Выбор есть всегда (гет)

( про последнюю битву)

Хогсмит встретил друзей неприветливой тишиной. И темнотой... Ни в одном доме не горел свет. Пусто и мрачно...

— Холодно, — шепнула Гермиона, а Рональд легонько толкнул её в бок, привлекая внимание, и кивнул в конец улицы, где над дорогой висела сгорбленная фигура в драных лоскутах плаща.

— Дементоры... — выдохнул Гарри, тоже видимо обратив внимание на манипуляции Рона.

— Что будем делать? — едва слышно спросил рыжий, — к «Сладкому королевству» не пробраться, эти твари нас засекут мгновенно, можно попробовать через визжащую хижину...

— Вариант не лучше, — кривится Гарри, — тут на дементоров нарвемся, там в саму школу не войдем, ворота на ночь запираются, забыл?

— Да когда нас это останавливало? — отрешенно спросила Гермиона, а мальчишки неслышно фыркнули.

— Можно будет рвануть через двор к Хагриду, а он нас потом проведет...

— Не вариант, — отрицательно качает головой Гарри, — представляешь, сколько шума он поднимет?

— Обходить замок до теплиц Спраут?

— Ага, а потом красться через подземелья, рискуя нарваться на кого-нибудь не самого дружелюбного, — бурчит Рон.

— Отлично! — раздражается девушка, — выходит, вариантов вообще нет?

— Есть, — тянет Гарри, опасливо посматривая на подругу, — есть вариант не брать тебя с собой...

— Это шутка такая, да?

— Это вполне здравое предложение, Герм, — хмурится Рон, — только в нашем случае бесполезное, увы...

— Ага, — продолжает за друга Гарри, — чтобы заставить тебя не переться с нами в Школу, нужно будет силком отправить тебя в Нору, а это черевато тем, что в Хогсмите в течение пятнадцати минут соберется Орден в полном составе, чего пока делать рано...

— Ты слышал, Роб? — раздается совсем близко грубый чуть хрипящий голос.

— Черт! — одними губами ругается Гарри и кивает в сторону ближайшего здания, намекая на смену позиции, — туда, только тихо.

Ребята, стараясь не шуметь, крадутся к дому, но кто-то из них неловко ступает и в хогсмитской тишине оглушительно громко звучит хруст раздавленной ветки...

— Кто-то нарушает комендантский час! — громко произносит другой голос и тут же по улице начинают вспыхивать светящиеся шары и с хлопками появляются люди в тяжелых плащах и темных масках.

— Твою мать, что же все так криво-то, а? — стонет Гарри и припускает вдоль высокого забора, стараясь слиться с его тенью, показывая друзьям дорогу, вот только движутся они в направлении обратном и «Сладкому Королевству» и Визжащей хижине.

— Куда вас занесло, идиоты! — совсем рядом раздается приглушенный и очень сердитый голос, — бегом сюда!

И друзья, совершенно не задумываясь, что это может быть ловушка, послушно перебегают дорогу и ныряют в чернеющий провал услужливо распахнутой двери.

Темная фигура позвавшего едва угадывалась в неосвещенной помещении, мужчина, а судя по роскошной бороде и вовсе старик, напряженно вглядывался в пыльное окно, пристально следя, за снующими по улице людьми. Ребятам очень повезло прошмыгнуть в последний момент, ещё немного и сделать это незаметно не получилось бы.

— А... — начал было Гарри, но старик даже не глянул в его сторону, не отрываясь от окна, лишь раздраженно отмахнулся, призывая к тишине.

И молодые люди молча ждали...

Когда за окном стихло Старик обернулся и не проронив ни слова знаком велел следовать за собой по скрипучим лестницам на верх в скудно освященную комнату с наглухо затворенными ставнями. Там в этой комнате им удается рассмотреть их провожатого со спины, но этого хватает, чтобы Гермиона удивленно округлила рот, Рон протер глаза и нахмурился, а Гарри неверяще выдохнул:

— Профессор Дамлдор?

— В избранные нынче берут одних идиотов, — ворчит старик и оборачивается, — воскреснуть не смог даже Мерлин, а той дряни с осколками души у Альбуса, слава все тому же Мерлину, не было. Моё имя Аберфорт. Ваш святой-несвятой директор был моим старшим братом.

Рон судорожно сглатывает, глядя в лицо старика, совсем не похожее на лицо Дамблдора, только глаза такие же голубые, но и в них нет лукавого добродушия...

— Сядьте, — командует старик, — и рассказывайте, только коротко.

И Гарри сначала сбиваясь, а потом более твердо повествует о том, как они с друзьями искали Хоркруксы, как уничтожили уже один, как обокрали Гринготс и нашли второй. Что теперь им надо попасть в Хогвартс, потому что именно там спрятан ещё один. И если им удастся его найти и уничтожить вместе с чашей Хаффлпафф, то останется только Нагайна и дело останется за малым.

А старик недовольно хмурит губы, что-то осуждающе бурчит себе под нос, но Гермионе кажется, что осуждает он вовсе не их, а своего брата, оставившего решать детей такие сложные вопросы, взвалившего на их плечи непомерно тяжелую ношу...

Вот только выбора нет, если этого не сделают они, если они хотя бы не попытаются, то Того-Кого-Нельзя-Называть уже будет не остановить, а это очень и очень плохо.

Девушка негромко озвучивает свои мысли, на почти грубое пожелание старика, проваливать из страны и не соваться в пекло, мол, не детское это занятие — война. И она согласна с ним. Не детское это дело, но кто, если не они?

— Ариана, — обращается старик к симпатичной девушке, портрет которой висит на стене, — ты знаешь, что делать.

Девушка серьезно кивает головой и уходит по изображенному за спиной её коридору, пока не становится совсем маленькой точкой и не исчезает.

— Это наша младшая сестра, — произносит Аберфорт, — ваш святой директор погубил её...

Молодые люди молча слушают ещё одну интерпретацию случившейся много-много лет назад трагедии, вот только сейчас её рассказывает непосредственный участник. Рассказывает хмуро и зло, однозначно осуждая действия своего старшего брата... Но ни мальчики, ни Гермиона не берутся давать оценку поступкам молодого Дамблдора и Гарри не громко произносит после того, как старик замолкает:

— Никто не застрахован от ошибок, тем боле, когда тебе семнадцать.

Мистер Дамблдор не успевает ответить, Ариана возвращается и тепло улыбается брату, в этот момент картина отъезжает в сторону и на пол комнаты спрыгивает высокий чуть нескладный парень:

— Звал, Аберфорт? — добродушно спрашивает он, а Гермиона радостно кидается ему на встречу:

— Невилл! Боже мой, это же ты, Невилл!

— Герм? — неуверенно произносит он, и растеряно оглядывает присутствующих, правда растерянность почти сразу сменяется радостью, когда Лонгботом узнает друзей:

— Гарри! Рон! Неужели мы дождались!

— Нам нужно в Хогвартс, Невилл, — сразу берет быка за рога Гарри и парень серьезно кивает, приглашая следовать за собой.

И их ждет заполненная учениками Выручай-комната, и куча вопросов и радостно-предвкушающих восклицаний, которые чуть позже сменяются озадаченностью и задумчивостью. И даже разочарованием...

А потом они решают идти в Большой Зал.

* * *

— Вот же он — Поттер! Давайте сделаем, как просит Он! Давайте просто отдадим Ему того, кто Ему нужен и Он оставит Хогвартс в покое!

Впервые Малфою захотелось ударить девушку, и не какую-нибудь, а Пэнси. За длинный язык и эгоизм. То, что этот эгоизм подпитывался вполне обоснованным страхом, Малфоя не особенно заботило. Вот только вместо этого он прикрыл собой подругу от возмущенных взглядов окружающих, словно ей действительно грозила опасность.

— Надо эвакуировать детей, — строго и сдержано произнесла старая кошка МакГонагалл, при этом неодобрительно оглядев нестройные ряды членов змеиного факультета, — Начнем со Слизерина, мистер Филч, проводите их на восьмой этаж. Старосты в это время соберут младшекурсников.

— Правильно, — саркастично шепнул Блейз в самое ухо Малфоя, — Зачем оставлять в собственном тылу неблагонадежных.

— Заткнись, Забини, — беззлобно, несмотря на резкость слов, отвечает Драко, — не усугубляй.

И слизеринцы толпой следуют за смотрителем, по своему обыкновению что-то злобно бурчащему себе под нос. Малфой идет вместе со всеми, внимательно следя за Креббом и Гойлом — эти могут остаться и вляпаться или создать неприятности. И хорошо, что следил, потому как на одной из развилок и тот и другой сворачивают в совсем другой поворот.

— Эй, ты куда? — тревожно окликает Малфоя Блейз.

— За Винсентом и Грегом. Мало ли что... А ты иди, тебе ещё за Пэнс присмотреть надо.

Забини неуверенно кивает и проводив друга взглядом нагоняет уже порядочно отошедшую Паркинсон.

А Малфой догоняет сокурсников, которые этому нисколько не удивляются и они втроем куда-то долго идут, о чем-то переговариваются. Некоторое время выжидают в одном из кабинетов пятого этажа...

Внезапно время начинает ускоряться. И Школу сотрясают гулкие звуки... И Гойл и Креббом, обнажив палочки бегут вниз на первые этажи, где развернулась настоящая бойня. И Малфой старается не упустить их из виду, почему-то уверенный в том, что не должен их потерять...

И оказывается прав, потому что Винс вдруг громко басит:

— Смотрите, там Поттер! — И устремляется за мелькнувшей впереди темной макушкой избранного...

* * *

— У вас получилось? — на ходу интересуется Гарри у догнавших его друзей.

— Да! Гарри, Рон просто гений! Это он придумал! Он даже смог открыть Тайную Комнату!

Поттер изумленно глянул на смущенного друга.

— Ты иногда говоришь во сне, знаешь? — поясняет рыжий.

— А. Ну да.

— Куда мы идем, Гарри? Ты выяснил, где диадема? — чуть запыхавшись спрашивает девушка.

— Да, нам надо на восьмой этаж, — торопливо перескакивая сразу через две ступеньки, отвечает тот.

Гермиона не поспевает, тогда Рональд крепко берет подругу за руку и практически тащит за собой.

— На восьмой этаж? — переспрашивает он.

— Да. Туда где все спрятано, — не оглядываясь, отвечает Поттер.

— Выручай-комната! — переглянувшись с Гермионой догадывается Рон, а девушка спрашивает, едва они оказываются перед искомой стеной:

— Гарри, ты уверен?

— Вполне. Подождите немного. Сейчас Вы сами все увидите, — молодой человек сосредоточенно ходил перед стеной, мысленно взывая к выручай-комнате. И комната отозвалась. В каменной кладке медленно проступили очертания массивных дверей.

— Пойдемте, — коротко сказал Гарри, показывая друзьям пример.

— Ты уверен, что это здесь? — уточнил у друга Рон.

— Нет. Но других вариантов не имею. И потом... — молодой человек замолчал.

— Что потом, Гарри? — подала голос, следовавшая за друзьями, Гермиона.

— Мне кажется, я видел её, когда прятал учебник Принца-Полукровки.

— Ты серьезно думаешь, что мы её найдем, даже если она здесь, среди всего этого? — Рон красноречиво обвел рукой почти необъятное помещение, буквально заваленное всякой всячиной. Горы вещей, высящиеся со всех сторон, почти упирались в потолок, который скорее угадывался, чем просматривался — так высок был. Друзья продвигались в узких коридорах-проходах между нагромождением всяческого барахла, копившегося в комнате всю долгую историю существования Школы. Глаза разбегались, трудно было сосредоточится на чем-то.

— Надо разделиться, — предложил Рон, но Гарри покачал головой:

— Нет необходимости, кажется, я понял, куда надо идти.

— Ты же говорил, что не помнишь, где именно спрятал учебник? — удивилась Гермиона.

— Видимо я ошибся, — смутился Гарри. — Смотрите, она там! — и молодой человек указал на каменный бюст какого-то мужчины, увенчанный пестрым клоунским париком. Парик украшала, посверкивая россыпью драгоценных камней, изящная диадема.

— Так бери её, Гарри. Не теряй времени!

— Не так быстро, Уизли, — раздался смутно знакомый голос. — Привет, Поттер.

Друзья обернулись, в метрах десяти от них стояли, торжествующе улыбаясь Кребб и Гойл. Чуть позади них находился Малфой, но на его лице не было удовлетворения. Нет, слизеринец смотрел на троицу гриффиндорцев с досадливой сосредоточенностью, словно его совсем не радовало происходящее.

— Отдай её нам, Поттер, — глумливо велел Кребб, — тебе она точно ни к чему.

Краем глаза, Гарри заметил, как несколько сместился Рон, прикрывая собой Гермиону от возможного проклятия.

— Смотри, Малфой, птички попались в клетку, — вещал Гойл. — Лорд будет доволен.

Но Малфой молчал, все так же серьезно глядя на гриффиндорцев.

— Кребб, тебе-то диадема зачем? Думаю, в твоем случае, даже она бессильна, ведь у тебя с дружком совсем нет мозгов, а значит и усиливать нечего.

— На твоем месте, Уизли, я бы не ерепенился.

— Тебя что ли бояться, сала кусок?

— Круцио! — проорал Кребб, резко взмахнув палочкой.

Рон дернулся, уходя от ультрамаринового луча, попутно отталкивая и Гермиону. Заклятье, срикошетив от чего-то в ближайшей горе мусора, ушло вверх, сбивая каменный бюст. Разноцветный парик отлетел куда-то прямо, а диадема, сделав несколько кульбитов в воздухе, приземлилась на самую верхушку горы.

— Мазила, — злорадно сплюнул Рональд.

— Зачем ты провоцируешь их, Рон.

— Тихо, Герм. Он прав, — шепнул Гарри, не сводя напряженного взгляда со слизеринцев.

— Мерзкий нищеброд, — прошипел Гойл. — Петрификус таталус!

Гриффиндорец снова увернулся, язвительными репликами отвлекая врагов, от Гарри и Гермионы, давая тем возможность добраться до своих палочек.

— Экспелиармус! — выкрикнул Поттер спустя несколько секунд, но промазал.

— Сектусемпра!

— Ступефай!

Заклинания не находили цели, молодые люди, ловко уворачивались, продолжая выкрикивать проклятия. Только Малфой не обнажал палочки, да Гермиона, которая, пользуясь своеобразной дуэлью заклятых врагов, медленно, но верно приближалась к диадеме.

— Авада Ке... — начал было Кребб, но его толкнул Малфой, обрывая непростительное.

— Совсем сдурел? — опешил слизеринец.

— Поттер принадлежит Лорду, Винсент, — спокойно объяснил свой поступок Малфой.

— Не думаю, что Повелитель так уж сильно расстроится его смерти.

На какое-то мгновение все стихло. Пальцы девушки сомкнулись на серебре диадемы. А потом комната опять утонула в криках и разноцветных вспышках заклинаний.

Неизвестно сколько бы это продолжалось, только Кребб выкрикнул какое-то незнакомое Поттеру заклинание. С его палочки сорвались языки пламени, и вместо того, что бы настичь гриффиндорскую троицу, они лизнули край ближайшей к слизеринцам кучи, в момент занимая её огнем.

— Твою мать!

Не услышал, Гарри прочитал по малфоевским губам этот возглас.

— Адское Пламя, — помертвевшим голосом шепнула Гермиона.

— Ты идиот, Кребб! — сообщил Рон, и резко развернувшись, подхватив по дороге, казалось, остолбеневшую подругу, кинулся прочь. За ними мчался Поттер, отставая лишь на пару шагов.

— Дверь в другой стороне, — перекрикивая рев бушующего пламени крикнула Грейнджер.

— Мы не пройдем там, Герм! Нужно попробовать в обход, — ответил Гарри и вдруг столкнулся с резко притормозившим Роном: на встречу им, словно живое, неслось пламя, пожирая все на своем пути, занимая огнем даже то, что гореть не должно в принципе, причудливо оформляясь в оскаленные морды неведомых хищников:

— Черт, — выдохнул Рон. — Пешком мы не уйдем, Гарри.

— Ты гений, Рон! — воскликнул Поттер. — акцио метлы!

Мгновение спустя перед гриффиндорцами появились три старые метлы, и молодые люди, незамедлительно на них запрыгнули, взмывая в воздух.

Раздались крики слизеринцев, быстро карабкающихся на вершины куч. Гарри притормозил, резко поворачивая метлу.

— Сдурел? — проорал Рон.

— Мы не можем их здесь бросить!

— Сдурел, — констатировал Уизли, разворачивая метлу вслед за другом, на ходу крича Гермионе:

— Лети к выходу.

Девушка не стала спорить. Летала она плохо, как не бились близнецы Уизли, Рон и Гарри, им удалось научить её лишь простейшим основам полета. Гриффидорка ненавидела страх, но она отчаянно боялась высоты.

Отлетев на некоторое расстояние от друзей, которым действительно не могла помочь, гриффиндорка остановилась и замерла в нескольких метрах от пола, ожидая возвращение Поттера и Уизли.

Остановилась и наблюдала, как Рон подхватывает на метлу Гойла, за секунду до того, как куча, на которой пытался спастись слизеринец, утонет в пламени.

Гарри же, зависнув над соседней горой вещей, терпеливо ожидал, когда сзади него на древке устроится Кребб и Малфой, но последний вдруг оступился, и покатился кубарем вниз, на пол. Туда, где ещё не было огня, но он уже подступал со всех сторон, грозя поглотить собою этот небольшой островок.

Ни Гарри, ни Рон уже не могли ему помочь — совсем не маленькие Кребб и Гойл лишили старенькие метлы даже той крохотной маневренности, на которую они были способны.

— ДРАКО!

Крик, переходящий в визг, перекрыл собой рев пламени и грохот обрушающихся нагромождений вещей, и Гарри не сразу поверил, что кричит Гермиона. Поттер обернулся, чтобы увидеть, как подруга, закусив губу и судорожно вцепившись в метлу, летит к ним, каким-то чудом умудряясь избегать, словно разумные языки пламени, щупальцами тянувшиеся к ней.

— НЕТ! — отчаянно крикнул находящийся внизу Малфой, а Гарри даже не удивился.

Они с Роном заворожено наблюдали, как Гермиона Грейнджер, смертельно боящаяся высоты и скорости, резко пикирует вниз к сужающемуся островку, в центре которого сидел, не ловко подвернув под себя ногу Малфой. И в голове у обоих пронеслась отстраненная мысль: «Убьется». Но Грейнджер чудом удалось вывернуть метлу, почти у самого пола.

Девушка спрыгнула на раскаленный камень и кинулась к орущему на неё благим матом Малфою, не обращая на его возмущения внимания, она помогла слизеринцу подняться и сесть на метлу, уступая ему управление. Гарри видел, как губы Малфоя шевелились, видно он что-то говорил их подруге. Видел, как нервно кивала Гермиона, устраиваясь на древке позади него, судорожно обхватив того за пояс.

— Малфой, сверху! — громко предупредил Рон.

Слизеринец поднял голову, чтобы увидеть, как над ними замерла, готовая вот-вот обрушиться огненная волна, напоминающая больше океанскую цунами.

— Да твою же ж мать!

И Малфой резко отталкивается от каменного пола, в последнюю долю секунды успевая выскочить из-под нависшего над ними огня.

Только убедившись, что с подругой и врагом все пока в порядке, Рональд и Гарри разворачивают метлы к выходу. А спустя десять томительно долгих секунд, все шестеро вываливаются в коридор на восьмом этаже.

— У тебя мозги от пекла расплавились? А, Грейнджер?

Орал Малфой, едва очутившись вне выручай-комнаты, вцепившись в плечи девушки и слегка встряхивая её.

— Твои варианты? — тихо спросила она, — я должна была спокойно улетать, зная, что где-то сзади ты заживо сгораешь в Адском пламени? И как бы мне с этим жилось, не подскажешь?

— Дура! — горько шепчет слизеринец, заставляя, уже было начавших возмущаться его поведением, Гарри и Рона озадачено прикусить языки. — Какого лысого гоблина? Я бы понял, если бы это был кто-то из твоих друзей, но я!

— Я поступила так, как считала нужным, Драко, — все так же спокойно, ставит в известность слизеринца Гермиона. — Спешу напомнить, что сейчас по-прежнему не время выяснять отношения.

— Чокнутая гриффиндорка, — почти нежно шепчет Малфой, а Поттер и Уизли изумленно переглядываются.

— Есть немного, — не спорит девушка и поднимается с пола. — Как нога?

— Просто потянул, пара заклинаний и буду в норме...

— Хорошо, потому что нам пора.

Гермиона отводит руку назад и чуть вправо, словно знает, не оборачиваясь, что там уже стоит её рыжий друг. И глядя, как её маленькая ладошка тонет в огромной руке гриффиндорца, Малфой отчетливо вспоминает сказанную Грейнджер больше года назад фразу: «Я знаю, что он всегда рядом, что он всегда подставит мне свое плечо. Что стоит мне протянуть руку и он ободряюще сожмет её в своей... И это даже хорошо, что мы не любим друг друга»...

Малфой смотрит, как удаляется гриффиндорская троица, слышит спокойное уизлевское:

— Герм, когда все это закончится, напомни мне, пожалуйста, что я должен закатить тебе безобразнейшую истерику с криками, топаньем ногами и тому подобными атрибутами классического скандала.

— Хорошо, Рон, — просто соглашается девушка, и Драко чувствует, что она улыбается.

— А ещё, что мне надо разбить Малфою рожу.

— За что? — хихикает Грейнджер.

— А для профилактики...

И молодые люди скрываются с глаз Малфоя, оставляя его наедине с выходящими из шока приятелями: Гойл грузно поднимался с пола, облокачиваясь на стену, растерянным взглядом блуждая вокруг; Кребб, усиленно тряс головой, пытаясь видимо прогнать недавние воспоминания. Драко подняться мешала резкая боль в ноге. Он солгал Гермионе, едва ли это было растяжение, хотя и переломом это было едва ли. Остановившись на диагнозе «вывих» слизеринец применил к травмированной конечности вправляющее и анестезирующие заклинания и смог, наконец, придерживаясь о стену, встать.

Не успели молодые люди твердо ощутить себя на ногах, как из ближайшего коридора, в стороне противоположной той, в которую удалились гриффиндорцы, раздались веселые крики и грохот рикошетивших от стен заклинаний:

— Здравствуйте, Министр! — кричал огненно рыжий, чем-то знакомый парень, посылая заклинание в Пожирателя, оказавшегося Cикнессом. — Я не говорил, что ухожу в отставку?

— Ты шутишь, Перси! — прокричал другой парень, в котором Малфой без труда опознал одного из близнецов Уизли, — ты правда шутишь, Перси... Не помню, чтобы ты шутил с тех пор как тебе было...

И тут раздался взрыв.

И Малфой неожиданно четко увидел все происходящее, словно время вдруг резко замедлило свой ход: вот с диким грохотом вспучивается наружная стена, а потом во все стороны брызгают вывороченные из кладки камни, образуя в стене сквозную дыру на улицу. И эти камни парят, словно пушинки, и один из осколков летит прямо в голову близнеца Уизли...

И Малфой понимает, что сейчас этот вечно смеющийся парень умрет, потому что огромный булыжник просто размозжит его голову...

Но осколок, будто наткнувшись на невидимую стену, отскакивает, так и не коснувшись головы близнеца Уизли. И время вновь набирает бег...

А потом Малфой чувствует, как его подбрасывает в воздух и отшвыривает к стене, чувствует, как больно бьет по телу каменное крошево, как забивает дыхательные пути парящая в воздухе пыль.

Сколько времени прошло, прежде чем он смог откопать себя из-под обломков? Малфой не знал... Закусив губу от боли, он поднимался цепляясь за стену, на плохо подчиняющиеся ему ноги. Краем глаза, отмечая, как встают, помогая друг другу, братья Уизли, переставшие быть рыжими из-за осевшей на волосах серой пыли, как поднимается все ещё сжимающий палочку Грег.

— Ей, Вы! — слышит Малфой голос Гойла, и видит, как оборачиваются бывшие гриффиндорцы, — передайте своему младшему брату, что Грегори Гойл больше ничего ему не должен!

Так вот кто спас жизнь близнецу Уизли, вовремя выставив щит, думает Драко, двигаясь в сторону замершего в отдалении Винсента.

Кребб не шевелился. Так и лежал, словно снегом припорошенный каменным крошевом и полное лицо его было спокойно, а из едва приметной дырки на виске текла тоненькая алая струйка.

— Винс? — негромко позвал он.

— Кончился Винс, — хрипит незаметно подошедший Грег, сплевывает на пол кровью и уходит, пошатываясь, прочь.

* * *

— Драко, иди сюда, — проникновенный чуть шипящий голос Волдеморта в наступившей тишине подобен грому.

Малфой стоит в рядах защитников Хогвартса и судорожно думает. Поттер мертв, он как и Дамблдор оказался смертен. Он просто умер и для него теперь все кончено, а как же его друзья, как же она? Эта девочка, закусившая нижнюю губу, чтобы сдержать слезы, девочка, что так нервно убирает затрепавшиеся пряди с лица за ухо... Или рыжий верзила, который стоит по правую руку от неё и то сжимает то разжимает кулаки.

— Драко! — отчаянный крик матери.

Малфой закрывает глаза. Что бы сделали Вы, профессор Снейп? Выход есть всегда, да, Грейнджер? И где сейчас этот гребанный выход?

— Главное не то, на какой стороне тебя видят, а то, какой стороне принадлежит твое сердце.

Драко вздрагивает от тихого голоса, чуть скашивает взгляд влево и видит там полоумную Лавгуд. Равенкловка и не думает на него смотреть, и Малфою на миг даже кажется, что ему почудился этот чистый почти невесомый мечтательный голос, но тонкие губы белокурой девчушки внезапно трогает мимолетная улыбка...

Главное, какой стороне принадлежит сердце? Малфой встряхивает головой, откидывая с лица мешающую челку, и делает шаг вперед, едва слышно выдыхая:

— Спасибо...

И успевает заметить, как чуть дрогнули длинные светлые ресницы Луны. Услышала...

Что было потом?

Потом был обезумевший от страха взгляд отца, и непривычно жесткий голос всегда такой покладистой матери, строго призывающий Малфоя-старшего не впадать в панику.

И был громкий гогот, Пожиратели во главе со своим Лордом высмеивали Лонгботома, в котором внезапно проснулся талант оратора. Даже Малфой проникся... И, видимо чтобы заткнуть несносного по их мнению мальчишку, кто-то из ближнего круга, посылает в шляпу Гриффиндора, нелепо сидящую на голове Лонгботома, инсендио. И шляпа мгновенно занимается огнем, опаляя волосы и лицо гриффиндорца, а он продолжает стоять, будто ему совсем не больно и дерзко смотреть на Волдеморта, он даже что-то кричит ему. Тогда терпение кончается и у Лорда, и он отдает краткий приказ своей желтой змеюке, которая начинает угрожающе медленно приближаться к семикурснику.

Вот она подползла на расстояние одного броска.

Вот сжалась пружиной, к этому броску готовясь.

А вот бросилась, раззявила огромную страшную пасть с двумя торчащими хищно изогнутыми ядовитыми клыками, целясь прямо в незащищенное горло.

Малфой отстраненно подумал, почему Лонгботом ничего не предпринимает, а тупо стоит, как осел на бойне и ждет, когда его начнет смачно жрать лордова зверушка на виду у всего Хогвартса?

До горла оставались какие-то считанные дюймы, когда Невилл пришел в движение, резко скинув с обожженной головы чадящую шляпу и запустив в неё руку, словно фокусник за зайцем, и выхватил из неё сверкающий меч Годрика Гриффиндора, одним коротким росчерком обезглавив Нагайну.

Хогвартс утонул в криках.

Ликующих — защитников школы. Изумленных — нападающих. И самым громким, яростно-неверящим — Темного Лорда...

«Он был так привязан к своей змее?» — отстраненно удивился Малфой.

А потом все снова завертелось, засверкали вспышки заклятий, со всех сторон брызгало каменное крошево, больно царапая шею. Пожиратели и защитники Хогвартса снова смешались в сплошной копошащийся клубок...

Толпа оттеснила Драко от родителей, но он не особо из-за этого переживал, более того Малфой активно стал пробираться туда, где последний раз видел Уизли и Грейнджер...

Бой перетек в Большой Зал, о трупе Мальчика-Которого-Все-Таки-Убил-Темный-Лорд все забыли...

— Не смей трогать мою дочь! — крикнула стоящая совсем рядом женщина с несколькими седыми прядями в огненно-рыжих волосах. Эта женщина с неожиданной для её комплекции грацией и резвостью нападала на малфоевскую безумную тетку, и Беллатрикс Лестрейндж пятилась, отступая под натиском разъяренной Молли Уизли, а потом и вовсе пропустила заклятие и, на мгновение обратившись в черную статую, рассыпалась прахом...

— НЕТ! — раскатился по Залу крик Волдеморта, наверное на этом и кончилась бы жизнь многодетной матери, но тут перед Лордом встал живой и вполне себе невредимый Поттер...

И понес какую то чушь о палочках и любви, словно нельзя было просто взять и без лишних слов убить это безносое чудовище...

Впрочем, ему и со словами это прекрасно удалось.