Вперёд! (гет)

Я смотрю на неё, прекрасную и гордую, и взгляд сам скользит по витым каштановым локонам, искрящимся и переливающимся на солнце, по точёным белым плечам, девичьей гибкой фигуре, какая бывает только у англичанок... Моя невеста, Астория Гринграсс.

Та самая Астория, облик которой запечатлели многие и многие художники-любители в Гайд-парке* на своих полотнах (а также, листах, холстах, бумаге для пастели, листах для акварели, и прочем, и прочем). Та самая Астория, семья которой по общепринятому мнению считается абсолютно безупречной в Магической Британии во всех отношениях. Та самая Астория Гринграсс, о которой писали в газетах два месяца ранее — самая завидная невеста Англии, очаровательная и великолепная, между прочим, изобретшая новое направление волшебной моды — в стиле XIХ века, которое сейчас считается одним из популярнейших в самых дорогих магических салонах Лондона.

Не скрою, я целиком и полностью признаю, что она — ослепительна. Я всегда говорил это, знал и помнил. Да и все вокруг, начиная с Блэков и заканчивая Ноттами, были того же мнения — иначе и случиться не могло. Однако, всякий раз, когда я находился с Асторией наедине, меня коробило — я испытывал жгучий глотку и ноздри недостаток воздуха, меня слегка мутило, я знал, всей своей сущностью и плотью знал: что-то не так. Но что именно?..

Астория — умная и находчивая девушка, довольно светская (у неё в роду одни лорды и баронессы; хотя может ли это удивить такого волшебника как Малфой?), очень хорошо воспитана, умеет вести беседу на любую нейтральную тему. Каждый её жест, каждое движение непроизвольно получается плавным и изящным — точно так же как грациозно она держит свою хорошенькую головку высоко поднятой и хрупкие плечики расправленными.

Вам, вероятно, кажется странным, что я, Драко Малфой, расхваливаю достоинства прелестной леди Гринграсс, но я не могу отрицать — да, я совершенно и очень метко по-ра-жён. Я никогда ещё такого не видел, и вряд ли кто-то из ныне живущих встречал подобное чудо в подлунном мире. Ведь Астория вовсе не кокетка и не пустышка, напротив — она чрезвычайно рассудительна. Я не сказал бы, что она абсолютно целомудренна; также, можно прибавить к чертам её характера некоторую расчётливость и даже вкрадчивость — она никогда не была сердита на врагов вот так прямо в лоб. О да, у неё были враги в школьные годы — самонадеянные дурнушки, неудовлетворённые поведением моей невесты, но с ними Астория мгновенно расправлялась с помощью сладкой улыбки и приторных речей, в которых прикрывалась тихая угроза.

Но есть в Астории что-то цепкое. Она умеет хвататься за людей. И мне, несчастному, уже не быть от неё отделённым. Как она это делает, ума не приложу... Могу лишь бесстрастно — (или в восхищении — как мне заблагорассудится) — захлопать в ладони. Браво, мисс Гринграсс, браво! Как ловко вы расправляетесь со всеми трудностями, как проворно вы строите вокруг себя стенку из прочных человеческих душ, как наивно думаете вы, что можете купить Свободу, Принцип и Сердце.

Ах да, к чему я всё это говорю. Не разобравшись в товаре, не клади его обратно на полку. Но я пристально изучил его, его не очень сложный по конструкции механизм, яркую привлекательную обложку... и меня он не заинтересовал. Посредственный экземпляр.

Я не люблю Асторию Гринграсс. Она даже не нравится мне, не вызывает больших симпатий при близком общении. Эта девушка мне противна.

__________

Я не вспоминаю о прошлом, так же и не думаю о завтрашнем дне. Я просто усаживаюсь позади Панси, хватаюсь за руль мотоцикла, одновременно припадая к спине девушки, и через несколько секунд мы срываемся с места. Я чувствую нарастающий восторг — и в ней, и в себе; точно так же нарастает и скорость. Я невесомо прижался к её глянцевитым тёмным волосам, остриженным так, что затылок оставался неприкрытым и даже... беззащитным. Стрижка безупречна — как и грейпфруктовый аромат от самих волос — не бьющий в нос, а тонко уловимый, хотя и ощутимый. Я вдыхаю его, и чувствую, что она в этот момент — независимая своенравная Панси Паркинсон — принадлежит мне, а я — ей. Мы приручили друг друга, и эта езда просто спасает нас. Мы несёмся вперёд, врезаясь в воздух и стремительно рассекая его. Тёмные тонкие волосинки щекочут мне нос и подбородок, но я просто плотнее прилегаю к Панси лицом.

Вперёд и только вперёд! Куда ещё можно спешить? И плевать, что половина населения с завидной даже нам скоростью уносится назад во всех отношениях — нас это не касается, наш путь и наш лозунг — вперёд!

Мы сейчас — одно целое. Не в вульгарном смысле, который мы привыкли применять к физической близости, а совсем в ином. Наши души воссоединились, между ними возникла некая связь, и теперь мы — неразрывное Одно Целое. Для меня это ясно как день, я давно свыкся с этими ощущениями — хотя всякий, кто попробует осмеять их, горько расплатится за каждую секунду насмешки. Но ведь никто не узнает, правда, Панси?

Ты проста, девочка моя, но лишь на первый взгляд. Что кроется за этой непроницаемой простоватой внешностью? Я давно знаю это. Пантера, дикая кошка, которой только дай повод постоять за себя — этим ты слово пышешь изнутри, это излучают твои глаза. Это и нужно тебе всю жизнь. Тебе необходимо развернуться, развернуться в полный рост и...

И вот, твой прыжок свершился — сквозь время и слова, сквозь них мы летим. Да, именно летим. Ведь если закрыть глаза, можно вообразить полёт, не так ли?

___________________

*Гайд-парк (англ. Hyde Park) — королевский парк с площадью 1,4 км² в центре Лондона. С запада к нему примыкают Кенсингтонские сады. Традиционное место политических митингов, празднеств и гуляний (материал взят из Википедии — Свободной Энциклопедии).