Секретарь дьявола (гет)

Гермионе пришлось положиться на удачу. В магическом мире настали тяжелые времена и ее освободили от занимаемой должности в министерстве. Из-за потери работы ей пришлось искать вакансии на рынке труда, где выбор был слишком маленьким.

Обычно, сотрудники ее отдела получали приказ о сокращении, когда наверху принималось решение урезать бюджет. Ей же плохие новости сообщил лично Перси Уизли. Довольный собой, он положил ей руку на плечо, желая успокоить, но вызвал у нее лишь желание отодвинуться подальше — Перси и в лучшие времена был неуклюжим, так что умение утешать явно не было его сильной стороной. Было довольно и того, что он хотя бы попытался.

Родители и друзья Гермионы многократно приглашали ее пожить у них, чтобы она могла сдать свою квартиру в субаренду и получать деньги, пока ищет новую работу. Но, в ее понимании это было сродни тому, чтобы принять милостыню, и она была слишком гордой, чтобы на это согласиться. Может быть потом, если ситуация ухудшится, но Гермиона надеялась, что до этого не дойдет. Не будь она такой самоуверенной, она перестала бы быть самой собой — Гермионой Грейнджер.

Когда она пришла к зданию «Малфой Индустри» для прохождения собеседования, то отдавала себе отчет в том, что предложенная ей должность означает спуск по карьерной лестнице. Она отправила резюме неделю назад, и было как-то подозрительно, что ей ответили с большим энтузиазмом и очень быстро. Не будь Гермиона в таком отчаянии, она бы не стала даже рассматривать вакансию, на которой ей рано или поздно придется иметь дело с Малфоями.

Она перевела дыхание, прежде чем войти в большую стеклянную с золотом дверь, отделанного с показухой здания. Внутри обстановка была такой же вычурной как и снаружи: все в мраморе, проход к стойке администратора украшали стоящие вдоль стен огромные колонны. Что ж, этого и следовало ожидать, учитывая, что здание принадлежит Малфою.

Гермиона уверенно направилась к сидящей за стойкой женщине и улыбнулась.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, у меня назначена встреча с миссис Вудс, — решительно произнесла она.

Женщина, читавшая книгу, даже не потрудившись оторвать взгляд от паршивого романа, махнула рукой с ярко красными ногтями в сторону лифта. Немного ошарашенная такой невоспитанностью, Гермиона пошла в указанном направлении. Сначала она не волновалась, но величественность здания заставила ее почувствовать себя одетой не по случаю — на ней были туфли на низком каблуке и строгая юбка до колена.

Это впечатление только усилилось, когда она вышла из лифта и увидела ожидавшую ее женщину. Ее гладкие черные волосы были убраны назад украшенным драгоценностями гребнем, а по безупречным швам ее короткого черного платья можно было судить о том, что оно дорогое, дизайнерской работы. Вряд ли кто-нибудь нашел бы правильные слова, чтобы описать туфли, украшавшие ее спортивные, с красивым педикюром, ноги. Гермиона почувствовала себя неухоженной по сравнению с ней; а холодный, оценивающий взгляд женщины делал ситуацию еще менее комфортной. Женщина прямо таки источала неприязнь.

— Здравствуйте, меня зовут Гермиона Грейнджер. Я пришла к...

— Ко мне, — перебила женщина. Она еще раз пробежалась взглядом по брюнетке и сказала спокойным, неодобрительным тоном:

— Я бы предпочла нанять более элегантную девушку, но придется иметь дело с тем, что есть. Итак, твои обязанности заключаются...

Гермиона смутилась. Она пришла сюда на собеседование, а не на инструктаж, сопровождаемый обильными оскорблениями.

— Гм... простите. Разве я здесь не для прохождения собеседования?

Миссис Вудс улыбнулась, показав все зубы.

— Сумеете продержаться до конца дня не разревевшись и никого не заколдовав — вы приняты.

Это обнадеживало так же, как и поголовная «вежливость» в «Малфой Индустри». Гермиона не знала, стоит ли удивляться тому, что люди, работающие здесь — далеко не самые приятные люди в мире, в конце концов, достаточно посмотреть на кого они работают.

Они остановились возле темной деревянной двери с золотой табличкой. Выгравированная на табличке надпись сообщала, что это кабинет президента компании Драко Малфоя. Запаниковав, Гермиона посмотрела на сопровождавшую ее женщину.

— В описании вакансии не было сказано о работе непосредственно с Малфоем, я предполагала, что нужно будет заниматься отправкой корреспонденции и копированием документов, никак не соприкасаясь с президентом компании.

— Ну, если мы начнем сообщать соискателям, в чем на самом деле заключается эта работа, нам будет некого приглашать на собеседования. Мы не можем этого допустить; если мы никого не найдем, то эту работу придется выполнять мне, а я, черт побери, не собираюсь этого делать.

Гермиона была уверена, что должен существовать закон, касающийся обмана по поводу перечня должностных обязанностей, но так как зарплату они указали правильно, она решила закрыть на это глаза.

— В чем именно будут заключаться мои обязанности? — спросила она со страхом в голосе. Ей не понравилось, что ее обманули, но, опять же, это компания Малфоев, чего она ожидала?

— По существу от вас требуется присматривать за нашим любимым президентом компании.

Гермионе еще никогда не приходилось слышать столько сарказма в одной фразе.

— Вы герой войны, и вам это покажется сущим пустяком по сравнению со свержением Темного Лорда.

От внимания Гермионы не ускользнуло, что женщина сказала «Темный лорд», а не «Волдеморт». Сказав это, миссис Вудс открыла дверь и впихнула Гермиону в комнату прежде, чем та успела возразить.

«Что значит «Присматривать за ним?» Насколько она знала из газет, после войны Драко Малфой стал законопослушным гражданином и профессионалом своего дела.

Как только ее взгляд упал на сидевшего за дорогим столом мужчину, она поняла — кто бы не выполнял эту работу до нее, он справлялся с этим отлично, и своим хорошим имиджем Малфой обязан именно этому человеку. Его костюм был вполне подходящим для работы, но под пиджаком не было рубашки, также Гермиона заметила, что дорогие мокасины надеты на босу ногу. Он отдыхал, положив голову на стол, но, услышав, как хлопнула дверь, он приподнялся. Казалось, это простое движение стоило ему огромных усилий. Малфой, так же, как и миссис Вудс, смерил ее взглядом с головы до пят с угрюмым выражением лица.

— Я ведь просил, чтобы была с большими сиськами, — раздраженно пробормотал он, прежде чем снова уронить голову на стол, потеряв к ней всякий интерес.

Гермиона мысленно внесла сексуальное домогательство в быстро растущий список его недостатков. Бросив тоскливый взгляд на дверь, Гермиона напомнила себе, почему она здесь. Она отчаянно нуждалась в деньгах, а это была самая высокооплачиваемая работа, которую ей удалось найти. Если она хочет сохранить свою квартиру, ей придется проглотить это и стать секретаршей этого дьявола — не имеет значения, как эта должность называется официально.

— Ничего, мне вот, тоже не сказали, что придется нянчить двадцатипятилетнего малыша, — огрызнулась она в ответ. Размер ее груди не имеет абсолютно никакого отношения к ее рабочим обязанностям, и она не позволит ему заставить ее сомневаться в себе. Если они так отчаялись найти работника, что им пришлось врать по поводу должностных обязанностей, то она с любыми параметрами должна их устраивать, пока они не решат ее уволить. По крайней мере, она на это надеялась.

Он даже не удосужился поднять голову со стола.

— У меня сейчас похмелье, но это не значит, что ты с первого же дня можешь начать мне огрызаться.

Уперев руки в бока, Гермиона ответила таким тоном, каким обычно обращалась к Рону, когда тот вел себя по-идиотски.

— Я начну относиться к тебе с уважением, когда ты сделаешь что-нибудь, чтобы это уважение заслужить. А пока это не произошло, я буду относиться к тебе как к ребенку, коим ты себя и показываешь.

— Я запрещаю тебе впредь разговаривать со мной таким тоном, а то у меня ощущение, что я опять попал в Хогвартс, к этой совершенно невыносимой девчонке, которая говорила очень похоже...

Он резко поднял голову ровно на столько, чтобы посмотреть на нее одним покрасневшим глазом. Этот глаз снова сфокусировался на ее очертаниях и, застыв на по-прежнему слегка спутанных волосах, широко открылся.

— Вот черт, сегодня явно не мой день, — сказал он унылым тоном.

— Послушай, Малфой, — начала она, но тут же была прервана. Он, наконец, поднял голову со стола и выглядел куда более встревоженным, чем был, когда она только появилась в его офисе.

— Нет, это ты послушай, Грейнджер. Ты работаешь на меня, и как моя сотрудница, ты будешь относиться ко мне уважением, если хочешь получить зарплату. Через час у меня встреча. Ты принесешь мне «Перечное» зелье и найдешь мне рубашку.

Определенно, Гермионе больше нравилось, когда он был слишком вымотан, чтобы связываться с ней. Когда она начала понимать, что он из себя представляет, как начальник, то одной стороны, была в ужасе от того, что ей придется искать ему рубашку; с другой стороны, это прибавило ей веры в него, как в работодателя.

Гермиону это явно разозлило, но она понимала, что у нее нет выбора, и ей придется выполнять то, что просит этот мерзавец.

Миссис Вудс ждала ее возле дверей кабинета.

— Без слез. Я впечатлена, — сказала она немного разочарованно. — Вот карточка компании, чтобы вы могли купить все, что он скажет. Просто покажите ее владельцу магазина, и сумму вашей покупки запишут на счет компании.

Гермиона взяла карточку и покинула здание. Она даже не знает размер этого придурка, как она должна подобрать ему одежду? Все что ей нужно было сделать — это найти самый дорогой магазин в округе. Вполне вероятно, что в магазине, где Малфой часто делал покупки, продавец мог запомнить его размер — только на это она и надеялась. В противном случае ей останется найти самый дешевый магазин и купить ему там что-нибудь с гавайским рисунком.

* * *

Гермиона вернулась в офис за десять минут до назначенной встречи. Она была измотана, щеки ее горели, а все потому, что она бегом бежала, лишь бы успеть до начала совещания.

— Ты опоздала, — были первые слова, которые слетели с его губ, как только она появилась.

Гермиона закатила глаза и сунула ему одну из купленных рубашек. Она решила приобрести их сразу несколько, на случай, если что-нибудь подобное повториться — когда миссис Вудс съязвила по поводу этого придурка, Гермиона предположила, что он частенько появляется на работе и в более неподобающем виде.

— Я не опоздала. До начала встречи еще несколько минут.

Когда он снял пиджак, нисколько не заботясь о том, что она все еще в комнате, Гермиона не могла не заметить мускулы, украшавшие его грудь и спину. Если бы она не увидела Черную Метку уродующую его левую руку, от вида которой у нее внутри все похолодело, то, пожалуй, бросила бы на своего шефа пару неподобающих взглядов. Застегнув рубашку, он протянул руку за зельем, которое должно было снять большинство похмельных симптомов. Гермиона осторожно, следя за тем, чтобы их пальцы не соприкоснулись, подала ему маленькую бутылочку. Она не хотела прикасаться к нему, как будто тронь она его — сразу заразилась бы слизеринскими чертами характера.

— Когда я уйду, приведи офис в порядок, — бросил он через плечо, уже находясь в дверях и на ходу надевая пиджак.

* * *

— В министерстве я возглавляла целый департамент, а здесь я, как прислуга, — проворчала она, обращаясь к самой себе.

На первый взгляд офис выглядел относительно чистым, но так казалось до тех пор, пока она не заглянула к нему под стол. Там лежала куча бумажек, под ними валялся портфель и недоеденный сэндвич. Просунув голову между стулом и столом, она рассмотрела портфель поближе. Он был открыт, поэтому рассмотреть содержимое для нее особого труда не составило. Там была большая бутылка огневиски, опустошенная на треть, пара наручников, ананас, лифчик, который был на пару размеров больше ее собственного. В этой куче не было ни одной папки, ни одного документа. Очевидно, Малфой не утруждал себя работой на дому; он, напротив, не видел никакой проблемы в том, что его гулянки могут отразиться на его работоспособности на следующий день. Она с отвращением закрыла портфель, выбросила бумагу и сэндвич в мусорную корзину и осмотрела офис, в поисках чего-либо, лежащего не на месте. Казалось, все остальное было в порядке. Уборка не входила в ее должностные обязанности, и она не собиралась ничего делать, пока Малфой не вернется со встречи.

Выскользнув из его кабинета, она отправилась искать миссис Вудс. Женщины нигде не было, но в поисках ее, Гермиона прошла мимо конференц-зала, где Малфой проводил презентацию. Комната хорошо просматривалась через большое, почти во всю стену, окно. По Малфою уже не было заметно, что он с похмелья. Он обращался к людям с легким шармом и свойственной ему харизмой, целиком завладев их вниманием, и это давало ему ощущение власти.

Увидев эту картину, Гермиона поняла, почему он является президентом компании — ведь не смотря на то, что компания принадлежала его семье, для этого поста он был слишком безответственным. Она уже собиралась повернуться и уйти, чтобы успеть сделать что-нибудь полезное, пока не кончится совещание, но попала в поле зрения серых глаз Малфоя; он заметил, что она наблюдала за ним. Гермиона сразу отвела взгляд и ушла, настолько быстро, насколько это было возможно, чтобы не перейти на бег. В его взгляде было что-то, что напугало ее. Он потратил много времени, учась прятать выражение своего лица за непроницаемой маской, поэтому Гермиона не смола точно определить, что именно ее так обеспокоило, но в его глазах вспыхнуло что-то, что вывело ее из равновесия.

Спустя немного времени Малфой вернулся. На нее повеяло истинно слизеринским духом, когда он уселся за свой стол. Продолжая игнорировать ее присутствие, он вытащил свой портфель и достал оттуда бутылку огневиски.

— Мерлин, ненавижу совещания, — сказал он.

Гермиона посмотрела на него со смесью недоверия и неодобрения, когда он налил себе большой стакан и выпил его в несколько глотков.

— Грейнджер, не надо на меня так недовольно смотреть, — сказал он, со стуком поставив стакан.

«Откуда он вообще его взял? Должно быть, он хранит его в ящике стола, специально для такого случая», — подумала Гермиона.

— А как на тебя смотреть, если ты только что вытащил из задницы всю презентацию и расхаживал там с таким напыщенным видом, как будто знал ответы на все вопросы, в то время как сам без носков и, я так понимаю, в той же одежде, в которой был вчера?

Он нахмурился и налил себе еще один стакан, на сей раз, наполнив его до краев.

— Да будет тебе известно, я не всю ее из задницы вытащил. Некоторую часть я успел подготовить, пока шел к конференц-залу.

Золотистое огневиски исчезло в его горле с такой скоростью, как будто он хотел сам себе доказать, что сможет выпить этот стакан быстрей, чем предыдущий.

— Малфой, как ты умудряешься работать? — сказала она, пораженная такой вопиющей безответственностью. Одно дело прийти на работу с похмелья, но пить на работе, как рыба, отчаянно нуждающаяся в жидкости — это уже совершенно другое.

— Достаточно выпить огневиски и принять на работу такую занудную зубрилку как ты; бродя вокруг, эта скромница, пользуясь своими врожденными способностями, загубит все веселье — и работа будет сделана.

Когда он потянулся за бутылкой огневиски, чтобы влить в себя еще один, третий по счету стакан, Гермиона шагнула вперед и выхватила бутылку у него из рук.

— Думаю, моя скромность сдохнет прямо сейчас. Ты не должен пить в рабочее время, и тем более — сидя на рабочем месте, такими темпами и в таком количестве.

— Что, черт возьми, принесло тебя из министерской берлоги в которой ты прозябала? Не могла ты остаться там, вместо того чтобы являться сюда и становиться моим персональным мучителем? — потребовал ответа он. Его голос был почти злым, в то время как взгляд на бутылку — почти жалобным.

— В министерстве сокращение. Они расформировали мой отдел, — отрезала она, не желая распространятся о деталях увольнения перед своим врагом детства.

— Ну, теперь ты продвинулась вверх по карьерной лестнице — из жалкой министерской тунеядки ты превратилась в персонального ассистента президента корпорации.

Гермиона выдавила из себя притворную улыбку.

— Какая удача.

Вся вальяжность поведении Малфоя в миг улетучилась. Став совершенно серьезным, он сказал:

— Да, Грейнджер, удача. Должно быть, миссис Вудс действительно отчаялась найти кого-либо на эту должность и пригласила тебя, несмотря на то, что министерство разослало официальное обращение с рекомендацией не принимать тебя на работу.

Совершенно не интересуясь ее реакцией, Малфой начал что-то искать в столе.

— О чем ты говоришь?

Игнорируя ее вопрос, он продолжал копаться в ящиках стола. Гермиона уже отчаялась услышать ответ, и хотела спросить еще раз, когда он с триумфальной улыбкой вытащил еще одну бутылку огневиски.

— Я о том, что ты отправляла свое резюме на многие вакансии, но тебя никуда так и не взяли, даже, несмотря на то, что ты супер-пупер Гермиона Грейнджер, не так ли?

Она кивнула, а Малфой тем временем залпом выпил стакан огневиски.

— Две недели назад они разослали эту рекомендацию по отделам кадров ведущих компаний. Судя по всему, моя подчиненная решила принять тебя им на зло, и я позволю ей это хотя бы потому, что глупо упускать шанс нагадить министерству, находясь при этом в рамках закона.

Малфой уставился на свой стакан, сделал глоток, и когда он снова посмотрел на нее, то уже не был похож на безобидного алкоголика. В его глазах читалась скрытая угроза, напомнившая Гермионе о том, что человек, сидящий перед ней, был когда-то Пожирателем Смерти.

— Меня не волнует, из-за чего ты рассорилась с министерством, но если ты навредишь моей компании, то я не только уволю тебя, но и позабочусь о том, чтобы ты никогда не смогла найти работу в этой стране. Поняла?

Гермиону никак нельзя было назвать покорной, но, столкнувшись с таким напором, она смогла лишь кивнуть.

Не скрывая удовольствия, он растянул губы в едкой ухмылке.

— Это хорошо. Теперь отдай мне бутылку и иди домой. Ты прошла собеседование. Увидимся завтра.

Гермиона должна была радоваться, что нашла новую работу, но вместо этого испытала лишь смутное облегчение от того, что не потеряет квартиру. Поскольку Малфой ее отпустил, она развернулась и вышла, забрав бутылку с собой. Правда, этот придурок приказал ей вернуть огневиски, но если он хочет, чтобы работа выполнялась — ей придется отучать его от выпивки, и она не позволит ему считать себя пустым местом.

На следующий день Гермиона специально пришла на работу пораньше. Она хотела появиться до прихода Малфоя, чтобы была возможность обыскать офис и выкинуть выпивку. Бесполезно отбирать у него одну бутылку, зная, что он тут же найдет другую где-нибудь в столе или на книжных полках, книги на которых, как она догадывалась, стояли только для отвода глаз.

Бросив взгляд на пустынные коридоры, ведущие к дверям Малфоя, она почувствовала себя шпионом, который забрался в тыл к врагу и пытается устранить потенциальную угрозу. Тронув дверную ручку, она к своей радости обнаружила, что дверь не заперта — это упрощало ей задачу.

Темную комнату освещал лишь мягкий свет тлеющих в камине угольков. Махнув палочкой, Гермиона зажгла свечи и раздвинула шторы, наполнив комнату ярким светом. Она огляделась вокруг и чуть из кожи не выпрыгнула от испуга, увидев развалившегося на диване шефа, который спал в той же одежде, которая была на нем вчера.

Застонав, он закрылся рукой от бьющего в глаза света.

— Грейнджер, какого черта? Тебя не должно здесь быть еще целый час!

— Ты спал в офисе? — спросила она, проигнорировав его вопрос.

— Нет, я просто предпочитаю работать в полной темноте, растянувшись на диване.

— Ты со вчерашнего дня не переодевался.

Скользнув взглядом по костюму и пожав плечами, он ответил:

— Да, я спал в офисе. Ты же не думаешь, что я храню здесь запасные костюмы?

Заметив появившуюся в его глазах идею, Гермиона забеспокоилась, потому как понимала — что бы он сейчас не сказал, ей это вряд ли понравиться. Если бы он не пользовался очищающими заклинаниями, от него бы, наверное, плохо пахло.

— Моя бывшая девушка немного психованная. Она ворвалась ко мне домой и залезла в мою кровать, — сказав это, Малфой вздрогнул. — Придется тебе сходить ко мне, чтобы взять чистый костюм.

Гермиона возмущенно фыркнула.

— Я не...не...

— Не девочка на побегушках? Ну, это же просьба. И, давай, поторапливайся, — Малфой был доволен собой, сумев найти к ней правильный подход.

Она не нашла, что возразить и, шепча под нос проклятия, вышла.

Воспользовавшись каминной сетью, Гермиона очутилась в роскошной спальне Малфоя. Найти его гардероб было не трудно, это был шкаф с огромным количеством дверей. Открывая их одну за одной, Гермиона пришла к выводу, что это самый большой гардероб, которые ей когда-либо приходилось видеть. Для человека, который ходит несколько дней подряд в одном и том же костюме, потому что он, видите ли, боится зайти домой, у него просто неимоверное количество одежды.

Она выбрала несколько костюмов и перекинула их через руку, когда вдруг услышала доносящиеся из спальни звуки. У нее в голове тут же промелькнули образы «девушки—психопатки» размахивающей топором, поэтому Гермиона, украдкой бросив взгляд на дверь, крепко сжала в руке палочку. Картина, которая предстала ей в действительности, избавила ее от всякого беспокойства. На кровати, в откровенном белом платье, сидела самая изящная девушка, которую ей когда-либо приходилось видеть. У нее были длинные, совершенно прямые светлые волосы, спускавшиеся до талии и почти скрывавшие наручники, которыми к изножью кровати была прикована ее рука. Гермиона не могла не заметить ее непропорционально большую, для такой миниатюрной фигурки, грудь.

— Гм... привет, — неловко сказала Гермиона.

Она гадала, нужно ли предложить девушке помочь освободиться от наручников. Каким бы плохим Малфой не был, Гермиона сомневалась, что он стал бы пристегивать ее к кровати, а потом как можно дольше избегать с ней встречи. Он, может, и неуравновешенный, но его поступки, по крайней мере, логичны. Зачем ему заманивать кого-то в ловушку туда, куда он регулярно приходит?

— Ты кто? — спросила девушка тоном ребенка, у которого только что отобрали игрушку.

Это было как раз то, что нужно. Ревнивая любовница, ревнующая к ней ее шефа, которого Гермиона ненавидит. Она сможет попросить прибавку к зарплате, если подобные ситуации станут частым явлением.

— Я новый помощник. Это он приковал тебя к кровати и бросил здесь?

Девушка открыла рот и захихикала не совсем здоровым смехом.

— Дракоша никогда так со мной не поступит. Я просто жду его здесь.

Гермиона кивнула и поспешила побыстрее уйти оттуда.

Когда она вернулась в офис, Малфой и на миллиметр не сдвинулся со своего места. Гермиона швырнула ему охапку одежды.

— Ты забыл упомянуть, что она пристегнула себя наручниками к кровати.

В его оправдание говорило то, что Малфой, услышав о девушке, прикованной наручниками к его кровати, удивился не меньше, чем увидевшая ее Гермиона.

— Когда я уходил, она не была ни к чему прикована, она вцепилась в мою ногу и начала выть, когда я попытался сбежать. Но, даже если бы я знал, сообщать об этом тебе точно не стал бы — твоя реакция не перестает меня забавлять.

Она хотела сказать что-нибудь в ответ, но он начал сбрасывать с себя одежду, не обращая на нее внимания.

Обиженной Гермионе пришлось отвернуться.

— Малфой! Ты не должен переодеваться в присутствии людей, даже не предупредив.

Она услышала шорох и звук застегивающейся молнии, когда он надевал новые брюки.

— Ну, вот и готово.

«Тебе нужны деньги, тебе нужны деньги», — как мантру, мысленно повторяла она. У нее было чувство, что ей придется постоянно напоминать себе об этом.

* * *

Так уж вышло, что за эту мантру ей пришлось цепляться всю последующую неделю. Она оказалась особенно полезной, когда ее шеф пропустил встречу с представителями прессы, оставив ее отдуваться за него. Извинившись за него перед гостями, она обнаружила Малфоя взгромоздившимся на пожарную лестницу и курящим что-то, что явно не было обычной сигаретой.

______

Гермиона в отчаянии обыскала все здание — как выяснилось, двадцатиэтажное, и на каждом этаже была уйма мест, в которых он мог прятаться.

Конференц-зал был полон ожидавшими Малфоя людьми, и далеко не все из них горели желанием ждать ее пропавшего шефа; тем временем, Гермиона пыталась найти этого мерзавца.

Она бы никогда так и не нашла его, если бы кто-то из обслуживающего персонала не сжалился над ней, посоветовав посмотреть на четырнадцатом этаже, там, где пожарный выход. К этой подсказке она отнеслась довольно скептически, но так как других идей у нее все равно не было, она немедленно отправилась к лифту и поехала на четырнадцатый этаж. К своему большому удивлению и раздражению, Гермиона нашла его именно там, спокойно сидящего и ... что-то покуривающего. Гермиона не разбиралась в магических наркотиках, и понятия не имела, что именно это было. Она даже не знала, легально ли это, но зная Малфоя, предполагала, что скорее всего — нет.

— Малфой, там полный зал народа, все тебя ждут, а ты здесь куришь! — заорала она.

Гермиона всегда боялась высоты, но она понимала, что ей не удастся затащить Малфоя внутрь, если она не спустится и не заберет его оттуда. Она перевела дыхание, прежде чем наклониться и вылезти на крошечную платформу. Малфой любезно подвинулся, освободив ей место.

— Грейнджер, покурим? — спросил он, предлагая ей косяк.

Пытаясь не смотреть вниз, Гермиона выхватила оба — и тот, который курил он, и тот который предлагал ей, и попыталась их выбросить вниз через перила, но Малфой оказался проворнее.

Прежде, чем она успела это сделать, блондин схватил ее запястья и прижал их к стене, по обе стороны от ее головы. Он наклонился к ней; из-за расширенных зрачков, его темно-серые глаза казались темнее обычного.

— Грейнджер, у тебя внутри как будто колючий кактус, который вылезает наружу, когда тебе что-то не нравится, а я предложил тебе возможность расслабиться. И чем ты мне решила отплатить? Обломать весь кайф?

Гермионе захотелось отодвинуться, чтобы не чувствовать странного, сладкого запаха дыма, пропитавшего его одежду и шедшего ей в лицо. Пытаясь не смотреть в его потемневшие глаза, она нечаянно сделала то, чего старалась избежать с того момента, как спустилась сюда: посмотрела вниз. Она тут же побледнела и почувствовала, как закружилась голова. В добавок ко всему, ее желудок провалился куда-то вниз, и появилось чувство падения, как будто ее фобия давала ей понять, что она будет чувствовать, если свалится.

Малфой заметил, что с ней что-то не так и отпустил ее руки.

— Успокойся Грейнджер, я не собирался тебя бить.

Она закрыла глаза и покачала головой, пытаясь не потерять равновесие и не упасть.

— Не в этом дело, я боюсь высоты. Просто помоги мне залезть обратно.

Гермиона была уверена, что как только она это скажет, он начнет над ней смеяться. Разве он упустит такую возможность поиздеваться над ней? Вряд ли.

Вот почему она была шокирована, когда он бережно опустил руки ей на плечи и развернул ее. Взяв ее за руки, он помог ей коснуться подоконника и ободряюще погладил по спине.

— Залезай, я не дам тебе упасть, — сказал он уверенным голосом. Гермиона чувствовала, что он стоит позади, между ней и периллами, за которыми был обрыв.

Трясясь от страха, она влезла в оконный проем и, расслабившись, стекла вниз по такой приятной, твердой стене. Наконец, почувствовав под ногами твердую поверхность, она открыла глаза и увидела, как следом за ней влез уже ничего не куривший, Малфой.

— Ты боишься высоты? — он вопросительно выгнул бровь.

— Да, — отрезала она. — А теперь иди на встречу, пока все не ушли, пока компания не развалилась, и пока мне не пришлось снова искать работу.

Его бровь взлетела еще выше.

— Ты командуешь мной несмотря на то, что валяешься на полу, как куча мусора?

— Просто иди.

К ее удивлению, он пошел.

__________

В этот же день он объявил, что она должна с утра пораньше появиться у него дома, чтобы разбудить его, так как у него назначена встреча, а он собирается устроить вечеринку, и не знает, где он после нее проснется и окажется ли рядом будильник. Казалось, он больше не беспокоится, что его может потревожить ненормальная бывшая подружка.

На следующий день Гермиона стояла посреди его спальни в пять часов утра. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что беспорядок минимален; кажется, он переоценивал размах своей вечеринки. Дальнейшее изучение комнаты показало, что Малфой мирно спал в своей кровати, и даже, как оказалось, один. Ну зачем, спрашивается, она здесь, если все в порядке?

— Малфой, — тихо позвала Гермиона, надеясь, что он проснется, и она сможет уйти.

Не просыпаясь, он повернулся, и Гермионе стало видно его обнаженную грудь. Ей оставалось лишь молиться, чтобы на лежавшем под дорогими простынями Малфое оказались трусы. Еще не хватало увидеть его обнаженным, в ее работе и без этого хватало неловких моментов.

— Малфой! — завопила она и ухмыльнулась, когда он уселся на кровати, вылупив глаза.

— А, Грейнджер, это ты, — сказал он, возвращаясь в горизонтальное положение. — Слушай, в туалете заперты стриптизерши, будет замечательно, если ты меня от них избавишь.

Уставившись на него, Гермиона скрестила руки на груди.

— Ты все еще здесь? — спросил он, не открывая глаз.

Гермиона раздраженно фыркнула.

— Перестань спать с ненормальными женщинами, с таким количеством женщин, и подобные проблемы исчезнут сами собой. Я не стану этим заниматься. А теперь поднимай свою задницу из кровати, одевайся, и ты успеешь на совещание вовремя, потому что я, черт возьми, не собираюсь опять тебя отмазывать.

Проработав на него неделю, Гермиона знала, что Малфой все равно все сделает по-своему, что бы она ему не говорила. Так же она обнаружила, что если оскорбит или отчитает его, то ей становиться легче. В результате, она относилась к нему так же, как к Гарри и Рону, когда те вели себя по-идиотски. Она не сдерживала недовольства.

Развалившийся на кровати блондин вздохнул и потер виски, пытаясь избавиться от начавшейся головной боли.

— Каковы шансы, что ты не успела обыскать дом и выкинуть всю выпивку?

— Не смеши меня, я это сделала в первую очередь.

Убедившись, что Малфой злоупотребляет алкоголем постоянно, Гермиона задалась целью избавить его от стольких пороков, от скольких это вообще возможно. Начать она решила с алкоголя и пресекла половину его пьянок, просто забрав все бутылки, которые смогла найти.

Малфой, продемонстрировав свое раздражение, начал рыться под подушкой и достал оттуда фляжку. Положив руку за голову, он оперся о спинку кровати и отхлебнул из фляжки, осматривая комнату.

— Судя по всему, обошлось без особого ущерба, — отметил он.

Гермиона не слушала; она искала для него в шкафу какую-нибудь одежду. Вытащив оттуда костюм и рубашку, она бросила их развалившемуся на кровати Малфою.

Он лениво отхлебнул из фляжки и обвел ее взглядом с головы до пят так же, как в первый день ее устройства на работу.

— Знаешь, Грейнджер, у тебя вполне приличные ноги. И если ты когда-нибудь удосужишься вынуть из задницы стержень и надеть юбку выше колена, то ты вполне сможешь привлечь внимание какого-нибудь книжного червя.

Гермиона еще не привыкла к его сексуальным домогательствам, но уже делала явные успехи — она больше не краснела из-за каждого пустяка и научилась сдерживать свой гнев. Правда, ее терпение не распространялось на то обстоятельство, что он может опоздать на встречу.

— Я схожу домой и надену юбку покороче, если ты оденешься прямо сейчас. И не забудь надеть галстук!

Она заметила, что Малфой задумался. После минутного размышления он вылез из кровати. Гермиона вздохнула с облегчением, увидев на нем трусы. Он щелкнул пальцами и в комнате появился домовой эльф, который выслушал его пожелания по поводу завтрака. Гермиона смотрела на все это очень неодобрительно, но решила не воевать с ним с утра пораньше.

— Замечательно. Ты пойдешь домой и переоденешься, встретимся в офисе. Но сначала, вернись сюда и выпусти стриптизерш, или убедись, что эльф их покормил. Ты себе не представляешь, как тяжело спрятать мертвые тела.

Гермиона глянула на задрожавшего эльфа.

— Я думаю, он шутит, — вздохнула она, зная, что если он кого и убил, то это произошло пока она пыталась уберечь его имидж от негатива. Судя по тому, что происходит в последнее время, она не удивиться, если в один прекрасный день всплывут все его грязные делишки.

На случай, если вдруг он сказал правду, Гермиона наклонилась к эльфу, прошептав:

— Если он и в самом деле здесь кого-нибудь запер, то выпусти их, как только мы уйдем.

Бессовестный мерзавец снова начал раздеваться, и у нее даже не осталось возможности продырявить его уничтожающим взглядом. Гермиона, закатив глаза, аппарировала домой, чтобы переодеть юбку.

Когда она появилась в офисе, Малфой скучал, сидя за столом.

— Ты опоздала, — заявил он, когда она появилась в кабинете. — И эта юбка ничуть не короче предыдущей.

— Короче. На три сантиметра.

— У нас был договор, — раздраженно сказал он.

Гермиона вылупила глаза.

— Я тебе и не обещала, что она будет намного короче. А ты, между прочим, сидишь без носков, поэтому твои претензии в любом случае неуместны.

Она взяла необходимые папки, собираясь распланировать рабочий день, и уселась в гостевое кресло, напротив его стола. Этот придурок не удосужился выделить ей собственный стол, объяснив это тем, что его предыдущая помощница выполняла работу с документами не чаще, чем раз в месяц, и стол ей не требовался.

Гермиона задалась вопросом, не его ли мамочка выполняла до нее эту работу, в итоге разочаровавшись в своем непутевом сыне.

— Ты слишком громко шуршишь листами, — пожаловался он через несколько минут.

— Если бы ты не сидел, положив голову на стол и страдая от похмелья, а занимался чем-нибудь, то может быть, меня бы это волновало.

— Грейнджер, ты бессердечна!

— А ты такой невыносимый, когда трезвый! Почему бы тебе не поработать, пользуясь такой отличной возможностью?

— Не хочу портить свой имидж и обманывать твои ожидания.

Расстроившись, Гермиона оторвала взгляд от бумаг и посмотрела на своего работодателя.

— Почему ты хочешь, чтобы люди считали тебя спившимся идиотом?

— А я и есть спившийся идиот, — пробормотал он.

— Когда я пришла сюда неделю назад, я в это поверила, но сейчас ты говоришь с человеком, который на протяжении последних дней потратил слишком много времени, пытаясь держать тебя в форме. Ты явно не страдаешь отсутствием сообразительности, в твоем случае можно говорить лишь об отсутствии мотивации.

Мерзавец не слушал, он шарил по внутренним карманам пиджака. Гермиона наблюдала за тем, как он достал блестящую серебреную фляжку и поднес ее к губам. Она уже усвоила, что ругаться с ним бесполезно и совершенно не эффективно. Так она добьется только того, что у нее поднимется давление. Она просто выхватила фляжку из его руки прежде, чем он успел сделать глоток.

— Я тебя уволю, — проворчал он.

Гермиона продолжила шелестеть страницами.

— Будет не просто найти кого-нибудь на мое место.

Он не прекращал бубнить, но теперь делал это не настолько громко, чтобы она могла что-то разобрать. Гермиона наслаждалась миром и покоем, когда Малфой ушел на встречу, но пробыл он там недолго, и ей снова пришлось не обращать внимания на его неразборчивое бурчание и попытки найти бутылки.

В конце рабочего дня, когда Гермиона уже собралась уходить, он позвал ее.

— Подожди минутку, Грейнджер.

Он встал со своего кресла и подошел к ней очень близко. Гермиона хотела сделать шаг назад, но знала, что это будет расценено как слабость, а она не хотела показывать слабость стоявшему перед ней мерзавцу.

— Что? — раздраженно спросила она. Одно дело общаться с ним на протяжении рабочего дня — ей, по крайней мере, платят за это, и совсем другое — после работы.

Малфой ничего не ответил, вместо этого он положил большую, теплую ладонь ей на талию. Для такой же отвратительной личности, как он сам, он был бы весьма привлекателен, и Гермиона прекрасно понимала, как он ухитряется найти такое количество желающих залезть к нему в кровать девушек, но становиться одной из них она не собиралась.

— Малфой, что это ты делаешь?

Он прижал ее ближе, и скользнул рукой по бедру. Гермиона мысленно проклинала себя за то, что не сделала шаг назад и не бросила в него заклинанием. Теперь же она, как будто в трансе, оказалась в его объятьях, мысленно вернувшись к инциденту у пожарного выхода. Как истинный слизеринец, он умел нравиться, когда ему это было нужно; вероятно, поэтому ему и сходило все с рук, не смотря на его беспечный образ жизни.

— Верни мне мою фляжку, — самодовольно сказал он, убирая руку, в которой оказалась вытащенная из ее кармана емкость.

Гермиона даже не потрудилась отобрать ее снова; она была слишком оскорблена и зла на саму себя. Не обращая внимания на перемену в его взгляде, она повернулась и выскочила из офиса, благо, это была пятница, и она избавиться от него на целых два дня.

* * *

Эмоционально опустошенная после стычки с Малфоем, Гермиона аппарировала домой, удобно устроилась на диване с чашечкой чая и тостами. Конечно, это нельзя было назвать полноценной едой, но в этот момент она была не в состоянии что-либо готовить и вообще что-то делать. Она сгорала от стыда, за то, что чуть не позволила себе стать очередной девушкой, попавшей под обаяние Драко Малфоя.

Она уже начала клевать носом, когда в камине послышался свист и кто-то вошел в гостиную.

— Гермиона?

— Гарри, я здесь, — позвала она.

Она даже не потрудилась открыть глаза, услышав его приближающиеся шаги. Она ощутила, как прогнулся диван, когда он сел рядом.

— Гермиона, я у тебя на кухне насчитал семь бутылок огневиски. На тебя так действуют поиски работы?

Она, наконец, открыла глаза и посмотрела на своего друга. Ее умилило его обеспокоенное выражение лица.

— Эта выпивка здесь как раз потому, что у меня теперь есть работа.

Гарри выглядел озадаченным.

— Моя работа заключается в том, чтобы не позволять моему шефу валять дурака. Выпивка не моя, все это я у него отобрала.

— Где ты работаешь? — спросил он.

Гермиона вздохнула, она знала, что рано или поздно этот вопрос все равно встанет.

— В «Малфой Индустри»

Его зеленые глаза широко открылись.

— Твой шеф ведь не...

— Драко Малфой.

Гарри откинулся на спинку дивана, он выглядел потрясенным.

— Ничего себе.

— Ну, да.

— Он все такой же придурок, каким был в школе?

— Если попытаться судить непредвзято, то я пока еще не слышала от него слова «грязнокровка», но мне постоянно приходится отбирать у него выпивку.

— Ты ведь продолжаешь искать работу, да?

— Да, но Малфой сказал, что министерство разослало письмо, с рекомендацией не принимать меня. И я теперь с работой только потому, что у меня хорошо получается держать его в форме и потому, что Малфою не составляет труда игнорировать рекомендации министерства.

Гарри нахмурил брови.

— Что ты имеешь в виду?

С тех пор, как Малфой рассказал ей про это официальное письмо, она не раз пыталась увидеться с кем-нибудь из министерства, но ее попытки не увенчались успехом. Она даже пыталась сходить туда и потребовать аудиенции. К своему раздражению, она обнаружила, что кто-то пресекает все ее попытки попасть в здание министерства.

Обо всем этом она рассказала Гарри.

— Ты не мог бы попытаться выяснит это «изнутри»?

Гарри кивнул, он был настроен решительно.

— Не волнуйся Гермиона, я выясню, что происходит.

Она благодарно улыбнулась; улыбка вышла немного неуверенной, что портило впечатление.

Он положил руку ей на плечо, пытаясь подбодрить.

— Поверить не могу, что ты работаешь у Малфоя.

— Я тоже.

Гарри просидел у нее допоздна, но поскольку впереди был выходной, Гермиона воспользовалась возможностью лечь спать попозже. Неделя работы у Малфоя выдалась трудной, и ей нужно было хорошенько отдохнуть. Работа прибавила ей уважения к собственной матери; Гермионе приходилось присматривать за ребёнком только в рабочие часы, и она с трудом могла вообразить, как ужасно заниматься этим всё время.

Проснувшись в субботу утром, она пожалела о принятом вечером решении не включать будильник. Она чувствовала себя разбитой и одеревенелой от такого количества времени проведенного в бездействии. Конечно, выспаться — это здорово, но ее ждало столько всего увлекательного, что валяться в кровати Гермиона была больше не в состоянии. Она зашла в туалет и ужаснулась, увидев краем глаза свое отражение в висевшем над раковиной зеркале. За время сна, от того, что она ворочалась в постели, количество колтунов в ее волосах увеличилось втрое. Как хорошо, что ее никто не видит...

— Твои волосы смотрятся так, как будто ими кого-то душили, и они выдержали эту чертову схватку.

Она вздрогнула и обернулась — удобно устроившись на ее диване, сидел Малфой, выглядевший совершенно беззаботным. Казалось, этого подлого мерзавца нисколько не беспокоит то, что он вторгся к ней домой, нарушив тем самым сразу несколько законов.

— Малфой, сегодня суббота. Один из двух дней недели, когда мне не платят за то, чтобы я нянчилась с тобой. Итак, что ты делаешь в моей квартире? — Гермионе от возмущения с трудом удавалось сдерживать дрожь в голосе.

Она еще не успела простить его за то, что он почти приставал к ней, и простить себя за то, что почти наслаждалась этим. Она рассчитывала прийти в себя за эти дни, чтобы спокойно смотреть на него снова.

— Сегодня я получил два письма — от Поттера и из министерства. Из первого ясно, что он собирается сунуть нос не в свое дело, чем может лишь усугубить ситуацию; во втором был официальный вызов в министерство для дачи показаний.

Гермиона не была ранней пташкой. А Малфой с утра пораньше был еще более невыносимым. Если он сейчас же не уйдет, то с чем-то придется расстаться, и возможно, это будет ее самообладание.

— Прекрасно, я уволена. А теперь выметайся из моей квартиры.

Малфой закатил серые глаза. Удивительно, они не были налиты кровью, и он выглядел более встревоженным, чем она. Это во-первых.

— Ты не уволена, я здесь вообще-то для того, чтобы сделать доброе дело.

Он оглянулся, пытаясь рассмотреть ее квартиру.

— Мне сказал один мой старый... короче, один мой коллега, что кто-то хочет тебе навредить. Будь внимательнее и постарайся не вляпаться ни в какие проблемы.

В поле его зрения попало конфискованное огневиски, и он замолчал. Он щелкнул пальцами, и одна из бутылок удобно устроилась у него в руке. Гермиона была слишком поражена, когда он воспользовался беспалочковой магией, чтобы ругаться с ним из-за того, что он собрался напиться с утра пораньше. Открывавшая и закрывавшая от изумления рот, она напоминала выброшенную на берег рыбу; это был прекрасный пример того, что Малфой далеко не такой бездарный, каким казался, это был еще один факт, который свидетельствовал непосредственно о его компетенции. Гермионе невербальные заклинания и беспалочковая магия давались с трудом, не смотря на то, что она была лучшей ученицей по всем предметам, кроме урока по Защите от Темных Сил, но об этом она предпочитала не говорить.

Он заметил ее идиотское выражение лица и вопросительно посмотрел на нее.

— Ты даже не будешь на меня орать за то, что я собрался напиться до полудня?

Приложив некоторые усилия, ей удалось взять себя в руки. Не знай она его лучше, она бы предположила, что он старается загладить эпизод с фляжкой, спровоцировав ситуацию в которой она избавилась бы от дискомфорта, накричав на него. Она была не в настроении, в независимости от того, что он пытался придумать, чтобы компенсировать то, что вел себя по-свински.

— Чем ты занимаешься в выходные, меня не касается, просто постарайся, чтобы это не попало в газеты.

В какой-то момент ей показалось, что она увидела выражение разочарования на его лице. Может, этот мерзавец — мазохист, и тащится, когда на него кричат. Ей сразу же пришлось отказаться от такого предположения — в противном случае она никогда не сможет орать на него, не чувствуя себя неловко, а она, накричав, получала слишком много удовольствия, что бы вот так просто взять и отказаться от этого. Она с трудом представляла, как пройдет рабочий день, если хотя бы раз его не отругает.

— Даже не сделаешь выговор за то, что вторгся в твое личное пространство, вломившись к тебе домой? — спросил он.

— Увидимся в понедельник, — решительно ответила она.

Не будь она всецело уверена, что он не сделает ей ничего плохого, и что он уже добился того, чего хотел, она никогда не повернулась бы к нему спиной. На самом деле, она знала — какова бы ни была цель его прихода — он ее достиг, поэтому она без проблем вышла из комнаты, чтобы принять душ.

Помывшись и приведя волосы в порядок, она заглянула в гостиную. Малфой ушел, и все стало так, как и должно было быть.

* * *

В воскресенье вечером она была приглашена на ужин к Гарри и Джинни. Она решила, что предупреждение Малфоя — не более, чем его выдумка, призванная ее расстроить, но на всякий случай усилила защитные чары вокруг своей квартиры. Тому, кто захочет их взломать, понадобится немало времени и особое умение разбираться в заклинаниях.

— Пропажа ты наша, придется тебе объясниться, — заявила Джинни, как только увидела свою подругу.

Гермиона предположила, что Гарри уже рассказал о ее новой работе своей девушке. Она открыла рот, намереваясь объяснить, почему она держала это в секрете, но Джинни, в своей обычной манере, затараторила, не дав ей и слова сказать.

— Как вышло, что ты работаешь у Малфоя, ничего не сказав об этом мне? Он все такой же аппетитный, каким был в школе?

Ее последнее замечание слегка покоробило Гарри.

— Так вот почему ты расстроилась... Ты просто хотела посплетничать со мной о том, как мой шеф выглядит без костюма?

Рыжие волосы Джинни взметнулись, когда она энергично закивала.

— Ты хочешь сказать, что ты видела его без одежды?!

— Я тут собирался кое-куда сходить... а ты располагайся, — сказал Гарри, при этом его лицо приобрело слегка сероватый оттенок.

Джинни помахала рукой, прежде чем снова повернуться к подруге.

— Рассказывай!

Гермиона устало потерла лоб. Она уже поняла, что этот ее визит затянется надолго.

* * *

Когда Гермиона вернулась домой, было уже поздно. Очень поздно. Джинни несколько часов подряд говорила с ней о том, о чем Гермиона говорить не хотела, и лишь вмешательство Гарри помогло ей вырваться из ее цепкой хватки. Иногда Гермиона сама удивлялась, как она может с ней дружить, но потом она напоминала себе, что хотя они с ней такие разные, они неплохо ладили; с Джинни было легко поговорить, даже, если темой разговора был Малфой. Гермиона рассказала ей обо всем, что произошло за это время, упустив лишь его визит в субботу и не упомянув о его предупреждении. Она не видела смысла тревожить подругу, рассказывая о том, что скорее всего окажется пустым звуком.

Ко времени, когда Гермиона споткнулась в дверях своей квартиры, до выхода на работу ей оставалось совсем недолго. Она собиралась поспать пару часов, прежде чем отправиться в офис. Всего лишь два часа сна — это прекрасный способ сделать утро понедельника еще более неприятным. Небольшим утешением служило то, что Малфой скорее всего, будет не в лучшем состоянии, а может и в худшем, поскольку у него в добавок к недостатку сна будет еще и похмелье.

Когда она переступила порог, что-то хрустнуло, заставив ее посмотреть под ноги. Пол был усыпан осколками стекла, которого тут точно не было, когда она уходила... Взмахнув палочкой, Гермиона зажгла свет. Она ужаснулась, когда увидела, что кто-то разворотил все, что у нее было. Меры предосторожности, которые она предприняла, явно оказались недостаточными — кто бы ни вторгся в ее дом, он сделал это весьма умело.

Как оказалось, Малфой говорил правду, предупреждая, что кто-то хочет ей навредить, но зачем? Зачем кому-то понадобилось делать ей гадость? Несомненно, у нее были враги — не возможно не нажить их, пройдя через войну — но кто приложил столько усилий, чтобы уничтожить все, что у нее было? В голову не приходило ничего конкретного.

Вздрогнув, она подумала о том, что вандалы могут быть еще в квартире и затаились, желая застать ее врасплох. Держа перед собой палочку, она осторожно обошла все помещения; ее сердце быстро билось, а ладони были влажными, но палочку она держала крепко.

— Хоменум ревилио, — прошептала она.

Ничего не произошло. Никого не было, но смысл послания был очевиден: кто-то хотел ее напугать. И это удалось. Гермиона посмотрела на часы, гадая, что делать. Было не так уж рано, и здание «Малфой Индустри», вероятно, было уже открыто. Кажется, для нее рабочий понедельник начнется даже раньше, чем она планировала. Она закрыла дверь, восстановила защитные заклинания, и аппарировала в офис Малфоя; ей казалось, что уж там-то точно никого не будет волновать, что она пришла в шоковом состоянии и что у нее погром в квартире. Если война ее чему и научила, так это тому, что подобные акции устрашения означали, что тебя хотят оставить в живых.

— Грейнджер? — промямлил Малфой, когда она с громким хлопком появилась в офисе.

Это было вполне разумное предположение, не смотря на то, что он не видел ее в темноте. Слишком узок был круг лиц, которым было позволено миновать охранные заклинания, защищающие его офис, и она входила в число этих немногих.

— Малфой! — потрясенно вскрикнула она.

Только посмотрев на него, она тут же забыла о своих страхах и пришла в бешенство.

— Ты пьян. Снова.

Малфой икнул.

— В этот раз это твоя вина. Пока ты кричала на меня, я чувствовал, что хоть кто-то обо мне заботиться, а теперь и ты во мне разочаровалась. Я конченный человек.

Она понятия не имела, что на это ответить, и почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом. Он слегка потянулся, и лишь потом заметил, в каком виде она была. Ее одежда была мятой, волосы растрепаны, а на руках виднелись порезы, оставленные битым стеклом. Ее лицо было бледным, осанка напряженной, а глядя на крепко сжатые челюсти можно было заключить, что она все еще чем-то напугана.

— Что с тобой случилось? — спросил он, при этом его голос казался уже более трезвым.

— Кто-то вломился ко мне домой и разгромил все, что можно было.

Склонив голову набок, Малфой пытался осознать то, что она ему сказала, от чего он стал немного похож на пьяную курицу.

Он без предупреждения шагнул вперед и обнял ее так, что чуть кости затрещали. От него пахнуло алкоголем и чем-то, чем пах только он. После всего случившегося, ей как никогда нужна была эта поддержка, даже не имело значения, что это Малфой и еще не известно, что таится за этим добрым жестом. Насколько она его знала, он мог это сделать, выискивая возможность схватить ее за задницу.

Гермиона терпеть не могла девчачье нытье, но она потеряла все, что имела, и это повергло ее в панику. Было нарушено ее личное пространство, кто-то продемонстрировал, что ее защитные чары не помешают ему добраться до нее. Она почувствовала, что имеет право показать слабость. Стоя рядом с ним, она постепенно расслабилась, позволив себя утешить.

Тем временем Малфой, то ли потеряв равновесие, то ли потому, что был больше не в состоянии ее поддерживать, рухнул на кожаный диван, увлекая Гермиону за собой. Прижатая к нему, Гермиона заерзала, оказавшись слишком близко и ощущая тепло его тела.

— И не надейся, что я стану твоей очередной интрижкой.

Малфой засмеялся.

— Ты никогда не будешь моей интрижкой.

Ее немного задело то, что он вообще не воспринимал ее как женщину. Ей казалось, единственное требование, которое он предъявлял к своим женщинам — это быть существом женского пола. Она постаралась как можно быстрее избавиться от этого чувства, напомнив себе, что ее не волнует, что думает о ней Малфой, по крайней мере до тех пор, пока он не отправит ее назад, в ее квартиру. Как ни странно, она чувствовала, что он не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось.

* * *

Она проснулась от странного звука. Если бы она не была уверена в том, что находится в офисе Малфоя, она бы подумала, что это звук царапающего бумагу пера. Но это было невозможно, она знала только одного человека, который работал этом офисе.

— Который час? — спросила она, скрипящим после сна голосом.

Гермиона чувствовала себя вполне сносно — значит, проспала она довольно долго, и это понятно, учитывая, что она не сомкнула глаз предыдущей ночью. Она с досадой вспомнила, что заснула прямо поверх пьяного Малфоя. Ей оставалось лишь радоваться тому, что они спали не в обнимку, что наверняка сделало бы и без того неловкую ситуацию абсолютно невыносимой.

— Начало пятого. Ты храпела целый день.

Гермиона села и уставилась на Малфоя. В другой ситуации она бы переживала из-за того, что в течение нескольких часов спала на виду у Малфоя, или из-за его заявления о ее храпе — она точно знала, что не храпит. Однако, кое-что совершенно невероятное отвлекло ее от этих угнетающих мыслей.

— Малфой, ты работаешь? И ты трезвый? — она сама не знала, что ее поразило больше.

— Очевидно, что ты не в состоянии присматривать за мной. За такую безалаберность я уменьшу тебе зарплату.

В его взгляде было что-то мягкое, дающее ей повод думать, что он говорит неправду. Этот придурок пытался спрятать доброе дело за колкими комментариями. От нее он так просто не отделается. Он сделал доброе дело, и Гермиона была вынуждена это признать, не смотря на его прозрачный намек сделать вид, как будто этого никогда не было, и вернуться к тому порядку вещей, который был до его нетипичного поступка.

— Спасибо, — сказала она.

— Не знаю, о чем ты, — сказал он, не отвлекаясь глядя в документы, но Гермиона знала. И она не собиралась отстать от него так просто.

— Спасибо за то, что поддержал меня, когда я в этом нуждалась и ...

— Я был пьян.

— Ну, скажем, не настолько пьян, насколько хотел показаться и сейчас ты совершенно трезвый, а еще ты дал мне выспаться на своем диване, пока сам выполнял повседневную работу — это уже нечто, способное изменить представление о мире.

Гермиона сидела, со смущением рассматривая накинутое на нее покрывало. Малфой дал ей выспаться и укрыл ее? Когда она зашевелилась, ему пришлось оторвать взгляд от бумаг.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. И вообще, я буду признателен, если ты скажешь своим друзьям, что с тобой случилось до того, как ты рухнула на мой диван. Они уже нескольких сов прислали. Поттер тебя повсюду ищет, его сюда два раза не пустили, — сказал он, довольный тем, что не сообщил Гарри, отчаянно ее искавшему, о местонахождении Гермионы.

— Малфой, почему ты не сказал моим друзьям, где я, когда они меня разыскивали?

На самом деле, она на него не злилась. От Малфоя этого и следовало ожидать. То, что он сделал нечто приятное для нее, еще не значит, что он сделает что-то подобное для кого-нибудь другого. Все же, любой нормальный человек, по крайней мере, сообщил бы ее друзьям о том, где она и что с ней все в порядке.

— Они в приемной, изводят миссис Вудс. Я приказал ей не пускать сюда никого, пока я не разрешу.

В немного побаливавшей голове Гермионы появилась весьма заманчивая мысль, готовая перерасти во что-то более конкретное и подтолкнуть ее к выбору худшего варианта развития событий. Ей лучше выйти и встретить своих друзей прежде, чем они успеют себя взвинтить и попасть в еще более неловкое положение, чем то, в котором вне всяких сомнений они уже находились. Тем не менее, было приятно представить, что ужасно неприветливой миссис Вудс пришлось иметь дело с отчаянными гриффиндорцами. Друзья будут волноваться за нее, и если бы не это, Гермиона легла бы обратно, и поспала бы еще, предоставив миссис Вудс разбираться с ними дальше.

Со вздохом, Гермиона пошла к двери, ведущей из кабинета Малфоя, и открыла ее, спиной чувствуя его взгляд.

— Гермиона! — закричал Гарри, и, оттолкнув миссис Вудс, обнял подругу. — Я догадывался, что Малфой что-то скрывает, когда он не пустил нас в свой кабинет.

Было видно, что Гарри и глаз не сомкнул с того момента, как она покинула его дом; он выглядел бледным и ослабшим; такими люди бывают, когда им слишком долго не удается отдохнуть.

— Ты не могла просто так исчезнуть, когда вся твоя квартира разгромлена, мы так волновались! С тобой все в порядке?

Он взял ее за плечи и осмотрел сверху донизу, выискивая повреждения.

— Я в порядке, Гарри. Когда увидела свою квартиру в таком состоянии, я была в шоке, поэтому туго соображала. Я рано пришла на работу и заснула у Малфоя на диване. А откуда ты узнал, что что-то произошло?

— Джинни заметила, что ты забыла взять с собой кусок торта и решила сразу отнести его тебе, — Гарри закатил глаза. — Ты же ее знаешь. Вернувшись, она сказала, что твоя квартира разгромлена и тебя нигде нет.

Гарри слегка покачнулся. Заканчивалось действие адреналина, под действием которого он находился с того момента, как узнал, что его подруга пропала.

— Гарри, иди домой и скажи Джинни, что я в порядке, вам обоим нужно поспать, — велела она.

Он кивнул, бросил на нее еще один взгляд, желая убедиться, что у нее все нормально, и аппарировал.

Гермиона вернулась в кабинет Малфоя. До конца рабочего дня оставалось около часа, и в этот час она собиралась заняться текущими делами. Она пережила войну по милости Божьей, переживет и эту неприятность, не раскиснув.

Открыв дверь кабинета, она увидела, что Малфой собрался уходить и стоит с пиджаком в руках.

— Я объявляю сегодняшний день укороченным и собираюсь идти домой.

Гермиона выпучила глаза — нельзя же укорачивать рабочий день только потому, что в течение нескольких часов выполнял повседневную работу.

— Ты пойдешь со мной, — продолжил он.

Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но он действовал слишком быстро. Ни слова не говоря, он забрал ее палочку и крепко схватил ее за руку. Они аппарировали быстрее, чем она успела хотя бы попытаться вырваться.

— Малфой, ты ведешь себя так, как будто я твоя собственность!

Она попыталась освободиться. Должен быть какой-нибудь закон, запрещающий совместную принудительную аппарацию. Это было почти что похищение!

Он отпустил ее и, скрестив руки на груди, решил подождать, пока она накричится.

— Ты закончила?

— Нет!

Ее голос был сердитым, и возразила она больше из упрямства, а вовсе не потому, что хотела добавить что-то еще. Поскольку к своему односложному ответу она ничего так и не добавила, Малфой продолжил.

— Кто-то хочет тебе навредить, и этот кто-то знает, как попасть в твою квартиру. Совершенно ясно, что тебе нельзя там оставаться, пока злоумышленник не будет пойман.

Ты можешь находиться у меня до тех пор, пока здесь безопасно, а защита здесь почти такая же надежная, как в Хогвартсе.

Если мыслить логически и не принимать в расчет ее отношение к Малфою, то его предложение звучало весьма разумно. Но, это же Малфой. Должно быть, у него имеются скрытые мотивы или же в его логике наблюдается явный недостаток. У того, кто в основном проводит время, напиваясь, и влипая во всякие неприятности, просто не может быть здравого смысла.

— А тебе это зачем? — спросила она.

Малфой пожал плечами.

— Ты оберегала меня от неприятностей, а я не люблю оставаться в долгу, и если я сделаю то же самое для тебя, мы будем квиты.

Гермиона покачала головой.

— Странные у тебя понятия о благородстве. Ты хоть осознаешь, что ты мне за это платишь?

— Не так уж много. Ты делаешь для меня не только то, за что я плачу. А теперь давай поужинаем, пока я не упал в голодный обморок.

— Я бы сказала, что ты преувеличиваешь, если бы не знала, что еду ты заменил выпивкой. Так что, я думаю, твои опасения небеспочвенны.

Блондин усмехнулся, но спорить не стал. Он направился в кухню, предоставив ей возможность следовать за ним. Гермиона закатила глаза; очевидно, он решил, что их разговор на этом закончен.

Кухонная дверь казалась на удивление простой, учитывая, в каком стиле был выполнен его офис. Возможно, Драко не разделял вкусы своего отца, которому нравился резкий и устрашающий стиль; вероятно, поэтому он и не жил в Малфой-мэноре. Дизайн его дома был таким же незамысловатым, как и в ее квартире, только с более дорогой мебелью.

Они уселись за довольно простой стол, и эльфы тут же принесли им еду. Гермиона с удивлением посмотрела на рыбу с жареной картошкой; она почему-то думала, что Малфой не ест такую простую пищу. Она наблюдала за тем, как Малфой ухватил пальцами и съел ломтик картошки, нисколько не беспокоясь о том, что руки стали жирными. Как оказалось, у Малфоя были привычки, наличия которых она совсем не ожидала, и потребовалось провести всего лишь несколько минут у него дома, чтобы она о них узнала.

— Малфой, — сказала она, намазывая маслом кусок хлеба — она знала, что это вредно — углеводы и еще раз углеводы. Зато это было так вкусно!

— С того момента, как я появилась в твоем офисе, ты ни словом не обмолвился о моем происхождении. Почему?

— Полагаю, если тебя оскорбить, ты станешь более беспощадной в стремлении отобрать у меня выпивку.

Произнося это, он старался не смотреть ей в глаза, и Гермиона тотчас же заметила прорехи в его лжи. Подобная оплошность выглядела еще более значительной от того, что ее допустил слизеринец.

— Ты не упоминал о моем происхождении и до того, как узнал, что я начну забирать у тебя огневиски.

Он сделал себе такой же бутерброд, как у Гермионы и, закатив глаза, сказал:

— Я провел несколько месяцев в маггловском мире, и избавился от любых предрассудков, касающихся превосходства чистокровных.

То, что Малфой провел какое-то время среди магглов, объясняло, почему у них на столе типичный маггловский ужин.

— Что ты делал в их мире?

— Как-то раз, выйдя пьяным из «Дырявого котла», я очутился в маггловском Лондоне. Очнулся я без волшебной палочки, где-то недалеко от Глазго. На то, чтобы вернуться обратно, потребовалось некоторое время.

— Тебе потребовалось несколько месяцев на путь, который на обычной маггловской машине занимает восемь часов? — с недоверием спросила она.

Как он вообще ухитрился оказаться на таком расстоянии без помощи магии?

— Там было много такого, что заставило меня задержаться. Ты в курсе, что у магглов сотни всевозможных сортов выпивки? А у нас только огневиски. Месяц я потратил на текилу... Я уже не очень хорошо помню, но определенно, у меня была уйма времени. Кстати сказать, меня теперь не пускают в несколько баров на территории Глазго... и в один вязальный магазин — даже не спрашивай, почему.

Гермиона не хотела знать ни о том, что он мог натворить, чтобы ему запретили туда входить, ни как он там вообще оказался. Еще она сомневалась, нужно ли ей знать о том, где он брал маггловские деньги. Ведь он с подозрительной легкостью он вытащил фляжку из ее кармана, да так, что она даже не заметила.

— Значит, ты уже поменял взгляды на всю эту чушь про чистокровность, о которой ты трепался, пока мы учились в Хогвартсе?

Он кивнул.

— Если бы я знал, что для переоценки ценностей, привитых с детства, нужно всего лишь немного выпить и попасть в маггловский мир, то прихватил бы с собой Пожирателей Смерти, и война закончилась бы гораздо быстрее.

Из-за его шутки Гермиона, жевавшая в тот момент рыбу, чуть не подавилась. Ей пришлось выпить воды, чтобы остановить кашель. Ей не повезло. Слезы потоком хлынули из глаз, а лицо раскраснелось.

Когда она пришла в себя, Малфой улыбнулся — не усмехнулся, а именно искренне улыбнулся, без всяких задних мыслей.

— Грейнджер, думаешь я не могу посмеяться над прошлыми ошибками?

В ответ она лишь покачала головой; он был совсем не такой, как она привыкла думать и каким его помнила. Перед ней была личность, а не змееныш, которым она всегда его считала.

Когда они поужинали, эльфы убрали посуду, а они остались сидеть за столом, не зная, что следует делать дальше. Положение становилось все более затруднительным и неловким, пока Малфой не спохватился, наконец, нарушив тишину.

— Пойдем, я покажу тебе комнату для гостей.

Гермиона колебалась.

— Я ведь не проснусь привязанной к кровати?

Ее беспокойство было вполне реальным, но она постаралась спрятать его за полушутливым вопросом.

— Только если захочешь, милая.

Его ответ ее не успокоил, как она на то надеялась; она была почти уверена, что он бы поклялся, попроси она его об этом. Это был не тот ответ, которого она ждала. Услышав, что он изменил свое отношение к магглорожденным, она лишь удивилась, но узнав, что он на самом деле может переспать с ней — реально забеспокоилась.

Вопреки своим рассуждениям, Гермиона последовала за ним по коридору. Она старалась не думать о множестве других женщин, которые ходили по этому же коридору, только с другими намерениями.

— Ты знаешь, где моя комната, если вдруг тебе что-нибудь понадобится, — сказал мерзавец и, подмигнув, распахнул перед ней дверь, которая находилась рядом с дверью в его спальню.

Гермиона быстро вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Она убедилась, что закрыла дверь достаточно сильным запирающим заклинанием. Отчасти она сделала это потому, что кто-то хочет ей навредить, отчасти — будучи не совсем уверенной в том, что Малфой не станет привязывать ее к кровати, пока она будет спать, не смотря на то, что он говорил о добровольном желании. Она понимала, что это были необоснованные и глупые страхи, но временами он был таким непредсказуемым, а его желание рассердить ее не имело ни конца, ни края. В общем, рисковать не стоило.

Она уже несколько часов ворочалась в кровати, когда услышала, как тихонько щелкнула дверь, и послышались тихие удаляющиеся шаги по коридору. Судя по всему, у Малфоя попытки заснуть тоже не увенчались успехом. Она долго лежала, уставившись в потолок, прежде чем решила выйти посмотреть, не нужна ли ему компания. Нет, не в этом смысле; она не собиралась с ним спать или делать что-то в этом роде, она просто подумала, что если ей не удастся уснуть всю ночь, было бы неплохо поболтать с кем-нибудь, даже если это будет Малфой.

Приняв такое решение, она натянула халат поверх пижамы, которую нашла в ванной комнате. Гермиона надеялась, что эти вещи новые, а не случайно завалявшиеся после давно закончившейся интрижки. Она вышла в холл и последовала туда, куда, судя по звуку шагов, удалился Малфой.

Всю прошедшую неделю ей приходилось его выискивать на работе, и она научилась-таки его находить. Она заметила, что он предпочитает бывать на свежем воздухе, поэтому в первую очередь она его искала именно там.

Гермиона обнаружила его, лежащим на окропленной росой траве, смотрящим на яркие звезды, и с бутылкой огневиски под боком.

Что ей точно нравилось в волшебном мире, так это то, практически отсутствовала грязь; запачкаться было трудно даже по ночной темноте, разгоняемой лишь светом свечей. Гермиона опустилась рядом с ним, не обращая внимания на то, что у нее намокли пальцы ног и к ним прилипли травинки. В траве наверняка были всякие жучки, но поскольку ей повезло не наступить босой ногой на какую-нибудь улитку, она чувствовала себя прекрасно.

— Не спится? — спросил он, когда она уселась перед ним, скрестив ноги.

— Кто-то за мной охотится, а я даже понятия не имею, кто это может быть. Все это дает мне пищу для размышлений, в то время, как я пытаюсь уснуть в чужой кровати, ведь все, что у меня было — уничтожено.

Он молча протянул ей бутылку огневиски.

— Я думаю, что не...

— Стоп. Перестань думать и просто выпей это проклятое виски, и не думай ни о чем хоть раз в своей жизни.

— Ты отвратительно на меня влияешь, — сказала она, согласившись с его предложением. Она сделала крошечный глоток, съежившись от вкуса — выпитая жидкость обожгла ей горло. Эту выпивку не просто так назвали огневиски; будь оно на вкус понежнее, она бы предпочла другое название. Тем не менее, первое обжигающее ощущение уже прошло.

Малфой посмотрел на нее с усмешкой; в его взгляде читалось нечто, вроде: «не будь паинькой»; и она сделала глоток побольше. Что плохого с ней может случиться?

* * *

Ее разбудило солнце. Яркие лучи били прямо в глаза и у нее не получалось отвернуться от них — кажется, она вообще не могла повернуться, как если бы...

— Малфой! — закричала она, открыв глаза, и дернула привязанными руками. Этот мерзавец привязал ее к кровати. Дальнейший осмотр комнаты показал, что она привязана к его кровати. Она, что, в его шортах? Они выглядели слишком большими, чтобы быть ее собственными. Когда она вышла из комнаты, чтобы последовать за ним, на ней определенно была другая одежда.

«Мерлин, что случилось прошлой ночью?» — она отчаянно пыталась восстановить в памяти туманные и стершиеся воспоминания о предыдущей ночи, из-за которых она оказалась в теперешнем положении.

* * *

— Грейнджер, вот уж никогда не думал, что придется говорить тебе такое, но ты немного притормози, — сказал со смехом Малфой, когда она в очередной раз отхлебнула из бутылки. Он попытался отобрать у нее выпивку, но она вцепилась в бутылку и продолжала пить, пролив огневиски на себя. Но это лишь развеселило ее, и она захихикала, когда холодные капельки стекли вниз, оставляя за собой дорожки «гусиной кожи».

Сняв свой халат, она обнаружила, что он промок не только он, но и ночная рубашка. Зато она была уверена в том, что рубашка продезинфицирована ото всех микробов, которые могли на нее попасть. Или это водка дезинфицирует? Или все спиртное? Хотя, она не могла не понимать, что вино вряд ли. Мысли путались, ей было трудно придумать ответ. Продезинфицированная или нет — факт в том, что она была мокрая, и находиться на открытом воздухе в таком виде было слишком холодно.

— Дай мне свою рубашку, — велела она Малфою.

Он глянул на нее вопросительно, но, когда понял, что она говорит совершенно серьезно, он подчинился — не расстегивая пуговицы, он снял и вручил ей свою рубашку. Она не придавала значения, когда он стоял перед ней полураздетый раньше, и она не собиралась придавать этому значение только потому, что она напилась вдрызг у него на лужайке посреди ночи.

— Отвернись!

Малфой, закатив глаза, послушно повернулся к ней спиной. Она оглянулась, чтобы убедиться, что он смотрит в другую сторону, прежде чем стянуть ночную рубашку и надеть его сорочку. У нее была нарушена координация движений, поэтому ей потребовалось гораздо больше усилий, чем обычно, чтобы просунуть голову туда, куда нужно. Чертова рубашка была, очевидно, такой же вредной, как и тот, кто ее носил. Тот, чье тепло она еще хранила и чьим запахом одеколона или лосьона для бритья был пропитан ее воротник.

Гермиона раздраженно проворчала и снова попыталась протиснуть голову в одежку. Зачем делать отверстия для головы, в которые голова явно не пролезет? Может, эта вещь просто не рассчитана на такой объем волос? Очевидно, нужно тянуть сильнее.

— Грейнджер, на моей рубашке есть пуговицы, не нужно надевать ее через голову — просто наденешь ее на плечи и застегнешь посередине, — сказал Малфой.

Он стянул рубашку с ее головы и помог просунуть руки в рукава. Джентльмен бы отвел взгляд и отвернулся, позволив ей самой застегнуть пуговицы, но Малфой не был джентльменом, и у него не хватило терпения ждать, отвернувшись, пока она будет пытаться продеть пуговицы в нужные дырки. Он начал с воротника рубашки, застегнул первую пуговицу, и принялся за следующую. Его пальцы касались ее кожи гораздо больше, чем это требовалось на самом деле, оставляя за собой шлейф теплоты на фоне прохлады ночного воздуха. Когда он добрался до последней пуговицы, ее дыхание участилось настолько, что при каждом вздохе она касалась его грудью. Как он может застегивать пуговицы, находясь так близко? Она заглянула в его глаза и была отвлечена тем, что в них увидела.

Забыв про пуговицы, она сделала шаг в сторону и схватила бутылку огневиски; она недостаточно пьяна, для того, чтобы сопротивляться притягательности этого блондинистого змееныша.

* * *

Усмехаясь, Малфой зашел в спальню.

— Ну, что, маешься похмельем, принцесса?

Гермиона прищурилась.

— Просто отвяжи меня, Малфой!

Что-то в ее голосе и языке тела заставило его расцвести в широкой улыбке.

— Ты не помнишь события прошлой ночи, не так ли?

Она старалась не покраснеть.

— Я пытаюсь вспомнить. Отвяжи меня сейчас же!

Он обвел ее взглядом сверху вниз, обдумывая ее требование.

— Знаешь, не буду я этого делать. Мне больно от того, что ты не помнишь ночь нашего греха и разврата. Пока, принцесса!

Гермиона из всех сил пыталась вспомнить, какой такой грех они совершили прошлой ночью. Она прекрасно знала, что Малфою совсем не больно от того, что она это не помнит. Если бы ему действительно было больно, он бы никогда в этом не признался. Все, что последовало после того, как она сделала первый глоток огневиски, произошло по его вине. Он не должен был предлагать ей алкоголь!

Кое-что, из сказанного им на прощание, минуя смущение и беспокойство, постепенно просачивалось в ее несчастный мозг. Почему он стал звать ее принцессой?

* * *

Она вертелась на месте, глядя на звезды над головой, наблюдая, как они кружатся. Когда она почувствовала себя так, как будто вот-вот взлетит, она плюхнулась на траву, рядом с Малфоем, который наблюдал за ней, изогнув губы в полуулыбке.

— Грейнджер, ты несерьезная.

— Лучше быть несерьезным человеком, чем алкоголиком.

Веселое выражение исчезло с его лица, он сжал челюсти. Гермиона уловила перемену в его настроении.

— Мне что, уже нельзя даже упоминать о том, что ты проводишь все свое свободное время напиваясь, и злоупотребляя еще кое-чем? — спросила она.

— Нет, — ответил Малфой.

Проигнорировав такой жесткий отпор, она откинулась на спину, и положила голову ему на колени. Глядя на него снизу вверх, она заметила его слегка изумленный взгляд.

— Я думаю, ты это делаешь потому, что сам себя ненавидишь.

Он ничего не ответил, его челюсти по-прежнему были крепко сжаты. Заметив это, Гермиона протянула руку и ткнула кончик его носа.

— Ты не можешь сказать мне, что это не так. Никто не убивает себя потихоньку от того, что счастлив и сияет изнутри.

— А ты что, эксперт по сиянию от счастья? — ответил он, отмахнувшись от ее руки, когда она вновь попыталась тронуть кончик его носа.

— Нет, я не чувствовала себя по-настоящему счастливой с тех пор, как рассталась с Роном.

Она сама не знала, почему решилась заговорить с ним о Роне, учитывая, что она даже Гарри не рассказывала, что случилось — тот, конечно, знал, но она не говорила с ним об этом.

— Давай так: ты мне расскажешь, что же заставило гриффиндорскую принцессу чувствовать себя такой несчастной, а я расскажу, почему так много пью.

— Принцессу? — переспросила она, обратив внимание на такое неподходящее слово.

— А ты не знала? Все слизеринцы называли тебя принцессой Гриффиндора. Ты была такой зубрилкой — прямо воплощением всего своего факультета.

Ее голова склонилась набок, пока она обдумывала услышанное.

— Что ж, мне нравится, — решила она.

— Значит, будешь принцессой. Скажи мне, принцесса, как Уизел разрушил твое счастье?

Гермиона дернула привязанными руками, и вскрикнула от досады. Наверняка нашлась бы куча девчонок, которые были бы счастливы оказаться привязанными к кровати Малфоя, но она определенно не принадлежала к их числу. Она не понимала, зачем белобрысый хорек хотел, чтобы она вспомнила события предыдущей ночи прежде, чем он ее отвяжет. Случилось ли что-то чрезвычайно важное или он просто ради забавы хочет растянуть момент ее унижения?

Скосив глаза на потолок, она попыталась вспомнить, что же произошло после того, как Малфой назвал ее принцессой. Первый раз в жизни мозг затруднялся предоставить требовавшуюся ей информацию. Она понятия не имела, как Малфой ухитряется это делать каждое утро — просыпаться и пытаться вспомнить, что было вчера.

* * *

— Скажи мне, принцесса, что сделал Уизел, чтобы разрушить твое счастье? — сказал он, глядя сверху вниз на Гермиону, которая удобно устроилась, положив голову ему на колени. Она неосознанно положила руки на живот, оставив попытки потрогать его нос. Заметив этот жест, Малфой удивленно поднял брови.

— Он бросил меня беременную и сбежал в Румынию, — прошептала она, вновь переживая чувство уныния и чувствуя себя брошенной.

Письмо, оставленное Роном на прощание, разбило ей сердце. Сейчас она понимала, что он человек никчемный и совсем ей не подходит, но в тот момент это стало для нее тяжелым ударом.

— Сочувствую, — сказал Малфой так, как будто был готов услышать нечто подобное.

— Не надо, это было давным-давно. И расстроилась я главным образом из-за ребенка, я потеряла ее в начале беременности. Она была такой маленькой и беспомощной, и я чувствовала, что сделала что-то неправильно, не смотря на то, что выполняла все рекомендации медиков.

Гермиона пыталась не расплакаться, ей не хотелось, чтобы Малфой снова увидел ее в момент слабости.

Малфой нагнулся и взял ее ладони в свои руки. Такой теплый и успокаивающий жест, заставивший ее почувствовать себя немного лучше.

— Твоя очередь.

Он выпустил ее руки, но не отодвинулся. В его глазах появилось отстраненное выражение, он уставился куда-то вниз.

— Полагаю, все началось еще на шестом курсе. Ты же знаешь, как Волдеморт пытался проникнуть в Хогвартс. Мне просто хотелось обо всем забыть, и я начал пить. У меня всегда имелись деньги на выпивку, и рядом всегда были желавшие меня женщины.

Гермиона приподнялась, сев на колени, в результате чего оказалась с ним нос к носу.

— Ты выбрал отвратительный способ борьбы со стрессом.

Сказав это, она обвила его шею руками и плюхнулась ему на колени.

* * *

Гермиона простонала; неужели она действительно плюхнулась на колени этому мерзавцу? Она отчетливо помнила, что еще и прижалась к нему. Самым странным было то, что Малфой ей не только это позволил, но еще и сел так, чтобы ей было удобней.

— Малфой! — снова крикнула она.

В дверях появилась его голова.

— Уже вспомнила?

— Я помню все, начиная с того, как села рядом, и заканчивая тем, что залезла тебе на колени.

Он ухмыльнулся.

— Тебе еще многое нужно вспомнить: например, как ты оказалась привязанной к моей кровати.

Малфой зашел в комнату и сел рядом с ней, прислонившись к спинке кровати.

— Я не могу больше ждать. Я хочу видеть тебя в тот момент, когда ты, наконец, вспомнишь. Предполагаю, что выражение твоего лица будет незабываемым.

Его слова не обещали ничего хорошего; Малфой был слишком взволнован и доволен собой, чтобы то, что произошло и привело к такому положению, оказалось чем-то вполне безобидным. От страха обнаружить какую-то ужасную тайну, ее затуманенный разум отказывался ей повиноваться, и Гермиона неохотно закрыла глаза, пытаясь вспомнить больше.

* * *

— Грейнджер, что это ты делаешь? — спросил он.

— Ты весь такой теплый, а здесь холодновато, разве нет?

Гермиона почувствовала себя уставшей, захотелось вздремнуть и ей показалось, что полураздетый Малфой для этого подходит как нельзя лучше — по крайней мере, так считал ее одурманенный разум. Она положила голову на его обнаженное плечо, и уткнулась носом в его шею. Он напрягся, от прикосновения ее холодного носа, но затем снова расслабился и рассмеялся.

— Ну, принцесса, я думаю уже пора идти спать, — сказал блондин и, взяв ее на руки, направился к дому. Гермиона не возражала — она уже беспечно дремала.

Очнувшись, она обнаружила, что лежит одна в холодной постели. Рядом с Малфоем ей было тепло и удивительно комфортно. Вот чего ей не следовало делать: пошатываясь, она встала с кровати и, пройдя через коридор, забралась в постель к Малфою.

— Грейнджер, — начал он предупреждающим тоном.

Но, она не обратила внимания и, прижавшись к нему поближе, снова уснула. Снова проснувшись в гостевой комнате, она еще раз пошла и легла к Малфою, тут же уснув. Когда она в третий раз потянула его одеяло, чтобы залезть к нему, Малфой уселся на кровати, пристально глядя на нее.

— Грейнджер, клянусь Мерлином, если ты еще раз окажешься в этой кровати — я привяжу тебя к ней.

Проигнорировав его предупреждение, Гермиона положила голову на подушку и закрыла глаза.

* * *

Ее щеки пылали, лицо густо покраснело.

— А, вижу, что вспомнила, — с усмешкой сказал он.

Малфой потянулся к шелковому галстуку, удерживавшему ее руку, и развязал его несколькими отточенными движениями. Он нагнулся, чтобы отвязать правую руку и их лица оказались в опасной близости. Эта поза напомнила ей еще об одном событии, хотя Малфой предпочел бы, чтобы она об этом забыла.

— Ты целовал меня, — сказала она удивленно и, вопреки ожиданиям, без отвращения.

Он отвязал ее правую руку и теперь стоял, пытаясь сохранять дистанцию. Будь это не Малфой, она была бы готова поклясться, что он смущен. И это вполне понятно, учитывая, что он сделал.

* * *

Гермиона не сопротивлялась, когда он привязывал ее руки где-то над ее головой. В тот момент ее это совсем не волновало; ей было тепло и удобно на его невероятно мягких простынях, а он больше не делал попыток выкинуть ее из своей кровати. Какие же тут поводы для беспокойства? Привязывая ее, он был достаточно нежен, и она не возражала против этих прикосновений. Ей на лицо упали волосы, щекоча нос. Она попыталась сдуть их, но волосы лишь рассыпались по лицу, щекоча ее еще сильнее. Вот чем начинало оборачиваться отсутствие возможности двигать собственными руками. Малфой заметил ее попытки и отодвинул волосы с ее лица, убрав их за ухо. Он наблюдал, будто зачарованный, как кончики его пальцев скользнули по ее коже. В этот момент ее глаза были закрыты, поэтому для нее было неожиданностью, когда он поцеловал уголок ее губ. Открыв глаза, она успела заметить лишь его спину, исчезнувшую в дверном проеме.

* * *

— Я был пьян, — сказал он в свою защиту.

Она медленно опустила затекшие от неподвижности руки.

— Совсем немного, — ответила она.

— Давай так: я забуду, что ты залезла ко мне на колени и в мою кровать, а ты забудешь о том, что я тебя поцеловал — и мы вернемся к нормальным отношениям.

— А мне казалось, что вся эта затея с выпивкой должна была помочь мне отвлечься от того, что меня тревожит, а не пополнить список событий, о которых мне не хочется вспоминать.

— Нищие не выбирают. На одну ночь тебе полегчало.

Гермиона попыталась сесть, но ее остановила стучавшая в голове боль. Приложив руку ко лбу, она глянула на Малфоя.

— Зато теперь я чувствую себя в десять раз хуже.

— Полагаю, это действительно так, — он протянул ей перечное зелье. — Ну, и каково чувствовать, что мы поменялись ролями?

Рассвирепев, Гермиона прищурила глаза.

— Ты отвратителен.

Он лишь хохотнул.

* * *

Она принимала душ, когда серебристый монстр прорвался через занавеску и влез под струю воды. От неожиданности Гермиона вскрикнула, отпрыгнула и, поскользнувшись на мыльной плитке, грохнулась на пол.

— Во имя Мерлина, Гермиона, где тебя носит? Кто-то пытается тебе навредить, а ты исчезаешь от нас. Когда получишь это сообщение, свяжись со мной, у меня есть для тебя информация, — сказал голосом Гарри ярко светящийся олень, прежде чем превратиться в серебристую дымку.

— Какого черта? Что тут происходит? — потребовал объяснений Малфой, ворвавшись в двери.

Он отодвинул душевую занавеску в сторону и заметил лежавшую внизу Гермиону.

— Ты голая.

— Я в душе, идиот! — закричала она.

Малфой в замешательстве наблюдал за ее попытками прикрыться занавеской.

— Выметайся отсюда!

Ее взгляд, обещающий немедленную смерть, убедил его в необходимости быстро покинуть ванную.

Когда она, полностью одетая, вышла, он сидел, прислонившись к стене, напротив ванной комнаты. С мокрых волос ей на плечи капала вода, отчего промокла рубашка. Пытаясь спрятать смущение и негодование, она задрала нос. Это всегда неплохо срабатывало; ведь было понятно, что щеки у нее покраснели явно не от злости.

— Может, удосужишься мне рассказать, что произошло? — спросил он.

— Гарри прислал мне патронус, он напугал меня и я вскрикнула. Потом я опять закричала, потому, что ты ввалился в ванную.

— Поражаюсь тебе, принцесса, я бы никогда не догадался, что ты скрываешь под скучной и практичной одеждой.

Гермиона провела рукой по мокрым волосам и раздраженно фыркнула.

— Ты больше никогда не увидишь, что я «прячу» под одеждой.

Он лишь пожал плечами.

— Просто еще один пунктик в растущий список событий, которые «никогда не произойдут».

— Точно, — она снисходительно потрепала его за щеку.

За этим жестом она хотела спрятать свой дискомфорт, но, как оказалось, только ухудшила ситуацию. Она торопливо отдернула руку.

— Я собираюсь встретиться с Гарри.

Она была уже в дверях, когда он ее окликнул.

— У тебя есть час до начала рабочего дня, принцесса.

— Это значит, что у меня есть целый час, до того, как ты начнешь меня искать?

— Понимай как хочешь, — уклончиво ответил он.

Она решила считать, что это значит «да».

* * *

Гермиона не волновалась, что Малфой начнет ее искать, но выйдя из камина у Гарри дома, все равно посмотрела на часы, чтобы знать, сколько времени у нее в запасе. Чтобы ад не вырвался наружу — а ведь так и будет, заявись Малфой к Гарри домой, чтобы ее забрать — она не хотела до этого доводить.

— Где ты была? — Джинни потребовала объяснений от подруги, как только та появилась. — Почему у тебя мокрые волосы?

Гостья бросила взгляд на Гарри, который стоял рядом с Джинни.

— Кое-кто послал мне патронус, когда я принимала душ. Я не стала сушить волосы, и сразу пришла, чтобы не заставлять вас ждать.

— Это не объясняет, где ты была, — заверещала Джинни, рассердившись, на то, что получила ответ лишь на один вопрос — наименее важный.

— Малфой сказал, что мне нельзя идти домой, он практически похитил...

Сказав «похитил», она поняла, что возможно, это не самое подходящее слово; услышав это, Гарри немедленно пропал. Гермиона глянула на Джинни.

— Я немного не точно выразилась.

— Ты так думаешь? — спросила с сарказмом рыжеволосая девушка. — Если Малфой не сделал ничего предосудительного, тебе лучше догнать Гарри, пока он его не арестовал.

Насколько Гермионе было известно, Гарри не знал, где живет Малфой, поэтому сперва он отправится в офис. Это было бы даже к лучшему, но она подозревала, что сегодня Малфой первый раз в жизни заявится на работу пораньше.

Она аппарировала в здание «Малфой Индустри», сразу поняв, что попала туда, куда нужно по выжженным заклинаниями пятнам на стенах, и громким крикам, доносящимся из кабинета. Как они ухитрились устроить дуэль и разворотить все за такое короткое время?

— Поттер, я говорю тебе: ты все не так понял!

Гермиона немного съежилась; казалось, Малфой кричал даже более сердито, чем когда-то в школе — и в этом, по большей части, виновата она.

— Перестаньте! — закричала она, ворвавшись в офис; ей в голову чуть было не угодило заклинанием.

Она упала на колени, когда ближайшая к ней стена разлетелась на облако пыли и куски гипсокартона.

— Вот, теперь ты чуть ее не убил! — сказал Малфой, сверля Гарри взглядом.

— Я в порядке. А теперь оба опустите палочки, пока кто-нибудь действительно не пострадал! — скомандовала Гермиона.

— Он похитил тебя!

Гермиона начала уставать от того, что ее друг всякий раз бросался в драку, даже не удосужившись спросить ее мнения.

— Если бы ты задержался немного, чтобы дать мне договорить, ты бы услышал, что он выделил мне гостевую комнату, и я осталась у него на ночь — добровольно.

— Я ему не доверяю, — сказал Гарри, нацелив палочку в грудь Малфоя.

Гермиона заслонила собой Малфоя, зная, что Гарри не причинит ей вреда. Как и в тот раз, когда он помог ей влезть обратно в окно с пожарной лестницы, Гермиона была настороже, когда он находился рядом. Она стряхнула с себя наваждение, и обратилась к другу.

— Гарри, Малфой не сделал ничего плохого, я в порядке.

— За исключением того, что привязал тебя к кровати, — прошептал ей в ухо белобрысый мерзавец, от чего у нее по позвоночнику пробежали мурашки.

Гермиона стукнула его.

— Ты, конечно, можешь рассказывать об этом, только не думаю, что это поможет разрешить ситуацию, — прошипела она.

К счастью, он промолчал.

— О чем это вы там шепчетесь? — глядя на них с недоверием, потребовал объяснений Гарри.

— Мы обсуждаем, стоит ли говорить тебе о том, что я привязал ее к моей кровати, — с оттенком насмешки в голосе ответил Малфой.

Гермиона закрыла глаза рукой; кажется, она рано обрадовалась.

— Что? — спросил Гарри.

Гермиона изобразила умиротворяющую улыбку.

— Давай оставим Малфоя здесь, а сами пойдем к тебе домой, и поговорим об этом, — сказала она, обращаясь к Гарри.

Бедный парень стоял, то открывая, то закрывая рот, как рыба без воды.

— Ты практически раздавил его, — удаляясь от Малфоя, прошипела она.

— Если бы я знал, что для этого нужно всего лишь привязать тебя, то сделал бы это давным-давно, — спокойно сказал он.

Бросив на него последний сердитый взгляд, Гермиона осторожно взяла Гарри под руку, и вывела его из кабинета.

Когда они аппарировали домой к Гарри, Джинни мерила комнату шагами. Гермионе пришлось поддерживать его: было похоже, что он не в состоянии добраться домой самостоятельно.

— Что случилось? — спросила Джинни.

— Малфой... кровать. Привязал.

Гермиона покраснела, когда Джинни посмотрела на него, как на невменяемого.

— Малфой проклял тебя заклинанием Конфундус?

Гарри собрался с мыслями, чтобы наконец составить связное предложение.

— Малфой сказал, что он привязывал Гермиону к своей кровати.

Джинни выглядела так, как будто неожиданно узнала, что Рождество в этот раз будет раньше. Она немедленно повернулась спиной к Гарри, переместив все свое внимание на смутившуюся Гермиону.

— Ты трахаешься со своим шефом? Я про такое в маггловских романах читала. Он таким способом помогает тебе расширять горизонты сексуального опыта?

Гермиона покосилась на своих друзей.

— Что это ты разрешаешь ей читать? — спросила она Гарри.

— Не имеет значение, что я читала, потому что у Гермионы это, вероятно, было!

— Не спрашивай у нее о сексуальной жизни, я не хочу об этом знать! — отрезал Гарри.

— У нас не было секса, — крикнула Гермиона.

Вся ситуация вышла из-под контроля, и особенно это касалось воображения Джинни.

— Тогда как ты оказалась привязанной к его кровати?

— Это длинная и щекотливая история, и я бы не хотела вдаваться в подробности, если ты не возражаешь, — сказала Гермиона, поглядывая на часы.

До конца отпущенного ей часа оставалось несколько минут, и у нее было чувство, что Малфой примется ее искать, не смотря на то, что фактически она уже возвращалась на работу, причем, раньше назначенного времени.

— Мне пора на работу. Что если мы вообще забудем об этом разговоре, и вернемся к причине моего визита?

— Вот ты и еще одно событие в свой список «что нужно забыть» добавила, — сказал голос Малфоя.

Гермиона начала отчаянно озираться, пытаясь понять, куда он спрятался, прежде, чем из-за него снова начнутся неприятности.

— Вниз посмотри, Грейнджер.

Ее глаза уперлись в камин, в котором красовалась его голова. Он усмехнулся, когда увидел, что она его заметила.

— Ты опаздываешь на работу, — сказал взбешенный Малфой.

— Минуточку, у Гарри есть для меня важные новости.

Все повернулись и с ожиданием уставились на зеленоглазого парня. На мгновение Гарри смутился, но собрался с мыслями.

— Я искал и проверял информацию, и дважды перепроверил то, что в итоге обнаружил. Гермиона, тебя вообще не увольняли.

Все, что она смогла сделать — это просто погрузиться в состоянии шока. Это было такое потрясение, которое заставляет отойти на второй план все окружающие звуки, чтобы мозг смог переварить полученную информацию.

— Но... Перси лично пришел мне сказать о моем увольнении. И кто-то разослал официальное письмо с рекомендацией не принимать меня на работу.

Малфой нетерпеливо топнул.

— Грейнджер, я Малфой, а Малфои никого не ждут.

Он протянул руку из камина, и ничего не говоря, взглядом показал, что она должна за нее взяться. Гермиона замешкалась лишь на секунду, а затем бросила своим друзьям извиняющийся взгляд. Она схватила протянутую руку, позволив ему протащить себя через камин в офис. Не рассчитав силу, Малфой не смог удержаться на ногах. Он свалился, а Гермиона приземлилась сверху.

— Я знаю, что ты меня хочешь, но здесь не самое подходящее место, — после такого столкновения его голос прозвучал немного сдавленно.

— Прекрати, Малфой. Я тебе не очередная «интрижка».

Он нахмурился и внезапно стал серьезным.

— И ты никогда не станешь одной из них.

— Ты это уже говорил.

— Я повторяю потому, что это правда, хотя слово «никогда» и так дало тебе это понять.

— Почему нет? — спросила она. — Я, конечно, чисто из любопытства интересуюсь.

— Потому, что когда ты выйдешь в эти двери, мне будет не все равно, схватит ли тебя тот психопат, что охотится за тобой, а все эти девчонки, которых я трахал... о них нужно меньше заботиться.

Гермиона подняла брови.

— Это мило, и в то же время совершенно бессердечно.

Он пренебрежительно махнул бледной рукой.

— Не важно. Нам нужно идти, и найти ханжу Уизла, прежде, чем это сделает Поттер.

— Я думала, мне нужно работать?

— Не будь смешной, принцесса, кажется, у тебя и так есть работа, я просто не хочу, чтобы Поттеру и в этот раз досталось все веселье.

Он уже почти вышел из дверей, когда заметил, что она не последовала за ним.

— Чего ты ждешь?

Гермиона кинулась его догонять.

— Где ты собираешься искать Перси?

— Сейчас все еще рабочее время. Даже я знаю, что если он не работает, то лежит где-нибудь мертвый. А этот малый, должно быть, жив.

Она могла бы согласиться с этим мнением, но была слишком порядочной, чтобы отзываться плохо об одном из Уизли без веской причины. Не смотря на то, что сделал Рон, остальные Уизли были для нее добрыми людьми, семьей, в каком-то смысле приютившей ее в волшебном мире. Молли была подавлена почти так же сильно, как и сама Гермиона, получив известие о том, что та потеряла ребенка. Гермиона давно подозревала, что именно под влиянием главы семейства Рон написал ей длинное письмо с оправданиями, спустя год после того, как они расстались.

Когда Гермиона догнала его, Малфой схватил ее за руку, и они аппарировали в министерство, в специально отведенную для этого зону. Он даже не остановился, чтобы посмотреть вспомогательные указатели для посетителей, и зашагал прямиком к лифту и нажал кнопку самого высокого этажа.

— Малфой, откуда ты знаешь, где работает Перси?

Блондин небрежно махнул рукой.

— Это моя работа: знать.

Казалось, что такой ответ она и ожидала услышать. Стоя в лифте, они оба молчали, и тишину нарушала лишь музыка, которой, казалось не смог избежать даже магический мир, а счастливый голос объявлял этажи, которые они проезжали.

— Мы собираемся только поговорить с Перси, а не сражаться с ним, — напомнила она блондину.

Малфой такой неуравновешенный, что Перси будет достаточно не так слово сказать, чтобы он его заколдовал, за что потом его посадят в Азкабан, вменив нападение на сотрудника министерства. Вполне может быть, что и ее посадят — как сообщницу.

— Не обещаю.

В открывшихся дверях лифта прозвенел звонок, известив их о том, что они прибыли на нужный этаж. У нее было плохое предчувствие по поводу того, что они собираются делать, но она все-таки последовала за Малфоем.

Их остановил внушительных размеров мужчина, сидевший за столом в приемной. Он скорее напоминал телохранителя, нежели ассистента, что лишь усиливало подозрения, которые могли появиться у Гермионы по поводу Перси. Зачем ни в чем неповинному человеку ставить здоровенного телохранителя у дверей своего офиса?

— Вам назначено? — спросил мужчина низким встревоженным голосом.

Устрашающего вида мужчина не произвел совершенно никакого впечатления на Малфоя.

— Нет, но, судя по тому, что вы охраняете эти двери — он на месте.

— Зайдите и сообщите ему, что здесь Гермиона Грейнджер и что у нее к нему несколько вопросов, — сказала она голосом, не терпящим возражений.

Ей совсем не хотелось верить в то, что Перси виновен, но доказательства, свидетельствовавшие против него, продолжали накапливаться, и она начала понимать, что его вина кажется все более и более вероятной.

Как только она заметила проблеск узнавания в глазах охранника, она поняла, что он сделает так, как она сказала. Чаще всего ее это раздражало, но иногда быть героиней войны оказывалось полезно. Она с удовлетворением наблюдала, как мужчина исчез за дверью, которую он охранял, словно лев свое логово. Задержавшись в кабинете всего на мгновение, он вернулся с извиняющимся выражением лица.

— Боюсь, мистера Уизли в данный момент нет на месте. Назначить вам встречу?

Гермиона понятия не имела, что за игру затеял Перси; она слышала шепот, когда его ассистент разговаривал с ним, поэтому она знала, что он там. Также она знала, что Перси не мог сбежать через камин так, чтобы они не услышали, а из министерства невозможно аппарировать, разве что, со специально предназначенных для этого площадок, расположенных на каждом этаже или с территории за пределами защиты здания. Каким образом он собирается избежать встречи с ними?

— Он вылез в окно, да? — со смирением спросил Малфой.

Гермиона бросила на него недоуменный взгляд, но мужчина уже закивал в ответ. Она не могла не задаться вопросом, не потому ли Малфой был так уверен насчет способа бегства, что и сам к нему прибегал. Может, знание всех путей отхода из здания министерства было особой чертой слизеринца? Она представила, как старшие слизеринцы собирают первокурсников за чертежами стратегически важных зданий и рассматривают пути отхода, на случай, если возникнет такая необходимость.

Малфой вздохнул, пробурчал что-то про трусов, и оглушил охранника.

— Вся эта мускулатура бесполезна, если ты в боевых заклинаниях — дерьмо.

Он прорвался в офис Перси.

— Малфой, я думала это мой визит с целью получить ответы, — сказала Гермиона, торопясь за ним, когда он снова все сделал по-своему.

Было такое чувство, что он просто хотел заколдовать с Перси, а ее использовал как предлог. Гермиона не особо возражала против этой идеи, Перси свое получит, и она была уверена в том, что Малфой знает парочку страшных заклинаний.

Камин находился в углу комнаты, в нем не было сажи, поэтому она могла сделать вывод, что для побега он им не воспользовался. Назови он место назначения, они бы услышали и последовали за ним. Она застыла, когда блондин перепрыгнул через подоконник, в казавшееся пустым пространство. Глухой звук, раздавшийся снаружи, когда он приземлился на металлическую решетку, был единственным подтверждением того, что он не разбился насмерть. Уже более спокойным шагом Гермиона пересекла комнату, оперлась о подоконник и подтянулась, чтобы вылезти на пожарную лестницу. В попытке высунуть из окна негнущиеся ноги, она старалась отвлечься начавшейся несколькими этажами ниже погоней, но ей «везло».

Перси достиг земли как раз в тот момент, когда она вылезла из окна. Она наблюдала, как Малфой перемахнул через перила и приземлился рядом с рыжеволосым парнем как раз тогда, когда тот делал последние несколько шагов, отделяющих его от антиаппарационного барьера. Он исчез с громким хлопком, когда Малфой находился на расстоянии вытянутой руки.

Расстроенная, она прижалась к металлическим периллам; теперь Перси мог быть где угодно, шансы найти его были чрезвычайно малы. Она была так разочарована, что даже не замечала, на какой она высоте. Вероятно, дикое разочарование вперемешку с яростью вытеснили у нее страх перед высотой — естественно, ненадолго. Как только ее мысли пришли в порядок, она ужаснулась. Людям — простым или волшебникам — не предназначено находиться так высоко над землей.

Пожарная лестница скрипнула, когда Малфой встал на нижнюю ступеньку, намереваясь залезть наверх, обратно к Гермионе. По всей вероятности, он полагал, что она будет не в состоянии спуститься к нему. Покачнувшись, она испытала головокружение и, поняв, где находится, запаниковала. Она пыталась сконцентрироваться на том, как Малфой поднимается по ступеням, используя звук шагов как отвлекающий фактор. Ей следовало бы влезть обратно в окно, чтобы дождаться его там, но у нее было чувство, что хватка, которой она вцепилась в перила — единственное, что держит ее вертикально, и если она их отпустит, чтобы залезть обратно, то вернувшийся обратно Малфой обнаружит ее в виде невнятной кучи на полу. Пожарная лестница заскрипела и загрохотала снова, на этот раз громче, и зашаталась под его весом. Гермиона начала нервничать и уже собралась рвануться к окну, когда раздался ужасный металлический лязг и отломились перила, за которые она держалась. Она со свистом рухнула вниз, вслед за отломившейся перекладиной. В последний момент она вскинула руку и ухватилась за острый край площадки, который глубоко врезался в ее ладонь, ее руку сильно рвануло, так как это резко остановило ее падение.

— Малфой! — завизжала она. — Помоги!

Из-за падения Гермиона понятия не имела, где он находился, зато Малфой держал ее в поле зрения, и сразу увидел, что перила сломались. Когда она принялась звать его, он уже стал лезть быстрее.

Из-за крови ее рука стала скользкой, и она знала, что долго так не продержится. Она закрыла глаза, ожидая падения, но этого не произошло. В тот момент, когда пальцы соскользнули, сильная рука схватила ее запястье, еще раз дернув ее несчастное плечо. Но ее не волновала незначительная боль в плече, раз это означало, что она не разобьется насмерть.

Малфой заворчал, с усилием вытаскивая ее на относительно безопасную пожарную лестницу. Они рухнули на металлическую решетку бесформенной кучей и прежде, чем Гермиона успела опомниться, Малфой крепко прижал ее к себе. Он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, при этом был таким серьезным, каким она никогда раньше его не видела.

— Никогда больше так не делай.

— Я же не специально... — он пресек ее возражение поцелуем в губы.

Постепенно, Гермиона перестала дрожать и позволила себе расслабиться, будучи прижатой к нему.

Мерлин, как же он хорошо целовался. Определенно, он либо много тренировался, либо это просто талант. Затем он снова отстранился, и какое-то время они просто сидели, опираясь друг на друга, и дышали.

— Ты даже представить себе не можешь, как это поможет тебе с твоей боязнью высоты, — сказал Малфой, отдышавшись.

— Это ее только усилило, — пробормотала Гермиона.

Она дернулась, намереваясь встать, но он ее остановил, взяв за запястье.

— У тебя кровь.

Гермиона глянула на свою ладонь. О, крови было много. Она достала палочку и заживила порез, наблюдая, как кожа срастается, оставляя тонкую розовую линию на гладкой коже. Вероятно, на ее ладони навсегда останется шрам, но она не придиралась к своей внешности, особенно учитывая, что всего несколько мгновений назад она вообще не знала, выживет ли.

Она еще раз попыталась покинуть пожарную лестницу, и снова была остановлена за руку.

— Малфой, если ты заставишь меня пробыть здесь еще хоть секунду — получишь заклинанием, — ее голос был дрожащим и пронзительным, это напомнило ему, что она только что чуть не разбилась.

Опустив вниз серые глаза, он отпустил ее запястье.

— Ладно уж, — сказал он, помогая ей влезть через окно в относительно безопасный офис Перси.

Уверенно стоя на твердой поверхности, Гермиона перевела дыхание и попыталась собраться с мыслями.

— Пока охрана не узнала, что мы вынудили исчезнуть министерского служащего, — она кивнула на стоявший в углу комнаты камин. — Тебе лучше уйти. Я объясню, что случилось министру Кингсли, и сама во всем разберусь.

Крики в коридоре отвлекли ее внимания от блондина. Когда ее взгляд вновь уперся в Малфоя, он был зол и напряжен, а его глаза приняли оттенок штормового неба. Что это ему так не понравилось?

— Я исчерпал свою «полезность» и теперь ты собираешься избавиться от меня? — прорычал он. — Что ж, поздравляю, ты получила назад свою работу, теперь можешь забыть обо мне.

Гермиона совершенно растерялась.

— Если до тебя не дошло — моя работа заключается как раз в том, чтобы беречь тебя от неприятностей, и если ты не собираешься меня уволить, то я тебе советую сматываться отсюда, иначе завтра все газетные заголовки будут кричать о том, что ты вломился в министерство, и заставил исчезнуть помощника министра. А теперь выметайся отсюда через камин, пока не появилась охрана.

Никогда не слушавший ее, даже в чрезвычайной ситуации, Малфой стоял и усмехался.

— В случае, если я все еще твой работодатель, то приказываю сообщить мне как только ты разберешься с этой ерундой в министерстве.

Тяжелые шаги приближались, давая знать, что охрана уже близко.

— Отлично, только уйди отсюда! — прошипела она, сокращая дистанцию между ними и пытаясь оттеснить его к камину.

Он не сдвинулся ни на сантиметр. Вместо этого он сомкнул длинные пальцы на ее запястьях, потянул ее за руки и, положив их себе на шею, прижал ее к себе.

Ее брови поползли вверх, она открыла рот, собираясь возразить, чем он и воспользовался второй раз за день. Мозги, которыми она так славилась, устали и запутались, но она ответила инстинктивно: придвинулась к нему, обняв посильнее, и прижалась к его твердой плоской груди. Все закончилось так же неожиданно, как и началось; она даже не успела полностью осознать, что произошло. Он выкрикнул в зеленый огонь место назначения прежде, чем она успела произнести «сексуальное домогательство».

Только полыхающее пламя уменьшилось до обычного огня, как двери распахнулись, охрана и авроры с палочками наизготовку, наполнили кабинет.

Гермиона смиренно подняла руки, показывая, что в них ничего нет.

— Все не так, как может показаться, — сказала она.

* * *

Была уже почти полночь, когда в министерстве все прояснилось. Кингсли всегда был благоразумным человеком, и он не был готов поверить в то, что Гермиона могла вломиться в кабинет министерского служащего без веской на то причины. После разговора и небольшой дозы «Веритасерума» во всем случившемся разобрались, и Гермиона взяла несколько выходных дней, прежде чем приступить к прежней работе, которую она никогда и не теряла.

В общем, Гермиона как раз подумывала о том, чтобы вернуться в свою квартиру и остаться там, но у нее было предчувствие, что если она попытается это сделать, ее разбудит взбешенный Малфой.

Было маловероятно, что он все еще работает в такой поздний час, но именно туда он сказал ей прийти, и это не первый раз, когда он задерживается на работе. Ей оставалось надеяться, что он трезвый. Устало вздохнув, она воспользовалась камином, чтобы оказаться в «Малфой Индустри».

Свет везде был погашен, но это вовсе не значило, что там никого не было. Она подошла к кабинету Малфоя и, оставаясь за дверью, прислушалась. Оттуда не доносилось ни звука. Войдя в кабинет без стука, она обнаружила, что там темно. В слабом лунном свете, падающем через окно, она различила голову с серебристо-белыми волосами, выделяющимися на темной ткани дивана. Быстрым взмахом палочки она зажгла свет, заставив Мавлфоя зашипеть и закрыть глаза рукой.

— Ты ведь не напился снова, а? — спросила она, раздражаясь из-за того, что его ни на минуту нельзя оставить, чтобы он не добрался до фляжки.

— Любой нормальный человек будет реагировать так же, когда какая-нибудь тупица ослепит его ярким светом, и то, что у меня чувствительные глаза еще не значит, что я пьяный.

От ее внимания не укрылось что, по сути, он на ее вопрос не ответил, но кое-что отвлекло ее от дальнейших расспросов. Ее глаза забавно расширились, а брови срослись на переносице.

— Малфой! — начала она, стараясь контролировать свой голос, не смотря на испытываемое чувство гнева. — Почему у тебя на жердочке за окном стоит Перси?

Блондин бросил небрежный взгляд, в том направлении, куда таращилась Гермиона.

— Ты права, он портит прекрасный вид. Принцесса, ты не возражаешь, если я открою окно и спихну его оттуда?

— Объясни мне, почему он там? — заорала Гермиона, таки проиграв схватку с собственной яростью.

Находившийся в слишком расслабленном для подобных обстоятельств состоянии, Малфой зевнул, показывая, что она прервала его сон. Зная его, можно было допустить, что он спал, пока Перси подвергался опасности выпасть из окна.

— Ладно, Грейнджер, я рад, что ты спросила. Так уж случилось, что выйдя прогуляться, я столкнулся с этим вредителем. Я подумал, что было бы неплохо забрать его сюда, чтобы задать ему несколько вопросов.

Гермиона точно знала, что Малфой никогда не гулял просто так, считая это ниже своего достоинства. Это значило, что он намеренно искал Перси. Она могла лишь предполагать, какими методами Малфой пользовался, чтобы получить у него ответы на свои вопросы.

Бросив на Малфоя ядовитый взгляд, она рванулась к окну и открыла его. Она обхватила Перси за плечи и втащила его внутрь, проклиная при этом Малфоя и отвратительные методы слизеринцев. Если бы кто-нибудь поставил туда ее — у нее была бы осталась травма на всю жизнь, хотя теперь, когда она об этом подумала, казалось, что работа с Малфоем уже так или иначе ее травмировала, и в этом был виноват Перси. Так что, они квиты. У нее перехватило дыхание, когда Перси слегка споткнулся, ведь было достаточно одного неловкого движения, чтобы он разбился насмерть, утащив ее за собой. Это могло выставить ее убийцей в глазах закона, не упади она с ним на беспощадную твердь.

Ни тот, ни другой несчастный случай не произошел, и она кое-как втащила его в окно без происшествий. Когда Гермиона отстранилась от него, желая дистанцироваться, он рухнул бесформенной кучей.

Малфой лениво встал с дивана и пересек комнату.

— Обломщица, — встав рядом с Гермионой, проворчал он ей в ухо. — Кажется, министр собирался предложить тебе такую должность, что Уизел сразу стал бы лишним. Никчемный паршивец решил, что погром квартиры испугает тебя и удержит от работы. Он, очевидно, забыл кто ты такая. Видимо, эта сволочь почувствовала угрозу и решила избавиться от тебя прежде, чем министр увидит, насколько ты лучше в работе и уволит Уизла, — продолжил он уже громче.

Перси сидел на полу, обхватив колени. Услышав слова Малфоя, он посмотрел вверх.

— В моей работе никто не может быть лучше меня; я просто не хотел, чтобы еще кто-то был так же близко к министру, как я, — поспешил он возмутиться.

Это было самое нелепое оправдание, которое ей когда-либо приходилось слышать; Гермиона собиралась сказать ему об этом, когда Малфой ее остановил, положив руку руку на плечо.

— Не трать на него силы, принцесса, — он вытащил палочку, чтобы связать Уизли. — Я подумал, будет прикольно, связать его и посмотреть умеет ли он плавать.

Он остановил ее, схватив за руку прежде, чем слова протеста успели слететь с ее губ.

— Потом я подумал, что ты станешь возражать, даже если втайне считаешь это замечательной идеей, поэтому я решил позвать авроров, чтобы они его забрали. Ты у меня в долгу — знаешь ведь, как я их не ненавижу.

Гермиона вздохнула.

— Как ты думаешь, что бы подумали авроры о том, что ты выставил его за окно ожидать смерти?

Он повернул голову и уставился на распростертую фигуру Перси.

— Он никому ничего не скажет, иначе я его из-под земли достану.

Вся теплота, которая была в его голосе, когда он обращался к ней, исчезла вместе с этой угрозой. Гермиона не заметила, как менялся его голос, когда он разговаривал с ней, пока не увидела такой вопиющий контраст; он был прямо-таки нежен, обращаясь к ней.

Когда появились авроры — к счастью, никого из них Гермиона не знала — Перси весьма охотно отправился с ними. Он боялся, что Малфой снова выставит его за окно. Он об этом не говорил, но Гермиона поняла по тем взглядам, которые он бросал в сторону все еще открытого окна. У нее было чувство, что Перси теперь разделяет ее боязнь высоты. Когда все ушли, Малфой повернулся к ней, ухмыляясь.

— Наконец-то мы одни.

От такого заявления у нее появилось нехорошее предчувствие. Она сделала шаг назад, будучи неуверенной, что он предпримет, мысля подобным образом.

— Ну... я лучше пойду, — сказала Гермиона.

Она и не ждала, что этот придурок позволит ей улизнуть так легко, но попытаться стоило. Очевидно, он что-то задумал, и она не хотела принимать в этом участие. Что бы он не планировал — все шло наперекосяк, а у нее этот день и так выдался настолько насыщенным, что ей этих волнений до конца года хватит.

— Стой, где стоишь, принцесса. Ты никуда не пойдешь.

Она поежилась; нет, просто так он ее не отпустит.

— Чего ты хочешь? — вздохнула она.

Он уставился на нее тяжелым взглядом.

— Ты действительно хочешь заставить меня сказать это?

Совершенно сбитая с толку, Гермиона приподняла брови, приглашая его продолжать. Гермиона была не уверена, что он имел в виду под словом «это», поэтому — да, она хотела, чтобы он сказал. Или Малфой что-то выдумал, или она в течение дня что-то упустила.

— Мы должны поговорить о...нас, — сказал он с таким видом, как будто проглотил что-то неприятное.

Гермиона была настолько шокирована, что даже не смогла сразу ему ответить. Она не думала, что он часто бросается такими словами. Учитывая, с каким отвращением он их произнес, нечто подобное ему самому не раз говорили и, зная его образ жизни, понятно, что такие разговоры хорошо не заканчивались. Ей удалось справиться с голосом, хотя он звучал тоньше обычного.

— Я не знала, что были «мы».

Его лицо помрачнело, и в глазах вспыхнула боль, которую он сразу же подавил.

— Почему ты предпочитаешь так думать?

— Что ты имеешь в виду, говоря «предпочитаешь так думать»? Еще не так давно ты просил меня проследить, чтобы стайка стриптизерш, запертых в твоем доме, была накормлена. Ты не очень-то разборчив в своих... связях.

Вот, так это прозвучало достаточно дипломатично. На какое-то мгновение, она задалась вопросом, во что собирались стриптизерши: в стаи, стада, возможно... в группы. Гермиона тряхнула головой, чтобы выкинуть эти мысли; ей в данный момент нужно уделить внимание более важным вещам.

— А, это, — он пренебрежительно махнул рукой. — Так это ж когда я пьяный. По-пьянке я целую все, что движется. Черт, один раз я даже Снейпа поцеловал, когда он нашел меня, пьяного, в общей гостиной.

Как только он понял, в чем только что признался, его лицо помрачнело.

— Эта информация не должна выйти за пределы данной комнаты.

Он резко тряхнул головой, то ли от ужаса, то ли пытаясь прийти в себя — Гермиона не знала.

— Я вот что хочу сказать: никто ничего от меня не ждал, за исключением того проваленного задания на шестом курсе, а потом появилась ты — такая колючая зубрилка — но, ты ждала, что я приду в себя, соберусь. И когда ты нуждалась в помощи, ты положилась на меня.

Когда она висела высоко над землей и начала соскальзывать, она позвала на помощь его. Она полагала, что действительно доверила ему спасение соей жизни.

— Я тот, за кем ты должна была присматривать, а не тот, к кому идут за поддержкой, и все-таки, ты доверилась мне, — закончил он.

Ну, разве это не удивительно? Все, что требовалось, для того чтобы согреть его сморщенное, почерневшее сердце — это дать ему шанс исправиться.

— Очевидно, все, что тебе нужно — это стать человеком надежным, — обрела формулировку ее невнятная мысль.

Он ведь схватил ее и втащил обратно в безопасное место, уже не говоря о том, что он выскочил в окно и погнался за Перси, зная, что она этого сделать не смогла бы.

— Значит ли это, что ты хочешь дать мне шанс? — спросил Малфой.

Было удивительно, что человек, выглядевший таким высокомерным, может оказаться таким уязвимым. Куда подевалась пресловутая Малфоевская гордость?

— Я думала, что никогда не буду одной из твоих интрижек?

Когда он сказал об этом Гермионе, она истолковала его слова так, что недостаточно хороша для него. По сравнению с его девушками она была почти низкой, ее грудь была далеко не такой большой, как у них, а ее волосы были прямо стихийным бедствием. Как она могла конкурировать с королевами красоты и гламурными стриптизершами?

Малфой выглядел смущенным.

— Не будешь. Я не хочу тебя на одну ночь; я хочу, чтобы ты всегда была рядом.

О, это все меняло. Она улыбнулась ему, решив ответить не словами, а действиями. Гермиона обвила руками его шею и поцеловала. В этот раз они оба были трезвые, и никому из них не угрожала смертельная опасность; таким образом, ни что не отвлекало их от ощущений. Она закрыла глаза и позволила себе раствориться в этом чувстве.

Он неожиданно отстранился от нее и с нежностью заглянул ей в глаза. Гермиона замерла в ожидании, испугавшись, вдруг он скажет, что недостаточно долго ее знает — поэтому она ждала ответа.

— Стриптизерши собираются толпами, а не стаями, — сказал он.

Драко еще раз коснулся ее губами, не оставив ей времени на то, чтобы спорить.

* * *

Гермиона сидела в переднем ряду, наблюдая, как ее преемница, новая ассистентка Малфоя, принимает все более и более замученный вид, в то время как Малфой сердито ворчит.

Драко не любил публичные выступления, но это было необходимо, поскольку прием, на который они пришли, был организован в честь празднования слияния «Малфой Индустри» с другой большой компанией.

Она была рада, что обязанность присматривать за ним в течение рабочего времени теперь лежит не на ней, а на ком-то другом. Работая с ним дальше, она получила бы язву в мгновение ока. Печально, но кажется, именно работа была причиной появления язвы у многих людей. На самом деле, с тех пор как она ушла из «Малфой Индустри», пять из тринадцати ассистенток уволились «по состоянию здоровья», что, в конечном счете, оказалось язвами. Двое заявили о сексуальном домогательстве и четверо испытали нервное расстройство. Остальные послали его к черту и стремительно покинули офис.

С другой стороны, ее работа в министерстве была замечательной. Ее повысили, до должности, которую прежде занимал Перси, с небольшими должностными изменениями. Вместо помощницы, она стала кем-то вроде советника министра. Как оказалось, Кингсли пытался спрашивать мнение Перси и позволял ему на что-то влиять, но очень скоро понял, что интересуясь его мнением, он раздувал высокомерие Перси до такой степени, что находиться рядом с ним стало совершенно невыносимо.

Перси был прекрасным ассистентом. Тем хуже, что его уволили из Министерства, и в настоящее время он работал в магазине приколов Фреда и Джорджа. Гермиона знала, что у него есть работа только потому, что на этом настояла Молли. Так же она знала, что брат готов вот-вот его уволить, не смотря на угрозы мамы. Было практически невозможно продать навозные бомбы, когда рядом стоял Перси с неодобрительным взглядом, и бросал едкие замечания, вроде: «Вы же не собираетесь их использовать». Один несчастный малыш убежал из магазина в слезах, он попытался купить фальшивую волшебную палочку, и Перси рассказал ему про опасность использования такой палочки, если возникнет необходимость защищаться. Мальчику было одиннадцать лет; он приобрел настоящую палочку только несколько часов назад, ему и в голову не могло прийти, как ею пользоваться, чтобы защитить себя.

— Леди и джентльмены! — сказал Малфой, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Он стоял на сцене за трибуной; в своем черном костюме он выглядел потрясающе. Серые глаза были прикованы к бумагам, которые он держал в руках.

Гермиону впечатлило то, что новая помощница практически уговорила Малфоя подготовиться к публичному выступлению. Обычно он надеялся, что одного лишь обаяния достаточно, чтобы речь удалась. Ладно, обаяния и алкоголя. Когда он пил, ему становилось намного лучше; еще помогало то, что Гермиона отказывалась быть рядом, когда он пьяный.

— Хочу выразить благодарность каждому, кто смог в своем загруженном графике найти время прийти сюда, чтобы подтвердить свое расположение «Малфой Индустри».

По его интонации было понятно, что он читает слово в слово то, что написано. Гермиона знала, что не он писал эту речь; Малфою бы и в голову не пришло поблагодарить пришедших людей, он считал, что это гости должны его благодарить, за то, что им позволено прийти. Вежливая улыбка исчезла, как только он пробежал глазами по следующей строчке. Он оглядел аудиторию и, с дежурной улыбкой на лице произнес:

— С вашего позволения, я ненадолго отлучусь, — схватив за локоть встревоженную помощницу, он оттащил ее со сцены в сторонку, миновав двери.

Волнуясь за бедную девушку, Гермиона выскользнула из кресла и, пройдя в двери, последовала за ними. Она знала, каким бывает Драко, когда нервничает — ни что так его не нервировало, как выступление перед многочисленной аудиторией.

Вдали от посторонних глаз, Малфой был волен выплеснуть свое раздражение. Нахмурившись, он навис с грозным видом над готовой расплакаться помощницей.

— Малфои не унижаются. Какого Мерлина ты посчитала допустимым добавить подобную чушь в мою речь?

Он прекратил рычать, когда увидел, что у нее из глаз хлынули слезы, они стекали по щекам, а девушка тихонько всхлипывала.

— Понятия не имею, с чего они взяли, что ты сможешь присматривать за мной, ты просто плачешь каждый раз, когда я сопротивляюсь и кричу, — в его голосе было отвращение.

Гермиона собралась вмешаться, но он ее перебил.

— Даже не начинай кричать, что я с ней плохо обращаюсь, Грейнджер. Я прямо отсюда твое недовольство чувствую.

Она думала, что Малфой не заметил, как она вошла, но это было лишь ее заблуждение. Он просто не хотел прерывать свою отповедь, чтобы поприветствовать ее.

— Я бы не стала выказывать недовольство, если бы ты относился к своим сотрудникам лучше, — она встала рядом и взяла у него бумаги с речью.

Он не стал возражать, просто скрестил руки на груди, ожидая, что когда она это прочитает, ей придется с ним согласиться.

Строчка, показавшаяся ему такой оскорбительной, гласила: «Для меня большая честь, что вы демонстрируете мне такую поддержку».

Она встретила его взгляд.

— Это настолько плохо?

— Да, это «настолько плохо»! Сначала ты меня вынудила прийти сюда трезвым, а теперь ты хочешь меня унизить? Я могу сделать лишь что-то одно, и мы уже договорились о том, что я приду трезвым на этот долбаный прием.

Он порвал листы пополам, бросил их на пол и вылетел из комнаты, по-видимому, собираясь продолжить свою речь.

— Знаешь, он ведь не всегда такой, — сказала Гермиона плачущей девушке, — у него есть хорошие качества, просто они... спрятаны немного глубже, чем у всех остальных.

— Тебе легко говорить. Ты ему нравишься, — она снова всхлипнула и опустилась на колени, чтобы подобрать обрывки бумаги, разбросанные по полу. — Если бы я носила такие же обтягивающие юбки, какие носишь ты, то уверена, он бы сразу смягчился, — пробормотала девушка себе под нос, не думая, что Гермиона услышит.

Гермиона отвернулась и направилась к дверям. Она не собиралась помогать неблагодарной девчонке, если за эти усилия ее еще и критикуют. Иногда она полностью понимала, почему Малфой так ужасно относится к людям.

Она разгладила руками надетую юбку. Это был подарок Малфоя, и юбка вовсе не была очень обтягивающей, тем не менее, она ей подходила. Она бы не стала надевать ее, если бы пришлось сопровождать бабушку в церковь, но это была одна из наиболее консервативных вещей на этом приеме.

Помощница встала, чтобы последовать за ней, но Гермиона остановила ее, вытянув руку.

— Вытри с лица слезы; твоя работа состоит в том, чтобы поддерживать его репутацию, и если ты выйдешь, показывая своим видом, что он заставил тебя плакать, это будет говорить не в его пользу, — отрезала она, без всякой терпимости или жалости к девушке.

Дверь за Гермионой почти закрылась, когда она услышала бормотание помощницы.

— Такая же дурная, как и он. Не удивительно, что только она его выносит.

Гермиона решила быть выше этого и проигнорировать комментарий. Ей помогло то, что она отвлеклась, слушая, что говорил со сцены Малфой.

— Я вижу много хорошо знакомых лиц, половину из которых предпочел бы больше не видеть. Черт, каждый третий находиться здесь только потому, что я чувствовал себя обязанным пригласить его, поскольку в течение последних нескольких лет видел ваших голых жен с одной и той же целью.

Гермиона быстро воспользовалась жалящим заклинанием, что заставило его подпрыгнуть и посмотреть на нее — он знал, что только она могла сделать нечто подобное. Он расплылся в улыбке, как бы говоря: «доверься мне; я знаю, что делаю».

Гермиона в этом сомневалась, однако она не влетела на сцену, чтобы увести его оттуда. Она даст ему шанс, а уже потом, заберет его со сцены и попытается исправить ситуацию.

— В общем, хочу поблагодарить вас, за то, пришли, и приятно вам провести вечер! — сказал он с ослепительной улыбкой.

Когда Малфой действительно хотел быть обаятельным, в нем не оставалось ничего раздражающего. Она не знала, как у него это получилось, но он только что заявил находившимся в зале мужчинам, что видел их жен без одежды и при этом, покидая сцену, ухитрился сорвать аплодисменты. Иногда она подозревала, что дело было не просто в чарующем Малфоевском обаянии, временами она думала, нет ли какого-нибудь специального заклинания в его крови, делающего его приятным, когда он того хотел.

Закончив речь, он спустился со сцены к Гермионе и взял ее за руку.

— Нормально вышло? — спросил он.

— Не совсем, но, кажется, ты снова проскочил, — проворчала она.

В этот момент полилась музыка, и люди потянулись к танцевальной площадке.

— Хочешь потанцевать? — спросил очень официальным тоном, потянув ее за руку.

Она последовала за ним на танцевальную площадку, положила руку ему на плечо, и подняла их руки с переплетенными пальцами в надлежащее положение.

— Не так, Грейнджер, — прошептал Малфой.

Он высвободил свою руку, а ее руку положил себе на шею. Он положил ладони ей на талию и прижал ее к себе. Началась новая песня, и Малфой стал двигаться вместе с ней в такт музыке. Он был довольно высоким, и из-за этого ей пришлось встать на цыпочки, чтобы не прижиматься к нему. Гермиона хотела прижаться к нему и расслабиться, но, казалось, она не могла забыть о сотнях наблюдавших за ними глаз. Она чувствовала себя так, как будто они только и ждут, когда она сделает что-нибудь не так, чтобы придраться.

Все ее тело напряглось, когда Малфой положил руку ей на затылок и подвинул ее голову ближе, под свой подбородок.

— Расслабься, Грейнджер. Ты слишком заботишься о том, что подумают люди, — сказал он, целуя ее в висок.

— Одного из нас это должно заботить, ведь тебя это волнует слишком мало.

— Ерунда, вполне достаточно, — усмехнулся он.

— Получается, совсем не волнует?

— Вот именно, а теперь расслабься, пока ты нас обоих не заставила нервничать.

Гермиона снова попробовала расслабиться, она правда пыталась, но не могла, когда вокруг столько народа. Его рука двинулась вдоль ее узенькой спины, потирая ее круговыми движениями, что наверняка подействовало бы, если бы к этому маленькому жесту не было бы приковано столько внимания. Она чувствовала, что всех интересует, из-за чего она встречается с Малфоем, и что все гадали, почему он к ней так привязан.

Малфой лишь вздохнул, когда она так и осталась напряженной, его дыхание коснулось ее волос.

— Если ты не сможешь расслабиться, я сделаю нечто такое, что тебе действительно станет не по себе — мы оба этого не хотим. В кармане моего пиджака лежит кое-что важное, и оно исчезнет лишь вместе с нашей одеждой.

Неудивительно, что подобное заявление совсем не помогло ей расслабиться. Ведь он угрожал обнажить ее публично; не помогло даже то, что она ему этого не спустит и отыграется за эту угрозу.

— Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я расслабилась? — спросила она, пытаясь отвлечь его от своей напряженности.

— Потому, что я не хочу, чтобы тебе стало не по себе оттого, что я собираюсь сделать.

Озадаченная, она наблюдала за тем, как он засунул руку в пиджак и достал что-то маленькое и квадратное. Прежде, чем она смогла выхватить это у него, он успел отвинтить горлышко и сделать большой глоток из фляжки.

— Что ты делаешь? — зашипела Гермиона.

Она попыталась отобрать у него фляжку, но Драко оказался быстрее, погрузив ее в карман прежде, чем Гермиона успела ее коснуться.

— Я думала, что ты стал меньше пить.

— Так и есть, любимая, но мне нужно набраться храбрости, чтобы это сделать.

Гермиона вырвалась из его объятий и скрестила руки на груди.

— И что это такое ужасное ты собрался сделать, чтобы для этого нужно было напиться? Свою речь ты уже сказал, и единственное, что еще запланировано на этот вечер — это ужин.

— Не совсем так.

Он снова сунул руку в пиджак. Гермиона приготовилась выхватить фляжку, как только снова ее увидит, но он достал из кармана что-то другое. На его ладони лежала маленькая коробочка из черного бархата.

— Лучше бы это было не тем, чем кажется, — пропищала она.

Вокруг было столько наблюдавших за ними людей, а маленькая черная коробочка казалось, заставила еще больше людей обратить на них внимание. Она знала, что где-то в толпе есть репортер, и что бы сейчас не произошло, все попадет в газеты на следующее утро.

— Нет, — сказал он с усмешкой. — Хотя взглянуть на твое лицо было забавно.

Он протянул ей коробочку.

Гермиона взяла ее нерешительно, зная, что они в центре внимания. Прежде, чем открыть, она погладила кончиками пальцев мягкий бархат. У нее открылся рот, когда она поняла, что внутри. Это были самые красивые бриллиантовые сережки, которые ей доводилось видеть. Совершенно ошеломленная, она не заметила, что Малфой снова полез в карман.

— Красивые, — сказала она, очертив пальцем грани одного бриллианта.

Не будь она совершенно очарована, возможно, она бы стала возражать, потому что они слишком дорого стоят. Он бы начал спорить, говоря, что не настолько дорого, чтобы он не мог это себе позволить, и настоял бы, чтобы она их взяла. Такие разговоры у них начинались каждый раз, когда он дарил ей украшения, и каждый раз заканчивались тем, что она подарок принимала.

— Они отлично подходят к обручальному кольцу, — сказал он.

Это вернуло ее внимание. Упершись в него взглядом, она заметила в его руках еще одну коробочку. Протягивая ей кольцо, он пристально на нее смотрел. Ее не удивило, что он не пожелал опуститься на одно колено — такой поступок под пристальным вниманием такого большого количества людей — это не то, чего следовало ждать от Малфоя.

— Ты собираешься отвечать? — нетерпеливо спросил он.

Ее потрясение и удивление, конечно, льстили ему, но ожидание его беспокоило. Малфои никого не ждут. Она была единственной, кто не пожалел о том дне, когда ему пришлось ждать.

— Ты меня еще не спрашивал, — спокойно сказала она.

Его серые глаза расширились от изумления.

— Я думал, что обручальное кольцо говорит само за себя.

Гермиона глянула на него с раздражением. Он драматично вздохнул, когда раздражение на ее лице сменилось сердитостью. Неожиданно его улыбка исчезла, и лицо стало серьезным.

— Гермиона Грейнджер, поможешь ли ты мне сэкономить деньги на приеме нового ассистента, который должен приглядывать за мной, выйдя за меня замуж?

Вероятно, это было почти то, что она хотела услышать. Она медленно шагнула ему навстречу, внимательно посмотрела ему в глаза и дотронулась до его пиджака. В тот момент, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она сунула руку в его карман, вытащила оттуда фляжку и отодвинулась подальше.

Гермиона отхлебнула обжигающую жидкость; он не единственный, кому нужно набраться смелости.

— Тебе все-таки придется взять новую помощницу, — сказала она, придвинувшись поближе, вернула фляжку в его карман и на этот раз действительно поцеловала его.

— Меня ведь еще даже не уволили, — услышала Гермиона претензию его помощницы.

Малфой прервал поцелуй.

— Я предположил, что ты сама об этом догадаешься, учитывая свою бесполезность. Ты уволена.

Девушка всхлипнула и снова расплакалась, но на нее никто не обратил внимания. Всеобщий интерес был прикован к обнявшейся паре в центре танцевальной площадки. Щелкнули вспышки нескольких фотокамер, гарантируя, что утром они будут в газетах. Драко, наконец, удалось заставить Гермиону расслабиться.

— Не думай, что я не замечаю того, как ты пытаешься избежать ответа на вопрос, который ты вынудила меня задать официально, — выдохнул Малфой ей в губы.

— Ты сделал это лишь наполовину.

— Знаешь, ты приводишь меня в бешенство, — проворчал он.

Они чуть отстранились друг от друга, чтобы можно было разговаривать, но все еще стояли слишком близко, и Гермиона рассудила, что это неприлично на глазах у такого большого количества людей.

— Назови мне вескую причину, по которой я должна выйти за тебя.

Он не растерялся.

— Я богат, хорош собой, обаятелен, хорош в постели... — он перечислил бы еще много чего, но Гермиона, приподняв бровь, остановила его.

— И я тебя люблю всем своим ссохшимся, черным сердцем. И мне известно из надежных источников, что ты тоже меня любишь. А теперь скажи мне «да», пока репортеры не решили, что ты мне отказала. Это погубит мою репутацию.

— Вообще-то, я думаю, что симпатия со стороны читательниц ее только улучшит, — сказала она.

Его глаза насмешливо сузились. Он не волновался, что она ответит отказом; это была игра, которая должна была заставить ее признать, что она хочет за него замуж. Он наклонил голову вниз, едва не касаясь губами ее уха.

— Я уже вынул из карманов все, что нужно, и теперь ничто не помешает мне сделать так, чтобы наша одежда исчезла.

Гермиона вздрогнула от тона его голоса, но это был не страх.

— Так как обвинения в нарушении общественного порядка могут плохо сказаться на моей карьере, я вынуждена сказать «да».

Он усмехнулся.

— Видишь? Было не так уж трудно, не так ли?

— О, заткнись.

— С радостью, — ответил он, целуя ее снова.