Грань (гет)

Странная, неестественная поза, пожалуй, слишком неестественная для живого человека. Но нет, не сегодня. Она снова восстаёт с того света, каждое чёртово утро. Ей, как и всегда, нужна минута, чтобы успокоиться, чтобы понять, что её кошмар позади.

Потому что кошмары снятся ей каждую ночь. Она тысячи раз переживает войну, битву, которую видела лишь из узкого окна подземелья, отчего она казалась ещё страшнее, возвращение домой, когда она поняла, что родителей больше нет. Те жуткие интервью, когда у неё спрашивали, каково это, оказаться на неправильной стороне.

Она слишком хорошо знала, каково это. После войны её мир перевернулся — всё, что было важным для неё, рухнуло, всё, во что она верила, оказалось ложью. Раньше она чувствовала себя защищённой своими школьными друзьями, но в новом мире неожиданно оказалась совсем одна.

А в новом мире не любили таких, как она. Она и её теперь уже бывшие друзья — злыдни, идиоты, которые посмели издеваться над Избранным, над Героем. Из хищников они превратились в жертв. Они опозорили честь своего факультета, опозорили свои семьи, опозорили свои идеалы. Где они сейчас?

Крэбб и Гойл вне закона. Запрещённые зелья, кражи, разбойничество. Теодор, несмотря на то, что он всегда был осторожен в суждениях, женился на девушке, к которой не питает никаких чувств, потому что его любимая вышла замуж за «правильного» гриффиндорца. Блейзу было труднее всех смириться с «новыми порядками», и он не нашёл ничего лучше, чем уйти в маггловский мир. В последний раз Панси слышала, что он работает барменом в дешёвой забегаловке. Но это так, ради развлечения, — ему досталось нехилое наследство от матери, в отличии от Панси, наследство которой по нелепой ошибке отошло дальним родственникам.

Но она находит в себе силы вставать по утрам, как и они. Они все учатся жить заново. Но учёба даётся Паркинсон слишком тяжело.

Она старательно вглядывается в надписи на коробочках, чтобы не перепутать аспирин со снотворным. Делая это, она не может не поймать себя на мысли, что таблеток в её жизни стало слишком много.

Встав с постели, она видит на подоконнике «Ежедневный пророк». Пора бы уже прекратить подписку на него, но она просто не может не зачитываться судьбами других людей. Судьбами тех, у кого всё сложилось хорошо, и тех, у кого не очень. Ей хочется прожить как можно больше чужих жизней только для того, чтобы хоть ненадолго отвлечься от своей.

Но, пожалуй, не сегодня. «Поздравляем: ведьма года по версии Ежедневного Пророка Астория Гринграсс вышла замуж! Её избранником стал Драко Малфой, сотрудник Визенгамота».

Она вчитывается в строчки, и не может понять, почему её словно съедает изнутри.

Драко не остался в таких слабаках, как они с Блейзом. Драко пошёл дальше — приспособился к изменениям, нашёл себе работу (да и какую — в Визенгамоте), стал довольно-таки популярной личностью в магическом мире, периодически появляясь на обложках журналов вроде «КолдоМода» или «Ведьмин вестник». Интересно, сколько ему пришлось отдать журналистам, чтобы те не копошили вопросики о его грязном прошлом? Смог ли он оттереть Чёрную Метку?

Ах да, Панси ведь даже не узнает ответы на эти вопросы. Ведь её не пригласили на свадьбу, как и, наверняка, пьяницу Забини или обедневшего Нотта. Не осознавая причин, Панси чувствует сильную боль и слёзы, бегущие по сухим щекам.

Они все разбежались в разные стороны. Кто-то под иглу, кто-то в дешёвые бары, кто-то в безвыходную депрессию, а кто-то — на обложку «Ведьмополитена» и под венец с «ведьмой года». Она не могла сказать, что зла на то, что он счастлив с Асторией, но и сказать, что искренне рада их свадьбе, тоже не могла.

И что было бы, если бы всё было наоборот? Их бы вряд ли напечатали в «Ежедневном пророке». И на их свадьбе бы не было элиты общества. Она бы постеснялась приходить на свадьбу с вовсе не родовитой невестой, и уж точно не «ведьмой года». А так, они с Асторией хорошо подходят друг другу — светловолосые, красивые, светские.

Между Панси и Драко было много чего за эти годы. С самых первых курсов она влюбилась в него, уже тогда жестокого и холодного, на самом деле не способного на чувства. Он пользовался ею, каждый раз отбрасывая, словно использованную салфетку, и каждый раз возвращаясь, сухо бросая нечто несуразное, что казалось ей большим, чем самое страстное признание в любви. На старших курсов в отношениях с Драко она познала разочарование — ни для кого не было секретом, что его от неё тошнит, а ей, как и любой девочке, хотелось «взаимно и по-настоящему». И да, она не отрицает, она пыталась построить отношения со множеством парней. А он бил её, называл шлюхой и мразью, потому что никому не нравится, когда в твои игрушки играет кто-то ещё. Он всегда издевался над ней, потому что Панси была единственной, на ком он мог по-настоящему отыграться — кому он мог причинять страдания без ущерба.

Она, наверное, ещё не скоро сможет избавиться от этого мазохизма, жуткого мазохизма, инстинкта, выработанного им. Блейз ведь пытался вернуть её к жизни, но ответом ему были лишь пустые глаза, которые не видят ничего, кроме воспоминаний.

У неё нет жизни, но она есть у тех, кто изображён на следующей странице Пророка.

"Гарри Поттер и его семья открывают тайны счастливой жизни: эксклюзивно в Пророке!"

Ей неинтересна статья, она смотрит лишь на колдографии. Вот сам Избранный, которого она ненавидела всю школьную жизнь, потому что так сказал Драко, рядом его рыжая жена Джиневра, кажется, беременная, Рональд Уизли, про которого они когда-то пели унизительную песню, его жена Гермиона Грейнджер, которую они всю жизнь называли паршивой грязнокровкой и ровняли с грязью. Те, кто для Панси всю жизнь были отбросами, стали сливками магического мира — им подражали, на них равнялись, в них наряжались на Хэллоуин. Они счастливы, и у них есть всё, о чём они только могли мечтать.

В то время как у Панси не осталось ничего, кроме смятых простыней, кошмаров по ночам и утреннего аспирина.