Общежитие (джен)

— Кажется, это здесь, — сказал дядя Эйвон и остановился возле давно не крашенных резных ворот, махнув в их сторону тросточкой. Дик не мог ему ничего ответить: он пыхтел под тяжестью рюкзака, сумки и чемодана. Чемодан был на колёсиках, но радости это Дику не прибавляло, а дядя с его больной спиной никак не мог помочь.

От ворот вела короткая аллея неровно подстриженных кустов, а в глубине виднелось серое здание, которое вблизи оказалось ещё более неприятным, чем издалека. Любопытный Дик вертел головой по сторонам, и прежде чем они достигли крыльца с выщербленными ступеньками, углядел и асфальтовую дорожку, уводившую куда-то в заросли, и скамейки, и ещё одно строение, которое нельзя было рассмотреть из-за густой зелени.

— Осторожно! — воскликнул дядя Эйвон — Дик, зазевавшись, едва не споткнулся о ступени. — Я всегда считал, что тебе нельзя ехать в столицу, Ричард. Ты слишком рассеян.

Дик приуныл, но не слишком. Он прекрасно знал, что, поступив в престижный столичный университет, оправдал ожидания матушки, что возвращать его домой никто не станет и что в кармане потертого дядиного пиджака уже лежит обратный билет на поезд.

Он втащил чемодан по ступенькам без пандуса и ввалился в любезно открытую дядей дверь общежития. Холл оказался небольшим, зато у окна в больших кадках стояло несколько декоративных пальм. Дик устремился взглядом к расставленным у стен банкеткам, мечтая бросить сумки и плюхнуться на одну из них, но от холла его отделял турникет и рамка металлоискателя. С безопасностью в общежитии всё было в порядке. Слева от входа в стене обнаружилось широкое низкое окошко. Дик попытался заглянуть в него, чтобы узнать, как войти, но в этот момент навстречу ему из окна высунулась толстая и потная усатая рожа.

— Куда? — басом вопросила она, тараща маленькие свиные глазки.

— Мы звонили коменданту час назад, — сказал дядя Эйвон, с неожиданной для него уверенностью отодвигая Дика с дороги. — Нам сказали, что для Ричарда найдётся свободное место.

Свиные глазки ещё раз осмотрели их обоих, и турникет часто запищал. Дик толкнул его бедром, краем сумки задел рамку металлоискателя, которая надсадно запиликала, прибавляя какофонии. Вдобавок чемодан застрял в турникете.

— Ломать казённое имущество?! — раздался тот же бас. Открылась дверь, пропуская в холл тушу вахтёра, который оказался одет в полицейскую форму. Испуганный Дик рванулся вперёд из железной хватки турникета, выпустил ручку чемодана и пробкой проскочил в холл.

— Прошу простить моего племянника, — сказал дядя Эйвон, который в минуту волнения начинал изъясняться вычурно и даже несколько старомодно. — Он устал и растерян. Мы весь день в разъездах.

Это было чистой правдой. Сначала из убогой гостиницы, в которой жили всё то время, что Дик сдавал экзамены, они отправились в деканат, чтобы получить справку о зачислении Дика на первый курс филфака. Потом поехали в студенческое общежитие, где им сказали, что свободных мест больше не осталось, и порекомендовали обратиться сюда. И Дик искренне надеялся, что их не выгонят за то, что он в самом деле устал, растерялся и испугался полицейского и турникета.

Дик со стыдом смотрел, как дядя, опираясь на палку, подбирает его чемодан и проходит внутрь.

— Ваши документы! — рявкнул полицейский, протягивая лапищу с короткими толстыми пальцами.

Едва не застонав от облегчения, Дик скинул сумку и рюкзак на банкетку и принялся искать паспорт.

— А ваши? — совершенно невинным тоном поинтересовался дядя Эйвон. Дику показалось, что полицейский сейчас лопнет от возмущения, но тот только вытащил из кармана штанов удостоверение и сунул его дяде под нос.

— Капитан полиции Арнольд Арамона, — вслух прочитал тот. — Весьма сожалею, капитан Арамона, что вам приходится сидеть в тесном помещении целый день, когда на улице такая прекрасная погода!

Дик, отвернувшись, закусил губу от смеха: он понял, что хотел сказать дядя, — что в звании капитана сидеть у турникета может только полный кретин или тот, кто не сумел выслужиться перед начальством.

— В нашем общежитии самые строгие требования к безопасности! — ответил Арамона, видимо, не заметив шпильки. Дик нашёл паспорт и протянул ему.

— Ричард Окделл, — буркнул тот и вернул паспорт. — Ладно, идите вот по этому коридору, в конце будет дверь, это кабинет коменданта. Вещи забирайте!

Дик снова взвалил на себя свои нехитрые пожитки, а дядя поволок чемодан. Коридоры общежития были пусты и тихи.

— Наверное, все на работе, — предположил дядя Эйвон. — Всё же это не студенческое общежитие…

И он окинул Дика таким взглядом, будто подозревал, что в его отсутствие тот немедленно превратится в шалопая и будет разгуливать в неурочное время.

Наконец ряд одинаковых дверей закончился, и в конце коридора осталась только одна. Она выглядела внушительнее, чем остальные, к стене возле неё была прибита белая табличка с чёрными буквами: «Комендант Ф. Оллар», а на самой двери висел розовый стикер с надписью «Стучать не более трех раз!». Дик пожал плечами, переглянулся с дядей и трижды постучал.

— Войдите! — раздался из-за двери лишённый выражения голос. Дик открыл дверь и заглянул внутрь, опасаясь увидеть там кого-нибудь пострашнее злобного и неприятного полицейского.

За дверью обнаружился чистый светлый кабинет без излишеств. Несколько шкафов, полка с цветами в горшках, диванчик, стулья и стол, за которым сидел комендант, ничуть не напоминающий капитана Арамону. Дик почтительно сгрузил свой багаж у двери.

— Присаживайтесь, — всё так же без выражения пригласил комендант, и Дик, выдвинул стул для дяди Эйвона и сам осторожно присел напротив, сразу растерявшись и не зная, что говорить.

— Меня зовут Эйвон Ларак, а это мой племянник Ричард Окделл. Он поступил в университет, однако мест в студенческом общежитии не оказалось, — сухо начал дядя Эйвон, поставив свою трость между колен и скрестив на ней руки так, будто это была рукоять рыцарского меча. — И мне хотелось бы знать, подходит ли ваше общежитие юноше из приличной семьи, не обременённому вредными привычками?

На протяжении этой речи Дик рассматривал коменданта. У того оказалось одутловатое лицо с толстыми губами и веками, расплывшаяся от возраста фигура и тусклые глаза с равнодушным взглядом. Одет он был в розовую рубашку — без пиджака по случаю жары.

— Разумеется, — ответил Оллар, убедившись, что речь дяди Эйвона закончена. — Наше общежитие предназначено для заселения сроком на полгода и больше и ориентировано на людей, у которых есть постоянная работа, но нет своего жилья. У нас проживают и студенты, так что ваш племянник найдёт себе подходящую компанию. — Невыразительный рыбий взгляд скользнул по Дику, который тут же смутился и начал рассматривать обстановку. — Распорядок в общежитии строгий, а такие вещи, как, например, распитие спиртных напитков в шумной компании, не только не приветствуются, но и наказываются предупреждением, штрафом, а в особо запущенных случаях и выселением.

Комендант говорил как по писаному, и Дик представил себе, сколько раз ему приходится это всё повторять. Тут он поднял глаза чуть повыше и едва не ахнул: за спиной Оллара, там, где полагается висеть портретам первых лиц государства, висел большой красный огнетушитель. Поскорее закрыв рот, Дик снова стал смотреть на коменданта.

— Если вы намерены заселяться, пожалуйста, заполните анкету и внесите предоплату, — сказал Оллар, пододвигая Дику разграфлённый лист и ручку. Пока Дик выцарапывал в анкете своё полное имя, место и дату рождения, номер паспорта и прочие важные сведения, в кабинете царила тишина. Затем коменданту продемонстрировали добытую утром справку о зачислении, а дядя Эйвон вытащил бумажник и расплатился. Оллар, не пересчитывая, убрал деньги в закрывающийся на ключ ящик стола и выписал квитанцию, в завершение поставив на ней синюю печать. Дику тем временем стало стыдно: он успел заметить, что у дяди в бумажнике осталась одна-единственная купюра — как раз чтобы купить в привокзальном буфете пару пирожков до отправления поезда.

Затем комендант достал большую тетрадь в жёстком переплёте. К переплёту был приклеен печатный лист, озаглавленный «Правила общежития».

— Читайте, — сказал Оллар и стал смотреть на дверь, сложив перед лицом пухлые ладони. — Вслух читайте.

— Правила общежития, — начал Дик. — В общежитии воспрещается: курить в неположенном месте, шуметь после одиннадцати вечера, причинять ущерб имуществу общежития, содержать животных, распивать спиртные напитки, проникать в здание минуя специально оборудованный вход, проводить посторонних лиц без предварительного письменного уведомления коменданта, использовать кухонное оборудование не по назначению…

Запретов было больше, чем разрешений, но Дик мужественно дочитал до конца.

— Распишитесь на последней странице, — сказал Оллар. Дик долистал до последнего заполненного листа — медленнее, чем мог бы, потому что ему ужасно хотелось посмотреть на имена тех, кто расписывался до него. «Рокэ Алва», — бросилось в глаза за несколько страниц до последней. Наверное, кэналлиец, слишком необычное имя…

— Итак, — произнёс Оллар, когда уверился, что Дик расписался как нужно, — общежитие состоит из нескольких корпусов. Вы находитесь в первом. Над входом, если вы обратили внимание, висит флаг с изображением всадника, поражающего копьём дракона, у каждого корпуса флаг свой. Первый и половина второго этажа традиционно сдаются семейным парам, в том числе и с детьми…

«А пандусов для колясок нет», — сделал Дик мысленную отметку.

— На остальных этажах правое от входа крыло — женское, левое — мужское. Не перепутайте, — предупредил комендант. — Большинство комнат рассчитано на двух человек. На каждом этаже четыре санузла и две кухни. На первом этаже имеется магазин, где вы можете приобрести наиболее нужные в быту вещи. По будним дням работает столовая. Вход в общежитие осуществляется по пропускам, ваш пропуск будет готов к завтрашнему вечеру. Ключ от комнаты я вам сейчас выдам.

Комендант оттолкнулся от стола, не вставая с кресла на колёсиках, подъехал к шкафу, вынул пухлую папку и стал листать страницы.

— Ваша комната будет под номером пятьсот двадцать один, — сообщил он. — Пятый этаж.

Дик сглотнул комок в горле. Только теперь он сообразил, что сейчас дядя Эйвон уедет и он останется один в чужой и враждебной к нему столице, наедине с проблемами, которые с этой минуты придётся решать самому.

Оллар тем временем открыл шкаф, в дверцы которого были вбиты ряды гвоздиков с наклеенными под ними номерами. Большинство гвоздиков пустовало, но на некоторых ещё висели ключи — где только один, а где два одинаковых сразу. Комендант снял один из них и протянул Дику.

— По всем вопросам можете обращаться ко мне, — сказал он. Дик поднялся, сжимая ключ во враз вспотевшей руке.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Ну, проводи меня до выхода, — сказал дядя Эйвон, когда они покинули кабинет, и зашагал по коридору впереди Дика, который волок свои пожитки. Не доходя немного до холла со злым капитаном, они остановились, и дядя Эйвон, вздохнув, оглядел Дика, как будто удивляясь, что он уже вырос и вырвался из родительского гнезда.

— Итак, Ричард, — подчёркнуто торжественно и официально сказал он, — не забудьте ничего из того, что говорила вам Мирабелла. Учитесь прилежно, не забывайте родных, не тратьте деньги зря, помните, что они заработаны для вас тяжким трудом. И упаси вас Создатель связаться с дурной компанией! С какими-нибудь кэналлийцами, марикьяре или с сынками богатых родителей. Хотя вряд ли они тут есть, — добавил дядя, оглядев крашенные светло-зелёной краской стены. — И если уж так выйдет, что вы познакомитесь с девушкой, убедитесь сначала, что она достойна того, чтобы вступать с ней в серьёзные отношения.

Дядя Эйвон немного помолчал, как будто вспоминая что-то. Дик стоял, изнывая под тяжестью вещей.

— Что это я! — воскликнул дядя. — У меня же поезд, а ещё нужно доехать до вокзала! Ну, племянник, будь здоров! — он неловко чмокнул Дика в щёку. — Не забывай нас, звони так часто, как только сможешь, и не посрами свою фамилию, вот что главное! Была бы здесь Мирабелла, она бы сказала всё лучше меня. Ну да ладно, мне пора!

Чуть прихрамывая, он быстро прошёл оставшееся до холла расстояние и свернул к турникету.

— Не потеряй адрес Наля! — донеслось до Дика Пискнул турникет, отворилась и закрылась дверь, и всё стихло. Он остался один.

Немного постояв, Дик сделал вывод, что никто ему не поможет, и направился к лестнице, предварительно прикинув, в самом ли деле это лестница, которая ведёт в левое от входа крыло. Сумка тянула назад, чемодан стучал по ступенькам, и Дик взял его за ручку. Он выдохся на первом же пролёте.

— Что значит, забыл пропуск? Где ты его забыл?! Всё по девочкам своим шастаешь?! — раздался снизу рёв капитана Арамоны. — Я коменданта вызову! Стой! Куда прыгаешь?! Негодяй! Стрелять буду!

В изумлении замерший на площадке Дик услышал мужской смех и быстрые приближающиеся шаги. Он и опомниться не успел, как рядом с ним возник упомянутый Арамоной негодяй. Это был черноволосый мужчина в синей форменной рубашке и темных брюках. Он улыбнулся Дику во весь рот и сообщил:

— Стрелять он в меня будет, ты слышал? Пусть сначала научится за пистолет с правильной стороны браться!

Не удержавшись, Дик фыркнул.

Мужчина оглядел его, и улыбка стала лукавой:

— Ага, новенький, наверняка студент? Это не твой родственник мне попался навстречу? А пропуск я теряю, терял и буду терять впредь, чтобы этот свин много о себе не мнил. Я тут уже два года живу, меня каждая кошка знает. Ну, бедолага, тебе на какой этаж? Мне на третий, у меня под окном как раз сосна растёт, и чихал я на этот пропуск, главное, окно не закрывать! Давай сюда свой чемодан, помогу. Давай, я сказал, я за день всяких чемоданов выше крыши натаскался, ещё один не помешает. Я вообще водитель трамвая, вас приветствует столичное управление транспортных компаний, за бортом плюс двадцать пять, в салоне двадцать и работает кондиционер, удачной поездки — когда-то хотел стать пилотом, но не сложилось.

Ошарашенный Дик слушал этот поток речи, вообще не зная, что отвечать и нужно ли.

— Эмм… я… — начал он.

— А, вот и твой пятый! — воскликнул мужчина. — Ну, дальше сам! Счастливо! — Он вручил Дику чемодан и помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней.

— Офигеть, — шёпотом произнёс Дик слово, за которое дома бы ему влетело от матушки, и оглядел ряд закрытых дверей. — Пятьсот три, пятьсот четыре, пятьсот пять…

Пятьсот двадцать первая комната оказалась самой последней в череде комнат, расположенных по обе стороны коридора. Дверь напротив была открыта — Дик заглянул и убедился, что это санузел. Из-за ещё одной двери раздавался звон посуды, и Дик сделал вывод, что там кухня.

Он ещё раз посмотрел на дверь с номером 521 и зашарил по карманам, вдруг испугавшись, что потерял выданный ему ключ. Ключ нашёлся, но оказался не нужен. Комната не была заперта, и Дик, вдруг оробев, толкнул дверь. Каким будет его сосед?

Пару секунд он в панике метался взглядом по комнате, никого не находя. А потом увидел на одной из двух кроватей накрытую одеялом фигуру.

— Эмм… здрасьте? — на пробу произнёс Дик и, пытаясь закрыть дверь, выронил чемодан. — Ой, извините…

С кровати раздался стон человека, которого только что зверским образом разбудили, и Дик замер, не решаясь подобрать чемодан.

— Ну что там такое? — протянул с кровати ленивый баритон. — Я, Рокэ Алва, могу поспать после ночной смены?

Рокэ Алва! Тот самый человек, за чьё имя зацепился взгляд Дика в тетради! Как будто он знал заранее…

Одеяло откинулось и явило взгляду растрёпанную черноволосую голову. Рокэ Алва некоторое время изучал замершего у дверей Дика с сумками и чемоданом, а потом вопросил:

— Юноша, что вы здесь делаете?

— Я? — неожиданно для самого себя оскорбился Дик. — Я вселяюсь!

— Меньше, чем сосед, мне нужна только домашняя зверюшка, — сообщил Алва. — Тем более что заводить их здесь запрещено. Ну хотя ладно, юноша, вселяйтесь, только тихо, я смертельно устал.

И он повалился обратно на кровать, снова накрывшись одеялом. Дик в растерянности почесал переносицу, пытаясь понять, почудилось ли ему или у Алвы действительно синие глаза, а потом протащил чемодан к свободной кровати.

Он уже понял, что сосед ему достался не сахар.

Рассудив, что распаковывать вещи сейчас будет слишком шумно и Рокэ Алва может рассердиться, Дик, не собираясь портить отношения в первый же день, оставил свои вещи у двери и сел на кровать, на которой не было ничего, кроме голого матраса и подушки без наволочки. Наверное, постельные принадлежности следовало откуда-то взять, должно быть, для этого существовал завхоз, и Дик решил расспросить об этом Рокэ Алву,как только тот проснётся.

Он тихонько расстегнул рюкзак, проверил, на месте ли паспорт, а затем стал осматриваться. Комната была не слишком велика, но двоим места было достаточно. Прямо рядом с дверью стоял холодильник, следом за ним — шкаф с широкими полками и затем уже кровать Дика. Кровать, на которой посапывал Алва, располагалась по другой стороне, рядом — другой шкаф, одёжный. Стол в комнате имелся только один, на нём в беспорядке лежали какие-то книги и стояла подозрительная бутыль. Задохнувшись от возмущения, Дик понял, что это вино. Алва нарушал правила общежития и не стеснялся это демонстрировать! А если кто-то найдёт эту бутыль, а обвинят Дика? Да, им с соседом было о чём поговорить!

Тихо поднявшись с кровати, Дик отдёрнул штору, намереваясь взглянуть на то, что видно из окна, и на мгновение опешил. Прямо рядом с окном покачивалась длинная толстая ветвь, от которой отходили ветки потоньше, покрытые длинными хвоинками. Чуть сбоку обнаружился красноватый ствол. Наверняка это и была та самая сосна, о которой говорил водитель трамвая. Но времени рассматривать её у Дика не было. Он очень устал от сегодняшних приключений, а ещё больше ему хотелось есть.

Взяв кошелёк, где хранились все деньги, на которые он должен был протянуть до стипендии, и запихнув его поглубже в карман джинсов, Дик вышел из комнаты. Коридор был по-прежнему пуст, но из кухни долетал вкусный запах, от которого заурчало в животе. Заглядывать в кухню он не стал, догадавшись, что без продуктов туда соваться нечего. Значит, сначала нужно было купить еды, а потом приготовить. Готовить Дик не слишком умел, но выбора не было.

На первом этаже в самом деле нашлось огороженное пластиковыми стенками пространство с дверью — это и был магазин. За прилавком стоял светловолосый юноша, примерно ровесник Дика, и с любопытством наблюдал за его смущением.

— Новенький? — наконец спросил он.

— Ага, — со вздохом подтвердил Дик, разглядывая ценники и прикидывая, сколько у него денег. — Можно мне… э… дюжину яиц, батон хлеба и пачку овсянки?

Продавец без лишних слов выложил на прилавок требуемое и пощёлкал калькулятором.

— Сообщаю, — важно сказал он, хотя его чёрные глаза смеялись, — что на случай внезапного закрытия магазина в окрестностях существует супермаркет. Огибаешь корпус и до конца дорожки. Дальше в дырку в заборе, потом налево и до угла. Потом переходишь улицу и там супермаркет. Назад так же. Можно короче, через другую калитку, но там «гуси» ходят, туда не суйся.

— Гуси? — не понял Дик.

— Ну, у нас дракон на флаге, а у них лебедь, поэтому «гуси», — пояснил юноша. — Впрочем, внезапного закрытия магазина можно избежать, если ты подрядишься меня подменять. Платят всего ничего, но если хочешь…

— Я подумаю, — сказал Дик. Лишние деньги ему никогда бы не помешали, но сначала нужно было освоиться.

Кухня была величиной с жилую комнату. Пространство по стенам занимали полки с посудой, несколько плит и два железных стола. По счастью, кухня была пуста и Дику не пришлось стесняться своего неумения готовить. Он снял с полки ближайшую кастрюлю, налил в неё воды и положил несколько яиц, собираясь быстро сварить их и вернуть кастрюлю на место. Однако его чаяниям не суждено было сбыться.

— Незаконный отъём чужого имущества карается штрафом в трёхкратном размере от стоимости имущества, в случае если оно было добровольно возвращено, — произнёс позади него надменный голос, и Дик едва не выронил злосчастную кастрюлю, чуть не разбив яйца. Он не поверил своим глазам, увидев на кухне юношу, одетого в идеально отутюженные брюки и белоснежную рубашку с галстуком, держащего в руке фартук.

— Эмм… это ваша кастрюля? Простите, я… я думал…

Дик прекрасно знал, что все вещи здесь кому-то принадлежат, но ему так хотелось есть, что он предпочёл об этом забыть.

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — сообщил ему юноша и заглянул в кастрюлю. Дику показалось, что на его ничего не выражающем лице мелькнула гримаса брезгливости.

— А можно я возвращу вам кастрюлю после того, как приготовлю себе поесть? — расхрабрился Дик. — В вашем законе ничего на этот счёт не сказано?

Юноша недоумённо нахмурился.

— Исключительно из сочувствия к вашему бедственному положению. Можете даже не платить штраф, — произнёс он всё так же надменно и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Дик решил не переспрашивать, что имеется в виду под бедственным положением.

— Спасибо, — буркнул он и поставил злополучную кастрюлю на огонь. — Я просто ещё не успел обзавестись собственной посудой.

Убедившись, что вода закипела, Дик подхватил пакет с овсянкой, оставшиеся яйца и хлеб, которые решил отнести в свою комнату.

— Вы куда? — вопросил владелец кастрюли, не оборачиваясь от стола, на котором, закатав рукава и повязав фартук, нарезал салат.

— Я хочу положить продукты в холодильник. Это запрещено?

— Правилами пользования кухонным оборудованием запрещено оставлять без присмотра готовящиеся кушанья. Странно, что вы этого не знаете.

— Я на минуточку! — вспылил Дик. — Я живу за соседней дверью! К тому же вы-то здесь!

Мерный стук ножа о разделочную доску мгновенно стих, и юноша соизволил обернуться.

— Простите, как вы сказали? За соседней дверью? Если не ошибаюсь, это пятьсот двадцать первая комната?

— Именно, — подтвердил Дик. — А в чём дело?

— Ни в чём. — Совершенно хладнокровно юноша пожал плечами и вернулся к своему занятию.

Дик добежал до комнаты, распахнул холодильник и обмер. Его сосед явно не отказывал себе во вкусненьком. Кое-как приткнув пачку яиц и хлеб поверх йогурта и бекона, он бегом вернулся назад и едва дотерпел до тех пор, пока яйца не были готовы. Потом он демонстративно ополоснул кастрюлю и поставил её на место. Схватил четыре варёных яйца и кое-как, обжигая руки, донёс их до своей комнаты.

С каждым часом жизнь и общество становились всё несноснее.

— Чем вы там трещите? — глухо спросил из-под одеяла Рокэ Алва.

— Извините, — промямлил Дик, сгребая в кучку скорлупу. Во рту было сухо — запивать скудный обед было нечем.

Одеяло взвилось.

— Юноша, я не просил ваших извинений. Я спросил, какую гадость вы едите.

— Яйца вкрутую, — буркнул Дик.

— Понятно, — ответствовал Алва. — Продолжайте в том же духе.

— Вы вроде спали, — не выдержал Дик.

— Уже выспался.

Алва сел на кровати и пятернёй расчесал волосы.

— Юноша, вы ещё здесь?

— А где я должен быть?

— Вы собираетесь лежать на голом матрасе? Отправляйтесь к завхозу, пока он не ушёл на приём к врачу, и попросите у него всё, что требуется. Это на первом этаже сразу за магазином.

Дик был только рад уйти. Неизвестно что ещё обидного скажет ему Алва.

Кабинет завхоза оказалось нетрудно найти, и Дик осторожно постучал.

— Войдите, — раздался звучный голос.

Дик протиснулся в дверь. Завхоз обернулся к нему от открытого шкафа, где стояли какие-то папки. Это был пожилой бородатый мужчина, высокий, грузный и вселяющий необъяснимое расположение.

— Новенький? — доброжелательно спросил он. — Пришли за всем необходимым?

— Да, мне нужно одеяло, наволочка и всё прочее, — сказал Дик, решив, что здесь-то будет вести себя уверенно. — Только что вселился.

— Что ж, — бодро сказал завхоз, доставая книжечку, похожую на учётную, и садясь за стол. — Имя?

— Ричард Окделл.

— Как?! — изумлённо вскрикнул завхоз, роняя ручку. — Ричард Окделл?!

Дик на всякий случай попятился.

— Да, а что? — спросил он.

— Сын Эгмонта Окделла? — спросил завхоз. Вскочив, он смотрел на Дика так, будто увидел неописуемое чудо.

— Да… — пролепетал растерявшийся Дик. — Вы его знали?

— Знал ли я Эгмонта Окделла? — возмутился завхоз. — Знал ли я этого замечательного человека? Конечно, знал!

Он подошёл к Дику и протянул широкую пухлую ладонь:

— Меня зовут Август Штанцлер.

— Вы были его сослуживцем? — вымолвил Дик, потрясённый до глубины души.

— Можно и так сказать, — сказал Штанцлер и показал на стул: — Садись, Ричард. Надеюсь, у нас будет минутка поговорить? Я знал твоего отца потому, что работал с ним в соседнем ведомстве. Когда его убили, я был так… так… — не найдя слов, Штанцлер махнул рукой. — Он был достойным человеком, Ричард, все про него так и говорили.

Дик знал, что Штанцлер сказал правильное слово. Отца именно что убили. Он кому-то мешал, и однажды поздно вечером, когда он возвращался домой, его сбила машина. Убийцу так и не нашли.

Но как же Дик обрадовался тому, что нашёл хоть кого-то, кто связывал его с отцом! Это воистину было самим провидением, что он попал именно сюда.

— А есть что-то, что я должен знать, живя здесь? — спросил он. — Вы ведь давно здесь работаете?

— Подрабатываю, подрабатываю, — невесело рассмеялся Штанцлер. — Пенсии не хватает на лекарства, а с моими болезнями их требуется немало. Вот, устроился завхозом. Так с кем тебя поселили?

— В пятьсот двадцать первую, к какому-то Рокэ Алве, — пожаловался Дик. — Он невыносим.

— Рокэ Алве?! — воскликнул Штанцлер. — Куда только смотрит Оллар?!

— А что такое? — встревожился Дик, вспоминая странную реакцию юноши с кухни.

— Да ведь Рокэ Алва — это что-то вроде… как тебе сказать… местного бандита!

— Бандита?! — переспросил Дик. Теперь понятно, почему Алва так себя вёл. Будто ему всё можно. Конечно, он же бандит!

— Он держит в страхе всё общежитие, вернее, тех, кто не спешит выказывать ему лояльность, — продолжал Штанцлер. — Делает что хочет, нигде не работает, часто уходит куда-то по ночам. Оллар всё ему спускает с рук, ведь он знает, что у Алвы есть такие возможности и связи, какие ему и не снились. К тому же Алва любовник его жены, это доподлинно известно, а Фердинанд так любит её, что позволяет всё.

— Так почему же он живёт в каком-то общежитии? — шёпотом спросил порядком испугавшийся Дик. — В кино показывают, что бандиты живут в своих домах и хранят деньги в сейфах.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Штанцлер. — Может, он прячется от полиции, а поселился по фальшивому паспорту? Может, он вообще главарь бандитов и зовут его вовсе не Рокэ Алва? Хотя нет, это вряд ли, такую фамилию я уже где-то слышал… А может, он прячется от своих бывших сообщников? Мы можем только гадать… Ты уже видел его?

— Видел, — кивнул Дик. — Он показался мне странным.

— Так и есть, чутьё тебя не обмануло, и у твоего отца тоже был нюх на преступников, — кивнул Штанцлер. — Но я совсем забыл спросить, что ты делаешь в столице.

Дик рассказал ему, что приехал поступать в институт и теперь учится на филолога.

— Так уж вышло, что я гуманитарий, — вздохнул он. — Но послушайте, неужели совсем ничего нельзя сделать?

Штанцлер посмотрел на него так, будто собирался что-то сказать, и наконец решился.

— Конечно можно. — Он говорил, будто посвящая Дика в тайну. Так и оказалось. — Но прошу об этом молчать, я доверяю тебе как сыну моего сослуживца! Дело в том, что нашлись люди, которые хотят выкупить наше общежитие и участок, на котором он стоит, и ввести новые порядки. Рохля-комендант отправится на пенсию, если не под суд, а Алва, если не уберётся отсюда подобру-поздорову, быстро попадётся. Но тсс! Это ещё только планы…

— Ладно, Ричард, — сказал завхоз, не дожидаясь, пока Дик успеет обрадоваться, — я и так тебя слишком задержал. Вот тебе ключ, иди до конца коридора, там будет дверь. Откроешь её и возьмёшь постельные принадлежности. Сам, а то я что-то плохо себя чувствую. А вообще будь поосторожнее. Я думаю, Рокэ Алва — человек опасный, и недаром год назад тут произошла нехорошая история с одним юношей… Впрочем, не стану тебя смущать, ступай!

Дик взял в кладовке всё, что было нужно, вернул завхозу ключ, поставил свою подпись в книге учёта и распрощался. На пятый этаж он поднимался неохотно, и дело было не только в том, что он волок большой свёрток белья. Ноги словно сами отказывались нести его прямо в лапы бандиту, который притворялся честным человеком.

К несчастью, Алва оказался всё ещё в комнате. Он валялся на кровати в позе, какую Дик видел в фильмах про древние времена, и читал какую-то книгу.

— Ну, юноша, — приветствовал его Алва, — уже пообщались с нашим завхозом? Милейший человек, не правда ли?

Дик кивнул, решив, что с бандитом разговаривать не будет.

— Да я вижу, вы с ним уже поболтали, — протянул Алва, глядя на него внимательнее. Глаза у него и вправду были синие, наверное, он носил линзы для конспирации.

Ничего не ответив, Дик принялся обустраивать постель.

— Не могли бы вы заняться этим попозже? — раздражённо попросил Алва, и Дик от испуга выронил свой свёрток. — Меня всю ночь не будет, вот тогда и возитесь, а пока можете погулять.

Дик хотел возмутиться и вспылить, но тут же вспомнил, что у любого уважающего себя бандита есть оружие.

— Хорошо, — сказал он и попятился к двери.

— Кстати, — Алва остановил его небрежным жестом, — имя у вас имеется?

— Меня зовут Ричард Окделл.

Тонкие брови — выщипывает он их, что ли? — приподнялись.

— Прелестно, — сказал Алва. — Вы можете идти.

Дик вылетел за дверь, полыхая от злости и бессилия. Какая ирония судьбы — отец всю жизнь ловил преступников, а сын вынужден с одним из них соседствовать.

— Осторожнее! — произнёс рядом с ним недобрый голос. — Вы уже второй раз причиняете мне неудобства!

— Простите! — выпалил Дик. Перед ним стоял давешний юноша с кухни, только теперь у него в руках был поднос с двумя тарелками супа. Аромат был такой восхитительный, что у Дика, который так и не наелся, заурчало в животе. Взгляд хладнокровной вредины упёрся в закрывшуюся дверь и, кажется, стал разочарованным.

— Нам ведь по пути? — уточнил юноша. — Не могли бы вы придержать мне дверь на лестницу?

Дик с удовольствием посмотрел бы, как тот падает с лестницы вместе со своей ношей, но не мог отказать, когда его так вежливо просили.

— Прошу, — буркнул он, пропуская вредину на лестницу. — Кстати, меня, если вас интересует, зовут Ричард Окделл, я студент филологического факультета, — он произнёс это не без гордости.

— Валентин Придд, студент второго курса юридического факультета, — ответил вредина, не поворачиваясь к нему, но спускаясь с такой лёгкостью, будто подноса не было. — Мне на третий, буду рад, если поможете мне и здесь.

— Юрист… — пробормотал Дик. — Теперь понятно, почему вы грозили мне штрафом.

Валентин остановился на площадке и обернулся к нему.

— Видите ли, Ричард, я полагаю, чем скорее вы освоитесь в общежитии, тем лучше будет для вас, — без улыбки сообщил он, и Дик не мог не признать, что в его словах есть зерно истины.

— А почему вы идёте на третий, хотя готовили на пятом? — задал он совершенно идиотский вопрос. В самом деле, мало ли какие у человека могут быть причины для этого? Может, его так ненавидят на третьем за его занудство, что…

— Я живу на пятом, а мой… знакомый — на третьем. И так как он часто забывает о том, что нужно принимать пищу, я ему об этом напоминаю.

— Вы обо всех заботитесь? — не сдержался Дик, открывая ему дверь.

— Нет, не обо всех, — ответил Валентин невыразительно. Из этого, наверное, следовало, что Дик должен почувствовать себя избранным. Или обязанным. — Вы ведь собираетесь осмотреть окрестности?

— Верно.

— Идите от нашего корпуса налево, там безопаснее, — предупредил Валентин. — Там наш парк продолжается и есть скамеечки. Дальше вы упретесь в стоянку. Впрочем, на первый раз вам хватит впечатлений.

— А почему нельзя ходить в другую сторону?

Валентин взглянул на него снисходительно, что немало обидело Дика.

— Потому что там находится соседний корпус, обитатели которого не слишком благоволят нам, — сообщил он. — А далее вообще лучше не забредать, ибо в следующем корпусе обитают исключительно мигранты, отличающиеся вспыльчивым нравом. Всего хорошего.

Дик побрёл вниз, прошёл мимо капитана Арамоны, который смерил его подозрительным взглядом, и выбрался на улицу. Дорожки тянулись и влево, и вправо, и Дик пошёл налево, как и предупреждал Валентин. Начиналась новая жизнь, над головой шумели деревья с начинающей желтеть листвой, и Дику было и хорошо, и печально одновременно. Много бы он увидел в своём Надоре, если бы не упросил матушку отправить его в столицу! Когда-то они жили здесь, когда-то и отец здесь работал, но после его смерти безутешная вдова забрала детей и на шесть лет заперлась в старинном доме, который достался отцу по наследству.

Дик добрался до невысокого решетчатого забора, который отгораживал парк от стоянки, и сел на скамейку. В конце концов, здесь много интересных людей, и непохоже, что они все хотят ему зла. Есть бандит Алва, но есть и Штанцлер, есть и Валентин, который, хоть и не без надменности, но помог Дику.

— Как будто ты на полном серьёзе полагаешь, что дед неправ! — раздался неподалёку женский голос. Послышался стук каблуков.

— Да, но кто сказал, что я не потеряю эти пять лет? Кто сказал, что я хочу потом работать по той специальности, которую получу? — возразил голос юноши. — Экономистов сейчас пруд пруди, и даже если я стану разбираться в макроэкономике лучше всех, выдающимся аналитиком мне не стать!

Из-за поворота дорожки вышли двое — молодая женщина и юноша примерно одного возраста с Диком, миновали скамейку, едва скользнув по нему взглядом. В отдалении скрипнула калитка. Дик вздохнул, но тут понял, что в тишине парка прекрасно слышно продолжение разговора, и навострил уши, хотя знал, что поступает нехорошо.

— Я могу тебя понять, — сказала женщина. Интересно, кто она юноше? — Поэтому я продолжаю жить здесь…

— Мы живём здесь, потому что дед хочет, чтобы мы всего добились сами! — перебил юноша. — Вот я и докажу ему…

— Да не надо никому ничего доказывать! — возмутилась женщина. Судя по всему, они остановились где-то на стоянке, не так далеко от скамейки Дика, которую скрывали кусты. — Если тебе так не нравится быть экономистом, бросай, переводись, ты же взрослый человек. Ну вот бери пример с меня.

— Ты девушка, — вздохнул её собеседник. — А на меня возложили такую ответственность… Нет, дед не желает понять, что, если он ведущий специалист и консультирует министра финансов, то я всё равно не обязан повторять его путь! У меня свой есть!

— В конце концов, — ответила женщина, — так или иначе, страдаем мы все. Даже младшие. Вот зачем нужна была балетная школа, если сестричка хотела ролевую реконструкцию?

— Вот именно, а он этого не видит!

Дик слушал с большим интересом, примерно поняв, в чём суть, и обрадовавшись, что не ему одному доставалось от матушки. Нужно будет потом найти этого юношу и предложить ему свою дружбу.

— Ну почему так долго… — проворчала женщина. Наверное, она приходилась юноше старшей сестрой. Но кого они ждали? — Мне ещё, между прочим, презентацию доделывать…

Вскоре раздался приближающийся шум мотора, зашуршали шины. Затем мотор заглох, хлопнула дверца.

— Ну наконец-то! — произнёс юноша. — Где тебя носило?

— В пробке застрял, — ответил мужской голос. — Ну, как вы тут, живы-здоровы?

— Как будто не видишь! Вот, деду косточки перемываем. А почему мама не приехала? — поинтересовался юноша.

— У неё сегодня благотворительное мероприятие, — фыркнул мужчина. — Но всё, что вы просили, она передала. Вот.

Раздались какие-то звуки, и Дик подавил в себе порыв подкрасться поближе и поглядеть на чужие семейные взаимоотношения.

— Надеюсь, она не забыла то платье, — сказала женщина. — Ну, ты торопишься?

— Да не особенно, — ответил мужчина, но тут же признался: — Хотя вообще-то надо быть в части через полчаса. Ничего, успею.

— Полетишь по пробкам? — спросил юноша. — Ну, не стоит задерживаться, ещё опоздаешь. Приходи в выходной, а?

Дик не выдержал и отогнул мешающую ему ветку. Мужчина был одет в военную форму, хотя его погоны рассмотреть не получилось. Как раз в этот момент он выругался и сгрёб в охапку своих собеседников.

— Это ещё что за телячьи нежности?! — возмутился юноша, вырываясь, но сестра тут же его одёрнула.

— Конечно, приду, — пообещал мужчина.

— И поцелуй за нас маму, — велела женщина.

— Если я поцелую вашу маму, мой драгоценный братец разукрасит мне физиономию! — Конец фразы потонул в дружном хохоте, видимо, это было старой семейной шуткой.

Дик сообразил: они прощаются и сейчас брат и сестра пойдут назад, и тогда выяснится, что он подслушивал. Вскочив, он бросился через кусты и окончания разговора не слышал.

Идя не по дорожкам, он тут же заблудился. Хорошо, что скоро наткнулся на забор и побрёл вдоль него, надеясь, что тот куда-нибудь да выведет. Наконец он устал и снова присел на скамейку. Возвращаться в общежитие было нельзя, ведь Рокэ Алва наверняка ещё не ушёл. Дик не знал, как будет спать эту ночь, ожидая, что вот-вот в комнату ввалится бандит, который пришёл с дела, а может быть, и пьяный. Брр. Хоть проси у Оллара разрешения переехать! Но вряд ли он даст, у него какой-то свой расчёт…

Дик не знал, сколько он так просидел, предаваясь печали и отчаянию, как вдруг позади него раздался шорох, и он даже вздрогнул. Позади никого не оказалось, и он решил было, что ему почудилось, как вдруг на скамейку рядом с ним вспрыгнула необычайно красивая пёстрая кошка.

— Киса! — обрадовался Дик. — Ты как здесь оказалась?

Матушка не велела ему гладить бродячих животных, но кошка не выглядела бродячей, а протянув руку, Дик нащупал в её густой шерсти тонкий ошейник.

— Ты чья-то? — спросил он. Кошка, понятное дело, ему не ответила, зато боднула его ладонь, чтобы он продолжал её гладить.

— Кыс-кыс-кыс! — услышал он неподалёку.

— О, это, наверное, твой хозяин? — спросил он.

— Гудрун, ты где? — спросил хозяин уже ближе. Кусты, насаженные вдоль всех дорожек, раздвинулись, и наружу выбрался молодой человек чуть постарше Дика. Он был в форме тёмно-синего цвета, с лихо заломленной набок пилоткой.

Дик и кошка посмотрели сначала на него, а потом друг на друга.

— Это ваша? — спросил Дик.

— Моя! — обрадовался молодой человек. — Как вы её нашли?

— Она сама пришла…

— Так и есть. Ходит где хочет, а потом ищи её, — с досадой сказал хозяин кошки и плюхнулся рядом со своей питомицей с другой стороны.

— Её зовут Гудрун? — осторожно поинтересовался Дик. — Красивое имя.

— Правда, — улыбнулся тот и протянул руку. — Руперт.

— Ричард. Но ведь в общежитии запрещено держать животных, — вспомнил Дик. — Или вы не отсюда?

— Отсюда, — ответил новый знакомый. — И можно на ты? Не люблю всего этого, на службе хватает.

Дик взглянул на его погоны, Руперт перехватил его взгляд и развеял сомнения:

— Лейтенант военно-морского флота.

— А я студент-филолог, — ответил Дик не без гордости. — Так как же ты держишь кошку?

— А очень просто, — поведал Руперт. — Моя бабушка — комендант общежития.

— Правда? — изумился Дик и тут же спохватился. — Но ведь комендант… Так ты из другого корпуса?

Он тут же вспомнил, что ему говорили о вражде между корпусами, и, видимо, это отразилось на его лице.

Руперт рассмеялся.

— Да ну, не съем я тебя, — проговорил он. — А ты новенький, что ли?

Слово за слово Дик рассказал ему обо всём, в том числе и про беду, в которую попал.

— Хм, — нахмурился Руперт. — Рокэ Алву и у нас знают, и мне кажется, что-то твой завхоз перепутал или насмотрелся криминальных сериалов. Никакой Алва не бандит, а самый обычный человек. Ну, может, немного со странностями, но у кого их нет? Между прочим, моя бабушка какое-то время знала его отца. Он был владельцем городской судоходной компании, но потом разорился и вскоре умер.

Дик слушал открыв рот.

— Так ты уверен, что Алва не бандит? — переспросил он.

— Ну, не полностью, но можно сказать, да. Слушай! — вдруг сообразил Руперт. — Так ты же голодный! Пойдём ко мне, у меня пицца есть, да и вообще, знакомство надо отметить.

— Я… эмм… — засмущался Дик, но Руперт хлопнул его по плечу:

— Брось стесняться — ты попал в столицу, тут нужно заводить полезные знакомства, ну так заводи! Начни хотя бы с меня!

Он поднялся и взял кошку на руки. Дику пришлось следовать за ним, и так они направились к соседнему корпусу.

— А как же меня пустят? — спохватился Дик. — Ведь письменное уведомление, и потом…

— Бабушка, — произнёс Руперт, хитро глядя на него. — Что тебе непонятно?

— Всё понятно, — вздохнул Дик. Слово «блат» он благоразумно оставил при себе.

В холле соседнего корпуса тоже сидел охранник, но он вовсе не походил на капитана Арамону. Это был молодой полицейский с добрым открытым лицом.

— Поймал-таки! — обрадовался он, глядя на кошку.

— Поймал, — подтвердил Руперт. — А это мой новый знакомый, помогал ловить.

— Проходите, — улыбнулся полицейский, пропуская их.

— Нам на второй, — уведомил Руперт. — Сосед наверняка ещё не вернулся, у них собрание профессоров перед новым учебным годом или что-то вроде того.

— А кто твой сосед? — полюбопытствовал Дик.

— Профессор, преподаёт литературу. Кстати, вполне возможно, будет преподавать и у тебя. Докторская диссертация на тему «Развитие приключенческого морского романа: от истоков до наших дней». Я читал, толстенная книга, но так здорово написана!

Не прекращая болтать, Руперт сунул ему кошку и добавил:

— Постой здесь, я ключ от комнаты оставил у приятеля: боялся, выроню, лазая по кустам.

Дик остался стоять посреди коридора в чужом общежитии. Хорошо еще, Гудрун не вырывалась, а даже мурчала.

— Молодой человек, — произнесли позади него с интонациями, изображающими крайнее презрение, — я что, должен вас обходить?

Дик обернулся и отскочил, давая пройти мужчине, который сделал ему замечание.

— Извините, — пробормотал он. Он надеялся, что конфликт на этом будет исчерпан, но не тут-то было.

— Между прочим, я артист и служу в драматическом театре, — сообщили ему. Мужчина ухитрялся смотреть на него сверху вниз, хотя они были одного роста. — Принц Гамлет — моя звёздная роль. Да, не смотрите на меня так: невзирая на стереотипы, принц был зрелым человеком. И вот, когда я иду, повторяя величайший монолог и пытаясь найти в нём новые смыслы, передо мной возникаете вы!

— Извините ещё раз! — сказал Руперт, появляясь за спиной Дика. — Просим прощения за беспокойство!

Он открыл комнату и пропустил Дика вперёд, давясь смехом.

— Кто это? — спросил Дик, спустив Гудрун на пол.

— Местный актёришка, служит в одном театре, откуда его не выгоняют только потому, что он спит с меценаткой. А так он полная бездарность. Не обращай внимания.

Нельзя было сказать, что Дик обрадовался сплетне. Гораздо больше он обрадовался пицце. Руперт стащил форму, переоделся в шорты и футболку, сбегал с пиццей на кухню разогреть, и Дик на некоторое время занялся угощением.

— А вообще не стесняйся, — сказал Руперт, наблюдая, как Дик ест. — Во-первых, будь понастойчивей, а во-вторых, обращайся, если что. Если не ко мне, так к другим. Есть, конечно, нехорошие люди, но по большей части никто тебе вредить не станет. Если хочешь, я ещё у бабушки про Алву порасспрашиваю. Хотя почему это у бабушки! — он вдруг хлопнул себя по лбу. — Ведь в вашем общежитии живёт его приятель, он ещё к нему в комнату по дереву забирается, с третьего на пятый. Я видел однажды, это был цирк!

— Приятель?! — чуть не подавился Дик. — Это, случайно, не водитель трамвая?

— Точно! — Руперт уставился на него. — А что, ты уже успел познакомиться с Ротгером?

— Он мне не представился, просто чемодан помог дотащить, — пояснил Дик.

— Значит, так, — сказал Руперт. — Доедай и пойдём развивать бурную деятельность в целях избавления тебя от страха перед Алвой. Сегодня какое число? Нечётное? Ага, значит, кое-кто уже вернулся с работы.

— Кто? — спросил растерявшийся Дик.

— Мой… э… друг, — ответил Руперт. — Вообще-то с Ротгером я знаком только через него, а в ваше общежитие меня не пустят, придётся выкручиваться.

— А этот твой друг его знает?

— Да это начальник трамвайного депо, как не знать? — рассмеялся Руперт. — Он ему каждый месяц выволочку устраивает. Как по расписанию.

Он вытащил телефон и кому-то позвонил.

— Можешь выйти ненадолго? — спросил он. — Тут к тебе дело есть у одного человека.

Что ответил собеседник, не было слышно, но Руперт кивнул Дику и, сунув телефон в карман, сказал:

— Ну, пойдём!

Они вышли обратно на улицу, заперев кошку в комнате, и двинулись по дорожке. Дик совсем потерял ориентацию и не знал, где находится его корпус, но даже он вскоре сообразил, что они идут вглубь территории.

— А разве там не живут мигранты? — робко спросил он. Руперт фыркнул:

— Ты только при Рамоне это не сболтни. Он свято чтит своих предков и культурные традиции.

Они остановились возле третьего корпуса, который ничуть не отличался от двух предыдущих. На крыльце курил мрачный черноволосый полицейский, и Дик с ужасом сообразил: если в этом корпусе и творятся нехорошие дела, то охранник, должно быть, всегда прикрывает соотечественников. Руперт поздоровался с полицейским и присел на ступеньку крыльца. Дик примостился рядом, но не успел сказать и двух слов, как дверь позади них хлопнула.

— Привет! — вскочил Руперт. — Рад тебя видеть! Это Дик, он только сегодня приехал.

— Здрасте… — пробормотал Дик, оробев. Приятель Руперта отличался высоким ростом, да и в целом производил подавляющее впечатление. Рука Дика утонула в его лапище, и он задумался, что общего может быть у лейтенанта военно-морского флота с начальником трамвайного депо.

— Рамон, — лаконично представился начальник. — Так что за дело?

— Меня поселили в одну комнату с Рокэ Алвой! — выпалил Дик. Рамон посмотрел на него с недоумением:

— Ну так что же?

— Ему сказали, что Алва бандит, — помог Руперт. — Вот он и беспокоится.

— Чушь кошачья, — грохнул начальник депо. — Кто бандит, так это Ротгер. Если бы рельсов было больше, он бы гонки на трамваях устраивал, а Росио мы оба давно знаем и ничего такого за ним не замечали. Хотя язва он ещё та…

Они втроём медленно прогуливались по дорожке, и Дик снова почувствовал умиротворение.

— Я правда испугался, — пожаловался он. — Конечно, испугаешься тут, первый день один в столице…

— Да ещё и кино всякого насмотрелся, правда? — угадал Рамон и вдруг взъерошил Дику волосы. Это вышло так естественно, что Дик даже не знал, как возмутиться, да и стоит ли. Он ещё думал, как вдруг из кустов прямо на них выскочило что-то тёмное.

— Ага, испугались! — расхохотался давешний водитель трамвая, вытряхивая листья из волос. Поприветствовал всех, представился Дику Ротгером, и через минуту у того уже разболелась голова от его болтовни. Дику стало известно, что Рокэ Алва — человек добрейшей души и практически святой. Просто не всем даёт это разглядеть. Дик нашёл, что в этих словах есть резон. Если Алва хочет быть одним с друзьями и другим — с малознакомыми людьми, то это его право. В конце концов, так поступают многие.

— Ну а теперь, — весело сказал Ротгер, похлопывая Дика по плечу, — я думаю, наш неофит всё выяснил и больше не станет пугаться Росио. Так что мы с ним пойдём и не будем вам мешать!

Дик открыл рот, чтобы спросить, как это они могут помешать, но Ротгер уже увлёк его по дорожке.

— Пока, заходи, не забывай! — крикнул вслед Руперт, и вскоре Дик с недисциплинированным водителем трамвая остались одни среди деревьев, кустов и скамеек.

— А какой суп мне сегодня перепал! — сказал Ротгер и даже зажмурился. — Надо Заразу попросить, чтобы и тебе сварил, попробуешь — узнаешь, как нужно готовить. А ведь когда только вселился, яичницу не умел пожарить. Кстати, можешь взять у него несколько уроков готовки.

— Зараза — это Валентин? — уныло уточнил Дик, который за этот нескончаемый день если что и усвоил, так это то, что в общежитии все друг друга знают. — Ему подходит…

Ротгер от души расхохотался.

— Ну, короче, ты уже понял, что с нами не пропадёшь, — сказал он. — Ладно, дуй в общежитие, а у меня тут кое-какие дела.

Дик тактично не стал ни о чем расспрашивать, но пошёл к себе, уже ничего не боясь. Однако не тут-то было, ведь в холле, поджидая его, прогуливался Штанцлер.

— Ричард, что ты делаешь?! — воскликнул он. — Я всё видел!

— Что вы видели? — спросил Дик, который испытал смутное неприятное чувство. — Почему вы сказали, что Алва бандит, хотя он обыкновенный человек?

Штанцлер схватил его за руку и потащил в свой кабинет, не слишком заботясь о том, что Арамона из своего окошка мог их заметить.

— Вот что, Ричард! — сказал завхоз, захлопнув дверь. — Я поражаюсь твоей наивности! Ты разговаривал с Ротгером Вальдесом, а он дружен с Алвой. Скажи, с кем ещё ты поделился тем, что я тебе сказал?

Дику стало стыдно, и он опустил глаза. В самом деле, ему хотели добра, а он опозорил старого человека, представив его параноиком, оторванным от жизни.

— Его начальнику… — пробормотал он. — И Руперту.

Штанцлер всплеснул руками.

— Прошло два часа, а о моих словах уже знают три человека. Ричард, Ричард, что же ты наделал!

Он подошёл к столу, вытащил оттуда пузырёк и накапал в чашку несколько капель. Запахло мятой.

— Неужели ты рассчитывал, что друзья Рокэ Алвы с радостью скажут тебе: да, конечно, он бандит, ты всё правильно понял! Если хочешь, можешь присоединиться к банде! Так, что ли, Ричард? Ты наверняка и представить не можешь, какие финансовые махинации можно провернуть в трамвайном депо! Или что водитель трамвая — это идеальный агент! Кто и какую информацию передаёт ему вместе с деньгами за проезд? Какие знаки оставляют его сообщники на маршруте? Ричард, Ричард…

— А Руперт? — жалобно спросил Дик. — Он же офицер…

— Его бабушка — комендант общежития, — строго сказал Штанцлер. — А юноша может и не знать, с кем связался. Знаешь, Ричард, наше общежитие вообще странное место. Здесь живут внуки самого Леопольда Манрика, хотя у него столько денег, что он мог бы купить половину города. Здесь живёт Валентин Придд, который якобы бежал из семьи. За прилавком магазина стоит Арно Савиньяк, хотя его старший брат работает с самим Квентином Дораком, который в некоторых кругах известен под кличкой Сильвестр. Но тебе все эти фамилии, конечно, ни о чём не говорят…

Штанцлер залпом выпил содержимое чашки и приложил руку к груди, словно успокаивая сердце.

— Но ведь это только предположения, — робко возразил Дик. — Даже в самом глупом криминальном фильме требуются доказательства того, что преступная банда существует на самом деле…

— Да, — сурово произнёс Штанцлер. — Это время пришло раньше, чем я думал.

Он снова полез в ящик стола и вытащил оттуда небольшой фотоаппарат.

— Вот это будет твоим оружием, Ричард. Оружием, которым ты отомстишь за отца.

Дик так растерялся, что сел на стул, не заметив этого.

— Оружием? — переспросил он. — Отомщу?

— Ричард, — тихо сказал Штанцлер, — я немного перегнул палку, когда говорил тебе, что Рокэ Алва живёт под чужим именем. Это его настоящее имя и фамилия. Его отец…

— Был судовладельцем, мне Руперт рассказал, — перебил Дик.

— Значит, ты знаешь, что то, что я скажу, — правда. Ты знаешь, над каким делом работал Эгмонт Окделл, когда его убрали?

Дик молча покачал головой: он и вправду не знал.

— Это было дело о хищениях в компании «Алвасете», которая принадлежала Алваро Алве.

Информация долго не хотела укладываться у Дика в голове.

— То есть, вы хотите сказать, что… что…

— Что мотив убийства очевиден, — подытожил Штанцлер. — Кто убил Эгмонта, мне неизвестно, я ведь не получал доступа к расследованию. Но за рулём той машины вполне мог быть Рокэ Алва.

Мир словно перевернулся у Дика перед глазами, никак не желая вставать на место. Закружились и завхоз, и его скромный кабинет, и деревья за окном.

— Что я должен делать? — чужим голосом спросил он. Штанцлер пододвинул ему фотоаппарат.

— Сегодня вечером Алва уйдёт, по своему обыкновению, — сказал он. — А ты за ним проследишь и сфотографируешь. Фотография — это улика. А без этого в полиции только посмеются, как смеялись надо мной уже не раз. Следить за человеком просто потому, что он носит фамилию Алва, — это не их работа.

— Вы думаете, он пойдёт… в…

— На воровском жаргоне это называется «малина», — подсказал Штанцлер. — Я надеюсь на тебя, мой мальчик. Алва должен ответить за свои преступления.

Дик протянул руку и взял фотоаппарат.

— А если у меня не получится? — спросил он.

— Тогда пойдём иным путём. — Штанцлер грустно развёл руками. — Но мы добьёмся того, что преступник окажется в тюрьме.

— Каким? — спросил Дик.

— Узнаешь потом, — был ответ.

Около часа Дику пришлось сидеть в кустах возле крыльца. То и дело он ощупывал фотоаппарат и телефон в карманах штанов. Его решимости отомстить за отца ничуть не поубавилось. Действительно, как он мог быть так глуп, что поверил всему, что ему наговорили незнакомые люди? Верить нужно было лишь бывшему сослуживцу отца и только ему…

Наконец после череды многих проходящих внутрь — наверное, люди возвращались с работы, — по ступенькам легко сбежал Алва. Дик узнал его в последний момент: на Алве была синяя кепка и чёрные очки.

Подождав, пока он отойдёт на достаточное расстояние, Дик выбрался из кустов и последовал за ним.

Алва дошёл до конца аллеи, свернул и выбрался на стоянку. Дик едва не потерял его в надвигающихся сумерках и уже успел испугаться, что мерзавец сейчас уедет на машине, но Алва пошёл пешком.

Шли они долго. Дик потерял счёт улицам, дворам и поворотам, и в его сознании уже забрезжила смутная мысль о том, как он будет возвращаться назад, но он тут же отмёл её. Дорогу можно и спросить, главное — не потерять Алву. Как он догадался, они оказались недалеко от центра города. Алва словно издевался над Диком, которому приходилось прятаться за фонарными столбами и мусорными баками: сначала он купил в киоске жвачку, потом долго любовался своим отражением в витрине посудного магазина и наконец свернул в неприметный переулок. Дик успел сообразить, что они оказались на улочке, куда выходят задние двери магазинов и офисов. Оглядевшись по сторонам и, кажется, не заметив его, Алва потянул на себя одну из дверей и исчез.

Дик стоял за каким-то фургоном и, набираясь храбрости, сжимал кулаки. Он был один в незнакомом городе и собирался попасть в логово бандитов. Дядя Эйвон, который уже наверняка доехал домой, и не подозревал, что племянник очертя голову бросится в такие опасные приключения. Но кровь убитого отца взывала к отмщению, и Дик шагнул вперёд.

За дверью оказался длинный полутёмный коридор, по потолку тянулись трубы, и Дик попытался поскорее проскочить его. Впереди хлопнула дверь, раздались чьи-то шаги, и он нырнул в боковую дверь, которая оказалась туалетом. Пока Дику везло, и он закрылся в кабинке. В туалет никто не заходил, всё стихло, и наконец он выбрался оттуда, дрожа от страха. Преодолев оставшуюся часть коридора, он выглянул наружу, расслышал вдалеке грохот музыки, поплутал ещё немного и вдруг вылетел в полутёмный зал, полный людей. Видимо, это был ночной клуб, куда он забрался через чёрный ход.

Всё сходилось. Ничего не подозревающие люди веселятся в зале, а в комнатах позади него под шумок проходит воровская сходка, где делят деньги и власть. Вот бы попасть туда, сфотографировать, как сказал Штанцлер, и…

— Ты танцуешь? — На Дика налетела блондинка в умопомрачительном голубом платье и бесцеремонно схватила за руку. Играло что-то бодрое; совершенно растерявшийся Дик пробормотал извинения и намеревался скрыться в веселящейся толпе, но девица со смехом удержала его.

— Я не умею танцевать, — попытался объяснить Дик, но она не слушала.

— Это же так просто! — воскликнула она, дотянувшись губами до его уха, и Дик начал понимать, что сдуру попал в переплёт. Кто знает, что это за девица. А если… неприличная? И сейчас потребует кучу денег за один поцелуй? Или попросит угостить её чем-нибудь? Клуб явно был для богатых, по крайней мере, не для таких, как Дик.

К счастью, музыка закончилась, девица обиженно надула губки и куда-то делась.

— Дорогие гости нашего уютного клуба! — раздался глубокий женский голос, усиленный микрофоном. Дик завертел головой и увидел женщину в соблазнительном оранжевом платье, которая поднялась на небольшое возвышение. Её пышная грудь была едва прикрыта полосами блестящей ткани, и Дик испугался, что она вдруг спадёт и красавица останется полуобнажённой. Впрочем, вряд ли её смутил бы такой конфуз.

— Близится полночь, — всё так же томно продолжала ведущая, — а вы все знаете, что в полночь творятся чудеса. И вот в этот чудесный вечер я с удовольствием объявляю: для вас выступает наш бесподобный танцор, никогда не показывающий своё лицо… — Она сделала драматическую паузу, и Дик почувствовал, что вместе со всеми затаил дыхание. — Итак, перед вами Рубен Аррохадо!

Вспыхнувший было свет погас, единственный прожектор выхватил из темноты другое возвышение неподалёку. Навстречу зрителям шагнул человек невысокого роста, изящный и тонкий. На нем и в самом деле была полумаска, Дик видел такие в исторических фильмах. Пронзительно зазвенели гитарные струны, артист дёрнулся и словно взвился в танце.

Дик и не заметил, как подобрался близко к сцене, ловя каждое движение танцора восхищённым взглядом. Он и не думал, что существует такая пластика, когда тело кажется слепленным из мягкого воска, и он не знал, что бывает так жарко…

Словно прочитав его мысли, танцор медленно расстегнул странного покроя пиджак с загнутыми рукавами, и по залу пронёсся слитный вздох. Музыка словно рассыпалась серебряными каплями, танцор бешено закружился на месте, подняв руки над головой, и вдруг замер, медленно прогнувшись назад. Кружевная рубашка выскользнула из брюк, открыв худой живот с дрожащими от напряжения мышцами. Теперь Дик ахнул вместе со всеми. Он скользил взглядом по поджарой фигуре, угадывая под одеждой сильные бёдра, острые ключицы и выпирающие лопатки. Танцор протянул руку и медленно стянул с волос чёрную ленту. Волосы рассыпались густой волной, взметнулись, снова рассыпались по плечам.

Дик стоял, позабыв обо всём, и так и не понял, в какой момент артист оказался рядом с ним, почти вплотную, благо позволяла невысокая сцена. От него пахло терпким запахом туалетной воды.

Гитарные переборы немного притихли, как будто готовясь к новому рывку.

— Приобщаетесь к культуре, юноша? — тихо спросил танцор. Из-под маски блеснули синие глаза, и Дик, отшатнувшись, в кого-то врезался.

— Пройдёмте, — сказали ему на ухо и крепко взяли за локти. Алва тем временем продолжал свой невероятный танец, но Дику не дали его досмотреть. Впрочем, теперь он и сам не горел желанием. Он попался, и это был конец.

Дика с уверенной силой провели сквозь толпу и втолкнули в какую-то дверь. Он попробовал вырваться, но схвативший его секьюрити был настойчив. Дик успел только рассмотреть его светлые волосы и разошедшийся в улыбке рот. Наверняка его ведут на расправу! От этой мысли у Дика подкосились ноги. Но вот только зачем Алва танцует стриптиз, если он — главарь банды?

— А кто это с тобой? — раздался удивлённый голос, и Дик обнаружил, что его привели в небольшую, но очень уютную комнату, заставленную пуфами и диванчиками. На одном из них, свесив лапы, лежал огромный белый пёс, который при виде вошедших поднял голову и зевнул, показывая розовую пасть с огромными клыками.

Секьюрити усадил Дика на соседний диван, и проваливший спецзадание горе-агент оказался нос к носу с каким-то лучащимся улыбкой щёголем.

— Поклонник Росио, — объявил секьюрити. — Вы пока поговорите, а у меня ещё дела. Сейчас позвоню Ли и вернусь.

— Поклонник Росио! — обрадовался щёголь. — Какое совпадение, я ведь тоже обожаю его талант. Какая пластика, какое слияние с музыкой, какая чувственность, в конце концов!

Открыв рот, Дик выслушал эту тираду, уже не слишком понимая, где находится, и подозревая, что спит и ему снится очень глупый и затянутый сон.

— Вы знаете, — сообщил поклонник творчества Рокэ Алвы, наклоняясь к Дику и переходя на таинственный шёпот, — я ведь штурмую эту крепость уже около года, но она неприступна. Сколько стихов я посвятил ему! Сколько устраивал романтических вечеров! Но его сердце сделано из камня, честное слово! — пожаловался он.

— Скажите мне одно, — просипел Дик. — Вы банда или нет?!

Щёголь очень внимательно посмотрел на него и вдруг стал совершенно серьёзен.

— Я не знаю, кто ввёл вас в такое заблуждение, хотя догадываюсь, — произнёс он, — но заверяю, что вам нечего бояться.

— Правда? — жалобно переспросил Дик. — Так я просто попал в ночной клуб, а мой сосед по общежитию просто танцует стриптиз в своё удовольствие… и всё?

— А вы хотели найти здесь притон с наркотиками и проститутками? Нет, Коко и Марианна ещё до такого не опустились… Хотя отдельные кабинеты здесь имеются, это да… — промурлыкал щёголь, мечтательно подняв глаза к потолку. — Собственно, в одном таком мы и сидим.

Дик вскочил, чувствуя, что краснеет, да что там — полыхает!

— Я должен идти! — выпалил он.

— Сядьте, — тоном, в котором прозвучали стальные нотки, велел щёголь. — Если Эмиль вас сюда привёл, значит, вас просто так не отпустят. Да не бойтесь вы, — сжалился он, видя несчастное лицо Дика. — Вы наверняка думаете, что попали в беду, но это вряд ли. Рокэ никогда никому не делает зла. Если вы, разумеется, перед этим не обидели его. Если нет, расслабьтесь и получайте удовольствие. Давайте я налью вам вина и мы выпьем за знакомство. Как вас, кстати, зовут?

Несносного щёголя и по совместительству поклонника Рокэ Алвы звали Марсель Валме. Он был любезен, то и дело подливал Дику вина, и тот, хотя и понимал, что много пить ему не стоит, да ещё и в сомнительной компании, скоро совсем осоловел.

— Хотите, научу вас пить? — смеялся Марсель, который, видимо, со всеми держался запросто. А ещё не спрашивал, есть ли у Дика деньги, и кто он вообще такой. — Это только кажется, что сложно, а на самом деле нет. Главное, не забывать закусывать, иначе это считается плохим тоном.

Дик проглотил несколько крошечных бутербродов, не разобрав, с чем они, и его потянуло в сон. Из последних сил он разлепил глаза, когда хлопнула дверь.

— Ну, без меня? — весело спросил Рокэ Алва, падая на диван рядом с Диком и бросая маску куда-то в сторону. — А вы, юноша, что же вы не предупредили меня, что являетесь тайным агентом, призванным следить за чужой нравственностью?

Дик попробовал отодвинуться, но синие глаза смеялись, и он несмело улыбнулся в ответ.

— Правильно, юноша, — одобрил Алва, — в вашем возрасте положено наслаждаться жизнью, а не сидеть затворником! — Он подмигнул и потянулся за вином.

— Август Штанцлер сказал, что вы бандит и убили моего отца! — вспомнил Дик и немедленно обиделся на Алву.

— Я никого не убивал и не имею привычки, — ответил тот совершенно невозмутимо. — Тем более вашего родителя. А в дела собственного я никогда не лез. И, наверное, зря. Хотя бы знал, почему меня обвиняют.

— Август Штанцлер сказал… — повторил Дик и замолк, едва не расплакавшись. Его все обманывали, только и знали, что вертели им как вздумается.

— Ну-ну, — произнёс Алва и пригладил ему вихор на макушке. — Я думаю, у него ещё будет возможность раскаяться. По крайней мере, к утру мы это точно узнаем.

— К утру? — переспросил Дик.

— К утру, — подтвердил Марсель. — Не стесняйтесь, что придётся остаться здесь до утра. Ночная жизнь не менее прекрасна, чем дневная. Вот и Котик того же мнения, правда?

Открылась дверь, в маленькой комнате вдруг стало людно. Дик провалился в облако приятного аромата, которое окутывало его; рассмеялся давешний секьюрити, ему вторил грудной женский смех, и Дик понял, что непростительно пьян. Дама в оранжевом платье сидела совсем рядом, Алва развалился по другую сторону, и Дику вдруг стало так хорошо и покойно, что он и не заметил, как уснул.

Когда Дик проснулся, то обнаружил, что лежит на том же диванчике, только теперь его укрыли пледом.

— Вы сова, юноша? — поинтересовался у него над ухом возмутительно бодрый голос Алвы.

— Я… а… сова! — Дик привстал, не сразу поняв, где находится. Тут же он залился краской и подумал, что следует поскорее убираться из этого гостеприимного заведения.

— Ну, в таком случае, вам на этот раз придётся изменить своим привычкам! — объявил Алва. — Потому что прямо сейчас мы едем завтракать.

Сонный Дик понял из этого только одно: что его не отпускают.

— Завтракать? — удивился он.

— Вы не завтракаете? — удивился Алва. — Или, может, вам претит моё общество? Или вы не хотите узнать, в чём, собственно, дело?

Последний вопрос был скорее философским, но Дик определённо хотел знать на него ответ.

Они с Алвой вышли через главный вход, и Дик, обернувшись, увидел вывеску: «Канарейка». Это и было название клуба, и он на всякий случай его запомнил.

С минуту они с Алвой постояли у дверей, и тут к ним подъехал автомобиль с тонированными стёклами, глядя на который Дик разинул рот. Алва открыл дверцу и подтолкнул его внутрь. Растерявшийся Дик без возражений сел в шикарную машину, борясь с желанием протереть глаза. И не сразу сообразил, что подобный автомобиль может принадлежать только бандитам. Значит, ему опять врали?!

— Доброе утро, — сказал Алва, лучезарно улыбаясь.

— Доброе, Рокэ, — раздался с переднего сиденья голос, принадлежащий человеку явно пожилому.

— Доброе утро, — откликнулся водитель, трогая машину с места. Посмотрев на него, Дик обнаружил, что это тот секьюрити, который скрутил его в клубе. На нём были чёрные очки. Потом Дик взглянул на пожилого мужчину и встретил в зеркале заднего вида очень внимательный и холодный взгляд.

— Позвольте представить, — весело сказал Алва. — Квентин Дорак, начальник службы безопасности. Лионель Савиньяк, его помощник. А это мой сосед Ричард.

Дик так и оцепенел, вспомнив, что именно эти имена называл Штанцлер.

— Вчера вас звали Эмилем, — брякнул он с перепугу. Пару секунд в салоне висела тишина, а потом Алва захохотал, закрывая лицо рукой. Квентин Дорак издал суховатый смешок, а водитель обернул к Дику невозмутимое лицо:

— Вчера меня звали Лионелем, а Эмиля — Эмилем, — сказал он. — Впрочем, не огорчайтесь, нас никто ещё не различал сразу.

Дик сжался, покраснев. Кто же знал, что они близнецы? Глядя Лионелю в затылок, он, тем не менее, начинал соображать, что юноша из магазина — их с Эмилем брат.

— Не томите! — попросил тем временем Алва, развалившись на заднем сиденье. — Что, гусь в клетке?

— Куда же ему деваться? — ответил Лионель, уверенно ведя автомобиль в неизвестном Дику направлении. — Взяли как миленького.

Алва подмигнул Дику:

— А когда приедем на место, будут и подробности.

Они приехали в ресторан, который провинциалу Дику показался по-королевски роскошным. Он не мог бежать или сопротивляться, и ему оставалось только идти вместе со всеми. Их немедленно провели в отдельную комнату. Квентин Дорак уселся во главе прямоугольного стола, словно приглашая остальных рассаживаться по своему усмотрению. Дик постарался держаться поближе к Алве, но всё равно было неуютно.

— Что будете, юноша? — обратился к нему Алва. — Здесь подают прекрасные омлеты, хотите?

Дик промямлил было, что у него нет денег, вот совсем ни гроша, но Квентин Дорак, который до этого изучал меню в тяжёлой кожаной папке, снял очки и опять внимательно посмотрел на него.

— Не всё в этом мире измеряется деньгами, молодой человек, — сказал он. — И не всегда деньги имеют хоть какую-то цену. Хотя, несомненно, по большей части это совсем не так. Я бы посоветовал вам омлет.

— Итак, — добавил Дорак, когда официант ушёл, получив заказ. — Вы, вероятно, хотите знать, что происходит вокруг вас с того момента, как вы поселились в общежитии.

Дик нетерпеливо кивнул.

— Что же, извольте. Задолго до вашего прибытия за общежитием было установлено наблюдение. Нам стало известно, что там скрывается один опасный преступник, который участвовал в некоторых финансовых махинациях и подозревается в совершении убийства. Он жил совершенно непримечательной жизнью, и схватить его мы никак не могли. Однако внезапно в общежитие приехали вы, и преступник проявил необычайную активность. Мы решили форсировать события и приступить к завершающей фазе операции. Сегодня ночью человек, называющий себя Августом Штанцлером, был арестован. Он уже даёт показания.

— За что?! — ахнул Дик. — Что он сделал?! Он всего лишь пытался помочь мне… — Посмотрев на Алву, он замолк.

— Разумеется, вам он сказал, что знает, кто убил вашего отца, что сам когда-то служил вместе с Эгмонтом Окделлом и посвящён во многие тайны… — скучным голосом стал перечислять Дорак. — И это всё звучит весьма правдоподобно, если не учитывать того факта, что он был соучредителем компании «Алвасете», в которой были обнаружены хищения. Эгмонт Окделл пытался расследовать это дело, но был убит.

— Мало ли кем он был! — вспылил Дик. — Других доказательств у вас нет?

— Будут, — кивнул Дорак. — Когда он расскажет нам, куда спрятал награбленные деньги и как он убил Алваро Алву.

Алва, который сидел рядом с Диком, словно закаменел, и тому стало страшно.

— Ну и разумеется, он расскажет нам и то, откуда взял и где прятал взрывное устройство, которое дал вам под видом фотоаппарата, — добавил Дорак и поднёс к подслеповатым глазам винную карту.

— Что? — переспросил Дик, не веря своим ушам. Только сейчас он вспомнил, что при нём нет фотоаппарата, который дал ему завхоз.

— Стоило вам его включить, как запустился бы механизм, — поведал Дорак. — Вы были бы убиты на месте, Алва, возможно, тоже… если бы вы подобрались достаточно близко.

— Он ещё говорил про другой вариант… — простонал Дик.

— Полагаю, этот вариант состоял в том, что вы должны были подкинуть в комнату Алвы наркотики, а потом позвонить в полицию, — любезно уведомил Дорак.

— Но зачем?

— Молодой человек, под одним из своих имён Август Штанцлер всё ещё является совладельцем компании «Алвасете». А Рокэ — наследует ту часть, что досталась ему от отца. Если же один из соучредителей или наследников умирает или попадает в тюрьму, всё достаётся второму. Такова жизнь.

Алва хлопнул Дика по плечу:

— Не расстраивайтесь, юноша, я уже пережил несколько покушений, и это должно было когда-нибудь закончиться!

— И нам нужны будут ваши показания, — напомнил Лионель. Дик совсем приуныл и, когда принесли омлет, только поковырял в нём вилкой.

— Огорчены? — спросил Дорак, который, кажется, имел свойство всё вокруг замечать.

— Когда-то я хотел стать сыщиком, — печально сказал Дик. — Как папа. Ловить бандитов и отдавать их под суд.

— А всё оказалось грязнее и прозаичнее, — закончил Лионель. — Поэтому лучше оставайтесь филологом, заканчивайте университет, а потом пишите толстую-претолстую диссертацию о романах про сыщиков. Так будет лучше.

— Ешьте, молодой человек, — подбодрил Дорак. — Впереди много дел. И это мы ещё не выяснили, куда делась компенсация, положенная вашей матери как вдове офицера, погибшего при исполнении. Да ещё и с кучей детей. Сколько вас, кстати, у Мирабеллы?

— Четверо… — пробормотал Дик. Ему не верилось, что такой человек, как Дорак, мог плохо изучить информацию о нём и его семье. — У меня три сестры… Нет, но засунуть бомбу мне в карман!

Алва наклонился к его уху и произнёс:

— Ну что, вот и началась столичная жизнь. Поверьте, в нашем общежитии ещё не то случается!