Гарри Поттер и сила Альтернативной Истории (джен)

Детство Гарри Поттера трудно было назвать легким и прекрасным, хотя многим, очень многим повезло в жизни куда меньше его. Осиротев в годовалом возрасте, он каким-то не очень понятным образом очутился под опекой сестры своей матери — Петуньи Дурсль. И та ни одного мгновения не скрывала того, насколько она не любила свою сестру и ее мужа, а также их сына. И она, как и все ее семейство, постоянно и с большим энтузиазмом напоминала Гарри об этом факте.

Тем не менее, жил Гарри именно с ними, что, в свою очередь, указывало на то, что иных желающих позаботиться о годовалом сироте тогда не было, и не появилось и после. Кроме того, ни учителя, ни соседи не находили ничего странного в том, что мальчишка, живущий в доме весьма состоятельной семьи, был вызывающе, почти болезненно худ и низкоросл, а также одевался исключительно в обноски, не по размеру. Особенно это выделялось на фоне его сперва упитанного, а впоследствии уже столь же вызывающе толстого и всегда одетого по последней моде кузена. И тем не менее, никто не обращал на это внимания... кроме самого Гарри.

Другой ребенок разочаровался бы во всем мире и человечестве, возможно, даже воспылал бы желанием уничтожить и то, и другое... или мог бы преисполниться чувством собственной ущербости и никчемности. Но Гарри был не таким. Гарри ЗНАЛ, что вина и причина вовсе не в нем и не во всем человечестве и мироздании. Нет, беда была в том, где ему не повезло родиться. Его горе исходило из того же ужасного источника, что и большая часть бед и несчастий всего этого многострадального мира. За века многие пытались покончить с этим, выкорчевать этот источник бедствий, но никому этого так и не удалось. Ибо это зло каждый раз хитростью и обманом разворачивало их в другую сторону.

Гарри знал это, ему случайно попались эти бесценные сведения об истории человечества, и с тех пор он знал и понимал ВСЕ. Почему Дурсли с таким наслаждением унижают ребенка, который им ничего не сделал, и почему никому не проходит в голову как-то изменить это. Иначе и быть и не могло, ведь такова их природа.

И Гарри пока ничего не мог с этим сделать, он мог лишь ждать и терпеть...

*

Изменения в его жизни начались незадолго до его одиннадцатилетия. Непонятные письма, которыми вдруг оказался завален дом номер 4 по улице Тисовой, внесли заметный диссонанс в жизнь семьи Дурслей... Гарри поначалу еще корил себя за давно выработавшуюся привычку не просматривать прибывшую почту, тогда он мог спрятать и прочесть еще самое первое письмо. Но в конечном счете это бы ничего не изменило. А подслушанная подробность про «чулан под лестницей» в адресе наводила на размышления.

Решение дяди Вернона переселить его в спальню вызвало у Гарри внутренюю усмешку: вот она, природа — появилась некая сила, идея безнаказанности поколебалась, тут же сбавили обороты... У страха глаза велики, и упоминание про чулан они поняли неправильно. Но Гарри не жаловался.

Гарри не пробовал добыть одно из писем, которые в следующие дни потекли потоком из всех щелей: Дурсли были у себя дома и сильнее, а уж если кто-то взялся писать и заваливать их бумагой, он сам должен довести дело до конца. Вдобавок, кто знает, Дурсли могли и капитулировать... их упорство удивляло. В воскресенье бумажное вторжение и вовсе сделало пребывание в доме крайне непростым... и дядя Вернон всех увез на машине.

Два дня спустя Гарри встречал свое одиннадцатилетие на полу полуразвалившейся хижины на острове посреди бушующего моря. Встречал его в компании Хагрида — мужчины весьма солидной, почти трехметровой высоты, которому при всей его заметности явно не светило большое будущее в ораторских делах. И от этого Хагрида Гарри вдруг выяснил, что:

— во-первых, он волшебник, если подумать, то да, бывали с ним необъяснимые вещи, бывали.

— во-вторых, он национальный герой волшебников, все его знают, и родители погибли вовсе не в автокатострофе, а были убиты очень-очень злым и сильным волшебником.

— в-третьих, ему предстоит учиться в некоем Хогвартсе, и, судя по всему, вариант, что он откажется, даже не рассматривается.

Не то чтобы Гарри думал так сразу отказаться от вдруг открывшихся перспектив, но это его насторожило. В конце концов, волшебники или нет, природа-то их, похоже, была та же... Упоминание про «чулан под лесницей» он тоже не забыл.

На следующий день был поход за покупками, который иначе как «эпичным» назвать было нельзя. Во-первых, Гарри на собственной шкуре убедился, насколько знаменит, и что всем известна его внешность. Во-вторых, он узнал, что, как минимум, не беден... и чувство опасности завопило во весь голос. Кроме того, Хагрид из того же банка забрал что-то очень, ну просто очень секретное... настолько секретное, что его секретность была сама по себе секретом, о котором Гарри теперь вдруг случайно узнал...

Вернувшись на Тисовую улицу с билетом в Хогвартс, школьными принадлежностями, книгами, волшебной палочкой и совой, Гарри уже не сомневался: нет, природа была все той же...

*

Просмотрев купленые книги, Гарри нашел упоминания об автобусе Ночной Рыцарь, и последующая проверка подтвердила его существование. Чем Гарри не замедлил воспользоваться, чтобы еще раз посетить Косой переулок, предварительно он, как мог, изменил внешний вид. Неизвестно, насколько бы это помогло, если за ним в самом деле следили, но хуже однозначно бы не стало. В любом случае, бейсболка на лбу и снятые очки (пришлось постараться, чтобы ни в кого не врезаться) спасли его от нового группового нападения в пабе.

Из книг по истории, где больше всего внимания уделялось кровавым восстаниям гоблинов, Гарри уяснил одно: владельцы банка регулярно терпели поражения (недаром виновниками войн в книгах каждый раз называли именно их), но не расставались с мыслями о реванше. А значит, более-менее прямые и честные ответы он мог получить только у них.

И он их получил. За вполне сходную плату он нанял... даже не столько адвоката, сколько просто «того, кто примерно понимает, как все тут устроено». И с его помощью ответы начали прибывать.

Прежде всего, его мнения насчет того, хочет он учиться в Хогвартсе или нет, никто не спрашивает. Родители записали его при рождении, и эта запись — контракт не из тех, что можно разорвать безболезненно... Дальше, его приметы: черные растепаные волосы, зеленые глаза, очки и Шрам действительно общеизвестны. О его детстве написаны многочисленные «исторические» книги, одна другой невероятнее и друг другу противоречащие. Что не мешало им пользоваться огромным спросом. И коль скоро его имя было национальным достоянием, от него решительно ничего не зависело, и ничего ему не причиталось... «Природа» — только и мог подумать Гарри, — «вот она, природа».

Выяснились и многие другие интересные детали, но все сводилось к одному: от Хогрвартса ему не отделаться как минимум до СОВ в конце пятого курса... Ну, или если его вдруг исключат, но на подобное рассчитывать сложно...

Гарри прикупил контактные линзы и одежду. Спрятал все это и стал дожидаться первого сентября.

Путешествие в Школу Чародейства и Волшебства было вполне волшебным. Рано утром Гарри с чемоданом попрощался с родственниками и отошел на десяток кварталов. Он был далеко не эксперт, но хвоста он не заметил. Там он снова призвал автобус и добрался до вокзала. Платформа девять и три четверти, Гарри решил назвать ее 75-процентой, доставила некоторые трудности, но немного наблюдательности, и люди, проходящие сквозь стену, попадутся на глаза...

В поезде Гарри немедленно занял пустое купе, и применил метод, не раз выручавший его при общении с Дадли и его дружками — заклинил дверь заранее припасенной деревяшкой. Эта хитрость сдерживала силу кузена, сдержала она и волшебство. На протяжении поездки кто-то стучался, кто-то произносил какую-то «алхмуру» или, может «алахомору»... Но одиночество Гарри так и не было нарушено.

Прибытие в школу было и вовсе истинно сказочным — чем дальше, тем страшнее. Во-первых, уже наступила ночь. Во-вторых, новеньких созывал Хагрид. Гарри-то успел убедиться, что великан, хотя и так себе собеседник, вполне безобиден и даже добродушен. Но вот остальные этого явно не знали. Потом они в ночи плыли по озеру на лодках. Было темно, холодно, сыро, лодки были маленькие, а вот в озере жил, похоже, кто-то большой... В этой атмосфере Гарри никак не мог разделить восхищение остальных при виде замка, ему там легко виделся монстр, которому их привезли приносить в жертву. Ну а под занавес их встретила весьма сурового вида дама, а потом еще и стая привидений мимо пролетела... Нет, Гарри определенно понимал, почему запись в сие заведение не предусматривала обратного хода...

*

Большой Зал после пережитого казался прекрасным и мирным, хотя с золотом там явно переборщили. На этом фоне Шляпа, глядя на которую, легко веришь, что ей тысяча лет, смотрелась вообще не к месту. Когда прозвучало его имя, Гарри не стал обращать внимание на перешептывания, а то и вовсе крики, а сразу сел, надев головной убор.

— Так-с, — прямо в голове раздался голос, — что тут у нас... О, духи Основателей, такого мне, пожалуй, еще и не попадалось! Знаешь, ведь весь этот мини-дом ужасов устроен для того, чтобы вас напугать, расшевелить, дабы мне было легче в вас разобраться!

— Напугать им меня не удалось, — голосу Гарри ничуть не удивился. Он бы скорее удивился его отсутсвию. — И вообще, все это как нельзя лучше характеризует...

— Да, да, — поддакнула Шляпа, — это твое мировоззрение весьма... освежающе. Как и твое первое впечатление от замка и желание свалить отсюда. Знаешь, обычно ведь все трясутся от мысли, что их не примут... как будто такое может случиться, — захихикал головной убор. — Кстати, если тебе не понравилась моя песня, то это ты еще местный Гимн не слышал!

— Да, тогда мне заранее боязно, и досадно, что я не запас затычек для ушей.

— Ага, и по поводу затычек, спальни у вас будут общие, — ободрила его Шляпа, но оборвала себя. — Впрочем, к делу... куда ж тебя с таким настроем отправить? Так сходу и не решишь... Есть идеи?

— А меня-то чего спрашивать? Я вашу работу за вас делать не намерен, а преференций нет.

— Ну тогда... Ум есть, точно есть ум... но вот тяга к знаниям не очень... ты уже считаешь, что нашел ответы на свои вопросы... Трудолюбие... ну есть оно, но не особо. А верность... Ну какая тут верность, при твоем-то отношении? Так что Ревенкло и Хаффлапф отпадают. Отвага у тебя есть. А также решительность, хитрость, да и амбиции имеются... хотя, опять же, с твоим отношением к окружающему вывернуты они о-о-очень необычно. В Слизерине ты бы отлично устроился... но как раз слишком отлично, закуклился бы ты там, и сидел в коконе, а это не дело... кроме того, — Шляпа перешла на мысленный заговорщический шепот. — Ты такой интересный, что скажу тебе, по секрету, про тебя заранее просили... да и на самом деле так и надо, может, там все наладится, значит... ГРИФФИНДОР!!! — проорала она на весь зал.

Нельзя сказать, чтобы это решение обрадовало Гарри... нет, особой разницы между четырьмя столами в замке, где он оказался заперт, он не видел. Но именно стол Гриффиндора отреагировал на его имя сильнее всех. Плюс... если Шляпу заранее попросили...

В задумчивости он сел на край теперь уже своего стола, не обращая внимания на восторженные крики и по большей части игнорируя вопросы... Он по сути провитал в своих мыслях отстаток распределения, и в реальность его вернул раздавшийся голос...

— Добро пожаловать! — подняв взгляд, Гарри убедился, что голос принадлежит директору. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем сп...

— Сам такой!! — Гарри так никогда и не смог сколько-нибудь четко объяснить, какая муха его укусила.

Наступила воистину звенящая тишина, все те, кто не таращился на Гарри до этого, с воодушевлением присоединились к этому увлекательному занятию. Сам Гарри глядел на несколько растерявшегося директора, видимо, подобного с ним давно не случалось... Но если подумать, чего он думал? Обзывается, а на ответ не рассчитывает? Авторитетом давит?

— Что же, спасибо, мистер Поттер, — директор оправился и лучезарно улыбнулся. — Но тогда уж скорее носок!

Гарри поднял брови, директор только что подрос в его глазах. Первой мыслью было уточнить, не колпак ли он на самом деле, но Гарри сдержался. Тем временем, шок начал уступать веселью, и по Большому Залу начали раздаваться смешки. Ну а потом на золотых... золотых!!! тарелках появилась еда, и есть ее также предстояло золотыми приборами. Чем все и занялись с энтузиазмом.

Гарри прислушивался к разговорам, сам почти ничего не говоря. Среди его одногодок обнаружились самые разные личности. Особливо выделялась ярая фанатка учебы, уже начавшая выпытывать что-то у старших... Еще в Гриффиндоре обнаружилось сразу четверо отчаянно рыжих братьев, младший поступил вместе с ним. Уизли... возможно, они были родом с Зеленого Острова и не отреклись от своих корней... в таком случае нужно быть внимательнее, дабы не попасть под горячую руку, когда они уничтожат школу... ИРА — страшная сила.

В общем, под конец Гарри расслабился, и даже сообщение о мучительной смерти в коридоре на третьем этаже почти не привлекло его внимания... Но сразу за этим было исполнение гимна. А ведь Шляпа его предупреждала... Еще на пути в гостиную финальным аккордом этой Ночи Ужасов выступил местный потергейст, Пивз. Но этим Гарри было уже не смутить.

*

За несколько дней, проведенных в школе, Гарри окончательно убедился, что запись в школу не предусматривающая расторжение, была ненапрасной. Судя по всему, главным уроком, который надлежало за семь лет прочно усвоить ученикам, было: «Вы все — животные. И жить должны как животные».

Электричества в замке не было. Вообще не было. Совсем не было. Ну, ни капельки. Потому такие понятия как телевизор, компьютер или музыкальный центр в этом замке не употреблялись. Да волшебники и не знали, что это такое. Но ладно компьтеры, так ведь лампочки тоже на электричестве работали! И их в замке тоже не было. Освещение было за счет хоть и магических, но свечей, факелов и каминов! И, поскольку ничего хотя бы отдаленно напоминавшего систему центрального отопления видно также не было, Гарри бросало заранее в дрожь при мысли о том, что будет зимой.

Он уже был почти готов к тому, что горячей воды в замке не будет тоже, а может заоодно и душа, так что придется поливать себя из ковшика. Но до этого, к счастью, не дошло. Ну и еще удобства были не на улице, что тоже немаловажно.

Помимо этого, весь замок представлял собой помесь лабиринта и игры-аркады, с передвигающимися лестницами, исчезающими или просто поддельными ступенями, а кроме того, сумасшедшими дверьми, что щедро пытались поделиться безумием с учащимися. Тем, которые требовали вежливых просьб и становлений на колени, Гарри сразу объявил бойкот. Он вам не мышь, чтобы добираться по лабиринту до сыра на радость наблюдателям! Он человек, а это звучит гордо, и не станет унижаться перед возомнившим о себе интерьером!

Картину довершали призраки, вновь заставлявшие сравнить Хогвартс с приключенческой игрой-страшилкой. Впрочем, большинство их были безвредны, а порой и полезны, но вредоности Пивза хватало сразу на всех.

Передвижения по замку, временами напоминавшие учения в условиях, максимально приближенных к боевым, словно были предназначены для того, чтобы компенсировать полную бесполезность некоторых уроков.

Историю магии преподавал призрак, который мог бы с таким же успехом быть записью на неисправном магнитофоне. Никакого общения с аудиторией, никаких вопросов, никаких размышлений. Это укрепило Гарри в убеждении, что у магов, даже больше чем за пределами крошечного мирка Волшебной Англии, историю пишут победители. Причем пишут настолько плохо и неубедительно, что предпочитают с детства привить полное отсутствие интереса к ней, и готовность все сказаное принять на веру.

Уроки ЗОТИ и вовсе напоминали неудачную шутку, с заикающимся преподавателем в тюрбане, провонявшем чесноком, который если и мог чему научить, так это мысли: «при нападении темных сил закройте глаза, и тогда умирать будет не так страшно». Из-за его заиканий... или из-за чего-то еще у Гарри начинала болеть голова.

Прочие занятия были более или менее приемлемыми, хотя профессор Макгонагалл, казалось, большую часть времени объясняет на каком-то не совсем английском языке. За исключением Зелий... Но о Зельях надо рассказать подробнее.

*

С самого первого дня в Гриффиндоре старшекурсники только и делали, что рассказывали новичкам о злобном профессоре Зелий, который, будучи деканом Слизерина, всячески потакает своим подопечным и с огромным энтузиазмом мучает остальных, особливо львят. Мучения выражались, прежде всего, в снятии баллов. Да, была в этой школе-зверинце такая система дрессировки, вполне укладываясь в образовательный процесс.

Потому на первый урок новички Гриффиндора шли с большой опаской. Исключение составляли Гермиона Грейнджер — та самая фанатка учебы, которая, как успел убедиться Гарри, была непоколебимо уверена в правоте любого руководства... со всеми вытекающими последствиями. Гарри легко мог себе представить ее лет через десять, в горящей деревне где-нибудь не в Англии... с огнеметом. Ведь начальство приказало...

Вторым исключением был сам Гарри, ибо он заранее проштудировал то, что по-настоящему будет важно на этих занятиях. А баллы, да какое ему до них дело, он же не животное...

Класс был во мрачном подземелье, и преподаватель вел себя соответственно обстановке, пытаясь изобразить из себя то ли вампира, то ли просто летучую мышь-переростка. Он, как и все остальные преподаватели, не мог не выделить Гарри на общем фоне, хоть и старался соригинальничать, после чего выдал вступительную речь о своем предмете... В другой обстановке и другим тоном она бы могла быть весьма и весьма завлекательной, в этом же мрачном подземелье она была скорее образцом черного пиара.

— Поттер! — оторвался от своей речи преподаватель. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри после секундного размышления.

— Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — вид у учителя был странно презрителен. И вглядывался он в Гарри как-то... странно, словно ожидая, что тот смутится, хотя Гарри был с ним вполне солидарен. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Сперва в справочнике, потом или на складе, или в магазине, — ответил Гарри, честно глядя ему в глаза.

Снейп мигнул... было очевидно, что такой ответ сбил его с мысли, потом недобрая усмешка вернулась.

— Вы ведь понятия не имеете, что это такое: безоаровый камень, а Поттер?

— Никак нет, сэр, для того ведь и есть справочники! — как ни в чем не бывало откликнулся Гарри.

— Все с вами ясно, Поттер, — на лице Снейпа возникло что-то похожее на усмешку. — Но на всякий случай, в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Не знаю, сэр, — с готовностью ответил Гарри.

— Что же, садитесь. И запоминайте: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Тогда записывайте и запоминайте, что я сказал! — повысил он голос, — ибо каждый раз в справочник не заглянешь. И, Грейнджер, — повернулся он к Гермионе, что во время опроса только что не подпрыгивала, вытягивая руку, — если бы я хотел спросить вас, к вам бы и обратился!

Было ясно, что профессор с чего-то вздумал унизить именно Гарри, но, осознав, что униженным тот себя отнюдь не чувствует, отступился. После этого он разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Следуя написанному на доске рецепту, все ученики принялись взвешивать высушенные листья крапивы и толочь в ступках змеиные зубы. Все... кроме Гарри, который не притронулся к ингридиентам, и даже отодвинулся подальше от стола и котла, оставив своего напарника — Дина Томаса — одного.

— Поттер, — зельевар быстро заметил отклонение от нормы, — вам, как знаменитости, нужно особое приглашение?

— Нет, сэр.

— Тогда почему вы не участвуете в приготовлении?

— Я не имею права, сэр, — тут же ответил Гарри. — Во вступлении к «Магическим отварам и зельям» есть отсылка к книге «Пособие по технике безопасности для начинающего зельевара». Я приобрел и прочел эту книгу, там сказано, что как минимум первые пять уроков, прежде чем приступить к приготовлению зелий, ученик должен быть проверен преподавателем. Меня вы не проверили, значит, я не имею права касаться ни котла, ни ингредиентов, — закончил Гарри свое обяснение, умолчав, что Снейп не проверил никого, а значит, никто не имел права начинать варить.

В классе повисла звенящая тишина, почти как в Большом Зале, после его «сам такой». У Снейпа ощутимо задергался левый глаз.

— Поттер, — заговорил он, сверля Гарри тяжелым взглядом, — вот уже больше десяти лет как я преподаю зелья в Хогвартсе, и вы первый, кто делает подобное... замечание... — преподаватель выдержал паузу, очевидно, предназначеную для того, чтобы подействовать на нервы. — Абсолютно верное замечание, — закончил он, — все, прекращайте свою самодеятельность! — этот рявк предназначался остальному классу.

Притихшие ученики отдернулись от котлов и столов, и уж тут-то преподаватель, у которого словно открылись новые силы, разошелся... Что-то неправильное он нашел у всех: Гермионе, да и многим другим, нужно было собрать волосы в хвост, кто-то неверно установил котел, многие ошиблись с ингридиентами. Невилл Долгопупс с напарником вообще ухитрились набрать половину игридиентов неверно или вовсе лишних...

Но самое главное произошло чуть позже...

— Поттер, двадцать баллов Гриффиндору, — Гарри было от этого ни холодно, ни жарко, но прочие впечатлились.

*

Итак, возвращаясь к вопросу о том, что раздражало Гарри в Хогвартсе: сам замок, уроки, система баллов... Ну и наконец, ученики, они тоже раздражали, и сильно. Во-первых, такие понятия, как вежливость и воспитание, юным магам были, похоже, совершенно чужды. Глазели, даже не пытаясь скрыть это, тыкали пальцами, слово «Шрам» повторялось десятки раз в день.

На этом общем раздражающем фоне выделялось несколько ярких пиков.

Для начала Рон Уизли, отчаянно рыжий парень, который настойчиво набивался в друзья. Уже одно это серьезно беспокоило, но это было далеко не единственным источником беспокойства. Еще в первый вечер Гарри заподозрил связь этой рыжей семьи — весомый признак! — с ИРА. И подробности, добавляющиеся с каждым днем, нисколько не ослабляли его подозрений. Самый старший из ныне учащихся братьев — Перси — был старостой, то есть выбился на позицию с определенным влиянием. Само по себе это еще ничего не значило, но вот братья-близнецы имели репутацию самых отчаянных хулиганов и балагуров Хогвартса. Им причислялись самые невероятные выходки, а также несравненное знание замка... И не похоже было, чтобы старший брат их как-то останавливал...

Итого, что получается? Двое малолетних боевиков разведывают территорию и тренируются, выдавая это за шалости. Их старший товарищ проник в организацию по обеспечению законности, тем самым еще больше развязывая им руки... И теперь их очередной брат/сообщник пытается подобраться поближе к национальному герою... VIP.

Гарри был отнюдь не против того, чтобы весь этот замок взлетел на воздух, только чтобы не быть в этот момент внутри, а для этого в первую очередь необходимо держаться от бомбистов подальше.

Ну а если все это лишь плод его воображения, то надо ли ему общаться с этим предателем своей исторической родины? Уж не говоря о том, что скорая дружба ведет к долгой вражде.

Кроме Рона имелась также Гермиона Грейнджер, о которой многое уже было сказано. Она больше всех влюбилась в систему баллов, и регулярно произносила лекции о важности их приобретения. Нет, в будущем ее, несомненно, ждала карьера в тайной полиции, или даже прямиком в эскадронах смерти.

Еще на общем фоне выделялся Драко Малфой из Слизерина, он также предлагал дружить, и хотя впечатление он, опять же, произвел не самое благоприятное, тут Гарри решил не жечь мосты, и сказал, что, мол, будем посмотреть. Малфой — приятное отличие от Уизли — понял и не стал навязываться.

*

А потом пришло время учиться летать на метлах. Гарри еще в Косом переулке поглядел на выставленые на продажу метлы и пришел к выводу, что волшебники — психи. Летать, сидя верхом на деревяшках? Нет, спасибо! При этом сами волшебники на этих полетах были просто помешаны! На полетах и на квиддиче...

Ну, что можно сказать об этом уроке? Метлы были дрянными, организовано все было по-дурацки, ну и, как следствие, дисциплина была ни к черту.

Сперва Невилл в приступе паники ухитрился взобраться на большую высоту, откуда и навернулся. Что характерно, учитель не предприняла ничего ни чтобы предотвратить это, ни чтобы хотя бы снизить риски. Так и хотелось спросить: «вы колдунья-преподаватель, или мимо проходили?» Все кончилось переломом руки, хотя с таким же успехом сломать он мог и шею. После чего преподавательница не нашла ничего лучше, чем повести пострадавшего в Больничное крыло, оставив взволнованных случившимся учеников в одиночестве...

А уж ее угроза напоследок... кто взлетит, тот из школы тут же вылетит... Был у Гарри соблазн залезть на метлу, просто, чтобы посмотреть, как эта угроза не будет выполнена, но в конечном счете он решил не торопиться и не нарываться. Тем временем страсти накалялись.

Малфой обнаружил оброненный Невиллом шар-напоминалку, гриффиндорцы попытались ее вернуть. Слизеринцу хотелось выпендриться, он взлетел, те за ним, потом и у Малфоя образовалась поддержка... Как результат: без малого десяток первокурсников устроили в воздухе нечто среднее между дракой и игрой в салки. Снизу их подбадривали остальные, которых перекрикивала Гермиона, призывавшая к порядку и предрекающая потерю баллов. А Гарри наблюдал за этим, привалившись к стене. Именно эту картину и застала профессор Макгонагалл. И было интересно: оказалась она тут случайно, или кому-то все же хватило ума подстраховать эту ждущую своего шанса катастрофу?

Исключать, конечно же, никого не стали (вот было бы смешно, если бы почти треть всех первокурсников разом вылетела из школы), но всем летунам вкатали наказания и поснимали баллы. И Гарри как-то совсем не удивился, когда вдруг оказался крайним.

Рон, почти все парни первого курса, плюс еще большая группа поддержки, наехали на него, обвиняя в дезертирстве, ибо тот нагло сидел на земле, пока они в небесах бились за товарища и за честь факультета. И одновременно Гермиона, которая до этого помалкивала, вероятно, не желая идти одна против всех, с охотой присоединилась к травле одиночки. Гарри оказался виновен в том, что ничего не сделал вместо того, чтобы призвать всех к порядку, каковым был его долг, как национального героя.

Гарри слушал все это пару минут, прежде чем не выдержал и рассмеялся. Просто невероятно, их сегодня в какой-то степени смерть стороной обошла, несмотря на старания взрослых, а они об этой ерунде...

— Парни, я вас, честное слово, не понимаю. Вам захотелось подурачиться, я-то тут при чем?

— Эй, это Малфой все начал!

— Да, и вы с огромной готовностью поддались на провокацию! — правда, чья именно это была провокация, оставалось не до конца ясным. — Признайтесь, вас самих распирало, хотелось рискнуть головой, совершить подвиг... он просто раньше вас начал и дал повод! — Гарри переводил взгляд с одного однокурсника на другого, и те отводили взгляд. — И вообще, что такое? Вы пошалили, вас поймали, пожурили, погрозили пальчиком и все, так в чем вообще проблема?

— Как это в чем? — взорвалась Гермиона. — Из-за их безответсвенности и твоего бездействия наш факультет потерял полсотни баллов! Все то, что я набрала, когда правильно отвечала на вопросы!..

— Мисс Грейнджер, — оборвал ее Гарри, — если вам так нравится изображать из себя дрессированую собачонку и ходить на задних лапах, получая в награду даже не угощения или ласки, а похвалы на уровне «хорошая девочка», то это ваше дело.

Сказав это, Гарри углубился в книгу, перестав реагировать на опешивших от такого поворота сокурсников, да и вообще всех в гостиной.

*

Время шло. Гарри становился не то чтобы изгоем на своем факультете, но друзей у него не завелось, впрочем, он их и не искал.

Уроки оставались примерно теми же, хотя сложность и интересность росли. Гермиона все так же лезла вперед со своими знаниями, с восторгом зарабатывая баллы. Замок все так же оставался меняющимся лабиринтом, лестницы и двери все так же безумствовали. Больше таких открытых возможностей сложить свою голову ученикам не предоставляли, хотя, может, Гарри просто не заметил.

Зато он заметил другое: ходя по замку, он с подозрительной регулярностью оказывался на третьем этаже, в районе коридора, где должна поджидать смерть. Так что... да, с тем, чтобы возможностей погибнуть ученикам не предоставляли, это он погорячился. Скорее наоборот, оказывали в этом всяческую поддержку, по крайней мере, ему. Но он твердо решил не поддаваться на провокации.

А потом наступил Хеллоуин. День сам по себе неприятный. Особенно неприятный для Гарри, ибо годовщина... многих нехороших событий.

Так и в этот раз. В замке обнаружился тролль. Обнаружил его профессор Квирелл, и, как истинный знаток средств борьбы с монстрами, в ужасе прибежал в Большой зал во время пира, где и упал в обморок. Директор незамедлительно приказал ученикам разойтись по гостиным. То есть поделил учеников на четыре группы, так, чтобы шанс встречи был бы повыше... На этом праздник кончился, хотя было у Гарри чувство, что чего-то или кого-то не хватает.

Назавтра все выяснилось, когда было объявлено, что с троллем вопрос решен, и что мисс Гермиона Грейнджер решила покинуть Хогвартс. Тут-то Гарри и вспомнил, что вчера вечером ее нигде не было. А если вспомнить, как «просто» покинуть это учебное заведение... Нда, вот оно. Нужно быть осторожнее.

Никто другой, похоже, особого внимания этому не придал, предстоящий матч по квиддичу был намного интереснее. И время потекло дальше.

И пришла пора Рождества и Нового Года. Поразмыслив, Гарри решил таки остаться в замке, ибо каникулы у Дурслей ничем хорошим бы не кончились. Портить им праздник Гарри не хотелось, ибо теперь их желание скрыть от племянника существование магии... вызывало умиление. Ничего у них не вышло, да и выйти не могло, но они все-таки попытались. И Гарри был признателен.

На Рождество он от них даже получил подарок — монетку в 10 пенсов, которая очень заинтересовала волшебных детей. А кроме того, он получил... Мантию— Невидимку, как ее опознал Рон, а потом это подтвердилось перед зеркалом.

Особо интересной была сопроводительная записка, из которой следовало, что это не подарок. Принадлежала она отцу, и тот перед смертью отдал ее неизвестному отправителю, который о нем наконец вспомнил и решил все-таки вернуть...

То есть Джеймс Поттер отдал кому-то такую вещь во время, по сути, гражданской войны... Нельзя так думать о погибших родителях, нельзя...

Гарри еще раз осмотрел мантию... и запихал ее на самое дно сундука. Выкинуть ее рука не поднялась, но поддаваться на провокации он не собирался.

*

Альбус Дамблдор сидел на парте в неиспользуемом классе, скрытый чарами.

В этом году все с самого начала пошло наперекосяк. Для начала, подготовленная встреча между Гарри Поттером и семейством Уизли не состоялась. Причиной тому, очевидно, было давно привычное семейное разгильдяйство Уизли, которые прибыли на вокзал слишком поздно, и неожиданные решительность и изобретательность Гарри. Предполагалось, что до вокзала его довезут родственники, а там он останется в растерянности, не зная, где искать платформу. Тут-то рыжее семейство случайно окажется рядом, придет на помощь, произведет хорошее впечатление, и в этой атмосфере знакомство Гарри Поттера и Рональда Уизли пройдет в максимально благоприятных условиях. Для надежности на машину мистера Дурсля было наложено следящее заклятие (непростое дело, если не хочешь заодно испортить автомобиль), чтобы, если они поедут слишком рано, все можно было бы подкоректировать...

Но все вышло не так! Вернон Дурсль на вокзал не ездил вообще! Как Гарри туда добрался, точно не ясно, но, вероятно, он был куда изобретальнее, чем думалось, и узнал о магических видах транспорта. Потому семейного знакомства не состоялось, и юный Рональд, плохо представляя, как именно выглядит знаменитый Гарри Поттер, не пытался его потом найти в поезде. Гарри там вообще никто, похоже, не видел.

Эта неудача ничего сама по себе не значила, тем более, что даже так Гарри попал в Гриффиндор, но проблемы только начинались!

Гарри оказался крайне нелюдим и к тому же явно не поддался сказочному очарованию замка. Он упорно не желал замечать подсказки и намеки, что попадались ему на глаза. Он не отреагировал на приглашение Хагрида, похоже, и добродушный лесничий не произвел на него ожидаемого эффекта, ибо Гарри его избегал. Поскольку так ознакомить мальчика со случившимся в Гринготтсе не удалось, директор несколько раз подбрасывал тот номер Пророка в гостиную Гриффиндора, и даже провоцировал разговоры на эту тему. Ноль внимания.

Запретный коридор также не заинтересовал юного Поттера, специальные охранные чары только и успевали, что отгонять прочих любопытных, но Гарри этого места старательно избегал. Более того, он, похоже, что-то заподозрил после того, как директор несколько раз управлял дверьми и лестницами, чтобы направить его туда...

Ну а последний случай? Когда он послал мистеру Поттеру Мантию-Невидимку Джеймса, один из Даров Смерти, директор ожидал разных реакций... Но никак не того, что Гарри спрячет ее на дно чемодана и забудет!

Были и другие беды. Прежде всего, конечно, трагедия с мисс Грейнджер... Кто же мог знать, что все так совпадет? Что юная леди из-за чего-то пропустит праздничный ужин и окажется именно в той части замка, в стороне от путей в гостиные, где и был тролль? Он тогда сконцентрировал защиту замка вокруг возвращавшихся студентов, ему и в голову не приходило, что кто-то не захочет насладиться праздником...

И как результат... Жизнь девочки, у которой все было впереди и которая могла бы многого достичь, оборвалась так нелепо. И слабым утешением было то, что девочка была маглорожденной, и ее гибель оказалось нетрудно скрыть и замять... Мистер и миссис Грейнджер теперь воспитывают девочку, взятую из сиротского приюта, уверенные, что собственных детей у них не было.

Впрочем, сейчас не время, чтобы думать о том, чего уже нельзя изменить. От его Плана зависит очень многое, и кто знает, сколько девочек, подобных мисс Грейнджер, погибнут, если его план провалится?..

Раз Гарри не пожелал воспользоваться Мантией, чтобы тайком исследовать Хогвартс, его встреча с зеркалом Еиналеж не состоялась. При этом окно именно для этой встречи было весьма ограничено! Уже завтра зеркало придется передвигать, чтобы начать финальную подготовку для событий конца года. Значит, придется действовать решительнее и грубее, ибо хоть один раз, но Гарри должен заглянуть в это зеркало, а главное, узнать о нем!

Потому зеркало перенесли сюда, куда ближе к Большому залу, и Пивз, лестницы и двери отделят Гарри от остальных, приведут сюда, одновременно отрезая дугие пути. Ну а директор все сделал для того, чтобы класс, а потом и зеркало, привлекли внимание мальчика. Потом ему останется только как бы зайти сюда, застать Гарри и завести разговор...

А вот и сам Гарри, ожидание оправдалось. Зеленоглазый парнишка, который за эти месяцы успел неплохо поправиться — в начале года его худоба заставляла директора сжать зубы от чувства вины, и он проследил, чтобы в пищу Гарри были сделаны добавки, необходимые для того, чтобы поправить подорваное здоровье.

Гарри настороженно оглядывался, возможно, он снова чувствовал, что очутился тут не просто так. Аластор бы был доволен... Но любопытство пересилило — директор за этим проследил — и вот уже Гарри подошел к зеркалу, разглядывая его... Посмотрел внутрь... Интересно, что же он там видит... наверное, свою потерянную семью, как любой, кто познал, что это — настоящее горе... Но это очень личное, и если Гарри сам не скажет, Альбус Дамблдор не станет лезть с вопросами.

— Круто... — пробормотал Гарри, вглядываясь в зеркало.

«Круто?» хм, наверное, все-таки не семья, иначе реакция бы была другой...

— Что же это такое?.. — мальчик оторвался от созерцания, и теперь осматривал раму. — Абракадабра какая-то... — да, надпись, раскрывающую секрет зеркала, разгадать непросто. — Хотя... это же зеркало, тогда, может быть... «Я показываю не ваше лицо но ваше самое горячее желание» — прочел он. Какой молодец! Сразу догадался! Тогда, скорее всего, их разговор будет не таким, как планировалось... впрочем, с Гарри с самого начала все идет не по плану. — Значит... просто смотришь туда и видишь свою мечту... вот так просто, раз и готово... — задумчиво проговорил Гарри, и вдруг резко отвернулся. — Ну и мерзость! — яростно прошипел он, шокируя директора. — Это же пострашнее любого наркотика! Приходишь и видишь сбывшуюся мечту!! Какой мразью надо быть, чтобы создать что-то подобное?! — он сделал несколько шагов к выходу, но остановился и продолжил ругаться, вероятно, выговариваясь. — И какой подонок хранит подобное в школе?! Мало метел, с которых запросто падаешь и можешь сломать шею! Мало Запретного леса, который никому не приходит в голову вырубить! Мало этого смертельно опасного запретного коридора, что открыт для всех, куда, как в Рим, ведут все дороги! Мало этих рыжих террористов!! Так нет, теперь еще и наркотики, для полноты комплекта! И меня ж сюда не случайно дорога привела! Хотят посадить на иглу? Черта с два, сволочи! — Гарри от души сплюнул на пол и вылетел из класса.

Альбус Дамблдор так и остался сидеть, парализованый шоком. Не на это... совсем не на это рассчитывал он, сводя Гарри и это зеркало... Действительно опасное зеркало, что сгубило немало людей... но ведь он принял меры! Никто бы от этого не пострадал! Только Гарри мог бы сюда попасть, а он бы появился минут через пятнадцать после начала созерцания и рассказал бы все!

Ну а кроме того, эта вспышка Гарри... он наложил на класс чары, чтобы простимулировать эмоции, и одновременно сделал зеркало сколько возможно важным... И в результате узнал, что Гарри не просто не очарован Хогварстом, а считает замок чуть ли не смертельной ловушкой, минным полем! А попытки заинтересовать его запретным коридором, а потом Филосовским камнем, должно быть, кажутся ему покушениями! И что еще за террористы?..

Что такого могло случиться с ребенком, чтобы убить в нем любопытство и жажду приключений, чтобы заставить всюду видеть западни?! Неужели... неужели Дурсли? Нужно... нужно выяснить, и нужно все менять!

Но сюрпризы этого вечера еще не окончились. Послышались шаги, Гарри снова вошел в класс, с ненавистью глядя на зеркало. Мерлин, ведь все дороги отсюда до сих пор перекрыты! Все лестницы отвернуты... сейчас все исправим...

— Вот значит как?! — прошипел Гарри. — Не выпустите, значит?.. А вот не будет по— вашему! Получи, дрянь!! — с яростным криком он схватил стул и запустил им в зеркало.

Звон, грохот... и древний, почти бесценный магический артефакт развалился на куски, уничтоженый одиннадцатилетним школьником из-за недоразумения.

Гарри развернулся, и теперь уже не бегом, а мерным шагом, высоко подняв голову и гордо расправив плечи, покинул класс. Оставив за спиной совершенно растеряного Великого Волшебника, чей план только что рухнул окончательно.

*

И странным образом остаток года прошел спокойно, очевидно, эмоциальный поступок Гарри то ли спугнул тех, кто стоял за всем этим — список подозреваемых был невелик, то ли они решили отойти и перегруппироваться.

Как бы то ни было, Гарри с успехом закончил учебный год, и даже получил весьма неплохие отметки на экзаменах.

Возвращаясь в Лондон, Гарри уже испытанным способом заблокировал дверь в купе. Впереди его ждали два спокойных месяца каникул, а там... а там посмотрим.

Лето у Дурслей проходило вполне спокойно, еще в первый день было заключено соглашение, устраивающее всех. Гарри может забрать все свои вещи в свою спальню и делать там все, что хочет, главное, чтобы вне той комнаты все это было не видно и не слышно.

Это условие Гарри более чем устраивало. Было приятно вновь вернуться туда, где ступеньки не станут исчезать у тебя из-под ног, лестницы не потащат тебя непойми куда, где не ждет ничего хорошего... Но главным наслажденим были двери: никаких фальшивок, никаких паролей и прочих ужимок. Просто повернул ручку — и дверь открылась! Нужно было провести десять месяцев в дурдоме, чтобы оценить, насколько это прекрасно!

Потому Гарри отлично проводил время, тем более что ныне у него в карманах водились кое-какие деньги, что позволяло получить от жизни удовольствие. Единственное, что настораживало — это Арабелла Фигг. Чудаковатая дама в доме напротив, помешаная на котах. В былые годы Дурсли не раз оставляли его под её присмотром, ибо панически боялись оставлять его дома одного. Раньше он терялся в догадках, с чего этот страх, поджигать дом он никогда не собирался, но, побывав в Хогвартсе, начал догадываться. Дурсли, особенно тетя Петунья, явно что-то знали о волшебниках, и они, вероятно, опасались, что, оставшись один, он чисто инстинктивно обратит их жилище в сумасшедший дом.

Но вернемся к миссис Фигг, этим летом она уделяла Гарри подозрительно много внимания, и разговоры заводила — интересовалась, как ему тут живется — и в гости наведывалась, приглядываясь к нему... Гарри совершенно искренне отвечал, что прекрасно проводит время летом, про себя гадая, что это с ней. В вариант, что в даме, которая прежде видывала его в далеко не лучших моментах и не обращала внимания, пробудилось беспокойство о сироте, которого она не видела почти год — не верилось. Это не в их природе. Тем более что поинтересоваться о школе она и не думала.

Гарри же, сделав задание на лето... ну, как сделав? отписавшись, чтобы было, что сдать учителю, и ненамного больше, занялся более важными делами. Ему еще нужно было решить, как быть, когда он... хотя нет, скорее не «когда», а «если», учитывая, что творилось в этом году, дальше будет только сложнее. В любом случае, ему нужно было решить, что делать, а точнее, куда лучше всего будет деться, ставши хоть немного самостоятельным. Ну а за этим стоило опять обратиться к тем, кто знает лучше него...

Но вот тут-то его и ждало разочарование: гоблины, как выяснилось, жили исключительно в Западной Европе, так что его желание убраться как можно дальше от источника зла и несчастий входило в конфликт с их интересами сохранить клиента... Едва уяснив это, Гарри понял, что тут ему придется разбираться как-то иначе... И как, в голову пока не приходило. Ибо, как он успел убедиться, в мире магии даже посольств не существовало.

Ну а пока суд да дело, наступил его день рождения. До прошлого года этот день никак не выделялся на общем фоне, но потом явился Хагрид, принеся новости, возможности... и кучу проблем и опасностей. И случилось это именно в день его рождения...

И как нарочно, именно в этот день у дяди Вернона образовался деловой ужин дома, который в случае успеха обещал огромные прибыли его компани. Сперва Дурсли собирались загнать Гарри в его комнату, и чтобы он оттуда весь вечер не вылезал, но тут их племянник выступил со встречным предложением. Пусть ему просто скажут, когда эти знаменательные гости прибудут и когда удалятся. Все это время он обязуется пробыть вне дома, занимаясь своими делами. Предложение показалось Дурслям столь царским, что они даже расчувствовались и выдали Гарри некоторую сумму, которую мог потратить на это времяпрепровождение. Сумма, конечно, была невелика, но сам факт!..

В результате Гарри весь вечер провел в библиотеке и зале игровых автоматов, а по возвращению был встречен дядей Верноном в отличном настроении. А на следующий день тетя Петунья дала ему из рук в руки не особо вычурные, но вполне ладные солнечные очки и буркнула: «с днем рождения». Вот такая история...

А несколько дней спустя прибыл список всего необходимого на учебный год, так что пришлось ехать в Косой переулок... В этот раз, вызывая Ночной Рыцарь, Гарри не мог отделаться от чувства, что за ним следят.

*

Поход за покупками оказался... как и следовало ожидать, необычным, хотя до самого конца ничто не предвещало... Впрочем, давайте по порядку. Первым делом Гарри-таки еще раз встретился в Гринготтсе со знающим гоблином. В этот раз все было довольно прозаически, а главное, целиком и полностью касалось учебы в Хогвартсе.

Список необходимой литературы заставил Гарри задуматься. Список книг для ЗОТИ был, во-первых, подозрительно длинным, а во-вторых, названия были... какие-то не учебные. А в истории Хогвартса (да, он это прочитал, нужно же знать, чего ожидать... впрочем, ни лабиринтоподобность, ни комфортабельность там не упоминались) было сказано, что в списки обязательной литературы могут быть внесены лишь книги, чья учебная ценность была подтвержена комиссией министерства. А книга под названием «Каникулы с каргой» вызывала... подозрения.

И подозрения оправданные, ибо знающий гоблин подтвердил, что ни одна из книг мистера Локонса не была признана учебным пособием. А значит, покупать их вовсе не обязательно... просто кто-то решил на этом подзаработать. Ну а оно и понятно, на ком зарабатывать, если не на доверчивых детях?

Впрочем, в конце гоблин, недобро ухмыляясь, сделал предложение заработать уже Гарри.

Дальше были обычные покупки, и удивленное лицо владельца книжного магазина, когда Гарри не стал покупать вышеупомянутые книги. От него он также узнал, что лишь вчера автор этих книг раздавал тут автографы, а заодно объявил, что будет преподавать ЗОТИ в грядущем году. Ну, по крайней мере понятно, кто вздумал подзаработать, хотя наглость впечатляла. Впрочем, чему удивляться, учитывая, как в этой школе относятся к ученикам...

Купив все, что требовалось, Гарри решил себя немного побаловать и угоститься мороженым, и все опять же было спокойно, покуда Гарри не уединился в некотором помещении, дабы лучше подготовиться к обратной дороге. Вот представьте: вы в комнате уединения, дисциплинировано закрыли за собой дверь, справляете нужду... и тут прямо у вас за спиной раздается хлопок, и раздается писклявый мужской голос «Гарри Поттер, сэр!»

Гарри резко обернулся, инстинкивно взмахнув ногой, метя по самому важному месту насильника-вуайериста (ну кто еще будет подкрадывася сзади в туалете?)... и попал прямо в голову непонятного существа ростом ему примерно по пояс, с длинными ушами, носом и огромными глазами... Существо от удара отлетело в сторону, стукнулось об стенку и сползло на пол, свесив голову под странным углом...

Но ничего этого Гарри и не заметил, в приступе паники он вылетел из кабинки, из туалета, а потом и из кафе, и помчался вон из Косого переулка только чудом не забыв захватить свои покупки.

*

Мертвого домовика нашли, удивились, но коль скоро никто не заявил о пропаже, не стали разбираться. Ну умер домовик и умер, ничего особого не произошло.

Малфои далеко не сразу заметили пропажу, а как заметили — пожали плечами и все.

*

После надения монстра-извращенца и бегства Гарри окончательно утвердился в мысли, что в безопасности он чувствовать себя не может нигде. По крайней мере, точно не в мире магии, а значит, ему были жизненно необходимы способы защитить себя. И обратился он к единственному человеку, кто приходил в голову: кузену Дадли, у которого был опыт драк, нападений и прочего. Кузен, который теперь Гарри боялся до одури, не стал отмалчиваться и поделился... книгой. Книгой, где все необходимое было расписано. И хотя у Гарри под рукой не было всего необходимого для коктейля Молотова, но само знание было очень ценным. Кроме того, Дадли помог добыть помесь кастета с ножом, ну а огнемет из аэрозоля и зажигалки — это уже совсем просто...

Как бы ни было, до начала нового учебного года не произошло больше ничего выдающегося, а на первое сентября дядя Вернон даже вызвался подкинуть Гарри до вокзала, ибо и сам ехал в Лондон. Попасть на платформу «75% от десятой» проблем не составило, найти пустое купе и заблокировать его испытанным методом — тоже.

Дальше все шло обыденно: прибыли, когда уже стемнело, великанский Хагрид начал доводить малышню до нужной кондиции, а все, начиная со второго курса, поехали в школу в каретах. В кареты, в полном соответствии с духом школы, были запряжены скелетоподобные, красноглазые, крылатые лошади, которых бы с охотой и гордостью оседлали Всадники Апокалипсиса. Судя по зубам, коняшки были отнюдь не травоядными, и Гарри бы нисколько не удивился, питайся они человечинкой... Самое забавное, что никто, или почти никто из учеников не обратил на зверушек никакого внимания! Вот что значит дрессировка! Наверное, скоро дойдет до того, что никто не станет обращать внимания на то, что их соседа поедают! Может, именно поэтому этот Темный Лорд Волдеморт добился таких успехов? Всем было наплевать?..

Большой зал не изменился, те же столы, тот же потолок, то же абсурдное количество золота. Единственным изменением был тот факт, что вместо заики-Квирелла в тюрбане среди преподавателей сидел белокурый красавец, чья сияющая улыбка, пожалуй, затмевала все скопившееся тут золото. Еще Гарри обратил внимание на какой-то особо внимательный взгляд, что бросил на него директор.

Тем временем в зал завели молодое поколение, среди них выделялась девочка с огненно рыжими волосами, которая немедленно заставила вспомнить о существующей тут ячейке ИРА. Кроме того, она как-то уж очень жадно вглядывалась в учеников за столом Гриффиндора... Выискивает заранее намеченую цель? Еще там имелся мальчишка, сжимавший в руках внушительного вида фотоаппарат, и уже успевший запечатлеть зал.

Тем временем на всеобщее обозрение вынесли шляпу, с прошлого года она нисколько не изменилась. И песнь ее, хотя и новая, была по-прежнему далека от шедевра. Хотя, по сравнению с Гимном...

Дальше имело место быть Распределение, группировка Уизли в Гриффиндоре в очередной раз возросла, юный фотограф также попал на красный факультет. Директор выступил с речью, сводилась она к тому, что в коридорах колдовать не стоит, безобразничать — нехорошо, а что такое безобразия, лучше всех знает завхоз Филч. Кроме того: в Запретный лес не ходить, людей — наверное — не есть, а знания получать, получать и еще раз получать. Кроме того, он всем представил Локонса, как нового преподавателя. По залу прокатился восхищенный вздох...

Гарри толком не знал, что произошло с профессором Квиреллом. Хотелось думать, что его просто выгнали с работы по причине профнепригодности, но как-то не верилось. Тем более, ходили слухи, что случилось с ним в последние дни прошлого учебного года что-то нехорошее. Впрочем... может, это и есть тест на профпригодность? Пережил, что бы там такого не случилось — молодец. Не пережил? Что же, есть другие кандидаты...

Ну а потом все опять пели Гимн, но в этот раз Гарри был готов! Затычки в уши — вот оно, настоящее чудо и защита от сил зла! Но нужно будет подумать и о нападении...

*

На следующее утро Гарри имел возможность впервые наблюдать то, что станет обыденностью: в гостиной он почти столнулся с самой младшей Уизли — как выяснилось, звать ее Джинни — та покраснела как рак и испарилась...

Потом были завтрак, раздача расписания — Гарри уже привык к абсурду, и даже не думал над тем, как это нелепо: давать расписание после того, как ученики разойдутся из гостиных — и начало уроков.

Началось все с Травологии с профессором Стебль, в прошлом году это были по сути единственный предмет и преподаватель, к которым у Гарри не было серьезных претензий... ну, не считая общей нечистоплотности, что простительно в данном случае. Ведь даже к Чарам — весьма интересному предмету с компетентным наставником — было, где придраться. История о Баруффио, который слишком близко познакомился с буйволом — рассказаная многократно — тому пример. «Дети, не думайте о белой обезьяне, ни в коем случае не думайте о белой обезьяне! Ни за что и ни в каких обстоятельствах не думайте о белой обезьяне!» — ну и так далее.

Ну так вот, к Травологии у Гарри претензий до сих пор не было, и руководство школы поспешило исправить сие досадное упущение. Изучали они мандрагоры, потенциально смертельно опасные растения — самое то для двенадцатилетних детей. Им выдали наушники, предупредили, что пока крики еще не смертельны, не стали проверять, как их надели... И очень удивились, когда трое оглохли и отправились в Больничное крыло.

Гарри, правда, больше запомнились разговоры сокурсников о новом преподавателе ЗОТИ, очевидно, те многочисленные «учебники» расписывали его подвиги. Хотя идея, что вампиры буду нападать в телефонной будке, казалась... странной.

Потом была Трасфигурация, и Гарри обнаружил, что за два месяца каникул многое подзабыл, ибо лишь к самому концу урока что-то отдаленно начало получаться. Так что на обед он спускался в весьма плохом настроении. А поскольку на обед было овощное рагу, оно после этого только ухудшилось.

И именно в таком отвратительном настроении Гарри вышел подышать во внутренний дворик, и именно в этот момент ему в лицо полыхнуло яркой вспышкой.

— Какого?! — вырвалось у него непроизвольно, когда он отшатнулся, отчаянно моргая.

— Ой, извини Гарри, я забыл вспышку выключить! — затароторил кто-то ему почти в лицо. — Я Колин Криви, я тоже гриффиндорец. Как ты думаешь… как ты посмотришь на то… ты ведь не против, что я сделал снимок?

В глазах наконец прояснилось, и Гарри сумел разглядеть говорившего. Это был тот фотограф с волосами мышиного цвета, что бросился ему в глаза на распределении. В руках у него была давешняя камера...

— Это чтобы доказать, что мы с тобой знакомы, — продолжал тараторить Колин. — Я всё о тебе знаю. Мне столько о тебе рассказывали: как Сам-Знаешь-Кто хотел тебя убить, как ты чудесно спасся, а он навсегда исчез, и всё такое… Что у тебя на лбу есть метка, похожая на молнию. А один мальчик из нашего класса сказал, что если проявить плёнку в особом растворе, то твои фотографии будут двигаться. — Он аж всхлипнул и чуть не прослезился от избытка чувств. — Как здесь замечательно! Дома со мной происходили странные вещи, а я и не знал, что это волшебство. Но потом получил письмо из Хогвартса и всё понял. Мой папа молочник, так он и сейчас не верит в магию. Я хочу послать ему много-много всяких фотографий...

Гарри несколько отстраненно слушал этот монолог, в душе стремительно поднималась злость на этого начинаюшего паппараци, и одновременно... горячая благодарность ему же, что отважно выступил вперед, дав ему цель, чтобы выпустить накопившееся раздражение... «Что? Он полагает, что тут замечательно?! Наивный мальчик! Не распробовал еще, наверное... Значит, заодно сделаю доброе дело: покажу, что и как» — Гарри еще не успел додумать мысль до конца, а руки уже принялись за дело. Ухватившись за фотоаппарат, Гарри одним усилием вырвал его из рук растерявшегося первокурсника. После чего с силой швырнул его в пол. Вспышка отлетела в сторону, какие-то стекляшки явно разбились, но вообще аппарат, казалось, несильно пострадал...

— Знаешь, — доверительно сказал Гарри, с силой опуская ногу на агрегат. Что-то там хрустнуло. — Я возражаю, — после чего развернулся и как ни в чем не бывало пошел дальше. Настроение существенно повысилось.

*

Вскоре весь класс уже сидел в кабинете профессора Локонса — наступил первый в этом году урок ЗОТИ. На Гарри сперва косились, но вскоре профессор приковал к себе всеобщее внимание, уж что-то, а привлекать внимание Златопуст умел — не отнимешь.

С самого начала речи было очевидно: у красавца острая форма нарциссизма, с частыми приступами мании величия.

— Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг, — продолжал он свою речь, полностью игнорируя тот факт, что, например, у Гарри этих самых книг не было и в помине. — Как это прекрасно! Пожалуй, начнём урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили… — говоря, он ходил по классу, раздавая листы. — Даю вам полчаса. Начинайте.

Гарри пробежал взглядом вопросы и окончательно убедился, что не ошибся. Ни в диагнозе, ни в том, что не стал покупать книги — если в них есть ответы на подобные вопросы, то ничего ценного там нету. Почесав за ухом, Гарри начал отвечать, коль скоро содержимого книг он в глаза не видел, оставалось только рассуждать и делать предположения.

С любимым цветом было все просто: золотой — цвет галлеонов. Честолюбивая мечта? Тут посложнее, но, глядя на обилие портретов Локонса вокруг, можно предположить, что он желает заполонить своими изображениями каждый дом в Магической Британии... Величайшее достижение? Тут остается лишь гадать... но опираясь на знания... Гарри тогда написал — «Оторваться от созерцания своего отражения в зеркале»

Ну и так далее, до завершающего вопроса про дату рождения и подарок. Тут Гарри предпочел ничего не писать...

По окончанию получаса работы были собраны. Локонс начал и просматривать, и заметно скривился на одном из свитков, короткий взгляд на Гарри указал автора.

— Ай-яй-яй! — проговорил он по окончанию. — Почти никто не помнит, что мой любимый цвет — сиреневый! А ведь я об этом писал в книге «Йоркширские йети»! А многим стоит перечитать «Встречи с вампирами», да и другие мои книги! Но особого внимания заслуживает Гарри Поттер! — провозгласил он, наводясь взглядом на цель. — Гарри, ты не сумел правильно ответить ни на один вопрос, — дружелюбно и вкрадчиво заговорил преподаватель. — Невольно задаешься вопросом, а читал ли ты вообще мои книги...

— Не читал, сэр, — с готовностью ответил Гарри, не дав тому закончить провокационный вопрос.

— А... — автор явно подвис, не ожидая такого энтузиазма в признании грехов. — Ну, значит, тебе необходимо их прочесть! В конце концов, есть ли лучший способ научиться противостоять силам тьмы, чем на моем примере! — оправившись, он оседлал привычного конька. — Начать можно прямо сейчас! Открой... — он примолк, очевидно, только сейчас обнаружив вопиющую пустоту на парте Гарри. — А почему ты не достал учебники?

— А у меня их нет, сэр! — все столь же радостно ответил Гарри.

— Как нет?.. — окончательно растерялся Локонс. К этому моменту взгляды всего класса вновь скрестились на Гарри. Большинство представительниц прекрасного пола глядели с явным неодобрением, а вот парни — причем и с зеленого, и с красного факультета — с разной степенью затаенного восторга. — Ведь я внес их в список необходимой литературы, — в подтверждение своих слов он указал на обилие его книг у остальных студентов.

— Ваши книги не были признаны учебниками комиссией министерства магии, — не замедлил ответить Гарри. — А значит, не могут считаться обязательными, более того, согласно образовательному декрету номер пять, преподаватель не может внести более трех книг в этот список для одного курса.

В классе установился звенящая тишина. Судя по лицам тех, кто не входил в число фанатов Локонса, они начали осознавать, насколько пролетели. Выражение лица Рональда Уизли было каким-то особенно болезненным. Одновременно у Златопуста во взгляде мелькнуло понимание, что что-то пошло совсем не так. И Гарри не стал оставлять его мучиться неизвестностью, а сразу уточнил, что именно не так.

— Это мне напомнило, — театрально щелкнул он пальцами. — Если кто-то не знал это, и был вынужден сделать лишние покупки из-за этого досадного *недоразумения*, — сделал Гарри упор на этом слове, — то я знаю, к кому обратиться, дабы исправить эту ошибку...

Вот то самое предложение, что сделали ему гоблины. Выяснилось, что в мире магии адвокатов, по сути, не существовало — явный признак того, что Хогвартс справляется с задачей преображения людей в безропотное стадо. А вот гоблины такие услуги предоставляли, и если Гарри подкинет подобную идейку в школьные массы, то ему причитается доля прибыли... Выражение лица Локонса, который явно понял, куда дует ветер, надо было видеть. Оправился он далеко не сразу, но потом все-таки продолжил урок.

— Перейдем к делу, — вот сейчас улыбка у него была явно натянутой. На стол он поставил большую завешеную клетку. — Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников. Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно, о чем я прошу, это сохраняйте спокойствие.

Такие слова спокойствию никак не способствовали. Гарри, не очень доверяя палочке, вернее, своему умению с ней обращаться, поспешно потянулся к распиханным по карманам... альтернативным способам защиты. Одновременно он прикидывал лучшие пути отступления, и кого — если дела пойдут совсем худо — стоит использовать как живой щит... пожалуй, Невилла.

— Ведите себя тише, они могут перевозбудиться, — поддержал грозную атмосферу преподаватель, прежде чем сдернуть ткань. — Да, это они: только что пойманные корнуэльские пикси!

Нда... это был тот самый случай, когда тишина сперва набухает грозой, а потом разражается страшным пшиком. Эти самые пикси были ростом полторы ладони, синего цвета и с крыльями... выглядели они отнюдь не грозно, что ученики не замедлили сообщить преподавателю. Гарри не спешил с выводами, помня, что, во-первых, внешность обманчива, особенно в этом безумном замке, а во-вторых, этих тварей в клетке было много.

— И теперь посмотрим, как вы с ними справитесь! — провозгласил Локонс, и в полном соответствии с духом Хогвартса распахнул клетку, выпуская «самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников» на второкрусников.

Немедленно начался полный бардак, вероятно, тварюшки засиделись взаперти и теперь спешили выпустить накопившуюся энергию. Двое схватили за уши Невилла и взвились с ним под потолок, немедля подтвердив, что внешность — это еще не все. Еще с пяток расколотили окно и вылетели из класса на волю. Остальные же принялись крушить всё, что попадало под руку. Били пузырьки с чернилами и залили весь класс, рассыпали корзину с мусором, рвали в клочки книги и тетради, срывали со стен картины, швыряли в разбитое окно сумки и учебники. Пару минут спустя почти весь класс засел под столами, отмахиваясь книгами.

И было лишь два исключения: Невилл, котого подвесили на люстре за воротник, и Гарри, который с самого начала тактически грамотно отступил в угол, ближайший к выходу. Оружие защиты уже было наготове, но он не спешил пускать его в ход, ожидая, что будет дальше.

— Чего вы испугались? Действуйте! Гоните их обратно в клетку! Это ведь всего только пикси! — кричал Локонс. Гарри показалось, или он издевался? Наконец решив вступить в дело, учитель взмахнул палочкой. — Пескипикси пестерноми!

И... ничего не произошло, не считая того, что пикси обратили на него внимания и немедленно отобрали палочку... Может, это именно они, а отнюдь не Локонс, разумные существа, достойные подражания? Охнув, преподаватель нырнул под стол, и сразу за этим неподалеку приземлился Невилл в компании с люстрой...

Тут некоторые пикси обратили внимание на то, что один из человеков вовсе не думал прятаться под столами, а очень даже нагло стоял в сторонке, пользуясь тем, что на него не обращают внимания. Шесть созданий немедля решили исправить такой непорядок и кучкой шустро устремились к Гарри... лишь для того, чтобы получить прямо в лицо струю пламени.

Аэрозоль и зажигалка — самое то против мелкой летающей нелюди. Пахнуло паленым, две самых шустрых твари рухнули на пол с тлеющими крыльями, прочие кинулись врассыпную. На миг все замерло... Потом Гарри сделал пару шагов вперед, подготавливая новую вспышку, дабы закрепить успех... но тут все пикси, завопив дурными голосами, ломанулись к разбитому окну и разлетелись кто куда. Гарри остался стоять один посреди разгромленного класса.

*

После случившегося Гарри неожиданно для себя оказался героем. Рассказ о его свершениях переходил из уст в уста, обрастая все более интересными подробностями. По последней, самой достоверной версии, профессор Локонс напустил на учеников стаю монстров с двухметровыми пастями, и Гарри Поттер всех их уничтожил, применив какие-то супер-могучие высшие чары...

У всех этих историй было вполне ощутимое материальное последствие: история о том, как Гарри отвертелся от покупкок семи книг. А расходы на них этим летом были неприятнейшим сюрпризом для многих семей. И тут, обнаружив, что эти траты были далеки от необходимых, многие спешили воспользоваться шансом вернуть деньги. Да что там многие, по сути все, за исключением особо ярых фанатов (в большинстве фанаток) Локонса.

Гарри с готовностью раздавал визитные карточки, которыми его снабдили в Гринготтсе всем желающим, дело «Ученики школы Чародейства и Волшебства Хогвартс против Злапуста Локонса и школы Чародейства и Волшебства Хогвартс» вскорости откроется. Пока что его задерживал тот факт, что число «учеников» все росло и росло.

А потом начались тренировки по квиддичу. Как Гарри понял из разговоров, капитаном был некто Оливер Вуд, теперь с шестого курса, как минимум фанатик, а скорее и просто одержимый этой игрой. Он поднимал команду ни свет, ни заря и гонял на поле до полного изнеможения... одновременно объявил об отборе для ловца — как становилось ясно со слов фанатеющего от квиддича Рона — ключевой фигуры. Настолько ключевой, что вся остальная команда почти придаток. И этот самый ловец — нынешний — оставляет желать лучшего, вот и ищут нового... и судя по всему, не нашли, ибо история имела самое неожиданое продолжение.

Когда его вызвали к профессору МакГоннагал, она же декан Гриффиндора, она же замдиректора, Гарри немало удивился, пытаясь сообразить, чем же он зслужил такое внимание. Ничего ж вроде не творил... не за прошлогоднее же, в самом деле? Тогда он почти ждал санкций, наркота она может и наркота, но при явном участии администрации, а значит, почти разрешенная... Но ничего не было. А теперь-то что? Или это ему за историю с учебниками и наконец доведенным до ума иском? Что, мол, не дал людям спокойно детей обобрать?..

Но все оказалось совсем не так. Оказалось, что глава Гриффиндора вздумала агитировать его попробоваться в команду. И была очень удивлена, когда Гарри немедленно и категорически отказался.

— Но... почему вы не хотите даже попробовать? Ведь у вас может получиться... — похоже, она считала, что Гарри отказывается, опасаясь провала.

— Да, и тогда мне предстоит висеть в воздухе на большой высоте, сидя на неудобной, совершенно дурацкой деревяшке, — Гарри решил быть откровенным, в самом деле, есть ли смысл молчать? — Плюс еще вокруг будут летать две металлические дуры, желая сбросить меня вниз. Я уж молчу о том, что меня будут выдергивать из постели и гонять до изнеможения в любую погоду, — добавил он, решив придержать свое мнение о душевном состоянии Вуда при себе.

— Но... мистер Поттер! — возмутилась профессор, верно поняв его инсинуации. — Уверяю вас, все необходимые меры безопасности приняты! Персонал школы, и прежде всего мадам Трюк следят, чтобы никто не пострадал!

— Да, в прошлом году я мог в этом убедиться, — Гарри был недостаточно хорошим актером, чтобы скрыть сарказм. — Разрешите идти?

Не получив ответа от ушедшего в себя декана, Гарри посчитал это за согласие, поднялся и двинулся к выходу.

— Ваш отец был лучшим ловцом школы во время учебы, — нагнал его у порога голос МакГоннагал, — со второго по седьмой курсы он был ловцом, и ни разу не упускал снитч... Вы знали это, мистер Поттер?

— Нет, не знал... — Гарри дернул щекой и обернулся. — Но я не сильно удивлен.

— В самом деле?

— Да... я мало что о нем знаю, но уже убедился, что ему было глубоко наплевать как на собственную жизнь, так и на жизнь своей семьи, — Гарри развернулся и ушел, оставив позади себя белую как простынь преподавательницу.

*

И снова потекли дни. В Хогвартсе резко снизилось число книг Локонса, ибо дело было выиграно, и издательству пришлось принимать назад книги студентов, возвращая деньги, да еще и приплачивать за моральный ущерб. Гоблины получили плату за свои услуги — опять же из кармана даже не столько издательства, сколько самого писателя — и на счету Гарри также кое-что осело. Не то, чтобы очень много, но и не мало, да и работа ведь была минутной, а заработать в двенадцать лет — это приятно.

Локонс на некоторое время потерял изрядную часть своей назойливости и привычки лезть повсюду с советами, за что Гарри перепала толика благодарности и от большинства преподавателей. Кроме МакГонаггал, которая, похоже, плохо восприняла тот их разговор. Невольно задашься вопросом, кто же более одержим этим несчастным квиддичем: она или выбранный ею же капитан? А на уроках ЗОТИ они теперь просто читали, обсуждали и комментировали книги, недобро косящийся на Гарри преподаватель выдавал по нескольку экземпляров всем тем, кто вернул деньги, и книги переходили от читающего к другому. Нужно было признать: писать Локонс умел, и, будь это урок литературы, все было бы отлично. Но вот как учитель ЗОТИ он легко перещеголял по бесполезности Квирелла, и теперь сошелся в жестоком клинче с Бинсом за почетный титул самого бездарного преподавателя.

Наступил Хеллоуин, и пока что единственной неприятностью был услышанный как-то вечером Гарри непонятный голос, которому было подавай крови, смерти и прочего... Ему Гарри не придал значения, мало ли чего бывает в этой безумной школе. Но и одновременно он был почти уверен, что в этот великий праздник что-нибудь да случится — традиция.

И он не ошибся, хотя, опять же, все оказалось несколько мелким: уже после ужина в коридоре обнаружилась кошка завхоза, миссис Норрис. Кошка то ли окаменела, то ли была парализована. На стене имелась провокационная надпись, а пол был залит водой, дополняя картину. Картину, которую Гарри постарался запомнить, как и громкие комментарии некоторых личностей по этому поводу...

На этом история далеко не закончилась. Пару недель спустя — на следующий день после первого матча сезона, где Гриффиндор вновь проиграл Слизерину — пятикурсница, а заодно и староста Гриффиндора обнаружилась окаменевший перед окном во внутренний двор замка.

И вот тут-то все изменилось. Ученики принялись бояться, опасаться выходить из гостиных, учителя начали усиленно патрулировать замок... Возможно, впервые в истории профессору Бинсу задали вопрос на уроке, а в библиотеке неожиданно закончились «Истории Хогвартса»... А Гарри искренне не мог понять, что, собственно, произошло. Вернее, что изменилось-то?

*

Альбус Дамблдор в глубокой задумчивости шел по коридорам своей школы. Этот год обещал стать еще более богат на беды, чем предыдущий, который был далек от удачного.

Идея подтолкнуть Гарри к мысли, что тот, кто убил его семью, все еще здесь, не удалась совершенно! Он, судя по всему, так и не выделил Квиринуса на общем фоне Хогвартса, который ему казался весьма мрачным! А уж уничтожение зеркала... после этого пришлось перестраивать всю систему.

Изначально полоса препятствий предназначалась для самого Гарри и его друзей — дать детям испытать себя, почувствовать успех, попробовать на вкус приключение. Истинной защитой Камня, вернее, его замены — настоящий-то он вернул Николасу еще в начале января — должно было стать зеркало. Но зеркала не стало, а сопровождавшие это события и открытия поставили жирную точку в планах заинтересовать всем этим Гарри. Да и друзей у него так и не образовалось.

Потому пришлось все переиграть, систему препятствий кардинально менять он не стал, чтобы внимания не привлекать, но пару-тройку деталей добавил. Ну а уж в конце пришлось импровизировать. Как бы то ни было, получилось — Том дотуда добрался, их встреча состоялась на подготовленом поле... И тут-то все и сорвалось. Ибо, покинув бедолагу Квиринуса, дух Тома ушел, несмотря на все меры. Сколько же сил и знаний было вложено в то, чтобы сделать то помешение темницей для бестелесных сущностей... и все зря. И значит, напрасно он ждал весь этот год, напрасно рисковал студентами... и смерть мисс Грейнджер тоже была напрасной.

Лето прошло в попытках разобраться, что же такого приключилось с Гарри... Вскрылось немало неприятных моментов, в которых виновен был именно он, ибо не предусмотрел, но одновременно они не объясняли произошедшего.

Магия Крови, все упиралось именно в эти чары. Поместив Гарри в тот дом, он принял все меры, чтобы отделить его от мира магии, чтобы никто из сторонников Тома и близко не мог бы подойти к нему. Да и всех прочих они бы отваживали, да и не только магов, как оказалось... И вот тут-то и проявилась ошибка — эти чары оказались слишком эффективными! И в результате далеко не самое благоприятное положение Гарри осталось никем незамеченным, ни службы маглов, ни Арабелла Фигг просто не сумели обратить на это внимания!

Более того, было подозрение, что эти же самые чары были частично ответственны и за отношение Дурслей к Гарри, усиливали... порывы и инстинкты. Но, тем не менее, даже это не могло объяснить столь нетипичного поведения мальчика! Узнав про «чулан под лестницей» директор не удержался и опрокинул в себя бокал виски, это было отвратительно, но это ничего не объясняло! Например, это его мнение о Джеймсе... директор до сих пор помнил истерику, что Миневра закатила недоумевающему Северусу, обвиняя его в том, что он очернил имя отца в глазах сына. Сам Северус утверждал, что ни о чем подобным с Гарри не говорил, да и вообще с Поттером он не общается...

Ну а потом начался учебный год... Как жаль, что никого не нашлось на роль преподавателя ЗОТИ! Это проклятие, которого, вроде как, и не существует, которое невозможно не то, что снять, но и просто найти его следы, и которое, тем не менее, работает! Потому, когда мистер Локонс подал собственную кандидатуру, директор так обрадовался, что не стал ничего проверять — вопросы о Гарри занимали его тогда больше.

И вот результат на лицо! Он даже не подумал проверить списки литературы, ну в голову не могло прийти, что Златопуст выставит туда чуть ли не полное свое собрание сочинений! После этого становились также понятны и его мотивы, почему это он вдруг решил преподавать. Далеко не самые благородные мотивы...

И тут вновь появляется Гарри! Гарри, который, очевидно, понял, что к чему гораздо раньше его — Альбуса Дамблдора! Было очень весело наблюдать, как портилось настроение мистера Локонса... вот только вся эта история ударила и по репутации Хогвартса, да и по его собственной, и так уже подмоченой прошлогодними событиями... Впрочем, директор был откровенен с самим собой — тут он виноват исключительно сам.

А теперь еще и это! Тайная Комната, темная загадка, столь же древняя, как сам замок и полвека назад обратившаяся — стараниями Тома — в страшную реальность, вновь заявила о себе!

Слава Мерлину, что первой жертвой оказалась кошка, да еще и без летального исхода, теперь вся защита замка приведена в готовность и нацелена на предотвращение того, чтобы монстр посмотрел кому-нибудь прямо в глаза. Полностью избегать встреч василиска с людьми так не получится — даже у Хогвартса не хватит на это сил, ну или будут «мертвые зоны». А повторять произошедшее с мисс Грейнджер директор не собирался.

Но все это были лишь полумеры, вот только что предпринять сверх этого — неясно. Тайная Комната недаром носила свое название тысячу лет, многие искали ее, он сам искал и сразу после той истории, еще преподавателем, и после, уже директором. Найти ничего не удалось. Были подозрения насчет этого туалета, недаром же мисс Миртл погибла именно там, но опять же, ничего найти он так и не сумел. А подробности выяснить также не удалось — Альбус Дамблдор не без оснований считал себя очень терпеливым человеком и внимательным слушателем, но на долгую беседу с Плаксой Миртл даже его не хватало. А неработающие рукомойники, да и другие подозрительные предметы были в Хогвартсе отнюдь не редкостью... К тому же, кто знает, сколько проходов в Комнату существует?

Ну а поиски нового «наследника Слизерина» также ничего не давали. Если это опять Том каким-то образом вернулся, то с прошлого года он научился маскироваться по-новому... неужели что-то разгадал за тот год? Ну а если не Том, а кто-то совершенно новый? Тогда совершенно непонятно кто и как.

За размышлениями директор и сам не заметил, как шедшие им одним известным маршрутом ноги принесли его к тому самому туалету. Миссис Норрис была в Больничном крыле, надпись и воду убрали, зато вместо всего этого...

— Здравствуй, Гарри, — приветствовал он привалившегося с задумчивым видом к стене ученика.

— О? — тот дернулся. — Добрый вечер, господин директор.

Старый волшебник и двенадцатилетний парнишка обменялись взглядами, директора неприятно кольнула настороженность во взгляде Гарри. Ученики не должны его опасаться! Напротив, им следует чувствовать себя рядом с ним в безопасности!

— Позволь поинтересоваться, что ты здесь делаешь?

— Гуляю, предаюсь раздумьям, — пожал плечами парень, — до отбоя еще больше часа.

— Не боишься, что что-нибудь случится? — поинтересовался директор. — После произошедшего многие опасаются в одиночку ходить по коридорам...

— Не понимаю я этого, — передернул Гарри плечами. — Что такого произошло, чтобы все вдруг перепугались? — самое невероятное, в его голосе были искренний интерес и недоумение...

— Как же?.. — немного растерялся Дамблдор. — Ты же, несомненно, слышал об этих странных окаменениях, один из членов твоего факультета в Больничном крыле и покинет его еще нескоро...

— И что? Чем это отличается... ну хотя бы от запретного коридора в прошлом году? Замечу, что попасть туда было очень просто, но угроза мучительной смерти никого не заставляла сидеть в гостиных.

У директора ощутимо задергался правый глаз, Гарри этого, конечно, не осознавал, но он только что поставил в один ряд его и Лорда Волдеморта...

— Более того, если вдруг окажется, что все эти разговоры о Тайной Комнате не полная ерунда, то в гостиных должно быть опаснее всего, — продолжил Гарри.

— Почему ты так думаешь?

— Ну как же? Если этот «наследник Слизерина» действительно существует, и смог взять под контроль «ужас из Тайной Комнаты», — в голосе Гарри звучал неприкрый скептицизм, — стал бы он тратить время, отлавливая одиночек по коридорам? Нет, если бы он замыслил серьезное, он бы явился прямо в гостиные факультетов, — при этих словах директор ощутил себя голым на морозе. — Сомневаюсь, чтобы портрет у нас на входе бы его остановил!

Дамблдору потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что гостиные факультетов защищены горазло лучше, чем просто дверьми на входе. Этим он и поделился с собеседником, кто в очередной раз пожал плечами и предложил Большой зал. Но Большой зал был тоже защищен.

— Значит, эта надпись тебя не убеждает?..

— А если бы кто-то нарисовал треножник, все бы поверили, что сюда вторглись марсиане?

— Гарри, если ты не веришь в Тайную комнату и наследника, то что, по-твоему, происходит? — наконец Дамблдору надоело по сути отражать словесные атаки, и он сам перешел в наступление.

— Кое-кто шалит, — незамедлил тот ответить, — а слухи, чтобы усилить впечатление, пустить пыль в глаза, отвлечь внимание...

— Гарри, могу авторитетно заявить, что случившееся не было делом рук обычных шалунов, такое им не по силам, — Дамблдор и сам не заметил, когда их разговор стал серьезным спором. — Это окаменение — следствие сильнейшей магии, детям не подвластной. Я вообще не думаю, что это сделано человеком.

— Ну а я могу сказать, что эту надпись, — Гарри кивнул в сторону давешней стены, — сделал первокурсник.

— С чего это?

— Книги нужно читать, профессор, — наставительно заявил Гарри, отчего Альбус Дамблдор чуть не подавился воздухом. — Надпись была на этой высоте. А когда пишешь на стене, инстинктивно начинаешь на уровне глаз. Значит, писавший был сантиметров на восемь ниже меня, делайте выводы.

Альбус Дамблдор, который ни о чем подобном раньше не думал, на минуту погрузился в размышления...

— Что же, Гарри, — с ноткой фальшивой веселости в голосе ответил он, — может, ты даже знаешь виновника?

— Скорее виновников, — потянул тот, — и я могу лишь предполагать. Но, наверное, первокурсник вряд ли сумеет такое провернуть, по крайней мере один. Тут нужно отличное знание замка, определенное влияние, опыт запрещенных проделок... Также обращает на себя внимание тот факт, что нападению подверглись староста и кошка завхоза — враги «шалунов» и «балагуров». Для чего-то подобного нужна группа, лучше семейная...

Гарри сидел в гостиной у камина — его еще прошлогодние опасения, связанные с отсутствием отопления, были вполне оправданы, хотя и были определенные средства для повышения комфорта — и писал эссе по Зельям. Его отношения с профессором Снейпом стоило назвать... странными. У профессора явно был на него зуб, зуб лично на него, причем с самого начала. Что такого случилось, Гарри не мог знать, но, учитывая общий — крайне низкий — уровень здравомыслия в замке, подозревал, что это наследственное. Может, он неровно дышал к его матери, а та его отшила, может его отец дал в свое время тогда-еще-вовсе-не-профессору в физиономию (с него-то станется)… но так или иначе, что-то у Северуса Снейпа против Гарри было, что-то личное. А потому он регулярно пытался Гарри спровоцировать, а поскольку Гарри точно так же регулярно на провокации не поддавался (в отличие от всех прочих), то зельевар отступался на время и, кажется, даже получал заряд позитива по отношению к ученику. Но хватало его ненадолго, и тогда все начиналось по новой.

Но как бы то ни было — уроки по зельям проходили неплохо, хотя большой помощи от преподавателя не было. Снейп, очевидно, предпочитал, чтобы студенты все постигали методом проб, ошибок и различных травм, но в предмете разбирался очень хорошо, что куда больше, чем можно было сказать о некоторых его коллегах.

В общем, Гарри сидел и занимался делом, одновременно краем уха слушая разговоры вокруг. Крутились они вокруг двух основных тем: квиддич и Тайная комната. Как разговоры об игре могут так спокойно сосуществовать с обсуждениями признанной угрозы для жизни, Гарри понять не мог. Хотя... ведь что такое этот квиддич, если не такая же, а то и большая угроза для жизни? В этом контексте все становится понятнее.

Ну так вот, обсуждение вертелось вокруг грозного, загадочного, кроважадного, сволочного, просто живого воплощения зла (нужное подчеркнуть) — Наследника Слизерина. Судя по всему, вообще вся школа уверовала в написанное на стене... Возможно, уроки Бинса были даже результативнее, чем он полагал — как если бы у всех способность сомневаться атрофировалась.

Ну а уверовав в Наследника, все заодно рассудили, что все свое время он проводит в школе, вообще учится здесь, причем не где-нибудь, а на Слизерине! Как же иначе? Где еще скрываться неизвестному умнику, что раскрыл тайну тысячелетней давности, и собирается вести террористическую деятельность, как не там, где все его будут искать?

Впрочем, Гарри отметил, что самыми ярыми сторонниками этой теории и теми, кто в большинстве случаев и заводили разговор на эту тему, были близнецы Уизли при активнейшей поддержке Рональда... Что же, это понятно, как известно, «Держи вора!» громче всех кричит именно вор. И, что характерно, их самый старший, староста — залог мира, согласия, порядка и прочего, и прочего — никак не пытался положить конец этим вредительским разговорам, подрывающим единство и сплоченность Хогвартса. Впрочем, это самое единство и сплоченность — по мнению Гарри — существовали лишь в одном месте: в мечтах или просто больном воображении директора.

*

Следующим моментом эпопеи было объявление об открытии Дуэльного клуба во второй половине декабря. Эта новость вызвала огромный энтузиазм у учеников и уже привычное недоумение у Гарри. Ладно, если принять на веру, что по школе и правда шастает чудище, то дополнительные занятия по самозащите будут нелишними (вернее, просто занятия по самозащите, ибо классное чтение с Локонсом под это понятие никак не подпадало). То же самое можно было сказать и в случае, если никаких монстров не было, а просто некоторые личности — не будем указывать пальцем — действовали-злодействовали.

Но не поздновато ли? Два нападения уже было, почти подряд, и с тех пор — ничего. Так нужно ли строить забор, если коней уже украли? Или суть именно в этом? Подождать, убедиться, что все позади, потом принять показательные меры и с чувством выполненного долга объявить, что дело сделано, и все спасены?

Кроме того, если по школе шастает кто-то или что-то опасное, то зачем учиться дуэлям? Гарри попытался представить себе, как монстр из Тайной комнаты вызывает на поединок ученика перед тем, как его парализовать, но воображение отказалось представлять подобный неадекват. Максимум, чего удалось добиться, это картины, как Наследник требует у своей будущей жертвы, чтобы та вызвала собственного монстра, дабы устроить Дуэль!

А вообще, по поводу этого Клуба у Гарри были собственные соображения. Во-первых, там соберется значительная часть школы. Во-вторых, там будут летать заклятья. В-третьих, он на себе испытал, насколько хорошо спланированы и организованы уроки в этой школе, то же самое и с дисциплиной. На этом, на ходу устроеном факультативе, все должно быть еще круче. В общем, вопрос следовало ставить не «будут ли пострадавшие?», а «сколько? И всех ли успеют откачать?». Потому, когда в Большом зале открывался Дуэльный клуб, Гарри направился в самое, как ему казалось, в тот момент безопасное место. В подземелья, как можно дальше от места событий. Была еще идея элементарно убежать от замка подальше, но в связи с мерами безопасности выход был запрещен. Наверное, чтобы никто не сбежал...

Правда, вечером выяснилось, что Гарри чрезмерно сгустил краски. Хотя все его предсказания насчет бардака, хаоса и полнейшей анархии сбылись, и даже больше. Факультатив вели Северус Снейп и Златопуст Локонс, де-юре — вполне разумный выбор, чай, один преподает ЗОТИ, а другой хорошо разбирается в предмете — это общеизвестно. Но де-факто менее подходящих кандидатур подобрать было трудно — о манере преподавания Снейпа уже все было сказано, ну а с Локонсом комментарии были и вовсе излишни. И тем не менее, все обошлось лишь одной масштабной потасовкой, где все всем от всей широкой молодой души надавали по физиономиям, и, судя по всему, получили огромное моральное удовлетворение.

На этом, собственно, все и закончилось. Гарри, выслушав это повествование, почесал затылок. Может, он был не до конца справедлив? Может, целью было именно понизить напряжение? Ибо, если так, то все удалось блестяще, и настроение в школе существенно повысилось. Большинству еще очень понравилось начало, где профессор Снейп размазал по полу Локонса.

Правда, это повышение настроения в школе не продлилось, ибо всего через пару дней в Больничном крыле прибыло. Парень с Хафлапффа и, что особо примечательно, Почти Безголовый Ник, призрак, проживающий в башне Гриффиндора, также именуемый Сэром Николасом... каким-то или чьим-то — Гарри не запомнил. В общем-то, против сего представителя загробного мира Гарри ничего особого не имел, на первом курсе он неоднократно помогал разобраться в этом безумном лабиринте и, что немаловажно, ни разу не пытался завести его в Запретный коридор. Но его манера по малейшему поводу (хоть и с показной неохотой) рассказывать о своей гибели раздражала. С другой стороны, было нечто особое в этой истории, ибо Нику, очевидно, попался ленивый палач-энтузиаст. Ибо как иначе объяснить, что он, с одной стороны, не удосужился нормально наточить топор, но с другой, не поленился нанести сорок пять ударов, прежде чем плюнуть и смириться с недоработкой. Впрочем, может, он был именно энтузиаст, а никак не профессионал...

Ну так вот, ученик барсучьего факультета — звали его Джастин — обнаружился в статуеподобном состоянии в компании с зависшим в воздухе помутневшим Ником. И начавшая было проясняться темная атмосфера страха и опаски в школе стала гуще чем когда либо. Самым интересным был тот факт, что всех взволновала прежде всего судьба Ника. Вопрошали, насколько же надо быть могучим, чтобы пронять уже давно мертвого, а главное каким же негодяем надо быть, чтобы поднять руку на безобидное привидение...

Вот она — природа, во всей своей красе. Можно морить голодом сотни тысяч людей, мучить и убивать женщин и детей — и это нормально, никого это не волнует. Но стоит только придавить лапку котенку, и в их глазах ты становишься чудовищем...

Гарри же рассуждал просто: что из себя представляет призрак? Разумная личность, способная проходить сквозь стены, передвигаться совершенно бесшумно и, тут, правда, Гарри был не до конца уверен, становиться невидимым или, по крайней мере, малозаметным. В общем, у сэра Николаса, как и у любого призрака, были все шансы заметить нечто такое, что некоторые личности бы предпочли бы оставить незамеченным... Какие личности? Ну, опять же, тыкать пальцем невежливо, но недаром же жертвами «Наследника Слизерина» становятся то кошка — настоящий ночной дозор и страж школы, то староста... а вот теперь потенциально наблюдательный призрак.... Ну а Джастин?.. что Джастин, он был не в то время не в том месте.

*

После очередного нападения настроение в школе упало ниже плинтуса, и, коль скоро Рождественские каникулы были как раз на носу, число желающих отбыть домой было как никогда большим. Гарри же вновь остался в замке, отправив на Тисовую улицу поздравления. Была еще идея послать Дадли образцы волшебных сладостей, но в конце концов Гарри решил, что дядя с тетей не оценят. В конце концов, кому понравится, когда по дому прыгают лягушки, даже если они из шоколада... Так даже хуже — следы остаются повсюду.

И вот тут и пришла беда, откуда не ждали! Ячейка ИРА, так же в полном составе оставшаяся в замке, очевидно, решила действовать, и внесла его в свои замыслы... Началось все прозаически.

— Нужно что-то делать! — решительно заявил Рон, падая в кресло рядом с ним. — Что ты скажешь, Гарри?

Гарри, который не имел ни малейшего понятия, о чем речь, только и мог, что растеряно моргнуть. Впрочем, собеседник не стал мучать его неизвестностью.

— Эти нападения! Это не должно продолжаться! — горячился он. — Такими темпами к концу года в замке не останется ни одного маглорожденного! Это нужно остановить!

Гарри, который по-прежнему плохо представлял, к чему все это ведет, в самом деле, не раскол же произошел в рыжих рядах, предпочел молчать. Впрочем, ничего говорить от него и не требовалось.

— Я уверен, что это Малфой! Он разве что во весь голос не объявил себя Наследником, и постоянно злорадствует, говорит, что еще немного, и «нечистой крови в Хогвартсе не останется»! А если не он сам, то знать что-то он точно должен...

Гарри моргнул... моргнул еще.

Да, Драко, который Малфой, и правда многократно вел разговоры о том, что как это здорово, что всяких нетаких скоро вышвырнут поганой метлой из замка. И отчаянно бравируя, предвкушал горы трупов, разумеется, опять же, нечистокровных. При этом было вполне очевидно, что парень, во-первых, блефует, а во-вторых, просто не понимает, что несет. Гарри судил по себе, сколько бы он ни храбрился, сколько бы ни говорил себе, что это только к лучшему, если источников зла и бедствий поубавится, сам этого делать не собирался... и смотреть, да и просто присутствовать при этом также не хотелось... Так что Малфой мог разоряться сколько угодно.

Вот только из-за чего Рон-то начал этот разговор? Явно не из-за того, что всерьез верит в то, что Малфой за этим стоит, или что-то знает. Известно, что опасаться надо не той собаки, что громче всех лает, а той, что молча и целенаправлено кусает.

Да и было у Гарри собственное мнение о том, кто стоит за нападением и с какими целями. Ну и тогда выходило, что вся эта речь — лишь очередной акт по наведению тумана. Хотя непонятно, зачем, вся школа и так свято уверовало в существование и крайнюю злостность наследника одного из Основателей. Или рассудили, что кашу маслом не испортишь, и стоит добавить новые штрихи к легенде? И для пущего эффекта втянуть во все это живую легенду — Мальчика-Который-Выжил, признанного эксперта по части всего темного и нехорошего... Когда Гарри успел получить такое признание — загадка отдельная.

Но как результат, Гарри вдруг обнаружил себя в крайне непростой ситуации. До сих пор он держался от этой террористической ячейки как можно дальше, и держал собственное мнение при себе... тот разговор с директором — единственное исключение. Но тогда посторонних не было — он следил, да и говорил он, насколько возможно, намеками. От экстремистов, рубящих концы, это, конечно, не защитит, но вот от следователей, вздумай они тащить его в свидетели, отговориться, наверное, можно было бы. Но что делать теперь?

Ясно, что так просто отказаться нельзя — это может навести их на разные... верные, но совершенно нежелательные мысли. У Гарри не было ни малейшего желания обживать Больничное крыло в роли статуи — а это постигло тех, кто просто мог теоретически помешать планам рыжих, каковыми бы они ни были. А что случится с ним, догадайся они, что он знает и понял... оцепенением можно и не отделаться.

Но ведь согласиться... во-первых, это уже попахивает соучастием, что чревато. А во-вторых, что куда важнее, до сих пор он придерживался политики «чем дальше ты от бомбистов, тем меньше шансов взорваться». А также случайно что-то услышать, увидеть, понять и так далее и тому подобное... ну и плюс к этому Гарри никогда не считал себя столь уж выдающимся актером, и опасался, что, будучи рядом, выдаст свои подозрения и сомнения с головой.

Значит, что? Отказаться? Опасно. Согласиться? Едва ли не опаснее. Что остается? Попытаться перевести стрелки. Как бы это еще сделать...

*

— О чем ты большего всего мечтаешь, Поттер? Правда или вызов? — ухмыльнулся Гойл.

-... правда, — поколебавшись, ответил он, сделав хороший глоток яблочного сока.

Гарри до сих пор так и не сумел понять, как же он оказался в такой ситуации. Тогда, желая потянуть время, он начал рассуждать, что лучший шанс, это вытянуть что-нибудь из весьма болтливого Драко в какой-нибудь непринужденной ситуации. А тут как раз рождественские праздники, все мирные, довольные... устроить совместную вечеринку, а там...

Гарри бы никогда не поверил, что из этого что-то выйдет, но у Рона — который искренне верил, что злобный Малфой что-то знает — случился острый приступ героизма и гражданский сознательности, который переборол его врожденную слизеринофобию. А потому он ухватился за идею руками и ногами, и пустил в ход тяжелую артиллерию: близнецов. Как они это организовали — история умалчивает, но вот вечерком второкурсники со всей школы, общим числом аж восемь человек собрались на вечеринку. Что народу так мало — так ведь почти все разъехались из школы по домам... Те же близнецы позаботились о закусках и выпивке — нет, ничего алкогольного, даже они — знаменитые борцы с правилами и дисциплиной — еще не дошли до того, чтобы спаивать двенадцатилетних. Лишь сливочное пиво — несмотря на подозрительное название, весьма неплохая штука — и соки. Соки разные, а не только тыквенный, от которого Гарри уже давно тошнило. Не исключено, что именно этим калачом большинство сюда и заманили. Ну а уже после того, как все угостились, оценили и размякли, Рон предложил... сделал он это весьма мягко и изящно. Пару дней близнецы вдалбливали в него, что говорить напрямик: «ай да в правду али вызов?!» — неправильно, да и контрпродуктивно...

Гарри не сумел отвертеться от участия и теперь, не зная этих подробностей, мог только поражаться актерскому мастерству Рональда Уизли — как же ловко и убедительно он играл роль простака полтора года подряд! В общем, теперь, зайди кто посторонний, увидел бы сюрреалистическую картину: за большим круглым столом в мягких креслах сидели восемь учеников. Гарри Поттер и Рон Уизли от Гриффиндора, признаный недруг последнего Драко Малфой и двое его, не нуждающихся в представлении, спутников от Слизерина, Сьюзан Боунс и Ханна Аббот из Хафлапффа и наконец, Терри Бут из Ревенкло. Сидели мирно, делились тайнами или получали ответственные задания, от выполнения которых зависели их гордость и честь...

— Мечтаю я о том дне, когда главный источник зла, бед и несчастий этого мира будет стерт с лица Земли... — совершенно искренне ответил Гарри. Только вот теперь придется брать исключительно действия, а то ведь уточнения потребуют, а врать Гарри нормально не умел.

— Тяжелый гриффиндор головного мозга! — выдал свой диагноз Малфой. — Впрочем, чего было ожидать. Ну давай, твоя очередь...

Гарри повернулся к соседу справа — все тому же Рону...

— Действие! — оборвал его тот, не дав и рта раскрыть.

— Что-то ты какой-то нерешительный, Уизли! Да и вообще, какие у тебя тайны могут быть? — это снова Драко, у которого, наверное, был острый слизерин речевого аппарата.

— Заткнись, Малфой! — неизобретательно огрызнулся тот на собственного соседа справа.

Гарри чуть помедлил... было понятно, почему тот предпочел потенциальное унижение... при всех его тайнах, кто будет рисковать себя выдать не словом, так лицом... Хотя, такой потрясающий актер и лицедей как Рон должен и врать убедительно и лицом владеть в совершенстве... В любом случае, неважно. Главное теперь не напортачить и не настроить его против себя...

— На следующем уроке Зелий ты задашь профессору Снейпу вопрос по программе! — решил он наконец. Ответом ему были восхищенно-потрясенные взгляды окружающих и полное ужаса и немого вопроса «За ЧТО?!» — нет, все-таки потрясающий актер — лицо Рона.

— Ох... — вздохнул Рон с видом великомученика, весь его вид говорил, что такой негодяйский Гарри только что принес его в жертву нечистой силе. Какой актер!.. — Ладно... будет тебе вопрос по зельям... но теперь моя очередь! Малфой, правда или вызов?

— Сперва, что за вопрос?.. — потянул тот.

— Что ты знаешь о Тайной Комнате?! — в лоб спросил Рон. И тишина...

— Ну и вопросики у тебя, Уизли... — поднял брови блондин. — Ну ладно, правда... — Малфою, несомненно, и самому хотелось похвастаться, какой он знающий. — Ну, я полагаю, Легенду вы все и так знаете? Она и в Истории Хогвартса была, и даже из Бинса что-то вытянуть удалось, не так ли? — все утвердительно покивали. — А вот то, что знают далеко не все, это то, что ее уже открывали полвека назад! — провозгласил он гордо. Слушательницы с барсучьего факультета наградили оратора оханьем. — Более того, тогда даже погибла г... — он осекся, оглядел слушателей и решил быть сдержанее, — кто-то маглорожденный.

Новая серия охов да ахов, теперь уже не только со стороны женского меньшинства. Гарри нахмурился, получив очередное подтверждение тому, насколько же «безопасен» этот замок. И дело не столько в том, что кто-то погиб — экая невидаль, тут это сплошь и рядом, уже при нем случалось. А в том, что никто этого даже не помнит, нет не то что памятника, нет даже хотя бы какой-нибудь занюханой мемориальной доски... Вот, значит, до какой степени гибель учеников в этих стенах является обыденным делом...

Нет, все-таки странно, как при такой смертности это заведение до сих пор не просто не закрыто, а считается столь безопасным? Неужели так лихо заметают следы? Похоже на то, вот об этой смерти все забыли... исчезновение Гермионы и профессора Квирелла тоже, похоже, никого не интересуют... Это за год, и только те, о ком он знает... или о ком помнит?! Страшная мысль пронзила Гарри, когда он вспомнил о существовании чар, действующих на память.

— И... что же произошло потом? — с запинкой прервал затянувшееся молчание Терри.

— Во-первых, вопрос сейчас задает Уизли, — хмыкнул в ответ Малфой. — Во-вторых, не многовато ли? Впрочем, — смилостивился он, — ладно. История вообще темная. Вроде как виновника нашли, отчислили и после этого все закончилось... Но подробностей очень мало, и, согласитесь, после подобного отчисления явно недостаточно... Но большего не знаю даже я, — скромность Драко была просто безгранична.

*

Ну что можно было сказать в заключение этой истории?

Рон Уизли пребывал в глубокой задумчивости, ибо Малфой, по сути, объявил о том, что он ни сном ни духом не связан с нынешними нападениями и... та обстановка и обстоятельства внушали доверие. Так что юный детектив оказался отброшен на начальные позиции, хотя история с предыдущим открытием давала новую пищу для размышлений.

У Гарри также появилась богатая пища для размышлений. Он ни единой секунды не сомневался, что группировка Уизли отлично знала историю — иначе бы не стали использовать ее в качестве прикрытия. И потому мог только лишний раз восхититься актерской игрой. Даже он сам — невольный участник этого представления — поверил, что целью является так или иначе подвергнуть лишним подозрениям Малфоя или кого-то еще с зеленого факультета. Драко, с его слизерином речевого аппарата, был прекрасной кандидатурой. Но все было намного тоньше! Вместо того, чтобы топорно выпихивать на всеобщее обозрение козла отпущения, они удовлетворились меньшим, но с каким изяществом! Они устами болтуна-Малфоя поведали историю минувших дней, которая еще больше усилит слухи и страх перед Тайной комнатой...

Впрочем, этот страх вскоре возрос и сам по себе, ибо не прошло и трех дней по окончанию каникул, когда в Больничное крыло попал очередной окаменевший бедолага. Причем в этот раз он был ни старостой, ни большим ревнителем правил, ни хотя бы старшекурсником, который, возможно, слишком хорошо знал замок. Потому Гарри терялся в догадках, с чего бы он стал жертвой. Единственным предположением — с изрядной натяжкой — было «разбрасывание камней по кустам» и наведение на ложный след.

Но были и те, кто никаких сомнений и недоумений не испытывал. И еще через два дня по школе пронеслась весть, что прошлым вечером в школу наведывался сам Корнелиус Фадж — министр магии — и не один, а с целой компанией. Но главное, что явился он далеко не просто так. Было заявлено, что лестничего школы, Хагрида, арестовали по подозрению в открытии Тайной комнаты, намерениях подвергнуть прочих смертельной опасности, да и вовсе в покушении на убийство.

И тут Гарри во всей красе испытал на себе, что это такое — когнитивный диссонанс. Ибо кого-кого, а Хагрида можно было заподозрить в коварных и злодейских умыслах в самую последнюю очередь... Нет, не так. Издалека Хагрид и правда производил устрашающее впечатление, и можно было подумать что угодно, вплоть до того, что он питается исключительно школьниками — вполне возможно, что первоклашки именно так и думали. Но даже тогда... кровожадность — возможно, но вот коварство? Ну, право слово, какой из не всегда четко и внятно выражающего свои мысли великана Наследник Слизерина? Если только он не еще более потрясающий актер, чем Рональд... Не верилось.

Но факт оставался фактом. Хагрида арестовали — само по себе это еще ничего не значило, ибо награждение непричастных и наказание невиновных было делом широкоизвестным и общепринятым. Но фактом было также и то... что после ареста и до самого конца года ничего не произошло. И поскольку версия, что весь сыр-бор затевался исключительно с целью подставить гиганта, выглядела уж совсем бредовой, приходилось признать, что что-то в этом всем было.

Тем более что пару дней спустя только что не лопающийся от осознания собственной значимости Драко Малфой в приватной беседе перед уроком, которую слышали все окружающие, поведал, что, оказывается, полвека назад именно Хагрида и выгнали из школы после прошлой трагедии. И тогда тоже все прекратилось... Делайте выводы.

Ведь после этого до самого окончания года ничего не произошло... ну, почти ничего. Было еще одно... ну, может, два события. Но первое было столь незначительным, что о нем и вспоминать-то лень. Просто на следующий день после ареста Хагрида Гарри в очередной раз проходил мимо того места, где нашли миссис Норрис и надписи... ну и еще воду на полу.

Причем тут вода? Просто в этот день она точно так же залила пол, и в довершение ко всему из туалета, который — как Гарри хорошо знал — уже давно, очень давно не работал, из-за его обитателя, доносились характерные звуки. Поколебавшись, Гарри решил выяснить, что же вызвало новый приступ депрессии у Плаксы Миртл и уверенность в том, что весь мир существует лишь для того, чтобы над ней издеваться. Миртл полностью оправдывала свое прозвище, ибо могла разглядеть жестокую насмешку в улыбке, которая ей не предназначалась.

Впрочем, в этот раз у привидения была почти уважительная причина для истерики, ибо не далее как примерно час назад некая, оставшаяся неизвестной, личность попала в нее некой книжкой... Гарри сильно подозревал, что эту книженцию, при более близком рассмотрении оказавшейся дневником некоего Реддла, просто выкинули, даже не заметив ее. В любом случае, Гарри разделял ее возмущение, хотя и по совсем иным причинам. Все-таки, Гарри рос у Дурслей, а тетя Петунья была почти помешаной на чистоте и порядке, и не перенять хотя бы часть этого было невозможно. Нет, Гарри вовсе не стремился надраивать полы до блеска и требовать от стен белоснежной чистоты, но мысль выкинуть что-то вот так, просто бросив на пол, вызывала отвращение. Тем более, когда есть урны.

И потому Гарри сделал доброе дело и донес промокший дневник до мусорки, где от него и избавился, он ведь человек, а не свинья какая-нибудь...

*

Ну а второе происшествие было более заметным. Случилось оно в День Святого Валентина, и было делом рук профессора Локонса. Этот красавец, кстати, вновь распушил перья, полностью оправившись — по крайней мере, внешне — от последствий суда и вызванных этим расходов.

Локонс вообще вел себя в полном несоответствии с пословицей «после драки кулаками не машут». Ибо именно после драки, вернее ареста Хагрида, он принялся вовсеуслышанье распространяться, что он с самого первого момента подозревал гиганта, и его собственное расследование привело его к тем же заключениям, и вообще, в момент прибытия министра он как раз собирался выводить злодея на чистую воду... Так что всем стоит радоваться, ибо негодяй разоблачен, а у них у всех есть такой замечательный он — Златопуст Локонс — так что все просто замечательно! А ведь он — Златопуст Локонс — настолько замечательный, что уже в шаге от того, чтобы разгадать загадку Тайной Комнаты и Ужаса, с ним связанного. В общем — радуйтесь люди, и благодарите судьбу, что у вас есть я!

Так что, собственно, произошло? В тот памятный день, спустившись в Большой зал, Гарри сперва замер с приоткрытым ртом. Стены были сплошь увиты пышными ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. За столами уже сидело немало учеников, большинство из них имело довольно-таки нездоровый, прямо скажем, зеленоватый вид. Были, впрочем, и те, кто сияли, и, присмотревшись к ним, Гарри уже сделал предположение о том, кто стоит за происходящим.

— Что тут такое было?

— Оно не «было», оно «есть», — каким-то безжизненным голосом ответил кто-то из старшекурсников, мотнув головой в сторону учительского стола.

Глянув туда, Гарри немедленно пожалел об этом и поспешил снять очки — уж лучше плохо видеть все вокруг, чем хорошо видеть ЭТО. Сияющий как... как розовый слоник из кошмарного сна, навеянного несвежими овощами на ужин, Локонс сидел там в омерзительной розовой мантии в тон цветам. По сравнению с этим одеянием даже психоделические цвета, что предпочитал профессор Дамблдор, казались верхом дизайнерской и стилистической мысли...

Пытаясь очистить сознание от этой картины, Гарри сделал глоток из первого попавшегося стакана и тут же начал отплевываться — зря он-таки очки снял, сердечковые конфетти падали и в еду. Вернув себе нормальное зрение, Гарри принялся очищать провиант от всего лишнего...

— С Днём Святого Валентина! — возгласил Локонс некоторое время спустя. — Для начала позвольте поблагодарить ту дюжину прекраснодуших людей, кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё!

Гарри рискнул посмотреть. Ибо игнорировать обещанный «сюрприз» было чревато. И не зря: в зал прошествовала целая группа существ... как их описать? Руки-ноги-голова были, росту с полмерта, лысые, шишковатые... словно кожаные. Арфы в руках и золотые крылья за спиной смотрелись... ну почти как мантия профессора.

— Гномы! — прошептал кто-то за столом.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных чарах. Он знает о них, старый проказник, больше любого другого мага!

Судя по лицу, Снейп бы скорее подлил яду прямо в блюдо коллеги... а остальные преподаватели дружно бы ничего не заметили.

В течение дня эти купидоны шастали по школе и врывались в классы, высматривая адресатов, после чего загоняли тех в угол и принимались противными голосами, нещадно коверкая слова читать им стихи, чье качество колебалось между уровнем школьного гимна и песнями Распределяющей Шляпы. Один такой отловил и Гарри, правда, на перемене.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — устремился он к мальчишке, расталкивая учеников.

Гарри подозревал, что имеют в виду его, но, коль скоро это создание даже не удосужилось нормально произнести его имя, предпочел сделать вид, что это не к нему. Но уйти не удалось, сбив с ног пару несчастных, гном его перехватил и вцепился в сумку.

— Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично, — объявил гном, и принялся извлекать из арфы звуки, что наполнили бы теплом душу истинного живодера.

— Сумку отпусти! — у Гарри задергался глаз.

— Стой смийно! — в ответ тот дернул его к себе.

— Пусти, я сказал! — сделал еще одну попытку Гарри, одновременно ныряя в карман за аргументом повесомее слов.

— Стой, я скайзаль! — не остался в долгу гном и первым перешел к активным действиям, вцепившись уже в ноги и дернув на себя. Гарри от неожиданности потерял равновесие, и гном не упустил шанс. — Ну вот, — сказал он, усевшись ему на лодыжки. — Теперь слушай: Его глаза... Оупф!

Большего он сказать не успел — получив кастетом в челюсть не очень-то стихи почитаешь. Гном слетел с него, а в момент удара что-то ощутимо хрустнуло... Гарри поднялся на ноги. Окружающие, а особенно те, кого это «говорящее письмо» самих сбило с ног, глядели на него с восхищением. Ну... или почти все окружающие. Гном лежал на полу, слабо шевелясь, вокруг головы растекалось темное пятно, арфа валялась в стороне, крылья были поломаны...

— Что же... — с расстановкой произнес Гарри. — Если кто вдруг в курсе, кто автор этой дурацкой шутки, передайте ему, что теперь мы враги! — и Гарри с гордо поднятой головой пошел на следующий урок, не заметив, как из числа зрителей выбежала огненно-рыжая первокурсница и, рыдая, умчалась в противоположном направлении...

Слухи об очередном подвиге Гарри Поттера разлетелись по школе с невероятной скоростью, и до конца учебного дня у него появилось великое множество последователей. Особенно отличился шестикурсник из Ревенкло, что на уроке Зелий получил пять баллов за то, что утихомирил вломившегося туда гнома, запустив в него пустой склянкой...

*

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, рассеяно поглаживая устроившегося на плече Фоукса...

Когда после первых нападений он полагал, что этот год будет необычайно богат на несчастья, он и не предполагал, насколько будет прав... Лишь совсем недавно зелья из мандрагор были приготовлены, и все пострадавшие вернулись к жизни. Что поделать, для снятия столь мощного проклятия эти полуразумные корнеплоды должны быть совершенно свежими, а на последних стадиях созревания получать особый уход и добавки в почву. Потому запасов подобных зелий не существует — слишком короток срок годности.

Но как бы то ни было, жертвы пришли в себя, и теперь все уверены, что все страшное позади... что все закончилось! Только вот Альбус Дамблдор знал, что ничего не закончилось! Знал, но решительно не представлял, что предпринять, чтобы использовать это знание...

Когда примерно через три дня после того, как, невзирая на все его усилия, министр не придумал ничего умнее, как арестовать бедного Рубеуса, юная мисс Уизли постучалась к нему в кабинет и начала свой рассказ, директор был как никогда близок к сердечному приступу. Ибо слова юного мистера Поттера, сказаные около того туалета, оказались пугающе близки к истине, в то время как он сам не придал словам мальчика должного значения... А ведь, как оказалось, тот был совершенно прав насчет возраста писавшего — сам же Дамблдор по здравому размышлению посчитал это случайностью или намереным шагом для отвлечения внимания... Как оказалось зря. Более того, Гарри даже более чем явно намекал на свои подозрения касательно семьи Уизли — да, что-то очень не сложилось в его отношениях с этими чудесными людьми... И опять же, был прав, хотя и не до конца. Ну и с мотивацией явно ошибся... Но все равно, нужно будет впредь лучше прислушиваться к словам Гарри.

Итак, рассказ юной Джинни ответил на вопросы... но сделать уже ничего было нельзя! Рубеус уже в тюрьме, а дневник — истинная причина всех бед, который девочка выкинула в порыве страха — пропал бесследно. А ведь на поиски были брошены все немалые ресурсы Хогвартса, теперь, когда было известно, что нужно искать, это проклятая тетрадка, даже если ее подобрал кто-то еще, никак не могла остаться незамеченой на территории замка... И тем не менее, ее нигде не было! И оставалось лишь гадать, как неспособный к перемещению предмет покинул школу.

А без дневника ничего нельзя было доказать! Только этот проклятый предмет мог бы доказать, что мисс Уизли действовала не по собственной воле! Если обратиться с тем, что у него есть сейчас, к Корнелиусу, то, в самом благоприятном случае получится поменять виновника с Рубеуса на маленькую Джинни... причем против девочки будут куда более веские улики и серьезные обвинения. А в оправдание... лишь ее слово.

Полвека назад, когда было слово Хагрида против слова Тома, Дамблдору лишь с огромным трудом удалось не допустить отправки юного полувеликана в тюрьму. Нынче все было бы намного хуже, и одним искючением из школы дело бы не обошлось... И если рассуждать цинично...

Если решать, кому незаслуженно оказаться в Азкабане: взрослому Хагриду, кто, будучи полувеликаном, кстати, куда более устойчив к воздействию дементоров, или одиннадцатилетней девочке... выбор очевиден.

Если бы только мисс Уизли пришла к нему раньше! А еще лучше, принесла дневник... но трудно злиться на маленькую, напуганую до полусмерти девочку, кто оказалась марианеткой в руках злого гения, но все же сумела вырваться...

Альбус Дамблдор думал. Он не допустит, чтобы Рубеус оставался в том ужасном месте, но руки у него были связаны... так уж совпало, что дневник выбыл из игры и пропал неизвестно где почти сразу после ареста Хагрида. И это очень укрепило веру всех в его вину, ведь сам министр изначально считал арест временной, демонстративной мерой. А теперь... теперь иначе...

Но он найдет способ!

*

OMAKE (если бы Гарри каким-то образом заманили-таки в квиддич, а Добби был жив и старался его спасти)

— Мяч? Так это я тебе обязан, что мяч чуть меня не убил?

— Что вы, что вы! — испугался эльф. — Мяч не убил бы вас. Добби хочет спасти Гарри Поттера. Лучше уж жить дома калекой, чем оставаться тут, сэр. Гарри Поттер должен вернуться домой.

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь притушить полыхавшее в душе бешенство, сейчас он был слишком побит и покалечен, чтобы что-то предпринять против этого ушастого маньяка, что преследовал его, пытаясь убедить покинуть школу. Как будто бы он сам хотел тут быть?! Но ведь не уйти...

— Проваливай отсюда... у меня скоро руки придут в норму, и я тебя точно прикончу, а вот труп тут прятать негде...

— Добби уже много раз грозились убить, сэр. Хозяева обещают убить Добби пять раз на дню, — ответил ушастик. Гарри покачал головой.

— Какой же ты везучий... — потянул он. — Не каждому повезет найти столь добрых и терпеливых хозяев... Я вот тебя второй раз вижу, а уже прикончить готов... а они тебя сколько времени терпят, и лишь грозятся. Кто бы они ни были, они просто ангелы...

Выпучивший пуще прежнего глаза, побелевший как бледная поганка, морально раздавленный Добби поспешил исчезнуть. Больше его никто не видел...

Гарри был, несомненно, нетипичным представителем своей возрастной группы, тому было много причин, но уже и одного того факта, что являлся он волшебником, было вполне достаточно. Но были в нем и черты, вполне характерные для тринадцатилетних мальчишек: например, он очень любил летние каникулы. Хотя причина столь пламенных чувств к этому временному периоду заслуженного отдыха претендовала на некоторую оригинальность.

Большинство юных школьников обожают лето, как период благостного безделья и отдыха, свободы от страшного и непобедимого чудовища, именуемого «учебой» и « школой». Нет, Гарри был тоже рад свободе от школы, только вот ассоциировалась она у него вовсе не с учебой, а со смертельной опасностью. Ибо Гарри Поттер учился в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, заведении, где гибель учеников считалась чем-то столь обыденным, что об этом даже не вспоминали... было, правда, у Гарри подозрение, что это самое отсутствие воспоминаний неспроста. Так вот, школа Хогвартс была местом, где директор открытым текстом сообщал, что часть замка смертельно опасна, ну а ближайший лес и вовсе мечта самоубийц. Причем, ни лес, ни даже давешний запретный коридор отгораживать никому и в голову не приходило! А в прошедшем году в стенах школы обитала какая-то напасть, что обращала людей в статуи. По официальной версии, за всем стоял большой и страшный Хагрид — школьный лесничий, который начал творить свои темные дела еще полвека назад... В этой версии зияло множество дыр, но с другой стороны, и предположение самого Гарри о действиях ячейки ИРА, которая сперва устраняла потенциальных противников в стенах школы, прикрываясь древними легендами, а потом то ли отказалась от собственных планов, то ли добилась своего, что осталось незамеченным, тоже зияло множеством «дырок»...

Но в любом случае после десяти месяцев пребывания на грани, в месте, где жизнь детей не стоит даже сказанного в память о них слова, Гарри вернулся в сравнительно спокойное и безопасное место. У Дурслей к Гарри было лишь одно-единственное требование: не мозолить глаза им самим и не привлекать внимание соседей. И то, и другое Гарри выполнял с готовностью, а потому эти каникулы, как и в прошлом году, проходили тихо и мирно. Возможно, что тот факт, что Гарри не стал их информировать о запрете на колдовство вне стен школы, также сыграл свою роль. Ну ладно, было еще и второе требование: помогать по дому, но ничего ж в жизни не бывает просто так...

Еще одной приятной неожиданностью было то, что наметившийся визит тетушки Мардж не состоялся. Эта сестра мистера Вернона Дурсля в полной мере разделяла неприязнь супружеской пары по отношению к племяннику, и заходила в этом куда дальше. Ибо Вернон и Петунья Дурсли искренне считали себя нормальными и порядочными людьми, а потому не выходили за рамки. А вот тетушка Мардж рамками нормальности себя не ограничивала, и была к тому же весьма не дура выпить... А Гарри за эти годы стал куда опаснее, чем она привыкла — как не стать, обитая в этом ужасном замке — он и огнеметом орудовать научился, и кастетом... В общем, хорошо, что ее визит не состоялся.

И потому единственным, что таки нарушило мирное течение времени, было сообщение о побеге некоего особо опасного преступника, Блэка, из некоего неуточненного места заключения. Дядя Вернон долго разорялся о том, что:

— во-первых, какой идиот додумался объявлять о побеге и при этом молчать о названии тюрьмы, ну или на худой конец, графстве, где все это произошло. И тут Гарри был с ним вполне солидарен;

— во-вторых, этого Блэка надо было с самого начала мочить без суда и следствия. Причем не из-за чудовищности совершенных им преступлений — об этом, опять же, сообщали до странного мало, нетипично мало, стоит, наверное, сказать — а просто потому, что морда у него уж больно антисоциальная. Тут Гарри ничего сказать не мог, ибо изображенный на фото человек был очень грязен и волосат. Подозрительно грязен и волосат, словно сидел не в английской тюрьме, а где-нибудь в Африке... в гостях у людоедов... в ожидании банкета...

Ну, как бы то ни было, сие событие его нисколько не касалось — именно так думал Гарри в порыве еще не до конца вымершей в нем детской наивности. Всю глубину своего заблуждения он осознал лишь когда в очередной отправился в Косой Переулок за покупками...

Но сперва до этого Переулка необходимо было добраться. Не забыв прошлогоднее нападение монстра — то ли вуайериста, то ли насильника-педофила — Гарри подготовился. Кастет, самодельный огнемет, который он за время пребывания в Хогвартсе неплохо модифицировал, а также новинка: десяток склянок с жидкостью ядовито-оранжевого цвета. Это было очередным безымянным детищем сумрачного гения Невилла Долгопупса, непревзойденного мастера сеять смерть, хаос и разрушения с помощью подручных средств. Лучше всего это у него получалось на уроке Зельеварения, где Гарри и заполучил этот шедевр, который прямо перед этим одарил своего создателя парой серьезных ожогов и обратил его котел в ничто...

В общем, вооружившись, а потому чувствуя себя более-менее уверенно, Гарри двинулся в путь... И не отойдя и пары кварталов, понял, что за ним следят. Наблюдатель держался на почтительном расстонии, и Гарри — не будучи супершпионом — наверняка бы проглядел его, но не заметить мужчину в белом пиджаке поверх малиновой футболки, килте (если вообще не женской юбке) и в длинных розово-желтых носках было просто нереально. На всякий случай он сделал пару зигзагов по соседним улицам, а потом и вовсе круг... хвост не отставал.

Гарри как раз решал то ли попытаться бежать, то ли начать паниковать, когда судьба сделала ему подарок. Из-за угла навстречу ему вышли полицейские. Наверное, это было как-то связанно с охотой на все того же Блэка, ибо Гарри не помнил, чтобы когда-либо еще ему встречалось пять констеблей сразу во главе с сержантом. Гарри парой шагов оказался рядом с сержантом, дернул его штанину, привлекая внимание, и поспешно шмыгнул за угол, из-за которого они только что вышли, где остановился.

Страж порядка оказался понятливым, и шагнул следом за подростком.

— В чем дело, молодой человек? — поинтересовался он строгим и официальным тоном.

— Простите, сэр, но за мной следят! — горячо зашептал в ответ Гарри, и ему вовсе не пришлось добавлять в голос паники. — Тот человек идет за мной уже минут пятнадцать! Я круг сделал по окрестностям, а он все за мной следовал! И он так чудно одет...

— Да?.. — потянул сержант. Пару мгновений он оценивал Гарри взглядом, после чего заглянул за угол. Судя по всему, ему не составило труда найти того, кто «чудно одет». — Однако... — опять потянул он, в полной мере оценив наряд.

— Может, сразу санитаров звать? — подал голос один из констеблей, — по мне, так это уже диагноз.

— Этих позвать успеется... — буркнул тот в ответ, — но вот пообщаться с ним стоит...

Ряженый даже не попытался обойти стражей порядка, словно и не признав их... а когда его обступили и задали первый вопрос, попытался вырваться. Именно этого и не хватало «бобби», и секунд десять спустя ему зачитывали права, а он вовсе не пытался пользоваться правом на молчание...

Ну а Гарри, воспользовавшись тем, что о нем подзабыли, поспешил удалиться по-английски.

*

А по прибытию в Косой Переулок Гарри понял, насколько же он был глуп и наивен, полагая, что побег Блэка, о котором не уставала трубить пресса, его не касается. С чего вдруг подобное прозрение? Очень просто: движущиеся фотографии этого джентельмена густо покрывали стены магазинов и доску объявлений. А перемещаясь по торговой улице, Гарри, сам того не желая, узнал все самое интересное о сем господине.

Во-первых: Сириус Орион Блэк был сторонником Лорда Волдеморта — того самого очень злого темного волшебника, которому Гарри обязан сиротством и Шрамом.

Во-вторых: был он далеко не простым сторонником, а очень продвинутым, личным и лучшим учеником, преемником, а может быть... и вовсе тайной силой, что стояла за быстрым возвышением злодея...

В-третьих: попался этот самый Блэк на следующий день после злополучного Хеллоуина, когда устроил взрыв посреди улицы — наверное, хотел устроить фейерверк в память о павшем Темном Лорде. И так восхитился результатом, что не переставал хохотать, когда его арестовывали.

Ну а в-четвертых, из Азкабана — тюрьмы для волшебников — никто никогда не сбегал до него, а значит, этот самый Блэк крут до невозможности.

Гарри отметил про себя, что нужно будет узнать разные способы надежно замаскироваться, а потом тихонько проверить преподавателей Хогвартса, не являются ли они Блэком — подобное было бы вполне в духе этого учебного заведения.

Дальше все шло по накатанной: визит в банк, очередная встреча с гоблином «который примерно знает, как все устроено», и во время этой встречи всплыла еще одна деталь: оказывается, Блэк был лучшим другом Джеймса Поттера. Вплоть до того, что был шафером на свадьбе родителей Гарри... и потом их предал. Как именно — не совсем понятно, но точно предал. Что же, к тому, что Гарри знал о своем отце, прибавилась еще одна деталь, вполне соответствующая остальным. Недаром говорят: «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Нет, нельзя так о мертвых родителях, нельзя...

Потом был поход по магазинам, покупка всего и вся в соответствии со списком. На третьем курсе будут дополнительные уроки на выбор. Выбор этот был сделан раньше. Уход за Магическими Существами Гарри нисколько не привлекал — в Хогвартсе и так достаточно поводов расстаться с жизнью, чтобы в дополнение к этому общаться с разными монстрами. Изучение маглов также не показалось интересным — достаточно было поглядеть на одежду провожающих первого сентября, или послушать кое-какие разговоры, чтобы осознать качество преподавания данного предмета. А вот Нумерология и Древние Руны казались интересными: математику Гарри всегда любил, а от рун так и тянуло завлекательной стариной. Кроме того, осторожно порасспросив старшекурсников, Гарри узнал, что именно эти два предмета считаются... вроде как элитными. В принципе, двух дополнительных уроков было достаточно, но, поразмыслив, он также записался и на Прорицание — репутация у этого предмета была так себе, но и опасности он не представлял. Так что... вдруг пригодится?

*

Гарри закончил с покупками и отправился обратно, радуясь, что в этот раз нападения не случилось.

Он понятия не имел, что в это время Министерство магии, а также Альбус Дамблдор и его соратники, стояли на ушах. После того, как маг, которого директор просил в этот день приглядеть за Мальчиком-Который-Выжил, вырвался из цепких рук заинтересовавшихся им стражей порядка и покаялся, что его подопечного и след простыл, началось такое...

Почти все вообразили, что пока обманутые или заколдованные маглы отвлекали внимание, несчастного Гарри Поттера уже успел захватить ужасный Сириус Блэк. По тревоге были подняты все доступные силы, различные злачные места начали трясти, и перетряхивали почти двое суток, даже после того, как все разъяснилось — наверное, по инерции. Разумеется, ни Ночной Рыцарь, ни Косой Переулок не остались без внимания, но для обывателя Мира магии, да и для большинства служащих Министерства, Гарри Поттер четко ассоциировался со следующим набором признаков: Шрам, очки, растрепанные волосы, как у Джеймса Поттера. Самые продвинутые еще вспоминали о зеленых глазах, как у Лили Поттер. Ну а коль скоро Гарри ходил в бейсболке и с контактными линзами, то для опознания оставался лишь цвет глаз, чего оказалось недостаточно. А у гоблинов спросить не подумали... а может, и подумали, но отвечать те не стали.

Ближе к вечеру, когда все отчаялись, Гарри Поттер обнаружился дома, в полном порядке... и многое было сказано министром Альбусу Дамблдору, который поднял тревогу.

*

Долго ли, коротко ли, но пришло опять первое сентября, и в этот раз, совершая очередное пешее путешествие за несколько кварталов от Тисовой улицы, чтобы вызвать Ночной Рыцарь, Гарри был уверен, что за ним следят. Но точно выявить это он не сумел. Как и прошлые два раза, преодолев ложную колонну на пути к платформе 75%, Гарри достиг перрона. В этот раз грузиться было не так просто, ибо количество багажа сильно разрослось: нужно было думать о самооброне, кроме того, у него на уме был замысел первого упреждающего удара... и все потребное нужно было тащить с собой.

И вот тут возникло первое осложнение. Как-то так оно сложилось, что те четыре путешествия на этом поезде, что проделал Гарри, он всегда ехал в одном и том же купе, которое никто не пробовал занимать. Тут же, в уже почти родном помещении Гарри вдруг обнаружил постороненнего. Это был взрослый человек, что несколько не соответствовало статусу «Хогвартс-Экспресса», на котором вроде ездили только школьники... хотя Гарри в этом мало разбирался. Возможно, это был охранник, на случай, если Сириус Блэк вздумает прибавить к списку своих злодеяний еще и езду без билета. Но его поношенная, штопаная-перештопаная мантия и болезненно-изможденный вид заставляли усомниться, уж скорее он сам тут «зайцем». Ну и кроме того, он мирно спал...

Гарри застыл в некоторой растерянности. С одной стороны, никаких особых претензий к этому джентельмену он предъявить не мог. В конце концов, нигде в купе не было надписи, что принадлежит оно Гарри Поттеру (а если бы таковая нашлась, то ноги бы Гарри тут не было). Но с другой... неужели других пустых не было? Были — Гарри сам видел. Так что, это совпадение? Или он столь предсказуем, что ему решили об этом сообщить? Или это вообще сам Сириус Блэк? Не похож, конечно, но Гарри уже знал, что, во-первых, способов изменить облик есть множество, а во-вторых, выводить подобных на чистую воду... у него выводилка пока не выросла.

В общем, Гарри принял решение, показавшееся ему единственно верным — тихонько удалился, дабы не потревожить спящего. Он по себе знал, как это противно, когда тебя будят. Теперь оставалось лишь найти другое незанятое купе. Коль скоро до отхода поеда времени еще было немало, купе нашлось без особого труда. Дальше Гарри запер дверь испытанным методом, достал из сумки кое-какие вещички — на всякий пожарный случай — и погрузился в работу. В этом году он был готов нанести упреждающий удар...

Поезд тронулся, и долгое время, казалось, поездка пройдет так же спокойно, как и предыдущие разы, когда все пошло совсем не так, как обычно. Гарри уже закончил свои труды и проводил время между чтением книги и любованием пейзажами за окном. Снаружи, впрочем, было на редкость сумрачно и туманно, так что смотреть было не на что... Тем не менее, когда поезд вдруг начал тормозить, именно оно приковало к себе внимание. Ибо, судя по часам, им еще было ехать и ехать... одно из двух: или с конца июня волшебный (или нет?) паровоз модифицировали, или что-то случилось. И после двух лет в Хогвартсе, Гарри склонялся именно ко второму варианту.

Когда в темноте за окном начали мелькать какие-то фигуры, приближающиеся к поезду, подозрение обратилось в уверенность. Гарри, конечно, понятия не имел, из-за чего весь сыр-бор, но помня прошедшие события (а в особенности первый курс) почти не сомневался, что в стороне его не оставят... и мнения спрашивать также не станут. Потому Гарри пододвинул свои припасы поближе...

Стало заметно холоднее, а потом Гарри растерянно затряс головой, ибо ему вдруг послышалась... песня. Да, песня, причем именно эта ужасная песня, которая всегда бросала его в дрожь, являясь этаким воплощением всего того ужасного, что уже произошло с миром, и что еще может произойти. Гарри зажмурился, тряся головой все сильнее, но мелодия и слова не стихали, наоборот, становясь все более ясными...

— Какого черта? — пробормотал Гарри. — Это что, новая система дрессировки? Патриотизм внушают... так ведь нет, уж больно обстановка... неприятная, — Гарри передернуло, ибо становилось все холоднее. И да, в таких условиях эффект будет скорее антипатриотичным...

А потом кто-то поскребся в дверь... Дергающийся Гарри взял наизготовку коктейль с зажигалкой — почему-то этот мирный, в сущности, звук вызвал у него однозначную реакцию: острое сожаление, что у него с собой одни лишь самоделки и нет настоящего огнемета...

Потом откуда-то со стороны донеслись крики, Гарри был почти уверен, что слышал, как кто-то помянул Блэка, а вскоре после этого холод начал отступать. А вскоре после этого поезд снова тронулся... Гарри ждал какого-то объявления, даже дверь открыл и наружу выглянул, думая, может, проводники ходят, успокаивают... ага, как же! Только растерянные и напуганные ученики — да и то не много. Очевидно, случившееся, чем бы оно ни было, считалось тут в порядке вещей.

До места назначения они доехали минут через двадцать... ученики сгрузились, первогодки отправились получать незабываемые ощущения от круиза по озеру, остальные поехали на каретах. Кареты были запряжены лошадьми, явившимися из каких-то жутких кошмаров, но на них никто не обращал внимания... Когда они уже шли в стенах школы, направляясь в Большой Зал, Гарри незаметно свернул за угол, где достал из ранца все необходимое для своего упреждающего удара... или уже не упреждающего — ведь происшествие на поезде уже было... опять его опередели. Ну, значит, удар будет ответным... Потом бросился догонять остальных.

Разговоров только и было, что о случившемся в поезде. Оказалось, это был обыск, и искали Блэка — вероятно, версия, что ему нравится ездить зайцем, пришла в голову кому-то высокопоставленому. И обыскивали поезд вовсе не люди, а какие-то дементоры, которые и были стражами Азкабана... описания сходились на том, что они высокие, в черных плащах, от них холодно и страшно... и еще они звучно дышат, словно шипят... в общем, настоящие назгулы. И работают они на Министерство... то есть, получается, Министр — самый настоящий Саурон. Здорово...

Прошло распределение, новички расселись по местам. Потом на ноги поднялся директор, Альбус Дамблдор, который, таким образом, видимо, был предателем-Саруманом...

— Приветствую всех! Приветствую и поздравляю с началом нового учебного года в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Мне надо многое вам сказать. Начнем с самого важного и серьезного, чтобы уж больше к этому не возвращаться. Это не самое приятное известие, но зато нас сегодня ждет отменное пиршество. Как вам уже хорошо известно, в нашу школу прислали на время несколько стражей Азкабана — дементоров, которые находятся здесь по поручению Министерства магии. — «Известно? Когда это стало известно? Объявлений не было, листовок тоже...» — Сегодня вечером они производили обыск в «Хогвартс-Экспрессе».

Ну хоть теперь кто-то удосужился объявить об этом, а то все слухи да слухи... наверное, все-таки лучше поздно, чем никогда.

— Они будут стоять у всех выходов с территории школы, — продолжал директор. — И пока они здесь, запомните хорошенько, никто не должен даже пытаться покинуть Хогвартс без разрешения. Дементоров не проведешь ни переодеванием, ни какими-либо еще фокусами, не помогут даже мантии-невидимки. Дементоров тщетно умолять, тщетно просить прощения. Поэтому я вас очень прошу, всех и каждого, не давайте им повода причинить вам вред. Я уже говорил со старостами факультетов и двумя нашими новыми старостами школы, они будут следить, чтобы никто никогда не затевал с дементорами опасной игры.

Ага, то есть история с Запретным коридором повторяется, только в этот раз запретным становится все, что вне этих стен. И, как будто совершенно случайно, именно в этом году их по выходным могли бы отпустить в Хогсмид — деревеньку по соседству. Гарри даже неосмотрительно попросил Дурслей подписать разрешение... Значит, первым, что нужно сделать, как только они окажутся в гостинной — сжечь эту чертову бумажку и развеять пепел... может, пронесет. И не зря, не зря он на УзМС не записывался! И чего они мантию-невидимку помянули? Может, и ее выкинуть, от греха подальше?..

— Закончу на более приятной ноте, — это директор еще не закончил. — Счастлив представить двух наших новых преподавателей. Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять должность преподавателя защиты от темных искусств.

Поднялся тот самый неказистый человек, что занял обычное купе Гарри. Выглядел он как-то болезненно и довольно жалко среди преподавателей, одетых в свои лучшие мантии. Послышались редкие хлопки, известие было принято без особого энтузиазма, хотя были и те, кто хлопал очень горячо... Еще Гарри обратил внимание на какой-то уж очень неприязненный взгялд, которым одарил новичка профессор Снейп.

— Что касается второго назначения, — заговорил Дамблдор после того, как стихли жидкие аплодисменты, — должен, к сожалению, напомнить, что профессор Кеттлберн, наш специалист по уходу за магическими существами, в конце прошлого семестра подал прошение об отставке, чтобы провести больше времени с оставшимися у него руками и ногами, — нет, директор, несомненно, умел воодушевить! Гарри еще раз порадовался своей предусмотрительности. — Так вот, с большим удовольствием сообщаю, что его место согласилась занять профессор Граббли-Дерг. — Поднялась довольно пожилая дама с короткой стрижкой и выдающимся подбородком. Вновь раздались достаточно сдержанные аплодисменты. — Ну вот, кажется, и все. Во всяком случае, самое главное. А теперь будем праздновать!

Что же, пир был славным, хотя, как обычно, чрезмерное обилие тыквенных блюд и сока его изрядно портило. А потом пришла пора петь Гимн, и вот тут-то Гарри и нанес свой удар!

Грянула музка — чего прежде никогда не случалось, и следом за ней донеслись и слова. Слова, не имевшие ничего общего с теми, что начертал директор, которые тут же заглушили только начавших голосить школьников...

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floooooor

У Гарри уже давно было желание заменить так называемый гимн на что-то более близкое к правде. Что-то более подходящее к духу заведения, где учеников то ли дрессируют на роль покорного стада, то ли ставят научно-социологические эксперименты. Где их жизнь не имеет никакой ценности и защиты, где нужно быть начеку каждое мгновение — хотя это, похоже, мало кто понимает, соблазнившись красивой упаковкой, в которую все это завернуто...

За подходящей песней Гарри обратился к кузену, который предоставил сразу несколько на выбор. Эта показалась Гарри не самой подходящей по смыслу — маловато в ней было упоминаний о крови и смерти, а главное, не хватало мысли о том, что все они тут как крысы... но чем-то она ему приглянулась, возможно, это было связано с тем, что Гарри, похоже, единственный, кто осозновал, насколько же тут х**во...

Ну а дальше оставалось только записать песню на пластинку и разжиться стареньким сломанным граммофоном с чердака — Дурсли были не против. Электричество в замке не работало, но для граммофона оно и не требуется... а уже в поезде «Репаро» легко его исправило. Сложнее было записать песню на пластинку, но тут нашлись люди — помогли. Ну и в конце немного потрудиться, чтобы включилось, когда надо, и звучало погромче...

«Орудие преступления», несомненно, найдут, но вот вычислить его... он ведь даже в перчатках специально работал. Ну а если раскроют... так здесь и не за такое лишь баллы снимают!

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the flooooor

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floor

Let the bodies hit the floor

Тем временем песня кончилась... растерянные ученики молча переглядывались. Еще более потерянные преподаватели (правда-то глаза ест!) некоторое время ничего не предпринимали...

Потом как-то сами собой почти все взгляды скрестились на столе Гриффиндора, а если точнее...

— Эй, честное слово... — воскликнул один из близнецов.

— Это не мы! — подхватил другой. — Хотя...

— Идея классная — закончили они хором.

*

Ну а после начались будни — Гарри так и не узнал, какие выводы были сделаны после обнаружения его граммофона. Да и обратили ли вообще на него внимание? По крайней мере, никаких сколь-нибудь заметных последствий не было.

За завтраком раздали расписания. Попутно продолжались разговоры о вчерашнем, в основном, о дементорах... из этих бесед Гарри уяснил две основных вещи. Во-первых, никто, кроме него не запирал купе по-особому, а потому могли полюбоваться своей новой охраной и получить незабываемые впечатления. Во-вторых, той мелодии никто другой, похоже, не слышал, а это наводило на размышления.

Первым уроком были Прорицания, а значит, Гарри мог оценить, стоит ли оно чего-либо. Ну, первым впечатлением было, что он перешел на новый уровень сложности в аркадной игре, именуемой Хогвартс. Уроки проходили аж на вершине Северной Башни, и столько карабкаться по лесницам Гарри здесь, пожалуй, еще не приходилось. Чтобы не заплутать, пришлось просить помощи у портретов... финальный подъем по спирали был тяжек. Вернее, нет, это был предпоследний этап — последним оказалась и вовсе веревочная лестница...

Внутри было жарко, душно, чем-то подозрительно, хотя и довольно приятно пахло, на огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.

— Где она? — выдал Рон вслух то, что спрашивали у себя все.

— Добро пожаловать. Как приятно видеть вас, наконец, в вашем физическом облике, — раздавшийся в ответ голос казался каким-то неземным. И его обладательница оказалась ему под стать. — Садитесь, деточки, садитесь, — приглашала она их. Гарри передернуло, оставалось надеяться, что она не станет предлагать им сладости и звать с собой «прогуляться». — Приветствую вас на уроке прорицания. Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око, — ну это Гарри мог понять. Кому же понравится жить в аркадной игре. Куда разумнее свить себе гнездышко в сторонке...

— Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов... Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. Этот дар дается немногим. Вот вы, — вдруг обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, хотя свалиться с него казалось невозможным, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — заявила профессор, заставив Гарри приподнять бровь, и продолжила. — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Между прочим, моя крошка, — это она обращалась к Парвати Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых.

Вот тут Гарри чуть было не открыл рот. Неужели в этих стенах есть хоть кто-то здравомыслящий?! Хоть один взрослый, который осознает, чем может окончиться пребывание ячейки террористической организации в школе? Ведь предупреждение было далеким от двусмысленного, и, хотя обращалась она вроде как лишь к Парвати, слышали ее все!

— В ближе к концу года перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. И если к тому времени никто не покинет нас... — она сделала многозначительную паузу. Гарри напрягся... с дементорами, и не только ими, вокруг, такое вполне возможно. — К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос... Вы, деточка, не могли бы... — шуганула она Лаванду Браун, — дать мне самый большой серебряный чайник? — и получив требуемое, добила. — Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Дальше они принялись гадать по чаинкам, а до сих пор не оправившийся Невилл ударными темпами стал изничтожать голубой сервиз — специльно для этого указанный предусмотрительной Трелони. Гарри в напарники выпал Рон. Было трудно сосредоточиться в этой атмосфере, но все сказанное ранее профессором немало подстегнуло Гарри.

Но ничего дельного разглядеть в чашке Рона неудалось, сперва что-то крестообразное, а потом круглое... да и в учебнике было мало конкретики. Потом уже Рон напророчил ему золотой дождь... но тут подтянулась профессор.

— Дайте-ка я взгляну, — проговорила она, вращая чашку Гарри. Все притихли. — Это сокол... Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

О как! Нет, это, конечно, далеко не новость, после всего того, что было... Но неужели... неужели появился кто-то, готовый помочь, предупредить?.. Гарри посмотрел в глаза профессору и попытался мимикой выдать мысль, что «да, я уже в курсе, спасибо, есть что-то еще?»

— Дубинка... нападение... Боже мой, какая несчастливая чашка!

— А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Рон.

— Череп... опасность в дороге...

Это что, намек на вчерашнее? Что дементоры явились по его душу? Или тогда что, его спасла лишь распорка, которую не успели взломать? Слишком спешили?..

— Мой мальчик, мой бедный мальчик.. Нет, милосерднее промолчать... Не спрашивайте меня...

Промолчать?.. Наверное, о подробностях она не может говорить при посторонних... или подробностей она сама пока не знает, потому и не стоит спрашивать?

— Что вы там видите, профессор? — влез Дин Томас.

— Мой мальчик. У тебя здесь Грим.

— Что? — вот эту часть он совсем не понял.

— Грим, мой мальчик! Грим! — профессор Трелони явно настаивала. — Огромный пес, вестник беды, кладбищенское привидение! Мой дорогой мальчик, это самое страшное предзнаменование, оно сулит смерть.

Вот оно значит как. Пока весь класс столпился вокруг преподавателя, обмениваясь мнениями о том, насколько пятно походило на черного пса, Гарри лихорадочно суммировал. Итак, профессор только что не открытым текстом заявила, что на Гарри объявлена охота, причем, судя по всему, события прошлых двух лет покажутся легкой разминкой... Профессору, наверное, стоит попробовать довериться. Так уж получилось, что, на общем фоне этой школы, смотрелась она весьма положительно. Значит, что уже произошло? Сбежал Блэк. И из-за этого дементоров расставили вокруг Хогвартса...

А если наоборот? Сперва увели из тюрьмы значительную часть охраны, а потом Блэк сбежал, тем самым дав оправдание... звучит логично. Но кому же он так дорогу-то перебежал?..

На этом урок и закончился, но никак не события, с ним связаные. Ибо на уроке Трансфигурации профессор МакГонагалл обратила внимание, что все под впечатлением. И потом всячески постаралась очернить свою коллегу, и выставить все ею сказаное ерундой.

А это наводило на... размышления... крайне неприятные размышления... Ведь самым страшным было то, что профессор Трелони предсказывала чью-то гибель ежегодно. И тот факт, что о гибели никто не вспоминал, уже не казался весомым аргументом.

*

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, пытаясь унять головную боль. Сегодня даже настойки Поппи не помогали.

Если прошлый год кончился очень плохо, то этот начался еще хуже!

Он так и не сумел найти способ вытащить из Азкабана невиновного человека, а тут оттуда вырвался один из самых виновных! Убийца и предатель, который в свое время обманул даже его самого... Причем в Министерстве нашлись умники, которые связали заключение Хагрида с бегством Блэка, мол, это именно гигант каким-то образом помог преступнику сбежать... Совершеннейшая ерунда, да только сам он не мог предложить сколько-нибудь правдоподобной версии. Дамблдор был убежден, что из Азкабана никто не сможет сбежать без помощи извне... Даже ему самому для чего-то подобного потребуется помощь Фоукса! Так каким же образом Сириус Блэк сумел ускользнуть, при этом даже не оставив никаких следов?!

После случившегося, а особенно в связи с тем его бормотанием о том, что «он в Хогвартсе», Дамблдор бросил большие силы на защиту Гарри. За мальчиком следили непрерывно, попутно сорвав визит его тетушки, отношение которой к Гарри было особенно плохим.

А потом Гарри взял и скрылся с глаз! Оторвался от одного из бывших членов Ордена, напустив на того полицию, и исчез почти на целый день! У Дамблдора тогда чуть не случился инфаркт, а отношения с Министром, и без того уже подпорченные, стали лишь хуже. Ибо Гарри в конце концов вновь обнаружился дома, в полном порядке. Лишь несколько дней спустя по косвенным уликам было установлено, что он элементарно ходил по магазинам. С тех пор наблюдатели всегда пользовались чарами скрытности...

Корнелиус из-за всего случившегося решился на этот крайне опрометчивый шаг: выставить вокруг школы дементоров. И это уже чуть было не привело к ужасным последствиям, во время этого обыска, о котором его никто не предупредил. Не попроси он Римуса поехать на поезде и присмотреть за Гарри (которого он, кстати, так и не встретил там), кто знает, чем бы все окончилось...

И теперь — случившееся во время праздничного ужина? Граммофон был найден, но ничего интересного на нем найти не удалось — если на нем и были какие-то чары, то совсем слабые, и они рассеялись.

У кого же поднялась рука опорочить священную и светлую традицию исполнения Гимна?! Этого директор не знал, и не мог представить. Северус подавал голос, что это, мол, Поттер — просто потому, что Поттер. Да и то, без огонька. А близнецы Уизли клялись и божились, что тут они не при чем... Так кто же? Неужели… Блэк уже здесь?!

*

ОМАК (если бы Хагрида не загребли в Азкабан, а Гарри бы вдруг записался на УзМС)

— Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем... э-э... было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки...

— Что? Как откройте? — не понял Малфой, да и не только он один.

— А? — теперь не понял уже Хагрид.

— Как мы будем их открывать? — членораздельно, только что не по буквам, повторил Малфой, для наглядности он вынул свой учебник, который был крепко-накрепко перевязан длинной веревкой. Все остальные тоже достали опасные книжки. Одни стянули свою ремнем, многие засунули в тесную папку с молнией, кто-то усмирил огромными скрепками.

— Кто-нибудь... э-э... может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом.

— Я могу, — обрадовал преподавателя Гарри, демонстрируя раскрытую книгу, что и не думала брыкаться.

— Мерлин! Поттер, ты как исхитрился?! — первым отреагировался опять же Малфой.

— Да все просто, она как начала кусаться, так я ей сразу ножиком по переплету. Она тут же успокоилась! — на лицах учеников, которым всем досталось от агрессивной литтературы, начали проступать злорадные ухмылки. Хагрид же, в состоянии культуного шока, отвесил челюсть и выпучил глаза. — Сперва опасался, что она вонять начнет, но обошлось, — добил его Гарри.

Рубеус Хагрид после первого же дня на посту преподавателя подал в отставку, после чего отправился в «Башку Борова», где утопил ужас и горе в вине. А по школе вовсю ходили слухи о новом свершении Гарри Поттера.

*

ОМАК 2 (очень печальный)

А потом кто-то поскребся в дверь... Дергающийся Гарри взял наизготовку коктейль с зажигалкой — почему-то этот мирный в сущности звук вызвал у него однозначную реакцию: острое сожаление, что у него с собой одни лишь самоделки и нет настоящего огнемета...

А потом распорка упала и дверь распахнулась, и внутрь проникла огромная фигура в черном плаще. Стало еще холоднее, мелодия в голове еще сильнее усилилась, а в глазах начало темнеть...

Гарри спешно щелкнул зажигалкой... но пламени не появилось. Фигура стала еще ближе, наклонилась, откидывая капюшон...

Магическая Британия была в состояни шока. Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, Герой Магического Мира был обнаружен недвижным в «Хогвартс-Экспрессе», со всем признаками Поцелуя дементора.

Альбус Дамблдор скончался от разрыва сердца, Корнелиус Фадж скрылся в неизвестном направлении, ибо ни одна страна не согласилась дать ему убежище.

Через пару лет возродился Лорд Волдеморт, и не было ни одной сколько-нибудь значимой фигуры, чтобы противостоять ему. К сожалению, поглощения кусочка его души дементором окончательно разрушило его и без того некрепкий рассудок, и то, что могло бы быть быстрым захватом власти, обратилось в многолетнюю бойню по всей Европе.

Грустная история — в общем, все умерли.

До этого дня Гарри Поттер не знал, что такое ненависть. Нет, у него, без всякого сомнения, были многочисленные и зачастую весьма весомые претензии к большинству окружающих. Но вот ненависть… ну, или сильнейшее отвращение, презрение, омерзение — он сам не смог бы точно охарактеризовать свои чувства — до этого момента такие чувства были ему незнакомы. До этого, первого урока ЗОТИ под началом Римуса Люпина…

А ведь до этого момента первая неделя уроков проходила совершенно спокойно. Прорицания оставили Гарри ощущение радостной надежды, что, возможно, все-таки в этом ужасном и смертоносном месте, каковым за два года показала себя школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, у него таки может быть союзник. Древние руны и Нумерология также оказались весьма занимательными, а главное — совершенно безопасными предметами. Даже прочие, уже показавшие свое лицо занятия прошли без серьезных происшествий, не считая очередного разрушительного творения Невилла на Зельях… А потом…

А ведь в начале ничто не предвещало, хотя и не очень здоровый и ухоженный вид преподавателя наводил на разные размышления. А тот факт, что хорошее питание за последние дни ему все же заметно пошло на пользу, наводил на еще более глубокие размышления. Но устроить практическое занятие — тут ничего удивительного не было. А дальше преподаватель даже показал себя с весьма хорошей стороны, очень эффектно прогнав Пивза. Гарри постарался запомнить заклинание и пообещал себе почитать о нем в библиотеке.

Как выяснилось, занятие будет проходить аж в учительской, где также обнаружился профессор Снейп, тот, впрочем, поспешил удалиться, напоследок посетовав на Невилла. Ну что поделать — накипело у человека за два года!

Ну а вот потом началось…

— Поглядите на гардероб, — сказал профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял старый гардероб для мантий. Люпин подошел ближе, и внутри что-то завозилось, а гардероб покачнулся, ручка дверцы задергалась. Ученики в переднем ряду отшатнулись. — Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их в обычной манере учитель. — Так что бояться нечего. — Нельзя сказать, чтобы подобное заявление успокоило учеников. — Боггарты любят темноту, — как ни в чем не бывало рассказывал Люпин. — И чаще всего прячутся в гардеробе, под кроватью, в ящике под умывальником, одного я нашел в футляре напольных часов. Этот появился здесь только вчера. Я попросил директора оставить его для нашего сегодняшнего урока. Кто ответит, что такое боггарт?

Никто не спешил с ответом, сам Гарри, конечно, кое-что помнил из учебника, но руку тянуть не собирался. Наконец, решился кто-то из Когтеврана.

— Это призрак, способный менять свой облик. Он изображает то, чего больше всего боится человек перед ним.

— Замечательно, трудно сказать точнее, — похвалил Люпин. — Так вот, боггарт в гардеробе еще ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит, неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете, — Гарри всегда поражался умению местных учителей воодушевлять. — А это значит, что у нас перед боггартом огромное преимущество. Можешь сказать, Гарри, какое?

Гарри, который никак не ждал, что его вот так спросят, стушевался. Преимущество? Ну, видел он одно, только ему оно совсем не нравилось… но другого ответа он не находил.

— Нас здесь много… — ответил он после паузы.

— Правильно, — подтвердил его опасения Люпин. — Поэтому с боггартом лучше сражаться вдвоем, втроем, вообще, чем вас больше, тем лучше. Он сразу теряется, не может выбрать, в кого ему превратиться. В безголового мертвеца или огромного плотоядного слизняка? Однажды боггарт на моих глазах хотел напугать сразу двоих и превратился в половинку слизняка. Вот смеху-то было! Заклинание против боггарта простое, нужно только одно: хорошенько сосредоточиться. Лучшее оружие против него — это смех. Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь, он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной: «Риддикулус!».

Повторять за ним Гарри не стал, да и слушать его почти перестал еще в начале речи. Его переполняло омерзение. Вот она — природа. Найди кого-нибудь беззащитного, объяви злом и потом делай с ним, что хочешь… Но ведь тут, даже сам не полез, вместо этого других науськивает. Шлет детей, толпой, чтобы привыкали запинывать кучей, как какая-нибудь уличная шпана.

Ведь, что такое по сути боггарт? Мелкое, фактически безвредное существо. Старается устроиться в каком-нибудь темном уголке, подальше от чужих глаз, и защищается, пытаясь отпугнуть посторонних. Что сделает нормальный человек, когда в доме заведется какой-нибудь неприятный, но в сущности не опасный вредитель? Если он яростный защитник природы, то аккуратно заметет на совок и выкинет наружу. Если нет — то пристукнет, тапком или газетой. Быстро и без ненужной жестокости. Тут же муху поймали и начали методично отрывать крылышко за крылышком, лапку за лапкой… Гарри передернуло от омерзения.

Не желая участвовать в этом, и стараясь оказаться как можно дальше от этого гнусного действа, Гарри отошел в самый дальний угол учительской. Там бы он и просидел до конца, если бы… Обучающий процесс шел полным ходом, несчастного боггарта окружили и раз за разом пинали, радостно хохоча над его мучениями. И в какой-то момент, наверное, сама злодейка-судьба решила вмешаться, чтобы не дать Гарри просто отсидеться в стороне.

Это была очередь Рона Уизли. Юный боевик ИРА не раз и не два давал понять, что просто не выносит пауков. И либо он в кои-то веки не пытался играть роль, либо же играл ее столь хорошо, что обманул и боггарта, но тот обратился в гиганского паука… и очередной «Риддикулус» лишил его всех восьми ног. Вероятно, сравнивая происходящее с издевательством над мухой, Гарри был еще ближе к истине, чем мог себе представить. Ну а потом несчастный калека откатился именно к нему. Гарри мысленно помянул злодейку-судьбу, одновременно поднимая палочку… как же ему не хотелось участвовать в этом. Но избежать никак не удастся — если он сейчас отступит, то отважные Гриффиндорцы, которые, как пираньи, распробовали кровушки, ему потом проходу не дадут…

— Позвольте мне! — между Гарри и безногим пауком как из воздуха образовался преподаватель.

Боггарт помедлил на мгновение, а потом… обратился в светящийся серебристый шар. Гарри, несмотря на ситуацию, только и смог, что поднять брови: «монстр» что, пытался откупиться, превратившись во что-то красивое? Если так, то он жестоко просчитался: Люпин не собирался отказывать себе в наслаждении добить уже израненную и почти беспомощную жертву.

— Риддикулус! — Гарри со своей позиции плохо видел его лицо, но готов был поклясться, что оно торжествующе застыло, а глаза горели поистине адским огнем… Как же он наслаждался этим… Гарри всего передернуло, а боггарт лопнул, и только и оставалось, что утешать себя мыслью, что страдания этого существа наконец закончились.

Ну и единственным положительным моментом было то, ученикам Гриффиндора не к чему было придраться…

* * *

Ну а остальные третьекурсники очень любили уроки защиты от темных искусств — в самом деле, как не любить учителя, который объясняет, как бить жертву толпой? Странным образом, одним из немногих, кто, как и Гарри, крайне отрицательно относился к Римусу Люпину, был Драко Малфой — тоже любитель самоутвердиться за счет кого послабее. Впрочем, его претензии были исключительно к внешности преподавателя.

Хотя было необходимо признать, непотребство первого урока больше не повторялось. После него они сражались с красными колпаками. Эти свирепые карлики водились всюду, где когда-то проливалась кровь — в затканных паутиной закоулках замков, в оврагах на месте сражений, — и дубинами убивали заблудившихся путников. И, хотя Гарри с трудом представлял, что неподготовленные путники будут искать в подобных местах — а подготовленным коротышки с дубинами вряд ли представляли угрозу, это была хорошая тема. Ну а дальше изучали ползучих водяных. Они были вылитые обезьяны, только в чешуе, жили в прудах и душили перепончатыми лапами всех, кого им удавалось заманить к себе. Тут тоже не к чему было придраться.

Была еще какая-то история, связанная со Снейпом и Невиллом, которую все считали дико смешной, но Гарри предпочитал не уточнять. Ну а Прорицания… Гарри был в растерянности. В освещенной камином, насыщенной благовониями комнате класс искал тайный смысл в смутных фигурах и символах. А у Трелони, стоило ей взглянуть на Гарри, огромные глаза заволакивало слезами… Вот только больше ничего ценного, после откровений первого урока, сказано не было.

Попутно опять началось сумасшествие по квиддичу вообще и по школьному чемпионату, связанному с этим спортом, в частности. Капитан команды, Оливер Вуд, в полной мере оправдывая репутацию одержимого, гонял своих подчиненных в хвост и в гриву. Подчиненные, впрочем, не сильно роптали, а главное, не пробовали покинуть команду или сменить начальника… Гарри оставалось только гадать, в чем причина: в схожей фанатичности или в осознании того, что их судьба, попытайся они сопротивляться, была б стократ страшнее. Впрочем, его самого это не касалось, хотя попытки заманить его на отборочные и предпринимались.

Время шло быстро, и вот было объявлено, что в выходные будет первый поход в Хогсмид. Гарри, который свое разрешение порвал в мелкие клочки, которые потом отчасти спалил в трех разных каминах, а отчасти спустил в унитазы на пяти школьных этажах, все равно изрядно напрягся. Но прямо перед этим случилось нечто, что заставило Гарри по-настоящему задуматься:

Он как раз шел с Травологии — в этот раз не опасной для жизни — на Трансфигурацию, когда ему встретились одноклассники. Окруженная учениками, Лаванда Браун горько рыдала, а Парвати Патил, обняв ту за плечи, что-то с серьезным видом объясняла Симусу Финнигану и Дину Томасу.

— И что тут случилось? — поинтересовался он.

— Ей утром пришло из дома письмо, — ответила опять же Парвати. — Ее кролика, Пушистика, задрала лиса.

— Вот же… — покачал головой Гарри. Кто-то сильно не доглядел.

— Как же я могла забыть? — всхлипывая, вступила в разговор Лаванда. — Ты помнишь, какое сегодня число?

— Шестнадцатое октября, а что? — уж за числом-то Гарри следил.

— Да, шестнадцатое октября! «То, чего ты боишься, случится шестнадцатого октября». Помнишь? Она была права, так и вы-ышло!

Да, от такого Гарри серьезно задумался. Нет, что предсказание сбылось, его не сильно-то удивило, преподаватель, чай, свое дело должна знать хоть немного, даже в этом безумном замке. Но с какими же чудовищами он учится?! Плевать девочке на всех, случись что-нибудь с ее семьей, она, наверное, до потолка скакать будет, радуясь, что наследство уже получила. И все, что ей дорого — это какой-то кролик! Вот она, их природа, вот она!!!

* * *

Несмотря на опасения Гарри, поход в Хогсмид прошел спокойно — он его благополучно пересидел в гостиной. На вопросы одноклашек отговорился родственниками-маглами, прокатило.

Но неприятности вернулись в свой избранный и любимый день — на Хэллоуин. Нет, день прошел спокойно, и даже сам праздничный ужин удался, но вот потом… Потом выяснилось, что пока они вкушали прекрасных (хотя, опять же, слишком часто тыквенных) блюд в Большом Зале, в стены школы проник лично Сириус Блэк. Очевидно, побродив тут некоторое время, он преисполнился ностальгии и решил заглянуть в гостиную Гриффиндора, где когда-то учился. Но поскольку пароля он знать никак не мог, Полная дама дала ему от ворот поворот, после чего он подтвердил свою репутацию кровожадного неуравновешенного психа, неслабо покромсав ее ножом. Одновременно он благополучно спустил в унитаз небольшой кредит доверия к тому, кто благовоспитанно проникает на территорию школы именно в тот момент, когда возможность случайной встречи с учащимися близка к нулю.

Ну а дальше все покатилось по привычной в этом замке дорожке: все взрослые делали все возможное, чтобы подставить учеников под удар и, вероятно, потом немало досадовали, когда ничего не вышло. Почему так? Просто после сего нападения, которое среди прочего продемонстрировало, что гостиные куда лучше защищены, чем привык считать Гарри, всех учеников погнали в Большой Зал, где и заставили спать на полу… Хорошо, хоть спальные мешки выдали. Гарри, правда, долго не мог уснуть, впрочем, не он один, ибо подобное событие было жизненно необходимо обсудить.

— Думаете, Блэк еще в замке? — дрожащим голосом поинтересовалась Лаванда.

— Дамблдор, наверное, думает, что да, — отозвался Рон.

— Хорошо еще, что он заявился сегодня, — заметил кто-то со старших курсов. — В любой другой день мы бы уже были в башне…

— Может, Блэк утратил представление о времени, — предположил Рон. — Он ведь в бегах. А не то вломился бы прямо сюда.

Гарри от подобных предложений с немалым трудом сдержал желание побиться головой об столь кстати имевшийся рядом пол. Нет, все-таки эта школа с огромным успехом избавляет учащихся от такого никому не нужного и примитивного атрибута, как здравый смысл. Разумеется, сверхопасный преступник, который сначала сбегает из не знавшей до того побегов тюрьмы, а теперь проникает в неприступный — хотя и вполне доступный для троллей — замок, который теперь, к тому же, охраняют самые настоящие Назгулы... так вот, такой человек ну никак не способен уточнить нынешнюю дату.

Тем временем, разговор перетек на то, как Блэк попал в замок.

— А что, если он трансгрессировал? — высказал кто-то догадку. — Взял да и перенесся как по волшебству из одного места в другое?

— А может, переоделся? — предположил пятикурсник из Пуффендуя, который явно проспал речь директора в начале года.

— Просто прилетел, и все! — это уже сказал Дин Томас.

Нда… если у всех волшебников подобные идеи кажутся хитрыми планами проникновения, то становится понятно, почему Хогвартс считается неприступным.

* * *

Ну а со следующего дня в замке начался форменный цирк: только о Сириусе Блэке и говорили. Одна за другой рождались немыслимые догадки. Ханна Эббот из Пуффендуя весь урок травологии уверяла, что Блэк превратился в розовый куст.

Искромсанный холст Полной Дамы сняли и на его место водрузили портрет некоего явно неуравновешенного и низкорослого рыцаря, именуемого сэр Кэдоган. Его скакуном был весьма упитаный пони, чей внешний вид заставлял усомниться в том, что этот рыцарь путешествовал при жизни. Сэр Кэдоган только и делал, что вызывал всех и каждого на дуэль, выдумывал несуразные пароли и менял их два-три раза в день. Все на него жаловались, но, по словам старост, все прочие портреты, проявив поразительное для волшебников здравомыслие, объявили забастовку, так что других вариантов не было.

Гарри же беспокоило другое: его ни на секунду не оставляли одного. Учителя под разными предлогами провожали его с урока на урок, а по утрам кто-то из взрослых бродил рядом с гостиной. Но хуже всего был Перси, самый старший из рыжих, которого Гарри полагал лидером ячейки. Этот и вовсе ходил за ним по пятам, и не поймешь, то ли он изображал из себя сторожа, то ли производил демонстративную слежку, действуя на нервы. Кое-что прояснилось, когда МакГонагалл вызвала Гарри к себе в кабинет. Вид у нее был так себе, Гарри сперва решил, что она опять пытается загнать его в команду.

— Должна вам сообщить, Поттер, только, пожалуйста, не волнуйтесь, — такое начало успокаивало… Отлично успокаивало, кто-нибудь нервный от такого бы, несомненно, стал спокоен. Навсегда. — Какой смысл дальше скрывать это от вас?.. Дело в том, что... гм... Сириус Блэк... — Гарри видел только один возможный вариант того, к чему она вела речь, но предпочел промолчать. — Есть все причины предполагать, что он охотится на вас! — выпалила профессор, полность разрушив ожидания Гарри. — Вероятнее всего, он именно для этого и сбежал из Азкабана…

Гарри, которому только что разрушили реальность, в которой его отец жив, пусть и является разыскиваемым преступником, лихорадочно собирал разбегающиеся мысли. Сириус Блэк охотится за ним? Ну… не он первый, не он последний, хотя вслух такого говорить не стоит. И, если отрешиться от ключевого вопроса: «а на хр* * а?», это, вообще говоря, многое объясняет. Прежде всего, присутствие здесь дементоров… Если, конечно, верить в это… и отбросить предупреждения профессора Трелони. За прошедшее время вера Гарри в преподавательницу Прорицаний сильно пошатнулась — больше ничего значимого она не сказала. Нет, предсказания его (и не только его) гибели сыпались как из ведра, но ничего общего с реальностью они не имели, ну, или Гарри не сумел найти этой связи…

А профессор МакГоннагал, как выяснилось, еще не закончила.

— И еще… я… я считаю, что вы должны знать, мистер Поттер, Сириус Блэк учился на Гриффиндоре, — сообщила она таким тоном, словно это должно было быть большим откровением. — На одном курсе с вашими родителями, и… и он был лучшим другом вашего отца. Вместе с Римусом Люпином, — вот это уже тянуло на большую новость, — и… и Питером Питтегрю, — на последнем она явственно всхлипнула. Любимчик? — Мы… мы до самого конца считали Блэка одним из нас, — тут Гарри не очень понимал, о чем речь, — выдал он себя уже после Хэллоуина… — теперь в глазах преподавательницы были неприкрытые слезы.

Итак, значит, среди лучших друзей отца были Блэк — маньяк-убийца — и Люпин — человек с несомненными чертами главаря мелкой, но жестокой и кровавой банды. В общем — ничего удивительного.

— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты... — глубокомысленно изрек Гарри, даже не замечая, что говорит вслух. — Спасибо, профессор МакГоннагал, я буду иметь это в виду, до свиданья. — И Гарри ушел, не заметив, как побелевшая словно скатерть преподавательница схватилась за сердце.

А, еще как-то раз урок ЗОТИ вместо приболевшего Люпина вел Снейп. Вероятно, в пику последнему он завел речь о реально опасных существах — оборотнях.

* * *

Гарри честно пытался понять, что же такого великого волшебники находят в квиддиче, ведь не только чистокровные, но и маглорожденые, даже те, кто прежде фанател от других видов спорта, быстро проникались этой игрой. Он честно ходил смотреть матчи школьного турнира, тем более, что с развлечениями в замке было довольно бедно, так что особо не попривередничаешь. Что можно было сказать об игре? Скорость и высота полетов на метлах, без всякого сомнения, добавляли зрелищности — не поспоришь, хотя не всегда можно разглядеть происходящее сидя на трибунах. Но, наверное, в профессиональных матчах все обустроено лучше, впрочем, скорости там также выше. Тот факт, что игроки в большинстве случаев перемещались быстрее пасов… интересный поворот, который открывает некоторые особые тактики и стратегии. Дальше Бладжеры с Загонщиками… зрелищно, да и пикантности добавляет. Ведь даже в обычном футболе, не говоря уж о регби, бывает, хрустят руки и ноги, а в особых случаях и шеи. Любой спорт может быть опасен. Но для школы — это все-таки перебор… вернее, для любой другой школы — для Хогвартса ничего выдающегося. Но Гарри всегда садился поближе к лестнице вниз.

Ну и последние, и при этом, самые главные — и по значимости в игре и по влиянию на мнение Гарри. Снитч и Ловец, который, как следует из титула, его ловит. Самый мелкий и важный мяч в игре, настолько важный, что все остальное, по сути, сводилось к заполнению перерыва между его появлениями на поле, дабы зрители не скучали. Гарри был уже неоднократно свидетелем того, как при вопле комментатора «Да здесь же Снитч!» все, даже игроки, забывали об остальной игре и начинали следить за ловцами. Одним из редких исключений был капитан Слизерина Маркус Флинт, который в это время забивал по нескольку голов в кольца забывшего о своем долге вратаря. Причем это считалось с его стороны крайне не по-джентельменски… зато Флинт год за годом выигрывал совершенно неофициальный титул лучшего бомбардира. А если добавить ко всему этому тот факт, что именно поимка снитча оканчивала матч, то… квиддич, оставаясь весьма зрелищным, скатывался из достаточно перспективной игры в полный маразм. Но посмотреть, конечно, было чего. Хотя Гарри уже один раз уходил с приближающейся к двухчасовой игры, когда этот вредный мячик отказывался показываться. Никто этого, похоже, не заметил, и об уходе никто также не думал. Читая «Квиддич сквозь века», Гарри встречал описания матчей, длившихся многие дни… Гарри даже не пытался представить, как держались игроки. Но вот отсутствие упоминаний об покидавших матч до окончания зрителей… настораживало.

В общем, о чем речь? А о том, что наступило время матча Гриффиндор/Слизерин, и как раз к матчу погода расстаралась и устроила такую грозу, что только диву можно было даваться. У маглов бы от такого даже матч Высшей лиги, где все билеты давно распроданы, так же как и права на трансляцию, и то, отложили до лучших времен. Но волшебникам подобное и в голову не приходило. И, что особенно примечательно, зрители не без энтузиазма потянулись на трибуны, и это при том, что Гарри убедился — в паре метров от себя ничерта не разглядишь. Уж не говоря об игроках. А чтобы летать при такой погоде, надо вообще быть Суперменом. Потому, хоть матч по квиддичу — событие вполне достойное того, чтобы на него посмотреть, но как-нибудь в другой раз. А он лучше посидит у камина — тут и суше, и теплее, и бладжером точно не перепадет.

Но все эти рассуждения казались сущей ересью всем его одноклассникам, искренне не понимавшим, как это можно не пойти смотреть матч, тем более с участием команды Гриффиндора?! И тогда Гарри проникся искренней благодарностью к Сириусу Блэку, ибо рассказанная (под большим секретом) история, что тот нацеливается именно на него, как раз таки сработала. И гриффиндорцы, на все лады проклиная психопата, из-за которого их товарищу приходится сидеть в теплой, уютной гостиной вместо того, чтобы, как все, мокнуть под холодным проливным дождем, утопали на матч.

Ну а поздно вечером, по окончанию матча, выяснилось, что дементоры, оказывается, тоже фанаты, и явились посмотреть на игру, совершенно без приглашения. Как результат — два игрока навернулись с метел, а самое главное, что среди этих игроков был ловец Слизерина — Драко Малфой. А потому — главное событие вечера! — Гриффиндор победил!

А Гарри вновь вспомнил поезд, и предостережение профессора Трелони. До этого момента он считал, что Блэк ему спас комфорт и, возможно, здоровье от простуды, а может ли быть, что…

* * *

Ну а дальше школьная жизнь вроде как угомонилась, и ничего по-настоящему примечательного не происходило.

Братья Уизли, которые в этом году ничего особо выдающегося не совершили (Гарри до сих пор не был до конца убежден, что Тайная Комната — не дело рук их семейно-террористической группировки), в какой-то момент вдруг сильно озлились на Люпина… А если учесть, что обе стороны были любителями погонять кого послабее, то… сферы влияния не поделили? Потом, правда, помирились и даже преисполнились к нему куда большим уважением. Вероятно, осознали, что сами еще зелены и есть чему поучиться у тертого урки…

Снейп еще раз заменил Люпина на уроке ЗОТИ и опять завел речь об оборотнях, и в этот раз Гарри — наверное, единственный — намек таки понял. И с одной стороны, преисполнился уважением к учителю, который, пусть так — косвенно, задним числом и спустя рукава — но все-таки побеспокоился о детях (тех, кому хватит сообразительности — при манерах преподавания Снейпа — это понятно). А с другой… Гарри просто махнул рукой — в этой школе и не такое бывает. Ну и что, что Люпин еще более опасен и ужасен, чем Гарри полагал — ничего это по-настоящему не меняет.

Люпин, кстати, им заинтересовался. Пару раз пытался пригласить к себе «на чай», но Гарри всегда удавалось отбрехаться, ибо он не испытывал никакого желания выяснять, что его ждет: запугивание, попытка завербовать или просто роль закуси к «чайку».

Сириус Блэк себя больше не показывал, да и дементоры, которым, по слухам, крепко перепало от Дамблдора, больше своих постов не покидали.

Пожалуй, единственным событием было исчезновение крысы Рона. Тот кричал и ругался, подозревая всех и вся в ужаснейшем заговоре, длившемся уже пару лет, целью которого было похищение Коросты для ее дальнейшего принесения в жертву Ктулху. Сам же Гарри склонялся к мысли, что зверюга, которая и раньше не светилась здоровьем, а в последние месяцы совсем сдала, тихо сдохла, и ее тушку выкинули те, кто отвечает за уборку.

Прошло Рождество, потом Новый Год… все шло спокойно, и даже на день Святого Валентина ничего выдающегося не произошло. Гриффиндор взял да и выиграл школьный кубок по квиддичу. И вроде как никто их навсегда не покидал, хотя… даже собственной памяти тут доверять нельзя. И Гарри с подозрением оглядывал многочисленные пустые классы, да и Большой зал временами казался слишком… большим для столов факультетов… которые так же временами казались пустоватыми.

Долго ли, коротко ли, но пришла пора экзаменов.

Экзамены наступили… и, как и в какой-нибудь обычной школе, их начали сдавать, попутно жалуясь на их сложность. Нумерология и древние Руны были непростыми предметами, но Гарри справлялся. На Трансфигурации его черепаха была вполне себе ничего, хотя и бледноватой расцветки — наследие ее прошлого в виде фарфорового чайника. А вот Веселящие чары вышли не очень — Гарри очень не любил наркотики, в какой бы форме их ни подсовывали. Зелья и астрономия прошли весьма неплохо. На ЗОТИ была целая полоса препятствий, хотя препятсвия были плохонькими. А в конце, в темном дупле сидел очередной боггарт. Гарри не хотел провоцировать несчастное создание, но его, очевидно, уже окончательно довели предыдушие студенты, и оно кидалось на всех. Нужно было признать, то, во что он обратился, воистину ужасало — это было квинтэссенцией, сосредоточением всего того ужаса, что мог обрушиться на этот мир… Но и, одновременно, он никак не мог быть реален, а потому был совсем неубедителен, но оставлять его Гарри никак не мог, а потому…

— РИДДИКУЛУС!!!

Римус Люпин недоуменно поднял брови, когда Гарри Поттер с торжествующей, хищной улыбкой выбрался из дупла, а за его спиной что-то еще полыхало… Что же такого смешного в пламени?.. впрочем, и страха мальчика он не знал, и пообщаться ни разу не удалось, Гарри избегал его… В любом случае, высший балл.

Последним экзаменом были Прорицания, Гарри специально пришел заранее, думая, что профессор попытается что-то ему передать, сказать, но ничего… Единственный плюс — его приняли первым, а значит, морока кончилась быстрее. Хотя ничего путного в кристалле он не увидел, но та темнота напомнила о дементорах, а дальше пошло…

Уже вечером Гарри заметил, что Рон Уизли, сдававший экзамен последним, какой-то пришибленный, но интересоваться не стал. Экзамены закончились успешно и спокойно…

А на следующий день весь Хогвартс гудел от слухов, поскольку инертные тела Сириуса Блэка и Римуса Люпина были найдены на полпути от Хогсмида. Дементоры таки сделали свое дело. И версии разнились от той, где учитель ЗОТИ выследил преступника и сражался с ним, когда нагрянувшие дементоры в своей излюбленной манере взялись за всех подряд, до ее полной противоположности — той, где Люпин был сообщником Блэка и как раз собирался провести его в Хогвартс, и все внутри обязаны своими жизнями именно дементорам.

И Гарри, знавший несколько больше других, склонялся именно ко второй версии.

* * *

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, обхватив голову руками. Впервые за очень долгие годы его неудержимо тянуло выпить. А ведь еще не так давно он считал, что хуже прошедшего года со всеми событиями Тайной Комнаты ничего уже быть не может. Это как если бы судьба лично решила продемонстрировать ему, насколько он заблуждается…

Пригласив в школу Римуса, он стремился решить сразу множество вопросов. Первое и самое простое: заполнить дыру в штате — это раз, а Римус, хотя и не был дипломированным специалистом в этом вопросе — таковых вообще было немного, а желающих преподавать в Хогвартсе — и того меньше… Но Римус был опытным и знающим в этом деле человеком, и весь год он успешно этим опытом и знаниями делился.

Во-вторых, познакомить Гарри с кем-нибудь, кто был по-настоящему близок к его родителям, особенно к отцу. Ибо крайне низкое мнение, которое мальчик составил о собственном отце, сильно беспокоило старого волшебника. И можно было смело сказать, что это начинание кончилось полным и окончательным провалом! Начать надо с того, что почему-то он очень невзлюбил Римуса! Причем с самого начала, еще до того, как узнал о том, что наставник — оборотень! А он, несомненно, узнал — Северус, у которого счеты скопились еще с детства, постарался. Дамблдор провел расследование и установил, что мнение мальчика о Римусе скатилось куда-то в бездну во время первого урока ЗОТИ. Он многократно пересматривал предоставленые Римусом воспоминания, но так и не сумел понять, что же такого там случилось… Просто в какой-то момент Гарри с видимым отвращением отвернулся от учебного процесса, и отошел в сторону, стараясь оказаться как можно дальше. Но почему?! Из-за чего?! Этого понять так и не удалось.

И потом Минерва рассказала ему о дружбе Джеймса, Римуса и Сириуса… да, с учетом происходящего, мальчик должен был знать! Но не так она провела разговор, не так! Но и сам директор не мог сказать, как следовало преподнести эту информацию. А Гарри воспринял это как должное! Ничуть не удивившись школьным друзьям отца! Что же такое он думает о Джеймсе, если считает это нормальным!?! А эти его слова перед уходом…

В-третьих, тот факт, что он пригласил Римуса после бегства Блэка, был, разумеется, не случайностью. Тогда, после падения Тома, измены Сириуса, гибели Джеймса и Питера, он дважды и трижды перепроверил Римуса и убедился, что последний Мародер не предатель. А потому он рассчитывал, что тот поможет остановить, а еще лучше — выследить предателя. И Римус честно старался…

Но чем все кончилось?! Оба они получили Поцелуи! И обстоятельства такие, что многие подозревают Римуса в пособничестве Блэку! Дамблдор отказывался верить в это! Но не мог сам дать правдоподобное объяснение… и скорее всего, произошедшее той ночью так и останется тайной.

А в следующем году будет Турнир Трех Волшебников… и, учитывая, как все происходило последние три года, директора заранее бросало в дрожь. Он даже всерьез подумывал отменить, или хотя бы перенести Турнир, да только кто ж к нему прислушается в таком деле?..

* * *

ОМАК *если бы все было поближе к канону и Гарри каким-то образом очутился в Визжащей хижине*

— Снейп преподает Зелья в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, глянув на Рона и Гарри. Последний прикидывал уровень неадекватности Блэка, который даже не уточнил состав преподавателей. — Профессор Снейп учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания... Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его... Без меня там тоже не обошлось... — Блэк саркастически усмехнулся:

— Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили.

— Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — как ни в чем не бывало продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и... хм... слегка недолюбливали друг друга Особенно он терпеть не мог Джеймса, виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич... Настоящий талант, — Гарри только и оставалось прикрыть глаза, слушая, как все в этом мире крутится вокруг квиддича. — И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что только и надо, что ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.

От такой истории Гарри на несколько секунд потерял дар речи. Суть была даже не в том, что это был очередной пример того, насколько же мало ценится жизнь и безопасность учеников в этой школе. А дело в том, что… Блэк, а потом Люпин пытались его убедить, что «все было по-другому». И история, рассказанная ими, была увлекательна. Вот только они как ни в чем не бывало сейчас сознались в… покушении на убийство в детстве! Причем предумышленном, спланированном убийстве! И рассказывали об этом спокойно, уверенные, что эта история никак не повлияет на его мнение!!!

— Вы чудовища… — выдохнул Гарри, не в силах сдержаться. — Не знаю, и знать уже не хочу, что произошло с Питером, которого вы, видимо, добивать собираетесь! Но место вам одно — в Азкабане! Обоим!! — лица двоих взрослых, что он держал на прицеле, изумленно вытянулись.

— Что ж, Поттер, вы и раньше производили впечатление не до конца лишенного мозгов юнца, и сейчас доказали, что это именно так! — раздался холодный, чуть насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп. Он, вероятно, сбросил с себя заклятие маскировки, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина.

— Профессор! — обрадовался еще не отошедший от услышанного Гарри. — Слава Мерлину, вы тут! Скорее доставим этих маньяков куда надо! А лучше сразу дементорам, а то ж опять сбегут!

* * *

ОМАК *так же очень печальный*

Альбус Дамблдор бросил себе в рот очередную лимонную дольку, поудобнее устраиваясь в свежесозданном кресле. Он искренне не мог понять, почему юный Гарри остался в гостиной, а не отправился вместе с друзьями смотреть матч своей команды. Но уж если он так решил, то нельзя позволить, чтобы мальчик оставался в замке один — особенно после произошедшего на Хэллоуин. А потому директор взял на себя ответственность за его безопасность на эти часы, хотя хотелось бы быть сейчас на стадионе, любуясь юными игроками в небесах… А он сидит тут — в пустом классе недалеко от гостиной Гриффиндора. Если Сириус Блэк попытается повторить свою дерзкую вылазку, он поплатится за все!

Защитные чары Хогвартса предупредили директора об активности дементоров, к несчастью, эти сигналы поступали ему почти постоянно с тех самых пор, как эти гнусные твари появились в окресностях. Потому он с запозданием понял, что происходит. Еще больше времени было потеряно из-за того, что Фоукс, не любящий дождливую погоду, улетел куда-то где потеплее и посуше… Потому, пока директор дозвался друга… было уже поздно.

Преподаватели Хогвартса пытались выполнить свой долг до конца, но, стремясь обезопасить учеников, Министр Магии приказал разместить вокруг школы очень крупный отряд стражей Азкабана. И без силы директора они не справились… и лишь разозлили свою «охрану».

В этот вечер семьдесят три мага и волшебницы лишились своих душ. Прибывший с опозданием и уничтоживший всех нападавших Альбус Дамблдор был на следующий день найден мертвым — сердце не выдержало. Министерство магии было взято штурмом разгневанными гражданами, Корнелиуса Фаджа и многих других чиновников разорвала толпа.

Хогвартс был закрыт, и Гарри Поттер с радостью уехал из Англии.

Гарри Поттер, как уже не раз упоминалось, был, несомненно, нетипичным представителем своей возрастной группы. В конце концов, очень немногим детям приходится большую часть года проводить в мрачном холодном замке, часто в окружении опасных существ (в минувшем году, они вообще весь год вокруг замка роились), постигая магию, которая чем дальше, тем сильнее напоминала синоним слова «смерть».

Вот и сейчас он резко поднялся на постели, разбуженный кошмаром. И если обычно у подростков в этом возрасте кошмары рождаются, или, по крайней мере, вдохновляются разными книгами/фильмами/играми, замешанными на ужастиках, то Гарри мог твердо заявить, что ничего подобного увиденному ему прежде не попадалось. Да и не баловался он, вообще говоря, ужастиками или детективами — ему этого добра в его реальной и страшной жизни хватало.

В этом же сне происходило что-то совершенно непонятное: какой-то на редкость непрезентабельного вида человечек лепетал перед каким-то Лордом, который в свою очередь именовал его Хвостом. Также поминалась Нагайна, министерство магии и кубок мира по квиддичу — да, об этом судачили еще в школе, да и в Пророке об этом писали каждый день. После прошлогоднего почти фиаско, когда Гарри узнал о том, что Блэк — маг, с несколькими неделями опоздания, он подписался на газету. И еще почему-то обсуждали его, вроде как у этого Лорда были на него какие-то планы… да еще Берта Джоркинс, или как ее там… кажется, покойная. Гарри понятия не имел, кто это все такие, и с чего это его разыгравшееся воображение представило ему этакую картину. Да, под конец заявился еще какой-то старик… ну а потом он проснулся от боли в Шраме… да, вероятно, он до сих пор не отошел от года в стенах Хогвартса, если такое мерещится.

Гарри еще раз почесал успокаивающийся лоб и лег обратно спать. Больше его сон ничто не тревожило.

Утро, достаточно ожидаемо, началось с завтрака, а вот сам завтрак претендовал на некоторую нетипичность. Дело в том, что по прибытию домой Гарри обнаружил, что за минувшее время в жизни кузена произошли радикальные и не очень приятные перемены. А именно, бедного Дадлика заставили сесть на диету, по причине того, что он вширь перерос все доступные размеры одежды. Ну а для моральной поддержки на эту же самую диету — в принудительном порядке — пересели и все в доме. Кузена Гарри было чисто по-человечески жаль, хотя его туша и не оставляла сомнений, что подобные меры необходимы. Но себя-любимого Гарри было жаль куда сильнее, а потому он незамедлительно принял меры. В негромкой беседе с дядюшкой — который от этой диеты мучился немногим меньше сына — Гарри рассказал ему о чудесах магических средств. За примером ходить далеко не надо было — Кребб и Гойл, вечные спутники Драко Малфоя, жрали кабы не больше Дадли, но разносило их куда меньше. Дядя, который очень не любил все связанное с волшебством — тут Гарри его вполне понимал — собирался выдать что-то не очень мирное, но его прервал его же неудовлетворенный желудок… так что консенсус был достигнут. Гарри побывал в Косом Переулке, проконсультировался у кого надо, и теперь ничего не подозревающему Дадли в блюдо попадали кое-какие добавки. Эффект уже был заметен, но до окончания все еще было далеко, а потому нынешний завтрак состоял из грейпфрута… ну, можно и потерпеть, тем более, что есть кое-какие запасы.

*

Долго ли, коротко ли, но случился Финал Кубка Мира по квиддичу, Гарри даже прикидывал, как бы там побывать. Дело было даже не столько в том, чтобы увидеть игру, хотя матч подобного уровня, вероятно, был бы впечатляющим. Куда важнее для Гарри были съехавшиеся туда гости, это бы давало шансы завести знакомства, которые бы могли помочь при первом же случае покинуть Хогвартс и вообще этот проклятый остров… но не получилось: и билеты были либо раскуплены, либо стоили абсурдных денег, а главное, без сопровождающих несовершеннолетним там было нечего делать. Гарри мог лишь гадать, с чего бы, ибо Хогвартс ярко демонстрировал, насколько волшебники «дорожат» своими детьми…

Так что Кубок Мира прошел без него, а на следующий день, читая Пророк, Гарри понял, насколько же ему повезло… Как выяснилось, веселье по окончанию матча, выиграли, кстати, ирландцы, переросло в погром. Где была и огроменная зеленая клякса в небе — именуемая почему-то Черной меткой — и паника, и разгромленный лагерь, и слухи о трупах в лесу… Более того, Черная метка, как оказалось, была символом все того же Темного Лорда, не к концу летних каникул будь он помянут. Гарри почесал затылок, чем дальше, тем больше поминают этого покойного Лорда… сперва Блэк сбегает, теперь вот это… ох неспроста это «жжж», неспроста.

Короче, весь этот Финал окончился огроменным фиаско, и официальные заявления, что никто не пострадал, Гарри нисколько не удовлетворяли. Хогвартс, в конце концов, «самое безопасное место в Англии». И именно туда ему скоро возвращаться… эх, нелегка его доля, нелегка…

Ну а где-то через неделю, началась и вовсе дичь: в одной из статей некой Риты Скитер, которая с огромным энтузиазмом копалась в разных тайнах, секретах и прочем, была упомянута Берта Джоркинс…

Увидав это имя, Гарри положил газету на кровать и протер глаза. Когда это не помогло, он себя ущипнул, а потом и вовсе сходил в ванну умыться. Имя не менялось. Оставалось лишь признать, что ему это не мерещится, и сотрудница Министерства, которую он прежде в глаза не видел, но которая исчезла при непонятных обстоятельствах (кстати, вот вам опять пример человеколюбия — сотрудник пропал, и всем плевать), мелькала в его сне. Да, во сне ее, несомненно, упоминали, тот безликий голос, и, кажется, ей там сильно не поздоровилось…

Гарри крутил этот факт в голове и так и этак, пытаясь подобрать что-то хотя бы отдаленно похожее на разумное объяснение, но ничего умнее «так это ж мир магии, тут и не такое бывает» на ум не приходило. Возможно было все, например, что в школе их за едой пичкают какой-нибудь дрянью (после попытки посадить его на иглу на первом курсе, ничего примечательного не произошло — подозрительно! Очень подозрительно!), и теперь, летом, без новой дозы, у него галлюцинации начинаются… Но домыслы оставались домыслами, никак их подтвердить или опровергнуть Гарри не мог, а даже если бы и мог, изменить что-либо было не в его силах. Потому Гарри мог сделать лишь то, что оставалось в его тяжелой ситуации: тяжко вздохнуть, удвоить бдительность и постараться не придавать всем этим галлюцинанциям лишнего внимания. Так оно и пошло.

Пару дней спустя, получив списки необходимой литературы, Гарри отправился в Косой Переулок, разумеется, без беседы с гоблином, который-примерно-понимал-что-и-как, не обошлось. И в этой беседе гоблин выдал ему государственную тайну, да что там государственную — тайну международного значения! Что примечательно, ему за это даже доплачивать не надо было — уровень секретности был наивысшим! И Тайна эта заключалась в том, что в Хогвартсе в этом году будет иметь место быть Турнир Трех Волшебников. Состязание между тремя самыми престижными школами Европы с многовековой историей, которое правда, было надолго приостановлено из-за повышенной смертности… Гарри припомнил свои три года в Хогвартсе и постарался представить, что же это была за смертность такая. Воображение услужливо рисовало пылающие города, горы тел, моря крови и неистовствующих болельщиков, которые требовали зрелища… Гарри всего передернуло, и он предпочел не уточнять. В любом случае, теперь он уже знал, что будет главной опасностью в этом году. И тут же, по сходной цене приобрел книженцию с правилами Турнира — нужно будет ознакомиться и принять меры… Тем более, что нет худа без добра — будут гости из-за границы, может, удастся завести знакомства?..

*

Окончание каникул пришло как всегда слишком быстро. В этот раз Гарри до вокзала подбросил дядя Вернон, который никогда не забывал добро — а именно благодаря Гарри диете, от которой Дурсль старший страдал лишь немногим меньше сына, пришел конец.

Гарри выучил прошлогодний урок и потому даже не пытался занять свое старое купе, а нарочно выбрал почти другой конец поезда, где и устроился, как всегда подперев дверь. Эта мера предосторожности в очередной раз доказала свою эффективность. Во время поездки он работал над новым ударом против информационной тирании — коль скоро в прошлом году этому не было никаких последствий, Гарри решил, что хорошая идея может сработать и дважды… И потому лишь уже на подъезде к Хогсмиду он осознал, насколько же собачья погода снаружи.

Впрочем, тут ничего страшного не было — Гарри просто достал из сумки дождевик и надел поверх формы… уже на перроне он осознал, что такая нехитрая по сути мысль пришла в голову далеко не всем… хорошо работает школа, хорошо. А уж когда обнаружилось, что новичков опять повезут на лодках, Гарри всего передернуло. Ведь даже кареты стонали и кренились под ударами ветра и дождя. Так получилось, что большинство его однокурсников оказались рядом с ним в холле.

— Вот это да! — Рон потряс мокрой головой, ибо пренебрег дождевиком или хоть чем-то с капюшоном, и вода лила с него в три ручья. — Если это продлится, того и гляди, озеро выйдет из берегов. Я вымок… А, чёрт!!

Тяжёлый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Рону и лопнул. Промокший еще больше и бессвязно ругающийся Рон шарахнулся в сторону, чуть не налетев на Гарри. Сам же Гарри, который с первой же секунды своего возвращения в мир магии в любой момент ждал нападения, успел отпрянуть к стене, потому второй водный заряд его почти не задел. Все остальные, с криками расталкивая и налетая друг на друга, стремились бежать из-под обстрела. Гарри легко вычислил нападавшего: над ними висел Пивз собственной персоной, он как раз запустил очередной снаряд…

— Вадивази! — пусть и не принято говорить плохо о покойных, Римус Люпин был личностью несомненно гнусной, и Гарри не испытывал к нему ничего, кроме отвращения. Но это не значило, что у него не было чему поучиться.

Водяной снаряд на полпути сменил направление полета и вернулся к отправителю, облитый Пивз со злобным криком скрылся в потолке, бросил свой арсенал, который безвредно разбился о пустой пол, никого не задев… история о новом подвиге Гарри Поттера родилась… Сам же Гарри воспользовался суматохой, чтобы ненадолго отлучиться.

*

Большой Зал был все тем же, и оставляющие после себя подчас целые лужи воды школьники гляделись там совсем не к месту, сами они этого, впрочем, не замечали и рассаживались по столам, обмениваясь мыслями о том, насколько же они голодные. В общем, ничего выдающегося. Единственное, что странно — среди учителей не было новых лиц, зато было пустое место. Неужто кандидаты на ЗОТИ кончились?

Появление первокурсников лишний раз доказало, что все познается в сравнении — рядом с ними даже облитый Пивзом Рон казался совершенно сухим. Один из них был закутан во что-то большое и пушистое, Гарри только задумался над тем, чем он заслужил такой фаворитизм как…

— Я упал в озеро! — громким восторженным шепотом сообщил он кому-то за столом Гриффиндора… при более внимательном рассмотрении этот «кто-то» оказался Колином Криви.

Дальше было явление Шляпы народу, ее новая песня, которая, надо заметить, была куда лучше предыдущих, ну а после началось Распределение. И ныряльщик, оказавшийся младшим братцем Колина, так же попал на Гриффиндор. Ну а после была еда, которую Гарри оценил по достоинству, старательно избегая тыквенный сок. После чего поднялся директор, поначалу его речь казалась обыкновенной и даже почти уместной в чем-то отдаленно похожем на нормальное учебное заведение… но потом он упомянул, что в этом году не будет квиддича.

Гарри подобное нисколько не смутило, тем более, что он знал, с чем оно, вероятно, связано. Но вот другие были куда менее спокойны… и, возможно, менее информированы. Кстати жаль, что сумасшедшего фанатика Вуда больше нет в школе, а то было бы интересно, чем бы все закончилось. Директор как раз собрался просветить учащихся как…

Раздался поистине громовой раскат, и одновременно двери Зала распахнулись. Новоприбывший явно знал толк в театральности, сколько ж он времени ждал этого момента?..

Когда его удалось рассмотреть, первой мыслью Гарри было, что у кого-то в руководстве школы настало просветление, и роль этого человека — рассказать детям обо всех тех опасностях, что подстерегают их в этих стенах. Ибо по виду — он был просто наглядным пособием. Прежде всего, вместо одной ноги у него была жуткого вида палка — явно результат прогулки по одной из местных лестниц… Ну и лицо так же было достойно внимания: все покрыто шрамами, изуродованный нос, а гвоздь программы — один из глаз был явно ненастоящим.

Директор представил новоприбывшего как профессора Грюма, нового преподавателя ЗОТИ, из перешептываний за столом выходило, что этот Грюм очень известный мракоборец. О мракоборцах Гарри читал: официально это был магический вариант не то армии, не то полиции, ну а по сути — наверное, больше похожи на эскадроны смерти и карателей. Дождавшись, когда шум поутихнет, Дамблдор таки объявил о Турнире.

— Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнёс Фред Уизли во весь голос. Гарри с подозрением на него покосился, чтобы матерый бомбист и не знал о таком… странно это.

— Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — усмехнулся в ответ директор. — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон… — Профессор МакГонагалл многозначительно кашлянула. — Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да… — Дамблдор резко сдал назад, заставив задуматься, кто тут на самом деле главный. — Так о чём бишь я? Ах да, Турнир Трёх Волшебников. Думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять своё внимание чем-нибудь другим.

Гарри уже имел представление, но слушал внимательно, хотя ничего нового для себя не узнал. Отметил лишь, что на мимолетное упоминание о жертвах никто не отреагировал, всех интересовали подробности Турнира, а особенно слава и награда… Ну что с них взять, природа: им что Турнир, что корабль под Веселым Роджером…

Потому очень многие принялись возмущаться, когда узнали, что участвовать могут лишь студенты старше семнадцати. Гарри же от такого поворота опешил: это было… было… слишком разумно, для того чтобы происходить в этих стенах!!! Позаботиться о безопасности учеников и принять меры, чтобы лишь достаточно взрослые могли бы рисковать своими жизнями… в Хогвартсе так не бывает!!! Что происходит?! Шокированный произошедшим Гарри чуть не пропустил момент, когда пришла пора петь Гимн, но все-таки спохватился и включил новый граммофон. И одновременно со словами из дыма в стенах загремела мелодия… Не забывшие прошлый год ученики обратились в слух.

Их тела беззащитны,

Души слишком ранимы

Чтоб терпеть эту боль …

Что мы делаем с ними?

Оставляем им страх

И страданья в наследство

Словно каждый из нас —

Изнасилован с детства

Лицо Альбуса Дамблдора исказилось, МакГонагалл вся побледнела. Глаз Грюма бешено вертелся.

В мире странных идей

Что их ждёт — неизвестно …

Среди взрослых людей

Им становится тесно …

Так испортить свой мир —

Тоже надо уметь

Гарри ясно видел, как при этих слова директор чуть не подпрыгнул.

И в рисунках детей —

Танки, взрывы и смерть!

Чья-то потная страсть

Чья-то боль, детский крик

Вырастают лишь те

Кто с годами привык

При этих словах ощутимо передернуло уже Снейпа, это казалось невозможным, но он как-то ухитрился побледнеть.

Мы свои корабли

Посадили на мели

Посмотрите на тех

Кто у нас на прицеле…

Дети-мишени

Взрослых амбиций

Дамблдор снова дернулся, и Гарри был готов поклясться, что на миг его глаза под очками дернулись в его сторону. Неужели… его раскрыли?

Дети — заложники

Вечных традиций

Какое-то неловкое шевеление послышалось со стороны стола Слизерина, как оно могло послышаться при громкости музыки и слов — было неясно.

Похоти, жадности,

Прочих жестоких страстей

Взрослые игры

Всегда убивают детей

Им уже безразличны

Чей-то страх, чьи-то слезы

Твоя жизнь в их глазах

Это стоимость дозы

И желание убить...

Убить жадно и дико

Надругаясь жестоко

Чтоб устал ты от крика

Дамблдора почти скрутило в этот момент, но еще раздался громкий вздох где-то за столом Гриффиндора, совсем рядом…

Они выберут цель

Для кровавой расправы

Истязая тебя

Просто ради забавы

Тут вздрогнула незнакомая Гарри светловолосая девушка за столом Когтеврана, кажется, она была на год его младше.

И мольбы о пощаде

Опьяняют детей

Они рвут твоё тело

Превращаясь в зверей

Детство — это мечты,

Неба ласковый цвет,

Мама, папа, сестра

Мир, которого нет…

Мы свои корабли

Посадили на мели

Начинается шторм —

Мы уже не успели…

Дети — убийцы,

Мы — на прицеле,

Ярость без смысла,

Жестокость без цели

Жизнь их задела

Своим равнодушным плечом

Жертва мечтает

Когда-нибудь стать палачом

Вот тут вздох был еще громче, обернувшийся Гарри ясно видел дергающуюся щеку Невилла… что это с ним такое?

Чем измерить — и как

Цену детской мечты?

Что мы можем им дать

Кроме слов пустоты?

Гарри показалось, или директор был на грани сердечного приступа?

Мы свои корабли

Посадили на мели

Мы стоим у черты

Мы уже на пределе

Дети-мишени

Дети-убийцы

Время уходит

Не повторится

Что ты увидишь

Когда им посмотришь в глаза

С легкого ветра

Начнется большая гроза

Когда отзвучали последние аккорды, в Большом Зале установилась звенящая тишина, казалось, даже гроза за стенами смолкла.

(От автора: внимание, клип воистину пробирает)

https://www.youtube.com/watch?v=1532yksN3Fs&hd=1

*

На следующий день начались занятия, и первым занятием года — не в первый, кстати, раз — была Травология. И очевидно, в этот раз преподавательница поставила себе целью показать, что растения бывают не только опасными, но и абсолютно гнусными на вид. Выглядели они скорее даже не как растения, а как гигантские чёрные слизни, вертикально торчащие из почвы. Каждый слегка извивался и был усеян множеством блестящих припухлостей, наполненных какой-то жидкостью.

Гарри, едва их увидел, преисполнился уверенности, что ничего хорошего на этом уроке не предвидится. И как и в большинстве случаев, не прогадал: ученикам велели одеть перчатки и начать собирать вредный для кожи гной, ибо тот представлял какую-то ценность. В общем, ничего удивительного, только и остается, что ждать момента, когда школьникам выдадут лопаты и оправят в местные выгребные ямы за удобрениями для нужд школы…

После были Древние Руны, где Гарри обнаружил, что с прошлого года ничего особенно важного не забыл — что весьма приятно. А после обеда пришел черед Прорицаний… минувший учебный год окончательно вытравил из Гарри его наивность и желание верить, что кто-то в этом страшном месте может быть на его стороне. Потому он уже не ждал никаких полезных откровений из уст преподавательницы… а значит, не был разочарован, когда ничего полезного сказано не было. Не относиться же серьезно к намеку, что он, мол, родился полгода до или после своего Дня Рождения?

А вот на обратном пути из башни события понеслись вскачь. Оказавшийся — вероятно, не случайно — у них на пути Малфой, принялся во всеуслышание зачитывать заметку из Пророка. Гарри и сам ее видел, но утром спешил, а от того прочел по диагонали, не вникая. И сейчас клял себя за это, ибо, если бы не Малфой — теперь за ним пусть небольшой, но должок — это могло бы пройти совсем мимо него. У Драко, несомненно, был Слизерин речевого аппарата, и он несся на всех парусах. Собственно, сам он говорил про отца Рона, о котором Гарри до сих пор не знал ничего, а теперь выяснил, что вероятный глава террористической ячейки работает в правительстве — что уже даже не удивительно. Но самое интересное было про нового учителя ЗОТИ, как выяснилось, как раз первого сентября мистер Грюм устроил небольшую войну со стражами порядка. Сколько из них пало в неравной борьбе с бешеными мусорными баками, не сообщалось — значит, немало, раз так умалчивают… Короче, Гарри имел возможность убедиться, что в этом году их будет учить общепризнанный маньяк-убийца — вероятно, следующая ступень, после прошлогоднего урки.

И, как говорится «помяни черта», преподаватель, видимо, «совершенно случайно» оказался рядом, и не замедлил всем наглядно продемонстрировать, что агрессивным психом его считают не зря. Беседа Драко и Рона предсказуемо переросла в перепалку и перешла на личности — Гарри за этим не особо следил, но не заметить, как сокурсник превращается в хорька, было трудно. Чего Грюм взвился, Гарри не очень понял, наверное, причины — в глазах нормальных людей — не было.

Как и следовало ожидать, никто из школьников не подумал о том, чтобы вступиться за товарища, или хотя бы просто сбежать подальше от психопата — лишний раз демонстрируя и свою природу, и то, что здравый смысл в этих стенах гибнет раньше своих носителей. Все остались стоять, смотреть. Гарри прекрасно осознавал, что если он попытается бежать один, то лишь привлечет внимание маньяка. Только и оставалось, что стоять в толпе, нащупывая в кармане склянку с очередным творением Невилла, и глядеть, как душевнобольной взрослый использует ребенка вместо баскетбольного мяча. Гарри уже совсем собрался плюнуть на все, и таки швырнуть своим зарядом по негодяю, ибо терпеть было не в силах. Но тут прибыла профессор МакГонагалл и сделала свою работу: прикрыла всем видимое непотребство, напомнив, что над детьми изгаляться положено без свидетелей. Грюм внял совету и повел Малфоя «на отработку».

*

Гарри ничуть не удивился, когда Грозный Глаз Грюм за пару дней завоевал большое уважение среди учеников — здесь такое в порядке вещей. И потому, подходя в четверг к классу, где должно было пройти первое занятие по ЗОТИ, он обнаружил там уже весь класс — собрались заранее. А вот учителя пока не было. Гарри подобрал себе парту сзади, так, чтобы было, где укрыться и чтобы окно было рядом — после второго же матча по квиддичу он начал искать заклятия для замедления падения. И нашел, так что можно было прыгать.

— Можете убрать их. — Рыкнул явившийся Грюм — Эти книги. Они вам не понадобятся. — После чего он начал перекличку. Вполне нормальное занятие для преподавателя в любой школе, но его жуткий глаз превращал процедуру в триллер. — Хорошо, я ознакомился с записями профессора Люпина о вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Тёмным Созданиям: прошли боггартов, Красных Колпаков, болотных фонарников, гриндилоу, ползучих водяных и оборотней. Я все правильно понял?

Класс согласно зашумел, а Гарри глубоко задумался… да, эту живность они прошли, причем последних исключительно стараниями профессора Снейпа. Только вот он был почти уверен, что всех созданий из перечисленных они повидали еще задолго до Нового года… да и вообще, что это — 6 тем за учебный год? При том, что боггартов они изучали лишь один раз? Так чем же они занимались все остальное время?.. Ответ не приходил, Гарри прошиб холодный пот при мысли о том, что память его подводит…

Грюм тем временем завел речь о том, что они все сильно отстали в том, что касается опасностей, связанных с другими волшебниками — тут Гарри был с ним солидарен. Еще он упомянул, что преподавать будет лишь год… это утешало, но слабо.

— Итак, прямо к делу. Заклятия. Они бывают разной силы и формы, — вид у него был при этом такой, словно он вещал великие откровения. — Согласно рекомендациям Министерства магии, мне следует обучить вас некоторым контрзаклятиям и на этом остановиться. Я не должен показывать вам, каковы из себя запрещённые Тёмные заклятия, пока вы не перейдёте на шестой курс, вас считают недостаточно взрослыми, чтобы до этого времени иметь дело с такими вещами, — вполне разумно, надо заметить, детям даже кухонные ножи не всегда дают в руки. Не говоря уж о чем-то более опасном… — Но профессор Дамблдор придерживается более высокого мнения о вашей выдержке, он считает, что вы справитесь, а я скажу так, чем раньше вы будете знать противника, тем лучше. Как можно защитить себя от того, чего никогда в жизни не видел? Волшебник, который собирается применить к вам запрещённое заклятие, не станет делиться своими планами, он не будет действовать открыто, на ваших глазах, вежливо и тактично. Вы должны быть готовы заранее. Вы должны быть бдительны и наблюдательны. Вы должны убрать это, мисс Браун, когда я говорю!

Лаванда подпрыгнула и залилась краской — она как раз показывала Парвати под партой свой законченный гороскоп. Несомненно, магический глаз Грюма обладал способностью видеть сквозь дерево точно так же, как он видел через затылок… Но на Гарри впечатление произвело не это, а эта просто сумасшедшая бесшабашность Лаванды! Ладно, эта девчонка конченая психопатка, которая беспокоилась только о своем кролике, ну а после его гибели, наверное, слетела с нарезки окончательно. Но все же… вот так, сидя перед этим жутким чудовищем, думать о гороскопе?! «Стальные шары» — на ум приходило только это, хотя Гарри и не был до конца уверен, что значат эти слова.

Урок продолжался, были упомянуты Непростительные заклятия, в лучших традициях школы, безобидные паучки были замучены или убиты… Гарри не понял, из-за чего такой ажиотаж из-за Авады Кедавры — ну да, убивает, но тут же это сплошь и рядом и всем наплевать. Тем более, что железяка по голове зачастую срабатывает не хуже…

Но самое главное было не это, а то, что Гарри начал замечать тенденцию… В прошлом году их учил бандюга с большой дороги, прививая нужные привычки и рефлексы: бить толпой, мучать слабых и прочее… Теперь этот Грюм показывает им все эти штучки, а дальше начнет и вовсе делиться опытом карательных операций… Неужели директор готовит собственный эскадрон смерти?

*

Поздно вечером первого сентября Альбус Дамблдор таки поддался соблазну и опрокинул в себя стакан коньяку. С непривычки он после этого долго кашлял и не мог отдышаться… Это не очень соответствовало его репутации, но ему было уже все равно.

Уже самое начало учебного года ясно продемонстрировало, что ничего хорошего ждать не приходится… Сперва эта история с Аластором… Альбус Дамблдор хорошо знал своего друга, да, его было за что назвать параноиком, но все-таки не в его духе устраивать такой шум без причины. Потому, если Аластор утверждал, что в его дом кто-то пытался проникнуть, было весьма неглупо предположить, что так оно и было. И что неизвестный бежал… и это происшествие прямо перед школой ничего хорошего не предвещало…

А потом эта песня… Было бы не столь страшно, если бы это было просто злой шуткой. Но нет, она била, что называется, не в бровь, а в глаз… Сперва события трехлетней давности, когда он пытался навсегда остановить Тома и… И ценой его… его амбиций стала невинная жизнь — жизнь одиннадцатилетней девочки. И два следующих года, когда его школа и его ученики были в опасности… и он был бессилен защитить их. Кто знает, к чему это может привести? Пожелают ли «жертвы стать палачами»? Возможно, с Томом именно так и было?..

Самое страшное, что теперь у Альбуса Дамблдора была достаточно ясная идея, кто стоял за этой выходкой. Только он не представлял, как быть. Если мальчик считает ЭТО настоящим гимном Хогвартса, то… он — Альбус Дамблдор — провалил все, что было только возможно.

Прошли две недели. Все шло, как и должно идти в этом ужасном месте: не все двери открывались, лестницы подчас удирали буквально из-под ног, привидения могли выскочить откуда угодно. Гарри, которому Пивз, вероятно, припоминал первое сентября, трижды попадал под навозные бомбы. Причем один раз с утра, еще до завтрака. Поскольку НАСТОЛЬКО хороших очищающих заклятий мальчишка не знал, пришлось возвращаться… Как результат — пришел он на Травологию с опозданием, злым и голодным… но не настолько, чтобы та мерзость, за которой им приходилось ухаживать, выглядела съедобной.

Ну а потом случилось то, чего даже Гарри, давно осознавший отношение к ученикам в этой школе, никак не ожидал. На очередном уроке ЗОТИ профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого заклятию Империус — продемонстрирует его силу и оценит способность учеников к сопротивлению. Вот так сразу, без каких-либо объяснений… Так что, даже среди уже хорошо выдрессированных учащихся подобное не встретило понимания.

— Но, профессор, — подал голос кто-то из Когтервана, — вы ведь сказали, что это нарушение закона… — Грюм, даже не думая отвечать, взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса образовалось пустое место. — … что к людям это заклятие применять нельзя… — никто не стал заканчивать мысль очевидным заключением, что в глазах школы ученики людьми не являются.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — тот все-таки снизошел до ответа, правда, сводился он к жесткому давлению. — Но если ты предпочитаешь более трудный путь: путь раба, который полностью лишен собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок. — И он указал скрюченным пальцем на дверь.

Гарри почувствовал, как его кровь закипает, расширяясь по венам, сжимая внутренности… любого труса можно довести до полного бесстрашия, когда он кинется прямо в пасть монстра — просто, чтобы больше не испытывать боли или ужаса. Загнанная в угол крыса может прогнать хищника… Есть тот предел, за который просто невозможно отступать. И именно на этом пределе и оказался Гарри. Вот уже больше трех лет как он пребывал в мире магии, и все это время Гарри изо всех сил старался не высовываться. Пусть это у него и не всегда получалось… Но сейчас он ясно понял: если он сейчас промолчит, проглотит это, примет тот факт, что он больше не человек, и можно с ним делать все что угодно — и все. Все для него закончится. И пусть его открытый мятеж спровоцирует немедленный и жесткий ответ — это была та линия на песке, за которую нельзя было отступать. А значит, у него был только один путь.

Гарри Поттер убрал учебник в сумку и поднялся из-за стола.

— Поттер? — изумился преподаватель. Разумеется, он никак не ждал, что кто-то из его послушного стада попробует уйти.

— Не хочу быть зверьем, профессор, — Гарри направился к выходу из класса.

Выйдя из класса и захлопнув за собой дверь, он сделал несколько шагов и привалился к стене… его всего колотило. Только что был возможно самый напряженный и решающий момент в его жизни… та история с зеркалом-наркотой как-то сошла с рук… это ему уже не спустят.

— Поттер! Ну ты даешь! — вырвал его из пораженческих мыслей голос Малфоя.

Гарри обернулся на голос… и челюсть его надолго пропала без вести: из их класса выходила длинная вереница учеников. Учеников со всех четырех факультетов, хотя больше всего среди них было зеленых, кто тут были в полном составе…

— Поттер! Это было что-то, — подхватила его слова одна из сокурсниц, чьего имени Гарри сейчас вспомнить не мог. — Спасибо тебе! Сама бы я не решилась!

— Но вообще, чего они удумали?! Непростительные заклятия на учеников!

— Империусом!!

— Может, в следующий раз он будет нас и с Круциатусом знакомить?!

Гомон шел по нарастающей, и у Гарри потеплело на душе… пусть он только что нарисовал здоровеннейшую мишень у себя на спине… голове, груди… вообще, на всех частях тела. Пусть этот замок стал для него в десятки раз опаснее… пусть смерть, возможно, подстережет его уже завтра… Хотя было у него подозрение, что с этим все-таки повременят — чай, вскоре представится очередной благовидный предлог… Пусть. Зато он все-таки расшевелил этот зверинец… и эти ребята теперь… почти на людей были похожи.

А главное, он сам, пусть ненадолго, возможно, на какие-то часы или даже минуты, но не дал сделать из себя животное.

Оно того стоило.

* * *

Следующие дни по школе только и ходили разговоры про выходку Гарри, сам Хогвартс разделился на два лагеря: те, кто окончательно превратились в овец и были убеждены, что Дамблдор знает, что делает, и те, кто еще сомневался. Были ли у случившегося какие-то более серьезные последствия, Гарри не знал. Но по крайней мере Грюм эту тему больше не поднимал… и в газеты она не попала, хотя среди учеников многие грозились написать родителям… Между прочим, ячейка ИРА яростно поддерживала директора. Тут уже не поймешь, просто ли они хотели подлизаться к высокопоставленной фигуре — их старший, между прочим, так же поступил на работу в министерство — то ли директор их вообще крышевал.

Ну а Гарри узнал одно обстоятельство, которое окончательно показало ему, что его ждет в обозримом будущем: отбор будущих Чемпионов состоится аккуратно на Хэллоуин. Если до этого еще были сомнения в том, как его собрались убирать, то теперь их уже не осталось… Ну а если теперь точно известно, что быть ему участником Турнира, стоит подготовиться.

Подготовка в себя включала частые контакты с гоблинами, которые за должную плату предоставляли кое-какие услуги, которые в данных обстоятельствах были очень кстати. И прежде всего Гарри застраховал себя. Гринготтс наотрез отказался страховать жизнь Чемпиона Турнира — уже неприятный звоночек. Зато, после долгих переговоров и торгов, банк предоставил ему страховку на участие в этом самом Турнире, при условии соблюдения множества условий — главным из которых было, разумеется, не подача им самим или через подставных лиц заявки на участие. Ну и, конечно, соблюдение энного количества мер предосторожности. Гарри решительно подписал это, и даже заложил свою магическую силу в качестве гарантии и залога, тут было уже не до аккуратности. Тем более, что эту самую силу, а значит, и его здоровье, еще до его рождения заложили «дорогие и любимые» родители.

Тут, правда, гоблины указали на одну тонкость, которую сам Гарри проглядел: успешное участие в Турнире приравнивалось к сдаче экзамена. Что, вместе с официальным заявлением о том, что участвовать в Турнире могут лишь старшекурсники, давало Гарри — случись ему вдруг выжить в этом кровавом шоу — кое-какие перспективы. Нет, совершеннолетним его после этого, разумеется, не признают. Но всего этого хватит, чтобы выполнить условия контракта, что мама с папой подписали со школой… если он переживет Турнир, то сможет покинуть эти ненавистные стены! И это хорошо. Что плохо — это то, что теперь пережить ему его точно не дадут. И тот факт, что по условиям контракта гоблины обещали помощь, утешал несильно.

* * *

И вот наступило 30 октября, день прибытия иноземных гостей. Это их прибытие и предстоящий Турнир вытолкал из умов учеников все прочие темы. Самым заметным последствием был тот факт, что более обжитая часть замка была вымыта и вычищена… в результате менее обжитая часть стала выглядеть еще хуже.

Гости прибывали уже вечером, поэтому, когда все население замка вышло наружу их встречать, бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Ученики обменивались мнениями о том, как те будут прибывать. Особенно Гарри позабавило предположение, что они прибудут на Хогвартс Экспрессе — ага, сперва из-за границы быстро прибывают на вокзал, а потом еще долго-долго едут. Впрочем, мысль, что они прилетят из Франции, а тем более из Восточной Европы на метлах была еще более дикой.

Время шло, кое-кто в толпе уже явно мерз — Гарри был рад, что не поленился надеть свитер.

— Чует мое сердце, делегация Шармбатона недалеко! — объявил наконец директор.

— Где? Где? — все загомонили и завертели головами.

— Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного леса. Нечто огромное летело по иссиня-черному небу, быстро увеличиваясь в размерах. Оставалось лишь гадать, как старенький директор вычислил их раньше других… может, у него есть что-то вроде радара?

— Дракон! — пискнул насмерть перепуганный первокурсник. Гарри вздрогнул, зная эту школу, нечто подобное было бы вполне реально.

— Ты что, дурак? Это летающий дом! — возразил Дэннис Криви.

Странным образом, оба их предположения были по-своему верны. Гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо: огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона. Огнем они, впрочем, вроде как не дышали. Но их огненно-красные глаза уже очень впечатляли.

Карета приземлилась, открылась дверца, украшенная гербом: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды. С облучка прыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зрителям явилась ее обладательница. Первой мыслью Гарри было, что Хагрид взял пример с Блэка и так же убег из Азкабана, причем поступил умнее и получил убежище во Франции… впрочем, рост — это единственное, что объединяло гостью с перешедшим на темную сторону лесничим… Но и один рост много значил!!!

Новоприбывшая оказалась мадам Максим, директрисой, та взмахом руки представила своих подопечных. Их было десятка полтора, лет пятнадцати-шестнадцати, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Несомненная ошибка с их стороны, должны же были знать, куда летят. Самые умные обмотались шарфами — уже лучше, но мало! Насколько Гарри мог видеть, все с испугом поглядывали на замок — как он их понимал! И как был рад видеть это проявление здравого смысла!

Но вот дальше западные европейцы показали себя во всей красе, решив не ждать гостей с востока и сразу пойти в замок. Правда перед этим Гарри своими глазами увидел что-то достойное войти в летописи наравне с подвигами Геракла — мальчишка-конюх принялся распрягать коней… Гарри твердо пообещал себе попросить автограф у этого супермена. Ну а прежде чем негостепримные хозяева и пользующиеся преференциями гости успели уйти, появились и гости из Дурмстранга… И, надо сказать, своим появлением они затмили всех.

С возвышения у замка была хорошо видна черная гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест. Корабельная снасть, догадался Гарри. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль наконец весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап.

После этого «Летучего Голландца», которого каким-то образом перенесло в небольшое — на самом-то деле — озеро вдали от морских берегов, не иначе, Дэви Джонс на досуге перебрал… сильно… Так вот, после этого Гарри было уже не удивить. И много позже подводная лодка в степях Украины, что геройски погибла в воздушном бою, не показалась ему чем-то странным.

С борта потянулись пассажиры, и вот их одежда вызывала уважение! Вот что значит — знающие люди! Человек, шедший первым, был одет в меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам.

— Дамблдор! Как поживаете, любезный друг?

— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

— Старый-добрый Хогвартс, — смотрел он, улыбаясь, на замок. Зубы у него желтоватые, а улыбка никак не вязалась с холодным, проницательным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… — Гарри почувствовал огромное уважение к этому человеку. Этот человек… Каркаров… он ЗНАЛ. Знал, что это на самом деле за место! И сейчас просто играл роль, будучи гостем. — Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл…

Согласно последовавшим за этим перешептываниям, в числе представителей Дурмстранга оказался Виктор Крам — Ловец сборной Болгарии по квиддичу.

* * *

У всех учеников, а особенно учениц, случилось тяжелое обострение спортивного фанатизма, и Гарри ничуть не удивился тому, что остальные болгары выстроили вокруг товарища подобие живой стены — настоящие друзья! Особенно неистовствовал Рон — боевик, наверное, мечтал о том, чтобы подобраться поближе к знаменитости… Он очень огорчился, когда Дурмстранговцы сели за стол Слизерина. Ну а уж услышав предложение пригласить их в спальню и поделиться кроватями, Гарри поспешил пересесть от Рона и от греха подальше. А то мало ли.

Французы сели за стол Когтервана, а Филч, надевший в честь праздника старый, потертый фрак, добавил к профессорскому столу еще четыре кресла. Гарри только и оставалось, что отдать должное жабе директора — даже по такому случаю не расщедрился на новую форму для подчиненных. Ну и пока что лишь два этих кресла были заняты приезжими директорами.

— Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — заговорил Дамблдор, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам, которых он только что отделил и от леди и от джентльменов. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! — одна из француженок громко хихикнула. Наивная! Не знала она, что ее ждет! — Официальное открытие Турнира, — Дамблдор, ясное дело, проигнорировал такую мелочь, как чье-то мнение, — состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!

На столе Гарри с изумлением обнаружил яства заморские, оценил. Ну а когда насытился, то обнаружил два новых лица за преподавательским столом, эти лица ему были совершенно неизвестны, но со слов соседей выходило, что это шишки из Министерства, которые сыграли ключевую роль в восстановлении и организации Турнира. Что же, теперь Гарри знал, кого еще надлежит винить в своих бедах и крайне вероятной гибели…

— Торжественный миг приблизился, — объявил Дамблдор, когда тарелки, опять золотые, между прочим, опустели. — Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта, — второму аплодировали куда активнее.

Директор подтвердил ту черную роль, что сыграли эти двое, после чего наконец вынесли обещанный ларец. Красивый ларец, не отнимешь…

— … состязания основаны исключительно на школьной программе, — продолжал вещать Дамблдор. И Гарри продрал мороз по коже. По школьной программе… то есть проверяется умение не сдохнуть и остаться человеком, впрочем, именно этого он и ждал. — Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность. В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик: Кубок огня.

С этими словами директор достал этот самый Кубок, о котором Гарри знал еще от гоблинов — чай, не первый раз это происходит. За этим последовало описание процедуры выбора Чемпиона, заверение, что выбраны будут достойнейшие — Гарри не верил в это ни мгновения. Всем напомнили о возрастном ограничении — очень смешно — которое сводилось к запретной линии — еще смешнее. Среди учеников тут же пошли перетолки о том, что это за преграда и как бы ее обмануть — наивные глупцы…

Наконец пирушка подошла к концу, Гарри направился к выходу и — вероятно, сама судьба ему улыбнулась — к дверям Большого зала он подошел одновременно с мистером Каркаровым и его учениками. Гарри вежливо посторонился, желая показать себя с лучшей стороны…

— Спасибо, — оценил тот, мельком взглянув на Гарри. И застыл в изумлении, просто уставившись на Гарри, точнее, на его шрам. Уже хорошо: его знают, верно слава Мальчика-Который-Выжил и правда мировая… может, в кои-то веки от нее польза будет.

— Да, это Гарри Поттер, — прохрипели сзади. Профессор Каркаров резко обернулся. Грозный Глаз Грюм стоял, опираясь на свою палку, его волшебное око, не мигая, буравило директора Дурмстранга.

— Ты! — только одно слово сорвалось с губ побледневшего Каркарова.

— Да, я, — мрачно кивнул Грюм. — И если тебе нечего сказать Гарри Поттеру, сделай милость, проходи, не задерживайся. Ты не даешь пройти.

Вот так… Гарри и сам был наивен — как если бы ему в самом деле позволили вступить в контакт с кем-то посторонним…

* * *

На следующее утро ученики встали пораньше — поглазеть на Кубок огня хотелось всем. Гарри тоже пришел глянуть, но старался держаться от него подальше, не стоило создавать помехи записывающему устройству, которое вскоре должно было подтвердить, что к Кубку он не приближался… Таким образом, никто не скажет, что он бросил свое имя ночью — а то уже были такие разговоры.

За этим последовала совершенно абсурдная сцена, когда близнецы Уизли — мастера диверсий и саботажа — выставили себя полными идиотами. Выпив старящего зелья, они попытались дойти до Кубка, вылетели оттуда вверх тормашками и с роскошными бородами. Зачем им это понадобилось — Гарри понять не смог. Не думали же они, в самом деле, что этот трюк, первым приходящий в голову, сработает…

Разговоры пошли о том, кто же станет Чемпионом Хогвартса. Гарри помалкивал, хотя он-то хорошо знал, кто станет Чемпионом Хогвартса… знать-то он знал, да сделать ничего большего не мог.

День тянулся медленно, Турнир был у всех на устах, Гарри чем дальше, тем сильнее колотило… ему было элементарно страшно. На ужин в Большой зал он шел как на эшафот… но, в отличие от большинства приговоренных, у него еще была пара тузов! В этот вечер ужин тянулся особенно медленно. Директор что ли специально медлил, чтобы заставить его подергаться?..

— Кубок огня вот-вот примет решение, — заговорил он, когда время таки пришло. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул, почти весь свет погас. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы… Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и он громким, отчетливым голосом прочитал:

— «Чемпион Дурмстранга: Виктор Крам», — зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

— Так и должно быть! — громче всех кричал Рон Уизли. Нет, он точно пытается подобраться поближе к VIP.

— «Чемпион Шармбатона: Флер Делакур!», — возвестил Дамблдор, когда из Кубка вылетел следующий пергамент.

Эта Флер оказалась настоящей красоткой, но было такое впечатление, что красота эта какая-то… неправильная, не натуральная? Гарри старался на нее не смотреть. В любом случае, сейчас придет его черед. Гарри напрягся, покрепче сжал сумку, где были копии всех документов и бумаг, которые — он надеялся — хоть немного ему помогут…

И вот огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— «Чемпион Хогвартса: Седрик Диггори».

— Ну почему он?! Почему? — возопил Рон.

Гарри, который уже начал приподниматься, замер как громом пораженный. Что это значит?! Он ошибся?! Или у них чего-то не получилось?! Может, гоблины решили, что лучше не допустить этого, чем потом помогать, следуя контракту?..

Потрясенный Гарри не думал аплодировать, он не слушал речь директора, но он заметил, как она внезапно прервалась. Кубок огня опять покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал:

— «Гарри Поттер».

Гарри моргнул… потом моргнул еще раз. Однако… недооценил он директора. Тот решил и рыбку съесть и на лошадке покататься. Тот факт, что в процессе он разрушает международное соглашение, провоцирует огромный скандал… да что там, может даже войну — на все эти мелочи ему глубоко плевать. Вот она — природа.

— Браво, профессор, браво, — трижды хлопнул он в ладоши, поднялся, закинул сумку на плечо и двинулся к указанной двери. Все его провожали взглядами.

Виктор Крам, Седрик Диггори и Флер Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их темные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чем-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флер Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Гарри.

— В чем дело? Надо вернуться в зал? — вероятно, она решила, что что-то случилось, сорвалось… наивная!

— Нет, возвращаться уже поздно, — ответил Гарри максимально угрюмо. Сзади приближались шаги.

— Невероятно! — воскликнул Людо Бэгмен, схватив руку Гарри. — Необычайное происшествие! Джентльмены… леди, — обратился он к чемпионам, таща Гарри к камину. — Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвертого чемпиона, участника Турнира!

В процессе речи он так возбудился, что ослабил хватку, и Гарри вырвался, отойдя подальше от возможного педофила. Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, как будто ослышался. Что до Флер, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

— О-ля-ля! Очень веселая шутка, мсье Бэгмен! — и правда наивная.

— Шутка!? — глаза Бэгмена бегали, но почти все время оставались на Гарри. Точно педофил! В конце концов, кого же еще приглашать в эту школу? — Да нет же! Какая шутка?! Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

Дальше последовала довольно-таки безобразная сцена, где все возмущались — вполне оправданно — грозились отменить Турнир и дать задний ход — совершенно пустые угрозы — и вообще, всячески выражали свое неудовлетворение. Ну ладно, не все. Тот же Людо Бэгмен только что не подпрыгивал от возбуждения… Вообще, местные оставались по большей части спокойны — вон даже вроде как простак Диггори выражает лишь вежливое удивление… Знали все, сволочи, с самого начала знали! Возмущались иностранцы, которые — опять же, наивные — поверили, что все будет по правилам, и что эта черта, созданная Дамблдором, сделает свое дело. Ну как вообще в подобное можно было верить?! Ничему их история не учит!

— Это ты, Гарри, бросил в Кубок свое имя? — о нем таки вспомнили. Дамблдор взглянул на Гарри, тот и не думал отводить взгляд. Какой смысл? Всем все и так понятно.

— Нет, — Гарри не посчитал нужным говорить что-то большее.

— Может быть, ты просил кого-то из старших бросить в Кубок твое имя?

— Нет.

— Он говорит неправда! — воскликнула мадам Максим, вероятно, ее знание английского ухудшилось в состоянии стресса.

— Гарри не мог бы пересечь запретную линию, — вмешалась МакГонагалл, — даже если бы захотел. В этом нет никакого сомнения.

— Тогда, наверное, ошибся сам Дамблёдорр, — пожала плечами мадам Максим.

— Наверное, ошибся, — легко согласился Дамблдор.

— Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись, — немедленно вспыхнула МакГонагалл. — Все это глупости. Гарри не подходил к линии. Не обращался ни к кому из старших учеников. Дамблдор в этом уверен. Полагаю, этого объяснения достаточно!

Гарри подавился воздухом. Ничего себе заявление! Если Дамблдор так сказал, значит так оно и есть?! Директор, кроме всего прочего, еще и Папой Римским, что ли, подрабатывал?

— Недостаточно! — заявил он, не в силах больше терпеть. — Но вот ЭТОГО, — выхватил он из сумки копию своего контракта, — может хватить.

— И что же это, Поттер? — ядовито поинтересовался промолчавший большую часть времени Снейп.

— Страховой контракт, что я заключил с Банком Грингготс, гоблины обязуются оказать мне поддержку, окажись я Чемпионом, при условии, что это случится против моей воли. В качестве гарантии я заложил свою магию! — провозгласил он. Все присутствующие вздрогнули, с чего бы? — Люмос! — зажег он палочку. — Вот доказательство, что я не нарушил условия контракта!

В этот момент Гарри вдруг осознал, что буквально чудом избежал полного провала: в контракте упоминался лишь сам факт его чемпионства, но никак не уточнялось, какую школу он будет представлять. Иначе бы он вполне мог остаться ни с чем.

По слухам, глава Грингготса, лично интересовавшийся этим необычным контрактом, узнав подробности этого вечера, разразился пятиминутной тирадой, где нецензурными были даже предлоги и местоимения. И никто больше не видел эксперта, который составлял этот контракт.

— Ты… ты застраховался против того, что тебя насильно сделают Чемпионом?! — первым заговорил Грюм. Прочие пока просто таращились. Гарри кивнул.

— Но… но зачем? — выдохнула Флер. Тут Гарри уже не стал сдерживаться и глянул на нее, как на полную дуру. Судя по тому, как она вздрогнула, его взгляд был понят.

— Турнир Трех Волшебников, — медленно, как если бы говорил с ребенком, начал Гарри. — Состязание настолько опасное и смертоносное, что его аж отменили. И вот он восстановлен. При мне. Когда я учусь здесь. Как я мог НЕ оказаться Чемпионом?

* * *

После этого ответственные взрослые еще покричали, поспорили, поругались… Копию его контракта перечитали, проверили и погрозились обратиться за разъяснениями к гоблинам. Грозный Глаз его долго и внимательно разглядывал, вероятно, сдерживая желание убить здесь и сейчас. Он же, впрочем, как бы и подтвердил слова Гарри, объяснив всем, что так просто четвертого Чемпиона не организуешь, тут надо поработать… скорее всего, именно он и поработал. Потом ответственные люди развели руками, сказав, все это, конечно, странно, но против правил не попрешь, и коль стал Гарри Чемпионом, Чемпионом ему и быть… и скорее всего, Чемпионом же ему и всплыть… кверху брюхом. Ну и наконец, мистер Крауч, который, демонстрируя, насколько ему небезразлична судьба национального героя, почти засыпал на ходу, наконец начал рассказывать про Турнир.

— Первый тур проверит вашу смекалку. Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит. Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвертого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира запрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона — волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов. По-моему, это все, Альбус?

Добавить Дамблдору было нечего, вместо этого он принялся всех зазывать на предмет выпить… все, кроме Бэгмена, удар держали. Что это могло означать — Гарри даже думать не пытался. Потом их с Седриком вежливо попросили удалиться. Пуффендуец некоторое время его разглядывал… после чего развернулся и ушел к себе. Ну оно и понятно — зачем с покойником разговаривать. Плохая ж примета. С этими мыслями Гарри добрался до гостиной, проигнорировал провокации портрета, открыл дверь…

Жуткий рев хлестнул Гарри по ушам, едва не свалив с ног. Десяток рук втащили в гостиную, где собрался весь Гриффиндор. От крика, свиста и аплодисментов у Гарри голова пошла кругом.

— Как ты это провернул? Почему не поделился с нами?! — завопил Фред. Он был и сердит, и потрясен до глубины души. Ну или делал вид.

— А где же борода? Класс! — вторил ему Джордж. Гарри их проигнорировал.

— Пусть не я, главное, что гриффиндорец! — кинулась ему на шею Анджелина.

— У нас тут столько еды, Гарри! Иди ешь! Будем праздновать! — перед ним начал открываться коридор.

И тут Гарри сорвался, ярость заполнила голову, он грубо толкнул Анджелину, не ждавшая того девушка распласталась по полу.

— Радуетесь, значит?! — прорычал он во вмиг смолкшей гостиной. — Так не терпится посмотреть на кровь и смерть, да?! Уже небось и ставки сделали, как быстро меня убьют?! Хлеба и зрелищ желаете, твари?! Так вот, рано радуетесь! Я еще не сдох! И так просто помирать, падонки, не собираюсь!!!

Он явно уже скатывался в истерику, но все же сумел совладать с собой и просто направился в сторону спальни. Его голова была поднята. Спина пряма.

* * *

Следующие дни на Гарри все косились с опаской, очевидно, тот факт, что будущая жертва не рада своей грядущей кончине, которая обещала быть красочной и интересной, поставила всех в ступор. Прежде всего, гриффиндорцев. Драко Малфой несколько раз одаривал его очень странным взглядом, но ничего не говорил. Неужели у Слизерина речевого аппарата наступила рецессия?

Ну а пару дней спустя, во время урока по Зельям, начались новые события. Гарри вызвали прямо с занятия, к неудовольствию Снейпа, кто-то, верно, возжелал чемпионского тела… Прибыл он в небольшую аудиторию. Большинство столов сдвинуты в конец, а три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел, в одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее довольный, не то что в день приезда.

Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему.

— А вот и четвертый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады.

— Проверка волшебных палочек? — озадаченно переспросил Гарри.

— Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка».

— Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри. Тот так же внимательно рассматривал ее, радуясь, что копии всех нужных бумаг он носит с собой…

Конечно, на подобное предприятие запускают лишь прикормленных журналистов… Но ведь статьи Риты Скитер он читал, и, похоже, скандалы она любит. Вдруг что получится? Что ему терять-то?

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — та словно услышала его и обратилась к Бэгмену, не отрывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье живости.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?

— Почему бы и нет… — изобразил апатию Гарри.

— Вот и отлично. — Красные когти железной хваткой вцепились Гарри в руку повыше локтя. Журналистка потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь. Гарри и не думал сопротивляться. — Там очень шумно. Побеседуем лучше здесь в тихой, уютной обстановке.

— Конечно, побеседуем, — Гарри позволил себе толику надежды.

* * *

Альбус Дамблдор зарекся говорить себе, что все хуже некуда, ибо судьба, видимо, теперь принимала это как вызов.

Сперва он думал, что после той песни, которую — теперь сомнений уже не было — запустил Гарри, ничего хуже не случится. Что он не допустит. Но случилось фиаско с ЗОТИ.

Ему в голову не могло прийти, что Аластор поймет его слова о знакомстве детей с Непростительными заклятиями в таком ключе! Он получил разрешение на их применение и демонстрацию, но никак не полагал, что демонстрировать их его друг соберется на самих детях! Разумеется, Гарри взвился! С его-то мыслями о школе, которую он, очевидно, считает смертельной ловушкой…

Еще старого волшебника неприятно кольнуло осознание, что другие ученики, похоже, готовы были терпеть. «Вырастают лишь те, кто с годами привык…» — вспомнилось ему.

Но это было еще не все! Гарри как-то стал Чемпионом! Против своей воли — это подтверждено, но совсем этому не удивился! Почему? Потому что, с его точки зрения, в Хогвартсе — смертельной западне — это в порядке вещей! И он к этому подготовился! Подготовился в уже привычной для самого Дамблдора немыслимой манере, которая, тем не менее, была успешна.

Сам же директор только и мог, что отдать распоряжение подчиненным, чтобы те успокоили учеников, не хватало только чтобы школьники ополчились на Гарри, считая его жуликом…

Но как это случилось, Альбусу понять так и не удалось — он не забыл всего произошедшего в прошлые годы и хорошо подготовился, учел, казалось бы, все… Никакой возможности подобраться к Кубку было нельзя, он был под наблюдением все это время. За ним наблюдал или он сам, или Аластор и Миневра… Аластор… а ведь это уже второй раз, когда он оказывается в странной ситуации. Плюс еще тот скандал первого сентября…

Но додумать эту идею он в этот момент не успел, ибо как раз в этот момент он добрался до комнаты, где проводилось взвешивание палочек. И оказалась, что мальчика в свои клещи захватила Рита Скитер. И мальчика надо было срочно спасать…

— Не это я ожидала получить от Гарри Поттера… — пробормотала Рита Скитер, опрокинув в себя бокал примерно на палец наполненный огневиски. Ей по роду занятий чаще приходилось молчать и слушать, возможно, задавать наводящие вопросы. Наверное, именно поэтому у нее появилась привычка наедине с собой отвечать себе вслух.

Риту Скитер все считали настоящей акулой пера, и были совершенно правы. Она могла сделать сенсацию из ничего — в нынешнем мире магии, где ничего по-настоящему потрясающего не происходило уже годы, где новшества зачастую сводились к стандартизации толщины стенок котлов министерством — этот навык был необходим. Что-то серьезное начало происходить лишь в прошлом году, с побегом Блэка и всей той суетой, что началась вокруг него… И дальше — сперва Финал Чемпионата Мира, закончившийся таким шикарным скандалом — просто даром небес! — а следом и Турнир Трех Волшебников, со своим собственным скандалом! Казалось, мечты сбываются…

За годы практики она взяла множество интервью и научилась прекрасно распознавать собеседников: те, кто никак не понимал, как звучат их слова, и какое впечатление они могут производить, и чьи речи можно было подавать, как ей это хочется. Особенно, если есть Прытко Пишущее Перо. Были те, кто четко знал, что и как говорить, и профессионально выдавали ровно столько, сколько хотели — зачастую, очень мало. И Перо тут редко могло что-то сделать. Были и те, кто намеренно и вдохновенно врал или приукрашивал, желая получить нужный им самим результат… И теперь еще был Гарри Поттер, и она никогда не встречала ничего подобного ему. То спокойное и безразличное… отчаяние? обреченность? И одновременно с этим решимость, хотя не похоже, чтобы мальчишка считал свои шансы хоть сколько-нибудь высокими… Так вот то, как он выдавал свою историю, от которой за километры несло бредом, выдумками и совершенной нереальностью… все говорило о том, что он полностью верит в то, что говорит.

Когда Альбус Дамблдор прервал это «интервью» — реакция Гарри Поттера на его появление была, кстати, тоже весьма красноречива — Рита была даже не уверена, стоит ли ей досадовать. Да, статья бы вышла скандальная, но в том-то и дело, что слишком скандальная. Да и профессиональная гордость восставала против того, чтобы публиковать чушь, рядом с которой даже бредни в Придире кажутся обоснованными. Она даже всерьез подумывала о том, чтобы пойти с этим интервью — кстати, слава Мерлину, что она всегда делала два экземпляра: Прытко Пишущим Пером и обычным — не в редакцию, а прямиком в Святой Мунго. Безумный ученик в Хогвартсе, тем более, Гарри Поттер — это серьезно. Но тут сыграла свою роль ее исследовательская жилка, ее любовь и умение раскрывать тайны. Потому она решила — для успокоения совести, как она объяснила это себе — перепроверить хотя бы одно из абсурдных заявлений Гарри Поттера.

* * *

— И можешь дать конкретный пример этой «смертоносности» Хогвартса, — остановила она повествование о том, как в школе, где она сама когда-то училась, смерть подстерегает учеников за каждым углом.

— Пожалуйста, — мальчишка и не подумал теряться или смущаться. — На первом курсе, был как раз Хеллоуин, когда профессор Квирелл, наш тогда преподаватель ЗОТИ, вломился во время ужина в Большой Зал, объявив о тролле в подземельях. После чего красиво потерял сознание, — Рита приподняла бровь, такая «отвага» была, вообще говоря, странной. — И самое худшее, что он был, вероятно, лучшим учителем ЗОТИ, кого я знал, — Поттер верно понял ее реакцию, и потому добавил это. — Директор всех нас отправил по гостиным, сам же с учителями отправился искать тролля.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями.

— Зачем было отправлять учеников, без сопровождения, вон из вроде как безопасного Большого Зала, спрашивать надо не у меня. Тем более, что Слизерин обитает, вроде как, именно в подземельях… — Рита тогда на миг задумалась и тоже не нашла достойной причины. Но даже если парень и не бредил, причина должна была бы быть, ведь не стал бы Альбус Дамблдор…

— Но вся суть в том, что не все ученики были тогда в Большом Зале, — продолжал тем временем Поттер, — хотя я и сам не вспоминал о Гермионе до завтрашнего утра. Гермиона Грейнджер, моя сокурсница, тоже из Гриффиндора. Никто о ней тогда не вспомнил, и никто ее после этого не видел… И на следующее утро объявили, что она решила покинуть школу.

У Риты по спине пробежала стая ледяных мурашек. Было понятно, на что в этот момент намекал мальчишка, он считал, что девочка погибла… Но ужасающим было даже не это, а то, что он воспринимал это как данность. Для него смерть его сокурсницы казалась чем-то обыденным. Он искренне считал, что в Хогвартсе смерть учащихся была чем-то совершенно банальным!

— Я уже говорил, что нам, скорее всего, регулярно подтирают память, скрывая другие происшествия, но на Гермиону, видимо, всем было настолько наплевать, что они не стали себя утруждать, и просто заявили, что она покинула школу, — его усмешка в этот миг ясно говорила, что он считает это самой неубедительной ложью в мире.

— И почему вы, мистер Поттер, так уверены, что девочка действительно не покинула замок? — она не смогла удержаться от того, чтобы добавить в голос капельку яда.

Нет, сама история была интересной, и если, отбросив бред, от нее бы что-то осталось, вполне тянула на скандал. Как же, младшеклассница в ужасе сбегает из Хогвартса, подвергшись нападению тролля! Но в этот момент ее занимало лишь какое безумие выдаст Поттер, чтобы оправдать свою убежденность… Мальчишка посмотрел на нее как на полную дуру, и это было неприятно.

— Миссис Скиттер, — медленно проговорил он. — Вы правда думаете, что я бы хоть на миг задержался в этом проклятом замке, если бы из него так просто было бежать?!

Эти его слова, вообще говоря, выбили почву из-под одного из первых контраргументов, что она мысленно составила в голове, мол: «Если все так ужасно, то что ты вообще здесь делаешь, мальчишка?»

— Это было первым, что я проверил, еще даже до того, как попал сюда и оценил… каково здесь. Мои родители, — Риту передернуло от яда в его голосе, когда он упомянул весьма уважаемых людей, героев былой войны… — заключили магический контракт со школой, и моя магическая сила там залог! И я не могу бежать отсюда, не лишившись ее! — тут он таки повысил голос, временно утратив свое безразличие.

Рита нахмурилась. Ну да, такое было вполне возможно, и делалось достаточно часто. В конце концов, обучение в Хогвартсе — это все-таки привилегия. И для уважаемой семьи заключить такой контракт вполне обычное дело, заранее позаботиться о будущем сына, ну а если что-то не сложится, всегда можно… Нет! Нельзя. Ибо мальчишка перед ней был сиротой. А безболезненно расторгнуть это соглашение могли только подписавшие — его покойные родители… Интересный поворот! И вообще говоря, достойная тема для статьи…

— Само по себе это было бы не страшно, — продолжил тем временем Поттер, вновь успокоившись. — Не дорожу я этой магией, — добавил он, заставив Риту Скиттер похолодеть. — В конце концов, с одиннадцати лет, когда она возникла в моей жизни, от нее были только беды и опасности! Вот только потеря магии не проходит так просто — я уточнял! Подобное приводит к большим проблемам со здоровьем. И лишь один шанс из десяти, что я полностью оправлюсь от последствий…

Рите стало реально жутко. Да, читала она подобные размышления — именно размышления, ибо число людей, лишившихся своей магии, в истории было слишком мало, чтобы делать сколь-нибудь значимые заключения. Да и никто не собирался их делать! Ибо для всех настоящей трагедией была сама потеря магии! Рита Скитер сходу вспоминала лишь три случая потери волшебником его магической силы — эти случаи растянулись на добрых два столетия — и да, общим между ними было то, что пострадавшие вскоре после этого уходили из жизни. Но вот от осложнений ли, или же они элементарно предпочитали покончить с собой — этого она сказать не могла. И услышать от четырнадцатилетнего парня, что потеря магической силы — того, вокруг чего так или иначе вращается жизнь всякого волшебника, настолько, что невозможно представить, как существовать иначе — само по себе не страшно, ибо от нее одни проблемы… Это было действительно пугающе…

— Вполне вероятно, что с самого начала мои шансы пережить учебу здесь были много ниже одной десятой, — продолжал тем временем Гарри Поттер, совершенно не догадываясь, какие мысли пролетали в голове его собеседницы. — Теперь, когда меня затащили на этот Турнир, и подавно… Но я все же предпочитаю, чтобы моя судьба хоть как-то зависела от меня, вместо того, чтобы отдаваться на волю слепого случая! Зовите меня наивным…

* * *

Ну так вот, она решила перепроверить эту историю, главным образом для собственного успокоения… зря. Ибо на кладбище рядом с Хогсмидом нашлась безымянная могила, которая, судя по виду, как раз появилась года три назад. Само по себе это еще ничего не значило, но оно подтолкнуло ее копнуть глубже… И да, три года назад одновременно с Гарри Поттером в Хогвартс прибыла маглорожденная ведьма Гермиона Грейнджер… Это удалось выяснить по отчетам Хогвартс Экспресса. А вот чтобы найти адрес девочки, пришлось повозиться — уже сам этот факт не предвещал ничего хорошего… А когда ей, наконец, удалось… семья Грейнджер считала себя бездетной и воспитывала девочку, которую они удочерили… Ее наметанный взгляд быстро вычленил несколько черт, характерных для мощных и долговременных чар Забвения… над семьей поработали обливиаторы.

И после этого игнорировать слова мальца и списывать все на слишком богатое воображение, а скорее крупные проблемы с психикой становилось невозможно… Хотя все равно, она отказывалась верить в то, что ученики мрут в замке регулярно, что все это раз за разом подчищается…

Невольно вспомнилась громада замка, бесчисленные классные комнаты, из которых занятыми были лишь немногие… Большой зал и столы факультетов, которые бы можно было многократно расширить, и еще оставалось бы место… Гостиные — а она в силу своей пронырливости побывала аж в трех — где тоже хватало пустого места… Та же башня Гриффиндора была занята от силы на треть… НЕТ! Не может быть… И эта его история о том, как директор Хогвартса сперва думал подсадить его на Зеркало Еиналеж… а ведь да, была история с уничтожением этой реликвии, как раз года три назад… нет, хватит!

Но, как бы то ни было, она желала истинно сенсационную тему… хоть и не думала найти ее таким образом… теперь оставалось только писать. Тем более, что, так или иначе, а в Турнир он действительно попал не по своей воле — это он доказал неопровержимо.

* * *

Нельзя сказать, чтобы Гарри рассчитывал на многое после своего прерванного интервью — Дамблдор, ясно дело, не дал ему возможности высказать все, и вообще удивительно, что не конфисковал записи. Сколь бы скандальной ни была эта Рита Скитер, она была сюда допущена, а значит, скандалы у нее были… разрешенные, правильные были скандалы. Потому он был приятно удивлен, когда это интервью была опубликовано в Пророке. Нет, ясное дело, его слова покромсали, очень многое выкинули, выпрямили, вымазали… Удивляло его, сколько внимания уделили Гермионе Грейнджер, которая, на его взгляд, была чем-то настолько мелким и незначительным, что не стоила и абзаца. Вместо этого ей посвятили больше страницы… Впрочем, да, понятно. Если всем настолько плевать на эту девочку, то эта тема безопасна, и на нее можно делать упор…

Статья, казалось, произвела фурор… Гарри решительно не понимал, что там было столь сногсшибательного, главным образом там описывалось то, что и так бросалось в глаза… Ну а если они были уже настолько выдрессированные, что не замечали этого — то и статья бы ничего не сделала. В любом случае, он не собирался общаться с теми, кто с нетерпением ждал его смерти и намеревался в полной мере насладиться зрелищем.

Он бы с радостью пообщался с кем-нибудь из Дурмстранга, лучше всего, с директором — было бы неплохо знать, как поступить туда на обучение. Но, ясное дело, никто не собирался подпускать его к иностранцам. Вместо этого ученики Хогвартса только что в очереди не выстраивались — якобы для того, чтобы расспросить его об интервью — Гарри всех слал Запретным Лесом.

В субботу перед Первым Туром был объявлен поход в Хогсмид, все туда повалили — не иначе, запасаться фотоаппаратами. Гарри, ясное дело, забился в темный угол понадежнее — с директора и прочих станется организовать так, что он якобы сунулся в деревню, где и наткнулся на… ну, скажем, диких призраков из Визжащей Хижины. Но пронесло.

Зато на следующий день на связь наконец-то вышли гоблины из Гринготтса, чтобы выполнить свои обязательства. По правилам Чемпионы не могли получать помощь от посторонних, потому банкиры никак не могли сообщить ему, в чем заключается первое испытание и как его лучше всего пройти. Но ничего не мешало им, в порядке обмена новостями, сообщить своему клиенту интересный факт: на территорию школы, а точнее, во все тот же Запретный Лес, намедни доставили четырех драконих. Причем наседок. Наверное, просто совпадение. И точно так же ничего не мешало им в абсолютно частном порядке, безо всякой связи с Турниром, дать своему клиенту — под залог, ясное дело, в один кнат — набор оборудования для взаимодействия с драконами. В самом деле, почему бы и нет, ведь на испытание — даже если каким-то немыслимым образом оно вдруг окажется связано с огнедышащими рептилиями — взять это с собой все равно невозможно…

Ну а Гарри даже немного возгордился: чтобы убрать его, и на драконов не поскупились, солидно.

А потом стало понятно, что одними драконами дело не ограничивается: на него начал, по сути, охоту Грозный Глаз Грюм. Уж непонятно, почему именно сейчас, прямо перед Первым Туром. Подстраховаться решили? Первые пару раз Гарри удавалось ускользнуть, отговариваясь тем, что спешит на урок, и даже не думая подчиняться настойчивым приглашениям. Но уже вечером маньяк застал его одного на целом этаже — не иначе, его жуткий глаз ему в этом помог.

Гарри пошел на крайние меры, пустив в ход один из трюков, которыми поделился с ним кузен. Мыльная вода, что он носил с собой, оказалась разлита прямо перед лестницей… И все сработало как нельзя лучше — очевидно, преследователь не разглядел его манипуляции через стену. И, в порыве охотничьего азарта, влетел прямо в лужу… Гарри, следя за тем, как его преследователь пересчитывает ступени, скатываясь вниз, на миг задался вопросом, не является ли он сам мелким негодяем. Ведь не положено делать такое со старыми людьми, не положено… а тем более с калеками. Но… случай ведь особый, правда?

* * *

На следующий день Гарри чувствовал странную отстраненность, ведь с высокой долей вероятности увидеть вечер этого дня ему уже было не дано… И почему-то теперь это уже не пугало, он сделал все, что мог, дабы повысить свои шансы. Волноваться уже не имело смысла, оставалось только идти вперед, и будь что будет. Погрузившись в себя, он как-то даже не заметил, как пролетело время. Вот уже и обед. Профессор МакГонагалл быстрым шагом подошла к нему. Все, кто был в Большом зале, смотрели на них.

— Поттер, чемпионы уже ушли. Пора готовиться к первому туру.

— Иду, — Гарри поднялся, забытая вилка со звоном упала на тарелку.

Вместе они покинули замок, направились к лесу, где теперь стояла палатка.

— Не бойся, — вдруг заговорила преподавательница. — Держись молодцом. На случай осложнений дежурят волшебники… Главное, сделай все, что можешь, плохого о тебе не подумают… Ты как, в порядке?

Гарри от такого лицемерия даже ответить ничего не смог. Его тут ведут на заклание, открыто заявляют, что выживать от него вовсе не требуется, главное хорошо выступить, то есть красиво умереть. Гладиатор он, короче… А потом участливо спрашивают, в порядке ли он… Верно что-то такое проступило в его взгляде. Ибо профессора заметно передернуло. Вероятно, от возмущения — какой же он негодяй! Не рад красиво сдохнуть на потеху публике!

— Войдешь сюда к другим чемпионам, — явно дрожащим голосом сказала она, наверное, сама его задушить хочет. — Будешь ждать своей очереди. Там мистер Бэгмен. Он объяснит вам, что делать… — и она почти сбежала.

Прочие Чемпионы уже были на месте. Там же был и Бэгмен. И надо отдать должное: он хотя бы не лицемерил, и всем открыто демонстрировал свой восторг от будущего кровопролития. Чемпионы поглядывали на него, кстати, без большой радости.

— Привет, Гарри! Входи, входи! Чувствуй себя как дома! Итак, все в сборе. И я сейчас сообщу вам, что делать! Когда зрители соберутся, я открою вот эту сумку. — Он поднял небольшой мешочек из красного шелка и потряс им. — Внутри копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Все они разные. Каждый по очереди опустит руку и достанет, кого ему послала судьба. Ваша задача — завладеть золотым яйцом.

Гарри кивнул, понял мол. Жребий он тянул последним, досталась ему «Венгерская Хвосторога», выглядела она устрашающе, даже когда легко помещалась у него на ладони.

— Ave Caesar, Morituri te Salutant… — не удержался он.

Сперва Флер, а следом и Диггори с Крамом мрачно и понимающе усмехнулись. Бэгмен же лишь недоумевающе оглядел их… Потому он предпочел проигнорировать, и вместо этого пригласил Гарри выйти на минутку. Найти отмазку не удалось, да и сомневался Гарри, чтобы покушение случилось до состязания. У желающих будет полно возможностей уже очень скоро.

— Как ты, Гарри? Могу я чем-то тебе помочь?

— Что? — Гарри решительно не понял о чем речь, и предпочел сразу оборвать. — Нет. Ничем.

— У тебя есть план действий? — Бэгмен заговорщически понизил голос. — Я хотел бы подкинуть тебе пару советов. Ты младше всех, Гарри, я бы помог тебе, если, конечно…

— Ни в коем случае, — перебил его Гарри. Нет, его реально за глупца считают! Принимать советы, а может, и подарки от непонятно кого? Есть способы погибнуть и попроще!

— Никто не узнает, Гарри, — Бэгмен был упрям… и вкрадчив, как булыжник.

— Нет, — оборвал его Гарри. Тут прозвучал свисток.

— Боже! Мне пора бежать! — спохватился Бэгмен и поспешил прочь.

Ну а после этого только и оставалось, что сидеть, ожидая своей очереди, да еще слушать, как зрители, а главное, Бэгмен, восторгаются потугами других Чемпионов. Странным образом, все, похоже, оставались живы, даже Седрик, которому, судя по крикам, сильно досталось… Ну, для него ведь что-то особое подготовили — как же иначе… И вот, наконец, его черед.

Первым делом он призвал Манящими чарами коробку, где лежали присланные гоблинами вещички. В основном это были огнеустойчивые амулеты, несколько хитрых штук, позволяющих отпугнуть монстра, плюс кулон, который делал в глазах драконов его сколько возможно незначительным и не угрожающим… далеко не факт, что здесь это поможет — зверюгу наверняка будут на него специально науськивать. Но хоть что-то.

И вот он на арене. В последние дни с помощью волшебства воздвигли трибуны. С них на Гарри смотрели сотни лиц. В другом конце загона, как огромная курица на яйцах, восседала хвосторога. Крылья полураскрыты, свирепые желтые глазки уставились на злоумышленника. Громадный чешуйчатый хвост, как у ящера, и весь в пиках, бьет по промерзлой земле, оставляя глубокие, метровой длины следы. Зрители шумят невообразимо. Да… толпа воет, чувствуя кровь.

Не желая смотреть на них, Гарри сосредоточился на драконе… Та так же глядела на него еще несколько секунд, после чего отвернулась, как если бы сочла не угрожающим. Кулон сработал? В самом деле?! Впрочем, сейчас это не столь важно.

Гарри глядел на Хвосторогу. Было в этом огромном монстре что-то величественно прекрасное… а главное… Гарри как бы видел в ней самого себя. Вот жила зверушка, никого особо не трогала. Снесла вот яйца, детей растить собиралась. А потом приперлись уроды моральные, схватили ее и ее будущих детей, приволокли неизвестно куда, посадили на цепь и теперь собираются ловить кайф. Все как с ним, только в его случае не было заложников… И теперь эту мать, видимо, собираются использовать как орудие убийства. Его убийства.

— Ублюдки… — заключил он негромко, ему уже было плевать, услышат его или нет. — Какие же вы ублюдки. Горите в аду…

Гарри прекрасно осознавал свои шансы против дракона, даже со всеми его приготовлениями. Да, пока Хвосторога не проявляла агрессии. Но это могло измениться в любой миг, когда ее спустят с цепи и напустят на него… И, наверное, именно из безысходности родилась эта мысль — «не можешь помешать, так возглавь». Не надо дожидаться, пока на него спустят дракона, освободи его сам, а там… а там посмотрим.

Гарри прекрасно осознавал, что шансы, что ему удастся уничтожить цепь, предназначенную для дракона, ничтожны, но… попытка не пытка. И что ему было терять?

— Эванеско! — произнес он, направив палочку на цепь. И… цепь исчезла.

Гарри этого еще не знал — подобное проходили на Нумерологии, но лишь старшекурсники — но существует предел того, сколько заклятий можно наложить на какой-то предмет. Эти цепи были специально подготовлены для того, чтобы удерживать дракона. Их было невозможно разорвать, они не плавились в огненном дыхании и владели другими очень важными в этом случае свойствами. Количество чар, потребных, чтобы добиться этого, было огромно. Потому приходилось срезать кое-какие углы. И одним из таких углов была устойчивость к заклятию «Эванеско». Но, коль скоро вся арена была накрыта защитным куполом, никто посторонний не сумел бы проделать подобное. Потому это посчитали неопасным допущением, ибо единственный, кто бы мог уничтожить цепь, был сам Чемпион. Ну а кому в самом деле придет в голову освобождать огромного дракона, находясь с ним на одной площадке?..

Дракон, ощутивший свободу, взревел… трибуны затихли… Гарри замер в напряжении… а мгновением спустя Венгерская Хвосторога пыхнула пламенем по зрителям. Пламя ударило… и растеклось по защитному куполу. Гарри мимоходом удивился, что кто-то позаботился защитить трибуны… хотя да, они же клиенты, деньги заплатили. Дракон взревел еще яростнее и кинулся в атаку.

Тут необходимо сделать отступление. Перед внезапно обретшим свободу драконом было множество целей. Все в опасной близости от драгоценной кладки, которую мать было полна решимости защищать. Но одинокий человечек, что стоял ближе всех, не казался опасным, не проявлял агрессии, а главное, именно он освободил ее. Драконы не были по-настоящему разумными существами, но вполне могли уловить причинно-следственную связь между появлением нового действующего лица и внезапным исчезновением пут. И чувство признательности им так же было не до конца чуждо. Толпы человеков, что сидели вокруг и шумели, раздражали куда больше, она на них дыхнула, но пламя было отражено. Вообще, к защите трибун подошли очень ответственно, настолько, что даже реши дракониха всех сожрать, у нее бы ничего не вышло. Защитные чары не подпустили бы ее к зрителям, коль скоро никому с трибун не требовалось спускаться вниз, было сравнительно просто устроить эту защиту. В отличие от позиций драконоборцев, которые должны были, если потребуется, вмешаться в происходящее. И эта двоякость не могла не сказаться на прочности защитных чар… И так уж оно вышло, что из всех присутствующих именно к ним, людям, что вывезли ее из родных мест, неоднократно оглушали и усыпляли… а также не раз касались ее яиц. Именно к ним у Венгерской Хвостороги было больше всего претензий, и она теперь была полна решимости их им предъявить. Лично.

Гарри с изумлением смотрел, как монстр обрушился на, казалось бы, пустынный закоулок арены… и как там из ниоткуда вдруг возникло небольшое строение, из которого сейчас разбегались взрослые люди. Так вот оно что… те, кому надлежало ударить ему в спину, все это время были прямо здесь, но скрывались от глаз! И освободив дракона он, сам того не ожидая, натравил его на них! Они рыли для него яму, и сами туда и упали! В кои то веки ему повезло!

Схватка нарастала, но было видно, что неизвестные были хорошо подготовлены к бою с драконом, и в скорости его укротят… А значит, надо сваливать с этой арены как можно быстрее. Что там еще нужно было сделать? Да, схватить золотое яйцо — вон оно там. Без него его наверняка не выпустят отсюда, а значит…

Гарри рванул со всех ног. Одним духом подлетел к гнезду, схватил яйцо — хорошо, что оно выделялось среди прочих — и помчался прочь, так что только пятки сверкали. И как раз вовремя, ибо в этот самый момент дракониха рухнула наземь… хотелось надеяться, что она жива, хотя… После этого его настойчиво попросили пройти в палатку первой помощи, тот факт, что он и близко к дракону не подходил, никого не смущал. В том числе и медсестру, которая, не найдя на нем и царапины, выдала склянку с какой-то дрянью. Гарри, стоило ей отвернуться, выплеснул содержимое в кусты, ага, будет он тут что-то пить, размечтались… Медсестра, впрочем, быстро о нем забыла, вернувшись к кому-то за занавеской, этот кто-то лежал… поскольку и Делакур и Крам были на виду, похоже, Седрику досталось…

Когда пришла пора оценок судей, Гарри вышел из палатки, оставалось надеяться, что никто не попытается убить его прямо у всех на виду, уже после представления. Пятеро судей восседали в дальнем конце, на вышке, задрапированной золотой тканью.

Первой поднялась мадам Максим… и высветила девятку. Вероятно, оценила иронию, к тому же, Гарри был совсем не параноиком, а потому не считал, что заговор с целью его уничтожения простирается за пределы Англии. Нет, все зло таилось здесь, и только здесь…

Это подтвердилось, когда Крауч выставил единицу — ясное дело, кто же будет рад, что красивое кровопролитие сорвалось. Плюс дракониха — хотелось надеяться — кого-то да достала…

Дамблдор выставил три… вероятно, делает хорошую мину при плохой игре…

Вот почему Бэгмен поставил десятку — не ясно… Впрочем, возможно, он просто маньяк и любая кровь ему в удовольствие.

А вот Каркаров его находчивость несомненно оценил: Гарри был абсолютно уверен, что, высвечивая десять, директор Дурмстранга подмигнул в его сторону.

Получив желаемое, Гарри вернулся в палатку, Флер и Виктор были уже там, Седрик, видимо, еще не встал на ноги.

— Вы все молодцы! — вскоре ворвался в палатку неунывающий Людо Бэгмен. — Я хочу вкратце изложить дальнейшие планы. До второго тура почти три месяца. Он состоится двадцать четвертого февраля в девять тридцать утра. Но за это время вам будет, о чем подумать. Взгляните на золотые яйца, которые у вас в руках, видите, они открываются… вот петельки. Внутри яйца ключ ко второму заданию. Он поможет вам подготовиться. Все ясно? Уверены? Тогда отдыхайте! — интересно, а Седрик слышал? Впрочем, это уже не его дело.

С яйцом Гарри поспешил обратно в замок. Но по пути ему встретилась уже знакомая дама в зеленом. Выглядела она, правда, не столь сияюще, как в прошлый раз.

— Мистер Поттер, — даже голос ее звучал не столь уверенно. — Может быть, несколько слов для читателей? Каково это было — встретиться с драконом? Как вы оцените результаты?

— Разумеется, миссис Скитер, — в самом деле, почему бы и нет?

* * *

Это была уже своего рода традиция — Альбус Дамблдор сидел у себя в кабинете, предаваясь горестным раздумьям. В этот раз не хотелось даже пить, только и хотелось, что сидеть вот, сидеть… и сидеть дальше.

Все это время, даже после этой ужасной песни и осознания того, как Гарри воспринимает Хогвартс, его поддерживала мысль, что, несмотря ни на что, мальчик все-таки остается в этих стенах, что он предпочитает быть здесь, а не где-то еще… Он совершенно не помнил о подробностях записи мальчика в школу! Это ведь было чем-то совершенно обыденным, так делали все! Как он мог вообразить, что Гарри считает себя — и, видимо, всех учеников — пленником замка, который должен был стать для него домом! Когда он впервые прочел в статье, что в глазах Гарри потеря магии вполне приемлемая цена за то, чтобы покинуть эти стены — Альбус Дамблдор в тот миг схватился за сердце… как хорошо, что рядом был Фоукс.

И теперь было уже совершенно ясно, что это последний его год на посту директора — слова Гарри уже вызвали такой переполох, такой скандал, что лишь Турнир пока защищал его. Лошадей на переправе не меняют. Ну а после… он и сам уже не мог оставаться здесь. Не после всего это. Не имел права. Не заслуживал.

Что до Турнира… Седрик так и не сумел получить яйцо — верный признак, что он единственный, кто заранее не знал, что его ждет. А Гарри… Гарри совершил это. И самое страшное, что с точки зрения участника турнира и юридически ничего он такого не совершил. Недаром Турнир Трех Волшебников когда-то был столь кровав… в момент испытаний было разрешено все, кроме того, что было оговорено заранее. Потому победитель последнего Турнира элементарно убил обоих конкурентов и взял приз.

Конечно, возрождая Турнир, они сколько могли изменили правила, добавили ограничений, но самые базовые законы, на котором стояло это состязание, оставались незыблемыми… И потому простое правило «не убивай» опиралось лишь на мысль, что и самим Чемпионам подобное не придет в голову. Все-таки времена теперь другие.

И потому Гарри, освободив дракона — эта выходка привела к нескольким серьезным травмам, но, слава Мерлину, обошлось без жертв — ничего не нарушил. Многие даже отдавали должное находчивости мальчишки, столь необычным образом преодолевшему преграду и прошедшему испытание… Но Дамблдор понимал лучше: для Гарри это не было испытанием. Для Гарри это было покушением на его жизнь, которое он сумел сорвать…

И Альбусу Дамблдору становилось реально страшно при мысли о том, что может произойти дальше…

* * *

Folie à deux : Индуцированное бредовое расстройство. Упрощенно: больной настолько ярко описывает свой бред, что способен убедить слушателя в его реальности.

* * *

От автора: надеюсь, после этой главы уже никто не станет называть этого Гарри самым здравомыслящим Гарри Поттером в Поттериане. Иначе я буду плакать.

Итак, в следующей главе будет Второй тур — то, ради чего собственно фик и был написал. Правда, я обнаружил одну трудность: коль скоро Гарри убежден, что все либо хотят его убить, либо с удовольствием посмотрят на его кончину, то у него нет ничего дорого. Потому, что же будет у него в качестве заложника?

Уважаемые читатели, если у вас есть предложения — пишите! Буду очень рад.

Новая статья Риты Скитер, в которой Гарри успел рассказать больше, прежде чем их в очередной раз разделили, вышла пару дней спустя. И она снова всколыхнула школу, заставив Гарри изумляться пуще прежнего: там ведь ничего сверхъестественного сказано не было! Журналистка все безжалостно покромсала, оставив лишь крохи, в основном то, что и так в глаза бросалось! Тем не менее, те, кто не отметал все это с порога — совсем зомбированные — вели себя так, словно это было каким-то откровением…

В любом случае, Гарри это не волновало, так или иначе, но после этого Турнира он покинет это проклятое место навсегда… В Гриффиндоре как-то робко попытались поздравить его и даже закатить вечеринку… как будто бы он кого-нибудь к себе подпустит! Особенно после того, как Рональд Уизли открытым текстом объявил, что среди несостоявшихся убийц на арене был его старший брат. Жалко, что дракоше так и не удалось никого достать…

Из других новостей было еще золотое яйцо, из-за которого все и произошло, и которое по идее должно было таить в себе подсказку к следующему туру. Так оно, в принципе, и получилось. Ясно дело, Гарри и не подумал открывать его сам, тем более после настойчивых просьб других учеников. Мало ли, что может быть внутри — бомба, газ, а то и чего похуже… Гарри дождался визита гоблинов, которые в этот раз почтили вниманием своего клиента очень скоро после Первого тура — чистая случайность. Ну а Гарри — ясно дело, без всяких задних мыслей — прихватил с собой на встречу яйцо… Ну а что оно вдруг раскрылось… ну, всякое бывает.

Первой мыслью Гарри было, что это действительно покушение, с помощью звукового оружия… но если так, оно было очень неэффективно. Ну а вот гоблины считали иначе и сообщили ему, что это, вообще говоря, речь… только речь, рассчитанная на то, чтобы ее слушали под водой. И воду принесли — опять же, просто так, и то, что яйцо оказалось в воде и снова раскрылось, это была чистая случайность.

Окунув голову в таз, Гарри почувствовал себя полным дебилом, но это сработало. И он узнал, что кто-то подводный сопрет что-то очень ценное у него и утащит обратно под воду. Короткий мозговой штурм дал следующий результат: злодеями будут тритоны или русалки из Озера… а скорее всего, их дьявольский альянс. С возможным соучастием со стороны Гигантского Кальмара, который окажет им силовую поддержку. И от Чемпионов, видимо, ожидается, что они полезут под воду, где их и будут есть… Хотя тогда не очень понятно, где зрелище, ничего ж под водой не разглядеть — зрители будут недовольны. В любом случае, лезть в воду, не зная броду, Гарри не собирался и начал искать подходы… подходы находились. Ну а пока он передал на хранение в Гринготс все свои мало— мальски ценные вещи. Не то чтобы за чем то из этого списка он бы полез в омут, но лучше перебдеть.

* * *

— Мистер Поттер! Будьте добры, выслушайте объявление!

Возмущенный голос профессора МакГонагалл ударом кнута рассек воздух. Гарри чуть не подпрыгнул на стуле, вырванный из дум о том, как же должным образом все организовать ко Второму Туру. Он уже сделал, что от него требовалось: превратил цесарку в морскую свинку и вернул несчастному созданию его изначальный вид. И теперь — как он думал — можно было себе позволить заняться чем-то более полезным. Например, поразмыслить над тем, как выжить. Но, видимо, не судьба. В самом деле, кто же ему выжить-то позволит?

— Объявление касается всех, — продолжила профессор. — Приближается Святочный бал, традиционная часть Турнира Трех Волшебников. На балу мы должны завязать с нашими гостями дружеские и культурные связи. Бал для старшеклассников, начиная с четвертого курса, хотя, конечно, вы имеете право пригласить бального партнера и с младших курсов...

Лаванда Браун во всеуслышание прыснула. Парвати Патил ткнула ее в бок, едва сдерживая смех, так что рот перекосился, и обе уставились на Гарри... резко растеряли веселость и отвернулись. Профессор МакГонагалл, как и полагается ответственному взрослому, и бровью не повела.

— Форма одежды: парадная, — продолжила она. — Бал начнется в восемь часов вечера в первый день Рождества в Большом зале. Окончание бала в полночь. И еще несколько слов... На Святочные балы, конечно, приходят с распущенными волосами, — вот это прозвучало с явным неодобрением.

Лаванда снова развеселилась. На этот раз Гарри понял, что ее рассмешило: профессор трансфигурации всегда носила тугой пучок на затылке. Правда, непонятно, зачем делать на этом акцент, ведь большинство учениц как раз ходят со свободными волосами. И их за это не казнят, хотя в этом страшном месте это бы было в порядке вещей, если что…

— Это, однако, не значит, — еще один грозный взгляд на всех, — что мы ослабим правила поведения, которые предписаны студентам Хогвартса. Я буду очень, очень недовольна, если кто-нибудь из вас их нарушит.

Прозвенел звонок. Класс зашумел, заторопился на перемену. Профессор МакГонагалл, стараясь перекричать шум, попросила Гарри ненадолго задержаться.

Все еще пытаясь понять, это какие же правила поведения, кроме, возможно «вы все животные», тут существуют, Гарри мрачно проследовал к учительскому столу.

— Чемпионы, Поттер, и их партнеры... — профессор МакГонагалл заговорила, дождавшись, пока весь класс уйдет.

— Какие партнеры? — не понял Гарри. Профессор настороженно глянула на него, словно что-то шло не по плану… Впрочем, это понятно, ведь все ожидали, что он и Первый Тур не переживет.

— Партнеры для Святочного бала, — сказала она строго. — Другими словами, партнеры для танца.

— Партнеры для танца? — удивился Гарри, пытаясь понять, к чему все это идет, и решил уточнить. — Я не танцую.

— Придется! — профессор, как всегда и все в этой школе, проигнорировала любые возражения тех, кого не считала человеком. А уж тем более того, кого уже списали в расход. — В Хогвартсе существует традиция: бал открывают чемпионы в паре с выбранным партнером.

Гарри моргнул… моргнул второй раз. Он несколько секунд честно пытался уловить связь между собой и какой-то традицией этой школы… традицией, которая, кстати, уже много-много лет как не работала, ибо не было Турниров. Но нет, никакого ответа не приходило, а потому он не мог не спросить:

— И чё?

Теперь уже профессор МакГонагалл замолкла, потеряв почву под ногами. Видимо, она слишком уж привыкла, что все ученики здесь — хорошо дрессированное, безвольное стадо, что покорно прыгнет с обрыва по первому же слову дрессировщика.

— Вы, как Чемпион, должны быть в числе открывающих бал, — так и не найдя, что сказать, профессор вернулась к испытанному методу жесткого давления и полного игнорирования слов собеседника. Гарри молчал еще несколько секунд, наивно ожидая, что ему скажут что-то более конструктивное, но снисходить до объяснений преподавательница не собиралась.

— И чё? — повторил он в конце концов. Ведь если собеседник говорит одно и то же, то почему бы не взять эту же тактику на вооружение.

Заместитель директора заметно побледнела, очевидно, не в силах до конца осознать, что ее слово не закон для всех. Ее глаза забегали, потом она совсем отвернулась… ему показалось, или у нее по щеке пробежала капелька пота? Что такое? Ей его убить за наглость хочется? Наверное, но что ему уже терять осталось? Отступать ему было некуда и незачем.

— Мистер Поттер, — голос ее теперь ощутимо подрагивал. — Это древняя традиция, речь идет о репутации школы…

Гарри снова помолчал, ожидая продолжения, но ничего большего преподавательница из себя выдавить не смогла. Ну, не привыкла она стадо в чем-то убеждать, или вообще как-то с кем-то договариваться… ну что поделать, природа…

— И чё? — Гарри начал чувствовать себя попугаем, но решительно не знал, что еще сказать.

Профессор побледнела пуще прежнего и отвернулась, видимо, не в силах сдержать ярость из-за его непокорности. Гарри еще минуту помолчал, вежливо ожидая продолжения, но, после того как молчание затянулось, рассудил, что его присутствие больше не требуется.

* * *

К некоторому удивлению Гарри, на него посыпались приглашения на бал от учениц с разных курсов и факультетов, кроме Гриффиндора. Эти то ли до сих пор злились за тот факт, что он не был рад своей роли убойной скотины, то ли в кои то веки пошевелили извилинами и признали, что идти с кем-то из них на бал он не собирается. Гарри и не собирался. И то же самое касалось и всех остальных. Он их даже отказа не удостаивал, просто шел дальше.

Последние дни семестра были на редкость шумными. Какие только слухи не витали по замку о предстоящем бале. Поговаривали, например, что Дамблдор купил у мадам Розмерты из паба «Три метлы» восемьсот бочек хмельной медовухи. Гарри скорее было интересно, успокоятся ли организаторы на этом, или возьмут еще и чего позабористее… чтобы и выпить, и выкурить… и затянуться, и нюхнуть если что. Помня о зловредном Зеркале на первом курсе, Гарри не удивился бы и чему-то совсем тяжелому.

Кроме того, была приглашена группа «Ведуньи». Кто такие эти «Ведуньи», Гарри понятия не имел, но судя по реакциям местных, это был сверхзнаменитый ансамбль. Гарри даже пожалел, что не припас еще одного граммофона, чтобы тоже внести свой вклад в предстоящий праздник…

Некоторые учителя, среди них и крошка Флитвик, махнули рукой на старшекурсников, ополоумевших от предстоящего бала. Он позволил на своем уроке в среду играть кто во что горазд, и не мешал Гарри размышлять о более важных вещах. Другие учителя подобного понимания не проявили. Ничто не могло отвлечь профессора Биннса от истории магии, даже собственная смерть, а уж тем более такой пустяк, как Святочный бал. И его бормотание о восстаниях гоблинов было впору записывать и продавать как снотворное. Хотя одну идею из его слов выделить можно было — гоблины плохие, гоблины очень плохие… даже очень-очень плохие. Может, он проводил гипнотическое кодирование? В транс он вводил с успехом… Снейп и Грюм заставляли студентов работать на уроке до последних минут. Как и МакГонагалл, которая до сих пор была какой-то бледной и часто кидала на Гарри красноречивые взгляды… Гарри теперь старался держаться от нее подальше — а ну как сорвется и убьет его на месте? Видно же, что она теперь ночами не спит, мечтая придушить его… впрочем, что тут такого нового?

Администрация школы, желая пустить пыль в глаза, проявила небывалую изобретательность и активность. Замок никогда еще не выглядел так нарядно. Нетающие сосульки свисали с перил мраморной лестницы, традиционные двенадцать елок Большого зала увешаны светящимися желудями, живыми ухающими совами из чистого золота и другими волшебными игрушками. Рыцарские доспехи пели рождественские гимны. А Пустой Шлем радостно призывал: «О, чистые души, стекайтесь во храм...» К сожалению, он помнил только половину этого гимна, возвещающего рождение Господа. Завхоз замка Филч раз десять извлекал из доспехов Пивза, откуда тот между гимнами распевал собственные песни. К большой гордости Гарри, среди репертуара полтергейста его собственная версия Гимна школы занимала почетное место. Более того, гости замка слушали ее с большим интересом. Однажды даже завхоза не пустили к этим самым доспехам, пока выступление не было завершено.

Ну а сам бал прошел для Гарри спокойно — он заранее облюбовал пустой класс, припас там еды, наложив на нее сохраняющие заклятия. Там он и обосновался, мирно поужинав, вдали от всего того безумия, что, без всякого сомнения, творилось на балу. Ну а когда прошло достаточно времени, вернулся в пустующую спальню и спокойно уснул.

* * *

На второй день Рождества все спали долго. Днем в гостиной было хоть и людно, но тихо. Разговаривали неохотно, часто зевали. Ну а его отсутствие на балу опять из-за чего-то стало сенсацией… неужели ему там была подготовлена смертельная западня, которая в результате сработала вхолостую?

Кроме того, вышла очередная статья Риты Скитер, где она, кроме описания самого бала, добавила новых деталей из его интервью — приберегла, верно, с прошлого раза. И, заметив, что Гарри там не было — кстати, она тоже что-то упомянула о каких-то традициях. Так вот, она как бы вопрошала: «Доколе?», сколько ещё Гарри Поттеру предстоит скрываться, опасаясь за свою жизнь?! И что это вообще за самое безопасное место в Англии, в конце концов, если дети чувствуют себя там под угрозой? У Гарри стало чуть теплее на душе — кажется, его все-таки услышали…

После этого время летело стремительно. Гарри ни с кем уже не общался — так было куда безопаснее, меньше риска получить нож в спину. Грюм опять несколько раз пробовал заговорить с Гарри, но тот его успешно избегал, и психопат-калека в этот раз не настаивал — помнил, видимо, что случилось перед Первым Туром. Ну а план Гарри был доведен до ума и приготовлен к исполнению, гоблины уже все приобрели и были готовы доставить на место действия в нужный момент…

* * *

На улице было солнечно и морозно, на дальнем от замка берегу озера высились трибуны, те самые, что стояли в ноябре вокруг загона с драконами. Трибуны были забиты до отказа, студенты оживленно переговаривались. На противоположном берегу у самой воды стоял покрытый золотой парчой стол судей. Четверо Чемпионов уже собрались около этого стола. Гарри все пытался разглядеть какое-то подобие экранов, или других средств наблюдения, но не находил. Так что же, собственно, собирались смотреть зрители? Ведь эта жаждущая кровавого зрелища толпа не для того собралась здесь, чтобы пялиться на темную гладь озера… Непонятно.

Примечательно, что за столом судей не было Крауча, его место занимал очередной рыжий — да сколько же их?!? Чуть присмотревшись, Гарри его узнал и встревожился пуще прежнего — это был Перси, тот, что возглавлял террористическую ячейку в те времена, когда заварилась вся эта каша с Тайной Комнатой… После того, как с драконом не вышло, решили послать кого-то более успешного?

Дамблдор избегал смотреть на Гарри, видимо, уже окончательно приравняв его к трупу. Нет сомнений, под водой его ожидает что-то, что никак не пережить. Единственная надежда на то, что под воду он и не полезет… Огромная, накрытая брезентом махина в паре десятков метров, рядом с которой недобро улыбались четверо гоблинов, дарила Гарри некоторую уверенность в завтрашнем дне… Волшебники с недоумением и опаской поглядывали на это неожиданное прибавление к окружающей действительности, но ничего не предпринимали — все нужные документы были подготовлены заранее.

Слово взял Бэгмен, выглядел чиновник недовольно, как если бы его планы и замыслы сорвались…

— Леди и джентльмены, добро пожаловать на второе состязание Турнира Трех Волшебников! У наших Чемпионов были месяцы на то, чтобы подготовиться к этому событию, и сегодня мы можем наблюдать, чего же они добились! Жители Озера забрали самое важное для наших участников — их право на участие в Третьем и последнем состязании! — в этот момент лицо мужчины на миг стало по настоящему мрачным.

Гарри немало удивился: вновь нетипичное человеколюбие — учитывая местные нравы, стоило ожидать, что под воду запихают людей, которых утопят через час, если их не выловить... И, судя по роже Бэгмена, он именно это и предлагал, но ему почему-то отказали. Почему? Не из человеколюбия же, в самом деле — его тут не существует.

— И нашим Чемпионам надлежит вернуть это право! — продолжил Бэгмен. — И для этого они должны опуститься на самое дно Озера, найти похитителей и забрать то, что по праву принадлежит им! Так пусть же начнется состязание!

Остальные Чемпионы с опаской поглядывали на Озеро, но одновременно было видно, что случившееся не застало их врасплох, они знали, что их ждет. Гарри оглядел их, по несколько секунд останавливаясь взглядом на каждом… в конце концов, никто из них ничего плохого ему не сделал. Так как в это дерьмо они влипли вместе с ним, хотя и — наивные глупцы — по собственному желанию, а потому…

— Не спешите лезть в воду, — Гарри решил все-таки предупредить их. Его наградили тремя встревоженными взглядами.

— Ну, что ж, наши участники готовы ко второму испытанию, — дальше вещал Бэгмен. — Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз... два… три!

Холодный неподвижный воздух огласил пронзительный свист, трибуны взорвались криками и рукоплесканиями… а Чемпионы не двинулись с места, вместо этого трое из них повернулись к четвертому. А Гарри повернулся в сторону гоблинов, подняв руки. Их очевидный предводитель ухмыльнулся особенно гнусно, достал пакет средних размеров и с размаху запустил им в сторону парня, который его с готовностью поймал. Гарри разорвал пакет, показывая миру… мегафон, в просторечье матюгальник.

Судьи и остальные Чемпионы посмотрели на него с недоумением, гоблины же развили бурную деятельность вокруг своего непонятного прочим груза. С другой стороны Озера начали доноситься удивленные и даже возмущенные крики — толпу лишали зрелища…

Гарри поднес мегафон ко рту, вдохнул поглубже и…

— Значит так, уроды подводные, — заорал он во всю глотку, — Вы похитили что-то, что по праву принадлежит нам! — этого он говорить не собирался, но раз уж Бэгмен упомянул об этом, то стоит воспользоваться. — И ждете, чтобы полезли под воду… так вот, мы не идем на поводу у террористов и похитителей и не ведем с ними переговоры!!

Чемпионы удивленно поглядели на него, потом перевели взгляд на Озеро, потом обратно… кажется, его слова пришлись им по вкусу. Тем временем судьи смотрели на него со страхом, побледневший Дамблдор повернулся в сторону гоблинов, которые уже почти сняли брезет со своего груза. А вот зрители недоумевали, ибо мегафон был особым и кроме усиления, он так же переводил слова на язык подводного народа. А потому на своей стороне Озера они слышали лишь непонятные и противные крики и вопли.

— А потому слушайте внимательно, я повторять это не стану, — продолжал Гарри, — у вас ровно десять минут, чтобы вернуть все то, что вы похитили! Иначе эта грязная клоака, что вы зовете домом, станет по-настоящему грязной!

Гарри ткнул пальцев в доставленный гоблинами груз, наконец освобожденный от брезента. Эта была большая плоскодонная баржа, доверху забитая бочками. Бочки пестрели надписями «Внимание, опасность!» и значками химической, биологической или радиационной угрозы. После того как Гарри составил свой план действий и поделился им с Гринготсом, гоблины развили большую деятельность. Они перекупили или перехватили несколько заказов на утилизацию или захоронение особо опасных отходов, которым Гарри нашел применение. Учитывая некоторые особенности правил Турнира, они рассчитывали на прибыль в результате этой операции и даже включили Гарри в долю — за идею и роль в исполнении.

— Слышите, вы пи*-*-*-*-*ие у*-*-*е му*-*-*-*-щи, — продолжал надрываться Гарри. — Время пошло, или вы вернете то, что принадлежит нам, или в этой луже жить останутся лишь бактерии! И те по ночам светиться начнут!!

В тот самый момент, когда Гарри выкрикнул про то, что «время пошло», судно было спущено на воду и теперь неспешно двинулось к центру Озера.

— Невероятно! Самый юный Чемпион первым сделал свой ход! — прогремел неунывающий Бэгмен. — Посмотрим, что у него выйдет, и чем ему ответят его соперники…

Все окружающие уставились на него в шоке… ну, все кроме Гарри. Сам он нисколько не удивился. В самом деле, что для него какие-то жители Озера? Какое ему до них дело? Природа во всей красе, вот она!

— Гарри! — вскочил Дамблдор. — Что ты такое делаешь?! Это ведь не…

— Профессор, вы ведь не думали, что я полезу в воду?! — оборвал его Гарри, даже не пытаясь скрыть сарказм. Зачем, все и так все знают, пусть и не говорят открыто. — Я, чтобы вы знали, даже плавать толком не умею! Ну а кроме того, есть ведь нерушимое правило: с террористами переговоров не ведут. Их уничтожают!

— Но?!. — глаза директора сделали убедительную попытку столкнуть очки с его носа. А сам он забормотал, скорее уже для себя. — Ведь это состязания, подводному народу были даны гарантии…

— Вы хоктите сказат, фто вы соутчасник? — вдруг вмешался Крам из-за спины Гарри. — Вы помогли софершит это преступлние?

Директор приоткрыл рот.

— Вед верно, это ваш замок! — подхватила идею Флер. — Как они могли охрабит нас без вашего ведома?!

Профессор Дамблдор, видя эту спонтанно сформировавшуюся международную коалицию — направленную против него лично — лишь растерянно хватал воздух ртом. Прочие судьи явно предпочли самоустраниться, ну а Людо Бэгмен, похоже, и вовсе пропустил это мимо ушей, вдохновенно вещая на всю округу. Он то ли делал вид, то ли действительно не понимал, что собой представляет груз этой баржи, и громко задавался этим вопросом.

Между тем, крики Гарри были услышаны под водой. Неподалеку от берега вынырнул то ли тритон, то ли русал, видимо, впечатлился и быстро нырнул обратно. Прошло всего несколько минут, и из-под воды показалась целая делегация. И да, они взяли с собой похищенное. Гарри даже немного удивился, увидев, что «похищенной ценностью» являлись именные серебряные браслеты, без которых, надо полагать, на Третий Тур не пускали…

Русал попытался всучить эту штуку ему прямо в руки, но Гарри не был таким дураком — кто знает, какой дрянью его пропитали или какое проклятие могли наложить. Потому браслет сперва прошел через руки гоблинов, ничего они не нашли… ну, значит, директор и прочие решили на мелочи не размениваться.

Как бы то ни было, Второй Тур завершился, желанные цели были достигнуты, и в воду лезть не понадобилось. И можно было надеяться, что повторной попытки покушения пока не будет, ибо у негодяев сейчас были другие дела. Как всем напомнил недобро скалящийся гоблин, именно организаторы Турнира отвечают за его последствия. Вообще, прочитав некоторые правила, Гарри остался в полном недоумении: такое впечатление, что писали его психи или культисты конца света. Участники Турнира имели право использовать все ну или почти все методы для прохождения Турнира, не отвечая за последствия. А разгребать их предстоит организаторам, потому именно им решать, что делать с этими отходами…

* * *

Альбус Дамблдор опрокинул в себя стакан огневиски, причем уже не первый. Фоукс издал тревожную трель, директор и сам начал опасаться, что такими темпами сопьется на старости лет, но ничего не мог с собой поделать. С этим Турниром и участием Гарри в нем его нервы горели сильнее, чем даже перед сражением с Геллертом. Ну а то, что думал и делал Гарри, уже не раз и не два заставляло его сердце сбиваться с ритма.

Только что завершился Второй Тур… как состязание, он завершился полным провалом: участники даже не замочили ног. В остальном это было даже хуже провала, это была полнейшая катастрофа! Гарри, очевидно, вообразил, что в Озере его поджидают все морские чудовища на свете одновременно, а потому совершил что-то неслыханное! Это весьма серьезно, учитывая, что в былые века участники временами творили совершенно невероятные ужасы!

И как результат: его отношения с подводным народом — с кем он лично договаривался о сотрудничестве — рухнули в пропасть, и вряд ли уже подлежат восстановлению. Русалки и тритоны, конечно же, не оценили того, что их жест доброй воли и помощь в организации Турнира привела их всех на грань гибели!

И они были на грани смерти, и не только они! Коль скоро по правилам Турнира именно организаторам — а значит, и ему лично — надлежало решать все сложности, возникающие вследствие Турнира, он мог в полной мере оценить всю смертоносность той дряни, что Гарри принес на территорию школы! Если бы все это утонуло, то в Озере не то, что жить, руку бы туда опустить было нельзя! Да и рядом жить было бы очень некомфортно… а если бы все это содержимое было распылено… От одной мысли об этом, Альбуса Дамблдора трясло.

А еще сильнее его трясло от мысли, что бы случилось, последуй они изначальному плану и отправь под воду заложников из числа близких людей Чемпионов. Мало того, что была бы большая проблема с Гарри, который, теперь уже очевидно, свято убежден, что весь Хогвартс, а возможно, и весь мир жаждет его смерти… Кто тут ему дорог тогда? Ведь даже на Святочный Бал он не явился вообще. Директор еще помнил, как нашел Минерву в полном расстройстве чувств, которая занималась тем же, чем и он сейчас — опрокидывала в себя стакан за стаканом. Искреннее недоумение мальчишки, как традиции Хогвартса — места, что должно было стать для него домом, которое так любили его родители — относятся к нему, окончательно подкосило женщину.

Так или иначе, этот план был отброшен, и вместо этого были использованы браслеты — права доступа к Третьему Туру. Людо Бэгмен был против — что и не удивительно, ведь даже случившееся сегодня его нисколько не напугало. Бывший Загонщик громко жаловался на то, что состязание не получилось интересным, не придавая ни малейшего значения тому, насколько «интересным» все могло стать. Его удалось оттереть в сторону при решении о Втором Туре, а теперь Дамблдор надеялся, что после случившегося, когда Бэгмен во всеуслышание объявил о полном непонимании происходящего, его наконец удастся снять. Игрок, несмотря на весь свой спортивный энтузиазм, работу делать свою был совершенно неспособен… плюс слухи о его страсти к азартным играм. Давно он пытался от него отделаться, может, наконец-то получится — хоть что-то хорошее из всего этого кошмара.

И старому волшебнику было просто страшно представить, что будет дальше… впрочем, терять ему уже было особо нечего. После этого года директором ему уже не быть. И… ничего для Гарри он сделать не может. Пытаться как-то повлиять на мальчика сделает только хуже. Остается только отойти в сторону и… надеяться на лучшее.

Альбус Дамблдор налил себе еще один бокал и разом опрокинул… Фоукс издал еще одну трель.

* * *

ОМАК (к чему ведет промедление или похитителей уничтожают)

Гарри следил за продолжающей удаляться от берега баржей… на его ультиматум ответа так и не поступило, а срок уже почти истек. Окружающие на него косились… а взгляд Дамблдора ясно давал понять, что шутки кончились окончательно. По каким-то собственным причинам — может, это для него просто игра? — старик непременно хотел, чтобы Гарри погиб, участвуя в состязании. Может, он пытался сохранить какое-то смешное подобие иллюзии того, что Гарри умрет «естественной» смертью? Видимо, да — для него это игра.

Была.

Ибо он только что повысил ставки… и, видимо, все проиграл. Более того… взгляды, что бросали на него сейчас гоблины, заставляли задуматься… перекупили их, что ли?

«Конец!» — пронеслась в голове отчаянная мысль. — «Теперь уже никуда не деться… вот прямо сейчас меня…»

Гарри до скрежета сжал зубы, он кое-что припас на такой случай. И припрятал в барже, в тайне даже от гоблинов… вероятно, пора!

«Помирать — так с музыкой!» — с яростью подумал Гарри, делая короткий жест палочкой.

Баржа, уже изрядно отошедшая от берега… взорвалась.

Подводный народ, чьи представители спешили к поверхности, мучился недолго, хотя их смерть в родной стихии, что в одночасье обратилась в ядовитую, радиоактивную жижу, была мучительной.

Гарри Поттер, остальные Чемпионы, судьи и гоблины умерли еще быстрее — ядовитое облако накрыло их с самого начала. Гарри Джеймс Поттер умер со злобной усмешкой на искаженном лице.

Зрители не сразу поняли, что происходит, а потому отрава дошла и до них…

Никто из обитателей Хогвартса не дожил до апреля. Точно так же как и значительная часть жителей Хогсмида. До следующего Нового Года дотянули единицы…

А значительная часть Британских Островов на годы и десятилетия обратилась в зону экологической и техногенной катастрофы…

Окончание второго Тура ознаменовало начало нового и теперь уже точно последнего этапа жизни Гарри в этом замке. Теперь его сторонились решительно все, что устраивало его как нельзя лучше. Это позволяло ему лучше сконцентрироваться на важных вещах: как пережить Третий тур, где его противники бросят в дело все силы, чтобы все-таки покончить с ним. И, если вдруг каким-то невероятным чудом ему удастся уцелеть — Гарри старался смотреть на мир трезво, а потому не тешил себя ложными надеждами — что делать после этого.

В решении второго вопроса он преуспел — здесь ему очень помог Игорь Каркаров, с которым у Гарри все-таки получилось встретиться и поговорить. Директор Дурмстранга, очевидно, и сам испытал все ужасы обучения в том кошмарном месте, что называется Хогвартс, а потому с пониманием отнесся к желанию бежать как можно дальше.

А вот с первым вопросом пока что прогресса не было: Гарри даже не представлял, в чем будет заключаться последнее испытание, и гоблины помочь ему пока тоже не могли… Что ясно указывало, какие огромные силы были брошены на то, чтобы сохранить тайну и не дать ему подготовиться — Дамблдор и остальные собирались избавиться от него любой ценой.

Гарри еще раз встретился с Ритой Скитер и поделился своими мыслями, но вышедшая статья не содержала почти ничего из того, что он рассказал. Видимо, и Скитер продалась… Не то чтобы Гарри сильно удивился — в этом вся их природа.

Дело сдвинулось с мертвой точки только в последнюю неделю мая, когда профессор МакГонагалл задержала его после Трансфигурации. Гарри опасался оставаться с жаждущей его смерти женщиной один на один, но выбора не было…

— Сегодня в девять вечера вы должны быть на поле для квиддича, Поттер, — безапелляционно заявила она ему. Ну что тут поделать, по ее убеждению, низшие существа, подобные ему, права на собственное мнение не имели. — Мистер Бэгмен расскажет вам о Третьем испытании.

Больше ничего сказано не было, и Гарри поспешил удалиться. И вот, в половине девятого он спустился в вестибюль, где столкнулся с Седриком.

— Как ты думаешь, что это будет? — другой Чемпион решил завести разговор по дороге. — Флёр всё время говорит о подземных туннелях, она считает, что нам придётся искать клад.

— Ну… может быть и туннель, — ответил Гарри, поразмыслив несколько секунд. — Ведь Ужас Слизерина все еще где-то здесь, самое то для нас…

Седрик скривился, и беседа заглохла. Они спустились по тёмному лугу, протиснулись между трибунами и вышли на поле.

— Что они сотворили?! — негодующе воскликнул Седрик, уставившись на изменившееся поле для квиддича. Вид у него был, словно кто-то построил длинные низкие стены, которые извивались и скрещивались, куда ни кинь взгляд.

— Да это же живая изгородь! — поделился Гарри наблюдением.

Тут их позвал Людо Бэгмен, который уже был здесь, вместе с Крамом и Флёр.

— Ну, как вам? — Бэгмен был, как всегда, бодр и жизнерадостен. — Чудно растут, правда? Полагаю, через месяц они вымахают футов на двадцать вверх. Не переживайте, — добавил он, с ухмылкой глядя на мрачноватого Седрика, — ваше поле для квиддича вернётся обратно сразу после Турнира. Ну а теперь, я думаю, вы уже догадались, что вас ждёт?

Все на мгновение замолчали. У Гарри все это ассоциировалось лишь с темным и узким местом, где можно легко сложить голову. Потом…

— Лабиринт? — подал голос Крам.

— Точно! Лабиринт! Третье задание очень простое. Кубок будет расположен в центре лабиринта. Тот из Чемпионов, кто первым прикоснется к нему и станет победителем.

— Мы просто должны пройти через лабиринт? — усомнилась Флёр. За прошедшие месяцы девушка явно поумнела и теперь знала, что ничего не бывает так просто. Особенно здесь.

— Здесь будут препятствия, — не стал отнекиваться Бэгмен. — Будут завезены монстры. Потом будут еще заклинания, которые нужно будет преодолеть… ну и всё в таком роде, вы понимаете. И еще, Чемпион, имеющий наибольшее количество очков, первым войдет в лабиринт, — Бэгмэн усмехнулся Гарри. — Потом пойдет мисс Делакур, дальше мистер Крам и, наконец, мистер Диггори. Но вы все будете иметь одинаковые шансы на победу, всё зависит от того, как вы справитесь с препятствиями. Ух, веселья будет!

Гарри прекрасно знал, что понимает под весельем этот маньяк. И, помня, что даже на самый Первый Тур организаторы не поскупились на драконов, было страшно подумать, что они напихают туда в этот раз. Но по крайней мере, теперь Гарри знал, чего ждать и к чему готовиться.

— Очень хорошо… если у вас больше нет вопросов, давайте вернёмся в замок, тут немного холодновато… — заявил Бэгмен, на этом все и кончилось.

* * *

Гарри немедля обратился к гоблинам, которые теперь, зная, что именно искать, могли получить больше информации. Да и скрывалась она теперь куда менее тщательно — как ему доверительно сообщили — видимо, какой-то непонятный ему срок миновал.

Согласно тому, что разузнали гоблины, у Чемпионов будет возможность в любой момент добровольно покинуть состязание, ясное дело, одновременно отказавшись от притязаний на приз. Одновременно, они будут оставаться Чемпионами до того момента, как Турнир не будет завершен. Эта деталь Гарри заинтересовала особо: как именно подобные мероприятия получают статус «Закончен»? Оказывается, тут было два варианта — либо один из претендентов доберется до цели, и Турнир окончится в момент его признания победителем. Либо, если все выбыли, Кубок подберет кто-то посторонний — и упаси Мерлин кого-то тронуть приз, пока кто-то из Чемпионов еще в игре! — после чего будет объявлено об отсутствии победителя. И Турнир опять же закончится.

Гарри очень сильно сомневался, что ему просто позволят добровольно выйти из гонки — это пахло показным, ложным человеколюбием, которое в этом году уже не раз демонстрировалось. С другой стороны, попробовать стоило. Потому в момент Третьего Тура на территории Хогвартса будет находится подразделение гоблинов-воинов, чья задача по контракту будет защищать один участок земли и все, что на нем находится, до момента окончания Турнира… Ну а едва он перестанет быть Чемпионом — международный портал он уже приобрел.

Если же этот трюк не сработает… что же, они обговорили и другие варианты, подготовили много запасных планов… Гарри надеялся, что его шансы все-таки побольше нуля.

* * *

Третий Тур приближался. Гарри даже почти перестал ходить на уроки — все одно, быть ему тут осталось недолго. И учителя тоже махнули на него рукой — какое им дело до без пары минут покойника?

Забавным было то, что Третий Тур совпадал с экзаменами — от которых Гарри был освобожден — все сошлись во мнении, что после трудных контрольных, посмотреть на чужую смерть — это особенно приятно.

Вечером, перед самым началом испытания в Большом зале состоялся праздничный пир, который почтил своим вниманием сам Министр Магии. Гарри подумал, что, возможно, стоит поесть, как в последний раз, но кусок в горло не лез… Когда заколдованный потолок над головой начал от голубого плавно переходить к сумрачно фиолетовому, Дамблдор поднялся на ноги и призвал зал к тишине.

— Дамы и господа! Через пять минут я приглашу вас спуститься на квиддичное поле на третье и последнее испытание Турнира Трёх Волшебников. А сейчас, господа Чемпионы, пожалуйста, пройдите на стадион с господином Бэгменом.

Гарри неспешно поднялся и отправился вслед за Седриком, Флёр и Виктором из Большого зала. Бэгмен попытался подобраться к нему поближе, но Гарри был настороже и не дался — кто знает, что задумал этот маньяк?

Они вышли на квиддичное поле, которое теперь стало совершенно неузнаваемым. Вокруг поля выросла живая изгородь высотой в обещанные двадцать футов. Прямо перед ними в изгороди зияло отверстие — вход в лабиринт. За отверстием начинался темный и жутковатый на вид коридор. Трибуны наполнялись людьми. А чуть в сторонке красовался отряд вооруженных гоблинов, уже выстроившихся в каре, внутри которого угадывалось пустое место. Гарри нащупал в кармане заветный Портал — первый этап первого его плана по спасению. Сомнительно, что он сработает... но попробовать-то стоит!

Зрители прибывали, в воздухе раздавались возбужденные голоса и топот сотен ног, торопящихся занять места. Небо приобрело тёмно-синий оттенок, и на нём уже появились первые звёзды. К Бэгмену подошли профессора Грюм, МакГонагалл и Флитвик, с ними еще был внушительный чернокожий волшебник. На их шляпах сверкали огромные красные светящиеся звёзды.

— Мы, вместе с мистером Кингсли Бруствером, сотрудником отдела мракоборцев, будем патрулировать вокруг лабиринта, — объявила Чемпионам профессор МакГонагалл. — Если у вас возникнут серьёзные неприятности и вам понадобится помощь, пошлите в воздух красные искорки и один из нас придёт вам на помощь. Понятно?

Чемпионы кивнули. Гарри пробрала холодная дрожь: Грюм уже пытался его достать перед Первым Туром, а жажда убийства, что исходила от МакГонагалл, стоило ей увидеть его, была красноречивей всего на свете. Итак, минимум двое из числа «патрульных» и «защитников» просто мечтают его прикончить. И доверять двум другим у него причин также не было.

— В таком случае, разойдись! — Бэгмен был все также бодр. После он усилил свой голос и загрохотал.

— Дамы и господа, с минуты на минуту начнется третье и последнее состязание Турнира Трёх Волшебников. Позвольте мне напомнить вам счёт. На первом месте с шестьюдесятью тремя очками находится представитель школы Хогвартс мистер Гарри Поттер! На втором месте находится мисс Флер Делакур, представительница академии Шармбатон! И сразу за ней мистер Виктор Крам, представитель Института Дурмстранг! Замыкает четверку участников мистер Седрик Диггори, также из школы Хогвартс!

По мере его речи аплодисменты то нарастали, то становились тише, но не прекращались, в самом конце они стали оглушительными. Бэгмен повернулся обратно к Чемпионам.

— Итак, по моему свистку, Гарри, три… два… один… — и он засвистел на всю округу.

Гарри не стал терять времени и рванулся внутрь. Высоченная живая изгородь откидывала чёрные тени на тропу и то ли оттого, что она была такой высокой и толстой, то ли потому, что её заколдовали, снаружи в лабиринт не доносилось ни единого звука. Стоило ему сделать несколько шагов, как Гарри остановился, поднял волшебную палочку и послал в небо букет красных искр, которые повисли в воздухе. Еще через секунду он активировал приготовленный Портал и, к огромному своему облегчению… и немалому удивлению почувствовал характерный рывок. Перемещение было на очень короткую дистанцию, потому приземлившись в самый центр строя гоблинов Гарри без труда устоял на ногах.

Трибуны начинали гудеть, Бэгмен только начал вслух задаваться вопросом, что означает столь быстрый сигнал о помощи, когда глава гоблинов сам начал вещать на всю округу. И он поведал, что мистер Гарри Поттер отказался от дальнейшего участия в состязаниях, а значит и от всяких претензий на победу. И что до самого окончания Турнира он останется вот здесь — за спинами его подчиненных, на клочке земли, который они сейчас охраняют. И согласно такому-то параграфу, такой-то статьи, договора такого-то года никто на него сейчас даже дышать права не имеет, не говоря уж о том, чтобы потрогать.

Тишина зависла над местом проведения финала. Трибуны молчали… молчали судьи. Дамблдор несколько мгновений сверлил взглядом строй гоблинов, вероятно, прикидывая, как же все-таки добраться до мальчишки, которого он так хотел убить… Молчал растерянный Бэгмен, молчали и остальные Чемпионы.

Потом Флер, Виктор и Седрик начали оживленно перешептываться, после чего дружно повернулись к столу судей. Гарри, которому гоблины оставили щелочки, чтобы наблюдать, посмотрел туда же. Сперва Каркаров, а следом и мадам Максим встретились глазами со своими учениками и явственно им кивнули. Седрик со своей стороны пытался привлечь внимание Дамблдора, но старый директор был слишком охвачен жаждой убийства, чтобы обратить на это внимание…

— Что же, мисс Делакур, ваша очередь… — когда пришло время Бэгмен вновь подал голос, но без былого задора. — По свистку. Три… два… один…

Новый свист, Флер неспешно пошла вперед, переступила границу… вскинула палочку, выпуская красные искры вверх, после чего развернулась и покинула Лабиринт.

— Чемпионка Шармбатона отказывается от дальнейшего участия в этом… Турнире, — громыхнул голос мадам Максим. Презрение и насмешка, что звучали в нем, были просто оглушительны.

— Но… но… — Людо Бэгмен все-таки потерял дар речи. Тем временем подошла очередь болгарина, он отставал всего на один балл. — Мистер Крам, по свистку…

Тишина была звенящей, когда представитель Дурмстранга переступил границу Лабиринта, подал сигнал и вернулся обратно.

— Чемпион Института Дурмстранг отказывается от дальнейшего участия в Турнире! — яда в голосе Игоря Каркарова хватило бы, чтобы сделать Озеро непригодным для жизни.

И тишина… никто не знал, что сказать, или — как в случае с Дамблдором — были слишком заняты собственными мыслями… Седрик все пытался обратить на себя его внимание, но тщетно. В самом деле, ну какое дело директору Хогвартса до своих учеников? Да гори они все огнем! Наконец пришел и его черед…

— Вперед, Седрик! — чей-то крик с трибун почти заглушил свист.

Тишина от этого стала еще более звенящей, большинство присутствующих повернулись к кричавшему на трибунах — краснощёкому магу с запутанной тёмной бородой. Судя по внешности, они с Седриком были родственниками, может даже отец и сын. И маг продолжал надрываться, азартно подгоняя парня, чтобы тот скорее лез в полный опасностей Лабиринт, куда остальные соваться поостереглись — лишний раз демонстрируя, насколько маги Англии дорожат детьми…

Седрик несколько секунд смотрел на кричавшего, который продолжал его подгонять, нимало не смущаясь того, что стал объектом всеобщего внимания. Потом он перевел взгляд на директора, словно надеясь найти поддержку — наивный! Дамблдору было не до него, он все еще думал, как бы прикончить другого своего ученика…

Пуффендуец глубоко вздохнул и шагнул в Лабиринт, как и полагается достойному ученику школы Хогвартс, он, подобно барану, пошел на убой…

Большой экран позволяет следить за его продвижением… какое-то время последний Чемпион шел вперед, преодолевая препятствия… но потом что-то сверкнуло и он рухнул как подкошенный, оставшись лежать бездвижно. Последний Чемпион выбыл из состязания…

Гарри напрягся: все это было очевидной и наглой попыткой выиграть время, чтобы Турнир не закончился, и у всех желающих был бы шанс до него добраться… К счастью, подобное они так же предусмотрели, а потому предводитель гоблинов, перекрикивая трибуны, потребовал не терять времени, и чтобы кто-то немедленно достал Кубок из Лабиринта. Турнир пора было заканчивать… Вызвался Бэгмен.

Видимо, был какой-то выключатель, потому как глава Отдела Спорта добрался до цели быстро и без проблем. Вот он коснулся Кубка и… бесследно исчез с хлопком.

Гарри мог пару секунд любоваться на гоблина с отвисшей челюстью — редчайшее зрелище! После чего тот срочно вызвал подкрепление, и Гарри окружили еще два ряда вооруженных до зубов охранников.

* * *

Барти Крауч младший мог только громко фыркнуть, глядя на то, что творилось после исчезновения этого придурка Бэгмена… Он и сам не мог сказать, прошло ли все по плану или нет — все слишком изменилось по сравнению с теми планами, что были составлены год назад.

Сначала Темный Лорд планировал дождаться этого дня и использовать кровь Поттера в своем возрождении. Именно для этого он подложил имя мальчишки в Кубок от несуществующей школы… Но дальше все пошло кувырком. Уже сам факт, что парень ожидал стать невольным участником, стал шоком и для него и для Темного Лорда. К этому прибавилась статья Риты Скитер, а следом и многое другое…

В результате Темный Лорд отказался от собственного замысла — во-первых у него возникли сомнения, считает ли вообще Поттер его врагом, а во-вторых мальчишка был просто слишком непредсказуем. Решено было довольствоваться чем-то меньшим, но куда более надежным. Тем более, что все уже было под рукой. Грозный Глаз Грюм — более непримиримого врага Лорда еще надо было поискать. И потому Хозяин возродился еще несколько месяцев назад, и нынче восстанавливал свои силы, по одному посещая своих неверных слуг. Барти было неприятно от того, что Темный Лорд принимал назад всех тех, кто отрекся от него, но Хозяину виднее…

Было решено, тем не менее, довести план с похищением до конца, чтобы на почве, которую подготовил и щедро удобряет Поттер, вырос роскошный скандал, когда окажется, что опасения мальчишки были верны. Если Альбус Дамблдор будет обвинен в попытке похищения и убийства Гарри Поттера — это будет вершина иронии и абсурда. Кроме того… самому Барти было очень интересно, что же еще такого отчебучит Поттер. Темному Лорду — вероятно — тоже. И мальчишка не разочаровал: отсидеться за спинами гоблинов — это сильно.

Когда его примеру последовали иностранные Чемпионы, Барти до крови закусил губу, чтобы не рассмеяться. После такого позора Дамблдору конец, даже если бы не было прочих проблем. И старик это явно понял, ибо перестал реагировать на внешний мир и пропустил все попытки Диггори получить молчаливое разрешение поступить так же. И как результат: парень, которого нещадно подгонял собственный отец, все-таки полез в Лабиринт. Этот придурок Амос совершенно не понимал, в каком свете выставляет и себя и сына…

Седрика этого откровенно жалко, парень был не дураком и не грязнокровкой, у него впереди была вся жизнь. А того, кто коснется Кубка, ждала лишь смерть. Потому Барти тихо вывел его из строя, не дело это — без нужды убивать детей. Сам Лорд на этом погорел. Да и слова Поттера, сколь абсурдными они не были, запомнились.

А вот Бэгмену — поделом. Меньше глупцов будет.

Ну а теперь Барти активировал собственный Портал. Слепому старику придется ко всему прочему объяснять, куда делся его соратник, что на фоне произошедшего особенно подозрительно. Его ждало место по правую руку Хозяина.

* * *

Ушло немало времени, прежде чем удалось отследить Портал. Он вел на неприметную полянку в неприметном лесу, где нашлось весьма приметное тело. Тело Людо Бэгмена убитого Смертельным Проклятием.

На этом фоне Турнир Трех Волшебников оказался почти забыт, но гоблины, у которых от происходящего зашевелились немногочисленные волосы на всех частях тела, нажали на все рычаги. И Турнир был быстро объявлен оконченным. В ту же секунду Гарри активировал Портал и навсегда покинул рассадник зла на Земле — Англию.

Это прошло, по сути, незамеченным — не до того было.

Случившееся и пропажа Аластора Грюма привели к тому, что Альбуса Дамблдора арестовали на месте. Старый волшебник не пытался сопротивляться. На следующий день в раздувшемся выпуске Пророка были опубликованы более полные интервью Гарри Поттера: Мальчика-Который-Был-Прав. А все записи их разговоров Рита Скитер передала мракоборцам.

Корнелиус Фадж, под которым от всего случившегося зашаталось кресло, видел лишь один выход — топить Дамблдора. Тем более, что на него и так все указывало. И он поручил расследование своему доверенному лицу — Долорес Амбридж. И та принялась копать так, что кроты бы обзавидовались.

Она искала следы дьявольского и грандиозного по масштабам и замыслам заговора — иначе нечего было городить такой огород. И — вот уж воистину ирония судьбы! — в процессе она наткнулась на вновь набирающих силу Пожирателей Смерти и раскрыла факт возрождения Волдеморта. Воистину дьявольский и грандиозный заговор!

Альбус Дамблдор был обвинен в пособничестве Темному Лорду, за что впоследствии и был осужден. Та же судьба постигла и большинство его единомышленников и прежде всего Северуса Снейпа, ибо никто не забыл, что «он такой же Пожиратель Смерти как Дамблдор».

За свои преступления Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был приговорен к Поцелую Дементора, но скончался незадолго до казни. Возможно, он совершил самоубийство.

Следствием всего этого была беспрецедентная волна гнева и возмущения среди жителей Волшебного мира. Это открытие заставило по-новому посмотреть на предыдущую войну, в которой, как выяснилось, самозванные Лорды Света и Тьмы работали сообща. А это, в свою очередь, полностью разрушило миф о могуществе Волдеморта, ибо выяснилось, что его главный «противник» работал то ли на него, то ли с ним — это установить не удалось.

Это возмущение переросло в яростную поддержку Корнелиуса Фаджа, который и раскрыл этот гнусный секрет. И эта поддержка позволила Министерству дать бой Темному Лорду. И Волшебный мир Британии погрузился в новую войну…

Ну а Гарри Поттер был счастлив, он выжил! Он сумел сбежать от зла, от тех, кто был первопричиной всех бед и несчастий на Земле за последние столетия! От тех, кто всегда и везде вставал на пути у тех, кто пытался как-то исправить ситуацию…

Но знал он и то, что зло его так просто не отпустит… он много раз менял место жительства, стоило ему заметить что-то подозрительное. А несколько лет спустя он с криком «Они идут!!» сиганул из окна многоэтажки… забыв палочку.

От автора:

Это тот случай, когда фик перерастает изначальную идею, из которой родился. Основа была такой: Гарри в малолетстве каким-то образом призвал себе в сознание наши современные книги по альтернативной истории. (Как? Магией!) А что характерного в большинстве этих книг? Главными врагами наших попаданцев, негодяями и подлецами там выступают англичане. Даже если дело происходит во времена Великой Отечественной Войны. И как на это отреагирует детский неокрепший разум Гарри? Он сделал вывод: слово «ЗЛО» и слово «Англия» значат одно и то же! Ну а дальше пошло-поехало…

Хочу повторить, что: «Это произведение является стёбом и пародией, убедительная просьба не считать этот текст призывом к террористической деятельности, геноциду или началу Третьей Мировой Войны».

И вот вам напоследок.

ОМАК: загадки в лабиринте (если бы Гарри таки туда полез)

Перед Гарри стоял Сфинкс. С телом огромного льва, гигантскими, когтистыми лапами, длинным желтоватым хвостом с коричневой кисточкой на конце и головой женщины. Сфинкс, не отрываясь, смотрел на Гарри своими миндалевидными глазами. Он вроде не собирался нападать, а просто прогуливался взад и вперёд, преграждая ему дорогу. Потому Гарри не сразу понял, как ему быть. Тут Сфинкс заговорил низким и хриплым голосом. Совсем не женским.

— Ты очень близок к своей цели. Быстрей всего ты доберешься до нее, если пройдёшь мимо меня.

— В таком случае… может быть, вы меня пропустите… — вежливо попросил Гарри, прекрасно понимая, какой ответ его ждет.

— Ага, размечтался, — фыркнул Сфинкс, продолжая ходить взад и вперёд. — Если ты не полный неуч, должен понимать, что теперь будет. Отгадаешь загадку с первого раза, и я пропущу тебя, ошибешься — так пеняй на себя. Но ты также можешь промолчать — тогда поворачивайся кругом и топай обратно.

Гарри моргнул… моргнул еще раз. Последняя лазейка, насчет того, что можно просто уйти, не ответив, его, конечно же, не убедила. Снова ложное человеколюбие. Но Сфинкс мог с тем же успехом порвать его, вздумай он уйти, даже не слушая загадку. Так что он кивнул. Сфинкс уселся прямо посреди тропы, поджав задние ноги, и продекламировал:

Один мой слог проворней всех слывёт по праву

Он очень быстр на руку, ногу и расправу;

Другой же слог есть плод окружности решений

Ее с диаметром законных отношений.

Во всем том есть абстрактно названный мужчина

Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина.

Сложив их вместе, существо ты образуешь,

Какое ты скорей умрёшь, чем поцелуешь.

Гарри нахмурился. Поживи четыре года в месте, подобном Хогвартсу, и ты научишься не зевать и все важное схватывать на лету. Потому текст он запомнил хорошо… теперь же…

Итак, история с диаметром — несомненно «Пи»… Насчет остального пока не ясно, вариантов много. Но, что бы он ни за что не стал целовать?.. Вспомнился Бэгмен, и некоторые его намеки в начале Турнира… Ага, и прочие подсказки так же укладываются, значит:

— Педофил! — заявил Гарри.

— Что? — глаза Сфинкса забавно расширились. — С чего ты это взял?!

— Ну как, все же подходит! — реакция Сфинкса Гарри решительно не понравилась. Либо он ошибся, либо, что куда вероятнее, у него четкий приказ Гарри порвать, а потому зверюга будет искать повод, придираясь к мелочам.

— Это как это? — Сфинкс поднялся, демонстрируя клыки. — Разъясни-ка!

— Ну, ты не станешь отрицать, что ЭТО целовать никак не рекомендуется!

— Не стану, — кивнул в ответ Сфинкс. — Но остальные подсказки?

— Та история про окружности и диаметр, несомненно, указывает на число «Пи», — продолжил Гарри, Сфинкс его прервал.

— Не спорю, но где ты видишь «Пи» в педофиле?

— Буквы «и» и «е» часто путаются, и есть языки, где слово педофил произносят именно с «и».

— Да? — Сфинкс подозрительно наклонил голову. — По-моему, ты юлишь и выкручиваешься, но допустим… с натяжкой, — добавил он. — Дальше что? С первой подсказкой, например?

— Кто-то шустрый, по определению быстро носится и передвигается. «Фил» или «file» это спряжение французского глагола «filer», означающего что-то вроде «проноситься».

— Да? — Сфинкс грозно надвинулся на него. — Вот тут ты точно промахнулся, мальчишка, загадку я задал на твоем языке, на нем же ее и надо отгадывать!

— ЧТО?! — Гарри от возмущения даже не отреагировал на опасную близость монстра. — Ты хочешь сказать, что на международном состязании испытание устроено так, чтобы принимающая сторона имела огромное преимущество?!

— А?.. — Сфинкс на мгновение замер. А потом и вовсе сел обратно на землю. — Вообще говоря, хороший вопрос… не думал я об этом. Не знаю, что и сказать. Ладно, проехали. И что скажешь про третью подсказку?

— Педофил — это точно существо мужского пола, но больше о нем ничего не известно.

— Кроме сексуальной ориентации! — ткнул в него лапой Сфинкс. — А это уже немало! Он же должен быть назван абстрактно!

— Речь шла лишь о чине, фамилии и цвете кожи! — отрезал Гарри.

— То были примеры, но ладно, считай, вывернулся. С натяжками, но да, твоя версия отвечает всем требованиям… Только это совсем не тот ответ, какой должен был быть!

— Эй, это уже не моя проблема! — заявил Гарри.

— Пусть так, но ответ был предусмотрен другой, и он, в отличие от твоего, безо всяких натяжек…

— Да? И какой же это ответ? — усомнился Гарри.

— Скорпион.

— Что?

— Скорпион, — спокойно повторил Сфинкс, явно пребывая мыслями где-то далеко.

— Это… это как… — Гарри пребывал в расстройстве чувств. — Ладно, «Пи» там есть. Абстрактный мужчина… «он», еще один слог, допустим. «Скор» тоже вижу откуда… Но что насчет четвертой подсказки?!

— А что? Ты вызовешься поцеловать скорпиона?

— Ну, знаешь, если вопрос будет поцелуй, или смерть, то да, вызовусь! — заявил Гарри, наконец, вырвав Сфинкса из размышлений. — У скорпиона опасен лишь хвост, при должной сноровке его вполне можно схватить, а дальше делай что хочешь… даже целуй! Так что, есть здесь натяжка, и серьезная!

— Да? — Сфинкс очень по-человечески поднял бровь. — И что теперь делать будем?

— А что делать? — не понял Гарри.

— Как прикажешь воспринимать тот факт, что ты дал ответ неправильный, но при этом не ошибся! Такое не предусмотрено правилами! — раздраженно ответил собеседник. — Нужно что-то, чтобы склонить чашу весов… Вот, — он воскликнул, словно осененный идеей, — ты загадай загадку мне!

— Что? — Гарри совсем опешил от такой постановки вопроса. — Я загадки загадывать не умею, не моя это роль!

— Ага, твоя роль — это, выслушав мою загадку, ответить и либо пройти дальше, либо получить по-полной! — сварливо рявкнул в ответ Сфинкс. — Твоей ролью точно не было препираться по поводу отгадки! И тем не менее, вот мы здесь! И раз ты с таким пылом критикуешь мои загадки, то давай посмотрим, как ты их сам задаешь!! Так что я слушаю! Более того, — тот решил подсластить пилюлю, — даже если я отгадаю, можешь уйти назад.

Гарри даже не знал, что ответить на такую предъяву… он действительно критиковал загадку, вот и получил в ответ «а сам сможешь лучше?». И было ясно, что вздумай он юлить, терпение Сфинкса, что уже на исходе, лопнет окончательно… Потому…

— Что не поместится в самую большую кастрюлю в мире?

— Что? — Сфинкс весь подался вперед.

— Это моя загадка: что не поместится в самую большую кастрюлю в мире?

— Парень, ты бы еще «что у тебя в кармане» спросил… — Сфинкс пронзил его мрачным взглядом.

— Но не спросил же! — легко ответил Гарри. — Тем более, что в карманах у меня куча всего! Кольца, правда, нет.

— Угораздило ж меня… — Сфинкс воздел горе-очи к темному небу. — Ладно… ну пусть будет вся вселенная!

— Не верно, — усмехнулся Гарри. — Ведь мироздание, возможно, это кастрюля, в которой варятся вселенные! Кто знает?

— Это точно не отмазка? — оскалил зубы Сфинкс.

— Нет, ибо отгадка всего одна, и она не оставляет других трактований!

— И какая же?

— Крышка! — объявил Гарри. — Сколь бы не была огромна кастрюля, и крышка не поместится в нее по определению!

ШЛЕП! Гарри этого не знал, но он был первым и единственным человеком, видевшим фейспалм в исполнении Сфинкса. Пробурчав что-то про то, то ему вообще не следовало уезжать из родных Фив, мифический зверь подвинулся, освобождая проход.