Объяснение (гет)

«Флюгер» — колонка Ромильды Вейн («Ежедневный Пророк», суббота, 29 марта 2008 года)

В своё время наша колонка регулярно рассказывала читателям о пьяных подвигах, сомнительных связях и романтических забавах скандально известной Лаванды Браун, аврора-оборотня. Однако мы давно не писали о её выходках.

Что же произошло с этой волчицей, склонной к порокам, разврату, выпивке и беспорядочным... Впрочем, у нас семейная газета. Решила ли мисс Браун остепениться — или просто научилась скрывать свои подвиги? А может, и то, и другое? Поищем ответ на этот вопрос в колонке о помолвках вчерашнего «Пророка»:

Мистер Марк Мун и мисс Лаванда Браун

Марк, сын миссис Эйлин Мун из Керкубри, графство Керкубришир, и Лаванда, дочь мистера и миссис Дональд Браун из Рая, Суссекс, объявили о помолвке.

Правда ли это? Неужели мисс Браун осознала цену семейного счастья и встала на путь истинный?

Ванда, как её называют немногочисленные друзья и многочисленные любовники, имела связь с самыми известными холостяками магической Британии. Ещё в школе её бурный роман с бывшим аврором, а ныне совладельцем «Волшебных Вредилок Уизли» Роном Уизли, стал предметом для школьных сплетен. Это была одна из первых связей Ванды с богатыми и знаменитыми.

Гарри Поттер по-прежнему настойчиво опровергает слухи о своих отношениях с Вандой. Однако восемь лет назад, когда его нынешнюю жену чуть не выгнали из клуба за непристойное поведение, Гарри куда-то исчез. Несколько дней спустя исчезла и Ванда. Они не отрицают, что провели это время вместе, и сразу после своего возвращения Гарри подёргал за нужные ниточки и пристроил Ванду в программу подготовки авроров. В последующие годы он с неизменным фанатизмом настаивал на том, чтобы она сохранила свою работу в Аврорате. Этому может быть лишь одно объяснение: Ванда имеет загадочное влияние на Главного Аврора.

Затем в течение нескольких лет у неё были связи с молодыми, богатыми и знаменитыми магами. Многие из них, от магглорождённого предпринимателя Джастина Финч-Флечли до Кормака, наследника состояния Маклагенов, могут похвастаться «близким личным знакомством» с мисс Браун. В своё время также ходили слухи и о её бурных ночах с незнакомыми магглами.

Единственный волшебник, который был готов обсудить со мной свои отношения с Вандой, сообщил немало интересного. К сожалению, большую часть этой информации нельзя печатать в приличной газете. Мой источник, пожелавший остаться анонимным, утверждает, что Ванда ненасытна и изобретательна. Вероятно, она компенсирует недостатки внешности излишним энтузиазмом.

А как же наш загадочный мистер Мун? Кто этот человек, готовый жениться на женщине, зная, что она оборотень, аврор и охотница на мужчин?

Как и Ванда, Мун работает в Отделе Обеспечения Магического Правопорядка. Может быть, он важный чиновник? Нет. Коллега-аврор? Тоже нет. Мун работает бейлифом и является служащим низшего ранга. Он простой работяга, который расследует мелкие правонарушения в Управлении Шерифа Шотландии.

Вы думаете, он богат? Не с зарплатой бейлифа. Красив? Те, кто с ним знаком, описывают Муна как простоватого, непривлекательного и немного странного. Может быть, он знаменит, спросите вы? Конечно, нет! До вчерашнего объявления о помолвке о нём никто не слышал. Мун — всего лишь сын магглы и давно погибшего оборотня. Что Ванда в нём нашла? Возможно, в его венах тоже течет волчья кровь.

Говорят, Ванда и Мун вместе уже несколько лет. Но правда ли это? И если да, знает ли он о том, что произошло, когда мисс Браун в прошлом месяце сопровождала Министра Шеклболта в поездке по США? Из достоверных источников нам стало известно, что во время переговоров Министра с главой Американского Департамента Магического Правопорядка Виллерсом, Ванда сблизилась с агентом Федерального Бюро Исследований по имени Хосе Вандерс. Причем настолько, что свидетели видели, как она после полуночи покидала его номер в отеле, одетая в одну из его рубашек.

* * *

Аврор Сьюзен Боунс открыла дверь в женскую уборную, с решительным видом зашла внутрь и произнесла со свойственной ей ясной, чёткой артикуляцией:

— Ромильда Вейн лживая сука. Не обращай на неё внимания, Ванда в ванной комнате.

Сьюзен никогда не ругалась и редко шутила. Удивившись едкому комментарию своей подруги и напарницы, Лаванда подавила рыдание и издала слабый, фыркающий смешок.

— Интересно, кто рассказал ей про это имя? — спросила она. — Кроме тебя, никто не зовёт меня Вандой.

— Это точно была не я, — сказала Сьюзен. — Она просто хотела тебя уколоть. Ты же знаешь, что я зову тебя Вандой...

— Когда я нарочно тебя злю, — сказала Лаванда.

— Я хотела сказать, когда ты зовёшь меня Сью или Сьюзи, — уточнила Сьюзен.

— То есть когда я нарочно тебя злю, — повторила Лаванда, пытаясь вытереть слёзы. К сожалению, её тонкий кружевной платок был совершенно для этого не приспособлен, поэтому она лишь размазала тушь по лицу. Лаванда вздохнула, подошла к своей стройной светловолосой подруге и обняла её.

— Спасибо, — прошептала Лаванда. — Я не заслуживаю твоей дружбы, Сьюзен.

— Мы не всегда получаем то, что заслуживаем, — скептически заметила Сьюзен, бросая взгляд на свою белую блузку в пятнах от туши.

— Думаю, что я заслужила эту статью, — с грустью призналась Лаванда. — В конце концов, почти всё, что там написано — правда.

— Это не так, — возразила Сьюзен, хватая Лаванду за плечи и заглядывая в её удивительные фиалковые глаза, полные слёз. — То, что она написала про вас с Роном, просто смешно — если только горячие поцелуи и тисканья шестнадцатилетних школьников вообщеможно назвать «бурным романом». А что касается Гарри — мы все знаем, что произошло на самом деле! Ты искала лекарство от ран и волей случая оказалась между Гарри и оборотнем. Если бы ты не подставила себя под укус, оборотнем стал бы Гарри, а не ты. Об этом писали все газеты, так что Ромильда не имела права писать такую чушь! Она, наверное, думает, что ей всё сойдёт с рук, потому что Гарри сейчас в отпуске по уходу за ребёнком. Но она скоро выяснит, что ошибается.

— У нас срочный вызов, Сьюзен, — произнесло у двери контральто с едва заметным акцентом. Молодая девушка, которой принадлежал голос, была стройной, бледной и черноволосой.

— Лаванда, мне нужно идти, — сказала Сьюзен. — Ты не знаешь, кто был «надёжным источником» Ромильды?

— Наверное, Маклаген, — ответила Лаванда, снова вытирая глаза. — В офисе «Пророка» ходят слухи, что Ромильда с ним спит. Она думает, что умеет делать свою работу, но на самом деле я собираю сплетни гораздо лучше неё. Я буду готова к вызову через минуту. Что у нас там, Камелия?

— Ты никуда не пойдёшь, — сказала Сьюзен. — У тебя сегодня выходной, я договорилась с Терри. Тебя заменит Пол Венаблс, и мы возьмём с собой стажера, Элли Каттермол. Представь себе, мы вполне в состоянии обойтись без тебя.

— Спасибо, Сьюзен, за мной должок, — сказала Лаванда с тревогой в голосе. — Марк не привык ко всей этой чепухе, — она повернулась к зеркалу и внимательно осмотрела своё лицо. — Я ужасно выгляжу.

— За тобой не один должок, — согласилась Сьюзен, недовольно кривя губы. — Я сама почти забыла, что это такое. У нас не было этих драм с тех пор, как вы с Марком сошлись. Ясно, что Ромильда ничего не смогла на него найти, поэтому так по-хамски с ним обошлась. Ты должна поддержать Марка. Скажи ему, что вся эта статья — ложь и выдумка Ромильды.

Сьюзен с ужасом заметила, что невозмутимость Лаванды растаяла и ей на смену пришла новая буря слёз.

— О, Мерлин... Лаванда, пожалуйста, скажи мне, что всё это действительно ложь и выдумка!

— Я... я предупредила, чтобы он молчал! Мы ничего не... но... я соврала Марку, — Лаванда всхлипнула.

— Проклятье... Лаванда, ты полная дура, — сердито сказала Сьюзен.

— Сьюзен! — раздался нетерпеливый голос Камелии.

— Иди, — сказала Лаванда. Отбросив бесполезный платок, она принялась вытирать глаза рукой, размазывая тушь по щеке. — У тебя срочная работа. Это мои проблемы, и я сама с ними разберусь. Наверное.

* * *

Марк Мун открыл глаза и упёрся взглядом в незнакомый потолок. Голова непривычно гудела от избытка спиртного. Он сел в кровати, потёр заспанные глаза и вспомнил, где находится. После этого Марк недовольно простонал, встал с кровати и зевнул. Поднявшись в полный рост, он попытался потянуться, но потолок оказался недостаточно высоким.

Прошлой ночью Марк был слишком пьян, чтобы аппарировать домой. Крошечный коттедж, в котором он проснулся, принадлежал Рису Оуэну, его другу и будущему шаферу. Натянув на себя джинсы и майку, Марк согнулся, раздвинул шторы на мансардном окне и посмотрел на открывшуюся взгляду долину. Вдалеке виднелись крыши маггловского городка по имени Лланруст.

— Доброе утро, Хланруст, — пробормотал он, пытаясь вспомнить, как правильно произносится это валлийское название.

Прошлым вечером, когда они сидели в местном пабе, Рис долго пытался обучить Марка правильному произношению. С трудом ворочая языком, Марк долго жаловался на нелюбовь валлийцев к гласным звукам, но всё же сумел, по мнению Риса, достичь приемлемого стандарта. Зевая и слегка покачиваясь на ходу, Марк спустился вниз по крутой деревянной лестнице и вышел в ярко освещённую гостиную. Рис, в этот момент читавший «Ежедневный Пророк», поспешно закрыл разворот и попытался спрятать газету под стол.

Они странно смотрелись вместе. Марк был высоким, худым, угловатым шотландцем. Рис — коренастым, приземистым, крепко сложенным валлийцем. Они дружили уже восемь лет и хорошо (возможно, даже слишком хорошо) знали друг друга.

— Доброе утро, Марк, — сказал Рис.

— Зачем прячешь газету? — спросил Марк.

— Я не прячу, — неубедительно соврал Рис, аккуратно сложил газету и положил её на стол. — Что ты хочешь на завтрак? — спросил он, поднимаясь с места и направляясь на кухню.

— Чай и тосты подойдут, — ответил Марк, тут же взял газету и стал её просматривать. — Ты сэкономишь моё время, если скажешь, что там... — он остановился посреди фразы и уставился на неприглядную фотографию пятилетней давности, изображающую нетрезвую Лаванду. — Я уже сам нашёл, — мрачно закончил он.

— Я уверен, что всё это враньё, — крикнул Рис из крошечной кухни. — Что значит «недостатки внешности»? У тебя офигенно красивая девчонка, так ведь? Эта репортёрша просто завидует.

Марк ничего не ответил. По мере чтения статьи он сначала фыркнул, затем усмехнулся, потом недовольно прищёлкнул языком и наконец выругался.

— Мои родители — маггла и давно погибший оборотень? — сердито сказал Марк, переходя на ритмичный шотландский диалект. — Ну и корова!

— Точно, корова, — согласился Рис, продолжая греметь посудой. — Чем ей родители не угодили? И тебя не беспокоит... э-э-э... всё остальное?

— Нет, — ответил Марк, — всё это либо было до меня, либо ложь, либо и то, и другое. Кстати, Главный Аврор Поттер тоже будет весьма недоволен!

— Только он? А как же мы? — Рис выглянул из-за двери и улыбнулся. — Ты джем будешь, простой шотландский работяга?

— Ага, не откажусь, сонный валлийский работяга, — с усмешкой сказал Марк. Он сел на диван и ещё раз перечитал статью.

Через несколько минут Рис вернулся в комнату, неся поднос с тостами, маслом, джемом, большим чайником и двумя сине-белыми полосатыми кружками.

— Она совсем с рельсов съехала, — сказал он. — Мы оба знаем, что работа у бейлифов не такая престижная, как у авроров, но кто-то же должен ловить воров и усмирять пьяниц.

— И разнимать драки, и разрешать семейные скандалы, — добавил Марк, намазывая маслом тост.

— Вот именно, — сказал Рис. — Ты уже нормально ходишь. Ноги зажили?

— Ага, — кивнул Марк, — семейные разборки могут быть опасными. Я вчера рассказывал тебе о том случае в Хойке?

— Во всех подробностях, — ответил Рис. — Правда, ты был немного пьян. Кстати, Марк, ты полночи жаловался мне на непроизносимые валлийские имена, а сам родился в городке с названием Киркудбрайт, который вы произносите как «Керкубри». А «Хэвик» ты произносишь как «Хойк». Вот ты мне скажи...

— Марк? — прозвучал голос Лаванды из дальнего угла комнаты, где на крючке висела куртка Марка. Он встал, быстро подошёл к куртке, достал из кармана зеркало и, глядя в него, весело сказал:

— Я читал газету.

Однако её глаза были опущены, и она даже не посмотрела на Марка.

— Ты где? — спросила Лаванда. — Я у тебя. Думала, ты дома. Мне нужно с тобой поговорить, — её тихий голос заметно дрожал.

— Я у Риса, — спокойно ответил Марк. — Мы тут немного погуляли прошлой ночью — отметили его назначение на роль моего шафера.

Лаванда нервно хмыкнула.

— Я сейчас буду, — сказал Марк, — до встречи.

— Проблемы? — спросил Рис.

Марк пожал плечами.

— Пока не знаю, но скоро выясню. Пока, Рис.

Запихнув в рот остатки тоста, он схватил свою куртку и собрался уходить.

— Увидимся, Марк, — сказал Рис, провожая друга до двери.

Тот кивнул, повернулся на месте и исчез с громким хлопком.

Марк аппарировал к мусорным бакам за старой каменной многоэтажкой, служившей ему домом. Бледное валлийское солнце осталось в прошлом — теперь Марк стоял на колючем северном ветру, завывающем над городом со стороны залива Ферт-оф-Форт. Он быстро зашёл в подъезд и взбежал на несколько пролётов до самого верхнего этажа, где располагалась его квартира.

Марк солгал Рису. Они с Лавандой были вместе уже три года, и Марк прекрасно знал, что его ожидает. Всё в облике Лаванды — от опущенных глаз до дрожащего голоса — предвещало драму. Морально приготовившись к предстоящему эмоциональному взрыву, он открыл дверь в квартиру и быстро миновал коридор. Не успел Марк войти в гостиную, как Лаванда налетела на него, обвила двумя руками и прижалась щекой к его груди.

— Прости, прости! — взмолилась она. — Пожалуйста, прости меня.

Марк посмотрел вниз на каштановые кудри и заключил Лаванду в объятия.

— И что ты натворила? — спросил он, обращаясь к её макушке.

Лаванда уткнулась ему в плечо и разрыдалась. Марку ничего не оставалось, как стоять, крепко прижимая её к себе. При воспоминании о газетной статье его сердце стремительно забилось. Надежда на то, что Лаванда расстроилась из-за обидных слов Ромильды Вейн о нём и о его родителях, быстро растаяла. Нет, Лаванда не утешала его — это он её утешал, но почему? За годы, проведенные вместе, Марк и Лаванда обсудили и выбросили из головы всё её неблаговидные поступки, совершённые до их встречи — точнее, до их второй встречи. Эти поступки стали её прошлым, они были до него. Осознав, что могло стать причиной слёз Лаванды, Марку пришлось задать ей вопрос, который ему очень не хотелось задавать.

— Скажи, а этот Хосе Вандерс... — начал он, надеясь, что Лаванда посмеётся над его словами. Вместо этого она застонала, громко всхлипнула и продолжила рыдать у него на груди. Марк вдруг умолк. Он замер, как истукан — просто стоял и держал Лаванду, мечтая превратиться в статую, мечтая о том, чтобы его сердце стало каменным. Он не знал, что делать, а потому просто обнимал Лаванду и ждал, когда она скажет слова, от которых разорвется его сердце. Через несколько минут, которые показались Марку бесконечными, Лаванда отступила на шаг и посмотрела ему в глаза. Она глубоко вздохнула, вытерла слёзы и заговорила.

— Ох, Марк, прости. Когда я вернулась из Штатов, то солгала тебе.

Он почувствовал, как первые трещины пробежали по его ноющему сердцу.

Лаванда сделала шаг назад и достала крошечный фиал с бесцветной жидкостью.

— Я хочу, чтобы ты узнал, что на самом деле произошло. Сейчас я выпью Веритасерум, — заявила она, — и ты сможешь задать мне любой вопрос. Я знаю, что поступила глупо. Я знаю, что не должна была лгать.

Лаванда достала пробку, но не успела поднести фиал ко рту, как Марк выхватил его и швырнул через всю комнату. Фиал ударился о стену и разбился.

— Во имя Мерлина, что ты творишь, Лаванда? — сердито воскликнул он, глотая половину гласных.

Её фиалковые глаза были полны слёз и недоумения. Марк внимательно посмотрел на Лаванду. Сегодня была её смена, но вместо униформы на ней было надето свободное джинсовое платье. Её накрашенные глаза были припухшими — она плакала до того, как пришла к нему. На её пальце всё ещё было кольцо, которое он ей подарил в Лондоне, за день до её отъезда в Штаты. На шее висел кулон, купленный им на Рождество: серебряный ключик качался на серебряной цепочке на её груди.

— Сыворотка правды! — прокричал он на родном шотландском диалекте. — Выглядит, как вода, на вкус, как вода — откуда я знаю, что это не вода? К тому же ты вполне могла выпить антидот.

— Я... — начала Лаванда. Она была напугана. Марк никогда раньше не пугал её, и страха в её глазах ему хватило, чтобы успокоиться.

— Чёрт возьми, Лаванда, — сказал он. — Я хотел сказать, что... Мы помолвлены! Если ты... — он глубоко вздохнул и попытался усмирить свой акцент, — если ты меня любишь, то и так скажешь правду. А если ты не можешь этого сделать, как нам тогда быть вместе? Просто скажи мне: в статье написали правду? Ты выходила из его комнаты в его рубашке?

— Да, но...

Она не успела больше ничего сказать. Марк покачнулся и опёрся спиной о стену; гнев в его душе исчез, уступив место отчаянью; её слова проникли в самое сердце и словно раскололи его на куски. У него подкосились ноги; он медленно сполз на пол и обхватил голову руками. Марк слышал, как Лаванда опустилась возле него на колени, почувствовал её ладони на своих. Он глубоко, прерывисто вздохнул и оттолкнул её.

— Проклятье, — сказала она. — Это я во всём виновата.

— С этим трудно не согласиться, — пробормотал он сквозь пальцы, безуспешно пытаясь скрыть слёзы. — Чёрт возьми, Лаванда! Зачем всё это? Когда я сделал тебе предложение, ты могла просто сказать «нет».

— Ты всё неправильно понял. Я... — она умолкла, сделала над собой усилие и продолжила: — Я сказала «да», потому что хотела сказать «да». Потому что я люблю тебя, ненормальный придурок! Я не... мы не... Да, я поступила глупо, но всё же я не последняя идиотка. Я сказала, что солгала тебе. Это так, но я не спала с ним. Клянусь, это правда!

Марк потёр глаза ладонями и посмотрел в заплаканное лицо Лаванды.

— Рассказывай, — с тяжелым вздохом приказал он.

* * *

Сначала Хосе показался ей забавным. Он говорил ей «мэм» и открывал перед ней двери. Он повторял, какая она красивая. Он восхищался её причёской, её губами, глазами и носом. Он говорил комплименты, которые она никогда не слышала от Марка. Она помахала у него перед носом обручальным кольцом, но Хосе лишь отмахнулся и сказал с улыбкой:

— Он по другую сторону океана.

Она написал о нём в письме Марку, а Марк всё свёл к шутке. И вот теперь, в последний день её пребывания в Вашингтоне, Лаванда позволила Хосе пригласить себя в номер в отеле для «завершения вечера». Он обнимал её своей мускулистой рукой, более тяжёлой, чем рука Марка. Он был невысоким, не таким, как Марк. Хосе был ростом с Симуса.

Был вечер пятницы пятнадцатого февраля. Впервые за несколько лет Лаванда шла рука об руку с кем-то, кроме Марка. Это была его вина, с тайным злорадством говорила тёмная часть подсознания Лаванды. Марк сам был во всём виноват.

Предыдущим утром Лаванда проснулась от того, что в её номер доставили цветы — две дюжины роз. Она решила, что розы были от Марка, но открытка гласила: «Будь моей, ХВ». Лаванда спустилась к стойке регистратора. Марк даже не прислал ей поздравление! Он о ней забыл! И у неё было полное право забыть о нём. Так ему и надо!

Хосе угостил её вином, ужином и снова вином. Она еле держалась на ногах, но невнятный внутренний голос ей говорил, что она очень, очень пьяна и не должна этого делать. Эта мысль стала более отчётливой и наконец облеклась в слова:

— Я не должна этого делать, — сказал она.

— Ты такая красивая, Лаванда, — сказал Хосе. — Ты прекрасная английская роза, и ты заслужила одну ночь свободы, прежде чем навсегда связать себя с одним мужчиной.

Хосе открыл дверь в номер и пригласил Лаванду зайти.

— Бурбон? — спросил он, заходя следом. На секунду её одурманенный мозг удивился, зачем Хосе предлагает ей шоколадное печенье, но потом она вспомнила, что бурбоном американцы называют свой виски.

Лаванда покачала головой, и комната тут же начала кружиться. Хосе шагнул вперёд и поцеловал её. Он был непривычно низкого роста. На своих высоких каблуках Лаванда была ниже его всего на пару дюймов. Она привыкла видеть перед собой плечо и поднимать лицо для поцелуя.

Его язык забрался к ней в рот с невероятной настойчивостью. Под напором такой страсти Лаванда почти ответила на поцелуй. Но это точно был не Марк, и она отчетливо почувствовала разницу, когда Хосе отступил на шаг назад и улыбнулся ей своей ослепительно белой улыбкой. Не любящей и заботливой, а похотливой.

— Нет! — сказала Лаванда.

Она ощущала себя странно, как во сне.

— Ты шутишь, — сказал Хосе, схватил её за плечо и прижал спиной к стене.

Лаванда смотрела на то, как он достаёт палочку и прикасается к подолу её маленького чёрного платья. И вдруг она оказалась перед ним в одном нижнем белье из тонкого чёрного кружева, которое почти ничего не прикрывало. В этот момент её сомнения переросли в страх. Лаванда уже знала, что её присутствие в этой комнате — большая ошибка. Забыв о навыках аврора, она попыталась прикрыться, положив одну руку себе на грудь, и опустив вторую, сжимавшую ридикюль, к низу живота.

Хосе собирался наброситься на неё, но вдруг что-то его отвлекло. Отпустив плечо Лаванды, он сделал шаг назад и уставился на её живот — на пять рваных шрамов, полученных ею от Сивого во время Битвы. Он был в ужасе.

Злость на Хосе и на саму себя, наконец, привела Лаванду в чувство. Достав палочку из ридикюля, она пустила невербальный Петрификус и молча посмотрела на человека, неподвижной статуей упавшего к её ногам. Подавив желание пнуть его ногой, Лаванда заглянула в ридикюль и поняла, что оставила свой кошёлек Аврора в пальто от униформы. Этот кошелек, подверженный заклятию невидимого расширения, вмещал в себя запасную одежду и много других полезных вещей.

— Ты заставил моё платье исчезнуть, — сердито сказала она, обращаясь к Хосе, — а оно было дорогое. Проклятье!

Лаванда помедлила, тряхнула головой и снова почувствовала головокружение. Слегка покачиваясь, она дошла до ванной, открыла кран с холодной водой и брызнула водой себе в лицо. Стало легче, но ненамного.

Она уставилась на шрамы, которые отражались в зеркале его ванной комнаты. Лаванда уже почти забыла о них, потому что Марк был единственным человеком, который их видел, но его они не пугали.

— Ты сражалась в Битве. Тебя чуть не загрыз оборотень. Я просто радуюсь, что ты рядом со мной, — пронеслись в голове его слова. — Кроме того, у тебя есть много интересного, на что стоит посмотреть.

От этих воспоминаний её живот скрутило, и она почувствовала рвотный позыв. Лаванда повернулась, но не успела добежать до унитаза. Содержимое её желудка, состоящее из дорогого, купленного Хосе ужина, с шумом устремилось наружу. Когда желудок очистился, Лаванда прополоскала рот и снова брызнула водой себе в лицо. Затем достала палочку, собираясь убрать неприглядную массу с пола, но в последний момент передумала и решила оставить всё, как есть.

Вернувшись в спальню Хосе, Лаванда перешагнула через его тело и стала рыться в шкафу. Она отыскала плотную белую рубашку, сняла её с вешалки и примерила. Закатав рукава, Лаванда порылась в ящике комода и нашла широкий чёрный кожаный ремень. Она попыталась затянуть его на талии, но ремень был слишком велик, и тогда она опустила его под углом на одно бедро. Изучив себя в зеркале, Лаванда глянула вниз на неподвижное тело, лежащее на спине.

— Я ужасно напилась, — сказала она Хосе, — и ты, ублюдок, собирался этим воспользоваться. Сейчас я вернусь в отель и проверю, не использовал ли ты какое-нибудь зелье. И если выяснится... — не договорив, она перешагнула через него и направилась к двери.

— Я ухожу. И попробуй кому-нибудь хоть что-нибудь рассказать, — сказала она. — Заклинание скоро ослабнет, и к утру ты сможешь двигаться.

* * *

Лаванда всё ещё стояла перед ним на коленях; её заплаканное лицо было перепачкано тушью и подводкой для глаз.

— Я узнала, что ты в Мунго, только когда вернулась домой, — призналась она. — Ты был в ужасном состоянии и принимал костерост из-за того, что тебе пришлось разбираться с каким-то дурацким семейным скандалом в Хавике.

Марк не стал исправлять её произношение.

— Ты не послал мне валентинку, потому что был в больнице, и... ты мучился, Марк, а я... я поступила, как последняя дура, а ещё я сказала ему сохранить всё в тайне. Я... я увидела тебя в больнице и не смогла рассказать тебе правду. Просто не смогла, — призналась она. — Я не хотела причинять тебе боль, не хотела расстраивать тебя.

— Сейчас ты сделала ещё больнее, — сказал он.

— Я поступила, как идиотка, — сказала Лаванда, снимая с пальца обручальное кольцо и протягивая его Марку. Он молча взял его. Когда она дёрнулась, чтобы снять кулон, Марк схватил её за руку.

— Он использовал зелье?

— Нет, — печально прошептала Лаванда, — он всего лишь напоил меня.

— Видно, недостаточно, — сказал Марк. — Лаванда, иногда ты ведешь себя по-идиотски, иногда идиотом бываю я. Главное, чтобы мы не забывали об этом, — он вытянул руку, осторожно провёл пальцами по её ключице и сжал в ладони кулон. — У тебя всё ещё есть ключик от моего сердца. Я... я думаю, что он будет у тебя всегда. Поэтому оставь себе и это тоже, — он вернул ей кольцо. — Я купил его для тебя. Оно твоё. Делай с ним, что хочешь. Можешь оставить его себе, можешь продать, можешь надеть — тебе решать. Но если ты решишь его надеть, пожалуйста, запомни одну вещь.

— Какую? — шёпотом спросила Лаванда.

— Я не хочу, чтобы подобное повторилось.

— Я тоже, — сказала она, надевая на палец кольцо.