На дне темноты (гет)

«Не кончается пытка,

И карлик трясет головой.

Как непрочно и зыбко,

И взгляд твой почти неземной.

Словно все здесь ошибка,

И сердце ждет искры и ноет,

Потому-то молчит и молчит

Небо над головой...»

Пикник & Агата Кристи «Не кончается пытка»

Пролог

Она стояла на балконе, крутя в руках бутылочку с оборотным зельем. Выпить его — значило вновь принять привычную личину Джулии и отработать "телом" ещё одну ночь. Но, признаваясь себе, Гермиона понимала, что так больше продолжаться не может. Два года унижения пусть и под чужой личиной были для неё более невыносимы. Гарри, Рон, Джинни, Фред... они все погибли. Спустя месяцы скорби, боли и унижения пришло понимание, что подобная псевдо-жизнь — не единственный путь. У неё был выбор. И она решила — смерть лучше унижения... Тем более смерть ради мести.

I

Сначала она просто танцевала перед полупьяными мужчинами. Извивалась и сбрасывала с себя то, что назвать одеждой было очень сложно — лёгкие лоскутки ткани, едва создающие иллюзию облачения. Потом кто-то из Пожирателей, решив блеснуть эрудицией, рассказал хозяину притона про маггловский шест, на котором выполняют замысловатые танцы маггловские стриптизёрши. Пришлось изучать и эту премудрость. Гермиона всегда была прилежной ученицей... вот какое неожиданное воплощение могут приобретать старые таланты в послевоенное время, когда миром правит тьма и разорение.

Её танец всегда имел большой успех. Но главной изюминкой было не то, что она была единственной, кто танцевал у шеста. Единственной деталью одежды, которая неизменно оставалась на ней, была красная полумаска из атласной ткани. Хотя Гермиона довела действие Оборотного зелья до семи часов, и даже перекрасила волосы в цвет своей второй личины, но страх быть узнанной заставлял раз за разом одевать маску. Кто она, хотел узнать каждый посетитель «Весёлого дома», но более года она держала свой псевдо-лик скрытым.

Само открытие ингредиента, продлевающего действие Оборотного зелья, было практически случайным. Сразу после того, как Тёмный Лорд пришёл к власти, все, кто был не согласен с установившимся режимом, прятались по углам и варили Оборотку галлонами. Естественно, цены на шкурку бумсланга и прочие ингредиенты выросли в разы, и достать их можно было только на чёрном рынке. Первые три месяца Гермиона безвылазно в лачуге на отшибе Лондона и считала, измеряла и думала. Когда она уже практически отчаялась, и казалось, что продлить действие невозможно, произошло то, чего она абсолютно не ждала. При варке очередной порции зелья, с кончика её носа в котёл упала капелька пота. Зелье стало несколько светлее классического. Выпить его пришлось всё равно, потому что каждая унция зелья была возможностью выхода в город. Ту вылазку она запомнила надолго. Особенно ожидание того, что зелье вот-вот закончит действовать. Через час после положенного строка, два и так далее. И тот ночной парк, куда она рискнула выйти для проверки образца.

А потом она стала искать хоть какую-нибудь работу. Но аптекари и торговцы не хотели нанимать незнакомку, так как заработать в послевоенное время было практически невозможно. У власти были приверженцы Тёмного Лорда, а на улицах царило разорение, голод и разбой. Можно ли назвать удачей, что хозяин «Весёлого дома» встретил её около лотка с гнилыми овощами? Возможно. Но и так называемая работа была не лучше того, что творилось в стране. Со временем Гермиона привыкла и к тому, что на неё смотрят, как на дорогую вещь, и на грязь одновременно. Привыкла не стесняться собственной наготы перед публикой. Забылась в собственном позоре, практически гниении заживо. Она была жива, но ощущала нынешнее существование длительной и муторной пыткой.

Хозяин захотел большей наживы, поэтому в один из вечеров после её танца у шеста он предложил необычный аукцион. Победитель получал возможность первым разделить ложе с ней и увидеть её лицо. Ставки поднимались бесконечно высоко. Но шесть тысяч галеонов заплатил за неё Виктор Крам. Сам того не зная, он стал первым мужчиной Гермионы. И единственным, кто был с ней нежен и ласков. Но и перед ним она не открыла своего настоящего лица. Ну а лицо Джулии он действительно видел первым, чем был горд. Это одна из черт, которая сохранилась в Викторе. В остальном он стал настоящим тёмным волшебником, хоть и не принял метки...

II

Самым сложным в её нынешней ипостаси была покорность — принимать то пытки, а то скабрезные ласки для гриффиндорки были равносильны потере не только чести, но и себя самой. А потом получать золотые монеты за так называемую «услугу». Один из посетителей даже умудрился засунуть внутрь неё несколько галеонов. Но чего не сделаешь, чтобы выжить? В «Весёлый дом» обычно приходили Пожиратели — ныне лицо нового государства, управлял которым змеелицый победитель... Однажды ей пришлось даже принимать его в своих покоях. И ничто больше не сотрёт из её памяти эту ужасную ночь.

Страшное нечеловеческое лицо в дюймах от её собственного, холодные длинные пальцы, ногтями карябающие её кожу так сильно, что кровь проступала тут же, ненавистный шипящий голос, заставляющий мурашки пускаться в безумный пляс, кожаная плеть и Круцио вместо нежных слов... Лорд уже ничего не мог, как мужчина, но это не мешало ему забавляться с ней. Долгожданный оргазм, появившийся в муках, стал окончанием их встречи. Но до него был тернистый путь через капли крови, удары и отчаянные крики.

Падение в бездну порока было неизбежным. Гермиона была на стороне проигравших. А её второе «я» — Джулия — любимейшей проституткой-танцовщицей Лондонского «Весёлого дома».

III

Смешно ей было лишь однажды. Как-то раз в «Весёлый дом» пришли Малфои. Отец и сын. Они одинаково презрительно смотрели на прислугу, неспешно попивали огневиски, глядя на её танец. Однако Драко пожирал её глазами, Люциус лишь просто наблюдал, как полуголодный хищник, словно решая, нужно ли сегодня насытить свой желудок, или подождать до завтра. Оба приняли участие в очередном аукционе за ночь с ней. Но Малфой-младший обошёл отца и заполучил желаемое. Одного взгляда в глаза Люциуса хватило Гермионе, чтобы понять — теперь он сделает всё, чтобы она принадлежала ему. Это ничуть не испугало её, но тогда появилось чёткое ощущение падения в тёмную бездну. Света вокруг итак давно не было. Но и жить, или хотя бы существовать, более не хотелось.

Ночь с младшеньким Малфоем была скучна. Короткий приватный танец лично для клиента, обещание всех красот плотской любви, но только жестами. И, словно вишенка на торте, раскрытие лица проворной Джулией. Ни один мужчина не мог устоять от этого. И от её профессионально-небрежного минета, сопровождаемого заученно-томными стонами. Драко не стал исключением. Он столь старательно вдалбливался в неё, что Гермиону так и подмывало открыть своё настоящее лицо только для того, чтобы увидеть в похотливом взгляде собственника иррациональный страх и презрение. Она ублажала его долго. Малфой оказался экспериментатором и захотел побывать во всех её отверстиях. Что ж, ей это было уже не в новинку...

Под утро пьяный и довольный Малфой сказал:

— Знаешь, Джулия, а ведь мы с отцом в какой-то степени помогли Лорду одержать победу над этим придурком Поттером. Я обрушил одну из стен на старуху МакГонагалл, жаль, правда, что только её покалечил, но зато отец прикончил младшего Уизела.

И она всё-таки смогла пьяно захихикать, нервно делая глоток вина. Сейчас она ничего не могла сделать. Но желание отомстить дало ей сил для многих дел.

Эйвери, Нотт и Долохов отняли у неё больше года. Но зато никто не знал, что с ними произошло, и где гниют их останки. Но финальным аккордом в её собственной песне свободе была совершенно другая смерть.

IV

Дорогу к Паучьему тупику подсказал хозяин «Весёлого дома», поинтересовавшись, зачем ей понадобился Снейп. Ответив, что ей нужно новое противозачаточное зелье, а значит и толковый зельевар, Гермиона в образе Джулии отправилась к своему бывшему профессору. Единственному человеку, которого она уважала, ведь он сделал всё, что было в его силах для победы света... Просто не повезло.

— Здравствуйте, мисс, — сухо поприветствовал её Снейп, открывший дверь спустя несколько секунд после того, как она постучала в дверь. — Чем могу быть полезен?

— Я могу войти, мистер Снейп? У меня довольно сложный заказ, и я готова хорошо за него заплатить, — в ответ небрежно произнесла она.

Кивнув, он провёл её в полутёмную гостиную, вызвал домовика и приказал подать кофе.

— И всё же, мисс, я бы хотел узнать цель вашего визита? — Снейп намеренно называл её так, без фамилии, ведь у проституток её просто не должно быть.

— Мне нужен сильный и быстродействующий яд, — очаровательно улыбнувшись, сказала она. — Кроме того, он должен быть помещён в капсулу, которую легко прокусить.

— Это действительно будет вам дорого стоить, мисс, — задумчиво произнёс он. — Но всё же я должен спросить, зачем вам такой яд?

— Мистер Снейп, я смогу утолить ваше любопытство только в том случае, если вы пообещаете сохранить мой секрет, — глядя в его чёрные глаза, ответила Гермиона.

— Я согласен, мисс, — через несколько минут внимательного изучения гостьи произнёс Снейп. — Непреложный Обет?

— Пожалуй, — кивнула она.

После того, как магия подтвердила их соглашение, девушка достала из потайного кармана на корсаже платья небольшой флакон из синего стекла.

— Это, — Гермиона поставила флакон на кофейный столик. — Оборотное зелье, действие которого около семи часов. Рецепт я подарю вам уже за то, что вы решились мне помочь. А теперь, собственно, тайна.

По её лицу пошла рябь. Зелёные глаза стали карими, на руках появились тонкие шрамы от проклятий, абрис лица перестал быть утончённым, а тонкие губы стали полнее.

— Мисс Грейнджер, — Снейп шокировано смотрел на неё и впервые выглядел действительно взволнованным.

— Теперь вы понимаете, почему, — грустно улыбнулась она.

— Я готов отдать вам яд бесплатно, — глядя сквозь неё, едва слышно прошептал Снейп.

— Профессор, ваш талант действительно стоит тех денег, которые я собираюсь заплатить. Тем более что мне они вряд ли ещё понадобятся, — лукаво ответила она. — Ведь я уже сделала свой выбор.

— Давненько меня называли профессором, — только и сказал он. — Вы не сильно торопитесь, мисс Грейнджер?

V

Сегодня она танцевала чувственно и даже воодушевлённо, карауля свою долгожданную добычу, как львица на охоте. Люциус Малфой пришёл в «Весёлый дом» как раз к её выступлению и неотрывно следил за её движениями. Когда она, медленно сползая по шесту, остановила на нём взгляд, то вновь почувствовала клубы темноты под собой. «Да, Гермиона, ниже падать некуда — ты на самом дне темноты» — и она эффектно сбросила с себя последний лоскут ткани. Хозяин объявил аукцион, а победителем стал Малфой. Что ж, она давно ждала именно этого часа.

Он оказался гораздо чувственнее своего сына, ещё более ненасытным и жестоко страстным. Люциус то нежно касался её груди, то швырял её на кровать, так, что в глазах мерцали цветные круги. Один раз даже швырнул её на пол, но Гермиона, хоть и почувствовала боль, лишь рассмеялась и призывно изогнулась. Работа в «Весёлом доме» научила её главному — клиент должен быть доволен, словно нюхлер, получивший заветную золотую серьгу, или даже больше. Миг, и Малфой вновь извращается с её нежным телом. Круцио и страстные ласки. Резкие фрикции и скабрезные комплименты. В Люциусе будто сочетались все качества мужчин, ранее посещавших её.

— Как ты думаешь, о чём может жалеть женщина? — лукаво спросила она его, чертя пальцами замысловатые узоры на его груди, когда он наконец утомился.

— Об утраченной молодости, — ухмыльнулся Люциус. — Но тебе, Джулия, ещё долго не о чем будет жалеть.

— Нет, — она покачала головой, рассыпая кудри по подушке. — Женщина может жалеть только о любви.

Гермиона приподнялась на локтях над Люциусом, внимательно глядя ему в глаза. Он не выдержал и притянул её к себе, страстно целуя. Несколько мгновений она позволила себя целовать, где-то на задворках сознания ощущая странную смесь удовольствия, презрения и похоти, а затем раскусила капсулу, деля яд вместе со своей жертвой.

«Мой любимый Рон, ты отомщён» — успела подумать она, медленно поднимаясь с постели, не желая делить её с уже мёртвым Малфоем. Небо в окне было чернильно тёмным. И Гермиона почувствовала, как в последний раз падает на дно темноты.