Сила воли (джен)

Даже не знаю, с чего можно начать свой рассказ. Наверное, с того момента, как я приехал в Хогвартс, а может с того, как родился? Даже не знаю, но мне кажется, надо сначала представиться. Я, Дин Томас, мне скоро исполнится восемнадцать лет, и я на данный момент жду суда в министерском суде. Вам, наверное, интересно, почему я оказался там. А может, нет, но я всё равно расскажу, мне это нужно.

Всё началось ещё до моего рождения. Тогда, почти восемнадцать лет назад, встретились мужчина и женщина. Может банально, но это было именно так. Они полюбили друг друга, начали встречаться, хотели пожениться. Женщина уже ждала ребёнка, но вдруг мужчина пропал. Пропал, как будто его никогда не существовало. А она, к удивлению родственников, совсем не горевала, а лишь с улыбкой гладила себя по растущему животу, в котором жил маленький волшебник, я.

Потом вся эта история позабылась, женщина вышла замуж, а я стал называть отцом совсем другого человека. Так продолжалось до того момента, как мне исполнилось одиннадцать лет. После этого всё в моей жизни резко изменилось.

Однажды, тёплым августовским днём, к нам в дом постучались. Мы открыли, увидев на пороге странно одетую женщину, которая назвалась профессором частной школы и попросила впустить её.

Не буду рассказывать об этом дальше, лишь скажу, что потом, спустя месяц, я стоял среди напуганых первокурсников и ждал распределения. Попал я на Гриффиндор, что было не удивительно, во мне всегда хватало смелости.

Затем была учёба, я спокойно проучился шесть лет, лишь иногда задумываясь о том, маглорождённый ли я? Но меня это как-то не слишком интересовало, да и сейчас интересует мало. Так продолжалось до 1997 года. Года, когда я подался в бега. Я бежал. От себя, от семьи, от друзей, но главное, я скрывался от нового министерства. Каждый раз, оказываясь близко к магам, боялся, что услышу от людей о том, что мои друзья убиты или казнены. Иногда это случалось, тогда я просто шёл в ближайший магловский бар и выпивал стакан коньяка. Помогало. А потом, допив, снова отправлялся в лес.

Так продолжалось почти три месяца. Конечно, я был не один, но от этого легче не было. Я уже слишком привык к магии, научился принимать себя таким, какой я есть, но чёртов Тёмный Лорд всё разрушил. Он поломал и продолжает ломать жизни тысяч людей, в том числе и мою. Я уже не помню, когда в последний раз смеялся, наверное, летом, когда прощался с родителями.

С каждым днём становилось всё труднее. Я не знал, выживу ли, увижу ли своих родителей и друзей. Я жил страхом, но сейчас не боюсь. Всё изменилось в один миг. В тот день мы как обычно сидели в лесу, думая о своём, как вдруг, со всех сторон, нас начал окружать отряд Сивого. Тогда я уже попрощался с жизнью, но они убили не всех. Некоторых, включая меня, оставили в живых. Одни отправились к Малфоям, те, кто мог пригодиться, а другие, простые «грязнокровки», должны были ждать суда.

Так я и оказался в этой камере. Сначала было страшно, но проходили дни, тюрьма становилась домом. Мне уже был знаком каждый угол комнаты, каждый паучок и каждая пылинка. Конечно, запах был не очень, но я понимал, что всё же нахожусь ни на курорте. С каждым днём соседние камеры освобождались, и я понимал, что скоро очередь дойдёт и до меня, но не боялся. Мне просто хотелось покончить со всем. Хотелось свободы. И если ради неё придётся умереть, то я был готов.

Стражники, охранявшие нам, с удивлением смотрели на меня, когда я, вместо криков и просьб, просто рисовал, точнее, скоблил, на стене какие-то каракули и говорил излюбленное: «Круто!». Это «Круто!» помогало мне держать до суда, не сломаться, как ломались до меня многие.

И вот наступил тот день. С утра мне принесли, на удивление, сытный завтрак и сносную чистую одежду. Наверное, не хотели, чтобы я упал в обморок на суде или же провонял всё помещение. На это я лишь усмехнулся, но не отказался. Вдруг ем в последний раз?

Я знал, что некоторые на суде кричали, пытались что-то доказать, но даже сейчас мне становилось понятно, что делать этого я не буду. Пусть называют трусом. Пусть. Но всю свою смелость я истратил ещё там, в лесу. Я не Гарри, я не могу получать удары от жизни, но всё равно идти дальше. Нет, я обычный человек и всего лишь хочу жить. Но в то же время, я понимаю, что не смогу предать, буду терпеть до последнего. Не логично? Так, скорее всего, скажете вы. Может быть и так. Но в этом был и есть Гриффиндор. Шляпа со мной не ошиблась.

Вскоре конвой пришёл за мной и повёл меня в суд. Я разглядывал соседние камеры и иногда видел знакомые лица. Вам эти имена ничего не скажут, эти люди неизвестны. Лишь простые ученики Хогвартса, которые просто хотели жить спокойно. Затем мой взгляд упал на конвой. Это были двое мужчин, высоких и сильных. По шрамам было видно, как сильно потрепала их жизнь.

Через некоторое время мы дошли до дверей в суд, один из мужчин открыл дверь, а другой затолкнул меня внутрь. Сами они не зашли. Меня немного поразил размах суда. Как будто судили не простую грязнокровку, а какого-то высокопоставленного мага. Все присутствующие смотрели на меня с интересом и презрением. Я не вытерпел:

— Ну что, сволочи! Мне так нравится ваше внимание! Смотрите, пока я не плюнул вам в лицо! — лихорадочно выкрикивал я, безумно смеясь.

— Молчать, магловский выродок! — завизжал кто-то, а я поднял глаза на судью. Она была мне знакома. Это была Долорес Амбридж, такая же, какой я её запомнил. Похожая на жабу, вся в розовом, такое же самодовольство на лице. Она совсем не изменилась.

Я до сих пор помню её наказание кровавым пером. Я довольно часто попадался на это, но теперь всё было серьёзнее. Этот человек будет судить меня, вынесет приговор, который решит всю мою дальнейшую жизнь. От этого становилось не по себе, а Долорес лишь гаденько ухмылялась, видя выражение моего лица. Вдруг по залу разнёсся её визгливый голос:

— Ты, Дин Томас, обвиняешься в преступлении против всей магии. В том, что незаконно использовал магию. Признаёшь ли ты свою вину? — это всё было сказано с таким превосходством на её отвратительном лице, что мне просто хотелось засмеяться от того, что на самом деле она никто. И я не отказал себе в улыбке. Она начинала вскипать, а я просто продолжал смотреть её в глаза, как будто говоря: «Ну же! Выноси приговор! Ведь я и то больше человек, чем ты!». Это читалось в моих глазах, и она прекрасно поняла всё то, что я хотел сейчас ей сказать.

Я видел, что она злится, что прекрасно знает, кто из нас двоих сильней морально. Да, пусть она председатель суда, а я лишь заключённый, но всё же у меня есть свобода, которой нет у неё, и, посмотрев на неё, мне пришлось ответить:

— Да, я признаю, — зал погрузился в тишину, Долорес хотела уже начать смеяться и говорить очередную колкость, но я продолжил, — признаю, что я сын двух достойных людей, пусть в них нет ни капли волшебства. Признаю, что использовал свою магию. Слышите? Свою! И пусть сейчас я никто, но сколько нас таких? А вас? Во сколько раз мы превосходим вас количеством? Тем, что мы представляем собой личность и без палочки! Вы слышите мои слова? — под конец отповеди я уже начал задыхаться, но всё равно продолжал. В этот миг говорил не я, говорило моё сердце.

Я видел, как наливались яростью её глаза, как тряслись руки. Она, председатель суда, была беспомощна передо мной, простым мальчишкой. И всё, что могла Долорес, это сказать:

— Слушание переносится!

* * *

Моё слушание переносилось ещё много и много раз. Мне так и не вынесли приговора, я сбежал. Сбежал прямо перед битвой за Хогвартс. Стоял среди своих друзей и бился до конца. А потом, когда настала долгожданная победа, начались суды. Среди заключённых была и она, Долорес Амбридж, та, которая так и не приговорила меня к смерти. И теперь уже я стоял и смотрел на неё из толпы зрителей, она была такой беспомощной, только вечно розовый цвет и жабье лицо остались неизменны.

В тот момент я понял одну важную вещь. Не важно, боишься ты или нет. Главное сохранить свою свободу, пусть не физическую, а моральную, но сохранить. Я тогда сохранил, высказав всё вслух. А она могла сейчас только стоять и злобно, с нотками отчаянья, смотреть на судью. И тут не было важно ничего, кроме силы воли. В особенности никто не обращал внимания на кровь.