Детки (гет)

Ты знаешь, у нас будут дети.

Камеры бабочек

Волдеморт нервно побарабанил пальцами по столу: энергичный поначалу звук неритмично сбился, замер и перетек в неловкую тишину, будто последний гвоздь заколотили в крышку гроба. Нагини, чувствуя раздражение хозяина, негромко зашипела — а может быть, ей просто не нравилось, когда стучат по столешнице. Попробуй пойми этих женщин. А то, что Нагини была женщиной, вряд ли бы стал отрицать любой уважающий себя змей.

Подавив желание хорошенько треснуть кулаком по столу, Волдеморт поднял взгляд на примостившуюся напротив Беллу.

Та рассеянно, почти влюбленно, улыбалась. Волдеморт едва не взвыл — многое бы он отдал за то, чтобы не знать, что творится у Беллы в голове.

Надо сказать, ее фантазии были довольно-таки предсказуемыми и весьма фривольными. А еще — и это самое неприятное — весьма навязчивыми. Привыкнув машинально считывать мысли окружающих, он уже и хотел бы, пожалуй, отделаться от этой способности, но не мог, и вынужден был ежедневно созерцать в голове Беллы, как...

...Существо, которое ни у кого язык бы не повернулся назвать Волдемортом, дрыгнуло почти до неприличия мускулистой ногой.

Белла рассеянно улыбалась.

«Да что она себе позволяет, — почти с обидой подумал Волдеморт, украдкой разглядывая под столом очертания собственной ноги, по счастью, привычно худой, с острой коленкой, выпирающей из-под ткани мантии. — Да эта, с позволения сказать, конечность — она же толще меня самого!»

Странно было видеть свою собственную белую голову на чужом загорелом теле — было в этом что-то глубоко неправильное, как будто над ним потрудился безумный таксидермист.

Но позвольте! Что это происходит с его лицом? Разве он стал бы так закатывать глаза?

Волдеморт вздрогнул и моргнул, выныривая из фантазий Беллы.

«Да у меня таких ног и в шестнадцать лет не было! И рук не было... и вообще ничего такого не было!» — хотелось завопить ему. Но это означало бы полный и окончательный проигрыш, и кому?! Белле Лестрейндж.

«Ну хотя бы лицо получилось похожим... на этот раз», — уныло подумал Волдеморт, украдкой разглядывая свое отражение в безупречно отполированной чайной ложечке.

Еще пара таких видений — и придется запереть Беллу в башне, приставив к ней дракона для охраны. Или к себе — возможно, это будет более разумно.

Белла жадным взглядом окинула его руки.

«Двух драконов».

С тихим шорохом, производя шума не больше, чем кошка, к его креслу скользнула Нагини, обвилась вокруг ножек и, вытянувшись в струнку, оперлась на подлокотник.

— С-самка мс-с-стит нам, — ехидно прошипела она, поворачивая плоскую голову к теплым отсветам пламени.

— Не врешь?

Змея раздраженно стукнула хвостом по полу. Кресло качнулось, но Белла сделала вид, что ничего не заметила — или она просто продолжала витать в облаках? Волдеморт не рискнул проверить.

— Нет, с-с-само собой. Она размыш-ш-шляет так с-специально, ш-штобы тебе покоя не было.

Волдеморт поднял на Беллу тяжелый взгляд. Та, вопреки логике, почему-то зарделась, как девушка.

Он поспешно опустил глаза, опасаясь вновь увидеть... конечности, и спросил Нагини, почти не разжимая губ:

— Специально? Врагам продалась?

Белла вновь поймала его взгляд и улыбнулась чуть-чуть осмысленней. Нет. Не может быть. С ее многократно доказанной верностью... вряд ли Белла способна на подобное.

Нагини чуть-чуть приподнялась на подлокотнике, глядя на Волдеморта выпуклыми немигающими глазами, а затем осторожно опустила тяжелую голову ему на плечо.

— Нет. Ш-ш-штобы хос-сяин знал, какой он симпатиш-ш-шный... Как самый ядовитый змей на с-свете, — восхищенно заявила она. — С-самка верна тебе... но еще она немно-ш-шко мстит. Мс-стит, потому что хочет... — змея примолкла, нашаривая нужные слова, — отложить яйтс-са.

* * *

Надо сказать, что втайне Волдеморт гордился своим умением извлекать пользу из самых безвыходных ситуаций. Поэтому, хорошенько обдумав слова Нагини, он пришел к выводу, что все еще можно обернуть наилучшим образом.

Но для этого необходимо было побеседовать с Беллой — с глазу на глаз. Не самая приятная перспектива, но, не желая выглядеть в собственных глазах трусом, испугавшимся бредовых фантазий какой-то женщины, Волдеморт вызвал ее к себе.

И, конечно, Белла не замедлила явиться.

— Мой лорд! — выпалила она с восторгом.

— Беллатрикс, — поприветствовал он ее, склонив голову набок.

— Эльф сказал, что я нужна моему лорду, — отозвалась Белла с таким видом, будто собиралась пуститься в пляс.

«Предатели, кругом предатели», — с тоской подумал Волдеморт, глядя на плотоядно разглядывающую его Беллу. Он же просил только позвать ее, а не сочинять невесть что. «Нужна моему лорду»!

Иногда ему казалось, что не только ближайшие соратники, но даже низшие существа вроде домовых эльфов ополчились против него.

Беллатрикс смотрела на него в упор, буквально выедая взглядом дыры в мантии, и Волдеморт прямо-таки наяву ощутил, как в глазах Беллы обрастает накачанной плотью. Живот — его бледный, слегка дряблый живот — свело так, будто на нем и в самом деле сами собой проступали ненавистные кубики.

Задвинув подальше неприятные ощущения, Волдеморт приглашающе махнул рукой в направлении самого дальнего кресла и даже постарался вежливо улыбнуться: все-таки ему предстоял деликатнейший разговор с сам... с женщиной. То есть с Беллой.

Глядя, как Беллатрикс оскалилась в ответ, Волдеморт вздрогнул и улыбку притушил.

Та вздохнула, присела, куда было указано, и сцепила руки на тощих коленях.

— Вот что, Белла, — сказал он без обиняков, — я думаю, тебе нужно отложить... — тут Волдеморт осекся, вспомнив меткое определение Нагини, и продолжил: — Отложить все дела и задуматься... о наследнике.

Беллатрикс просияла.

Волдеморт, попутно разглагольствуя о чистоте крови, на секунду подумал, что победил. В голове Беллы мерзкая — он не питал по этому поводу иллюзий — рожа, разве что только силой фантазии державшаяся на этой горе плоти (вот тут за лелеемое, хоть и немного тщедушное тело было, пожалуй, слегка обидно), растворилась. Истаяла, будто ее никогда и не было; на ее месте тут же возник образ белого кулька, и ощущение победы только возросло.

Пока Волдеморт не узрел все ту же собственную рожу вместо лица младенца. Рожа к тому же прегадко ухмылялась.

— Подумать о наследнике Рудольфуса! — возмущенно уточнил он.

Сияние в глазах Беллы угасло.

* * *

— Я хочу понюхать того маггла, которого убила на улице! — орала Беллатрикс. Стены дрожали. С кончика палочки Беллы то и дело срывалось разноцветное пламя — ковер уже украшало с дюжину несимметричных дыр.

Люди и нелюди попрятались кто куда. И лишь счастливый будущий отец да заинтересованно наблюдавшая за действом Нагини сохраняли относительное спокойствие.

Волдеморт же маялся и тосковал, почти смирившись с ежедневной вероятностью, что мстительная беременная Белла в любой момент может снести голову всем обитателям дома, и ему в том числе.

Он не понимал, как вообще мог допустить такое, как мог не учесть, чем станет и без того неадекватная сам... женщина.

А все дурацкие советы предательницы Нагини, знатока женских душ!

«Все кругом лжецы и предатели. Даже Белла меня предала, превратившись из простой сумасшедшей в настоящую фурию».

— Я хочу понюхать маггла! — повторила «фурия» с еще большим нетерпением. Пламя, вспыхнувшее рядом с ее башмаком, на этот раз было угольно-черным и таким горячим, что Рудольфусу пришлось спешно отступать.

— Но, дорогая... Мы уже похоронили его! — не придумал ничего умнее он.

Белла раздраженно сдула со лба прилипшую прядь волос и выплюнула:

— Ну так откопайте! Ты что, покойников никогда не откапывал, тупица? А если и дети наши будут тупицами, — снова завыла она, — в этом будешь виноват только ты! И почему я не вышла замуж за великого, а главное, умного волшебника?!

Нагини, очевидно, веселилась от души.

— С-самка мс-стит, потому что не хозяин помог ей отложить яйтс-са, — прошипела она лукаво, поблескивая глазами-бусинами, и резюмировала: — Вот видиш-шь, я была права.

— Откопай мне маггла, ничтожество, — все громче рыдала тем временем Белла. — Иначе я сама найду покойника поинтереснее!

В голосе ее прозвучала неясная угроза, и Рудольфус не мог не послушаться.

Впрочем, все усилия его пропали зря. От вида мертвого маггла, которого Лестрейндж все-таки ухитрился отыскать (а может быть, убить нового — взвинченная супруга все равно бы не заметила разницы), Беллу, славившуюся полным отсутствием брезгливости, стошнило.

* * *

— Они будут самыми верными вашими соратниками, — торжественно провозгласила Белла, тыча в Волдеморта двумя кульками, в которые, очевидно, были расфасованы дети.

Нагини было сунулась к ним любопытным носом, но тут они ожидаемо запищали. Змея разочарованно высунула язык — она не любила резких звуков. А Волдеморту еще по приютскому прошлому помнилось, что когда рядом плакал ребенок, то казалось, будто с него — с Волдеморта, а не ребенка — кожу заживо сдирали.

Он отшатнулся. Кажется, жизнь медленно превращалась в ад.

* * *

Беспорядочные записи в блокноте, спрятанном в старых доспехах

Дети Беллы орут дни и ночи напролет. Недавно проснулся — подумал, что до сих пор в приюте. Звал миссис Коул, почти плакал. Подумываю о ручном драконе: если он не согласится сожрать маленьких монстров, уговорю его унести меня в Албанию.

Белла, похоже, счастлива. И все остальные тоже в восторге от этих маленьких монстров, жалкие предатели! Похоже, это конец.

* * *

— Почему вы не любите нашу маму? — кротко спросил старшенький отпрыск четы Лестрейндж. Младшенький горестно вздохнул за его спиной, и вздох этот не предвещал ничего хорошего.

Волдеморт почувствовал, как у него дернулось веко.

— Так почему же? — спросил младшенький, смахивая пылинку с волдемортова плеча, да так, что тот едва не улетел вслед за пылинкой.

Беллатрикс смотрела на хозяина с застенчивостью лисицы, усмотревшей в курятнике особенно жирную курицу, — и с нетерпеливым ожиданием.

Темный Лорд обреченно закрыл глаза, припоминая заклинание для увеличения мускулов...

...и проснулся, едва дыша — уж больно реальным казался сон, несмотря на всю его абсурдность.

За завтраком он осторожно спросил у привычно хмурой, нервной, а вовсе не мечтательной, Беллатрикс:

— Скажи мне, ты никогда не задумывалась о наследниках?

Белла, казалось, даже удивилась:

— Мой лорд, если бы у меня были дети, то я непременно отдала бы их вам в услужение. Но я, с позволения сказать, никогда не имела в них особой нужды, — Беллатрикс скривилась, разглядывая собственные колени. — Прошу прощения, мой лорд, — и она подняла на него взгляд.

Волдеморт приготовился было вновь увидеть издевательские образы, но сознание Беллатрикс защищал прочный окклюменционный барьер. Никакие глупости, более подобающие пятикурснице с Хаффлпаффа, не проникали сквозь блок, и он облегченно выдохнул. Да и существовали ли они, эти крамольные мысли, за пределами дурацкого сновидения?

Это был просто глупый сон, в котором все вели себя так, будто перебрали Умиротворяющего бальзама.

Все было хорошо.

* * *

Мстительно улыбаясь, Северус Снейп уронил в бокал Темного лорда еще одну каплю экспериментального зелья, смешивающего сон и реальность. С его помощью можно было внушать жертве какие угодно видения, причем она даже не осознавала, что это сон, принимая происходящее за чистую монету, какой бы бред ей ни чудился.

Без сомнения, разуму это не шло на пользу, да и побочные эффекты имелись. Подопытные животные, даже агрессивные хагридовы соплохвосты, под воздействием зелья очень быстро становились мирными, как новорожденные котята, и еще более стремительно глупели.

Если он не ошибся в расчетах и правильно подобрал дозировку, то завтра Волдеморту приснится, что он родился девочкой...