Клин клином (джен)

- Нет, Хьюго, нет!

Яркая вспышка перед глазами. Рон потерял сознание…

Всё катилось к чёрту под откос. Осталась лишь угрюмость и безнадёга. Мрачная апатия.

Рухнуло всё на финальном матче Лиги Чемпионов по квиддичу. Британский «Татсхил Торнадос» встречался с ирландским клубом «Соколы Сеннена». Шли по очкам, что называется, ноздря в ноздрю. Преуспевающие небесно-голубые прочно занимали первую строчку турнирной таблицы уже несколько сезонов подряд. Билеты были распроданы ещё за несколько месяцев до финальных игр. Толпы поклонников и фанатов предвкушали феерическое зрелище и нисколько не сомневались в выходе своих кумиров в последнюю стадию чемпионата. Всевозможные сувениры с атрибутикой «ТТ» продавались ловкими торговцами на каждом углу. Футболки, розетки с именами, фигурки игроков, кружки, брелоки и даже линия парфюма. Ну какой, скажите, почитательнице не захочется, зажмурившись, пшикнуть за ушко себе незабываемый аромат с названием «Уизли — наш король»? Духи, кстати, источали лёгкий запах пирога с корицей, стоили кучу галлеонов и разлетались с витрин как по мановению волшебной палочки.

Популярность Рона была бешеной. Никогда ещё интерес к квиддичу, пожалуй, не был на таком уровне. Волшебное сообщество, скинувшее с себя путы мрачных времён, залечивало раны. Хотелось позитива, зрелищ и простой спокойной жизни без вздрагивания по ночам. Поэтому пик популярности этой азартной игры как раз пришёлся не расцвет карьеры самого популярного вратаря.

Тридцатидвухлетний Рон, казалось, имел всё, о чём только мог мечтать когда-то. Как-то вечером он, обняв Гермиону, мечтательно произнёс:

— Если бы я сейчас посмотрел в Еиналеж, то, наверное, увидел бы себя с подушкой в руках. И никаких чёртовых будильников! Кто такой спать? И почему я его всё время хочу?

Успешная карьера, любимая жена, двое детей, верные друзья, дружная семья — таким его видели оголтелые репортёры, мечтающие урвать хоть какое-нибудь завалящее интервью.

Да, он стал спокойнее, увереннее с годами. Всё так. Но он всегда оставался Роном. Шумным, немного безалаберным, портящим настроение всем вокруг, когда ему было плохо; неумеющим скрывать своих эмоций; обожающим мамины пироги; и по-прежнему неуверенным в себе мальчишкой, когда оставался наедине с Гермионой. Таким его знала семья. Таким его любили. Всегда. И он это знал.

Злые языки ждали, когда замечательная реакция Короля начнёт спадать. Но пока Рон не собирался радовать злопыхателей. Квиддич был его внутренним Я; выходя на поле, он сливался в одно целое с улюлюканьем болельщиков, свистом стремительного квоффла и снова и снова брал мячи, о которых в кругах знатоков ходили легенды. К тридцатилетию имя Рона было увековечено в энциклопедии «Всё о квиддиче». Отбитые им голы и спасённые матчи скрупулёзно подсчитывались статистами.

В 2006 году «ТТ» впервые за много лет вышли в финал лиги с непревзойденными на тот момент «Стресморскими сороками».

Победу Сорокам прочили даже самые преданные поклонники «ТТ», реально смотря на вещи. Игроки самого, пожалуй, удачливого клуба британо-ирландской Лиги понимали друг друга с полувзгляда. Слаженные, наигранные комбинации против любимчиков фортуны, как называли скептически критики игроков «ТТ». Никто не верил, что небесно-голубые продержатся на вершине турнирной таблицы долго. А они устояли. И держались на верхней строчке уже шестой сезон. Тогда, в 2006, в том ключевом матче, Рон вдребезги разбил все хитроумные планы матёрых Сорок. Он не дал им ни единого шанса. Казалось невероятным, как, каким образом он угадывал, куда полетит квоффл. Трибуны просто ревели. Гарри тогда ушёл из команды, окончательно связав свою дальнейшую судьбу с авроратом. И ловец Стресморских Сорок Адам Мюррей (внук знаменитой Юнис Мюррей), выхватил снитч под самым носом «ТТ». Но Рон на тот момент, после почти пятичасовой жаркой игры, не пропустил ни одного гола, что уже присутствующие репортёры просекли как назревающую сенсацию, а охотники ТТ успели накидать в кольца противников шестнадцать голов. Итог: 160:150 в пользу ТТ. Долго ещё шумели газеты и журналы после такого исхода. Интерес к квиддичу возрос в разы, а имя Рона не сходило с первых полос. «Уизли — наш Король!», «Непробиваемый вратарь», «Рыжие рулят!» и тому подобное.

Неслабые гонорары, изнурительные тренировки, изматывающие сборы, новые победы и сладкий миг оказаться дома. Он был очень домашним. Ему не хватало на сборах всего этого — запаха Гермионы (аромат сгоревших котлет); пижамы, когда можно выйти из душа в одних штанах, разбрызгивая кругом капли и слушать ворчание жены; ударов в ухо, когда рано утром внезапно испуганно просыпаешься и понимаешь, что у тебя перед глазами розовая пяточка дочки, тихонько смеёшься, целуешь и счастливо засыпаешь на широкой кровати этаким гигантским кальмаром — не поймёшь, где чьи ноги и руки. Хьюго он подарил игрушечную метлу, и на задворках Норы они самозабвенно летали наперегонки. А вот Роза метлы боялась. «Вся в мать!» — сказал Рон, улыбаясь от уха до уха.

И Гермиона, и дети присутствовали на том злополучном матче. Рон с непроницаемым лицом уверенно делал своё дело.

Игра была напряжённой, всё же финал, а не дворовый какой-нибудь междусобойчик! «Соколы Сеннена» сначала вели в счёте, но потом Рону удалось отбить несколько стопроцентных атак, тогда как контратаки самих ТТ были результативными. Счёт выровнялся. Затем ТТ вышли вперёд. Напряжение можно было пощупать. Снитч, как назло, не появлялся на поле. Всё случилось на сто восемьдесят третьей минуте матча. Рон метнулся к охотнику соколов Карлу Мроутболлу, точно рассчитав траекторию, и всё бы получилось, но в эту же секунду загонщик ТТ Эллиот Пьюси мощнейшим ударом отправил бладжер подальше от колец. Травмы в спорте, как известно, неизбежны. Они пересеклись — нос Рона и выпущенный как из пращи бладжер. Яркая вспышка света. И тишина. Рон потерял сознание.

Надо сказать, что Рон не был счастливым исключением из правил и его постоянно преследовали травмы. Серьёзные, мелкие, длительные… всякое бывало. Однажды он повредил позвоночник, и колдомедики всерьёз опасались за его судьбу. Но всё обошлось. Трещина затянулась, Рон быстро вернулся в строй.

Очнулся он в больничном отделении подтрибунных помещений. Потом он узнал, что ТТ матч всё же выиграли. Ловец сине-голубых ухватил снитч буквально через десять минут после отключки Рона.

Хотя всем было не до матча. Зрелище не для слабонервных, когда с десятиметровой высоты камнем начинает падать игрок без признаков жизни. Гермиона, сидящая в vip-ложе для гостей, отреагировала чисто машинально. Когда Рон получил бладжером в лицо и начал падать, она выхватила палочку, крикнула «Presto momentum», замедлив падение, и только потом поняла, что не может стоять, так сильно подгибались ноги.

Всё обошлось. Перелом носа не самая тяжёлая травма. Остался огромный синяк, стремительно заполнявший всё пространство от одного глаза до другого. Нос вправили заклинанием сразу же.

Всё обошлось. Нет, чёрта с два! Отдохнув дома, побыв с семьёй, Рон, в качестве триумфатора, направился на лёгкие сборы. Сезон подходил к концу, а это значило лишь то, что вскоре всё начнётся по-новой. Удерживать планку гораздо труднее, чем стремиться к победе. Когда от тебя все ждут только высшей ступени, практически нет права на ошибку, на поражение.

Рон переоделся в форму, поднялся на нужную высоту, сделал несколько разминочных кругов, петляя между колец. Привычная стихия опьяняюще взбрызнула в кровь адреналин. Дома хорошо, но как же он соскучился по этому чувству, которое трудно описать словами. В воздухе он преображался, в душе открывались такие струнки, что хотелось, порой, кричать. Хорошо, что Гермиона понимала это его чувство. Молли, та после травмы позвоночника разве что не умоляла его уйти из опасного спорта, заняться чем-нибудь более спокойным, например, делами в магазине Джорджа. А Гермиона понимала. Она знала, что без квиддича Рон завянет, усохнет. Да, когда-нибудь нужно будет уйти на покой, но сейчас? В самый расцвет? Задумавшись, Рон слишком поздно оглянулся, чтобы заметить летящий в него квоффл. Это на рабочую высоту поднялись Джоурден и Эллиот. Нет проблем! Обычно такие мячи Рон брал шутя. Это на подсознании. Этого нельзя объяснить, разложить теоретически. С этим чувством реакции нужно родиться. Без такого таланта ты не вратарь, а дырка от выпечки мадам Паддифут.

То, что произошло дальше, случилось слишком быстро, чтобы поспеть описать, но потом долго крутилось в сознании, как действие, замедленное заклинанием Presto momentum. Вот он видит квоффл, красным вихрем летящий ему прямо в лицо, вот он привычно бросается навстречу. Хочет броситься. Вместо этого, замешкавшись, уходит в сторону, квоффл залетает в правое кольцо. Ступор. Что случилось?

Том Джоурден подлетел, хлопнул по плечу. Подтянулись другие игроки. После положенной разминки стали разыгрывать новую комбинацию. Обманный замах Пламптона, пас назад Джоурдену, который точным броском направляет мяч в среднее кольцо. Через несколько секунд Рон осознал, что висит около правого, квоффл беспрепятственно залетел в цель.

— Рон, соберись! Что с тобой? Давай, ребята, ещё раз, — Ричард Миен старался перевести всё в недоразумение.

Разыграли. Пас. Бросок. В последнее мгновение Рон, приготовившийся схватить квоффл, по непонятным причинам пригнулся.

— Так, Уизли, тренировка для тебя закончена, иди отдыхай. Ребята, продолжаем!

Ничего страшного. Он просто устал, вымотался, сезон был не из лёгких. Рон резко приземлился, ссутулясь, ни на кого не глядя, направился в раздевалку. Стоя под тугими струями прохладного душа, с удовольствием подставил лицо под воду. Что происходит? Где-то в глубине сознания поселилась смутная тревога. Он не знал пока, что это и как называется, но ему явно не нравилось это что-то.

На следующей тренировке всё повторилось. Рон включался в игру, но как только видел летящий в него квоффл, не понимал и сам, как выпадал из реальности, недоумённо оглядываясь на пролетавшие в кольца мячи.

Вечером Миен вызвал Рона в тренерскую.

— Рон, я всё понимаю. В последнем матче тебе здорово досталось, может, тебе нужно немного отдохнуть? Кевин МакМиллан пока может заменить тебя.

К лицу прихлынула краска. Злость, отчаяние, досада, раздражение подняли голову в мгновение.

— МакМиллан? А меня, значит, уже всё, списали?

— Рон, не кипятись. Я наблюдал за твоей игрой сегодня. Ты сам на себя не похож. Ты пропустил все мыслимые и немыслимые мячи. Сейчас межсезонье, время есть. Отдохни, через месяц вернёшься к тренировкам.

Рон так громко хлопнул дверью, что с полок попадали кое-какие брошюрки. Он проигнорировал предложение Миена, но уже завтра вынужден был признать, что от его вратарской хватки остался пшик. Он… боялся мяча. Когда в лицо ему летел квоффл, он ощущал ту белую вспышку яркой тупой боли и на доли секунд выпадал из реальности, а когда приходил в себя, вынужден был признавать, что опять летает немного в стороне от колец.

Друзья отнеслись к его проблеме с пониманием. Но их сочувствующие похлопывания раздражали ещё больше. А через пару дней Рон столкнулся нос к носу с виновато улыбающимся Кевином, вторым вратарём. Сердце ёкнуло.

Всё. Это конец. Нет больше Короля Уизли. Рон сходил к Ричарду Миену, написал заявление и мрачнее тучи вернулся в Лондон. Миен на прощание твёрдо заверил, что через месяц ждёт Рона обратно.

— И ни неделей позже, Уизли! Раскормишься опять на Моллиных пирогах, ни одна метла не поднимет твою чугунную задницу!

Гермиона страшно обрадовалась внеплановому возвращения Рона домой. Она окружила его тройной заботой и вниманием, но Рону от всего этого становилось только хуже. Вдобавок к мрачному настроению добавились навязчивые ночные кошмары, когда нечто бесформенное и мерзкое летело ему в лицо, и не было никакой возможности увернуться. Во сне Рон буквально чувствовал панику и ужас ожидания боли и просыпался весь в поту. Гарри, с которым Рон поделился своими проблемами, посоветовал выкинуть всё из головы.

— Рон, это психика. Ничего больше. Ты боишься подсознательно повторения этого удара. Пока ты не отпустишь от себя этот страх, ты так и будешь шарахаться от всех мячей.

— Спасибо, мне прям легче стало, ага, — Рон со злостью надломил соломинку от коктейля. Они с Гарри сидели в кафе.

— Ну погоди. Миен действительно прав. Отдохни, съездите куда-нибудь с Гермионой, ты уже сто лет никуда не выбирался. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Наивность Гарри иногда просто бесила, сейчас Рон был в таком настроении, когда как раз весь мир казался сборищем придурков.

В общем, Рон потихоньку отгородился от всех. Благо, на квартиру Уизли были наложены защитные чары от докучливых поклонниц и журналистов, иначе не видать бы Рону покоя в собственном доме.

Рон валялся на диване, иногда часами смотрел в потолок, забывал пообедать и не считал нужным бриться слишком часто. Гермиона тормошила его как могла, но результат был упорно нулевым. Он скучал без любимого дела. Ужасно скучал. И боялся. Боялся, что никогда уже не сможет самоотверженно броситься на дурацкий квоффл. Что-то в нём сломалось. Характер его портился, что незамедлительно почувствовали окружающие. Гермиона и ругалась, и уговаривала, но Рон лишь угрюмо отмалчивался. Не радовали даже возня с Розой и Хьюго, общения с которыми ему всегда так не хватало.

Через три недели такого траурного бдения Гермиона уговорила Рона провести выходные в Норе. Её выходные. У Рона подходил к конце бессрочный отпуск, и он с унынием ждал его окончания. Он так и не пришёл ни к какому решению. Он с тоской понимал, что ничего не изменилось. Он не может больше. Не может быть вратарём. Накануне он вдрабадан напился, чувствовал себя одновременно гадко от состояния нестояния и от чувства вины перед Гермионой, которая молча терпела все его выходки. А чувство вины Рон, как известно, не любил. Поэтому он и согласился поехать в Нору.

Молли, как всегда, засуетилась и захлопотала. Внуки, пища от восторга, носились по приволью милой Норы. Они любили здесь бывать. Рон пребывал в скверном настроении по-прежнему, и не сразу понял, что он, как это не удивительно, немного успокоился. Воздух родной кособокой Норы был особенным. Так пахнет наше детство. Защитой. Мамиными пирогами. Уверенностью. Радужными высотами. В воскресенье Рон проснулся вполне в добром здравии, чего не случалось уже давно. Лапа тоски и мрачности немного отпустила. Ладно, он потом подумает о том, как ему быть дальше. Не надо огорчать маму, ни к чему обижать Гермиону, она ведь старается для него.

Рон согласился пойти с детьми и Гермионой на вершину пустоши — Роза хотела порисовать пейзажи. В свои шесть лет она превосходно рисовала, в её детских картинах было столько жизни и удивительного дышащего света, что даже захватывало дух. Расположились возле оврага, изъеденного его величеством временем. Песчаные края, обнажив голые рваные раны, немым укором гармонировали с уцелевшей ещё вершиной, весело пестрящей разноцветьем. Роза достала мольберт и с головой ушла в только ей известный мир. Рон улёгся на разложенном покрывале и умиротворённо смотрел на проплывающие облака, резвящегося Хьюго и веснушки Гермионы, когда она наклонялась к нему предложить тыквенного сока или бутерброд. Хотелось улыбаться. В голове всё вставало на места. Ну не сможет он больше быть вратарём, пойдёт к Джорджу, тот его давно зовёт. И тут же предательски сжалось сердце — неужели всё? Не будет больше шальных побед, изнуряющих тренировок и счастья, когда ты занят любимым делом?

Хьюго вскарабкался на самый верх косогора и радостно скатился, разодрав шорты. Он заливисто хохотал, пока на попе съезжал с импровизированной горки вниз. Гермиона окрикнула сынишку, но малыш, вскочив, тут же полез опять наверх. Рон и Гермиона с улыбками наблюдали за Хьюго.

— Пап! Смотри как я могу! — пятилетний сорванец с визгом покатился на пузе по траве.

Рон и Гермиона хорошо видели, как Хьюго докатился до самого низа, как сверху, немного подумав, откололся потревоженный большой валун земли. Овраг был живой. Он жил своей жизнью, методично отбирая у косогора зелёную мантию, меняя её на неприглядную землистую. Огромный кусище породы на секунду завис в неудобном положении, как бы подумав, и рухнул вниз. Как раз в то место, где барахтался ничего не подозревающий Хьюго.

— Нет, Хьюго, нет! — Гермиона истошно закричала.

У Рона были психологические проблемы. Страх перед летящим тебе в лицо снарядом, когда от боли вышибает дух. Сейчас на кону было не первое место Лиги чемпионов. С быстротой молнии, в каком-то пантерском прыжке Рон оказался между глыбой и сыном. Он успел откатить Хьюго и посмотрел вверх.

Яркая вспышка перед глазами. Рон потерял сознание…

Через неделю Рон вернулся в команду. Ни один ещё сезон своей блестящей карьеры знаменитый вратарь не начинал в такой отличной форме.