Стратегия (джен)

— И что это должно означать, о недостойнейший из сыновей предвечного отца? — гневно вопросил серафим-куратор Седьмого ангельского сонма (для официальных документов — С-007, для друзей — Сесе). Младший ангел-утешитель оного сонма, фигурировавший в отчётах как двенадцать-бис (ибо носить число тринадцать ангелу было невместно), но больше известный как Биска, довольно уверенно сделал вид, что не понимает, о чём речь. Что-что, а делать вид он умел. Утешать, впрочем, тоже — во всяком случае, к его профессиональным качествам претензий до сих пор не возникало. А вот в остальном...

— Не притворяйся агнцем невинным! — взорвался куратор, позабыв в запале, что ангелы невинны по определению. — Посмотри на себя — что это за вид такой?!

Биска послушно посмотрел, тем более, что ангелам для этого не требуется зеркала или иных подручных средств. Собственный вид его полностью устроил.

— Шеф, а что не так? — недоумённо поинтересовался он. — По-моему, ничего так себе вид. Соответствующий.

— О, высокое небо! — воздел к оному руки и крылья С-007. — Право же, в одном ты прав, ибо вид твой, несомненно, соответствует лексикону. Но увы тебе — и тот, и другой, более не соответствуют ничему!

Биска поморщился — чуть-чуть, деликатно, как и положено подчинённому, понимающему, что начальник порет чушь, но соблюдающему субординацию:

— Шеф, простите, но вы отстали от жизни как минимум лет на триста. Я понимаю, что в вашем возрасте триста лет — не срок, но люди, знаете ли, существа короткоживущие, у них всё очень быстро меняется. У себя тут мы можем устанавливать свои правила, да и то… по моим наблюдениям, классический рай соблазняет уже разве что старых дев, но и они высказываются в том духе, что там не хватает котиков. А от молодёжи только и слышишь «на фига мне этот дом престарелых» и «в аду хоть весело». Почему, вы думаете, мы последние века всё больше теряем позиции? Потому что используем заведомо проигрышную тактику.

— Не стоило тебе, о недостойный нарушитель приличий, поминать о тактике и проигрышах, — перебил подчинённого куратор, — ибо видели тебя намедни в компании одного из конку… тьфу, врагов всего сущего, за игрою азартной, картами именуемой, что людям дьявольским наущением внушена, дабы толкать на путь порока и преступлений, а для нас, небожителей, и вовсе непристойна!

— Да вы, шеф, совсем историей не интересуетесь, — уже более откровенно пожал крыльями ангелок. — Дьявольское наущение — это кости. А на счёт карт Килону как раз один из наших подсказал, он мне сам рассказывал.

— Килон? — с невольным интересом уточнил Сесе.

— Да нет, Тривос... ну, в смысле ангел-хранитель-888. И для дела, кстати, подсказал — чтобы бедняков от мыслей о еде отвлечь. Хотя в чём-то вы правы, конечно — люди потом эту игрушку для всякого пользовать начали, тут уж Первый сонм лопухнулся, не проследили. Ну да люди есть люди, они и тараканов к азартным играм привлечь сумели, не то, что карты.

Сесе слегка смутился: в дела смежных ведомств он не лез принципиально, поэтому кое в каких вопросах и правда разбирался хуже подчинённых.

— Как бы там ни было, — тоном ниже продолжил он, — но поведение твоё осуждения достойно! Ибо привёл ты, гнева моего и Божьего не страшась, слугу врага предвечного прямо в облачные кущи и предавался с ним игре азартной, да ещё на раздевание! Совести у тебя нет!

В последнем серафим был несправедлив: совести у Биски действительно не было, но абсолютно не по его вине. Априори безгрешным ангелам она не полагалась по штату — за ненадобностью. Умения обижаться, впрочем, им тоже не выдали, поэтому ответил младший утешитель вполне мирно:

— А мы на раздевание только сперва играли. Я, между прочим, специально проигрывал!

— Зачем?! — Сесе так изумился, что даже забыл возмутиться.

— Ну-у-у… — изобразил смущение Биска, — они ведь, сами знаете, это… похотливы в общем. Ну и когда я последнее проиграл… в общем, он потом больше не в карты смотрел, а сами-поняли-куда. А я у него, между прочим, пять заблудших душ выиграл!

— Достойно ли ангелу небесному подобное коварство проявлять, что воистину стороне иной более пристало? — с сомнением пробормотал куратор, почесав затылок кончиком верхнего левого крыла.

— Шеф, окститесь, какое коварство? Я его что, заставлял играть? Да я даже и не уговаривал! Это он сам и предложил — видать, посчитал, что коли ангел, так в «бесовских игрищах» полный лох, и он легко сим воспользуется. Гордыня это, что смертный грех есть, не так ли?

Спорить с такой логикой было довольно сложно — ну как тут поспоришь, если подчинённый ссылается на основополагающие заповеди? Да и слова его звучали вполне в духе генеральной установки: греховность противоположной стороны была столь же фундаментальным понятием, как и безгрешность ангелов. Поэтому серафим-куратор почёл за лучшее свернуть спор и вернуться к прежней теме:

— Оставим пока разговор о поведении твоём, кое ещё осмыслено и разобрано будет, и вернёмся покуда к виду твоему, ангельское звание порочащему. Неужто и впрямь полагаешь ты, что смертным такого вида небожитель ближе и понятнее, нежели образ, веками проверенный и привычный?

— Да что вы, шеф, как с седьмого неба свалились! — фыркнул окончательно обнаглевший ангелок. — Ваш «проверенный» уже всем надоел до икоты. Это ведь прежде жизнь была неспешная да неменяющаяся, да и то уж который век те, что пообразованнее, о «новых образах» поговаривали. А теперь с этим их телевизором да Интернетом только и остаётся, что за модой гнаться.

— Неужто нам, высшим существам, человеческая мода указ?! — вновь не сдержал возмущения Сесе.

— А вы как думали? Кто по старинке работает, тех давно уже всерьёз не принимают. Да что там всерьёз — наш Восемнадцатый сам слышал, как одного ретрограда из Третьего сонма некая юная грешница «косплеером унылым» обозвала. И это ещё девушка попалась вежливая да образованная, классических икон навидавшаяся. Другие-то и покруче определения находят.

— Но цвет белый, чистоту символизирующий...

— Да бросьте, шеф, все эти символы — такая условность... в Китае вон белый цвет вообще траурный. И как там на нас, всех таких белоснежных, смотреть будут? В лучшем случае просто испугаются — смерть, мол, моя пришла... В худшем — хихикать начнут, как в том анекдоте.

— Как смеешь ты, нечестивый, в разговоре с начальством людские шуточки непристойные поминать?! — загремел выведенный из терпения куратор. Биска, как уже говорилось, обижаться не умел, поэтому просто удивился:

— Почему непристойные-то? Вполне приличный анекдот, его даже детям рассказывают. Приходит к человеку такая дамочка — вся в рюшечках и бантиках, а в руке коса...

Вообще-то, этот анекдот Сесе знал — его задушевный друг, архангел Михаил, курировавший военных, частенько приносил на крыле ещё и не такое. Но признаваться в этом подчинённому он не собирался. Тот и так совсем разошелся. Облик утверждённый ему, видишь ли, не нравится! Разбаловалась молодёжь, страх божий потеряла. Ещё неизвестно, кого и как они там утешают, в таком-то прикиде…

На этом месте серафим-куратор прервал внутренний монолог, осознав, что сам незаметно сбился на молодёжный слэнг. Что бы там не думал о начальнике дерзкий ангелок, Сесе вовсе не был таким уж замшелым ретроградом, совершенно не разбирающимся в новых веяниях. Просто он любил порядок и стабильность. Если за каждым вывертом земной моды следовать, так скоро от крыльев отказаться придётся. «А то и от тела», — мысленно добавил он, вспомнив некоторые картины так называемых «классиков живописи», где ангелы изображались эдакими кудрявыми головками с парой чуть ли не воробьиных крылышек на месте шеи. Собственно говоря, телесный облик ему, как существу целиком духовному, был не так уж и принципиален. Но всё же без тела как-то некомфортно — ни тебе руки к небу воздеть, ни пальцем погрозить сурово… Да и престиж, знаете ли, страдает. Сказано же было в незапамятные времена, что людей Создатель творил по собственному образу и подобию. И что же теперь — людей «по образу», а ангелов своих, небесное воинство, в виде детских головок с пёрышками? Да и какое они в таком виде воинство?

Всё же вкус у людей безнадёжно испорчен, от этого ни один ангел-хранитель не сохранит.

Все эти соображения он и изложил нахальному подчинённому, едва тот умолк — естественно, в должных выражениях и несколько более пространно. Биска, осознавший, что куратор тоже не сандалией соломоновой миро хлебает, слегка поубавил спеси — коя, между прочим, тоже к грехам отнесена и ангелу господню ну никак не пристала, — но окончательно не унялся:

— Ну, шеф, вы как хотите, а без соответствия моменту нынче никак. Не мы — так нижние воспользуются, они-то про «стабильность» и «незыблемость» поминать не станут, им таковые не к чему. Вон хоть на этого моего карточного соперника посмотрите — думаете, все эти браслеты шипастенькие он сам придумал? Да щаз! Наверняка в каком-нито молодёжном баре присмотрел. Зато в любой рокерско-панковской компании за своего сойдёт.

— Где ты их видел-то — рокерско-панковские? — буркнул Сесе.

— Ну да, погорячился, разные у них компании, только дело-то не в этом! Вот погодите, нижние ещё про Интернет да мобильную связь расчухают… если не уже. И пока мы каждому на ушко укоры да утешения нашёптываем, они соблазны свои, небось, автоматической рассылкой гонят.

На это куратор только фыркнул, быстренько свернул разговор и отослал подчинённого работать, с напутствием «надеяться на всемилость божию, а впредь вести себя более осмотрительно да сана ангельского достойно». Сам же поудобнее воздвигся на воздусях и только собирался всё хорошенечко обдумать, как услышал за плечом знакомый, но не слишком желанный голос:

— А младший-то у тебя неглуп, любопытные вещи говорит.

Сесе мысленно поморщился. Куратора Первого сонма, коего немногочисленные друзья в глаза, а прочие заглазно именовали Серпом, он не любил. Впрочем, Серафима-первого вообще мало кто любил. И не последнюю роль в этом играли слухи о том, что в делах земных Всевышний больше полагается не на каноническое, но слишком уж обширное и неструктурированное всеведение, а на краткие и экстрактивные доклады Серпа. И ладно бы только в земных...

— Думаешь, этим стоит заняться?

— Думаю, стоит, и чем скорее, тем лучше. Нижние-то и впрямь ушами хлопать долго не станут. Пусть этот твой — как его, Двенадцать-бис? — доклад к следующему Синклиту подготовит, а уж Самому мы сами доложим.

— Ну что ж, будь по слову твоему, — кивнул Сесе, добавив про себя, что инициатива — это такая вещь, коя непременно должна быть наказуема.

Именно мысль о наказуемости инициатив и пришла в голову Биске, услышавшему про доклад на Синклите Кураторов. Честно сказать, играть в карты с бесом-соблазнителем он сел исключительно, как сказали бы его подопечные, по приколу, хотя сам бес наверняка отнёс это — поначалу — к своей высокой квалификации. На выигрыш Биска не рассчитывал совершенно и удивлён был оным куда больше партнёра. Ещё менее он рассчитывал на вызов в столь высокое собрание, поскольку всё, что с таким апломбом излагал куратору, было наглым экспромтом, хоть и основанном на реальных фактах.

Впрочем, Биска был хорошим профессионалом. Однажды он сумел утешить даже мальчика-эмо, которого перепутали с девочкой-готом. По мнению несчастного, после подобного позора ему была одна дорога — в крематорий, поскольку на кладбище таким унылым неудачникам не место. Биска убедил это несуразное существо (по службе он был обязан любить всех людей, но это не мешало о некоторых иметь сугубо частное мнение), что столь неслыханное оскорбление даёт оскорблённому столь же неслыханный повод для страданий, кои, как известно всякому эмо, и являются истинным смыслом жизни, если, конечно, страдать не просто так, а изящно и со вкусом.

Так что язык у младшего утешителя был подвешен правильным концом — а что ещё надо для хорошего доклада? Разве что некоторое количество фактов, но и это не составило проблемы. Пользоваться Интернетом Биска не только умел, но и любил, да и ребята из Сонма Хранителей кое-что подкинули.

Доклад имел успех, был одобрен и в виде краткого резюме передан на Самый Верх. Вопреки земной поговорке про божьи мельницы, положительная резолюция последовала почти тотчас, и соскучившиеся на рутинной работе ангелы рьяно взялись за дело. Биска, в рамках всё того же тезиса об инициативе повышенный до звания ангела-координатора, едва успевал принимать и распространять среди исполнителей новые идеи. За «отпущением грехов по смс» последовала «божья благодать по e-mail». Бешеную популярность завоевала компьютерная игра «Победи дьявола в сердце своём», представляющая из себя органичное сочетание «стрелялки» и медитативных практик. И даже на бухгалтерском сайте всем желающим за скромную плату умеренной добродетелью («отринь одну взятку и воздастся» — гласил рекламный слоган) предлагалось благословение годовой отчетности.

От внимания адских агентов такая активность, естественно, не ускользнула, но в кои-то веки инициатива была ими безнадёжно упущена. Особенно если учесть, что слугам Создателя достаточно был произнести: «Да будет…» там, где их противникам приходилось штудировать «программирование для чайников», а то и обращаться к земным создателям программного обеспечения. С последним возникало всё больше проблем: традиционные методы соблазнения на «компьютерных гениев» не действовали, а золотом они не брали.

Впрочем, традиционные методы вообще действовали всё хуже.

Демоническая рать пыталась брать реванш в области чувственных удовольствий, традиционно относившийся к вотчине Князя Тьмы, но и тут их поджидали сюрпризы. Если прежде от классического облика отходили — да и то довольно робко — лишь отдельные представители ангельских сонмов, то теперь над имиджем и дизайном работали специальные группы. В результате брутальные инкубы и пышнотелые суккубы напрочь проигрывали ангелочкам модного стиля «унисекс», чья хрупкая прелесть и невинные глазищи равно очаровывали как затюканных домохозяек, так и умученных бизнесменов. Конечно, никаким сексом, кроме церебрального, сыны небес не занимались. Зато разговорами могли любого довести до полного экстаза, ценимого — особенно пресыщенными представителями бизнес-элиты — выше традиционного оргазма.

Ставший слишком доступным грех безнадёжно проигрывал стремительно входившей в моду добродетели…