Полные карманы магии (джен)

— Кажется, мы почти на месте, — мать Вероники несколько раз надавила на кнопку светофора и, в ожидании зеленого света, развернула уже успевшую протереться на сгибах карту: — Мы прошли сквер Миллениум и картинную галерею, так что Кукридж-стрит должна быть совсем рядом.

Вероника кивнула, рассеянно поглаживая гладкий заградительный столбик. У нее создалось стойкое впечатление, что они уже битый час ходили кругами. Возможно, так оно и было — мать Вероники очень плохо ориентировалась на местности, не помогали ни карты, ни навигаторы. «Если бы нас вела я, то дорога заняла бы куда меньше времени», — подумала Вероника, впрочем, без особого возмущения: ей нравилось гулять по незнакомым городам, особенно таким очаровательным, как Лидс. Если бы это была обычная экскурсия, то Вероника даже предпочла бы заблудиться среди невысоких кирпичных и каменных строений, зеленых скверов, множества магазинов и бесчисленных перекрестков, которые пересекали двухэтажные автобусы, лихо при этом накреняясь.

Но сейчас они опаздывали на важную встречу, и мать Вероники, с трудом ковыляя в лакированных шикарных туфлях-лодочках на высоких каблуках по перемежающемуся с брусчаткой асфальту, нервничала и постоянно одергивала дочь:

— Вероника, будь внимательна, здесь левостороннее движение! И не шаркай ногами, пожалуйста. Наконец-то зеленый, давай быстрее, он ведь так быстро сменяется красным. Эти англичане совершенно не беспокоятся о собственной безопасности, того и гляди, задавят!

Вероника пропускала ворчание матери мимо ушей, завороженно рассматривая обитые разноцветными деревянными панелями магазины. «Они выглядят очень-очень английскими», — оценила она.

— Да ведь мы уже на Кукридж-стрит! — внезапно обнаружила ее мать. — Так, теперь нам нужно найти пересечение с... Где же это? Ах, вот, с Портланд Гейт, — и она бодро зашагала в обратном направлении, попутно разглагольствуя: — Знаешь, честно говоря, меня начинают терзать сомнения. Стоило ли нам вообще к нему обращаться? Во-первых, о нем почти ничего не известно. А во-вторых, подумать только, человек, который не пользуется мобильным телефоном и электронной почтой, и назначает встречу на улице... Тебе разве не кажется это немного подозрительным?

Вероника только пожала плечами: ей вся эта история с самого начала казалась странной. Но уж очень восторженно восприняла мать совет госпожи Маргареты, «ясновидящей и потомственной знахарки» — как значилось на визитных карточках. «Она ведь все до мелочи правильно о тебе рассказала! И даже денег с меня не взяла, потому что посчитала, что твой случай ей не под силу, — под впечатлением от профессионализма гадалки воодушевленно вещала мать. — Зато она уверена, что доктор Астор из Лидса наверняка нам поможет — он специалист по таким заболеваниям, как твоё... И ведь смотри, какое невероятное совпадение с моими курсами в Англии в будущем месяце. Это определенно судьба! Теперь надо поговорить с этим твоим отцом, чтобы он помог с деньгами на билеты».

С тех пор, как родители Вероники развелись, мать называла бывшего мужа не иначе, как «этот твой отец» или «этот ненадежный человек». Хотя еще чаще она предпочитала делать вид, что его просто не существует, и в данной ситуации ей наверняка стоило немалых душевных терзании обратиться к нему за помощью.

Веронике совершенно не верилось, что поездка даст результат. Гадалки и их советы никогда не внушали ей доверия. Но ее мать как раз выиграла грант какой-то европейской организации с длинным названием, оплачивающий недельные курсы повышения квалификации в Великобритании, и, конечно же, перспектива отправиться туда вместе с ней привлекала Веронику куда больше, чем остаться дома под присмотром вредной тетки Мирабелы, даже принимая во внимание всю сомнительность доктора Астора, рекомендованного не менее сомнительной знахаркой. К тому же, все остальные возможности современной медицины они уже перепробовали, начиная от глуповатого семейного врача госпожи Дюг и заканчивая важным профессором в Берлине, исследовавшим Веронику с помощью новейших технологии. Да и разных ворожей не обошли стороной — смущенно поясняя, что «это же не навредит, правда?», мать возила Веронику по деревням к бабкам, да по святым местам и лечебным пещерам. Но ничего не помогало. «Почему бы и не доктор Астор, одним меньше, одним больше», — флегматично думалось Веронике.

— Ты что-то притихла, — встревожилась ее мать и побледнела: — У тебя что, опять приступ?!

Вероника поспешила заверить ее, что все хорошо:

— Нет, я просто задумалась. Город красивый, впечатлений много...

Кажется, мать ей не поверила. Крепко подхватив Веронику под руку, она принялась рыться в своей сумке:

— Может хочешь воды? Или успокоительного — ах, если бы они тебе еще помогали!

— Все в порядке, — как можно увереннее произнесла Вероника и прищурилась, вглядываясь: — Смотри, это не нас там ждут?

На углу и впрямь в скучающей позе стоял высокий человек в не по погоде теплом длинном плаще с меховыми отворотами. В руках мужчина держал зонт, составлявший, как уже успела заметить Вероника, чуть ли не постоянный аксессуар жителей дождливого Лидса. У зонта была красивая резная ручка и острый кончик.

— Простите, вы доктор Льюис Астор? — поинтересовалась по-английски мать Вероники, старательно артикулируя слова.

Он быстро повернулся к ней и приветливо кивнул:

— Да, это я... А вы, конечно же, миссис Балор?

У него оказалось красивое, узкое, бледное лицо с тонким носом, густыми светлыми бровями и бледно-серыми настороженными глазами за тонкими стеклами очков в легкой оправе. Вероника невольно улыбнулась, услышав, как он исковеркал их фамилию: мало того, что превратил «ау» в «о», так еще и ударение на первой, а не на второй гласной поставил!

— Александра Балаур, — представилась мать Вероники, как можно милее улыбаясь.

Доктор Астор не стал пожимать ей руку, а наклонился и поцеловал. Вероника заметила, что мать слегка покраснела.

— Я очень рад нашему знакомству. Вы просто очаровательны, — бархатным голосом произнес Астор, распрямляясь. — А это, стало быть, ваша прелестная дочь? Разрешите вашу руку?

Вероника несколько растерялась, ведь до сих пор никто, приветствуя, не целовал ей руки. Она еще раздумывала над этим фактом, когда горячие губы доктора Астора коснулись ее кожи, и звуки вокруг внезапно стихли, а в висках, наоборот, застучало. Голова закружилась, и вместо окружающего городского пейзажа Вероника обнаружила себя в огромной, ярко освещенной зале, где в медленном танце кружилось множество роскошно одетых пар. Вероника удивленно ахнула, и изо рта показалось облачко пара, хотя холода она вовсе не ощущала. В воздухе кружились большие резные снежинки и, сталкиваясь, создавали хрустальную мелодию...

— У тебя все-таки приступ! — раздался совсем рядом испуганный голос матери. — Открой рот, быстро!

Вероника послушалась, и горький вкус таблетки на языке заставил ее вернуться к реальности: танцующие фигуры поблекли, а затем и вовсе растаяли, снежинки закружились вихрем и унеслись вверх, и вот уже Вероника снова стояла на улице Лидса, а прямо перед ней оказались заинтересованные внимательные глаза доктора Астора.

— Стало быть, это обычные ее симптомы? — с энтузиазмом и даже ноткой восторга поинтересовался он.

Александра Балаур только вздохнула в ответ, уныло кивая.

— И как часто у нее такое случается? — в голосе доктора теперь явственно слышался азарт. — Раз в день? Раз в неделю? Хотя нет, постойте, я думаю, наш разговор лучше продолжить у меня в кабинете, миссис Балор.

— Балаур, — не выдержав, поправила его Вероника. Ее слегка раздражало, что доктор Астор не обращался к ней напрямую. — Ба-ла-ур, — повторила она по слогам.

— Перестань, это неважно, — одернула ее мать. — Некоторые сочетания букв иностранцам произносить сложно.

Вероника никак не могла взять в толк, почему это у нее получается произносить английские фамилии правильно, а у англичан румынские — нет, но спорить не стала. Доктор Астор с благодарностью посмотрел на Александру:

— Прошу простить мне этот маленький недостаток. Кстати, миссис Балор, у вас замечательный английский. К сожалению, не могу сказать того же о моем румынском, хотя мои деловые коллеги из Арада — я правильно произнес это название? — и пытались меня кое-чему научить. Но все впустую, — он широко улыбнулся.

Зубы у него оказались ровными, белыми и острыми. «Наверняка заслуга стоматолога», — решила Вероника. Насколько ей было известно, заграницей чуть ли не все поголовно выравнивали и отбеливали себе зубы, невзирая на дороговизну.

— Я преподаю английский язык в университете, — польщенно объясняла тем временем Александра Балаур. — А вот Вероника, к сожалению, владеет им не так хорошо, как мне бы хотелось. Знаете ли, вопрос прилежания, да и это ее заболевание... — она помрачнела и резко сменила тему: — Кстати, доводилось ли вам бывать в Румынии?

— Нет, пока еще нет, — с долей снисходительности отозвался доктор Астор.

«Он произнес это так, словно мысленно прибавил «к счастью»...» — про себя возмутилась Вероника, но ее мать, кажется, ничего не заметила:

— Тогда вы непременно должны это сделать! Там есть что повидать — Бухарест, Тимишоара, Марамуреш, Клуж (1)... И, конечно, обязательно нужно заехать к нам, в Яссы. Это намного восточнее Арада, однако поездка того стоит, у нас очень красиво: интересные архитектурные решения, церкви, дворец Розновану, а сколько музеев и парков! Если будете там — непременно сообщите, я могу устроить вам чудесную экскурсию по городу и окрестностям, — кокетливо хлопая ресницами, прибавила она.

— Всенепременно и с удовольствием, миссис Балор, — улыбка доктора Астора стала еще более обаятельной.

Александра Балаур выглядела намного моложе своих тридцати пяти лет, а стройная фигура, позволяющая носить приталенную одежду, модная стрижка темных волос, выразительные черные глаза и ярко-накрашенные губы делали ее достаточно эффектной. Однако же, хотя со времени развода Александра не оставляла попыток найти себе нового спутника жизни, до сих пор, по той или иной причине, все они оканчивались неудачей. «У папы ведь есть Юлия, так почему бы и маме с кем-то наконец не познакомиться? И англичанин — довольно приемлемый вариант», — рассудила Вероника.

Доктор Астор перехватил зонт в левую руку, а правую галантно подал Александре.

— Нам далеко идти? А то у меня та-а-акие неудобные туфли, — мать Вероники жеманно растянула гласные.

Вероника хихикнула про себя. У нее самой флиртовать никогда не получалось, зато следить за матерью доставляло одно удовольствие.

— Нет, что вы, можно сказать, мы уже пришли, — доктор Астор ткнул вбок металлическим кончиком зонта: — Вот, собственно, и мой дом.

Взглянув в указанном направлении, Вероника замерла в изумлении и восхищении: перед ней возвышалось белоснежное здание с высокой лестницей, увитыми плющом тонкими колоннами, изящной балюстрадой и высокими узкими окнами. Вокруг здания пышно разрослись цветущие розы, а вдоль невысокой ограды кустился можжевельник с синими и красными ягодами на игольчатых ветвях.

— Как же я его не заметила? — мать Вероники потрясенно округлила глаза. — Или мы здесь не проходили?

— Проходили, — возразила Вероника, которая ясно помнила кирпичный дом с синими дверями и стоянку машин рядом с ним. — Но этого белого здания здесь не было! — она и сама понимала, как глупо звучат ее слова, однако была в них абсолютно уверена.

— Наверняка мы просто обогнули этот кусок дороги, — отмела все сомнения Александра Балаур. — Не может быть, чтобы я проглядела такую прелесть.

Вероника испытующе посмотрела на доктора Астора, но тот с непроницаемым выражением лица пустился в объяснения по поводу внешнего вида особняка:

— Мой пра-прадед был очарован викторианским стилем — знаете, все эти эркеры, террасы, резной декор, маленькие башенки, балкончики... Он приказал переделать весь фасад. Получилось неплохо, но, как по мне, это лишь жалкое подражание готической архитектуре.

— А я нахожу это прелестным, — Александра восхищенно всплеснула руками: — Как бы мне хотелось жить в таком прекрасном доме!

Вероника поморщилась: «Мама, это прозвучало уж совсем прямым намеком», — но вслух ничего не сказала, тем более что доктор Астор воспринял услышанное признание с самым что ни на есть довольным видом. А между тем они уже достигли кованых ворот, которые бесшумно распахнулись при их приближении.

— Автоматизированные? Говорят, откатные лучше распашных по занимаемому пространству, да и по обслуживанию, — блеснула эрудицией мать Вероники, чей экс-бойфренд занимался производством таких ворот.

Доктор Астор бросил на нее удивленный взгляд:

— Возможно... По правде сказать, я в этом совершенно не разбираюсь, мне достаточно того, что все работает без проблем.

Они поднялись по ступеням к двери с красивой медной ручкой. На светлом лакированном дереве бросалась в глаза мраморная табличка с золочеными надписью: «Льюис Астор, Ph.D. (2), нейропсихолог».

— О... — впечатлилась мать Вероники. — У вас, оказывается, докторская степень?

— Разумеется, — с налетом высокомерия откликнулся доктор Астор. — Причем не одна. Я защитил докторские диссертации в Университете Западной Англии и в Оксфорде, а затем еще одну в Манчестерском университете.

— Ах вот как... — округлила глаза мать Вероники, многозначительно покосившись на дочь.

— Неужели же вы думали, что обратились к человеку без соответствующих знаний? — поразился доктор Астор. — Вы же не попросили бы о помощи первого встречного, о чьей квалификации не знаете ровным счетом ничего, тем более, когда речь идет о здоровье вашей дочери?

Александра Балаур обескураженно остановилась:

— Нет... Конечно же, нет... Я...

«А ведь именно так и вышло, — не менее потрясенно осознала Вероника. — Мама просто приняла на веру слова какой-то впервые увиденной гадалки, да и мне вся эта затея до сих пор казалась вполне логичной. Очень странно».

— Ничего, все в порядке, — успокоил их доктор Астор. — Теперь вы в надежных руках.

«В надежных ли?» — еще билась крохотная тревожная мысль где-то в углу сознания Вероники, но приветливость доктора внушала странную уверенность, что все в абсолютном порядке. Дверь с тихим скрипом отворилась. Веронику обдало почему-то не ожидаемым теплом, а прохладой и легким цветочным запахом, смешавшимся с ароматом уличных роз.

— Стены каменные и толстые, с трудом прогреваются, — объяснил доктор Астор, заметив, как она поежилась. — Хотя камины топятся чуть ли не постоянно, особенно когда ожидаются гости.

В холле и впрямь горел камин — высокий, в человеческий рост, с затейливой решеткой и милым маленьким совочком для углей на причудливо изгибающемся крючке. Яркое пламя лизало раскаленные угли, а сажа оседала на видимо специально подстеленном у камина коврике с вышитой на нем латинской буквой «А» и ветками можжевельника. На каминной полке блестело стеклянными глазами искусно сделанное чучело совы.

— Это символ города Лидс, — наставительно пояснил доктор Астор, снимая с себя теплый плащ и ставя в угол зонт. — Он означает мудрость и ум.

Веронике это было уже известно — во время утренних блужданий они с матерью наткнулись на здание мэрии с золочеными совами на нем. Поэтому она лишь сдержанно кивнула и продолжила с интересом осматриваться. Перед ней простирался длинный зал, на светлых стенах которого был выбит сложный геометрический узор и развешаны высокие зеркала. Красная ковровая дорожка заставила Веронику мысленно улыбнуться: она представила себе, как доктор Астор, уходя и возвращаясь домой, горделиво ступает по ней, словно кинозвезда на вручении очередной премии. Зал освещали канделябры, наверняка электрические, потому что мерцающий свет был слишком сильным для простых свеч. Под каждым канделябром на мраморных тумбах стояли искусно выполненные бюсты длинноволосых холеных мужчин и украшенных драгоценностями женщин.

— Здесь изображены двадцать поколений моих предков: Асторы, Блэквуды-Барнхемы, Адемары и Морли, — похвастался доктор Астор, и Веронике стало немного завидно: свою генеалогию она с трудом могла отследить максимум до пятого колена, а о внешнем виде ее прапрадедов можно было лишь догадываться по редким стершимся старым фотографиям.

— Кар-р-р! — отчетливо донеслось откуда-то сверху, но, задрав голову, Вероника обнаружила над собой лишь расписанный сводчатый потолок.

— Кар-р-р! — требовательно повторилось сбоку.

Мать Вероники тоже заозиралось.

— Не обращайте внимания, — без тени смущения заявил доктор Астор, галантно помогая Александре и Веронике снять верхнюю одежду. — Это просто ворон.

— Ворон? — переспросила Александра Балаур. — Вы имеете в виду птицу?

— Да, — не вдаваясь в дальнейшие объяснения, доктор Астор быстрыми шагами двинулся вдоль зала, миновал подножье широкой лестницы и широко распахнул массивную дверь: — Прошу.

Александра Балаур первой последовала за ним, а Вероника замешкалась, разглядывая свое отражение в одном из почерневших то ли от времени, то ли от неправильного ухода зеркал. Ее образ казался в нем стройнее и чуточку старше, а чем дольше Вероника в него вглядывалась, тем больше ей казалось, что девушка в зеркале вовсе и не она. К тому же, что-то не так было с ее одеждой, чем-то она отличалась от того, что было сейчас надето на Веронику — то ли оттенком расцветки, то ли фактурой ткани, то ли кроем...

— Вероника! — нетерпеливо позвала мать, и наваждение рассеялось.

«Нет, отражение, как отражение, — признала Вероника. — Мне показалось. Или, того хуже, это снова был приступ».

Ей почему-то казалось, что в старых английских домах комнаты должны были быть маленькими, но кабинет доктора Астора оказался, как и холл, просторным. Самым же примечательным в нем были стеллажи темного дерева с внушительными рядами кожаных книжных корешков без надписей. Около массивного лакированного письменного стола, за которым вальяжно расселся владелец кабинета, отбрасывало световые блики овальное зеркало на изогнутых ножках. Напротив него стояли стулья, которые Астор предложил Веронике и Александре.

— Итак, — он выхватил один из белых глянцевых листов из внушительной стопки и приготовил блеснувшую металлом ручку с пером. — Расскажите по порядку о событиях, которые привели вас ко мне.

Александра поспешно полезла в сумку:

— Здесь все записано, это перевод на английский, — достала она толстую папку и протянула ее доктору Астору, который скептически покосился на исписанные листы:

— О... Разумеется, я прочту это... Однако же вначале мне бы хотелось все услышать от вас лично, — со строгим видом поправил он очки. — Можете начать с описания тех симптомов, которые беспокоят вас и Веронику больше всего, миссис Балор.

Вероника невольно отметила, что и имя ее он тоже произнес неправильно, с ударением на «о», но решила не заострять на этом внимание. Александра Балаур нервно сцепила пальцы и набрала побольше воздуха в грудь:

— Самое ужасное, это ее приступы и головные боли... А ведь всего каких-то шесть лет назад все было в порядке.

Вероника рассматривала стадо нефритовых слоников на письменном столе доктора Астора. Историю своей болезни, в который раз повторяющуюся для разных врачей, она знала наизусть. До десяти лет она была совершенно здоровым ребенком, отличаясь от сверстников разве что не по годам развитой серьезностью и ответственностью. А затем внезапно возникли галлюцинации. Сначала совсем легкие — Вероника тогда была уверена, что ей «просто показалось» — они постепенно усиливались, и, после того, как она сорвала урок в школе, принявшись вслух разговаривать с привидевшимся ей человеком, ее направили на медицинское обследование. Тогда и начались все эти бесконечные анализы крови и прочие мудрёные медицинские процедуры: электроэнцефалограммы, магнитно-резонансные томографии, спинальные пункции, не выявившие, однако, никаких изменений. Галлюцинации усилились и участились, к ним добавились навязчивые идеи: время от времени Веронике неудержимо хотелось открыть любую оказавшуюся в ее поле зрения дверь. Ни антиэпилептические средства, ни нейролептики, ни прочие лекарства не помогали. Несколько месяцев Веронике пришлось провести в психиатрической больнице, где большую часть времени она либо спала, либо находилась в состоянии помутненного сознания под влиянием медикаментов, но лишь только приходила в себя, как видения возвращались. Была испробована даже электроконвульсивная терапию, однако тоже без толку.

— В конце концов, я потребовала вернуть мою дочь домой, — продолжала рассказывать Александра. — Врачи все равно понятия не имели, что с ней делать дальше. Но я не сдавалась, мы обращались к разным специалистам — даже в Германии побывали — и продолжали искать причину ее болезни. К счастью, нам повезло попасть к госпоже Флореску, которая распознала у Вероники соматоформное заболевание. Оказалось, что все дело во внутреннем психологическом конфликте, которых подавляется и проявляется нарушением функционирования организма, — Александра бросила быстрый взгляд на дочь: — Я должна это рассказать, как оно есть, ладно?

Вероника кивнула, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале. Ей показалось, что оно повторило ее действие с крохотной задержкой.

— У нас с отцом Вероники никогда не было безоблачных отношений, — призналась Александра, — а затем наша семейная жизнь и вовсе окончательно разладилась... Мы, конечно, старались, чтобы наше расставание прошло как можно безболезненнее для Вероники, но, видимо, не справились с этой задачей... Ее болезнь — это полностью наша вина.

Вероника так не считала, но уже давно поняла, что в этом заблуждении ее мать было не разубедить.

— Ах вот как? — доктор Астор уткнул подбородок в переплетенные пальцы рук и прищурился, изгибая и без того резко изломанные брови: — Стало быть, диагноз, скорее всего, относится к области психологии?

Эта часть разговора о ее заболевании, касающаяся отношений между родителями, тяготила Веронику больше всего. «Неужели же я все-таки испытываю по отношению к ним настолько сильную обиду, что мое подсознание конвертирует ее в физические симптомы? — в который раз спросила себя она, в рассеянности водя ногтем по бархатистой обивке стула. — Да, мне жаль, что мама и папа больше не живут вместе, но иногда люди просто не созданы для долгой совместной жизни, и я это прекрасно осознаю. Разве может где-то внутри меня сидеть маленькая капризная Вероника, которая бессмысленно обижается и насылает на более разумную меня эти странные видения?» — в который раз задалась она вопросом.

— Нам объяснили, что при соматоформных и конверсионных заболеваниях внутренние проблемы каким-то непостижимым современной науке способом отключают или нарушают работу некоторых отделов мозга, и, таким образом, проявляются странные симптомы, — говорила Александра. — Эти изменения были доказаны в различных исследованиях — то есть, это не придуманные симптомы, они действительно есть, это не значит, что Вероника симулирует, это... — сбилась Александра.

Доктор Астор снисходительно протянул:

— Мне прекрасно знакомо понятие «соматоформное нарушение».

— Да, разумеется, — Александра чуть покраснела. — Извините... Просто некоторым людям сложно принять такое на веру — например, отец Вероники до сих пор сомневается.

По лицу доктора Астора скользнула тень раздражения:

— Неужели вы думаете, что специалист моего уровня не представляет себе значения базовых терминов моей профессии?! — его голос стал куда холоднее, чем раньше, а серые глаза сузились от негодования. — Миссис Балор, отношения между психологом и пациентом во многом базируются на обоюдном доверии.

Вероника сжалась в кресле. Вид у доктора Астора был не слишком рассерженным и вовсе не грозным, но ей вдруг стало страшно. А тут еще и отражение в зеркале внезапно сострило гримасу и показало Веронике язык. «Ох, нет, только не приступ — снова!» — Вероника сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, как учила ее госпожа Флореску.

— Я вовсе не думаю, что... — виновато пробормотала Александра. — Просто это довольно необычно... То есть, мало кто из моего окружения знает о соматоформных нарушениях... И даже некоторые врачи были не в курсе, — оправдывалась она.

Но доктор Астор уже взял себя в руки и опять стал воплощенной доброжелательностью:

— Ваши сомнения в моей компетентности, миссис Балор, вполне простительны — мы ведь едва знакомы.

Александра, совсем смутившись, горячо запротестовала: нет-нет, она вовсе не сомневалась в его профессионализме! Но Вероника сейчас с трудом различала ее слова. В ушах тонко звенело, в глаза били солнечные зайчики из зеркала, хотя солнца в окне не было. Забавные безделушки на одной из книжных полок пришли в движение: деревянная маска с пятнистым узором вытянулась и шевельнула губами, маленький глобус, почему-то желтого цвета и исчерченный какими-то линиями, медленно закрутился, искусственный череп с откидной черепной коробкой вместо крышки клацнул зубами, а над крохотной греческой амфорой закрутился дым... Блики в глазах превратились в крупные пятна, сквозь которые просвечивала темная фигура отражения Вероники, которая вытянула руку, указывая себе за спину. Там, в мерцании и ряби солнечных зайчиков, проступали контуры двери — той самой двери, которую Вероника искала все эти годы, той двери, которую ей необходимо было открыть, к которой ее неудержимо тянуло. А сейчас она была прямо перед ней, и, вскрикнув от восторга и счастья, Вероника бросилась вперед, протянув руки, позабыв обо всем на свете, кроме неукротимого желания увидеть дверь наконец распахнутой. Пальцы уже коснулись ее гладкой поверхности, прохладной и восхитительно приятной на ощупь, и Вероника принялась наощупь искать ручку...

— Хватит, — спокойно произнес негромкий мужской голос, и наваждение враз пропало.

Вероника ошалело моргнула. Она стояла у зеркала, прижав к нему ладони, а рядом с ней бледная мать дрожащими руками пыталась отвернуть крышку склянки с успокоительными таблетками.

— Хватит, — повторил доктор Астор, который так и не встал из-за стола и теперь с легкой усмешкой смотрел на Веронику сквозь тонкие стекла очков.

— Как у вас это получилось? — Александра одной рукой до боли вцепилась в плечо Вероники, а другой, в которой все еще удерживала баночку с таблетками, размахивала в воздухе. — Как у вас получилось это остановить?!

От мелькания склянки головная боль, обычная после приступа, усилилась, и Вероника тихо попросила мать прекратить мельтешение. Но Александра не расслышала, настойчиво продолжая допытываться у доктора Астора о его секрете:

— Я ничего не понимаю! Эти приступы длятся от получаса и дольше, но сейчас он прекратился сразу же, как только вы сказали «Хватит»... Как вы это сделали?!

Доктор Астор пожал плечами:

— Это моя оригинальная техника гипноза. И я очень рад, что Вероника ей прекрасно поддается, так как теперь у нас есть все шансы на ее выздоровление, — важно объявил он.

Мать и дочь пораженно переглянулись. Они давно уже не слышали слово «выздоровление» из уст врачей, тем более произнесенное с такой уверенностью.

— Вы считаете, что можете улучшить состояние Вероники? — осторожно уточнила Александра.

Вероника затаила дыхание. Доктор Астор снисходительно рассмеялся:

— Улучшить? Я практически уверен, что излечу вашу дочь полностью.

Александра уставилась на него с благоговением, однако Веронику было не так легко убедить: «В конце концов, «вылечу» может сказать любой. А попробуй это действительно сделать», — рассудила она.

— Кстати, кто подсказал вам обратиться ко мне? — небрежно поинтересовался доктор Астор, однако Веронике показалось, что за этой небрежностью скрывались напряженность и тревога.

— О... — смешалась Александра. — Понимаете, дело в том, что я, конечно, человек с высшим образованием и не верю во всякие антинаучные вещи, но... мы все перепробовали — я имею в виду лечение Вероники... И я... Мне подсказали... Мы пару раз обращались к... — она замялась. — К людям с определенным даром... Знаете, отшельникам, которые могут исцелять, или к энергетически-сильным личностям, чье биополе может повлиять на чужое...

Доктор Астор презрительно и высокомерно скривил губы:

— И что, помогли они вам?

Александра сконфуженно отвела взгляд:

— Нет... То есть... Послушайте, я понимаю, это звучит не очень разумно, но иногда они помогают. Не всем, но я слышала истории от знакомых и друзей... И, между прочим, это госпожа Маргарета подсказала обратиться к вам и дала ваши контакты. Она утверждала, что познакомилась с вами на курсах то ли духологии, то ли спиритологии...

— Возможно, психологии, ведь «психо» означает «душа», — перебил ее доктор Астор. — Однако это имя, Маргарет, ничего мне не говорит. Вы можете описать, как она выглядела?

Вероника представила себе гадалку, высокую, светловолосую и светлоглазую женщину неопределенного возраста, довольно красивую, хотя и с глуповато выглядевшим тюрбаном на голове и дешевыми огромными серьгами-кольцами, оттягивающими тонкие мочки ушей.

— Еще родинка у нее такая небольшая у левого глаза, — припомнила Александра.

Выразительное лицо доктора Астора внезапно стало непроницаемым. Секунду поколебавшись, он резко отодвинул шуфлядку письменного стола и, порывшись внутри, вытащил наружу странного вида фотографию — на плотном картоне, цветную, но словно бы раскрашенную акварелью.

— О, да, это она, госпожа Маргарета! — воодушевленно подтвердила Александра. — Значит, вы с ней все-таки знакомы?

— Можно сказать и так, — уклончиво отозвался Астор, быстро пряча фото до того, как и Вероника успела придвинуться и толком разглядеть изображение. Затем, сохраняя все то же бесстрастное лицо, он строгим тоном заявил:

— Итак, миссис Балор, вернемся к непосредственной теме нашего разговора. Как я уже сказал, я знаю, что могу вылечить Веронику и совершенно уверен в превосходном результате. Тем не менее, чтобы получше понять специфику ее заболевания, мне необходимо поговорить с ней наедине. Вы позволите это?

Александра повернулась к дочери:

— Ты согласна?

Вероника в замешательстве повела плечом. Доктор Астор внушал ей доверие, да и его слова о возможности полного выздоровления не могли ее не радовать, но некоторые аспекты его поведения казались ей странными. «А вдруг это и впрямь мой шанс излечиться? Вдруг я смогу стать нормальной, такой, как все, как Илинка, Лаура, Раду?» — перечисляла Вероника тех, кого с натяжкой могла назвать своими друзьями: по крайней мере, они не дразнили ее психопаткой и чокнутой, следуя примеру других одноклассников. «Сейчас, когда, кажется, появилась возможность избавиться от моего несчастья, я внезапно сомневаюсь и цепляюсь за глупые неоформленные подозрения и тревоги. А ведь доктор просто хочет мне помочь», — уговаривала себя Вероника, пытаясь заглушить внезапно охвативший ее алогичный и безосновательный страх.

— Вероника? — доктор Астор легко поднялся из-за стола и подошел к ней. — Ты ведь не против нашего с тобой разговора тет-а-тет?

Вероника, наконец взяв себя в руки, коротко мотнула головой в знак согласия.

— Прекрасно! — Астор лениво хлопнул в ладони и неведомо каким образом это возымело неожиданный эффект: дверь отворилась и на пороге в мгновение ока возникла низенькая румяная женщина в накрахмаленном зеленом в белую полоску платье и кружевном чепце.

— Проводи нашу гостью в гостиную и подай туда чай, — приказал Астор, и женщина склонилась в полупоклоне, жестом пригласив Александру последовать за ней.

Веронику показалось, что во внешности женщины что-то было не так, но она никак не могла взять в толк, что именно. «Неужели снова приступ на подходе?» — с досадой предположила она, гадая, сможет ли доктор Астор и на этот раз остановить его.

— Я тогда пойду, да? — Александра подбадривающе сжала руку дочери, но вид у нее самой был такой испуганный, что Вероника изобразила на лице бодрое выражение и с наигранным спокойствием произнесла:

— Конечно, иди. Ничего со мной не случится, мы просто пообщаемся.

Тем не менее, когда мать скрылась за дверью, сердце у нее сжалось в предчувствии чего-то неотвратимого, хотя, кажется, неопасного. Доктор Астор стоял теперь совсем близко и Вероника отчетливо ощущала тонкий запах его одеколона — смесь хвои и дерева, с терпко-кисловатой нотой. Он внимательно рассматривал ее лицо, затем переключился на фигуру, и Вероника покраснела. В свои пятнадцать лет она не очень-то интересовалась противоположным полом, но доктор Астор выглядел столь мужественно и привлекательно... «Ой, да перестань, он же старый совсем! — возмущенно одернула себя Вероника. — Ему наверняка уже за тридцать или даже все сорок лет, он мне в отцы годится».

Доктор Астор продолжал ее с интересом разглядывать и даже неторопливо обошел кругом. «Словно я зверек в зоопарке», — недовольно подумала Вероника, но не протестовала даже тогда, когда он бесцеремонно похлопал ее по плечам, слегка ущипнул за ухо и зачем-то осторожно постучал кулаком по спине.

— Потрясающе! — заключил он, снял очки и, перевернув, выставил их перед Вероникой, так что теперь стекла находились прямо перед ее глазами, а дужки были повернуты к нему. Удерживая очки одной рукой, Астор вытянул вперед другую, с тонким кольцом на безымянном пальце. В кольцо был вставлен камень, который показался Веронике похожим на александрит — по крайней мере, у ее матери был похожий кулон. Чем больше Вероника смотрела на камень сквозь стекла очков, тем больше он становился, и вот уже тусклые зеленоватые отблески заполнили все поле зрения. Вероника попыталась было сообщить доктору Астору, что у нее приступ опять настиг ее, но язык не слушался. Как завороженная следила она за кольцом, покачиваясь в такт его движениям, потеряв счет времени, пока Астор снова не произнес свое всемогущее «хватит».

— Как вы это делаете? — не удержалась от вопроса Вероника, пораженная столь быстрыми переходами из видений в реальность, явно подчиняющимися доктору Астору.

Он довольно прищурился:

— Это не более, чем мои фамильные способности к контролю чужого сознания. Но видела бы ты, каких высот в этом достиг мой отец! Впрочем, лет через десять-пятнадцать я, возможно, превзойду его.

— Вы действительно можете навсегда избавить меня от приступов? — напрямую спросила Вероника, испытующе уставившись ему в глаза, которые без очков казались серьезнее и строже. Но вот он снова заправил дужки за уши и поправил пальцем тонкую перекладину на переносице. Вероника терпеливо ждала ответа.

— А что, если... — казалось, он с трудом подбирает правильные слова. — Что, если я скажу тебе, что тебя не надо избавлять от них? Вместо этого тебе нужно просто научиться их контролировать. До сих пор это они вели тебя, они выбирали себе форму и проявление, но ты можешь научиться управлять ими, использовать их в своих целях.

Вероника растерянно нахмурилась:

— Я не понимаю... Наверное, мой английский не совсем хорош. Управлять приступами? Но зачем? Я просто хочу, чтобы их не было!

Астор продолжал улыбаться:

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Ах, бедная девочка, — противно-сладким голосом протянул он, и Вероника невольно поморщилась.

Астор сразу заметил это:

— Не любишь, когда к тебе относятся, как к ребенку? Да, ты не по годам серьезна и рассудительна — хотел бы я, чтобы и мой сын был таким.

— У вас есть сын? — машинально поинтересовалась Вероника.

Он небрежно отмахнулся:

— Да, но это сейчас неважно, сейчас речь не о нем... Честно сказать, я плохо представляю себе, как объяснить тебе истинную натуру твоего чудесного дара, и поэтому я не буду тебе ничего говорить, а лучше покажу.

Он сопроводил это изречение многозначительным подмигиванием. Вероника окончательно потеряла надежду постичь суть его высказываний. «А что если он тоже сумасшедший, как я? — задалась она вопросом. — Должны ли в Англии психологи проходить психиатрическую экспертизу?».

Но долго ломать голову над этим ей не пришлось, потому что доктор Астор выставил перед собой руку так, что тыльная сторона кисти оказалась обращена вперед. Вероника было зажмурилась, когда в глаза ей ударили брызги света, отраженного александритом в кольце, но веки словно стали совсем прозрачными — сквозь них она явственно видела и камень, и обстановку комнаты, и доктора Астора, в свою очередь напряженно смотрящего на нее. Рядом скрипнула дверь, и сердце Вероники взволнованно заколотилось, а руки похолодели. Дверь была теперь так близко, что Вероника чувствовала исходивший от нее дурманящий голову запах свежего дерева, цветущей акации, морского бриза и чего-то еще неопределенного, а руки уже снова нащупали гладкую упругую поверхность. Пальцы сами заскользили, изредка увязая в пробивавшуюся сквозь доски траву, белый песок сыпался из щелей, и что-то стучало и отчаянно звало к себе. Вероника попыталась определить, есть ли у Двери скважина, чтобы в нее заглянуть и узнать, что же ждет ее по ту сторону преграды, но там не было ручки или чего-то подобного, да и, кажется, это была не совсем дверь в привычном понимании. Тепло, исходившее от нее волнами, напоминало дыхание живого существа. Разрываясь между желанием распахнуть Дверь, чтобы увидеть, что же находится там, и неодолимой потребностью не шевелиться, чтобы не упустить ни капли наслаждения, доставляемого ей близостью Двери, Вероника все же выбрала первое. Она со всей силы толкнула, и этой силы вдруг оказалось так много, что поверхность подернулась дрожью и рябью, где-то натужно зазвенела натянутая до предела пружина, и Дверь начала изгибаться удивительным образом, выворачиваясь одновременно и наружу, и внутрь. Потрясенная Вероника даже не пыталась убрать руки, хотя кончики пальцев странно потемнели, приобрели металлический блеск и ощущались холодными и тяжелыми.

— Превосходно, — заявил доктор Астор, и Дверь пропала.

Вероника так и осталась стоять, подняв совсем нормальные уже руки и потрясенно глядя в перед собой. От разочарования ей хотелось кричать и ругаться.

— Я действительно впечатлен, — неприятно улыбнулся доктор Астор.

«Крокодилья улыбка», — решила неимоверно сердитая на него Вероника. Руки у нее тряслись, а к глазам подступили злые слезы.

— У тебя большое будущее, моя дорогая Вероника, — со свойственным ему ударением на «о» в имени «Вероника» утверждал доктор Астор, склонившись над ней. — Тебе предстоят великие дела.

Вероника так не считала. По ее мнению, наоборот, стоило начинать паниковать: еще никогда у нее не было столь сильного бреда, еще никогда галлюцинации настолько не пробирали ее. К тому же, ее ненаглядная Дверь пропала, и неясно было, вернется ли она когда-нибудь.

— Я открою тебе секрет, — страшным шепотом возвестил доктор Астор, чье лицо приобрело теперь слегка безумное выражение: — Эта дверь настоящая. А ты — один из ее ключей.

«Почему я не пугаюсь? — удивилась Вероника. — Надо бы выбежать отсюда и найти маму, принять таблетку... Этот странный врач нисколько не помогает мне, а попросту провоцирует мои видения. Но вместо разумных действий я просто стою и слушаю его странные речи».

— Ты даже не можешь себе представить, насколько это важно, — настойчиво внушал ей Астор, чьи серые глаза теперь фанатически блестели. — Совершенно невероятное стечение обстоятельств привело тебя ко мне, и, будь я чуть менее скептичен и недоверчив, то решил бы, что это судьба. Тебя ждут великие свершения, Вероника! С моей помощью ты пройдешь по дороге славы и познаешь сокрытое за семью замками... Ты понимаешь, о чем я толкую? — воскликнул он, встряхивая Веронику за плечи. От камня в его кольце теперь исходило постоянное мягкое сияние, от которого у нее в глазах заплясали разноцветные пятна. Вероника отвернулась, чтобы не смотреть на камень, и удивленно заметила на одном из кресел большого кремового пушистого кролика, задумчиво пробовавшего на вкус обивку.

— Ой, кролик, — от неожиданности громко сказала она, невоспитанно ткнув пальцем в направлении зверька.

Доктор Астор недоуменно глянул туда и раздраженно выпрямился:

— Нет, нет, прекрати это грызть! — он, печатая шаг, подошел к кролику и ухватил его за длинные уши: — Немедленно уберите его обратно в клетку! — громко потребовал он.

Тотчас же в углу создалось какое-то движение, воздух закрутился, сгустился, завертелся маленьким вихорьком («Virtecus» (3), — не нашла подходящего английского определения Вероника), и вот уже там стояла та самая низенькая румяная женщина в чепце, которой Астор недавно приказывал подать чай. Она деловито подставила подол и ошалевший кролик плюхнулся в него, поджав лапы. Женщина коротко поклонилась и шагнула к зеркалу... точнее, прямо в зеркало, чья поверхность пошла волнами и расступилась, открывая проход.

— Ой... — только и пробормотала Вероника, когда вместо женщины с кроликом снова увидела свое отражение.

Астор, который снова выглядел как и полагалось вежливому и профессиональному английскому психологу, извиняющеся развел руками:

— Надеюсь, у тебя не создалось ошибочного впечатления, что по моему кабинету только и шастают кролики. Марта, вероятно, забыла запереть клетку, когда убиралась. Она будет наказана.

— Марта? — слабо отозвалась Вероника.

— Моя прислуга, — пояснил Астор. — К сожалению, обслуживающий персонал здесь подбираю не я, а сам дом. Вот и приходится терпеть таких, как Марта.

«Может это все мне снится? — предположила Вероника. — А может, окончательно сошла с ума, и теперь живу в своем бреду. Или доктор Астор ввел меня в гипнотическое состояние, и теперь, как пишут в умных журналах, «я должна познать себя, чтобы излечиться»... Или что-то еще. Это ведь просто не может быть правдой». С другой стороны, если это было гипнозом, то надо было не противиться и следовать указаниям доктора, чтобы понять загадки собственного подсознания.

— Я вижу, ты все еще сомневаешься, — разочарованно и чуть обиженно хмыкнул доктор Астор.

Вероника неуверенно пожала плечами. Даже если поверить в магическую подоплеку ее заболевания было необходимо для излечения, она никак не могла себя заставить принять эту мысль. Недаром ее отец всегда утверждал, что Вероника пошла в дедушку Василе: тот тоже никогда сходу ни с чем не соглашался, по сто раз все проверял, зачитывался умными книжками и не верил, как говорится, «ни в бога, ни в черта».

— Ладно, — Астор деловито потер ладони одну о другую, — у меня не так много времени, чтобы часами с тобой возиться по такому пустяковому поводу, — он решительно ухватил Веронику пальцами за подбородок и потянул вверх: — Смотри сюда.

Из его кольца сфонтанировал целый сноп искр, и на мгновение Вероника совершенно ослепла.

— Ну вот, теперь ты мне веришь, — приказным голосом объявил доктор Астор.

И Вероника поверила.

Примечания:

1. Бухарест, Тимишоара, Марамуреш, Клуж, Арад и Яссы (Bucuresti, Timisoara, Maramures, Cluj, Arad, Iasi) — названия румынских городов.

2. Ph.D. (лат., philosophiae doctor) — доктор философии. В англоговорящих странах — научная степень, свойственная разным областям (психологии, медицине, математике, техническим профессиям, филологии, литературе и т.д.) и высшая категория постуниверситетского образования. Обычно дает право преподавать в университете.

3. Virtecus (рум., «выртекуш») — вихорёк (из листьев, пыли, мусора, порой образующийся на улице). Честно говоря, данное слово мне тоже приходит в голову изначально на румынском, когда я вижу это явление.

— Если бы ты заботился о благе своей дочери, ты бы говорил по-другому! — визгливо возмущалась Александра. — Тебя совершенно не заботит ее будущее! Мэй, Нику (1), ей выпал такой шанс, такая удача, а ты еще сомневаешься?! Кто еще оплатит ей обучение в английской школе, может, ты?.. Я десять раз тебе объясняла: домнул Астор (2) — меценат. Его прадед создал фонд со стипендиями для обучения в частной школе Блэквуд... Как «при чем тут Вероника»?! Домнул доктор хочет помочь твоей дочери, а как ему это сделать, если он будет в Англии, а она — в Румынии, а?

Вероника вздохнула. Попытка ее матери сохранить приватность разговора запершись в ванной, бесславно провалилась. Звукоизоляция в отеле заставляла желать лучшего.

— Nicu, hai, nu ma-nnebuni! Ti-am zis odata de ce, mai, omule! (3) — потеряла всякое терпение Александра. Что-то громко звякнуло и, судя по дальнейшему бренчанию, покатилось по плитке пола. — Ты вообще имеешь какое-то понятие о психотерапии?! Для успешного лечения нужна полная изоляция от травмирующего окружения (4). Вот доктор Астор и предложил оставить Веронику хотя бы год в этой школе с полным пансионом. Плюс занятия гипнозом... Да, гипнозом... Как «зачем»? Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?! — последние слова донельзя Александры наверняка разнеслись по всему отелю.

— Нет, это невозможно! — она, как ошпаренная, выскочила из ванной и швырнула телефон на кровать в сторону Вероники: — Говори сама с этим твоим отцом! Ему плевать на тебя, на твое лечение, он только заладил, как попугай, зачем то, зачем это! Если бы у него были мозги, он бы понял, что такой шанс упускать никак нельзя! — она трясущимися руками налила себе стакан воды и залпом выпила. — Какая же я была дура, когда выходила за него замуж!

Разговаривать в присутствии матери Веронике не хотелось, поэтому она жестом пояснила, что выйдет в коридор. Александра пожала плечами и вытащила из мятой пачки тонкую сигарету, но тут же сердито сунула ее обратно: в номере запрещалось курить.

Мягко ступая по пружинящему ковровому покрытию, Вероника отошла подальше и остановилась около окна, из которого был виден крохотный скверик внизу.

— Привет, — приложила она телефон к уху.

— Никуца (5), как дела? — преувеличенно бодро поинтересовался отец.

— Нормально, — Вероника положительно не знала, что говорить дальше. «Папа, у меня обнаружился магический дар и буду теперь учиться в школе для волшебников» прозвучало бы еще страннее, чем озвученная матерью версия. «Надо было попросить доктора Астора все уладить. Он точно смог бы», — запоздало сообразила Вероника.

— Твоя мать сказала, ты там в школу какую-то хочешь поступить... — с сомнением протянул отец. Его слова наполовину заглушил детский вопль.

— Мариус сегодня капризничает, простыл, наверное.

Двухлетний Мариус приходился Веронике братом по отцу.

— Мариус, хватит...

Крики только усилились. Стало невозможно говорить, но Вероника была только рада отсрочке.

— Юлия, да забери ты его! — пробился сквозь детский рев голос отца.

Сразу стало тише. Плач Мариуса слышался теперь как сквозь подушку.

— Никуца, ты меня слышишь? — вернулся к разговору Нику Балаур.

— Слышу, — подтвердила Вероника, все еще пытаясь придумать подходящее объяснение необходимости остаться на год в Англии.

— У тебя там не приступ снова? — напрягся отец. — Ты в порядке?

Вероника кивнула, но, спохватившись, что через телефон ее не видно, сказала вслух:

— В полном.

За окном на ветку дерева уселась большая черная птица.

— Тогда объясни мне толком, что у вас происходит, — потребовал отец. — А то я ничего не понял из криков твоей матери. Она не умеет нормально общаться.

— Мама просто переволновалась сегодня, — заступилась за мать Вероника. Ей не нравилось, когда родители оскорбляли друг друга.

— Да-да, конечно, — скорее из нежелания спорить согласился отец и поторопил: — Ну, так что там с этой школой? Я что, каждое слово из тебя щипцами тянуть должен?

Вероника все еще не представляла себе, с чего начать. «Логично рассуждая, какую бы подоплеку не имела под собой моя болезнь, магическую или психологическую, доктор Астор вполне может мне помочь. А для этого нужно остаться здесь, в Англии. Но рассуждаю ли я сейчас логично? Доктор Астор вполне мог заколдовать или загипнотизировать меня, чтобы я поступала так, как ему нужно. Только нужно ли ему, чтобы я осталась?», — совсем запуталась Вероника.

Как бы там ни было, но ее отца никакое волшебное влияние Астора не затронуло. В этом пришлось убедиться через несколько минут безуспешных попыток прояснить ситуацию.

— Нет же, папа, я не остаюсь жить у доктора, — с досадой цокнула Вероника языком. — Учащимся дают комнаты при школе... Вроде общежития, понимаешь? Ну конечно же, условия очень хорошие, комнаты светлые, просторные, со всеми удобствами, — присочинила она, так как понятия не имела о том, что ее ожидает. — Нет, доктор Астор сказал, что других детей там не много, и потому к каждому применяется индивидуальный подход. Есть проблемные, как я, а есть и самые обычные.... Перемена обстановки благоприятно повлияет на течение моей болезни. Проще говоря, я выздоровею быстрее, если какое-то время поживу отдельно от тебя и мамы... Что? Ах, нет, переезд к бабушке Лине ничего не даст. Я сомневаюсь, что у нее в Томештах найдется специалист уровня доктора Астора, а он сам вряд ли поменяет Лидс на румынское село, — невесело улыбнулась Вероника такому предположению.

Птица за окном снялась с ветки и неожиданно спикировала прямо на подоконник. Вблизи она оказалась огромной.

— Кра-а? — склонила птица голову на бок. Ее маленькие агатовые бусинки глаз таинственно блестели.

— Ух ты, ворон, — Вероника постучала указательным пальцем по стеклу.

— Что? — не понял отец, но тут в динамике что-то зашуршало, потом послышался взвинченный голос Юлии, второй жены отца.

— Кра-а-а! — уже требовательнее заявила птица.

Вероника вновь постучала пальцем по стеклу, призывая ее к молчанию. Телефон все еще шумел и слов было не разобрать.

— Никуца, подожди немного, — внезапно очень громко произнес отец и отключился.

Вероника потерла гудящее от телефонных помех ухо.

— Кра-а-а, — довольно заявила птица.

— Ты тоже волшебная? — тихо поинтересовалась Вероника. — Ты от доктора Астора, да?

Птица одарила ее изумленным взором и отвернулась. Вероника хмыкнула: она и впрямь ненормальная, разговаривает с птицами! Из дверей номера на секунду выглянула мать и, убедившись, что все в порядке, тут же скрылась. Ворон продолжал задумчиво расхаживать по подоконнику, горделиво выпятив грудь и оттопырив хвост. Вероника терпеливо ждала, когда отец перезвонит, но все-таки вздрогнула от раздавшейся в тишине мелодии.

— Юлия... рожает! — сходу объявил тяжело дышащий отец срывающимся от волнения и гордости голосом. — Юлия рожает! — счастливо повторил он. — Никуца, у тебя будет сестренка!

— Ясно, — растерянно сказала Вероника. — То есть, это очень здорово. Поздравляю.

Слушай, давай обсудим твои школьные проблемы позже? Я не знаю, может завтра? Ты же понимаешь, мне надо отвезти Юлию в больницу, — в голосе отца не было ни малейшего сомнения, что Вероника согласится с его доводом.

Фоном в динамике звучали взвинченный голос Юлии и нытье Мариуса. Вероника вздохнула. «И папа, конечно, прав. Куда проще отложить этот разговор, чем рождение ребенка», — попеняла она себе за то, что ощущала почему-то не радость, а легкую досаду.

— Да, папа, конечно, — пришлось постараться, чтобы это вышло доброжелательно. — Поговорим завтра. Удачи вам с Юлией.

— Я позвоню, когда твоя сестричка родится, — пообещал отец. — Ну все, целую, мы поехали. Держи за нас кулаки.

Телефон высветил красную трубку и снова вернулся в режим ожидания.

— Что поделаешь, некоторые вещи в нашей жизни невозможно предусмотреть, — наставительно сказала Вероника птице. — А вообще, самое разумное сначала вернуться в Румынию и уже там принять решение, хорошенько взвесив все «за» и «против» . В конце концов, нельзя же вот так, с бухты-барахты остаться на целый год в чужой стране. Да еще и доктор Астор этот странный... Нет, в таком деле точно нельзя торопиться.

— Кра, — хмуро ответила птица, встряхнувшись.

Вероника развела руками,

— Если тебе не нравится ход моих мыслей, то это не мои проблемы.

— Кра-а! — возмутилась птица, расправляя крылья и, оттолкнувшись от подоконника, взмыла в небо. Вероника проводила ее взглядом, а когда повернулась, ей показалось, что в коридоре потемнело, хотя лампы на потолке горели все так же ярко. Дело было в стенах: по ним хаотично двигались темные, длинные, рваные тени, словно ошметки водорослей, блуждающих в толще воды. Веронику внезапно охватило сонливое оцепенение. На правой от нее стене начала проступать темная клякса. Сначала крохотная, она увеличивалась на глазах, приобретая более сложные очертания. «Это же человеческая фигура», — признала в какой-то момент Вероника и похолодела от гнетущего предчувствия. Руки и ноги отяжелели, апатия не позволяла стронуться с места. Вероника не могла выдавить из себя ни звука. В тишине послушался тонкий перезвон, словно разбивались тонкие стёклышки, и темная фигура скользнула по стене, в приближении приобретая трехмерность. Рука с хищными длинными пальцами потянулась вперед. В уши Вероники полился тихий, едва уловимый шепот, слов в котором нельзя было разобрать.

Внезапно все озарилось резким светом, а тень разлетелась на кучу мелких брызг. Через секунду Вероника обнаружила себя лежащей на кровати, а хмурый доктор Астор освещал ее лицо преломляющимися в его кольце лучами настольной лампы.

— Смотри на меня, — приказал он.

От страха, что тени могут вернуться, Вероника вытаращила глаза как можно сильнее и не моргала. Часы громко отсчитывали секунды, но Вероника не могла сконцентрироваться и потому не знала, сколько времени так прошло.

— Все в порядке, — наконец объявил Астор, устало опуская руку с кольцом и отступая.

Только сейчас Вероника поняла, что находится в номере отеля, и заметила рядом заплаканную мать, которая принялась обнимать ее и целовать.

— Никуца, ну что же ты со мною делаешь! — плакала она. — Если бы я не вышла посмотреть, почему тебя так долго нет...

— «Это было лишь очередное видение, — облегченно выдохнула Вероника. — Простая галлюцинация». Оказалось, мать нашла ее на полу в коридоре и, напуганная бледностью и слабостью пульса дочери, тут же позвонила в скорую помощь и доктору Астору.

— Скорая, между прочим, до сих пор не приехала — я обязательно пожалуюсь! — возмутилась Александра. — Зато доктор Астор был так любезен, что сразу же примчался...

Астор еле выглядел очень довольным собой, хотя и попытался принизить свою заслугу:

— Пустяки, дорогая Александра. Теперь, когда я взялся за лечение вашей дочери, она находится под моей ответственностью. Так что я был просто обязан прийти на помощь.

«С каких это пор он зовет мою маму по имени?» — удивилась Вероника.

— Надеюсь, теперь вам понятно, как важно немедленно начать лечение, — под быстрое кивание Александры говорил доктор Астор. — Завтра мы посетим школу. Директор уже предупрежден и, я уверен, найти место для Вероники не составит особых проблем.

— Как скажете, — с готовностью согласилась Александра. — Я полностью вам доверяю в этом вопросе.

У Вероники началась головная боль, как обычно после приступов, но Астору удалось быстро ее купировать, опять-таки с помощью своего всемогущего кольца. «Все же владение волшебством дает свои преимущества, — оценила Вероника. — Если бы только я действительно умела колдовать, так, как это показывают в книгах и фильмах. А то пока что все мои возможности ограничены этими дурацкими реалистичными галлюцинациями».

— Что сказал тебе отец? — вдруг вспомнила Александра.

Вероника с трудом подобрала уклончивый ответ:

— Ему еще надо подумать.

«Лучше пока не упоминать о новости, которую сообщил мне папа, — решила она. — Иначе мама подумает, что именно это взволновало меня и вызвало приступ, а она и без того злится на него». И впрямь, Александра даже сейчас пробурчала себе под нос нечто нелицеприятное о «колеблющихся людях, которые любят тянуть кота за хвост».

— Ничего, у тебя есть мать, которая сама со всем справится, — подбодрила она Веронику и ласково предложила: — А сейчас, дорогая, тебе стоит поспать.

Вероника собралась было возразить, так как ей не хотелось оставлять мать наедине с Астором: мало ли до чего они могли еще договориться! Но Астор проявил в этом вопросе единодушие с Александрой и махнул рукой:

— Спи.

Веки Вероники тут же стали неимоверно тяжелыми, а тело расслабилось. В этот раз она не видела никаких теней, но, тем не менее, ее состояние трудно было назвать обычным сном. Мелькали яркие картинки с обрывками сюжета, время от времени доносился голос Астора и тихий смех матери. «Я сплю или все-таки нет?» — никак не могла понять Вероника. А затем, рывком, она проснулась.

Солнце уже давно поднялось и день обещал быть погожим. Потягиваясь и зевая, Вероника огляделась: Астор сидел в кресле, напротив матери Вероники, небрежно расстегнув жилет с вычурной бисерной вышивкой, так, что была видно кружевным жабо белоснежной рубашки. Длинные и гладкие волосы Астора красиво спадали ему на плечи.

— Иди умойся, скоро спустимся к завтраку, — сказала Веронике мать.

Александра успела тщательно причесаться и накраситься, и выглядела теперь куда спокойнее и увереннее, чем накануне. Платье сегодня у нее было коротким и обтягивающим, с внушительным декольте. Время от времени она бросала на Астора взгляды, от которых у Вероники кровь прилила к щекам, и пришлось отвернуться, чтобы никто не заметил ее румянец. «Впрочем, мамин интерес к такому привлекательному мужчине вполне понятен, — уточнила про себя она. — Вот только меня тревожит тот факт, что я слишком мало о нем знаю. Он владеет магией, живет в красивом большом доме, его сыну столько же лет, сколько и мне... Может, Астор тоже разведен, как мои родители? Но он должен пользоваться успехом у женщин, навряд ли он свободен, — размышляла Вероника. — Впрочем, из-за его колдовских способностей ему может быть нелегко найти постоянную спутницу».

Когда она вышла из ванной, мать под руку с Астором уже стояла у дверей.

— Мы будем ждать тебя внизу, — сияя улыбкой, предупредила Александра.

Астор галантно пропустил ее вперед, а затем обернулся и метнул в сторону Вероники яркий блик от камня своего кольца.

— Не переживай, приступ не повторится, — заверил он ее.

Вслушиваясь в быстрый перестук каблучков по коридору, Вероника наметила себе как можно скорее выведать семейное положение доктора Астора, пока ее мать окончательно не потеряла голову. «Иногда мне кажется, что из нас двоих я куда взрослее нее», — сокрушалась Вероника, натягивая свежую толстовку и наспех причесываясь.

Спустившись в ресторан отеля, она обнаружила Александру в полном одиночестве чинно и благородно расправляющейся с омлетом.

— Доктору Астору потребовалось отлучиться по каким-то делам. Скоро вернется, — ответила она на невысказанный вопрос дочери.

Вероника выбрала себе из стандартно предоставляемой отелем еды тосты с джемом, мюсли, апельсиновый сок и кофе с молоком, и вернулась к столику.

— Только бы тебя взяли в эту школу, — завела разговор Александра. — Решающее слово за директором, хотя доктор Астор обещал на него повлиять... Мы все обсудили: если дело выгорит, то тебе нет смысла сейчас возвращаться в Румынию. Ты останешься здесь, а я передам тебе пару сумок вещей через маршрутку — помнишь, брат наны Марины (6) говорил, что они курсируют между Бухарестом и Лондоном? Наверняка и из Ясс ездят... Но это все ерунда, я в любом случае придумаю, как тебе переслать.

Вероника молчала, обдумывая услышанное. Кажется, мать с Астором уже сделали выбор за нее.

— Мне не хочется оставлять тебя здесь одну, — отвела взгляд Александра, вычерчивая узоры вилкой на омлете. — Но другого выхода я не вижу. Вчерашний твой приступ был ужасен, я чуть с ума не сошла. Если бы не Льюис... То есть, я имела в виду доктор Астор, — смутилась она, краснея.

Вероника шутливо погрозила ей пальцем, улыбаясь во весь рот. Смущение матери позабавило ее.

— Кстати... Как он тебе? — несмело поинтересовалась Александра.

Вероника пожала плечами:

— А тебе?

Александра задумалась:

— Он... Он очень импозантный. И, главное, надежный. Мне так не хватает кого-то надежного рядом. А на него можно положиться...

Вероника не была в этом уверена. Поколебавшись, она осторожно спросила:

— Он рассказывал тебе, что у него есть сын?

По виду Александры стало понятно, что она впервые об этом слышит. Вероника ощутила легкое раздражение: «А сама ты не додумалась его спросить?!»

— Может, у него и жена есть, — вырвалось у нее.

Плечи Александры чуть опустились, уголки губ тоже поехали вниз, проявляя легкие морщинки вокруг рта. Ругая себя, Вероника погладила руку матери:

— Это же только предположение. Может у него и нет никого. У тебя ведь нет.

Александра снова взялась за измученный омлет:

— Доедай завтрак. В полдесятого у нас встреча с директором.

Вероника виновато уткнулась в свою тарелку, сосредоточенно намазывая черничный джем на тосты.

Астор вернулся, когда они уже приступили к кофе, и уселся на свободный стул, заложив ногу на ногу и горделиво выпрямившись. Александра повеселела. Вероника поклялась себе не произносить при матери ни одного плохого слова об Асторе без веских на то оснований.

— Я уже готова, — покончив с кофе, легко поднялась Александра.

Вероника тоже встала, но случайно толкнула стул и чуть не уронила его.

— Держу! — ухватил в последний момент деревянную спинку Астор.

«Он очень даже неплох, — внушала себе Вероника. — По крайней мере, действительно надежный. И к маме он относится с симпатией и уважением».

Она ожидала, что до школы придется ехать, но Астор повел их пешком вдоль улицы, а потом свернул в переулок, и еще раз, и еще... Впрочем, по всем расчётам выходило, что ушли они недалеко.

— Сейчас будет совиный карман, — остановился наконец Астор и, не вынимая рук из карманов полураспахнутого манто, принялся нетерпеливо раскачиваться с носков на пятки, отчего уцепившийся закругленной ручкой за его запястье зонт постукивал металлическим кончиком по мостовой. Вероника и с матерью недоуменно переглянулись.

— Мы ждем кого-то? — уточнила Александра.

Астор рассеянно улыбнулся краешком губ:

— Нет, просто карман долго открывается.

Вероника только подняла брови в ответ на изумленный взгляд матери. Сама она решила, что Астор наверняка снова колдует.

— Наконец-то! — воскликнул он, оборачиваясь.

Вероника последовала его примеру и обнаружила перед собой дом, которого раньше там не было — теперь она была в этом абсолютно уверена, не то, что раньше, в случае с домом Астора, когда Вероника еще не знала о творящемся в Лидсе колдовстве. Здание выглядело старым, камни потемнели от времени, а в щелях кое-где гнездился мох. Темные ставни закрывали окна нижнего этажа, но были распахнуты на верхних. Астор уже деловито ступал рядом с Александрой по посыпанной гравием дорожке, и Вероника поспешила их нагнать. Лестницу у входа окружали кусты, подстриженные геометрическими фигурами.

«Сова Минервы расправляет крылья только с приходом сумерек», — выбитую над входом надпись Вероника перечитала раза три, пытаясь постичь смысл, но безрезультатно. Ниже значилось нечто куда более простое: «Частная школа Блэквуд». Астор без колебаний потянул на себя тяжелую дверь. Переступив порог, Вероника оказалась в комнатке, где вперемешку теснилось множество предметов. Разномастные стулья и кресла сгрудились в углу, маленькие кривоногие столики прогибались под грудами книг и кипами вручную исписанных бумаг. На каминной полке рядами выстроились канделябры с оплавившимися свечами, а на полу вокруг камина расположилась полукругом добрая дюжина различной обуви. Несколько настенных часов наполняли комнату дружным тиканьем.

Из-за заваленного всякой всячиной стола неспешно поднялась сухопарая женщина средних лет в наглухо застегнутом сером платье.

— Доброе утро, Шарлотта, — с вежливой улыбкой обратился к ней Астор.

Шарлотта ответила вошедшим таким же приветствием, а затем надавила на кнопку располагающегося перед ней металлического звонка и пару секунд сосредоточенно вслушивалась в его бренчание.

— Господин директор Фальк освободится через несколько минут, — объявила она, когда звонок затих.

— Прекрасно, — кивнул Астор и совершенно естественным жестом поднял руку с кольцом тыльной стороной к Александре Балаур.

Яркая зеленая вспышка озарила комнату, и Александра с растерянным выражением на побледневшем лице принялась оседать на пол, но Астор успел ее подхватить и ловко усадить в близстоящее кресло.

— Мама! — опомнившись, кинулась Вероника вперед, отталкивая Астора.

Александра, обмякнув, полулежала в кресле, закрыв глаза и свесив голову набок.

— Что вы сделали? Что вы с ней сделали?! — сжала кулаки Вероника, готовая защищать мать от любой опасности.

— С ней все в порядке, — бесстрастно заявил Астор. — Она крепко спит и проснется, как только я ее разбужу.

— Так разбудите! — потребовала Вероника, нащупывая пульс на безвольной руке Александры. — Сейчас же, слышите, вы! — настаивала она, невоспитанно тыкая в сторону Астора указательным пальцем.

Астор поморщился:

— Мисс Балор, прекратите истерику. Я уверяю вас, что не причинил очаровательной Александре никакого вреда.

— Тогда... Тогда... — английские слова предательски улетучились из головы, и Вероника беспомощно продолжала трясти мать, готовая разреветься от страха за нее и за себя.

— Вероника, — мягко обратился к ней Астор, — пожалуйста, поверьте мне. Ваша мать не обладает магической силой, и потому не может пойти с нами дальше. Кроме всего прочего, это было бы опасно, — развивал свою мысль он. — Вы ведь не хотите подвергнуть свою мать опасности?

Вероника, разумеется, не хотела.

— Будет лучше, если она все это время будет спать и видеть чудесный сон о нашей с ней прогулке по частной школе Блэквуд. Честно говоря, мне очень любопытно будет потом послушать ее впечатления — человеческой воображение и подсознание очень занимает меня, порой оно способно сотворить виртуальную реальность, которая совершенно не уступает настоящей. А вы тем временем пойдете со мной и познакомитесь с директором, — сообщил Астор, но Вероника перебила его:

— Я с вами никуда не пойду, пока вы не разбудите мою маму! Понятно?!

Лицо Астора вмиг стало жестким:

— Очень глупое заявление, — процедил он, разворачивая левую кисть тыльной стороной вперед.

Уловив опасный блеск наливающегося светом кольца, Вероника тут же инстинктивно зажмурилась, закрываясь руками, хотя и не имела понятия, поможет ли это. «Если бы я умела управлять своей собственной магией! — впервые пожалела о такой возможности она. — Тогда никто — даже Астор — не посмел бы так обращаться ни со мной, ни с мамой!»

Однако секунды шли, а ничего не происходило. Наконец Вероника осмелилась украдкой глянуть на Астора: тот стоял, спрятав кисть с кольцом под перекинутое через левую руку пальто и снисходительно усмехался.

— Ну, вы прекратите уже капризничать? — холодно осведомился он. — Боюсь, я ошибся, когда посчитал вас разумной девушкой. В который раз повторяю: вашей матери ничего не грозит. Я разбужу ее сразу после того, как мы с вами завершим экскурсию по вашей будущей школе.

«Он говорит так, словно ни капли не сомневается, что я останусь здесь учиться. И ведь я не могу противостоять его воле», — с накатывающей обреченностью поняла Вероника.

— С вашей матерью все в порядке, — в который раз повторил Астор и вдруг развязно погладил Александру кончиками пальцев по щеке.

Веронику передернуло от этого жеста:

— Не трогайте ее!

Астор с неожиданной покладистостью отвел руку.

— Вы даете слово, что, когда мы с вами вернемся, она тут же проснется? — звенящим от подступающих слез голосом спросила почти сдавшаяся Вероника.

— Даю, — серьезно ответил Астор. — Да мы и отлучимся-то всего на пару часов.

— А здесь, в этой комнате, тоже пройдет только два часа? — не отступала Вероника, которую вдруг обожгло сумасшедшее подозрение: «Что, если в этой школе время идет иначе, чем в остальном мире, и мы вернемся уже через десятилетия? А мама так и будет ждать меня здесь спящей красавицей?!»

— О, вы задумались об относительно-временном заклятье? Браво! — восхитился Астор. — Не беспокойтесь, в здешнем кармане временная линия неизменна.

— В каком кармане? — с подозрением уставилась на него Вероника.

— Не забивайте пока себе голову такими материями, — отмахнулся Астор. — Ваши наставники объяснят вам все куда лучше, чем я. Сейчас вам стоит лишь знать, что время в остальной части школы идет точно так же, как и в этой комнате.

— Господин Фальк готов вас принять, — внезапно объявила до тех пор равнодушно молчавшая Шарлотта.

Вероника дернула уголком рта. «Подождет!» — чуть было не сорвалось с языка, но она вовремя сдержалась. Все-таки речь шла о директоре школы, в которой ей, скорее всего, предстояло провести целый год. По крайней мере, Астор явно нацелился на это.

— Пойдемте, — позвал он. — Не стоит задерживаться.

Поглощенная своими переживаниями, Вероника не сразу обратила внимание, что они подошли не к дверному проему, а к широкому зеркалу. Лишь когда Астор двинулся навстречу своему отражению, а гладкая поверхность пошла волнами, пропуская входящего, Вероника изумленно остановилась. Астор обернулся, протягивая руку, но Вероника ее проигнорировала. «Тут же все магическое, так что гулять по зеркалам — вполне нормально. В фильмах про волшебников и не такое показывали», — напомнила себе она, осторожно касаясь носком кроссовки зеркальную гладь и ощущая еле-уловимую упругость. Затем поверхность расступилась, плотно обхватывая ногу, плечи, половину тела... Сделав над собой усилие, зажмурившись и зажимая нос ладонью, Вероника погрузилась в зеркало с головой и, спустя мгновение странного барахтанья в мягкой и прохладной желеобразной субстанции, выбралась на свободное пространство. Они стояли в начале узкого матово-радужного коридора с закругленным потолком и гранёными стенами. За спиной Вероника обнаружила такое же зеркало, как и то, через которое они прошли. «Впрочем, это оно и есть. Просто двустороннее зеркало-проход», — нервно хихикнула она.

— Первая прогулка по зеркальному переходу всегда впечатляет новичков, — тоже засмеялся Астор. — Но вы к этому быстро привыкнете.

Вероника молчала. Астор подошел поближе:

— Вы на меня сердитесь? — миролюбиво поинтересовался он. — Признаю, что поступил скверно, без предупреждения погрузив вашу мать в сон. Но все дело в том, что я не часто общаюсь с простыми, не знакомыми с магией людьми, и потому в таких случаях мне трудно держаться норм поведения в приличной обществе...

— А что, среди вас, магов принято вот так вдруг усыплять кого-то? — огрызнулась ничуть не обманутая его фальшивым раскаянием Вероника.

Улыбка Астора стала натянутой:

— Нет.

— Тогда почему вы так поступили? — допытывалась Вероника. — Или вы решили, что с какими-то иностранцами из далекой Румынии можно поступать, как вам захочется?! — воинственно подбоченилась она.

Эхо подхватило ее слова и разнесло по всему коридору. Астор встревоженно оглянулся.

— Нет, дело вовсе не в том, что вы из Румынии, — возразил он. — Даже будь вы не обладающими магической силой жителями Великобритании... — он осекся, однако Вероника уже успела ухватить его идею:

— Вы хотите сказать, что поступили бы так же с любым обычным человеком, который не умеет делать эти ваши волшебные штуки? — возмущенно уточнила она.

Астор с деланной легкостью засмеялся:

— Ну, вы же понимаете, моя дорогая Вероника, что наши с вами особые способности дают нам определенные преимущества и возможности, от которых было бы бессмысленно отказываться... Однако мы еще успеем десятки раз поговорить на эту тему, а сейчас нужно идти — господин Фальк нас заждался.

Веронике хотелось еще поспорить, но она понимала, что место и время были не самыми подходящими. «Мне надо побыстрее вернуться и разбудить маму», — напомнила она себе и поэтому больше не прекословила, тем более, что пришлось приложить немалые усилия, чтобы не отставать от Астора с его широкими стремительными шагами.

— Здесь, — остановился он перед одним из плотно развешанных на радужных стенах зеркал. Вероника, стиснув волю в кулак, погрузилась в зеркальную поверхность и прошла желеобразную пелену насквозь.

Очередное помещение оказалось совсем не похоже ни на то, где осталась Александра, ни на кабинет доктора Астора. Здесь было аскетически пусто, а стрельчатые окна с витражами разбрасывали повсюду красные и синие пятна, создавая нарядную и праздничную атмосферу, которую, однако же, нарушил недовольный юношеский голос:

— Тем не менее, я считаю, что наказание назначено несправедливо!

Обладателем голоса оказался высокий, худой и немного нескладный мальчик. Его светлые гладкие волосы спадали на чуть заостренные уши, глаза презрительно щурились, тонкие губы выразительно кривились, а задранный острый нос смотрел прямо в потолок. Сходство мальчика с доктором Астором было так очевидно, что Вероника без сомнений решила, что они должны быть в родстве: «Наверное, это и есть его сын».

— Реджинальд?! — тем временем, косвенно подтверждая догадку Вероники, потрясенным голосом воскликнул Астор и резко опустил кончик своего зонта на паркетный пол. — Как ты разговариваешь со своим наставником?!

Глаза Реджинальда, опушенные на удивление длинными ресницами, мгновенно округлились, так же, как и рот:

— О... Отец?

— Что он натворил? — напряженно обратился Астор к стоявшему у окна мужчине средних лет в бархатном жилете с вышитыми фиолетовыми цветами. Крупная челюсть и крепко сжатые губы придавали ему суровый вид.

— Здравствуйте, Льюис, рад вас видеть, — проигнорировал он вопрос Астора и кивнул Веронике. — Мисс Балор, не так ли?

— Здравствуйте, — вежливо ответила Вероника, уже смирившаяся с тем, что здесь ее фамилию коверкают по-своему.

Астор перестал сверлить гневным взглядом бледного Реджинальда и натянуто улыбнулся:

— Мисс Балор, позвольте представить вам господина Гилберта Фалька, директора школы Блэквуд. Фальк, как вы уже сами догадались, это и есть та самая мисс Балор, о которой я вам говорил.

Вероника внезапно взволновалась. От директора зависело, примут ли ее в школу. Сердце сдавило предчувствием беды: «Но если он скажет «да», то пути назад для меня уже не будет. Мне придется остаться здесь и учиться магии... А я не знаю, хочу ли я этого на самом деле. Хотя и выбора у меня, в общем-то, нет».

— Значит, вы претендуете на то, чтобы стать нашей ученицей? — испытующе прищурил темные глаза господин Фальк.

Реджинальд посмотрел на Веронику с опасливым интересом, но тут же отвернулся, брезгливо поджав губы. Директор Фальк, видимо, краем глаза заметив его гримасу, спохватился:

— Вы можете идти, — посуровел он. — И попрошу впредь быть осторожнее со словами и действиями. Особенно со словами.

Реджинальд, избегая встречаться взглядом с отцом, клятвенно пообещал директору, что прислушается к данному наказу, и поспешил выскользнуть за дверь. Директор Фальк терпеливо дождался замочного щелчка захлопнувшейся створки и вернулся к прерванному разговору:

— Господин Астор расписал вас как необычайно одаренную девушку, и я вполне понимаю вашу потребность в хорошем наставнике... Но нужны ли вы нашей школе?

Этот прямой вопрос застал Веронику врасплох.

— Я... Я не знаю... — честно призналась она.

Астор вскинул голову:

— Вы сомневаетесь в моих суждениях, Фальк? Считаете меня некомпетентным?!

Вероника чуть приободрилась: «Получается, доктор Астор заодно со мной и готов поддержать мою кандидатуру». Это придало ей сил.

— Я не знаю, нужна ли я вам, — снова начала она, — но вообще-то я неплохо учусь... Была бы лучшей ученицей в классе, если бы не пропускала занятия по болезни. Хотя, если вам потребуются какие-то документы, например, выписка моих оценок за последний год или диплом младшей школы, то придется подождать, пока их перешлют из Румынии.

Фальк нахмурился, и Веронике стало не по себе.

— Просто... доктор Астор сказал, что... если я останусь здесь, то он сможет меня вылечить, — все же, запинаясь, продолжила она. — А иначе я окончательно сойду с ума. Поэтому я должна остаться...

«Хотя с куда большей радостью сбежала бы отсюда, да подальше», — окончание фразы, конечно же, прозвучало только в ее голове.

Директор Фальк склонил голову, о чем-то размышляя. Вероника затаила дыхание.

— Чтобы принять вас в нашу школу, мне нужно удостовериться, что ваша магическая сила вообще поддается внешнему влиянию, — наконец медленно произнес директор. — Иначе ваше нахождение здесь не будет иметь смысла. До сих пор господину Астору удавалось подавлять и успокаивать вас, однако наша цель не в том, чтобы навсегда утихомирить всплески магии. Куда важнее, чтобы наставник мог перенаправлять силу ученика в правильное русло, дающее возможность осознанно использовать ее. Причем вашему наставнику, мисс Балор, придется делать это до тех пор, пока вы не постигнете, как контролировать магию самостоятельно.

Речь директора звучала логично. Но Вероника все еще не могла понять, где кроется проблема:

— Простите за такой глупый вопрос, но почему бы вам тогда не попробовать перенаправить мою силу в это... русло? Тогда вы узнаете, возможно ли это.

Астор и Фальк переглянулись.

— Ваша магия слишком могущественна, — после секундного колебания ответил Астор. — Я не рискнул влиять на нее больше, чем это было необходимо. Но потому-то я и привел вас сюда, где есть люди с большим, чем у меня, педагогическим опытом.

Теперь настал черед директора Фалька высказаться.

— Не так-то легко обучать юных чародеев, — признал он. — Хотя соблазн слишком силен. Что может быть прекраснее, чем подобрать увядающий бутон, напоить его водой и обнаружить, что он пустил корни и превратился в благоухающий цветочный куст в твоем саду?

«Да вы поэт», — хмыкнула Вероника, испытывая неловкость из-за того, что ее смешно сравнили с увядающим бутоном.

— Кроме того, господин Астор подал мне превосходную идею, — противоречащим смыслу его слов сомневающимся тоном объявил директор. — Это, конечно, своеобразный подход к обучению, но вы не первая и не последняя, кому необходимы особые условия, — с этими словами он достал из нагрудного кармана вполне обычную, хотя и красивую металлическую ручку с пером. Пару раз примерившись, господин Фальк с видом заправского каллиграфиста вывел синие завитушки прямо в воздухе. «Иероглифы какие-то», — изумленно заморгала Вероника, хотя это чудо было не самым необычных из всех, что с ней уже успели произойти за время знакомства с доктором Астором. Надпись тем временем начала медленно таять, расплываясь туманом цвета индиго. Вероника невольно ойкнула, внезапно заметив, что руки у нее посинели, словно испачканными в чернилах.

— Ой... — вслух сказала она, когда синей стала и ее одежда, и кроссовки, и пол, и... «Да тут же все синее... И... нарисованное!» — завертелась Вероника, поражаясь странному штрихованному миру вокруг. Даже Астор и Фальк выглядели, словно герои комиксов, наспех закрашенные чернильной ручкой.

— Ничего не бойтесь, — сказал рисованный господин Фальк.

— Да уж чего мне еще бояться, — несчастно ответила такая же рисованная Вероника и уточнила: — Ну, разве что кроме сумасшествия.

— Это вам пока не грозит, — утешил ее господин Фальк и, небрежно размахивая рукой, несколькими размашистыми росчерками пера нарисовал перед собой прямоугольник в человеческий рост. Только когда он добавил к нему завиток ручки, Вероника спохватилась: «Ну разумеется, это дверь. Кажется, они здесь все зациклены на дверях».

— Пожалуйста, мисс Балор, откройте ее, — сдержанно указал Фальк на свое творчество.

Вероника, толком не зная, чего именно от нее ждут, провела рукой в том месте, где у двери была бы поверхность, если бы господин Фальк обозначил ее штриховкой. Рука натолкнулась на сопротивление, словно там и вправду скрывалась невидимая створка. Повинуясь непонятному порыву, Вероника просто-напросто надавила на дверь, и та с мягким шорохом распахнулась. Выглядело это странно: прямо посреди нарисованной синей комнаты зиял прямоугольный провал, уходящий в туманную синеву. Вероника сделала шаг вперед, готовясь переступить черту, отделявшую ее от тумана.

— Остановитесь, — властно сказал Фальк.

Но Вероника отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. В ушах звенели колокольчики, тело стало легким и само готовилось вплыть в зовущую синь.

— Стойте! — потребовал Астор, ухватив Веронику за руку. С другой стороны в нее крепко вцепился Фальк.

Вероника только усмехнулась. Неужели же они считали, что могут помешать ей воссоединиться с желанной, манящей синей глубью? Легким усилием воли она заставила дверной проем увеличиться и приблизиться, однако Фальк оказался проворнее: он крест-накрест черкнул в воздухе своей ручкой.

— Что вы делаете?! — в панике вскрикнула Вероника, безуспешно вырываясь. Дверь пульсировала и билась в агонии.

— Зачем вы это сделали?! — пыталась прикоснуться к ней Вероника, чтобы восстановить, успокоить, вернуть обратно, но Астор уже встряхнул своим кольцом и лучи света, оборачиваясь языками пламени, стали пожирать бумажный мир, заставляя его кукожиться и опадать лепестками пепла. Жар пыхнул в лицо Веронике, однако Фальк вывел некую закорючку и мир снова стал прежним, настоящим и реальным. От пожара не было и следа.

Колени у Вероники дрожали, и она была вынуждена придерживаться Астора, чтобы не упасть. «Что это было за наваждение? Что на меня вообще нашло?» — безответно вопрошала она, но вслух не могла издать ни звука. Фальк протянул ей откуда-то взявшийся стакан воды, и Вероника с благодарностью его осушила.

— Я могу попробовать еще раз, — тихо попросила она. — На этот раз я в точности выполню ваши требования. Не знаю, почему сейчас я сорвалась, но больше этого не повторится.

Господин Фальк засмеялся неприятным смехом:

— Разумеется, это повторится. И будет не раз повторяться, пока вы не научитесь подчинять свою магию, вместо того, чтобы поддаваться ей.

Для Вероники блеснул луч надежды: значит еще не все потеряно, раз господин Фальк сразу не сказал, что к обучению она непригодна.

— Ну вот и прекрасно, что со всем разобрались, — скучающе протянул Астор.

Вероника поразилась его спокойствию: «У них что, такие вот затягивающие внутрь синие туманы в порядке вещей?». Ее саму трясло от нервного напряжения.

— То, что вы видели — это всего лишь графическая симуляция, — соизволил объяснить ей господин Фальк. — Своего рода иллюзия, которая, впрочем, довольно тесно взаимодействует с реальным миром и определенным образом может на него повлиять. Но подробнее о свойствах данной симуляции вы узнаете позже. Пока что с вас хватит и того, что вы будете на первых порах обучаться внутри нее, так как это в разы безопаснее, чем во внешнем, настоящем мире.

— Значит ли это, что я принята в вашу школу? — уточнила на всякий случай Вероника.

— Разумеется, вы приняты, — нетерпеливо ответил вместо господина Фалька Астор и поморщился, в этот момент напоминая мимикой своей сына: — Но мы потеряли слишком много времени на такие мелкие пустяки.

Вероника, которой показалось, что прошло от силы минут двадцать, если не меньше, с изумлением увидела, что маленькая стрелка настенных часов успела пройти уже целых два с половиной оборота. «И за все это время я почти не думала о том, как там мама», — с раскаянием вздохнула Вероника.

— Нам пора возвращаться, — словно прочел ее мысли Астор. — Познакомиться с наставниками и другими учениками можно будет завтра.

— Завтра? — Вероника растерялась. Она до сих пор никак не могла определиться, что вызывает в ней магия: страх или любопытство, а между тем ей совсем скоро предстояло надолго погрузиться в пронизанную волшебством атмосферу школы Блэквуд.

— Чем раньше вы начнете занятия, тем больше у вас шансов на успех, — наставительно заметил господин Фальк, заложив руки за спину и выпрямившись.

Она молча кивнула. Директор уже попрощался с ней и доктором Астором, давая понять, что его аудиенция окончена, а Вероника все медлила. В голове кружились тысячи вопросов, которые она никак не могла логично сформулировать.

— Мисс Балор, пойдемте, — нетерпеливо стукнул кончиком зонта Астор, и Вероника побрела к зеркалу, через которое они вошли, и бесстрашно погрузилась в желейную глубь.

Примечания:

1. Мэй («mai») — частоиспользуемое в румынском языке междометие. По смыслу сродни «эй», «ой».

Нику — в румынском языке уменьшительное от имени Николае.

2. Домнул (рум., «domnul») — господин.

3. Nicu, hai, nu ma-nnebuni! Ti-am zis odata de ce, mai, omule! (рум., «Нику, хай, ну мэ-ннебуни! Ць-ам зис одатэ де че, мэй, омуле!) — Нику, давай, не не своди меня с ума! Я тебе раз сказала, почему, эй, человек (мужик)!

4. Это действительно один из методов терапии тяжелых соматоформных (психогенных) заболеваний: изоляция пациента от привычного ему окружения (зачастую психотравмирующего). Правда, я всего раз видела, чтобы ребенка полностью разлучали с родителями на целый год, который он провел при психиатрической клинике.

5. Никуца (рум., Nicuta)— уменьшительное от имени Вероника.

6. Нана (рум., nana) — свидетельница на свадьбе родителей и/или крестная ребенка. В румынской и молдавской культуре зачастую считается чуть ли не членом семьи.