Женить нельзя помиловать (гет)

— А всё-таки я везучий сукин сын!

Живоглот выгнул спину, демонстрируя когти и любуясь собственным отражением на полированной стенке бюро:

«Я красавец, точно говорю! Не иначе как природный магнетизм».

Во-первых, хозяйка у него не какая-то завалящая ведьма, а сама Гермиона Грейнджер. И во-вторых, она закадрила себе Малфоя, а это сплошные плюсы, с точки зрения Живоглота. Ну, огромный особняк и размер счёта в Гринготсе мохнатому пройдохе по барабану, а вот другие стороны жизни чистокровных очень даже ничего... Например, египтянка мау с чарующим именем Мамба: холёная, игривая, уравновешенная кошка, голубых кровей и серебристого леопардового окраса, с таким пикантным вензелем в виде буквы «М» над светло-зелёными глазками. Истинная Малфой с рождения.

«Мурр... — даже жарковато стало от сладкого видения. — Так бы и съел красотку! — жаль, что Люциус берёг честь своей питомицы. — За сыном бы лучше смотрел старый ко… уважаемый человек!»

Ссориться с Малфоем-старшим Живоглоту не хотелось. Но это пока…

Белоснежная Малышка стремительно сдавала свои позиции «знойной мечты» полукнизлов, потому как отлёживаться в Мунго после острых когтей ревнивицы в компании слизняков и авроров поднадоело. Пусть эта киска лучше подумает о своём поведении!

«Я к ней со всей душой, а она…»

Живоглот ещё раз сравнил двух своих дам и всё больше склонялся в пользу Мамбы. Ведь у последней было неоспоримое преимущество: бегать далеко не надо. Полукот как-то незаметно стал ценить комфорт и удобство — видимо, сказывалось влияние Малфоев.

Взглянув в очередной раз на себя со стороны и оставшись, как прежде, довольным зрелищем, Живоглот решил прогуляться до кухни и стащить что-нибудь вкусненькое. Судя по доносившимся ароматам, на обед будет фуа-гра. Бедным хозяевам невдомёк, что полукнизлы вроде него очень уважают хорошо приготовленную гусиную печень. Да и с эльфами всегда можно договориться. Благо, ушастые понимают кошачью речь, если хотят, конечно. А болтать по-человечьи не стоило...

Чревато.

Праздной походкой «короля на отдыхе» Живоглот чинно шествовал по коридору, гордо задрав вверх пушистый ёршик, именуемый торжественно хвостом. Всех, кто считал иначе, обидчивый полукнизл давно заставил передумать. Потому как пара укусов и царапин очень способствует улучшению имиджа в глазах недалёких людишек (метод Того-кого-нельзя-даже-мяукать в действии).

Вальяжно проплывая мимо библиотеки, Живоглот учуял запретный, но желанный аромат. Зашипев от неожиданности и издав громкий вой, кот даже на месте забуксовал от такого коварства:

«Змея белобрысая!..»

Фррр, мяу!..

«Опять Малфой-старший запретными вещами балуется. Да ещё в одиночку. Даже верного собутыльника не зовёт», — полукнизл безбожно врал, но выпить уж очень хотелось.

Поддёв лапой дверь, рыжий взломщик попытался проникнуть в помещение.

«Заперто. Нет, что за наглость!.. Порядочные волшебники так себя не ведут».

Вторая попытка также не увенчалась успехом. Ощетинившись как ёж и превратившись в злобный шар, кот целенаправленно стал таранить противное препятствие. Упорства и упёртости Живоглоту было не занимать — эти качества очень сближали его и одно блондинистое семейство. Точнее, мужскую его половину. Может, именно схожесть характеров мешала этим рыцарям без страха и упрёка найти общий язык, но ни Гермиона, ни Нарцисса, ни даже Мамба так и не смогли найти ответа на столь важный вопрос.

И в данный момент полукнизлу было плевать на моральную сторону вопроса: в воздухе витал пьянящий аромат валерианы. Судя по слабому запаху мурлокомля, щекочущего кошачий нос, Люциус накачивался запрещённым вариантом успокоительного, а насколько Живоглот помнил, в опасный состав входил яд акромантула и рог двурога. Но ох и ах, если бы только это... Видно, аристократический жмот совсем рехнулся от счастья — только что не поседел! — и запивал зелье магловской валерьянкой. Последствия катастрофические — кот судил по собственному опыту: галлюцинации, рвота, диарея. А если об этом проведает миссис Малфой, главе рода можно заказывать отдельную палату в Мунго. Рядом с Эйвери. Слава Мерлину, что обострённым обонянием в этом доме только он — Живоглот — и обладал, иначе вековые запреты на телесные наказания среди Малфоев давно уже были бы нарушены.

— Мяу! — требовательно вякнул кот, что в переводе на английский значило одно: «Открывай, подлый трус, а то жене сдам!»

Говорить человеческим языком пока было опасно — Люциус, возможно, ещё не дошёл до кондиции, и тогда «прощай, его здравомыслие!» Хотя если судить по чертыханиям из-за закрытой двери — час икс приближался. Разогнавшись, как Гарри Поттер на «Молнии», настырное животное добилось-таки своего — дверь скрипнула, поддалась, и счастливый Живоглот, неумолимо как ледокол, двинулся навстречу судьбе.

Даже котам нет покоя в волшебном мире…

* * *

— А ну, брысь!

Нахальная пёстрая неясыть не обратила никакого внимания на резкий окрик владельца самого Малфой-мэнора. Вместо этого сова деловито шуршала бумагами, пытаясь вытащить обломок сахарного пера.

«Служба доставки у сквалыги Игнасиуса оставляет желать лучшего», — Люциус сердито щёлкнул пальцами, ещё раз сверяя доставленные зелья и приложенный список, — пока всё совпадало. Аптекари Лютного переулка дорого драли за снадобья, но дело своё хорошо знали. Сов бы ещё воспитывали — цены бы им не было.

Люциус приманил тяжёлый мешочек с галеонами, но расплатился строго по счёту, правда, добавив несколько кнатов для совы. Она, словно только и ждала чаевых, тут же рванула в обратный путь, при этом сердито пискнув, недовольная размером гонорара.

— Катись к Мерлину! — в сердцах крикнул Малфой-старший, забыв про великосветские манеры и хвалёную выдержку.

А всё сынок, пикси его подери! Наследничек единственный... Надежда и опора, дракл ему в штаны! Вот какого, дементора лысого, приспичило Драко жениться на маглорожденной занозе?

Люциус бунтовал.

Нет, девка была ничего, кто бы спорил. Не дура. Далеко не дура, если быть честным. Но вот беда, героиня... Хотя способности, гм, выдающиеся, с какой стороны ни взгляни.

И не только…

В целом, очевидно, на что Драко попался. Нет, чтобы на славу или влияние — куда уж!.. Вот ни капли папиной дальновидности не взял, оболтус! Хотя у всех Малфоев здоровые потребности: что у отца, что у сына.

«Чёрт!..»

Люциуса однажды даже в жар бросило от ненавистной Грейнджер. Не слепой же!.. Но от этого девчонка стала ещё больше раздражать. Он — чистокровный волшебник! — польстился на какую-то…

Как мужчина, Малфой-старший наследника понимал и даже смирился немного. Не вслух, конечно. Но как Глава рода идти на компромисс отказывался. У Малфоев и без Драко есть чёрные пятна на чистом семейном древе. И Тёмный Лорд, как ни прискорбно, здесь ни при чём.

Это прапрапра — какой-то там — дядюшка Людос отличился хуже некуда... С великаншей спутался. И не будешь же всем объяснять, что в том кораблекрушении только двое и выжило. Выбросило их, бедных, на остров необитаемый: ни палочек, ни белья сменного. Людос и так три года продержался, скрывался, как мог, от влюблённой женщины, а после столь долгого целибата и с гоблином переспишь, не то, что с великаншей. Да и попробуй ей отказать — заклюёт! Правда, она потом ребёночка родила, и дядюшку Людоса от себя ни на шаг не отпускала. За сыном бы лучше следила, ревнивая бестия, ведь маглы — штырехвост их забери! — сказку про пращура сочинили, Людоедом сыночка нарекли. Хорошо, что «Ежедневного пророка» и Риты Скитер тогда не существовало. Иначе…

Люциус погрозил неизвестно кому тростью — хотя руки чесались съездить Драко по неразумной голове. После того что сынок с маглорожденной выскочкой учинили на столе — выдрать хотелось обоих: никакого почтения к наследию предков. Да и к самим предкам тоже! На глазах у Абраксаса Малфоя... При свете дня. И теперь почившие родственники, развешанные в библиотеке и наслушавшиеся баек из кабинета, в красках пытались пересказать ему все интимные подробности, пока Люциус не пообещал порезать всех на открытки. Извращенцы, хоть и нарисованные.

Ведь предупреждал Драко — никакого секса в кабинете! Помнится, как-то раз с Нарциссой забылись, и родственнички совсем советами достали:

— Люциус, ну кто так делает? — дед.

— Может, ты не выспался? — прадед.

— Тебе бы улиток на завтрак надо, — прапрадед.

Ох, как же нелегко заткнуть волшебный портрет… С ума сводили! А сейчас ещё хуже — о воспитании сына заговорили…

Тут не только успокоительные употреблять начнёшь, но и заавадиться захочешь. По-тихому. И Люциус решил выпить не только двойную порцию зелий, но и продегустировать новое снадобье, присланное в качестве рекламы. Что тут скажешь, с таким наследничком научишься всякую дрянь глотать.

Якобы волшебное средство обладало приятным вкусом, поэтому Малфой-старший не только успокоился, но даже затянул гимн самому себе. Собственного сочинения. На странные звуки со стороны двери Люциус внимания не обращал, постучат и перестанут. Он и только он в доме хозяин! (Нарцисса, слава Мерлину, на такое безобразное поведение не способна).

— Мерлин, храни наш род

От Грейнджер и от невзгод.

Каждый Малфой — герой…

— Морок, чума, геморрой, — чей-то шипящий бас нарушил такую красивую (с точки зрения Люциуса) песню.

Малфой-старший даже чуть зельем не захлебнулся. От неожиданности.

— Кто здесь? — неестественно высоким голосом поинтересовался «герой».

— Совесть твоя! Из ссылки вернулась. Случайно.

Совесть Люциуса в глазах оного почему-то имела непрезентабельный вид: толстый рыжий наглый котяра. Любимчик Грейнджер и ухажёр Мамбы.

— А, Живодёр, кажется, — Люциус глупо улыбнулся и на всякий случай наложил на себя диагностические чары — не заболел ли ненароком.

— Живоглот, — важно поправил тот уже накачанного зельем Главу рода и грациозно плюхнулся на стол, поближе к желанной бутылочке с валерьянкой.

— Нет, когда мне попадались говорящие лягушки, я списал это на проделки эльфов. Но болтающие коты… Я сошёл с ума, — чары не показали никаких нарушений, однако говорящий полукнизл — откровенный перебор. — Шла бы ты отсюда, совесть заросшая, — Малфой выпил очередную порцию успокоительного, прихлёбывая новым зельем.

— Грубо, — вставил пару сиклей книзл, — а ещё аристократ! Нет, чтобы включить воспитание и налить усталому путнику вон того, что справа... И эльфам накажи фуа-гры принести, потому как пить без закуски — дурной тон.

Наглость Живоглота зашкаливала — в другой раз Люциус запустил бы парочку непростительных, но успокоительные действовали как-то не так: расслабляли и показывали мир в розовом цвете. Точнее, в рыжем.

— А дарственную вам на Мэнор не написать? — как можно любезнее произнёс Люциус, растягивая слова до плюс бесконечности. — Сгинь, нечистая сила!

— Я умывался, — оскорбился нахальный котяра и выпустил когти, — а тебе бы не помешало хоть иногда инструкции к зельям читать. Тянешь в рот всякую гадость, как маленький, ей-богу!

— Не трожь, малявка, я в печали, — надавил на жалость Малфой, но плеснул валерьянки в чайное блюдце и подсунул коту. Травиться в одиночку — не в характере чистокровных.

— Если перевести мой возраст на человеческие годы — мы ровесники, — Живоглот гордо распушил своё достоинство — хвост. — Поэтому прими несколько советов: не пей сомнительных лекарств, не повышай градус и не смешивай магловское с магическим.

— Кто посмел мне, Малфою, магловскую дрянь подсунуть? Ну, держись, аптекарская пиявка, я тебе покажу, как шутки надо мной шутить!

— Да ладно тебе, — завёл старую шарманку кот. — Хорошо же сидим. Да и неплохо зашло, нервный вы наш...

— Не учи учёного, — оборвал тираду неблагодарный слушатель. — И вообще, почему ты разговариваешь? — Люциус устало потёр виски — дело пахло керосином. Ему срочно надо в Мунго.

— Я ж объяснял — совесть я твоя, — усмехнулся полукнизл, вылизывая блюдце валерьянки, — вот ты меня и слышишь. И не связывался бы ты с пройдохами из Лютного: отравят раньше времени. А всё потому, что нельзя препятствовать свадьбе Гермионы! Ну, женится сынок, ничего страшного не происходит. А там, глядишь, внуки пойдут...

— Внуки? — от подобной перспективы Люциус попытался встать, но рухнул обратно в кресло и выпил ещё целую рюмку успокоительного. — Сдаётся, это Грейнджер на меня глюки натравила. Вот зараза!

— Напраслину наводишь, — Живоглот сел столбиком и лихо оттопырил усы, — нужен ты Гермионе, как мне седло. А нечего запрещённые зелья с магловской валерьянкой на спирту хлестать! Это признак идиотизма и... алкоголизма. Смирись уже. Ты мужчина или истеричка, лорд Малфой?

«Лорд Малфой» стоически снёс оскорбление — просто задремал на пару минут. Но кот не дал щедрому собутыльнику уйти в нирвану и разбудил дружеским укусом в кончик аристократического носа.

— Не спать, — верещал Живоглот, — мы ещё к консенсусу не пришли.

— Сапоги уже сними, — выдал Люциус, фокусируясь на лохматом глюке, — нечего совести в обуви по столам лазить.

— Сапоги? Какие сапоги? — тот оглядел собственную тушку, но, конечно же, ничего кроме шерсти не обнаружил. — Закусывать надо!

Понемногу полукнизл начал соображать — Малфой намешал снадобий и видит галлюцинации. И протянул собутыльнику канапе с чёрной икрой. Фуа-гра кот уже давно схомячил в одну харю.

— Ты зачем предка съел? — вдруг крикнул Люциус, делая грозное лицо.

— Никого я не ел. Я кот, а не людоед, — тихо, как маленькому, объяснял Живоглот. — И в сапогах мы, полукнизлы, таскаемся только подшофе.

— А мой — людоед, тссс... Никому. Понимаешь? — Люциус лгал, но сознаваться, чем питался постыдный предок на самом деле не хотелось. Даже спьяну.

— Договорились! Только ты Гермиону не обижай, а? Она хорошая, зверей любит. Особенно лягушек.

— Мой сынок тоже любителем экзотики оказался, — пожаловался Люциус и поинтересовался: — Ты меня уважаешь? — дальнейший диалог крутился вокруг двух тем: свадьба и восхищение друг другом.

С точки зрения Люциуса, мохнатая совесть оказалась вполне подходящей компанией: глупостей не болтает, разговор поддерживает и с рассветом, если верить логике, испаряется до следующей пьянки.

Живоглот не стал разубеждать собутыльника, что он не глюк, а вполне живое существо. Подумаешь, говорящее... У каждого свои недостатки.

Эх, если бы эти двое знали, какой скандал ожидает их ночью! Точнее, в полночь…

* * *

— Так что ты там про кольцо говорил, злыдня уважаемая? — промурлыкал Живоглот, слушая разглагольствования Люциуса, но к его удивлению, Малфой-старший, похоже, его понял.

Или только так показалось? Вот до чего доводит человека вредное для здоровья времяпровождение.

— Заткнись, Живо…дёр! Я не собираюсь тебе отчитываться. Моё кольцо — что хочу, то и… хочу! — громко продекларировал Люциус.

Почти сразу дверь в библиотеку распахнулась, и хозяин поместья стал невозмутимо взирать на новоиспечённых гостей, нарушивших не только покой, но и странное веселье. Нет, раньше бы хозяин Малфой-мэнора устроил скандал, но успокоительное в крови зашкаливало. Воображаемый кот почти перестал болтать: только лениво промяукал.

Люциус гордо поднялся с кресла и, собирая остатки аристократизма после принятого на грудь, уставился на нежданных визитёров:

— Поттер… Уизли… О, и вы здесь, невестушка! Как я полагаю, вам не Драко нужен. А я…

Гарри попытался сосредоточиться на плане. Захлопнул дверь, на автомате накладывая на библиотеку заглушающие заклинания.

«С кем это Люциус разговаривал? Что, с чужим котом? Нервы сдают…»

— Вот пришли поинтересоваться накануне торжественного мероприятия… Совесть вас, мистер Малфой, не мучает?

Такая постановка вопроса даже рассмешила, Люциус взглянул на Живоглота с ухмылкой. Тот, опасаясь расплаты, бросился в сторону хозяйки. Потёрся о ноги…

Фрр, мяу! Муррр! Пш… — что означало: «Забыла ты меня, Гермиона, в этом рассаднике порока и царстве разврата. Вот и гуляю, с кем попало!»

— А вас, мистер Поттер? Героическое самомнение не донимает? Что вам угодно в столь поздний час в моём доме?

— Родовая реликвия. Кольцо верности, — ответил за Гарри Рон. — Которое чудесным образом испарилось накануне церемонии прямо из Мэнора.

— Как… испарилось? — Малфой-старший оторопел и машинально поискал глазами успокоительное. — Когда?!

— Не стройте из себя невиновного, Люциус! — выпалил Гарри. — Как-то вы слишком уравновешены для такого известия. Кража в столь уважаемом семействе разве не скандал? Что вы делали последние несколько часов? Отвечайте! Неужели вся защитная магия оказалась бесполезной? Почему вдруг? У вас есть алиби?

— Есть, простите, что? — надменный собеседник отказывался сознаваться в содеянном, не понимая, о чём идёт речь. Или прикидывался.

— Что за алиби, Гарри? — прошептал Рон, и тут же получил тычок от Гермионы. — Чего?

— Ничего… — тихо раздалось в ответ. От неё же.

— Постойте, вы что, обвиняете… меня?! — Люциус в гневе повысил голос до непередаваемых высот и схватил бутылочку с зельем. Ещё неприятностей с аврорами не хватало! — Вместо того, чтобы искать похитителя…

— А мы его уже нашли! — выкрикнул Рон. — Пара капель сыворотки правды — и всё.

— Да неужели? А это законно? — язвительно поинтересовался Малфой-старший.

— Нет! — громко произнесла Гермиона. — Рон, у нас нет доказательств…

— Зато основания имеются. Как говорится, ищи, кому выгодно. Да, мистер ненавистник маглорожденных?

— Кольцо — моё, и, следовательно, позаимствовать его на время — не значит украсть, не так ли? — Люциус, очевидно, решил пригвоздить обвинителей по-своему.

— Так, — согласился Гарри. — А что скажет на это ваш сын? Обрадуется?

— А он ещё не знает? — удивился Люциус. — И почему? — он гневно уставился на Грейнджер.

— Потому что он не поверит в вашу невиновность, — прошептала Гермиона. — И пока я не уверена…

— А я — да, — твёрдым голосом перебил её Рон. — Больше некому! Защитная магия признаёт только Малфоев. Я прав? Или я что-то не так понял, Гермиона?

— Не только… Теоретически…

— Так. Всё. С меня хватит, — заявил Люциус. — Убирайтесь! — он отпил содержимое бутылки с успокоительным прямо на глазах нежданных гостей и собственной совести.

— Мы ещё вернёмся… Завтра. С доказательствами, — Рон откровенно намекал на неприятные последствия для главы рода. — Для прессы… И не только.

Рон как бы случайно толкнул пузырёк с успокоительным, и содержимое закапало на пол. Малфой, забыв манеры и прочее, чуть не дёрнулся в сторону стекающего на ковёр лекарства.

Кот мяукнул. Бедный Люциус!.. Никто ему не поверил, и стал несчастный хранитель рода козлом отпущения. Живоглоту по доброте душевной хотелось брякнуть что-нибудь человеческое, лишь бы поддержать «собутыльника». А ведь сидели, никого не трогали, примус починяли — тьфу ты! — зельями баловались... Правда, возмущение кота к делу не пришьёшь, а ещё и из дома в Мунго выставят.

К завершению всего, Поттер пялился. Пялился во все свои четыре глаза, не иначе собственные галлюцинации вспомнил. Живоглот понимал: надо смыться от греха подальше, пока подозрения не превратились в уверенность. Пришьёт ещё соучастие... Кто этого Главного Аврора знает.

— Мистер Малфой, подумайте… — Гарри говорил спокойно, но убедительно. — Не стоит водить нас за нос. С вашим-то условным сроком. Одно нарушение — например, клевета или препятствие правосудию, и вы отправитесь в Азкабан.

— Не угрожайте мне в моём же доме, Поттер!

— Гарри, — не сдержалась Гермиона. — Гарри, не надо…

Он осторожно кивнул, понимая, что перегнул, играя в «хорошего-плохого» полицейского.

— Приятных снов, мистер Малфой, — виновато произнесла Гермиона и попыталась взять Живоглота на руки, но тот, уже учуяв запах белоснежной подружки, карабкался на Поттера, собираясь устроить строптивой книзле «пьяные» разборки.

Все четверо не спеша вышли, по очереди оборачиваясь на главу дома. Мало ли... Всё-таки Малфой!

* * *

— Живоглотик, я скучала, — Малышка грациозно нарезала круги вокруг рыжего ухажёра, позабыв, что самолично три недели назад расцарапала наглую морду, учуяв посторонний аромат. Пахло породистой и дорогой кошечкой. Малышка, несомненно, была собственницей. — Ты вспоминал обо мне? — обольстительное мяуканье ласкало слух и пробуждало желание. Теоретически. С её точки зрения.

— Некогда мне глупостями заниматься, — полукнизл отмахнулся — с недавних пор его перестал возбуждать белый цвет. — Прощай, милая, и не поминай лихом мой хвост!

— А как же детки? — взъерепенилась огорчённая кошка. — Или ты их тоже глупостями считаешь?

— Что? Какие детки? — Живоглот задохнулся от негодования. — Или я чего-то не знаю? — насторожился кот.

— Будущие, Глотик, будущие...

— У нас с тобой два месяца случки не было. Так что рога ты мне не подвесишь!

— Рога не рога, но у тебя кто-то есть! — мяуканье сменилось шипением. Ну, чистый василиск!

Мало Живоглоту проблем с Малфоями, Поттерами и прочими, так ещё Малышка решила права качать. Нет уж, нет уж, в этот раз он ей ответит, как кошара того заслуживает.

— Так же, как и у тебя, — парировал Живоглот. И по смущённой мордочке Малышки понял — попал в точку.

— Это ты виноват! — взвизгнула «мечта поэта» и кинулась на изменщика. — Пропадаешь в Мунго неделями!

Кошачья логика.

Рыже-белый клубок прокатился мимо авроров, оставляя по пути клочки шерсти и капли крови. Хорошо, Гарри не растерялся и выкрикнул: «Агуаменти»! Живоглот фыркнул, Малышка снова взвизгнула, а струя чистой холодной воды не только остудила пыл, но и развела драчунов по разные стороны баррикады.

Сердито вылизываясь и размышляя о круговерти бытия, кот пожалел, что не прихватил с собой пузырёк с валерьянкой. Сейчас, в Норе-дыре очень бы пригодилось. И Живоглот с грацией бегемота прошмыгнул в сад. Да уж, после цветников Малфой-мэнора здешними красотами любоваться не тянуло. Правда, у Норы было одно преимущество: в тутошних зарослях водились гномы. Просто кишмя кишили. А охота на этот малый народец успокаивала кота не хуже валерьянки, оттого Живоглот и принялся гулять по местам боевой славы. Судя по изрытой земле, гномы чувствовали себя в Норе весьма вольготно: Уизли выросли, их внуки недоросли, а полукнизлы обленились. Вот садовые вредители и обнаглели.

Ничего, сейчас он их научит свободу любить!

Устроив засаду в картофельной ботве, Живоглот почувствовал охотничий азарт. Да уж, давненько он не наслаждался привычными радостями. В мэноре ни мышей, ни гномов — одни портреты и домовики. Скучно. Хотя, может, и водились у Малфоев гномы, но лично в лапы не попадались. Ещё…

Первая же парочка мелких землекопов доставила Живоглоту половину блаженства, и кот стал прислушиваться к сплетням из частной жизни гномов.

— Ой, и не говори, — пропищало уродливое существо с головой, напоминающей картофелину на толстых волосатых ножках, — со всей Англии понаехали.

— Принцесса хоть и страшная, как смертный грех, но женихов теперь тьма тьмущая, — ответил второй гном, чуть симпатичнее первого. Судя по бантику, приколотому гвоздиком, девочка.

— Неужели, правда, волшебное? — начал гном-мужчина, но тут же закричал, пытаясь спрятать свою спутницу от рыжего охотника.

Живоглот налетел, как пуля. Ишь, беседы ведут светские! Совсем страх потеряли. Не разбирая, кого схватить, кот прыгнул, демонстрируя акробатические трюки, и крепко сжал когтями добычу. В «капкане» лохматого охотника оказалась женская особь.

Тряхнув гнома за шкирку, Живоглот понял, что картофельная дама в обмороке. Ничуть не смутившись, он положил добычу на землю, чуть придавив лапой, и приготовился ждать тешащей хищную душу мольбы, не смыкая глаз.

— Погодите-погодите, сэр, — тонкий писк заставил гордо повернуться, — я могу вам помочь!..

— И чем же? — лениво протянул Живоглот. — Блох Малышке подсадишь? Или котяру её оскопишь? — кот откровенно издевался над гномом.

— Не сочтите меня неблагодарным, но земля слухами полнится. Если вы отпустите мою жену, я расскажу, где можно найти венчальное кольцо Малфоев.

Живоглот недоверчиво уставился на гнома — кот и не ожидал, что ему так повезёт. Моргана сегодня на его стороне.

Всё-таки он везучий сукин сын!