Изгнание длиною в вечность (гет)

Серые Гавани были похожи на Мандос — впрочем, Тауриэль не знала этого наверняка и могла лишь предполагать, но настолько унылой и тоскливой показалась ей новая обитель, что хотелось завыть на постоянно затянутую тучами луну.

Все в этом месте пропахло близостью моря — выметенные деревянные причалы, облизанные водами приливов и давно побелевшие от соли, галька на пляже, чахлые трава и деревца, выросшие в этом диком неплодородном краю.

Куда более унылое место, чем Ривенделл, представляли собою Серые Гавани: все здесь скрипело, стонало и покачивалось в такт морским волнам, а настырные чайки день и ночь кружили над замком Корабела и вскрикивали резкими хриплыми голосами, точно воронье.

Тауриэль не любила море — один только вид мутной иссиня-черной воды, наползавшей на камни и несшей с собою водоросли вперемешку с мусором, вызывал у нее тошноту и легкое головокружение. Тауриэль предпочитала отсиживаться в замке Кирдана, высоком, из блеклого серого камня, либо в одной из прибрежных башенок, в окна которых вплывали облака дурного запаха гнилых водорослей и свежего чаячьего помета.

При дворе поговаривали, что у лорда Кирдана тоже была библиотека, спрятанная глубоко под землей и подточенная солеными водами, однако Тауриэль зареклась отныне бродить по запретным книгохранилищам и коротала время в четырех стенах — нередко в компании леди Эльи, смешливой и жизнерадостной жены Корабела.

Леди Элья была молода — не так давно она справила пятое столетие, и Кирдан казался застывшим каменным изваянием рядом с нею. Их сыну Сорену перевалило немного за двести; статный, могучий и энергичный, он принял командование над войском своего отца и нередко выводил солдат на битвы с орками Глухоманья.

Тауриэль не вытерпела размеренной жизни долго. Не прошло и года с тех пор, как нолдиэ поселилась в Серых Гаванях, когда она попросилась у Кирдана в отряд его сына.

Это было за трапезой — леди Элья нередко брала Тауриэль с собою на семейные вечера, и муж ее не возражал против этого; Кирдан вообще никогда не выказывал возражений — древний, как само мироздание, первородный эльф чаще всего погружен был в собственные размышления и от вопроса Тауриэль даже слегка вздрогнул, перестав рассеянно жевать вялый салат.

— В отряд Сорена?.. Да, полагаю, это пойдет вам на пользу, юная леди, — пробормотал он, не замечая мокрой петрушки, обмотанной вокруг серебристых усов.

Глядя на лорда Кирдана, Тауриэль не переставала даваться диву: никогда прежде не доводилось ей видеть такого старого эльфа. Корабел прожил на свете столько тысячелетий, что у него уже выросла густая серебристо-серая борода, а глаза, некогда живые, насыщенного небесно-голубого оттенка, подернулись мутной поволокой.

— В постели он не столь отстраненный, хотя, должна признаться, куда чаще его занимают философские беседы, нежели плотская составляющая брачной жизни, — со смущенной улыбкой говорила леди Элья, прогуливаясь вместе с рыжеволосой нолдиэ по длинной открытой террасе.

Тауриэль, отхлебнув из серебряного кубка легкое яблочное вино, поперхнулась и громко закашлялась от неожиданности, такой невероятной казалась ей возможность представить в пылу страсти давно отрешившегося от всего мирского лорда Кирдана.

— Уж простите мне такие подробности, но я здесь целыми днями умираю от скуки, — пожаловалась Элья, поглядев на Тауриэль изумрудно-зеленым глазом. Единственным.

На правую глазницу лихо натянута была повязка из плотной черной материи, а пепельно-серые кудри удачно укрывали шрам, протянувшийся от щеки до виска.

Элья-арбалетчица — так прозвали супругу Корабела задолго до того, как она свела с ним знакомство. Прежде Элья была рядовым воином в отряде одинокого лорда Кирдана; предпочитая луку тяжелый дубовый арбалет, заправленный железными болтами; без промаху разила она орков, гоблинов и отвратительных волколаков, на которых ездили неприятели.

Лорд Кирдан, зарывшийся в пожелтевших от времени свитках и давно оставивший всякие мысли о женитьбе, неожиданно заметил молодую воительницу и заинтересовался ею настолько, чтобы пригласить погостить в своей башне; вскоре отшумела свадьба, звенели серебристые колокола, и из уст в уста передавалась невероятная весть о том, что великий кораблестроитель наконец сочетался браком, Элья же не растеряла своей меткости и не делала передышки в охоте на орков и гоблинов, даже нося под сердцем дитя.

Но однажды случилось так, что Элья получила в глаз отравленную стрелу от Гхыра, сурового предводителя орков Глухоманья. Целители откачали яд, однако меткость арбалетчицы уже не могла быть прежней, и Элья после долгих тяжелых размышлений приняла решение больше не сражаться в открытом бою.

— Долгое время я думала, что умру без него, — супруга Корабела нежно погладила висевший на стене арбалет.

Дерево на нем потемнело, появились небольшие зазубрины и шероховатости. Тауриэль с интересом глянула на оружие.

— Это теперь твое, — неожиданно сказала Элья, вложив ей в руку один из заржавевших железных болтов.

— Вы очень добры ко мне, миледи, но я — лучница, — сказала Тауриэль, с удивлением поглядев на госпожу Серого замка.

Элья засмеялась, и яблочное вино, некстати отпитое из кубка, брызнуло у нее из носа.

— Если ты собралась под командование моего сына, тебе придется овладеть арбалетом, — улыбнулась она, утерев рот. — В отряде Сорена теперь все ими пользуются.

— В самом деле? — удивилась Тауриэль. — Почему?

Элья с размаху опустилась на небольшой цветастый диванчик, что располагался в ее покоях, и, схватив с ближайшего столика металлическую коробку с проржавевшими болтами, несильно встряхнула ее.

— Болт летит скорее стрелы и гораздо точнее разит, кроме того, железо пробивает орочьи доспехи лучше, чем дерево, особенно теперь, когда эти твари выучились изготавливать кирасы с двойной защитой, — произнесла супруга лорда Кирдана. — Должна предупредить, что арбалет тяжелый — не в пример твоему луку. Справишься с этим?

— Или скончаюсь от скуки в четырех стенах, — заверила ее Тауриэль.

С того дня она принялась тренироваться — долго, упорно, до самой темноты. Тауриэль делала это на пляже, обычно безлюдном по вечерам, и руки ее долго еще болели после упражнений с непривычно тяжелым орудием. И однако ж — Тауриэль была счастлива.

«Уныние и тоска могут сразить нолдора быстрее, чем любое оружие». Таков был единственный урок, который когда-то преподал ей лорд-отец, поэтому Тауриэль старалась постоянно занимать чем-нибудь беспокойные руки и запретила себе даже думать о том, что давно прошло, и о тех, кто остался далеко позади.

Шли годы, Тауриэль овладела арбалетом в совершенстве и не пропускала отныне не одной охоты на орков и гоблинов под предводительством могучего Сорена; боевой задор так и кипел в этом юноше, перекатываясь твердыми мускулами под бронзовой от загара кожей, однако очень скоро Тауриэль поняла, что сын Кирдана глуп, точно пещерный тролль.

Тауриэль даже жаль было, что это так, в противном случае она могла бы всерьез заинтересоваться им и выбросить из головы...

— Кто это — Леголас? — осведомился незаметно приблизившийся к ней Кирдан.

Тауриэль подскочила едва ли не до потолка и выронила пустой металлический ящик из-под болтов, отозвавшийся в залитом лунным светом коридоре чудовищным грохотом.

— Эру, неужели я произнесла это вслух? — испугалась Тауриэль, поглядев на невозмутимого хозяина замка.

— Вовсе нет, — Корабел негромко посмеялся чему-то своему. — Простите мне мое любопытство, дочь Однорукого лорда. Я искал вас.

— Искали меня? — Тауриэль несказанно удивилась. — Но для чего?

— Пройдемте.

Рыжеволосой нолдиэ ничего не оставалось, кроме как последовать за фигурой в свободных белых одеждах в кабинет, сверху донизу заваленный книгами, свитками, старыми картами и чертежами. Не обратив на беспорядок ни малейшего внимания, лорд Кирдан устроился в мягком кожаном кресле, подлокотники которого покрыты были толстым слоем пыли, и жестом пригласил спутницу расположиться напротив.

Корабел долго молчал. Погрузившись в раздумья, он уставился на прибитые к стене оленьи рога и принялся рассеянно теребить спутанную бороду. Тауриэль ненавязчиво кашлянула.

— О, да, — спохватился Кирдан, сцепив руки в замок. — Давеча я получил письмо от лорда Элронда. Он призывает нас всех к осторожности.

— А что случилось?

— Тьма движется с востока. Ходит молва, будто сам Саурон восстал.

— О, — только и сказала Тауриэль. Она много слыхала об этом.

— Это еще не все. Единое кольцо себя обнаружило, — проговорил Кирдан. — Оно оказалась в руках полурослика из Шира.

— Надо же... — пробормотала Тауриэль.

За прошедшие годы она не раз бывала близ крупного поселения хоббитов, охраняя его границы от орков.

— Полурослик принес кольцо в Ривенделл, — ровным голосом продолжал Кирдан. — Лорд Элронд собрал отряд из девяти хранителей, и к тому времени, когда нерасторопный гонец довез до меня письмо, они, должно быть, успели уже проделать половину пути.

— Что у них за цель? — поинтересовалась Тауриэль, поглядев на вьющиеся кончики его серебристых усов.

— Бросить кольцо в жерло Роковой горы — только так можно его уничтожить.

— Что ж, вот как, — проговорила Тауриэль, не вполне понимая, зачем Корабел все это ей сообщил. — Что требуется от меня?

— О, ничего, ежели вы, конечно, не захотите сопроводить своего возлюбленного, что будет нелегко, поскольку он уже достаточно далеко ушел, — промолвил Кирдан, задумчиво погладив бороду. — Он один из девяти, кому посчастливилось хранить кольцо.

— Посчастливилось? — недоверчиво переспросила Тауриэль — и неожиданно рассердилась на невозмутимого хозяина Серого замка. — Я не желаю, чтоб вы читали мои мысли, даже если и владеете этим искусством в совершенстве!

— О, я не делаю этого целенаправленно, можете мне поверить, однако ж вы слишком громко думаете, — со спокойной улыбкою ответствовал ей Кирдан. — Так что вы намерены предпринять?

Поразмыслив, Тауриэль только пожала плечами:

— То же, что и всегда — ничего. Я останусь в Серых Гаванях и продолжу охотиться на орков Глухоманья, если милорд не возражает.

Корабел негромко посмеялся.

— Милорд очень ценит помощь дочери Однорукого лорда.

— Дочери Мелариссэ Феанариэн, — с досадою добавила Тауриэль. — Все знают о моем отце, но никто отчего-то не вспоминает о матери.

— Что же, такова жизнь, — Корабел вздохнул, губы его тронула едва заметная улыбка. — Порою и я забываю, что у меня есть жена.

* * *

Почти год Тауриэль не вылезала из Глухоманья — то тут, то там разведчики отыскивали все новые и новые поселения орков; эти твари так быстро плодились, что воины из отряда Сорена не успевали их истреблять.

Однажды орки в союзе с их дальними родичами гоблинами совершили варварский набег прямо на границы Серых Гаваней, и командовал ими суровый Гхыр верхом на огромном медно-рыжем волколаке, чья шерсть поблескивала и лоснилась при свете полной луны.

Рука Тауриэль почему-то дрогнула перед этим величественным созданием, и вместо того, чтобы всадить смертоубийственный металлический болт меж глаз животного, нолдиэ направила арбалет в землю под его лапами. Уродливый предводитель орков что-то рявкнул своим соратникам, и те погнались за сыном Кирдана, сам же Гхыр с грохотом спрыгнул со спины волколака.

— Я помню это оружие, — прорычал он, с ненавистью глянув на арбалет в руках Тауриэль. — Его прежнюю владелицу я пристрелил, как паршивую собаку,— то же ждет и тебя.

— Ты не прав, — с усмешкою проговорила эльфийка. — Элья-арбалетчица жива и однажды вернется, чтобы истребить ваш поганый род; ты же умрешь сегодня.

С этими словами Тауриэль выпустила в орка несколько болтов, но металл отскакивал от крепкой груди.

— Мандос тебя забери! — ругнулась она пораженно.

Руки подняли тяжелое орудие выше, болт направился в глаз отвратительного создания, но Гхыр увернулся, и кусок металла, срикошетив о его лоб, отлетел и оцарапал щеку Тауриэль.

Она выбранилась по-эльфийски; следующий выстрел поразил предводителя орков в шею и, пройдя плоть насквозь, упал в чахлую траву позади Гхыра. Орк рухнул на колени, зажал рукой рану, из которой обильно хлынула черная кровь.

Тауриэль чуть улыбнулась, и в этот момент огромный сородич Гхыра, незаметно подойдя со спины, с силой огрел ее булавой по затылку.

* * *

С трудом разлепив глаза, Тауриэль увидала перед собою потолок и серые стены, разукрашенные размытыми узорами. Комната погружена была в полумрак; из тумана выплыло обеспокоенное лицо леди Эльи.

— Где я? — хрипло спросила Тауриэль, попытавшись сфокусировать взгляд.

— В Сером замке, моя дорогая, — ответила супруга Кирдана, взяв ее за руку.

Второй Тауриэль ощупала странно отяжелевшую голову и обнаружила повязку из плотной материи.

— И долго я здесь лежу?

— Почти две недели, — Элья-арбалетчица вздохнула. — Тебе удалось уничтожить Гхыра, но другой орк подобрался сзади и ударил тебя булавой — по счастью, удар прошел вскользь, иначе тебя бы уже не было с нами. Воины моего сына отыскали тебя и принесли сюда.

— Надеюсь, Сорена не убили? — спросила Тауриэль. Зрение наконец прояснилось, и теперь она четко видела зелень единственного глаза, остро ее разглядывающего.

— Он в полном порядке, — заверила госпожа Серого замка, после чего немного задумчиво пожевала губу. — Скажи… ты этому сильно рада?

Тауриэль кашлянула.

— Прошу, не поймите меня неправильно. Сорен хороший парень, и я не хочу, чтобы по моей вине с ним что-то случилось… но больше мне нечего добавить по этому поводу.

— О… что ж, хорошо, — Элья понимающе улыбнулась. — Не то, чтобы я была против, но возникла бы очень неловкая ситуация — теперь, когда некоторые обстоятельства…

— Неловкая ситуация? Вы о чем? — перебила ее Тауриэль.

Что-то в задумчивом тоне супруги Кирдана показалось ей странным.

— Подожди здесь, — Элья легко поднялась с прикроватного табурета и направилась к приоткрытой двери.

Тауриэль скептически посмотрела ей вслед.

— Интересно, куда ж я уйду?

Прошло не так много времени, прежде чем дверь снова скрипнула и отворилась; Тауриэль ожидала увидеть на пороге возвратившуюся Элью — возможно, прихватившую и Сорена с Корабелом, — и потому отнюдь не сразу поверила своим глазам, когда вместо них перед нею оказался принц Лихолесья.

— Леголас? Но как ты здесь?..

— Лорд Кирдан написал мне, — сын Трандуила выглядел хмурым, бесконечно уставшим и изможденным. — Он не обещал, что ты доживешь до моего приезда.

— Что ж, он, должно быть, не обещал и обратного, — заметила Тауриэль, поглядев на него с любопытством. — А что с Единым кольцом? Вы его уничтожили?

— Да, мы… кольца больше нет, — негромко ответил Леголас, устраиваясь на жестком прикроватном табурете.

Весь его вид выражал страдание. Несчастный, подумала Тауриэль. Должно быть, Кирдан так напугал принца ее болезнью, что Леголас до сих пор верил в худший исход.

— Эй... все хорошо, — Тауриэль осторожно сжала его руку своими пальцами, спеша успокоить.

Его ладонь вопросительно, будто бы неуверенно шевельнулась в ответ.

— Я не хочу, — проговорил наконец Леголас, с трудом заставив себя посмотреть на нее, — чтобы ты умирала.

— Всем, даже эльфам, когда-нибудь умирать... — пробормотала Тауриэль, и глаза принца сделались круглыми, когда она, резко приняв сидячее положение, спустила ноги с кровати. — Но прежде мы как следует поживем.