Трактат "О звездах" (джен)

Да сохранит нас Сигмар от порождений кромешного ужаса, что рыщут на севере. Я, скромный странник в поисках истины, Зигмунт Клесс, дальний потомок несчастного Рихтера Клесса, печально известного своим участием в составлении кошмарного и запрещенного священной инквизицией гримуара «Либер Хаотика», встретил на дороге жизни замечательного человека. Был он высок, но при этом не казался, подобно многим высоким людям, «непропорционально длинным». Сложение его скорее вызывало мысли о «массивности» и «основательности». Совершенство черт его лица портил только выбитый в давних боях глаз. Правда, сам он говорил, что таким и родился, но я в это не верю: слишком совершенным был прочий облик его, чтобы допустить, что родители его передали ему по наследству столь кошмарное и неудобное как в обычной жизни, так и в сражении, уродство.

С первого взгляда казалось, что человеку столь громоздкого телосложения, с крепкими, мозолистыми руками, привычна скорее будет рукоять меча, нежели тонкая хрупкость пера или же пергамента... Но между тем, он на память цитировал и весьма оригинально трактовал достаточно древние и малоизвестные тексты. Некоторые его выводы сложно было назвать иначе, чем еретическими, и я попытался, в меру моих слабых сил, отвратить его от столь опасного пути, но разум мой оказался преступно слаб, и не смог я найти аргументов, которые не были бы вдребезги разбиты Алым. Я горько пожалел об этом: ведь такой Учитель составил бы гордость любой кафедры имперского университета... но увы, со столь еретическими убеждениями опасно даже приближаться к столице. Впрочем, как умный человек, он отлично это понимает, и не стремится к центру цивилизации и Света, предпочитая странствовать по землям Кислева и даже более северным, что с его силой и воинскими умениями — менее опасно, чем для многих и многих книжников.

Много вечеров мы посвятили обсуждению древних свитков знания, сокрушаясь о том, что многие из них — давно потеряны, а сохранившиеся волей Сигмара — не всегда можно верно интерпретировать, чтобы понять содержащуюся в них мудрость. Время от времени Алый исчезал, а потом — возвращался, принося из северных земель редчайшие трактаты, считавшиеся утерянными. Множество секретов различных заклятий почерпнул я из этих трудов. Имя мое приобрело определенную известность, и совесть частенько мучает меня. Ведь сколько я не предлагал Алому выступить в качестве соавтора моих работ — он всегда и неизменно отказывался, говоря, что не ищет славы, но только и исключительно истину. Я же, признаться, слаб и грешен. И славословия в среде ученейших книжников Империи, равно как и гонорары, полагаемые ее правителями за найденные заклятья — изрядно грели мне душу и тело.

И вот однажды, читая повествование об одной из древних битв молодой еще Империи под знаменами Сигмара с ужасными полчищами коварного Хаоса, я удивился тому, насколько неверно описывает автор шатер небесного свода, раскинувшегося над битвой, что длилась многие дни и ночи. Сперва я даже счел, что автор текста — глуп, либо безумен. Но Алый, доставивший мне эту редкость, заверил меня, что многие древние авторы описывают небеса сходными образом... или же описывают звезды, что несхожи ни с теми, которые описаны в этом тексте, ни с теми, которые мы каждую ночь видим над головой.

Много я думал, пытаясь найти ответ на эту загадку. Много часов медитировал, искал различные тексты, авторы которых хоть мельком обращали внимание на небеса над своей головой... Впрочем, таких было примечательно мало. Из чего я с горечью сделал вывод, что у большинства людей, причем не только простых, но даже и постигших некий кусок мудрости, больше общего со свиньей, чем мы хотели бы признать. По крайней мере, поднимать глаза к небесам стремятся лишь очень и очень немногие.

Постепенно, разбирая все новые и новые труды и группируя их по времени, я убедился, что небеса ночные менялись над нашей землей никак не меньше четырех раз только за время существования Империи.

Признаюсь, мне стало страшно. Ведь получается, что какая-то сила способна менять само небо над нашими головами! И я гоню от себя мысль, что силой этой могут быть те, кого мы называем Темными богами. Ведь тогда получается, что мы, в гордыне своей, считаем себя способными противиться силам, могущим изменять извечный миропорядок!

Я заговорил об этом с Алым... и он рассказал в ответ, что давно уже считает, что наш мир существует лишь как одна из бесчисленных теней в том, что Мудрые иных миров называют Кошкиной Колыбелью вблизи одного из крупнейших средоточий Губительных Сил. И временами наш мир гибнет, уничтоженный яростью Древнего Врага, исчезает, словно стертый ластиком... но вновь появляется в ином месте Кошкиной Колыбели, ибо такова природа этого странного места, и трудно уничтожить что-либо, хотя бы раз попавшее в его сети...

[Примечание иным почерком]

Я, инквизитор Ангелис Райтер, допросил безбожного еретика Зигмунта Клесса. Будучи расспрошен со всем тщанием, оный еретик отказался отречься от безбожного и еретического учения. Отчего я, скромный служитель Господа нашего, Сигмара, со скорбью вынужден заявить, что Церковь отрекается от данного преступного и нераскаянного еретика, и передает его властям светским. Труды же его должны быть опечатаны и помещены в хранилище еретических лжеучений. Признаков же присутствия на землях Кислева и Империи человека, коего еретик Клесс называет Алым, не обнаружено.

[Запись почерком, отличающимся от двух первых, кривым и неровным]

Будьте вы прокляты, тупые мракобесы, не сумевшие оценить мудрость Учителя! Мы, ковен Клесса, отомстим всей этой проклятой Империи. И да поможет нам в этом Владыка изменчивых ветров!