Faith или "Все будет хорошо..." (джен)

Ровена Фэйт Эллингэм терпеть не могла свое первое имя, зеленые яблоки и мамино ризотто. Она обожала субботние вечера, рисовать бабочек и гонять на роликах. К одиннадцати годам она не верила в Санту и была абсолютно убеждена, что мир таит в себе больше необычного, чем уверены взрослые.

Впрочем, «терпеть не могла» было громко сказано. Просто это словосочетание было жутко модным у ее подружек по школе, а обычное — пусть и верное — «не любила» казалось глупым и недостаточно выразительным. А так… Зеленые яблоки съедались в школе, ризотто — на завтрак. На «Ровену» же девочка принципиально не отзывалась с тех пор, как ей в руки попался «Айвенго», то бишь, почти год. Фэйт ну совершенно не понравилась леди Ровена, девочка искренне недоумевала, как можно было яркой, смелой, самоотверженной и умной Ребекке предпочесть бледную невыразительную моль Ровену, и быть хоть в чем-то похожей на саксонку королевских кровей она не хотела.

Что до всего прочего, согласитесь, странно в XXI веке верить в того, чьим именем прикрываются родители, когда хотят тебя порадовать, а ты знаешь, что подарки, которые якобы принес дедушка на летающих оленях, еще за две недели до Рождества пылились в «укромном уголке». Будто она не знает все укромные уголки родного дома! К тому же, родители никогда не могли что-либо толком от нее спрятать. А для того, чтобы узнать, что спрятано за дверцами запертого шкафа, открывать этот шкаф было совсем не нужно, достаточно было сильно-сильно захотеть — и содержимое шкафчика самым сверхъестественным образом переставало быть для нее тайной.

Вот только смотреть сквозь дверцы у нее плохо получалось, гораздо легче было сделать так, чтобы нарисованные ею бабочки двигались на листе бумаге. Не сказать, чтобы эти странности радовали девочку: во всех фильмах о людях со сверхспособностями эти самые способности их владельцев до добра не доводили. Но, во-первых, она такой уродилась, а во-вторых, никому плохого не делала. Само собой, о своих талантах она никому, в первую очередь родителям, не говорила. Сначала боялась, что не поверят, потом — не хотела волновать родителей.

То самое субботнее утро, с которого для нее началась новая жизнь, было самым что ни на есть обыкновенным. Все новое должно было начаться с завтрашнего утра, после отъезда родителей. Эллингэмы решили отметить тридцатилетие совместной жизни путешествием в Японию, а Лиззи, их старшая дочь, уговорила не брать Фэйт с собой, а оставить ее в Англии. Во-первых, на следующей неделе девочке должны были снять гипс с руки, сломанной в процессе катания на обожаемых ею роликовых коньках, а во-вторых, эта поездка должна была стать вторым «медовым месяцем», и присутствие непоседливого и любопытного ребенка в романтику и все прочее несколько не вписывалось. Собственно говоря, сама Фэйт с мамой и папой на другой край земли не рвалась совершенно: жизнь с сестрой и ее мужем гарантировала отсутствие по утрам ненавистной каши, яблок и возможность смотреть фантастику допоздна.

Однако безмятежность последнего на ближайшие две недели совместного утра Эллингэмов была нарушена. Буквально за пять минут до прихода Лиззи и ее мужа в дверь позвонила молодая женщина в строгом костюме. Дверь ей открыла девочка, посчитавшая, что это Ди и Лиззи.

— Здравствуйте, — удивленно пролепетала Фэйт, — вам кого?

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась незнакомка. — Здесь живут Эллингэмы?

Фэйт оценивающе посмотрела на неожиданную гостью. Мама и учителя в школе ее предупреждали о незнакомцах и всяких сектантах, но эта, с идеальной осанкой принцессы и внимательным взглядом темных глаз, на маньячку и злодейку похожа не была.

— Да, мэм.

— Ты — Фэйт? — спросила женщина. Девочка кивнула. — Если твои родители дома, я бы…

— Добрый день, мисс, — раздался холодный голос матери за спиной девочки. — Что вы хотели?

— Добрый день, мадам, — кивнула гостья. — Меня зовут Флора Кэрроу, и я являюсь заместителем директора частной школы для одаренных детей «Хогвартс»…

* * *

Для профессора заклинаний и по совместительству заместителя директора школы магии и волшебства Хогвартс по работе с маглорожденнными Флоры Кэрроу тот субботний день был обычным и рутинным. Вот уже третий год подряд она обходила семьи маленьких магов, родившихся среди маглов, и убеждала их родителей отдать их чад в магическую школу. Свои должность и обязанности двоюродная племянница тех самых Кэрроу не считала ни обременительными, ни унизительными. Она занималась первичной адаптацией маглорожденных студентов, вводя детей в удивительный и столь непохожий на их прежний мир колдовства и магии.

Как это ни странно, но это был ее инициатива и ее осознанный выбор. Равно как и преподавательская стезя. На собеседовании при приеме на должность ассистента преподавателя заклинаний Флора Кэрроу сказала профессору Макгонагалл: «Я не хочу, чтобы фамилия Кэрроу ассоциировалась лишь с невежественным преподавателем, только и способным что пытать студентов». Госпожа директор ее приняла, хоть девушке и пришлось выдержать и оскорбительные выпады со стороны учеников, и пристальное внимание со стороны коллег и Попечительского Совета. Но она справилась. А когда наступил момент, когда нужно было выбрать стать ли деканом Слизерина или работать с маглорожденными, выбрала последнее. Ее решение было абсолютно неожиданным для директора и прочих учителей, и только портрет профессора Дамблдора понимающие и одобрительно кивнул. Деканом родного факультета, к слову, стал преподаватель ЗОТС, и так было даже лучше: все же суровый, несколько суховатый в общении выпускник Дурмштанга, известный своим нейтральным отношением к факультетскому противостоянию, смотрелся лучше хрупкой молодой женщины, а его принадлежность к древней фамилии, славящейся боевыми навыками, гарантировало послушание со стороны слизеринцев. И пусть кузен и кузина отца считают ее с сестрой предателями крови, Флоре все равно: семья одобрила ее действия, отец не протестовал по поводу маглокровного зятя, а в обществе принято разделять семью Кэрроу и тех самых Кэрроу, отбывающих пожизненное в Азкабане.

Поэтому, стоя на пороге очередного дома и перебирая в уме аргументы в пользу магического образования, женщина не чувствовала себя ни на йоту уязвленной. К тому же, значительная часть родителей обладала вполне по-слизерински прагматичным складом мышления.

Однако на этот раз ставший привычным алгоритм убеждения взрослых, не верящих в колдовство и сверхъестественное людей был нарушен. Не успела профессор Кэрроу перейти к деталям, как в гостиной просторного светлого коттеджа появились новые лица: пришла старшая дочь четы Эллингэмов с мужем. В процессе представления Флора отметила смутно знакомую фамилию и подумала, что, возможно, ей стоит прийти позднее, и уже тогда поговорить с родителями девочки, заодно предупредив их не рассказывать старшей дочери о существовании магии. Но все ее намерения были разрушены на корню, стоило только высокому светловолосому зятю мистера Эллингэма услышать название школы.

— Хогвартс? — удивленно спросил он. — Вот как?

— Вам знакомо это название? — насторожилась профессор. Вероятность того, что магловский родственник одного мага свяжет себя брачными узами с кем-то из семьи другого маглорожденного, невелика, но всякое может быть…

— У меня там учился кузен, — кивнул магл. Значит, там и слышала. Надо же!

— Надо же! — воскликнул мистер Эллингэм. — И как, Ди, хорошая школа? Насколько котируются их аттестаты? Какой процент выпускников получает высшее образование?

Ди иронично усмехнулся. Он явно прекрасно знал, что за школа Хогвартс и чему там обучают.

— Думаю, госпожа профессор сама прекрасно об этом расскажет, не так ли, мэм? — сказал мистер Дурсль. Флора кивнула. Все правильно, разглашать информацию о магическом мире имеет право лишь она.

— Мистер и миссис Эллингэм, частная школа Хогвартс…

* * *

Дадли сидел на диванчике в гостях у тестя и тещи, обнимая за плечи жену, и внимательно слушал сидящую в кресле ведьму. Та заливалась соловьем. Чувствовалось, что с искусством риторики женщина знакома не понаслышке. Вот интересно, наколько эта Кэрроу имеет отношение к тем Кэрроу, что преподавали в Хогвартсе в девяноста седьмом? Или он ошибся и запутался в фамилиях? Да, скорее всего, запутался: разве могли бы родственнице Пожирателей Смерти (или как там тех террористов звали?) доверить работу с маглорожденными?

Ведьма тем временем достала палочку и одним плавным взмахом подняла в воздух каменную вазочку со столика. Потом настал черед разбитого и восстановленного стакана, и на закуску по гостиной запорхали яркие разноцветные бабочки. К слову, Франко для подобных фокусов полированный кусок дерева бы не понадобился…

— Это, конечно, замечательно, — проговорил Джек, — но все же вернемся к вопросу об аттестате.

Дурсль еле подавил улыбку: тесть крепко стоял на земле и летающей вазочкой его так просто не прошибить, не зря же он так быстро сошелся с отцом, не смотря на свою принадлежность к лейбористам. Однако профессору этот вопрос явно уже задавали, и она, не дрогнув и не запнувшись, ответила:

— Аттестаты, выдаваемые нашей школой, признаются во всех странах мира. Хогвартс является одной из старейших школ, его стандарты считаются классическими, а уровень преподаваемых знаний — неизменно высоким.

«Угу», — подумал Дадли. — «Особенно высоким он был во второй половине девяностых…»

Вот только Джека Эллингэма этот ответ не устроил. Такие обтекаемые формулировки он и сам выдавал, и чем более непредсказуемой была обстановка на рынке, тем обтекаемей были формулировки.

— Мисс Кэрроу, меня не интересуют другие страны. Меня интересует, возьмут ли мою дочь, к примеру, в Оксфорд, если у нее на руках будет ваш аттестат со списком таких предметов как заклинания и трансформация? И каким образом соотносится ваш аттестат с аттестатом, выдаваемым ЦЭК?

Умеет же тесть задавать вопросы. Дадли стало интересно, каким же образом профессор Кэрроу выкрутится из этой ситуации, ведь магический и магловский аттестаты не соотносились никоим образом?

— Если ваша дочь решит посвятить свою жизнь, разум и магию науке, то как раз в Оксфорд она с магическим аттестатом поступит. Разумеется не любой из колледжей, а лишь в закрытый Теневой колледж. В магловские же университеты она со стандартным Хогвартским аттестатом поступить не сможет. Более того, она не будет иметь права показывать его кому-либо из посторонних, кроме членов вашей семьи…

«Ого!» — подумал Дадли, — «Вот, значит, где обучаются магические ученые! В принципе, логично: один из старейших университетов. А Франко упоминал только мастернатуру и прочие пережитки средневековой системы обучения…»

Кэрроу тем временем рассказывала о Статуте о секретности, а Джек и Роми ее внимательно слушали. Дадли про себя хмыкнул: для материалистов Эллингэмов рассказ о скрытом ото всех магическом мире звучит так же дико, как и байки конспирологов. Они бы с радостью признали гостью сумасшедшей, но, увы, кувыркающаяся в воздухе каменная вазочка — увесистый аргумент.

— То есть, если Фэйт поступит в вашу школу, она получит только магическое образование, которое будет легитимно только в вашем мире, а в нашем мире у нее не будет даже обычного сертификата о среднем образовании?

Роми, как всегда гениальна. Зачем ведьме, живущей и работающей в магическом мире, сертификат о среднем образовании? Что она с ним будет делать?

Однако мисс Кэрроу была крепким орешком и не растерялась:

— Вполне возможно, что такой сертификат у нее будет. Школа совместно с Министерством Магии вот уже пятый год проводит эксперимент, призванный помочь своим студентам в получении двойного среднего образования, как магловского, так и магического.

— Зачем? — не выдержал Дадли. Лично он плохо понимал, каким образом школьник, способный двумя словами и взмахом палочки нарушить все известные законы физики, сможет запомнить формулировку этих самых законов.

— Ваша наука движется со скоростью снитча, мистер Дурсль. Чтобы понять принцип действия некоторых вещей, ставших для вас чем-то обыденным, прежних знаний и усилий недостаточно, — вежливо улыбнулась профессор.

Ну, тоже причина. Хотя, если вспомнить пресловутый Статут о секретности, то сразу становится понятным, зачем волшебникам понимать принцип действия магловской техники, не правда ли?..

* * *

— А что такое снитч? — не смогла сдержать любопытства Фэйт. Пока взрослые обсуждали свои скучные вопросы, она честно молчала и слушала. И пыталась придумать, как уговорить папу отпустить ее в эту волшебную школу. Интересно, а ее директор похож на профессора Ксавье?

— Это мяч, используемый в квиддиче, магическом виде спорта, — ответила профессор Кэрроу.

— Мелкий, золотой и с крылышками, — поддакнул Дадли.

— С крылышками? — переспросила Лиззи. — Он, что, летает?

— Летает, — подтвердила волшебница, — и очень быстро.

— И что делают с этим летающим мячиком? — не мог не поинтересоваться Джек, большой фанат футбола и футбольного клуба «Челси» в частности.

— Ловят, — мрачно ответил Дадли, почему-то передергивая плечами.

— А если он вверх улетит? Полетят за ним следом? — Фэйт оживленно подпрыгнула на диванчике.

— Ага, на метлах, — кивнул Дадли.

— Действительно, — подтвердила профессор несколько удивленным Эллингэмам, — в квиддич играют, летая на метлах. Вижу, ваш кузен вам много рассказывал об этой игре, мистер Дурсль.

— Хуже, — вздохнул Ди, — он в нее играл. В качестве ловца этого самого снитча.

— Вот как? — воодушевился папа. — Было бы любопытно познакомиться с твоим кузеном, Ди. Надеюсь, он не откажется, если пригласить его на ужин?

— Боюсь, это невозможно, Джек, — покачал головой Дадли. — Он умер в девяноста восьмом.

Почему-то эти слова огорчили профессора Кэрроу. Наверно, она тоже хотела познакомиться с кузеном Ди.

— Примите мои искренние соболезнования, мистер Дурсль, — сказала волшебница.

— Что ж, — продолжила она после недолгого молчания, — мистер и миссис Эллингэм, вы уже приняли решение или вам необходимо время для обдумывания?

— Пап, — умоляюще прошептала Фэйт, — ну, пожалуйста…

Отец мягко улыбнулся девочке.

— И каков срок для принятия решения?

— В течение ближайшей недели, сэр. Я вернусь за ответом в следующую субботу в это же время, если не возражаете.

Отец с матерью переглянулись.

— Думаю, неделя — достаточный срок, — кивнул глава семьи.

О том, что они завтра вообще-то улетают на другой край света на три недели, родители Фэйт вспомнили лишь через пять минут после ухода неожиданной гостьи. Однако поразмыслив, они решили, что Ди с Лиззи могут позаботиться о девочке ничуть не хуже их самих.

— Ди, а ты больше никого, кроме своего кузена из магов не знаешь? — спросила Фэйт, когда взрослые, проводив профессора, вернулись в гостиную.

— Действительно, — поддержал дочь Джек Эллингэм. — Было бы неплохо поговорить с обычным магом.

— Знаю, — улыбнулся Дадли. — Но он сейчас находится не в Англии, к тому же, боюсь, Джек, ты ему будешь не рад.

— Нет! — охнул его тесть. — Только не говори, что этот чертов даго!.. (п/а: dago или diego — пренебрежительное прозвище для испанцев и португальцев)

Дурсль кивнул. Эллингэм раздраженно подскочил и отошел к окну, его жена закатила глаза, а Лиззи и Фэйт переглянулись и постарались спрятать улыбки. К другу Ди Франко мистер Эллингэм приязни не испытывал. Его откровенно раздражала реакция жены на молодого испанца — особенно широкая приветливая улыбка — и манера того засыпать чужих жен комплиментами и дарить им их любимые цветы в любое время года. Фэйт даже подозревала, что идея отправиться с женой в первое за десять лет совместное романтическое путешествие пришла отцу как раз после последнего визита Франко.

— Ну и кто этот прохвост на самом деле? — сварливо поинтересовался Эллингэм, внимательно разглядывая кусты за окном. — Я так и думал, что человек с его манерой поведения не может быть ювелиром!

— Почему же? — ответил Ди. — Он действительно ювелир и специалист по антиквариату времен Конкисты. Кроме того он артефактор. Создает волшебные вещи, защищающие их владельцев.

— Защищающие? — спросила Фэйт. — Это как?

— Ну, — Дадли слегка замялся, — например, как-то он сделал детский оберег, который не позволял человеку с дурными намерениями подойти к ребенку, носившему эту вещь.

— И этот оберег работал? — удивилась Лиззи. Ее муж кивнул. — А от чего защищают наши кольца? — Свадебным подарком Франко другу были очень красивые обручальные кольца. Мистер Эллингэм тогда оббегал чуть ли не все ювелирные салоны города, чтоб найти жене подарок, который заставил бы ее забыть о необычайно тонкой и изысканной работе ювелира.

— Насколько я знаю, это просто кольца, безо всякой магической начинки, — пожал плечами Ди. — Иначе, он бы мне об этом сказал.

Нет, решительно, для Фэйт Эллингэм то субботнее утро, обещавшее быть одним из многих таких же, было совершенно необыкновенным. Вот только как уговорить папу отпустить ее в эту волшебную школу?

Когда Фэйт думала, как бы уговорить отца отпустить ее учиться магии, она рассчитывала, что Ди ей в этом поможет. Он ведь даже Франко звонил! Предатель!

Но вместо помощи Ди с отцом закрылись в кабинете. О чем они там говорили, девочка толком не расслышала, не смотря на то, что она сконцентрировалась изо всех сил на желании услышать их разговор. До нее доносились лишь обрывки фраз: что-то про гражданскую войну, сегрегацию, что бы это слово ни означало, сословия и все такое прочее. Они даже снова позвонили Франко, на чем ее подслушивание и закончилось: каким-то образом взрослые догадались, что Фэйт использует свои суперспособности, и ее, под самым настоящим конвоем в сопровождении сестры, отправили в торговый центр, поскольку миссис Эллингэм якобы что-то забыла купить в дорогу. И это-то ее мама, которая никогда ничего не забывает?! Кого они обмануть пытаются?

Расстроенная девочка откровенно дулась всю дорогу туда, сердито насупилась на предложение Лиззи купить новые ролики и защитную амуницию к ним и не притронулась к шоколадному коктейлю в кафе. Так они и просидели, пока не позвонил отец и не позвал их домой. Обратно Фэйт ехала, изо всех сил надеясь, что она будет учиться в Хогвартсе, а не в той школе, где когда-то училась мама. Шансов, что родители уступят просьбам дочери, было немного, но они все же были. И девочки упускать их была не намерена.

Основная проблема была в том, что с мистером Эллингэмом, в отличие от его жены, капризы, насупленные брови и надутые губы не срабатывали. Он принимал во внимание только факты и связные логические доводы. А всякое безосновательное нытье могло только привести к совершенно противоположному результату. Поэтому, напомнив себе «не плакать, не хныкать, не канючить», Фэйт решительно переступила порог родного дома. Маму все же уговорить раз в сто легче.

К ее удивлению, родители были настроены не так категорично, как можно было бы подумать. Все же Франко — самый настоящий волшебник! И Ди — совсем не предатель, как она подумала: папа не был против, чтобы дочь училась магии при условии, если она будет параллельно готовиться к сдаче немагических экзаменов и получит сертификат о получении среднего образования. И мама совсем не настаивала, чтобы дочь пошла по ее стопам, раз уж та умеет рисовать порхающих по листу бабочек.

Значит, она будет волшебницей!

И девочка, забыв о намерении вести себя степенно и по-взрослому, издала торжествующий клич команчей и ускакала (судя по производимому грохоту) к себе. Единственным, что огорчало Фэйт, была невозможность поделиться с подругами новостью, что она будет учиться в самой настоящей школе для людей Икс.

* * *

Джек и Роми только переглянулись, когда счастливая дочка отправилась в свою комнату собирать чемодан: в Хогвартс или не в Хогвартс, но следующую неделю Фэйт будет жить в Саттоне. Лиззи ушла помогать сестре, зная ее способность напихать в объемный чемодан минимум вещей.

— Надеюсь, мы не пожалеем, — сказал Эллингэм. После краткого экскурса в некоторые особенности социальной организации магического общества он не был в этом уверен.

— В школе за ней присмотрят, Джек, — попытался успокоить тестя Дадли. — Я ей пару приемов для самообороны покажу. Франко обещал тетрадку для переписки сделать. Все будет хорошо.

Эллингэм покачал головой.

— Хоть никуда не уезжай! — в сердцах бросил он, вскочив и принимаясь мерить шаги от стола к окну и обратно. История двадцатилетней давности ему совершенно не понравилась, истории о волшебстве, принцессах, героях и всем прочем хороши, если их читать на диване перед зажженным камином, но жить в них… — Прости, дорогая, — он виновато посмотрел на Роми. Та лишь грустно улыбнулась. О Японии, Фудзияме и древних храмах жена давно мечтала. Но, по всей видимости, не судьба.

— Останетесь вы или уедете — это ничего не изменит, — возразил Дурсль. Тесть замер на полпути, уставившись на Ди.

— Ты прав, — сказал он после непродолжительного молчания. — В сложившейся ситуации ты сможешь помочь Фэйт больше, чем мы с Роми.

— Дадли, а как твои тетя и дядя справились со всем этим? — вмешалась в разговор миссис Эллингэм. С момента прихода профессора Кэрроу она была необычайно молчалива, и Ди это несколько беспокоило: теща была неплохим психотерапевтом, специализирующейся на нормализации внутрисемейных отношений.

— С чем? С магией? — уточнил Ди. Роми кивнула. — Никак, они как раз оба были магами, к тому же их убили, когда кузену было чуть больше года. Гарри воспитывали мои родители.

Джек хмыкнул.

— Знаешь, твои родители не производят впечатления людей, знающих о существовании магии.

— Это да, — вздохнул Ди, вспоминая попытки родителей не отпустить Гарри в Хогвартс. — Они всеми силами стараются об этом забыть. Магия их страшит сильнее всех террористов вместе взятых. Они ее терпеть не могут.

— Только не говори мне, что они наказывали твоего кузена за любое проявление его способностей.

— Пытались, — дернул плечом Дурсль, вспоминая рассказ отца о том, как четырехлетний кузен подвесил его к потолку после того, как тот наорал на него за испорченные обои и отвесил подзатыльник. После этого родители старались максимально нагрузить Гарри физическими занятиями, «чтоб сил на эти его штучки не хватало».

— Но в целом, вы ладили?

— Не сказал бы, — покачал головой Ди. Ему было не слишком приятно вспоминать себя в детстве и в подростковом возрасте.

— А твой двоюродный брат был сильным магом? — продолжала допытываться Роми.

— Один из трех сильнейших за последние сто лет.

— Но вы все живы и здоровы, — потянула женщина. — Знаешь, было бы интересно поговорить с твоим кузеном, — Миссис Эллингэм перевела взгляд на своего мужа и заявила: — Мне кажется, дорогой, нам не следует откладывать поездку.

— Поясни, — попросил ее Джек, устраиваясь поудобнее в кресле.

— Нам нужно свыкнуться с мыслью, что наша дочь — ведьма. Нам нужно время, чтоб обрести способность думать о ее способностях без страха. И лучше, чтоб Фэйт этот наш страх не видела, иначе мы ее рискуем потерять. Но и малышке необходимо время, чтоб перестать бояться себя и принять новое. И опаска со стороны близких в такой период ей ни к чему. Ди на роль опекуна подходит идеально: магия ему знакома и страха особого не вызывает. А Лиззи всегда отличалась высокой адаптивностью и психологической устойчивостью.

— То есть ты полагаешь, что за три недели мы поуспокоимся и свыкнемся с мыслью, что дома нас ждет наша персональная Маленькая Колдунья? — скептически скривился Джек.

— Да, — кивнула Роми. — А еще мы друг по другу соскучимся и достаточно сильно.

* * *

Несмотря на высокую оценку, полученную ею от матери, Лиззи совсем не чувствовала себя уверенно, готовясь посетить магический мир. Если честно, то она нервничала всю неделю, а в пятницу ее откровенно трясло. Младшая сестренка, напротив, казалась почти спокойной. Это, конечно, ничего не значило, а вот спокойствие мужа было неподдельным. Дадли, как и всегда, был непрошибаемым и надежным как скала, и это успокаивало, хоть и ненамного. Собственно говоря, эта обстоятельная надежность и заставила ее пять лет назад обратить внимание на очередную жертву двойняшек Уиверов, пытавшихся найти своей двоюродной сестре (и по совместительству тогдашней соседке Лиззи) достойного, по их мнению, парня.

В пятницу Лиз вытряхнула весь свой гардероб и битых два часа добросовестно пытала Ди, что носят волшебницы.

— Если ты наденешь свои любимые джинсы и футболку, с волшебниками ничего не сделается, — в конце концов высказал свое мнение муж.

— Ты не понимаешь! У них же там явно своя культура и мода! Ты видел, в чем была Кэрроу?

— Костюм как костюм, — пожал Дадли плечами. — Да в чем проблема?

— Мужчины! — закатила глаза миссис Дурсль. — Вы же с Франко сами говорили, что магическое общество — закрытое, изолированное от обычных людей. В таких обществах к чужакам относятся с предубеждением, и чем сильнее внешние различия, тем сильнее предубеждения. Если для нас традиции много значат, ты представляешь себе значение традиций для них? Я не собираюсь быть европейкой без хиджаба в мусульманской стране!

Ди озадаченно взъерошил волосы на затылке.

— Лиз, я там бывал мельком и давно. Не обратил внимания, извини, — он подошел к жене и обнял ее. — Не переживай. Что бы ты ни надела — ты будешь там самой красивой.

Женщина хихикнула.

— Нахватался от Франко. Еще чуть-чуть — и будешь так же всем особам женского пола в пределах видимости комплименты отвешивать. Ой, точно! — она стремительно высвободилась из объятий мужа. — Надо позвонить Франко! Вдруг он уже в зоне доступа? Уж он-то точно знает!

Однако до ювелира дозвониться не удалось: его телефон был по-прежнему на автоответчике. Такое часто случалось. Раньше она думала, что это из-за того, что он много путешествует, но Ди еще в воскресенье объяснил, что это из-за магии. Вообще, Франко, латиноамериканец родом из Луизианы, перебравшийся в начале двухтысячных в Испанию, с вполне английской фамилией Блоггс (только он ее произносил на свой манер, оглушая окончания: Блокш), был занятным человеком. Он был ниже и меньше Дадли, выглядел лет на десять младше мужа, но в паре Франко-Дадли верховодил именно он. Было забавно и странно наблюдать, как Дадли, не отличающийся кротостью нрава и отсутствием харизмы, позволяет командовать собой ее ровеснику. Тогда она еще не знала, что на самом деле у них с Дадли разница всего в пару месяцев.

Наконец, в глубинах шкафа было найдено платье, по фасону максимально напоминающее костюм профессора Кэрроу. Если Лиззи не подводила память, в этом платье она была на защите степени бакалавра. Что ж, она надеялась, что одежда, не вызвавшая нареканий у консервативной комиссии, не вызовет недовольства и у магов.

* * *

Если ты волшебник и умеешь аппарировать, быть пунктуальным не трудно. На пороге коттеджа Эллингэмов Флора была минута в минуту. Но, к ее удивлению, дверь ей открыла не сама миссис Эллингэм и не Фэйт, а старшая дочь хозяев, миссис Дурсль. Как оказалось, Эллингэмы дали согласие на обучение дочери в Хогвартсе и… уехали на две недели в Японию, оставив девочку на попечение старшей сестры и ее мужа. Маглы! Но, с другой стороны, так даже легче.

Девочке было торжественно вручено письмо со списком необходимых вещей к первому курсу, а ее опекуны были приглашены посетить Косую Аллею в любое удобное для них время.

— У нас на сегодня нет никаких определенных планов, — сказал мистер Дурсль в ответ. — Если вы не против, мы может туда отправиться прямо сейчас.

Флора подобной легкости на подъем даже не ожидала. И вопроса, последовавшего от маглы после ее согласия тоже:

— Профессор Кэрроу, скажите, насколько мы выглядим вызывающе для магической улицы?

Флора посмотрела на Дурслей и на Фэйт. Одеты они были, конечно, по-магловски, но ничего шокирующего, вроде коротеньких маечек или драных штанов. Некоторые маги ходят так же.

— Не волнуйтесь, миссис Дурсль, вы выглядите вполне достойно. Мистер Дурсль, вы знаете, где находится паб «Дырявый котел»?

— Где-то на Чаринг-Кросс-Роуд, если не ошибаюсь, — ответил светловолосый магл.

— Вы совершенно правы.

Кататься на магловских повозках Флоре случалось редко. Та, что принадлежала Дурслю, была на него чем-то похожа: мисс Кэрроу этот серо-синий агрегат показался достаточно внушительным, но двигался он быстро, маневренно и почти бесшумно. А благодаря магловским приспособлениям до Чаринг-Кросс они добрались пусть и медленнее, чем если б отправились на «Рыцаре», но с гораздо большим комфортом.

В дороге миссис Дурсль активно интересовалась модой и этикетом магического сообщества. Это было очень необычно: зачастую родители маленьких волшебников считали, что единственным отличием магов от маглов является их волшебная палочка. Для большинства их них представить себе, что где-то есть место без сотовой связи, интернета и где их манера одеваться и вести себя считаются непристойными, абсолютно невозможно. Однако объяснение было получено достаточно быстро: миссис Дурсль, как оказалось, была в какой-то мере ее коллегой, отвечая в частной начальной школе за социализацию и психологическую помощь ее ученикам. Рассказывая о фасоне модных в этом сезоне мантий, Флора с чисто слизеринской практичностью подумала о дальнейшей поддержке знакомства с Лиззи: порой ей, чистокровной волшебнице, было неимоверно трудно понять либо объяснить некоторые моменты. И помощь миссис Дурсль, как квалифицированного детского психолога, была бы весьма кстати.

Судя по всему, «Дырявый котел» мистер Дурсль посещал давно: свою машину он остановил достаточно далеко от входа в паб. Время едва перевалило за полдень, и на улице, да и в пабе, почти никого не было. Показав Фэйт вход в паб и как туда входить вместе с родителями или с семьей сестры, Флора и ее сопровождающие вошли в зачарованное заведение. С тех пор, как Ханна Лонгботтом стала его владелицей, его интерьер претерпел значительные изменения: помещение стало ощутимо чище, светлее и больше. Вполне вероятно, что ощущения обманывали — старый Том был рачительным хозяином и за пабом следил — но кто бы мог подумать, что несколько ярких безделушек, цветных витражей и светильников могут так изменить помещение?

Приветливо кивнув Тому-младшему, Флора провела мисс Эллингэм и Дурслей на задний двор к кирпичной стене. Показав девочке, к каким кирпичам и в какой последовательности надо прикоснуться волшебной палочкой, профессор Кэрроу открыла вход на Косую Аллею. До Дней Памяти оставалось еще несколько недель, а потому, не смотря на выходной день, особого столпотворения не было.

Поясняя, что в каком магазинчике можно купить к учебному году, они дошли до Гринготтса. Дурсль оказался весьма предусмотрительным человеком: по пути в паб он, поинтересовавшись величиной требуемой суммы, обналичил некоторое количество фунтов. По всей видимости покойный кузен ему многое о магическом мире рассказывал: про галеоны, сикли и кнаты он знал. А вот гоблинов прежде не видел, судя по бросаемым искоса любопытным взглядам. Впрочем, откровенно не пялиться старались и Фэйт с сестрой. И только на выходе из банка девочка прошептала:

— А они совсем не похожи на тех, что в «Хоббите». Те были такие тупые уроды, а эти такие умные, правда?

Что бы это ни значило, но охранники это, судя по ухмылкам, услышали.

— Толкиен назвал гоблинами совсем другой народ, — ответил ей Дурсль. — А здешние гоблины больше гномов напоминают: они хорошие кузнецы и умелые ювелиры…

— Вижу, ваш брат вам многое рассказывал, — заметила профессор Кэрроу. — Вы удивительно спокойно реагируете на все вокруг, — она указала на летающих сов, магические огоньки и все прочее, что вне Косой Аллеи встретить практически невозможно.

— Он всегда так реагирует, — улыбнулась Лиззи. — Мой муж — офицер полиции, его мало чем прошибить можно.

Разумеется, первый магазин, в который они зашли после банка, был магазин Олливандера. Из него Фэйт Эллингэм вышла гордой обладательницей волшебной палочки из ивы и сердечной жилы дракона десяти с четвертью дюймов. Так же хозяин лавки выразил надежду, что и отпрыски семьи Дурсль найдут у него подходящие им палочки. В таких вопросах Гаррик Олливандер еще никогда не ошибался. Что ж, такое развитие событий вполне закономерно.

У входа в «Флориш и Блоттс» она почти столкнулась с мистером Малфоем. Пройти мимо одного из попечителей и не поздороваться Флора не могла. Драко поприветствовал ее галантным поклоном и представил ей своего сына, Скорпиуса, который должен был в этом году впервые отправиться в Хогвартс.

— Вижу, вы открываете мир магии для еще одной вашей подопечной, — сказал он, кивнув на стоявших слегка поодаль Дурслей. И пусть в его голосе не было ни капли презрения или неодобрения, но ее словно пикси дернул, и она решительно представила Драко Люциуса Малфоя мистеру и миссис Дурсль.

«Действительно, непрошибаем», — подумала она, смотря, как на высокомерно-холодный кивок Малфоя Дурсль абсолютно безмятежно ответил:

— Много о вас слышал, сэр.

* * *

В ответ на реплику с явным подтекстом Драко несколько натянуто улыбнулся и, бросив сыну «Идем, Скорпиус», вошел в магазин. Мерлин триждывеличайший, он почти двадцать лет делал все, чтобы восстановить репутацию Малфоев, но и сейчас приходится выслушивать двусмысленные реплики. И от кого?! Во имя Морганы, что эта Кэрроу себе позволяет!

Светловолосый маг оглядел помещение магазина: где-то здесь должны были быть его мать и жена. Ну и где они? Неужели покупка комплекта книг для первого курса требует такого количества времени? Или Астория не смогла удержаться и решила подобрать сыну еще и дополнительную литературу?

«Нет, дополнительной литературой здесь явно не пахнет», — подумал он, наблюдая как его жена и леди Нарцисса Малфой самым возмутительным образом улыбаются какому-то нахалу в магловской одежде. Раздражение, почти угасшее, вспыхнуло с новой силой. Он стремительно подошел к женщинам и их собеседнику, но, к его удивлению, ни мама, ни Асти даже не смутились, заметив его и Скорпиуса. Наоборот, им даже обрадовались.

— Драко, — сказала мама, увидев сына, — позволь представить тебе мистера Франко Блокша, мастера-артефактора. Франко, это мой сын, Драко, и мой внук, Скорпиус.

— Мистер Блокш, — холодно кивнул Малфой. Скорпиус повторил движение отца.

Смутно знакомый маглокровный «мастер-артефактор» лукаво сощурился.

— Франко, прошу вас.

Мастер-артефактор, Франко, акцент… Уж не тот ли это артефактор, из-за которого Уизел рассорился с крестником Поттера? И который лет десять назад славно поставил рыжего придурка на место? Кажется, отец у него заказывал мамины любимые гребни...

— Драко, — сказал он и протянул руку, которую артефактор с непонятной усмешкой пожал.

С такой же усмешкой, к слову, отец несколько часов спустя слушал рассказ об этом.

Малфой уже собирался задать вопрос, но тут артефактора окликнули:

— Франко!

Что самое примечательное, это была та самая маленькая маглокровка, которую сопровождала Флора Кэрроу. К удивленному возмущению самого Малфоя, артефактор не проигнорировал девчонку, а, церемонно попрощавшись с ними и передав почтение отцу, направился к маглам. Однако показывать свое возмущение было не время и не место.

— Драко, — тихо сказала жена, — это он!

— Кто? — не понял Малфой.

— Это тот испанец, который подарил мне тогда ту фибулу со скорпионом.

Драко посмотрел на артефактора, улыбающегося Кэрроу и обменивающего рукопожатием с маглом, и кивнул: что ж, теперь он знал, кому обязан жизнью жены и сына.

Вечером выяснилось, что это знал и отец. И что Франко, не смотря на свою магловскую одежду, в своей профессии придерживается древних магических традиций. Что ж, разумно и вполне по-слизерински. Да и с абы какими маглами артефактор не водится: несколько дней спустя Драко все же выяснил, где же он слышал фамилию того наглого магла. Видимо, вошедшая в поговорку дерзость Поттера досталась гриффиндорцу не только от отца, но и от грязнокровной матери, а «много слышал» магл не от Флоры Кэрроу, а от кузена.

В этом году первое сентября выдалось на будний день, а потому семейство Уизли выехало заблаговременно. Однако совсем рядом, буквально в шаге от Кингс Кросс, на Оксфорд стрит, они застряли в пробке. Гермиона, сидевшая рядом с мужем, бросила на того раздраженный взгляд и отвернулась к окну. Рон сжал покрепче руль: он все еще не слишком уверенно чувствовал себя в роли водителя. Можно, конечно, было добраться и без эксплуатации магловской техники, но чем бы еще он мог похвастаться перед Кормаком? Надо сказать, что любимая супруга его прекрасно понимала, а потому даже особо не нудела, лишь отпустила пару шпилек по поводу нежелательности опоздания и попытки догнать в таком случае «Хогвартс-экспресс».

Мягкий, урчащий, но в то же время громкий звук прервал размышления состоятельного совладельца сети магазинов братьев Уизли. Посмотрев в окно, он увидел как кавалькада из трех мотоциклов, ловко маневрируя, объезжает пробку. Рон завистливо вздохнул: вот бы и им так — но, увидев сурово поджатые(ну, точно Макгонагалл!) губы жены, осуждающе покачал головой. Присмотревшись, он увидел, что так не понравилось Гермионе: на заднем сидении одного из байкеров сидела девочка-ровесница Рози. По всей видимости, жена посчитала, что разъезжать в таком возрасте на мотоцикле слишком небезопасное занятие.

На платформу девять и три четверти они попали в лучших традициях семьи Уизли — за двадцать минут до отхода поезда. Маклаггенов, не смотря на густые клубы пара от экспресса, они нашли быстро, Рон радостно пожал руку Кормаку и извинился за опоздание, бросив с деланной небрежностью: «Пробки!» Гермиона насмешливо покосилась на мужа и поздоровалась с Джинни, дававшей последние наставления одному из своих близнецов, то ли Каю, то Артуру. Где носился другой, знал только Мерлин.

Пока супруга проверяла (нет, в самом деле, нашла время!), все ли Роза взяла с собой, Рон стал рассказывать зятю о том, как он таки сдал на права, пусть родная жена и не верила в это.

— Неправда, — сказала Гермиона. — Я в тебе нисколько не сомневалась.

— А я нисколько не сомневаюсь, братец, — насмешливо проговорила Джинни, — что ты все же применил к инструктору Конфундус.

Рон вспыхнул и раздосадовано засопел: сестренка угадала. Конфундус имел место, так как мистер Уизли никак не мог запомнить о необходимости смотреть в боковое зеркало. Демонстративно проигнорировав реплику сестры, он занес чемодан и клетку с совой дочери в вагон.

Тем временем Рози и Кай, наверное (Арти был непоседливее брата), затеяли спор о том, кто на какой факультет попадет.

— Если ты попадёшь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, — заявил Рон. — Так что делай свой свободный выбор.

— Рон!

Кай и Хьюго засмеялись, а Роза вздохнула и посмотрела на маму.

— Он просто шутит, — хором сказали Гермиона и Джинни. В этот момент к ним подбежал Арти. Судя по его выражению лица, он явно что-то хотел сообщить.

— Там Тедди! — запыхавшийся мальчик показывал через плечо назад, в густые клубы дыма. — Я его только что видел! Знаете, что он делает? Целуется с Виктуар! — Артур Маклагген был явно разочарован сдержанной реакцией взрослых. — Тедди! Тедди Люпин! Целуется с нашей Виктуар! Нашей двоюродной сестрой! Я спросил Тедди, что он тут делает, — затараторил он, — а он сказал, что пришёл её проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! А еще с ними этот!..

В этот миг клубы дыма рассеялись, и Уизли и Маклаггены увидели, кого имел в виду мальчик: невдалеке стояла группа давешних байкеров (Рон узнал их по курткам с эмблемами). Тед Люпин в кожаной куртке с желтой волчьей головой стоял в обнимку со старшей дочкой Билла, а рядом с ними стояли высокий светловолосый мужчина с какой-то шатенкой и той самой девочкой и еще чуть поодаль — в кожаной куртке, украшенной бахромой, стоял тот самый испанишко-«артефактор», чтоб его пикси драли! Стоял и о чем-то болтал с Малфоем. Рядом с Хорьком стояли его жена и сынок, похожий на папочку как две капли воды. Почувствовав пристальные взгляды, бывший Пожиратель повернул к ним голову и кивнул (Рон был готов отдать руку на отсечение, что Малфой кивнул Гермионе и Кормаку, начисто проигнорировав его с сестрой), а вот его собеседник отвесил издевательский кивок именно ему, Рональду Уизли! После чего мужчины отвернулись от невольных наблюдателей и, попрощавшись, разошлись: Хорек к жене и сыну, а испанец — к Теду с Викки, незнакомой паре и девочке.

«А Хорек-то лысеет», — с долей злорадства подумал Уизли. Собственная слегка заметная плешь и намечающийся пивной живот порядком ранили его самолюбие, а потому он с некоторым облегчением замечал у своих ровесников и лысину, и оплывшую фигуру.

— Дочка, видишь того противного белобрысого мальчишку? — полушёпотом спросил Рон. — Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму!

— Рон, прошу тебя, — сказала Гермиона полушутливо-полусерьёзно. — Дети ещё и в школу-то не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга!

— Ты права, дорогая, — ответил Рон, однако удержаться не мог. — Но ты всё-таки не дружи с ним, Роза. Дедушка Уизли не простит тебе, если ты выйдешь замуж за чистокровку!

— Рон! — опять хором сказали Гермиона и Джинни.

В это время Кормак посмотрел на часы.

— Уже почти одиннадцать, вам пора, — он обнял сыновей. — Увидимся на Рождество.

— Не забудьте передать привет Невиллу, — сказала Джинни.

— Мам! — закатил глаза один из близнецов. — Как мы можем…

— …передать привет профессору? — подхватил другой. Это было так похоже на Джорджа и Фреда, что просто дух захватывало. Кажется, Хогвартс ждали тяжелые времена: дети Джинни были любимыми племянниками Джорджа.

— Но вы же знакомы с Невиллом…

— Не в школе — да, но там он профессор Лонгботтом и декан, разве нет?..

— …Разве мы можем вот так вот запросто прийти к профессору на травологию и передать ему привет?

И близнецы, покачав головой над глупостью матери, зашли в вагон, споря, увидят ли они фестралов или нет. Роза зашла вслед за ними, и было слышно, что она напомнила кузенам, что в школу они попадут на лодках. Рон хмыкнул: Невилл с ними наплачется…

В этот момент мимо них стремительно прошла какая-то женщина. Она была красива: точеные черты породистого лица, заплетенные в хитрую высокую косу волосы цвета темной бронзы и большие сияющие аквамариновые глаза. А магловская одежда совершенно не скрывала совершенство и изящность фигуры. Ох, и повезло же кому-то!.. Резкий тычок под ребра вывел Рона из созерцания. Любимая супруга сверлила Уизли сердитым взглядом. Рядом точно так же виновато вздохнул Кормак.

Когда поезд ушел и дым развеялся, Рон заметил, как той красотке ослепительно улыбается и крепко ее обнимает дракклов испанец. Презрительно фыркнув, он отвернулся к сыну. У него семья есть, нечего на посторонних девок глядеть.

* * *

К тому, что законы Мерфи в его случае становятся непреложными, Франко привык и относился с философским спокойствием. Поэтому, когда он срочно понадобился Флер в Лондоне, он даже не сомневался, что встретит Ди, Лиззи и Фэйт на Косой Аллее. Так и вышло: стоило ему зайти в «Флориш и Блоттс», как он столкнулся с Фэйт. Встреча с Нарциссой Малфой в сопровождении чем-то знакомой миловидной блондинки, оказавшейся ее невесткой, была из той же серии.

А вот рукопожатие от Драко Малфоя выглядело настоящей насмешкой судьбы. По сути они могли это сделать еще почти тридцать лет назад. Вот интересно, протянул бы руку маленький Драко оборвышу в магловских обносках и сломанных очках, не помешай им мадам Малкин? Повзрослевший (Элой-искуссник, да у него же залысины есть!) Драко не погнушался пожать руку наглецу в магловской одежде, который до этого любезничал с его женой. А сделал бы то же самое тот мальчик, что во всем подражал отцу? Кто знает…

Тем не менее, когда Ди после краткой прогулки по Косой Аллее в компании мисс Флоры Кэрроу попытался извиниться, Франко только отмахнулся. Пустяки, в самом деле. Ну, да, знакомы, что тут такого? Земля круглая, опять же.

Другое дело Флора Кэрроу. Он даже представить себе не мог, во что выльется его экспрессивная речь в допросной аврората. Гестия Кэрроу, вышедшая замуж за Джастина Финч-Флетчли, ее сестра-близнец, ставшая преподавателем в Хогвартсе. Как она сама призналась, на их выбор сильно повлияли брошенные в запале самим Франко слова о выборе, чести и отмщении. А он тогда об этом даже не подумал. Все, что он в тот момент хотел, чтоб авроры не отличались от Пожирателей только цветом мантий, а тринадцатилетних девчонок не били за ответы, которые не нравились задающему вопросы.

Дадли, кстати, эту историю слышал еще в девяноста восьмом. Он тогда сказал, что для этих девчонок он навсегда останется Героем с большой буквы, и плевать, что у них нарисовано на гербе школьной мантии. Кузен оказался прав: сестры по-своему до сих пор чтили память Гарри Поттера. Старшего сына Гестия, к примеру, назвала в его честь. А Флора работает с маленькими маглорожденными, чтоб никто не мог сказать, что все Кэрроу — садисты, убийцы и маглоненавистники. И еще потому, что ей это занятие нравится. Если честно, такой способ почитания памяти Гарри Поттера нравится Франко гораздо больше официального, с речами, минутами молчания и прочей помпой.

Полтора месяца до момента отбытия Фэйт в Хогвартс пролетели как один день. Это для девочки. Для Франко же эти полтора месяца вместили многое: во-первых, он разобрался с большим — и весьма прибыльным, само собой — заказом на охранные амулеты для аргентинских родичей жены, во-вторых, эльфы под чутким руководством Кричера успели закончить капитальный ремонт дома в Льядо до приезда Бланки из экспедиции, пусть ему и пришлось временно переехать в мастерскую на Таго-Магон. Тем не менее, со всеми свистплясками он закончил подарок жене на годовщину свадьбы и помог наладить новенький Судзуки крестнику. Из-за чего до конца августа не рисковал показываться в Англии: Андромеда Тонкс после того, как любимый внучек покатал бабушку на своем новеньком байке, клятвенно пообещала вспомнить девичью фамилию и показать тому мерзавцу, что дарит малышу Тедди летающие мотоциклы, почему не стоит злить нервных пожилых бабушек. Флер после того, как увидела, что таким же макаром катают и ее дочь, обещала миссис Тонкс помочь в этом благом начинании. Демонстрация не состоялась только потому, что Билл Уизли проявил истинно мужскую солидарность и предупредил Тео и Франко. Однако к первому сентября дамы слегка отошли, а Тео было торжественно позволено доставить Викки на вокзал Кингс-Кросс.

Все это изрядно повеселило Дадли и Лиззи, пока они, Фэйт и Франко ждали парочку на пустыре неподалеку от коттеджа Эллингэмов. После рассказа о том, как попадают на платформу девять и три четверти, Джек и Роми решили, что лучше всего Фэйт туда в первый раз пройдет под присмотром Франко, а уже потом дочь проведет их. Конечно, Эллингэмы, узнав, что на вокзал дочь довезут на мотоцикле, были изрядно обеспокоены: все же не самый безопасный вид транспорта, да и непонятно, куда девать багаж. Однако Франко продемонстрировал им ряд достижений магической науки (в виде безразмерной сумки, вмещающей в себя все вещи Фэйт и маскирующейся под компактную дамскую сумочку) и заверил, что он не зря считается специалистом по защитным артефактам: даже если в мотоцикл на полном ходу врежется грузовик, на нем самом и на пассажире не будет ни царапины. Маленькая демонстрация в виде здоровенного булыжника, направленного в сторону байка и отскочившего, словно мяч, несколько успокоила родителей.

Итак, утром первого сентября маленькая кавалькада из трех мотоциклов направилась в сторону Кингс-Кросс. До вокзала они добрались быстро, легко миновав немногочисленные пробки. Они оставили байки на парковке и прошли к проходу на платформу. При взгляде на барьер между девятой и десятой платформой Франко испытал стойкое дежавю: казалось, из-за того угла вынырнет мальчишка в очках и с белой совой в клетке, а вон оттуда пробежит семья рыжеволосых людей, что-то крича о маглах. На секунду поднявшийся страх быть узнанным сыграл с ним дурную шутку: когда они все же прошли на платформу, она оказалась заполнена густым туманом, не позволяющим разглядеть лица людей на расстоянии вытянутой руки. Увидев результат собственной мнительности, Франко только чертыхнулся сквозь зубы. Он честно постарался успокоиться, зная, что в таком случае ветер развеет пелену в считанные минуты. До отбытия поезда оставалось где-то полчаса, и свободное купе они нашли быстро. Викки, девочка умная, обязательная и ответственная — а что вы хотите от ученицы Рэйвенкло — настояла, чтоб Фэйт ехала вместе с ней.

Пока Тео в сотый раз обещал Викки писать как можно чаще (крестник собирался на учебу в Салем по обмену), Ди, Лиззи и Франко пытались подбодрить Фэйт. В последний ее визит на Косую Аллею какой-то придурок успел познакомить девочку с принципами распределения по факультетам в весьма своеобразной манере: трусы — в Слизерине, заучки — в Рэйвенкло, дураки и тупицы — в Хаффлпаффе, а все самые смелые, отважные и все из себя замечательные — Сами-Знаете-Куда. Викки еще в тот же день хлестко заметила, что в таком случае в Гриффиндор идут все безголовые хвастуны, и сказала, что директором сейчас является профессор Флитвик, бывший декан Рэйвенкло и такой же Герой Битвы за Хогвартс, что и все остальные, так что по поводу смелости и прирожденного героизма грифов есть большие сомнения. А Тео пообещал прислать ребенку футболку с надписью о величии барсуков, если та поступить на его бывший факультет. Франко вообще заявил, что все это распределение по факультетам и их оскорбительные характеристики — глупость несусветная, и Фэйт станет тем, кем захочет вне зависимости герба на мантии, и что быть только смелым или только умным то же самое, что быть только глупым и только трусливым. И что без осторожности смелость становится безрассудностью, а осторожность без смелости — трусостью, и сам по себе ум без трудолюбия ничего не значит.

В честь поступления в Хогвартс Франко подарил Фэйт волшебный светильник: запаянную колбу из магического стекла, в центре которой плавал цветок. Если легонько стукнуть пальцем два раза по ажурной вязи, соединяющей колбу с кольцом для держания, то цветок засияет нежным голубоватым светом.

— Как в «Аватаре»! — восторженно воскликнула девочка, заворожено наблюдая, как свет от цветка легко рассеивает сумрачную завесу на платформе. Пробегавший мимо мальчишка засмотрелся и врезался на ходу в Тео. Мальчишкой оказался сын Джинни, Артур.

Фэйт тут же погасила светильник, но его сияние уже привлекло внимание стоявших неподалеку Драко с семьей.

— Чудесная вещица, — сказал Драко, пожимая руку артефактору.

— Ничего необычного, — ответил Франко, — обычный светляк в колбе.

— Только светляк? — насмешливо приподнял брови Малфой: отец уже рассказал о милой особенности всех артефактов, сделанных этим испанским мастером.

— Ну, скажем так, — плутовски ухмыльнулся артефактор, — боггарт и иная шелупень к ребенку подойти не смогут.

В этот момент Драко посмотрел куда-то в сторону и холодно кивнул. Повернув голову следом, Франко замер. Ветер понемногу уже рассеял дым, и было видно, как невдалеке, буквально в десяти шагах стоят они.

Порядком облысевший и оплывший Рон.

Строгая, целеустремленная, чем-то смахивающая на Макгонагалл, Гермиона.

Все такая же яркая — и по красоте, и по цвету волос — Джинни.

Их дети.

Рядом с Джинни стоял высокий, атлетически сложенный мужчина, видимо, Кормак. На какой-то миг Франко вдруг подумал, что если он сделает шаг, то на месте Маклаггена стоять будет он, и те два мальчика будут его сыновьями, с такими же зелеными глазами и непослушными черными волосами. Что если он сейчас дотронется до лба, то сможет нащупать давно исчезнувший шрам в виде молнии. Что вот сейчас он им кивнет, и Рон, Гермиона и Джинни радостно махнут ему руками.

Холодный порыв ветра развеял наваждение. Рон Уизли посмотрел на него, недовольно скривился и стал что-то говорить дочери.

— Горе нам! — насмешливо сказал Драко. — Мы в немилости у Рональда Уизли!

— Какой ужас! Как мы это переживем?

В кармане завибрировал телефон. Франко извинился и отошел в сторону. Звонила жена.

— Ты опять думал о других женщинах, — сказала она.

— Только о том, что ты их всех прекраснее, — улыбнулся маг. — Что-то случилось?

Бланка сегодня хотела навестить родителей.

— Нет, все хорошо, — вздохнула она. — Ты на Кингс-Кросс?

— Да. Рядом с третьим циферблатом от входа с Кингс-Кросс.

Бланка положила трубку, и буквально через пять минут ее улыбка заставила артефактора забыть, что на платформе есть еще кто-то кроме жены.

— Донья Бланка! — склонил голову Тео. Следом за крестником Бланку поприветствовали и остальные.

— Всем доброго утра, — буквально пропела сеньора Лескано д'Агирре Блоггс. Так… В последний раз Бланка так разговаривала, когда вернулась из экспедиции, где нашла и описала два новых вида морских химеройдов. Уж не собралась ли дорогая супруга опять на другой край мира? Она же вроде хотела отдохнуть от путешествий…

Пока муж соображал, что же произошло за те десять часов, что они не виделись, Бланка пожелала Фэйт удачи и обняла на прощание Викки. Прозвучал гудок. Виктуар и маленькая мисс Эллингэм зашли в вагон. Когда поезд тронулся, Бланка все же шепнула мужу, что произошло.

Когда пять лет назад в прощальном письме Кевин Уитби посулил Франко, что все у него будет хорошо, он не поверил. Когда год назад, перед самым бракосочетанием артефактор пообещал своему отражению, что все будет хорошо, у него все же оставались сомнения. Но сейчас, стоя на платформе девять и три четверти, провожая «Хогвартс-экспресс» и обнимая жену, он безоговорочно осознал, что все хорошо. И станет еще лучше, когда родится его сын.

Франко еще не знал, что его светильник не проживет и недели, пав жертвой любопытства, и станет поводом для войны не на жизнь, а на смерть между Фэйт Эллингэм и близнецами Маклагген. Что попытавшемуся вступиться за девочку Скорпиусу разобьют в кровь нос, и эту кровь мальчику поможет унять Алиса Лонгботтом, а через семь лет Люциус Малфой станет утешать сына, что его будущая невестка — чистокровная блондинка и не Уизли, а потому не такой уж и плохой вариант. Что разъяренная Фэйт в ответ вспомнит все, чему ее учил Ди, и накостыляет уже обоим Маклаггенам так, что факультет Рэйвенкло потеряет пятьдесят баллов, а воинственная дева станет первой, но, увы, безответной любовью Артура Маклаггена. Что попытки прекратить это идиотское противостояние Фэйт и близнецов, в которое будет вовлечена вся школа, не взирая на чистокровность и принадлежность к факультетам, сблизят Розу Уизли и Эдварда Нотта так, что по окончании школы рыжая гриффиндорка и темноволосый слизеринец предпочтут сбежать из дому, в пух и прах расплевавшись с родителями. К слову, сбегут они сначала к Тео и Викки, от них в Испанию к Франко, а оттуда под крыло к одному старому ворчливому аптекарю в Америке. Что Яго, старший сын Франко, вместе с Лилс, дочкой Дадли… Впрочем, это будет уже совершенно другая история. Но не волнуйтесь, у всех все будет хорошо.