Вождь (джен)

В светло-бежевой комнате сидят два человека: пожилой седой мужчина и молодая девушка со светлыми волосами цвета одуванчика. По девушке видно, что она сильно нервничает: в конце концов, не каждый день берёшь интервью у настоящей легенды!

— Здравствуйте, Гарри Джеймс Поттер, — кашлянув, поприветствовала Сара. — В первую очередь хочу поздравить вас с днём рождения: семьдесят лет — серьёзная дата. Что вы чувствуете по этому поводу?

— Спасибо за поздравления, мисс Адамс. Спустя много лет я чувствую себя немного... уставшим.

— Один вопрос, который очень интересует читателей нашего журнала: вы пятьдесят лет состояли в браке с Джинни Поттер-Уизли. Небывалые верность и взаимопонимание! Поведайте нам, в чём секрет столь долгих отношений?

— Хмм... В чём секрет наших отношений? — Поттер приложил палец к губам. — Думаю, в раздельных душевых.

Сара Адамс смеётся, а Поттер слегка улыбается. Трудно различить эмоции на морщинистом лице старика. Волосы Гарри абсолютно седы, движения — медлительны, реакция — притуплена.

Гарри Поттер состарился.

— Джинни всегда была источником моего вдохновения. Она поддерживала меня в трудные моменты жизни, направляла на тот путь, на который я никак не мог решиться. Возможно, ей не всегда нравилось то, что я делаю... но Джинни никогда этого не высказывала. Не показывала своего несогласия. Даже когда началась гражданская война. Думаю... — Поттер отрывисто вздохнул, — думаю, Джинни прожила достаточно, чтобы быть довольной мною. Я чувствую себя одиноким. Прошёл уже год, как её не стало. Но я до сих пор не верю в это.

— Вы сказали, что чувствуете себя уставшим. Что вы подразумевали?

— За долгие годы политической деятельности я повидал и сделал многое. Всю мою жизнь я был вынужден бороться: бороться за своих друзей, бороться за своих близких, бороться за судьбу общества, в конце концов. Я всегда отстаивал консервативные ценности и считаю, что сохранение традиций магического общества — первостепенная задача для всех нас.

— Мистер Поттер, простите за резкий тон, но давайте оставим пропаганду на потом. Расскажите, пожалуйста, о вашей карьере. Думаю, я могу рассчитывать на вашу откровенность?

— Конечно, — улыбнулся старик, — сейчас, на склоне лет, конспирация не имеет особого значения. Думаю, нет смысла говорить о том, что было до Второй Магической Войны. Этому посвящены тонны публикаций и множество научных трудов. Всё разобрано буквально по мелочам — даже лучше, чем это помню я.

Карьера моя началась обычно: поступил в аврорат в 1999 году, аккурат после того, как закончил седьмой курс в школе "Хогвартс". Работать приходилось много: квалифицированных кадров не хватало, а мы фактически были единственным аппаратом, способным поднять правительство. Конечно, помогал, так сказать, "юридический" отдел магического правопорядка — Кингсли с Гермионой там знатно поработали. Понимаете, мы в то время точно знали, что кроме нас никто не сможет построить систему так, чтобы простые люди оказались в благополучии и спокойствии. Были конкуренты — некоторые из выживших, из тех, кто выступал за Волдеморта ещё в Первую Войну.

Мы стали правящей элитой. Да, лично я прекрасно сознавал, какую политику следовало проводить — мы были в своём роде революционерами, спасшими общество от террора, — и в первые пятнадцать лет идеология была именно такая, революционная. Я бы даже сказал, эволюционная. Преодоление старых предрассудков, глупостей.

Поначалу мы действительно верили во всё это! Мы считали, что спасаем магическое общество от пережитков, делаем всех равными! Как же мы ошибались... За долгий период жизни в качестве солдата я уяснил многое — да, именно так назывались сотрудники Аврората после некоторых реформ отдела. Аврорат практически стал главным источником власти.

— Расскажите о становлении так называемой "истинно республиканской формы правления".

— Да, припоминаю... На самом деле, это был проект по легимитизации нашей деятельности. Вся его задача состояла в том, чтобы показать народу: теперь у нас свобода, теперь у нас все равны, теперь у всех есть право выбора. В парламенте заседали и чистокровные, и полукровные, и грязнокровные.

Это была только видимость: везде, везде были наши люди. Половина депутатов имела липовые биографии, от них требовалось заседать и принимать решения, спускаемые отделом магического правопорядка, совместно с которым мы всем и заправляли. Да... Это было самообманом, но в то же время фатальной необходимостью — все в то время были уверены, что власть нужно удержать любым способом.

— Мы все знаем о вашей дружбе с Гермионой Грейнджер и Роном Уизли. Расскажите о подробностях ваших отношений.

— Рон всегда был моим другом. Лучшим другом. Познакомились в Хогвартс-экспрессе. Хмм... — Поттер нахмурил брови, — да, именно так. Помню, мы тогда устроили славный обед, — рот Гарри растянулся в блаженной улыбке. — Хорошее было время, да. Но нас троих сплотила победа над троллем, который забрался в Хогвартс на Хэллоуин. Хорошее было время...

— Простите, мистер Поттер, но вы сами сказали, что мы не будем затрагивать тот период.

Старик грустно смотрит на собеседницу, его лицо превращается в бесстрастную маску.

— Всем было ясно, что Гермионе следует идти в отдел магического правопорядка. Она обладала отличной логикой, великолепной памятью и способностью к рутинной работе. Рон же, как и планировал, вместе со мной поступил в Аврорат. Мы были зелёными юнцами — да, это верно, но обучились мы достаточно быстро. Главный пост занимал Гавейн Робардс, жёсткий, но справедливый человек. Я бы назвал его куратором. Именно Робардс заставил нас, новобранцев, работать и тренироваться с пяти утра до восьми вечера.

Было трудно, очень трудно, но таковы были условия: кадров мало, тренированных людей почти нет — вот и приходилось гонять нас, неопытную молодёжь, до седьмого пота. Именно Робардс привил нам чувство ответственности, умение принимать важные решения, не робеть перед трудностями. Я, разумеется, умалчиваю о великолепной боевой подготовке самого Робардса, в какой-то мере передавшейся нам.

— И всё же, вернёмся к теме Золотого Трио.

— Да. Гермиона сразу же принялась за реформы — новые постановления и приказы выходили от имени Кингсли, но сам Шеклболт был скорее занят политической борьбой: старых консерваторов-аристократов вроде Нотта не истребили. Малфой, понятное дело, роли уже не играл, так как полностью исчерпал себя финансово и морально.

Гермиона сослужила неоценимую службу. Без её хитрости, без понимания юридических тонкостей мы бы не справились с навалом хозяйственных проблем, ведь законом следовало затронуть всё. Рон выполнял функцию моей правой руки. Внутри Аврората тоже был сформирован свой боевой состав, костяк команды.

— Очень интересно, мистер Поттер. Значит, даже среди "своих" вы создавали отдельные группировки?

— Начнём с того, что поначалу никаких "своих" у нас не было — война только закончилась, доверять нельзя никому. Имелось немало конкурентов в борьбе за власть: помню, мы довольно быстро оформили отдел разведки, и в первом же их докладе нам сообщили, что даже маггловский министр велел своим людям следить за развитием ситуации в магическом обществе! Шпионить, проще говоря.

Переняв от магглов систему контрразведки, мы постепенно освоились и даже стали проводить международную политику, а учитывая фактор наличия у нас магии, приобретали настоящую силу. В частности, главной задачей стал сбор информации обо всех чистокровных Пожирателях, бежавших из страны. И их уничтожение. Магглов было легко обвести вокруг пальца: Конфундусы, Империо, зелья. Магия являлась нашим преимуществом. Мы выследили всех, кроме Мальсибера, у того были широкие связи, и он умел талантливо уворачиваться от нашей международной разведки.

— То есть вы вполне официально признаёте, что создали шпионскую сеть?

— Не только шпионскую. Мы были совершенно новыми людьми со своими представлениями о том, что следовало делать в правительстве, для нас не существовало нравственных границ.

— Касались ли эти действия других организаций, действующих в Англии?

— Мои действия направлялись не против членов той или иной политической организации, а только против тех, кто осуществлял политику и применял методы, наносившие вред борьбе народа против старых порядков. Например, у секретаря регионального комитета нашей партии в Манчестере Блейза Забини были серьезные недостатки, недопустимые для члена либеральной партии, и замашки консерватора. Когда Манчестерский совет был распущен, Забини решил, что центральное правительство поддержит его действия: он хотел взять реванш у радикальных анархистов.

Я пригласил Забини в Министерство, в свой кабинет, — к тому времени я уже стал министром. У нас состоялся длинный разговор; я советовал ему больше заботиться о проведении политики партии и не соваться, куда не следует. Я говорил ему, что партия может и должна проводить напряженную политическую работу по разъяснению обстановки и поддерживать мероприятия правительства. Такой была политика партии, и она осуществлялась в Манчестере региональным партийным комитетом, в который входила группа прекрасных товарищей, моих старых однокурсников.

Из них я помню Дина Томаса, нашего главного регионального представителя, Симуса Финнигана, моего хорошего друга, и многих других. В конце концов Центральный Комитет партии отстранил Блейза Забини от руководства региональным комитетом, а позже исключил его из рядов партии.

— Почему именно Манчестер?

— Всё очень просто. Обычно все радикальные группировки создавались именно там.

— Вы упомянули анархистов. Откуда они вообще взялись в волшебном обществе?

— Как бы ни вопили анархисты, они не могут зачеркнуть свои чудовищные преступления в Манчестере и других местах. Они не могут свести на нет восхищение нашего народа справедливыми действиями правительственной дивизии. Народ видел нас в действии. Он видел тех и других, и мы, как и тогда, находимся сейчас перед его судом. 20 сентября 2009 года манчестерская молодёжь, подогреваемая пропагандой крайне левых активистов, решила создать организацию, собирающуюся террористическим путём уничтожить правительство. Мы об этом не знали, но действовать начали заранее, и, тем не менее, не были готовы к такой жестокости: взрывы маггловских бомб, массовые убийства. Они даже Адское Пламя запустили!

Мы не могли не отреагировать. Началась долгая, изнурительная война. Группировки анархистов плодились, как грибы после дождя. Не знаю точно, откуда они брали новый человеческий материал, но мне кажется, что анархистам помогали извне, так как прогресс в плане контрразведки и международной деятельности со временем дошёл почти до всех магических сообществ. Впрочем, наше внимание пало на американцев. Но точных данных у нас не было.

— Мистер Поттер, думаю, пришла пора подойти к основной теме интервью. А именно — к вашему восприятию гражданской войны и её итогов.

— Как я уже сказал, это был очень трудный период для нас. Правительство столкнулось с множеством проблем и не было готово к войне. Конечно, у нас был отличный боевой состав — военные реформы пришлись очень кстати. Но у противника имелось нечто совершенно новое и неизвестное — это, наверное, естественный прогресс в мышлении. Ведь к тому времени — к 2026 году — мы уже полностью превратились в консерваторов. Нет, не в тех, с коими боролись ранее, — в новую форму... Партия целиком и полностью разделяла моё убеждение в том, что мы должны стоять на принципах всеобщего равенства, которое появилось после поражения Волдеморта.

Но мы изменили себе. Министерство погрязло во внутренних распрях, в международных интригах. Нас уже не волновали никакие идеи, никакие принципы. Твёрдая уверенность в своей правоте и послужила началом конца. В 2026 году стычки с анархистами вылились в гражданскую войну — их террористическая деятельность перешла все мыслимые границы. Доходило до битв прямо в Гринготтсе. А в 2032 мы проиграли окончательно — к битве в Министерстве оказались совершенно не готовы. Весь высший состав партии взяли в заложники в одном кабинете. Это было сокрушительное поражение. Наши палочки сломали, лишили званий и полномочий. Парламент был распущен, правительство как таковое — упразднено. Почему это произошло в магическом обществе? Да просто потому что революционеры являлись не только англичанами, но и американцами, французами, итальянцами, немцами. Это был захват из-за рубежа.

— Что вы скажете о деятельности победителей после революции?

— Они повторяют наш путь. Вот уже шестнадцать лет я наблюдаю, как их система стареет, разваливается на ходу. Впрочем, я и так считаю эту военную хунту формацией мертворождённой. По сравнению с нашим прогрессом, это огромный шаг назад.

Поттер выдыхает. Длинная речь его возбудила, он не может спокойно сидеть. Журналистка переводит разговор на более личную тему.

— Что вы чувствуете сейчас?

— Какое-то время назад я ощущал себя буквально разбитым вдребезги... Я сбился с пути, утонул в обмане. Я могу обмануть всех — даже себя самого, но истина всегда сильнее любой лжи; вот я тут — у своей Истины. Я ведь до сих пор сгораю от пламени этой горечи, и, хоть я погрузился в это море обмана, что толку? Это пламя не угасло, его ничто не погасит: другой обман меня не утешит и не исцелит, а лишь усугубит мою боль... Мне нужно прекратить бороться с прошлым, забыть его.

— Некоторые люди, чувствуя приближающийся конец, сожалеют по этому поводу. Что ощущаете вы? Многие разочаровываются, но говорят: "моя жизнь, возможно, заканчивается, но я не теряю веру и я ничего не боюсь".

Поттер слабо улыбается — как будто давно ждал этого вопроса.

— Вы знаете, мне кажется, что моя жизнь подходит к концу. Мне уже семьдесят лет, у меня большие проблемы со здоровьем. Да, волшебники живут и по сто пятьдесят лет, но события последних десятилетий слишком сильно подорвали моё здоровье. Я устал от толп врачей, которые ходят ко мне каждый день. Я устал и чувствую, что моя жизнь скоро закончится.

— Оглядываясь назад — о чём вы жалеете? Что бы хотели изменить?

Гарри пристально вглядывается в голубые глаза корреспондентки.

— У меня было когда-то так много дел, так много, что я не мог отвлечься от работы ни на минуту. Я жалею себя не от жажды занятия и не оттого, что мне плохо и мерзко, а оттого, что я жил так мало, так мало, а хотел повидать так много, хотел прожить всю жизнь, и работал — всю жизнь, все годы, месяцы, недели, дни, часы, минуты, секунды... Сидя глубокой ночью с бокалом вина перед камином, я плакал. Плакал, как девчонка.

Девушка в смятении. Голос Поттера дрожит.

— Однажды я подумал, что хочу забыть всё: карьеру, дом, семью, жену, друзей, коллег, врагов. Когда-то я захотел уйти, убежать от всего... Но я всё помню. Кем же я стал? После стольких лет? После того, как я голодал в чулане, прошли десятилетия. После того, как я нашёл первых друзей, прошла целая эпоха. Почти все, кого я знал, ушли. Гермиона, Джинни, Рон... Я остался один. Я лишился всех друзей, что были мне дороги. Чувства исчезли, но я остался. Кем же я стал?

Если бы я мог начать всё сначала... Я бы остался собой. Я бы нашёл свой путь. Я бы прожил ту жизнь, которую хотел прожить. Свободным. Свободным человеком.

* * *

Равенство, брат, исключает братство.

В этом следует разобраться.

Рабство всегда порождает рабство.

Даже с помощью революций.

Капиталист развел коммунистов.

Коммунисты превратились в министров.

Последние плодят морфинистов.

Почитайте, что пишет Луций.

Иосиф Бродский.