Как появился Гарри (джен)

Как появился Гарри

Стоял один из тех последних душных августовских вечеров, когда природа, будто предчувствуя скорый приход осени, старается исчерпать весь жар уходящего лета. Заходящее солнце проникало в комнату через распахнутые двери мансарды, ведущей в роскошный, ещё цветущий сад. Кусты роз, разгорячённые и разморённые солнцем, тяжело качаясь на ветру, наполняли гостиную своим насыщенным ароматом. Ветви боярышника, пронизанные лучами солнца, сгибались под тяжестью огненно-красных ягод. Слабый порыв тёплого ветерка проник в гостиную, принеся с собой ещё немного дурманящего аромата сочных трав и буйно цветущих роз.

Лили в очаровательном домашнем платье цвета весенней листвы и небольшом белом передничке, отделанном кружевами, который больше забавлял молодую миссис Поттер своим милым видом, чем использовался по назначению, сидела в кресле у камина. Рядом с ней, на витом круглом столике громоздилась высокая стопка книг с многочисленными закладками, и молодая женщина по очереди брала из неё книги и, раскрывая на определённых страницах, делала любимым орлиным пером различные пометки на пергаменте. Она была крайне сосредоточенна, и если бы не здоровый ровный цвет лица и не цветущий вид, то вполне можно было бы подумать, что её работа — весьма трудное и хлопотное дело. Но по какому-то радостному блеску в глазах и милому румянцу, можно было понять, что она занималась приятным и серьёзным делом.

Правда, иногда она ненадолго отрывалась от своего занятия и поглядывала на мужа и его лучшего друга, которые на свой, истинно мародёрский лад развлекали их маленького сына. Ему не было ещё и месяца, и Лили всегда с непередаваемым восторгом и трепетом в сердце наблюдала за своим ненаглядным малышом. Она могла любоваться им целые часы, забывая обо всех других занятиях, и просто наблюдая за тем, как он спит или смотрит на парящие над кроваткой игрушки. Лили с непередаваемым восторгом и радостью принимала каждое даже самое простое его действие. Особенно невероятным и трогательным ей казалось то, что сынишка, разумеется, не умел ещё ни сидеть, ни ползать, ни толком держать головку, и глаза только недавно начали приобретать изумрудный оттенок, но он уже умел улыбаться. Он научился это делать почти сразу. Сразу, как только ей дали его на руки, первое, что сделал её сын — это улыбнулся ей. И, даже если бы кто-то сказал, что так делают все дети, Лили бы это ничуть не тронуло, потому что улыбка её сына была неповторима.

И теперь, поднимая голову от своей очередной книги и засматриваясь на игры отца и будущего крёстного с младенцем, Лили невольно улыбалась и с гордостью и умилением смотрела на их старания, но затем, вспоминая о важности своего занятия, молодая мама возвращалась к своему пергаменту.

— Бродяга, тебе не кажется, что он немного устал? — спросил Джеймс.

— Нет, Сохатый, он зевает, потому что ему наскучило твоё лицо... — ответил Блэк. — Вон ты тут целыми днями торчишь...

— Эй, полегче, а то так и рогом в бок получить недолго! — наигранно возмутился отец.

Лили поднялась из кресла и поспешно подошла к ним, бесшумно ступая по ковру мягкими комнатными туфельками-лодочками.

— Так, посторонитесь, — с шутливой строгостью сказала мама. — Иди ко мне, мой хороший... — ласково проворковала она, беря на руки сына. — Ты устал?.. Пойдём, мама уложит тебя в кроватку... — приговаривала она, направляясь к лестнице. — А потом, мы займёмся тем, для чего сегодня собрались, — оглянувшись у самой двери, добавила она, обращаясь к мужчинам.

Затем она скрылась за дверью и направилась на второй этаж, в спальню, укладывать усталого малыша в кровать. Лили вернулась быстро.

— Он ужасно устал и заснул мгновенно, — улыбнулась она, прикрывая за собой дверь.

Лили вновь опустилась в кресло, а Сириус с Джеймсом сели на диван. Хозяйка взмахнула извлечённой из кармана палочкой, и на чайном столике появились три белоснежные фарфоровые чашки на высоких ножках, горячий заварочный чайник и печенье.

— Эх, а ты помнишь, Джеймс, как мы с тобой из-за того пари воровали печенье из кабинета МакГонагалл? — мечтательно спросил Сириус, откинувшись на спинку дивана и запихнув в рот печенюшку.

— Это было труднее, чем лимонные дольки Дамблдора, — фыркнул Джеймс.

Лили только улыбалась, слушая их, и помешивала чай. Она выглядела действительно очень симпатично в этой домашней, и в то же время изящной обстановке.

— Знаешь, Лили, тебе очень идёт роль матери, — заметил Сириус, беззаботно улыбаясь и лукаво поглядывая на молодую женщину. — Ты выглядишь просто очаровательно...

— Это потому, что на самом деле я крепкая и быстро оправилась, — отозвалась Лили, радостно и даже гордо улыбаясь. — Ты бы видел Петунию! Мама прислала мне только её фото с сыном... Она выглядела очень измученной, бедняжка.

— Тебе ещё хватает сил ей сочувствовать после всех тех гадостей, которые она тебе наговорила, — поморщился Джеймс.

— Но она же моя сестра, — только пожала плечами Лили.

— Кстати, а как они называли своего сына? — как бы между прочим спросил Сириус.

— О, Петуния придумала имя, когда ей было одиннадцать, — заметила Лили. — Она вычитала его из книжки, так звали одного лорда — довольно никчёмного типа, на мой взгляд — лорда Дадли.

— По мне, довольно нелепый выбор... — протянул Джеймс. — Как его будут звать друзья? Диди?

Сириус громко фыркнул.

— Именно поэтому мы должны всё хорошенько обдумать, прежде чем выбрать ребёнку имя, — вымолвила Лили.

Сириус с Джеймсом почти одновременно поставили на стол чашки. За полторы недели, прошедшие с того момента, как Лили вернулась из св. Мунго, они и некоторые друзья и родственники уже несколько раз поднимали этот немаловажный вопрос, но им пока что не удалось сойтись на решении, которое бы всех устроило. Родители хотели определиться с именем и назначить дату крещения.

— Так, ладно, я кое-что почитала на досуге, — заметила Лили, сделавшись серьёзной, и потянулась за своим пергаментом.

— Знаешь, Лили, — заметил Сириус, покосившись на внушительную стопку на столе, — я не думал, что для того, чтобы придумать имя ребёнку, стоит перерывать столько литературы...

— Сириус, я призываю тебя отнестись к делу серьёзно, — строго заметила Лили, сейчас она очень напоминала суровую старосту школы, — ты ведь будешь крёстным.

— Да, конечно, — быстро согласился на всё Блэк.

Джеймс фыркнул в кулак.

— Итак, я прочитала много о традициях магических родов, — начала Лили, — и решила, что ни за что на свете не назову сына Грусом, Таурусом или Моносеросом только в угоду традиции. Прости, Сириус, если бы все звёзды и созвездия были такими благозвучными, можно было бы ещё подумать...

— Лили, поверь, я сам никогда не стану продолжать семейную традицию и называть звёздами своих детей, — заверил её Сириус. — Ты слышала, что моя ненаглядная сестрёнка назвала сына Дрейко! Дрейко Малфой — сколько пафоса!

— Главное, чтобы его потом в школе Дракошей не дразнили, — не удержался Джеймс.

— Из созвездий можно рассмотреть разве что Корвина и Персея, но мне оба эти варианта не нравятся, — проговорила Лили. — Особенно в сочетании с фамилией.

— Я полностью с тобой согласен, дорогая, — кивнул Джеймс. — Поэтому, созвездия мы, пожалуй, отложим.

— Я ещё советовалась с твоей мамой, дорогой, — сказала Лили, перебирая свои записи, — и она дала мне список самых употребляемых в вашем роду имён. Но, наверное, всё же не стоит этим ограничиваться. В конце концов, мы должны делать выбор сообразно нашим представлениям. К тому же, если мы хотим облегчить жизнь нашему ребёнку мы не станем называть его Мерлином или Пендрагоном, а к чему-нибудь более современному мы и сами придём.

— Конечно-конечно, должно же быть хотя бы какое-то разнообразие, — согласился Сириус.

— Насколько мне известно, для волшебников имена очень важны, — сказала Лили немного взволнованно, — и среди волшебников распространено мнение, что имя влияет на характер и судьбу человека. И даже маглы приходят к такому выводу. Поэтому нужно всё взвесить, прежде чем принимать какое-то решение.

— Хорошо, значит, ты хочешь подобрать моему крестнику непременно волшебное имя? — спросил Сириус.

— Ну, я ещё не решила, — несколько смутилась Лили. — К тому же этим будем заниматься мы вместе, — добавила она.

— Мы уже обсуждали этот вопрос, — объяснил Джеймс Сириусу, — и решили, что стоит найти что-нибудь более или менее универсальное. Хотя, наверное, имя должно быть достаточно звучным.

— Ну, не знаю, мне всегда нравились нормальные имена типа Алан, Том, Эдвард, Джон... или что-то в этом духе, — заметил Сириус. — Если и давать ребёнку имя, то человекоподобное, а не напыщенные и трудно выговариваемые сочетания букв, ничем не напоминающие имена людей.

— Помимо «нормальности» у имени ещё есть значение, — вздохнула Лили. — И определённые черты характера, и звучание. Прежде, чем делать из ребёнка «двойника» или «красавца», мы должны подумать много раз. Хотя эти имена определённо не из худших. Правда, я очень сомневаюсь, что ты назвал бы сына Томом, Сириус. Даже для тебя Томас Блэк — было бы слишком.

— Знаешь, зато, сколько наслаждения может доставить всего одна мысль о том, какая бы реакция была у моей дражайшей мамаши, узнай она, что её внука зовут «таким ужасным и примитивным магловским именем»!

— Да, и обречь сына на вечные насмешки таких ничтожеств, как Малфои или Снейп, — покачал головой Джеймс.

— Ладно, до того момента, как у меня будут дети, надо ещё дожить, — вымолвил Сириус. — Пока мы выбираем имя вашему сыну. Так какие будут варианты?

Вариантов нашлась масса. Они снова и снова перебирали сотни имён, рассматривая их со всех сторон, в самых разных сочетаниях.

— Артур — неплохое имя, — соглашалась Лили, — оно героическое и традиционно волшебное, но мне не совсем нравится сочетание Артур Поттер, и потом «Арти» звучит фамильярно.

— И снисходительно, — соглашался Джеймс.

— Зато Ланселот, конечно, лучше, — хмыкнул Сириус.

— Нет, всех рыцарей Круглого стола оставим в покое, — мотала головой Лили. — Уж лучше вернёмся к «нормальным» именам.

— Лили, а что говорят твои родители? — спросил Сириус.

— Я советовалась с мамой и папой, — проговорила Лили, — они сказали, что это дело родителей, к тому же они не знают, какое имя лучше дать ребёнку-волшебнику.

Рассуждения заходили за полночь. Лили заварила всем кофе. Несмотря на поздний час, они хотели разобраться с этим делом в тот день.

— Знаешь, если мы не придумаем имя в течение часа, я засну прямо у вас на диване, — сказал Сириус, потянувшись. — Никогда не знал, что с этим бывает столько мороки!

— Наверное, это я слишком требовательная... — протянула Лили.

— Ну что ты, дорогая, — вымолвил Джеймс, обнимая жену, — я знаю, как это важно для тебя.

— Я просто хочу дать ему такое имя, которое бы было с одной стороны звучным и красивым, с другой, одновременно магическим и магловским, и чтобы оно говорило о хороших качествах характера, — объясняла молодая женщина.

— Хорошо, — вздохнул Сириус, — итак, сколько у нас вариантов?

— Пока слишком много, — вздохнула Лили, взглянув на список имен.

— Ладно, давайте тогда вычеркнем все, которые нам не понравятся по звучанию, вызовут неприятные ассоциации и будут плохо сочетаться с фамилией, — бодро сказал Джеймс.

— Ну, из неприятных ассоциаций первым будет, естественно, Северус... — усмехнулся Сириус.

Однако благодаря столь простой тактике список стремительно поредел. Сначала осталась всего дюжина имён, а потом и всего три.

— Итак, Дэвид, Ричард или Генри, — заключил Джеймс, просматривая столбец перечёркнутых имён.

— Мне нравятся все три имени, — отозвался Сириус.

— Мне тоже, — слегка улыбнулась Лили. — Но вообще я собиралась дать сыну ещё и второе имя — в честь отца, — проговорила она.

— Хорошая идея! — живо откликнулся Сириус. — Дэвид Джеймс...

— По-моему, звучит не очень... — заметил Джеймс. — И потом ещё уменьшительные Дэви и Дэйв.

— От Ричарда тоже странные сокращения, — проговорила Лили. — Дик, Рич...

— А Генри — это Гарри, — сказал Джеймс.

— Ну да, Гарри Поттер, — проговорил Сириус.

— Гарри, — вымолвила Лили, будто пробуя имя на вкус. — Прямо как принц Гарри[1].

— Да, именно Гарри Джеймс Поттер, — расплылся в довольной улыбке Сириус. — Собственно, и Генри Джеймс — тоже неплохо, но Гарри мне вообще очень по душе.

— Гарри Джеймс Поттер, — повторил Джеймс. — Определённо, это звучит лучше всего. Лили, ты согласна?

— Да, — счастливо улыбнулась молодая женщина. — Мой Гарри... — протянула она с непередаваемой теплотой.

«Нет! Только не Гарри!..»

Его имя было последним словом в её жизни.

КОНЕЦ

[1] Имеется в виду Генрих V — герой одноименной пьесы Шекспира.