Хранители (гет)

Не буди во мне зверя! Хомячка...

— Кто вы?

— Я? А вам собственно зачем?

— Э-мм, просто интересно, — выдохнул он, когда светловолосая девушка совершенно спокойно забрала у него стул, на котором он собирался сидеть до конца аукциона. Девушка была одета крайне странно. Ну, по крайней мере, для обычной девушки. Хотя он уже догадался, что эта девушка — необычная.

«Девчонка... На девушку она и не похожа — слишком маленькая», — пренебрежительно подумал он. Метр с кепкой, копна светлых волос под шапочкой, похожей на такие, в каких ходят художники в фильмах, огромные глаза цвета морской волны и насыщенно-синее праздничное платье — все это выглядело крайне нелепо, особенно если учесть, что на дворе была середина зимы, а верхней одежды на ней не наблюдалось.

— А зонтика ярко-красного цвета у вас нет?— фыркнул он, рассмотрев ее внимательнее.

— А вам нужно? — наигранно обеспокоенно спросила она, ехидно улыбаясь, — я знаю один магазинчик за углом, могу проводить, если хотите, — юноша снова потерял дар речи от ее наглости. Она была первой, кто говорил с ним в таком тоне.

— Вам нужны проблемы? — холодно спросил он ее.

— А вы их продаете что ли?

Он злобно посмотрел на нее и произнес:

— Я позову охрану. Это закрытый аукцион, вас отсюда выгонят, — на его слова она только закатила глаза.

— Ой, да брось ты! Кому я нужна! — она склонилась к его уху, на что он отреагировал вполне предсказуемо — попытался отдернуться, — и прошептала, — и, кроме того, ты единственный — кто меня видит! — она задорно рассмеялась над выражением его лица, — на твоем месте, я бы поскорей уходила отсюда, — уже гораздо серьезней сказала она.

— Почему я должен вас слушать? — он все так же был безукоризненно вежлив, а она от его вежливости только, казалось, больше раздражалась.

— Потому что ты не хочешь умирать, правда?

Она изящно спрыгнула с высокого для нее стула, на котором ранее сидела, болтая ногами, и, обернувшись, шепнула ему, сверкнув своими невозможными глазами:

— Надеюсь, Роман, — издевательски пропела она его имя, — ты прислушаешься к моему совету. Мы ведь только встретились!

Он резко поднялся с места и бросился за ней, привлекая внимание других таких же важных шишек, и бросился за ней на улицу. Девчонка смеялась, будто сумасшедшая, а потом, не останавливаясь, выпрыгнула на дорогу прямо перед автомобилем.

Из горла Ромы уже готов был вырваться крик, когда он заметил, что она мягко улыбнулась ему на прощание, лукаво подмигнула и за доли секунды до столкновения с машиной растаяла в воздухе, рассыпавшись тысячью ярких искр, будто ее и не было…

А здание сзади в лучших традициях боевика эффектно взорвалось.

* * *

— И что это ты делаешь? — Рома вздрогнул от знакомого, но почти забытого голоса и, обернувшись, заметил ту странную девчонку в своей запертой на кучу замков квартире и конкретно в этой комнате.

— Эксп-перимент ставлю, — запинаясь, выговорил он.

— Я заметила. Ты сейчас устроишь короткое замыкание и сожжешь свою квартиру к чертовой матери. Ах да, себя ты сожжешь тоже, — совершенно равнодушно проговорила она, будто сообщила только что какой-то общеизвестный факт.

— Но я же все просчитал!

— Не прыгай выше головы. Ты никогда не был силен в физике.

— Тебе-то откуда знать? — огрызнулся он.

— Я вообще много о тебе знаю.

— Откуда?

— Это допрос?

— Это просто любопытство.

— От него, знаешь ли, кошка сдохла. Хочешь?

— Хочу чего?

— Сдохнуть. Ну, умереть.

— А нормально по-русски ты говорить не умеешь?

— Умею, но не очень хочу. Это скучно.

— Скучно? Русский язык — язык Пушкина, Лермонтова и многих-многих других скучен?! Да ты хоть знаешь…?! — его возмущение было нагло перебито девчонкой.

— Избавь меня от своих лекций. Уверяю тебя, есть много языков более красивых, чем твой любимый русский. Например, язык Древней Эллады… — она мечтательно закатила глаза. — Но тебе этого, конечно же, не понять, — она смерила его презрительным взглядом.

— Ты знаешь древнегреческий язык?

— Конечно, — заявила она как что-то само собой разумеющееся.

— В смысле, ты можешь на нем свободно говорить?

— Ну да, — он пораженно смотрел на нее.

— Сколько тебе лет?

— Мы это уже проходили.

— Что?

— Не тупи, — от этой реплики он поморщился, — ты забыл о мертвой кошке?

— Тебе жалко, что ли?

— Ты знаешь, что невежливо спрашивать у женщины ее возраст?

— А ты женщина?

— А незаметно? — он смутился.

— Я имел в виду, ты же еще совсем девчонка!

— Я — девчонка?! — взвизгнула она. — Посмотри на себя, богатый очкарик с огромным самомнением! Да мне в десятки сотен раз больше лет, чем тебе!

Она вскочила со стула и прошипела ему в лицо:

— Только попробуй провести этот эксперимент, и, клянусь, ты испытаешь на себе настоящий гнев Хранителя! — потом девчонка неожиданно усмехнулась и протянула свою ладонь, показывая Роме что-то блестящее на ней.

Она растаяла в воздухе, рассыпавшись тысячью разноцветных искр, будто ее и не было…

Через пять минут юноша осознал, что этим блестящим чем-то была одна из самых важных деталей его модели.

Есть два способа командовать женщиной, но никто их не знает.

— Ты не можешь так поступить, Луи! — прорычала светловолосая девчонка своей подруге. Несмотря на то, что Луиза-Мари была на вид явно старше второй девочки, она все равно испуганно съежилась под яростным взглядом глаз цвета морской волны.

— Могу и хочу! — она гордо вздернула подбородок.

— Ты не бросишь меня, Луи? Не бросишь, пожалуйста! — неожиданно сменила гнев на милость девчонка и умоляюще протянула руки к Луизе, — пожалуйста!

— Эми, дорогая! Я не могу! — Луиза прижала девочку к себе, заметив, что та отчаянно дрожит, — ты все еще такая маленькая… Ты так и не выросла, Эми. Ну же! Кто из нас самый старший Хранитель, наводящий ужас на всех новых Вероятных? — Эми грустно и тихо рассмеялась, обнимая подругу еще крепче. — Пора вырасти, милая. Пора принять то, что уже не изменишь. Ты «главнее» всех нас и если ты запретишь мне это сделать, я не сделаю, потому что до сих пор подчиняюсь тебе. Но ты ведь не сделаешь так, правда, Эми?

Девочка грустно покачала головой и отстранилась.

— Это твоя жизнь, Луи. Просто обещай мне, что ты не подвергнешь себя никакой опасности. Я клянусь, я найду тебя, где бы ты ни была!

— Ты ведь знаешь, что это почти невозможно, милая. Я могу стать совершенно другой. Ты забудешь меня, рано или поздно. Позаботься об Александре, хорошо? — дождавшись кивка, Луиза-Мари на прощание обняла свою подругу и направилась к дверям зала, где ее уже ждали Старейшины.

— Я, Луиза-Мари Монфлер, передаю свое право на нахождение в Замке Александру Романову, утверждая, что он достоин этого права, а так же права быть Хранителем. Я разрешаю ему остаться здесь, не соблюдая приказа Старейшин, и своей волей даю ему защиту от всех тех, кто не согласится с моим мнением. Я даю ему имя «Александр» и верю, что он станет достойным Хранителем Сентября. Этим нарушением прямой воли Старейшин я покидаю Замок с правом вернуться сюда после своего Перерождения.

— До встречи, Луиза-Мари. Мы ждем тебя, несмотря на то, что ты ослушалась нас.

— Прощай, — прошептала Эми, наблюдая за тем, как ее подруга опускается на холодный пол Замка и растворяется в воздухе. Рядом с ней приходит в себя Александр, хрупкий парень с ярко-рыжими волосами. Возможно, когда-то, в прошлой жизни, он уже был Хранителем, что показывают его волосы, выделяющие его среди других. Он тяжело вздыхает и поднимается на локтях, с ужасом смотря за тем, как последняя тень его любимой исчезает.

— Где я?!

— Ты в Замке, Александр. Теперь ты — Хранитель. Мы были бы рады заплатить меньшую цену за то, что ты с нами. Но мы не вправе винить тебя. Луиза-Мари сделала свой выбор.

Мастер оборачивается спиной к молодому человеку, и Старейшины покидают Зал Собраний.

Эми тяжело вздыхает и тихо шепчет:

— Я найду тебя, Луи. Найду. Просто не в этой жизни, — ее плечи опускаются, и она выглядит так беспомощно, что подошедший к ней сзади юноша обнимает ее, но та дергается и поворачивается к нему лицом, вырываясь из объятий, — оставь меня в покое, Марк!

Она зло щурит глаза и тихо шепчет:

— Не в этой жизни…

Рассыпаясь тысячью разноцветных искр, девочка обреченно закрывает глаза, предчувствуя все те неприятности, которые ждут ее на Пути.

* * *

— Здесь нужно повернуть? Или нет? — Александр растерянно смотрит на Эми, которая устало прислоняется к стене.

— Нет, Алекс, не здесь. На следующей развилке повернуть налево, а потом идти, не сворачивая, прямо.

— Я не могу это запомнить, не могу! — он отчаянно вцепляется в свои волосы, которые уже месяц как постепенно теряют свою яркую красноту, превращая юношу в блондина. Слава Богу, глаза у него карие, а не голубые. Такого своей подруге Эми бы не простила.

— О, голубки тут как тут! — нарочито радостно произносит Марк, выходя из-за очередного угла Замка. За ним, ехидно улыбаясь, следует Август.

— Иди к бабушке, идиот, — настроение Эми стремительно приближается к нулевой отметке.

— О, наша фараонша не в настроении? — Август изгибает бровь, заставляя Эми невольно завидовать. У нее самой получается только шевелить ушами… Боже мой, о чем она вообще думает?

— Повторяю для особо одаренных: иди, куда шел. Мне не до тебя.

— Да? А чем это вы двое тут занимаетесь, что ты так занята, милочка? — насмешливо вопрошает Марк, чуть щуря глаза, — мне прям даже интересно стало!

— Именно тем, о чем ты подумал, Маркуша! — тот кривится, как от зубной боли, — не видишь? Целуемся! — она решительно приближается к Александру, чье ошарашенное выражение лица очень мешает импровизации Эми.

— Не смущай так бедного паренька, дорогуша, — фыркает Август. — Не видишь, у него сейчас сердечный приступ случится! — Марк картинно прижимает руки к груди и оседает на пол, вызывая у Эми возмущенный взгляд.

— В общем, мне не до Вас!

— А поцелуйчик? — жалобно «пищит» Марк.

— А во тебе! — и она показывает двум парням неприличный знак.

Через минуту они трое дружно хохочут, заставляя Александра мягко улыбаться.

Что бы они ни говорили, как бы ни ссорились, они все равно стоят друг за друга горой, они все равно всегда вместе. Их пока только семеро… Но будет больше.

* * *

— Ты давно не заходила, — почти равнодушно произнес Рома, уже не удивляясь появлению своей защитницы в банке.

— А ты давно не подвергался опасности, — отрезала она.

— А должен?

— Обязательно! — пробурчала девчонка.

— Ты так и не сказала мне свое имя.

— А ты и не спрашивал, — фыркнула она.

— И?

— Зови меня Эми.

— Тебя зовут Эми?

— А что ты ожидал? Нефертити? Это бы звучало, конечно, лучше! — ехидно воскликнула она.

— Тебе не нравится твое имя? — Эми на это жалобно вздохнула.

— Свое имя я очень люблю, просто мое настоящее имя те, кто знают, не умеют нормально произносить. Выговорить не могут! — она злобно «зыркнула» на него из-под ресниц и добавила, — даже не спрашивай! Все равно не скажу!

— Почему? — удивился Рома.

— Ты обязательно скажешь его так, что я потом неделю буду плеваться.

— Зачем тебе плеваться? — не понял Рома.

— Слушай, тебя из какой глуши вытащили? — она ошарашено на него воззрилась.

— Ты не ответила на вопрос.

— Ой, да плюнь ты!

— Ты снова? Зачем мне-то тогда плеваться? — Эми тяжело вздохнула и покачала головой, смотря на него, как на идиота.

— Забудь, — отмахнулась она. — Лучше скажи, где здесь запасной выход?

— Зачем?

— Да не тупи ты! — она обхватила руками голову и неожиданно схватила его теплую ладонь и потянула за собой.

— Эй! — воскликнул Рома. — Куда ты меня тащишь?!

— Существует вероятность, причем она около шестидесяти процентов, что в недалеком будущем произойдет ограбление этого банка, и ты умрешь от пулевого ранения. Все ясно? Моя задача — тебя защитить.

— Хорошо, — смирился он.

— ** — закричала вдруг она что-то совершенно нецензурное, и последним, что увидел Рома, было ее обеспокоенное лицо, а последним, что почувствовал — боль…

— Э-э… Ну, привет, — неуверенно улыбнулась Эмайони. Рома встретил ее хмурым взглядом.

— Объясни мне, как это могло случиться?! — он фыркнул. — Всезнающий Старший Хранитель упустила минимальную возможность того, что меня собьет машина?

— Потому что ты и без меня бы не умер, — хмуро ответила она, как будто говорила о чем-то само собой разумеющемся.

— О, это меня, конечно, утешает!

— Ты же живой? Не калека, не инвалид, не…

— Прекрати испытывать мое терпение! Эти все вероятности того, как все могло закончиться, не внушают мне должного оптимизма!

— Ну, это уже совсем твои проблемы, — равнодушно ответила она, усаживаясь на стул для посетителей рядом с его кроватью в больнице.

Рома воззрился на нее с таким возмущением, что Эми фыркнула.

— Чего ты ждал от меня? Глубокого раскаяния, слез и извинений на коленях? — она сделала попытку изогнуть бровь, но у нее не получилось, что заставило ее детское личико искривиться от досады, потому как нужного эффекта Эми так и не достигла. — По статусу не положено, — буркнула она, обидевшись на весь мир.

— То есть это нормально?! — громко воскликнул он.

— Ты всего лишь сломал ногу и получил сотрясение мозга, — флегматично заявила она, — моя задача — сохранить тебе жизнь. Через пару дней будешь здоров, как огурец, — улыбнулась Эмайони, — другое дело, что и огурцы бывают разной степени здоровости.

Они помолчали еще чуть-чуть.

— Что мне грозит на этот раз? — спросил Рома так, будто его это совершенно не волновало.

— Ничего, — Эми чуть смущенно улыбнулась. — Я здесь просто так. Все же я немного виновата, — другое дело, что ты должен радоваться, что отделался так легко. Было бы жалко терять Хранителя, — она задумалась. — Пойдем на улицу, тут вроде есть место, где можно погулять при больнице. Тебе же можно ходить, — и это не было вопросом.

— Можно, — недовольно ответил Рома, но послушно поднялся. — Тебя не смущает, что я в таком виде? — он обвел рукой свое скромное больничное одеяние.

— Меня уже тысячу лет ничего не смущает, — фыркнула Эми.

— Прямо-таки ничего?

— А ты хочешь поспорить?

— Нет, мне моя скромность еще дорога. Мало ли чего ты удумаешь.

— И правильно боишься, — ехидно улыбнулась Эмайони, подавая ему трость.

— Ты знаешь, это немного больно, — поморщился Рома, опираясь на больную ногу.

— Терпи казак, хоть атаманом ты и не станешь, — фыркнула она.

Устроившись на скамейке в маленьком дворике больницы, Рома тяжело вздохнул.

— Расскажи мне что-нибудь про таких, как ты.

Эми задумалась, будто думая, с чего начать.

— Посмотри вокруг себя, — Эмайони сделала неопределенный жест рукой, будто обводя окружающее ее пространство, — все эти люди. Каждый из них может быть Вероятным, а, может, кто-то из них станет Хранителем. Невероятно, невозможно проверить каждого на, так сказать, профпригодность, — она ехидно улыбнулась, — именно для этого и существуют Старейшины. Впрочем, эта их задача не является основной, это так, последствия.

— Кто такие эти Старейшины?

— Они такие же, как мы. Люди, но люди перешедшие грань людского, более совершенные, новая ступень эволюции.

— Мутанты? — фыркнул Рома. — Люди Икс?

— Ты путаешь мутацию с эволюцией. Мутация — это что-то неверное, неправильное, лишнее. Эволюция — новая ступень развития. Мутация у каждого мутанта своя, а эволюция у всех общая. Ты знаешь идею, что люди были сначала просто видом обезьян, которые начали трудиться, и потому отделились от общей стаи. Они сами привели себя к эволюции. Причем, заметь, более совершенными они стали сами, без чьей-либо помощи. Ну, или мы о ней не знаем.

— Это же теория Дарвина, — неуверенно сказал он.

— Это не теория Дарвина, — почти надменно хмыкнула Эмайони. — Дарвин считал, что и у обезьян, и у нас общий предок. Эту теорию сочинили многие люди после того, как вокруг теории Дарвина раздули самый настоящий скандал, и все факты были перевраны, чтобы еще ухудшить обстановку. Другое дело, что Старейшины очень похожи на этих обезьян, которые нашли свой двигатель эволюции. Когда человек окончательно сформировался, пришли и Старейшины.

Рома очень четко представил себе обезьян в капюшонах мантий, которые прочно ассоциировались у него со Старейшинами.

— Не в этом смысле похожи! — рявкнула Эми так, что Рома споткнулся на ровном месте.

— Ты мысли мои читаешь, что ли?! — возмутился парень.

— Только самые возмутительные, — ехидно произнесла Эми.

— Эй!

— На твоем месте, я бы не обращала на себя внимание людей, особенно если учесть, что меня они не видят и не слышат, а вот тебя — очень даже. А ты ведь не хочешь остаться в больнице еще на чуть-чуть? Ведь разговоры с самим собой, это... — она не закончила фразу, просто нарочито печально покачала головой, одновременно ехидно, в ее излюбленной манере, улыбаясь.

— Единственное, что я не понимаю... Ты говоришь, они — новая ступень эволюции. Но чем они отличаются от людей?

— Своим отношением к жизни, — она совершенно серьезно посмотрела на него. — Хранителями не становятся просто так. Каждый из нас чем-то отличается от других. Это — то самое отношение к жизни (ведь те обезьяны, что стали людьми тоже на самом деле просто по-другому осознавали себя, труд отличал их от других), но это еще не все. У каждого из нас есть свой дар.

— Дар? Тебе не кажется, что это уже слишком? Люди Икс прогрессируют?

— Ты меня задолбал своими людьми Икс. Они не имеют к этому никакого отношения! Души Хранителей, настоящих Хранителей, которые "настоящи" не тем, что их инициировали, а тем, что они родились Хранителями, они бессмертны, перерождаются раз за разом. Но бывает так, что Хранитель не инициируется, он остается ненайденным, но совершает что-то, за что получает награду, свой дар. Такие Хранители самые сильные, — она чуть смутилась. — Я одна из них.

— И какой твой дар?

— Не догадался? — удивилась Эмайони.

— Э-м... Это ты когда рассыпаешься разноцветными искрами и исчезаешь?

— Рассыпаюсь разноцветными искрами? — снова удивилась девчонка. — Ну, у тебя и фантазия! — рассмеялась она. — Я ничем не рассыпаюсь, — успокоившись, мягко улыбнулась она обиженному Роме. — Просто твоя фантазия, твое воображение показывает тебе такую картинку, когда не понимает, что именно со мной происходит. Но ты прав, я действительно исчезаю. Буквально несколько милисекунд не существует меня самой, существуют атомы, молекулы, из которых я состою, каждый по отдельности, я насильно разрушаю связи в своем теле, при этом управляя каждой отдельной молекулой, не отпуская свою душу в небытие. Я могу находиться в таком состоянии очень недолго, это сильно влияет на меня, но я совершенствовалась и теперь могу проделывать такой фокус хоть десять раз в день, совершенно не уставая. А еще я могу брать с собой других. Кроме того, именно так я путешествую даже на огромные расстояния. Скорость Света — это тебе не шутки, — неожиданно развеселилась она.

— То есть это — диффузия со скоростью света?

— Именно.

— Круто! — кажется, Эмайони смутилась.

— Интересно, а я могу что-нибудь сделать такое? — он нахмурил брови.

— Если у тебя и есть Дар, то он полностью проявится только после инициации, хотя я могла расформировать свою руку еще когда была... А неважно.

— А кем ты была? — он благоразумно опустил вопрос о том, почему она уверена в том, что он станет Хранителем.

— Я же говорю, это неважно! — кажется, она обиделась.

— Расскажи, пожалуйста, — тихо попросил он, коснувшись ее ладони. Эми вздрогнула и склонила голову.

— Ладно-ладно... Я говорила тебе, что после инициации Хранители уже не стареют? Вечная молодость! Как звучит! Если бы кто-нибудь знал, какого это.

Мне было тринадцать, тринадцать лет, когда Белая Стрела пришла за мной. Она пришла тогда, когда до моей смерти оставалось меньше двух минут. Она пообещала мне лучшую, новую жизнь. Жизнь, где я, наконец, найду свое место. Я поверила, как дура, поверила.

Белая Стрела была единственным Хранителем на тот момент, Круг Старейшин только недавно замкнулся. Она искала других Хранителей и не находила их. Я стала для нее удачей. У меня был Дар, такой яркий Дар, что не заметить его было сложно. Я была Истинным Хранителем. Белая Стрела — нет. Она умерла через десять лет после моей инициации. Истинные Хранители не умирают, они перерождаются, но она не была Истинной. Она отдала свое место Августу. Мы с ним подружились, не сразу, конечно.

— Как ты думаешь, откуда я? Я говорила тебе свое имя.

— Эмайортонитини... — Эмайони моргнула.

— Ты произнес его совершенно правильно!

— Э-м, я тренировался, — сконфуженно улыбнулся он. — Честно, я даже не знаю, но... Египет? — неожиданно спросил он, расширив глаза в удивлении.

— И как ты догадался, — пробурчала Эми.

— Первое имя, которое пришло тебе в голову тогда, когда я спрашивал, как тебя зовут было "Нефертити". Логика, — самодовольно улыбнулся Рома.

— Это был риторический вопрос, — хмыкнула Эмайони. Юноша как-то сдулся.

— И что было дальше?

— Я не была слугой и не хозяйкой. Меня не воспринимали ни в одной из этих ролей. Для общества я была женщиной, тринадцатилетней женщиной, потому что так было принято. Я была дочерью фараона, — она замолчала, давая Роме осознать.— Нелюбимой дочерью.

Они ждали сына, наследника, а я была прекрасной возможностью для того, чтобы установить мир или войну с Нижним Египтом. Меня собирались отдать замуж за их фараона. Я знала, что мне грозит. Меня бы убили, но сначала надо мной бы надругались. Чтобы начать войну. Смерть — это не худшее, Рома. Хуже всего было потерять честь. Я не была "фараоншей", правительницей была моя мать, она крутила отцом, как хотела. Ей было плевать на меня, на мою жизнь. Как паук, она плела интриги, чтобы объединить два царства, чтобы увеличить свою власть. Я ненавидела ее. Я боялась. И решила убить себя.

Конечно, дочь фараона не может умереть от кухонного ножа, я выбирала себе самый легендарный, самый красивый, изящный и дорогой клинок. В те времена не было снотворного, которого можно было бы выпить и просто уснуть, умереть от передозировки, я выбрала самую красивую смерть, хоть и самую болезненную. Я всегда была склонна к театральным эффектам.

Белая Стрела нашла меня в Оружейной и остановила. На самом деле, она должна была подождать, пока мне исполнится хотя бы пятнадцать, но я поклялась ей, что убью себя, если она не заберет меня. Ей пришлось это сделать. Я хотела вечной молодости, а получила вечное детство. Ни то, ни другое не оказалось тем, что я ожидала. Я прожила свою жизнь впустую.

Я поклялась себе стать самым лучшим, самым сильным Хранителем, хотела стать Мастером, но у меня не получилось. Я — Хранитель Мая — Эмайортонитини. И я горжусь этим.

— Помогите! Помогите! — кто-то кричит, надрывно, страшно, зовет на помощь.

Эми!

Марк резко открыл глаза и судорожно попытался вздохнуть. Получалось, прямо скажем, не очень. Воздух врывался и вырывался из горла с хрипом.

И как понимать этот сон? Самый страшный страх? Или же это воспоминание. Кажется, во сне у него были длинные черные волосы, они мешали ему видеть, но он об этом не сильно задумывался. Сейчас же у него каштановые короткие кудри.

Марк хорошо помнил свое детство. Он лечил бездомную собаку, когда Эми пришла за ним. Она была так очаровательна, так нежна и ласкова с ним... Она стала ему младшей сестрой, хотя она и была гораздо старше его. Ее, такую светлую и беспомощную хотелось защищать, хотелось подставить ей локоть, чтобы ей было легче шагать по жизни. Она запретила ему инициироваться до тех пор, пока ему не исполнилось восемнадцать.

Хранители всегда были другими.

Это должно казаться странным. Так много судеб, много жизней, много людей, но все они становились Хранителями без сомнений и рассуждений, просто бросали все. Все они искали дом. Ему было семь, а он уже был сиротой, ей было меньше четырнадцати, а она мечтала о смерти — каждый Хранитель приходил в Замок не потому, что его силой притаскивали, а потому, что это был единственный шанс на будущее. Став Хранителем, они начинали жить не ради себя, а ради других, но это становилось даром для них.

Все они мечтали. Кто-то, как Марк, мечтал о семье, кто-то о дружбе, о своем месте, о доме, о справедливости, но ни один из них не ждал для себя славы, не ждал благодарности. Ради других, а не ради себя была введена клятва о покровительстве: Хранитель мог отдать свое место в Замке своему Вероятному, если он считал, что Вероятный достоин этого, если он шел наперекор Старейшинам. Ценой становилась или жизнь, или перерождение. Редко когда Неистинные отдавали жизнь за право Вероятного занять место Хранителя. Он знал одну только Белую Стрелу.

Этот сон... Его мысли снова вернулись к нему. Если это была Эми, почему она не расформировала нож? А если?.. Боже! Он просил у Господа дать ей защиту, просил дать ей способ сбежать или защититься, и тот дал, вот только на ее следующую жизнь! Получается, это было воспоминание из прошлой жизни?!

— Ты не видел Эми, Август? — они с Августом дружили с тех пор, как Эми впервые привела Марка в Замок. Август был старше, почти так же старше Марка, как и Эми, еще Белая Стрела отдала жизнь за него, но оба юноши сразу нашли общий язык. И ничего, что Август иногда вел себя, как заботливая мамочка.

— Марк. Она снова со своим Вероятным, — он наклонился к уху Марка и, будто по секрету, громко прошептал, — наша Эми влюбилась!

— Ах! — воскликнул Марк. — Какая трагедия!

Надо сказать, что даже Август не мог поверить, что Марк не влюблен в Эми. Он заботился о ней, даже любил ее, как сестру, но не мог думать о ней, как о девушке. Она была девчонкой, маленькой девочкой Эми, любящей сахарную вату, шоколад и воздушные шарики.

— Ты чего, совсем не расстроен? — удивился Август, а потом его нижняя губа задрожала, будто он собирался заплакать. — Ты обманул меня в лучших чувствах!

— Уйди, шут гороховый. Мне надо поговорить с Эми.

— Кстати, Марк, Старейшины собирались отправить кого-нибудь к новой Вероятной. Сходи к ним, у меня еще Бри в разработке. Мне б еще понять, каким образом она может быть Хранителем с ее "чудесным" характером...

— Где?

— Испания, вроде.

— Так почему они не отправят Луи?.. О, черт, я постоянно забываю.

— Постарайся все-таки запомнить, Эми всегда расстраивается, как только кто-нибудь упоминает ее.

* * *

Он шел по улице Барселоны. Название улицы осталось в его памяти набором никак не связанных между собой звуков.

Ховенита Гомез. Ничего особенного, испанский загар, каштановые волосы, милое личико... 11 лет. Как он с ней справится? Впрочем, Эми же справилась с ним, когда ему было всего семь, значит, и он справится.

Марк свернул на небольшую улочку, и его пронзило острое чувство дежавю. Полный ужаса и страха надрывный голос кричал что-то, что Марк при всем своем желании не мог понять.

— Ayudeme! Por favor! Ayude!

Он снова бежал, зная, что когда прозвучит второй крик, будет уже поздно, зная, что не сможет помочь, он не сможет защитить, он сможет только вылечить, но для этого нужно как-то сбежать оттуда, а убегать он не умел. Но второго крика не послышалось. С замершим сердцем он свернул в подворотню. Мужчина со странным шрамом через все лицо крутился вокруг себя в поисках кого-то. Этот кто-то, как можно было догадаться, стоял прямо перед ним и рассматривал явно отобранный у неудачливого убийцы нож. Девочка лет одиннадцати обернулась, и он узнал ее по фотографии.

Это он удачно завернул!

Ховенита стала приближаться к Марку, не обращая ни малейшего внимания на восклицающего что-то непонятное и яростное мужчину с сердитым лицом.

— Tu eres bueno, — прошептала она, — te guardaré(удар.). No tengas miedo, nosotros viviremos, sin embargo, no hay que preocuparse.

Она говорила очень быстро, но Марку казалось, что она гипнотизирует его. Девочка мягко взяла его за руку и улыбнулась. И Марк понял, что больше ничего не чувствует.