"Сказочное Рождество" (джен)

— Не желаете чего-нибудь купить, молодые люди? — пухлая ведьмочка с обворожительными ямочками на щеках приостановила свою тележку около купе.

— Мы возьмём всё! — Гарри вытащил из кармана пригоршню монет.

Рон расхохотался:

— Мерлин всемогущий, ничего не меняется в этом мире!

Хотелось улыбаться. Вот так просто смотреть на заснеженные пейзажи за окном и улыбаться. Идея поехать на рождественский вечер именно на Хогвартс-экспрессе принадлежала Гарри. Сначала Джинни и Гермиона горячо возражали и доказывали, что это займёт уйму потраченного времени, тогда как хлопот и так хватало. Нужно было подбить дела на работе, купить подарки, собраться, в конце концов. Куда как проще воспользоваться обычной трансгрессией. Аппарировали бы себе в Хогсмиде, добрались до Хогвартса без лишних приключений. Но Рон поддержал друга, и жёнам пришлось сдаться.

Администрация Хогвартса в этом году сделала исключение из правил и предложила ученикам не разъезжаться на каникулы сразу, а провести рождественский вечер в стенах замка, пригласив родных и близких. Молодую чету Уизли, а также семью с годовалым стажем супружеской жизни Поттеров, пригласил на бал Невилл, преподававший в Хогвартсе травологию. Конечно, урвать пару дней в плотном графике работы могли не все родители, но предложение выглядело таким заманчивым. Вернуться в старый добрый Хогвартс, побродить по его окрестностям, полюбоваться огромными елями в Большом Зале, от вида которых всегда замирал дух в детстве.

Рон и Гарри вернулись со сборов буквально накануне, понадеявшись, что Джинни и Гермиона ничего не забудут, и всё будет готово для отъезда.

Встретились на Кингс-Кросс уже перед самым отходом Хогвартс-экспресса, на ходу обменялись приветствиями, нашли пустое купе и облегчённо вздохнули, когда алый паровоз, испуская клубы дыма, медленно тронулся в путь.

Настроение было приподнятым. Много шутили, смеялись, вспоминая свои прежние поездки. Прошло несколько лет с их последнего путешествия в поезде, но словно это было вчера. Вот и ведьмочка со своими сладостями вызвала волну ностальгических эмоций.

Рон с видимым удовольствием поглощал тыквенные котелки. Гермиона его легонько стукнула:

— Рон, мы ведь только позавтракали! Разве ты это не чувствуешь?

— Гермиона, не надо говорить, что у меня нет чувств! Я чувствую голод. Постоянно!

И Рон отправил очередной котёлок в рот с самым невозмутимым видом.

— О! А вот таких раньше не продавали! — Рон с интересом выудил из горы сладостей, сваленных на полке, продолговатые бисквиты в серебристой упаковке.

Всего их было четыре. Каждый завёрнут в блестящую фольгу с причудливым орнаментом. Затейливые звёздочки перемигивались разноцветными огоньками. По краям излучали свет тончайшие снежинки, словно сотканные из самого света. А в центре фантика каждого пирожного изображалась фигурка Санта Клауса, который бродил среди звёздочек с мешком на плече. На мешке маленькими буковками было написано название: «Сказочное Рождество».

Джинни, Гарри и Гермиона склонились поближе, рассматривая такое чудо кондитерской мысли.

Гарри отложил в сторону желатиновых человечков.

— Это нельзя не попробовать! И, правда, я не помню, чтобы раньше в Хогвартс-экспрессе продавали подобное. Наверное, новинки Берти Боттс.

Рон кинул один бисквит Гарри, два других протянул Джинни и Гермионе. Гермиона, поморщившись, взяла угощение, бурча под нос про несварение желудка от избыточных сладостей. Но настроение было слишком великолепным, чтобы портить его своим брюзжанием. Поэтому все четверо азартно развернули каждый своё пирожное и сосредоточились на вкусовых восприятиях.

Никто не заметил, что в прозрачной коробке, в которой лежали четыре бисквита, остался лежать неприметный листок, на котором витиеватыми буквами значилось:

«Подари себе Рождественскую Сказку. Окунись в мир своих желаний. Только в Сочельник. Счастливого Рождества!»

Послышался далёкий хрустальный звон колокольчиков. Тёмное окно купе ранних зимних сумерек озарилось неярким светом, словно кто-то невидимый зажёг фонарь. Обгоняя экспресс, мимо окна пронеслась оленья упряжка. В санях сидел Санта Клаус, заткнувший свою длинную бороду за пояс камзола. От уголков глаз его исходили десятки морщинок, выдавая прячущуюся улыбку. Он легонько дунул на окошко, по которому тут же побежали кружевные узоры. Изумлённые друзья даже не успели ещё дожевать своё лакомство, а сани взмыли вверх, унося с собой Санту под звук удаляющегося мелодичного звона…

* * *

Гарри

Он проснулся от громкого стука внизу. Надел очки, лежащие рядышком на прикроватной тумбочке, и, как был в пижаме, выскочил на лестницу. Перила лестницы овевала рождественская гирлянда, перемигивающаяся разноцветными весёлыми огоньками. Весь дом был наполнен уютными запахами хвои, выпечки и чего-то ещё особенного, чем пахнет только в Рождество. Он быстренько спустился на первый этаж, пересчитывая по две ступеньки зараз. Последние три перемахнул одним прыжком и остановился как вкопанный. Посередине гостиной, возле самого камина стояла огромная ель, упирающаяся под самый потолок так, что звезда на макушке вынуждена была занять скорее горизонтальное, чем вертикальное положение. Около ели стояли мама и папа, задрав головы к этой самой макушке.

— Джеймс, ты думаешь, она не упадёт? Может, всё же надо было подобрать ель поменьше?

— Ну, что ты, Лили! Гарри обязательно понравится! — Джеймс Поттер ещё раз для подстраховки махнул палочкой, заставляя макушку приклеиться к потолку.

— Ты посмотри, какая красавица! Прямо как ты, — Джеймс подхватил Лили на руки и закружил вокруг себя.

— Сынок, ты проснулся? — отец заметил Гарри. — Иди скорее сюда. Без тебя мы не стали развешивать игрушки.

Гарри пересёк гостиную и обнял родителей. Он чувствовал родной аромат маминых волос, терпкий запах папиного одеколона, обеими руками прижимая к себе самых дорогих людей. Хотелось плакать, такое счастье его сейчас переполняло.

Потом они развешивали шары, большие и маленькие, хрупкие сосульки, мерцающие звёздочки и не тающие снежинки. Отец левитировал игрушки на ветки, а Гарри подсказывал, какая, где будет лучше смотреться на его взгляд. Мама периодически убегала на кухню, возвращалась с кусочком чего-нибудь вкусненького и смеялась над Джеймсом и Гарри, когда они азартно спорили, стоит ли целлулоидного зайца с потёртым ухом вешать на передний план.

— Ты не помнишь? Это же ты сгрыз бедному зайцу все уши, — отец весело подмигнул.

— Мама говорит, что все дети так делают, когда у них прорезаются зубы, но в твоём случае это было просто катастрофой! Сириус даже всерьёз предлагал тебе подарить большую кость для собаки.

Гарри глупо улыбался и копался в коробке в поисках следующей игрушки.

— Лили, посмотри! Вот этих голубочков нам подарила женщина, когда мы бродили по Косой аллее, помнишь?

И продолжил, обращаясь к Гарри:

— Это было ещё до твоего рождения. Хотя, хм, мама как раз была беременна тобой. Помню, было так много снега, он всё сыпался и сыпался, такой пушистый и мягкий, а мы ходили совершенно счастливые по магазинчикам и ничего не покупали, потому что нам просто было хорошо. А потом на углу совятни Иллопса нас остановила пожилая ведунья. Она сунула маме в руку вот этих голубков и сказала, что они похожи на нас.

Отец бережно взял пару белоснежных голубков и повесил на самое видное место. Голубь был чуть крупнее и протягивал своей голубке веточку. Когда фигурки нашли своё место среди разлапистых веток, Гарри услышал негромкое воркование.

Потом он поднялся наверх, чтобы переодеться, не ходить же весь день в пижаме, в самом деле, а когда спустился, обнаружил, что отец переставил стол поближе к камину и развесил над ним фигурные свечи. Мама постелила праздничную скатерть, и они все вместе носили с кухни приготовленные угощения.

Было так хорошо. Уютно. По-домашнему. Тепло. Папа всё распевал куплеты собственного сочинения про Рождество, Санта Клауса и бедных маглов, которые никак не хотят поверить в то, что он существует, хотя исправно вешают носочки для подарков. На самой высокой ноте, где он фальшиво, но от души музицировал о гномах, которые помогают по ночам разносить подарки, голос его прервался. И Гарри понял почему. Из спальни вышла мама, переодевшаяся к семейному празднику. У Гарри даже дух захватило, до чего же она была красива! Зелёные глаза Лили чуть застенчиво, но лукаво поглядывали на остолбеневшего Джеймса. Папа галантно протянул маме руку, усадил её на стул, продолжая восхищённо ею любоваться. Затем он разлил по фужерам лёгкое вино и произнёс тост:

— За вас, мои самые любимые Поттеры. С Рождеством!

Гарри поднял свой фужер, в унисон с мамой крикнув:

— С Рождеством!

Высокая ель в гостиной стала покрываться размытой дымкой. Последнее, что он чётко видел, это пара белоснежных голубков среди матовой зелени. Голубь нежно склонил головку к своей возлюбленной, а она, в ответ, ласково ворковала…

Гермиона

С этим Рождественским балом все как с ума посходили, честное слово! Все вокруг ходят шушукаются, нервно хихикают и подозрительно поглядывают друг на друга. Гермионе потребовалась вся её выдержка, чтобы невозмутимо проходить мимо всех этих стаек девчонок. Да и мальчишки не лучше! Что дети малые, громко смеются невпопад, наигранно рисуются и, вообще, выглядят, как стадо павлинов. Она уткнулась в фолиант, выданный мадам Пинс, понимая, что ни слова не понимает из того, что пытается прочитать. Виктор Крам в очередной раз прошёлся по ближайшему проходу между стеллажей, украдкой мрачно поглядывая на Гермиону. Ходит тут, мешает сосредоточиться. Гермиона отложила книгу, махнув на все свои мужественные попытки заняться уроками. Вернее, книгу она продолжала держать в руках, но мыслями была далеко от истории восстания гоблинов пятнадцатого века. Унеслась по проторенной тропе своих мечтаний и, спохватившись, покраснела. Никто не узнает об этом. И он в первую очередь. Какой же он ещё глупый мальчишка. Гермионе было стыдно за подобные мысли, но что она могла поделать? Откровения собственных ощущений пугали её. Она заставляла себя не думать про это, но всё чаще по ночам, когда сознание позволяло себе выскочить из-под бдительного строгого контроля, начинала мечтать. И было больно, и мучительно сладко от всех этих грёз. Утром она снова брала себя в руки и продолжала уговаривать себя, что всё это — лишь плод её воображения, не более. Джинни часто плакала у неё на плече, доверяя свои девичьи секреты, но сама Гермиона не могла никому доверить своих переживаний. Всё это было глубоко внутри.

Очнулась от того, что чья-то рука легла на её запястье.

— Гермиона! Я уже пять минут тебе кричу шёпотом! — Рон, с неизменно торчащей рубашкой, выбившейся из, как обычно, не на поясе, а чуть ниже сидящих брюк, округлил глаза.

Гермиона вспыхнула. Он просто застал её врасплох, но это не значит, что все её мысли читаются на лице, так что надо сделать обычный независимый вид, только и всего.

— Ой, Рон, ты меня напугал. Я тут читаю... про э-э-э... про восстание гоблинов, — Гермиона неопределённо махнула рукой на закрытую книгу.

Рон и сам выглядел смущённым, что видно было сразу по вспыхнувшим корням волос. Отличительная черта рыжих людей — они никогда не смогут вам соврать, не выдав своё волнение. Гермиона поскорее уткнулась взглядом в стол, пытаясь справиться с собственной паникой. Не хватало ещё выдать себя.

А Рон, убедившись, что мадам Пинс скрыла своё хищное лицо за два ряда от них, всё тем же полушёпотом произнёс:

— Гермиона. В общем, Гермиона. Не могла бы ты со мной пойти на Рождественский бал?

Гермиона уставилась на Рона с таким видом, что он даже слегка попятился, ещё больше смущаясь.

— Ну, по-дружески. Мы же друзья, верно? Все как с ума посходили с этим балом, — на его лице отразились мучения, — но я правда хотел бы пойти с тобой, потому что, короче, в общем, потому что, — закончил он весьма аргументировано.

* * *

Она не узнавала эту незнакомую девушку в зеркале. Показала отражению язык, чтобы убедиться, что это не оптический обман зрения. С волосами пришлось долго провозиться. Они никак не желали перестать быть причёской «а ля воронье гнездо», и Гермионе удалось с ними справиться, только вылив на голову целую бутыль специального средства. Она немного стеснялась себя такую. На неё смотрела не девчонка в бесформенной мантии, делающей похожей её на угловатого мальчишку, а взрослая девушка, юная и очаровательная. Джинни, когда забежала посоветоваться, какая цепочка больше подойдёт к её платью, буквально обомлела на пару секунд. Затем одобрительно оттопырила большой палец вверх:

— Вау! Гермиона, выглядишь отлично!

Когда спускалась по Большой лестнице в холл, чувствовала на себе десятки недоверчивых взглядов, но, удивительно, совсем не переживала по этому поводу. А когда Рон встретил её внизу, неуклюже предлагая руку, зарделась, ощущая полёт внутри.

* * *

Они выдохлись в душном Большом зале, переполненном толпой веселящихся подростков, какофонией громкой музыки и ароматом свечей. Рон предложил прогуляться. Прошли мимо танцующих, помахали Гарри, разговаривающему с Хагридом, вежливо кивнули Краму, ведущему одну из шармбатонских девушек поближе к столу с напитками, и выбрались на улицу. Морозный воздух приятно щекотал лёгкие. Они прогуливались по заснеженным тропинкам, с удовольствием приходя в себя после хаоса помещения, в котором столько народа празднует Рождество. Разговор не клеился. Обычно они всегда находили тему для разговора, а тут на Гермиону напало косноязычие, впрочем, на Рона тоже. Они просто улыбались, переглядывались и шли дальше. А потом тропинка привела их к причудливым снежным фигурам, украшавшим сказочный пейзаж зимней сказки. Рон остановился около одной из них, кажется, это был гиппогриф, и взял Гермиону за руку.

Почувствовал, что она не собирается никуда вырываться, притянул её к себе поближе и робко обнял. Гермиона посмотрела в его глаза, сейчас вобравших целый мир, и прочитала вопрос. Улыбнулась краешком губ. Тогда Рон её поцеловал. Несмелым мальчишеским поцелуем, чистым и искренним. Затем прошептал в самое ухо:

— С Рождеством, Гермиона.

Снежный гиппогриф стал растворяться в пелене тумана, а она ещё чувствовала доверительное тепло его ладоней и вкус несмелого поцелуя…

Джинни

— Гарри, ну сколько можно? Ты как ребёнок, честное слово, — Джинни с укоризной покачала головой, глядя, как её муж выглядывает из-за кресла с самым детским выражением лица. В ту же секунду восторженный вопль сообщил, что папа плохо спрятался — дети играли с отцом в прятки.

— Скоро гости придут, а у нас ещё кентавр не валялся, — Джинни продолжала делать вид, что она сердится.

Вокруг были разбросаны ёлочные игрушки, обёрточная бумага от подарков, кожура от мандаринов и, Мерлин знает почему, носки. Гарри с ребятами взялся за подготовку гостиной в подобающий вид к приходу гостей, но увлёкся игрой, и вот, пожалуйста!

Тихие снежинки за окном крутились вокруг фонаря на аллее перед домом, словно мотыльки, в ожидании чуда, которое не может не произойти в такую волшебную ночь. Они мягко падали на крышу аккуратного домика, будто сошедшего с картинки, искрились и радовались Рождеству. Тени людей, перемещающихся замысловатыми силуэтами внутри, двигались в хороводе суеты, охватившей маленькое семейство в канун праздника. Рыжеволосая женщина, сердито размахивая полотенцем, гонялась за черноволосым мужчиной, в покосившихся на переносице очках, а затем они, хохоча, повалились на диван, где к этому клубку кучи малы добавились ещё три маленьких фигурки, двое мальчишек с победными лозунгами и визжащая девчушка.

Джинни, вся красная, выбралась из-под руки Гарри, убрала чью-то ногу с плеча (кажется это одного из сыновей), и, обмахиваясь фартуком, двинулась обратно на кухню.

— Гарри! Остался час! Не успеете — зааважу!

— И тебя с Рождеством, любимая!

Джинни улыбнулась. Подошла к окну, где в тёмном отражении стекла увидела свои огромные, распахнутые счастливые глаза. Снежинки падали за окном, подмигивали и ложились на землю, одновременно укладываясь в душе ощущением полного спокойствия и гармонии, когда собственное отражение стало расплываться в зыбком мареве…

Рон

— Тук! Тук! Есть кто живой? Открывайте шире дверь, я пришёл!

Хохот и возня за дверью говорили о том, что желающих открыть эту самую дверь больше, чем пространства возле неё. Затем, наконец, она распахнулась, выпуская на улицу гомон голосов, приветственные крики и суматоху.

— Ой, смотрите, кто к нам пришёл?! — вопль маленькой племянницы.

Кустистые белые брови, надвинутые слишком низко, мешали разглядеть всех, кто тут находился. Старая добрая Нора всегда любила гостеприимно вмещать в себя волшебников по принципу — чем больше, тем лучше, но сегодня здесь было немного тесновато. Может, из-за того, что половину пространства кухни занимала огромная ель, может из-за повсюду развешенных фонариков, гирлянд и шариков, а, может, потому, что обитатели голов, снующих в разных направлениях, были почти все рыжими, что придавало всей композиции ещё больше хаотичности.

Наконец, все разместились в гостиной, кто на диване, кто на стульях, а кто просто на полу. Рон прошествовал на середину, чувствуя на себе десятки взглядов и, придав голосу басовитость, сказал:

— Здравствуйте, волшебники добрые. Вот проходил мимо и не мог к вам не заглянуть.

— Санта, да ты садись, — подыграла Молли, пряча улыбку и пододвигая Рону стул.

Рон расправил полы своего бархатного камзола, сел, чувствуя себя Дамблдором на троне.

Идея нарядиться Санта Клаусом пришла в голову, когда они с Гермионой посмотрели магловский фильм про Рождество. Они сидели на заднем ряду со всеми вытекающими последствиями, не очень следили за сюжетом, но ощущение сказки не покидало всё время, пока они пешком возвращались домой, тесно прижавшись друг к другу. Дорога была расчищенная и широкая, а они шли, словно по узенькой тропиночке, одним целым существом, которое нельзя разделить.

Гермиона помогла подобрать костюм, посоветовала не наколдовывать бороду и усы, а купить обычный парик, которых в канун праздника продаётся великое множество. Ну вот, теперь эти накладные брови сползали на глаза, борода лезла в рот, мешая говорить, но, в целом, всё получилось, как задумали.

Всё семейство выстроилось в очередь за подарками. Первой Рон достал тёплую нарядную шаль из тончайшей шерсти и бережно накинул на плечи Молли:

— Это тебе, ма. То есть, это вам, мисс, — спохватился он.

Затем последовали набор отвёрток и гаечных ключей для Артура, защитные перчатки из драконьей кожи для Чарли, новенький планшет для документов и самопишущее перо для Перси и так далее и тому подобное. Без подарка никто не остался. Джинни получила от вспотевшего в своей бороде Санта Клауса набор косметики. Рон ни черта не понимал в этих женских штучках, но Гермиона и тут помогла. Гарри Рон вручил двойное зеркало, уникальную вещицу, которую обнаружил в древней лавке антиквариата, когда подыскивал всем подарки. Такое же зеркало было когда-то у Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Сквозное зеркало, благодаря которому друзья всегда могли поддерживать связь друг с другом. Гарри, когда понял, какой подарок преподнёс ему Санта Клаус, побледнел, а затем крепко обнял Рона. Предательские брови сползли на нос, пришлось их в срочном порядке водружать на место.

Самыми благодарными и шумными были, конечно, дети. Рон одарил каждого племянника потрясающими игрушками, большими свёртками со сладостями и чудо-хлопушками, так что через минуту по всей гостиной летали разноцветные конфетти, замысловатые шляпы с перьями и даже настоящий живой кролик. Дети с визгом носились за каждым новым, появляющимся из хлопушки сюрпризом, чуть не перевернули ёлку и, в конце концов, выбежали на улицу.

Довольный Санта Клаус заглянул в свой мешок, подверженный заклятию незримого расширения. Если бы не Гермиона, разве бы он дотащил столько подарков одновременно? Рон с улыбкой вспоминал, как последние две недели ходил по магазинам и лавочкам после тренировок, как радовался, когда находил подходящий подарок для кого-то из членов семьи. Денег ушло не мало, но самый классный вратарь успешной команды по квиддичу мог себе это позволить!

В мешке оставалась ещё одна коробочка. Чёрная, бархатная. Рон достал футляр и огляделся. Гермиона стояла возле каминной полки, подкладывая в вазы фрукты. Подошёл, обнял сзади, отобрав из руки яблоко. Потом надел на шею свой подарок — тоненькую золотую цепочку с кулончиком. Ведунья в ювелирной лавке посоветовала выбрать именно эту подвеску. В овальной оправе были соединены два лунных камня, чёрный и белый. Линия их соединения была не ровной, а плавно изогнутой. Белый символизировал единение двух влюблённых, а чёрный — вечное единение душ. Пока Гермиона рассматривала кулончик, Рон нежно поцеловал её в тонкую шею. Гермиона поморщилась. Повернулась, сняла с него усы и бороду, затем сама поцеловала.

— С Рождеством, Санта.

Рон стоял и улыбался от уха до уха. Камин с неопасными уютными огоньками стал блекнуть, расплываясь в дымке, становясь размытым пятном. А Рон всё продолжал смотреть в глаза Гермионы и улыбаться…

* * *

— Гарри! Ребята! Господи, я уже начал беспокоиться. Поезд уже минут десять стоит, а вы всё не выходите. У вас всё в порядке?

Невилл, распахнувший двери купе, выглядел встревоженным, глядя на своих друзей. Вид у всех был, мягко говоря, не совсем адекватный. Гарри вытирал слёзы украдкой, Рон стоял с такой улыбкой, будто ему только что дали бладжером по голове, Джинни оглядывалась вокруг, не понимая, где она находится, а Гермиона стояла пунцовая со следами ногтей на лице.

— А где моя борода? — вопрос Рона прозвучал глупо, но вполне уместно.

Невилл впал в ещё большее недоумение.

— Рон? С вами точно всё в порядке?

А Гарри, пожимая руку профессору травологии, глядя в сторону, произнёс:

— Невилл, спасибо тебе, что ты пригласил нас. Это настоящее сказочное Рождество.

Они вышли на платформу вокзала Хогсмида и направились по тропинке вверх, ведущей к воротам замка Хогвартс. Невилл тактично молчал, не зная, что и думать. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни находились ещё во власти грёз самого чудесного Рождества, которое им подарил Санта Клаус. Может, во всём были виноваты бисквиты в серебряной упаковке, а, может, место чудесам всегда есть в нашей жизни. Пока мы верим в доброго волшебника, приносящего в наши дома сказку, пока мы способны сами, словно дети, радоваться первому снегу и подмигивать звёздочкам на небе в рождественскую ночь, чудеса обязательно будут. И тогда мир станет хоть чуточку добрее.