Mirabile Magnum (Большой Сюрприз) (джен)

— Ты, маленький ублюдок, тварь, смотри что ты наделал, ненормальный, будущий уголовник! — Эти слова доносились из дома номер четыре, на Тисовой улице Графства Суррей.

Маленький семилетний мальчик, которому и шести то не дашь, смотрел на толстого мужчину с багровым лицом, возвышающегося над ним, и изо всех сил старался сдержать подступающие слезы. Мужчина был дядей мальчика, а за его спиной стоял Дадли Дурсль и корчил противные рожи своему кузену.

Дурсль-старший замахнулся и со всей дури ударил племянника по лицу. Мальчика впечатало в стену. Сдерживаться он больше не мог, и из его глаз полились слезы. Все началось с того, что Дадли, заскучав, решил испортить жизнь своему кузену и попытался избить его. У перепуганного и разозленного Гарри случился стихийный выброс, который разнес в щепки половину гостиной. Как при этом не пострадал Дадли неизвестно.

— Иди в свой чулан! Неделю... Нет, две недели без еды! — зарычал Вернон, зашвыривая Поттера в его "комнату".

Гарри горько, но бесшумно плакал, лежа на своем топчане. Он не понимал, почему все его так ненавидят. Он старался быть послушным, делал все, что ему говорят, но вместо благодарности всегда получал лишь тычки и подзатыльники. А еще он искренне ненавидел Дадли, хотя правильнее будет сказать презирал. Раскормленный, совершенно невоспитанный, жадный и глупый кузен вызывал у него отвращение. И отчаянную зависть. Гарри очень хотелось, чтобы ему читали сказки на ночь, жалели из-за разбитой коленки, нормально кормили и одевали.

Через пару часов, когда он уже успокоился и просто лежал, раздумывая о том, что произошло. Это было странно, ненормально, но тем не менее, подобные вещи, правда меньшего масштаба постоянно происходили с Гарри.

— Поттер! Хватит разлеживаться, выходи, — раздался из-за двери визгливый голос тети Петуньи.

Тяжело вздохнув, мальчик поднялся с кровати и вышел из чулана. По всему телу разлилась слабость, его шатало из стороны в сторону и слегка тошнило. Было такое чувство, будто его огрели по голове чем-нибудь очень тяжелым.

— Подстриги газон на заднем дворе, а то совсем разленился, неблагодарный. Мы тебя кормим, одеваем, а он ленится, — возмущалась миссис Дурсль.

Гарри хотел сказать "Да, тетя Петунья", но вместо этого из его горла вырвались какие-то хрипы. Он попробовал еще раз, но с тем же результатом.

— Вернон! — закричала тетка, — а ты, стой здесь, — это она уже сказала, обращаясь к Поттеру.

— Да, Петти? Что-то случилось? Этот что-то еще натворил? — заботливо спросил Вернон у жены, подозрительно косясь в сторону племянника.

— Он не может говорить! Что ты сделал?! Ты понимаешь, что нам будет, если Эти узнают? — верещала женщина.

— Я ничего не делал, просто запер его в чулане, как обычно. Говоришь, что с нами могут что-то сделать? — задумался этот боров. Гарри перевел на него ошарашенный взгляд. Мальчик совсем запутался и ничего не понимал.

— Мам! — раздался голос Дадли с кухни, — мам, я есть хочу, сделай мне поесть!

— Иду, Дадличек, милый, — проворковала тетя Петунья, — а ты, разберись с этим, — строго сказала она мужу и ушла на кухню. Гарри скривился. К несчастью, Дурсль это заметил и разозлился еще больше, он схватил мальчика за ухо и выставил за дверь.

— Чтоб я тебя здесь больше никогда не видел, урод. Он еще и кривится, надо же! — покачав головой, красный от злости Вернон захлопнул дверь, оставляя Поттера на улице одного.

Рассерженный мальчик был только рад этому. Резко развернувшись, он быстрым шагом пошел прочь со двора. Ему было все равно куда идти, он был слишком зол, чтобы вообще об этом думать, так что ноги несли его в сторону одного из самых неблагополучных районов в пригороде.

А на улице шел дождь. Казалось, что само небо плачет, жалея ребенка, еще не осознавшего, что именно с ним произошло, еще не осознавшего, что дома у него больше нет, что говорить он теперь не может. Он просто шел и шел, куда глаза глядят.

Гарри было очень плохо. Его сильно тошнило, кружилась голова и, как будто и так было мало проблем, он понятие не имел, где он находится. Какие-то серые невзрачные улицы, бетонные заборы, обшарпанные двери, и неприятный запах, идущий от мусорных баков, картину не проясняли. Хотя нет, одна вещь ему была понятна: он заблудился. Заблудился окончательно и бесповоротно.

Осознание того, что больше не будет теплого, пусть и нелюбимого дома, не будет иногда защищавшей его тети Петуньи, и даже изредка достающейся еды тоже не будет, навалилось на мальчика. Он вдруг ясно понял, что ничего уже не будет как прежде, и что скорее всего, он просто погибнет от голода или болезни. Погибнет на улице, как какой-то бродяга, от которых дядя с тетей всегда отворачивались, презрительно кривясь.

Не выдержав этого понимания, мальчик наконец-то выдал нормальную для семилетнего ребенка реакцию — заплакал. И так расшатанная психика ребенка не выдержала всех этих треволнений и дала сбой. Малыш потерял сознание, упав на спину рядом с теми же мусорными баками, у которых заснул вчера вечером. А к неприятному запаху за два дня он уже привык.

~*~*~*~*~*~*~*~

Северус Снейп, самый молодой мастер зельеварения за последние сто лет, преподаватель школы чародейства и волшебства Хогвартс сидел у себя дома, в Паучьем тупике и разглядывал мусорное ведро, выбирая между использованием эванеско и работой руками. Ему было дико скучно: на дворе лето, но погода все равно отвратительная. Вот он и развлекался.

С сомнением посмотрев на свою волшебную палочку, он наконец-то выбрал. "Прогуляюсь заодно", — Подумал Снейп, закрывая за собой дверь дома. Осмотревшись, он пришел к выводу, что идея с прогулкой была не очень удачной из-за мелко накрапывающего дождя в частном, и вообще из-за безрадостного пейзажа в целом.

Он уже хотел вернуться обратно и использовать-таки это злосчастное эванеско, как интуиция совершенно неожиданно завопила благим матом, приказывая немедленно довести дело до конца и донести пакет с мусором до ближайшего контейнера. А может это была и не интуиция, а просто банальное упрямство, но Снейп привык доверять своим чувствам, в конце концов, подводили они его крайне редко, чему способствовала работа шпиона светлой стороны. Или темной. Он и сам не знал точно, на кого работал. В итоге, он все-таки развернулся, и окинув взглядом окружавшую его серость, шагнул вперед.

К тому моменту, как он подошел к бакам, Северус уже успел не менее ста раз проклясть свое упрямство, заставившее его идти пешком. Коротко замахнувшись, Снейп закинул пакет в бачок и уже хотел было идти обратно, как вдруг заметил нечто, сжавшееся в комочек у его ног.

Нагнувшись, зельевар получил возможность рассмотреть это нечто поближе. Когда до него дошло, ЧТО, а точнее КОГО он видит перед собой. Резко отшатнувшись, он выругался сквозь зубы, даже его — бывалого упивающегося сие зрелище не оставило равнодушным: маленький, черноволосый мальчик в разодранной, слишком большой для него одеждой, с разбитой губой и глубокими тенями под глазами. Выглядел ребенок лет на пять-шесть, не больше.

Мысленно дав себе пинка, зельевар поспешно, но осторожно поднял ребенка на руки. Малыш весил не больше какой-нибудь собачки. "Скорее все-таки пять", — подумал Северус, прикинув примерный вес ребенка. Разозлившись на себя, за ненужные сейчас размышления, он поспешил к дому.

Буквально влетев внутрь, он осторожно опустил мальчика на диван и вытащил из рукава палочку.

— Динки! — Позвал он.

Рядом с хозяином появилась эльфийка, чьи глаза в ужасе расширились, когда она заметила без сознания лежащего на диване мальчугана. Но она быстро взяла себя в руки и выжидающе посмотрела на Снейпа. Эльфы рода Принц никогда не страдали раболепием, мазохизмом и неуважением к себе.

-Динки, принеси мне заживляющую мазь, успокоительное и снотворное, быстро! — приказал Северус. Обычно он старался вести себя с эльфами уважительно, но в данном случае, у него ничего не получилось.

Эльфийка с громким хлопком исчезла, показывающим ее недовольство, а мужчина повернулся к ребенку. Подняв палочку, он прошептал себе под нос диагностирующее заклинание. Над мальчиком высветился небольшой список, куда входили истощение и вывих правой руки — из нынешних проблем, и неправильно сросшийся перелом запястья из старых. Также присутствовало сотрясение мозга, после которого не соблюдался постельный режим, из-за чего, по видимому, у ребенка было очень плохое зрение.

Снова раздался хлопок — это вернулась Динки, держащая в руках все запрашиваемые хозяином зелья. Поблагодарив эльфа кивком, Северус взял в руки снотворное и осторожно влил его в рот мальчика, чтобы тот не проснулся и помассировал горло, чтобы тот проглотил зелье. Заживляющим зельем он смазал разбитую губу мальчика, здоровенный синяк на скуле и несколько ранок на руке.

Убедившись, что ребенок проспит еще как минимум часов десять, мужчина глотнул успокоительного, при этом, с сожалением покосившись на бутылку виски, стоящую в баре. Нет, пить было нельзя, ему ведь еще придется объяснять мальчугану как тот сюда попал и куда это — сюда. Можно было конечно использовать антипохмельное, но уж больно вкус противный, да и зачем пить, если вскоре придется протрезветь.

Поднявшись наверх, мужчина зашел к себе в комнату, и быстро переодевшись, залез под одеяло. С наслаждением потянувшись, мужчина повернулся на бок и закрыл глаза. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что зелья и мази, которые он готовит действуют на магов и только на магов, на маггла они не окажут никакого воздействия, хоть ты галлон их влей, даже если с ног до головы ими обмажешься, все равно ничего не сработает. Но подушка была так мягка, а думать было настолько лень, что Северус прогнал все мысли и провалился в сон.

— Лили! — закричал Снейп, резко подскакивая на кровати. Простыни были перекручены, одеяла сброшены. Мужчина глубоко задышал, возвращая дыханию нормальный ритм и вытирая мокрый лоб.

На протяжении шести лет он просыпался от одного и того же кошмара: любимая женщина, которая когда-то предпочла другого, лежит мертвая, смотря вдаль пустыми глазами. Неожиданно этот равнодушный взгляд фокусируется на нем самом, и Лили чужим, скрипучим голосом произносит:

— Это твоя вина, Северус, твоя вина!

На этом моменте он всегда просыпается. Зелье сна без сновидений перестало помогать уже через месяц, как и снотворное, придуманное магглами. Снейпу оставалось только раз за разом смотреть в эти глаза и шептать: "Прости, Лили, прости!"

Крепко зажмурившись, отгоняя стоящее перед глазами лицо рыжеволосой девушки, Северус вдруг замер. Картины произошедшего вчера восстанавливались в памяти. Он вспомнил про мальчика, лежащего у него на диване в гостиной. А заодно мысль, которую он вчера прогнал, не желая напрягаться.

— Мальчик — маг! — произнес он вслух, — скорее всего магглорожденный, которого выгнали родственники. Или сирота, сбежавший из приюта, — продолжил он размышления, — и что все-таки с ним случилось? — Покачав головой, Снейп встал с кровати и окинул творившееся на ней безобразие тоскливым взглядом.

Впрочем, взмах палочки без труда устранил все следы его ночного отдыха. Открыв шкаф, Северус с сомнением оглядел его содержимое. Появляться в наглухо застегнутой черной мантии перед напуганным ребенком — явно не лучшая идея.

Приняв решение, мужчина одел серые маггловские брюки и белую рубашку. Проходя мимо зеркала, зельевар кинул взгляд на свое отражение и скривился: бледная, какая-то болезненная кожа, огромный нос и волосы, сейчас чистые, но обычно покрытые специальным раствором, защищающим от испарений во время приготовления зелий, из-за чего, они всегда выглядели жирными, как-будто их обладатель не ходил в душ как минимум две недели.

Чего только не приходится терпеть, ради любимой работы, давно превратившейся для него в искусство зельеварения. Хотя сейчас волосы и выглядели нормально, но все равно, общий вид мужчины доверия не внушал.

По старой детской привычке, скрестив пальцы на удачу, Северус отправился вниз — будить мальчика и, если он конечно не будет буянить, объяснять ему ситуацию. Спустившись, Снейп увидел, что первый пункт его плана приводить в исполнение не нужно — ребенок уже проснулся и тихо сидел на полу, рядом с диваном.

~*~*~*~*~*~*~*~

Проснувшись, Гарри сначала испытал удивление, граничащее с изумлением, еще бы, ведь он лежал на чем-то мягком, да еще и выспался. Было крайне странно, что тетя Петунья не разбудила его, чтобы он приготовил завтрак.

Вчерашний день пронесся у малыша перед глазами, заставив его вспомнить, что дома у него больше нет, так что тетя Петунья ну никак не могла его разбудить. И где-же он тогда? Эта мысль заставила Гарри подскочить с уютного дивана. Он огляделся. Незнакомая мрачная обстановка, какие-то странные скляночки, камин... Все это было очень странно.

Ребенок замер, когда понял, что вывихнутая рука больше не болит. Лицо тоже, хотя он прекрасно помнил, как вчера споткнулся и сильно стукнулся. После потери очков, он почти ничего не видел, так что падал он вчера много раз, пока не пришел к выводу, что лучше просто оставаться на месте. У него должны были остаться синяки — это факт. Но то, что их нет — факт настолько же неоспоримый как и тот, что солнце встает на востоке, а садится на западе.

Итак. Вывод: кто-то неизвестный принес его сюда, вылечил и уложил его спать на мягком диване, а не на полу и не на коврике, как часто любил делать его дядя. Это можно записать в плюсы. В минусы же отправляется незнание месторасположения, хозяина дома и его мотивов.

Гарри был довольно умным ребенком, простые выводы он делать умел, как и просчитывать ситуацию за несколько мгновений, что часто позволяло ему подгадать момент, когда Дадли со своей компанией нападет на него. Мальчику часто приходилось принимать нужные решения практически на ходу, что заставляло его мозг работать с огромной скоростью, мгновенно отсеивая варианты, которые неизбежно понесут за собой физическое наказание или увеличение объема работы по дому или в саду.

Мальчик решил не садится снова,чтобы не испачкать обивку, иначе владелец этого несколько мрачного дома непременно разозлится, ведь у Дурслей ему никогда нельзя было сидеть на диванах или креслах, только на жестких стульях или на топчане в чулане под лестницей. И хотя он понимал, что то, как обращаются с ним Дурсли — ненормально, но привычки, которые вбивали ему в голову долгие шесть лет, все равно не позволили ему лечь.

Ни на что не надеясь, он предпринял еще одну попытку что-то сказать, но ничего не получилось. Тяжело вздохнув, Поттер сел на пол, прислонившись спиной к дивану и положив на него голову, справедливо рассудив, что лучше сначала дождаться хозяина дома, а потом уже решать что делать. В любом случае, хуже чем было вряд ли будет. Через десять минут на лестнице раздались шаги. Мальчик быстро вскочил с пола, желая посмотреть на спасшего его человека.

~*~*~*~*~*~*~*~

— Здравствуй, — сказал зельевар, заметив направленный на него внимательный взгляд зеленых глаз. Мужчина понятия не имел, как вести себя с настолько маленькими детьми, но решил действовать по обстоятельствам. Будь, что будет.

Поттер кивнул в ответ.

— У тебя что-нибудь болит? — предпринял еще одну попытку начать разговор мужчина.

Мальчик помотал головой.

— Почему ты ничего не говоришь? — нахмурившись спросил Северус, лихорадочно соображая, что делать дальше.

Он показал на свое горло, а затем опять помотал головой.

— Горло болит? — спросил насторожившийся зельевар. Вчерашняя диагностика не показала, что с горлом что-то не так, но мало ли.

Гарри прислушался к себе. У него совершенно ничего не болело, хотя говорить он по прежнему не мог.

— Ты наверное устал, так что держи, выпей это, оно поможет тебе восстановить силы, — сказал мужчина, протягивая ребенку склянку с восстанавливающим зельем. В ответ Гарри лишь поднял брови, как бы спрашивая, что неужели он всерьез полагает, что мальчик настолько глуп, чтобы взять и выпить что-то неизвестное из рук незнакомца.

— Мне выпить первому, чтобы ты поверил, что это не яд? — спросил Снейп, удивляясь такой осторожности, которая пробудила в нем легкую симпатию к ребенку.

Гарри кивнул. Тяжело вздохнув, зельевар вынул пробку из горлышка склянки и отпил глоток.

— Убедился? А теперь выпей сам, — сказал он, отдавая Поттеру колбу.

Мальчик, поморщившись от резкого неприятного запаха, зажал нос и залпом выпил зеленоватое зелье, которое на вкус оказалось удивительно приятным. По крайней мере, не настолько гадким, как можно было предположить, почувствовав запах данной жидкости. Усталость стала как-будто растворяться, а сил явно прибавилось. Даже весьма сильный голод прошел, оставляя после себя лишь чувство сытости.

— Ты умеешь писать? — спросил зельевар, надеясь узнать имя ребенка, которого приютил. Мальчик в ответ кивнул, а затем, чуть-чуть подумав помотал головой. — Так умеешь или нет? — воскликнул Снейп. Ребенок поднял правую руку и сблизил большой и указательный пальцы, а затем насмешливо посмотрел из под челки как бы говоря: "Чуть-чуть умею, но на многое не рассчитывай".

— Держи, вот тебе бумага, вот тебе ручка, напиши хотя бы свое имя, меня, кстати, зовут Северус Снейп — сказал мужчина, протягивая ребенку вышеназванные предметы.

Гарри аккуратным почерком написал на бумаге свое имя. Несмотря на его прежнее утверждение, писал он вполне неплохо. Закончив, он протянул листок мужчине. Тот, взял бумажку и застыл, кинув на нее взгляд. Надпись явно указывала на то, что он сошел с ума, потому что то, что он там видел было совершенно невозможно.

Ну не мог Герой Магического мира стоять перед ним в потрепанной одежде, голодный, да еще и немой. Мужчина перевел взгляд на мальчика и сглотнул. Его взгляд был устремлен на лоб ребенка, где из под челки виднелся известный всем волшебникам шрам в виде молнии.

— Гарри Поттер? — прозвучал в абсолютной тишине дома напряженный, с нотками обреченности голос Северуса. Гарри, несколько удивленный реакцией Снейпа, кивнул в ответ.

Последующие несколько минут Северус изображал из себя статую, а черно-белая одежда и совершенно неподвижное лицо лишь усиливали впечатление. Гарри даже мысленно захихикал, стараясь, чтобы мистер Снейп, как он назвал про себя мужчину, не заметил обуревавшего его веселья.

Впрочем, куда семилетнему ребенку, пусть и научившемуся превосходно скрывать свои эмоции, до матерого слизеринца, который привык подмечать каждую деталь в поведении окружающих.

Разумеется, он заметил тщательно скрываемое Поттером веселье. В этот момент мальчик был настолько похож на своего отца, что Снейп отшатнулся от него и скривил губы, с отвращением наблюдая смену эмоций на лице сопляка, заметившего реакцию взрослого.

— Я смотрю вам весело, Поттер. Вы обнаружили что-либо забавное а моем облике? Впрочем, с вашим скудоумием это неудиви... — презрительно прошипел Снейп, но поперхнулся воздухом и замолк, когда огромная обида, разочарование и боль исчезли за маской отчуждения на лице мальчика.

Как и все Принцы, Северус был эмпатом. Он чувствовал, что необъяснимая симпатия ребенка, сменилась покорностью, страхом и... ожиданием наказания. Когда-то давно, еще в сопливом детстве, Снейп дал себе клятву, что сделает все, чтобы не быть таким, как его тиран-отец. И похоже сейчас он эту клятву нарушил. Одно дело — придираться к гриффиндорцам, за которыми стоит Маккошка, и совсем другое — к семилетнему брошенному ребенку.

Совершенно неожиданно, он почувствовал вину и гнев на самого себя за то, что поддался призракам прошлого. Но гораздо сильнее было невольное восхищение мальчиком, умеющим скрывать свои чувства как самый настоящий слизеринец.

И снова этот удивительный ребенок почувствовал изменившееся настроение Северуса. По крайней мерее, маска с его лица исчезла, хоть и осталась некоторая настороженность.

— Извини, — с трудом выдавил Снейп. Для человека, который извинялся всего раз в жизни произнести это было очень нелегко.

Гарри прищурившись посмотрел на него, что-то выискивая в глазах столь непростого человека, как Северус Снейп. Видимо найдя, он кивнул. Северус втянул воздух сквозь стиснутые зубы, даже не заметив, что задержал дыхание, в ожидании ответа. Он опустился на диван, на котором спал мальчик. Сжав голову руками, зельевар постарался взять свои чувства под контроль. Когда ему наконец удалось собрать мозги в кучу, он принялся препарировать ситуацию.

"Итак, что мы имеем?" — размышлял мужчина. — "А имеем мы вот что: во-первых, мальчик, который должен расти в любви и заботе, осыпаемый подарками, на самом деле забитый ребенок, которого дома явно не любили, в связи с чем его и выгнали. Во-вторых, Дамблдор явно знал, что творится в семье Поттера. Не мог не знать. Да и не оставить наблюдателей, тоже не мог. Будь проклят мордредов манипулятор, с замашками бывалого садиста. Опять его интриги, сначала Том, ставший Темным Лордом, потому что у него не было другого выхода, ведь все пути ему перекрыл Дамблдор, отказавшись взять на работу и давший такую характеристику, с какой ни в одно приличное место не возьмут.

Потом он, Северус, друживший в начале первого курса со своими троюродными братьями — Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, которым старик хорошенько промыл мозги на тему происхождения Снейпа, бабка у него истинной Блэк была, кровь грязнокровок на завтрак пила. Вот так и распался тандем из зельевара-менталиста Снейпа, боевого мага Поттера и артефактолога-ритуалиста Блэка. Такая триада в будущем могла бы подмять под себя магАнглию, что было ненужно жадному до власти старику.

Теперь вот Гарри, маг с огромным потенциалом, последний носитель крови великих некромантов — Певереллов. Да еще пара лет жизни среди магглов и ни один артефакт рода не признал бы его хозяином. Том из-за хоркруксов детей иметь не может, так что прервались бы сразу три древних рода — Певереллы, Слизерины и Поттеры. Конечно, сейчас в каждом втором маге течет кровь Слизерина, тот в свое время наплодил немало бастардов. В том же Снейпе это крови достаточно много, чтобы владеть некромантией на начальном уровне, хоть парселтанг и звание наследника остаются лишь мечтой.

В-третьих, ребенок не может говорить, что скорее всего является наказанием родовой магии, недовольной бездействием наследника. То что он о магмире ни сном, ни духом, ее не волнует. Незнание законов не освобождает от ответственности. Так что говорить он вряд ли когда-нибудь сможет, наказание родовой магии — вещь преомерзительная, так как вылечиться самостоятельно, не получив ее прощения, нет никакой возможности.

В-четвертых... А что в-четвертых? Что мне теперь делать, лучше скажите кто-нибудь!"

Последнюю фразу Северус случайно произнес вслух. Все его размышления длились не больше минуты. В ответ на в общем-то риторический вопрос, Гарри, не забывший предыдущую вспышку ярости, настороженно посмотоел на него и пожал плечами.

— Ты хочешь остаться тут? — спросил Северус, едва начав произносить вопрос, уже проклиная себя за длинный язык, а мальчика за глаза его матери, ради которой он был готов на все. За исключением разве что предательства Тома. Этот человек был для него всем — наставником, другом и...

Окончательно погрузиться в воспоминания ему не дал Гарри, который после некоторых раздумий нерешительно кивнул. Смотря на вдруг ставшего похожего на мать мальчика, он неожиданно подумал: "Лили, Лили, моя первая любовь, мой самый лучший друг, помнишь, как мы с тобой на пятом курсе поговорили и пришли к выводу, что пытаться построить любовь там, где есть место только дружбе — нелепо. Ну и что теперь? Да, я любил тебя, как друга, но этот мальчик мог быть моим сыном, и ты сейчас была бы жива. Том никогда бы не убил тебя, будь ты моей женой. Хотя, может ты была права. Любовь к тебе, как к женщине давно прошла..."

Мужчина бросил взгляд на мальчика, прикрыл глаза и продолжил свои размышления: "Оставить его здесь? Сына этого инфантильного придурка Поттера? А ведь если бы не Дамблдор, мы бы были лучшими друзьями, я, Сири и Джи..."

Северус снова посмотрел на Гарри.

— У тебя глаза Лили, — сказал зельевар, вместо того, что собирался.

Эти слова вырвались из него совершенно самостоятельно, в тот момент, он совершенно не контролировал ни себя, ни ситуацию, на несколько секунд, будто вернувшись в прошлое, в свое детство и юность, когда на руках еще не было крови, когда разум Тома еще не был поврежден созданием хоркруксов.

Эти зеленые глаза, наваждение его юности, вопросительно уставились на него.

— Лили — это твоя мать, я знал ее, мы учились вместе, — ответил мужчина на незаданный вопрос. В голове пронеслись горькие мысли о том, что ему еще и тридцати нет, а он уже чувствует себя стариком, спасибо бородатому махинатору.

Тряхнув головой, отгоняя мешающие мысли, он встал с дивана и подошел к камину. То что он задумал было очень опасно, но поступить по другому Северус не мог. Он решил оформить временную опеку над Гарри, по крайней мерее на лето. Стараясь не думать о том, что будет, если они не сойдутся характерами, он соединил камин с Малфой-Мэнором.

— Люциус? Зайди ко мне, будь так добр, — крикнул он. Услышав в ответ утвердительное бормотание, Северус вытащил голову из огня и выпрямил спину.

Рядом с ним стоял мелкий Поттер, испуганно смотрящий на него. В голове мужчины мелькнула мысль, что о магии то мальчик понятия не имеет, и что он, наверное, очень испугался увиденного.

— Успокойся, со мной все хорошо! — Слегка раздраженно сказал зельевар, возвращаясь на диван, с которого недавно вскочил.

Огонь снова стал изумрудного цвета и из камина вышел высокий блондин с серыми глазами. В руках у этого пижона была трость с набалдашником в виде змеи, а за плечами развевалась элегантная черная мантия. В народе данный индивидум был известен как Люциус Абрахас Малфой.

— Северус, зараза ты этакая, что у тебя случи... — блондин поперхнулся воздухом, когда заметил стоящего рядом со Снейпом ребенка. Взгляд этого странного, но очень красивого по мнению Гарри, мужчины переметнулся на лоб мальчика, на котором красовался шрам в виде молнии.

— Северус? Что. Здесь. Происходит, — практически прошипел Люциус, мысленно уже просчитывая какой срок им влепят за похищение мальчика-который-выжил, и сколько придется заплатить, чтобы их оправдали. Мысль о том, что Северуса можно не вытаскивать даже не мелькнула в его сознании.

Гарри отшатнулся, напуганный тоном визитера, и спрятался за спинку дивана. Этот человек выглядел весьма угрожающе, хоть Поттер и чувствовал, что эта его суровость наиграна, ему было страшновато.

— Как же так, сиятельный лорд Малфой забыл о манерах и не поздоровался, — съязвил Снейп, но поднял руку, призывая к молчанию открывшего было рот блондина. — Представляешь, пошел я вчера вечером выносить мусор и наткнулся на... — рассказ в целом длился минут пятнадцать. Можно было и быстрее, но Северус не мог удержаться от язвительных комментариев и колких замечаний в адрес Дамблдора.

На лице Люциуса появилось очень хитрое выражение. Снейп даже мысленно пожалел Альбуса, такая физиономия блондина не сулила бородатой сволочи ничего хорошего. Только сейчас Северус заметил ауру силы, окружающую явно рассерженного друга. Его мощь впечатляла, хотя до Тома Люциусу было далеко, но глава рода — это вам тоже не баран чихнул. И вся ярость и сила Малфоя, рассерженного таким отношением к наследнику древнейшего и благороднейшего рода, пусть и направленная не на Северуса, все равно заставляла зельевара чувствовать себя крайне неуютно.

— Люц, сбавь обороты, ребенка пугаешь, — посоветовал он, но, взглянув на Гарри, исправился, — а может и не пугаешь, — протянул он, рассматривая выражение неописуемого наслаждения и восторга на лице Гарри.

С трудом, но Малфой все же успокоился, и уже ничего не напоминало о недавно бушующем здесь урагане силы. Люциус улыбнулся, видя реакцию мелкого Поттера. Северус удивленно моргнул, наблюдая такие резкие изменения в поведении своего лучшего друга.

— Я помогу тебе, Северус, — сказал Люциус, хитро улыбаясь.