По старой дружбе (джен)

И все-таки Асока выжила тогда, да и до сих пор ещё почему-то жива. Хотя с этим-то как раз всё понятно: её нет в их базе данных, ведь она не джедай, уже не джедай — не попадает под приказ 66, поэтому-то им нужно её признание... Признание в пособничестве джедаям в их заговоре против Канцлера.

"Только шиш они получат, а не моё признание! Вот так", — подумала Тано, чуть улыбнувшись потрескавшимися губами.

За всё время, проведенное здесь, Асока почти привыкла, привыкла к ежедневным пыткам, допросам настолько, насколько вообще возможно привыкнуть к такому.

"Им придется придумать кое-что покруче, если они хотят получить от меня это ситхово признание!" — устало подумала она.

Если честно, то Асока и сама точно не знала, почему она до сих пор не сказала им то, что они хотят услышать. Ну, получили бы они от неё это лживое признание, ну и что! Закончились бы на этом её мучения. Так нет, она, прекрасно зная, что её все равно рано или поздно приговорят к смерти, продолжала упираться, не желая признаваться в том, что не совершала. Возможно, тут сказывалось её природное упрямство, может быть, желание насолить имперцам, а может, это было её яростное нежелание умирать совсем молодой.

Тано вздрогнула: раздался гулкий звук приближающихся шагов. За ней пришли. Опять, вернее, снова. Когда же это прекратится? Когда же её наконец доконают? Когда она наконец сдастся и признается? Асока не знала, да и не желала знать. Неистовое желание жить не оставляло её до сих пор. Преодолевая боль в вывихнутой накануне левой ноге и в уже давно сломанных, наверное, уже начавших неправильно срастаться ребрах, она поднялась и попыталась выпрямиться: тогрута всегда старалась встречать своих мучителей с гордо поднятой головой.

На этот раз за ней пришёл только один её мучитель впридачу с несколькими штурмовиками в белоснежной броне, немного напоминающей ей броню клонов. Асока не запомнила имя этого офицера, он был очень молод, ещё необстрелянный юнец, потому и был у начальства, что называется, на побегушках.

— Ну-с, — протянул офицер, окинув её таким оценивающе-раздевающим взглядом, что внутри у Асоки похолодело, продолжил: — Лучше бы ты сама призналась ещё с самого начала.

— А то что? Пытками вы от меня ничего не добьетесь, — дерзко и с вызовом, но все же чуть дрогнувшим в конце голосом спросила она.

— Мы это уже поняли, — ухмыльнулся он, — и нашли другой способ заставить тебя дать-таки признательные показания.

— Ну, и какой же? — нетерпеливым тоном спросила Тано: ей, к её собственному удивлению, было даже интересно, что же ещё придумали эти изверги. Хотя на ум приходило только одно предположение, но всё её существо, цепляясь за ускользающую соломинку, все же отрицало подобный вариант...

— Ты просто не представляешь, детка, как в армии мужчинам не хватает... женщин! — протянул младший офицер, ещё раз скользнув по её хрупкой и какой-то маленькой, но все же довольно женственной фигурке уже откровенно раздевающим взглядом, полным таким маниакальным желанием, что, встретив этот взгляд на себе, Асока невольно попятилась к стене. Но отступать было уже некуда. По знаку своего командира несколько крепких солдат подхватило отчаянно сопротивлявшуюся Тано и по такому знакомому ей маршруту потащили на допрос с пристрастием.