Продавец кукол (гет)

Есть ошибки, исправить которые может только жертва эксперимента. Только от решительности и храбрости пострадавшего зависит его будущее. Но мастеру стоит помнить, что есть ошибки, которые должны быть совершены. Только испортив, можно открыть нечто новое, даже если это будет всего лишь зелье от чесотки вместо эликсира молодости.

«Искусство зельеварения», Эврин Марк

* * *

Очнуться в этот раз было тяжело. Я ощущала легкое прикосновение к своему лицу, словно кто-то гладил меня по щеке. Воздух был насыщен ароматами трав и специй. Мне хотелось вдохнуть чарующий запах, пропустить его сквозь каждую клеточку своего тела, чтобы очиститься. Не получалось. А еще я не могла открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь.

Мне оставалось полагаться лишь на слух и обоняние, но и этих чувств было более чем достаточно. Они поведали мне, что я в безопасности и сейчас мне нечего бояться. В это трудно было поверить, ведь страх в последнее время стал моим постоянным спутником. Смелости, чтобы преодолеть его, не хватало.

— Гермиона, — тихо позвали меня. — Просыпайся, Гермиона. У нас мало времени.

Я хотела очнуться, но не могла. Что-то удерживало меня на границе между сном и явью. Злое, жадное, пугающее существо, нежелающее выпускать меня из своих рук. Оно упрямо тащило меня назад, в темную комнату к другим своим игрушкам. Я почти ощущала удушающий запах благовоний и слышала мерзкие кукольные голоса.

С отчаянием утопающего я цеплялась за голос, зовущий меня по имени, уговаривающий вернуться. Тянулась к нему всем сердцем, понимая, что в душном море иллюзий только он поможет мне выплыть на поверхность.

* * *

— Вот, выпейте. Это вас взбодрит.

Снейп протянул мне чашку. Напиток оказался горячим и приятно пах мелиссой и шиповником.

— Чай? — удивилась я, сделала глоток и ощутила во рту сладость.

— Да. Дал бы вам зелье, но нельзя. Лекарство может не сработать, — пояснил Северус.

Он сидел рядом со мной на диване. Близко — я чувствовала сквозь одеяло тепло его тела. Невыносимо хотелось прижаться к нему, как в ту первую ночь, но я сдержала порыв, понимая, что это будет неуместно.

— Планы изменились? — поинтересовалась я, не глядя на Северуса.

Тревога, словно паразит, проникала все глубже, заставляя сомневаться в успехе нашей со Снейпом затеи. Еще утром я твердо верила, что избавлюсь от проклятия. Исцелюсь и забуду все как страшный сон. А сейчас у меня не осталось ни веры, ни надежды. Только якорь-Северус в душном море безумия.

— Нужно спешить. Проклятие убивает вас, — пояснил Снейп.

Он осторожно взял мою ладонь и повернул ее так, чтобы хорошо были видны черные вены.

— Видите? Магия постепенно отравляет ваше тело. Если плесень — материальная составляющая проклятия — доберется до сердца, то вы умрете.

Говоря это, Снейп сильнее сжал мою ладонь, словно хотел обнадежить, показать, что он не бросит меня. Но, возможно, я все это придумала. В последнее время было сложно отличить галлюцинации от реальности.

— Что нужно делать? — спросила я, допив чай.

Напиток действительно взбодрил меня, притупил боль и успокоил. Паника — плохой союзник в борьбе за жизнь.

— Выпить лекарство. Оно ослабит действие зелья памяти и поможет мне проникнуть в ваш разум.

— Легилименция?

Снейп кивнул.

— Я последую за вами и уничтожу Скабиора. Судя по тому, что пишется в книгах, его смерть разрушит проклятие.

— Вам нельзя идти! Скабиор сказал, что вы погибнете и займете место в его коллекции.

Я подалась вперед и неосознанно положила руку ему на грудь. Его сердце билось ровно. Даже сквозь слои одежды я ощущала его завораживающий и такой естественный ритм.

— Мисс Грейнджер! — раздраженно воскликнул Снейп. Он резко встал и отошел к столу, снова пытаясь оказаться как можно дальше от меня.

Я досадливо поморщилась, но спорить не стала. И так понятно, что ему неприятны мои прикосновения. Но как иначе проверить, что Северус настоящий? И есть ли хоть что-то настоящее в этом мире? Скабиор преподал мне горький урок: ничему нельзя верить.

К счастью, сердился Снейп недолго.

— Пейте! — приказал он, протягивая мне флакон с зельем.

Лекарство было мерзким на вкус и подействовало странно. Одурманило, лишая чувствительности тело, и я со стоном опустилась на подушку. Все звуки стихли и словно доносились сквозь вату. Свет раздражал глаза, и я закрыла их.

— Посмотри на меня, — попросил Северус.

Я замотала головой, пытаясь сказать, что не могу. Больно ведь.

— Гермиона, пожалуйста.

Слова прозвучали непривычно мягко. Это настолько удивило меня, что, сделав невероятное усилие, я взглянула на Снейпа. Он склонился невыносимо близко. Я отчетливо видела паутину морщин вокруг его глаз, ощущала пряный аромат трав. Даже могла поцеловать его, приподнявшись на локтях.

Но сил не было. Единственное, что мне осталось, — исполнить просьбу Северуса: неотрывно смотреть на него, помогая проникнуть в мой разум.

— Легилименс! — сказал он, и реальность взорвалась тысячами разноцветных осколков.

* * *

В кукольной лавке было тихо. Никто не шептался, не шуршал накрахмаленными платьями, не смеялся. Казалось, что время застыло, словно муха в янтаре. Оно все еще завораживало своим угасшим великолепием, но уже не вызывало страха.

Снейп окинул комнату настороженным взглядом и поморщился.

— Теперь понятно, почему вам каждую ночь снятся кошмары, — пробормотал он.

— Не каждую, — возразила я, вытащив из кармана волшебную палочку.

— Зачем она вам? Вы говорили, что на Скабиора магия не действует.

— Не действует, — подтвердила я. — Но куклы уязвимы.

— Думаете, что они на нас нападут? — Северус взял одну из фарфоровых игрушек. Повертел ее, пристально вглядываясь в разукрашенное лицо, а потом поставил на место. Казалось, он был разочарован, что игрушка оказалась обычной и на первый взгляд совершенно неопасной.

— Идемте, мисс Грейнджер. Надо найти вашу галлюцинацию.

Скабиор играл с нами. Прятался, заманивал все дальше в свои владения, изнурял нас блужданием между полками. А время шло...

Я устала от бесполезного поиска. Мне надоело оглядываться и вздрагивать от малейшего шороха. Ведь даже присутствие Северуса, поначалу вдохновляющее, стало раздражать.

Мы нашли кассовый аппарат, кладовую со старыми поделками, неудачными, сломанными и совершенно неузнаваемыми. Правда, одна из кукол напоминала Гарри: то же худощавое тело, те же растрепанные волосы... Вот только лица не было. Признаться, безликие игрушки не понравились мне гораздо больше живых. Было в них что-то гротескное, мерзкое.

— А где продавец?

— Кто? — переспросила я.

— Продавец кукол, — терпеливо повторил он. — Он должен стоять возле кассы.

Северус подошел к двери, подергал за ручку и сказал:

— Закрыто.

— Там выход в реальность.

Северус кивнул и направился в противоположную сторону. То ли он был безумно храбр, то ли беспечен, то ли устал, так же как и я, — он больше не пытался вести себя тихо и незаметно. Взмахнув палочкой, разнес в щепки ближайшую перегородку из полок. А затем еще и еще одну. Возможно, это было грубо, зато действенно. Полки, словно живые, стали сдвигаться, образуя широкий коридор, в конце которого стоял стол.

Тот самый, с витыми свечами. Подойдя к нему, я невольно поморщилась. Свечи чадили, пламя, словно пьяный заяц, то вытягивалось, то сжималось, а потом и вовсе погасло.

Мы оказались в темноте, непроглядной и вязкой. Пугающей.

— Профессор Снейп, — сдавленно прошептала я.

Он не отозвался.

— Северус! — позвала я отчаянно, пытаясь дотянуться до него.

Но его не было. Нигде не было! Мое сердце на миг замерло, а затем пустилось в пляс.

Внезапно тяжелые горячие ладони легли мне на плечи.

— Тише! Скабиор близко, — сказал Северус. Голос его прозвучал напряженно и вместе с тем предвкушающие, словно он жаждал схватки так же сильно, как я — исцеления.

Я невольно прижалась к нему, крепко обняв. Слушала, как громко и по-прежнему размеренно бьётся его сердце, и постепенно успокаивалась.

Северус напрягся, но не оттолкнул меня. Более того — обнял в ответ, словно таким нехитрым способом пытался защитить.

— Странно... Он ничего не делает, — пробормотал Снейп и, чуть помедлив, добавил: — Словно поджидает кого-то.

Я улыбнулась, глубже вдыхая запах трав, который обволакивал его.

Вдох-выдох, вдох-выдох...

Вы умрете и станете чудесными фарфоровыми куклами.

Встав на цыпочки, я обхватила ладонями лицо Северуса, жалея, что не могла увидеть его глаз. Не могла сойти с ума еще раз, пытаясь понять, почему они такие непроницаемые и порой равнодушные. Вокруг было темно, и я почти ненавидела эту темноту. Но вместе с этим она — благословение. Из нее я черпала смелость, отдавая взамен сомнения.

И я поцеловала Северуса — едва коснулась губами его губ, совершенно не почувствовав их вкуса.

Нежно. Мимолетно. Смело.

— Спасибо вам за все, — прошептала я искренне.

Выскользнула из его объятий и побежала.

Вновь послышался скрежет: полки пришли в движение. Я ощущала, как колеблется воздух, наполняясь звуками. Тихий вздох сменился смешком. Ему вторил свистящий шепот.

Иди к нам...

Ближе. Ближе!

Тише! Слышишь?

Она рядом.

Я ничего не видела. Зрение мне заменил слух, обострившийся до предела. Это ведь мои галлюцинации. Для того чтобы понять их, нужно совсем немного усилий. Было бы желание.

Внезапно все звуки исчезли, сменившись зловещей тишиной, вязкой и в то же время совершенно невесомой. Я замерла, пытаясь понять, где притаилась опасность. Казалось, что она повсюду: приближается на мягких лапах, дразнит дыханием кожу, гладит по волосам, наслаждаясь своим могуществом.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох...

Сотни свечей вспыхнули желтым пламенем. Я на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела свой оживший кошмар — Беллатрикс.

Она была совершенно не похожа на ту сумасшедшую, что пытала меня Круцио в поместье Малфоев. Красивая, помолодевшая, словно и не было никакого Азкабана, — миссис Лестрейндж сидела за чайным столиком и надменно улыбалась.

— Садись, — любезно предложила она, кивком указав на стул перед собой.

Я послушалась, понимая, что лучше не спорить. Неизвестно еще, действует ли на нее магия. Разозлить-то ее легко, а вот как потом справиться с чудовищем?

— Я тебя так долго ждала, — пожаловалась Беллатрикс, разливая по чашкам чай.

По крайней мере я надеялась, что это был именно он, а не яд.

— Зачем? — спросила я, пытаясь казаться невозмутимой. Не получалось. Руки дрожали.

— Чтобы убить, — любезно пояснила она, протягивая мне чашку. — Выпей это, и все закончится быстро. Не будет больше боли, страха, сомнений. Ничего будет.

— А если я откажусь?

Всегда надо знать обо всех возможных последствиях. Выход есть, главное — не сдаваться и продолжать искать.

— Ты все равно умрешь. — Беллатрикс равнодушно пожала плечами. — Взгляни на свои руки.

Вены на ладонях по-прежнему были черными. Закатав рукав мантии, я увидела, что плесень поразила сосуды на предплечье и выше. Зараза распространялась слишком быстро.

— Видишь — осталось совсем немного. — Лестрейндж заливисто рассмеялась, словно действительно увидела нечто забавное.

— Но какой во всем этом смысл? — невольно спросила я.

— Нет смысла. Просто я так хочу. А я всегда получаю то, чего хочу.

«Это ведь неправда!» — хотелось мне воскликнуть.

Всего лишь галлюцинация, дурной сон. Сейчас обязательно появится Северус, и вместе мы победим Беллатрикс, Скабиора и всех ужасных кукол в этой лавке. Надо только поверить, правда?

Но Снейпа не было.

«Наверняка не смог еще найти дорогу сюда», — уговаривала я себя.

Это ведь просто — знать, что на выручку всегда кто-то придет: родители, друзья, любимый человек... Терпеливо ждать и надеяться на чудо. Но в мире магии чудес не бывает. Волшебство давно стало обыденностью.

Проклятие быстро распространялось по крови. Я ощущала удушье и боль в груди, кончики пальцев начали неметь. Казалось, что еще чуть-чуть — и они потеряют чувствительность, окаменеют.

Беллатрикс же наблюдала. Любовалась моими мучениями и загадочно улыбалась. Словно гурман наслаждалась тяжелым дыханием и болью, запахом страха — чуть сладковатым, терпким, как ее духи.

Я ненавидела Беллатрикс: ее кукольное лицо и тяжелые веки, бледную кожу и алые губы, черное платье и искренность, с которой она каждый раз наслаждалась чужой болью.

Палочка легко скользнула в ладонь. В реальности я отдала ее Северусу, но здесь не действовали привычные законы. Главное — поверить в то, что волшебная палочка настоящая.

— Госпожа как всегда великолепна! — Скабиор подобострастно поклонился, с восхищением глядя на Лестрейндж.

Она же в ответ скривилась и небрежно махнула. Дескать, иди, не мешай наслаждаться представлением. Скабиор послушно отошел в сторону.

Как он сюда попал?! Хотя, если бывший егерь действительно стал продавцом кукол в этой лавке, то для него нет ничего невозможного.

— Госпожа, простите, что отвлекаю вас. С зельеваром покончено. Прикажете сделать из него куклу?

— Нет. — Она на миг задумалась, а затем воскликнула: — Чучело! Сделай из него чучело!

Я крепче сжала волшебную палочку, выжидая удобный момент для нападения. У меня была всего лишь одна попытка без права на ошибку. И как бы больно ни было, я не имела права давать волю эмоциям. Северус жив до тех пор, пока я собственными глазами не увижу его тело. Скабиор мог солгать — не в первый раз.

— Она почти мертвая, — заметил Скабиор, подойдя ко мне. — Не проще ли добить?

— Грязнокровка не захотела умирать быстро, так пусть теперь мучается, — ответила Беллатрикс голосом, не терпящим возражений.

Скабиор молча поклонился, незаметно бросив мне на колени продолговатый холодный предмет, а затем ушел не оглядываясь.

Вновь стало тихо, словно время замерло в предвкушении. Посмотрев вниз, я увидела нож с черным лезвием, блестящим и обманчиво хрупким. Все верно. Если магия бессильна, то поможет только банальное маггловское оружие.

Рук я почти не чувствовала. Пальцы гнулись плохо, словно суставы вновь подменили шарнирами. Но на то, чтобы спрятать палочку и сжать нож, сил хватило. Одна попытка — один удар. Но страха больше не было. Когда терять нечего, перестаешь бояться.

Все произошло слишком быстро. Я подалась вперед и, замахнувшись, ударила Беллатрикс, метя в сердце. Она, удивленно вскрикнув, заслонилась рукой. Острие прошло сквозь ее ладонь, словно та была из воска. На мгновение я ощутила отчаяние — всепоглощающее и острое. Оттого, что не получилось, не сумела. Проиграла, позволив Лестрейндж взять верх.

Вдох-выдох...

Беллатрикс закричала, пронзительно, словно раненный зверь. Она вскочила со стула, одновременно пытаясь вытащить из руки нож. А он не поддался. Сжался и впитался в рану, словно зелье. Лестрейндж сдавленно выругалась, пытаясь ногтям выковырять то, что оказалось внутри ее тела.

Только вот оружие, неожиданно подаренное Скабиором, было сильнее. Беллатрикс стала меняться. Она застыла на месте, с ужасом глядя, как ее кожа стремительно сереет, становится твердой, словно камень, а потом светлеет, истончается, словно у фарфоровой статуэтки. Лестрейндж закричала. Не от страха или боли, нет. От отчаяния и ярости. Мне казалось, что в этот миг она ненавидела меня сильнее, чем Гарри.

Искренне. Неистово. Заслуженно.

И я ответила ей тем же.

Толкнула ее — застывшую, холодную, — и она упала на пол, разлетевшись на тысячу осколков, так же, как и эта вымышленная реальность.

* * *

Мне хорошо и тепло. Сильные руки крепко обнимают меня, и я слышу, как ровно бьется рядом чье-то сердце.

«Северус», — мелькает в голове мысль, и я улыбаюсь. На столе горит свеча, создавая уютный полумрак в комнате. Я лежу на диване вместе с Северусом, нежусь в его объятиях, ощущая, как запах трав вновь обволакивает все вокруг. Плесень бесследно исчезла, и вены вновь стали едва заметными. Мы справились, выжили и сумели вернуться.

А Беллатрикс... Беллатрикс больше нет.

Но мне нужно доказательство моего исцеления, ведь ничему нельзя верить. Особенно глазам. Моя волшебная палочка надежно спрятана, палочка же Северуса под рукой. Вытащив ее из специального крепления на его предплечье, я задерживаю дыхание. Наслаждаюсь едва осязаемым покалыванием, впитываю в себя восхитительные ощущения, а потом взмахиваю ею и шепчу:

— Люмос!

Яркий огонек появляется на кончике, ровный и послушный, как и моя магия. Больше нет ограничений и страха. Нет галлюцинаций. Осталось только счастье, всепоглощающее и осязаемое. Я знаю его имя и привычки. Могу прижаться к нему, вдохнуть такой родной и надежный аромат. И я обязательно узнаю, каковы на вкус его губы.

Ведь мое счастье теперь всегда будет рядом.