Связь (гет)

— Герми, кофе?

Гермиона Грейнджер терпеть не могла любые сокращения своего имени. Все эти «Мион», «Герм», «Герми», с такой легкостью слетавшие с губ окружающих, особенно малознакомых, приводили ее в бешенство.

— О, спасибо, Бетти! Кофе как никогда кстати! — машинально улыбнулась Гермиона, украдкой глянув на часы. Нет, за последние тридцать секунд ничего не изменилось: до конца рабочего дня все так же оставалось не менее двух часов.

Чем занять эти чертовы два часа в компании идиотки Бетти?!

Порой Гермиона ненароком упоминала, что не любит людей, но большинство знакомых расценивало это заявление, как хорошую шутку. Иногда Грейнджер вежливо улыбалась, иногда кивала в ответ на замечания о ее прекрасном чувстве юмора, иногда молча уходила.

Ну да, Гермиона Грейнджер, гриффиндорка до мозга костей, просто не могла говорить подобное всерьез. Да и статус героини не позволял. Хотя, если честно, людей Гермиона не просто не любила. В количестве больше двух, с глупыми вопросами и неумением распорядиться собственной жизнью она их просто ненавидела.

На Гарри, Невилла, Полумну или любого из Уизли это, однако, не распространялось. Вместе они прошли огонь и воду. После такого либо становятся непримиримыми врагами, либо друзьями навек, друзьями настоящими, во всех смыслах этого слова. Друзьями, которые отвечают на вопросы друг друга раньше, чем те прозвучали. Друзьями, которые в одночасье могут вывести из себя, но никому ведь не придет в голову злиться на собственную руку или брови? Так и Гермиона, хоть порой и стоило, не могла разозлиться ни на одного из друзей. Тем более, отказать в чем-то.

А стоило бы.

Все же одолжение, о котором попросил Гарри, маленьким назвать было нельзя. Создать нелегальный портключ, да еще и для человека, которому категорически запрещено ими пользоваться... Прогулка по краю пропасти. Даже при условии, что некому будет уличить Гермиону в содеянном: Портальное управление с недавних пор подчинялось исключительно главе Аврората, которым вот уже год как значился (сюрприз-сюрприз!) Гарри Поттер.

Каким ветром Гермиону Грейнджер занесло в кресло директора Портального управления не понимал никто, в том числе и она сама. Лучшая выпускница Хогвартса за последние десять лет после получения диплома собиралась посвятить свою жизнь борьбе за права магических существ, но спустя пару месяцев вдруг поняла, что пишет листовки, разрабатывает законопроект и спорит с противниками нововведений исключительно по инерции. Внутри ничего не кипело, праведное негодование не стремилось вырваться наружу.

Плевать, станут ли домовые эльфы свободными.

Плевать, что территорию кентавров опять собираются уменьшить.

Плевать на права оборотней. В конце концов, Ремус Люпин был лишь исключением из правил, а Тедди унаследовал талант матери, а не проклятие отца.

Как только срок стажировки истек, Гермиона перевелась в Комитет по выработке объяснений для магглов, откуда спустя год с уникальным умением нести чепуху сколько угодно сбежала в Международный совет по выработке торговых стандартов.

Но во главе совета стоял Перси. Хотя они всегда неплохо ладили, его общество Гермиона выдержала всего три месяца, по прошествии которых даже до самых тупых сотрудников дошло, откуда у мистера Уизли то и дело появлялся здоровенный синяк под левым глазом.

— Что поделать, Гермиона, ты нравишься всем рыжим! — пошутил Джордж, протягивая ей договор на замещение должности штатного зельевара в магазинчике приколов. — Но будь спокойна, если я вдруг и решусь за тобой приударить, тебя это хотя бы позабавит!

Вопреки своей славе вечного мигранта Грейнджер задержалась в магазинчике Уизли на пять лет. Поддавшись на уговоры брата и бросив Аврорат, к ним вскоре присоединился Рон — и рыжих во «Всевозможных Вредилках» вновь стало двое. Спустя несколько недель Рон впервые пригласил Гермиону на настоящее свидание. Вскоре они съехались. Ей казалось, так будет правильно: если людям хорошо вместе, они должны быть вместе.

Джордж свое слово сдержал, пару раз в месяц устраивая Гермионе публичные признания в любви или не всегда безобидные сюрпризы. Больше всех (кроме самого Джорджа, разумеется) радовалась его жена Анжелина, каждый раз хохотавшая, словно сумасшедшая. И хотя зельевара Грейнджер не всегда забавляла Амортенция в котле с готовой канареечной помадкой, привычка ото всех скрывать свои истинные чувства въелась так глубоко, что порой ей удавалось ввести в заблуждение даже Рона. В конце концов, Джордж снова мог шутить и улыбаться, так что Гермиона прощала ему многое. За это ей были признательны все Уизли, особенно Рон.

Наверное, Грейнджер смогла бы проработать в магазинчике Уизли всю свою жизнь. Надежное, спокойное место. Болото, даром что развеселое, затягивавшее ее все глубже. Мысленно она уже прикидывала, каково будет представляться Гермионой Уизли. Однажды Джордж невесть как подменил ее маггловский шампунь — и Гермиона две недели щеголяла ослепительно-рыжими локонами. И ей действительно понравилось быть одной из Уизли — хоть и понарошку.

Ее все устраивало. Впереди Грейнджер ждало замужество, крепкая семья Уизли во главе с Артуром и Молли, которая уже сейчас порывалась назвать ее дочерью, дети, работа в магазине... Впервые за черт знает сколько лет Гермиона совершенно точно знала, что ждет ее в будущем. Да, разумеется, всякое может случиться с человеком: и кирпичи падают с неба, и отравиться можно некачественными продуктами, и вообще, жизнь — штука непредсказуемая.

«Но, помилуйте, какова вероятность упасть с крыши? А попасть под Аваду, если вы грязнокровка в мире, где правит Волдеморт? То-то же!» — сказала бы Гермиона Грейнджер тому, кто, узнав о ее мыслях, вдруг вздумал бы с ней спорить.

Письмо от Кингсли Шеклболта застало ее врасплох: просьба министра занять на время пост директора Портального управления в картину мира не вписывалась.

Кингсли Гермиону, конечно, уговорил: попросил по-дружески поруководить пару месяцев, чтобы понаблюдать за реакцией претендентов на должность:

— Это важно.

Джордж Гермиону, конечно, отпустил:

— Помогать друзьям — правильно. Тем более, таким друзьям.

Уже много позже, подписав все документы, Гермиона спохватилась, что не обсудила свое решение с Роном. Впрочем, он не стал возражать.

Так Гермиона, не успев и оглянуться, получила крохотный кабинет на третьем уровне Министерства, не слишком сообразительную секретаршу Бетти, которая периодически забывала, кто здесь начальник, двенадцать волшебников в подчинение и вечную, непреходящую ненависть к людям.

* * *

Пара месяцев, обещанных Кингсли, растянулись на полгода. Гермиона уже и позабыла, как обращаться с котлом, зато в совершенстве овладела законодательством, запатентовала три новых портальных заклинания и даже сделала то, ради чего ее, видимо, звали: выяснила, кто из сотрудников отдела работал на черный рынок.

За глаза и подчиненные, и коллеги из других отделов называли ее Буквоедкой. Что ж, после Гриффиндорской заучки, Книжного червя и Мисс Бурундук — отличное прозвище. И — точное, ничего не скажешь.

В Портальном управлении Гермионе тоже нравилось: каждый день кризисы, много работы, нет времени подумать, отчего совершенно не хочется домой к Рону. Отчего она, так любившая учиться, узнавать новое, развиваться, застряла на нелюбимой работе, рядом с прекрасным другом, но нелюбимым человеком?

Потому что это было правильно?

Кто, черт побери, определяет, что правильно, а что нет? Ни в одной книге, кроме Библии, нет четкого деления поступков человеческих на плохие и хорошие. Да и в Библии — разве все однозначно?

Первые сомнения в душе Гермионы заронил Гарри. Поттер, всегда Поттер, как же иначе? А ведь он всего лишь сказал:

— Гермиона, мне нужна твоя помощь. Но... Если не захочешь — откажешься, хорошо?

Разумеется, после этого она просто не смогла сказать «нет» в ответ на просьбу сделать портал для Снейпа. Того самого Северуса Снейпа, чудом выжившего после ранения, судимого Визенгамотом и оправданного. Невыносимого слизеринского ублюдка Снейпа, которому использование портключей было запрещено: единственная уступка обвинителю.

Но ведь помогать друзьям — правильно?

Знать бы еще, для чего Снейпу портал. Но Гарри, движимый чувством вины за многолетнюю ненависть к бывшему профессору, похоже, даже не подумал задать этот вопрос. Разумеется, прыгать с башни по просьбе Снейпа Поттер не стал бы, но готов был пойти на поступки, рядом с которыми злоупотребление служебным положением казалось детской игрой.

Но, черт побери, всего два месяца назад за нелегальный портключ Гермиона уволила сотрудника! А теперь сама делает то же самое...

Приглашать Северуса Снейпа в свой кабинет Гермиона остереглась — слишком заметная личность. Случись что, найдется сотня свидетелей, готовых поклясться под присягой, что видели, как она передает портключ. Позвать к себе домой — тоже не слишком блестящая идея.

В конце концов Грейнджер передала Снейпу записку с просьбой открыть для нее камин: пять-шесть перемещений подряд сбивали с толку систему слежения. Одна из тех дыр в системе, которую Гермиона могла бы исправить, но ведь ее никто об этом не просил… С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Гермиона попрощалась с Бетти, проверила запирающие заклинания на сейфе и дверях кабинета и отправилась к лифтам. У каминов в Атриуме она мысленно еще раз просчитала маршрут, набрала побольше воздуха и летучего пороха.

«Только бы не стошнило!» — мелькнула последняя отчаянная мысль, прежде чем Грейнджер шагнула в изумрудное пламя.

* * *

Их с Роном дом, «Дырявый котел», «Три метлы», бар в Эдинбурге... Каминные решетки так и мелькали перед глазами. Гермиона почувствовала, что ее и впрямь сейчас стошнит, но, к счастью, выпала из камина Снейпа в Паучьем тупике раньше, чем непрерывная круговерть перед глазами стала окончательно нестерпимой.

— Вы опоздали, мисс Грейнджер! — прогремело над головой.

«И вам добрый вечер, профессор», — съязвила про себя Гермиона, осторожно поднимаясь на ноги. Руку ей, разумеется, никто не предложил. Впрочем, она и не ждала. После реабилитации профессор ничуть не изменился.

— Разрешите, я присяду? — подчеркнуто вежливо спросила она, безуспешно пытаясь справиться с головокружением.

— Садитесь, — отрывисто ответил Снейп. — Экскуро!

«Ну да, — вяло подумалось Гермионе. — Прежде чем садиться в кресло, стоит отчистить форменную мантию от сажи...»

— Сколько раз вы переместились?

Вопрос был задан деловито, совершенно по-учительски. Словно и не было всех этих лет, словно ей по-прежнему одиннадцать, пятнадцать, семнадцать...

— А какое это имеет значение? — резче, чем того требовала ситуация, спросила Гермиона, поднимая голову.

Снейп, скрестив руки на груди, возвышался над ней, словно неприступная скала в море над крошечной лодочкой, потерявшей управление. Точь-в-точь такой же, каким Грейнджер его запомнила в последнюю встречу двухлетней давности — лишь скорбная складка в уголке рта стала заметнее.

— И эта женщина работает в Отделе магического транспорта! — Снейп закатил глаза.

Гермиона пожала плечами, вставая, — хвала Мерлину, головокружение уже прошло.

— Зато я могу вам помочь. Сэр, может, ближе к делу? Предмет и координаты места.

Заполучив в свое распоряжение клочок пергамента с цифрами и шахматного коня, Грейнджер почувствовала себя куда увереннее. В конце концов, она здесь не по своей воле, а по просьбе Гарри. Да. Именно так.

— Привязать к фразе или касанию?

— Фразе.

«Пожалуйста, мисс Грейнджер. О, что вы, не за что, профессор Снейп!»

— Одноразовый или с возвратом?

— Многоразовый.

«Губы закатай, змей».

— Чтобы сделать многоразовый портключ, нужно быть, по меньшей мере, Минервой Макгонагалл. И иметь письменное разрешение министра. Максимум — туда и обратно, — Гермиона совершенно непрофессионально хихикнула.

— В чем дело? — недовольно поднял бровь Снейп.

«Я подумала, что умей Гэндальф делать портключи, вся возня с кольцом не заняла бы столько страниц! Но вы вряд ли поймете, о чем я, так что...»

— Нет, ничего. Держите. Реакция на фразу, с возвратом. После возвращения сожгите его, пожалуйста. До свидания.

Гермиона протянула ему коня, держа фигурку за самый краешек, чтобы ненароком не коснуться бледной кожи. Снейп слегка помедлил.

— А если мне необходим будет еще один портключ?

Грейнджер сосчитала про себя до десяти, решительно посмотрела в глаза бывшему учителю.

— Вы скажете, для чего он вам?

Играть в гляделки со Снейпом — плохая идея. Он явно тренировался много лет. Ха-ха, Гермиона, сострила, молодец. Темные глаза гипнотизировали, пугали, манили. Черт.

— Чтобы попасть туда, где нет каминов, это ведь очевидно, — тон Снейпа намекал на полное отсутствие смысла в подобных вопросах.

— А почему бы не воспользоваться аппарацией?

— Не вашего ума дело, Грейнджер, — отрезал Снейп, забирая шахматного коня и отворачиваясь.

— Вы вообще сознаете, что я только что совершила должностное преступление? — хмыкнула Гермиона. — Нет? Ну что ж, до свидания.

«Было очень неприятно увидеться».

За мгновение до того, как шагнуть в изумрудное пламя, Гермиона услышала:

— Я читал Толкина, мисс Грейнджер!

Щеки обожгло неожиданным стыдом, но каминные решетки вновь замелькали перед ее глазами, поэтому все ее силы ушли на то, чтобы удержать на месте опрометчиво выпитый перед уходом с работы кофе.

— Я дома! — крикнула она, поднимаясь с собственного ковра.

— Я готовлю ужин, — отозвался Рон с кухни. — На работе проблемы?

— С чего ты взял? — удивилась Гермиона, машинально подставляя щеку для поцелуя.

— Ты задержалась, но тебя уже ждет сова, — отозвался Рон, сосредоточенно шинкуя морковь. — Очень суровая и явно обиженная на жизнь. Чуть палец мне не откусила.

Сова и впрямь оказалась суровой, под стать своему хозяину. Посасывая ущипленный ею палец, Гермиона вскрыла конверт.

«Вы не дали мне ключевой фразы, мисс Всезнайка».

Без подписи, да ее и не требуется. Даже если бы Гермиона забыла этот летящий почерк, всезнайкой ее называл лишь один человек.

Довольно усмехнувшись — шалость удалась! — она приписала ниже:

«Десять баллов Гриффиндору!»

Пожалуй, оно того стоило.

* * *

Гермионе казалось, что течение времени магически ускорили. Только-только распустились листья на деревьях, и вот уже осень, первый снег, Рождество... Рождение дочери Поттеров, проводы Полумны в экспедицию на поиски морщерогих кизляков...

Порой ей казалось, что незыблемым в этом лихорадочном вихре оставалась лишь она сама. Вокруг все летело к чертям, мир рушился и строился заново, люди умирали и рождались, а Гермиона Грейнджер все сидела в обитом красным велюром кресле в крошечном кабинете на третьем уровне Министерства: Кингли отказался ее отпустить. Можно было, конечно, устроить скандал, Гермиона даже продумала, какие именно обидные слова скажет министру. Но... Но.

Она оставалась той самой Гермионой Грейнджер, что боялась отчисления из Хогвартса сильнее, чем гибели, для которой правила всегда значили куда больше собственных желаний. В ней нуждались здесь и сейчас, в не во «Всевозможных вредилках Уизли»: в качестве шутки Джордж предложил ее должность Снейпу. А тот, видимо, тоже в качестве шутки, согласился. Посмеялась над ситуацией только Гермиона, которая все сидела в обитом красным велюром кресле, терпеливо правила квартальный отчет, пила все тот же отвратительный растворимый кофе, который приносила Бетти из маггловского кафе за углом... День за днем.

Служебная записка от Гарри прилетела после обеда восьмого января. Каким-то шестым чувством Гермиона поняла, о чем пойдет речь еще до того, как вскрыла записку: Поттер крайне редко писал служебки, предпочитая личное общение. Разумеется, никакой конкретики, одни лишь общие фразы и просьба зайти после обеда.

— Какие бы аргументы ты ни привел — нет! — с порога заявила Гермиона.

— Вот так сразу? — мягко улыбнулся Гарри, поднимая взгляд от толстой стопки документов.

— Да, вот так сразу, — она сердито закрыла за собой дверь, машинально наложила пару нестандартных заглушающих заклинаний. — У тебя виноватый вид.

Они помолчали несколько минут. Смысла разговаривать не было: Гарри уже попросил, Гермиона уже ответила.

— Вы завтра приглашены на обед, Рон сказал тебе? — произнес наконец Поттер, пряча пергаменты в стол.

— Да, — медленно кивнула Грейнджер. — Сказал.

Друзья помолчали еще немного. Гермиона рассеянно чертила узоры на пушистом ворсе ковра носком туфельки. Спохватилась, что рисует пентаграмму и бросила.

— Почему всегда просишь ты? — тихо спросила она.

Поттер с грохотом задвинул ящик письменного стола, нервно поправил очки, прежде чем ответить так же тихо:

— Потому что это нужно мне.

Гермиона вздохнула. И как ее угораздило размякнуть в далеком девяносто первом и позволить двум балбесам спасти себя от тролля? Насколько же проще была бы ее жизнь...

И короче.

— Ладно. Передай, я буду сегодня в шесть.

* * *

Ровно в пять часов вечера Гермиона заперла кабинет. В пять десять — покинула Министерство через вход для посетителей. В пять пятнадцать она уже спускалась в метро, радуясь, что сегодня не забыла положить в сумку кошелек с маггловскими деньгами, иначе пришлось бы снова воспользоваться каминной сетью. Без пятнадцати шесть мисс Грейнджер кружила по пригороду Лондона в поисках того самого дома в Паучьем тупике.

— Вы опоздали!

— Добрый вечер, сэр, — хмыкнула Гермиона. — Приятно, что в мире есть хоть что-то постоянное.

Казалось, Снейп на мгновение опешил, но лишь на мгновение. Посторонился, давая ей пройти внутрь, и запер дверь.

— Налево по коридору!

«Хоть налево, хоть направо, куда я денусь-то с подводной лодки?»

Все было в точности, как и в прошлый раз. Только вместо шахматной лошадки — ладья. Неужели в доме нет больше ничего подходящего, кроме старых шахмат?

«Рона от такого кощунства перекосило бы...»

— Возвратный?

— Да.

— Координаты?

Цифры изменились, но лишь слегка. «Женщина у него там, что ли? А чего тогда только раз в год? Ох, Гермиона, думала бы ты о работе!»

— Готово, сэр. Всего хорошего.

— Не так быстро! — длинные бледные пальцы оказались на удивление сильными. — Фразу.

— Я напишу, — Гермиона дернулась в безуспешной попытке освободиться. Зажатая в кулаке ладья больно впилась в кожу острым краем.

— Говорите. Фразу. Вслух, — от каждого произнесенного им слова веяло не просто холодом — могилой. И глаза — точь-в-точь как у Живоглота, когда тот подумывает, не поймать ли ему так хорошо поющую под окном птичку...

— Сэр, вы что, смеетесь? — зло осведомилась Гермиона. — Я напишу вам ключевую фразу на пергаменте...

— Или вы скажете фразу вслух, или я сломаю вам руку.

Это было сказано жестко, зло и вежливо. И весьма походило на правду.

— Да ради бога, — Гермиона скривила губы в усмешке. — Двадцать баллов со Слизерина!

Вжик! Их оторвало от пола, смяло, перекрутило в невидимой мясорубке и выплюнуло на мягкую траву. Грейнджер, осматриваясь, от неожиданности приоткрыла рот. Ну да, лето. Южное полушарие. По координатам было понятно, идиотка. Но неужели знаменитый альпийский луг Магбена, заповедник, где росли редчайшие травы мира?..

И опаснейшие тоже.

— Вы что, с ума сошли? Мотаетесь за ингредиентами в запретную зону с нелегальным портключом? Это что, шутки, по-вашему?! — накинулась она на Снейпа. — Берите, что надо, и сматываемся, быстро!

Он управился быстрее, чем за три минуты, торопливо складывая белые хрупкие лепестки в холщовый мешочек. Через четыре они уже вновь были в заснеженной Англии, стояли, держась за руки, напротив его камина.

— Вы сумасшедший, — пробормотала Гермиона, чувствуя, как под пальцами ровно бьется пульс на его запястье. — Зачем?..

Снейп смотрел дерзко и отрыто. Он будто помолодел от этой дерзости, сбросив тяжкий груз, что нес долгие, долгие годы...

— Сложите два и два, Грейнджер, — усмехнулся он. — Если вы так умны, как говорят, вы догадаетесь.

Она бросилась к камину с такой скоростью, будто спасалась от смерти.

* * *

Первым делом Гермиона пообещала себе: больше никогда. У нее слегка дрожали руки, как всегда после использования портключа. Рон заподозрил неладное, но она отговорилась головной болью и заперлась в ванной с сувенирной бутылочкой виски из Ирландии. Глянула на себя в зеркало и поспешила сделать глоток: глаза горели лихорадочным огнем, на побледневшем лице выделялись неестественно алые губы, волосы встали дыбом, словно шерсть у испуганной кошки.

Да, больше никогда никаких Снейпов. Она взрослая умная женщина, у нее хорошая должность, семья, безупречная репутация... Из-за Снейпа вселенная могла рухнуть в любой миг, словно карточный домик, погребая под обломками всех, кто имел неосторожность оказаться поблизости.

Конечно, ей не впервые нарушать правила, но дурить голову Амбридж и переступить закон собственного управления — разные вещи, не правда ли?

Гермиона сделала еще один лихорадочный глоток.

«Сложите два и два, Грейнджер», — сказал Снейп. Так спокойно, словно специально показал ей заповедник. Так жестко, словно она была в чем-то виновата перед ним. Словно действительно хотел, чтобы она догадалась.

Догадалась о чем?

«Нет, мы же договорились — никаких Снейпов!»

Гермиона залпом допила остатки виски, сунула пустую бутылочку на полку с лекарствами и вышла из ванной. Рон молчал до самой ночи, за что она было ему крайне благодарна. Уже в полусне, обнимая ее за талию, он сказал лишь:

— Пить в одиночестве — не лучшее решение проблем, Гермиона.

Она дернулась, собираясь выпалить, что нет у нее никаких проблем, что там всего-то два глотка было, но... Рон уже спал, защищая ее от враждебного внешнего мира кольцом сильных рук. Сердце его билось ровно, уверенно, спокойно. Сердце было точно таким же, как его хозяин. Надежным. В отличие от Снейпа.

«Черт, причем здесь вообще Снейп?!» — успела подумать Гермиона, прежде чем провалилась в сон.

...Ей снился квиддич. Трибуны, полные беснующихся болельщиков, игроки на быстрых, как ветер, «Нимбусах». Откуда-то вдруг появился Гарри на старенькой «Молнии», что разбилась о Гремучую иву в далеком девяносто третьем, сделал финт Вронского, вызвав настоящую бурю одобрения зрителей, а потом... Метла исчезла, и лохматый очкарик полетел вниз, будто сломанная кукла. Двадцать метров, пятнадцать, десять... Гермиона-во-сне вцепилась в щеки ногтями, с ужасом понимая, что при падении с такой высоты не поможет ни один колдомедик...

— Вингардиум Левиоса! — властно прозвучало из-за ее левого плеча, и неумолимое падение Гарри замедлилось. Поттер приземлился мягко, будто на перину, и только тогда она позволила себе обернуться, зная, что увидит профессора Дамблдора...

Но там был Снейп. Стоял, скрестив на груди руки, смотрел на нее с легким презрением. И вдруг стало легко и спокойно.

Он спас Гарри. Ему можно верить...

Гермиона проснулась поздно и долго лежала, завернувшись в одеяло. С кухни аппетитно пахло яичницей и тостами. А еще кофе — настоящим вареным кофе с гвоздикой и корицей, как она любила.

Гермиона лежала и думала о своем сне. Что это было: причудливое переплетение реальности и воспоминаний, игра воображения или нечто большее? Говорят, Менделеев во сне увидел свою знаменитую таблицу химических элементов... Возможно, в этом сне была разгадка недающей покоя тайне Снейпа? Причем тут спасение Поттера?

«Потому что это нужно мне».

Вот, что сказал Гарри. Нужно. Чтобы перестать испытывать чувство вины перед человеком, который не раз и не два спасал ему жизнь? Это объяснило бы поведение аврора Поттера, без колебаний нарушившего закон. Но поступка Снейпа, потребовавшего произнести фразу, к которой был привязан портключ, — нет.

Он хотел, чтобы Гермиона своими глазами увидела, какому риску они оба подвергаются? Хотел, чтобы она, наконец, задумалась, о чем именно просит ее Поттер? Подумала, чем ей грозит слепая привязанность к другу? Нет, бессмыслица. За годы знакомства Снейп должен был уже уяснить: ради Гарри и Рона Гермиона способна на все, невзирая на последствия.

Гермиона со вздохом перевернулась на другой бок, невидящим взором окинула смятую подушку Рональда, его любимый свитер на спинке стула... Рон снился ей всего однажды: в ту ночь, когда он ушел, бросив их с Гарри в лесу с хоркруксом и чувством всепоглощающей пустоты. Больше никогда.

«Ты размякла, Грейнджер. Твои мозги атрофировались».

— Гермиона! — крикнул Рон из кухни. — Подъем! Не забудь, нас еще ждут у Поттеров!

Да, разумеется. Их, будущую семью Уизли, ждут в семье Поттеров.

На мгновение ей стало безумно тоскливо. Но только на мгновение.

Ведь она все делала правильно.

* * *

За неделю до Пасхи Гермиона пришла в магазинчик Уизли незадолго до закрытия. Обменялась дежурными шутками с Джорджем, расцеловала Анжелину, совершенно по-женски поахав над огромным животом невестки. Заглянула к Рону («Пойдем домой вместе, я только спрошу кое-что у профессора, ладно?») и, не скрываясь, поднялась на второй этаж, где по-прежнему располагалась лаборатория.

— Можно войти?

Снейп обернулся так стремительно, что Гермиона почти ощутила порыв ветра, созданный полами его черной мантии. С последней встречи прошло четыре месяца, но в глаза бросалась разительная перемена в облике бывшего учителя зелий. Он похудел еще больше, осунулся, под глазами залегли глубокие тени.

— Мисс Грейнджер, — он сказал это очень обыденно, без удивления или презрения, просто констатируя факт.

Гермиона решила не заморачиваться и воспользоваться произнесенными словами как приглашением. Аккуратно притворила дверь, машинально потянулась к палочке, чтобы набросить полог заглушающего заклинания.

— Не надо магии, — опередил ее Снейп. — Вы повредите зелью.

Гермиона послушно вернула палочку на место, довольная уже тем, что ее не выставили за порог в первую же минуту. С любопытством осмотрелась по сторонам: не так уж много здесь изменилось со времен ее ухода, лишь пара котлов переехала с места на место. Говорило ли это о сходстве в мышлении с нынешним хозяином комнат или лишь о его нежелании тратить собственное время на перестановку? Нет, скорее первое.

— Вы хотели о чем-то спросить, мисс Грейнджер? — бархатным голосом осведомился Снейп, уменьшая пламя под котлом.

— Вы знаете, о чем, — отозвалась Гермиона, складывая руки на груди.

— То, что иногда я способен читать чужие мысли, вовсе не означает, что я занимаюсь этим постоянно, — отрезал Снейп, повторяя ее позу. — Это весьма утомительно и, по большей части, совершенно бессмысленно.

— Вы все равно знаете, — усмехнулась Гермиона.

— Боги или эволюция, не суть, даровали нам способность говорить. Не озвучите ли ваши мысли, мисс Грейнджер?

Гермиона недовольно поджала губы.

«Упрямый высокомерный ублюдок».

Снейп лишь едва заметно улыбнулся.

— Что ж, — медленно, задумываясь над каждым словом, заговорила Гермиона. — Вы отчего-то решили, что я должна знать правду. Я не понимаю лишь — зачем? Чтобы я перестала спать по ночам?

Он отвернулся, помешал зелье деревянным черпаком (два раза по часовой, три с четвертью против), все так же молча взял со стола ступку. От неожиданного озарения у Гермионы перехватило горло:

— Вы не можете мне сказать, так? Я должна догадаться сама, чтобы вы стали свободны?

— Дьявол в мелочах, мисс Грейнджер, — тихо отозвался Снейп.

— Почему я? — вопрос сорвался с языка прежде, чем Гермиона успела его обдумать.

Снейп обернулся. От него буквально веяло холодом. В темных глазах сверкало презрение.

— Кто же, если не умнейшая ведьма столетия? — слегка издевательским тоном сказал он.

— Я... Я не обязана... — пробормотала она, не в силах окончить фразу — Гермиона вновь чувствовала себя провинившейся студенткой-первокурсницей.

— Разумеется, мисс Грейнджер, — ответил Снейп, возвращаясь к котлу и ступе. — В этом мире вообще никто никому ничем не обязан. За редким исключением. И свобода в наши дни — тоже редкость. Взять хотя бы вас...

— А что — я? — не выдержав, спросила Гермиона, хотя правая рука ее уже тянулась к дверной ручке.

— Вы — жертва обстоятельств, Грейнджер. И вы не свободны, что бы вы там себе ни напридумывали. Все уже решено за вас: и работа, и дальнейшая жизнь, и даже имена будущих детей.

— Вы хотите сказать, что Рон... — закипая, начала Гермиона, но Снейп перебил ее, досадливо качая головой:

— Причем здесь ваш рыжий приятель? Нет, Грейнджер, просто с тех самых пор, как вы сдружились с этими балбесами, ваша жизнь плотно связана с ними. Иначе вы просто не можете. Вы неосознанно принимаете решения, которых от вас ждут другие.

Не особо задумываясь о последствиях, Гермиона в два широких шага преодолела разделяющее их расстояние, обняла мужчину за шею, принуждая склонить голову, встала на цыпочки и поцеловала.

— Вы подтверждаете мои выкладки, Грейнджер, — криво усмехнулся Снейп, когда она, опомнившись, отшатнулась от него. — Именно этого я от вас и ждал.

* * *

Задача, поставленная Снейпом, казалась неразрешимой.

Гермиона отменила все встречи, велела Бетти не впускать в кабинет никого, кроме Поттера и министра, запаслась кофе и книгами и решительно принялась за дело.

Лепестки звездоцветки луговой — тот самый редкий ингредиент, ради которого рисковали Снейп, Поттер и она сама, соответственно, — в зельеварении практически не использовались. Другое дело в прорицании — их воскуряли со времен Кассандры, дабы открыть Внутреннее Око.

Гермиона представила себе, как Снейп в компании Трелони старательно таращится в хрустальный шар, и скептически хмыкнула. Конечно, было бы забавно, но, увы, невероятно. Значит, все-таки зельеварение. Эксперимент? Но почему тогда лишь раз в году?

И Гарри чувствовал себя виноватым. Но из-за чего именно: неуместной просьбы или?..

Слова Снейпа о том, что никто ничего не решает в этой жизни, запали Гермионе в самую душу. Она вновь и вновь прокручивала их, словно от этого можно было понять тайный смысл. Стоило признать главное: все, что Снейп говорил вслух, он говорил с умыслом.

«Сложите два и два, Грейнджер!»

«Дьявол в мелочах, мисс Грейнджер».

«Разумеется, мисс Грейнджер. В этом мире вообще никто никому ничем не обязан. За редким исключением».

Дверь распахнулась, и Гермиона резко вскочила, опрокинув чернильницу.

— Я же сказала, только министр и мистер Поттер!

— Бетти решила, что я тоже должен входить в этот список, — улыбнулся Рон, прикрывая за собой дверь. — Ну, или я решил. Не ругайся. Ты заблокировала от меня камин?

Гермиона устало вздохнула:

— Прости, я не подумала оставить тебе доступ. Который час?

— Начало девятого. В Норе аншлаг, не хватает только тебя.

— Меня? Я...

Пасхальный ужин. Как она могла забыть?!

— Ах ты, черт! Мне нужно переодеться, я мигом!

— Да не переживай ты так, Гермиона, — пожал плечами Рон. — Ничего страшного не случилось. Подумаешь, задержалась на работе.

Странным образом ей сделалось еще хуже оттого, что Рон не злился.

Метнуться к камину, отсчитать десять решеток до собственного дома, обнаружить, что последняя приличная мантия была отправлена в стирку еще на прошлой неделе, прийти в ужас...

И вспомнить о бархатном платье, которое не надевала со дня рождения трехлетней давности — когда еще хотела праздновать дни рождения.

И наткнуться на чудесные гребни для волос, что когда-то подарила Джинни.

И решить для себя, что тебе всего двадцать восемь, жизнь прекрасна, а впереди вечер в компании замечательных людей.

И забыть об этом, едва выйдя из камина в гостиной Норы.

В дальнем углу комнаты с бокалом в руках стоял Снейп.

* * *

Нет, разумеется, если не думать о том, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз, смущаться было нечего. Подумаешь, человек, ради которого она несколько раз нарушила закон! Подумаешь, что именно с этим мрачным и нелюдимым мужчиной она цело...

«Идиотка», — сказала себе Грейнджер, наскоро поздоровалась со всеми, извинилась за опоздание и решительно двинулась в сторону стола с пуншем. Однако уже на полпути ее перехватил Гарри. Вроде бы он взял Гермиону за локоть осторожно, но высвободиться получилось только на улице: когда Поттер сам ее отпустил.

— Что случилось? — спросила Гермиона, непонимающе глядя другу в глаза.

— Ты мне скажи.

— Не понимаю, о чем ты, — Грейнджер пожала плечами и уже собиралась вернуться в дом, когда пальцы Гарри снова сомкнулись на ее руке.

— Он сказал тебе?

Гермиону больше поразили даже не слова, а тон, которыми те были сказаны. Страх, неуверенность... Отчаяние?

— Ты прекрасно знаешь, что он не может сказать, — осторожно ответила она, чувствуя, что ступает на тонкий лед недомолвок.

— Но ты знаешь? — полувопросительно-полутвердительно произнес Поттер. Настропалился на службе, научился играть словами ничуть не хуже Перси.

— Нет, — не стала юлить Гермиона. — Но я как раз собиралась сказать тебе, Гарри, что больше не стану...

— Замолчи! — он сжал ее руку. — Если бы ты знала правду, ты никогда — никогда! — не отказала бы мне. Не теперь.

— Это ты попросил Кингсли о моем назначении? — внезапно догадалась Гермиона.

Гарри молчал долго. Так долго, что ответа уже и не требовалось.

Гермиона закусила губу. Стоило догадаться, на самом-то деле. Но кто бы мог подумать, что Гарри Поттер сумеет так легко распоряжаться жизнью другого человека, не задумываясь о последствиях.

«Я никогда не была властна над своей жизнью».

Гермиона все-таки вырвала руку из цепких пальцев Гарри. Долго разминала запястье, хотя боль была скорее фантомной, чем реальной. Потерян самый близкий друг. Предательство. Снова.

Снейп был прав. Свободы не существует.

Ей хотелось уйти, слезы застилали глаза, но уйти сейчас означало бы навсегда испортить отношения со всей семьей Уизли. Она просто не могла так поступить. Не теперь.

Гермиона вернулась в комнату, улыбаясь. Все-таки добралась до пунша, сделала несколько больших глотков и направилась в сторону дивана, где сидели Анжелина и Джинни. Самое безопасное сейчас место для ее нервов, пусть и придется выслушать все о коликах и подгузниках, а заодно лекцию на тему: «Рожай быстрее, чего же ты ждешь!»

— Решила навестить детский сад? — хихикнула Джинни, прежде чем подвинуться. Рон с другого конца комнаты улыбнулся Гермионе, отчего на душе на мгновение стало спокойней. Только на мгновение.

Джинни не зря назвала этот угол большой гостиной детсадом. Малыши играли на ковре все вместе, под присмотром тех женщин семейства, кто чувствовал в себе на это силы в эти минуты. Играли шумно, весело и без всяких скидок на возраст. Только Ал сидел в сторонке, сосредоточенно собирая пирамидку.

— Поразительная усидчивость для того, в ком течет кровь Уизли и Поттеров, — улыбнулась Анжелина. — Иногда мне кажется, что вместе с цветом волос Уизли наследуют моторчик в попе.

— Ал брюнет, — вставила реплику Гермиона, надеясь, что теперь ей удастся помолчать минут пятнадцать.

— Джейми тоже, однако характер у него отнюдь не папин, — с гордостью отозвалась Джинни. — А может, все дело в имени. Или в том, что он родился под знаком козерога, девятого января. Я читала, козероги очень замкнутые, посмотри хоть на Снейпа! У него тоже, кстати, день рождения девятого.

Гермиона застыла, подобно жене Лота.

«Сложите два и два, мисс Грейнджер».

— Кстати, Анжи, вы выбрали имя?

— Ты же знаешь, у нас нет вариантов, — в голосе Анжелины была грусть, но светлая. — Фред — единственный возможный вариант.

— А если девочка? Фредди? — хохотнула Джинни.

— Это мальчик. По всем приметам мальчик. И, держу пари, такой же рыжий, как все вы, хоть у меня волосы и темные...

Гермиона переводила сосредоточенный взгляд с одной темноволосой головы на другую: Гарри у камина, Ал, все еще возившийся с пирамидкой. Он был бледен, без сомнения. Гермиона вдруг поняла, что Ал всегда был бледен, даже летом. И вспомнила, с каким трудом беременность далась Джинни, ведь та даже всерьез подумывала, что не станет заводить третьего ребенка... Ал простужался втрое чаще остальных детей Поттеров, и вряд ли за это стоило благодарить только наследственность.

Она не видела ответ, все это время лежащий на поверхности. Она идиотка.

Девятое января.

Альбус Северус Поттер.

Северус.

Гермиона оглядела комнату в поисках Снейпа, но тот, видимо, посчитал свой долг правилам приличия отданным и уже успел исчезнуть.

Впрочем, она знала, где его искать. И, пожалуй, ей было, что ему сказать.

* * *

Гермиона делала расчеты несколько дней, почти забросив работу. Все равно после праздников был откат — как и всегда, люди возвращались к своей обычной жизни и порталов требовалось куда меньше.

Нумерология никогда ее не подводила, не подвела и теперь. Все теоретические выкладки подтвердились, все стало на свои места: и таинственное зелье, и недомолвки Снейпа, и решительность Гарри...

Думая о Поттере, Гермиона снова начинала злиться, пить кофе в огромных количествах и ругаться про себя. К счастью, в эти дни Гарри будто чувствовал состояние подруги, так что на глаза не показывался и даже записок никаких не слал. Впрочем, Гермиона не знала ответа на вопрос, как бы поступила она в сложившейся ситуации, поэтому злость на Гарри носила скорее остаточный эффект.

Идти к Снейпу домой Гермиона не решилась — магазин приколов представлял собой куда лучшее место для разговора. К тому же не нужно было придумывать повод: она просто зашла за Роном. Только и всего.

Снейп снова что-то варил, Гермиона сходу не определила, что именно. Скорее всего, Джордж придумывал новое и совершенно особенное зелье в честь рождения сына, так что не стоило и пытаться отгадать, какими свойствами обладает зелье в котле Снейпа.

Гермиона плотно притворила за собой дверь.

— Я поняла.

Снейп отложил черпак, на этот раз золотой, и возвел глаза к потолку.

— Долго же до вас доходило, Грейнджер. Впрочем, я не учел, что на работе вы бываете намного чаще, чем в Норе.

— Я редко вижу Ала, — согласилась Гермиона. — И понятия не имела, что вы родились в один день. Да, я поняла, что вы все равно не можете ничего обсуждать. Непреложный обет, верно?

Снейп красноречиво промолчал.

— А рассказать мне о свойствах зелья, что вы изобрели, можете? — рискнула Гермиона.

— Могу, — слегка оживился Снейп. — Оно ослабляет, так сказать, нить... Но разорвать эту нить зелье не может.

— С чего вы взяли, что у меня получится? — пожала плечами Гермиона, проводя пальцем по краешку книжной полки. — Связующим звеном между вами и Алом стало имя или дата рождения?

— И необъятное поттеровское чувство вины, я полагаю, — веско уронил Снейп. — У магии свои причуды, Грейнджер.

— Знаете, когда здесь обитала я, пыли не было. Вы что, совсем не убираетесь?

— Вы меняете тему. — Снейп снова взялся за черпак. — Значит, вы действительно ничего не придумали... Жаль.

— Есть один обряд, — решилась сказать Гермиона. — Но... Он требует замены.

— Для него?

— Для вас. Вы старше, дольше жили. Для него этот обряд будет сродни рождению, мы всего лишь перережем пуповину. Для вас — почти наверняка смерть, если только не заменить фигуру...

— Считайте, что ничего не придумали, Грейнджер, — пожал плечами Снейп и наложил Стазис на котел. — Никто в здравом уме не согласится быть связанным со мной. Если это — ваше единственное предложение, то у нас нет никаких вариантов, кроме портключа к Иванову дню. Координаты помните?

— Но... — Гермиона резко обернулась. — Ведь прошло всего четыре месяца... Я поняла. Зелье помогает все хуже, верно? А что будет, когда оно перестанет действовать?

Ответ она прочла в глазах Снейпа. Хотя и сама могла бы догадаться.

* * *

Рон молчал весь вечер, и не будь Гермиона так погружена в собственные мысли, непременно бы заметила, что с ним что-то не так. Но она пережевывала сказанное Снейпом снова и снова, прокручивала в голове свои расчеты, поэтому внезапная просьба Рона присесть застала ее врасплох.

— Что-то случилось? — немедленно вынырнула из омута мыслей Гермиона.

— Ты любишь меня? — как-то очень просто и буднично спросил Рон.

— Разумеется, — быстро ответила она, чтобы не дать ему ни малейшего повода усомниться в правдивости ответа.

— Тогда почему... Нет, стоп, — он перебил сам себя. — Я не с того начал.

«Сейчас он предложит мне выйти за него замуж, и я соглашусь. Соглашусь?»

— Рон, я не понимаю, — у Гермионы вырвался нервный смешок. — Ты... Что-то случилось?

«Кроме моей очевидной и бросающейся в глаза неспособности любить кого бы то ни было».

— Я встретил девушку, — он смотрел ей в глаза честно и открыто, и от этой честности у Гермионы мурашки побежали по коже. — Вернее, не так. Она приходит иногда в магазин, мы болтаем о пустяках, и я...

Мир вокруг рушился, а Гермиона сидела в любимом кресле, сжимая чашку с чаем так крепко, как только могла.

— Ты не любишь меня.

— Нет! — вскинулся Рон. — Но я... Я кое-что понял, Гермиона. Я очень, очень люблю тебя. Как и ты. Но... этого недостаточно. У нас с тобой нет семьи. И никогда не могло быть. Ты хоть раз задумывалась о детях? У Гарри уже трое.

«Гарри».

— А ты? Ты ведь никогда... — это прозвучало так нелепо, что Гермиона немедленно велела себе замолчать.

— Я — никогда, — кивнул Рон. — Именно это заставило меня задуматься. Что если мы с тобой просто боимся жить иначе?

«Вы никогда не были свободны, Грейнджер».

— Нам нужно разъехаться, — она услышала собственный голос будто со стороны. — Ты прав, Рон.

— Может, не во всем, может, нам просто нужно было скорее завести детей, а не ждать непонятно чего... Но это не любовь, Гермиона. Это того не стоит. Ты согласна?

Она сказала: «Согласна».

Уже вечером, когда Гермиона безуспешно пыталась заснуть одна на их огромной постели, она позволила себе заплакать. Не оттого, что любила Рона. А оттого, что он был прав: оба они лишь страшились одиночества и слишком привыкли друг к другу.

Только и всего.

* * *

— Мы проведем обряд.

— Вы спятили, Грейнджер?

— Что еще за обряд?

Они сидели втроем в доме в Тупике Прядильщиков. Гарри смотрел на нее почти враждебно, Снейп — равнодушно. Гермиона прекрасно понимала, что вид ее не внушает доверия: красные припухшие веки и настоящее воронье гнездо на голове.

— Я все рассчитала и знаю, что надо делать. Я проконсультировалась со специалистом. Ал получит свою собственную жизнь. И мы все... тоже.

Почти все.

— Вы говорили, что надо заменить фигуру, — опасно мягко напомнил Снейп.

— У вас хорошая память, профессор, — сглотнула Гермиона.

— И кто же заменит Ала?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Неужели непонятно? Гарри.

— Исключено, — тут же отозвался Снейп.

Гарри нахмурился, не до конца понимая их разговор:

— Фигуру?

— Она хочет вами заменить вашего сына, — выплюнул Снейп. — Гриффиндорская дурочка!

— Не надо драмы, профессор, — скривилась Гермиона. — Вы свою свободу получите. Будете видеться пару раз в год, только и всего. Гарри вам не Ал, он взрослый человек. Вы оба — взрослые сильные маги, вы...

— Если вы всерьез считаете, что я позволю...

— Тихо! — рявкнул Поттер.

И на несколько минут в комнате действительно воцарилась тишина. Гермиона смотрела на огонь, на причудливые узоры на поленьях. На душе у нее было удивительно спокойно.

— Я все рассчитала, — повторила она скорее себе, чем Снейпу с Поттером.

— Какова вероятность того, что обряд не сработает? — это Гарри.

— Вам совсем не дорога жизнь вашего друга? — это Снейп.

Гермиона обернулась, отвечая обоим сразу:

— Вам стоит мне довериться. В конце концов, я не напрашивалась, вы попросили меня о помощи. И я помогу.

Конечно, они согласились. Гермиона добивалась своего почти всегда.

* * *

Тяжелее всего было по утрам. Просыпаться одной, идти на работу, делать вид, будто тебе не все равно. Поттер обещал устроить перевод. Проблема заключалась в том, что Гермиона не хотела никуда переводиться.

Ей было наплевать, где работать и чем заниматься.

Совершенно наплевать.

Прошло почти полгода с минуты проведения обряда, малыш Ал окреп и явно подрос. Если верить Джорджу, Снейп тоже чувствовал себя достаточно неплохо. Гермионе очень хотелось убедиться в этом самостоятельно, но она списала это желание на откат от обряда. В конце концов она сильная взрослая женщина. Может справиться с нерациональными желаниями.

Снейп пришел сам. Слава Мерлину, не в управление — там только-только стали утихать сплетни об их разрыве с Роном. Снейп появился на пороге ее дома однажды утром, без предварительной договоренности и предупреждения. Утренняя Гермиона была настолько равнодушна ко всему, что просто отправила его на кухню варить кофе, а сама пошла умываться и переодеваться — принимать гостей в пижаме было не слишком вежливо, пусть даже ваши жизни связаны воедино.

— И что вам на этот раз нужно, профессор? — после третьего глотка кофе Гермиона даже нашла в себе силы на сарказм. — Остановить Землю? Тогда мне потребуется еще доза кофеина.

— Почему вы тогда меня поцеловали? — просто спросил Снейп, отпивая из своей кружки.

— Вы же сказали, что ждали этого, — хмыкнула Гермиона.

— Не глупите, — скривился Снейп. — Я сказал ровно то, что было нужно тогда, чтобы разозлить вас.

— Мне хотелось вас удивить, — пожала плечами Гермиона. — Доказать, что вы ошибаетесь. Что я способна на спонтанные поступки. Наверное. Иногда поцелуй — просто поцелуй, профессор.

— То есть вы не были влюблены в меня со школы, и не потому спасли в хижине, и не потому освободили от этой невыносимой связи с Поттерами? — если бы не тон, Гермиона бы, пожалуй, обиделась. Но такой Снейп ей действительно нравился.

— Нет, увы. Или ура. Смотря, что вам больше по вкусу.

Гермиона допила кофе одним большим глотком, со стуком отставила чашку:

— Мне пора на работу.

— Неинтересную и нелюбимую. Кто-то говорил о спонтанности, или я ослышался?

Гермиона смерила Снейпа долгим изучающим взглядом.

— Наверное, я что-то упустила?

Снейп улыбнулся. Когда-то Гермиона думала, что его улыбкой только детей пугать, но нет. Ничего подобного.

— Вы упустили то, Грейнджер, что я приглашаю вас на свидание. Вместо нудной и неинтересной работы.

— Почему? — едва выдавила Гермиона, справившись с изумлением. — Зачем я вам?!

— Вы правильно отвечаете на мои вопросы, — судя по всему, Снейпу стало совсем весело. — Сама поцеловала, а теперь отнекивается.

— Я...

Ничего более сказать Гермиона не успела. На этот раз целовали ее.

И впервые в жизни оказались совершенно неважны причинно-следственные связи.