Колдунья в Серебряных башмачках (джен)

После возвращения сестры из Волшебной страны в последний раз Элли поняла, что ею овладело какое-то незнакомое прежде чувство. Немало времени ей понадобилось, прежде чем она осознала: это была зависть, жгучая, дикая, противная зависть, смешанная с горечью и обидой: почему она, почему не всё мне, почему теперь её там тоже прославляют как фею, почему мне теперь туда нельзя снова, почему не я?!!

Энни, не ведая о состоянии сестры, снова и снова взахлёб пересказывала свои приключения – с восторгом и радостью, заглядывая в глаза Элли и словно приглашая её разделить этот восторг. Элли натянуто улыбалась и, придумав уважительную отговорку, уходила.

Так продолжалось несколько месяцев. Наконец грянул взрыв…

Энни и Тим сидели на крыльце, а Элли убирала кухню. Ей было слышно каждое слово ребят. Они весело смеялись, вспоминая свои приключения, а она хмурилась и старалась сильнее греметь ведром и шваброй. Лишь бы не слышать.

— Фея будущей победы!..

— А жевуны ведь признали тебя более могущественной феей, чем Элли!..

— Это из-за серебряного обруча.

— И из-за мулов тоже.

— Жаль, что нельзя туда снова вернуться.

— Ну, это ещё неизвестно. Элли же было предсказание, а тебе никто ничего не говорил…

Элли с досадой швырнула тряпку и вышла на крыльцо.

— Энни, — с каменным лицом произнесла она, — хватит бездельничать, иди немедленно мыть посуду. И прекратите галдеть, от вас уже голова болит!

Энни с удивлением воззрилась на сестру – такой она её видела впервые.

— Да что с тобой? – спросила она.

— Ничего, — Элли круто развернулась и ушла.

Это было только начало. Энни растерянно смотрела на сестру, когда та на следующий день решительно обратилась к матери:

— Мама, прикажи Энни быть серьёзнее. Она уже не маленькая, а всё болтает про Волшебную страну. Мне надоело это слушать каждый день.

Миссис Анна тоже удивилась:

— Мне казалось, вам обеим это нравится.

— Раньше нравилось, а теперь не нравится! Да в конце концов, мне надо готовиться к работе, у меня учебный год на носу, а она тут глупостями занимается!

Ещё через два дня Энни увидела, как сестра раздражённо убирает серебряный обруч в коробку и запихивает на антресоли.

— Зачем ты это делаешь?! – не выдержала Энни. – Это мой обруч!

— Хватит с тебя волшебства. Поиграла и хватит.

Энни подпрыгнула и выхватила коробку с обручем у сестры из рук.

— Не смей убирать! Это же для меня единственная память о Волшебной стране, как ты не понимаешь? Что значит «хватит волшебства»? Ты сама разве не скучаешь по ней?

Это для Элли было последней каплей.

— «Не скучаешь?!» — закричала она. – Да кто я такая, чтобы по ней скучать? Мне же предсказали, что я больше туда не вернусь! И это за всё то, что я там сделала! И в итоге? Стоило там появиться какой-то малявке, как тут же про меня все забыли! «Фея более могущественная»! Вот, значит, как? Значит, это не я уничтожила двух злых колдуний, не я освободила Мигунов? И что мне за это? Через десяток лет меня уже никто не помнит, и вообще мне нельзя там появляться! А тут ещё ты со своим обручем! У меня серебряных башмачков не осталось, зато у тебя твой обруч – вот он, пожалуйста! Я рисковала своей жизнью, а ты хоть раз своей рисковала? Как ты сражалась с Урфином – и как я? Как ты освободила наших друзей – и как я? Ты палец о палец не ударила, за тебя всё делали другие! И…

— Неправда! – крикнула Энни в слезах.

Элли замолчала, со злостью глядя на сестру. Та почти плакала, но слёзы Элли не тронули.

— За всё то, что я для них сделала – мне вот какая благодарность, — тихо проговорила она. – Полное забвение, запрет на возвращение – и всё из-за того, что судьба подарила мне вот такую сестрёнку! Да кто ты там такая, Фея будущей победы? Что ты сама, своими руками для них сделала? Ты только пользовалась отголоском моей славы, которая как-то очень быстро перешла к тебе!

— Причём тут слава, Элли, что ты такое говоришь? – изумлённо пролепетала Энни.

— При том, что хватит с тебя Волшебной страны! Чтобы я больше не слышала про неё! Это моя страна, мои друзья, мои подвиги и приключения!!!

— Девочки, что случилось? – в дверях стояла миссис Анна.

— Ничего! – Элли выбила у Энни из рук обруч – он покатился по полу – и вышла из комнаты.

Энни села на кровать и расплакалась. «Что я ей сделала? – мучительно думала она. – За что она так на меня?».

Неделю сёстры не разговаривали. Элли была зла и раздражительна, она срывалась даже на мать, с ней никто не хотел общаться, и это только подливало масла в огонь. Раньше Элли и Энни спали в одной комнате, теперь же Элли перешла в кухню, но, казалось, находила удовольствие в том, чтобы как можно больше навредить девочке. Она «нечаянно» наступала ей на ногу или толкала её, проходя мимо, порвала ей любимое платье, развешивая стирку и якобы зацепив его за гвоздь, накричала на Артошку так, что пёсик целый день не вылезал из-под крыльца. Наконец, через неделю, Элли холодно объявила за обедом:

— Завтра утром я уезжаю.

— Куда? – поинтересовался отец.

— В город.

— И надолго?

Элли на несколько секунд закрыла глаза.

— Насовсем. Я уже договорилась. Меня возьмут в одну из городских школ и предоставят общежитие.

Энни растерянно смотрела на сестру, боясь заговорить. Миссис Анна тоже смотрела на старшую дочь, не веря своим ушам.

— Но как же… Элли… А твои ученики… Тебе же так нравилось тут работать…

— Мне надоело сидеть в этой глуши! – с вызовом ответила девушка. – Я что, хуже других? Или глупее? Или уродливее? Почему я должна угробить здесь всю свою молодость?

«Раньше она так не говорила. И никогда не хотела отсюда уезжать», — подумала Энни.

После обеда Элли пришла к ней в комнату собирать вещи. Энни сперва хотела уйти, но на пороге остановилась.

— Лучше бы ты уехала в Волшебную страну, — сказала она с горечью. – Страшила ведь так ждал тебя, построил тебе школу. А ты что-то придумала себе и срываешься на нас всех.

— Замолчи. Это не твоё дело!

— Нет, моё! Я не могу видеть, как моя сестра превращается… непонятно в кого!

Элли вскочила и буквально вытолкала Энни из комнаты. Захлопнула дверь. Потом подошла к кровати девочки и вытащила из-под подушки серебряный обруч, а из тумбочки – свисток Рамины. И портрет Страшилы и Дровосека, который они когда-то вместе рисовали. Долго смотрела на него. Друзья улыбались и махали руками, нарисованные неумело, но очень мило, а главное – с любовью…

Элли порвала портрет на мелкие клочки.

Город и новое место работы не оказали на неё никакого впечатления. Директор школы с удивлением смотрел на молодую девушку с отрешённым взглядом и натянуто-приветливым голосом. Из степи в город приезжает много девушек в поисках работы и счастливой жизни – эта же девушка явно искала что-то иное.

Ученикам новая преподавательница сначала понравилась. Симпатичная, стройная, с высоким звонким голосом, ясное лицо в облаке золотых волос. Настоящая фея из сказки. Девочки были очарованы. Старшеклассники влюбились. А какими интересными были её уроки! Она не читала лекций, не давала нудных диктовок, она просто беседовала с учениками, каждый на её уроках считал себя нужным и полезным.

Но чем дальше, тем чаще мисс Смит становилась неожиданно суровой, строгой, несправедливой, а к концу учебного года это стало нормой. Неприятный, колючий голос, холодный взгляд зелёных глаз – а сначала, это помнили все, особенно девочки, они были ярко-голубыми. Придирки, несправедливые оценки, высокомерное отношение к детям, насмешки, колкости, неправедные обвинения – всё это посыпалось на головы бедным школьникам, и они никак не могли понять, как эта милая и очаровательная мисс Смит, которая пришла к ним на первый урок, стала настоящей фурией к маю. Золотые волосы приобрели какой-то неприятный рыжеватый оттенок, подбородок заострился, губы вытянулись в ниточку. Если бы Элли сейчас приехала к родителям, они бы не узнали её.

Но она не собиралась к ним ехать. Она даже не писала им и не дала им свой адрес. Из школы она спешила к себе в общежитие, стараясь как можно скорее скрыться в своей комнате – вдруг она встретится с кем-нибудь из прежних знакомых на улице? Со всеми своими друзьями она поссорилась, никого не хотела видеть. Те многочисленные ухажёры и поклонники, которые раньше ревниво ожидали её возле школы, чтобы проводить домой и угостить по дороге мороженым, в недоумении отступились и перестали к ней даже подходить. Она была этому только рада. Приходя домой, она падала на кровать и… И не могла сдержаться. Ненависть, зависть, обида, гордость перехлёстывали через край.

Её забыли. Ей запретили. Да если бы она туда поехала, в эту дурацкую школу Страшилы – что бы она там делала? Её специальность – история, а там бы она что преподавала? Рисование или начала арифметики? Да плевать ей на эту Волшебную страну, как там наплевали на неё. Стоило туда отправиться этой малявке Энни, этой глупенькой выскочке и её другу, как прежние герои стали уже не нужны. Да что она там делала, эта Энни? Подумаешь, подвиг – съездить за Усыпительной водой! А потом? Победили захватчика – поиграли в мячик! Идиоты какие-то, честное слово. Она, Элли, рисковала жизнью, ей приходилось пробираться по мрачным, грязным подземельям, потом притворяться, переодетой пробираясь в город. А потом они делали пушку… А что Энни? Она не была в рабстве у Бастинды, не знакома даже с летучими обезьянами – даже по-хорошему не знакома. А Элли пришлось сначала познакомиться с ними по-плохому. Пусть Энни поплачет теперь, без обруча и без свистка. Ей вся слава доставалась фактически даром. Всё это – и обруч, и свисток, — по праву принадлежит Элли, ведь если бы не она, то никто бы и не подозревал о Волшебной стране! Это – её страна! И пусть Энни теперь поплачет, пусть. Плакса. Размазня. Привыкла к тому, что ей всё достаётся даром – ну и поделом ей.

И так далее…

Элли жила в комнате одна, поэтому не стеснялась высказывать все свои обиды вслух. Она стала часто разговаривать сама с собой. По ночам её мучили кошмары, но скоро она стала находить в них удовлетворение. Ей снилось, что Смелый Лев, её давний друг, погибает в камнепаде, а наверху горы стоит ведьма и издевательски хохочет. Что Страшила горит на костре и грустно смотрит куда-то, не чувствуя боли. Что Дровосека разбирают по винтикам и гаечкам, а из железа куют гвозди. И ведьма, не старая, даже чем-то красивая, в серебряных туфельках, серебряном обруче, стоит рядом с ними и усмехается, довольная собой…

Однажды ведьма подняла глаза на Элли – и девушка в ужасе проснулась. Зелёные глаза, пышные рыжеватые волосы, тонкие губы, бледные щёки, заострившийся подбородок – это была она сама, только ещё неприятней, чем сейчас. Страшно?

Нет. Приятно.

Элли стала ждать этих снов. Вот как, да, именно так, предатели, как вы смели меня забыть?! Придётся вспомнить!

Только уже не по-хорошему.

В снах появлялась и Энни. По-разному – то в горящем доме, то в потоке наводнения, то высоко над землёй, уносимая ураганом… Это всё из-за тебя! Это ты во всём виновата!

Я отомщу…

Однажды вечером она долго вертела в руках серебряный обруч. Вот он, виновник всех её бед. Энни получила его сразу – Элли тоже получила серебряные башмачки сразу по прибытии в страну. Обруч принадлежал Бастинде – башмачки Гингеме. Может, эти предметы тоже чем-то друг другу родственны, как и их обладательницы? Разница состояла в том, что Энни знала, в чём секрет обруча – Элли же узнала секрет башмачков за несколько минут до возвращения домой, а потом она башмачки потеряла. Энни могла пользоваться серебряным обручем по его прямому магическому назначению – Элли же просто носила красивые туфельки, не зная их волшебной тайны. И из-за этого Энни признали феей более могущественной, чем сестра. Так нечестно!!!

Размахнувшись, Элли хотела было отшвырнуть обруч прочь, но потом передумала и надела его себе на палец. Он сжался и обхватил палец, как колечко. С тяжёлым сердцем Элли посмотрела на ярко-рубиновую звёздочку на серебре, а потом так и легла спать, не снимая его.

Ночью ей приснились ведьмы. Две, страшные, старые, некрасивые. Одна из них была одноглазой, и Элли с ужасом узнала Бастинду. С ужасом? Да нет, ужаса как-то не было. Вторая ведьма была очень на неё похожа. Гингема?

— Что, соскучилась, девочка? – захихикала Бастинда. – Давно не виделись. Ну, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — с вызовом ответила Элли.

— А совесть, значит, молчит? – ухмыльнулась Гингема.

— Какое вам дело до моей совести? Свою сначала разбудите! – нагловато заявила девушка.

— А такое, что ты нас убила, а раскаиваться кто будет?

— Здрасте, приехали, — удивилась Элли. – С чего это я должна раскаиваться? Вы же столько лет свои народы тиранили!

— Мы-то тиранили, но убийцами не были. Убийца-то ты, и никуда теперь от этого не денешься. Сказку знаешь про дракона? Пошёл рыцарь убивать дракона, а дракон ему говорит: я сам был таким же рыцарем. Кто дракона убьёт – сам станет драконом. Вот и ты.

— Что – я?

— Ты же убила нас? У одной башмачки забрала, у другой – обруч. Пусть и не из первых рук. А всё равно – наши это вещички. А раз они наши, то и сила у тебя наша. Сестрёнку-то вот свою ты тоже ненавидишь, как и мы друг друга. Друзей своих верных предателями зовёшь. Вот и думай.

— Вам-то какое дело?! – возмутилась Элли.

— А нам такое. Ты нас убила? Убила. Теперь расплачивайся. Возродить ты нашу силу должна. Тогда и друзьям своим бывшим отомстить сможешь, а то вон Энни с Тимом уже планы строят, как в Волшебную страну вернуться. Детки-то подросли, поженятся да и останутся там навсегда. Им-то что – никто ничего не предсказывал.

Ведьмы знали, куда ударить.

— Пошли вон, — яростно сказала Элли во сне. Гингема с Бастиндой мерзко захихикали и растаяли…

Вот, значит, как. Ведьма. Колдунья. Убийца. Ну и пусть!..

Раз вы забыли меня, когда я вам делала добро – придётся вспомнить… при других обстоятельствах.

Однажды Элли осенило. Она вытащила из тумбочки свисток Рамины. Дунула.

Когда-то она не верила, что мыши появятся по зову свистка и здесь, в мире, где нет чудес. Но Энни, семилетняя маленькая Энни её когда-то в этом разубедила. Мыши появились тогда, и сейчас случилось то же самое.

— Вы везде бегаете. Вездесущие маленькие зверьки… Принесите мне серебряные башмачки. Я приказываю вам их найти!

Мыши что-то запищали. Казалось, они страшно удивлены. Чем? Необычным приказом? Или самим фактом приказа? Кто и когда им что приказывал?

— Я повторяю, — жёстко, сурово сказала Элли. – Я приказываю вам их найти. Ищите до тех пор, пока не найдёте и не принесёте мне.

Мыши явились через два месяца. Неизвестно каким образом, волшебным ли, или самым обычным, но они выполнили приказ девушки.

Надев серебряные башмачки, Элли злорадно усмехнулась. В них она почувствовала силу…

Предсказание Рамины. Как оно мучило Элли все эти годы! Забыть о нём, просто забыть, выкинуть эту дурь из головы. Серебряные башмачки перенесут её куда угодно, и никакое предсказание им не преграда. В Волшебную страну вернётся совсем другая Элли, не та наивная, милая девочка, что когда-то снимала Страшилу с шеста и смазывала маслом Дровосека. В Волшебную страну вернётся грозная волшебница. Ей найдётся место, где жить и совершенствовать своё могущество. Серебряные башмачки – разве не кладезь волшебной силы? Да и в пещере Гингемы, и во дворце Бастинды неужели не найдётся никаких волшебных книг? Хотя нет, пожалуй, у Бастинды точно не будет. Её волшебная сила кончилась вместе с последним желанием золотой шапки. А вот Гингема – она же готовила по каким-то рецептам свои ураганы и бури?

А живительный порошок? Найти, где обитают эти необычные растения, – и в подчинении у колдуньи Элли будут кто угодно – ожившие чучела, звериные шкуры, да хоть пни в лесу.

Пусть тогда попробует кто-нибудь её не заметить. Жалкие созданьица с куриной памятью. Где ваша благодарность?..

В школе дети пугливо вжимались в парты, когда она заходила в класс. Коллеги сторонились, когда она, словно фурия, влетала в учительскую, чтобы взять или поставить журнал. Директор предпочитал её не видеть. Однажды кто-то из старшеклассников (кажется, это его она незаслуженно оскорбила) бросил ей вслед:

— Ведьма!..

Это прозвище к ней приклеилось крепко.

Мисс Смит – ведьма, это теперь знала вся школа. Она могла буквально заморозить ученика взглядом, в одно мгновение вычислить, кто не выучил урок, казалось, она читала мысли. Самые отпетые хулиганы становились шёлковыми, стоило ей взглянуть на них – молча. Если же она начинала говорить, то от её голоса пробирала дрожь. Он стал низким, неприятным, пугающим и каким-то гипнотизирующим. Все – и дети, и учителя, — старались не смотреть ей в глаза, а разговаривать как можно меньше, а её это только распаляло.

По ночам ей снились Гингема и Бастинда.

С ними она уже чувствовала себя, как с давними и близкими подругами. Да, они были мертвы, но могли являться к ней в сновидениях. Они многое ей рассказывали о себе, о магии, и Элли уже считала себя их ученицей. Ведьма мисс Смит – ха-ха, посмотрим, что вы запоёте, когда узнаете правду. Если узнаете. Вряд ли она до вас дойдёт – никому из людей без её разрешения теперь не пройти в Волшебную страну. А она никому туда пройти не позволит. Никому. Даже Энни.

Надо было спешить, а то Энни с Тимом и вправду отправятся туда…

Единственное, что её серьёзно пугало – она начала бояться воды. Редко умывалась, редко мыла руки. Почему-то теперь ей достаточно было просто свежего воздуха – вместо воды. Пить она вообще не могла. Водобоязнь становилась всё сильнее, и однажды она сильно накричала на школьную уборщицу, которая пришла мыть полы в классе в то время, когда мисс Смит ещё не ушла.

В конце года она уволилась из этой школы. Ей казалось, что директор вздохнул с облегчением, прочтя её заявление. Да что там казалось – она его насквозь видела. Длинная юбка позволяла ей скрыть серебряные туфельки, которые она не снимала теперь даже ночью, а обруч был на пальце, как изящное колечко, весь на виду, но если не дотрагиваться до алого камушка. Она видела все мысли и эмоции людей, с которыми общалась, видела яснее, чем свои. Они боялись её – и ей это безумно нравилось. Она ощущала себя всемогущей, внушая страх людям, которые перед ней ни в чём не были виноваты.

Наконец свобода. Всё, теперь её ничто не удержит в этом мире. В этом гадком, мелком, ничтожном мире. Она пойдёт в свою страну, где будет внушать страх, где не останется никого, кто забыл её или не знал о ней. Ведьма. Преемница Гингемы и Бастинды. Ну и пусть.

Она появилась там незаметно. Та самая полянка, куда когда-то приземлился её домик. Теперь и домика тут не было. Его забрали четыре года назад, для Энни и всей остальной компании. Энни. Да что она вообще тут делала тогда? Всё сделал дядя, Чарли Блек, и мастера Фиолетовой страны. Но почему-то именно Энни прославили, сделали героем страны, её чуть не на руках носили. А Элли в это время учила лоботрясов в Канзасе. Элли, без которой Страшила бы давно растрепался бы по соломинке в поле, а Дровосек рассыпался бы в ржавую пыль. А Лев так бы и сидел где-нибудь под кустом, дрожа от каждого шороха. Они забыли, кому обязаны всем, что у них есть – славой, общественным положением, самой жизнью. Придётся напомнить.

Никто и не заметил, что в Волшебной стране появилась новая волшебница.

Свисток Рамины полетел с обрыва в пропасть.

Ни одна мышь не уходила из пещеры живой. Убийца? Убила двух колдуний, теперь прикармливает филинов свежими мышками…

Филинов было полно возле пещеры Гингемы. Они сразу прознали про новую колдунью и слетелись сюда в надежде на тёплый приём. Их надежды оправдались – их приняли, накормили и позволили устроиться на прежнем месте.

Серебряные башмачки оказались действительно неисчерпаемым источником магической силы. Теперь Элли поняла, почему Гингема их надевала лишь в самых крайних случаях – просто хотела усилить своё и без того немалое могущество. Элли же никакого могущества не имела, а поэтому по-прежнему не снимала башмачки ни днём, ни ночью. Она боялась одного: как бы Стелла и Виллина не прознали про новую, неопытную и молодую колдунью. Но у волшебниц, видимо, были свои дела.

Страшила и вся остальная компания, по-видимому, тоже давно не вспоминали об Элли, зная, что раз она в Большом мире, волшебный телевизор не может её показать. Они не знали, что Элли здесь. Только это была уже другая Элли.

Она жила одна. Ей был никто не нужен. Она вынашивала планы мести.

Невидимкой проникала она в Изумрудный город, ходила по его улицам. И не испытывала радости. Она столько лет мечтала сюда вернуться – и вот вернулась. А радости не было. Где же тот детский восторг при виде изумрудного сияния? Или всё дело в том, что она не надевала зелёных очков?

Или всё дело в том, что она мечтала о власти и славе?

Да нет, власть тут была ни при чём. Ей только хотелось, чтобы о ней вспомнили.

Она видела, что была неправа. Её помнили и так. Но ей было мало мимолётных редких упоминаний. Да, была такая Элли. Да, с ней было хорошо. Да, она сделала много хорошего. Но прошлое не вернёшь… И так далее. Её это злило, и она изо всех сил старалась не выдать своего присутствия.

А по ночам робкие Жевуны выглядывали из своих домиков при свете молний и зажимали уши при оглушительных раскатах грома – это молодая колдунья тренировалась вызывать грозы и ураганы. Правда, сама она всегда пряталась в глубине пещеры, потому что боялась дождя.

Она привыкла быть невидимкой. Так было легче. Ни одна птица в лесу не видела новую колдунью Голубой страны. А колдунья не спешила. К чему торопиться? Надо набраться сил и умения, прежде чем объявлять о себе на всю страну.

Будет ли она счастлива после этого? Элли не думала об этом, старалась не думать.

Да и вообще, она вдруг ощутила растерянность. Ну вот она стала волшебницей. Вот у неё и башмачки, и обруч, а Рамина заслуживает лишь насмешки – тоже мне фея, даже предсказания сделать толком не умеет. Энни осталась в Большом мире, и ей сюда не пробраться – ха, да кто сюда проберётся, если она, Элли, каждое утро осматривает все границы Волшебной страны? В том числе и подземные. Никто сюда не проберётся так, чтобы она об этом не узнала. Даже по воздуху, на драконе – уж это она точно заметит или хотя бы почувствует. И всё-таки она нередко начинала чувствовать какую-то безысходность. Такую, что либо назад – с огромным усилием, потому что как всё это сбросить?, — либо в петлю, но ни туда, ни туда она не хотела. И шла вперёд, сжав зубы. Колдунья Элли. Не Фея – Колдунья.

Она потеряла счёт времени. В Волшебной стране нет зимы, весны и осени, и Элли не чувствовала, как проходят года. Она всё оттягивала время. Теперь она чувствовала скорее страх, чем желание мстить. Страх, что её могут… не любить.

Одна, в окружении филинов и летучих мышей, она разговаривала даже не с ними, а по-прежнему сама с собой или с Гингемой и Бастиндой, являвшимися к ней в сновидениях. Больше с Гингемой.

— А что ты чувствовала, когда прилетела сюда и стала править Жевунами? – спросила однажды молодая колдунья. Она и обе ведьмы давно были на «ты».

— Чувствовала? – фыркнула Гингема. – Ещё я буду во всяких чувствах разбираться.

— Неужели ничего?

— Глупая девчонка, — рассердилась старая колдунья. – Не задавай дурацких вопросов! Важны не чувства, а действия! Ты, между прочим, убийца – не забыла ещё?

— Не забыла, — буркнула Элли. — И что, теперь прикажешь мне каждый день кого-то убивать?

— Зачем же? Достаточно укрепить свою власть. Покажи этим людишкам, кто здесь сильнее – они или ты. Необязательно убивать. Вызови небольшой ураган – они сразу упадут на колени.

— Мне надо, чтобы меня любили.

— Чего? – Гингема расхохоталась. – Любили? Тебя, убийцу? Да я вообще удивляюсь законам этой дурацкой страны. В Большом мире разве убийц не сажают за решётку?

— Я убила не нарочно, и потом, вы же тиранили свои народы!

— Тиранили, но не убивали.

— А как ты казнила Железного Дровосека?

— Что, опять побежали в хорошее-доброе-светлое? – ехидно заметила Гингема. – Ну, беги, беги. Посмотрим, что там тебя ждёт. Да если только это соломенное чучело и груда металлолома узнают, каким способом ты проникла в Волшебную страну и чем занималась все эти годы – да они тебя вышвырнут отсюда и не посмотрят, что ты их давняя подруга. И вообще, где твоё стремление к мести, славе, власти?

Элли не знала. Оно куда-то как будто исчезало – временами, но потом снова накатывала злоба и отчаяние.

Наконец, после одной бессонной ночи, когда умершие ведьмы вконец достали её своими насмешками и придирками, юная колдунья решилась.

Это был несчастный день для Жевунов, которые уже много лет жили спокойно и радостно. Жили, не зная страха. Колдунья, новая злая колдунья появилась на главной площади небольшого городка с голубыми домиками. Появилась словно ниоткуда. На ногах у неё блестели серебряные башмачки.

— Вы думали, что избавились от Гингемы? – прищурившись, спрашивала колдунья. – Думали, что теперь сможете жить спокойно? Ошибаетесь. Теперь я буду вашей повелительницей. Только не такой, как Гингема.

Не такой. Хуже.

Элли не даром преподавала в Большом мире историю. Она прекрасно знала, как управлять народом, который тебя боится. В истории было достаточно примеров таких правителей. Нет, новой колдунье – имени своего она, конечно, никому не назвала – не нужны были пиявки и лягушки из придорожных канав, как в своё время Гингеме. Она требовала безоговорочного подчинения всем своим приказам, ограничив жизнь Жевунов во всём. И стала создавать армию.

Ей немало времени понадобилось на то, чтобы найти у подножья гор уединённую долину, где с немыслимой скоростью росли те самые волшебные растения, из которых можно было получить живительный порошок. Естественно, порошок она делала сама. Но дуболомов – естественно, не таких, какие были у Урфина, новых, более быстрых, юрких и хитрых, — пришлось делать Жевунам.

Армия нужна была колдунье, чтобы захватить Изумрудный город.

Естественно, Страшила и Железный Дровосек быстро узнали от птиц про новую напасть. Только Колдуньи в Серебряных Башмачках им не хватало.

— Эх, если бы тут была Элли, — вздыхал Страшила. – Она бы мигом расправилась с этой колдуньей.

Друзья много времени проводили у волшебного телевизора, подаренного Стеллой. И никак не могли понять: что же такое знакомое проглядывает временами в облике молодой колдуньи? Откуда эти как будто знакомые жесты, взгляд, полуулыбки, мелькающие временами на её лице? Кто она?

— Надо позвать Энни и Тима, — однажды предложил Страшила.

— Они же уже взрослые, — неуверенно возразил Дровосек.

— Ну и что? Больше никто нам не поможет. Отправим Ойххо, как всегда. Нам самим с колдуньей не справиться, а они обязательно что-нибудь придумают.

Соломенный человек не подозревал, что Колдунья в Серебряных Башмачках, невидимая для всех, стоит у дверей и слышит каждое слово.

Элли вернулась к себе в пещеру в настоящей ярости. Опять, опять её забыли! Опять Энни и Тим! Сколько можно слышать о них!

— Где же твоя благодарность, Страшила? — с ненавистью шептала она. – Разве Энни сняла тебя с шеста посреди поля? Разве она собирала тебя по соломинке после победы над Бастиндой? Разве она вела тебя в Изумрудный город к волшебнику Гудвину?

Той же ночью над Изумрудным городом разразилась страшная гроза. Жители боялись, что от ударов молний загорится дворец – пусть даже каменный, людям всё равно было страшно. А молнии били именно в него. На следующее утро Страшила обнаружил, что исчез волшебный телевизор.

Летучие обезьяны обыскали всю бывшую пещеру Гингемы, но не нашли украденный подарок Стеллы. Тогда фея Розовой страны явилась туда сама, пытаясь поближе познакомиться с новой колдуньей. Но пещера была пуста, там никого не было. Элли давно ждала, когда волшебницы начнут искать её, и исчезала быстрее, чем они оказывались рядом с ней. Серебряные башмачки были неоценимы. Даже Виллина, последовавшая примеру Стеллы, ничего не смогла сделать, хотя сама могла переноситься с места на место не хуже Колдуньи в Серебряных Башмачках…

Дракон Ойххо не смог вылететь из Волшебной страны. Он заблудился в тумане над горной цепью и натолкнулся на скалу. Страшила и все остальные друзья напрасно ждали помощи из Большого мира…

Противостоять Колдунье в Серебряных Башмачках было нереально, невозможно, немыслимо. Она с опустошением прошла по Голубой стране и беспрепятственно вступила в Зелёную. Страшила и охнуть не успел, как отряды свирепых деревянных воинов, ничуть не похожих на старых дуболомов Урфина, оказались под стенами Изумрудного города. Удивительным было то, что эти дуболомы, казалось, воевали сами по себе. Колдуньи не было при войске.

Элли никак не могла найти в себе силы вот так просто напасть на старых друзей. Напугать – да, но не напасть. Она легко могла бы схватить Страшилу, невидимкой подкравшись к нему сзади, но что-то её останавливало. Предоставив своему воинству воевать самостоятельно, она бродила по всей Волшебной стране, с горечью и безысходностью думая, что зашла в тупик. Она ничего не может больше сделать.

— Хоть бы какая-нибудь девчонка пришла и победила меня! – однажды крикнула она в пространство. – По крайней мере, с меня была бы снята всякая ответственность за последствия.

Но девчонки не было. Армия новых дуболомов захватила Изумрудный город, Страшила оказался в подземелье, Железный Дровосек – тоже, но в другой части дворца. Элли даже не позволила друзьям быть вместе. Но она с ними не встречалась, несмотря на то, что сами Страшила и Дровосек хотели бы взглянуть на свою победительницу.

В Изумрудном городе снова появился некто вроде Гудвина, Великого и Ужасного, только теперь это была Колдунья в Серебряных Башмачках. Она почти не выходила из дворца, никто не знал, как она выглядит, потому что она привыкла быть невидимкой. Лишь изредка обитатели дворца видели высокую, рыжеволосую фигуру в длинной зелёной мантии с капюшоном, торопливо пробегавшую по коридорам. Из-под мантии сверкали серебряные башмачки.

Ураганы в Волшебной стране стали обычной погодой. Часть вырывалась и в Большой мир, производя и там опустошения. Элли со злорадством думала, что наверняка они задели и её старый домик, где живёт ещё, возможно, Энни. Если не уехала никуда в поисках старшей сестры.

Частенько она наведывалась к своей пещере – то есть к бывшей пещере Гингемы. И оставалась там подолгу, с надеждой взглядывая на небо. Она как будто окаменела: ей ничего не хотелось, кроме одного: поскорее бы это всё кончилось.

Поскорее бы пришла какая-нибудь девчонка и победила её.

Однажды она после очередного страшного урагана сидела возле пещеры, закрыв глаза. Вокруг царила непроглядная темень, ночь была беззвёздная и безлунная, где-то в лесу ухали филины…

Начинался рассвет, а Элли всё так же сидела. Вдруг ей стало тревожно. Она вскочила… и едва успела отбежать в сторону. На то место, где она только что сидела, с неба обрушился… целый домик, безжалостно сорванный с фундамента.

«Ну вот, — с горечью подумала Элли. – На меня уже домики падают… Достойная преемница Гингемы. Вот только что делать дальше?»

Она уже приготовилась исчезнуть, боясь, что сейчас появится Виллина. Волшебница Жёлтой страны имела странное обыкновение встречать всех гостей из Большого мира и отправлять их куда-нибудь по Жёлтой дороге. Вот только теперь их некуда отправлять. В Изумрудном городе правит Колдунья в Серебряных Башмачках, которая никогда и никому не помогает.

Однако Виллина не появилась. В домике приоткрылась дверь, и из-за неё выглянула светловолосая девочка лет шести, а то и младше. Она увидела Элли и даже подпрыгнула от восторга.

— Здравствуйте! Вы Виллина?

— Э-э… Нет, — нерешительно ответила Элли. Она не знала, что ей теперь делать.

Девочка разочарованно вздохнула.

— Но это же Волшебная страна? Куда же ещё нас могло занести ураганом?

— Э… Да, ты права, — кивнула Элли. Помедлив, она спросила: — А ты одна в доме?

— Нет, — девочка махнула рукой внутрь домика и пояснила: — Нас так аккуратно несло по воздуху, что мама и папа заснули. А я не могла спать, мне было интересно. Меня зовут Дженни. А кто вы? Вы колдунья, наверное?

— Видимо, да, — процедила Элли сквозь зубы.

— А кто? – поинтересовалась девочка с широко раскрытыми от любопытства глазами.

— Ну… Гингема или Бастинда, — мрачно сказала Элли и с усмешкой добавила: – А тебе, наверное, теперь положено меня победить.

— Это очень просто, — кивнула Дженни. – Я сейчас.

Она повернулась и исчезла в домике. Элли отошла и села в тени кустов возле ручья. Девочки долго не было. Вдруг на голову колдуньи обрушилось ведро воды…

— Ты что делаешь? – возмущённо закричала Элли, вскакивая и поворачиваясь к девочке.

— Как что? – удивилась Дженни. – Бастинду же надо облить водой. Я её облила, и она растаяла. Извините, если попала на вас. Я не хотела. А вы кто?

Элли поморгала глазами.

— Чего?.. Какую Бастинду? Где мы вообще находимся? Ты кто?

— Я Дженни О’Келли, — снова нетерпеливо сказала малышка. – А мы в Волшебной стране. Только что тут была Бастинда, но я её облила водой, и она растаяла. – В руке девочка держала пустое ведёрко.

Элли наклонилась над ручейком, провела руками по лицу, отбросила назад длинные светлые волосы. Какие-то смутные, страшные воспоминания мелькали у неё в голове, но они были такими далёкими, что она просто отвергла их и не стала больше об этом думать.

— А я Элли Смит, — просто сказала она. – Где твоя мама? Мне надо с ней поговорить. А потом мы все вместе пойдём в Изумрудный город.

«И там мы освободим Страшилу, — мысленно добавила она. – А в его школе я буду преподавать рисование. У меня ведь хорошо получается».