Солнцева полынь (гет)

\" — Вы же не думаете, что он настолько глуп, чтобы помогать им, Лорд?

Из подслушанного разговора.

Сола все-таки последовал совету Пандоры и вернулся в Москву. Пепельные крылья ровно несли его над городом. Паини*, как сказала бы Ворона, вышел довольно прохладным, но Предвестник не морщился от пронизывающего ветра, лишь упрямо склоняя голову и спускаясь ниже.

Он долго искал то, что ему нужно, летая над Москвой и никак не находя. Город спал, и вспышки человеческих снов мелькали в зашторенных окнах. Сола снизился до верхушек деревьев, пролетая над очередным лесопарком. Над ровной гладью озера он спустился, забавляясь, рукой коснулся воды, разбрызгивая ее во все стороны.

Второе его прозвище, Ходящий-во-мраке, имело буквальное значение. Крылья, напоминавшие цветом сигаретный пепел, могли пронести его прямиком над узкими тропами, ведущими в запутанные людские сны. Особой пользы для Канцелярии это не приносило, но иногда в Соле просыпался альтруист, и он избавлял страдающих от кошмаров.

Небольшая пятиэтажка в спальном районе привлекла его внимание, и Предвестник шумно опустился на крышу. Нагретая днем, она все еще сохраняла тепло, и Сола чуть улыбнулся, расправляя крылья позади себя.

В окнах напротив люди блуждали по извилистым дорожкам своих снов. В крайнем окне на первом этаже мальчику снилась прогулка на пони, и Ходящему-во-мраке не требовалось смотреть внутрь, чтобы понять, что он прав. Радужные отсветы, видимые ему одному, обозначали весь спектр положительных эмоций. Предвестник усмехнулся — здесь его помощь не требовалась.

Оглядев еще несколько этажей, он убедился либо в отсутствии у людей сновидений, либо в их нейтрально-положительном значении. Старушка с третьего этажа наблюдала какую-то трагедию местного масштаба, но особого вреда это принести ей не должно было.

И тут сосущее чувство пустоты коснулось его сознания. Бессилие. Равнодушие. Безразличие. Эти эмоции не имели цвета, да их для зрения Солы и не существовало — только черная дыра, завлекающая в свои глубины. Взмахнув крылом, Предвестник собрался с мыслями, чтобы случайно не оказаться в эпицентре действия негативных эмоций.

Несколько раз вдохнув и выдохнув, Сола сосредоточился, пытаясь понять, откуда исходит отрицательный спектр. Теперь, когда он был предельно внимателен, можно было не бояться, что это повлияет на его собственное сознание.

Человек, чьи сны отдавали пустотой и бессилием, нашелся на втором этаже. Мельком подумав, а стоит ли это делать, Сола прикрыл глаза и вдохнул, представляя, как черная пустота человека смешивается с собственным дыханием Ходящего-во-мраке, разносится по крови, пропитывает плоть и проникает в кости.

Сделав пару глубоких вдохов, Предвестник взмахнул крыльями. Конечно, проникнуть в сон человека легче при личном контакте, но Сола побоялся лишний раз соприкасаться с хозяином черной дыры.

Его обдало холодным ветром, и сразу сверху полил дождь. Он открыл глаза: естественно, получилось. Сколько раз он входил в чужие сны — радостные, полные надежд и эйфории, печальные настолько, что Предвестник поскорее забирал себе эту боль, лишая ее несчастного сновидца. Разные, такие разные сновидения, каждое не похожее ни на какое другое, виденное им.

Этот сон был полон безнадежности и того мучительного страдания, когда человек разрушает себя сам, не в силах вынести своих переживаний. Сола огляделся: темный лес стонал и раскачивался под порывами ветра, дождь лил, верно, несколько часов, если судить по большим лужам под ногами.

Девушка лежала прямо на мокрой земле, не делая попыток пошевелиться. Волосы ее слиплись и потемнели от намокшей грязи, по лицу текли то ли капли дождя, то ли слезы. Пустой бессмысленный взгляд был устремлен в небо.

Предвестник знал это состояние — сходя с ума от невозможности прекратить свои мучения, человек убивает себя сам. Еще пара таких снов — и девушка больше не проснется.

Крылья и волосы мокли под дождем, и Сола недовольно встряхнул головой, точно кот, на которого попала вода. Неприятное чувство в груди сковывало его движения, но по мере того, как он шел к лежащей девушке, ей явно становилось лучше.

Лицо ее перестала искажать мука, возникшие морщинки разгладились, но сам Предвестник чувствовал себя так, будто решил полетать в девятибалльный шторм, благо опыт у него уже имелся. Его шатало из стороны в сторону, крылья пришлось сложить, чтобы не сломать, черные волосы облепили лицо. Стиснув зубы, Ходящий-во-мраке медленно шел по тропинке сна, надеясь успеть забрать девушку, пока ее боль не затопила его полностью.

Предвестник не был подвластен чувствам, в конце концов, он прожил столько, что если бы воспринимал все так же легко и искренне, как люди, то долго не протянул. Однако в такие моменты, когда он забирал страдания других, его душа словно пробуждалась от долгого сна.

Обрывки чужого сознания затопили его собственное, отголоски мыслей девушки проносились в голове — слишком отрывистые и короткие, чтобы Сола успевал что-то осознать. Ходящий-во-мраке сделал последний шаг и упал на колени прямо в жидкую грязь. Тело колотила дрожь, грудь раздирало фантомной болью, принадлежащей не ему.

Девушка не пошевелилась. Спутанные волосы скрывали черты ее лица, но даже сейчас Предвестник мог понять, что ей не больше двадцати человеческих лет. Наверное, он выглядел ее ровесником или чуть старше.

Коснувшись ее руки, Сола, скривившись от острой боли, иглой пронзившей тело, прошептал:

— Пойдем, несчастное создание. Тебе нечего делать в этом лесу.

Он бы мог сразу вывести ее из сна, но это могло серьезно повлиять на ее сознание, и так поврежденное недавними переживаниями. В таком случае ему необходимо было либо переместить ее в другое место, либо своими усилиями изменить этот сон.

Первое было проще, второе к тому же забирало много сил, и Предвестник, закрыв глаза, четко представил себе то несуществующее место, где они должны были оказаться.

Ивы вдоль берега тихо шумят листьями. Сола, обессилевший после очередной вылазки в кошмары какого-то человека, еле соображает, что вообще происходит. У него едва хватило сил вытолкнуть паренька из сновидения, а самому переместиться куда-то прочь. В тот момент он так плохо понимал, что делает, что даже не представлял, где окажется.

— Я не могу по-другому, Пандора. Я вижу их сны, я чувствую их страдания — и не могу оставить их во тьме.

Тот разговор между ними произошел достаточно давно по людским меркам, хотя Соле казалось, что это было вчера. Вот и сейчас, не зная даже, где именно находится то место, Ходящий-во-мраке сосредоточился, чтобы перенести их из этого проклятого леса.

Дождь стих. Промокший насквозь Сола ощутил прохладу, но это было куда лучше пробирающего до костей ветра или ледяной воды, лившейся на него сверху. Ивы спускались ветвями до самой воды, на песчаный берег медленно накатывали редкие речные волны.

Девушка в его руках чуть пошевелилась, но не очнулась. Лицо ее разгладилось, страдание наконец отступило. Предрассветный сумрак не давал как следует рассмотреть спасенную, но Сола все же попытался.

Длинные волосы были мокрыми, но, кажется каштанового цвета. Пушистые черные ресницы, черные изогнутые брови, упрямо сомкнутые полные губы, чуть вздернутый нос и пара родинок на левой щеке. Она не была красавицей, не была даже очень симпатичной — обычная девушка, каких вокруг тысячи.

И все же Предвестник не мог назвать ее обычной — боль, испытываемая ею, была болью воплощенной, ибо даже сейчас, в несуществующем месте, где Сола подпитывался собственными положительными воспоминаниями, шелестом волн, шорохом песка, он продолжал испытывать боль. Она не была невыносимой или ужасающей, но не отступала, упрямо оставаясь внутри.

Кажется, ему придется посетить Храм и поговорить с Лордом. Такая продолжительная боль — слишком подозрительное явление. И придется, наверное, присмотреть за девчонкой, потому что одного сеанса будет мало. Как бы на следующую ночь она снова не оказалась в том лесу.

Он продолжал сжимать ее в объятиях, укутав обоих крыльями. Она пошевелилась в его руках и что-то неразборчиво прошептала. Ходящий-во-мраке склонился к ней и расслышал:

— Слава, Слава…

Тяжело вздохнув, он смотрел на восходящее вдали солнце. Макушки деревьев были облиты багряным сиянием, солнечные лучи били в глаза Предвестнику, но в душе его не было покоя.

Он слишком хорошо знал, что значили эти слова, слишком часто читал чужие дневники и бродил по тропам снов. Неразделенная любовь, конечно.

По силе сравнимая с болью потери близкого человека, если не сильнее. Боль, убивающая людей и превращающая их в ничто — и это не было простыми сравнениями, потому что Сола сам видел, как это происходит. Боль, от которой нет спасения и нет лекарства, потому что она внутри тебя и пожирает тебя днем и ночью, не давая покоя и отдыха.

Если, конечно, не вмешивается сноходец, подобный Соле, способный уменьшать эту боль, чтобы рано или поздно человек смог перебороть ее и вырвать с корнем.

Он пропустил момент, когда девушка открыла глаза.

— Ты не Слава…

Он видел свое отражение в ее зрачках — черные встрепанные волосы, только начинающие подсыхать, бледное лицо с искусанными яркими губами и мерцающие, бьющие светом глаза. Страшное зрелище.

— Кто ты? — более требовательно спросила она.

Видимо, решил Сола, она не могла понять, что спала во сне и сейчас все еще продолжает спать в реальности. Он ничего не ответил, подумав, что, если она очнулась, ее лучше отнести обратно.

Взмахнув крыльями, он сосредоточился на девушке, ее запахе, ее облике и доме, где он ее нашел.

Мгновением спустя он очутился в ее комнате. Заваленный одеждой стул, мерно гудящий компьютер, мерцающий приглушенным светом, штора, колыхавшаяся от ветра из приоткрытого балкона. Сола осторожно опустил девушку на кровать, накрывая одеялом. Она уже крепко спала, но Предвестник знал, что снов она сегодня не увидит. Может, завтра, но до рассвета ее сознание будет под защитой.

Возможно, она даже не вспомнит берег, рассвет и странную фигуру, которую она приняла за своего любимого.

— Спи спокойно, — Сола не удержался и коснулся рукой лба девушки. Ему нужно было знать всего одно слово. — Кристина.

Он рывком потянулся и, повернувшись, пошел к балкону. Девушка зашевелилась во сне, и в спину Предвестнику долетело:

— Ангел…

*Паини — (древнеег.) название месяца, обозначающего апрель-май.