Не сдерживайся (гет)

Вечер. Льет как из ведра. Погода такая, что не позавидуешь тем, кто сейчас ночует где-нибудь в поле или в лесу. Хорошо, что миссии на сегодняшний день уже закончены и можно расслабиться с чашкой горячего чая. Какаши с наслаждением делает глоток, ощущая, как тепло растекается от горла к животу и согревает тело. Есть в этом что-то приятное — наблюдать за холодом за окном, находясь в это время в сухости и уюте.

Дождь барабанит по стеклу, и сквозь эту дробь робкий стук в дверь едва различим. На мгновение возникает малодушное желание сделать вид, что дома никого нет, но вряд ли в такую погоду кто-то выйдет на улицу без веской на то причины. С сожалением Какаши отставляет чашку на подоконник и идет открывать.

— Сакура? — окидывает удивленным взглядом промокшую до нитки девушку и отходит чуть в сторону, приглашая ее войти. — Что-то случилось?

— Н...нет, — энергично качает головой. — Все в порядке...

Какаши спешно закрывает за ней дверь, пока влажный воздух не прокрался в прихожую. Визит бывшей ученицы для него наверняка обернется очередной проблемой. А он всего-то и хотел, что попить чаю и лечь спать.

Стоящая у порога Сакура нервно заламывает пальцы. Ее намокшие волосы смешно топорщатся и загибаются кольцами на плечах. Когда она поднимает голову, встречаясь с ним взглядом, на ее щеках проступает румянец. Сложно понять признак ли это смущения или простуды. В тишине коридора шум дождя кажется оглушительно громким и лишь усиливающим неловкость. Какаши не хочется растрачивать время попусту. Он смотрит на Сакуру вопросительно, умело маскируя напряжение.

— Какаши-сенсей... я...

Неожиданно она запинается и замолкает, так и не закончив предложение. Какаши шумно выдыхает и устало потирает шею. В памяти очень кстати всплывают пристальные взгляды, украдкой бросаемые на него во время тренировок, «случайные» встречи на улицах... Разумеется, все это настолько очевидно, что было бы даже забавно наблюдать за этим и дальше... со стороны. Но кто бы мог подумать, что у нее действительно хватит... чего? Глупости? Смелости? Наглости?

— Все-таки пришла, — констатирует он.

Сакура вздрагивает и резко вскидывает голову:

— Вы знали?

— Знал, — Какаши больше не смотрит на нее. То, что происходит за окном, привлекает его куда больше, чем глупая влюбленная девчонка, стоящая перед ним. — Тебе не следовало приходить сюда.

— Я не собираюсь жалеть, — возражает, упрямо сжимая губы в тонкую полоску.

Какаши неспешно поворачивает голову в ее сторону, окидывая напряженным взглядом:

— О чем, Сакура? Неужели ты действительно думаешь, что я вот так просто отвечу тебе взаимностью только потому, что тебе этого хочется?

— Нет! — резко отрицает та, но по тому, как дергается ее нижняя губа, становится понятно, что именно на это она и рассчитывала. Какой же она еще ребенок... — Нет...

— Тогда в чем смысл? Зачем ты пришла?

Зеленые глаза подозрительно поблескивают, и девушка отводит взгляд. Похоже, он слишком резок с ней. Какаши задумчиво потирает лоб и продолжает чуть мягче:

— Я почти в два раза старше. Так что, даже если бы и любил тебя, то постарался бы, чтобы ты об этом никогда не узнала.

— Но я уже не маленькая девочка! Никто не будет осуждать нас!

— Сакура, — Какаши покачивает головой, одним этим жестом перечеркивая все ее дальнейшие возражения.

— Вы можете говорить что угодно. Но это не изменит того факта, что я... я люблю вас, Какаши-сенсей!

— Это пройдет, — он небрежно пожимает плечами, смотря на нее по-прежнему серьезно и холодно.

Сакура напряженно сжимает кулаки. Возможно, даже до скрипа кожи, до суставного хруста, но дождь перебивает эти звуки.

— Мы не узнаем, пока не попробуем.

— Хватит, Сакура, — Какаши снова отворачивается к окну. Дождь уже закончился, но небо все еще выглядит пасмурным. На подоконнике одиноко белеет кружка остывшего чая. Допивать не хочется.

Со стороны доносятся шумный вздох и глухой звук шагов. Какаши стоит неподвижно. Он замечает Сакуру, только когда ее лицо оказывается слишком близко, от неожиданности не сразу понимая, что именно она задумала. Ловкие пальцы торопливо тянут вниз край маски, и вот уже мягкие девичьи губы немного неуклюже прижимаются к тонким, плотно сжатым — его. Какаши поднимает руки к ее плечам, чуть стискивает их и сильным уверенным жестом отстраняет Сакуру, напряженно отмечая, что тонкие запястья уже успели обвить его шею.

— Прекрати, — голос звучит резче, чем хотелось бы, и ее плечи вздрагивают под его ладонями.

Какаши мягко отстраняет девушку:

— Сакура.

Она вскидывает голову, внимательно всматриваясь в незнакомое лицо. Какаши отпускает ее, и девушка медленно переводит взгляд на его руки, плавно скользнувшие в карманы прямо с ее плеч. И все же какой бы сильной она себя ни считала, какой бы взрослой себя ни мнила, для него, ее сенсея, она так и останется ученицей.

— Я... не понимаю... Почему вы не верите мне? Прошу вас, дайте мне шанс. Ведь я действительно...

— Ты стала хорошим шиноби, Сакура. У тебя светлая голова и доброе сердце. Я уверен, очень скоро и у тебя появятся ученики — команда из трех талантливых или не очень генинов. Наблюдая за тем, как они растут и становятся сильнее, ты поймешь, почему я не имею права на то, о чем ты меня просишь.

— Но я не хочу понимать.

Джонин сильно пожалел, что засунул руки в карманы. На этот раз Сакура действует намного настойчивее, вновь прижимаясь к нему. Ее губы накрывают губы Какаши, и в этой торопливости угадывается смесь горечи и отчаяния. Наверняка же она представляла себе этот вечер иначе, или, может, заранее рассчитывала на такой исход. В любом случае, сейчас это уже не имеет значения. Руки, сжимающие ткань его водолазки, губы, скользящие по его губам влажно и тепло... Это... Это имеет значение?

Так явно и отчаянно ее возбуждение, что Какаши с негодованием ощущает, как тело предает его. Чуть подрагивающими руками он обхватывает ее за талию, намереваясь не позволить Сакуре и дальше оставаться настолько близко, но в итоге она только теснее прижимается к нему. Непривычное ощущение близости стройного теплого тела, и задирающих водолазку рук неожиданно выбивает из реальности. Сакура... ты ли это? Какого черта ты вытворяешь? Это же не может происходить на самом деле. Галлюцинация, иллюзия, сон? Это не может быть реальностью, не должно быть ею...

Раздираемый противоречивыми желаниями, Какаши крепко обнимает ее. В нос ударяет запах дождевой воды и влажных волос Сакуры. Руки на мгновение замирают на пояснице, а затем разжимаются и уверенно скользят по тонкой талии, упираются в плоский живот. Хатаке мешкает. Собственное возбуждение требует продолжения. И даже если это всего лишь сон, тело явно не хочет просыпаться. Сам же Какаши был бы только рад избавиться от этого наваждения. Неправильно принимать ухаживания бывшей ученицы, и еще более неправильно получать от этого удовольствие, но...

Еще не до конца осознавая, что он делает, ощущая и вину, и облегчение, Какаши вжимается бедрами в живот. Тонкие пальцы обхватывают его запястья и пристраивают их на узких угловатых бедрах, затем снова забираются под водолазку, щекотно поглаживая грудь. Какаши опускает руки чуть ниже и с наслаждением сжимает крепкие ягодицы, теснее прижимая низ живота девушки к собственному возбужденному члену. Зубами он ловит нижнюю губу Сакуры, несильно прикусывая ее и поглаживая нежную кожу языком. Почти жалобный стон приводит его в чувство.

— Я не могу больше сдерживаться... Пожалуйста, уходи... Сакура...

Дрожащими от возбуждения руками Какаши снова отстраняет ее, боясь, что еще немного, и он уже не сможет остановиться.

— Не сдерживайся, — она выдыхает в самые губы.

Какаши напряженно смотрит на нее, а потом вовлекает в жесткий, полный желания поцелуй. От неожиданности Сакура отвечает не сразу. Джонин легко подхватывает ее на руки и несет в спальню, торопливо укладывает на кровать. Резкими быстрыми движениями он снимает с себя водолазку и стягивает штаны. В одно мгновение оказавшись рядом с куноичи, Какаши нависает над ней и покрывает жесткими поцелуями ее шею и грудь, кое-где оставляя следы. Непривычная к таким нагрузкам ткань трещит по швам, когда Сакура выгибается навстречу любовнику и судорожно пытается расстегнуть платье. Какаши помогает ей раздеться, после чего вновь нависает над ней, закидывая ноги девушки себе на плечи. Он вжимается в нее бедрами и резким движением оказывается внутри. Сакура вздрагивает, и ее стон сливается со стоном Какаши, который начинает движение, постепенно набирая темп. Он слишком высокий. Сакура ерзает под ним, пытаясь занять более удобное положение и, заметив это, Какаши перемещает ноги девушки с плеч на поясницу, после чего возобновляет движение в прежнем ритме. В комнате становится душно, воздух пропитан запахом пота с медным привкусом крови.

— К... Какаши...

В чашке ритмично подергивается рябью холодный чай.

Утром Какаши проснулся от того, что ему в глаза светили солнечные зайчики. День обещал быть теплым и ясным. Начало казалось неплохим, но отчего-то на душе было неспокойно. Повернув голову, он увидел мирно посапывающую ему в плечо Сакуру. Неожиданно вспомнились и чай, и дождь, и стук в дверь, и то, что случилось потом... В произошедшее верилось плохо. Подробности успели затереться за ночь, и он был этому только рад.

Одевался джонин бесшумно. Нужно было что-то решать, но мысли в голове путались и цеплялись одна за другую так быстро, что не оставалось ни малейшего шанса обдумать до конца хоть одну... Сакура все еще спала. Поправив на ней одеяло, он легонько потряс девушку. Та медленно открыла глаза, увидев его, улыбнулась и потянулась за поцелуем. Какаши остановил ее, положив руку на голое плечо, но тут же отстранился, будто обжегшись. Ему было неприятно.

— Мне жаль, что так вышло. Мы обязательно поговорим об этом позже, но сейчас я должен идти. Ты уж не стесняйся, чувствуй себя как дома. Кухня, ванная — все в твоем распоряжении. Будешь уходить, хорошо захлопни дверь. Проследи, чтобы она закрылась.

Дождавшись кивка, Какаши ободряюще улыбнулся Сакуре правым глазом, так, как умеет только он, и спешно покинул комнату. Необходимо взять у Хокаге миссию. Лучше посложнее... чтобы можно было не возвращаться в деревню еще неделю или две...