О полтергейстах и фениксах (джен)

Ласково потрескивающий хворост, лишь недавно подброшенный в камин, наполнял комнату редким уютом. Зимой Хогвартс был не самым приветливым местом в Англии: камень, из которого были сложены стены замка, быстро промерзал, а плохо заклепанные окна давали простор для сквозняков, то и дело гудящих в коридорах школы. Ученики кутались в зимние мантии, домовики подкладывали в постели грелки, а профессора усталым жестом обновляли согревающие чары. Но сейчас, когда день был позади, а замок окунулся в густые зимние сумерки, Гораций чувствовал себя почти счастливым. Его существование заметно скрашивало громоздкое мягкое кресло и шерстяной плед, лежащий на коленях.

— Динки? — Декан Слизерина ласково окликнул эльфа. — Думаю, пора немного почаевничать. И захвати с кухни печеночный пирог: он сегодня вышел просто отменным.

Эльф, почтительно шевельнув ушами, немедленно исчез из комнаты с тихим сухим хлопком. Вечер обещал быть на редкость приятным.

Но тут на столике, словно бешеный, закрутился вредноскоп. Это был не стандартный экземпляр, какой можно было достать за пару сиклей в одном из магазинов Косого переулка: Гораций перебил немало волшебных волчков, пока его эксперимент не завершился успехом, а приборчик не стал чутко реагировать на опасность, грозящую его студентам. Именно детям, как считал декан, необходима была защита в любое время дня и ночи. Старшие ребята, уже освоившиеся в замке, могли постоять за себя, но неоперившиеся еще юнцы находили опасности на каждом углу.

Тяжело вздохнув, Слагхорн встал с кресла и, проверив чехол с палочкой, вышел из своей теплой обители. К счастью, искать пришлось недолго: ветер, обыкновенно приносивший с собой разве что пыль из старых коридоров, на сей раз донес жалобные голоса ребят.

— Пивз, выпусти нас! Пи-и-и-вз! — кто-то сердито колотил дверь одной из редко используемых аудиторий. — Alohomora! Ч-черт… Alohomora! — настойчивость ребенка, увы, не окупалась успехом: полтергейст запер студентов, попросту подперев дверь тяжелыми металлическими доспехами, явно позаимствованными из верхних коридоров.

— Locomotor, — короткий взмах палочкой заставил доспехи взмыть в воздух и аккуратно опуститься в паре метров от двери. Несчастную пнули в последний раз, и, наконец, свет факела озарил двух мальчиков. — Любопытно, друзья мои… И что же заставило вас в такой холодный вечер покинуть гостиную? — Слагхорн добродушно улыбнулся, жестом призывая слизеринцев следовать за ним.

— Это все Пивз, полтергейст проклятый! Мы с ужина шли, когда он появился посреди коридора и начал кидать в нас шары с водой! — стуча зубами от холода, хмуро объяснил один из первокурсников. — И почему его не изгонят?! Даже магглы умеют избавляться от этих… — сердито махнув рукой, мальчик замолчал. Гораций открыл дверь в свой кабинет и, пропустив студентов вперед, вздохнул:

— Полтергейст не может покинуть место, к которому привязан. Не он его выбрал. А изгнание для Пивза будет равносильно смерти…

— Ну и пусть! Он заслужил это!

Гораций вздрогнул. Помолчав минуту, он протянул слизеринцам сухие полотенца и указал на накрытый для вечернего чая столик. Динки, не дожидаясь распоряжений, тут же сервировал наборы еще на двух персон.

— Пивз появился в школе в восемнадцатом веке. Если быть более точным, в тысяча семьсот семнадцатом году.

До сих пор молчавший мальчик (кажется, его звали Дерек? Джейми? Гораций не был уверен, если честно, он не помнил и половины первого курса своего факультета по именам), отогревающий руки о кружку с чаем, вдруг спросил тихим, слегка хрипловатым голосом:

— Откуда вы знаете, сэр?

— Хм. Эта история — одна из тех вещей, что передаются в Хогвартс от директора директору. Он же, в свою очередь, посвящает в нее деканов. Чтобы мы не забыли…

— Не забыли что? — слизеринец настойчиво смотрел на профессора. Выбора у Горация не оставалось.

— В сентябре того года в двери Школы постучала женщина. Она была практически без сил: позже директор Фортескью выяснил, что она аппарировала из самого Лестера… — профессор, сделав небольшой глоток, поморщился: горячий чай обжигал губы. — Джейн, так ее звали. Джейн Клерк. Едва ли ей было больше тридцати. Но, говорят, в тот момент она была похожа на старуху, так сильно исказил страх ее лицо.

— Страх?

— Да, — он медленно кивнул и вновь, уже осторожнее, пригубил дымящийся напиток, — страх. За мальчика, которого она держала на руках. Честно сказать, сначала учителя подумали, что Джейн, по доброте душевной, попыталась спасти какого-нибудь нерадивого гоблина — сверток, который она держала, был вряд ли больше четырех футов*, да к тому же, он скверно пах, словно его только что пытались скормить дракону.

Ребята благодарно кивнули профессору, когда тот подвинул ближе блюдо с кусками пирога.

— Магглы называют те времена «охотой на ведьм», — чувствуя, что молчание затягивается, Гораций продолжил: — Мы же до сих пор считаем это черной страницей в истории нашего маленького мира. И, если честно, именно она во многом оправдывает Статут… Многие свидетельства рисуют не самую светлую картину: как и во всякую войну, во времена «охоты» маленьких магов стало появляться гораздо больше. Природа всегда стремится сохранить баланс и оставить хотя бы призрачный шанс на выживание. Постоянный страх заставлял семьи магов покидать свои дома и селиться обособленно от простецов. Но магглорожденные и полукровки не всегда имели необходимую предусмотрительность. А, может, им не хватало опыта… Увы, я не знаю, какая причина побудила Джейн Клерк остаться жить в Лестере, когда на свет появился ее сын, унаследовавший от матери магические способности. Он, с детства приученный жить на два мира, приученный к постоянному страху, не мог не проявить свои способности. И это, увы, случилось на глазах у десятков магглов. Мальчик, рассказывала Джейн, играл на рыночной площади. Сама же она… Миссис Клерк спохватилась слишком поздно. Толпа, напуганная неожиданно пробудившимся даром ее сына, не сразу дала Джейн возможность подступиться к костру. Одежда на нем уже занялась, и лишь чудом она смогла не погореть сама, пока, обезумев от ужаса, она заклятьем разрезала веревки, которые удерживали мальчика на столбе.

Звон разлетевшейся на осколки кружки заставил Горация вздрогнуть, но, тотчас успокоившись, мужчина грустно улыбнулся. Легко поведя палочкой, он починил хрупкое фарфоровое изделие.

— К сожалению, спасти его не удалось. Школьный целитель сделала все, что могла, но сильнейшие ожоги не оставили малышу ни малейшего шанса.

— Но, сэр… — Дерек (или все-таки Джейме?) храбрился, как мог. — Разве полтергейст — не результат сильных эмоций?

— Шляпа ведь предлагала вам Рейвенкло, мой мальчик? Да, действительно. Полтергейст появляется в результате эмоционального напряжения огромной силы. Все дело в фениксе.

— В фениксе, сэр?

Гораций кивнул.

— Директор Фортескью, едва успокоив Джейн, поспешил в школьный лазарет. Он понимал, что ситуация безнадежна, но все-таки… Возможно, его сила могла хоть как-то помочь целителю спасти ребенка? Он провел у его постели почти всю ночь, когда, на рассвете, там появился Фоукс.

— Фоукс?! — мальчик, не выдержав потрясения, громко стукнул чашкой о стол. — Но, сэр, это ведь фамилиар…

— Директора? Верно, мой мальчик. Но Фоукс — не личный фамилиар профессора Дамблдора. Фениксы живут долго, а, умирая, восстают вновь из пепла. Этот птенец сопровождает глав школы на протяжении не одной сотни лет, переходя от директора к директору. Иногда, правда, судя по хроникам, птица исчезала, видимо, не сумев ужиться с новым хозяином. Все-таки фениксы — весьма капризные создания. Им важно чувствовать, что вы близки им по духу.

— Но как феникс мог вызвать появление полтергейста? Ведь Фоукс — светлое создание, разве нет? Везде говорится, что фениксы обладают уникальными способностями. Их слезы, например, могут излечить любые раны.

— Возможно, Фоукс хотел помочь мальчику. Как верно ты заметил, его слезы могли залечить даже такие страшные ожоги. Но… Мальчик, увидев, как рядом с ним полыхнуло пламя, закричал. Скорее всего, он подумал, что опять горит. И, хотя птица тотчас исчезла из лазарета, малыш продолжал кричать. Дамблдор рассказывал, что призраки вспоминали ту ночь с ужасом: вопль становился все истошнее и громче, прорываясь наружу даже через заклятья заглушения. Мальчик замолчал лишь на рассвете…

Взгляд профессора рассеянно скользил по всполохам пламени в камине. Терпимость — вот какой урок преподнесла ему эта история, когда он услышал ее впервые. Знать первопричины — важно, но еще важнее быть терпимым. Это был нелегкий, ежедневный труд, работа над самим собой. И Пивз, жизнь которому дала боль и страх, и феникс, едва ли желавший навредить ребенку, и превозмогшая панику миссис Клерк — все они напоминали Горацию, как важно быть терпимым.

— Что ж, ребята, уже поздно. Пожалуй, я провожу вас до гостиной.

Слизеринцы согласно кивнули декану и, не в силах вымолвить что-либо, поднялись с кресел.

Где-то наверху печально запел феникс.

* Около 120 см. 1 фут — 30.48 см