И сойдя с лесной тропы... (джен)

Что ни шаг, деревья чаще, и, сойдя с лесной тропы,

В сонных зарослях молчащих собираем мы грибы.

Боровик тугой и яркий пригодится для поджарки.

Встали рыжики под елку — их, конечно, на засолку.

А лисички так неброски, не видать из-под листа.

Плутоваты, как их тезки, хоть и нет у них хвоста.

Вечереет. Чутким лосем, хрустнув веткой на ходу,

Мимо нас проходит осень с влажным ветром в поводу.

Что ни шаг, деревья гуще, не видать лесной тропы,

Колдовством своим хитрющим закружили нас грибы. /Роза Гуревич/

* * *

Лишь только я сошла с «протоптанной» внедорожниками и тракторами тропинки (а другой автотранспорт в нашей дачно-деревенской тьмутаракани не ходит, ибо не пройдёт), как сразу же наткнулась на гриб — в высокой, примятой по обочине траве дерзко торчала красно-оранжевая шляпка. Подосиновик, да какой большущий! Рядом — второй, третий, целый выводок! Красотища. За один присест — полведра. А вон и ещё стоят грибы-грибочки! Заички мои.

Мы с братишкой, когда были маленькими, сочинили песенку, её-то я и мурлыкала себе под нос:

Раз грибок, два грибок.

Лес — он не для лежебок!

Встань пораньше — и айда!

Мы не ноем никогда!

Прём свои корзинки,

Отдохнём в низинке.

Нос почешем, отряхнёмся,

К ужину домой вернёмся.

Местечко оказалось урожайное, за каких-то полчаса я, порыскав по тесному молодому березняку, наполнила отборными красными (попадались и старые, но их сразу отбраковывала) два пластиковых ведра и пакет. Больше грибы складывать было некуда, а они словно нарочно сами лезли мне под ноги. Откуда столько-то?! Немного поразмыслив, я расстегнула ветровку, сняла футболку и, связав горлышко и рукава узлами, сделала из неё мешок, в который влезло ещё литров двадцать подосиновиков. Все как на подбор свеженькие, молодые, крепкие. Только вот как теперь тащить всё это богатство домой? Волоком… Выдернув из кулисок капюшона и нижнего края ветровки шнуры, я соорудила из них что-то похожее на помочи и правда поволокла за собой большой тюк с грибами — руки были заняты вёдрами. Сделала несколько шагов — и растерялась. Надо же, куда идти, не соображу. Солнце давно спряталось за плотными облаками, а я в грибном гоне этого даже не заметила.

Паники не было. Вот ещё! В двух шагах от дома, в исхоженных вдоль и поперёк, не таких уж и глухих совсем не дебрях даже ребёнок не заблудится — рано или поздно выйдет или на большак, или на просеку, или на дорогу к недостроенному крольчатнику, или к какой-нибудь деревне, или в карьер… или… Паники не было — сперва… То ли смеркалось (не может быть, не настолько долго я тут гуляю!), то ли потемнело от туч, а я всё бродила кругами по, в принципе, знакомому мне лесу. Который почему-то перестала узнавать. Вот эту поляну вижу впервые, и этот малинник никогда прежде не замечала, а уж это вывернутое с корнями гигантское дерево вообще уникальное — сроду не встречала в нашем лесу таких исполинов. Человеческие следы не попадались; покричав немного вполсилы, я поняла, что это бесполезно. Идею о том, что, как в фантастическом фильме, случайно попала в параллельный мир или в прошлое-будущее, задушила на корню — нечего в становящейся реально критической ситуации забивать себе голову страшилками. Жизнь-то пострашнее будет. Как-то меня угораздило заблудиться в трёх соснах. Может, перешла просеку, а в грибной лихорадке не заметила и теперь топаю в самое сердце непроходимых, по-настоящему необитаемых тверских лесов? Знаю, что встречаются здесь медвежьи (подчас, в буквальном смысле) углы, где, как говорится, не ступала нога человека — там ежегодно всякие ралли на выживание устраивают, гоняют на джипах по буеракам и топят их в болотах…

Вспомнила про мобильник. В принципе, звонить бесполезно — как-то глупо звучит: «Я заблудилась. Где — не знаю. Спасите меня. Откуда — не знаю». Вряд ли на мои поиски сразу вышлют вертолёт или космический спутник для пеленгации. Но всё равно сообщить, что попала в переделку, стоит, не бабушке, конечно (та разволнуется без толку…), а, например, соседке. Да и просто услышать человеческий голос… О! Нет! Ну нет же! Свою любимую беленькую Нокию я посеяла!!! Чехол от телефона, прикреплённый маленьким карабином к молнии кармана, — на месте, но расстёгнут и пуст. Вот это передряга…

Даже в глазах потемнело. На пару секунд мне стало очень плохо, прошиб озноб, подкосились ноги. А тут ещё эти дурацкие тяжеленные грибы, которые я так и волокла. Будь они прокляты!

Ау. Мне стало так жаль себя. Ау. Навернулись слёзы. На всей планете не было существа более несчастного. И одинокого.

Лёгкие втянули воздух с мощностью промышленного насоса.

— Ау-у-у! — гаркнула я, едва не срывая голос. Такую сирену просто обязаны услышать в нашей деревне! — А-а-а-у-у-у! Лю-ю-юди! Отзовитесь! Найдите меня. Спасите. Мне холодно. И теперь уже страшно. И живот болит. И ноги. И голова. И хочется плакать. И… окружают змеи…

Между кочек прошуршало, мелькнули длинные тонкие хвосты. О, нет. В округе никогда не водились змеи, даже безобидные ужи, — это известно всем местным и дачникам. За Волгой этих ползучих гадов — сколько угодно, но стремительное течение не позволяет им перебираться на наш берег. Что же получается — вдруг, именно сейчас, когда я заблудилась, змеи с той стороны переплыли сюда и приползли меня попугать?

Я села на пенёк и заплакала. Вспомнила деревенские страшилки про местных жителей, периодически пропадавших в здешних лесах, и заревела белугой.

И только вдоволь, со смачными всхлипами и ручьём соплей, нарыдавшись, сообразила, что древесина под моей попой свежая. То есть свежеспиленная — запах берёзы режет воспалившиеся ноздри. Вспомнился похожий запах: недавно мы с отцом и братом убирали берёзу, мешавшую при въезде на дачный участок; через несколько часов после «смерти» спил поваленного дерева пах гораздо тише…

Меня будто подбросило — недавно тут был человек! Значит, надо его догнать!

«Эй! Люди! Ау! Помогите!»

Почему я не слышала, как валят, судя по пеньку, большую берёзу? Понятия не имею. Потом об этом подумаю. А сейчас сообразить бы, в какую бежать сторону.

Так. Опилки, за кустом — берёзовые чурбаки и ветки, сваленные в кучу. И следы. Большие копыта. Человеческих следов — не видно, тем более — от машины или трактора, никаких просек, густой, можно сказать, девственный лес. Но из меня следопыт, как из медведя чихуахуэно. Ой, что-то я всё о медведях, отставить, а то накаркаю! Человеческие следы вообще в лесу почти не видны, а от животных потяжелее — встречаются. Эти копыта не похожи ни на кабаньи, ни на лосиные. Ну и отлично! Значит, лошадь! Наверняка тут телега проезжала. Хотя кони, кажется, непарнокопытные? А эти следы вроде коровьих. Блин, кто их разберёт! Какая разница, главное, побыстрее догнать хозяина этого парнокопытного и попросить помощь. Я заметалась по поросшей папоротником прогалине, по овражку, слазила в ельник — как же трудно разбирать в лесу следы, когда от волнения дрожишь как осиновый лист.

Как раз за толстую осину меня и привели ямки от копыт.

В просвете между деревьями мелькнула крыша. Я припустила к жилью со всех ног, споткнулась, больно приложилась о сучок коленом, поранила ладони, вляпалась в какое-то дерьмо. Фу-фу-фу!

Запыхавшись, выбежала к срубу. Осмотрелась — никого. Увидела колодец — и поняла, что умираю от жажды! Сначала напьюсь, а потом постучусь в дом.

Сердце бабахало в груди, как часовой механизм бомбы. Ведро оказалось деревянным, вместо цепи — грубая толстая верёвка. Вода припахивала водорослями, но была вкусной. Напившись, я решительно направилась к срубу. Но постепенно замедлилась и даже остановилась. Какое-то всё вокруг было странное. Стены сруба — почти чёрные от старости, растрескавшиеся, законопаченные мхом, вместо крыши — дранка и солома. Я такое только в кино видела. Печной трубы нет. Забор — основательный частокол, за плетнём — куры, двор вытоптан, на лавке — незнакомые мне предметы, кажется, бытовые. Самыми удивительными были окошки в доме, вернее, их отсутствие — лишь длинные щели под крышей, закрытые матовыми неровными стёклами. Слюда? И одна из стен — земляная насыпь, поросшая травой, как в старинных погребах.

Ещё меня удивил запах. Нехорошо так удивил, будто обездвижил. Описать его я не смогла бы, но если одним словом, то «чужой». Никогда в жизни не приходилось вдыхать что-то подобное…

Откуда-то сбоку раздался шум, послышались голоса. Захотелось спрятаться. Что за глупости?! Мне надо обратиться к людям за помощью. Ну не людоеды же, право слово, живут в этой избушке. Может, туристы, не помню, как называются (аутентисты?), которые играют в старину, или вообще отшельники — бывает. Или… ну не знаю, кино снимают!

Вот так я и пыталась уговорить саму себя, затаившись за огромной, тоже деревянной бочкой и выглядывая в щель между её крутым боком и бревенчатой стеной избушки.

Из-за угла появились люди. Я выдохнула и хотела встать из своего укрытия. Но ноги в неудобной позе онемели, я замешкалась, перекатываясь на колени. И вдруг боковым зрением увидела копыта. Мощные такие, крепкие, похожие на бычьи. Два. Над ними — очёсы грубой тёмной шерсти и широкие штанины. В полоску. Льняные.

С другой стороны дома, как раз там, где я пряталась, вышел… существо. И, кряхтя, протопало с большим мешком на плечах мимо меня, не заметив. Верх — грузный парень в высоком головном уборе, похожем на навёрнутую тряпку, низ — два копыта…

Я плюхнулась на задницу. И зажала себе рот ладонью.

Перед домом показалось ещё несколько похожих… Блин, как их назвать? Монстров! Да, это были самые настоящие монстры! Выше пояса — похожие на людей и даже красивые мужчины, одетые в широкие не то штаны, не то юбки, из-под которых виднелись копыта. Они улыбались, разговаривали на непонятном языке, выглядели усталыми. Что-то притащили, свалили у стены. Один направился в дом, другие трое разбрелись по двору. Тот, что подошёл к колодцу, сбросил с плеч толстый вязаный, подпоясанный кожаным ремнём… э… скажем, кардиган и размотал на голове высокую повязку. Над лбом у него торчал сильно перекрученный мощный рог. Что-то отвечая своим сородичам, он обернулся — над двумя обычными человеческими глазами моргал третий, расположенный по центру лба, циклопический.

Я ущипнула себя за ладонь. Почувствовала под ногтями кровь, сморщилась от боли. Значит, не сон и не галлюцинация.

Сбоку, совсем близко, раздалось сопение. Я целую секунду боялась посмотреть туда. Было страшно до обморока, но сознание как-то не терялось. Догадываясь, зная, что увижу, я скосила взгляд направо и завизжала от ужаса. Но звук из горла не вырвался — рот мне зажала большая шершавая ладонь. Передо мной присел на корточках тот самый первый быконогий. Он принюхивался, широко раскрыв все три глаза, потом приложил палец к своим губам, на манер нашего «Тс-с-с!»

Сил орать у меня не было. Страх парализовал. Его рука на моём лице мешала дышать. Это длилось вечность. Во взгляде быконогого — смесь ярких чувств: оторопь, раздражение, сожаление, нерешительность и даже… восхищение. Или я всё-таки потеряла сознание от его взгляда?..

Монстр у колодца умылся и, что-то грозно крикнув, направился в нашу сторону.

Помню, что меня дёрнули за руку, едва не вывихнув; потащили, пригибая к земле. Помню колючие ветки, бившие по лицу, и могучую спину тянувшего меня, будто на аркане, быконогого. Его рука чуть не отрывала мне запястье. Потом он просто схватил меня, перекинул через плечо и побежал дальше.

Когда крыша сруба осталась далеко позади, он остановился. Задержав дыхание, прислушался. Поставил меня на ноги. Посмотрел в глаза долгим пронзительным взглядом. И поднёс руку к моему лицу. Я сжалась. Очень бережно, будто чего-то хрупкого, заскорузлые пальцы с длинными грязными ногтями коснулись моей щеки. И губ. Потрогали мне лоб, погладили по волосам. Я подумала, что где-то посеяла бейсболку.

Его зрачки мигнули, все три. Точно схлопнулись. Он закрыл глаза и прошептал что-то похожее на заклинание — слишком мелодичное для простой речи.

На его третьем глазу ресницы были длиннее, гуще и совсем чёрные.

Как бы очнувшись, он горячо выдохнул мне в лицо. «Сейчас сожрёт», — подумалось отстранённо.

Быконогий раздвинул ветки, сплетающиеся наподобие арки, показал рукой направление и толкнул меня в плечо.

Так быстро я никогда не бегала. И даже не споткнулась ни разу, летела по лесу, не касаясь земли, словно волшебная лань.

Мелькнул тот самый берёзовый пень, рядом — мои грибы. Чёрт с ними. Чёрт! Чёрт-чёрт!

Вот и поваленное громадное дерево.

А дальше, почти за ним, — просека! Следы трактора. Далёкий лай собак. Звук проезжающей по большаку машины. Моя деревня.

Дома я получила от бабушки нагоняй за то, что потеряла два хороших ведра и слишком долго гуляла (это ещё про телефон догадалась ей не говорить!), на ночь выпила полстакана крепкого бальзама. И спала как убитая. А с утра и весь день уговаривала себя, что заснула в лесу и увидела страшный сон. Других оправданий всему тому, что мне померещилось, просто не было и быть не могло. Надышалась грибных спор, попала в какой-то энергетический разлом. Думать, что схожу с ума, очень не хотелось… Может, уехать в Москву? Придётся что-то врать бабушке и родителям. А в пятницу должна приехать в гости на две недели моя подруга Сонька с дочуркой — ну как я ей объясню, что сбежала?

Ладно, всё это нервы и ничего больше. Точно! Насмотрелась всякой дряни красочной по телеку, фэнтези начиталась — вот извилины с извилинами и перепутались. Я же всегда отличалась впечатлительностью. Так что забыть эти быконогие глупости! Не такие уж они и страшные на самом деле. Да и не было их вовсе. Ничего не было!

Ни-че-го. Не бы-ло.

Надо провести сеанс самовнушения. Произнося нараспев: «Ничего не было!», я открыла дверцу шкафа и посмотрела в глаза своему зеркальному отражению. «Ничего не было, померещилось, выдумки, фантазии!» — повторяла я, переминаясь с ноги на ногу и стараясь смотреть чётко в свои же зрачки.

Получалось как-то не очень — отвлекала боль во всём теле, особенно в ногах. Ломота. Наверное, простыла в лесу. Или перенервничала. Но почему же так ступни ноют, словно распирает их изнутри! А это что за шишка?

Под чёлкой обнаружилось уплотнение в кости черепа. Твёрдая опухоль. Я потрогала её и сморщилась от боли. Надо же, как знатно приложилась где-то. Шишка разрасталась прямо на глазах, кожа вокруг воспалилась и шелушилась. А ещё посередине лба появилась странная глубокая складочка — и тоже очень болезненное место. Я ощупала его и почувствовала в коже короткие жёсткие волоски, похожие то ли на щетинки, то ли на грубые реснички.

У меня вспотели ладони. Стало липко на спине и горько во рту.

Нет уж, никаких панических атак! Встряхнувшись, я пошлёпала себя по щекам. Ты, милочка, живёшь в двадцать первом веке и не веришь в чертовщину. Рога, копыта и циклопические глаза — это мракобесие. Или сказка. Всему есть логическое объяснение. Надо завтра утром съездить в медпункт. Хотя бы кровь сдать на анализ. А сейчас заварить себе литра два крапивы с календулой. И валерианы до кучи. Уж очень это всё похоже на психическое расстройство, вызванное, например, пищевым или каким-то другим токсикозом. Так в средние века из-за отравления алколоидами спорыньи возникали эпидемии «Антониева огня» — люди массово, точно наяву, видели чудовищ, разговаривали с монстрами, сражались с драконами…

Пытаясь успокоиться, я вышла на крыльцо. В вечернем воздухе струился аромат флоксов, приторный дух переспелых ранних яблок… И ещё какой-то знакомый, тревожный, но плохо уловимый запах…

Соседская собака, беснуясь у задней калитки, охрипла от лая. Наверное, кошка сидит на заборе и дразнит её. Я взяла веник и пошла прогнать нарушительницу собачьего спокойствия. Между рейками забора заметила два ярких пятна. Пластиковые вёдра, полные подосиновиков — свежих! — те самые, которые я потеряла в лесу. А между ними, в «полушарии» моей же, тоже потерянной вчера бейсболки — белый телефон Нокиа. И след копыта в сырой канавке.

Нестерпимо зачесался лоб. Я потрогала шишку на голове — и кончиками пальцев почувствовала выпирающую острую косточку пробивающегося из-под кожи рога. Проваливаясь в темноту спасительного обморока, продолжала видеть всё окружающее, будто бы третьим глазом, — и штакетник забора, и молодой куст калины, и выроненный веник, и шляпки подосиновиков, окрашенные лучами заката в цвет крови…

…………………………………………………….

АРТ от jozy: http://www.pichome.ru/49i