Рецепт апокалипсиса 3 (джен)

Если кто-нибудь спросит, почему я сорвался с теплого насиженного места и отправился навстречу неизвестности, я, конечно же, отвечу, что спокойная жизнь не для меня, что старый мир стал мне мал, а новые невероятные приключения так и манят в загадочную даль. И это будет почти правда.

Но на самом деле все намного сложнее — и причин было куда больше. Например, Соске-куну надоело строить из себя Великого и Ужасного, и он почти перестал появляться в Хуэко Мундо, даже в своем любимом тронном зале. Ками-сама помог, наверное, миллиону страждущих, но мир живых лучше так и не стал, и от этого начинающее божество впало в депрессию. Объявило, что из-за возросшей силы вынуждено покинуть землю и отправиться в иные планы бытия. «Иными планами бытия» оказался мой внутренний мир, где Ками-сама при поддержке Хоугиоку занялся расширением виртуальности до размеров галактики, а потом, возможно, и вселенной. Если вдумчиво подойти к делу, то вполне можно занять себя на вечность-другую. Как ни странно, после его ухода, основанный им культ набрал только еще большую популярность и уже превращался в настоящую религию. Вирту-Ня сначала помогала шинигами наводить порядок, но потом они и сами стали справляться, а богиня оказалась не у дел. Со скуки подсела на сетевые игрушки и совсем забросила дела в реальности.

У меня тоже все было отнюдь не радужно. Нет, в начале-то все было нормально — мне удалось убедить арранкаров, что у них в Хуэко Мундо установилось правление военной аристократии, а тут просто так, для красоты. Но вот личная жизнь у меня не сложилась. Сначала все было неплохо, но, кажется, я дурно влиял на Унохану. Она знала, что я бессмертен, поэтому в поединках, которые у нас были вместо прелюдии, вообще не сдерживалась. Я уже и припомнить не могу, сколько раз мне приходилось Лас Ночес восстанавливать, а уж сколько более мелких «любовных гнездышек» было уничтожено, вообще сосчитать нельзя. Ячиру, которая сама себя назвала «тысяча стилей», многому меня научила, как в бою на мечах, так и в медицинских кидо. Я тоже мог показать ей нечто интересное, но опыта у меня было несоизмеримо меньше. И как-то вышло так, что некоторое время спустя я начал ощущать себя не более чем подставкой для меча. А потом Унохана и вовсе начала обходиться без меня, фехтуя только с Кусанаги. Глупо, конечно, ревновать к собственному мечу, но я ничего не мог с собой поделать. А может, я просто неудачник в любви, не знаю.

Из всех нас блаженствовала только Ева. Она познакомилась-таки с кланом Комамуры и узнала удивительную вещь — ее муж оказался оборотнем, и мог почти полностью превращаться в человека. Правда, условия уж больно жесткие для оборота — надо вырвать собственное сердце. Но Еве так хотелось увидеть своего благоверного с некомими, что она переполошила весь ИВМ и Двенадцатый отряд. И через пару месяцев получила положительный результат. А увидев Саджина в почти полностью антропоморфной форме, но с длинными белыми волосами, волчьими ушами и хвостом, влюбилась в него еще раз. Даже я должен был признать, что настолько мужественного бишонена в жизни не видел, а Элис все порывалась завести себе такого же.

Ева на радостях впервые в жизни тоже превратилась в человека, но со своими чудесными ушками и хвостиками так и не смогла расстаться. Поэтому походила на беловолосую кицунэ, но с моими чертами лица, более мягкими и женственными, однако легко узнаваемыми. Правда, чета Комамура не долго шокировала Сейретей своей ошеломительной внешностью и вскоре вернулась к привычному виду.

А через год после замужества Ева родила тройняшек. Первые двое — девочка и мальчик — явно пошли в мамочку и были белыми и пушистыми. А младшенький почему-то получился в человеческой форме, рыжий, кареглазый и хорошенький, как ангелок. Если бы не волчьи ушки и хвост, я бы решил, что тут каким-то образом отметился Ичиго. Я частенько поддразнивал этим Еву по мысленной связи, и она не осталась в долгу и отомстила мне самым жестоким образом. Ее детки росли очень быстро и уже через несколько месяцев вполне себе бегали и даже что-то лопотали. И коварная лиса подучила их звать меня дедушкой. Весь имидж мне попортила, меня даже в Хуэко Мундо совсем бояться перестали. Как тут бояться, если три мелких ушасто-хвостатых спиногрызика то и дело использовали меня вместо лошадки?

Не знаю, совпадение это или нет, но в этом мире с учетом разницы времени в Хуэко Мундо я провел столько же лет, как и в том, откуда меня выставили таинственные высшие силы. И опять же, в моем уходе были виноваты боги, на этот раз в моем собственном лице, точнее лицах. Я во всеуслышание объявил, что отправляюсь в путешествие, и остальные как-то на удивление слабо отреагировали на это заявление. Наверное, подумали, что я просто в круиз собираюсь или еще куда. Только Заэль знал, как на самом деле обстоят дела, и неожиданно заявил, что совершит сеппуку, если я не возьму его с собой. Отговорить его не удалось, пришлось забрать, чему умники были только рады. Перенаправив на Еву потоки энергии, идущие ко мне от солнца Хуэко Мундо и из мира живых, я мог не волноваться, что с демоницей что-нибудь случится. Впрочем, она и без них прекрасно бы прожила, но теперь с такой силой станет одним из самых могущественных существ в мире.

Почему-то раньше я считал, что миры относительно друг друга расположены линейно, словно нитка бус, и нужно просто запомнить точки перехода, чтобы вернуться обратно. Не знаю, откуда я взял эту дурацкую теорию, но она моментально развеялась, стоило лишь шагнуть за грань привычной реальности. Мир, в который я попал, был совершенно неприветливым и встретил меня темнотой, прорезаемой огненными сполохами, ядовитым газом и реками лавы. То ли конец света, то ли самое его начало — не понятно, поэтому я поспешил вернуться обратно, но вместо вселенной Блича вывалился в какое-то совершенно незнакомое место. Пометавшись немного туда-сюда, взял себя в руки и устроил в ИВМ экстренное совещание на извечную тему «Что делать?».

Умники выдвинули несколько теорий о межмировых путешествиях, но у них было слишком мало материалов для исследования, а прыгать наобум мне не хотелось, ведь тем самым я бы перемещался все дальше от дома. Не то чтобы я считал, будто вернуться к Наруто и Итачи будет просто, и что я весь такой в белом костюме с черной окантовкой приду и с легкостью наваляю местным демиургам, но и подобной подлянки не ожидал.

Однако и на одном месте сидеть не имело смысла, поэтому умники уговорили меня на эксперимент — делать переход, представляя не конкретное место, где я должен оказаться, тем более что за время моего отсутствия оно непременно изменилось, а некое основополагающее свойство мира, куда хочу попасть. Если бы идея сработала, то я мог сразу оказаться дома. Только вот не верилось мне в это, поэтому я решил, что если не получится с первого раза, больше по мирам прыгать не буду, а дождусь, пока мне не придумают нормальный способ путешествий. Тем более что умники с Заэлем недавно научились перемещаться во времени, правда, чем выше «давность» заданной даты, тем больше энергии надо потратить, и тем сильнее меня душил хомяк. Так что научиться передвигаться в пространстве — вполне выполнимая для них задача.

Поэтому я шагнул в межмировой проход, думая о том, что дом — это место, где меня ждут, но стараясь не вспоминать конкретных мест и лиц, которые наверняка изменились, пока меня не было.

Переход в другой мир прошел довольно неудачно — я выпал из солнечного утра в невидимый разлом в пространстве, и вдруг попал в темноту, да еще и сверзился примерно с полутораметровой высоты на деревянный пол. Переход всегда немного дезориентирует, поэтому я приземлился на колени. Вспыхнул электрический свет, и я увидел напротив себя узкую кровать с сидящим на ней ребенком. Мальчик выглядел лет на девять, и уже открыл рот, кажется, собираясь закричать. Впрочем, не могу его за это осуждать, но вот переполох сейчас был бы для меня совершенно лишним. Ребенок имел вполне европеоидную внешность, поэтому я произнес на языке Шекспира:

— Привет. Ты говоришь по-английски?

Мальчик выдохнул, закрыл рот, потом открыл его снова и, слегка запинаясь, ответил:

— Д-да.

— Это я удачно попал, — я улыбнулся ему как можно доброжелательней и начал испускать успокаивающую реацу. — Не подскажешь, где я очутился?

— На Тисовой улице.

— К черту подробности. Страна-то какая?

— Англия.

— А год?

Мальчик удивился, но прилежно ответил:

— Тысяча девятьсот девяностый.

— Блин, опять в прошлое попал, — пробормотал я, внимательнее приглядываясь к обстановке.

Оказался я в странной маленькой комнатке со скошенным потолком — то ли чулане, то ли чердаке, и выпрямиться в полный рост здесь можно было только на маленьком пятачке, дальше просто не хватало места. Мальчик близоруко прищурился на меня, а потом нашел на прикроватной тумбочке очки и поспешно нацепил на нос. Круглые очки, перемотанные на переносице скотчем.

Я почувствовал себя весьма неуютно, когда одна невероятная догадка зародилась в моем мозгу — все же было довольно трудно поверить, что я вот так запросто взял и свалился на голову главному герою этой вселенной. Да и мало ли в Англии Тисовых улиц, на которых в чуланах проживают лохматые зеленоглазые мальчики с плохим зрением?

Пока я думал, как потактичнее поинтересоваться у ребенка, нет ли у него на лбу шрама в виде молнии, он успел спросить первым:

— А вы кто?

— Вообще, это довольно сложный вопрос, я бы даже сказал, философский. Но если кратко, то зовут меня Учиха Саске, а если тебя интересует моя профессия, то я шинигами.

Что самое странное, должность капитана Двенадцатого отряда была единственной моей работой, за которую я действительно получал зарплату. Точнее, не я, а одна из моих внутренних личностей, но не суть. Все остальные посты — помощника Акацуки, Примера Эспада и даже Бога Хуэко Мундо я занимал исключительно на благотворительных началах. До чего я бываю бескорыстный, сам себе порой удивляюсь.

— Шинигами? — озадаченно переспросил возможно-Гарри-Поттер.

— У нас так называют богов смерти, или, по-вашему, Жнецов. Ну, знаешь, такие мрачные, в черном балахоне и с косой? Но балахоны и косы уже тысячу лет как устарели, теперь мы носим другую униформу.

Гарри настороженно вжался в угол кровати, явно собираясь спросить, не по его ли душу я пришел, но я не дал ему и слова вставить.

— Так вот, мне стало скучно дома, и я решил попутешествовать по мирам, развеяться немного. И сюда совершенно случайно выпал, я пока не умею выбирать место по желанию.

— Путешествовать по мирам? — недоверчиво повторил мальчик. — Как волшебник, что ли?

— Еще круче — как бог, — я отряхнул от пыли колени и щелчком сбил с плеча упавшего с потолка паука.

— Бог? — скептически переспросил ребенок.

— Не такой, как христианский, который сотворил мир за шесть дней, но стремлюсь к этому, — скромно ответил я и для наглядности создал над головой нимб и слегка засветился, одновременно испуская толику положительной реацу.

Мальчик вытаращился на меня так, что размером глаз стал похож на анимешного персонажа. Поэтому я притушил сияние, дабы не смущать юный разум.

— Давай-ка уточним кое-что, — я даже помахал у него рукой перед лицом, чтобы привлечь внимание к своим словам. — Тебя зовут Гарри Поттер?

— А откуда вы знаете?

— Ну, я же бог, мне положено кучу всяких вещей знать, — с умным видом изрек я. — Сколько тебе сейчас лет?

— Десять. Сегодня исполнилось.

— Поздравляю, — улыбнулся я. — А ты случаем, не загадывал, чтобы кто-нибудь пришел и забрал тебя отсюда?

— Я... — Гарри покраснел и отвел взгляд.

— Наверное, поэтому я тебе на голову и свалился. Похоже, твое желание меня сюда и притянуло. Обычно я в таких оживленных местах не появляюсь.

— Извините, — выдавил мальчик.

— Не извиняйся, я даже рад, что так вышло. И так как я стараюсь быть добрым богом, то исполню твое желание.

— Вы меня... убьете? — вдруг выдал Гарри.

— С ума сошел?! — возмутился я. — С чего бы мне тебя убивать?!

— Но вы же бог смерти, и сказали, что заберете меня...

— Боги смерти людей не убивают, они помогают хорошим привидениям подняться на небо, а плохих отправляют в ад, — наставительно произнес я. — А предлагал я тебе в прямом смысле слова уйти отсюда вместе со мной, и поселиться, например, в Лондоне. Или еще где. У меня ведь тут никого нет, ни друзей, ни знакомых, да и тебя в этом доме ничто не держит, поэтому давай будем друг у друга?

Я протянул ему руку, и Гарри несколько секунд недоверчиво смотрел на нее, а потом вцепился с такой силой, какую сложно предположить в худом десятилетнем мальчике.

Лагуна, пальмы, белый песок, теплое море и небо, такое яркое, как бывает только в рекламе Баунти. Я часто прихожу сюда для того, чтобы поплавать или покататься на сёрфе. Можно пообщаться с моими личностями, можно позагорать, можно расслабится, попить коктейли, искупаться... А ещё здесь хорошо успокаивать нервы или просто отдыхать. Сюда-то я и перенёсся с Гарри, оставив во внешнем мире только клона под хенге Поттера.

Первая реакция Гарри на Лагуну была предсказуемой: широко распахнутые глаза, приоткрытый рот и кратковременная потеря речи.

— Это... как? Где мы? — о, потихоньку отходит, молодец, психика устойчивая.

— Мы в моем внутреннем мире. Я начал его создавать в восемь лет, и до сих пор вношу мелкие изменения. Красивое местечко получилось, да? Одно из моих самых любимых.

— Здесь великолепно!!! — и смотрит на меня так, будто одновременно и верит, и хочет ущипнуть себя за руку, убедиться, что это сон.

— Устраивайся, — я щелкнул пальцами, создавая два удобных шезлонга. — Нам многое нужно обсудить. И начнем с того, что не стоит доверять незнакомцам, даже если они при первой встрече показывают всякие прикольные фокусы.

— Но... — рот Гарри удивленно округлился, сделав его еще больше похожим на худого взъерошенного воробышка.

— Со мной тебе повезло, но я лично был знаком с несколькими личностями, которые маленьких мальчиков, вроде тебя, на обед ели. И это не фигура речи.

Ребенок вжался в сиденье, настороженно глядя на меня.

— Я не говорю, что не стоит вообще никому доверять, но надо быть осмотрительнее. Мало ли для чего тебя хотят использовать.

— А вы для чего... То есть, почему вы мне помогли?

— У меня на это множество причин. Во-первых, я тоже сирота, моих родителей убили, когда мне было семь, поэтому я знаю, каково это. Во-вторых, терпеть не могу, когда детей обижают. Я уже несколько детских приютов открыл, да и вообще, часто занимаюсь благотворительностью. В-третьих, творить добрые дела полезно для кармы, да и хобби у меня такое. В-четвертых, ты немного похож на моего лучшего друга, не внешностью, а характером. Ну, и в-пятых, ты волшебник, а мне всегда было интересно изучить магию.

— Я волшебник? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Самый настоящий. И в одиннадцать лет получишь приглашение на учебу в магической школе.

— А это разве не магия? — мальчик неопределенно повел рукой.

— Нет, это, скорее, сила моего воображения. Все, что ты сейчас видишь и чувствуешь, для тебя нечто вроде иллюзии. Твое настоящее тело в данный момент лежит в лечебном коконе, а здесь находится только сознание.

Гарри только сейчас заметил, что на нем нет очков, да и синяки все пропали.

— Значит, это все ненастоящее? Как сон?

— Сложный вопрос, — улыбнулся я. — Философы всех времен над ним бьются, но так и не дали конкретного ответа. Мне больше всего нравится версия, что мир — это лишь сон бабочки. А может быть, что это я тебе снюсь, или это ты мне. Какая разница?

Гарри озадаченно посмотрел на меня, видимо, не совсем уловив ход моей мысли.

— Впрочем, все это неважно. На сегодня у нас другое занятие. Я тут недавно создал парк развлечений вроде Диснейленда, и надо бы проверить все аттракционы. Идем? — я встал и протянул ему руку.

Мальчик помедлил секунду, а потом радостно вскочил.

— Диснейленд? Правда, Диснейленд?

— Скорее, уж Саскеленд, но будет весело, — я подвел его к дыре в земле, над которой висел указатель с надписью «Кроличья нора».

— Что это?

— Самый быстрый способ путешествия для гостей моего мира, — хмыкнул я. — Прямо как в сказке про Алису. Ты высоты не боишься?

— Нет, — ответил Гарри и крепче сжал мою руку.

— Тогда полетели. Раз, два, три, — я шагнул вперед, и Гарри, не дрогнув, последовал моему примеру, прыгая в бездонную пропасть.

Сразу видно будущего гриффиндорца — инстинкт самосохранения полностью атрофирован. Мальчик даже не пискнул, только стиснул мою ладонь, а через полминуты уже почти освоился и с интересом крутил головой по сторонам. Он еще и ловец прирожденный, вестибулярный аппарат как у космонавта.

На стенах тоннеля горело множество мелких золотых лампочек, и создавалось впечатление, будто мы летим меж звезд сквозь вселенную.

— Смотрел фильм про супермена? — прокричал я, потому что встречный поток воздуха заглушал слова.

— Немного! Еще комикс читал.

Я перевернул нас в воздухе, и теперь мы летели головой вниз, а потом создал на нас обоих костюмы супермена и вытянул вперед сжатую в кулак руку. Гарри радостно засмеялся и тут же повторил за мной. Он уже настолько освоился в воздухе, что отпустил мою руку и начал выделывать что-то вроде фигур высшего пилотажа. Хорошо хоть, тоннель достаточно широкий, а то размазало бы его на такой скорости по стене. Совершенно безбашенный пацан, как я посмотрю. Мне уже заранее жалко его учителей.

Наконец, нора закончилась, и нас выбросило на солнечный свет, особенно яркий после полумрака тоннеля. Гарри вскрикнул от неожиданности, когда я поймал его и поставил на землю рядом с собой.

— Круто! Давайте еще раз повторим?!

— Успеется, — усмехнулся я и развернул его на сто восемьдесят градусов. — Ты лучше на это посмотри.

— Ооо, — Гарри задрал голову, пытаясь рассмотреть вершину огромной американской горки.

Я вновь взял его за руку и повел, чтобы мальчик не споткнулся, глазея по сторонам.

— А это кто? — он указал на огромную статую Итачи.

Я уже и запамятовал, что поставил тут это изваяние. У меня здесь понатыкано их по всему миру два-три... десятка... ну не больше сотни, это точно...

— Мой старший брат.

— А это? — Гарри показывал уже на других посетителей парка. — Я думал, в этом мире только мы.

— В некотором роде так и есть. Все, кого ты видишь — мои клоны.

— Клоны?

— Там, где я родился, люди, обладающие силой, придумали специальные дзюцу — это нечто вроде заклинаний, благодаря которым можно делать всякие удивительные вещи, например, создать точную копию себя самого. Обычно копии быстро развеиваются, но мои очень прочные. А еще есть дзюцу, меняющие внешность, например, вот так.

Я специально сложил печати и произнес: «Хенге», — прежде чем превратился в Элис.

Гарри вытаращился на меня, забавно приоткрыв рот.

— Обычно я выгляжу, как Саске, но когда бываю такой, зови меня Элис.

— Эээ... — Поттер, кажется, не знал, как к такому отнестись.

— Раздвоение личности, — развела руками я. — Но если бы не оно, я не создала бы все это, да и для маскировки просто идеально. Никто, кроме тебя, ведь не знает. Кстати, маги тоже могут изменять внешность, но для этого нужны специальное зелье или врожденная способность к метаморфизму.

— Если это такое дзю... дзя... то есть заклинание, то я тоже смогу ему научиться?

— Пока не знаю, слишком уж по-разному устроены наши способности. Например, у меня очаг силы, мы ее называем чакрой, находится в животе, и от него энергия по сосудам вроде кровеносных течет по всему телу, — я создала иллюзию схематичного изображения кейракукей. — А у тебя ядро силы находится в груди, и никаких сосудов не имеет. Так что пока не скажу ничего определенного. Зато я могу научить тебя другим классным штукам.

Я сделала вертушку в воздухе вверх ногами. Прием весьма бесполезный в реальном бою, зато невероятно эффектный.

— Или вот так, — я выхватила пистолет и «выстреляла» на стене ближайшего павильона улыбающийся смайлик.

— Вау! Как круто! — Гарри восторженно блестел глазами, рассматривая рожицу из пулевых отверстий, он даже про парк развлечений забыл. — Когда начнем?

— Не так быстро, — я потрепала его по взъерошенным волосам. — Сначала надо твое тело долечить, а то у тебя заметный недобор веса и роста. Да и физические тренировки следует проводить в реальном мире, а тут только медитировать поучимся.

— Меди... что?

— Медитировать. Если коротко — погружаться в свой внутренний мир. Но и помимо этого можно многое сделать, например, научиться чувствовать свою силу и управлять ей, защищать свое сознание от чужих атак и многое другое. Но на сегодня у нас другое задание — отдыхать и развлекаться.

Я вернулся в свое тело и повел Гарри к ближайшему аттракциону, по дороге создав нам мороженого и сахарной ваты. Нам предстоял очень длинный и насыщенный развлечениями день.

Мы отлично провели время с Гарри. Устали и накатались на аттракционах до тошноты, конечно, но зато его лицо было таким довольным, а сам он постоянно улыбался. И буквально излучал доверие ко мне и восхищение — такое приятное чувство, я уже и позабыл, как это бывает, пожалуй, так сильно доверял мне только Наруто. Да и то лишь потому, что мы были детьми и выросли вместе.

Я устроил Гарри в одном из коттеджей на окраине Города. Район тут малонаселенный, поэтому резкого наплыва фанатов не ожидается. Впрочем, они, так или иначе, придут знакомиться с Поттером, не зря же я в детстве так любил книги о нем.

После того, как уложил Гарри в постель, сам отправился во внешний мир, наказав внутренним личностям присмотреть за мальчиком. Надо было заняться Дурслями, нельзя же спускать им с рук такое обращение с ребенком, но сначала стоит самому проверить насколько все плохо. С этими мыслями я принял облик Гарри и устроился в чулане. Ждать пришлось недолго — скоро в дверь забарабанили.

— Мальчишка, вставай и помоги мне с готовкой!

Пожав плечами, вышел из чулана и отправился на кухню. Кстати, и завтракать уже пора.

— Пожарь бекон и смотри, чтобы ничего не подгорело! — бросила миссис Дурсль и вышла.

Не люблю готовить, но разок можно. Когда Петуния вернулась, я уже уплетал огромный бутерброд с прожаренным до хруста беконом. Вредно, конечно, но я все-таки бессмертный, да и потолстеть не могу.

— Что?!... — миссис Дурсль просто захлебнулась воздухом от возмущения. — Ты что творишь?!

— Спасаю вашего мужа от преждевременной смерти, а сына — от ожирения, — доброжелательно ответил я, дожевывая завтрак. — Вот тут написано, что люди, завтракающие жареным беконом, даже до пятидесяти лет не доживают.

Я протянул ей предварительно материализованный журнал «Здоровье», и легкое гендзюцу заставило Петунию моментально поверить в написанное.

— Чтобы все съел! — она подвинула мне тарелку с остатками бекона, а сама начала варить овсяную кашу.

Дадли и Вернон такого изменения меню не одобрили, и поэтому оба были раздраженными. Миссис Дурсль даже пришлось сказать, что это холодильник забарахлил, и все, кроме молока, испортилось.

Кузен Гарри, чтобы как-то скрасить унылый завтрак, попытался пнуть меня под столом, но только отбил ногу. Зато Вернон все не унимался, и начав ругать производителей некачественных холодильников, каким-то непонятным образом заключил, что виноват именно Поттер. Он распалялся все больше, начал краснеть, обвинять непутевых родителей Гарри, а потом и вовсе замахнулся, чтобы ударить.

— Стоп, — произнес я, и Дурсли замерли, скованные гендзюцу.

Меня всегда поражало, как неплохие, в общем-то, люди, почувствовав безнаказанность, могут превратиться в сущих монстров. Я не раз видел такое, например, в дальних районах Сообщества Душ, куда, по идее, должны были попадать только хорошие люди. Увидев местный «рай» и поняв, что зря всю жизнь вели себя примерно, они теряли всякие представления о добре и зле, и творили такое, что волосы дыбом вставали. Так и Дурсли, которым подкинули Гарри, словно бездомного щенка, посчитали, что могут сделать с ним что угодно, раз уж он никому не нужен. А ведь не будь здесь Поттера, Дурсли бы считались образцовой семьей — вряд ли Вернон поднял бы руку на своего ненаглядного наследника или примерную жену. Зато сейчас, судя по силе замаха, будь на моем месте Гарри, он бы не просто получил оплеуху, а полетел бы на пол вместе со стулом.

Я щелкнул пальцами, снимая обездвиживающее гендзюцу, и внушил Дурслям, что Гарри сейчас сидит под замком в чулане, а сам направился в ближайший полицейский участок. Самому наказывать Дурслей — слишком жирно, пусть местные власти с ними разбираются. А по дороге заглянул к миссис Фигг и ей тоже сделал внушение, что у соседей ничего интересного не происходит, и не надо никому ничего докладывать.

В участке я продемонстрировал всем синяки, обильно покрывающие тощенькую тушку Гарри, применил легкое внушение, и полицейские тут же засуетились, до глубины души проникнувшись трогательной историей бедного сиротки. Сразу понабежали социальные работники, какие-то общественные активисты, меня отвели на медицинское освидетельствование и передали на растерзание детскому психологу. Мы с ним очень интересно пообщались за чаем с печеньем. Он осторожно выспрашивал у меня подробности жестокого обращения, особенно интересуясь, не подвергся ли я физическому насилию, а я втирал ему про основы дзен-буддизма, что «жизнь — есть страдание». Готов поспорить, после общения со мной он стаканами глушил успокоительное, а может, и что покрепче.

После этого я оставил вместо Гарри клона и отправился улаживать остальные дела. Надо было и самому легализоваться, а то у меня даже паспорта нет. Вообще-то, я уже больше двадцати лет без паспорта живу, шиноби или арранкару он как-то ни к чему. Но теперь без него не обойтись, хорошо, что у меня есть тот, кто поможет со всеми документами.

— Ня, — позвал я и не дождался ответа.

— Ня! — повторил уже более нетерпеливо, а в ответ снова тишина.

— Ня!!!

Раздалось довольное хихиканье, и передо мной материализовалась девочка в сейлор фуку и с малиновыми волосами. Вирту-Ня собственной персоной, мой оцифрованный клон, она же Виртуальная Богиня.

— Ты так мило някаешь, Саске, что я просто не могу удержаться. В следующий раз, чтобы призвать меня, надень еще и некомими, — она наставительно подняла вверх указательный пальчик.

— Ага, — недовольно хмыкнул я. — Может, еще и шнурки погладить к твоему приходу?

— Вот же бука, — надулась та, — не буду тебе помогать, тогда узнаешь.

— Будешь, куда ты денешься, иначе больше никогда не услышишь няканья в моем исполнении.

— Зануда. Вот сейчас как сделаю тебе документы на имя Абдурахмана Абдурахмановича Махалаева, узнаешь тогда!

С этой угрозой и ковайным смехом Ня просочилась внутрь одного из компьютеров небольшого интернет кафе, где я устроился. Кстати, меня снова забросило в прошлое, даже относительно предыдущего мира. Интернет здесь не так распространен, как мне хотелось бы, но Вирту-Ня и этого хватит, чтобы охватить весь мир. Помимо документов, она займется также обеспечением моего материального благосостояния. Схемы отработаны еще в прошлом мире, так что уже через месяц я стану богатеньким Буратино.

Я еще немного полазил по сайтам, в основном, новостным, и сделал себе пометку прикупить акций компаний вроде Эппл и Майкрософт. Не знаю, как надолго задержусь в этом мире, но Гарри после меня точно останется миллионером.

* * *

— Вставай, нас ждут великие дела! — будил я Гарри, щекоча его за пятку.

Мальчик сначала испугался спросонья, не отошел еще от жизни у Дурслей, хотя я слегка приглушил все его негативные воспоминания, а потом начал хихикать, пытаясь спрятать от меня свои ноги. Готов поспорить, он в жизни не улыбался столько, сколько со мной за последние два дня. Почему два? Первый — в Саскеленде, а второй день я работал гидом, показывая свой внутренний мир. Сводил в ИВМ, где он с удивлением рассматривал своё тело, успевшее вырасти почти на пять сантиметров. А ещё умники обследовали его и сказали, что магия не похожа ни на духовную энергию, ни на чакру, она теснее связана с физическим телом и более плотная, поэтому расходуется и восстанавливается медленнее, а также не имеет циркуляции, вместо этого словно бы пульсирует в такт сердцебиению. Поэтому спонтанные выбросы магии у детей происходят, только когда они взволнованны или чем-то напуганы, то есть, когда у них подскакивает пульс, а, следовательно, и активность ядра.

После экскурсии умники сообщили, что тело Гарри полностью здорово, и его можно забирать. Я материализовал нас с мальчиком в одном из парков Лондона, и Гарри тут же принялся себя ощупывать, одновременно удивляясь, каким удивительно четким видится мир вокруг. Из-за ускоренного времени в лечебном коконе физически он стал на несколько месяцев старше, да и внешне изменился очень сильно. Пожалуй, сейчас даже Дурсли его не узнали бы. Исчезли нездоровая худоба и бледность, и теперь Гарри выглядел как симпатичный десятилетний мальчик — зеленые миндалевидные глаза, черные растрепанные волосы и радостная улыбка. Пожалуй, у него есть все шансы вырасти бишоненом.

В большом торговом центре мы прикупили ему одежды на все случаи жизни, а еще кучу игрушек. В общем-то, Гарри уже достаточно большой и сознательный для таких детских забав, но лишними все равно не будут.

К этому моменту Вирту-Ня уже успела сделать мне документы и банковскую карту, так что я смог снять в приличном отеле номер — люкс для взрослого с ребенком. Пока Гарри радостно скакал на кровати в своей комнате, я просматривал собранную Ня информацию о выставленных на продажу особняках. Раз уж я в Соединенном Королевстве, нельзя упускать такую возможность пожить как настоящий английский лорд — в доме с собственным дворецким и горничными. Интересно, если я сделаю некомими частью униформы горничной, это не покажется слишком странным? А дворецкого непременно должны будут звать Себастьян...

Пребывая в таких радостных мечтах, я одну за другой просматривал фотографии особняков. Предложений было довольно мало, но я нашел более-менее подходящий вариант. Если сейчас заняться покупкой, то к тому моменту, как разрешится ситуация с опекунством Поттера, у нас уже будет дом.

— Гарри, — позвал я, и раскрасневшийся от активного отдыха мальчик подбежал ко мне. — Как тебе? Хочешь жить тут?

Я показал ему выбранную фотографию.

— А можно?

— Конечно. Я собираюсь оформить опеку над тобой, так что все будет официально. Ты согласен?

-Да! — Гарри сделал какое-то странное движение, словно хотел выплеснуть охватившие его чувства, но не знал, как.

— Иди сюда, — я притянул его и взъерошил волосы таким привычным с детства жестом.

Гарри вцепился в меня, сразу было видно, что ему немного неловко от непривычных объятий, но сейчас он был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Я люблю обнимашки, — сообщил я, еще сильнее взъерошив его волосы, — так что привыкай.

Гарри как-то слишком знакомо фыркнул в ответ. Неужели от меня нахватался? И когда только успел.

На следующий день мы начали тренировки. Я перенес нас на тихую лесную опушку вдали от туристических троп и с помощью мокутона создал несколько снарядов, макивар и мишеней. Гарри с открытым ртом наблюдал, как из земли в прямом смысле слова вырастают тренажеры.

— Ух ты! А я тоже так смогу?

— Ты сможешь еще круче, — пообещал я. — Например, маги могут взять обычный камень и превратить его, например, в птицу. Или трансформировать один предмет в другой и даже создавать вещи прямо из воздуха.

— Скорей бы уже научиться!

— Не спеши, в Хогвартсе семь лет заниматься, надоест еще.

Для начала я показал Гарри, как делать разминку, потом несколько упражнений для укрепления различных групп мышц. Тело Гарри было в отличной форме после лечения, и он почти не устал, поэтому мы разучили еще несколько движений базового тайдзюцу, того, что нам преподавали в академии шиноби. Оно вполне подходило и для тех, кто не может пользоваться чакрой.

Под конец мальчик совсем выдохся, и я немного подлечил его медицинской чакрой, чтобы снять последствия интенсивной тренировки. Удобная все-таки штука, иначе мой новый ученик завтра пластом бы лежал от боли в мышцах. После процедуры Гарри стал выглядеть намного бодрее, и я рассказал ему об основах медитации. Почти целый час Поттер старательно пытался войти в медитативное состояние, но у него ничего не получалось.

— Не переживай, мне самому несколько лет потребовалось, чтобы попасть в свой внутренний мир, — утешил я его.

Потом мы прямо на той полянке устроили пикник, и после небольшого отдыха продолжили занятия.

Я вспомнил, как научил Наруто метать кунаи точно в цель и решил проверить, сработает ли эта методика на Гарри. Его первый бросок я незаметно поправил с помощью гендзюцу, и больше мальчик не промахивался, свято уверенный в правдивости моих слов. Нет, я все-таки гениальный преподаватель, в который раз убеждаюсь. Вон из Наруто какого крутого шиноби вырастил, Ичиго тоже научил... всякому... а уж кого я из Гарри воспитаю, даже представить страшно.

Оказалось, что оформить опеку над ребенком не так уж просто. Я даже разыграл целое представление — пожертвовал детскому приюту крупную сумму денег, а во время небольшой экскурсии, которую провели специально для меня, якобы случайно натолкнулся на «Гарри» и тут же воспылал к нему теплыми чувствами из-за сходства с моим лучшим другом. Но даже благотворительность не сильно помогла мне ускорить соблюдение всех формальностей — пришлось собрать целую кучу документов и пройти несколько проверок. Да мне даже жениться пришлось, чтобы придать себе больше респектабельности в глазах общества! На роль моей «жены» с огромным удовольствием согласилась Элис, я потом еле отбился от ее настойчивых попыток исполнения супружеского долга.

И все равно для остальных людей я выглядел слишком молодо, хотя по документам мне уже было двадцать один. Я даже попытался состарить себя на пять лет, но особой разницы не заметил, поэтому остался в привычном облике. В качестве компромисса сделал видимой седую прядь. Достаточно внимательные люди смогут понять, что это не краска, и, несмотря на молодость, мне многое пришлось пережить.

Клон, старательно изображавший Гарри, за месяц утрясания бюрократических формальностей собрал на мою голову все проклятия, какие только знал. Хотя приют ему попался действительно неплохой, и на условия жизни жаловаться было просто грех.

Зато за это время я успел купить особняк, провести там небольшой косметический ремонт, завезти новую мебель и нанять прислугу. Последний пункт, кстати, отнял больше всего времени и усилий. Не мог же я взять на работу первых попавшихся, каждого кандидата пришлось тщательно отбирать. И если обычные горничные подбирались по «симпатичности», то с домоправительницы был совсем другой спрос. Подходящую кандидатуру с трудом нашла Вирту-Ня. Девушка была единственным ребенком в семье потомственных военных, так что, несмотря на пол, выбрала службу в армии. И благодаря несгибаемому характеру достигла отличных результатов, побывала во многих горячих точках и имела отличный послужной список. Но потом приключилась какая-то темная история, даже Ня мало что смогла об этом раскопать. Как я понял, кто-то сверху отдал приказ о зачистке мирных жителей, и десантникам пришлось выполнить, а отказавшихся, впрочем, таких было всего два человека, отправили под трибунал. Мою «домоправительницу» сумели отмазать родители, а ее товарищ по несчастью вообще пропал с концами, так и не дойдя до «суда».

После этого девушка разочаровалась в том, что считала делом всей своей жизни, бросила все, сменила имя и переехала в другую страну. Сейчас ее звали Мэри Кроуфорд, и когда на ее резюме откликнулись и предложили работу горничной, она не особенно удивилась, ведь никакой гражданской профессией не владела. По сути, ее всю жизнь учили только убивать, и лучше всего она умела обращаться со снайперской винтовкой, хотя и с обычными пистолетами, да и в рукопашной тоже была неплоха.

Надо отдать ей должное, подвох она почувствовала сразу, как только встретилась со мной лично. А уж когда увидела сумму оклада и документы о неразглашении, взгляд у нее стал таким, будто она смотрит на меня через прицел снайперской винтовки.

— Извините, думаю, я вам не подхожу, — холодно произнесла она.

— А мне кажется, что вы просто созданы для этой должности. Мне нужен человек, который сможет взять на себя командование, и знает, что делать в чрезвычайной ситуации. Кроме того, я хотел бы, чтобы вы за отдельную плату дали моему подопечному несколько уроков стрельбы и…

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — резко перебила меня Мэри и встала, собираясь уйти, — извините за напрасно потраченное время.

Я знал, что больше всего на свете ей хочется забыть обо всем, связанном с военной службой, и жить обычной мирной жизнью, но по собственному опыту понимал, что это невозможно.

— Это навсегда останется внутри, война никогда нас не оставит, — каюсь, я использовал легкое гендзюцу, усиливающее действие моих слов, и девушка замерла, с силой сжимая дверную ручку, но за порог так и не шагнула. — И я предлагаю не пытаться изображать из себя обычного человека, который смерть только в кино видел, а оставить все как есть и просто жить, настолько нормально, насколько получится. Например, днем быть горничной, а по вечерам тренироваться на стрельбище, чтобы не растерять навыки.

Мэри медленно повернулась, еще раз смерила меня взглядом, задержав внимание на седой пряди, и спросила:

— Так что там за чрезвычайная ситуация?

Я мысленно улыбнулся, чувствуя победу, но на моем лице это никак не отразилось.

— Родителей моего подопечного убили несколько лет назад, а сам он выжил только чудом. Я опасаюсь, что через некоторое время и Гарри попытаются убить, и поэтому собираюсь научить его, как постоять за себя, но сам специализируюсь на холодном оружии и боевых искусствах. Нужно чтобы кто-нибудь научил его, с какой стороны за пистолет браться, хотя я и надеюсь, что ему это умение никогда в жизни не пригодится. Вероятность того, что нападут на этот особняк, очень мала, но на тот невероятный случай мне хотелось бы, чтобы здесь был хоть один надежный человек.

— Не проще ли нанять инструктора и нормальную охрану?

— Не проще, — хмыкнул я, припомнив, какую густую сеть охранных и сигнальных кидо-заклинаний развернул вокруг особняка. Теперь на территорию без моего ведома даже мышь не проскочит. — Охрана здесь и так неплохая. А насчет инструктора… Мне кажется, у вас отлично получится, ведь мне нужно, чтобы Гарри научился не просто стрелять, но и выживать в любых условиях.

Девушка слегка нахмурилась, но вернулась на место за столом напротив меня и начала уточнять детали. Когда с этим было покончено, и оставалось только подписать контракт, я решил предупредить ее насчет всяких странностей, которые могут тут произойти. Все-таки у Гарри до сих пор случаются спонтанные выбросы волшебства, да и мои клоны могут отколоть какой-нибудь номер. Неизвестно, как отреагирует на это Мэри, и лучше будет обговорить все заранее.

— Кстати, если заметите что-нибудь необычное, не предпринимайте никаких действий, просто предупредите меня.

— Необычное? — тут же напряглась Мэри.

— Ничего криминального, — я поспешил ее успокоить. — Я имел в виду нечто аномальное или что-то вроде того. Например, вещи будут двигаться сами по себе или картины шевелиться…

Девушка посмотрела на меня таким взглядом, будто решала, вызвать мне санитаров из психбольницы прямо сейчас, или подождать обострения. Но ясно было одно — наниматься ко мне на работу ей окончательно расхотелось. Пришлось уплотнить реацу под стопкой бумаг и поднять ее в воздух, что со стороны выглядело как телекинез. Мэри моментально вскочила на ноги:

— Что это?!

— Те самые странности, о которых я говорил. Поэтому-то все работники и подписывают документы о неразглашении, согласно которым обсуждать происходящее здесь могут только со мной. Впрочем, я и сам мало что вправе рассказать, потому что попадаю под действие Статута о секретности. Но если вы сами догадаетесь, что именно тут происходит, Статут окажется недействительным. Кстати, вы единственная, кому известно о всяких «аномальностях», остальные просто подписали бумаги о неразглашении, даже не поинтересовавшись, что именно нельзя разглашать. Думаю, они если и заметят странности, то внимания не обратят, спишут на разыгравшееся воображение или призраков каких-нибудь.

Я подвинул ей документы на подпись, протянул ручку и произнес с улыбкой змея-искусителя:

— Соглашайтесь, и скучать вам точно не придется.

Она недоверчиво посмотрела на меня, словно спрашивая, в своем ли я уме — предлагать ей такое сомнительное удовольствие. Но условия найма были действительно хороши, да и любопытство, слегка подстегнутое моим гендзюцу, ей покоя не давало. Документы Мэри подписывала с таким видом, будто сама не верила, что это делает, но размашистый росчерк все-таки поставила.

— Вот тут бы мне следовало злодейски расхохотаться и показать рожки и хвост… — я не договорил, потому что Мэри снова посмотрела на меня своим взглядом «из-за прицела», что по ощущениям было похоже на ки. И я решил не раздражать девушку лишний раз. — А впрочем, не обращайте внимания, это просто чувство юмора у меня такое дурацкое.

Я примирительно улыбнулся и, поднявшись из-за стола, протянул ей руку для рукопожатия. Когда не по-девичьи крепкая ладонь сжала мою в ответном жесте, я пообещал:

— Мы обязательно сработаемся.

Казалось бы, зачем мне такие сложности, как бывшая, по сути, наемница, в качестве домоправительницы? Затем, что так жить намного веселее. И к тому же, что может быть круче горничной со снайперской винтовкой? Только горничная с гранатометом.

Мне хотелось и дворецкого найти под стать, но не получилось. Между профессионалом и бишоненом я выбрал последнее, потому что два в одном никак не сочетались. Пришлось довольствоваться неким Джоном Смитом, и как ни странно, это было его настоящее имя. Джон родился в самой обычной семье и от множества своих сверстников отличался только внешностью — правильными чертами лица, иссиня-черными волосами и глазами цвета переспелой вишни. Но вот по жизни парню капитально не везло и, несмотря на очень красивое лицо и спортивное телосложение, актерская карьера у него так и не сложилась. А когда его нашла Ня, он был уже по уши в долгах и на все согласен. Хотя его и напрягали некоторые пункты в трудовом договоре, по которому он теперь должен был откликаться на имя Себастьян, носить фрак и частенько с выражением приговаривать «Да, мой лорд».

Кажется, сперва Джон думал, что он мне нужен в неких непристойных целях, потому что поначалу у него было очень мало обязанностей — в основном, подавать мне чай с пирожными. Позднее всяких обязанностей прибавится, но пока ни у Джона не было опыта, ни у меня — представления, что именно должен делать дворецкий. Так что в первое время парень каждый раз напрягался в моем присутствии, похоже, он ожидал, что я на него вот-вот наброшусь с неприличными предложениями. Однако пока если кто на кого и набрасывался — так это горничные на меня, я даже пожалел, что нанял именно этих двух. Но черная униформа с белыми кружевными фартуками так хорошо на них сидела, что просто рука не поднималась никого уволить.

Мэри ее форма тоже шла, хотя и смотрелась построже — платье было длиной намного ниже колен, и на фартуке оборки вместо кружев. Свои темные волосы девушка собирала в пучок, и если не смотреть ей в глаза, выглядела самим воплощением строгости и благопристойности. Она ответственно подошла к своей должности и строила дворецкого и горничных только так. Это лишь благодаря ее усилиям в особняке царили чистота и порядок.

Когда все было полностью готово для проживания, мы с Гарри переехали из гостиницы в наш новый дом. Мальчик быстро освоился и облазил все помещения, а также небольшой парк и полигон со стрельбищем. Особняк был расположен довольно уединенно, и до ближайших соседей надо было ехать пятнадцать минут на машине, что меня полностью устраивало. Можно было не опасаться чужого любопытства насчет выстрелов, да и прочих странностей вроде необычных вспышек света или взрывов.

Единственным, что омрачало радость Гарри, стало приближение начала нового учебного года. До первого сентября оставалось всего несколько дней, и я записал его в хорошую школу, которая просто пленила меня своей формой для мальчиков. Темно-синие шорты и пиджак, белые гольфы и рубашка с шелковым галстуком-лентой необычайно шли Гарри — так и хотелось затискать его от умиления. Впрочем, у школы, помимо очаровательной формы, было множество других достоинств вроде отличной репутации и продуманной программы обучения, так что с выбором я не прогадал.

Когда с обустройством быта было покончено, я решил вплотную заняться изучением магии. Умники в ИВМ уже давно во всех подробностях изучили ядро Гарри и теперь страдали от недостатка информации. Ведь для всестороннего исследования требовалось намного больше данных, а значит, мне предстояло найти других волшебников, чтобы понять, как меняются магические ядра в зависимости от возраста и интенсивности использования. Да и вообще, пора было налаживать контакты с магическим миром, ведь Гарри скоро в Хогвартс идти, и мне хотелось как следует подготовиться к этому ответственному шагу.

Но тут вставал вопрос, как вообще этих волшебников найти, не буду же я ходить по центру Лондона и шаринганом искать людей с магическими ядрами. К тому же я понятия не имею, где именно находятся Косой переулок и Министерство Магии, а прочесывать улицу за улицей в мои планы точно не входит. Да еще и неизвестно, как на меня подействуют антимаггловские заклинания, вдруг я не смогу увидеть заколдованные здания, даже если натолкнусь на них?

Можно было бы поискать Годрикову лощину, где вперемешку живут магглы и маги, но имелся способ проще. Миссис Фигг так и не съехала с Тисовой улицы, а значит, ее камин все еще был подключен к сети, и по нему можно было переместиться по любому магическому адресу. После того, как Дурслей арестовали за жестокое обращение с ребенком, я ожидал, что маги засуетятся и попытаются забрать из приюта своего мальчика-который-выжил. Но почему-то волшебники отреагировали на удивление вяло, и, по словам клона, изображавшего Гарри, рядом с детским домом никаких подозрительных личностей с магическими ядрами не появлялось.

Впрочем, мне же легче — не придется искать других способов попасть на магические улицы. Так что прикрывшись иллюзиями, я проник в дом миссис Фигг. Самой ее на месте не оказалось, а коты, которых здесь было едва ли не с десяток, меня не заметили из-за гендзюцу. Некоторые питомцы были такого размера, что я заподозрил в них магических существ, но и они сквозь мои иллюзии не видели. Взяв горсть летучего пороха, я бросил его в камин и четко произнес:

— Косой переулок.

Должен признать, это был самый неприятный из всех способов перемещения, что мне когда-либо приходилось на себе испытывать. В пункте назначения меня на такой скорости вышвырнуло из камина, что я едва устоял на ногах. Внешность я заблаговременно сменил, не хотелось, чтобы мое лицо примелькалось тут раньше времени, и теперь выглядел как ничем не примечательный мужчина средних лет. Приземлился я в каком-то магазинчике, и отряхнувшись от сажи, вышел на улицу.

Время было довольно ранним, да и день будним, так что народу на улицах было не много. И все равно многочисленные витрины пестрели всякими занятными штуками, которые так и хотелось рассмотреть повнимательней, но пришлось отложить это на потом, ведь местных денег у меня не было. Поэтому мой путь лежал прямо в Гринготтс, и через полчаса я стал обладателем волшебного кошелька, связанного с сейфом, где теперь лежала небольшая кучка галеонов. Кстати, обменные курсы у этих гоблинов совершенно грабительские, меня внутренний хомяк чуть не задушил за такое расточительство. Надо будет подумать насчет какого-нибудь бизнеса в магическом мире, а то на одном обмене можно разориться.

Разобравшись с наличностью, я первым делом купил безразмерную сумку. Во-первых, было интересно разобраться, как она работает, а во-вторых, надо же куда-то покупки складывать. Следующим на очереди стал книжный магазин, где я набрал почти три десятка разнообразных томов — от сказок до научных трудов по нумерологии. Потом я просто начал заходить во все магазины и лавочки подряд и стал обладателем кучи полезных и не очень вещей, начиная от набора котлов и заканчивая забавным вечно дрожащим растением в горшке.

Время пролетело незаметно, и почувствовав голод, я заглянул в кафе, чтобы перепробовать все виды мороженого. День уже близился к вечеру, и народу на улицах стало больше, они сновали туда-сюда, покупали что-то в магазинах или останавливались в ресторанчиках и забегаловках, которых тут было довольно много.

Я вздохнул, отправляя в рот последнюю ложку десерта, и расплатившись, отправился на «охоту». С помощью гендзюцу я заманивал в неприметный переулок случайного прохожего и, прикрывшись иллюзиями, запечатывал его в свой внутренний мир. А через минуту выпускал обратно, благодаря ускоренному времени умники как раз успевали считать с магического ядра всю информацию и взять образцы. После десятой «жертвы» я решил, что теперь материала для исследований достаточно, и вернулся к еще не осмотренным магазинам.

Самым большим из них оказался магический зверинец, где, как утверждала реклама, можно было приобрести любое животное. Не знаю, как насчет каких-нибудь особо экзотичных питомцев, но выбор действительно был обширным. Однако мое внимание моментально привлек большущий черный ворон, ужасно похожий на статуэтку, стоявшую на столе в моей комнате в клановом особняке. Глаза птицы, почему-то красные, сверкали темными рубинами, а перья блестели на солнце, словно осколки обсидиана.

— Привет, красавчик, — я подошел ближе к клетке.

Ворон покосился на меня, едва заметно склонив голову, но больше никак не отреагировал. Тут к нам подскочил продавец, заметивший мой интерес, и начал нахваливать товар, особенно напирая на то, что сейчас у всех совы в качестве почтальонов, а ворон, разносящий письма, поможет мне выделиться из толпы.

— К тому же это очень молодой экземпляр и легко поддастся дрессировке. Если вы будете часто с ним беседовать, то он очень быстро выучит язык. В отличие от сов, которые понимают от силы несколько десятков слов, да и те все связаны с доставкой почты, вороны очень умны и даже могут научиться свободно разговаривать. А те, которые доживают до ста лет, даже немного колдовать умеют.

— Ничего себе, — я посмотрел на птицу с новым интересом.

Тот задрал клюв, как мне подумалось, слегка горделиво, и чуть распушил перья.

— Назову тебя Кра, сокращенно от «Красавчик», — хмыкнул я, на что ворон недовольно на меня зыркнул. Мне даже показалось, что человеческий язык он уже неплохо понимает.

Когда я расплачивался на кассе, неожиданно услышал какой-то странный свистящий шепот:

— ...есть хочу, есть хочу, есть хочу...

Сначала я подумал, что звучит иностранная речь, но через миг с удивлением понял, что это тот условный язык, на котором я общался с Кусанаги до того, как она стала моим занпакто. Голос раздавался из соседнего помещения, где располагались всевозможные террариумы, и я из любопытства отправился туда. Оказалось, что это бубнит небольшая змейка, монотонно покачивающая головой. Остальные рептилии просто дремали, пригревшись под специальными лампами, и чтобы проверить, действительно ли Кусанаги в свое время научила меня парселтангу, я тихо прошипел:

— Привет.

Все змеи тут же проснулись и уставились на меня. Продавец, который только что зашел в зал и моего шипения не слышал, удивленно произнес:

— Что это с ними?

— Не знаю, может, подумали, что я им еду принес, — пожал я плечами.

— Точно, — продавец посмотрел на часы, — уже время ужина. Желаете приобрести еще кого-нибудь?

Змеи словно отмерли и стали вести себя довольно беспокойно, шипя на разные лады: «Говорящий! Говорящий!»

— Пожалуй, нет, — я начал поворачиваться и тут заметил небольшую белую змею в самом дальнем террариуме.

Рептилия выглядела точь-в-точь как та змея, шкурку которой в качестве талисмана хранил Орочимару. Что-то сегодня слишком многое мне о доме напоминает, и как я ни старался гнать от себя печальные мысли, где-то в груди появилась легкая тянущая боль. Сначала ворон, похожий на тех, что использовал Итачи, а теперь вот змея. Осталось только говорящую жабу встретить, и тогда у меня точно приключится полноценный приступ тоски по дому.

Хотя это хорошая примета — встреча с белой змеей, да и сама она считается символом бессмертия. К тому же мне показалось, что рептилия смотрит на меня как-то жалобно, будто умоляет забрать ее отсюда, но при этом ведет себя смирно, в отличие от остальных. Заметив мой интерес, продавец начал рассказывать, какое это полезное животное, и как сильно ценятся ее чешуя и яйца в зельеварении. Оказалось, что змея еще и не ядовитая, поэтому держать ее дома совсем не опасно.

Так что из магазина я вышел, держа в одной руке клетку с вороном, а в другой — переносной террариум со змеей, которую я решил назвать Белоснежкой. В конце концов, не Снежком же ее было нарекать. Интересные лавки на Косом переулке закончились, так что я решил наведаться в Лютный. К тому же мне нужно было купить волшебную палочку, а перед Оливандером светиться не хотелось, да и магии во мне нет, так как я по сути маггл, и не хотелось бы, чтобы кто-то догадался.

Убрав клетку и террариум во внутренний мир, я еще раз сменил внешность и отправился на «темную» сторону магического мира, ориентируясь по памяти одного из магов, ставшего сегодня жертвой науки. Лютный переулок представлял собой довольно жуткое местечко, одни сушеные человеческие головы, выставленные прямо в витрине, чего стоят. Сюда даже солнце не заглядывало, и хотя был еще ранний вечер, кругом царила полнейшая темень. Но нужную мне лавку я все-таки нашел и на радостях купил целых три палочки, подходящие для боевого мага, и еще несколько интересных вещичек вроде проклятой фигурки какого-то каменного божка или книги о ядах.

После этого я вернулся на Косой переулок, а уже оттуда через Дырявый котел вышел в маггловскую часть Лондона. После старинной, будто бы застывшей в прошлом или даже позапрошлом веке волшебной улочки, современный город казался слишком шумным и суетливым, а машины, фонари и неоновые вывески — совершенно чужеродными. Поэтому, уточнив адрес, я не стал добираться домой на такси, а, плюнув на конспирацию, переместился сначала во внутренний мир, а потом уже в особняк.

На следующее утро я собрал всех обитателей поместья в холле и представил им моих питомцев, чтобы при встрече не пугались.

— Это Кра, он очень умный и неплохо понимает человеческую речь.

Ворон, сидевший на моем плече, слегка распахнул крылья и каркнул:

— Кра!

Кажется, имя ему все-таки понравилось, раз он уже начал самостоятельно представляться.

— А если вы еще и беседовать с ним будете иногда, то он и разговаривать быстро научится.

— Разговаривать? — удивленно и настороженно переспросила одна из горничных, слегка испуганно косясь на здоровенную птицу. В ее представлении вороны должны были быть раза в два меньше.

— Даже попугаев говорить учат, а Кра такой умница, он скоро и беседу поддерживать сможет, — я легонько почесал птицу под клювом.

— Кр, — подтвердил тот, довольно жмурясь.

Вообще, мне попался на удивление дружелюбный и общительный ворон. Особенно, если сравнить его с призывными птичками Итачи. От тех я ни разу за три года и слова не услышал, хотя они, как и любые призывные животные, по идее, умели говорить.

— Так что если кому захочется пообщаться с хорошим слушателем, Кра всегда к вашим услугам. Он у меня очень дружелюбный и компании любит.

Все с сомнением покосились на огромную птицу, но промолчали.

— А это Белоснежка, — я расстегнул ворот рубашки, чтобы все могли увидеть пригревшуюся на моей шее змейку.

Кто-то испуганно вскрикнул, и к моему удивлению, это оказался Себастьян. Девушки вели себя куда мужественнее.

— Она весьма стеснительная, поэтому, пожалуйста, не кричите, увидев ее, а то напугаете, — я укоризненно посмотрел на дворецкого, который уже взял себя в руки. — А вообще, встречи с белой змеей к удаче, так что считайте, будто у вас появился амулет на счастье.

Гарри я с питомцами познакомил еще вечером, сразу после того как вернулся из магического квартала с покупками. Ему очень понравились всякие волшебные штуки, что я принес, но больше всего — разговаривающая змея. Его даже не смутило то, что парселтанг обычно считают признаком темного мага, и он так заболтал Белоснежку, что она от него сбежала и попыталась спрятаться у меня в одежде. Пришлось намотать змейку на шею, чтобы не ползала во всяких неожиданных местах. С тех пор она там и обитала, я даже внимание на нее обращать перестал.

А через две недели ко мне подошла Мэри, выглядевшая еще серьезнее, чем обычно.

— Сэр, мне нужно с вами поговорить.

Я привел ее в свой кабинет, и мы расположились на тех же местах, где проходило собеседование.

— Вы просили сообщать вам, если я замечу какие-то странности. Так вот, этих странностей накопилось уже предостаточно. И самая главная это то, что вы иногда появляетесь словно бы ниоткуда и точно так же исчезаете.

Каюсь, моя вина, но порой мне настолько не хотелось тратить время на дорогу, что я решил забыть о конспирации. И, конечно же, Мэри не могла не заметить. Однако сейчас она на меня так строго смотрела, что мне захотелось слегка ее подразнить. Так что я развел руками и с невинным видом ответил:

— Привык к незаметному проникновению, и ничего не могу с собой поделать. Порой машинально начинаю красться там, где мог бы промаршировать с духовым оркестром.

Девушка недоверчиво на меня посмотрела, но решила не заострять внимания на этом моменте и продолжила:

— И еще насчет нашего первого урока стрельбы с Гарри. Он явно держал в руках пистолет впервые в жизни. И когда в первый раз он промазал, вы погладили его по голове, сказали учитывать отдачу, и все остальные выстрелы пришлись точно в цель! Это же невозможно!

— Все дело в том, что Гарри очень талантливый мальчик, — пожал я плечами. — С метательными ножами он вообще ни разу не промахнулся. Я просто объяснил ему методику, а все остальное сделал он сам.

— А вчера я видела, как Гарри читал «Ворона» Эдгара По, а Кра в нужных местах вставлял подходящие слова.

Кстати, я эту сценку тоже видел. Довольно забавно получилось — Гарри вслух читал стих, а Кра расхаживал по изголовью его кресла и в конце каждого «куплета» вставлял свое карканье. Но говорил он пока невнятно, и я так и не понял, это одно и то же слово, или все-таки разные, как должно быть по сюжету.

— Я же говорил, что Кра умница? Похоже, он — результат какой-то удачной мутации, которая повлияла не только на цвет глаз, но и на мозг. Впрочем, даже обычных птиц много чему можно научить. Вот, например, мы с Гарри недавно в цирк ходили, так там попугаи такое вытворяли... Особенно мне понравился тот, который тапочки хозяину приносил. Гарри хотел и Кра так же научить, но тот на него обиделся и полдня отказывался общаться.

Мэри поджала губы, недовольная ответом, но странности у нее еще не кончились, поэтому она продолжила:

— И еще я несколько раз видела, как Гарри разговаривает со змеей, причем не на английском языке, и она его прекрасно понимает. Это вы тоже можете как-то объяснить?

— Могу, — хмыкнул я. — У Гарри врожденный дар понимать змеиный язык. А мне вот пришлось его изучать. Впрочем, основная сложность парселтанга лишь в произношении, а слов всего несколько сотен, да и времени всего два — прошедшее и настоящее.

Девушка явно ожидала, что я и в этот раз отговорюсь какой-нибудь ерундой, и теперь смотрела на меня удивленно. Кажется, она даже слегка жалела, что узнала такие подробности, но все же спросила:

— Так змеиный язык можно выучить?

— Можно. Если хотите, дам вам пару уроков.

— Это было бы... познавательно, — Мэри смотрела на меня еще более недоверчиво, чем в начале разговора.

Я снял с шеи Белоснежку, которая явно облюбовала это место и предпочитала находиться там большую часть времени. Она, конечно, уже успела обследовать свой новый дом, но до сих пор в случае чего сразу спешила ко мне и просилась на ручки. Змею я посадил на стол и попросил выполнять мои указания. А потом с ее помощью преподал Мэри несколько слов, которые больше всего могут пригодиться человеку при встрече с пресмыкающимся, вроде «не кусай», «ползи назад» и прочих.

Девушка, кажется, не поверила, что это не розыгрыш, но послушно повторяла шипение, пока у нее не начало получаться более-менее разборчиво. После десятка изученных фраз, когда Мэри поняла, что змея действительно выполняет то, что ей скажут, от недоверия не осталось и следа.

— Что она говорит? — полюбопытствовала домоправительница, когда змея разразилась особо длинной тирадой.

— Удивляется, что людям приходится учить язык. У змей-то это умение врожденное, вот она и жалеет нас бедняжек, — вольно перевел я, опустив момент про то, что Белоснежка уже устала заниматься всякими человеческими глупостями.

Я вернул змею на место, и она тут же притворилась спящей, обвившись вокруг моей шеи.

— Это поразительно! — кажется, Мэри пришла в полный восторг от урока, и теперь жажда познания мучила ее еще больше. — Я все голову ломаю, никак не могу понять, кто же вы. Столько всяких деталей и подсказок получила, но никак не могу собрать из них цельную картину.

— Но у вас ведь уже есть какие-то предположения? — усмехнулся я. — Поделитесь, ведь мне тоже интересно.

— Вы... инопланетянин? — кажется, девушка сама сомневалась в собственном рассудке, произнося это.

Я улыбнулся и уже открыл рот, чтобы сказать что-то насмешливое, но тут сообразил, что она права. Я ведь действительно с другой планеты, хоть та и похожа на Землю.

— Сначала хотел ответить, что нет, но потом сообразил, что вообще-то, да. Однако мы так похожи, что я постоянно об этом забываю. Должен признать, что интуиция у вас просто невероятная, раз вы с первого раза про меня угадали.

— Да быть такого не может! — кажется, в этот раз Мэри отказывалась мне верить, хотя сама и выдвинула эту версию. — А как же зеленые человечки и летающие тарелки?!

— А вот их я и сам ни разу не видел, хотя уже много где побывал. Кстати, этот мир — единственный, где я встретил нечеловеческую расу. На всех остальных планетах проживали только люди и производные от них.

— Производные?

— Мутанты и генетически модифицированные люди. Ну, еще и духи встречались, правда, не знаю, можно ли отнести их к отдельной расе, они все-таки когда-то тоже были людьми.

— Я что за нечеловеческая раса? Если бы она существовала, я бы о ней знала!

— А вот тут уже начинает действовать Статут о секретности, кстати, он с Гарри связан, а не со мной, я вообще просто мимо проходил. Так что догадывайтесь скорее, кто же он такой. Даю небольшую подсказку — к нечеловеческим расам он не относится, впрочем, их с людьми спутать ну очень сложно.

— Если... если допустить, что все сказанное вами, правда, то... То почему вы мне все это рассказали? Не боитесь, что я могу передать информацию заинтересованным людям? Нужные связи у меня еще остались, — Мэри снова начала смотреть на меня взглядом «из-за прицела», полагая, что при такой информированности мне останется ее только ликвидировать.

— Потому что я могу видеть возможные варианты будущего, и вероятность вашего предательства составляет всего пять процентов. И даже если вы все-таки кому-нибудь расскажете о происходящем тут, вам могут не поверить. А если и поверят, есть шанс, что позовут стирателей памяти. И хорошо, если мастер попадется, а то какой-нибудь новичок может запросто устроить обширную амнезию.

— Вы мне угрожаете?

— Просто информирую. К тому вам слишком сильно тут нравится, так что эти пять процентов я вообще в расчет не беру. А чтобы уж совсем вас задобрить, готов выполнить какое-нибудь ваше желание. Можно даже загадать что-нибудь необычное, вдруг вы всю жизнь мечтали единорога погладить. Напишите список, чего вам хочется, а я выберу и выполню то, что мне будет проще всего сделать, — улыбнулся я с видом демона-искусителя.

— И все это в обмен на душу? — скептически спросила девушка.

— В обмен на лояльность. С душами я вообще стараюсь не связываться, высшие силы обычно очень не любят, когда кто-то вмешивается в порядок мироздания.

— Я должна подумать, — неопределенно ответила Мэри и встала.

Но когда я вечером проверил вероятности, те самые пять процентов исчезли без следа. Так что я теперь мог не сомневаться в верности моей домоправительницы.

Умники наконец-то закончили обработку сведений и выдали неутешительный результат — магия и чакра совершенно не сочетаются. Равно как магия и реацу. Как только две разных энергии вступали в контакт, та из них, которой было больше по объему, тут же поглощала другую. Причем основная проблема заключалась в том, что у меня в наличии магии было — кот наплакал, а других энергий — хоть залейся.

Гарри, узнав о моей проблеме, тут же согласился помочь. Благо, он как раз достиг в медитации таких успехов, что научился чувствовать свою магию и сливать ее в специальные накопители, разработанные в ИВМ. Кстати, у магических ядер оказалась одна занятная особенность — количество энергии в них было ограничено только физической и психологической выносливостью волшебника. И если у шиноби, например, могла кончиться чакра, то маги были в состоянии колдовать до тех пор, пока есть силы поднять палочку и произнести заклинание.

Кстати, такой «слив» энергии приносил двойную пользу — у меня накапливалось все больше контейнеров с концентрированной магией, а ядро Гарри разгоралось все ярче. Да и объемы волшебства, которое он мог выделить, возрастали с каждым разом.

Умники начали из этой магии воссоздавать точную копию ядра Гарри, чтобы и я тоже стал колдуном, но проблема была в том, что у меня не было подходящего тела. Мое собственное было насыщенно чакрой, которая мгновенно растворяла все волшебство, как и клоны. Духовные тела не подходили по той же причине.

Выход неожиданно нашел Заэль. Он предложил создать искусственное тело вроде гигая, вырастив его из моих клеток, но с подавленной системой циркуляции чакры. Однако процесс должен был занять очень много времени, даже по меркам внутреннего мира, так что я пока не знал, сработает ли это. Да и ядро еще было не готово, ведь, чтобы оно самостоятельно начало вырабатывать энергию, объем вложенной магии должен был превысить некий предел, а до того знаменательного момента пока было далеко.

Через месяц по внешнему времени ядро начало светиться белым светом с легким голубым оттенком. Конечно, до завершения ему было еще далеко, но такой прогресс не мог не радовать. Так что я не удержался, решил похвастаться Гарри своими успехами и сводил его на экскурсию в ИВМ, где в специальной прозрачной камере прямо в воздухе, словно маленькое и пока неяркое солнышко, висело мое магическое ядро.

— Ух ты! Так вот как оно выглядит? — мальчик с любопытством обошел контейнер, разглядывая ядро со всех сторон.

— Да, — улыбнулся я в ответ. — Если все сработает, то у нас с тобой будет одинаковое волшебство. Можно сказать, что мы станем братьями по магии.

— Братьями? — со странным выражением лица спросил Гарри. — И тогда я смогу называть тебя братом?

— Ты уже сейчас можешь, — я поднял его на руки. — Зови меня братом или Саске, как тебе больше нравится.

Гарри обнял меня за шею, пряча счастливое и слегка покрасневшее от переживаний лицо. Я по привычке взъерошил его волосы и произнес:

— Помню, когда я был маленьким, то постоянно ходил за старшим братом хвостом и просил поиграть со мной или потренироваться.

— Это тот, чьи статуи стоят по всему внутреннему миру?

— Да. Если честно, я его портрет и в настоящем мире на скале высек, — засмеялся я, вспомнив этот эпизод.

— Ты сильно по нему скучаешь? — серьезно спросил Гарри, заглядывая мне в глаза.

— Ужасно, — я почувствовал, как в груди что-то болезненно сжалось. — Я его уже много лет не видел.

— А навестить его ты не можешь? — удивился мальчик.

— Мне никак не удается найти дорогу домой, — с горечью ответил я.

— У тебя все получится, — пообещал мне Гарри и даже слегка неуверенно погладил по голове, пытаясь утешить.

— Конечно, получится, — улыбнулся я и решил переключиться на более веселую тему. — А давай попробуем сделать что-нибудь магическое?

Глаза мальчика тут же загорелись интересом:

— Что?

Я вернул нас в реальный мир и поставил Гарри на пол:

— Может, зелье какое-нибудь сварим?

Мальчик тут же согласился, и я начал доставать все необходимое из сейфа. В виртуальности магические предметы я старался не хранить, чтобы чакра на них не повлияла, да и в реальности следовало проявить осторожность. Гарри просмотрел все волшебные вещи еще в тот день, когда я их только купил, и больше всего ему понравились книги с двигающимися картинками, правда, их приходилось убирать в запираемые ящики стола, чтобы горничные во время уборки не заметили и не начали задавать вопросов. А вот купленные мной палочки Гарри не подошли — сыпали сердитыми красными искрами или холодели, хотя мальчику и удалось зажечь на них люмос. Так что я решил подождать ту остролистовую с пером феникса. Интересно, мне она тоже подойдет?

«Зельеварить» мы с Гарри устроились на первом этаже в одной из неиспользуемых комнат. Мальчик под моим руководством тщательно подготовил все нужные ингредиенты и начал добавлять их в котел, строго следуя рецепту, который мы нашли в книге «Шуточных отваров и зелий». И через полчаса мы получили «ярко-розовую жидкость с явно выраженным сладким запахом», как и было сказано в инструкции. Если верить книге, то у нас получилось Летучее зелье, которое являлось одним из основных компонентов волшебной жевательной резинки и давало возможность ненадолго подниматься над полом на полметра.

Я первым попробовал варево, оказавшееся почти безвкусным, и на миг почувствовал в теле приятную легкость. Но ощущение быстро прошло, потому что магия стремительно растворилась в чакре. Когда я убедился, что ничего ядовитого мы не сварили, Гарри тоже выпил порцию ярко-розовой жидкости.

Мальчик засмеялся, ощутив внутри легкую щекотку, и подпрыгнул. Его ноги тут же оторвались от пола, и Гарри взмыл в воздух, словно был воздушным шариком, наполненным гелием. Перекувырнувшись, он оказался вниз головой и встал ногами на потолок:

— Смотри! Я теперь тоже как шиноби!

Кажется, порция зелья была рассчитана на взрослого человека, поэтому на ребенка подействовало сильнее, раз он смог подняться почти на три метра. Но действие силы тяжести не исчезло совсем, и Гарри медленно начал падать вниз. Он замахал в воздухе руками, словно крыльями, пытаясь удержаться на высоте, но ничего не получалось. В какой-то момент он просто завис посреди комнаты, будто в невесомости, дрыгая ногами и руками и заливаясь смехом. Я легонько подтолкнул его, и мальчик медленно закружился вокруг своей оси, пытаясь восстановить равновесие.

— Что здесь происходит?! — вдруг раздалось от двери.

У слуг сегодня был выходной, и они разъехались по домам. Но у Мэри собственного дома не было, и поэтому она проживала прямо в особняке в выделенных ей комнатах. Я знал, что она может услышать нас, ведь мы с Гарри вели себя довольно шумно, но ничего не предпринял, потому как хотел посмотреть на ее выражение лица.

Гарри, наконец, удалось достать рукой до пола, и он смог перевернуться вверх головой. Но строгая домоправительница и на него слегка испуг наводила, так что мальчик непроизвольно выпрямился и вытянул руки по швам:

— Мы тут... эээ... — от резкого движения он снова начал всплывать вверх и так и не придумал, как это можно назвать.

— Статут о секретности не позволяет нам разглашать эту информацию, — развел руками я. — Но вот если вы сами догадаетесь, чем мы тут занимаемся, то совсем другое дело.

Кстати, в магическом праве действительно был такой странный пункт — не родственникам волшебника информацию о магическом мире разглашать нельзя, а вот если маггл сам догадался, и при этом магу требуется его сотрудничество, то подобное законом не возбранялось.

— Кстати, если хотите, угощайтесь, — я кивнул на котел с остатками зелья. — Эта штука на полчаса дает способность невысоко летать.

— Вы всерьез думаете, что я буду это пить? — поджала губы Мэри.

— Я бы выпил, — хмыкнул я. — Жаль, что в силу физиологии на меня не действует.

— Это... — девушка неопределенно повела вокруг рукой и неуверенно спросила, — это все... магия?

— Бинго! — ответил я. — Как насчет того, чтобы отметить вашу поразительную проницательность стаканчиком Летучего зелья?

— Слишком уж настойчиво вы пытаетесь меня им напоить, — подозрительно посмотрела на меня домоправительница.

— Исключительно по доброте душевной! Где еще вы такую классную штуку попробуете?

Девушка немного посверлила меня взглядом, а потом вдруг взяла и одним махом выпила стакан розового варева. Если честно, я сам от нее такого не ожидал, должно быть, авантюрная жилка в ней очень сильна, а после ухода со службы ей слишком не хватало опасностей и риска.

— Ничего необычного не чувствую, — произнесла она полминуты спустя.

— Попробуйте слегка подпрыгнуть, — порекомендовал я.

Та последовала моему совету и с удивлением почувствовала, как медленно всплывает вверх, а потом так же неторопливо падает вниз. Оттолкнулась от пола сильнее и зависла в воздухе подольше. И как раз в этот момент я впервые увидел на ее лице улыбку, которая удивительно шла строгой домоправительнице.

И последующие полчаса она с неослабевающим энтузиазмом прыгала и вытворяла в воздухе такие кульбиты, что Гарри позавидовал ее трюкам и начал повторять за ней. Даже мне захотелось поучаствовать в творящемся безобразии, и я не удержался, продемонстрировав способность бегать по потолку и стенам. Штукатурку немного попортил, но оно того стоило.

Когда действие зелья закончилось, мы расселись прямо на полу. Гарри устал сильнее всех и теперь сидел, прислонившись ко мне и тяжело дыша. Мэри пригладила растрепавшиеся волосы, которые сегодня в честь выходного были собраны не в пучок, а всего лишь в хвост, и спросила:

— Так вы уже видели мой список желаний? Способность лететь там шла первым пунктом.

— О, теперь понятно, почему вы так радовались, — хмыкнул я. — Но список я не видел, просто мы с Гарри решили попробовать сделать что-нибудь волшебное.

— А это зелье, — Мэри кивнула на последнюю порцию розовой жидкости и спросила со скрытой надеждой. — Его часто можно пить?

— Если честно, то не в курсе. Маги его в жевательную резинку добавляют, так что для них оно совершенно безвредно, а вот насчет обычных людей не знаю. Иногда можно, но вдруг после частого применения начнет икаться розовыми пузырями?

Я перелил остатки варева в пузырек и протянул девушке. Та кивнула и убрала его в карман. Гарри потом еще несколько раз варил это зелье, и мы втроем даже как-то тренировки проводили под его воздействием, правда, больше веселились, чем собственно упражнялись.

Приближался Хэллоуин, а я все никак не мог решить, рассказать ли Гарри, что именно в этот день погибли его родители, или не портить ребенку праздник. В конце концов, я рассудил, что мальчику надо знать правду.

Гарри выслушал меня внимательно и отреагировал куда спокойнее, чем я ожидал. Впрочем, он ведь давно был в курсе, что его родители умерли, а сейчас лишь узнал, когда и как именно.

— А ты сходишь со мной туда? Можно я посмотрю на дом, в котором жил, и на... кладбище?

— Конечно, схожу, — я обнял его и привычно взъерошил волосы.

— А я смогу рассказать родителям, как сейчас живу? Они услышат меня, если я приду на их могилу?

Мальчик с надеждой посмотрел на меня, помня, что я бог смерти, и могу подсказать ему, как пообщаться с родными.

— Не услышат, — покачал я головой. — Кладбища, они скорее для живых, а мертвые к своим могилам не привязаны. После смерти душа попадает в мир мертвых и теряет воспоминания. Но некоторые люди, обладавшие при жизни особой силой, например, магией, прошлую жизнь забывают не сразу, и их можно на время призвать обратно и даже почти воскресить.

На этих словах Гарри встрепенулся и уставился на меня, но прежде, чем он задал вопрос, я продолжил:

— Когда мне было семь, а хотел воскресить своего отца, чтобы спросить, куда он дел все деньги. Но когда я стал старше и наконец-то узнал, как можно призвать душу с того света, я так и не решился побеспокоить его покой. Мертвым очень не нравится, когда их оживляют, им тяжело среди живых. Хотя твои родители наверняка захотели бы на тебя взглянуть, и скоро у них появится такая возможность. В этом мире есть артефакт — Воскрешающий камень, который может ненадолго воскресить мертвых. И однажды этот камень окажется в твоих руках.

— Тогда я расскажу родителям, что у меня появился старший брат, — улыбнулся Гарри. — Ты им обязательно понравишься.

— Надеюсь, — усмехнулся я и отправил Гарри собираться в дорогу.

До Годриковой лощины, постоянно сверяясь с картой, нас довез Себастьян, он с недавнего времени совмещал обязанности дворецкого и шофера. Например, Гарри в школу отвозил именно он, да и остальных иногда до Лондона подкидывал. У Джона в трудовом договоре было прописано не задавать лишних вопросов, поэтому он и не спросил, зачем нам понадобилось тащиться в такую даль в какую-то маленькую деревушку.

Поселение было совсем небольшим, и Себастьян остановил машину недалеко от центральной площади рядом с церковью. Вся деревушка была украшена к празднику, по улицам бегали дети в костюмах, и даже перед входом в церковь стояли большие ярко-оранжевые тыквы.

Гарри взял с сиденья букет белых лилий, который мы купили по дороге, и вылез из машины. Я сказал Себастьяну, что мы вернемся часа через два, и он может подождать нас в пабе неподалеку, и тоже выбрался на улицу.

Гарри нерешительно смотрел на видневшееся невдалеке кладбище, и я взял его за руку, подбадривая.

— Если ты не хочешь, мы туда не пойдем.

Мальчик замотал головой и потянул меня в сторону калитки:

— Идем! Я должен посмотреть.

Кладбище было очень старым, и возраст некоторых надгробий исчислялся сотнями лет. Шаги Гарри все замедлялись, ему явно было тут неуютно. Хотя было еще светло, но атмосфера была какой-то гнетущей, да и пасмурное небо нависало слишком низко, готовое вот-вот разразиться дождем.

— Красивое кладбище, — произнес я, чтобы разрядить обстановку.

Гарри с удивлением посмотрел на меня, и я пояснил свою мысль:

— Здесь надгробия такие разные и даже изваяния есть. А некоторым могилам уже сотни лет, а может и вовсе тысяча. От этого места так и веет историей, наверняка можно много интересного узнать, если походить тут и почитать надписи на надгробиях. Там, где я родился, все по-другому было. И кладбище выглядело, как зеленое поле с длинными рядами белых прямоугольных плит. Конохе было меньше ста лет, а ряды могил чуть ли не до горизонта тянулись. У нас вообще слишком часто и рано умирали...

Теперь уже Гарри сжал мою руку, пытаясь подбодрить, и я улыбнулся ему, стараясь отвлечь себя и его от грустных мыслей.

— Я тут вдруг подумал, что нам надо было Кра с собой взять. Он бы тут хорошо смотрелся, да и день сегодня подходящий, чтобы разгуливать с говорящим вороном на плече.

Мальчик в ответ фыркнул:

— Тогда уж и Белоснежку надо было с собой взять, а то она бы обиделась.

— А потом жаловалась бы всю дорогу, что ей холодно, — покачал головой я и потянул Гарри в сторону надгробия из белого мрамора. — О, гляди, Дамблдоры. У директора Хогвартса такая же фамилия.

Мальчик с интересом взглянул на выбитую в камне надпись, и уже сам пошел к следующему памятнику. Кажется, и ему стало интересно. Некоторые надгробные камни оказались уже настолько изъедены временем, что буквы было почти невозможно разобрать, но я все-таки заметил могилу Игнотуса.

— Смотри, Гарри, это один из твоих предков. Представляешь, у магов даже есть сказка о нем и его братьях.

— Сказка? — заинтересовался мальчик и подошел ближе, рассматривая замшелый камень с едва различимыми буквами.

— Игнотус Певерелл, — прочел я и коснулся символа, выбитого под именем, — а это знак Даров Смерти. Давай расскажу тебе эту сказку в иллюзии? Она мне очень нравится, хотя, как и большинство магических сказок, довольно жестокая.

Гарри быстро и радостно закивал головой, он уже был знаком с моим гендзюцу и сказками, которые я частенько ему показывал. Я активировал шаринган, и весь остальной мир отодвинулся от нас, подмененный историей, которую я продемонстрировал в виде стилизованного мультика. Рисованные картинки помогли хоть немного смягчить жестокость повествования.

— Ух ты, — произнес мальчик, когда сказка закончилась. — А это был тот самый воскрешающий камень, про который ты говорил?

— Да. А мантия-невидимка передавалась в вашей семье из поколения в поколение. И твой отец знатно похулиганил в Хогвартсе, скрываясь под ней. Ты получишь ее на следующее Рождество от Дамблдора, у которого она хранилась все это время.

— Здорово! А то отвод глаз мне никак не дается. А тут раз, надел мантию, и тебя уже никто не видит.

— Поддастся, если продолжишь тренироваться так же усердно, — хмыкнул я. — Раньше у тебя и медитировать не получалось, а сейчас уже умеешь чувствовать и направлять свою энергию.

Гарри польщено улыбнулся и продолжил расспросы:

— А эта Смерть, что дала Певереллам дары, она тоже шинигами, как ты?

— Если честно, таких подробностей я не знаю, — задумчиво ответил я. — Когда я перемещался сюда, то спрятал свою силу, чтобы другие шинигами меня не почувствовали. Да и сам я с ними встречи не искал, и даже не знаю толком, как здесь выглядит тот свет, хотя в прошлом мире, наоборот, среди живых почти не появлялся. В бога смерти я уже наигрался, а теперь хочу побыть волшебником. Возможно, в будущем как-нибудь навещу коллег, но это точно случится не скоро.

Мальчик взволнованно посмотрел на меня:

— Ты хочешь уйти на тот свет?

— Не скоро, — успокаивающе улыбнулся я ему. — К тому же, ты тоже со смертью связан. Есть легенда, что тот, кто соберет все Дары, станет Повелителем Смерти. Может, после этого ты на тот свет будешь ходить, как к себе домой?

— И я стану как ты?

— Почему как я? — усмехнулся я. — Ты станешь еще круче. Знаешь ли, ученики должны превосходить своих учителей.

Наконец, мы нашли надгробие, на котором были написаны имена Поттеров. На белом мраморе уже лежало несколько букетов — похоже, маги не забывали тех, кому были обязаны избавлением от Волдеморта. Гарри медленно возложил цветы и застыл, уставившись невидящим взглядом на выбитые в камне буквы.

Я сжал его ладонь и, не добившись никакой реакции, поднял на руки. Мальчик отмер и уткнулся мне в шею.

— Я ведь должен плакать, — его голос прозвучал глухо. — Но почему-то не могу.

— Я тоже не мог плакать на кладбище, — я погладил его по спине. — Мы ведь знаем, что их души сейчас на том свете, а через некоторое время возродятся вновь. По сути, все мы бессмертны, просто меняем тела и путешествуем из одного мира в другой, следуя великому кругу перерождений. Тут даже печального ничего нет, грустно лишь, что они теперь не с тобой. Но если бы они были здесь, то сейчас очень гордились таким сыном.

— Правда?

— Конечно. Я вот тобой очень горжусь.

Гарри слегка шмыгнул носом и, наконец, улыбнулся.

— А теперь пойдем, посмотрим на памятник, который тебе поставили на главной площади.

— Мне поставили памятник? — округлил глаза мальчик.

— Еще какой, — произнес я, быстро уходя с кладбища. На сегодня разговоров о смерти с нас точно хватит.

Памятник Гарри впечатлил, и осмотрев его со всех сторон, мы отправились на поиски дома Поттеров. Пришлось обойти почти всю деревушку кругом, прежде чем мы обнаружили то, что искали. На руины было наложено антимаггловское заклинание, но шаринган прекрасно сквозь него видел.

Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто. Живая изгородь здорово разрослась, да и за ней трава вымахала по пояс. Гарри медленно протянул руку и коснулся ржавой калитки, и над ней тут же возникла деревянная табличка, гласившая, что этот дом оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам. Кроме того, вся табличка была исписана чернилами разных цветов.

«Да здравствует Гарри Поттер!», «Гарри, мы с тобой!» и все в том же духе.

— Оказывается, обо мне знает так много людей! — удивился мальчик.

— О тебе весь магический мир знает, — просветил его я. — Еще устанешь от фанатов бегать. Кстати, хочешь зайти внутрь?

Я кивнул на дом, и Гарри с сомнением посмотрел на табличку.

— А можно?

— Это ведь твой дом, — я этими словами я подхватил его на руки и запрыгнул сразу на второй этаж сквозь пролом в стене.

Опасаясь за прочность перекрытий, Гарри я на пол не поставил, и так и нес его на руках. Если тут вдруг что обрушится, я успею поставить щит.

Кажется, детская была полностью разрушена, причем не только отраженным заклятием, но и погодой. Я осторожно толкнул непонятно как уцелевшую дверь в соседнее помещение и шагнул внутрь, с удивлением разглядывая почти не тронутый взрывом и временем коридор и лестницу. Кажется, маги наложили здесь какие-то консервирующие чары. Напротив лестницы была еще одна дверь, и я прошел туда. Здесь, похоже, располагалась спальня.

Широкая кровать была заправлена, но покрывало оказалось слегка смято, будто там недавно кто-то лежал. Рядом валялся плюшевый красно-желтый кот, и увидев его, Гарри как-то напрягся.

— Мне кажется... я его помню...

Я подал ему игрушку, и мальчик тут же притиснул ее к себе.

— Смотри, Гарри, — я указал ему на прикроватную тумбочку, на которой стояли рамки с фотографиями.

Лили и Джеймс, обнимающие маленького Гарри, улыбались и махали со снимков. Гарри, сидящий у меня на руках, неожиданно всхлипнул, и я молча протянул ему самую большую рамку. Мальчик тут же прижал ее к груди, другой рукой вытирая покрасневшие глаза.

На книжных полках над кроватью нашлось еще и два толстых альбома с фотографиями, их я тоже передал Гарри.

— Давай... — голос мальчика дрогнул, — давай уйдем отсюда.

Гарри изо всех сил старался сдержать слезы, ему тяжело было вот так столкнуться с прошлым, тем более что он впервые увидел лица своих родителей, пусть и на фотографиях. Казалось, будто Поттеры только недавно вышли куда-то из замороженной во времени комнаты, и это оказывало куда более сильное воздействие, чем строгое белое надгробие.

— Хорошо, — я развернулся к выходу и поцеловал в макушку Гарри, который пытался задерживать дыхание, чтобы не всхлипывать. — Плакать — это нормально. Было бы куда хуже, если бы ты вообще никогда не плакал.

— Я же не девчонка, — пробурчал Гарри, пытаясь незаметно вытереть слезы о плюшевого кота. — Я сильный.

— Очень сильный, — подтвердил я. — А еще храбрый, добрый, умный...

— Эй вы! Что вы там делаете?! А ну стойте! Я сейчас авроров позову! — прервал меня чей-то вопль.

Я как раз вышел в разрушенную часть дома, и теперь какой-то маг, стоящий у калитки, кричал, направив на нас палочку. Гарри машинально прижал свои сокровища крепче, настороженно глядя на волшебника, а я на всякий случай поставил перед нами щит, невидимый для остальных. Должно быть, незнакомец только что сюда аппарировал, раз я не почувствовал его приближение.

— Да как вы посмели! Это же дом Поттеров! — продолжал яриться мужчина.

— А это Гарри Поттер, — вставил я в небольшую паузу, когда маг на миг прекратил орать и начал выводить палочкой в воздухе какую-то фигуру.

Волшебник, как раз собиравшийся произнести какое-то заклинание, так и замер с открытым ртом, но быстро спохватился:

— Поттер? — недоверчиво переспросил он, вглядываясь в недовольно нахмурившегося Гарри.

Я спрыгнул со второго этажа и приземлился перед оградой. Мужчина, увидев такое, испуганно охнул и отшатнулся.

— Что?.. Как это?...

— Зачарованная обувь, — холодно ответил я с таким видом, будто поражался невежеству собеседника.

— Сам Гарри Поттер! — внимание мага тут же переключилось на мальчика. — Такая честь! Можно пожать вам руку?

Гарри прижался теснее ко мне, недовольный тем, что посторонний увидел его покрасневшие глаза и следы слез.

— Вы пугаете ребенка, — еще более ледяным тоном произнес я. — А сейчас прошу извинить, мы торопимся.

С этими словами я создал иллюзию, будто мы с Гарри аппарировали, но вместо этого поспешил к церкви, где мы оставили машину. Волшебник еще некоторое время смотрел на то место, с которого мы исчезли, и приговаривал:

— Сам Гарри Поттер! Расскажу — не поверят!..

Когда мы добрались до главной площади, я заметил, что Себастьян уже дожидается нас в автомобиле, должно быть, в местном пабе ему не понравилось. Поэтому мы смогли сразу же отправиться в обратную дорогу. Мне пришлось наложить легкое гендзюцу, чтобы водитель не услышал, о чем мы говорим, иначе Джон узнал бы много странного и необычного.

Гарри разложил свежедобытые сокровища на сиденье и теперь внимательно их рассматривал. Один из фотоальбомов был полностью посвящен маленькому Гарри, а в другом были снимки в основном Джеймса и Лили.

— Посмотришь его со мной? — прижав альбом к себе, спросил он.

— Конечно, с удовольствием, — ответил я, и мальчик тут же придвинулся ко мне, прижавшись к боку, и устроил альбом у меня на коленях.

На первом развороте был изображен участок фамильного древа Поттеров, начиная от Гарри и вниз, до прапрабабушек и прапрадедушек.

— Некоторые фамилии как там, на кладбище, — заметил мальчик.

— Магов по сравнению с магглами очень мало, и почти все друг другу приходятся какими-нибудь кузенами. Ты еще в Хогвартсе почти все эти фамилии встретишь.

Дальше в альбоме шли снимки родителей Гарри и их многочисленных друзей, когда они еще учились в школе на старших курсах, тут даже общее гриффиндорское фото имелось. Затем шли фотографии со свадьбы, и в самом конце — снимки Поттеров с маленьким сыном. Перелистнув последнюю страницу, Гарри почти сердито захлопнул альбом и отложил его в сторону.

— Я не понимаю... Ведь у родителей было так много друзей, да и родственников полно. И столько людей обо мне знает и радуется, что я жив, так почему же меня отдали Дурслям? Это все ложь, и на самом деле я никому не нужен?

— Нужен, даже слишком нужен, — я усадил Гарри к себе на колени и поцеловал в макушку. — Любая магическая семья была бы счастлива тебя усыновить. Даже просто находиться рядом с тобой уже выгодно, а уж быть твоим родственником — тем более. Поэтому-то тебя и держали подальше от магического мира, чтобы никто не смог получить влияние с твоей помощью. Вообще, это довольно распространенная тактика. Помнишь, я говорил, что ты похож на моего лучшего друга?

Гарри озадаченно кивнул в ответ.

— Его родители тоже героически погибли, спасая свою страну. На Коноху напал Девятихвостый демон, и они ценой своих жизней запечатали монстра в своем новорожденном сыне. А Наруто, так звали моего друга, отдали в приют, хотя было много семей, которые его бы усыновили. Информацию о том, что его родители — герои, засекретили, а самого его все ненавидели из-за живущего в нем демона. Но Наруто не сдавался, он упорно тренировался каждый день, и поэтому вырос очень сильным, победил всех врагов и сам стал героем. И знаешь, что самое интересное?

— Что? — заинтригованно переспросил мальчик.

— У него были точно такие же непослушные волосы, — я взъерошил макушку Гарри, — и прикольные шрамы на лице.

Я пальцем «нарисовал» полоски на щеках мальчика, и тот захихикал от щекотки.

Гарри повеселел и начал расспрашивать меня о детстве и тренировках, а о фотографиях будто бы и вовсе забыл. К альбомам он вернулся только через день, когда убедился, что они больше не смогут его расстроить. Фоторамка заняла почетное место на прикроватной тумбочке Гарри, а плюшевый кот теперь сидел рядом с ней, потому что в обнимку с игрушками Гарри никогда не спал, считая себя уже слишком большим для этого.

Время летело незаметно, и к Рождеству Гарри, благодаря тренировкам и правильному питанию, ухитрился подрасти на три сантиметра. В школе у него появилось несколько друзей, и они частенько приезжали к нему в гости, или сам Гарри наносил кому-нибудь визит.

Пару раз мы с Гарри и нашим «инструктором по выживанию» Мэри ходили в походы, чтобы мальчик знал, как вести себя в лесу. Наша суровая домоправительница показала, как добыть еду и самому не стать чьей-нибудь добычей. Впрочем, в английских лесах с хищниками и опасностями не густо, поэтому в следующий раз мы решили отправиться «выживать» куда-нибудь в джунгли.

И, тем не менее, Гарри понравилось жить в палатке и питаться «подножным кормом», который сначала надо было самому добыть. Он научился ловить рыбу, ставить силки и распознавать съедобные растения и грибы.

Рождество мы с Гарри встречали во Франции. Специально поехали туда, чтобы посетить Парижский Диснейленд, и за несколько дней исходили его вдоль и поперек. В конце концов, мальчик вынес вердикт, что Саскеленд круче — там нет очередей, и можно стрелять из пистолетов или прыгать по кроличьим норам.

Вообще, за тот год самым знаменательным событием стало то, что Заэль прочел-таки все семь книг про Гарри Поттера и воспылал желанием навестить Отдел Тайн. Умники его горячо поддержали, так что я не препятствовал. И так как Заэль по сути своей дух, которого люди не видят и не слышат, и который может спокойно проходить сквозь стены, то он стал отличным разведчиком. Несколько дней он пропадал где-то в недрах Министерства магии и вернулся таким счастливым, что с первого взгляда стало ясно — нашел нечто интересное.

Умники тут же засуетились, подготовили несколько гигаев, копирующих Невыразимцев, в камень-ножницы-бумагу разыграли право отправиться во внешний мир и провели подмену. Пяти магам считали память и внушили острое желание немедленно все бросить и отправиться на постоянное место жительства куда-нибудь в Мексику или Бразилию. Благо, среди Невыразимцев мало компанейских людей, так что подмены никто не заметил. Да и магией они, как настоящие ученые, пользовались редко, предпочитая теорию практике, так что и тут все обошлось.

Еще одним заслуживающим внимания событием стала совершенно случайная встреча с другим шинигами, ну или как они тут называются. Однажды в начале мая мы с Гарри сидели в кафе в одном из больших торговых центров, как вдруг словно бы из ниоткуда появился тип в строгом черном костюме и с огромной косой через плечо. Причем с первого взгляда видно было, что это отнюдь не сельскохозяйственный инструмент — слишком уж хищный изгиб, да и цвет антрацитово-черный, словно бы поглощающий солнечный свет, говорили сами за себя. Жнец взмахнул косой, с легкостью разрубая человека пополам, и тот, внешне оставшийся совершенно целым, схватился за остановившееся сердце.

Люди вокруг тут же засуетились, пытаясь оказать человеку помощь, но было поздно — душа уже отделилась от тела. А Жнец достал откуда-то вполне современного вида блокнот и сделал несколько пометок, бормоча себе под нос:

— Ох уж эти людишки, понапридумывали лекарств, а у нас вся отчетность летит в тартарары, — с этими словами он закинул косу на плечо и исчез.

— Что происходит? — взволнованно спросил меня Гарри, увидев, что мужчина, сидевший за три столика от нас, вдруг упал на пол.

— Чувствуешь что-нибудь необычное?

— Нет, — удивленно ответил мальчик, — а что я должен почувствовать?

— Тут только что поработал Жнец. И оказывается, ты был прав — местные шинигами действительно забирают людей, которые по какой-то причине не умерли, хотя должны были. А там, где я работал, только душами занимались, и живых не трогали. Впрочем, тут я ни одной неприкаянной души не заметил, наверное, поэтому местным шинигами больше заняться нечем.

Я встал из-за стола и подхватил Гарри на руки, нечего ему на такое смотреть.

— Пойдем отсюда. Одно хорошо — теперь ты, должно быть, сможешь фестралов увидеть.

— Кого?

— Фестралов. Это такие магические создания — что-то среднее между очень худой лошадью и маленьким драконом. У них черная шкура, белые глаза без зрачков и кожистые крылья, как у летучих мышей. Видеть их может только тот, кто видел смерть, но сами по себе это довольно безобидные животные. Их запрягают в кареты, которые возят учеников от вокзала до Хогвартса.

— Ух ты, — мальчик повернулся и еще раз посмотрел на упавшего мужчину, чтобы уж наверняка увидеть фестралов, когда приедет в школу.

— Гарри! — укоризненно произнес я.

— Что? — невинно переспросил тот и заявил, — смерть — это естественный ход событий.

— Научил на свою голову, — проворчал я.

Приближалось лето, а значит, и одиннадцатилетие Гарри. Умники обещали как раз к нему закончить «выращивание» магического ядра и тела для него. Так что я собирался тоже пойти в Хогвартс, можно сказать, исполнить давнюю мечту — ведь в прошлой жизни я так надеялся получить конверт с приглашением в школу волшебства.

Письмо пришло в середине июля, и Гарри долго не решался его открыть, раз за разом перечитывая адрес, написанный зелеными чернилами.

— Смелее, — подбодрил его я.

Мальчик, наконец-то, решился и вскрыл конверт, а потом вслух зачитал весь текст, будто до сих пор не верил, что его на самом деле возьмут в школу волшебства и чародейства.

— Ура! — он радостно обнял меня. — Я еду в Хогвартс! А когда мы все это купим? — Гарри помахал списком учебников и принадлежностей.

— После твоего дня рожденья. Как раз мое тело будет полностью готово, так что приобретем сразу два комплекта.

Мальчик в ответ хихикнул:

— И все-таки, я не могу представить тебя ребенком. Ты ведь будешь таким же маленьким, как я?

— Вот еще! Я все равно буду старше тебя — у меня день рожденья раньше. Так что ты как прежде останешься младшим братиком, — я привычно взъерошил его волосы.

На письмо следовало отозваться до тридцать первого июля, так что я сочинил ответ в тот же день, и поинтересовался, как записать в школу моего младшего брата, который приедет из Японии для получения образования в Англии. С именами небольшая неувязка вышла — и я, и мой «брат» звались Учиха Саске. Мои документы менять уже поздно — слишком много всего на них оформлено, да и Вирту-Ня меня бы придушила, если бы я об этом заикнулся. А самому имя менять ну совсем не хочется, за столько лет я полностью сроднился с «Саске» и ничего другого для себя даже представить не могу. Поэтому решил оставить все как есть, а любопытствующим отвечать, что у нас в роду детей по традиции нарекают в зависимости от даты рождения. И нам с «братом» не повезло родиться в один и тот же день, пусть и с разницей в одиннадцать лет.

Запечатанный конверт я привязал к лапе Кра, причем вид у него был такой важный, будто он не почту собирается доставить, а, как минимум, сокровища короны. Хотя его можно понять — в первый раз письмо понесет, да еще и по такому важному поводу.

Через полторы недели пришел ответ, в котором меня уведомили, что для поступления в Хогвартс ребенок, чье имя не появилось в специальной книге, должен пройти собеседование. И что представитель школы, который проверит моего брата на наличие магических способностей, прибудет тридцать первого июля.

Но вообще-то, как раз в этот день у нас было намечено празднование дня рожденья Гарри, и к нему в гости собиралась прийти почти половина класса. Уже и приглашения были разосланы, и фокусники приглашены, и куча всякой праздничной мишуры закуплена, так что менять планы было поздно. Оставалось только надеяться, что проверять на магические способности придет не Хагрид, а кто-то более компетентный, да и компактный. Полувеликан мне бы точно всех детей распугал, тут и предвиденьем обладать не надо.

Рано утром тридцать первого июля я в торжественной обстановке распечатал из внутреннего мира свое новое свежевыращенное тело и сразу вселился в него. Только тут я заметил, что умники успели обвязать его атласной ленточкой, словно я был еще одним подарком ко дню рожденья Гарри. Я на них даже злиться не стал, потому что знал — бесполезно.

Мальчик смотрел на меня с таким удивлением, что даже кругом обошел и пальцем потыкал, будто проверяя, настоящий ли я.

— Саске? — слегка неуверенно спросил он.

Мы с клоном, оставшимся рулить взрослой версией меня, синхронно и совершенно одинаково фыркнули. Гарри, конечно, общался с моими внутренними личностями, да и Элис иногда «проявлялась» и с удовольствием играла в мамочку, но одновременно двух меня, отличающихся только возрастом, мальчик еще не видел.

— Нет, ну до чего же милый ангелочек, — не выдержал клон и принялся меня тискать.

Кстати, в одиннадцатилетнем теле, таком непривычно крошечном, да еще и без чакры, от него отбиться было просто невозможно. Магией я пользоваться пока совсем не умел, поэтому, в конце концов, притворился мертвым и дождался, когда клону надоест.

Гарри, прекрасно знакомый с тем, что такое «обнимашки», отошел подальше и даже сумел сделать что-то вроде отвода глаз, чтобы не попасть под раздачу.

Получив свободу, я первым делом принялся проверять свои новые способности. Но, к сожалению, они пока ограничивались тем, что мне удалось зажечь люмос на конце волшебной палочки. Зато мой контроль над энергией распространялся и на волшебство, так что я мог выделить немного чистой, светящейся магии прямо сквозь ладони.

В этом теле чакрой я пользоваться не мог, но умники похимичили с костями, мышцами и кожей, заметно укрепив их, так что физической силой меня не обделили. Правда, весил я соответственно одиннадцатилетнему возрасту, и любой взрослый человек, не особенно напрягаясь, мог меня поднять.

Умники в ИВМ, проанализировав информацию, полученную от незаметно обследованных магов и из архивов Отдела Тайн, выявили, что у взрослых волшебников ядро словно бы прорастает тонкими ветвящимися, будто вены, каналами к руке, в которой держат палочку. И чем чаще этой палочкой пользуются, тем толще и крепче эти каналы, и тем легче дается любое колдовство. Способности к чародейству можно было усиливать с помощью постоянных тренировок, почти как мышцы накачивать. Но у нас с Гарри пока и зачатков этих каналов не было, вот палочки нас почти и не слушались.

Ближе к обеду начали прибывать первые гости, так что нам стало не до магии. Гора подарков, большую часть которой притащили я и мои внутренние личности, все росла, как и количество детей на лужайке перед домом. В программе праздника было все, что нужно детям для веселья, начиная с огромного торта и заканчивая подвижными играми. Сам я в основном дегустировал всякие вкусности и присматривал за другими детьми, благо они видели меня в первый раз и не особо рвались знакомиться. И то через пару часов несколько девочек осмелели и попытались со мной подружиться, остро напомнив кошмар моего детства — фан-клуб Саске-куна.

А к пяти часам в ворота позвонили, и мой клон лично отправился встречать волшебного гостя. К счастью им оказалась МакГонагалл, причем весьма похожая на свою киноверсию. Пока клон развлекал профессора разговором за чашкой чая, к месту действия подтянулись мы с Гарри.

День сегодня был жаркий, так что после торжественной части праздника с тортом и задуванием свечек дети начали играть в догонялки и кидать друг в друга маленькие воздушные шарики, наполненные водой. Так что Гарри был более чем наполовину мокрый и теперь пытался хоть слегка высушить волосы полотенцем. Я в игре не участвовал и ловко уклонялся от случайных разноцветных зарядов, так что выглядел аккуратнее всех остальных гостей.

МакГонагалл смерила нас внимательным взглядом, задала Гарри несколько вопросов и полностью переключилась на меня. Расспросила о том, как часто у меня бывают магические выбросы и в какой форме выражаются, а под конец поставила на стол штуку, похожую на шар для предсказаний, попросила положить на нее руки и заставить засветиться. Я не пожалел магии и щедро влил ее в матовое стекло, но к моему удивлению тот не засиял, а просто треснул и развалился на несколько крупных кусков.

— Ой, извините, профессор, я не хотел.

— Ничего страшного, — волшебница взмахом палочки восстановила сферу и отпустила нас с Гарри.

По дороге я «подслушал» о чем она там говорит с клоном, и узнал, что я по всем параметрам обещаю вырасти очень сильным магом. На что тот ответил, будто у нас в роду все такие, и попросил обращаться к нему по имени, раз уж профессор будет целых семь лет учить его младших братьев, и им еще не раз предстоит увидеться друг с другом. При этом он настолько очаровательно улыбался, что порозовевшей МакГонагалл оставалось только согласиться и в ответ позволить называть себя Минервой.

Немного придя в себя, профессор отдала клону ключ от сейфа Поттеров, раз уж он являлся его официальным опекуном, и предложила свою помощь с покупками к школе. От помощи клон отказался, зато напоследок учтиво поцеловал МакГонагалл руку и проводил до выхода. Слегка дезориентированная такой галантностью ведьма аппарировала прямо от ворот, позабыв о конспирации, а я подумал, что теперь нас с Гарри можно смело записывать в любимчики профессора трансфигурации.

На следующий день Гарри проснулся очень рано, потому что по утрам мы обычно тренировались, но сегодня решено было отложить упражнения и посвятить все время магическому шопингу. Мы начали собираться, но тут клону вдруг захотелось нарядить меня по последней волшебной моде для детей — в рубашку с кружевами и шелковым бантом на шее, шорты длиной до колен, белые гольфы и ботинки с каблуками. Пока я с возмущенными воплями пытался от него удрать, неожиданно научился одному интересному волшебному трюку — если быстро бежать, искренне желая от кого-то смыться, то можно начать парить в воздухе безо всякого Летучего зелья. Хорошо, что комната у Гарри была большая, места для маневра много, и я некоторое время уворачивался от клона, прыгая по стенам и потолку безо всякой чакры.

Наконец, мне удалось прорваться в коридор, и я, предвкушая свободу, перепрыгнул через перила лестницы второго этажа, но был пойман за ногу, да так и завис вниз головой, сердито глядя на ухмыляющегося клона.

— Что здесь происходит?! — раздался строгий голос.

У слуг сегодня был выходной, но Мэри, как всегда, находилась здесь, и теперь вышла проверить, что за шум. Картина ей предстала еще та — хозяин держит своего младшего брата за щиколотку над пролетом второго этажа.

— Я слышал, будто в некоторых волшебных семьях детей, у которых долго не было магического выброса, специально пугали или роняли с высоты, чтобы их магия проснулась. Вот мне и стало интересно, что случится, если я сейчас разожму пальцы.

— Да как вы можете?! Это ведь ваш брат! — шокированная Мэри даже подбежала ближе, чтобы поймать меня.

— Это не брат, это мой клон. Я его специально вырастил таким, чтобы он мог пользоваться магией.

— Эй, вообще-то, это ты — мой клон! — возмутился я.

— Ни фига, — ухмыльнулся тот. — У кого настоящее тело, тот и рулит.

— Даже если это клон, все равно нельзя так с ним поступать! — вступилась Мэри с таким видом, будто уже планировала, как именно будет избивать мою взрослую копию за жестокое обращение с ребенком.

Мы с клоном переглянулись и решили не обострять ситуацию.

— Я пошутил, на самом деле Саске просто не хотел надевать костюм, который я ему приготовил, и попытался сбежать. Он сам собирался спрыгнуть с лестницы, но я успел поймать его за ногу.

Однако эти слова нашу домоправительницу совсем не убедили, так что я тоже внес свою лепту — сменил тело на точную копию из чакры и материализовался уже на первом этаже рядом с Мэри.

— Даже если бы он меня уронил, со мной бы все равно ничего не случилось, — пояснил я.

— Тогда зачем было так громко орать, будто тут и, правда, кого-то убить хотят?

— Так веселее, — с невинным видом ответил я.

Девушка смерила меня своим тяжелым взглядом, и ничего не сказав, ушла. Но то, что она, как минимум, считает нас чокнутыми, и без слов было ясно.

Пока мы с клоном бесились, Гарри успел уже полностью собраться и теперь посматривал на нас с нетерпением. Так что мы не стали его задерживать и тоже быстро переоделись. У меня с Гарри был почти один размер, поэтому я позаимствовал у него костюм, а тот наряд, что пытались подсунуть мне внутренние личности, запихнул в самый дальний угол шкафа.

Клон переместил нас в Лондон, недалеко от Дырявого котла, и мы быстро прошли насквозь мрачный грязноватый бар. Мальчика-который-выжил никто с ходу не опознал, так как его шрам был прикрыт густой челкой, поэтому с просьбами о рукопожатии к нам никто не бросился.

Вид шумной и пестрой магической улочки буквально оглушил Гарри, и мне пришлось вести его за руку, чтобы не потерять. Первым делом мы отправились в Гринготтс, посмотреть на сейф Поттеров, да и у меня магическая наличность почти закончилась.

Гарри с любопытством глазел по сторонам, не в силах решить, что ему кажется более интересным — низкорослые страшноватые гоблины или маги в смешных нарядах, напоминающих разноцветные платья. Один из работников банка внимательнейшим образом изучил ключ от сейфа, чуть ли не на зуб его попробовал, но, в конце концов, позвал Крюкохвата и сказал сопроводить нас. После довольно длинного путешествия на тележке по подземной железной дороге, больше похожей на американские горки, Гарри едва ли не приплясывал и хотел повторить спуск еще раз или два, а то он не успел дракона рассмотреть. Гоблин покосился на него, но ничего не сказал, и просто отпер дверь маленьким ключиком.

— Ух ты! — восхитился Гарри, увидев горы золотых, серебряных и медных монет.

— Это точно, — подтвердил я. — Похоже на хранилище Скруджа МакДака, только поменьше. Слушай, можно я кое-что попробую?

Мальчик кивнул, видимо, догадавшись о моей задумке. Я с разбегу рыбкой нырнул в кучу монет, и будь я обычным ребенком, мне было бы очень больно. Но я сменил тело на копию и «просочился» сквозь золото. А потом вынырнул в другом месте и выплюнул несколько мелких монеток. Гарри засмеялся, а клон снисходительно фыркнул, но я-то знал, что ему тоже хочется так сделать, однако статус не позволяет. Зато Крюкохват смотрел на меня просто квадратными глазами, поэтому я специально для него нырнул еще пару раз, а потом «поплыл» на спине. Интересно, поверят ли ему остальные гоблины, когда он расскажет им про этот трюк?

Гарри набрал монет в сумку, и мы поехали обратно, только гоблин на меня всю дорогу как-то странно косился. Поднявшись на поверхность, клон затребовал полный финансовый отчет по собственности Поттеров и выяснил, что Гарри принадлежит только содержимое сейфа, руины фамильного особняка, разрушенного, когда были убиты его бабушка и дедушка, и дом в Годриковой лощине, который маги превратили в своеобразный памятник.

Еще клон поинтересовался, где можно восстановить семейный гобелен и найти ближайших родственников Гарри. Гоблины заверили, что за отдельную плату сами могут провести все необходимые ритуалы и тут же принялись за дело. Последнего Поттера принялись тормошить и дергать во все стороны, ставить его внутрь разных выбитых на каменном полу фигур, заставляли произносить какую-то тарабарщину, и чуть ли не хороводы с бубнами вокруг него водили, а под конец надрезали руку и добавили его крови в какое-то зелье. Этим зельем облили большой кусок чистого плотного полотна и сказали ждать.

Вся процедура заняла около часа, я даже заволновался, не нахимичат ли они лишнего, поэтому клон незаметно поймал одного из гоблинов и считал его память. Оказалось, что все так и должно быть, и через некоторое время нам вручили здоровенный, на всю стену гобелен, с изображенным на нем раскидистым фамильным древом. К нему еще прилагалась толстенная книга с описанием основных магических родов Англии, чтобы уж точно никого из даже самых дальних родственников не пропустить.

Убрав все это в безразмерную сумку, клон повел нас с Гарри в кафе восстанавливать силы. По дороге я вспомнил, что как раз в этот день Волдеморт должен был ограбить Гринготтс. Надеюсь, Хагрид успел забрать из сейфа философский камень, а то вся история пойдет коту под хвост. Казалось бы, такая мелочь, а может изменить целый мир.

В кафе мы перепробовали двадцать видов мороженого, а клон еще и несколько коробок с пирожными прикупил и запихал в безразмерную сумку, создав запас на черный день. Кстати, Гарри мы тоже приобрели бездонную сумку вместо чемодана, конечно, стоит она дороже, но запихнуть туда можно целую тонну, да и еда в ней почти не портится.

Следующим на очереди стал магазин мадам Малкин, где нас быстро измерили и подобрали по комплекту подходящих мантий. С Малфоем мы не столкнулись, потому что за покупками пошли на день позже, чем в каноне. Затем мы посетили канцелярскую лавку и книжный магазин, где я снова набрал толстенную стопку всевозможных книг помимо учебников. Кстати, история Хогвартса там тоже была, надо будет ознакомиться с этой книгой, да и Гарри почитать вместо сказок на ночь.

Закупив все по списку, приложенному к письму, мы отправились в торговый центр «Совы», где клон приобрел белую полярную сову. В магазине такая имелась только одна, поэтому можно было предположить, что это та самая Хедвиг.

— Это мне? — удивился Гарри, когда клон вручил ему клетку с птицей.

— Вообще-то, ее должны были подарить тебе еще вчера, и не от моего лица, так что я просто восстанавливаю справедливость. Считай, что это подарок от мироздания.

— Эээ... — Гарри слегка нахмурился, пытаясь вникнуть в смысл речи, а потом решил не заморачиваться. — Спасибо!

Рядом располагался магазин метел, вокруг которого толпились мальчишки, практически приклеившись носами к витрине. Мне тоже стало интересно, что там за Нимбус-2000 такой, и я потянул своих спутников внутрь. Дети проводили нас такими завистливыми взглядами, что даже мне захотелось повернуться и показать им язык.

Из магазина мы с Гарри вышли счастливыми обладателями новейших гоночных метел, но и помимо того продавец всучил нам всякой сопутствующей ерунды вроде наборов по уходу за прутьями и летной экипировки. Он даже показал нам, как правильно садиться на метлу, впрочем, в подробном руководстве по полетам это и так было продемонстрировано двигающимися фотографиями.

— А в письме ведь было написано, что первокурсникам нельзя иметь собственные метлы, — с сожалением произнес Гарри, прижимая к себе длинный сверток, который он отказался убирать в сумку и теперь нес в руках.

— Их нельзя привозить в Хогвартс, а у нас до школы еще целый месяц. К тому же, тебя вскоре ждет большой сюрприз.

— Какой? — тут же оживился мальчик.

— Не скажу, — фыркнул я, — а то сюрприза не получится.

Магазин волшебных палочек я специально оставил напоследок. Олливандер с первого взгляда опознал Гарри и тут же поведал о том, какие именно палочки продал его родителям и Волдеморту. Только после этого он заметил меня с клоном.

— Не имею чести быть знакомым, мистер... — он замолк, вопросительно глядя на клона.

— Учиха. И давайте без «мистера», знали бы вы, как это словосочетание слух режет. Зовите меня просто Учиха-сан. Мне нужно приобрести палочки для брата и подопечного, — он взъерошил волосы Гарри. — Надеюсь, у вас найдется необходимое.

— Конечно, можете не сомневаться! — заверил Олливандер и начал измерять нас с Гарри линейкой.

При этом он попутно рассказывал об уникальности каждой палочки и о том, как важно для мага ее правильно подобрать. Олливандер подавал нам палочки одну за другой, но ни одна так и не откликнулась.

— А вы необычные клиенты, — почему-то обрадовался продавец. — Но не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам непременно подойдет.

Наконец, он подал Гарри палочку из остролиста и пера феникса, и та после взмаха осыпала нас множеством ярких красных и золотых искр.

— О, браво! Это действительно то, что надо! Так, так, так... очень любопытно... чрезвычайно любопытно...

— Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным?

Олливандер некоторое время смотрел на Гарри своими странно бесцветными глазами, а потом поведал, что эта палочка — сестра той, которая оставила шрам на лбу мальчика-который-выжил. Гарри поежился, а я вытащил палочку из коробки, куда ее начал было упаковывать продавец, и тоже взмахнул ей. Из кончика вырвались точно такие же яркие искры, как и в первый раз.

Олливандер, поначалу хотевший сказать что-то возмущенное, так и замер с открытым ртом.

— Впервые вижу, чтобы одна палочка одинаково слушалась сразу двух магов, — произнес он, опомнившись. — Невероятно! Просто невероятно!

— Сэр, а если палочка Волдеморта — сестра этой, то мне она тоже подойдет? — спросил я.

Олливандер едва заметно вздрогнул, услышав имя Того-кого-нельзя-называть, но все же ответил:

— Подойдет, но я бы не советовал пользоваться чужой палочкой. Не только она влияет на мага, но и маг на нее...

— Так Волдеморт же умер десять лет назад. Зато как круто было бы пользоваться его палочкой! Скажите, сэр, если Гарри победил Темного Лорда, то та палочка принадлежит ему?

— Да... По законам магии выходит именно так.

— Я бы ни за что не стал бы ей пользоваться, — поморщился Гарри.

— Ты мог бы подарить ее мне, — намекнул я и вновь к обратился к Олливандеру. — Сэр, вы не знаете, что случилось с той палочкой, и куда она делась?

— Признаться, я никогда даже не задумывался об этом, — озадаченно ответил тот. — Должно быть, ее забрали прибывшие на место происшествия авроры.

— Вряд ли ее будет легко добыть, — произнес клон. — Думаю, ты не один такой, кто захотел себе настолько знаменитую палочку. Так что придется тебе пока довольствоваться обычной.

— Нууу... — протянул я, делая вид, что расстроился. — Я все равно хочу палочку Волдеморта. Не важно, сколько придется ждать!

— Несколько месяцев, как минимум, — хмыкнул клон, мысленно прикидывая, куда мог деться такой знаменитый артефакт.

Вряд ли палочка действительно попала к аврорам, ведь когда Волдеморт возродился, она уже была у него. Скорее всего, это Хвост подсуетился и унес ее с развалин в Годриковой лощине. Или он уже потом, незадолго до возвращения Темного Лорда, где-то ее добыл. Надо будет напрячь поддельных невыразимцев, чтобы поискали информацию.

Тут Олливандер спохватился, вспомнив о своих обязанностях, и продолжил подавать мне волшебные палочки одну за другой. Перьев феникса у него больше не было, хотя бессмертная огненная птица могла подойти мне идеально из-за моего сродства со стихией огня. Кажется, продавец перебрал все запасы, что у него были, и в самом конце одна из палочек с редким сочетанием — когти огненной саламандры и железное дерево — все-таки потеплела после взмаха и испустила струйку золотых искр. Конечно, спецэффекты были не такими яркими, как от остролистовой, но хоть что-то.

Зато моя палочка была красивой — темной, почти черной, не очень длинной, но идеально прямой, с заостренным кончиком и удобной рукояткой, инкрустированной серебром. На металле была искусно выгравирована ящерка, обвивающая длинным хвостом деревянную часть артефакта. Мне эта палочка сразу понравилась, потому что с первого взгляда было ясно — чтобы убить ей кого-нибудь, можно даже смертельного проклятья не произносить, достаточно просто ткнуть противника посильнее.

Олливандер обрадовался так, будто это ему первую палочку подобрали, и даже упаковал коробки с покупками в яркую подарочную бумагу. Клон расплатился, и мы, наконец, смогли покинуть этот магазинчик, в котором так надолго задержались.

На улице уже темнело, и повсюду зажигались разноцветные волшебные фонари, придавая Косому переулку какое-то особое очарование. В наступающих сумерках вывеска ближайшего ресторанчика так заманчиво сияла, что мы решили отметить там первый день Гарри в волшебном мире. Обстановка внутри оказалась весьма уютной и как будто прямиком из семнадцатого-восемнадцатого века. Но, подозреваю, это не хозяин заведения стремился воссоздать историческую атмосферу, а волшебники отстали от современности на пару-тройку веков. И все эти горящие свечи, стены из серых необработанных камней, кое-где украшенные гобеленами и картинами, живописные пучки сушеных трав, свисающие с деревянных потолочных балок — не стилизация под средневековье, а самая что ни на есть суровая реальность.

А вот магическая кухня меня разочаровала — она почти не отличалась от обычной английской. Или это просто я привык к японской и никакую другую принимать не хочу?

Но в целом день прошел удачно, да и Гарри просто сиял от счастья, то и дело поглаживая свою новенькую метлу, с которой он сидел чуть ли не в обнимку. Кажется, он уже не мог дождаться следующего утра, когда наконец-то можно будет опробовать ее в деле.

Последний месяц каникул пролетел очень быстро, впрочем, оно всегда так и бывает. За это время Гарри успел пролистать все учебники, а «Магические отвары и зелья» по моему совету так и вовсе прочитать от корки до корки. Мы даже сварили несколько простых рецептов оттуда, но подозреваю, профессор Снейп быстро отобьет ненавистному Поттеру всю любовь к этому предмету.

Зато на метле Гарри летал так, словно та была частью его тела, трагически потерянной в детстве. Но теперь они, наконец-то, воссоединились, и согнать мальчика с метлы, чтобы отправить его, например, обедать, было все равно, что Бемби обидеть. Он начинал смотреть на меня такими печальными зелеными глазищами, что у меня даже совесть просыпалась. Мою секретную технику «глазки-как-у-кота-из-Шрека» он уже видел пару раз и даже скопировал, удачно адаптировав под себя.

Первого сентября Гарри проснулся в пять часов утра, хотя тренировки у нас обычно начинались полседьмого, и в который уже раз проверил, все ли собрал в свою безразмерную сумку. Но медитации помогли ему успокоиться, так что на вокзал, куда нас довез Себастьян, мы прибыли чинно и спокойно.

Переход на платформу девять и три четверти только со стороны выглядел страшно, а на самом деле никак не ощущался. Мы без проблем попали на перрон и увидели пышущий паром Хогвартс-экспресс. Было еще только двадцать минут одиннадцатого, поэтому мы без спешки выбрали свободное купе в конце поезда и устроились там. Чемоданов у нас не было, и в руках мы несли только клетки с птицами — У Гарри Хедвиг, у меня Кра.

Как только мы расположились в купе, ворон тут же потребовал выпустить его из клетки и принялся расхаживать по столу. Сова на это только презрительно ухнула, и спрятав голову под крыло, сделала вид, что уснула. Вообще, у наших птиц что-то вроде противостояния — Кра ужасно гордится тем, что умеет говорить на человеческом языке, и постоянно «дразнит» этим Хедвиг. Кстати, словарный запас у него уже довольно большой, он даже несколько стихов наизусть знает — выучил, пока Гарри делал домашнее задание по литературе в прошлой школе.

Клон, провожавший нас в Хогвартс, устроил прощальные обнимашки и, смахнув притворные слезы, наказал писать ему почаще. Он и на платформе стоял, махая нам с таким трагичным видом, будто мы и, правда, расстаемся. Хотя на самом деле мог в любой момент переместиться ко мне, а, следовательно, и к Гарри.

Когда поезд тронулся, Кра попросил дать ему книгу, и устроившись на специальном переносном насесте, принялся ее «читать». Вообще-то, на самом деле читать он еще не умел, но ему нравилось рассматривать картинки. Я специально купил ему несколько ярких азбук с красочными рисунками, чтобы он побыстрее все буквы выучил. Правда, он у меня еще довольно маленький — ему пока немногим больше года, хотя птицы, конечно, взрослеют не так как люди. Но с учетом того, что магические вороны живут сто-сто пятьдесят лет, он почти ребенок.

Кра давно наловчился перелистывать страницы лапой, иногда помогая себе клювом, и делал это с таким самодовольным видом, что у Хедвиг не хватало сил притворяться спящей, и она вся передергивалась, недовольно ероша перья.

Неожиданно дверь в купе открылась, и внутрь заглянул рыжий веснушчатый мальчик:

— Можно я сяду тут? А то в остальных купе все занято.

— Располагайся, — я кивнул на свободные места.

— Какой странный ворон, — мальчик плюхнулся на свободное сиденье и уставился на Кра. — Притворяется, будто умеет читать, но на самом деле птицы слишком тупые для этого.

— Хам! Невежа! — моментально вскинулся Кра, возмущенно распахнув крылья. — Грубиян! Сам тупица!

Мальчик отшатнулся от неожиданности, вжавшись в угол сиденья.

— Тише, тише, — я протянул руку, и Кра тут же перебрался ко мне на предплечье.

Кстати, веса в нем уже почти три килограмма, да и размах крыльев впечатляющий, так что когда он начинает злиться, в купе сразу же становится тесно. Когти и клюв у него тоже весьма внушительные, крепкие и острые, не хуже, чем у призывных воронов. Те обычного человека заклевать могут насмерть за несколько секунд, так что не удивительно, насколько испуганным выглядел Уизли.

— Не злись на мальчика, Кра, он не хотел тебя обидеть, он просто невежливый, — я погладил ворона по спине и почесал под клювом, стараясь утихомирить. — На самом деле ты очень-очень умный.

— Я отличаюсь умом и сообразительностью. Умом! И. Сообразительностью! — выразительно косясь на рыжего, повторил ворон еще раз.

Успокоившийся Кра позволил усадить себя обратно на насест и принялся листать книгу с еще большим чувством собственного достоинства. А Хедвиг начала издавать тихие звуки, будто чем-то подавилась, но, подозреваю, это был совиный вариант ехидного хихиканья. Наверное, у птиц, как и у змей, тоже есть свой язык, а то уж больно выразительно наши питомцы общаются.

— Он разговаривает?! — пришел в себя Уизли, с удивлением таращась на Кра.

— Первый раз, что ли, говорящюю птицу видишь? — я выразительно закатил глаза, будто такое встречается на каждом шагу. — Слушай, ты точно волшебник? Таких элементарных вещей не знаешь.

— Волшебник! — мальчик даже вытащил палочку в доказательство. — И в семье у меня все волшебники!

— Верю-верю, — отодвинул я от себя кончик палочки, которой Уизли мне чуть ли не в лицо тыкал. — Ты тоже успокойся.

Рыжий сел обратно на свое место и попытался придумать новую тему для разговора:

— А вы слышали, что в этом поезде Гарри Поттер едет? Он ведь наш ровесник, и в этом году поступает в Хогвартс. Вот бы его увидеть!

Гарри покосился на мальчика, но пока ничего не сказал, оставив все общение на меня.

— С чего ты взял, что Поттер поступит в Хогвартс? Может быть, он решил в другую школу зачисляться? Я слышал, что в Салемской академии готовят самых сильных боевых магов. У них там и дуэльное мастерство, и боевые искусства, и холодное оружие изучают.

— Гарри Поттер должен пойти в Хогвартс! Это лучшая школа волшебства в мире!

— А ты кто такой, чтобы за Гарри Поттера решать?

— Да все знают, что Хогвартс — лучший!

— Нет, серьезно, ты кто такой? Мы уже минут десять разговариваем, а ты до сих пор не представился.

— Ой, точно, — спохватился мальчик. — Меня зовут Рон Уизли.

— Учиха Саске.

— Гарри Поттер, — представился Гарри.

— Что?! — Рон аж подскочил с сиденья и вытаращился на него, а потом перевел взгляд на меня. — Ты же сказал, что он поехал в какую-то там академию!

— Я сказал «может быть», — доброжелательно улыбнулся я. — Хотя если бы он действительно захотел учиться в Салемской академии, вряд ли бы у него получилось. Потому что я только что ее придумал.

Уизли уставился на меня, хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба, а Гарри прикрыл лицо раскрытой книгой и попытался не засмеяться.

Ситуацию спас заглянувший в купе круглолицый мальчик, разыскивающий жабу. Я успокоил его, сказав, что всех питомцев доставят в спальни учеников, и можно за них не волноваться. Тем временем Рон более-менее пришел в себя и снова сел на свое место. Несколько минут он молчал, изредка настороженно косясь то на меня, то на Кра, а потом снова начал болтать. Я изредка задавал наводящие вопросы, и через час Уизли выболтал вообще все, что только мог, включая номер семейного сейфа.

Гарри иногда тоже вставлял несколько фраз, у него уже были уроки по добыче информации, и сейчас он осторожно пробовал применить их на практике. Когда Рон окончательно выдохся, Гарри знал всю его недлинную биографию и мог бы составить подробнейшее досье.

Под конец Уизли даже продемонстрировал своего питомца. Мне захотелось просветить мальчика, кого он на самом деле с собой таскает, но пока было рано, так что я оставил разборки с Петигрю на потом.

Вскоре из коридора донеслось позвякивание, и в купе заглянула женщина, предложившая приобрести сладостей. Я накупил ворох всего и высыпал на стол, надо же было заценить все эти странные лакомства. В Косом переулке я пробовал мороженое и пирожные, но кондитерский магазин мне не встретился, так что многие вкусности я видел впервые.

И честно говоря, был порядком разочарован. Особенно мне не понравилось, что шоколадная лягушка пыталась выпрыгнуть из моего рта в то время, как я старался ее разжевать. Довольно мерзкое ощущение, и даже молочный шоколад не сделал его приятнее. Та же история повторилась с пищащими сахарными мышами и мармеладными червяками. Даже обычный с виду кекс оказался с сюрпризом — с противной тыквенной начинкой. А уж когда и драже порадовали неожиданным сочетанием — клубникой с чесноком — я решительно отодвинул от себя эти волшебные сладости и впредь зарекся их есть.

Зато детям, кажется, понравилось. Даже Кра увлеченно клевал пытающегося от него уползти мармеладного червяка.

После обеда Рон угомонился, перестал болтать и даже достал какую-то книгу, но ничего из нее так и не прочел. А еще через некоторое время дверь снова распахнулась, и в купе вошли три мальчика.

— Весь поезд только и говорит, что Гарри Поттер едет в этом купе. Это ты, что ли? — обратился он к Гарри.

— Да.

— Это Кребб, а это Гойл, — небрежно бросил бледный мальчик, представив своих спутников. — А меня зовут Малфой. Драко Малфой.

— Бонд. Джеймс Бонд, — произнес я, заглушив смешок Рона.

Гарри не удержался и прыснул, на что Драко слегка нахмурился и недовольно посмотрел на меня.

— Никогда не слышал о такой фамилии. Ты, что, из магглов?

— Меня зовут Учиха Саске, а Джеймс Бонд — это секретный агент, и ты только что представился в точности как он. Неужели ты маггловские фильмы смотришь?

— Что?! Я бы никогда даже не приблизился к такой гадости!

— А жаль, — притворно вздохнул я. — Вот мы с Гарри очень любим их смотреть. Если бы ты тоже этим увлекался, то сейчас могли обсудить кино.

— Я знаю тему для разговора поинтереснее. Например, о том, что одни семьи волшебников гораздо лучше других. — Он повернулся к Гарри. — Поттер, я полагаю, ты не захочешь дружить со второсортными. Я мог бы помочь тебе разобраться.

— Не волнуйся, Малфой. У Гарри уже есть отличный помощник, — я вытащил из бездонной сумки и положил на стол толстенную книгу с описанием всех английских магических родов. — Тут и про тебя есть, и про Уизли, да и про остальных британских волшебников.

— Блин, ну зачем мне все это учить? Ладно, прапрабабушек и дедушек, но остальных-то для чего? Они же умерли давным-давно! — простонал Гарри, на которого эта книжка действовала лучше любого снотворного.

— Ничего не знаю, — хмыкнул я. — Мне в детстве пришлось выучить все тридцать четыре поколения вплоть до основателя. Так почему я один должен страдать? Ты тоже помучайся. Кстати, Малфой, ты вот до какого колена своих предков знаешь?

— Эээ, — по лицу Драко сразу было понятно, что он судорожно попытался сосчитать известных ему пращуров, но спохватился и с достоинством ответил, — конечно же, я знаю всех.

— А у тебя, случаем, вейл в роду не было? А то ты такой хорошенький, так бы и обнял, — я смерил Малфоя оценивающим взглядом с головы до ног, и тот непроизвольно сделал шаг назад. — Хотя эта прическа тебе совсем не идет.

Я очаровательно ему улыбнулся, чуть склонив голову набок, и похлопал ресницами.

— Садись сюда, — я указал на сиденье рядом с собой. — И поближе, а то твоим друзьям места не хватит.

— Эээ... Меня в нашем купе ждут! — Драко мгновенно придумал отмазку и практически сбежал, а Кребб и Гойл удалились следом.

— Хм, нервный он какой-то, — пожал плечами я.

Гарри снова прикрылся книжкой, но в этот раз еще и подозрительно трясся, словно от еле сдерживаемого смеха.

— Ты хотел пригласить Малфоя в наше купе! — возмущенно возопил Рон.

— А что, нельзя?

— У него же вся семейка — темные маги! Его отец служил Сами-Знаете-Кому!

— А чем темные маги от светлых отличаются? У вас тут есть какая-то особая темная магия, которой светлые пользоваться не могут? У меня дома ничего такого не было, и заклинания подходили для всех волшебников.

— Ну... нет, вообще-то. Специальной магии, которой могут пользоваться только темные маги, нет. Но они сами по себе злые, и всякие плохие вещи творят!

— Пьют кровь младенцев? Закусывают ее пирожками с котятами? Приносят в жертву рыжеволосых мальчиков? — заинтересовался я.

Рон слегка позеленел и на всякий случай отодвинулся от меня подальше:

— Нет! С ума сошел, что ли?!

— Тц. Тогда не интересно. Я вот как-то фильм смотрел, там темный маг из жира некрещеного ребенка какое-то зелье варил; одному мужику палец отрезал ради кольца, а потом язык выгрыз; на какую-то тетку проклятье наложил, чтобы она старела в день по двадцать лет, да и вообще собирался мир уничтожить. Вот это я понимаю — чернокнижник! А ваши какие-то так себе, не темные, а слегка мутные.

Уизли позеленел уже совершенно явственно и забился в самый дальний от меня угол.

— Ты чего так испугался-то? Я же сказал, что это фильм. Магглы его придумали, чтобы друг друга попугать, а на самом деле ничего такого не было.

Но Рон решил свое место не покидать, даже если это все выдумки, да и вообще разговаривать со мной поменьше, а то мало ли.

Остаток пути прошел тихо-мирно, в купе к нам больше никто не заглядывал. На платформе заметно возвышающийся над людским морем Хагрид зычно собирал первокурсников, а Гарри все вертел головой в поисках тех самых карет с фестралами. Но народу было слишком много, а младшеклассников вели совсем в другую сторону, так что ему не удалось проверить, видит ли он этих необычных животных.

Хогвартс предстал перед нашими глазами совершенно неожиданно, и все первокурсники дружно выдохнули от восхищения. На входе нас встретила МакГонагалл и провела внутрь замка. Пока мы ждали начала распределения, в комнату прямо сквозь стену влетели призраки. Кстати, это первые духи, которых я встретил в этом мире. Похоже, здесь привидением может стать только маг или сквиб. Однажды надо будет все-таки поподробнее узнать об устройстве местного загробного мира.

Наконец, нас пустили в Большой зал и выстроили в шеренгу перед табуреткой со Шляпой. Детей начали вызывать по одному, постепенно распределяя по факультетам, и никаких неожиданностей не приключилось, все попали туда же, куда и в каноне. Даже над Гарри Шляпа не долго думала, почти мгновенно отправив в Гриффиндор. Похоже, воспитывать героев — это мое призвание. В конце концов, не распределенными остались только двое — Уизли и я.

— Учиха, Саске! — объявила МаГонагалл и едва заметно мне улыбнулась, подбадривая.

Я без опаски уселся на табурет и водрузил на голову Распределяющую Шляпу. А всегда считал свой разум хорошо защищенным, ведь никому не удавалось обмануть меня с помощью иллюзий. А в магическом мире я еще и окклюменцию изучил, вначале по книгам, а потом с помощью «поддельных» невыразимцев. Так что сейчас я просто выдвинул на передний план воспоминания из поезда и со дня рождения Гарри, где я вел себя как обычный ребенок, и расслабился.

Только я не учел того, что разум Шляпы был не человеческим, и даже не особенно близким к нему. Людям довольно сложно представить себе, как мыслит предмет, и вот на этом я и прокололся. Шляпа легко прошла сквозь мои защиты, будто и не заметив их, и провалилась во внутренний мир туда, где под вечной луной серебрится море чакры, постепенно подтачивающее черные скалистые острова.

Не знаю, что из нас был ошарашен больше — Шляпа или я. Но тут из воды взметнулись десять огромных змееподобных Стражей-драконов, готовых разорвать чужеродный разум на куски и уничтожить вторженца.

Вдруг раздался какой-то громкий звук, от которого у меня заболели уши и едва не лопнули барабанные перепонки. И только миг спустя я понял, что это визжит Шляпа. Взмахивая полями, она ухитрилась слететь с моей головы, и теперь на удивление шустро удирала в сторону преподавательского стола, чтобы спрятаться среди профессоров. Нужно было срочно что-то предпринимать, поэтому я сменил тело на точную копию и активировал шаринган, прикрыв изменившиеся глаза иллюзией.

— Если расскажешь об увиденном хоть кому-нибудь, я сделаю так, чтобы ты могла чувствовать боль, а потом порежу тебя на сотню кусочков и сожгу каждый из них один за другим, — сказал я ей с помощью гендзюцу, приправленного слабеньким ки.

Шляпа перестала орать и забилась куда-то под ноги директору. Обзывать меня монстром она вроде бы не спешила, поэтому я зачел ее молчание как готовность к сотрудничеству.

В зале стояла абсолютная тишина; сначала все таращились на визжавшую Распределительную Шляпу, но после того, как она спряталась, все взгляды скрестились на мне. Поэтому я принялся испускать успокаивающую реацу, но в этот раз безо всяких визуальных спецэффектов. Сделав большие-пребольшие честные глаза, я начал объяснять настороженно смотрящей на меня МакГонагалл:

— Я просто хотел попасть на Гриффиндор вместе с Гарри! Но Шляпа отказалась меня туда пускать. Поэтому я в шутку представил, как поджигаю ее, а она поверила! Но я бы никогда такого на самом деле не сделал! Честное слово! Я просто пошутил!

Свою речь я сопровождал секретной техникой «глазок», так что у МакГонагалл не было шансов. Кстати, если смотреть в мои зрачки, то действительно в самой глубине можно увидеть галактики.

— Что ж, мистер Учиха, я думаю, мы могли бы пойти вам на встречу и...

Профессор не договорила, потому что ее перебил истошный вопль Шляпы:

— Слизерин!!! Только Слизерин!

Тц, вот паразитка, решила хоть так мне подгадить. Но на моем лице отразилась только печаль и, последний раз посмотрев на МакГонагалл грустными глазами мультяшного котенка, я отправился за стол Слизерина и сел на свободное место. Шляпу еще минут десять уговаривали проверить последнего ученика, и та, в конце концов, все-таки соизволила отправить Уизли на Гриффиндор. На этом церемония распределения была закончена.

Я смотрел на длинные столы, которые скоро окажутся уставлены золотыми блюдами с едой, и совсем не чувствовал воодушевления по этому поводу. Почему-то до меня только сейчас дошло, что кормить тут будут отнюдь не моими любимыми кушаньями. Вы когда-нибудь слышали об английском ресторане? Я вот, например, нет. Наверное, дело в том, что самое знаменитое английское блюдо — овсянка. А самое знаменитое английское магическое блюдо — тыквенный сок, да и вообще, тыква в любом виде. Британские маги даже сладости ухитрились испортить — меня вот подташнивать начинает при виде шоколадных лягушек, да и остальные «лакомства» вроде лакричных тараканьих усов и пищащих сахарных мышей энтузиазма не вызывают.

Учебный год еще не начался, а я уже убить готов за онигири и данго. Что же со мной через неделю на английской диете станет?

Короткая и невразумительная речь директора быстро закончилась, и праздничный ужин возник на столе. И вот тут-то я понял, что чудеса действительно существуют — передо мной стояло несколько подносов с роллами и суши. Наверное, какой-то домовик почувствовал мою тоску по японской кухне и сжалился над несчастным ребенком. Я сейчас просто расцеловать готов был этого эльфа, надо будет обязательно его найти и поблагодарить. С этой мыслью я достал из внутреннего мира палочки и приступил к трапезе.

— Итадакимас!

Соседи по столу удивленно на меня покосились, но пока молчали. Однако не успел я как следует насладиться вкусом первого ролла, как меня прервали.

— Ты что, молишься? И чем это ты ешь? — презрительно сморщив нос, спросил Нотт, сидевший ближе всего ко мне.

— Итадакимас означает «приятного аппетита», так что я всего лишь проявил вежливость. А это — палочки для еды. Но вообще, это довольно многофункциональная штука. Они изготовлены из очень прочного металла, остро заточены и отлично сбалансированы, — я продемонстрировал это, покачав на кончиках указательных пальцев каждую из темных, с навершиями из крупных рубинов, палочек. А потом начал вращать их между пальцев, так что они со свистом выписывали круги и восьмерки.

Дети за столом теперь смотрели на меня так, словно я им тут фокусы показываю, поэтому я решил подпортить впечатление.

— Так что эти палочки можно использовать как метательное оружие или как стилет, — я перехватил правую палочку обратным хватом и почти наполовину резко воткнул в столешницу, отчего мои ближайшие соседи испуганно отшатнулись.

— Если верить легенде, этими штуками был убит один не очень удачливый сегун, — как ни в чем ни бывало, продолжил я, выдергивая палочку и протирая ее салфеткой. — Мне старший брат этот набор подарил на одиннадцатилетие. Туда еще входило кольцо с ядом, которым отравили жену императора, но оно мне велико, да и яд давно высох.

Мои соседи попытались отползти еще дальше, а слегка позеленевший Нотт сдавленно спросил:

— И ты все равно ешь этими штуками?

— А что такого? — пожал плечами я, подхватывая еще один ролл. — Это ж почти триста лет назад было. Да и продезинфицировал я их.

Но некоторых детей это не успокоило, кажется, аппетит я им испортил. Даже удивительно, как такие нежные цветочки в темномагических семьях выросли. Я-то думал, тут у каждого есть перстень с ядом, просто как милая фамильная традиция.

— Наверное, не зря Шляпа так орала, — себе под нос пробормотал Нотт.

Но в тот момент для меня роллы были куда важнее, чем поддержание светской беседы. Домовик, который их готовил, явно постарался на славу. Конечно, до шеф-повара японского ресторана не дотягивает, но для местной кухни очень даже неплохо. И я так увлекся ужином, что незаметно для себя съел все роллы. Впрочем, мои соседи на такое необычное для них блюдо и не претендовали.

Постепенно все за столом насытились и начали переговариваться. И Кровавый Барон выбрал как раз это время, чтобы представиться новичкам. Первокурсники сидели довольно компактной группой, поэтому я мог заметить, что все они побаиваются жуткого призрака, хотя и стараются не подавать вида.

Так что я был единственным, кто рассматривал его с любопытством и безо всякой опаски. Кровавый Барон заметил мой интерес, и я обратился к нему с вопросом:

— Сэр, могу ли я спросить вас насчет кинжала, или это будет слишком невежливо с моей стороны? — я указал взглядом на торчащий из его груди прозрачный клинок.

— Давно меня никто не спрашивал о смерти, — кровожадно усмехнулся призрак. — Что же, попробуйте рискнуть, молодой человек.

— Вы этот клинок для создания антуража носите или просто не можете от него избавиться?

— Сей кинжал причиняет мне боль уже тысячу лет. — Барон зыркнул на меня как-то особенно жутко. — Если бы я мог от него освободиться, то давно бы это сделал.

— Тогда можно я его заберу? Мой брат коллекционирует оружие, ему точно понравится.

— Мальчишка! Да что ты!... — Барон не успел договорить, потому что я уже схватился за призрачную рукоять и потянул на себя.

Пришлось сменить тело на копию, состоящую из духовной энергии, и даже залезть на лавку с ногами, чтобы дотянуться до парящего в воздухе привидения, но пораженное лицо Барона того стоило. Ученики, сидевшие рядом со мной, моментально замолчали, в шоке глядя то на призрачный кинжал в моей руке, то на серебристую прозрачную кровь, засочившуюся из раны. Тишина кругами расходилась от меня, словно волны от брошенного в воду камня.

— Благодарю, — произнес я и убрал оружие во внутренний мир, а потом, как ни в чем не бывало, сел на свое место.

Похоже, за соседними столами заметили, что тут происходит что-то странное, и начали переспрашивать соседей. Через проход от меня Гарри, сидящий за столом красно-золотых, указал взглядом на зависшего в ступоре Барона и драматично изобразил фейспалм, на что я только фыркнул.

— Т-ты.. ты как это сделал?! — слегка запинаясь, воскликнул Нотт. — Люди ведь не могут прикоснуться к призракам!

— Просто у меня в предках были боги. Вот мне и передалась малая часть их способностей, — я пожал плечами с таким видом, будто в этом не было ничего особенного.

— Это типа как у магглов был сын божий? — презрительно хмыкнул Нотт, недоверчиво сощурившись.

— Вообще-то, я родом из Японии. У нас там совсем другие представления о богах. И Риккудо Сеннин, от которого берет начало мой род, был кем-то вроде вашего Мерлина, только круче. Поэтому его и называли богом.

— Почему это круче? — обиделся Нотт.

— Потому что Великий Мудрец мог людей воскрешать и открывать врата в мир мертвых. Ну и по мелочи — гору там снести или озеро создать. А ваш Мерлин, насколько я знаю, такого не умел.

— Зато Мерлин мог без палочки колдовать!

— Пфф. Риккудо тоже.

Мальчик, наверное, еще бы поспорил, но тут еда пропала с тарелок, и со своего места поднялся Дамблдор с напутственной речью. Я даже не прислушивался, и так зная все, что он скажет. Потом старосты собрали первокурсников и повели в подземелье. Гостиная выглядела вполне по-слизерински — обилие зеленого цвета и змей в декоре. С каменного потолка на цепях свисали здоровенные люстры и вдоль стен горели металлические светильники с зачарованными свечами, создавая неплохое для подземелий освещение. Дальняя стена была стеклянной и выходила прямиком вглубь озера, но поздним вечером там было слишком темно, и ничего разглядеть не удалось.

Старосты кратко рассказали нам о правилах поведения и отправили по кроватям. Хорошо, что спальни тут были общие, а то я так и не привык спать в одиночестве. Уставшие дети, почти не переговариваясь, переоделись в пижамы и расползлись по постелям. Я последовал их примеру, все-таки, детское тело брало свое, и ему тоже был необходим отдых.

Утром я проснулся раньше всех, быстро привел себя в порядок и отправился к выходу из замка. В семь тридцать я уже был в холле, а через пару минут подтянулся и Гарри.

— Привет. Как спалось на новом месте? — спросил я.

— Нормально. Только Рон слегка храпит, — хмыкнул тот. — А тебе как спалось в логове слизеринцев?

— Ничего так, но храпят сразу двое — Кребб и Гойл. Я ожидал, что там будут закованные в кандалы скелеты и развешанные по стенам инструменты для пыток, но у них оказалось на удивление мило. А дальняя стена из стекла и выходит прямо в озеро, как будто в огромном аквариуме. Кстати, ты молодец, запомнил дорогу из гриффиндорской башни с первого раза.

Гарри радостно просиял в ответ.

К счастью, входная дверь оказалась уже открыта, и мы беспрепятственно вышли из замка.

— Ну что, давай начнем с пробежки вокруг Хогвартса, а заодно и место для тренировок присмотрим.

Мальчик кивнул, и после короткой разминки мы начали пробежку. Кое-где тут были проложены тропки, но иногда бежать приходилось прямо по траве. Зато мы изучили территорию вокруг замка, и нашли несколько подходящих и довольно укромных мест, где можно было бы устроить небольшой полигон.

— А зимой где будем заниматься? — спросил Гарри, когда тренировка закончилась.

— Надеюсь, где-нибудь в замке найдется что-то вроде спортзала. А если нет, то займемся паркуром, лестниц в Хогвартсе много.

Мальчик засмеялся, в красках представив такую картину. Да уж, от подобного зрелища любой учитель поседел бы. Надо будет и правда как-нибудь устроить, тем более что ранним утром почти все обитатели Хогвартса спят. Мы с Гарри разошлись по своим гостиным принять душ и переодеться в школьную форму, договорившись встретиться в Большом зале через полчаса.

Когда я переодевался, все мои сокурсники уже проснулись и лениво потягивались. Пожелав им доброго утра, я отправился на завтрак. Слизеринский стол был почти наполовину заполнен, но я там пока никого не знал, так что прошел к гриффиндорскому и сел рядом с Гарри. Но прежде, чем кто-нибудь успел высказаться по этому поводу, к нам подлетел Почти Безголовый Ник.

— Юный сэр, не могли бы вы уделить мне немного времени? Позвольте представиться — Николас де Мимси-Дельфингтон.

Я представился в ответ, и призрак, явно волнуясь, начал излагать свою просьбу. Если коротко, то он хотел, чтобы я оторвал ему голову. Неслабая такая заявка, особенно для завтрака, но как я понял, о нежной психике детей тут никто не заботится.

Привидение смотрело на меня с такой надеждой, что мне даже как-то совестно стало отказывать. Да и остальные гриффиндорцы глядели на нас с неослабевающим интересом, явно ожидая шоу. Так что я распечатал вчерашний кинжал, а Николас дернул себя за левое ухо, и его голова упала набок, повиснув на лоскуте кожи. Я закончил дело, начатое палачом еще четыреста лет назад, и невозможно счастливый призрак наконец-то стал Совсем Безголовым.

Николас, рассыпаясь в благодарностях, вежливо раскланялся по всем правилам средневекового этикета и, весело подкидывая смеющуюся голову, удалился. Готов поспорить, он пошел хвастаться.

— Помнится, кто-то говорил, что не хочет выделяться, — с намеком произнес Гарри.

— Любовь к эпатажу однажды меня погубит, — притворно вздохнул я.

Мальчик в ответ очень знакомо фыркнул — понахватался от меня дурных привычек и умных слов.

— Кстати, попробуй прикоснуться, — я протянул ему кинжал, который еще не запечатал обратно.

Пальцы Гарри легко прошли сквозь клинок.

— Не получается, — пожал плечами тот.

— Да, духовной энергии в тебе маловато.

Я убрал кинжал, сменил тело и достал палочки.

— Итадакимас!

— Итадакимас, — с улыбкой ответил мне Гарри и принялся ковырять вилкой омлет.

Вообще-то, палочками кушать он тоже умел, но мне так и не удалось привить ему горячую любовь к японской кухне. Зато я после стольких лет уже вилки и ножи воспринимал как что-то чужеродное.

Остальные гриффиндорцы косились на нас и перешептывались, но если раньше кто-то и хотел прогнать меня из-за красно-золотого стола, то сейчас явно передумал. И только я успел слегка заморить червячка, как над ухом раздался чей-то вопль:

— Эй ты! Чего тут расселся?! Проваливай к своим слизеринцам!

Оказалось, что это на завтрак явился Рон, явно рассчитывавший, что после вчерашнего распределения ему больше не придется терпеть мою компанию.

— Ну, ты и лицемер, Уизли, — я смерил рыжего уничижительным взглядом. — Вчера ехал со мной в одном купе, сидел за одним столом и даже сладостями моими спокойно угощался. А сегодня уже кричишь на меня и пытаешься прогнать только потому, что у нас на мантиях значки разного цвета? Тебе вообще не стыдно за свое поведение? И как ты только на Гриффиндор ухитрился попасть?

Мальчик шокировано уставился на меня, открывая и закрывая рот, словно вытащенная на берег рыба:

— Я... э...

— Что нужно сказать? — строго спросил я.

— Эээ... Извини? — неуверенно выдавил из себя младший Уизли.

— Извиняю, — царственно кивнул я. — Молодец, можешь сесть.

Рон все еще в легкой прострации плюхнулся на лавку с другой стороны от Гарри, который старательно пытался не расхохотаться.

В остальном завтрак прошел спокойно, и пожелав Гарри удачи на уроках, мы расстались до вечера.

Первый день занятий начался без происшествий. Да и во время уроков я поначалу не выделялся, хотя бы потому, что колдовал точно так же, как и остальные первокурсники, то есть практически никак. Исключением стала только трансфигурация. Нужно было превратить спичку в иголку, но моя все никак не сдавалась и даже двадцать минут спустя так и осталась совершенно деревянной. У Малфоя и Забини спички хотя бы заострились, за что им начислили баллы, а моя так и не изменилась. А ведь я даже попытался скопировать шаринганом это заклинание, но толку от этого не прибавилось. Магических каналов в моем теле еще не было, поэтому волшебство отказывалось течь через палочку должным образом.

В конце концов, я отложил палочку и выделил немного чистой магии прямо сквозь ладонь. Несколько сияющих капель упали на спичку, а заодно и на парту, на которой она лежала. И результат превзошел все мои ожидания. Спичка вдруг проросла толстыми зелеными извивающимися лианами, причем так быстро, словно взорвалась изнутри. А парта вдруг взбрыкнула и загарцевала по классу. Хорошо, что я один сидел за столом и успел отшатнуться, а то она бы и по мне потопталась.

Ближайшие ученики вскакивали со своих мест, девочки визжали, лианы разрастались все шире, и урок чуть не был сорван. Но МакГонагалл быстро навела порядок — одним взмахом палочки «вырубила» резвую парту и вернула ее на место, вторым — вернула спичке прежний вид, и буквально парой фраз заставила всех успокоиться.

— Извините, профессор, — я снова сделал большие и честные глаза, — я, правда, не понимаю, как такое могло получиться.

И ведь не соврал даже, я действительно не понимаю, почему магия подействовала так странно, я ведь и не думал ни о чем таком.

— Мистер Учиха, впредь постарайтесь быть осторожнее, — строго произнесла МакГонагалл, но быстро смягчилась. — Если вам что-то непонятно по теме урока, вы всегда можете обратиться ко мне.

— Спасибо, профессор, — я мило ей улыбнулся, и на этом инцидент был исчерпан.

Мои однокурсники как-то не спешили начать со мной общаться, так что после ужина я отправился в гости гриффиндорцам проверить, как там устроился мой младший братец. Дорогу в башню найти было сложно, ведь я ориентировался только на общее направление, в котором ощущал Гарри, но так вышло даже интереснее. Кое-где пришлось прыгать с лестницы на лестницу, или с помощью шарингана искать потайные ходы, однако до нужного места я добрался. Полная Дама, с которой я вежливо поздоровался и назвал пароль, с удовольствием меня пустила внутрь чужой гостиной, тем более что я был не в слизеринской форме.

У гриффиндорцев было куда более шумно, даже удивительно, как они в таком бедламе ухитряются уроки учить. На мой приход поначалу никто не обратил внимания, и только староста проявил бдительность.

— Стой! Что ты тут делаешь? — Перси навис надо мной с таким видом, будто собирался броситься грудью на амбразуры, лишь бы не допустить слизеринца в святая святых.

— В подземельях так темно и страшно, — я обхватил за пояс полностью деморализованного этим старосту, и печально посмотрел на него снизу вверх, используя свою коронную технику «глазки-как-у-кота-из-Шрека». — И я там совсем никого не знаю, а Гарри — мой единственный друг. У меня здесь больше совсем-совсем никого нет.

Перси «глазки» явно проняли, и он, осторожно отцепив меня от себя, разрешил побыть тут немного.

— Спасибо! Ты самый лучший староста на свете!

— Эээ... Ну так уж и лучший, — смущенно пробормотал слегка порозовевший Перси, которому нечасто такие комплименты делали, и я понял, что теперь мне открыт безлимитный доступ в гриффиндорскую гостиную.

Гарри сидел в большом кресле у камина и читал какую-то книгу, когда я пристроился рядом. Благо сиденье было просторным, а мы — мелкими, и при желании, сюда можно было втиснуть еще одного меня.

— Что читаешь?

— Учебник по чарам. Нам уже в первый день домашку задали, — вздохнул в ответ Гарри.

— Ты у меня умница, — я взъерошил ему волосы и чмокнул в висок.

Гарри-то к подобному уже привык, зато остальные смотрели на это просто квадратными глазами.

— Ты чего делаешь? — удивленно воскликнул Рон, который в последнее время старался постоянно держаться рядом с мальчиком-который-выжил.

— Детей нужно постоянно обнимать и целовать. А если этого не делать, то у них могут возникнуть всякие комплексы и психологические проблемы, которые непременно проявятся во взрослой жизни, — наставительно произнес я.

— Ааа, — протянул Рон, сделав вид, будто хоть что-то понял.

Постепенно окружающие привыкли к моему присутствию и снова разговорились, хотя то и дело бросали на меня косые взгляды. Но я пустил в ход все свое обаяние и немного гендзюцу, и к концу вечера вокруг меня словно бы случайно собрались все младшекурсники. Кажется, я слегка переборщил с «очаровательностью», и меня даже отпускать обратно к слизеринцам не хотели, предлагая заночевать у них в спальне.

На следующий день я решил все-таки завести хоть какие-то связи на своем факультете, но не с однокурсниками, мне и на Гриффиндоре мелкотни хватает, а с более интересными для меня слизеринцами. Точнее, слизеринками, а еще точнее — старшекурсницами. Девушки не устояли перед техникой «глазок», и через несколько минут я уже оказался в тесном девичьем кругу, и даже получил несколько поцелуев, обнимашек и шоколадных конфет. Собственно, обычно я провожу свободное время именно так, только рейтингом повыше. Но сойдет пока для одиннадцатилетнего тела. А если уж захочется развлечений категории «от восемнадцати и старше», то просто поменяюсь с местами с клоном, оставшимся в Лондоне.

К среде я, наконец, вспомнил про домовика, который приготовил для меня суши в первый школьный день, и отправился на поиски картины с фруктами, за которой скрывался вход в кухню. Эльфы встретили меня как родного, и мгновенно притащили откуда-то подносы со всякими вкусностями. Я набрал всего понемногу и поинтересовался, кто из них догадался приготовить мне суши. Вперед выступил один из домовиков и представился как Дипси. А когда я поблагодарил его и сказал, что было очень вкусно, он едва не лишился чувств от счастья, и даже предложил звать его, если что-нибудь понадобится. Остальные эльфы, кажется, позавидовали ему, и начали подсовывать мне еще больше сладостей, напрашиваясь на похвалу. Еле вырвался от них, и то лишь после того, как они нагрузили меня большой коробкой с пирожными.

— Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть.... — бархатный голос Снейпа был истинным наслаждением для слуха. Ученики сидели, как кролики перед удавом, слушали, затаив дыхание, и боялись отвести от профессора взгляд. — Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Ученики начали недоуменно переглядываться, а я одарил Снейпа влюбленным взглядом, и тот даже слегка занервничал. Кстати, Элис во мне говорила, что профессор ничего так. Конечно, на бишонена не тянет, но кажется весьма интересным мужчиной, высоким, с идеальной осанкой, лет тридцати на вид. Кстати, он действительно эффектно взмахивает полами мантии, когда разворачивается, и демонстративно поправляет идеально белые манжеты. А волосы у него и правда блестящие, но не жирные, хотя я вполне готов поверить, что он после каждого урока посыпает голову пеплом и смазывает сажей в знак скорби.

В общем и целом, Снейп оказался весьма интересным, и будь на моем месте снейпоманка, она бы уже устроила ноузблид фонтаном до потолка. А я всего лишь решил, что профессор станет еще одним способом скрасить довольно унылый школьный досуг.

— Поттер! — ожидаемо произнес Снейп, — что будет, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойной полыни?

Прежде чем Гарри растерялся, я с помощью гендзюцу нашептал ему на ухо верный ответ.

— Напиток живой смерти.

— Если я попрошу вас принести безоаровый камень, где вы будете его искать?

— В желудке козы.

— Какая разница между клобуком монаха и волчьей отравой?

— Никакой.

— Известность еще не все, Поттер. Или развернуто отвечать на поставленный вопрос вам мешает не собственное раздутое эго, а маленький словарный запас?

Ну вот, все-таки перешел на личности, похоже, Снейпу все равно, что ответит Гарри, он просто ищет повод придраться. А обижать моего мелкого брата, пусть и только по магии, а не по крови, я не позволю. Пожалуй, местным уже пора уяснить, что у меня пунктик на братьях.

— Профессор, мне кажется, что на первом уроке это мы должны задавать вам вопросы, а не наоборот.

— Вам именно, что кажется, Учиха, — Снейп недовольно зыркнул в мою сторону.

— Тогда почему вы расспрашиваете о магических веществах ученика, который почти всю жизнь прожил среди магглов?

— Прежде чем задавать вопросы, вы должны были поднять руку и дождаться разрешения говорить, — Снейп отвлекся от Гарри и перенес все свое негативное внимание на меня.

— Гермиона уже минут десять пытается привлечь ваше внимание, но как-то поднятая рука ей совсем не помогает.

— За этот наглый ответ я записываю на ваш счет штрафное очко.

За моей спиной кто-то ахнул, и отовсюду раздались удивленные шепотки. Еще бы, Снейп, должно быть, впервые снял баллы со своего факультета. Мои губы сами собой расплылись в довольную улыбку, пока я неотрывно смотрел в его глаза, почти такие же темные, как у меня. В них пока еще не было той горячей неприязни, которая загоралась при взгляде на Гарри, но если я захочу, это только вопрос времени.

— Сядьте! — рявкнул он, и начал урок.

Зелье мы должны были варить в парах, но из-за меня слизеринцев оказалось нечетное число, и профессор из вредности не добавил меня третьим к кому-нибудь, а оставил в одиночестве. Впрочем, так даже лучше — никто не мешается и под руку не суется. А опыт варки зелий у меня есть, точнее, на курсах ирьенинов мы изготовляли в основном яды и противоядия, но процессы очень похожи.

Снейп мрачной тенью кружил по классу, то и дело критикуя кого-нибудь, но у меня, к его огромному сожалению, придраться было не к чему.

В конце урока Невилл предсказуемо расплавил свой котел, превратив его в бесформенную кляксу, и при этом облился едким зельем.

— Идиот! — Снейп почти прорычал это в лицо хнычущему от боли мальчику. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл только заплакал еще громче, а красные волдыри появились и у него на лице.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес профессор, обращаясь к Симусу.

— Профессор, если бы мы учились в маггловской школе, у Невилла, а точнее у его родителей или опекунов, было бы полное право подать на вас в суд, и все шансы выиграть дело, — громко сказал я.

— Еще одно штрафное очко за разговоры на уроке, — недовольно произнес Снейп. — И запомните уже, у нас тут не маггловская школа.

— Но это не дает вам права оскорблять учеников. К тому же, вы ни слова не сказали о технике безопасности, и из-за этого пострадал ребенок.

— Еще пять штрафных очков, и столько же, если не замолчите прямо сейчас.

— Да хоть десять, профессор. Но этим вы меня все равно не заткнете.

— Отработки. С сегодняшнего вечера и на две недели вперед.

— Отказываюсь, — невозмутимо заявил я, отчего у Снейпа едва не пропал дар речи, а большинство учеников удивленно охнуло. — У вас нет никаких оснований, и в уставе Хогвартса не сказано, что учеников надо наказывать за правду.

Северус переждал шум учеников на заднем плане и более-менее пришел в себя, хотя мой безмятежный вид и довольная улыбка бесили его все больше и больше.

— Боюсь, я буду вынужден написать вашим родителям о безобразном поведении на моем уроке.

— Если вы действительно умеете отправлять письма на тот свет, то можно я в конце тоже припишу пару строчек предкам?

— К директору, немедленно! — терпение Снейпу отказало окончательно, и он схватил меня за плечо, выдергивая из-за стола. — Урок окончен! Подписанные образцы поставьте на мой стол!

Последние фразы он рявкнул остальным ученикам, уже почти стоя в дверном проеме. Я еще успел заметить, что Гарри показывает мне поднятые вверх большие пальцы, полностью одобряя мою выходку, и сделал себе пометку поговорить о том, что подобное мое поведение не должно быть образцом для подражания.

Снейп воодушевленно несся в директорский кабинет, так и не ослабив хватки на моем плече.

— Профессор, вы мне синяки оставите! — возмутился я. — Не бойтесь, я никуда по дороге не сбегу.

Северус глянул на меня, недовольно скривив губы, но захват ослабил.

— Тараканий ус, — произнес он в конце пути, и горгулья резво отпрыгнула в сторону.

— Гадость какая, — скривился я. — Как вы вообще это едите?

Снейп светскую беседу не поддержал, торопясь предстать пред светлые очи Дамблдора. Тот был слегка удивлен неожиданным визитом, и даже слегка пожурил Северуса, что тот так эмоционально реагирует на детские выходки учеников.

— Здравствуйте, директор, — вежливо поздоровался я. — Мне давно хотелось побеседовать с вами в более приватной обстановке, чем Большой Зал.

— Для этого не обязательно было устраивать безобразия на уроке, — мягко упрекнул Дамблдор.

— Но согласитесь, так намного веселее.

Директор позволил себе улыбнуться и спросил:

— Так что же привело тебя сюда?

— Хотел посмотреть вам в глаза и узнать, есть ли у вас совесть.

Снейп даже вздрогнул от этих слов, хотя уже вроде бы должен был привыкнуть к моей манере вести переговоры.

— Знаете, мой старший брат от лица Гарри Поттера хотел подать на вас в суд, но все юристы в один голос утверждали, что против главы Визенгамота даже дела не заведут. А ведь вы оставили годовалого ребенка холодной ноябрьской ночью на пороге маггловского дома, словно бездомного щенка. И при этом прекрасно знали, что миссис Дурсль ненавидит все магическое и терпеть не может собственную сестру. Да и ребенку, пережившему сильнейшее темномагическое воздействие, не оказали никакой медицинской помощи, даже рану на лбу пластырем не заклеили.

— Все мы допускаем ошибки, и я был уверен, что Петуния ради родного племянника сможет преодолеть некую неприязнь...

— Вы могли бы сказать, что ошиблись, если бы вам было пятнадцать, двадцать, пусть тридцать лет. Но чем взрослее становится человек, тем меньше у него прав на ошибку, и у вас их уже не осталось, — перебил я Дамблдора. — Но и от ошибок вы подстраховались, иначе как объяснить тот факт, что через некоторое время после появления Гарри на Тисовой улице, неподалеку поселилась некая миссис Фиг, лично с вами знакомая. И она не могла не заметить, что у Гарри недобор веса, и что его неделями держат взаперти.

— Все было не так страшно, как ты описываешь, — начал директор, но я опять не дал ему договорить.

— Не так страшно? Вернон Дурсль до сих пор сидит в тюрьме за жестокое обращение, Петуния отделалась условным сроком и лишением родительских прав, а Гарри попал в приют. Где его и нашел мой брат и сильно удивился, что это маленький волшебник делает среди магглов. И удивление нии-сана только возросло, когда он понял, что это тот самый легендарный мальчик-который-выжил, и усыновить которого посчитала бы честью любая магическая семья. Честно говоря, если бы со мной сделали то же самое, я бы приложил все усилия, чтобы однажды возложить белые хризантемы на могилу виновника и не слишком сильно улыбаться на его похоронах. Но Гарри такой добрый мальчик, он почему-то совсем на вас не злится, хотя и в курсе всей этой истории.

— Ненависть ни к чему хорошему не приводит, Гарри очень мудро поступил, что не стал копить злобу в сердце.

— Никогда не мог понять все эти христианские заморочки о всепрощении и подставлении второй щеки под удар. По-моему, самый страшный грех — оставить зло безнаказанным.

— Месть порождает только лишь новую месть, а ненависть разрушает не только того, на кого направлена, но и того, кто ее чувствует, — изрек Дамблдор, огладив бороду, и закончил с мягкой улыбкой, — если бы люди не умели прощать, то род людской давно бы уже прервался.

— Когда мне было семь лет, почти весь мой клан был уничтожен. Вырезан за одну ночь, а меня оставили, так сказать, на развод, чтобы не потерять ценные гены. И один из тех, кто отдал приказ на уничтожение, потом улыбался мне точно так же, как вы, и говорил, что ненависть — это плохо. Поэтому, пожалуйста, больше не делайте так при мне.

Дамблдор после моего заявления начал выглядеть весьма шокированным, и я даже почувствовал некоторое моральное удовлетворение. Однако улыбка, появившаяся на моем лице, до глаз не добралась, и они выглядели теперь совершенно безжизненными. Помнится, в свое время мне пришлось немало потренироваться перед зеркалом, чтобы мои улыбки не выглядели такими жуткими, но сейчас даже к месту пришлось.

— Директор, это все, что я хотел вам сказать.

Альбус отмер и отпустил меня с миром. Кажется, он хотел поговорить с Северусом после моего ухода, но я соврал, что не запомнил обратную дорогу, и Снейпу пришлось провожать меня до обжитых мест. Выглядел тот весьма подавленным. Уж не знаю, что он там воображал о жизни ненавистного Гарри Поттера, но реальность его весьма потрясла.

— Профессор, — позвал я, но тот не отреагировал, и тогда я взял его за руку.

Снейп вздрогнул и сначала инстинктивно попытался вырваться, но быстро пришел в себя.

— Что вы делаете? — возмущенно спросил он.

— При сильном эмоциональном потрясении людям необходим тактильный контакт.

— Поищите себе для контактов кого-нибудь другого, — произнес он, пытаясь вырваться из хватки.

— Вообще-то, я имел в виду вас, — мило улыбнулся я, и прежде, чем Снейп успел ответить, продолжил. — Как вы думаете, теперь директор попытается меня убить?

— Что?! С чего бы Дамблдору...

— Но я ведь почти прямым текстом ему угрожал, — перебил я.

— Что за чушь! Альбус никогда бы не стал такого делать!

— А жаль, — печально вздохнул я. — Жить сразу стало бы веселее. Кстати, я собирался сказать, что превращу вашу жизнь в ад, если вы будете обижать Гарри, но судя по характеру мимических морщин, вы уже там живете, причем, последние лет десять. Как вообще такой социопат, как вы, решился стать учителем? Вы же детей ненавидите. Или вы мазохист, профессор?

— Учиха! Что вы себе позволяете? — почти прорычал Снейп, нависнув надо мной.

— Если честно, я себе позволяю вообще все. Иногда даже фастфуд на ночь ем, хоть это и вредно.

Кажется, Северус уже дошел до того, что был готов придушить меня прямо тут и по-тихому припрятать труп.

— Как насчет сделки, профессор? — я улыбнулся с видом демона-искусителя. — Я обещаю вести себя на ваших уроках, как пай-мальчик, а вы начнете дополнительно заниматься со мной зельями.

— Дополнительные занятия с вами? — Снейп обвел меня взглядом так, словно я был особо мерзким, да еще и подгнившим ингредиентом. — Ни за что.

— Значит, вы врали там, в классе? — холодно спросил я и отпустил его руку. — «Разлить по флаконам известность, сварить триумф, заткнуть пробкой смерть» — всего лишь красивые слова, вроде тех, что говорил Дамблдор? Хоть кто-нибудь в этом чертовом Хогвартсе вообще говорит правду?

Я окатил вновь ошарашенного Снейпа презрением во взгляде и резко отвернулся.

— Не трудитесь меня провожать, профессор, дальше я и сам как-нибудь справлюсь.

Северус то ли не захотел отвечать, то ли в который уже раз за день искал оброненный дар речи, но ушел я, можно сказать, по-английски. И только зайдя за угол, позволил себе легкую улыбку. Готов поспорить, Снейп этого так не оставит.

И я оказался прав — в понедельник преподаватель зельеварения во всеуслышание объявил, что мне назначены отработки с ним на весь год по средам и пятницам. Ученики, не понаслышке знакомые с мерзким характером Снейпа испуганно охали и бросали на меня сочувствующие взгляды. Даже кое-кто из слизеринцев поглядывал с жалостью, хотя они пока относятся ко мне довольно настороженно.

— Профессор, а я уже говорил вам, как сильно вы мне нравитесь? — я одарил Северуса очередным влюбленным взглядом.

— Не подлизывайтесь, Учиха, это не уменьшит вашего наказания.

— А если я вас обниму в знак искренности моих чувств?

Снейп только хмыкнул и поспешил скрыться, наверняка догадался, что я не постесняюсь привести угрозу в исполнение.

— Ну, ты попал, приятель, — Рон, стоявший рядом со мной и Гарри, сочувственно хлопнул меня по плечу. — Хотя на уроке было круто, когда ты с ним спорить начал.

— Настоящий мужчина должен быть готов нести ответственность за свои слова, — с умным видом изрек я. — И если он готов, то ему уже ничего не страшно.

Первокурсники, во главе с Уизли сосредоточенно внимали моей мудрости, пока я читал коротенькую лекцию на тему «что такое хорошо, и что такое плохо», а Гарри только скептически на меня посматривал. Он-то был единственным, кто знал, что эти отработки будут повинностью скорее для Снейпа, чем для меня.

В четверг начинались уроки полетов на метле, и из-за этого многие первокурсники стали выглядеть очень взволнованными. После того, как на доске было вывешено объявление о том, что занятие будет объединенным для Гриффиндора и Слизерина, все только об этом и говорили. Большинство детей переживало, а Гарри так и светился энтузиазмом, я даже не решился огорчать его известием, что старые потрепанные школьные метлы — это далеко не новенький Нимбус 2000.

День выдался солнечный и немного ветреный, но вполне подходящий для полетов. Всего на двух первых курсах учился двадцать один человек, и столько же метел ровным рядом лежали на траве. Мадам Хутч дала краткие инструкции, но Невилл, ужасно нервничавший, слишком сильно оттолкнулся от земли и пробкой взмыл в небо. Для него первый полет закончился сломанным запястьем и Больничным крылом, куда его повела преподавательница. Хутч запретила оставшимся ученикам прикасаться к метлам без ее присутствия, но когда это дети беспрекословно слушались учителей?

Малфой решил выпендриться и, заметив оброненную напоминалку Невилла, захотел ее спрятать. Гриффиндорцы зашумели, но Драко провоцировал именно Гарри.

— Попробуй, отними, Поттер! — с этими словами он вскочил на метлу и взлетел.

Гарри в запале тоже схватился за метлу, но потом сообразил, что творить глупости, способные привести к исключению, да еще и прямо на глазах опекуна — не самая лучшая затея. Он незаметно покосился на меня, и дождался разрешающего кивка.

Кажется, Малфой был впечатлен тем, как хорошо Гарри держится в воздухе даже на старой школьной метле, но постарался сохранить лицо. Он подбросил напоминалку вверх, а сам поспешил спуститься на землю. Гарри пришлось войти в пике, чтобы поймать шарик в последний момент у самой земли, после чего он мягко приземлился на траву и вскинул руку вверх, как обычно делал, когда ловил снитч во время наших с ним летних матчей.

— ГАРРИ ПОТТЕР!

От окрика разозленной МакГонагалл, ставшей свидетелем этой сцены, подпрыгнули почти все. Профессор увела поникшего Гарри, а я украдкой показал ему большой палец, чтобы подбодрить. Малфой принялся распинаться, как хорошо станет в школе, как только выгонят этого выскочку Поттера, Рон начал за него заступаться и чуть не нарвался на драку, но тут, наконец-то, вернулась мадам Хутч и продолжила урок.

За обедом я подсел за гриффиндорский стол рядом с Гарри:

— Судя по сияющему виду, тебя можно поздравить? — спросил я.

— Да! Я стану ловцом! МакГонагалл сказала, что напишет моему опекуну, чтобы он прислал мою метлу сюда! — мальчик едва ли не подпрыгивал от радостного возбуждения.

— Ты молодец, — я улыбнулся и привычно взъерошил его волосы.

Но Малфой как раз в этот момент счел своим долгом явиться и испортить Гарри настроение напоследок, он-то считал, что ненавистный Поттер сегодня же уедет из Хогвартса. Гарри ответил колкостью, намекнув, что Малфой трус, и тот вызвал его на дуэль волшебников.

— До смерти? Или всего лишь до получения увечий? — тут же поинтересовался я.

— Что?! — опешил Драко.

— Да, пожалуй, дуэли до смерти слишком проблематичны — потом тело надо куда-то девать и объясняться с безутешными родственниками, — задумчиво протянул я, потирая подбородок. — Решено, дуэль будет длиться до тех пор, пока один из вас не потеряет способность сражаться. Секундантом Гарри буду я, а у тебя кто?

— Кребб, — ответил пришедший в себя Малфой. — В полночь. В зале Наград.

Драко резко развернулся и удалился со всей доступной ему величественностью, что со стороны смотрелось довольно забавно.

— Эм... Саске, я не знаю ни одного боевого заклинания... Да и не боевого ни одного тоже пока выполнить не могу, — неуверенно произнес Гарри.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Малфой, конечно, не имел права выбирать за тебя оружие, раз был вызывающей стороной, но и волшебная палочка много на что способна сгодиться. Даже если у тебя не получится что-нибудь наколдовать, можно просто ткнуть противника в глаз. Главное, не переусердствовать, если воткнешь слишком глубоко — достанешь до мозга, и все закончится летальным исходом. Зато, если аккуратно надавить в нужном месте, глазное яблоко останется целым и будет забавно болтаться на нервах и сосудах, как на нитке.

Вокруг меня все разом замолчали, и я оказался словно бы в коконе тишины. Полюбовавшись несколько секунд на слегка позеленевшие лица всех окружающих, кроме Гарри, уже привыкшего к моим приколам, я вздохнул:

— Мерлин, ну чего все такие нервные и юмора не понимают? Пошутил я. Пошутил! Конечно же, нельзя никому в глаз тыкать. Хотя колдмедики и могут его восстановить, а если не смогут — предложат искусственный. И, между прочим, все, у кого есть искусственный глаз, любят демонстративно его доставать, чтобы, например, помыть в стакане. Почему им можно шутить на эту тему, а мне — нет?

— Так у тебя же нет искусственного глаза, — ответил Рон, быстрее всех пришедший в себя. Он-то со мной был знаком несколько дольше остальных и уже успел выработать слабый иммунитет.

— Скоро будет, — с уверенностью произнес я и потянулся пальцами к левому глазу.

Со всех сторон раздались сдавленные звуки, когда окружающие увидели в моей руке глазное яблоко. А уж когда я закинул его в рот и начал жевать, особо впечатлительных вообще чуть не стошнило.

— Ааа!!! — Рон в ужасе вскочил на ноги, тыча в меня пальцем.

Гарри не выдержал и рассмеялся, он-то сумел рассмотреть, что именно происходит.

— Блин, Гарри, ты мне все представление портишь, — попенял я и открыл зажмуренный до этого левый глаз, чтобы все могли убедиться — он на месте. — Конфетку никто не хочет?

Я достал из кармана пакет с разноцветными мармеладными глазными яблоками и открыл его пошире, чтобы поделиться со всеми. Но почему-то на сладости соблазнился только Гарри.

— Простите, я совершенно случайно услышала ваш разговор с Малфоем... — Гермиона подошла ближе, недовольно хмурясь.

— Как и половина Гриффиндора, — хмыкнул я и протянул ей открытый пакет со сладостями. — Не желаешь мармеладку?

Девочка слегка помялась, но конфету взяла, потому что отказываться было бы невежливо. Хорошо хоть сладости оказались маггловскими, а то магические могли бы и подмигивать, что не добавило им аппетитности.

— ... Вы не должны пользоваться волшебными палочками в школе ночью, подумайте о баллах, которые снимут с Гриффиндора и Слизерина, если вас поймают, а вас поймают обязательно. Это абсолютно эгоистично и безответственно с вашей стороны!

— Не волнуйся, Гермиона, никакой дуэли не будет, а Гарри этой ночью будет спокойно спать в своей кровати, а не бродить по Хогвартсу в поисках приключений.

— Что?! Как это дуэли не будет?! — моментально взвился Рон.

— Малфой на нее не придет, так что мы тоже туда не собираемся.

— Откуда ты знаешь?

— Это же элементарно! Если бы Малфой был настолько храбрым, что рискнул бы прийти на полночную дуэль с самим Гарри Поттером, который Волдеморта еще в младенчестве уделал, то он учился бы на Гриффиндоре. А так как он учится на Слизерине, вместо этого намекнет кому-нибудь из учителей или Филчу, что ночью в Зале Наград будут школьники. Поэтому мы преспокойно можем проигнорировать вызов, а завтра, если у Малфоя не хватило ума наябедничать анонимно, то ему будут светить неприятности за ложную тревогу.

— Ааа, понятно, — разочарованно протянул Уизли. — Жаль, что дуэли не будет. Я бы хотел посмотреть, как Гарри наваляет этому прилизанному слизняку.

— И в кого ты такой кровожадный? — с притворным удивлением спросил. — Так и ждешь возможности подраться, рядом с тобой уже сидеть страшно. Мне кажется, ты на Гарри дурно влияешь, он до общения с тобой таким агрессивным не был.

— Что? — У Рона смешно вытянулось лицо.

— Сам посуди — со мной Гарри знаком полтора месяца и все это время вел себя примерно. А с тобой — полторы недели, и уже успел нарушить школьные правила, чуть не вылететь из школы, настроить против себя Снейпа и Малфоя, и даже ввязаться в магическую дуэль. Все факты говорят против тебя.

— Эээ... — подзавис Уизли, не зная, что на это можно возразить.

— Так что, Рон, советую тебе подумать над своим поведением и больше не подавать дурного примера.

Воспользовавшись очередным всеобщим зависанием, я потянул Гарри к выходу из зала. А то последнее время нам вдвоем побыть толком не удается, не считая утренних тренировок, потому что за тем-самым-Поттером постоянно кто-нибудь ходит хвостиком. Я использовал отвод глаз, и Гарри тут же последовал моему примеру. Оказывается, чтобы освоить этот прием, ему просто не хватало мотивации. В Хогвартсе было полно желающих поглазеть на его шрам, да и на него самого в целом, и Гарри это настолько не нравилось, что он буквально за пару дней завершил технику, над которой бился почти год. Благо чакра для нее не нужна, а только лишь особая концентрация сознания.

Мы шли, держась за руки, и будь тут хоть один мой клон, он бы нас обоих затискал от умиления.

— Саске, — позвал меня Гарри, когда я залюбовался игрой света оконных в витражах и начал идти медленнее.

Мы добрались до дальнего крыла, куда редко кто наведывался, и отвод глаз уже можно было снять. Все равно концентрация пропадала, стоило лишь начать говорить.

— М?

— Почему Малфой вечно меня задирает? Он, конечно, и других гриффиндорцев рад позлить, но в первую очередь цепляется ко мне. И я никак не могу понять, почему. Мы ведь с ним даже не ссорились!

— Просто ты ему нравишься.

— Что? — Гарри резко остановился, уставившись на меня и заметно порозовев. — Малфой... в меня?..

— Погоди краснеть, — захихикал я. — Ты ему как человек нравишься. Он-то, наверное, с раннего детства мечтал, что будет с тобой дружить, а ты на него внимания не обращаешь, вот он и злится. Еще Малфой наверняка представлял, что будет самым крутым во всем Хогвартсе, а ты и тут его переплюнул. Все только о тебе и говорят, а ему ни капли славы не достается.

— Но я ведь ничего не сделал, чтобы стать таким известным. Я просто родился и все!

— Еще сделаешь, не сомневайся. Но для меня ты особенный хотя бы потому, что ты — мой маленький милый братик, — я устроил сеанс обнимашек прямо посреди коридора.

Гарри фыркнул и расслабился, позволяя себя тискать как моей душе угодно:

— Ты и сам — маленький и миленький. Не удивительно, что твой клон постоянно пытается тебя поймать и заобнимать.

— Тц, не напоминай, — я скривился и отпустил Гарри. — Он совсем меры не знает, проходу мне не дает со своими обнимашками. Но я-то ведь не такой прилипчивый!

— Нуу... — протянул мальчик с задумчивым видом. — Как тебе сказать...

— Эй! — возмутился я, — хочешь сказать, что он такой же, как я?

Гарри в ответ засмеялся. Я собирался сделать вид, будто обиделся, но мы уже пришли в нужное место. Когда-то здесь располагался один из кабинетов, но потом его почему-то забросили и стали сносить сюда отжившие свой век учебные пособия. Так что на стенах висели плакаты с уже неподвижными или еще слегка дергающимися изображениями, в углах стояли сломанные приборы вроде телескопов и каких-то уж совсем не опознаваемых штук, а по центру находилась большая модель солнечной системы, планеты которой вращались по совершенно непредсказуемым траекториям.

Но разноцветные лучи солнца из витражного окна превращали весь этот волшебный хлам во что-то необычное и завораживающее. Отблесками света на блестящих боках танцующих в воздухе планет можно было любоваться бесконечно, а шуршание и поскрипывание непонятных приборов странным образом успокаивало.

— Тергео, — я с помощью заклинания убрал пыль вокруг нас, по крайней мере, на полу перестали оставаться следы.

Я сменил тело на свою взрослую копию и наложил на дверь и стены комнаты кидо-барьер, чтобы даже призрак не смог просочиться внутрь. Потом создал удобный диван, устроился на нем и приглашающе похлопал рядом с собой по сиденью. Гарри сел рядом, прислонившись к моему боку.

— Это так странно, когда ты становишься то большим, то маленьким. Хотя когда тебя сразу два, еще страннее. Я уже несколько раз это видел, но все никак не могу привыкнуть.

— Кстати, тебе какая версия меня нравится больше?

— Я тебя во всех видах очень-очень люблю. Ты в любой форме такой классный! И ты уже колдовать умеешь, а у меня еще ни одно заклинание толком не получается.

— Ну, разве можно говорить такие милые вещи? Заобнимаю ведь! — Я сгреб Гарри в охапку и чмокнул в макушку. — А насчет заклинаний не переживай, тебе просто не хватает практики. Как думаешь, сколько раз мне пришлось повторить "Тергео" прежде, чем у меня вышло это заклинание?

— Эээ... Один?

— Сто тридцать четыре, — скривился я. — Зато с каждым выученным заклинанием процесс идет все быстрее. Вингардиум левиоса сдалась с пятьдесят второго раза, а Алохомора — всего лишь с пятнадцатого.

— Ого! — удивился Гарри.

— Это еще что. Некоторые дзюцу я разучивал и совершенствовал годами. Например, мою любимую матрицу я почти десять лет шлифовал. Так что на этом фоне магия кажется довольно легкой. Мало того, она может и сама по себе поддерживать волшебника, например, защитить от падения или удара, надо только научиться направлять ее в нужное русло.

— Понятно, — кивнул мальчик. — Я буду больше тренироваться.

— Главное, не перенапрягайся. У тебя ведь помимо магических и физические тренировки есть. Развлекаться иногда тоже надо. Кстати, о развлечениях. Если бы ты пошел на дуэль сегодня ночью, то за тобой потащились бы Гермиона и Невилл, забывший пароль от гриффиндорской башни, и вы все вместе попали бы в запретный коридор на третьем этаже и увидели огромного трехголового цербера. Кстати, дверь там открывается простой Алохоморой, которая под силу даже первокурснику.

— Значит... кто-то хотел, чтобы я там побывал? — нахмурился Гарри.

— Точно. Но раз ты там не отметишься, я схожу вместо тебя. В конце концов, в мифологии Цербер — страж врат в царство смерти. Не могу же я пройти мимо настолько привлекательной вещи? Я даже подумываю себе такого же завести, чтобы поместье сторожил.

— Мэри будет против, — фыркнул Гарри.

— Да, это проблема, — задумчиво протянул я. — И конура для него будет размером с коттедж. Пожалуй, стоит поискать себе более миниатюрного питомца.

Мы посидели еще немного и разошлись по своим факультетам. Ближе к вечеру Малфой начал проявлять явные признаки беспокойства, он даже заговорил со мной, хотя младшие курсы по большей части меня игнорировали. Впрочем, я все свободное время проводил со старшекурсницами или у гриффиндорцев, так что от недостатка общения не страдал.

— Да что ты за слизеринец такой! Постоянно с этими гриффами якшаешься!

— Все претензии к распределяющей Шляпе, я тоже говорил ей, что красный цвет мне идет больше зеленого, — хмыкнул я, и Драко невольно поежился, вспомнив, как кричал артефакт.

Дальше спорить Малфой не решился. Все-таки мой черный юмор и продемонстрированные возможности произвели на слизеринцев большое впечатление. И если гриффиндорцы по большей части считали мои поступки крутыми или прикольными, то слизеринцы относились к такому непонятному мне настороженно.

После отбоя, в двенадцатом часу Малфой ехидно поинтересовался, не струсил ли я. В ответ я предложил пойти вместе до Зала Наград, отчего Малфой моментально сдулся и заявил, что не желает хоть что-то делать со мной сообща. Поэтому я удалился в одиночестве под его торжествующим взглядом. В Зал наград я не пошел, а отправился сразу в запретный коридор третьего этажа. Цербер впечатлял, хотя у меня во внутреннем мире были свои, но не таких размеров. Похоже, песик не ожидал гостей и сначала таращился на меня всеми шестью глазами, а потом начал тихо рычать. Я материализовал перед ним три мешка Чаппи, которое мне через внутренний мир передал клон, оставшийся в Лондоне.

— Хороший песик, хороший. Угощайся, — я открыл мешок и отошел подальше.

Одна из голов неуверенно потянулась к угощению, и целый мешок корма пришелся ей всего на один зубок. Другие головы последовали ее примеру, и через полминуты огромная псина уже помахивала хвостом, всем своим видом выражая дружелюбие. Похоже, Хагрид совсем не умеет воспитывать сторожевых собак. Цербер даже попытался облизать меня, но у него один язык был такого размера, что я мог бы использовать его как одеяло. Мне пришлось мгновенно переместиться в другое место, чтобы не оказаться в слюнях с ног до головы.

— Фу, Пушок!

Пес с виноватым видом прижал уши, припав на живот и прижавшись мордой к полу. Я похлопал его по носу, и Цербер принялся радостно стучать хвостом по каменным плитам, что по ощущениям было похоже на небольшое землетрясение.

Через люк в полу я спустился без проблем, а дальше сменил тело на копию из реацу и пошел по воздуху, минуя все препятствия и не потревожив ни одной ловушки.

Я не собирался красть философский камень, но умники меня бы не простили, если бы я не дал им исследовать эту легендарную вещь. Поэтому я думал просто изучить его и положить обратно. В конце концов, этот квест может стать неплохим экзаменом для Гарри, надо же ему будет как-то отметить окончание учебного года в Хогвартсе.

Но когда я добрался до конца полосы препятствий, меня ждало ужасное разочарование. Подземный зал оказался совершенно пуст, а философским камнем там и не пахло. Похоже, Дамблдор пока хранил его совсем в другом месте, например, в ящике с носками, а все эти ловушки служили только для отвлечения внимания.

Поняв, что нас надули, умники, уже предвкушавшие такой "лакомый кусочек", разочарованно взвыли, обозвали директора всякими нехорошими словами на сорока разных языках и потребовали себе диадему Ровены в качестве моральной компенсации. Но сегодня мне больше не хотелось приключений, так что я сказал им разбираться с этим без меня. Тут же рядом со мной материализовался пяток клонов с совершенно маниакальными взглядами, и радостно гомоня, умники направились в сторону Выручай-комнаты. А я переместился в спальню Слизерина и лег спать.

На следующее утро я наведался в ИВМ и полюбовался на прозрачный контейнер с куском души Волдеморта. Умники торопились и извлекли его из диадемы совсем неделикатно, да и последующая считка памяти с воздействием моей чакры не пошли ему на пользу. Поэтому теперь у меня в наличии имелось что-то вроде безумного покалеченного пустого. Впрочем, один из кусков Тома Риддла меня волновал мало, куда интереснее был артефакт Ровены. Тот, кто его надевал, тут же начинал фонтанировать идеями. Не то чтобы диадема поднимала уровень IQ, она лишь позволяла сосредоточиться на конкретной цели и мыслить намного продуктивнее, чем обычно.

Поэтому очередь к артефакту выстроилась такая, что сам я мог померить его только через неделю. Те, кому диадема тоже не досталась, или чья очередь уже прошла, рыскали по Выручай-комнате в поисках еще каких-нибудь занятных вещиц, но в основном попадался всякий хлам.

За завтраком совы доставили Гарри из дома продолговатый сверток с метлой и деревянный ящик с квиддичными мячами, которыми мы играли этим летом. Малфой, поняв, что это такое, потом весь день просто исходил злостью и завистью, достав всех слизеринцев разговорами на тему какой же выскочка этот Поттер.

Хотя Гарри и радовался возможности снова летать, квиддичные тренировки три раза в неделю отнимали слишком много времени. Ведь помимо этого у него были и тренировки со мной, и домашняя работа, и дополнительные занятия магией. Поэтому я иногда перемещал его в мой внутренний мир, чтобы мальчик мог развлечься и отдохнуть от бесконечных уроков. Помимо этого я внимательно следил за его здоровьем, и периодически применял медицинские техники, чтобы снять физическую усталость. Из-за такого насыщенного расписания время летело незаметно, и сентябрь промелькнул в одно мгновение.

Прошел всего месяц, как я приехал в Хогвартс, но стало уже совершенно ясно, что очередная моя «гениальная» идея оказалась дурацкой. Не настолько, как мысль запечатать в себе Десятихвостого, но близко к тому. Новизна магической школы пропала, и потянулись унылые будни. Вот уж никогда не подумал бы, что добровольно вновь сяду за парту — и посмотрите на меня теперь — самый прилежный ученик Хогвартса. Даже интересные книги в библиотеке скоро кончатся, и Грейнджер при встрече уже ревниво на меня косится и набирает стопку фолиантов потолще. А весь секрет в клонах — умники под моим видом то и дело заходят к мадам Пинс за новой дозой знаний. Она после тридцатой взятой и в тот же день возвращенной книги уже хотела было отказать мне в очередной порции информации, но даже моя одиннадцатилетняя версия ошеломительно действует на женщин. Немного секретной техники «глазок», несколько процитированных по памяти абзацев — и вот я уже любимый посетитель. Умники в восторге и из разрозненных знаний пытаются вывести теоретические основы магии, а я как-то заскучал. Однокурсники моего чувства юмора не оценили, поэтому я частенько зависаю у гриффиндорцев. Красно-золотые косятся на меня с неким подозрением, но в гостях я веду себя по большей части прилично, поэтому они не знают, какую «змею» у себя пригрели. Даже не змею, а здоровенного огнедышащего дракона. Хотя для гриффиндорцев встреча с драконом — всего лишь отличное приключение, а не повод для паники.

Но и с детьми не так уж интересно, порой я себя чувствую учителем младших классов, даже легендарные близнецы Уизли еще совсем мелкие. Моя шутка с мармеладными глазами их вдохновила, и периодически кто-нибудь то и дело за обедом находил в своей тарелке всякие неожиданные гарниры в виде отрубленных пальцев из картофеля или макаронных червяков. Не знаю, как Фреду и Джорджу удалось уговорить домовиков готовить такие непривычные блюда, но трапезы в Большом Зале стали проходить куда веселее.

Единственной отдушиной для меня стали старшеклассницы из Слизерина, но ведь не сись... кхм, то есть не хлебом единым жив человек.

Поэтому пришлось искать приключений самостоятельно. Я некоторое время выбирал между Тайной комнатой и Запретным лесом, и решил остановиться на последнем. Конечно, интересно поглазеть на Василиска и проверить, чьи глаза круче, но в лесу всяких занятных зверушек еще больше.

Поэтому ночью, дождавшись, пока все уснут, я оделся и выскользнул за дверь. Малфой проснулся, и посмотрел мне вслед, но я решил не обращать внимания, не побежит же он ябедничать Снейпу на своего. Вообще я частенько по ночам где-нибудь гуляю, и сокурсники меня пока еще ни разу не заложили.

Ночной Хогвартс совершенно отличался от дневного, словно два разных мира. Я медленно шел по коридорам вдоль косых дорожек лунного света, падающего из высоких окон, и впитывал в себя атмосферу этого волшебного места. Мне даже показалось, что замок дышит и наблюдает за мной.

Сенсорная система сообщила, что Малфой зачем-то потащился за мной и теперь прячется за поворотом. Решив проверить, как далеко он зайдет, я сделал вид, будто ничего не заметил, и пошел дальше. К моему удивлению, он следовал за мной до самого выхода. Огромные двери замка оказались заперты, но поддались простой Алохоморе. Или я чего-то не знаю, или о безопасности учеников тут не слышали в принципе.

Я был уверен, что Драко из замка не выйдет, но, похоже, любопытство или желание добыть обо мне некую секретную информацию победило осторожность. Бесшумно красться Малфой не умел, и я улыбался, слыша каждый его шаг. Они постепенно замедлялись и отдалялись, и я уже понадеялся, что мальчик отстал, но не тут-то было. Не знаю уж из каких соображений, но Драко вдруг ускорился и почти нагнал меня у самого края Запретного Леса. Я сделал шаг под сень мрачных деревьев в непроглядную для человеческих глаз тьму и устроился на ближайшей удобной ветке.

Полминуты спустя Малфой шумно вломился следом и выхватил палочку, зажигая огонек Люмоса.

— Малфой, — окликнул я, и мальчик резко задрал голову вверх, силясь рассмотреть меня на трехметровой высоте.

— Как ты туда забрался, придурок?! Зачем ты вообще в Запретный лес поперся, да еще и ночью?! — Драко хотел проорать это, но быстро спохватился и перешел на злобное шипение. Да и манера растягивать слова от злости и испуга ему тоже отказала.

— Нууу... Все дело в том, что... — я качнулся вперед, и сделав сальто в воздухе, под испуганный вскрик слизеринца приземлился на ноги, — я адреналиновый наркоман. Когда меня никто не пытается убить, жить становится ужасно скучно.

Это заявление я сделал с радостной улыбкой, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо Малфоя.

— Ты чертов псих, — с чувством произнес он. — И зачем я только поперся тебя останавливать?

— Хочешь сказать, ты пошел в Запретный лес, чтобы спасти меня? — искренне удивился я.

— Не хочу! — возмутился тот. — Просто если бы даже такого идиота, как ты, тут сожрали, у нас всех были бы проблемы.

— Драко, оказывается, ты такой милый, — заявил я. — Хотя успешно скрывал эту свою сторону долгое время.

— Что?! — даже задохнулся от возмущения Малфой. — И я не разрешал тебе называть меня по имени!

— И это ты говоришь после всего, что между нами было?!

— Ничего не было! Я не...

Договорить Драко не успел, потому что я устроил обнимашки. Злой Малфой такой забавный, что удержаться просто невозможно. Гарри вон уже совсем привык к периодическим тисканьям и даже не напрягается больше, надо и Драко приучить, все веселее будет.

Малфой в первую секунду ошарашено замер, а потом начал вырываться:

— Ты что творишь?! Отстань от меня!!!

— Слушай, Драко, ты на ощупь такой приятный и пахнешь вкусно.

— Отпусти меня! — даже при слабом свете Люмоса было заметно, как сильно он покраснел.

Где-то в Лесу недалеко от нас что-то громко зашуршало, и Малфой ломанулся в сторону замка с такой силой, что и меня за собой утянул.

— Успокойся, все в порядке.

— В порядке? — уже не сдерживаясь, заорал он. — Из-за тебя, придурка, нас обоих могли съесть!!!

— Там просто мышь была. Я в темноте прекрасно вижу и отлично ее рассмотрел.

— В темноте видишь?... — Малфой, наконец, притормозил и посмотрел на меня с подозрением.

— Полнолуние было четыре ночи назад, — хмыкнул я, поняв причину его тревоги. — Если бы я был оборотнем, все мои соседи по комнате уже обзавелись бы симпатичными меховыми шубками.

Тут Драко заметил, что я все еще держу его за руку:

— Да отцепись уже от меня!

— Неа. Я тебя до самой кровати провожу и прослежу, чтобы ничего по дороге не случилось.

— Иди лучше в Лес и убейся там, как и собирался!

— Ну уж нет, не могу же я заставить тебя переживать. Кстати, если ты еще не в курсе, то мы теперь друзья.

— Ни за что!

— Друзья, друзья, не отпирайся теперь. Ты мне жизнь спасти пытался, причем аж два раза — когда пошел в лес за мной, и когда оттуда вытащил. После такого или друзьями становятся, или врагами на всю жизнь.

— Уж лучше врагами, — буркнул Драко, все еще пытаясь вырвать руку из моей хватки.

— Ты слишком милый, чтобы быть чьим-то врагом. К тому же, после того, как у моего главного недруга взорвалась голова, остальные как-то не претендовали на эту должность.

Драко, открывший было рот, чтобы заявить, будто он вовсе не милый и такие чокнутые друзья ему не нужны, вдруг заметил, как глаза Саске блеснули в темноте алым отсветом, и счел за лучшее промолчать. И насчет собственной «милости», и вообще.

Обратно до замка мы добрались куда быстрее, чем до Леса. И тут выяснилось, что о безопасности учеников все-таки подумали, пусть и не очень хорошо — снаружи дверь не открывалась. Ни Алохоморой, ни отмычкой, ни грубой силой.

— Из-за тебя нам придется торчать тут всю ночь! — Малфой уже слегка отошел от шока, и снова начал растягивать слова, но обзываться больше не спешил.

— Не кипятись, Драко, а то облысеешь быстро. Да и вообще, все болезни от нервов, слышал о таком?

Малфой едва не задохнулся от возмущения и не сразу смог подобрать ответ.

Я бегло осмотрел окна на первом этаже: все закрыты, да еще и витражные, жалко такую красоту разбивать. Зато на втором этаже окна были попроще.

— Драко, ты репаро уже выучил? — спросил я, потому что сам до этого заклинания пока не добрался.

Малфой проследил за моим взглядом и слегка взбледнул.

— Не вздумай! Я по стенам лазить не собираюсь! И стекла потом чинить тоже!

— Ну ладно, как хочешь, можно пойти и более простым путем. Дипси! — позвал я, и миг спустя перед нами возник домовик.

— Что угодно молодому господину?

— Привет, Дипси. Извини, что беспокою так поздно, но мне очень нужна твоя помощь. Мы тут с моим другом прогулялись немного перед сном, и теперь не можем вернуться обратно. Не мог бы ты незаметно доставить нас в общую гостиную Слизерина?

— Дипси всегда рад помочь, — он протянул нам свои маленькие ручки, и когда мы взялись за них, с хлопком перенес в нужное место.

— Спасибо, ты меня очень выручил. Ты самый лучший на свете эльф!

Дипси слегка порозовел от похвалы, попрощался и исчез.

— И чего ты так перед каким-то домовиком расшаркиваешься? Это их долг — выполнять приказы волшебников, — недовольно пробурчал Драко.

— Он нам так помог. Нужно быть просто последней свиньей, чтобы хотя бы не сказать спасибо.

Малфой обиженно заткнулся, приняв слова на свой счет, и резко развернувшись, направился в общую спальню. Когда мы оба улеглись в свои постели, я произнес:

— Спокойной ночи, Драко.

Ответа не дождался и добавил:

— Сладких снов.

И снова тишина.

— Я могу повторить это на двадцати двух языках, — намекнул я, и Драко сдался.

— Спокойной ночи. И замолчи уже, спать мешаешь, — буркнул он.

Я довольно улыбнулся. Пусть мне и не удалось поглазеть на обитателей леса, зато я, кажется, начал приручать одного милого дракончика.

— Доброе утро, Драко! — На следующий день во время завтрака я подсел к Малфою и радостно его поприветствовал.

Тот недовольно на меня покосился, но с обреченным вздохом ответил:

— Чего уж тут доброго... Саске.

Слизеринцы оживленно зашушукались, обсуждая тот факт, что Малфой теперь общается с таким странным и непонятным мной, а Драко принял еще более высокомерный вид, чем обычно.

— Это я тут сижу, — раздался надо мной голос Кребба.

Гойл переминался рядом, не зная, как поступить. Обычно они вдвоем садились рядом с Драко, но теперь тут было только одно свободное место.

— Жаль тебя разочаровывать, Винсент, но это я здесь сижу. И так как я — это совершенно точно не ты, тебе следует найти себе новое место дислокации.

— Эээ, — Кребб слегка подзавис, озадаченно глядя на меня.

То ли слово длиннее пяти букв заставило его задуматься, то ли он размышлял, не обидеться ли на мою реплику и попытаться согнать меня с места силой, но завис мальчик почти на минуту. Наконец, я сжалился над бедным ребенком и избавил его от мук выбора:

— Винс, сядь туда, — я указал ему свободные места. — Грег, ты тоже.

Оба меня послушались, и даже гендзюцу не потребовалось, хватило просто уверенности в голосе.

— Драко, — я наклонился к Малфою, и шепотом спросил у него. — Они действительно такие... несообразительные или просто прикалываются?

— Если они и разыгрывают из себя идиотов, — Драко недовольно скривился, — то за те десять лет, что я с ними знаком, они ни разу не прокололись.

— Оу, сочувствую, — я похлопал его по плечу. — Не удивительно, что тебе захотелось подружиться с кем-то, кто может сказать нечто более глубокомысленное, чем «Гыыы».

— Я не хотел с тобой подружиться, — раздраженно прошипел Малфой.

— Да-да, конечно, — ответил я ему «понимающим» взглядом.

— Но я уже мечтаю, чтобы ты мог говорить только «Гыыы».

Я засмеялся:

— Драко, я тебе уже говорил, что ты удивительно милый, когда злишься?

Тот почти зарычал и начал яростно терзать вилкой омлет в своей тарелке, явно представляя на его месте кого-то другого.

— Драко, — позвал я, и когда мальчик повернулся, вопросительно глядя на меня, послал ему ослепительную улыбку.

И у меня получилось так заразительно, что Малфой едва не начал улыбаться в ответ, но быстро спохватился и притворно нахмурился.

— Не хмурься, а то преждевременные морщины появятся.

— Да чего ты так к моей внешности прицепился?!

— Красота — страшная сила, — с умным видом изрек я, на что Малфой только фыркнул. — Взять хотя бы Волдеморта.

Драко, непредусмотрительно отхлебнувший тыквенного сока, едва не захлебнулся.

— Я читал, что в юности он был настоящим красавчиком. Да, по сути, кроме красоты и ума у него ничего и не было. После окончания Хогвартса ему пророчили должность самого молодого Министра магии, но он свернул явно куда-то не туда, пошел по кривой дорожке, да еще и всю свою обаятельность растерял. Если бы не это, сейчас у магической Британии был бы настоящий лидер, тот, за кем хочется следовать. А не то посмешище, что сейчас. Ты ведь видел Фаджа, да? Серьезно, на него смотришь и не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать.

— Так ты... поддерживаешь Темного Лорда? — осторожно спросил Драко.

— Нет. Не Темного Лорда, а того, кем он был до начала террора. В конце концов, это политически недальновидно — убивать противников собственными руками или руками ближайших приспешников. Для ликвидации врагов есть множество всяких других, более подходящих способов. Метод «прийти и убить всех несогласных» для получения власти мог сработать лет пятьсот назад, а сейчас надо действовать тоньше.

Малфой насмешливо фыркнул в ответ:

— Тоже мне, нашелся специалист по захвату власти.

— И не говори, — с улыбкой ответил я, припоминая, как занял место Айзена. — Критиковать других легко, но вот если бы мне вдруг захотелось править где-нибудь, я бы не стал мудрствовать и просто убил бы прежнего лидера каким-нибудь впечатляющим способом. Ну, например, взорвал бы его, и чтобы кратер остался побольше.

Драко покосился на меня со странным выражением лица, но ничего не ответил. Поэтому я продолжил:

— И знаешь, наверное, могло бы сработать. Будь Гарри постарше, когда убил Волдеморта, он бы сейчас стал бы уже каким-нибудь Главным Аврором или Министром.

— Вот еще! — возмущенно фыркнул Малфой. — Да у этого задаваки кроме зазнайства ничего нет!

— У него есть харизма, хотя он сам пока толком не умеет ей пользоваться. А еще хорошая наследственность, известная фамилия, гриффиндорская безбашенность и куча денег.

— Не такая уж и куча, всего-то один небольшой сейф, — себе под нос пробурчал Драко, и уже громче добавил. — И все это не повод к нему подлизываться! А ты в гриффиндорской гостиной времени проводишь больше, чем в нашей!

— Ну не могу же я оставить своего младшего братишку без присмотра?

— Что? Твоя фамилия Учиха, а не Поттер, если ты не забыл.

— Мой старший брат оформил над Гарри опеку, так что мы теперь вроде как «братья-в-законе». Кстати, это просто удивительно, насколько магам наплевать на жизнь своего национального героя. Никто не интересовался, где и как знаменитый Гарри Поттер жил все это время. Да он мог, например, уехать в другую страну, и никогда не узнать, что является волшебником, или даже умереть, а ни один маг и не почесался бы.

— Да ладно врать-то, — недоверчиво произнес Драко. — Чтобы за золотым мальчиком никто и не присматривал? Просто Дамблдор его хорошо спрятал, чтобы бывшие По... то есть враги не нашли.

— Ну да, в маггловском приюте мальчика-который-выжил никто искать бы точно не стал. Нии-сан сам случайно на него натолкнулся, когда благотворительностью занимался.

— В приюте? Да в жизни не поверю, чтобы Поттер мог там оказаться!

— Не хочешь, не верь. Но как еще, по-твоему, нии-сан мог стать его опекуном? Правда, Гарри недолго в приюте пробыл, брат забрал его уже через несколько дней после того, как туда попал.

Драко хотел еще что-то сказать, но тут в зал влетели совы и начали разносить хозяевам письма и посылки. Кра тоже прилетел, он ничего мне не принес, но иногда являлся позавтракать вместе со мной.

— Доброе утро, — я почесал под клювом ластящегося ворона.

— Утро! — подтвердил он, пытаясь взгромоздиться мне на плечо, но, кажется, за прошедший месяц он еще подрос и стал заметно тяжелее. Так что пришлось пересадить его на стол. Я порезал сосиску на мелкие кусочки и подвинул ему:

— Приятного аппетита.

— Спасибо! — в последнее время Кра всерьез занялся изучением этикета и уже делал большие успехи.

Соседи по столу косились на меня, но ничего не говорили. Они уже привыкли, что иногда вечерами ворон прилетает ко мне «почитать» книги или поучить стихи.

К Драко тоже прибыл его филин, но не с пустыми лапами, а с посылкой из дома. И теперь Малфой в торжественной обстановке делился с однокурсниками присланными сладостями. Обычно я завтракал с гриффиндорцами, но сегодня и мне перепало конфет. Драко протянул мне несколько красных леденцов на палочке, и при этом вид у него был такой, будто мальчик задумал какую-то шалость.

— Спасибо, — я не подал виду, что подозреваю его в розыгрыше, но на всякий случай сменил тело на копию.

Конфета выглядела довольно аппетитно, и прозрачная алая карамель не внушала никаких подозрений, так что я рискнул попробовать. Некоторые из окружающих буквально затаили дыхание, наблюдая, как я отправляю в рот леденец, так что жаль было их разочаровывать.

— Ммм, — я даже замычал от удовольствия, почувствовав на языке невероятно сладкий вкус крови. Конфета, если ее сжать зубами, начинала буквально истекать соком, но при этом оставалась твердой. — Что это?! Вкус просто божественный!

— Тебе понравилось? — удивленно поднял брови Малфой. — Вообще-то, это кровавый леденец, и обычно их едят вампиры, ну и еще некоторые расы.

— Вампиры? — теперь уже я изобразил удивление. — Странные конфеты тебе родители присылают. Драко, я не знаю о тебе чего-то важного?

— Это не для меня! Это для!.. — Малфой вовремя спохватился и не договорил.

Вместо этого он слегка покраснел, поняв, что чуть не проболтался. Не знаю, кого именно он собирался угостить этими конфетами, вполне возможно, что меня. Но насладиться видом того, как я кривлюсь от отвращения, ему не довелось, впрочем, как и остальным слизеринцам, которые теперь выглядели слегка разочарованными.

— И вообще, может, это я чего-то важного о тебе не знаю? — Драко, наконец, нашелся с ответом.

— Нууу, — протянул я, испытывая терпение окружающих, — у нас в роду было что-то вроде присказки: «Нет ничего слаще крови врага», но вампиров среди Учиха точно не водилось. Только помешанные на убийствах маньяки и психопаты.

— Кровью пахнет, — Кра как раз расправился с завтраком и теперь присматривался к конфете у меня во рту.

Я развернул второй леденец и протянул ему. Кто-то из детей даже поежился, глядя, как ворон мощным клювом раскалывает ее на кровоточащие кусочки и склевывает их один за другим.

— Слушай, Драко, эти конфеты можно заказать в Хогсмиде?

— Наверное. В Сладком королевстве должны быть.

— Отлично, — я достал из сумки перо и лист пергамента. — А как думаешь, из человеческой крови у них конфет нет?

— Шутки у тебя вообще не смешные, — скривился Малфой.

— Может, это потому, что я не шучу? Согласись, «Конфеты из человеческой крови» звучит куда лучше, чем «Конфеты из свиной крови».

Драко на это промолчал, но глядеть на меня начал как-то странно. Я закончил писать заказ в кондитерскую и вздохнул:

— Ладно-ладно, не смотри на меня так. Сознаюсь, помидоры я люблю больше, чем кровь. На втором месте в моем личном рейтинге идут сладости, особенно японские, и только потом уже кровь.

Про то, что самая вкусная кровь у светловолосых девственников, я говорить не стал — и так уже половина младших курсов Слизерина разбежалась из-за стола, не доев завтрак. Не хочу еще и Драко вконец запугать.

— И это должно было меня успокоить?

— Ну да, — я улыбнулся с невинным видом, а потом приписал в конце заказа еще и упаковку шоколадных лягушек, Гарри они почему-то нравятся, да и Малфоя тоже надо чем-нибудь угостить в ответ.

Вечером, прихватив большую коробку шоколада, Кра и слабо упирающегося Драко, я отправился на привычные посиделки в комнату старшеклассниц. Кстати, в слизеринских спальнях девочек «противомальчиковая» защита не работала, так что мы без проблем могли туда пройти.

Через два часа, когда мы возвращались обратно, Малфой шел красный как рак, безуспешно пытался оттереть со щек губную помаду и сквозь зубы шипел ругательства:

— Да чтобы я с тобой еще куда-нибудь пошел!..

— Можно подумать, тебе не понравилось, — закатил я глаза.

— Да что тут могло мне понравиться?!

— То-то ты так мило краснел, когда Сабрина посадила тебя к себе на колени и прижала к груди.

— Это унизительно! И дышать было нечем!

— Ну-ну. Думаешь, я не заметил, как ты лапал ее грудь четвертого размера, делая вид, что упираешься?

— Не было такого! — Драко даже ногой топнул, у него от злости едва ли не пар из ушей шел.

— Не было, так не было, — со вздохом согласился я. — Должно быть, ты еще слишком мал для подобных развлечений. Просто одному моему другу очень нравилось, когда его обнимали хорошенькие девушки, вот я и подумал, что тебе тоже придется по душе.

— Я не маленький!

— Как скажешь. В следующий раз на посиделки я тебя не возьму.

— Я и без тебя могу туда сходить!

— Так все-таки тебе понравилось?

— Ни капельки! Вообще ни разу! Нет! Совершенно точно нет! — все еще красный, как помидор, Драко задрал нос и пошел вперед.

Я не стал ему говорить, что слишком уж яростно он все отрицает, и мысленно поставил себе галочку. Кажется, я иду на рекорд — научил ребенка плохому меньше чем за сутки.

Северус всегда считал себя наблюдательным человеком, но в этот раз наблюдательность сыграла с ним дурную шутку. Ему начало казаться, что Учиха в Хогвартсе слишком много. Он не раз видел свое персональное наказание в одном месте, а буквально через несколько минут — в совершенно другом. Причем мальчишка делал вид, будто давно тут сидит и всерьез занят делом. Кажется, никто больше не замечал странной «вездесущести» этого нестандартного слизеринца, и Северус начал подозревать, что ловушка расставлена специально для него.

В чем именно эта самая ловушка заключается, он так и не понял, но буквально спинным мозгом чуял подвох. Однако у Учиха был слишком специфический юмор, и поэтому профессор специально не реагировал на все нестыковки, надеясь, что его ученику надоест валять дурака, и он сам все прекратит. Но время шло, а Саске меньше не становилось, и Северус почти привык к тому, что покинув Большой зал, где самый беспокойный ученик Хогвартса неспешно поглощал ужин, можно натолкнуться на него же, но в общей гостиной Слизерина, и уже исписавшего половину свитка эссе по трансфигурации.

Неизвестно, сколько еще профессор закрывал бы на это глаза, но случайно подслушанный в учительской разговор неожиданно все изменил. Мадам Пинс с восторгом расписывала, какой прилежный читатель этот Учиха, и как бережно он относится к книгам. А самое главное — проводит в библиотеке каждый день по несколько часов, даже в выходные. Только вот Северус совершенно точно знал, что по средам и пятницам Учиха находится у него на дополнительных занятиях, а потому библиотеку посетить никак не может.

Это стало последней каплей, и профессор решил вывести ученика на чистую воду. Для этого на очередной «отработке» он дал Саске самостоятельное задание, а сам, сославшись на срочные дела, отправился в библиотеку. И почти не удивился, обнаружив того за отдаленным столиком в окружении нескольких толстых томов.

— Учиха, потрудитесь объяснить, что вы тут делаете.

— Читаю? — слегка вопросительно ответил Саске и даже продемонстрировал в доказательство открытую книгу.

— А должны быть у меня на отработке!

— Да? — удивился тот. — Ну ладно.

Сдав книги библиотекарше, он послушно последовал за профессором. Северус даже засомневался на миг, что в его кабинете действительно обнаружится еще один Учиха, но тот, как ни странно, оказался на месте, правда, не совсем том, где должен был. Из котла с заданным зельем лезло что-то фиолетовое и бесформенное, а оставленный ненадолго в одиночестве ученик подвинул к высокому стеллажу лестницу и теперь с интересом рассматривал коллекцию заспиртованных образцов.

— Ааа!!! — Учиха, в количестве двух штук друг на друга отреагировали совсем не так, как ожидал Северус. Они сначала удивленно вскрикнули, а потом одновременно спросили. — Кто это?!

И затем один поудобнее перехватил банку с образцом, словно собирался кинуть ее в противника, а второй наполовину спрятался за Снейпа.

— Это вы должны мне ответить. Кто из вас под оборотным зельем?

Близнецы перестали ломать комедию и одинаково ухмыльнулись.

— Это не зелье, профессор. Это допельгангер, — ответил один.

— Что?!

— Допельгангер. Злой двойник.

— Почему это сразу я злой? — возмутился второй, тот что прятался за Снейпа.

— Потому что точно не я, — хмыкнул первый, поставил образец на место и спустился на пол.

— Значит, злой тот, что к мадам Помфри ходит?

— Есть еще и третий?! — ошарашено спросил Снейп, чувствуя, как у него чуть ли не волосы на голове встают от ужаса. Один Учиха — уже стихийное бедствие, а три — это чересчур. Хогвартс может такого не вынести. — Ждите здесь!

Северус надеялся, что третий — лишь выдумка, но к своему глубокому сожалению действительно нашел еще одного Саске в лазарете, обсуждающего с медсестрой способы лечения переломов. Его он тоже привел в свой кабинет, и теперь отрешенно наблюдал за одинаковыми учениками и всерьез подумывал, а не пора ли ему на пенсию. По состоянию здоровья.

Один из Учиха играл с содержимым котла в перетягивание ложки-мешалки, и первым делом проинформировал Снейпа, что зелье, кажется, живое.

— Смотрите, какие у него глазки умные, если это, конечно, глазки. Может, оно даже разумное? По крайней мере, ему точно не нравится, когда его тыкают ложкой. Давайте его оставим, профессор? Посадим в аквариум и будем изучать. Все-таки, в зельеварении импровизация — великая вещь. Помните, вы на прошлом уроке о ней говорили? Я поменял всего один ингредиент, зато какой результат!

Второй тихо-мирно читал в уголке книгу из личной библиотеки Снейпа и, кажется, не обращал на остальной мир ровным счетом никакого внимания. А третий теперь с интересом осматривался по сторонам:

— Какой классный кабинет! Прямо как кунсткамера или лаборатория сумасшедшего ученого. И почему я раньше сюда не заходил?

Северус едва сдержал порыв накрыть лицо ладонью и посидеть так минут пятнадцать.

— Так кто из вас все-таки настоящий?

— Это сложный вопрос. Если подходить к нему философски, то мы все настоящие. Ведь мы мыслим, а, следовательно, существуем. Но если вас интересует, где Саске Учиха, то понятия не имею. Я его со вчерашнего дня не видел. А ты, Четыреста Пятый?

Снейпу даже дурно стало, когда он представил, что Учих может быть аж четыреста пять, или даже больше. Оставалось только надеяться, что это имя такое странное, а не порядковый номер.

— По-моему, его вообще в Хогвартсе нет, — тем временем ответил Четыреста Пятый, хотя Северусу и хотелось бы думать, что тот всего лишь Третий. — Аль, ты не знаешь, где Саске?

— В Амстердаме, — буркнул тот, не отрываясь от чтения.

— На фига? — хором спросили первые двое.

— Проверяет, действительно ли там в кафе подают кексы с гашишем. Зачем же еще? — пожал плечами тот.

— Ааа... Понятно.

Северус почувствовал, что ему нужно срочно присесть и выпить чего-нибудь успокоительного, и чем больше градусов в нем будет, тем лучше. Четыреста Пятый заметил его состояние, словно из воздуха достал стакан воды и накапал туда десяток капель из нужного пузырька.

— Почему-то все так неадекватно реагируют, когда мы друг с другом разговариваем, — посетовал тот. — Вот мы и стараемся не светиться перед остальными. Но вы наш любимый сенсей, поэтому мы решили вам открыться.

Успокоительное подействовало быстро, и Северус спросил:

— А почему Четыреста Пятый? Вас действительно... — «четыреста пять» было слишком страшно произнести, поэтому Снейп не закончил фразу, в красках представив себе полчище одинаковых Учих, наводнивших школу.

— Это закрытая информация, — ровным голосом ответил один из них, и Северус понял, что некоторые вещи лучше не знать ради собственного спокойствия.

— А в Хогвартсе вас всего сколько?

— Больше пяти никогда не бывает. Но обычно один-два, редко когда три.

— Как это вообще возможно?

— Просто Саске лет в девять научился создавать собственные копии, и привык, лентяй этакий, спихивать на нас часть своей работы, — ответил безымянный пока клон таким тоном, словно в этом нет ничего особенного. — Сам сейчас развлекается, а мы тут за него вкалываем. Кстати, отработка на сегодня уже закончилась, так что мы пойдем, ладно? И Глазастика я с собой возьму, в конце концов, мы ответственны за тех, кого сотворили.

С этими словами он поднял котел, из которого топорщилось что-то вроде фиолетовых пупырчатых щупалец, и исчез вместе с ним, рассыпавшись золотыми искрами. Тот близнец, которого назвали Алем, аккуратно закрыл книгу и обратился к Снейпу:

— Можно я возьму ее почитать до завтра? О теории взаимозаменяемости некоторых растительных ингредиентов я в библиотеке пока ничего не нашел. Очень интересная идея, да? Давайте как-нибудь соберемся и обсудим ее более детально?

Северус слегка отрешенно кивнул головой, и еще один двойник рассыпался облаком золотых искр, даже не вставая с кресла.

— А я, пожалуй, выйду через дверь, — хмыкнул Четыреста Пятый. — А то вы столько Учих в свой кабинет завели, что будет подозрительно, если ни один из них отсюда не выйдет. Не дай Мерлин, еще решат, что вы бедного Саске расчленили, разложили по баночкам и заспиртовали.

— Неплохая идея, — все так же отрешенно согласился Снейп.

Близнец почему-то засмеялся и притормозил у самой двери.

— Кстати, профессор, не говорите никому о нашем маленьком секрете, ладно? Потому что мы будем все отрицать, — он помахал рукой на прощание и вышел.

Северус подтянул поближе пузырек, из которого ему накапали лекарства, и внимательно изучил этикетку. Так и есть — одно из самых сильных успокоительных в мире. Не удивительно, что он так равнодушно отнесся к настолько ошеломительным новостям. Один из учеников сейчас не в Хогвартсе, и даже не в Великобритании, а Снейп совершенно спокоен. Хотя, Учиха Саске врет, как дышит, и его близнецы, наверняка, переняли эту способность и могли наплести с три короба. Если это действительно близнецы, а не розыгрыш.

Северус сходу мог назвать несколько способов создания собственных двойников — оборотное зелье, метаморфизм, маховик времени... А может, у Саске два брата-близнеца, которые незаметно проникли в Хогвартс, чтобы сэкономить на обучении. При желании и наличии времени можно еще что-нибудь изобрести, впрочем, нет никакой разницы, каким образом Учиха провернул этот трюк. Ясно лишь одно — теперь мальчишка ждет ответной реакции от профессора, например, что тот начнет суетиться, поднимет тревогу и выставит себя полным идиотом. Поэтому Снейп собирался сделать то, что ему совершенно не свойственно — притвориться, будто ничего не происходит, и не предпринимать ровным счетом НИЧЕГО.

Чувствуя, что действие зелья проходит, Северус меланхолично накапал прямо на язык еще несколько капель. Отличная все-таки штука, надо будет сварить еще котел, а лучше сразу два.

— Саске, — Гарри посмотрел на меня с таким видом, что я сразу понял – он хочет что-то попросить, и думает, будто мне это не понравится.

Хотя я вроде бы никогда ему ничего не запрещал, ну кроме того, чтобы рассказывать окружающим, кто я такой.

Гарри даже научился технике «глазки-как-у-кота-из-Шрека», точнее он ее слегка доработал, и теперь она могла называться «взгляд олененка». Смотришь в эти печальные зеленые глазищи и чувствуешь себя так, словно вот-вот Бемби обидишь.

— Можно я на завтрашнюю тренировку друзей приведу?

— Похвастаться хочешь? – хмыкнул я.

— Нет, — Гарри слегка покраснел, похоже, похвастаться ему все-таки хотелось. Но должен сказать, у него на это есть полное право. – Просто у меня спрашивали, зачем я каждый день в такую рань встаю, я рассказал, что ты меня тренируешь, и всем стало интересно.

— Ладно, — я усмехнулся и взъерошил ему волосы, на что тот только закатил глаза. Привык уже, даже не смущается. – Но только Рона и Гермиону.

— Гермиону? – с сомнением спросил Гарри.

С девочкой он пока толком и не подружился, уж слишком Грейнджер отпугивала детей своей заумностью, хотя на самом деле просто не знала, как общаться со сверстниками.

— Поверь мне, такие надежные друзья, как она, только раз в жизни встречаются.

— Ну ладно, — с неким сомнением ответил Гарри.

— И передай им, что если захотят, то я и их могу потренировать.

На следующий день в шесть утра все трое стояли передо мной. Рон зябко ежился и зевал, а Гермионе ранние побудки были явно не в новинку. Гарри же за последний год совсем привык и сейчас выглядел бодрым и свежим.

«Приглашенные» гости уселись на поваленное дерево, а мы с Гарри приступили к разминке. Рон чуть не заснул прямо там, где сидел, а Гермиона даже что-то записывала. Для тренировок я специально выбрал такое место, чтобы не отходить далеко от замка, но при этом не быть особо на виду. И то для подстраховки иногда прикрывал нас с Гарри иллюзиями, дабы у возможных соглядатаев не возникало лишних вопросов.

Наконец, разминка закончилась, и Гарри перешел к основной части тренировок. Сегодня мы слегка изменили план занятий, чтобы получилось более зрелищно.

Для начала Гарри почти два метра пробежал по каменной стене, оттолкнулся от нее, сделал в воздухе сальто и эффектно приземлился на ноги. У Рона и Гермионы челюсти отпали совершенно одинаково.

— Офигеть! Это было супер, как круто! Что это за колдовство такое?! – Уизли отмер первым и теперь от возбуждения едва ли не подпрыгивал, тыкая пальцем то в Гарри, то в стену.

— Это не колдовство, это просто результат тренировок, — ответил я.

И в самом деле, источника чакры у Гарри не было, а магию для беганья по вертикальным стенам приспособить так и не удалось. В том смысле, что приклеиваться подошвами с ее помощью не получалось, но иногда она как бы слегка «подталкивала» позволяя подняться выше, чем было возможно по всем законам физики.

— А вот это уже магия, — я взбежал на пять метров, решив не показывать свои истинные способности, и тоже сделав сальто, приземлился на ноги.

— Это физически невозможно! – воскликнула Гермиона и даже потрогала стену рукой, чтобы убедиться, настоящая ли она.

— Мы ведь маги, — улыбнулся я, — законы физики нам не писаны.

Девочка недоверчиво покачала головой, но спорить не стала.

— Теперь давай с кунаями, — обратился я к Гарри, и тот понятливо кивнул.

Он повторил предыдущий трюк, но теперь во время сальто еще и метнул шесть кунаев, каждый из которых вонзился точно в центр мишени. Я уже говорил, что я гениальный преподаватель? Впрочем, надо признать, этот фокус так чисто получился у Гарри в первый раз, должно быть, присутствие зрителей его подхлестнуло.

Гермиона приглушенно охнула, прижав ладони ко рту, а Рон разразился еще более восторженными восклицаниями. Гарри польщено заулыбался, и даже раскланялся. И где только нахвататься успел?

— Это же опасно! – с возмущением закричала Гермиона, справившись с первоначальным испугом. – Вы же оба могли пораниться этими ножами! Вы с ума сошли!

— Это специальный тренировочный кунай, он такой тупой, что надо здорово постараться, чтобы им всерьез пораниться, — я продемонстрировал девочке метательное оружие.

— И все равно! Это опасно! Куда только директор смотрит! Это совершенно недопустимо!

— Гермиона, ты прочла учебник истории до конца?

Девочка сбилась с мысли от неожиданного вопроса, но быстро взяла себя в руки.

— Конечно, прочла! Но какое это имеет отношение…

— Тогда ты должна знать, что всевозможные военные конфликты вспыхивают в магическом мире с периодичностью раз в тридцать-тридцать пять лет, будь то восстание гоблинов или пришествие очередного Темного Лорда. А средняя продолжительность жизни мага около ста лет, и следовательно, на жизнь одного волшебника приходится две-три войны. И здесь возникает закономерный вопрос…

Я специально сделал паузу, и девочка, забыв о прежнем возмущении, нетерпеливо спросила:

— Какой?

— Почему нас не учат самообороне? В Хогвартсе нет даже Дуэльного кружка! И на ЗОТИ нас будут учить только тому, как справится с каким-нибудь боггартом или гриндилоу. О том, как справиться с темным магом упомянут лишь на последнем курсе, да и то мельком!

— Но мы же дети, понимаешь? Мы в школе, нам не надо сражаться!

— Ты говоришь так, словно кроме школы жизни нет. А родители и Гарри, и Рона сразу после окончания Хогвартса начали сражаться против Волдеморта. Думаешь, специально для них проводили курс молодого бойца, а Пожиратели стояли в сторонке и ждали, пока детки чему-нибудь научатся?

— Но!... – девочка хотела еще поспорить, однако ее перебил вдруг посерьезневший Рон.

— Он прав. Ты из маггловского мира, поэтому просто не понимаешь. Волшебники до сих пор боятся произносить имя Того-кого-нельзя-называть, хотя уже десять лет прошло. Я тогда совсем маленький был, и толком ничего не помню, но мама до сих пор плачет, если натолкнется на фотографию своих братьев-близнецов, которые погибли во время войны. Тогда очень многих убили или запытали до смерти, и ты себе даже представить не можешь, какой это был ужас. Поэтому, если есть шанс чему-то научиться, то я только за.

— И все равно… — Гермиона не желала так просто сдаваться, и снова обратилась ко мне. – Ты же сам говорил, что мы маги. Зачем тогда нам учиться кидать ножи? В таком случае нам надо заклинания учить, а не боевые искусства!

— А боевых заклинаний я пока почти не знаю, — пожал плечами я и улыбнулся. – Зато уже сейчас могу научить от них уворачиваться. Готов, Гарри?

Обратился я уже к своему подопечному, и тот уверенно кивнул в ответ. Я метнул в него кунай, который до этого держал в руке, и мальчик с легкостью увернулся. Гермиона снова испуганно охнула, и даже Рон слегка побледнел. Все новые и новые кунаи словно бы из воздуха возникали в моих руках, и все больше их летело в Гарри. Тот уворачивался, а если не успевал, то отбивал зажатым в руке оружием. Все-таки на публику Гарри действительно работает лучше, заключил я, вскидывая вверх пустую ладонь в знак того, что упражнение закончилось.

— Пятьдесят из пятидесяти, новый рекорд, — похвалил я, и мальчик обрадовано заулыбался.

Рон, кажется, подрастерял свой энтузиазм, все-таки это даже со стороны смотрится страшновато – когда в кого-то кидают ножами.

— Не бойтесь, Гарри уже давно тренируется, поэтому мы перешли на кунаи, а начинали-то с теннисных мячиков.

Уизли поежился, но все же повеселел и начал задавать вопросы:

— А почему ты только нас двоих позвал, да еще и тренировать предложил?

— Потому что я вижу в вас потенциал.

Рон озадачился ответом, а Гермиона удивленно переспросила:

— Даже во мне? Но я ведь и в маггловской школе физкультуру терпеть не могла.

— Особенно в тебе, — ответил я. – Сила воли и решительность у тебя есть, а это главное.

Гермиона моих убеждений явно не разделяла, поэтому я решил подбодрить ее историей из жизни.

— Я серьезно. Вот, например, когда мой брат учился в академии шиноби, это что-то вроде магической школы, только с военным уклоном, у него была одна одноклассница. Она едва получила проходные оценки по физподготовке, зато все теоретические предметы сдала на высший балл. Но потом она начала упорно тренироваться и уже в тринадцать запросто могла пробить кирпичную стену кулаком. А в шестнадцать валуны в три метра диаметром одним ударом дробила.

— Да врешь ведь! – возмутился Рон. – Быть такого не может!

— Так я же не говорю, что она просто силой рук камни ломала. Она научилась выпускать магию в момент удара безо всякой палочки, поэтому скалы и рушились.

— И все равно как-то не верится.

Пришлось продемонстрировать ему, как Гарри ломает деревянные доски, а я – тонкую каменную плиту. Вообще-то, я мог сломать что угодно, но не стоит слишком выделяться. Плита детей явно впечатлила, и больше вопросов они не задавали.

Пока Гарри отрабатывал удары по макиваре, я объяснил детям, как будут проходить наши тренировки. Рон возмутился тем, что ему пока не предстоит ничего интереснее, чем пробежка, да еще и вставать надо будет в такую рань. Утешил мальчика тем, что даже обычная пробежка и небольшой комплекс упражнений сделают его таким выносливым, что на следующий год он запросто сможет вступить в квиддичную команду. А притихшей Гермионе посулил красивую спортивную фигуру, которая еще ни одной девушке не помешала.

Приближался Хэллоуин, а в магическом мире в это время частенько что-нибудь интересное происходит, вот и нынешний год не стал исключением. Я надеялся, что Гарри с Роном уже сдружились с Гермионой, но за праздничным столом ее не было, похоже, канон все-таки победил. А через пару минут после начала пира появился Квирелл, объявивший о тролле, и талантливо изобразивший обморок. Детей начали разводить по гостиным, а я прикрылся иллюзией и поспешил за гриффиндорцами. Я не собирался вмешиваться, просто хотел проконтролировать, чтобы дети случайно не пострадали.

Гарри с Роном ухитрились запереть тролля в туалете, но не учли, что там еще и Гермиона находится. И когда оттуда раздался крик ужаса и треск ломаемых перегородок, кинулись спасать гриффиндорку. Я незаметно просочился следом, и увидел, что мои уроки не прошли для Гарри даром. Заклинаний для обезвреживания троллей он не знал, зато подобрал две длинные острые щепы от разрушенных кабинок и метнул их противнику точно в глаза. Но деревянные щепки – это отнюдь не кунаи, и до мозга они не достали, так что монстр продолжил громить все вокруг, но уже вслепую.

Рон догадался применить единственное из известных ему заклинаний и наложил Вингардиум Левиоса на дубинку тролля. Та взлетела вверх и оттуда буквально спикировала на голову собственному хозяину. Тролль покачнулся и с оглушительным грохотом рухнул на пол. От этого щепы сдвинулись и все-таки достали до мозга, прикончив чудовище. Несколько секунд стояла полнейшая тишина, а потом Рон спросил:

— Мы его, что, убили?

— Не знаю, — ответил Гарри, с сомнением глядя на натекающую под головой тролля лужу крови.

Тут вдруг двери распахнулись, и в туалет вломилась целая толпа учителей, будто до этого они стояли за порогом, ожидая подходящего момента для появления. МакГонагалл начала ругать гриффиндорцев за самодеятельность, но Гермиона вступилась и взяла всю вину на себя. Хотя, по-моему, Рона с Гарри наградить надо было, а не штрафовать. Убедившись, что с ребятами все будет в порядке, я вернулся в слизеринскую гостиную и снял невидимость.

— Ты где был?! – ко мне тут же подскочил взволнованный Драко.

— А сам как думаешь? – улыбнулся я в ответ.

— Ты сумасшедший, — с обреченностью во взгляде констатировал Малфой.

— Зато я тааакое видел… — я сделал драматическую паузу, и Драко не выдержал первым.

— Рассказывай уже!

— Гарри с Роном здоровенного тролля меньше чем за две минуты прикончили, я его даже рассмотреть толком не успел. Зато комната в руинах, и все вокруг кровью залито.

— Ты ведь шутишь? – почти жалобно спросил Малфой.

— Шучу, — сознался я. – Крови было мало, так, лужица литра на полтора.

Драко издал какой-то сдавленный звук и побледнел, хотя и так никогда румянцем не отличался, а я продолжил:

— Знаешь, я начинаю подозревать, что в Гриффиндоре все – потенциальные берсеркеры. Гермиона тоже хороша. Представляешь, стоят гриффиндорцы посреди в хлам разгромленной комнаты над трупом тролля, обсуждают сдох он или еще нет, и тут появляются учителя. А Гермиона заявляет, что сама пошла тролля искать, потому что много о них читала и хотела проверить свои силы. Офигеть, да? Так что ты в следующий раз поаккуратнее этих троих дразни, а то мало ли, что у них там в мозгах перемкнет.

Малфой поежился, видимо, в красках себе это представив.

— Но если честно, из гриффиндорцев больше всего меня Невилл напрягает.

— Что?! – тут же возмущенно вскинулся Драко, — этот неуклюжий увалень?!

— Как говорится, в тихом омуте черти водятся. Ты замечал, что он почти на каждом уроке зельеварения ухитряется свое зелье или взорвать, или превратить в кислоту? Я несколько раз попробовал повторить его опыт, но кроме свернувшегося варева и небольшого дымка ничего не получил. Мне кажется, это у Невилла сама магия такая разрушительная, поэтому вокруг него все ломается и взлетает на воздух. Даже представить страшно, ЧТО случится, если его по-настоящему разозлить, и он потеряет контроль, и так небольшой, над своим волшебством.

— Да чушь все это, — не очень-то уверенно произнес Малфой. – Быть такого не может.

— Ну не знаю, не знаю. Я слышал, его родители очень сильными магами были, в аврорате работали и с Волдемортом лично три раза сталкивались. Должен же был Невилл что-то от них унаследовать?

Драко недовольно поморщился, но дальше эту тему развивать не стал.

— Саске, можно тебя на минутку? – через три дня Гермиона задержала меня после урока зельеварения.

Драко, который шел рядом со мной, только презрительно хмыкнул, но ничего язвительного не сказал насчет грязнокровок. Похоже, мое красочное повествование о подвигах гриффиндорцев он принял близко к сердцу. Совсем красно-золотых задирать не перестал, но на личности больше не переходил.

— Научи меня драться! – выпалила она, как только мы оказались наедине.

— Да я как бы и так уже…

— Нет! – перебила меня девочка и торопливо продолжила. – Мне нужны не просто пробежки и упражнения. Если честно, я не особо верила, что это хоть чем-то поможет, но физические упражнения полезны для здоровья, вот я и согласилась. А когда меня чуть не убил тролль, я настолько испугалась, что все заклинания забыла. Но ведь я много о них читала и думала, что уж с кем-то настолько тупым смогу справиться. Но там в туалете я только и могла, что кричать от ужаса. Я чувствовала себя такой маленькой и слабой, и это чувство полной беспомощности… Я больше никогда не хочу такого испытывать! Ты говорил, что мы должны уметь сражаться, а я подумала, что это глупо, мы ведь еще школьники. Но когда я чуть не умерла только потому, что какой-то тролль походя едва не размазал меня своей дубинкой, я поняла, что ты прав. Поэтому, пожалуйста, научи меня драться!

— Ладно, — кивнул я. – В некотором роде это даже хорошо, что на вас напал тролль.

— Хорошо? – недоверчиво переспросила Гермиона.

— Да. В противном случае мне пришлось бы долго уговаривать тебя, что в некоторых случаях применение силы – единственный выход. К тому же, первый бой у тебя, можно сказать, уже был, поэтому во втором ты точно не оплошаешь. Да и страх перед собственной беспомощностью – один из лучших стимулов для тренировок. Давай через полчаса встретимся на тренировочной площадке, покажу тебе один прием, думаю, сейчас ты к нему готова.

В назначенный срок Гермиона в спортивной одежде уже ждала меня на месте, и кажется, ее решимость только возросла.

— Начнем с того, что тебе следует забыть, будто ты слабая одиннадцатилетняя девочка.

Гермиона удивленно приоткрыла рот, собираясь что-то спросить, но я не дал ей себя перебить.

— Прежде всего, ты волшебница, никогда не забывай об этом. Впрочем, физическая сила и даже магия не так уж и значимы, куда важнее то, что у тебя тут, — я для наглядности постучал ее пальцем по лбу. – Твоя воля, твой разум, твоя решительность. Вспомни хотя бы Жанну д’Арк. Она была обычной крестьянской девушкой, которая даже читать не умела, но благодаря своей воле и решимости командовала французскими войсками во время Столетней войны. А у тебя есть магия и знания, так что по сравнению с ней ты уже в выигрышном положении.

Говоря все это, я использовал легкое гендзюцу, чтобы Гермиона верила моим словам. Я собирался научить ее метать кунаи точно в цель, а для успеха эксперимента нужно было, чтобы она поверила в собственные силы. Я объяснил ей принцип действия и вложил кунай в руку.

— А теперь вспомни весь свой страх, все свое отчаяние, когда тролль чуть не убил тебя, и сделай так, чтобы больше никогда не чувствовать себя беспомощной!

Слова, подкрепленные гендзюцу, очень сильно подействовали на Гермиону, у нее заметно участился пульс, а вместе с ним и активность магического ядра. Я знал, что такое бывает перед очередным магическим всплеском, и подумал, что мне даже не придется подправлять траекторию полета ножа, волшебство все сделает за меня.

Но вот того, что произошло дальше, я точно не ожидал. Кунай с такой силой вылетел из руки Гермионы, что пробил деревянную мишень насквозь, оставив в центре приличных размеров дыру. Я в шоке вытаращился на это, и едва успел придать лицу нормальное выражение, когда девочка повернулась ко мне, требовательно протягивая руку за новым ножом.

Остальные кунаи деревяшку насквозь не пробили, но воткнулись очень глубоко. А после шестого броска Гермиона выдохлась, и пришлось усадить ее на ствол поваленного дерева, который мы использовали вместо скамейки, и поделиться шоколадкой из моего неприкосновенного запаса на черный день.

Подождав, пока девочка отдышится, а заодно собрав собственные расползающиеся мысли в кучу, я напомнил Гермионе о важности тренировок — для увеличения выносливости — и медитации, чтобы совершенствовалось не только тело, но и дух.

— И еще один важный момент. Теперь, когда ты стала такой сильной, тебе придется быть осторожнее. А то вдруг разозлишься, стукнешь кого-нибудь, и челюсть ему сломаешь, или того хуже.

— Что?! – возмутилась девочка. – Я бы никогда так не сделала!

— Не зарекайся, — хмыкнул я. – В мире полно людей, которым только хороший хук сможет вправить мозги на место. Вот тебе и придется научиться отличать их от нормальных людей. Как говорится, с большой силой приходит большая ответственность.

— А это разве не цитата из Человека-паука? – переспросила Гермиона.

— Оттуда. Но от этого она не стала менее мудрой.

Я проводил девочку, выглядевшую усталой, но воодушевленной, до гриффиндорской башни и отправился в подземелья. И только свернув за угол, я позволил своему лицу утратить бесстрастное выражение.

— * * *

! – я достал из кармана тот самый кунай, который Гермиона метнула первым, и полюбовался вмятинами на металле, точь-в-точь повторяющими очертания тонких девичьих пальчиков.

В легкой прострации я добрался до слизеринской гостиной, где на меня тут же налетел Драко.

— И чем это ты так долго занимался с грязнокровкой? – возмущенно и с нотками ревности спросил он.

— Драко, — я взял его за плечи и внимательно посмотрел в глаза. – Пожалуйста, пообещай мне, что никогда в жизни не будешь сердить Гермиону.

— Ты влюбился в нее, что ли? – ядовито хмыкнул Малфой. – С чего это мне ее не злить?

— С того, — я продемонстрировал ему помятый кунай. – Она рассердилась и вот этой штукой пробила насквозь двухдюймовую доску. И я в жизни ничего подобного не видел.

Драко несколько секунд рассматривал покореженный нож, а потом хмыкнул:

— Думаешь, я поверю, что это сделала Грейнжер? Это ведь снова одна из твоих дурацких шуточек.

Я покачал головой:

— Обычно я так и говорю «это была шутка», но вот сейчас я абсолютно серьезен. Пожалуйста, никогда не зли Гермиону.

Однако Малфой все еще не выглядел до конца убежденным, так что я добавил:

— Ну, если тебе так сильно нравится ее дразнить, что ты действительно не можешь удержаться… — многозначительно протянул я.

— Ничего мне не нравится! – моментально вспыхнул Драко.

— Ну-ну.

— Не нравится!

— Просто в Хогвартсе полно магглорожденных, но единственная, кого ты этим попрекаешь – Гермиона. Подозрительно, знаешь ли.

— Ничего не подозрительно! Она слишком зазнается! И постоянно крутится рядом с Поттером!

— Ага. Сделаю вид, что поверил, — я развернулся и пошел в общую спальню, оставив Драко кипеть от возмущения. Он такой забавный, когда сердится, пыхтит, хмурит бровки и чуть ли ногами не топает. Надо будет почаще его дразнить, слишком уж это весело.

За всеми этими заботами время шло незаметно, и один из моих вялотекущих проектов наконец-то вступил в завершающую стадию. И вскоре я собирался начать оправдательный процесс в пользу Сириуса Блэка. Я уже неплохо изучил местное законодательство и понял, что апелляции подавать бесполезно, нужно предоставить публике настоящего преступника. Вообще-то, я давно подумывал помочь Бродяге, как-никак, он один из немногих бишоненов фандома, но сначала надо было добраться до Петигрю. Я почти сразу, как приехал в Хогвартс, подменил крысу Рона подделкой, а настоящего Питера усыпил и припрятал во внутреннем мире до поры до времени.

Оставалась только одна загвоздка — оправданный Сириус мог оспорить мою опеку над Гарри, поэтому сначала мне пришлось стать опекуном Поттера и в магическром мире, а не только в маггловском. Однако волшебники-бюрократы оказались еще более неторопливыми, чем их маггловские коллеги, и документы были окончательно оформлены лишь пару дней назад. Зато все было выполнено настолько идеально, что и комар носа не подточит, и теперь с этой стороны проблем можно было не опасаться.

Чтобы оправдательный процесс вышел погромче, я планировал с помощью гендзюцу заставить анимага превратиться прямо посреди Большого Зала, чтобы было как можно больше свидетелей, и магические власти, засадившие на десять лет невинного человека, не смогли бы замять дело.

Так что через две недели после Хэллоуина ученики смогли полюбоваться уникальным шоу во время завтрака. В Большой Зал забежала крыса, и поначалу на нее почти никто не обратил внимания. Но грызун так целенаправленно двигался к учительскому столу, что через некоторое время его заметили. А когда в десяти шагах от преподавателей крыса вдруг начала увеличиваться в размерах и превращаться в человека, на нее глазели уже все.

— Мой Лорд! – радостно завопил плешивый человечек, падая на колени прямо напротив Квирелла. – Наконец-то я вас нашел!

Квирелл отшатнулся, опрокинув стул, и попытался что-то сказать, но сразу несколько учителей выкрикнули заклинания, и оглушенный анимаг упал на пол. Тут все остальные зашумели, начали вскакивать со своих мест, несколько раз даже сработала вспышка – это один из учеников, ведущих стенгазету, принес с собой фотоаппарат. Вчера пришлось слегка воздействовать на него гендзюцу, зато теперь у меня будут отличные снимки.

Дамблдор усилил голос Сонорусом и приказал ученикам разойтись по гостиным, потому что уроки на сегодня точно были сорваны. Те неохотно последовали его совету, оживленно обсуждая произошедшее. Особенно шумели гриффиндорцы, опознав знакомую крысу.

— Ты слышал это? – презрительно фыркнул Драко, идущий со мной рядом. – Этот анимаг совсем чокнулся, пока был крысой. Надо же до такого додуматься – назвать заику Квирелла Лордом!

— Это был Питер Питегрю, считавшийся погибшим десять лет назад. Все это время он жил в семье Уизли под видом крысы.

— Что?! — опешил Драко и замер как вкопанный посреди коридора. – Откуда ты знаешь?!

— Узнал его по фотографии со свадьбы родителей Гарри. А крысу видел у Рона, он еще жаловался, что она раньше Перси принадлежала. И знаешь, что из этого следует?

— Что?

— Квирелл действительно может оказаться Темным Лордом.

— Чушь! – отрезал Драко и поспешил догнать остальных слизеринцев, ушедших далеко вперед. – Быть такого не может!

— Петигрю явно был Пожирателем Смерти. Должно быть, он как-то почувствовал Лорда через метку.

— Как-то слишком много ты обо всем этом знаешь, — Драко снова остановился и с подозрением посмотрел на меня.

— Мой брат собрал всю возможную информацию о Хогвартсе, да и о магической Англии в целом, так что и я в курсе событий десятилетней давности. В конце концов, не мог же нии-сан нас с Гарри отправить учиться непонятно куда. Но знаешь, что меня расстраивает больше всего?

— Что?

— Какой-то стремный у магической Англии Темный Лорд получается. Мало того, что заикается, так еще и чесноком пахнет. «Вп-п-перед, мои П-п-пожиратели!».

Малфой прыснул, но быстро спохватился и принял серьезный вид. Осторожность говорила ему, что если есть хоть малейшая возможность подобного развития событий, то смеяться точно не стоит.

А на следующее утро все передовицы магических газет пестрели снимками оглушенного и связанного Петигрю, которые я вчера заботливо им разослал, и громкими заголовками о чудовищной ошибке Визенгамота. Дамблдор со вчерашнего дня пропадал в Министерстве, пытаясь все уладить, но скандал лишь сильнее разгорался. Следующие несколько дней разговоров только и было, что о Сириусе Блэке, а через некоторое время стало известно, что его оправдали, выплатили компенсацию и отправили в Мунго на реабилитацию.

Вот тут уже решил подключиться взрослый я. Мы с Элис, респектабельные настолько, насколько это возможно при нашей внешности, поджидали Блэка у маггловского входа в больницу святого Мунго, потому что у магического было не протолкнуться от журналистов. Лишней публичности Сириусу сейчас точно не хотелось, так что он постарался выйти из здания незамеченным.

— Мистер Блэк, — окликнул я его, и мужчина резко повернулся, настороженно глядя на меня.

Похоже, его уже просветили, что у Гарри Поттера есть опекун, а в магической Англии не настолько много японцев, чтобы можно было спутать меня с кем-то другим. Тем не менее, я представился и предложил Сириусу обсудить сложившуюся ситуацию. Судя по досаде, появившейся на его лице, Блэк собирался прямо из Мунго махнуть в Хогвартс, чтобы повидаться с крестником, а я ему помешал. Однако он принял предложение совместно отобедать, а заодно и увидеть собственными глазами, в каких условиях живет Гарри.

Заметив автомобиль, на котором мы сюда прибыли, Сириус хмыкнул и поинтересовался:

— А вы, должно быть, заядлый магглолюбец?

— Я люблю не магглов, а прогресс. Магический мир отстал в развитии от маггловского лет на сто, а кое-где и на двести, к тому же он слишком тесен для меня. Зачем довольствоваться малым, когда достижения всего человечества к моим услугам?

Блэк еще раз хмыкнул, но ничего на это не сказал. Всю дорогу до особняка он преимущественно отмалчивался, зато истории о Гарри слушал с жадным интересом. На входе в дом Мэри буквально просканировала его взглядом – слишком уж подозрительно выглядел гость – истощенный до крайности и в странной одежде.

После обеда, не дотерпев до десерта, Сириус задал мучивший его вопрос – когда он наконец-то увидит Гарри. Мы с Элис показательно переглянулись.

— Мистер Блэк, не думаю, что в ближайшее время это возможно.

Сириус моментально вспыхнул и уже вскочил было на ноги, как Элис сунула ему под нос зеркало. Мужчина сам отшатнулся от собственного отражения, и прежде чем он успел сказать хоть слово, я спросил:

— Скажите честно, вы бы подпустили такого человека к своему ребенку? Думаю, ни вам, ни мне не хотелось бы, чтобы у Гарри первое впечатление о крестном было именно таким.

Сириус сел на место и попытался успокоиться. Десять лет в тюрьме никого не украсят, да он сам ужаснулся, когда недавно впервые увидел себя в зеркале во время бритья, а сейчас все обстояло еще хуже. Лихорадочно горящие глаза, красные пятна гнева, по «песьей» привычке оскалившийся рот… Блэк сам признавал, что больше похож на безумного бездомного бродягу, чем на нормального крестного.

— Я не говорю, что вам вообще нельзя видеться с Гарри, уверен, он будет рад с вами познакомиться. Но перед первой встречей вам следует пройти реабилитацию более качественную, чем несколько восстанавливающих зелий в Мунго.

Сириус моментально вскинулся:

— Пройти реабилитацию? В психушку меня определить хотите?!

— В санаторий, — я пододвинул к нему яркий буклет. – Небольшой тропический остров, пальмы, белый песок, теплый океан, девушки в бикини… Все, что от вас требуется – раз в сутки на час приходить побеседовать к Доктору. Не такая уж тяжелая обязанность, согласитесь? А все остальное время можете заниматься чем пожелаете – плавать, загорать, пить коктейли.

Я использовал легкое гендзюцу, создавая у Сириуса непреодолимое желание наконец-то отогреться на солнце после десяти лет пробирающего до костей холода. Кроме того, я обследовал Блэка с помощью риннегана и пришел к неутешительным выводам. Его ментальная оболочка была повреждена почти так же сильно, как у меня в детстве, и помочь тут могла только божественная сила вроде моей. Поэтому я и хотел поместить его во внутренний мир, выдав за курорт, и как следует полечить. Возможно, даже удастся восстановить его бишоненистость, ведь судя по фотографиям десятилетней давности, Сириус был настоящим красавчиком.

— А на рождественские каникулы мы приглашаем вас в гости. Как раз и Гарри приедет из Хогвартса и сможет познакомиться с вами в домашней привычной обстановке, — Элис послала Блэку милую улыбку. – А Новый Год мы планировали встретить в американском Диснейленде, и вас с собой зовем. В прошлом году мы отмечали праздник в Париже, у нас потом куча фотографий и видеокассет осталась, хотите посмотреть?

Сириус моментально согласился, и Элис повела его в гостиную, непривычно мило щебеча. Блэк с головой ушел в просмотр фотоальбомов, и поначалу его расстроило то, что картинки не двигаются, но потом я включил видео, и все претензии к маггловским технологиям пропали.

После просмотра мужчина начал выглядеть странно задумчивым, а потом сам завел речь о санатории. Мне оставалось только согласовать дату, когда Блэк уладит свои дела и вернется сюда за «порт-ключом», а на самом деле я собирался просто отправить его во внутренний мир, создав иллюзию мгновенного перемещения. Иногда магия – очень полезная штука.

— Добро пожаловать, мистер Блэк!

Сириус, слегка дезориентированный перемещением, повернулся на голос и замер. В первый миг ему показалось, что у него двоится в глазах – после трансконтинентального порт-ключа и не такое может привидеться. Но нет, со зрением все оказалось в порядке, и его действительно встречали очень похожие девушки в белых купальниках с крупными красными крестами на груди.

— С прибытием! Надеюсь, вам у нас понравится! – с этими словами одна из девушек надела ему на шею венок из ярких тропических цветов.

— Прошу следовать за нами, мы вам здесь все покажем, — вторая близняшка указала на находящиеся неподалеку здания, и Сириус даже смог произнести в ответ что-то утвердительное.

Девушка пошла вперед, указывая дорогу, а Блэк смог убедиться, что и на задней части ее «униформы» тоже имеется красный крест. Похоже, Учиха не соврал насчет райского острова.

После десяти лет в ледяном аду Азкабана Сириус думал, что противоположным полом больше никогда заинтересоваться не сможет, да и колдмедики в Мунго прогнозами не обнадеживали. Но теперь, следуя за хорошенькими медсестричками, Блэк почувствовал не то чтобы мгновенное выздоровление, но некую надежду на исцеление все же ощутил.