Cassiopeia (гет)

— Но ведь только вы можете мне помочь! — Я поймала декана за руку. Флитвик покраснел и отвёл взгляд.

— Боюсь, вы слишком многого хотите, — грустно сказал он. Ему явно было неловко находиться тут, около меня. — Сейчас не то время, мисс Хорн.

— А когда будет то время? — задала вопрос я и отпустила рукав Флитвика, из-за чего он облегчённо вздохнул. — Простите, — пришлось извиниться мне.

Мы стояли в холле замка. Из больших окон лился солнечный свет, делая на полу большие золотые лужи. Было видно, как летают пылинки в воздухе. Я не хотела покидать это место, пусть и всего на пару месяцев.

— В этом году слишком многое произошло, — начал Флитвик. Ему неудобно отказывать мне, и это было видно. — Теперь нет сомнений: Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился.

Я кивнула. Да, теперь каждому стало ясно: война, пусть пока что неявная, начинается. Это приводило в ужас. В этом году пятеро учеников Хогвартса сделали невероятное: победили шайку Пожирателей смерти. И хотя это беспрецедентное событие дало надежду всем, кто принадлежал к светлой части магического мира, для меня оно ознаменовало начало конца. Директор школы сообщил мне, что в нынешнем году я не смогу жить в школе. Я давно планировала это: ещё прошлым летом написала Дамблдору, дабы узнать, смогу ли я после четвёртого курса остаться в Хогвартсе на все каникулы, вплоть до начала следующего учебного года. Тогда мы пришли к соглашению, но непредвиденные недавние обстоятельства разрушили все мои планы, и теперь я вынуждена возвратиться домой — в этот кошмар, в котором живу с рождения. От отчаяния хотелось плакать, но у меня не было желания делать это перед Флитвиком, который и без того испытывал чувство вины.

— Но ведь школа — самое безопасное место в мире, — с мольбой сказала я. В этом меня заверяли на протяжении многих лет, так считала и я сама.

— Да, но этим летом, боюсь, в Хогвартсе будет слишком безлюдно, — возразил Флитвик. — Дамблдор будет помогать... — декан запнулся, — министерству. Другие учителя тоже не станут сидеть на месте.

Я вновь кивнула. На этот раз, чтобы заслонить лицо своими волосами. По щеке покатилась слеза, а в голове прозвучал безумный, до боли знакомый голос: «Проклятье! Лучше бы я сделала аборт! Ты дитя дьявола!». Флитвик, ещё раз извинившись, покинул меня, и я осталась одна. Другие ученики вряд ли когда-нибудь не желали наступления каникул — не раз и не два я слышала, как они, весело смеясь, обсуждали свои планы на лето.

Мне пришлось возвратиться в комнату, чтобы собрать вещи. Я откладывала сборы до последнего, наивно полагая, что всё-таки останусь в школе. Другие давно уже упаковали вещи, и теперь общая спальня пустовала. Хотя нет. В комнате, как выяснилось, сидела Полумна — странная девчонка, которая, казалось, жила в совершенно иных мирах — точно не в настоящем. Иногда я ей завидовала, ведь у меня не получалось таким образом отключиться от восприятия реальности.

— Привет, — прокашлявшись, сказала я. С ней мы разговаривали редко. По правде говоря, в башне Рейвенкло с Полумной вообще редко кто-то разговаривал.

— Привет, — мечтательно проговорила она. Полоумная — все называли ее так — складывала вещи в свой рюкзак. Почти каждый год их кто-нибудь прятал, издеваясь над ней. — Я думала, ты хотела остаться здесь на лето...

Я вздрогнула. Мне не хотелось, чтобы это кто-то знал, поэтому в школе на эту тему я не распространялась. Зачем? Чтобы видеть их жалостливые взгляды и слушать притворные слова сожаления? Жить в Хогвартсе для меня было в радость, но им не понять.

— Откуда ты знаешь? — хриплым голосом спросила я.

— Слышала, как Флитвик обсуждал это с Макгонагал, — совсем по-обычному пожала плечами Полумна. Может на самом деле она и не такая странная, какой выглядит со стороны?

— Так куда ты собираешься летом? — задала я вопрос, чтобы разорвать неловкую тишину, которая давила на барабанные перепонки.

— На море, — мечтательно вздохнула она, и положила в боковой кармашек рюкзака свои серьги-редиски. Нет, всё же Полумна странная.

Я поправила синий полог кровати и начала собирать свои вещи, которых у меня было не очень много. Старый дневник, учебники, пара мантий, и немного маггловской одежды — обычный набор подростка, который возвращается из школы домой. Поправочка: возвращается из магической школы домой.

Продолжали собираться мы в полной тишине. Я не знала о чём заговорить с Полоумной, а та, казалось, даже не замечает меня. Теперь Лавгуд может стать знаменитой, почти такой же, как Гарри Поттер. Ведь она была одной из тех нескольких отчаянных подростков, кто отправился в Министерство, навстречу Пожирателям смерти. Это удивляло меня и вместе с тем восхищало: у Луны характер истинной гриффиндорки. Но она, видимо, не видела чего-то особенного в своём поступке и вела себя как обычно.

Я не любила долгие прощания, поэтому, не оглядываясь, отправилась на выход. За спиной с поскрипыванием и глухим грохотом закрылись врата с вепрями, и я поняла, что не откроются они до сентября. По моей коже побежали мурашки. От мысли о предстоящем мне опять захотелось плакать.

В поезде я, к сожалению, не нашла свободного купе как мне это всегда удавалось раньше. Откровенно говоря, я в тайне надеялась, что Полумна пригласит меня поехать вместе с ней, ведь мы так мило болтали в комнате. Но теперь у неё появились друзья. Я завидовала. Конечно, у меня тоже были приятели в школе, но друзей, верных, которые всегда помогут, мне встретить не посчастливилось.

Пришлось всю дорогу просидеть с первокурсниками, которые обменивались карточками и ели шоколадных лягушек. Эти детишки постоянно шумели и что-то взрывали, действуя мне на нервы. Под самый конец поездки я уже готова была испробовать на несносных сорванцах недавно выученный Петрификус Тоталус, но их спасло то, что я была слишком взволнована и напугана для этого.

Я знаю, она поджидает меня там. Стоит среди других маггловских родителей, радостно ожидающих прибытия своих ненаглядных чад. А она, скорее всего, хмурится, прокручивает в голове грязные ругательства, которые тут же выльет на меня при встрече.

Последним, что отделяло нас друг от друга, была перегородка. Я, чтобы оттянуть момент, пропустила всех других детей вперёд, пусть и моя очередь выходить подошла уже давно. Медленно темнело. Я, тяжело вздохнув, побежала.

— Проклятье! — вскрикнула мама и вцепилась в мою руку выше локтя. Хватка у неё железная, и скорее всего завтра я обнаружу на том месте синяки в виде следов её длинных пальцев.

Она потащила меня сквозь толпу. Полы её тёмного плаща развевались. Она всегда носила его, будто это был своего рода доспех, защищающий её от мира. Или от таких, как я.

Когда-то, когда меня ещё и в планах-то не было, моя мама являлась обычной студенткой одного из престижных университетов Лондона. У неё должно было быть блестящее будущее, не запятнанное внебрачным ребёнком. Но в один прекрасный день Гленда Хорн во время утренней прогулки по городу встретила его — моего непутёвого отца, которого я ни разу в жизни не видела. Наверное, очень грустно знать, что отец твоей дочери возможно никогда не вернётся. Моей маме, скорее всего, ещё больнее, чем мне. Она-то знала его. Но это всё равно не оправдывало того, как она ко мне относилась.

«Я думала, думала, что ты не такая, как он! Но ты — исчадие ада, я ненавижу таких, как ты и он!», — кричала она в тот памятный день, когда я получила письмо из Хогвартса. До этого всё было почти нормально. Иногда я ловила на себе её задумчивый взгляд. Но ребёнком дьявола она меня не называла. Всё изменилось после прибытия письма. И тогда я возненавидела её ещё пуще, чем она меня.

Когда я открыла двери дома, то чуть не задохнулась — в ноздри сразу же ударил горький тошнотворный запах выпивки, которую так обожала моя мать. На полу валялись пустые бутылки и битые стаканы. Жирные упаковки от сосисок полностью захламили журнальный столик.

На диване лежало нечто — груда из грязных кусков ткани, дурно пахнущая сигаретами и алкоголем. Вдруг груда зашевелилась, и я увидела лицо, самое гадкое, что мне когда-либо приходилось видеть. Блевотина засохла в уголках её губ. Женщина улыбалась, и я видела её жёлтые зубы с чёрными пятнами кариеса. Женщина взмахнула рукой и вновь закрыла глаза, проваливаясь во сны, навеянные пивом и сосисками.

Я, с большим усилием подавив рвотный позыв, побежала наверх, спиной ощущая сверлящий взгляд мамы. Она, видимо, ничуть не скучала по мне все эти месяцы и даже нашла «достойную» замену. Меня душили слёзы: чем эта женщина, что зубную пасту видела только по телевизору, лучше меня? «Ты ведьма», — прозвучал в голове ехидный голос.

Я кинула чемодан на пол и упала на кровать, пряча лицо в подушке.

* * *

Утром я постаралась как можно быстрее покинуть дом. Той женщины, что я видела вчера, уже не было. Моя мама собирала бутылки и осколки стекла с пола. Она мрачно и холодно посмотрела на меня и прошептала какое-то ругательство. Я, ничего не говоря, ушла.

Целый день, проведённый на улице, показался неимоверно долгим. Я бессмысленно бродила по городу, кормила бездомных собак едой, что купила на свои карманные деньги. Конечно, это были не те деньги, что дала мне мать. В прошлом году я целый месяц подрабатывала в кафе, чтобы иметь хоть какие-то денежные средства не голодать: мама неохотно кормила меня, и ещё с ещё большим нежеланием давала мне деньги. Потом я сидела около какого-то фонтана и наблюдала за туристами, что фотографировали всё подряд. Это было так мило и странно: видеть, что кто-то восхищается тем, что ты видишь почти каждый день. За весь день со мною никто не заговорил. Наверное потому, что девушка старом платье с заплатками, которое явно давно ей мало, не вызвала доверия.

Поужинала я в кафе. Бутерброд и чашка чая, конечно, не очень сытный ужин, но зато вкусный. По крайней мере, лучше сосисок, которые сейчас ела моя мама.

Побродив по городу ещё некоторое время, я поняла, что нет смысла тянуть время — нужно возвращаться домой. Ночь была звёздной, тёплой; на главных улицах — довольно светло от многочисленных ярких фонарей тут и там. Тихо и спокойно. В голове возникла шальная мысль: а что, если не идти домой?.. Но я сразу же её отвергла.

В доме свет горел только в одном окне — в маминой комнате. Я бесшумно поднялась по лестнице, желая незаметно прокрасться в собственную комнату, но что-то неведомое потянуло меня заглянуть в спальню мамы. Я тихонько приоткрыла дверь.

Она стояла на коленях напротив иконы, в руках держала незажжённую свечу. Губы её шевелились: она, видимо, молилась. Я изумлённо вздохнула — такого мне не приходилось ещё видеть. Вдруг мама начала говорить громче и отчётливее, и теперь я могла разобрать некоторые слова, слова, что никак не могла понять.

— Спаси меня от этого, помоги выжить, отведи беду, — говорила она в безумном трансе. — Уведи Кассиопею.

Услышав своё имя, я вздрогнула и прикрыла дверь. Руки мои дрожали. Она… она на самом деле боится меня. Молится по вечерам Богу, чтобы тот спас её от меня. Я пошла в свою комнату. На душу будто навалился большой камень и неподъёмным грузом тянул меня вниз. Она думает, что я зло — зло, которое она не может контролировать.

В приоткрытое окно внезапно влетела моя сова — единственное, что за всю жизнь купила мне мать. Она любила сов и без колебаний отдала за птицу приличную сумму.

Я всё ещё подрагивающими руками погладила питомицу по мягким перьям на шее, а после достала из чемодана чернила с пергаментом. Кому мне написать? У меня нет друзей, у которых я могла бы попросить помощи. Ни о каких других родственниках, кроме матери, я не знаю. В Хогвартсе мне нет места. А где оно, моё место? Дамблдор не смог помочь мне, а он ведь самый великий волшебник из ныне живущих.

Не самый... Я вспомнила все разговоры и сплетни, что за всё время обучения в школе магии слышала о нём. Тот, чьё имя боятся произносить вслух. Тот, кого все ненавидят. Прямо как меня.

Слова ложились на бумагу сами. Я писала всё быстро, даже почти не дыша. Насколько это похоже на самоубийство? На сто процентов, не иначе. Очень смело и очень нагло.

«Уважаемый Тёмный Лорд.

Кассиопея Хорн»

Я прикрепила письмо к лапке совы и распахнула окно, впуская в комнату прохладный ветерок с запахом соседских цветов. Где-то там, в другой комнате, мать молила Господа защитить её от меня. Что же, в любом случае ты меня не увидишь. Тот-Кого-Нельзя-Называть или убьёт меня, или примет в свои ряды. Третьего не дано. И эта мысль делала меня счастливой.

Из окон большого особняка, скрытого от маггловского взора, лился слабый свет. Дом был полон людей, чего уже давно не случалось. Слуги — домашние эльфы — бегали по коридорам, разнося подносы с едой и напитками. Гости вели себя тихо, перешёптывались, время от времени поглядывая на хозяина дома — Люциуса Малфоя, который сидел во главе стола. За его спиной горел камин. Он и пара канделябров освещали большую комнату.

Почти все присутствующие были мужчинами. Только две женщины — стройная блондинка и брюнетка пониже её ростом — сидели неподалёку, на софе. Все молчали, и только хозяин дома говорил тихо, но уверенно.

— Вы хотите сказать, что это одобрил сам Тёмный Лорд? — недоверчиво, почти с насмешкой спросил он. В руках мужчина держал бокал с красным вином. Большой перстень с зелёным камнем поблёскивал при слабом свете свечей, отбрасывая изумрудные лучи.

— Он говорил, что ты будешь сомневаться, — лысый худой мужчина закашлялся, а потом продолжил: — Он написал тебе записку с указаниями.

Небольшой свёрток с красной печатью пошёл по рукам и, наконец, попал к адресату. Люциус отставил вино и осторожно сломал печать. Мужчина просто не хотел верить в то, что только что ему рассказали.

На пергаменте аккуратным почерком была написана всего пара слов, что повергли в Люциуса в ужас. «Помни о семье» — гласила записка. Малфой побледнел и положил её на стол. Дрожащей рукой он вновь взял бокал с вином и сделал глоток. Он старался не смотреть в сторону своей супруги. Он старался не думать о сыне, который сидел в спальне наверху. Он старался забыть о завтрашнем суде, на котором решится его судьба.

— Я всё ещё не понимаю, — сказал он. От волнения голос его сел, но он старался выглядеть всё таким же уверенным, как и пять минут назад.

— Люциус-с, — прошипел мужчина, который только что появился около камина. Спина Малфоя напряглась, он обернулся — позади него стоял Тёмный Лорд. — Тебе не обязательно понимать, всего лишь нужно беспрекословно подчиняться моим приказам.

Волдеморт прошёл дальше, теперь его могли видеть все, кто сидел в комнате. Пожиратели Смерти почтительно склонили свои головы, Беллатриса почти что касалась лбом холодного пола. Люциус же наоборот не мог отвести взгляд от Повелителя. На Тёмном Лорде была обыкновенная чёрная мантия, на голову накинут капюшон, из-под которого был виднен блеск его пугающих красных глаз. В длинных мертвенно бледных пальцах Волдеморт вертел свою волшебную палочку.

— В твой дом можно так просто трансгрессировать, Люциус? Ты ослабел? — почти что с угрозой спросил Волдеморт.

— Министерство сняло ограничение до выяснения обстоятельств происшествия в Зале Пророчеств, — одними губами промолвил Люциус.

— Болван, — ласково сказал Волдеморт, и направил палочку на Малфоя. Он не использовал заклинания, но даже этот жест уже заставлял дрожать хозяина дома. — Так ты примешь полукровку?

— Да, мой господин, — наконец-то заговорил Малфой. Он тоже склонил голову и теперь смотрел на своё отражение в лакированной поверхности стола из чёрного дерева.

— Я хочу, чтобы девчонка жила тут, — вкрадчиво сказал Волдеморт, — значит, она будет жить тут. Или ты против, Люциус?

Малфой поспешно замотал головой. Нарцисса, которая всё так же сидела около сестры, печально смотрела на своего мужа, которого прилюдно унижал Тёмный Лорд. Она уже готова была сама побежать за грязнокровкой, лишь бы Волдеморт покинул её дом. Вместе с Тем-Кого-Нельзя-Называть в комнату пришёл и холод, будто он был его источником.

— Я не против, мой Лорд, но скажите… зачем нам девчонка? — осторожно спросил Малфой.

Волдеморт подошёл свече, огонёк которой поднимался выше других. Тёмный Лорд заинтересовано смотрел на неё, будто ничего более удивительного в мире не видел. Полы его мантии качались в такт ходьбе, палочка опять крутилась в его паучьих пальцах.

— Огонь войны с каждым днём полыхает всё ярче и ярче, — начал Волдеморт. — Дамблдор, этот старец, понимает. Он собирает Орден. Он становится сильней.

— Мой Лорд, мы тоже… — начал было лысый Пожиратель Смерти, но остановился. Потому что теперь палочка Волдеморта была нацелена на него. Губы мужчины задрожали, он будто собирался расплакаться.

— Дамблдор собирает старую гвардию, но он полагается не только на неё. Он знает, что с кучкой старцев шансов на победу мало . Молодые — вот, кто решит всё. Чем больше, тем лучше, — Волдеморт взмахнул палочкой, и остальные свечи в комнате загорелись, затапливая сумрачное пространство своим тёплым светом. — Я хочу собрать армию. Слизеринцы? Их слишком мало. Мы будем принимать в наши ряды запуганных грязнокровок под обещанием защиты.

Тёмный Лорд закончил свой монолог. Он, улыбаясь сумасшедшей улыбкой, опять подошёл к камину.

— Я не хочу поручать тебе это задание, но у меня нет выбора, Люциус. Поражение в здании Министерства стоило мне многого — ты понесёшь наказание. Завтра мой человек привезёт девчонку сюда, но боюсь, у тебя не будет шанса с ней повстречаться. Удачи в суде, мой дорогой друг.

Волдеморт исчез, вместе с ним ушёл и обжигающий холод. Пропал огонь в камине. Потухли свечи. Люди, сидящие в комнате, остались в полной темноте. И только лунный свет из окна освещал испуганное лицо Люциуса Малфоя.

* * *

Этот день я провела в своей комнате, на то было две причины: во-первых, моя мама ещё с утра начала бить посуду и орать, что в её доме исчадие ада; во-вторых, приблизительно через час пришла её подруга, с которой они, видимо, пили внизу пиво и заедали его холодными сосисками, коими был заполнен холодильник.

Мне не хотелось попасть под горячую руку. Лучше я буду прятаться и делать вид, что вообще не возвращалась домой. Но сидеть на месте оказалось сложнее, чем я думала. Моя комната была почти пустая. Кровать около стены, окно и маленькая тумбочка — вот всё, что делало мою холодную комнатушку с голыми стенами и обшарпанным полом более-менее походящей на обитаемую. Среди старых вещей я нашла уцелевший плеер, с почти разраженной батареей. Её хватило всего на полчаса, после которых я вновь начала умирать со скуки.

Окно я не закрывала ещё с вечера, будто показывая сове, что её ждут. Я страдала от ожидания, почти как от Круциатуса, пусть мне и была неведома боль от воздействия этого заклинания. Было страшно от неведения. Посчитает ли Тот-Кого-Нельзя-Называть моё письмо слишком наглым? Я прислушивалась к шагам на лестнице, ожидая увидеть людей в чёрных мантиях и масках — они бы оставили после чёрную метку в сером небе пригорода; или, быть может, люди из Министерства как-то узнали о моём письме и теперь пришли забрать меня в Азкабан, как будущего Пожирателя Смерти.

Дальше я читала учебники, делала домашние задания на лето. Вот так, в обед с книгой в руке под звук урчащего живота я и уснула, мечтая хотя бы об одном маленьком бутерброде. Снился мне довольно странный сон: я опять вошла в комнату молящейся мамы. Вокруг были зажжённые чёрные свечи, они пускали едкий, такой же чёрный дым. Губы мамы шевелились, а глаза странно закатились, да так, что зрачки просто пропали. Тело мамы били конвульсии. Я закричала, но она меня не услышала. Но самое страшное было то, что когда я побежала к ней на помощь, то наоборот удалялась — тягучая темнота всё больше поглощала меня и не хотела отпускать.

Проснулась я из-за чьего-то покашливания. Ещё до того, как я открыла глаза, этот кто-то коснулся моего плеча. Я, вскрикнув, поднялась. Почему-то мне показалось, что мама захотела избавиться от неугодной дочери своим не очень-то и доброжелательным способом.

Но в моей комнате не было мамы — рядом с моей кроватью стоял человек в чёрной длинной мантии. В руках он держал волшебную палочку, сделанную из настолько светлого дерева, что, казалось, она освещает мою комнату и… маску. Такую узнаваемую для тех, кто хотя бы слышал о Пожирателях Смерти.

— Здравствуйте, мисс, — насмешливо сказал человек и склонил голову, будто приветствуя какую-нибудь высокопоставленную леди. Незнакомый мужчина оказался скорее даже парнем: уж больно молодым был его голос.

Я кивнула и села обратно на кровать, украдкой бросив взгляд возле себя: там, под подушкой, у меня была спрятана волшебная палочка. Сомневаюсь, что я смогу победить взрослого человека, но хотя бы не буду чувствовать себя безоружной.

— Не это ли ищете, мисс? — всё так же насмешливо спросил человек, вытаскивая из кармана мантии мою волшебную палочку.

Я промолчала, ибо спорить, или возмущаться не было смысла. Это, полагаю, человек Тёмного Лорда, который пришёл мне помочь… ну, или убить. Одно из двух. Как-то странно было видеть другого волшебника у себя дома, среди этих стен, обклеенных старыми обоями грязного жёлтого цвета.

— Вы Кассиопея Хорн? — он осмотрел мою комнату, а потом бросил мне мою палочку, которую я не смогла поймать. Она со шлепком упала на пол и закатилась под кровать.

Я опять кивнула, не зная, что сказать. Пусть я и ждала помощи, пришла она неожиданно. Так бывает, когда ты в чём-то сомневаешься.

— Так вы собираетесь принять помощь Тёмного Лорда? — раздражённо спросил он. — Тот-Кого-Не-Называют решил забрать вас из этого места.

— Забрать? — наконец-то подала я голос.

— Да, вы ещё и разговариваете, — язвительно ответил обладатель маски. — А вы что думали?

Я покраснела. Где-то в глубине моей души я боялась, что они захотят убить мою маму-маггла. Боялась или надеялась? Это было чертовски сложно, разобраться в собственных запутанных чувствах.

— Ну? — уже не так вежливо спросил Пожиратель смерти. — Что вы решили?

— Я… — сердце гулко билось в груди. Я сделала глубокий вдох и мысленно приняла одно из самых важных решений в своей жизни. — Я согласна.

Парень усмехнулся, или мне это показалось в темноте? У него был узкий, почти женский подбородок, тонкие губы; цвет глаз я разобрать, к сожалению, не могла. Долго смотреть на незнакомого человека мне было неловко, так что я начала торопливо собирать вещи, коих у меня было не так уж и много. Я бросила в рюкзак мантию и пару маггловских вещей, хотя и сомневалась, стоит ли это делать. Как отреагирует Волдеморт, если увидит такую одежду? «Не глупи, — одёрнула я сама себя. — Не станет же он проверять твой багаж».

Я думала, что мы будем спускаться через окно, но парень спокойно открыл дверь и пошёл к лестнице. Я с замиранием сердца ждала, когда же появится моя мать с ножом, и попытается выгнать нечистую силу из своего дома. Но ничего такого не было, мы без происшествий спустились по скрипучей лестнице.

Внизу, в гостиной, стоял извечный запах пива и сосисок. Но матери и её подруги нигде не было видно. Я испугалась: вдруг Пожиратели всё же решили избавиться от подвернувшихся под руку неугодных им магглов, но, присмотревшись, увидела на полу два связанных тела. Мамина подруга храпела, по её подбородку стекала слюна.

— Что это? — шёпотом спросила я, и остановилась. Во сне лицо мамы было удивительно спокойным. Она не хмурилась, как обычно, а улыбалась, будто видела что-то очень приятное. Мама никогда на меня так не смотрела…

— Они спят, не беспокойтесь, — заверил парень и тыкнул своей рукой в меня спину, подгоняя.

— А зачем связывать? — я потянулась за ключами, но оказалось, что дверь дома открыта.

— Они пили, — сконфуженно сказал Пожиратель. — Не люблю, когда пьют.

Что-то в его голосе мне подсказало, что не стоит задавать вопросы. Мы продолжили идти молча. Я не знала, как и куда мы пойдём, но и не думала, что будем делать это пешком. За время нашего разговора, вечер плавно превратился в ночь, над нами светила полная луна, небосвод был усыпан сверкающими звёздами. Воздух был прохладный, такой приятный после дневной жары. Вокруг цвели цветы, наполняя воздух своим нежным ароматом. Можно было представить, что я просто гуляю с другом по ночному городу…

— Стойте, — Пожиратель остановился, и я врезалась в него, чуть не полетев вниз, на асфальт.

— Что такое? — спросила я, потирая пострадавший нос.

— Вот, спрячьте, — он сунул мне в руки свою маску Пожирателя Смерти. Я посмотрела на неё с каким-то смешанным чувством отвращения и восхищения. Только преданные слуги Тёмного Лорда носили такие маски. Интересно, а у меня такая будет?

Парень поднял волшебную палочку, пока я прятала маску в рюкзак. Сначала ничего не происходило, но через пару секунд с каким-то свистом около нас остановился яркий фиолетовый трёхэтажный автобус. Худощавый парень с кучей прыщей, которые были видны даже ночью, подморгнул нам.

— Так-так, ночные путники, — почти сварливо сказал он и отошёл в сторону, пропуская нас в салон автобуса.

Я с интересом посмотрела на Пожирателя Смерти. Он весело улыбнулся кондуктору и помог мне подняться наверх.

— Привет, — сказал он очень тихо. Сначала я думала, что это мне показалось, но лицо кондуктора ясно показывало, что мой попутчик обращался именно к нему.

— Три кната с одного человека, — недовольно сказал он, почему-то протягивая руку мне. Я неловко улыбнулась: у меня маггловских-то денег нет, а уж волшебных и подавно. Но Пожиратель кинул тому целый галлеон, весело заметив, что сдачи ему не нужно. Я пожала плечами и прошла вглубь салона.

Сразу было видно, что автобус принадлежит миру магии. Вместо сидений сейчас тут стояли узкие койки, которые шатало при каждом повороте. Кондуктор разносил какао, требуя оплату за проезд.

— Что с ним? — со смехом спросила я, устраиваясь около окна. К сожалению, рассмотреть что-либо было невозможно — всё сливалось в одно размытое пятно из-за запредельной скорости передвижения.

— Эм, да. Вы, наверно удивитесь, но Стэн был моим одноклассником в школе, — сказал парень и подсунул мне чашку с какао, которое незаметно купил. Я благодарно улыбнулась и начала пить вкусный горячий напиток, чувствуя, как наполняет меня тепло.

Была ночь, я ехала в неизвестность с совершенно незнакомым человеком, пила какао и смотрела на свет фонарей, что из-за скорости сливался в непрерывную ленту. И это был самый счастливый вечер за последнее время.

Ранним утром, по просьбе моего спутника, автобус остановился где-то в поле, недалеко от какой-то деревни. Мы ехали всю ночь: это была очень долгая поездка, с тряской и постоянными остановками. Я подозревала, что парень специально запутывает кондуктора и водителя автобуса, ведь, скорее всего, мы направляемся в логово Пожирателей Смерти. Кондуктор не очень-то рад был такой компании. Вероятно, из-за их старых распрей в школьные годы. Но был и плюс в многочасовой поездке: мы поближе познакомились с Абнером — так звали того парня, который забрал меня из дома.

В общем, эта ночь прошла с небольшой пользой, чего нельзя было сказать про утро. Мы уже с полчаса шли по дороге, заросшей травой. Вскоре неподалёку от нас показался лес, но мы направлялись в другом направлении — к деревне. Из-за густого серого тумана казалось, что мы топчемся на месте, что совершенно мне не нравилось.

Но зато при утреннем свете я могла лучше рассмотреть лицо Абнера. Оно было худое, будто он не доедал; кожа у него загорелая, а глаза тёплого орехового оттенка. Абнер был немного выше меня и, что совершенно несправедливо, стройнее.

Даже сейчас, в такую ужасную рань, после целой ночи без сна, он выглядел бодрым и полным сил, чего нельзя было сказать обо мне — постоянно зевающей и запинающейся об каждую кочку, встречающуюся на пути.

— Знаете, — заметила я, — как-то не похоже, что мы идём в суперсекретную крепость самого знаменитого тёмного мага в мире.

Абнер хохотнул:

— У него нет дома. Это бессмысленно, разве нет? Темный Лорд не может сидеть на одном и том же месте: так его легко найдут «псы» Министерства.

Я пожала плечами и подумала, что это, наверное, очень грустно — не иметь дома, своего уголка. Нет, скорее всего, он временно живёт у кого-то из своих последователей, но ведь это же не родной дом… Я отогнала глупые мысли: жалеть Того-Кого-Не-Называют? Очень глупо, наверное.

Спустя час мы наконец-то добрались до деревни, которая вблизи оказалась ещё меньше, чем я полагала. Пара обветшавших домиков и скудная березовая рощица рядом — вот и всё, что я увидела. Вскоре туман полностью рассеялся, и наконец-то начало теплеть, отчего сразу же поднялось моё настроение. Однако натруженная спина ныла из-за тяжелого рюкзака, и я не могла дождаться окончания нашего маленького путешествия.

Абнер повёл меня за деревню, и от мысли, что придётся проделать ещё чёрт знает какой путь, мне захотелось уже выть и плакать, но, как оказалось, пройти нам оставалось самую малость, в сравнении с уже преодолённым расстоянием.

Парень что-то начертил своей волшебной палочкой в воздухе, который сразу же зарябился, как водная гладь, на которую опустился листок, и спустя мгновение пред моим взором предстал величественный тёмный дом на три этажа с шикарным двором. Массивная входная дверь охранялась каким-то заспанным волшебником; около фонтана, отделанного тёмным мрамором, важно вышагивали тёмно-зелёные павлины. Казалось, в каждом кирпиче, в каждой плитке этого особняка был пафос — не очень-то красиво на самом деле.

— Добро пожаловать, — с ухмылкой сказал Абнер, пропуская меня вперед. — Теперь это твой новый дом.

Я вздрогнула от такой перспективы: сложно было представить меня в наверняка очень больших и богато обустроенных комнатах этого особняка, бродящей в старой заплатанной маггловской одежде. Абнер, будто не замечая смущения на моём лице, схватил меня за рукав и потащил по направлению к главному входу.

— Не волнуйся, — промолвил он и открыл дверь. Ну да, ему-то говорить это не сложно — он, скорее всего, не первый раз здесь.

В просторном холле нас ожидала высокая женщина в тёмном одеянии. У неё было бледное лицо и светлые волнистые волосы. Губы странно изогнулись, будто она ощущала неприятный запах. Весь вид её показывал, что это — истинная аристократка с изысканными манерами. Длинное иссиня-чёрное шёлковое платье струилось к самому полу; белокурые волосы были красиво подобраны, аккуратно уложены и зафиксированы изящной заколкой, инкрустированной, кажется, сапфирами. Взгляд льдисто-голубых глаз не выражал ничего.

— Доброе утро, Абнер, — сказала она спокойно и щёлкнула пальцами. С лёгким хлопком около нас появился домашний эльф, одетый в замызганное полотенце. Домовик, не поднимая глаз, принял наши вещи и с таким же хлопком исчез. Женщина, легко улыбнувшись, вновь посмотрела на нас. — Как добрался, дорогой? — обратилась она к моему спутнику.

— Спасибо, всё прошло довольно сносно, — с пафосом ответил Абнер и подошёл к женщине. Они обнялись, и как мне показалось, у неё будто свалилась гора с плеч.

— Хорошо, можешь отдохнуть, — позволила она и тут же ответила на не прозвучавший вопрос: — Дальше я сама.

Я сразу же поняла, что речь обо мне, ведь я та, кого эта женщина будет терпеть у себя дома. А что это её дом, сомневаться не приходилось: слишком свободно она себя вела, одним словом, как у себя дома.

Блондинка пошла дальше, вглубь дома, поманив меня рукой, и я, немного нервничая, отправилась вслед за ней. Мне было очень неловко, я чувствовала себя каким-то вирусом, что попал в чистый здоровый организм, — настолько странно мне было находиться в этом доме.

— Я понимаю, — мягко, но с каким-то холодом произнесла женщина, — тебе было тяжело — ты всё сделала правильно.

Мы очутились в гостиной. Отовсюду на меня смотрели змеи; всё — от стен, полов, штор на гигантских окнах, до ковра, мебели и каких-либо мелких деталей интерьера — было в зелёных, серебряных и чёрных тонах. Кресла, отделанные очень дорогой на вид кожей, стояли вполоборота напротив большого камина, в котором не было огня, из-за чего в комнате было холодно, что странно, ведь на улице стоит тёплая погода, не смотря на то, что сейчас лишь начало лета. На стенах, покрашенных в насыщенный благородный зелёный цвет, висели большие картины волшебников в полный рост. Все они провожали меня колкими взглядами, отчего мне стало ещё более неуютно, чем прежде.

— Простите? — переспросила я, наблюдая за тем, как женщина садится в роскошное кресло и берет со столика, стоящего тут же, чашку с каким-то напитком. В животе заурчало, но я постаралась не подавать виду и вести себя непринуждённо. В конце концов, это же теперь и мой дом тоже: так сказал Абнер.

— Ах, бедное дитя, — сожаления в её голосе совершенно не было. Только лед, который обжигал своим холодом. — Пьющая мать; отец-волшебник, который за столько лет ни разу не пожелал с тобой по крайней мере увидеться; Дамблдор, что заботится только о себе. Это на самом деле очень печально.

Я отвела взгляд — мне всё больше и больше не нравилась эта женщина. Её острый язык заставлял меня краснеть и чувствовать себя ещё хуже, чем прежде.

— Впрочем, Лорд протянул руку помощи, как ты того и желала. Я с радостью приму тебя в своем доме. — Слово «радость» было сказано явно с сарказмом. Мне казалось, что всё это она делает совсем по другой причине, но уж точно не из милосердия к бедному ребенку, то есть ко мне.

Я кивнула, не зная, что делать дальше. В пронзительной тишине послышалось недовольное урчание моего пустого желудка, что вызвало презрительную усмешку дамы. Она допила свой напиток и вернула чашку на столик, не заботясь о чистоте. Ну конечно, ведь для этого у неё есть эльфы.

Мы пошли на кухню, что находилась на подвальном этаже. Тут царила теплая, совсем не такая, как наверху, атмосфера. В воздухе витали различные запахи еды, эльфы бегали от одной кастрюли к другой. Здесь, к моему удивлению, их насчиталось более десятка. Все существа были одеты в грязные полотенца или другие тряпки, слабо претендующие на звание одежды.

— Вот, здесь ты можешь взять еды, — милостиво предложила женщина. — Потом Динара отведёт тебя в твою комнату.

Я слабо улыбнулась, не очень-то и обращая внимания не скрытую грубость хозяйки дома. Сейчас я думала только о еде, от одного только запаха которой у меня закружилась голова и ещё громче прежнего заурчал желудок.

Женщина уже хотела уйти, но я окликнула её. Мы болтали больше пятнадцати минут, но хозяйка дома будто нарочно не называла своего имени, что заставляло меня чувствовать себя ещё более неловко, хотя, казалось, куда уже больше?

— Простите, миссис, — тихо сказала я, и она нехотя обернулась. Её лицо выражало скуку и ещё беспокойство, что было уже совсем мне непонятно. — Как вас зовут?

— Нарцисса Малфой, — спокойно ответила женщина и изящно взмахнула рукой. — Приятного аппетита, Кассиопея.

* * *

Моя комната была маленькой, по сравнению с теми другими, которые мне на данный момент удалось увидеть в этом доме, но намного больше, чем та обшарпанная каморка, где я жила раньше. Большое окно открывало вид на задний двор, в котором — какая неожиданность — тоже был фонтан, но только из светлого мрамора. Сад был чудесным: старые деревья, которым, похоже, начислялся не один десяток лет, розовые кусты и ещё какие-то неизвестные мне прекрасные растения, что заставили моё сердце радостно ускорить ритм. Я любила растения. Помню, когда я была маленькой, мама тоже выращивала цветы, пусть и не такие изысканные, как здесь; с каким трепетом я созерцала зарождение жизни из крошечного семечка, с каким интересом наблюдала за её развитием и как радовалась первому распустившемуся цветку.

Необычайно порадовало, что на заднем дворе не было никаких павлинов. Вероятно, их задача состояла в том, чтобы производить благоприятное впечатление на гостей, но лично у меня это вызвало только усмешку. У меня даже был балкон — маленький, в котором почти не развернуться. Но, не смотря ни на что, я была рада, как ребенок, что получил желаемый подарок на Рождество.

Красивее всего была кровать: широкая, двуспальная, с балдахином. В интерьере и отделке комнаты преобладали оттенки синего, серого и серебряного — возможно, дань моему факультету. Ещё тут был большущий шкаф, в котором, при желании, я могла бы спать. Отдельная дверь вела в ванную. В мою личную ванную. Этот факт обрадовал меня даже больше, чем наличие собственного балкона.

Наевшись, я лежала на кровати и смотрела в окно, за которым с ветки на ветку порхали птички; их песня не давала мне заснуть, не смотря на то, что я насытилась. Мой рюкзак валялся на полу, из-за чего у миссис Малфой, наверное, был бы сердечный приступ.

Я в доме Малфоя. Того самого Малфоя — довольно знаменитого слизеринца, что постоянно гадил гриффиндорцам и иногда другим факультетам; того самого слизеринца, что был ловцом в команде своего факультета; того самого слизеринца, что в прошлом году был назначен старостой своего факультета.

Иногда он меня пугал, но чаще всего я видела, что он был избалованным ребенком. Ему почти каждый день приходили подарки из дому, он купил место в команде. Ради мести он готов был убить гиппогрифа, как рассказывали мне пару лет назад.

Интересно, а какой бы была я, если бы с детства жила в такой семье? Может, похожая на Нарциссу? Такая же изящная, красивая, немного пафосная. Или как Малфой — избалованная, расчетливая, мстительная.

Неожиданно я поняла, что в доме не хватает еще одного человека. Люциус Малфой, знаменитый аристократ, который был близким другом Министра Магии. Я полагаю, бывшего Министра, ведь после приключения Гарри Поттера и его друзей, Фаджа вряд ли оставили на прежнем посту.

Странно, что мистер Малфой тоже не встретил меня. Он, скорее всего, главный в этом доме. Как мужчина отнесся к идее Темного Лорда? Понравилось ли ему, что в его доме будет проживать какая-то полукровка?

Мои мысли прервала сова, что стучала в окно. Я ахнула и побежала ее впускать внутрь, радуясь, что она такая умная, и смогла с легкостью меня найти в другом месте. Бедная птица выглядела очень уставшей; некоторые перья были поломанными и мешали ей. Я кое-как привела Врен — так звали мою сову — в порядок. В лапках она держала письмо. С нетерпением и интересом распечатав конверт, я впилась взглядом в написанное.

«Добро пожаловать, Кассиопея. Надеюсь, тебе пришлось по вкусу гостеприимство Нарциссы Малфой.

Лорд Волдеморт».

Записка выпала у меня из рук и осталось лежать на синем одеяле.

Два дня назад, кода я смотрела вслед уносящей моё письмо птице, то думала, что за такую дерзость — обратиться с просьбой к самому Тёмному Лорду — меня с большей вероятностью по-тихому прикончат в собственной постели. Я не знала мотивов Тёмного Лорда, не понимала, что могло толкнуть его на то, чтобы принять меня — безродную полукровку — в свои ряды, и к тому же поселить в дом одной из самых знатных и уважаемых семей во всём магическом мире. Но сделал это он это явно не по доброте душевной, а значит, однажды — вероятно, очень и очень скоро — мне придётся сполна заплатить за его благосклонность. И я сделаю всё, что в моих силах. И даже если бы сейчас мне представилась возможность вернуться в прошлое, в ту минуту, когда в моих руках были чернила, чистый пергамент и непринятое решение, я поступила бы точно так же, ничего не меняя. Я не жалею.

Я шла по пустынной улице Хогсмида. Вокруг ни души — только ветер завывал где-то в вышине. Дома казались заброшенными, будто мёртвыми: их неосвещённые окна пугающе напоминали глаза, которые покинула жизнь. Деревья стояли голые, без листьев, как осенью, однако было тепло, как поздней весной. На мне надето рваное, замаранное кровью платье, а руки почему-то перемазаны в земле. Меня ужаснула вдруг пришедшая из неоткуда мысль: я выбралась из собственной могилы.

— Кассиопея...

Я вздрогнула и остановилась, неуверенная, точно ли кто-то произнёс моё имя или мне только послышалось. Но оно прозвучало вновь; я обернулась и увидела, что где-то в конце улицы стоял человек, его размытый образ рябил у меня в глазах. Я ускорила свой шаг, но оказалось, что воздух вокруг меня превратился в желе. Движения замедлились, я стала похожа на муху, что попала в мёд.

— Подождите! — прохрипела я, с огромным усилием делая получившийся невозможно медленным взмах рукой, но образ с каждой секундой удалялся, не очень-то и слушая мои отчаянные мольбы.

Воздух стал ещё тяжелее, хотя я и не знала, как такое может быть. В глазах появились красные круги, я начала задыхаться...

...С громким вскриком я проснулась, подскочив на постели. Лицо моё пылало, я до сих пор чувствовала, как задыхаюсь. Это, наверное, глупо, если учесть то, что удушье мне всего лишь приснилось. Пришлось пойти в ванную, дабы ополоснуть лицо в холодной воде, но это не очень-то и помогло. Холодные капли, рассекая шею, стекали вниз, но совсем не отрезвляли. Перед глазами до сих пор стоял тот размытый образ, что так бездушно бросил меня задыхаться в этом желеобразном воздухе. Отчего-то хотелось считать, что этот кто-то ушёл не из-за безразличия, а из-за того, что просто не услышал, не заметил меня.

Поняв, что странно думать о мотивах поступка несуществующего человека, я попыталась отвлечься. Это было нетрудно, учитывая то, что мне действительно было о чём беспокоиться. Часы, которые стояли на небольшом столике возле кровати, показывали девять утра. Наверное, я пропустила завтрак: у меня дома мы завтракали намного раньше.

Но всё было проще: Нарцисса сидела на изящной лавочке в саду, и пила чай из тонкой фарфоровой чашки, наблюдая за тем, как эльфы ухаживают за цветами. Она держала какую-то книгу на коленях, но лицо её было так задумчиво, словно мыслями она находилась далеко отсюда.

— Доброе утро, миссис, — тихо сказала я, подойдя к ней. Она встрепенулась, но тут же совладала с собой и легонько кивнула, приветствуя меня в своей высокомерной манере, будто говоря: «Я лучше тебя. Ты не достойна даже моих слов».

В своих потёртых джинсах, вытянутой кофте и наброшенной поверх всего этого мантии я чувствовала себя неуютно возле неё — такой ухоженной, в красивом длинном чёрном платье. Чёрт побери, эта семья любила мрачные оттенки, будто бы в мире и так мало тёмного.

С лёгким хлопком около нас появилась знакомая эльфийка — Динара, разрядив эту атмосферу напряжённости, и я благодарно улыбнулась ей. Динара вручила мне чашку свежесваренного крепкого кофе и тут же исчезла, моргнув своими большими карими глазами.

— Присаживайся, — с холодной улыбкой предложила мне Нарцисса.

Я робко опустилась на плетёное кресло напротив и уставилась перед собой на розовый куст, вокруг которого бродил домовой эльф в драной рубахе без рукавов. Кофе было вкусным: эльф, что приготовил его, сделал всё просто идеально.

Нарцисса отставила свою чашку и опустила взгляд в книгу, но, как заметила я, за всё время она ни разу не перевернула страницу.

Я постаралась насладиться утром. Вкусный кофе, красивый сад, в котором я завтракаю, интеллигентная компания, которая меня игнорирует... Нет, так совершенно не получается собраться. Я украдкой посмотрела на обложку книги в руках у Нарциссы, и прочла название: «Мастер и Маргарита».

— Вы читаете маггловскую литературу? — не удержалась я от вопроса.

— Классика вечна, — как всегда свысока ответила миссис Малфой и наконец-то начала читать следующую страницу.

Я, понимая, что нормального диалога не получится, поднялась, чтобы уйти, но вдруг Нарцисса остановила меня, схватив за рукав мантии. Я вопросительно посмотрела на неё, стараясь скрыть раздражение.

— Не думай, что тебе будет легко, — сказала она мне, странно улыбнувшись, — Тёмный Лорд никогда не делает что-то просто так. И ничего не прощает. Вот, прочитай на досуге. — В руки мне попал сегодняшний выпуск «Ежедневного пророка». Я редко читала эту газету. Чтобы выписывать её, у меня не было денег, а дать почитать просто никто не соглашался, ибо все прятали газеты от «Полоумной» — у той была неубиваемая привычка выбрасывать «Ежедневный пророк», если тот попадался ей на глаза.

Поблагодарив непонятно за что миссис Малфой, я вернулась в дом, на ходу листая газету. На первой странице была фотография Дамблдора, который что-то доказывал. Теперь весь магический мир знал, что старый волшебник прав: Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся спустя много лет. Но, очевидно, это не то, что хотела показать мне Нарцисса. На следующей странице была большая фотография представительного длинноволосого мужчины средних лет. Люциус Малфой холодно улыбался, держа в руках какие документы. Внизу, под фотографией, было написано:

ПОЙМАН ОДИН ИЗ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ

Я откинула газету от себя, будто ядовитую змею. Вот, что случается со слугами Темного Лорда. Вот что может ожидать меня. Никто не защищён в полной мере, и Тёмному Лорду иногда совершенно плевать на своих подданных. Вот почему меня встретила Нарцисса — теперь она хозяйка в доме Малфоев. Я вздохнула, попытавшись успокоиться. Вполне возможно, это наказание за неудачу в Зале пророчеств. Возможно, более угодных своих приспешников он спасает. Меня удивило та холодное спокойствие, с которым я про это думала. Вдруг он захочет, чтобы я кого-то убила? Дрогнет ли моя рука в такой ответственный момент? В памяти всплыли слова Нарциссы: Тёмный Лорд никогда не делает что-то просто так».

По пути в свою комнату я старалась отогнать тревожные мысли. Быть может он сочтёт, что я слишком молода для ответственных заданий. К тому же всего через пару месяцев начнётся школа, где я смогу скрыться от него. От его заданий, точнее. Боюсь, помощь Тёмного Лорда будет стоить мне слишком дорого. Я продала душу дьяволу — вот и всё.

Из-за чёрной двери донёсся чей-то тихий всхлип. Я подошла ближе. В той комнате явно разговаривали двое: один успокаивал другого. Женский безумный шёпот и мальчишеский заплаканный голос... Голос Драко Малфоя!

Беззвучно подкравшись, я посмотрела в щель между дверью и стеной. Разглядеть, конечно, возможно было не многое, однако всё же я увидела спину женщины с чёрными спутавшимися волосами. Размахивая руками — будто компенсируя этим невозможность говорить в полный голос — она что-то доказывала Драко, которого я прекрасно знала.

— Это же замечательный шанс! — шептала ему женщина.

— Я не справлюсь, — всхлипнул Малфой. — Я горжусь тем, что он доверяет мне, но отец...

— ...Глупый и заносчивый! Пытался договориться с мальчишкой! — она схватила Драко за плечи и строго встряхнула, отчего голова того закачалась как у тряпичной куклы. На щеках блестели слёзы, а обычно бледное лицо раскраснелось.

— Я... Мне нужен план. Что-то такое, что убьёт его, и меня не будут подозревать, — уверенней заговорил Малфой. Я поняла, что эта женщина уговаривает его давно. И не на что-нибудь там — на убийство!

Я решила поскорее уйти, но неудачно взмахнула рукой, и чтобы удержаться, ударила ладонью по двери. Голоса в комнате резко смолкли. А после послышались шаги.

— Заходи, дорогая, не бойся. — Холодные пальцы женщины схватили меня за запястье и затащили в комнату.

Посмотрев на её лицо вблизи, я ужаснулась и еле сдержалась, чтобы не убежать отсюда с воплем ужаса. Беллатриса Лестрейндж — знаменитая своей жестокостью и фанатичной преданностью приспешница Тёмного Лорда; одна из немногих, кому удалось сбежать из Азкабана. Она безумно улыбалась, скрестив в руки на груди. Из кармана мантии торчала странно изогнутая чёрная волшебная палочка.

Все молчали — Беллатриса просто переводила взгляд то меня, то на Драко и о чём-то раздумывала. Может, во что меня превратить? В нечто, что пригодилось бы дома. В табуретку или подушку.

— Так-так, новая игрушка Хозяина, — сказала она с не скрытым интересом. Лестрейндж погладила мою щёку своим указательным пальцем с обгрызенным, пожелтевшим ногтем. Меня пробрала дрожь отвращения, из-за чего та только хохотнула. — Какая милочка! Почему Лорд запрещает мне с тобой знакомиться?

Запрещает? Впрочем, сейчас это неважно. Меня больше волнует вопрос безопасности, ибо слишком настораживало безумное лицо Беллатрисы. Её недобрая улыбка и блеск чёрных глаз. Я вздохнула и попыталась отодвинуться от неё.

— Куда же ты, милочка? — она ухватила меня за руку, причиняя боль. — Мы ведь даже не познакомились. Я Беллатриса, а как же зовут обладательницу такого красивого, неиспорченного личика?

Я сглотнула: уж слишком подозрительно прозвучал её вопрос. Будто бы она не прочь испортить моё лицо, «украсив» его несколькими неплохими шрамами. Где-то там, за стенкой, находилась моя свобода, но бежать было очень стыдно, а ещё страшно: что помешает этой сумасшедшей бросить мне заклинание в спину?

— Кассиопея, — пискнула я, отвечая на её вопрос.

— Созвездие? — уточнила она удивлённо.

— Ну… да, — я пожала плечами. Не знаю, что толкнуло мать меня так назвать.

— Очень интересно, — опять хихикнула Беллатриса и подошла к Драко, положив ему руку на плечо. Малфой успокоился и незаметно стёр следы от слёз. Он равнодушно смотрел на меня, будто на вазу или другой неживой объект.

— Это Драко, — замурлыкала, как кошка, Беллатриса. Она погладила ему плечо, целуя его макушку. Её чёрные волосы упали ему на грудь. — Мой любимый племянник.

Я кивнула, не зная, как на это реагировать. Что мне было ещё делать? Страх немного отошёл, оставляя место нетерпению: мне хотелось побыстрее покинуть эту комнату, а в частности, эту компанию.

— Наш разговор останется в тайне, дорогая? — ласково спросила Беллатриса, прикасаясь к своей палочке, делая мне лёгкий намёк, что отвечать, в принципе, и не требуется. Я опять кивнула, что привело её в восторг. — Тёмному Лорду незачем знать некоторые тайны. Ведь у подружек могут быть тайны?

— Да, — хрипло ответила я. Разговор всё больше и больше не нравился мне.

— Отличненько! — она хлопнула в ладоши. — Так… что ты слышала из нашей маленькой беседы?

Я поняла, что смогу выпутаться из сложившийся ситуации, наврав. Только ложь спасёт меня. Нет, думаю, Беллатриса убьёт меня не сразу же, но тайно, чтобы никто не узнал, что это она сделала…

— Ничего, — покачала я головой, невинно улыбнувшись. — Услышала чей-то плач, — я мельком посмотрела на покрасневшего Драко, — и решила проверить, всё ли нормально.

— Так всё ли нормально тут, дорогуша? — ласково спросила Беллатриса.

— Да, — пискнула я и сделала маленький шажок к двери.

Беллатриса склонила свою голову и начала что-то шептать на ухо Драко. Он разволновался, покраснел ещё больше. Начал было кивать головой, но Лестрейндж прикоснулась к его щеке, успокаивая. Может, я смогу уйти. Но когда я протянула руку к двери, Беллатриса визгнула:

— Мы не договорили!

Я сглотнула и обернулась. Теперь Беллатриса не улыбалась и не строила из себя дружелюбную тётеньку. Она нахмурилась, а кончик её палочки опасно засветился серым светом.

— Да? — переспорила я, не в силах отвести взгляд от палочки.

— Никто не должен знать об этом, — прошипела Беллатриса.

— О чём? — как можно наивней спросила я, и ответом мне была безумная улыбка сумасшедшей.

* * *

Следующая неделя оказалась намного проще, чем я предполагала. Я почти ни с кем не разговаривала и в основном оставалась в полном одиночестве, всё время бодрствования проводя в обширной библиотеке Малфой-Мэнора. Нарцисса явно избегала меня; говорили, что она слишком занята неустанными визитами в Министерство, в надежде добиться повторного судебного процесса по делу своего мужа. Малфой-младший тоже не слишком-то желал видеть меня. Он, как и его безумная тетка, сидел наверху и постоянно читал книги в тёмных обложках. Я даже боялась предположить, какие заклинания он хотел выучить.

Первый раз в моей недолгой жизни выдалось спокойное лето. Игнорирование лучше, чем постоянное терроризирование. Чтобы я не расхаживала по дому в маггловской одежде, мне подарили пару мантий. Они были пошиты из простого, недорогого материала, однако пошиты очень добротно.

Но прочно сидела в моей голове одна мысль, что каждый день грызла меня, лишая сна и покоя ночью. «Тёмный Лорд ничего не делает просто так». Никогда. Что же ему нужно от несовершеннолетней полукровки? Когда я получу своё задание? Сообщит ли он о нём мне лично? Вопросы, один за другим, возникали и исчезали в моём сознании, постоянно мешая сосредоточиться на чём-то конкретном.

Одним дождливым вечером пустующий дом наконец-то заполнился другими волшебниками. Измученные, они заходили в гостиную и располагались на диванах, креслах и стульях. Эльфы подносили гостям тёплые напитки. Я стояла неподалёку, около камина, стараясь быть тише воды, ниже травы. Но меня и так никто не замечал — все слушали высокорослого волшебника в министерской мантии.

— Фадж отстранён, — медленно продекларировал он с усталой улыбкой. Некоторые радостно заулюлюкали, другие, коих было большинство, разочарованно застонали.

Тени на стене затанцевали; кто-то прошёлся около камина, заслоняя огонь. Абнер, а это был он, встал около меня. За ним подошёл и Драко, который был совершенно спокоен: видимо, такое собрание для него не в новинку.

— Плохо, — отозвался другой волшебник. Лысый и пухлый, он постоянно потел и вытирал свою голову, чем-то похожую на куриное яйцо. — Он был напуган. Страх усиливает Империус. Нам был бы полезен этот человек.

В ответ на такое заявление я ахнула, вопреки воле. Да, конечно, для этих людей использовать запрещённое заклинание — раз плюнуть. Однако я же, как обычная волшебница, считала это чем-то аморальным, чем-то греховным, ужасным. До этого меня никто попросту не замечал — теперь же все взгляды устремились ко мне. Абнер ткнул меня локтем в бок и разочаровано покачал головой. Драко хмыкнул.

— Кто это? — спросил тот самый человек в министерской мантии и ткнул в мою сторону пальцем, будто и без этого было непонятно, где я нахожусь.

— Что ты здесь делаешь? — грубо спросил волшебник с перевязанной головой. Его рука потянулась за волшебной палочкой; другие последовали его примеру.

— Тихо, — спокойно сказала Нарцисса, поднимаясь со своего места. Она, в своём платье, выглядела королевой среди этого сброда. — Это… воспитанница Тёмного Лорда.

Все зашушукали, да и я сама удивилась. Воспитанница? Это сравнимо с удочерением. Но слово миссис Малфой казалось удивительно точным: что же, как не это, сделал Тот-Кого-Нельзя-Называть?

Через несколько удивительно долгих минут все успокоились и продолжили обсуждать устранение Фаджа. Кто-то пытался угадать имя следующего министра, кто-то вслух изъявлял желание просунуть туда своего человека. Только Нарцисса всё ещё смотрела в нашу сторону. Она еле заметно кивнула Абнеру, и тот схватил меня за локоть.

— Что? — возмущённо спросила я, но проследила за его взглядом — он указывал на лестницу. Мы медленно пошли наверх. Абнер постарался ободряюще мне улыбнуться, но выражение его лица было похоже скорее на болезненную гримасу.

В комнате я почувствовала себя защищённой. За неделю, что я прожила тут, она уже перестала казаться такой пугающе шикарной. Постель не убрана, книги на полу. Одежда висит на стульях: я не разрешала домовикам прикасаться к моим вещам. Абнер с помощью магии зажёг огонь в камине и уселся на кресло, устало массируя виски.

Я уселась на кровать, старательно избегая его укоряющего взгляда. Он пугал меня и заставлял чувствовать себя виноватой в чём-то.

— Ладно, и что я такого сделала? — наконец-то спросила я. Он ухмыльнулся, а потом сразу же нахмурился. Ореховые глаза опасно сверкнули, на лбу появились морщинки.

— Что ты вообще забыла на собрании?

— Ну, я… разве я теперь не одна из слуг Тёмного Лорда? — несмело задала вопрос, наблюдая за его реакцией.

Он вскочил и в один миг пересёк комнату, опускаясь передо мной на колени. Его руки потянулись к моей левой руке, Абнер задрал рукав, оголяя кожу. Всё произошло чертовски быстро, я даже не успела ахнуть от неожиданности или негодования. Длинные холодные пальцы погладили моё предплечье выше запястья.

— Что ты видишь? — спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Э-э-э, — растерянно протянула я и осторожно высвободила руку, — ничего.

— Правильно, — победно улыбнулся он, — ничего. Рука чиста, метка отсутствует. Ты не имеешь права присутствовать на таких собраниях. Нарцисса подвергается опасности гораздо больше, чем ты думаешь. Моя крёстная рьяно выполняет указания Хозяина.

— Крёстная?

— Да. И она рискует. Собой, своим сыном, даже тобой. Никто не должен был знать о тебе. Теперь, когда все думают, что ты воспитанница Тёмного Лорда, они будут завидовать тебе, опасаться тебя, а значит пожелают убрать тебя. — Абнер поднялся и медленно пошёл к двери.

— Я не знала, — прошептала я изумлённо.

— Теперь знаешь. Подумай, хорошо ли ты поступила, пробравшись на заседание? Вообрази, как испугалась Нарцисса. Представь наказание Тёмного Лорда в случае, если бы ты пострадала. — Абнер кивнул мне и вышел.

Дверь тихо захлопнулась. Я осталась одна.

За завтраком Нарцисса сообщила мне, что на этой неделе сюда с проверкой прибудут люди из Министерства. Это было обычное, ни чем не примечательное утро. Прошла пара дней после того происшествия на собрании. Все успокоились и уже не тыкали носом меня в мою же ошибку. Поэтому полной неожиданностью для меня стали слова миссис Малфой:

— Тебе придётся уехать на некоторое время, — спокойно сказала она, попивая свой кофе. Драко сидел за столом, слева от неё, но ничего не ел. Выражение его лица было крайне разгневанным: мысль об очередной министерской проверке его явно не прельщала.

— Куда? — спросила с некоторым страхом я. Если мне скажут, что к матери, это будет ужасно, очень ужасно.

— Мы пока не решили, — нехотя ответила Нарцисса. — Важнее всего было спрятать Беллатрису. Она уедет… впрочем, тебе не стоит этого знать. А теперь, если ты, конечно, не против, мы можем позавтракать в полной тишине.

Я кивнула и отложила вилку в сторону. Легко ей говорить, она остаётся у себя дома. Хотя, если подумать... В её жилище приедут чужие люди, будут ходить по комнатам, смотреть в укромные места… Нет, совсем нелегко. Значит, мне тоже нужно учиться претерпевать трудности, пусть я и привыкла за это время к Малфой-Мэнору и почти что считала его своим домом. Но теперь опять придётся переехать, искать кров в совершенно другом месте. Что может быть хуже постоянных смен мест жительства?

— И надолго мне придётся уехать? — всё же не вытерпела этой тишины я.

— На неделю или больше, — смерила она меня уничтожающим взглядом. — Министерство не будет предупреждать нас о своём визите. Спасибо слугам Тёмного Лорда, что разузнали больше: теперь мы, по крайней мере, к этому готовы.

«Да уж, — подумала я, — спасибо слугам Тёмного Лорда».

После завтрака я сразу же пошла в свои покои, чтобы собрать все свои немногочисленные вещи. Надеюсь, этот обыск пройдёт как можно быстрее, и у меня ещё останется немного времени, чтобы побыть в своей спальне, собраться с мыслями. Нет, кто бы мог подумать: я жду не дождусь той минуты, когда вернусь сюда! Единственным местом в мире, куда я хотела бы вернуться, всегда был Хогвартс — теперь же это место стало для меня новым домом.

К неожиданной радости, моим проводником опять был Абнер. Он вошёл в мою комнату, с небольшим вещмешком в руках и в накинутой на плечи дорожной мантии, в которой предстал передо мною в нашу первую встречу.

— Привет, — улыбнулась я, закидывая за спину свой рюкзак.

— Здравствуй, — слегка пафосно ответил он. Аристократы бывают иногда очень странными.

На этот раз мы не поехали на «Ночном рыцаре», как бы этого я ни хотела. Абнер просто трансгрессировал нас. Неприятная процедура, скажу я вам. Тело будто протягивают через узкую трубу, виски сжимает, ты задыхаешься, а потом резко оказываешься в совсем другом месте, и последующие несколько минут мир перед глазами не имеет чётких очертаний. Я бы не хотела повторять это на досуге.

Мы оказались в небольшом городе в тот час, когда на улицах пока ещё совсем мало людей. Пара собачников недалеко от нас выгуливали своих питомцев; какие-то девочки моего возраста сидели на скамейке и читали журнал, на обложке которого красовалась полуголая женщина. Обычный маггловский мир, которого иногда мне очень не хватало.

Абнер уверенно схватил меня за руку и потащил куда-то вперёд, по улице. Я старалась не смеяться до последнего, но проследив за хихикающими девочками, не сдержалась — короткий смешок вырвался сам по себе.

— Абнер, Абнер, стой! — остановила я его, едва сдерживая истерический хохот.

— Что? — хмуро спросил он, осматриваясь. Девочки на лавочке продолжали хихикать и тыкать в нас пальцами. Я протянула руку и скинула с его головы капюшон мантии, стараясь выглядеть серьёзнее. Он всё ещё не понимал, в чём дело.

— Понимаешь, в мире обычных людей парни двадцати лет, вообще любые парни, не носят такие балахоны. — Я подёргала рукава его мантии. — Тебе бы переодеться…

— Прости? Что? Мне нужно надеть маггловскую одежду? — я почти ощутила его вскипающий гнев, негативные эмоции просто захлестнули меня, заставляя поёжиться. — Я не буду этого делать! — вскричал он, размахивая руками.

— Ладно! Пусть все считают нас психами, — кивнула раздражённо я и нервно пошагала вперёд, что было довольно глупо: я не знала, куда он вёл меня, и где мы вообще должны были остановиться.

Мы шли молча. Я старалась игнорировать рассерженное сопение Абнера и смотрела на проходящих людей. Всегда любила наблюдать за кем-то посторонним, пытаясь понять, как они живут, какие у них мечты, надежды… Есть ли у них семья, и родится ли когда-то в этой семье ребёнок с магическими способностями.

Я остановилась около витрины какого-то небольшого магазина. Манекены с бессмысленными лицами смотрели куда-то вдаль, а на их пластмассовые тела были натянуты обычные рубашки, джинсы и кофты. Абнер посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на витрину.

— Это обязательно? — как-то обречённо спросил он. В ином случае я бы посмеялась, но сейчас для этого не было настроения.

— Да, — грубо ответила я, а потом попыталась смягчиться: — Так будет лучше, если мы и дальше собираемся проводить много времени в маггловском мире. Подумай сам: если и дальше будем расхаживать в этом, — я указала глазами на его мантию, — люди обязательно что-то заподозрят.

Он кивнул, а потом рывком вошёл в магазин, я последовала за ним. Внутри было тихо и пусто, только продавец-консультант смотрела что-то по телевизору, каждую секунду щёлкая пультом. Только что закончилось время обеда, и, скорее всего, сюда ещё долго никто не придёт.

— Здравствуйте, — кивнула девушка и отложила пульт. Она обращалась к Абнеру, очень умело игнорируя меня. — Вы желаете что-то подобрать?

«Нет, просто так заглянули сюда!», — почему-то вспылила я. Такие перепады настроения было совершенно не свойственны мне, как и гнев с раздражением: всё это я испытала за пару часов, что провела с Абнером.

— Да, — неуверенно улыбнулся Абнер, оглядываясь. Не зная, что делать дальше, он подтолкнул меня вперёд, бессловесно показывая, что полностью доверяет моему вкусу. От такой мысли по моему телу разлилось приятное тепло.

— Может ваша сестра тоже что-то выберет? Я, конечно же, могу подсказать, — она ехидно осмотрела меня снизу верх, многозначительно окидывая взглядом мои старые джинсы и толстовку.

Я закатила глаза и прошла вглубь помещения. Одежда в наличии была простая, в большинстве спортивная. В углу пылились джинсы, а на полках были разложены свёрнутые свитера. Судя по всему, этот магазинчик явно был не в почёте у местных жителей, несмотря на то, что находился в центре.

Вручив Абнеру водолазку и джинсы, я осталась наедине с продавщицей. Он скрылся в примерочной, пусть и нехотя — кому, как не ему, знать о важности сохранения статуса «инкогнито». Я краем глаза посмотрела на продавщицу. Её закрученные светлые волосы чем-то напомнили мне лапшу быстрого приготовления. В животе заурчало, и я смущённо улыбнулась.

— Возвращаетесь с маскарада? — спросила работница магазина, изогнув свои ярко-розовые губы в усмешке.

— Что? Ах, да, точно. Мы с братом любим такие развлечения, — я решила поддержать легенду о нашем родстве, потому что по-другому очень сложно будет объяснить, почему взрослый юноша носится с несовершеннолетней девчушкой.

Абнер неуверенной поступью вышел ко мне. Рукава водолазки были длинноваты, но в остальном эта одежда была как раз по нему. Продавщица ахнула. Если честно, я тоже немного удивилась — маггловское одеяние очень подходило Абнеру.

Мы изрядно повеселили друг друга. Я всеми силами пыталась объяснить ему, как пользоваться маггловскими деньгами, а всё это время продавщица смотрела на нас, как на дикарей. Увы, но мой спутник так и не понял, почему деньги бумажные.

* * *

— Так куда теперь? — спросила я позже, жуя хот-дог. Мы шли по какому-то мосту. Абнер явно чувствовал себя неловко в непривычной одежде: он постоянно дёргал рукава и поправлял джинсы. В небе летали птицы, а на берегу беззаботно бегали дети. В общей сложности обстановка была довольно романтическая…

— Отель, — также жуя, ответил Абнер. По поводу маггловской еды у него явно не было никаких возражений.

— Правда? — я невольно хмыкнула. — Я буду жить в отеле?

— Мы будем, — уточнил он и выкинул бумажку в урну.

По городу мы гуляли до вечера. Абнер сказал, что это для того, чтобы разузнать, что и где; я же предположила, что он просто не мог найти отель, а просить моей помощи после магазина уже не горел желанием. До нужного здания мы добрались только к концу дня.

Зная, каким состоянием располагает семья Малфоев, я представила наш отель ужасно дорогим, шикарным, с зеркальными потолками и большими — во всю комнату — кроватями. Наверное, в нашем распоряжении будет куча слуг, готовых исполнить любое желание, и ресторан внизу удивит своим изысканным меню. Но реальность оказалась настолько разнящейся с моими представлениями об этом месте, что просто шокировала меня. Я увидела перед собой двухэтажное серое здание с маленькими окнами. Слева, всего в паре метров от него, высилась большая куча мусора; справа находилось небольшое придорожное кафе, в котором, похоже, люди только скрывались от внезапного дождя.

— Мы ошиблись местом, — уверенно сказала я, когда мы вошли в отель. Запах грязного белья и капусты убедил меня в этом сразу же. Или, может, грязные диванчики, около которых стояли фикусы в изрезанных трещинами и заляпанных горшках? Или потный мужчина в очках, который увидев нас, буквально осветил комнату своей золотозубой улыбкой. Единственным, что выглядело новым, был камин — большой, с широким трубопроходом, будто сделанным специально для Санты.

— Нет, мы пришли по правильному адресу, — заверил Абнер, и подошёл к портье. Они обменялись кивками, и мой друг получил пару ключей.

Мы направились на второй этаж. Я с некоторой опаской поднималась по тёмной и страшно скрипящей лестнице, готовая в любую секунду прыгнуть Абнеру на плечи. Удивительно, но большинство номеров оказались заняты. Наша дверь была последней, в самом конце коридора.

— Мы что, будем в одной комнате жить? — спросила я с неверием.

— Да. Прости, но Билл не может никого выселить ради нас. — Абнер кинул рюкзак на кровать и подошёл к окну, чтобы раздвинуть занавески.

Хорошо, что номер был двухместный, с двумя кроватями, в противном случае я, думаю, умерла бы от неловкости. Несмотря на непрезентабельный внешний вид здания отеля в целом и, в частности, холла, номер, куда мы въехали, оказался довольно милым и просторным. А главное — чистым.

— Билл?

— Он волшебник, — объяснил Абнер, — считай, отшельник. Не хочет принимать ни сторону Тёмного Лорда, ни сторону Дамблдора. Он предпочитает общество магглов, чего никто из магов не может понять. Но у него часто остаются волшебники, поэтому я решил, что это место подойдёт нам.

Я кивнула, будто понимая, о чём он говорит. Но на самом деле всё было не так. Знала ли я, что и мире магии есть отшельники? И почему он — этот Билл — отказался от привычного общества, предпочтя жить в таком месте? Абнер уже ложился спать, и мне было неудобно отвлекать его вопросами. Почему-то прежде я была уверена, что никто не может отказаться выбирать какую-то сторону, думала, что существует только «чёрное» и «белое». Но теперь, видя отель Билла, поняла, что ошиблась. Рука Абнера оголилась, я увидела край уродливой метки. Смогла бы я убежать из дома, а потом закончить учёбу и уехать, не принимая чьей-либо стороны? Живя, как и Билл, в стороне от всего: от войны, битв и всего этому сопутствующего, оставляя выбор только за собой и никому не подчиняясь. Приняла ли я поспешное решение, обратившись к Тому-Кого-Нельзя-Называть?

— Я принёс завтрак. — Абнер весело потряс в воздухе бумажным пакетом. Он вошёл, громко хлопнув дверью, из-за чего я, собственно говоря, и проснулась. За окном уже вовсю светило утреннее солнце, день обещал быть ясным.

— Очень вовремя, — зевнула я и как раз поймала брошенный пакет. Внутри оказались упакованные в целофан бутерброды, бананы и сок. — Какой шика-а-арный выбор… — не удержавшись, съязвила я, разворачивая первый сэндвич.

Абнер закатил глаза и улыбнулся. Он выглядел на зависть бодрым, в то время как я на новом месте этой ночью очень плохо спала, из-за чего сейчас, вероятно, напоминала какое-то лесное чудище. К моему недовольству, он не разрешил приступить к завтраку прежде, чем я посещу ванную. Живот вызывающе заурчал, на что Абнер непреклонно молча указал мне на дверь.

После завтрака мы спустились вниз. Я хотела осмотреть город, но Абнер сказал, что мы сделаем это позже — сейчас нужно разобраться с жильём. Билл хотел знать точную дату отъезда, чего мы никак не могли сообщить. Известий из Малфой-Мэнора не было, мы оставались в напряжённом неведении.

Заняться было совершенно нечем, так что я решила устроить себе экскурсию по нашему временному пристанищу, в ходе которой убедилась в том, что все жители отеля являлись волшебниками. На нижнем этаже находился довольно просторный, слабоосвещённый, но уютный и тёплый холл, где потрескивали поленья в зажжённом камине; дощатые полы покрывали шерстяные ковры, а плотные шторы надёжно скрывали это место от обзора с улицы сквозь небольшие окошки.

Двое мужчин, которые даже в таком месте скрывали свои лица за капюшонами мантий, кормили умостившихся на расположенной у стены жерди рябых сов, изредка обмениваясь короткими тихими репликами; расположившаяся на софе, напротив огня, семейная пара изучала выпуск «Ежедневного пророка»; две престарелых дамы что-то бормоча, колдовали в углу, и из-за этого по помещению распространялся почему-то запах лимона.

Мне нравился такой мир: где вокруг витало волшебство, свободное от всякого табу, и не нужно было скрывать свою магическую сущность. Возможно, когда Тёмный Лорд победит, так будет повсеместно — и в маггловском мире тоже. Волшебники будут главенствовать над людьми, не владеющими магией. Это были явно плохие мысли, недостойные нормального подростка… Но вспоминая все злодеяния мамы, я не могла удержаться от подобных дум.

— Идём. — Абнер внезапно возник прямо перед моим носом, бережно схватил меня локоть и повёл к выходу.

— Ты договорился? — шёпотом спросила я.

— Да, хотя этот упырь взял двойную плату, — недовольно сказал он, а потом смутился: — Прости, я не должен так выражаться в присутствии дамы.

Я прыснула: первый раз в жизни меня назвали дамой, и почему-то это казалось ужасно смешным и неприменимым по отношению ко мне. Я с лёгкостью могу сказать, что Нарцисса Малфой — дама. Но я? Нет, это просто нелепо.

Мы подошли к парку. Сейчас, в утренний час, тут было куда более людно, чем вчера, когда мы прибыли в этот городок. Неспешно прогуливались парочки, молодые мамы катили впереди себя коляски, бабушки смотрели за непоседливыми внуками. Кроны больших деревьев кидали тень на выложенные неодинаковыми плоскими камнями дорожки, а сочная зелёная трава так и манила, чтобы на неё сели. Мы устроились в тени старого широкоствольного дуба. Где-то вдалеке игриво журчала вода в фонтане, а всего в паре метров от нас стояла тележка с большим ярким зонтом над ней — женщина продавала мороженое. Было душно. Я стянула толстовку и осталась в футболке. Она была растянутой и довольно старой, но всё равно оставалась моей любимой. Абнер закатал до локтей рукава водолазки, однако по нему было видно, что он страдал от жары не меньше, чем я.

— Купим мороженое? — весело предложила я. Такая игривость не была мне присуща, но настроение неожиданно поднялось: моя фантазия разыгралась, и я с лёгкостью могла представить, что сейчас отдыхаю с другом где-то на курорте, а не прячусь от Министерства Магии.

Купив два рожка, мы пошли дальше. Парк был обширным; вокруг бродили куча магглов — очень весело наблюдать за Абнером, который на что-то обычное для простых людей иногда очень смешно реагировал.

— Знаешь, — через несколько минут сказал он мне, — это так не похоже… не похоже на то, что с детства рассказывали мне об их мире.

— А что рассказывали тебе с детства?

Абнер промолчал. Лицо его нахмурилось, и он будто поник. Интересно, что же ему всё-таки говорили? Взгляд его стал отсутствующим, будто он был вовсе не тут. Я загрустила, и пожалела, что вообще начала этот разговор. Помню, мне как-то доводилось невольно слушать болтовню слизеринцев: они обсуждали магглов, их необразованность и тому подобное. Возможно, именно это когда-то внушали Абнеру. Как бы то ни было, нужно было срочно сменить тему, иначе милая прогулка грозит быть окончательно испорченной молчанием.

— Слушай, а где ты учился? — неожиданно воспрянула я. Он был ненамного старше м — Я принёс завтрак. — Абнер весело потряс в воздухе бумажным пакетом. Он вошёл, громко хлопнув дверью, из-за чего я, собственно говоря, и проснулась. За окном уже вовсю светило утреннее солнце, день обещал быть ясным.

— Очень вовремя, — зевнула я и как раз поймала брошенный пакет. Внутри оказались упакованные в целофан бутерброды, бананы и сок. — Какой шика-а-арный выбор… — не удержавшись, съязвила я, разворачивая первый сэндвич.

Абнер закатил глаза и улыбнулся. Он выглядел на зависть бодрым, в то время как я на новом месте этой ночью очень плохо спала, из-за чего сейчас, вероятно, напоминала какое-то лесное чудище. К моему недовольству, он не разрешил приступить к завтраку прежде, чем я посещу ванную. Живот вызывающе заурчал, на что Абнер непреклонно молча указал мне на дверь.

После завтрака мы спустились вниз. Я хотела осмотреть город, но Абнер сказал, что мы сделаем это позже — сейчас нужно разобраться с жильём. Билл хотел знать точную дату отъезда, чего мы никак не могли сообщить. Известий из Малфой-Мэнора не было, мы оставались в напряжённом неведении.

Заняться было совершенно нечем, так что я решила устроить себе экскурсию по нашему временному пристанищу, в ходе которой убедилась в том, что все жители отеля являлись волшебниками. На нижнем этаже находился довольно просторный, слабоосвещённый, но уютный и тёплый холл, где потрескивали поленья в зажжённом камине; дощатые полы покрывали шерстяные ковры, а плотные шторы надёжно скрывали это место от обзора с улицы сквозь небольшие окошки.

Двое мужчин, которые даже в таком месте скрывали свои лица за капюшонами мантий, кормили умостившихся на расположенной у стены жерди рябых сов, изредка обмениваясь короткими тихими репликами; расположившаяся на софе, напротив огня, семейная пара изучала выпуск «Ежедневного пророка»; две престарелых дамы что-то бормоча, колдовали в углу, и из-за этого по помещению распространялся почему-то запах лимона.

Мне нравился такой мир: где вокруг витало волшебство, свободное от всякого табу, и не нужно было скрывать свою магическую сущность. Возможно, когда Тёмный Лорд победит, так будет повсеместно — и в маггловском мире тоже. Волшебники будут главенствовать над людьми, не владеющими магией. Это были явно плохие мысли, недостойные нормального подростка… Но вспоминая все злодеяния мамы, я не могла удержаться от подобных дум.

— Идём. — Абнер внезапно возник прямо перед моим носом, бережно схватил меня локоть и повёл к выходу.

— Ты договорился? — шёпотом спросила я.

— Да, хотя этот упырь взял двойную плату, — недовольно сказал он, а потом смутился: — Прости, я не должен так выражаться в присутствии дамы.

Я прыснула: первый раз в жизни меня назвали дамой, и почему-то это казалось ужасно смешным и неприменимым по отношению ко мне. Я с лёгкостью могу сказать, что Нарцисса Малфой — дама. Но я? Нет, это просто нелепо.

Мы подошли к парку. Сейчас, в утренний час, тут было куда более людно, чем вчера, когда мы прибыли в этот городок. Неспешно прогуливались парочки, молодые мамы катили впереди себя коляски, бабушки смотрели за непоседливыми внуками. Кроны больших деревьев кидали тень на выложенные неодинаковыми плоскими камнями дорожки, а сочная зелёная трава так и манила, чтобы на неё сели. Мы устроились в тени старого широкоствольного дуба. Где-то вдалеке игриво журчала вода в фонтане, а всего в паре метров от нас стояла тележка с большим ярким зонтом над ней — женщина продавала мороженое. Было душно. Я стянула толстовку и осталась в футболке. Она была растянутой и довольно старой, но всё равно оставалась моей любимой. Абнер закатал до локтей рукава водолазки, однако по нему было видно, что он страдал от жары не меньше, чем я.

— Купим мороженое? — весело предложила я. Такая игривость не была мне присуща, но настроение неожиданно поднялось: моя фантазия разыгралась, и я с лёгкостью могла представить, что сейчас отдыхаю с другом где-то на курорте, а не прячусь от Министерства Магии.

Купив два рожка, мы пошли дальше. Парк был обширным; вокруг бродили куча магглов — очень весело наблюдать за Абнером, который на что-то обычное для простых людей иногда очень смешно реагировал.

— Знаешь, — через несколько минут сказал он мне, — это так не похоже… не похоже на то, что с детства рассказывали мне об их мире.

— А что рассказывали тебе с детства?

Абнер промолчал. Лицо его нахмурилось, и он будто поник. Интересно, что же ему всё-таки говорили? Взгляд его стал отсутствующим, будто он был вовсе не тут. Я загрустила, и пожалела, что вообще начала этот разговор. Помню, мне как-то доводилось невольно слушать болтовню слизеринцев: они обсуждали магглов, их необразованность и тому подобное. Возможно, именно это когда-то внушали Абнеру. Как бы то ни было, нужно было срочно сменить тему, иначе милая прогулка грозит быть окончательно испорченной молчанием.

— Слушай, а где ты учился? — неожиданно воспрянула я. Он был ненамного старше меня, и если учился в Хогвартсе, я обязательно должна была хоть раз увидеть его.

— Год в Дурмстранге, а дальше домашнее обучение. Нарцисса не хотела, чтобы я много времени проводил в такой школе, а о Хогвартсе Люциус был плохого мнения.

— А родители что? Это, как бы, их забота, — не подумав, ляпнула я. Плечи Абнера напряглись, и он сник, так ничего и не ответив. Я тоже оставила попытки поддерживать беседу, и прогулка, весёлая сначала, теперь чем-то напоминала поминки.

* * *

Я уселась в холле, около окна, а Абнер возвратился в наш номер, оставив меня в компании самой себя. Сидеть с ним не было никакого желания — я давно заметила, что когда он в не настроении, бессмысленно стараться его растормошить.

Волшебники то заходили, то выходили: некоторые были одеты по-маггловски, а некоторые свободно расхаживали в мантиях различных цветов. Иногда мне казалось, было бы лучше, если бы все они носили мантии, потому что выбирали маггловскую одежду волшебники совершенно безвкусно.

Билл всё время сидел внизу, выполняя разные работы. Он каждые пять минут косился в мою сторону, но упорно молчал, что только испытывало моё терпение. Наконец-то, когда мои нервы натянулись как струна, я не выдержала, подошла к нему и тихонько поприветствовала.

— Здравствуй, — нервно кивнул он. — Как дела?

— Хорошо, а у вас как? — с вежливой улыбкой спросила я и уселась на диванчик.

— Вполне… вполне… — пробормотал он. А потом, будто не решаясь, быстро задал вопрос: — Мы с тобой раньше не виделись?

— Нет, — засмеялась я. — Уверена, что никогда. Я бы вас запомнила. А что?

— Твоё лицо… манера говорить… Ты напомнила мне одного человека, вот и думаю, ошибся ли я, — всё так же тихо ответил он. Его позвал какой-то пожилой волшебник, и Билл с радостью со мной попрощался, наверное, и не подозревая, что посеял во мне зерно сомнения и кучу вопросов. Кого я ему напомнила? Останавливался ли тут, в его отеле, человек, которого я больше всего в жизни жаждала увидеть? Может… хотя я и сомневаюсь, тут когда-то бывал мой отец? Мне хотелось задать несколько остро важных для себя вопросов Биллу, но он упорно до конца дня игнорировал и избегал меня, специально ошиваясь около других постояльцев. Расстроенная, я вернулась в номер, к такому же грустному Абнеру. Он читал потрёпанную книгу, со странным названием «Цветы для Элджернона».

— Разве это не маггловская книга? — против воли спросила я.

— Тебе-то что? — не очень-то и вежливо ответил он, переворачивая страницу. Я пожала плечами и легла на свою кровать, закрывая глаза. Это был очень длинный день…

* * *

Утром Абнер не разбудил меня — просто поставил на прикроватный столик очередной пакет с едой. Я, грустно улыбнувшись, посмотрела на пустую соседнюю кровать. Книга одиноко лежала на подушке, остальные вещи, что не вынимались из рюкзака без нужды, он забрал.

Я провела рукой по тёплой от солнца обложке, открыла первую страницу — и сразу же захлопнула книгу, откидывая её на кровать. Почему-то она показалась мне чем-то слишком личным, чем-то, что сравнимо с дневником или фотографиями, которыми никогда не будешь делиться.

Видимо, этот день я проведу в полном одиночестве, раздумывая, что такого я сказала в парке, и что имел в виду Билл, говоря, будто узнал во мне кого-то. Задребезжало оконное стекло — большая сова требовала моего внимания. В лапках она сжимала свёрнутое в трубочку письмо.

«Скоро, совсем скоро мы увидимся, Кассиопея. И тогда, надеюсь, ты сможешь дать мне внятный ответ на мои вопросы. Подумай, зачем ты попросила у меня помощи и как собираешься расплачиваться.

Думаю, ты догадалась, кто я.»

— Что это? — неожиданно прозвучал вопрос. Абнер стоял позади меня и через плечо старался разглядеть слова, написанные на пергаменте. Я смяла бумагу и положила в карман.

— Тебе-то что? — язвительно вернула я ему его же слова.

Абнер улыбнулся и склонил голову, прядки его чёрных волос заблестели при свете солнца. Ореховые глаза заинтересовано блестели, глядя на меня.

— Прости, — наконец-то, после длительного молчания сказал он. — Я не должен был себя вести так. Ты совершенно не виновата и ничего такого не сказала мне. Больше подобного не повторится.

— Нет проблем, — хрипло ответила я. Сейчас меня волновала не глупая, непонятная обида Абнера, а письмо, которое лежало в кармане.

Он уселся около меня на кровати. Абнер всем своим видом показывал покаяние, а я же просто не знала, как поскорее отвязаться от него и остаться наедине со своей тревогой.

— Зато, — загадочно начал Абнер, — я узнал нечто интересное, Кассиопея. Смотри.

Он вытащил из кармана кусок старого пергамента. На одной стороне было нарисовано известное мне созвездие, похожее на сильно растянутую перевёрнутую верх ногами букву «М». Я закатила глаза: в детстве из-за своего имени мне пришлось много вытерпеть.

— Я знаю, знаю. Меня назвали в честь созвездия, что же мне поделать? — почти обречённо вздохнула я.

Абнер медленно перевернул пергамент: на обратной стороне было что-то выведено странным, древним языком. Внизу мелкими буквами другой рукой был вписан перевод.

— Это легенда, связанная с созвездием и девушкой, твоей одноименницей, — всё так же загадочно улыбался он. — Билл просил тебе передать. Он сказал, что тебе будет полезно прочитать это… Он сказал, что больше ничем помочь тебе не может. Ты не знаешь, что он имел в виду?

— Нет, — медленно отозвалась я, пряча взгляд. — Даже не догадываюсь.

— Мы уезжаем! — громко хлопнув дверью, в комнату вбежал запыхавшийся Абнер. В руках он держал промокшее от ночного дождя письмо. С одежды капало на пол, но он явно этого не замечал — подскочил к кровати и начал собирать вещи, даже не замечая, что одновременно схватывал и мою одежду.

— Куда? В Малфой-Мэнор? — спросила я, но послушно поднялась из кровати и начала закидывать вещи в рюкзак. Сердце радостно трепыхалось от предвкушения: я возвращаюсь домой! И пусть там мне не рады, пусть это временное убежище — только там я почему-то чувствовала себя полностью защищённой.

Спустя пару минут мы стояли в холле отеля. Абнер крепко сжал мою ладонь; плечи его мелко дрожали. И ещё… ещё мне казалось, что ему больно. Это было видно по напрягшемуся лицу, сдвинутым бровям и его ореховым глазам. На моей кофте появился мокрый след от его одежды, из-за чего я вздрогнула. Мы ещё никогда не были друг к другу так близко.

Другим постояльцам было явно плевать на нас: они занимались своими делами. И только Билл, сощурившись, смотрел в сторону Абнера. Он кинул короткий взгляд на его левую руку и нахмурился.

— Что происходит? — шёпотом спросила я.

— Тсс, — приложил палец к губам Абнер. Он помахал рукой Биллу, подзывая хозяина отеля к нам. Тот мелкими шагами подбежал к нам; его большой живот колыхался со стороны в сторону, а на лбу появились бисеринки пота. Он точно что-то подозревал — что-то, о чём пока не знала я.

— Ты знаешь, что нам нужно, — важно промолвил Абнер, крепче хватая меня за руку. Билл кивнул в ответ, но смотрел в мою сторону. Я непроизвольно коснулась рукой кармана, в котором находилось его послание: легенда, которая объяснит тайну моего имени.

Билл подошёл к большому камину. Только сейчас я заметила, что на дереве чьей-то мастерской рукой были вырезаны причудливые знаки. Они ложились друг на друга и складывались в сложный и определённо означавший что-то рисунок. Но я бы всё равно не поняла его, даже просидев перед ним целый день. Хозяин отеля протянул Абнеру небольшой мешочек, который достал из какого-то тайника в стене.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Абнер, на что Билл просто пожал плечами.

— Ты всё равно бы это взял, — спокойно ответил он. — Я просто избавил себя от лишних проблем. Не думай, что отшельники остаются в неведении.

Я только подивилась словам Билла. О чём он? Пусть я и недолго знакома с Абнером, вряд ли он способен на что-то… шокирующее. Или пугающее. Он был спокойным, гораздо спокойнее многих моих знакомых. Абнер — сама вежливость и учтивость.

— Кидай это в огонь, — прервал он мои мысли о нём, подталкивая меня к огромному камину. В ладони он сжимал горсть порошка, в другой держал раскрытый мешочек, предлагая порцию этого мне.

— Что? — медленно переспросила я. — Зачем? Что вообще происходит?

Закатив глаза, Абнер сам кинул порошок в огонь. Я вскрикнула и отскочила как можно дальше; это был явно не самый смелый поступок в моей жизни. Но высокое зелёное пламя могло напугать любого, по крайней мере, мне так показалось в ту минуту. Странно, но присутствующие совершенно ничему не удивились — напротив, они даже ничего не заметили! Просто безразлично скользили взглядом, будто огонь всё такого же яркого оранжево-красного цвета.

— Я понял, — извиняющимся тоном сказал Абнер, — прости. Всё время забываю, что полукровка и жила среди магглов. Постоянно думается, что ты такая же как и мы, нормальная.

Его слова больно ужалили меня в сердце. «Нормальная. Такая же, как и мы». Он по-прежнему так же слепо верит всему, что толкает Тёмный Лорд. «Разве ты не должна в это верить, милочка?», — язвительно спросил внутренний голос. Должна. Я ведь теперь буду бороться против магглов и других, недостойных жизни среди нормального, чистокровного общества.

Абнер отпустил мою руку и ступил в огонь. Я прикрыла рот рукой, волнуясь и одновременно восхищаясь. Зелёные языки пламени окутали его; блики танцевали по лицу, придавая ему некоторую загадочность. Он медленно поднял руку, тряхнул ею, высыпая порошок, и отчётливо, но не громко произнёс:

— Малфой-Мэнор.

Бешеный вихрь закружил его — последнее, что я видела, был кивок Абнера. Он указывал мне на остаток порошка, намекая, что я должна сделать то же самое. Иногда тяжело быть полукровкой, живущей среди магглов, — мы часто не понимаем многого из того, что обычно для чистокровных волшебников.

Билл похлопал меня по плечу и ушёл. Я, сглотнув, ступила в огонь. Глаза при этом закрыла, пытаясь совершено не думать о том, что это опасно для жизни. Прошла секунда. Вторая. Послышались некоторые смешки, и я неуверенно открыла один глаз. Посетители веселились, смотря в мою сторону. Ну конечно! Часто ли встречается такая дурочка, как я: стою себе в полыхающем камине, зажмурив глаза и закусив губу.

— Место назначения скажи! — крикнул кто-то умный.

— Малфой-Мэнор! — почти визгнула я, чувствуя, как что-то с силой тянет меня вперёд. Глаза и рот залепило, а волосы на голове растрепались, как при порывистом ветре. Путешествие в пространстве окончилось ещё плачевней, чем я предполагала: твёрдая земля оказалась под моими ногами так неожиданно, что я не устояла и упала на колени, разбивая их.

— Это было довольно элегантно, — добила меня своими словами Нарцисса. Она стояла около окна и насмешливо улыбалась. В руках женщина держала волшебную палочку.

Абнер помог мне подняться; он старался улыбаться, но все попытки были бесполезными: в комнату вошла Беллатриса с Драко. Она выглядела необычайно счастливой: улыбалась и постоянно косилась на племянника, вздыхая.

— Прибыли? — скучающе спросила она. — Повезло. Вы не опоздали, — Лестрейндж ещё раз счастливо вздохнула и села на диван.

— Не опоздали? — глупо переспросила я, забывая о страхе. Счастливая Беллатриса выбила меня из колеи, а вот Драко, с плотно сжатыми губами, пугал. Его взгляд был похож на взгляд загнанного зверя, который знал: ему не спастись.

Нарцисса хмуро улыбнулась и собралась ответить мне явно что-то саркастичное, но её голос потонул в визге Беллатрисы — та подскочила к Абнеру и схватила его за рукав водолазки. Её чёрные глаза полыхали безумием — реальным безумием, что пугало и одновременно восхищало своей загадочностью.

— Маггловская одежда! Тряпки, предназначенные рабам! — воскликнула она и рванула рукав, пытаясь содрать одежду с него. Абнер попытался отойти, но она была сильной: она всё так же яростно дёргала одежду и кричала что-то уже вовсе невразумительное. — Позор! Это она? Она тебя надоумила?!

Теперь Беллатриса смотрела на меня. От взгляда её чёрных, как уголь, глаз меня бросило в дрожь; неожиданно я поняла, что готова прыгнуть в камин, пусть даже и с обычным огнём, дабы спрятаться от миссис Лестрейндж.

— Белла, право, успокойся, — подняла руки в умоляющем жесте Нарцисса, — Они переоденутся. Дети явно надели это не для удовольствия. Чем плоха конспирация?

Но уговоры не действовали. Беллатриса, в своём безумном припадке, не слишком прислушалась к чужим словам. Она орала, пиналась, и тянула руки к лицу Абнера: годы в Азкабане давали знать своё. Рука её потянулась к карману мантии, чтобы достать последнее оружие.

— Белла! — в ужасе закричала Нарцисса. — Успокойся! Он скоро придёт!

Я сглотнула. В первую минуту казалось, что и это не заставит Беллатрису успокоиться, но миг, и словно по волшебству она остановилась. На лице появилась мечтательная улыбка. Нарцисса кивнула нам на дверь, заставляя уходить. Абнер и я молча покинули комнату. Но даже долго после этого моё сердце не могло успокоиться, а мысли придти в порядок. В своей фанатичной вере Тёмному лорду и яростной ненависти к магглам Беллатриса превзошла всех.

В комнате меня ждала эльфийка Динара. Она вручила мне чистую мантию и расчесала волосы. Маленькие, худенькие руки существа дрожали, а большие глаза были грустными.

— Что случилось? — не вытерпев, спросила я.

— О, Динара не может сказать, — пропищала эльфийка, — Динаре запрещено говорить его имя. Мы, эльфы, не любим, когда он здесь.

Эльфийка с тихим хлопком исчезла, оставив меня ещё в большем смятении. Хотя, к своему ужасу, я уже поняла, кто этот загадочный гость в доме Малфоев.

* * *

В этот вечер столовая в Малфой-Мэноре была заполнена людьми. Большой стол был накрыт как никогда; везде царила атмосфера пышности. Это почему-то заставляло меня с грустью смотреть на лестницу, которая вела наверх. Мне хотелось уйти отсюда, спрятаться в своей комнате и дождаться ухода чужих волшебников.

Страх достиг своей границы, когда все уселись за стол, а в дверях появился высокой человек в простой чёрной мантии. Он вошёл тихо, почти не заметно. Сначала я подумала, что это очередной прихвостень Того-кого-нельзя-называть. Разве Тёмный Лорд не должен появляться более эффектно? Он вошёл просто, без всяких изысков. Только принёс с собой удушающую волну холода, страха и отчаяния.

Ножки стульчиков заскрипели. Все до одного поднялись, приветствуя своего хозяина. Я кинула быстрый взгляд на Драко, он стоял около меня с болезненно бледным лицом. А Тот-Кого-Нельзя-Называть, молча, прошёл вперёд, садясь во главе стола. Капюшон мантии тихо упал с его головы, и одновременно с тем с тихим шелестом к Тёмному лорду подползла змея. Я прикусила запястье, оставляя на коже белые следы от зубов.

Все так же молча сели, боясь произнести хотя бы один звук. Только вилки стучали по поверхности тарелок, но это только напрягало.

— Так какие новости? — тихо спросил Тёмный лорд после трапезы. Я первый раз слышала его голос: такой странный, похожий на шипение змеи. Он и сам был удивительно похож на рептилию.

— Я убила семью магглов в Лондоне. Бизнесмены. Их дочь… их будущая дочь могла бы родиться волшебницей, — с отвращением доложила Беллатриса, явно радуясь тому, что избавила мир от очередной грязнокровки. — Вероятность пятьдесят на пятьдесят, но ведь в нашем деле нельзя рисковать, правда?

— Правда? — прошипел Волдеморт. — Министерство не догадается? Ты скрыла следы? Всё будет не так, как в прошлый раз, Беллатриса?

— Нет, — заскулила, словно побитая собака, Беллатриса. — Я всё сделала правильно, милорд…

— Проверишь, — кивнул он какому-то мужчине. Тот нервно улыбнулся и незаметным жестом притронулся к карману с волшебной палочкой. Его лицо было скрыто капюшоном, но несколько чёрных, сальных прядок волос всё же выглядывали.

— Конечно, — медленно ответил он, — приму за честь.

Глубокий, вкрадчивый голос показался мне знакомым. Резкие жесты, сгорбленная осанка. «Снейп! — мысленно воскликнула я. — Бог мой, он и вправду…». Наверное, каждый в школе знал о напряжённых отношения зельевара с гриффиндорцами, и, особенно, с одним гриффиндорцем — Гарри Поттером. Не раз по школе ходили слухи, что Гарри обвинял Снейпа во всяких кознях; говорили, что пошло это ещё с первого курса, когда легендарный Мальчик-Который-Выжил спас философский камень. Я не знала, правда это или нет, но относилась к учителю как и к другим профессорам. Он не снимал баллы у нашего факультета, а в силу разума рейвенкловцев мы почти никогда не страдали от его насмешек. Но вот он — сидит за тем же столом, что и я. Но ведь мы одинаковы — никто из нас не лучше. Мы предали всех, кто нам доверял.

«Заткнись», — приказала я внутреннему голосу. Ненавижу себя за свои же мысли.

— Но я пришёл не ради вашего сомнительного общества, — как ни в чём не бывало, продолжил Тёмный лорд. Он был обаятелен — мне казалось, что люди ловили его слова не только из-за страха или восхищения. Он умел привлекать внимание. Его тёмная аура почему-то действовала не хуже, чем светлая аура Дамблдора. — Прошу оставить меня наедине с юным мистером Малфоем.

Драко, нервно дёрнувшись, поднялся. Другие волшебники медленно начали выходить из комнаты, бросая на парня взгляды, полные жалости. Видимо, все знали, что такое беседа с глазу на глаз с Тёмным лордом. Нарцисса, прижав ладонь ко рту, стояла около двери. Она подозвала меня к себе, пытаясь не смотреть в сторону Волдеморта.

Но я не успела уйти.

— И юную Кассиопею я попрошу остаться, — промолвил Тёмный лорд. Дверь за спиной Нарциссы тихо захлопнулась, отрезая женщину от сына. И от меня.

Я жду. Не знаю, чего, наверное, чего-то безумного — ведь это первый мой разговор с Хозяином. Теперь, как и другие, я должна буду называть так Того-Чьё-Имя-Не-Говорят. И от этого ещё страшнее, ещё больше хочется исчезнуть, пропасть с лица земли или просто не показываться ему на глаза.

Драко дрожит. Он выглядит хрупким. Более хрупким, чем в школе. И эти минуты для него намного опаснее, чем игра в квиддич в самую скверную погоду.

— Приятно снова встретиться, Драко, — спокойно сказал Тёмный Лорд. Он стоит около зажжённого камина и будто поглощает всё его тепло. Холодно. Я, то ли от страха, то ли от холода, дрожу точно так же, как и Малфой. Мы всего лишь два слабых подростка. Против Того-Кого-Нельзя-Называть мы как слабый летний ветерок против осеннего урагана, который сметает всё на своём пути.

— Я тоже, — голос Драко дрогнул, — тоже рад.

Тёмный Лорд усмехнулся, обнажая белоснежные зубы. Он чувствует наш страх. Может, с помощью загадочной легилименции, о которой нам так мало рассказывали в школе, а может просто на инстинктивном уровне — как хищник ощущает страх загнанной жертвы.

— Юная Кассиопея, — наконец-то прозвучало моё имя. Я, сглотнув, подняла доселе опущенную голову.

— Милорд, — прошептала я. Говорить громко почему-то совершено не хотелось, словно бы сейчас я находилась в церкви, а не в столовой Малфой-Мэнора.

— Сложно подчиняться, не так ли? — спросил будто бы у себя Волдеморт. Я так и не поняла, к кому он обращался — ко мне или к Драко, который всё так же продолжал стоять в стороне.

А страх холодной змейкой проникал всё глубже и глубже в душу, надёжно поселяясь там, создавая своё гнездо в сердце, чтобы при удачном случае шевелиться, напоминая о себе.

— Я уже знаю о задании, — наконец-то сказал Драко, бросая на меня нервные взгляды. Слизеринский мальчик боится, что я узнаю его тайну? То, о чём они говорили с Беллатрисой наедине? Из-за задания он тогда пролил столько слёз?

За окном начался дождь. Крупные капли бились в стекло, будто пытались пробраться внутрь тёплого дома, но безнадёжно разбивались на кучи брызг и стекали вниз, в неизвестность. Было настолько темно, что я почти не видела зелёные макушки ближайших деревьев; да и не зелёными они сейчас казались — скорее, почти чёрными.

— Готов ли ты к нему? — насмешливо спросил Тёмный Лорд, всматриваясь в лицо слизеринца, чьи заострённые черты странно размылись при свете пламени. — Или так соскучился по отцу, что готов занять соседнюю камеру в Азкабане? Говорят, они не очень. Но знаешь, похвально. Такая преданность…

Драко будто получил пощёчину: он уже не в первый раз вздрогнул, а лицо его покрылось ярко-красными пятнами, отчётливо видными на бледной коже.

— Я не собираюсь, — он почти кричал, — совершать ошибку! Есть план, всё продумано… Я исправлю всё.

Он замолчал, и мне показалось, что в воздухе зависло непроизнесённое «должен». Но Волдеморт лишь усмехнулся шире — как старый учитель своим ученикам, чьи ошибки его больше умиляют, чем сердят.

— Думаю, ты всё же не справишься, — покачал головой Тёмный Лорд, — у тебя не хватит сил. Но другого варианта нет. Ты должен убить Дамблдора. Тебе всё понятно?

— Да, — обречённо прошептал Драко. Его плечи поникли, а пальцы перестали нервно теребить край рукава. Он принял свою судьбу.

Наверное, в тот момент я должна была убежать. Открыть дверь и скрыться где-то в темноте, в лесу, пытаясь забыть страшные слова. Убить Дамблдора. Навсегда в моей голове сохранились тёплые воспоминания о первом дне в Хогвартсе. О шляпе и Макгонагалл, что внесла её в Большой зал. И добром старике, что внушал доверие, что заботился и думал про каждого ученика в школе, обещая им защиту. Разве Драко, каким бы он ни был, сможет убить директора?

А потом, словно отталкивая тепло, пришло воспоминание об отказе. Он обещал. Говорил, что у меня получится остаться на лето в школе, вдалеке от маггловского мира. Разве сложно было? Ведь в школе всегда, при любой опасности, остаются несколько учителей и домовики. Мог ли Дамблдор оставить меня в школе? Или просто он избавился от лишней обузы, от обычного подростка, которого никто и никогда не назовёт избранным.

— Тогда, полагаю, тебе пора покинуть комнату. Ты здесь лишний, — подарил временную свободу Волдеморт, указывая Драко на дверь, за которой, скорее всего, его ждала мать. Моя меня так никогда ждать не будет. И никогда так не ждала.

Дверь тихо захлопнулась. Волдеморт, не оборачиваясь и продолжая смотреть в окно, задумчиво начал:

— Драко имеет своё задание, — Тот-Кого-Нельзя-Называть посмотрел на дверь, за которой только что скрылся парень, — теперь ты получишь собственное.

Я промолчала, не зная, что сказать. В это время меня больше волновала мысль, что сейчас я нахожусь в одной комнате с тем, чьё имя в наше время ассоциируется со злом. Отказаться от задания нельзя, а ведь интуиция мне подсказывает, что это задание будет посложнее домашки по трансфигурации.

— Итак. Ты убьёшь Гарри Поттера.

И, словно подтверждая слова Тёмного Лорда, за окном прогремел гром, мощно и оглушительно, заставляя закрыть уши руками. Не люблю дождь с детства — из-за плохой погоды мне приходилось целый день сидеть в доме, в компании матери. Но сейчас простые, тихо произнесённые слова напугали меня намного больше.

— Гарри... Поттера? — запинаясь, спросила я, будто не расслышав.

— Не заставляй меня жалеть о проявленной к тебе милости, — с угрозой прошипел Волдеморт, и под его взглядом у меня всё внутри судорожно сжалось. Нагайна в его ногах, чувствуя недовольство хозяина, пошевелилась, поднимая свою голову в мою сторону. — Я помог тебе не по доброте душевной.

Да. Но он помог, в отличие от других. Однако... Макгонагалл, Флитвик, Дамблдор — разве не они защищали меня с самого детства? Но ведь эти люди отвернулись тогда, когда мне нужна была их помощь. Неужели я о многом просила? Просто остаться на лето в школе — кому бы там могла помешать тихая, скромная девчонка? Но нет, несмотря на то, что они знали о моей обстановке дома, всё равно выставили меня за ворота. Им было просто всё равно. А Тёмный Лорд — пришёл с визитом, предлагая реальную помощь взамен за выполнимую услугу.

«Кассиопея, очнись! Речь идёт об убийстве!» — орал мне внутренний голос. Но в противовес ему подсознание осветило вспышкой воспоминания о не таком уж давнем: моя мать, стоя на коленях, молится, будто в припадке, просит Бога спасти её от меня.

Так ради кого я должна бороться? Ради Дамблдора с его пустыми обещаниями и словами про добрых магглов, которых мы, волшебники, должны уважать? Так и оставаться на стороне тех, кто оставил меня, поступать правильно и благородно, подставляться ради людей, которые отказали мне даже в незначительной просьбе? Или пойти на сторону Того-Кого-Не-Называют: сильного и независимого. С каждым днём ряды его армии пополняются, а значит, шансы на победы увеличиваются. Не зря я была рейвенкловкой — зачастую мы думаем не сердцем, а головой, высчитывая выгоду из положения. Так и теперь я приму решение в пользу обеспечения безопасности для собственной жизни.

— Я должна сделать это в школе? — мне пришлось облизать пересохшие от волнения губы.

— А ты знаешь, где его дом и как туда можно попасть? — саркастично рассмеялся Волдеморт, а потом, задумавшись, ответил: — Ты должна сделать это перед убийством Дамблдора. Он должен знать, что его драгоценный воспитанник, его надежда, — мёртв. Я хочу раздавить его и морально и физически. Уничтожить всё, на что наделся этот «гений» современности.

Волдеморт говорил с такой чистой ненавистью, что становилось больно — эта ненависть, словно ядовитый газ, переносилась по воздуху, мешая дышать. Я должна буду опередить Драко и совершить убийство первой. Два человека против всей школы — разве это звучит не гордо? Нет, только жалко, страшно и безнадёжно.

— И этот недоумок, Малфой, не должен ничего знать. Как и другие, — Тёмный Лорд внушительно посмотрел мне в глаза и, добившись моего запоздалого робкого кивка, сделал несколько шагов вперёд, отчего его чёрная мантия заколыхалась, будто бы от лёгкого ветерка. — Всё делаешь тайно, — добавил он, смотря сверху вниз. — Ведь тебе не хочется повторить судьбу отца Драко?

— Нет, — тихо, но твёрдо сказала я, отчаянно желая отвести взгляд и вместе с тем необъяснимо страшась этого, — не хочется.

После визита Тёмного Лорда в поместье стало относительно спокойно. Министерство больше не наведывалось сюда, видимо, поверив в чистоту семьи Малфоев, повесив чёрный ярлык только на Люциуса.

Дни были поистине летними: тёплыми, безоблачными и безветренными. Я ежедневно проводила по несколько часов в саду, наслаждаясь его красотой и дивными запахами цветов, зелени и просто девственно-чистого загородного воздуха. После разговора с Тем-Кого-Нельзя-Называть меня не то чтобы не трогал никто из находящихся в поместье, меня теперь даже немного опасались. Только Беллатриса постоянно пыталась дознаться, о чём же со мной говорил её хозяин. Но нарушить обещание я не могла — это было равносильно самоубийству.

Со следующего дня, после получения персонального задания, я пыталась найти как можно больше информации о Гарри Поттере, хотя Мальчик, Который Выжил и так был довольно популярным: он у многих был на слуху ещё когда я училась на первом курсе. Забавный паренёк — Колин Криви, мой однокурсник из Гриффиндора — почти что поклонялся ему в минувшие времена. Всего год назад его запал поумерился, оставляя место просто дружелюбию. Так вот, благодаря Колину мы всегда были в курсе всех новых сплетён, но зачастую они были чистой воды выдумкой слизеринцев.

Гарри силён в Защите от Тёмных искусств. В честном поединке мне точно не победить. Да и не глупо ли это, вызывать его на дуэль? Он посмеётся, может быть, но даже если и поверит, что у меня серьёзные намерения, то сразу же проинформирует об этом своих друзей. Нет, надо действовать тайно. Его лучшие друзья — Рон Уизли, рыжий парень из большой чистокровной семьи и Гермиона Грейнджер, знаменитая зубрила школы. К слову, на четвёртом курсе, как поговаривали некоторые, она довольно близко познакомилась с Виктором Крамом...

— Так, не отвлекаться, Кассиопея, — одёрнула я сама себя. Сплетни не лучшие источники информации и далеко не всегда правдивые. Нужны конкретные, подкреплённые фактами сведения, я должна выявить слабое место у Героя, а оно наверняка есть, не может не быть. Нужно продумать безукоризненный план действий, к счастью, для этого было предостаточно времени — полтора месяца до начала учебного года.

Действительно ли я смогу сделать это? Чтобы не вгоняться в сомнения подобными вопросами, я много читала, узнавая новые заклинания, что могли бы мне помочь, разучивая их. Труд отвлекает, вытесняет из головы нежелательные колебания, а это как раз то, что мне нужно.

— Разговариваешь с невидимыми друзьями? Тебе настолько здесь скучно? — из-за дерева появилась высокая, стройная фигура. Абнер, широко улыбаясь, подошёл ко мне. Мои губы растянулись в ответной улыбке — всё же я рада была видеть его. За те недели, что я провела тут, Абнер был единственным, кого я могла с лёгкостью называть другом. Он в последнее время редко бывал в Малфой-Мэноре, но когда всё же приходил сюда, то безвылазно сидел в своей комнате. Тёмный Лорд, прежде чем уйти, посетил и его, задав ему тайное и явно трудное задание.

— Привет! — воскликнула я, неуклюже поднимаясь из плетёного кресла. Книга с громким звуком плюхнулась на землю, открываясь на случайной странице, показывая мне жуткую картину мучений от «Круциатуса». — Ты где пропадал? — не удержавшись, поинтересовалась я.

— Поумерь свой пыл, — важно сказал Абнер. — Скорее всего, ты будешь не рада нашей встрече.

Он неуловимым движением вытащил свою волшебную палочку. Я залюбовалась ей, подобные мне прежде не доводилось видеть. Она была сделана из очень светлого, почти белого дерева и выглядела идеально прямой. Если некоторые палочки чем-то иногда напоминали по виду простые ветки, например, как моя, то его прямо-таки ощутимо источала магические волны.

— Что? — с упрямо не отлипающей от лица глупой улыбкой переспросила я, но, всмотревшись в лицо друга, поняла, что он не шутит. — Что происходит?

Абнер наколдовал несколько бликов, которые всего через пару секунд исчезли в воздухе. Он, нахмурившись, сказал:

— Тёмный Лорд желает научить тебя нескольким заклинаниям за оставшееся до школы время, чтобы к выполнению задания ты приступила полностью подготовленная, промах будет непростителен. Я не знаю, почему он доверил это мне — та же Нарцисса знает намного больше. Но моя крёстная неважно чувствует себя, недавние проблемы с делом Люциуса и судом сильно её подкосили… В общем, я, будем считать так, твой репетитор. Волшебная палочка при тебе?

— Вот, — я вытащила её из кармана. В волшебном мире не было нужды её прятать в комнате, держа в тайне свою сущность. Моя волшебная палочка точно не была похожа на что-то очень крутое — обычная веточка средней длины, средней толщины, тёмно-коричневый цвет, шероховатая поверхность. Но мне всё же нравилось дерево, из которого она была сделана — вишня, а внутри таился волос единорога. Она была немного выгнута на конце, из-за чего у меня всегда была куча проблем — тот конец постоянно норовил за что-то зацепиться и отломиться.

Мы отошли подальше от деревьев. В самой глубине сада была небольшая поляна — без цветов, кустов и другой растительности, не считая редкой травки. Только маленький фонтан из белого мрамора да пара скамеек. Я удивлённо оглядывалась по сторонам, недоумевая, как раньше не заметила это место.

— Ты… Думаю, ни тебе, ни мне это не понравится, Кассиопея, — грустно, почти что обречённо сказал Абнер. Он поднял руку с палочкой вверх. — Ты должна… привыкнуть к боли. Все мы рано или поздно пройдём через это.

И учёба началась. Если бы я знала, как это будет, никогда бы не пошла на ту чёртову поляну. Сначала мы работали со знакомыми заклинаниями. «Экспелиармус», «Петрификус Тоталус» — всё это я знала из школьной программы, поэтому могла даже бороться с Абнером. Но до конца дня, пусть ничего нового я не узнала, я была вымотана, словно целый день бежала адский марафон.

— Мы ведь ничего нового не выучили, — почти что разочарованно подвела я итог, когда он проводил меня до спальни. Абнер только улыбнулся, шепнул, что мы всё ещё успеем, и ушёл, оставив меня одну, о чём я не жалела — настолько мне хотелось упасть на кровать и забыться на пару часов.

Так и проходили мои дни: утром быстрый завтрак, несколько часов в библиотеке и бесконечные тренировки. Не то чтобы мне это не нравилось — я чувствовала удовлетворение, когда был хоть какой-то план на текущий момент и ближайшее будущее, распорядок, которому я могла следовать. Тем более теперь мне приходилось постоянно узнавать что-то новое, а учиться мне нравилось, как и любому другому рейвенкловцу.

Как-то за одним из ужинов Нарцисса будто бы между прочим заметила, что я больше не напоминаю ей дикую, необразованную девчонку. Теперь я стала более сдержанной, более воспитанной, и, что нравилось мне больше всего, не такой напуганной. Теперь моё присутствие на собраниях было обязательно, пусть я всё равно там всегда отмалчивалась. Единственное, что пока не менялось, это отсутствие Чёрной Метки на руке — кожа оставалась такой же чистой, как и пару месяцев назад. Но, честно говоря, я не жалела об этом, хотя и понимала, что нанесение её неизбежно — это лишь вопрос времени. Возможно, самую малость, мне даже нравилось быть частицей чего-то масштабного и значительного, чего-то, что вскоре изменит мир до неузнаваемости.

— Сегодня мы разучим новое заклинание, — вместо приветствия сказал спустя пару недель Абнер. Он, с закатанными рукавами, стоял в середине поляны с волшебной палочкой в руках.

— Наконец-то, — улыбнулась я и, кинув рюкзак под дерево, подошла к нему. Сегодня погода разбушевалась, и большие грозовые тучи низко нависли, кажется, над самой землёй, грозя разразиться громом и молниями и затопить этот мир, показывая, что мы, маленькие людишки, не в силах справиться со стихией.

— Это «Империус», — как что-то незначительное сказал Абнер. Ореховые глаза парня загадочно заблестели. — Вообще-то это заклинание — если его использовать не во зло — очень… познавательное. Жаль, очень жаль.

— И чего же в нём познавательного? — поинтересовалась я, сглотнув. Наверное, сначала «Империус» я испытаю на себе. Это было одновременно и пугающе и любопытно.

— Разве не понятно? Сила воли — вот, что можно проверить под воздействием этого воистину загадочного заклинания, — с каким-то восхищением ответил Абнер.

— Ну и что? Ты испытывал свою силу воли?

Абнер промолчал. Он поднял палочку и внимательно посмотрел мне в лицо. Сначала я ничего не почувствовала — только прохладный ветерок шевелил моими тёмными волосами, бросая их то на глаза, то на губы. Прожигающий взгляд Абнера даже начал раздражать меня, я захотела отвернуться, или, что хуже, покраснеть. Но неожиданно в моей голове что-то щёлкнуло, будто рубильник переключили — и я потеряла власть над собственным телом.

Приятный звон в ушах и обволакивающее тепло мешало мне сосредоточиться на собственных мыслях. «Что происходит?» — задала я себе логичный вопрос, но сразу же отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. Думать было сложно, в этом даже не было смысла — просто нужно ждать чей-то приказ и обязательно исполнить его, потому что по-другому нельзя, по-другому не получится.

«Пойди налево», — приказали мне твёрдо. Я, не мешкая, сразу же сделала пару шагов вперёд, выполняя просьбу… нет, приказ. «Подпрыгни», — велели опять, и я, даже не думая сопротивляться чужой воле, начала прыгать на месте, словно в меня вселился какой-то бешеный кузнечик. Наверное, со стороны это выглядело до неприличного весело. Возможно, я, если бы использовала это заклинание, просила бы и не такое. Но в тот момент, подчинённая «Империусом», я совершенно об этом не задумывалась. Ни о чём, если уж начистоту, не задумывалась.

Время пролетело незаметно. Я, минута за минутой, выполняла один приказ за другим, не вспоминая о старом и не сомневаясь, что нужно сделать что-то новое. Когда моя голова избавилась от звона в ушах, а приятное тепло исчезло, только тогда я заметила капающий мелкий дождь — он запутывался у меня в волосах, падал на плечи, растекаясь небольшими мокрые следами.

Абнер стоял невдалеке, под большим деревом. В руках он держал мой рюкзак, пытаясь спасти его от влаги. Глаза его больше не блестели любознательностью, а, скорее, были опустошённы, будто мысленно он спрятался где-то глубоко в себе, пытаясь защититься от мира. Он был грустным.

— Всё? — хриплым от жажды голосом спросила я и подбежала к нему. Дождь становился сильней и сильней, а под ветками ветвистого дуба всё ещё было сухо. — Я не смогла сопротивляться, не так ли? Не справилась…

— Многим не удаётся с первого раза, — Абнер посмотрел вверх, пытаясь разглядеть сквозь ветки серое небо, которое было почти закрыто тучами. — А большинство не могут справиться с ним в принципе: ни с первого раза, ни с сотого.

Но голос его звучал глухо и разочаровано. Я почувствовала эти волны эмоций, будто бы Абнер был морем, а я небольшой бухтой. Капли падали всё чаще и чаще, безобидный дождик превращался в настоящий ливень.

— Ты была не плоха, — развеял тишину он. — Я не с первой попытки смог завладеть тобой. Сначала я попытался использовать невербальное заклинание, но ты никак не отреагировала и мне пришлось всё же применить «Империус». Кассиопея, на самом деле это очень не плохо. — Он, в знак утешения, прикоснулся к моей ладони, несильно сжимая её. Его руки были горячими и сразу же начали согревать мои, вечно холодные. В тот день мы больше ничего не изучали, только стояли под деревом, ожидая конца дождя и сжимая ладони друг друга.

* * *

После того, как я испытала на себе воздействие «Империуса», мне очень захотелось опробовать это заклинание самой. Теперь я понимала, что имел в виду Абнер, когда сказал, что оно очень познавательное и загадочное. Я бы не решилась предложить стать моим оппонентом в этом деле кому-то, кроме Абнера, но вышло так, что на следующий же день после нашей апробации он исчез куда-то по делам, так что мне выпал длительный уик-энд, в который я с удовольствием выспалась.

Так, за всеми этими заботами с обучением заклинаниям незаметно протекла вторая половина каникул, оставляя после себя пару незначительных воспоминаний. Совсем скоро мне придётся вернуться в школу и спать в одной комнате с однокурсницами. Когда-то я только и думала об этом — сейчас же желала, чтобы свободных часов оставалось больше. Возвращение в школу означает для меня лишь то, что я стану убийцей, ни больше ни меньше.

Абнер, уехавший в четверг, вернулся только в воскресенье: с израненным лицом и в рваной одежде на грязном теле. Это случилось на границе между поздним вечером и почти глубокой ночью, когда звёздная вуаль полностью легла поверх тёмного небосвода, мерцая на пару с луной, освещая дорогу запоздалым путникам. Абнер нетвёрдой поступью вошёл в открытую эльфом дверь, его шатало так, будто он шёл не по ровному полу, а по палубе корабля во время шторма. Нарцисса, словно робот, подхватила его своими слабыми изящными руками, силясь удержать от падения на пол.

— Дебора! — окрикнула она одну из домовых эльфов, которая тотчас же с громким хлопком появилась около хозяйки. Её зелёные глаза испуганно глядели то на парня, то на женщину. — Дебора, лекарство! Немедленно!

Эльфийка исчезла, чтобы через секунду появиться вновь. В маленьких ручонках она держала бинт и какие-то пузырьки, внутри которых плескались зелья. Драко, который только что спустился вниз, сразу же побежал к матери, чтобы помочь ей, и совместными усилиями уже совсем не держащегося на ногах Абнера уложили на диван.

А я всё время стояла около окна и с посеревшим лицом смотрела на всё это, как на фильм, что шёл по телевизору. Почему-то как реальность это совершенно не укладывалось в моей голове. О событиях той ночи сохранились только обрывки воспоминаний: короткий стон Абнера; треск разрывающейся ткани, когда Нарцисса пыталась быстрей добраться до ран; длинные мужские пальцы сжимают подушку дивана, чтобы отвлечься от боли. А потом темнота, будто значительную часть воспоминаний об увиденном стёрли «Обливиэйтом».

Той ночью мне снилась поляна, на которой проходили тренировки. Она была залита солнечным цветом, а трава была усеяна редкими цветами, которых на самом деле там не было. Мы опять держались за руки, только на этот раз сидели не под дубом, а около фонтана с холодной, освежающей водой.

Когда я проснулась, было утро: на сером, будто постиранном небе, на границе, где оно соприкасается с землёй, появилась огненная полоска восходящего солнца. Где-то пели ранние птички. Я лежала на кровати, всё так же одетая, из-за чего мне было ужасно жарко. Из памяти напрочь пропал тот момент, когда я сюда поднялась.

Дом спал. В коридорах было пусто и темно, даже портреты тихо сопели у себя на полотнах. Я попыталась как можно незаметней подняться на третий этаж; там я была всего пару раз. По площади он был меньше других двух: всего пара комнат, что принадлежала хозяевам дома, и маленькая, но очень уютная гостиная. Тёмно-зелёные стены были завешаны портретами аристократов с высокомерными лицами, они в данный момент тоже спали.

Я подошла к нужной двери и потянулась к её ручке в виде головы змеи, цвета старого серебра. Наверное, она закрыта, ведь люди в этом доме уважали личное пространство. «Не узнаешь, если не проверишь, — уговаривала я сама себя. — Давай, поверни ручку».

Она была незапертая и без какого-либо скрипа дверь отворилась, впуская меня в полукруглую комнату. В глаза сразу бросилось большое окно с видом на дорогу. Комната была уютной. Особенно тёплое чувство уюта придавала ей полутьма, что царила в это раннее время суток.

На большой кровати, бережно укрытый тёплым одеялом, лежал бледный Абнер. На лбу у него появились капельки пота, а сама кожа его будто пылала. Я заботливо обмакнула чистую тряпочку, что была оставлена на столике около кровати, в миску с какой-то лечебной жидкостью и вытерла пот с его лица. Лекарство пахло шалфеем и ещё какими-то травами, их запах щекотал мне ноздри. Я улыбнулась — год назад мы варили такое зелье под зорким наблюдением Снейпа.

Вернув тряпочку обратно в миску, я осторожно села около кровати так, чтобы видеть лицо Абнера, благо лучи восходящего солнца как раз светили в это место. Ресницы его затрепетали, а искусанные губы задрожали. Он застонал и медленно открыл затуманенные глаза.

— Кассиопея? — с некоторым трудом произнёс Абнер, удивляясь. Я была явно не тем человеком, которого он думал увидеть в своей комнате.

— Я просто волновалась. Вчера, ну, это было так неожиданно… Что случилось? Это задание Тёмного Лорда? Министерство? — стушевавшись, я запутанно начала закидывать вопросами парня, забывая, что напрягаться ему сейчас противопоказано.

А он рассмеялся — сухо, безжизненно, как старый человек, утомлённый годами скитаний.

— Кассиопея, — хрипло сказал Абнер, — это сделал Тёмный Лорд.

В тишине, наступившей после слов Абнера, послышались чьи-то шаги — негромкие, но быстрые, и тяжёлые, но короткие. Я с каким-то страхом посмотрела на парня, молча прося совета. Он, нахмурившись из-за боли, указал мне на дверь:

— Уходи, ты ещё успеешь. Нам не нужны лишние вопросы.

Я, кивнув, понеслась вперёд. Дверь Абнера находилась ближе всего к лестнице, так что мне было нетрудно скрыться с этого этажа незамеченной. Стараясь ступать как можно тише, я вернулась в себе, снедаемая мыслями: Тот-Кого-Нельзя-Называть довёл своего слугу, солдата можно сказать, до полусмерти. Зачем? С какой целью он это делает? В назидание другим? Наверное, чтобы другие видели, какова расплата за непослушание. Но ведь Абнер выполнял всё, что ему говорят.

«А уверена ли ты в этом, дорогуша?» — прозвучал мой внутренний голос. Нет, совершенно не уверена. Но что нужно натворить, чтобы сам Тёмный Лорд так изощрённо поизмывался над тобой? Не только с помощью «Круциатуса», который причиняет мучительную боль, но делает это бескровно и не оставляет каких-либо следов на теле. А на теле Абнера явно нарочно нанесённых гематом было вдоволь. Особенно много внимания уделили почему-то рукам.

Я открыла балконную дверь, впуская в комнату свежий утренний ветерок. Солнце полностью показалось из-за горизонта; почти все птицы проснулись, и их трели гармоничной мелодией разливались по воздуху. Всё в мире было как раньше — вот только взгляд на этот мир у меня неожиданно поменялся, сменяя раннеподростковый максимализм на что-то более серьёзное.

Спустя пару долгих часов меня позвали к завтраку. Нарцисса явно спала этой ночью хуже всех. Вчерашнее платье было изрядно помято, а волосы она просто неаккуратно расчесала. Её всегда ухоженное лицо сейчас было мрачным, под глазами залегли признаки утомления. Плавные движения сменились вялыми, нездоровыми, а сама она постоянно устало прикрывала глаза.

Больше за столом никого не было. Но я к этому давно привыкла: часто за завтраком присутствовали только мы вдвоём. Эльфийка Динара быстро накрыла стол и не заметно скрылась, оставляя нас наедине.

— Как Абнер? — осторожно спросила я, кроша в руках французскую булочку.

— Ему гораздо легче, — устало ответила Нарцисса, попивая свой кофе мелкими глотками. — Думаю, он сегодня сам тебе всё объяснит. Во время тренировки.

— Что?! — более эмоционально, чем требовала того ситуация, спросила я. — Разве он сможет? — Не понимаю, как может идти речь о тренировках, когда он в таком состоянии?

Нарцисса подняла на меня свои холодные, серые глаза, остужая мой пыл, словно холодная вода пламя.

— Абнер принимает лекарства, — коротко обосновала она. — До обеденного времени он сможет преподать тебе несколько уроков. А сейчас, как я вижу, ты закончила с завтраком — значит, юная леди, твоя комната ждёт тебя. — Вынесла она вердикт тоном, не принимающим возражений, и возвратилась к своему кофе, будто бы сейчас вовсе ни с кем не разговаривала. Меня это слегка обидело: я ведь тут! Я ведь имею право на слово, но меня даже не собираются слушать. Мне, похоже, никогда не стать своей в этом доме. Я здесь только лишь потому, что он так повелел, но мне по-прежнему не рады. Понимание бесполезности споров пришло быстро, почти мгновенно, и я последовала туда, куда мне было сказано.

Обычно я тратила утреннее время на книги — искала информацию. Но сегодня стопка томиков осталась лежать нетронутой. Не зная, чем себя занять, я решила разобрать вещи, которые большой грудой лежали на комоде. Туда неаккуратно скинула их после того, как вернулась сюда с отеля, и всё забывала поручить заняться ими домовикам. В единственных джинсах, к моей неожиданности, я нашла записку от Билла, о котором я все эти недели ни разу не думала. А ведь он что-то говорил про моё имя и явно, пусть не говоря в этом напрямую, знал моего отца. Я быстро развернула находку, старый пергамент приятно шуршал, издавая ни с чем несравнимый звук. Созвездие, похожее на перевёрнутую и растянутую букву «М» было отлично мне знакомо — мы изучали его на астрономии, но я знала о нём ещё раньше, так как оно было напрямую связано с моим именем, из-за которого сверстники часто дразнили меня в детстве.

Я провела пальцами по звёздам, думая, почему мать, которая терпеть не могла магический мир и всё, что с ним связано, выбрала такое имя. Однажды я всё же осмеливалась задать ей этот вопрос, и тогда она пришла в ярость, орала, что я должна быть благодарна тому, что она вообще позволила мне появиться на свет, а не сделала аборт, как ей многие советовали. Может, с этим выбором как-то связан отец? С немногочисленных рассказов я знала, что он всего пару раз навещал мать, а потом исчез, будто бы его и не было никогда. На обратной стороне был перевод легенды, написанный корявым, будто даже детским почерком Билла.

Кассиопея, я был крайне удивлён, увидев тебя в стенах своего отеля. Разве твой отец не хотел скрыть тебя от этого мира? Неважно, пожалуйста, не спрашивай меня об этом, я могу помочь только крохами. Когда-то, очень давно, когда люди поклонялись многим богам, жила девушка, которую звали Кассиопея. Она была женой царя Цефея и, как рассказывали, являла собою саму красоту. Но вместе с внешним великолепием душе девушки досталась редкостная надменность и гордыня. Боги решили наказать её: они напустили на процветающую Эфиопию огромное и кровожадное морское чудовище, которое каждый день требовало на обед девушку взамен на неприкосновенность всех остальных жителей. Когда очередь дошла до последней девушки в царстве — царевны Андромеды — та, не мешкая пожертвовала дочерью.? Я не знаю, чем мотивировался твой отец, когда выбирал это имя — твоя мать, крайне мудрая женщина, была против всего этого, она считала, что такой выбор плохой, ведь Кассиопея — негативный образ. Единственное, чем я могу помочь, — это слова, которые твой отец хотел сохранить для тебя. Он был уверен, что однажды ты найдёшь меня, или же я сделаю это (хотя я надеялся, мы никогда не увидимся). Запомни, Кассиопея, и никогда не забывай: запретная секция, стеллаж 3, третья полка снизу, «Древняя история Магии, том II». Не ищи со мной встречи, больше помогать я не буду — отец твой мёртв, и дружба наша тоже.

Я прошептала последние слова: «…и дружба наша тоже». Разве дружба может умереть? Злые слёзы непрошенно выступили на глазах, и я смахнула их резким движением руки. Записка лежала на полу, покинутая и забытая, как и мой покойный отец.

— Имя, — разгневано прошипела я. — Ты мог написать чёртово имя!

Вымещая злость и обиду на бумаге, я начала яростно рвать её, превращая в кучку мусора. Ах, значит, это папочка решил так меня назвать? Треск бумаги — и один клочок летит куда-то в неизвестность. Значит, дружба умерла? Очередной кусочек, скатанный в шарик, отправился в полёт, почти беззвучно стукнувшись о стену и прокатившись по полу. Значит, мама против?..

К моменту, когда я закончила измываться над ни в чём не повинной бумагой, она была полностью уничтожена. Хотя мне на одно мгновение и захотелось использовать «Репаро», я не стала ничего предпринимать. Накатила усталость. Я села на колени и положила голову на кровать. Ветер, скользнувший в комнату через приоткрытую балконную дверь, вяло перебирал бесполезные остатки записки.

Значит, мама всё-таки бывала когда-то в отеле и знала Билла. Она общалась с магами, по крайней мере, до моего рождения точно. И почему потом она возненавидела их, да так, что собственная дочь, зачатая от мага, стала для неё исчадием ада? Мой взгляд упал на волшебную палочку, что всё это время лежала на столике. Я медленно взяла её в руки — всё равно скоро нужно будет идти на тренировку. Интересно, ведь Министерство внимательно следит за использованием волшебства несовершеннолетними, а я до сих пор не получила какого-то предупреждения или наказания.

Об этом я спросила первым делом, увидев Абнера на поляне. Он сидел на голой траве, прикрыв глаза. На голове у него красовалась ослепительно белая повязка, а на плечи кто-то заботливо накинул лёгкую, но тёплую мантию. Мертвенная бледность почти полностью сползла с его лица, но было прекрасно видно, что до сих пор чувствует себя он не очень хорошо.

— Всё просто, Кассиопея. Свои люди у нас повсюду, в том числе и в отделе Министерства по присмотру за несовершеннолетними. Тёмный Лорд постарался, чтобы наши уроки оставались в тайне. — Даже такой короткий монолог утомил Абнера. Я присела около него на корточки и приложила ладонь к горячему лбу.

— Знаешь, я думаю, ты заслужил на выходной, — твёрдо, с настойчивостью сказала я, пытаясь убедить его вернуться в постель. Мне не хотелось, чтобы он упал в обморок или, что хуже, его раны открылись.

— Нет-нет, — засмеялся он, — сегодня буду отдыхать, а ты — колдовать. «Империус» — отличное заклинание, и ты с лёгкостью околдуешь меня, в моём-то состоянии я даже не смогу толком сопротивляться.

Но я ни в какую не хотела делать этого. Какой из Абнера соперник, когда ему даже сидеть трудно? Нет, желание использовать «Империус» никуда не делось, но сейчас, как я считала, для этого было не время. Оказалось, что мы оба были ещё теми упрямцами: никто не хотел сдаваться и идти на компромисс.

— Ну и что мне сделать, чтобы ты согласился? — недовольно спросила, скрестив руки на груди. Мы спорили минут двадцать, успев за это время изрядно друг другу надоесть.

— Я, кажется, знаю что, — задумчиво произнёс Абнер, а потом поднял на меня свои ореховые глаза и радостно уточнил: — Используй «Империус» и заставь!

Я глубоко вздохнула и, не удержавшись, ещё шлёпнула себя ладонью по лицу, показывая всю степень своего недовольства: в такой ситуации он всё равно умудрялся шутить и доставать меня! «Ладно, — устало подумала я, сдавшись. — Ладно. Хочешь «Империус» — ты его получишь». Абнер, поняв, что эту «битву» он выиграл, ободряюще улыбнулся и выпрямил спину, показывая, что готов к моей атаке.

— Империо, — тихо, но твёрдо проговорила я, направив волшебную палочку в его сторону.

Ничего не произошло: Абнер всё так же смотрел на меня с лёгкой хитринкой в ореховых глазах. Он никак не отреагировал на мою неудачу, а просто ободряюще кивнул, негласно побуждая действовать снова и снова. Но у меня не получалось, как бы я ни пыталась. Я пробовала шептать заклинание, потом уже в гневе выкрикивала его — всё без толку. Может, я недостаточно сильна?

Неужели у меня не хватит сил на такое заклинание? Ведь то, что оно запретное, не значит, что оно непостижимое. Запретное заклинание…

...Использование запретных заклинаний жесточайше наказывается Министерством Магии. Попробуйте хотя бы раз — и вам обеспечен билет в один конец, в Азкабан.

Я почесала щёку, пытаясь понять причину неудач. Может, дело не в силе? В школе у меня очень без особых усилий получалось выучивать новые заклинания; я не была самой сильной волшебницей в классе, но и слабой себя не назвала бы. Так вот в чём причина: страх. Ведь нас, студентов Хогвартса, ещё с детства учат, что истинное проявление зла — использование «Авады», «Круциатуса», или «Империуса».

— Всё хорошо? — не удержавшись, поинтересовался Абнер. Он, наверное, утомился меня ждать.

— Ага, — прошептала я. — Готовься. Я думаю… Думаю, сейчас всё получится.

«Это всё самовнушение» — заверила я сама себя и громко, отчётливо, направив волшебную палочку на Абнера, вымолвила:

— Империус.

Слышали ли вы когда-то шелест осенней листвы, что ветер волочит по пустынной аллее? Не понимаю, почему, но когда магическое слово было произнесено, я услышала этот шелест, как будто подсознание Абнера, поддаваясь мне, издало его.

Как и всегда, ничего не изменилось: министерские служащие не прибежали сюда, мир не остановился, никто не умер. А сколько раз предстоит мне меняться? Каждый день я избавляюсь от старых привычек и взглядов на жизнь, словно змея сбрасывает кожу.

Я внимательно посмотрела на умиротворённое магией лицо Абнера. Глаза широко открыты, но будто затуманены, а взгляд неосознан. Он спокойно дышит; ветер, пользуясь случаем, играет с длинными прядками его волос. Сейчас можно было не смущаться, разглядывая его: находившиеся под воздействием заклятья с большим трудом вспоминают какие-либо подробности происходящего в минуты безволия и забвения. Волосы цвета тёмного шоколада растрёпанны, однако это не портит благородной внешности, а даже придаёт ей своеобразную изюминку. Интересно, а какие его волосы на ощупь? Мягкие или жёсткие? Я сжала кулаки и попыталась собраться. Сейчас он полностью в моей власти, значит, я могу многое сделать. Но что попросить у больного человека? Не прыгать же или садиться на шпагат. Правды? За что Тёмный Лорд изувечил его? Вряд ли Абнер признается в этом, пребывая в адекватном состоянии, — так почему бы не дознаться об этом сейчас?

— Абнер, — я неуверенно подошла ближе, — скажи мне... — Я вздохнула и выпалила: — Какая у тебя любимая книга?

— Не книга... сборник стихов, — ответил он, особо не задумываясь.

Я ударила себя по лбу, сетуя на то, что упускаю такой замечательный шанс разгадать хотя бы одну загадку. Но Абнер, словно прочитав мои мысли, моргнул. Ореховые глаза сфокусировались на мне, а лицо приняло осмысленный, живой вид. Действие «Империуса» прекратилось, рассудком он возвратился реальность.

Волшебная палочка выпала из моих уставших от колдовства — из-за этого и дрожащих — пальцев. «Империус» выматывал не только жертву. Я осторожно подняла палочку с нагретой солнцем земли и подошла к Абнеру. Он с моей помощью поднялся на ноги, улыбаясь так многозначительно и загадочно, что я даже не поняла, чего в этой улыбке больше: удовлетворения, благодарности или того чувства, когда что-то случается именно так, как ты предвидел. Абнер, не говоря ни слова, двинулся к поместью. В тот день мы больше не виделись.

* * *

Вечером Драко получил большую, внушительную посылку. Её принесли два грузных волшебника, заинтригованных, но отпущенных ни с чем: Нарцисса не заплатила им чаевые и, что для них обидней, не пожелала открыть коробку в присутствии посторонних. Те, помявшись на пороге, ушли.

Коробка была из крепкой фанеры, большая и явно выше меня. Беллатриса, которая всё время не покидала Драко, радостно захлопала в ладоши, напоминая ребёнка, что получил подарок на Рождество.

— Разве это не чудо, Драко? Первый мы нашли...

— Я нашла, — перебила её Нарцисса холодно.

— Остался второй, — никого не слушая, продолжила женщина. Она вскрыла коробку с помощью какого-то заклинания, аккуратно вырезая одну из стенок.

Я ожидала чего-то грандиозного, чего-то устрашающего или хотя бы интригующего. На самом же деле это был старый запылённый шкаф, сделанный из тёмного, явно не дорогого дерева. Ножки деревянного изделия опасно шатались, а внутри было совершенно пусто. Дверцы шкафа кто-то умело украсил незамысловатыми резными узорами, и это было всё, что понравилось мне.

— Это что, вход в Нарнию? — иронично усмехнулась я, но другие даже не обратили на мою реплику внимания, занятые разглядыванием шкафа. Только Абнер, который видимо был знаком с маггловской литературой и с книгами Клайва Льюиса в частности, широко улыбнулся, показывая мне большой палец.

Что это за шкаф, я больше не спрашивала, всё равно бы никто не ответил. Почему Драко им так дорожит, я тоже не понимала, как и того, зачем ему ещё один такой хлам, то есть второй экземпляр. Коллекцию что ли собирает? «Чтобы подарить Тёмному Лорду на День рождения», — хихикнув, подумала я и, чтобы никто этого не увидел, прикрыла рот ладонью, словно скрывая зевок.

Пусть день и был сложным, спать мне не хотелось. А вот Абнер, приняв положенные лекарства, явно боролся с побуждением задремать прямо стоя: его глаза то и дело закрывались. Нарцисса погладила его по плечу и отправила спать. Странно, но в семье, что по сути своей была тёмной, не ладящей с другими волшебниками, царила удивительно тёплая атмосфера. Здесь не пели друг другу серенады о любви, не обнимались каждую секунду и вообще никак внешне не проявляли свою привязанность. Но за слабыми приглядывали не только домовики; за уже взрослых детей волновались, как за малышей; за главой, что томился в тюрьме, скучали и день за днём пытались вернуть его домой. Это была семья: безумная, холодная, но тем не менее крепкая, как алмаз. У меня такой не было. Я могла сравнить наши с мамой отношения с картоном: он выдерживает кое-какие трудности, но даже мелкий дождь может его уничтожить безвозвратно.

Я, не дожидаясь ужина, ушла. В саду, в который я решила наведаться, горели маленькие фонарики, около которых роились какие-то мошки; где-то за деревьями летали светлячки. А на тёмном, почти чёрном небе были свои светила — звёзды, да одинокая луна, что в эту ночь была полной. Если хорошо постараться, можно представить, что я нахожусь в лесу. Не знаю почему, но я ужасно любила ночь, особенно ночное небо. Такое загадочное и намного красивее дневного.

Ещё немного — и лето пойдёт к концу. Большая часть его и так незаметно пролетела перед глазами зелёной, мерцающей строчкой. А вечера стали заметно холоднее. Я села на каменную, уже остывшую ступеньку и поёжилась от прохладного ветерка, пробежавшегося стайкой мурашек под тонкой одеждой.

— Ты ещё жива? После уроков Корнуолла ты удивительно долго держишься на ногах, — прозвучал у меня над головой ленивый голос.

Я напряглась: что ему-то от меня нужно?

— Корнуолла? — уловил мой слух незнакомую фамилию. Плохой памятью я не страдала, так что забыть её не могла.

— Абнера, — закатил глаза Малфой. Он положил руку на каменные перила. Я посмотрела на его слишком короткие и почему-то тонкие, почти женские пальцы. На них падал свет фонаря, а вот лицо Драко оставалось тени.

— А-а-а… — многозначительно протянула я. У него, оказывается, очень красивая фамилия. Выходит, что он не принадлежит к семье Малфоев, тогда почему живёт в их доме? — А ты-то откуда знаешь, хм?

Болтать с Драко было куда проще, чем с его мамой или тётей, ведь мы с ним были на одном уровне и по возрасту, и по статусу. Пусть за всё время мы не очень много общались, но успели привыкнуть друг к другу как соседи — его комната находилась недалеко от моей.

— Он и меня успел многому научить, — хмыкнул Драко. — Абнер — считай, что нянька. Возится новичками, помогает им освоиться и так далее.

— А сколько ему лет? — неожиданно для себя и для Малфоя спросила я. На вид не намного старше меня.

— Может ты запала на него, а? — саркастично рассмеялся он, а потом, задумавшись, ответил: — Где-то двадцать два или двадцать три.

Очевидно, я поспешила с выводами, но на вид Абнеру больше девятнадцати-двадцати никогда не дала бы.

Меду тем Драко вдруг добавил:

— И он не такой хороший, каким хочет себя показать.

— В смысле? — посмотрела я в сторону Драко, но тот, зачем-то щёлкнув пальцами, ушёл, оставив меня одну.

Маггловской медицине явно не хватало чуточку магии — с помощью неё Абнер избавился от ран и боли всего за пару недолгих дней. Мы опять тренировались в полную силу, не жалея друг друга, и это очень меня радовало, ведь теперь я могла накладывать «Империус» с первого раза. К тому же мы перешли и к другим заклинаниям, что было очень хорошо — учиться я любила.

Спустя неделю, когда мы с Абнером сидели в душной библиотеке Малфой-Мэнора, я невзначай напомнила, что есть и другие запретные заклинания. Не то чтобы мне уж очень хотелось пользоваться ими, просто всё загадочное манило меня с чрезвычайной силой.

— И что же тебя интересует? — оторвавшись от книги, спросил Абнер.

— Ну, — я отвела взгляд, — это точно не «Авада». Она, то есть смерть, меня никогда не привлекала. Ведь что может быть хуже смерти?

Лучи солнца танцевали на лице Абнера, переходя со скул на тонкие губы, а потом перескакивая на волосы, теряясь в запутанных прядях. Мы сидели около единственного окна с прекрасным видом на сосновый лес, который охранял поместье с одной стороны. Наверное, тут уютно сидеть зимой с тёплой чашкой шоколада и наблюдать за снежинками, что в своём причудливом танце опускаются на холодную землю, покрывая её лёгким белым покрывалом… А вечно зелёный лес служит напоминанием о далёком ещё лете. Но сейчас была как раз тёплая пора года, и деревья терялись на фоне зеленеющих кустарников и густого травяного ковра. А голубое чистое небо будто потеряло всё своё очарование на фоне зелёного царства.

— «Круциатус» чем-то похуже смерти будет, — задумчиво молвил Абнер, потирая гладко выбритый подбородок. Ореховые глаза застила дымка, будто он вспоминал что-то не очень приятное или то, что давно схоронил в воспоминаниях, но оно упрямо всплывало день за днём. Абнер встряхнул головой, словно отгоняя плохие мысли.

— Так ты испытывал… его? — ступила я на более опасную почву. — Это сделал Тёмный Лорд?

— Не думаю, что тебе стоит это знать, — мягко ответил Абнер, осторожно закрывая книгу. — Тёмному Лорду не всегда по душе то, что делаем мы, его слуги. И каждого он наказывает, как тот того заслуживает.

— Значит, ты заслужил прошлые раны, да? — зло прошипела я, забывшись.

Абнер отвечал мне со спокойным, почти каменным лицом. Только длинные пальцы отбивали быстрый ритм на поверхности стола. Я отвернулась, пряча взгляд в щелях между книг и книжных полок.

— Хорошо, — резко поднявшись, произнёс он. — Что питает «Патронус»?

— Счастливые воспоминания, положительные эмоции — это источник силы «Эспекто Патронума», — словно по заученному конспекту ответила я.

— Всего пара недель — и ты уедешь в школу. Думаю, как раз хватит времени для изучения сверхсложного заклинания, а именно — «Круциатуса».

И мы учили. Сначала это напоминало обыкновенные школьные уроки, потому что Абнер сперва заставил меня выучить всю теорию. Ничего интересного — парочка развёрнуто и мудрёно сформулированных советов знаменитых тёмных колдунов, которые пожелали сохранить свою анонимность. Эти книги были похожи на какие-то ужастики, сотворённые безумцем. Страшные иллюстрации, изображающие корчащихся от боли людей, лица сошедших с ума и, что хуже всего, трупы, на которых было жутко смотреть. На мой вопрос, зачем всё это, Абнер ответил всего тремя словами: так будет лучше. Я готовилась больше психологически, как и с «Империусом», только с одной разницей — «Империус» не сводит людей с ума, только порабощает их волю.

А ещё я никак не могла понять, на ком мы будем тренироваться. Не на Абнера же я буду накладывать заклинание, в самом деле. Смогу ли я поднять руку на животное или насекомое, как сделал это один из учителей Защиты от тёмных искусств? «Право слово, девочка, — самодовольно прозвучал чужой и с тем же мой собственный голос в голове. — Ты собираешься убивать человека. Что тебе до боли какой-то мошки?»

Конец моим тёмным мыслям, сомнениям и сожалениям поставил Абнер: тёмным тёплым вечером мы собрались на той же самой поляне. Вокруг он зажёг маленькие фонарики, и атмосфера была почти романтичной. Если бы не две бездомных облезлых кошки, которые пили молоко из мисочки под деревом.

— Готова? — почти ласково спросил он, подавая мне мою собственную палочку. Одна тонкая бровь издевательски поднялась, будто намекая: давай, смелее, ты ведь этого хотела. Я упрямо вздёрнула нос и выхватила палочку; на всём этом смелость моя и закончилась, потухая, как спичка, громким шипением и серой полоской горьковатого дыма. Я не гриффиндорка — чувство смелости мне не присуще. А ведь как бы было всё просто, согласись я с Абнером, признай я его слова: боль хуже смерти.

Может, не поздно ещё отказаться? Я бросила короткий взгляд на лицо Абнера. Он сдержанно улыбался, скрепив пальцы в замочке и заложив руки за спину. Фонарики бросали короткие тени на его лицо, создавая загадочный образ юноши-аристократа, коим и являлся мой друг. «Он не такой хороший, каким хочет себя показать», — неожиданно всплыли в голове слова Малфоя.

— Ну же? — так же ласково, с какой-то нежностью произнёс Абнер, привлекая моё внимание и выжидательно заглядывая в глаза. Может, ждёт, что я откажусь, трусливо поджав хвост?

— Я хотела бы… хотела бы повторить теорию. Подскажи мне.

— Я могу и показать, — как-то зловеще сказал Абнер и указал кончиком белой палочки на кошек, что уже лежали на траве: сытые и довольные. — Итак. Что нужно для вызова ослепляющей боли?

— Гнев, — коротко ответила я на вопрос. — Ненависть. Отрицательные эмоции.

Абнер насмешливо кивнул и легонько поклонился, будто благодаря меня за ответ. Я неожиданно вспомнила нашу первую встречу: тогда он язвил и так же кланялся, показывая мне мою же палочку, которую я надеялась найти под подушкой. Это показалось мне ужасно древним воспоминанием, как и та ночь, которую мы провели в салоне волшебного автобуса. Интересно, думая об этом, смогу ли я вызвать «Патронус»?

— Круцио!

Не было никакой вспышки. Никакой волны. Ничего. Только душераздирающий визг животного, что попало под воздействие невыносимой боли: кошка шипела, спина её выгнулась неестественной дугой, а шерсть, которая ещё осталась на теле бездомной, встала дыбом. И визг закладывал уши и вызывал слёзы на глазах.

Я посмотрела на лицо Абнера. Под маской язвительного человека скрывался тот, кто не получал никакого удовольствия от происходящего. Он просто делал свою работу, неприятную, но необходимую. А кошка уже не шипела, а просто каталась по земле, размазывая жёлтую пену у рта по зелёной траве. Второе животное убежало куда-то подальше от ненормальных волшебников с садистскими наклонностями.

В тот момент я поняла: в «Круциатусе» и правда нет ничего хорошего. И вот почему Абнер заставил меня учить теорию, смотреть на эти ужасающие иллюстрации. Он давал мне шанс, хотел, чтобы я отказалась в последний момент, и его злило, что мне всё ещё хотелось использовать это заклинание.

Рука, которая держала волшебную палочку удивительного белого цвета, дрожала; Абнер закусил нижнюю губу, но упрямо — под стать мне — продолжал истязать животное.

— Хватит, — прошептала я, вытирая непрошеные слёзы с холодных щёк. — Прекрати. Стоп, Абнер! Остановись!

Я, словно в трансе, подбежала к нему и ударила его по груди, заставляя обратить на меня внимание. Палочка мягко упала на траву; кошка недалеко от нас перестала отчаянно цепляться когтями за землю. Но почему-то в тот момент я ничего этого не видела, память возвращалась намного позже и постепенно. Абнер остановился, но я продолжала трясти его. И плакать, напоминая какую-то истеричку.

А через секунду мы смотрели друг на друга пустыми глазами: ореховые уставились в мои, серые. Что он увидел там? Потому что в его я видела только тоску по чему-то очень далёкому, недостижимому. Не знаю, кто подался вперёд первым, я или он. Хотя, наверное, это неважно — важно другое: спустя всего миг его крепкие руки обнимали меня за талию, а нос уткнулся мне в плечо; я же обхватила его плечи, на которые сегодня была натянута рубашка глубокого синего цвета. Абнер тяжело дышал, а потом, словно с головой ныряя в холодную в воду, вздохнул и поднял голову.

Я легонько прикоснулась к его тонким губам, а он, беря инициативу в свои руки, обхватил моё лицо своими холодными пальцами. У Абнера были тёплые, мягкие губы. А дыхание его почему-то пахло свежей мятой, что безумно мне нравилось.

Я любовно погладила корешок книги. Он был холодный, потому что находился в самом отдалённом и тёмном углу книжного магазина, в который я зашла ради пары нужных мне учебников. Сегодня тут было довольно много людей, в большинстве взрослых и подростков. Детей почти не было, а если они и встречались, то только под зорким надсмотром родителей и со скреплёнными руками, хотя я не знала, как бывает в другие дни — по Косому Переулку я гуляла всего раз, покупая старые, подержанные книги, залатанные мантии и никому уже не нужные перья. Денег хватало только на это. Но сегодня всё было по-другому: в моём кармане хранилась значительная сумма денег, что тихо звенела из-за каждого моего движения. Приятно крупные, рельефные на ощупь галлеоны уже стали тёплыми от моих ладоней — я то и дело проверяла их, боясь потерять.

...Когда Нарцисса с недовольным, но как всегда сдержанным выражением лица сказала, что на этих днях я отправлюсь за покупками в Косой Переулок, первая моя реакция удивила её. Я загрустила, ведь денег на что-либо у меня не было.

— Не волнуйся, — весьма холодно успокоили меня. — Деньги будут, но покупать всё ты будешь сама. Мы не можем рисковать и появляться с тобой на кишащей волшебниками улице. Там меня легко могут узнать. Надеюсь, ты без проблем справишься самостоятельно и вернёшься домой вовремя.

Я попыталась скрыть улыбку, но это плохо получилось. Тогда я была очень рада, ведь за пару месяцев редко получалось находиться где-то помимо поместья, а ещё реже кто-то давал мне деньги на личные расходы, поэтому даже колкие интонации в словах миссис Малфой не могли задеть меня в ту минуту.

— Я бы не радовалась так, на твоём месте, — злорадно добавила Беллатриса, у стены попивая свой огневиски. — Это отличная проверка твоей верности. Расскажешь ли ты кому-то что-то? Или оставишь всё в тайне, как положено сохраняя верность нашему Лорду. — Она тихо и противно захихикала, расплёскивая напой, золотые капли которого попадали на изображение старичка в чёрном костюме, что пафосно смотрел на всех со своей картины...

Её резкий голос даже сейчас звенел у меня в голове, мешая сосредоточиться. Я оглянулась украдкой, высматривая знакомых. Не то чтобы я сильно по ним соскучилась, но всё же было бы очень интересно встретиться тут с кем-то — в таких дорогих магазинах я прежде не бывала. Любопытно, а многие ли из наших отовариваются здесь? Рейвенкловцы всегда приносили в школу свои книги, которых не было возможности одолжить в библиотеке.

В руке я крепко сжимала письмо из Хогвартса. Его незаметно для всех стащил из дома моей матери Абнер. Министерство, а также школа всё ещё считали меня жительницей родного городка, даже не подозревая, что всё лето я провела в доме Пожирателей смерти. Не такие они, думала я, всеосведомлённые, эти блюстители закона и порядка.

В этом году мне, как и любому студенту пятого курса, предстояло сдавать СОВ, что было довольно прискорбно — всякие тесты, экзамены и прочее я не очень любила. Учиться и заучивать — совсем разные на практике понятия, как казалось мне иногда. Но ведь это не значит, что ради своих принципов я готова забросить учёбу и впоследствии провалить все экзамены. Поэтому список, который прислали мне в письме, был намного длиннее прошлых четырёх, что могло бы быть проблемой для бедной Кассиопеи.

1. Батильда Бегшот «История Магии».

Я, ловко стащив с прилавка пухлый томик, положила увесистую книгу в только что купленный медный котелок. В нём уже находились некоторые предметы, отмеченные в списке как обязательные.

Не к слову будь сказано, если верить некоторым слухам, в этом году в школе возможно будет новый учитель зельеварения: на это ловко намекнул Снейп на одном из собраний. Он, кстати, увидев меня, просто сухо улыбнулся и ушёл, даже не проронив и слова.

2. «Основы высшей трансфигурации. Пятый курс».

Вздохнув и поправив ручку котелка, что больно вжималась мне в запястье, я пошла вдоль полок, пытаясь найти нужный учебник. Видимо, сейчас я бродила по какому-то историческому отделу: вокруг, куда ни глянь, названия исторических событий и даты. «Мифы и правда», «Гоблины и люди: первая война», а также другие, не очень интересные книги. Историю я не любила, как и большинство учеников Хогвартса.

3. «Защита от Тёмных искусств. Пятый курс».

Данная книга находилась как раз под рукой, и я обрадовано добавила её к другим, что уже томились в моём котелке. Исторический отдел остался позади, в тени, а впереди высились полки с другими, более интересными книгами.

Вообще-то, если подумать, Косой Переулок в этом году был довольно пустым. Магазины, кафе, гостиницы — всё это позакрывали, а окна заколотили досками. «Война», — то и дело слышалось с разных сторон, и шепчущиеся сразу же испуганно оборачивались, чтобы посмотреть, не подслушивает ли их кто. «Как легко использовать нам ком-либо из вас Империус», — неожиданно подумала я и, чтобы избавиться от подобных мыслей, которые не смотря ни на что по-прежнему считала плохими, опять полезла к списку.

Оплатив учебники, я побыстрее ушла из магазина — мне показалось, что я увидела знакомую кучерявую голову Грейнджер, а где она, там и Мальчик-Который-Выжил. С ним встречаться я пока была не готова, боясь, что взглянув в его глаза, пойму: поднять руку на него у меня не получится.

Серые, недружелюбные стены домов как-то давили на меня, будто я страдала клаустрофобией. Улицы и правда стали неуютными: холодными, несмотря на лето, и какими-то зловещими. Мусор, который разносил ветер, никто не убирал, и обрывки газет, ярких обёрток просто валялись под ногами. Какая-то жёлтая, явно дорогая листовка приклеилась к моему кеду. Я нагнулась, чтобы снять прилипчивую бумажку, но, отчего-то передумав её просто так выкидывать, с интересом взглянула на изображение: большой, заметно новый магазин и куча детишек около него. На обратной стороне разноцветными печатными буквами было написано:

ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ВОЛШЕБНЫЕ ВРЕДИЛКИ

косой переулок, 93

Почему так всех волнует

Тот-Кого-Нельзя-Называть?

Лучше пусть народ волнует

Тот-Кто-Умеет-В-Кишках-Застревать!

Он хитёр, он шустёр!

От него с давних пор

У всей страны запор!

Я улыбнулась, и, смяв буклет, выкинула его в ближайшую урну. Магазин близнецов Уизли — так значилось мелким шрифтом внизу объявления. Не думаю, что миссис Малфой понравится, если я посещу место, которое принадлежит членам семейства предателей крови.

Я повыше подняла голову, и, стараясь держаться ровно, уверенно побрела по улице. Помимо учебников, в списке также значилась покупка новых мантий, которые я легко смогу найти в старом магазине мадам Малкин. Внутри, кроме хозяйки, никого не было, а сама женщина с недовольным видом сидела у окна, высматривая потенциальных клиентов. С одеждой я разобралась довольно быстро, благо, мантия моего размера в ассортименте нашлась сразу, а ушивать её не было необходимости — моя фигура не отличается чем-то от фигуры среднестатистического подростка. Мадам Малкин просто пришила знаки моего факультета и назвала плату: целых три галлеона и пять кнатов! Для недавней беднячки такая сумма была бы слишком великой, но сейчас, весело улыбнувшись, я без всяких проблем и тревоги заплатила нужное количество монет и, довольная, покинула магазин.

— Так, остались только чернила и пергамент, — невнятно пробормотала я себе под нос, — и не забыть корм для Врен.

В поместье за моей птицей следили домовики, но теперь, когда школа не за горами, я вспомнила про свою сову, которую, к сожалению, очень давно не видела, занятая другими, не менее важными делами.

Вот так, читая список прямо на ходу, я совершенно случайно натолкнулась на своего однокурсника — пожалуй, самого выдающегося фаната Поттера, Колина Криви. Он держал в руках точно такой же, как у меня, котелок и свежий выпуск «Ежедневного пророка», в котором, по слухам, мечтал работать в будущем.

— Здравствуй, — слегка сконфужено поздоровалась я, краснея из-за собственной неуклюжести.

— Привет, — вполне искренне улыбнулся мне гриффиндорец, взъерошивая себе свои светлые волосы, которые за это лето отросли на пару сантиметров, придавая ему какой-то более бунтарский вид, если так, конечно, можно сказать про Колина. — Готовишься к учебному году? СОВ и всё такое.

— Ага, — просто ответила я, всё ещё удивлённая встречей. Колин, как и его брат, являлся магглорождённым, и увидеть его тут было очень неожиданно.

Мы обсудили несколько ничего не значащих тем и распрощались: я всё ещё удивлённая, а Колин почему-то ужасно довольный. Нужно было сделать остальные покупки как можно быстрее и незаметнее, ведь увидеться с кем-то ещё из знакомых совершенно не хотелось.

— Постой, — неожиданно остановил меня он, несильно хватая за локоть. — Ты почему одна? Подруги или родители где? Это опасно… Может, мне проводить тебя? Я только в один магазин собираюсь забежать — и всё, домой…

Я нервно хихикнула и поправила выбившийся из хвостика локон.

— Не надо проявлять свою гриффиндорскую сущность, Колин, — вместо отказа, мягко ответила я, и ради приличия спросила: — А в какой магазин ты идёшь?

— «Всевозможные вредилки», конечно же! Пошли, Фред сделает мне скидку как гриффиндорцу, — уговаривал он меня, но я, покачав головой, помахала ему рукой и ушла, на самом деле жалея, что не смогла посетить магазин.

Домой, в Малфой-Мэнор, я добралась на Ночном Рыцаре, попросив высадить меня около леса. Абнер, радостно улыбаясь, уже ждал там.

* * *

— Знаешь, по уставу одной из маггловских религий, уныние — смертный грех, — заметила я в один из последних дней лета. Абнер пребывал в каком-то грустном состоянии уже не первый день, тревожа этим не только меня, но и всегда спокойную Нарциссу.

Я только что вошла в его комнату второй раз в жизни, но только уже днём, при свете солнца. Тут было гораздо чище, чем у меня, он ведь не брезговал помощью домовиков. Сам Абнер сидел на полу и читал какую-то тонкую книгу.

— Похоть — тоже смертный грех, — он загадочно улыбнулся и прикоснулся своими сухими губами к моей щеке. После того памятного вечера мы вели себя друг с другом более нежно, чем раньше, хотя никто из нас не собирался ничего обсуждать. — А это значит, что я тот ещё грешник.

Я покраснела и, пытаясь это скрыть, встряхнула тёмными волосами. Усевшись на пол рядом с Абнером, я посмотрела на книгу. «Шекспир» — гласило название, выбитое золотыми буквами на коричневой обложке.

— Я как полукровка, воспитанная магглами, читала меньше маггловских книг, чем ты, чистокровный волшебник.

— Тебе так кажется, — мягко улыбнулся Абнер, переворачивая страницу. Его губы улыбались, а вот глаза оставались всё такими же грустными.

Я пожала плечами: не хочет он делиться со мной чем-то, не надо. Не в душу же мне ему после пары поцелуев лезть. Какая-то часть во мне, что отвечала за романтику, надеялась, что причина грусти в моём отъезде, но, скорее всего это было не так — не такой Абнер нытик.

— Прочитай мне что-то, — попросила я неожиданно, положив голову на его плечо. Длинные пряди волос щекотали мне щёку, что было довольно приятно.

— Что? — устроившись поудобней, спросил Абнер.

— Что-то из своего любимого.

Послышался быстрый шелест страниц, а потом звучание мягкого голоса Абнера заполнило комнату.

Кто, злом владея, зла не причинит,

Не пользуясь всей мощью этой власти,

Кто двигает других, но, как гранит,

Неколебим и не подвержен страсти, —

Тому дарует небо благодать,

Земля дары приносит дорогие.

Ему дано величьем обладать,

А чтить величье призваны другие.

Лелеет лето лучший свой цветок,

Хоть сам он по себе цветёт и вянет.

Но если в нём приют нашёл порок,

Любой сорняк его достойней станет.

Чертополох нам слаще и милей

Растленных роз, отравленных лилей. ?

Я приоткрыла глаза и взглянула на его сосредоточенное лицо. Губы, роняя лёгкие, почти воздушные слова, шевелились как-то изящно, если этот эпитет вообще можно применить к губам. Мягкие лучи позднелетнего солнца, что проникли сквозь лёгкие полупрозрачные занавески изумрудного оттенка, придали комнате какое-то очарование; читаемые стихи превращались его голосом в плавную сладостную мелодию. Это сводило меня с ума. Сонет был чем-то большим, нежели обыкновенным стихотворением, и не зря Абнер позначил его как любимый. Слова, переплетаясь в строчки, воспринимались удивительно легко, но отчего-то глубоко западали в душу.

В тот день Абнер долго ещё читал мне стихи. А потом, словно устав таить в себе всё, рассказал:

— Я тоже уезжаю. Тёмный Лорд считает, что лишние союзники нам не помешают. Он отправляет нас во Францию — родину вейл. Опасные девушки. Мы должны... подружиться с ними, — медленно, с расстановкой, тихо проговорил он, а потом, вздохнув, обнял меня, ища безмолвной поддержки. И я обняла его в ответ, так и не поняв причину его грусти.

— Ненавижу Францию, — зачем-то добавил он, целуя мои волосы.

* * *

Тридцать первого августа семья Малфоев устроила прощальный ужин. Казалось бы, обычная традиция любой семьи, но меня это так приятно удивило, даже если и пришлось сидеть в компании ненавистной Беллатрисы, что постоянно хихикала из-за выпитого огневиски, который она в последнее время употребляла ежедневно, раздражая этим Нарциссу. Сама хозяйка поместья же прощалась с Драко и Абнером, которым завтра предстояло уезжать. Не знаю, прощалась ли она со мной тоже или праздновала мой отъезд, но в этот вечер Нарцисса поменьше привычного шутила надо мной, а иногда почти нормальным тоном задавала вопросы о наступающем учебном годе и об экзаменах. Я как чужой человек отлично прочувствовала эту скрытую семейную атмосферу, доселе неведомую мне.

Ужин был вкусным, уместная за столом беседа — непринуждённой, хотя уют обстановки иногда немного портил пафос, с коим иногда начинали говорить Нарцисса и Драко, словно бы вспомнив об этой своей семейной черте. Эльфы незаметно приносили и уносили тарелки, наливали всем свежего, горячего чая. Уходить из-за стола мне не хотелось, так что я сидела до последнего, пока глаза уже не начали слипаться, а в голове — странно гудеть от усталости.

Но в комнате меня ждало то, что сразу же прогнало дремоту и хорошее настроение. Я обнаружила на своей постели записку, неизвестным образом там оказавшуюся, и состояла она всего из нескольких слов.

Помни о задании.

Я смяла бумажку и кинула на пол.

Я помню. Я всё прекрасно помню.