When the Levee Breaks (гет)

Он нашёл ее под ивой. Джинни сидела на земле, как всегда скрестив ноги по-турецки и прислонившись спиной к широкому стволу, и увлеченно читала толстую книгу в черном кожаном переплете. Услышав шорох, она подняла голову и тепло улыбнулась Сириусу.

— Там тебя Лили по всей округе ищет, говорит, придумала, как ещё красиво твои волосы уложить, — сказал Блэк, усаживаясь рядом с ней и целуя нежно в щеку. Джинни картинно закатила глаза, закрыла книгу и отложила ее в сторону, проследив, чтобы та лежала обложкой к земле.

— Именно поэтому я здесь и прячусь, — ответила, касаясь ладони Сириуса и переплетая свои пальцы с его. — Еще не хватало, чтобы она мне какой-то стог сена на голове соорудила.

— Я довольно ярко себе эту картину представляю, — ухмыльнулся он в ответ. — Но ты не сможешь прятаться здесь вечно — рано или поздно страшная участь постигнет тебя и молись, чтобы это не произошло ночью, пока ты спишь. Представляешь: Эванс в темноте подкрадывается к тебе с ножницами и волшебной палочкой наизготовку...

Джинни рассмеялась, откинув голову назад. Сириус, родной, теплый Сириус! Так беспечно шутишь сейчас, запугиваешь ночной расправой Лили над моими волосами и даже не догадываешься, что уже совсем скоро... Смех застрял холодным колючим комом в горле, и Джинни отвела глаза в сторону. Не думай, только не думай об этом! Нет у тебя уже времени на грустные мысли!

— Эй, Маллиган, ты чего? — обеспокоенно спросил Сириус, беря ее лицо в свои ладони и нежно поворачивая к себе.

— Да так, глупости. Подумала: действительно с Лили в одной комнате сплю, мало ли что ей в голову взбредет, — улыбка вышла какой-то печальной. Сириус был так близко, что Джинни могла разглядеть каждую черточку его лица. Родинка на левой щеке, ресницы-иголки, синие глаза — внимательные и ласковые...

— Поцелуй меня, — попросила она. — Поцелуй меня, Сириус Блэк, я не хочу думать о коварном плане Лили по превращению меня в настоящую леди. Я вообще сейчас думать не хочу. Поцелуй.

Он притянул ее к себе и осторожно прикоснулся своими губами к её. Джинни закрыла глаза. Сильный, теплый и нежный, он целовал ее так, как никто до этого, и она забывала — о том, что время беспощадно быстро утекает сквозь пальцы, как катастрофически мало его осталось, о том, как отчаянно ей не хотелось оставлять Сириуса здесь одного, оставлять на целых двадцать лет...

— Джилл, а давай сбежим? — сердце екнуло в груди, и Джинни посмотрела ему в глаза. Сириус улыбался. — Давай сбежим, и тогда Эванс никогда не найдет тебя.

Убежать... Да, у тебя еще есть шанс убежать, Джинни Уизли. Прямо сейчас подняться, сесть на метлу и улететь куда-то далеко-далеко, где будете только вы — ты и Сириус Блэк. Убежать — и прожить всю жизнь здесь, с ним, бок о бок, встретить грядущую войну, сделать все, чтобы уберечь Джеймса и Лили, сделать так... чтобы война не закончилась, одним своим легкомысленным решением убить десятки, возможно, сотни людей...

— Ты опять погрустнела, Джилл Маллиган. Это мне категорически не нравится! — покачал головой Сириус и щелкнул ее шутливо по носу. — Колись, что не так?

— Я просто думаю: заканчивается лето. Уже очень скоро, через несколько недель, ты уедешь в Хогвартс, я вернусь домой, мы не увидимся... — слова застревали в горле, но она продолжила, собрав все силы в кулак: — Мы не увидимся еще очень долго, и кто знает, что изменится за это время.

— И это — вся проблема? Глупости, Джилл! — беспечно улыбнулся Бродяга, обнимая ее и прижимая к себе. — Мне остался всего-то год. Да и я обязательно приеду на рождественские каникулы — время так пролетит, не заметишь! А пока в школе я буду делать все, чтобы преподаватели хорошенько запомнили наш последний год, ты мне будешь писать. Почтовых сов ведь никто не отменял. Будешь присылать мне письма, а, Маллиган?

Джинни улыбнулась в ответ, встала на цыпочки и легко коснулась губами его щеки, прижалась к нему крепко-крепко, выдохнула едва слышно на ухо:

— Буду, Блэк, еще как буду. Каждую неделю.

Они застыли, боясь пошевелиться, неосторожным словом или движением отогнать прочь неуловимое очарование этого мгновения. Ветер едва слышно шептал что-то иве, путаясь в длинных ветвях, та тихонько поскрипывала ему в ответ, где-то внизу напевала негромко быстрая речка... Солнечные лучи скользили в зеленых листьях, остро и пряно пахли степные травы, и голова кружилась от великолепия этого аромата и особой терпкой близости. Они стояли, затаив дыхание, вслушиваясь в шорохи и скрипы, вслушиваясь в стук собственных сердец. Жаркий августовский день обнимал их за плечи, убаюкивал нежным журчанием реки и песнью ветра, завораживал и успокаивал.

— А может, все-таки убежим? — прошептал Сириус, обжигая горячим дыханием. Джинни улыбнулась светло и ласково:

— Обязательно убежим. Только не сейчас, чуть-чуть позже.

— Ты в своём укрытии уже несколько часов сидишь, не проголодалась? Дома, кажется, что-то ещё осталось с обеда.

— Остатками обеда миссис Поттер можно накормить стадо слонов, — рассмеялась Джинни, откидывая за спину длинные волосы. — Я только дочитаю главу — и сразу же приду. Мне немного осталось, честно-честно. Обещаю, через двадцать минут уже буду дома и разрешу напичкать меня вкусностями до отвала.

— Время пошло, — притворно сурово нахмурил брови Сириус. — Я буду ждать тебя в гостиной.

Он ушел, поцеловав ее еще раз на прощание, и Джинни снова раскрыла книгу. Аккуратно переворачивая старые, пожелтевшие от времени страницы, вчитывалась внимательно в каждое слово, боясь упустить что-то важное. Впрочем, страх «что-то пойдет не так» уже исчез, Джинни была почти уверена, что все получится — ведь там, в будущем, Дамблдор вручил эту книгу Гермионе на вокзале. А в том, что у подруги получится замкнуть временную петлю, она не сомневалась ни минуты. Совсем не это терзало её с того самого утра, когда профессор Дамблдор передал в гостиной поместья Поттеров книгу о временных перемещениях и петлях. Слова директора, такие простые и острые, полоснули душу, словно ножом, и рана эта зияла, совсем не желая заживать. Но ведь если Джинни все сделает правильно...

Дочитав главу, она откинулась назад, опершись спиной о ствол дерева, и на мгновение закрыла глаза. Потом вытащила из кармана шорт волшебную палочку, глубоко вдохнула и сделала сложное круговое движение. Через мгновение на месте камня и упавшей с ивы ветки стояли чернильница и перо. «МакГонагалл бы баллов двадцать за такую трансфигурацию добавила», — удовлетворенно улыбнулась себе Джинни, окуная кончик пера в чернила. Жалко было портить такой древний фолиант, но иного выхода не было. Внизу страницы 272, точно под описанием того, как правильно добыть Песок времени из хроноворота, чтобы он не потерял своих магических свойств, она аккуратно вывела короткое предложение. «Жди меня 1 сентября 1996 года».

Гермиона поймет. Она умная и проницательная, она легко сложит два и два, догадается, что книгу на перроне Дамблдор дал ей не просто так. Она изучит фолиант от корки до корки и, конечно же, легко узнает почерк подруги. Все получится.

Джинни закрыла книгу, подождав, когда чернила подсохнут. Вернув чернильнице и перу их настоящий облик, встала решительно на ноги и уже хотела идти к дому, где ее ждал с нетерпением Сириус и, конечно же, Лили с расческами наизготовку, но взгляд зацепился за ствол дерева. А что, если?..

Соблазн был очень велик. Джинни воровато оглянулась, хотя знала, что никто ее не может увидеть здесь, за надежной зеленой стеной ивовых ветвей. Коснулась легко кончиками пальцев шероховатой и неровной коры дерева, словно боясь передумать, быстро взяла в руки волшебную палочку и...

Выжигать по дереву магией ее учили когда-то давно Фред и Джордж. Тогда колдовство усложнялось еще и Чарами движения: выжженный на спинке кровати Рона паук обязательно должен был двигаться, и сейчас просто начертать небольшую надпись оказалось совсем не трудно. Джинни смотрела на кору, где от движений ее волшебной палочки появлялись простые символы. «1. 09. 1996 года». «Прости, Сириус, более точной подсказки я тебе оставить не могу...»

Она быстро шагала к дому, оставив позади холодную быструю речку с ее песнями, верную иву, хранящую столько секретов и оставленное послание. Душу жгло, там горели решительность и нетерпение, там сливались страх и нежность, там вспыхивало что-то еще — колкое, важное, ослепительно-яркое... Там вновь оживала надежда. Надежда на то, что она все сделает правильно.

Возле самого дома Джинни остановилась на мгновение и нетерпеливо тряхнула головой, оглянувшись. У нее было неприятное чувство — будто все это время за ней пристально наблюдали из-под очков-половинок пронзительные голубые глаза.

...В ту ночь, когда Сириус впервые поцеловал её, они так и уснули, не разжав объятий, прямо на ковре в гостиной возле угасающего камина. И проснулись одновременно — от того, что миссис Поттер, всегда встававшая первой, застав в своей гостиной такую картину, решила укрыть их пледом.

А сразу после этого в дверь поместья Поттеров постучал Альбус Дамблдор.

Они беседовали со старым профессором в той же гостиной, попивая ароматный горячий чай. Точнее, чай пил только Дамблдор, Джинни же нервно ерзала в своем кресле и даже думать не могла о завтраке. Как объяснить директору, что за время его молчания изменилось все? Как объяснить самой себе, что случившееся этой ночью ничего не меняет?

Профессор был спокоен и весел, прятал улыбку в длинной седой бороде, рассказывал о том, как встречался со своими коллегами из Германии, как копался в архивах и как напал наконец-то на след фолианта.

— К сожалению, наука о временных перемещениях не считается в наши дни чем-то таким, во что стоит вкладывать средства и развивать. Она чрезвычайно опасна, поэтому все труды о хроноворотах и временных петлях либо тщательно охраняются в секретных секциях Министерств Магии разных стран, либо покрываются пылью на книжных полках заядлых букинистов. Нам с вами несказанно повезло, мисс Уизли. «Мгновения невозможного» ждали меня именно у одного старого коллекционера книг, который ко всему прочему оказался еще и очень сговорчивым.

Джинни механически кивала, а внутри ураганом поднималась паника. Возвращаться домой, к родителям, братьям, друзьям, возвращаться в свой мир, в котором все привычно и ясно, возвращаться в мир, где Сириус Блэк мертв... Она судорожно выдохнула и отвела взгляд. Профессор отпил немного чаю, бросив на нее любопытный взгляд, но вопросов задавать не стал, продолжив свой рассказ.

— Дорогой сюда я изучил материалы этой книги. К вашему случаю вполне подойдет ритуал, описанный в четвертом разделе — «О шагах вперед и временных петлях». Вы говорите, что я дал эту книгу вашей подруге, верно?

— Верно.

— Дело в том, что временную петлю необходимо замкнуть. Вы откроете окно перехода здесь, в 1976 году и нужен кто-то, кто бы закрыл его в 1996-ом. Вы доверяете своей подруге, мисс Уизли? Справится ли она со своим заданием?

— Я уверена в ней даже больше, нежели в самой себе, — уверенно кивнула Джинни, и Дамблдор удовлетворенно улыбнулся.

— Чтобы провести ритуал, нужно вернуться в то место, где осуществился шаг назад. В вашем случае это поместье Блэков, которое находится в Лондоне, на площади Гриммо, двенадцать.

— Профессор, — неуверенно начала Джинни, хмурясь, — после нашего знакомства... я не думаю, что миссис Блэк пустит меня в свой дом.

— О, об этом не волнуйтесь, мисс Уизли. Думаю, я смогу что-то сделать, чтобы вы смогли беспрепятственно проникнуть в поместье Блэков. Далее: очень важно время проведения ритуала. Это зависит от фазы Луны и отрезка времени, на который планируется перемещение. Легче ритуал будет проходить, если выбрать круглое число: ровно двадцать лет, без месяцев и дней. Сделав хитрые подсчеты, я пришел к выводу, что идеальным для вас будет первое сентября. Как раз успеете к новому учебному году, — подмигнул Дамблдор, но Джинни почти не слышала его слов. Ее затопила какая-то лихорадочная радость и эйфория. Первое сентября! Еще больше трех недель! Еще столько времени, столько всего можно успеть!

— Об остальных особенностях ритуала прочтете в книге. Я оставляю ее вам, но не забудьте переслать мне ее совой, когда изучите. Впрочем, мы с вами еще увидимся, ближе к дате проведения ритуала я еще раз наведаюсь в Годрикову лощину. Надеюсь, Дорея и Карлус не сочтут это слишком уж большой наглостью...

Джинни осторожно взяла в руки увесистый том в черном кожаном переплете и погладила пальцами буквы, выведенные золотом на обложке. Мгновения невозможного... Каждый день судьба дает нам шанс. Но если ты захочешь ее обмануть — поможет ли тебе твой шанс?

— Джинни, я должен вас предупредить еще кое о чем. Вы сами прекрасно понимаете, что ваше присутствие здесь, в 1976 году, крайне опасно для многих людей. После вашего перемещения в будущее я должен буду наложить Чары забвения на всех людей, с которыми вы здесь познакомились. Я понимаю, это может быть сложно для вас — принять такой поворот событий. Но вы должны понимать — одно только воспоминание о Джилл Маллиган может обернуться проблемой или даже катастрофой.

Она замерла, вцепившись побелевшими пальцами в древнюю книгу и не отрывая взгляда от директора. Обливиэйт! Он наложит на них Обливиэйт! Сириус забудет ее, стоит Дамблдору взмахнуть палочкой... Забудет их разговоры и заплывы на скорость, тепло камина и жар объятий, забудет, каков на вкус ее поцелуй! Ее сотрут из его памяти, как неудавшийся набросок, как что-то опасное, гадкое, неправильное, что-то, чего не должно там быть изначально! Острая боль обожгла душу, и Джинни содрогнулась.

— Простите, но это действительно необходимо. — Тихо произнёс директор. — Пожалуйста, назовите всех людей, которые видели вас или могли о вас слышать. Подумайте внимательно, это очень и очень важно.

— Миссис и мистер Блэк, а также Регулус Блэк, — она называла имена автоматически, не отрывая отчаянного взгляда от профессора. — Миссис и мистер Поттер, Джеймс Поттер, Лили Эванс и...

Джинни замолкла. Она не могла заставить себя произнести его имя. Никак не могла.

— ...и Сириус Блэк, — закончил за нее Дамблдор, внимательно вглядываясь в лицо Джинни. — Внимательно изучите книгу, мисс Уизли, у вас есть больше трех недель, чтобы проштудировать ритуал основательно.

Она встала и пошла к двери, судорожно прижимая книгу к груди, и уже на самом пороге вдруг услышала за спиной задумчивый вопрос директора:

— Джинни Уизли хочет вернуться домой. А чего хочет Джилл Маллиган?

— ...снова ты слишком глубоко нырнула в свои мысли. Столько думать вредно для здоровья, — Сириус легонько дернул ее за косу и сел рядом. Джинни тряхнула головой — действительно, она чувствовала себя так, словно только что проснулась после долгого, очень долгого сна. Потерянно осмотрелась — за окнами уже была темная ночь, в камине весело танцевало пламя и потрескивали дрова, гостиная пуста, и только Сириус улыбается тепло с соседнего кресла.

— Джеймс и Лили уже ушли? — обескуражено спросила Джинни, потягиваясь. Бродяга изумлённо округлил глаза:

— Маллиган, ты меня пугаешь. Десять минут тому назад они отбыли спать, и ты, между прочим, пожелала им спокойной ночи.

— Прости, я что-то вообще в авторежиме целый день...

— А что так?

— День сегодня особенный.

— Чем это?

— Одиннадцатое августа, Сириус Блэк. Сегодня мой день рождения.

— Джилл! — вскрикнул возмущенно Бродяга и немедленно вскочил на ноги. — Почему молчала?! А я без подарка даже... Маллиган, ты свинья!

Джинни весело рассмеялась:

— Пожалуй, это лучшее поздравление с днем рождения за всю жизнь.

Сириус подошел к ней, отвесил шутливый поклон и протянул руку. Все еще тихонько хихикая, Джинни ее приняла и встала с кресла.

— Глубокоуважаемая Джилл Маллиган, примите мои искренние поздравления с тем, что вы еще на год приблизились к старости, вязанию и толпе шумных внуков... — Джинни снова расхохоталась, шагнула к нему и обняла. Сириус осторожно убрал непослушные пряди волос с ее лица, поцеловал нежно в щеку и продолжил: — Нет, серьезно, Джилл, поздравляю. Ты себе представить не можешь, как я рад, что ты появилась в моей жизни.

— Почему же, могу. Я же девушка-мечта, — ухмыльнулась она в ответ.

— И от скромности не умрешь, — кивнул Блэк. — Но все равно без подарка я чувствую себя подлецом и негодяем.

— Не говори глупостей, не нужно мне от тебя ничего. Я поэтому и не говорила, что скоро мне пятнадцать стукнет, чтобы вы не заморачивались с подарками. Включи-ка лучше свой Дирижабль, настроение как раз соответствующее.

Музыка ворвалась в комнату, и все вокруг за миг стало другим. Звуки гитарного перебора, огненно-жаркие, оглушительно болезненные, били точно, без промаха — прямо в сердце, в душу, поднимая внутри настоящий ураган чувств и ощущений. Сириус снова подошел к ней, уверенно и сильно привлек к себе, прошептал горячо прямо в губы:

— Я хочу танцевать с тобой, Джилл Маллиган.

Они смотрели друг другу в глаза и двигались медленно и плавно. Только горячие руки, только обезумевшие сердца, только отблески пламени в глазах, они вдвоем — и музыка. Песня, слова которой отзывалась в Джинни болью. Детка... Я покидаю тебя. О, детка, ты знаешь, мне действительно придется покинуть тебя. Я слышу, меня зовут. Сириус прижимал ее к себе сильнее и сильнее, она дрожала всем телом, а в душе у нее неистовствовала буря эмоций. «Я люблю его, — мелькнуло вдруг понимание. — Я люблю его, и я его спасу».

Поцелуй был сладким и терпким, поцелуй был долгим и глубоким, обжигающим, поцелуй просто был, и его не хотелось разрывать. Он здесь, он рядом, он целует тебя так, что подкашиваются ноги, вы тонете в музыке, вы... Я знаю, я никогда, никогда, никогда не покину тебя, детка, но я должен отсюда уйти, я должен оставить тебя.

Первое, что сказал Сириус Блэк, когда ты впервые переступила порог дома на площади Гриммо — «Джилл». Он назвал твое вымышленное имя, а значит, помнил тебя. Все это время он бережно нес в себе воспоминания о вашем общем сумасшедшем лете, и никакой Обливиэйт не смог стереть этого из его памяти. Он помнил тебя, а значит, помнил и о своем обещании. Даже спустя двадцать лет он продолжал беречь воспоминания о тебе. Он тебя ждал.

Джинни накрыла волна внезапной храбрости и решимости. «Он не забудет меня», — повторяла про себя, словно заклинание. Надежда все ярче и ярче пылала в душе.

Музыка стихала, а они все продолжали танцевать, не отрывая взглядов друг от друга.

— Ты все еще хочешь сделать мне подарок на день рождения? — прошептала тихо Джинни, боясь нарушить эту магическую атмосферу слишком громким голосом. Сириус внимательно посмотрел на нее, спросил серьезно, слегка нахмурившись:

— А ты придумала, что бы я мог тебе подарить?

— Да, — кивнула она, настойчиво глядя ему в глаза.

— Тогда я весь внимание.

— Ты должен принести Непреложный обет.

Сириус вздрогнул, но не отступил и не разжал объятий. Он смотрел на нее сосредоточенно и серьезно и молчал.

— Не бойся, я не попрошу тебя ни о чем, что могло бы навредить. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, клянусь. Я... возможно, это когда-нибудь спасет тебе жизнь.

— И что же ты намерена попросить?

— Я хочу, чтобы ты пообещал, что восемнадцатого июня 1996 года не выйдешь из дому. Ни под каким предлогом. Что бы ни случилось, кто бы тебя ни звал.

Сириус смотрел на нее уже не просто удивленно, он выглядел полностью сбитым с толку.

— 1996 год — это же еще, Мерлин знает, когда будет!

— Поверь мне. Я прошу тебя, поверь мне! Это очень и очень важно! — взмолилась Джинни, взволнованно взяв его лицо в свои горячие ладони. — Пожалуйста, Сириус. Я больше никогда тебя ни о чем не попрошу. Пожалуйста.

— Кто ты, Джилл Маллиган? — спросил он вдруг, едва заметно улыбаясь. — Я вдруг осознал, что ничего о тебе не знаю.

— Я же говорила тебе еще в первый день знакомства, — улыбнулась Джинни в ответ. — Я — колдунья, только и всего.

И Сириус рассмеялся — легко и заразительно. Напряжение, царившее в комнате, лопнуло, как струна, исчезло и растворилось, словно и не было его. Он взял Джинни за руку, нежно коснулся губами её запястья, потом отступил на шаг и вынул из кармана волшебную палочку.

— Экспекто Патронум! — и большой сияющий медведеподобный пес выпрыгнул легко и плавно на середину комнаты, а потом умчался куда-то, беспрепятственно проходя сквозь стены. А через несколько минут в гостиную вошел, зевая во весь рот, заспанный и растрепанный Джеймс в пижамных штанах и без рубашки.

— Если ты думаешь, что будить меня среди ночи криком «Рогатый, вставай, всю жизнь проспишь!» — веселая шутка, то должен тебя разочаровать: это вообще ни разу не смешно!

— Хорош бухтеть, Сохатый! Помощь твоя нужна, — ответил Сириус, не обращая внимания на недовольное бурчание лучшего друга. — Палочку взял с собой?

— Два часа ночи, Бродяга, какая, к Мерлину, палочка?!

— О, это легко поправить, — повинуясь «Акцио», волшебная палочка Джеймса оказалась у Сириуса в руках уже через несколько мгновений. Тот передал ее Поттеру с шутовским поклоном: — Прошу принять и совершить великую магию!

— Хорош паясничать, Блэк, — улыбнулся наконец-то Джеймс, принимая палочку. — Чего надо?

— Скрепи, будь добр, Непреложный обет, — невозмутимо ответил Сириус, подходя ближе к Джинни. Сохатый подозрительно сощурился:

— Снова у отца огневиски стырили?

— Не бойся, рогатый друг, мы находимся в трезвом уме и светлой памяти. Просто Джилл желает, чтобы через двадцать лет я посидел хотя бы один день дома.

— Я ничего не понимаю, — нахмурился Джеймс и по привычке взлохматил волосы.

— Не парься, просто скрепи Обет.

— Вы уверены? Это все какая-то глупость...

— Уверены, не сотрясай воздух зря.

Сириус повернулся лицом к Джинни и уверенно взял ее за руку.

— Подбери челюсть с пола, Сохатый, и подойди ближе, — сказал он, не отводя от Джинни взгляда. — Начинаем.

— Обещаешь ли ты, Сириус Блэк, оставаться дома восемнадцатого июня 1996 года, что бы ни случилось?

— Обещаю.

Из палочки Джеймса вырвался язычок яркого пламени и обвил их руки, словно огненная змея.

— Обещаешь ли ты, что восемнадцатого июня 1996 года не переступишь порога своего дома, кто бы тебя ни звал?

— Обещаю.

Второй язычок выстрелил из палочки и сомкнулся с первым, переплетаясь с ним в причудливом узоре.

— Обещаешь ли ты, что восемнадцатого июня 1996 года не выйдешь из дому, даже если тебе будет казаться, что от этого зависит чья-то жизнь? — Сириус пристально вглядывался в ее лицо. «Пожалуйста, — взмолилась Джинни про себя, — пожалуйста, соглашайся!»

— Обещаю, — ответил он, и третий язык пламени обвил их руки, соединяясь с предыдущими. Плетение сияло еще несколько мгновений, бросая на их лица красный отсвет, а затем погасло и растворилось в воздухе, словно и не было его.

— С днем рождения, Джилл Маллиган, — улыбнулся Бродяга, все еще не отпуская ее руки. — Я, кажется, люблю тебя.

Джинни бросилась ему на шею и обняла так сильно, как только могла. Непрошеные слезы набежали на глаза, и она даже не стала их смаргивать. Поднялась на цыпочки, прошептала ему на ухо дрожащим от волнения голосом:

— И я тебя люблю, Сириус Блэк. Если бы ты только знал, как...

Он обнял ее крепко-крепко, так, что воздуху в груди стало мало места. И шепнул Поттеру, пытавшемуся незаметно ретироваться из гостиной:

— Только, предупреждаю: ни слова Эванс! Иначе до восемнадцатого июня 1996 года мы просто-напросто не доживем...