Драгоценности леди Элизабет (гет)

На пустынном участке тракта, окруженного густым еловым лесом, в час, когда распускается звонкий дурман и опутывает паутинками-листьями старые деревья, на нас напали.

Я уснула, не очень удобно устроив голову на плече дремлющего Артемуса. Шея затекла почти сразу, но усталость, нервное напряжение и умиротворяющее присутствие Хранителя сморили меня прежде, чем я уговорила себя немного поменять позу. До Города оставалось всего лишь около полусуток пути, и идея хотя быть часть времени провести во сне оказалась слишком заманчивой.

* * *

Мы встретились в Боне, на одном из приемов Барона Уэрвика. Под подобные мероприятия в его доме обычно маскировали встречи, где лорды, не вызывая подозрений, могли договориться о продаже краденых драгоценностей, покупке дурманящих смесей, о возможной будущей жертве. И о прочих не слишком законных или совсем незаконных делах. Все об этом знали, но поделать ничего не могли — любой лорд обладал неприкосновенностью, пока его вину не утвердит король. А если в сокровищнице оказывалось больше, чем пять горстей золотых, то до короля и вовсе ничего не доходило.

Достать приглашение на такой вечер было очень сложно, но заказчик — инкогнито — взял на себя все хлопоты. Мне был предложен и спутник, чрезвычайно удобный, ни о чем не спрашивающий и выполняющий любые указания, но мне стало слишком неловко и неуютно от такой перспективы.

В итоге меня встретил Рихард, старый знакомый Мафусаила — немолодой, богатый, любящий поволочиться за юбками мужчина: идеальный вариант. Мне оставалось лишь достаточно правдоподобно играть до безобразия счастливую, глупую провинциалку.

Я заметила Артемуса, когда откинула влево голову, смеясь над колкой шуткой леди Рут.

Он смотрел на меня так тяжело, что это можно было ощутить, даже когда нас разделяло несколько футов. В окружении знакомых и незнакомых мне мужчин, со стаканом виски в руке, Артемус выглядел просто чудовищно. Чудовищно обыденно, странно и смешно. Он смотрел на меня всего пару мгновений — просто убедился, что не остался для меня незамеченным, а потом отвернулся.

— О, я вижу, вы узнали мистера Фоула! — голос Рихарда привел меня в чувство, и я радостно улыбнулась.

— Нет, что вы, мы с родителями живем уединенно и никого почти не видим, кроме соседей. Хорошо еще, если летом приедут дети богатых лордов отдохнуть от городской жизни. Но я видела его однажды! Давным-давно случайно столкнулась с ним, когда была в гостях в Городе.

— Какая у вас великолепная память, мисс Энн!

Я чуть не скривилась от такого обращения, но вовремя успела вновь растянуть рот в улыбке — на этот раз благодарной.

Одинокой, некрасивой, двадцатисемилетней девушке, отчаявшейся выйти замуж, положено заглядывать в рот тем редким мужчинам, что готовы отпускать им комплименты.

Когда я снова перевела взгляд на Артемуса, его уже не было.

— А кто он такой — мистер Фоул?

— О, он очень хитрый старик — один из помощников лордов Великих Семей в Городе. Не слишком важный, — спохватился Рихард, когда я вновь нашла Артемуса в толпе. — Но держится на своем месте уже больше десяти лет, а то и двадцати.

— Ну почему же он старик? — рассеянно спросила я, обдумывая новую информацию. Честно говоря, я всегда считала, что Артемуса просто-напросто не существует, как и других Хранителей. Ну надо же.

— Право, Рихард, деточка дело говорит, — сварливо заметила леди Рут. — Он ненамного старше тебя самого.

— Но у меня нет седины, миледи, — в тон ей ответил Рихард, и мне пришлось сдержать рвущийся наружу смешок.

Пробыв здесь неделю, я успела оценить здешнее общество и искренне к нему привязаться.

— У вас еще много чего нет, мистер Дейдон. К счастью, этой милой девочке нужно вовсе не это. Я бы на вашем месте не упускала свой шанс.

Я постаралась изобразить улыбку вежливого непонимания и сделала шаг назад. Но Рихард все же оглянулся на меня, и я быстро перевела взгляд вглубь зала, делая вид, что заинтересовалась кем-то еще.

В Боне, к моему удивлению и недовольству, правила позволяли несколько более фривольное поведение, чем я к тому привыкла. Это доставляло много неудобств в общении с Рихардом, но и давало немного преимуществ.

Я рассматривала молодого мистера Пейра — фаворита какой-то местной старушки — слащаво прекрасного, и мне неосознанно захотелось хлебнуть свежей воды. Ровно подстриженные волосы — славно вьющиеся, огромные глаза и пухлый рот. Ни о чем таком я не могла бы никогда мечтать, но мальчик был чудовищно прекрасен. Здесь его любили именно за внешность, а также за умение угождать.

— Ну разумеется, леди Рут, кому как не вам об этом знать. Мисс Энн, позволите пригласить вас на танец?

Он обернулся ко мне и так проникновенно улыбнулся, что я на миг даже поверила в свою привлекательность. Ладонь, затянутая в кружевную перчатку, легла в его руку, и мы вышли на середину зала, провожаемые пренебрежительным взглядом старушки-леди.

Мне не выпало ни единого шанса пообщаться с ней на равных, но ее ехидная манера говорить окружающим правду приводила меня в восторг.

Музыканты уже давно играли что-то не слишком быстрое, и я ощутила, как руки Рихарда сжимают мою талию.

— Вам он нравится? — мягко спросил Рихард и в ответ на недоуменный взгляд, пояснил: — Нортон Пейр.

— Да Трикстер с вами, — возмутилась я. — Этот слащавый мальчишка?

— Рад, что вы со мной согласны, мисс Энн. Но, к сожалению, не все так разборчивы, как вы…

— Нет уж, давайте не будем говорить о нем вообще. Скажите мне, а что такого в том, что мистер Фоул двадцать лет служит у лордов? — спросила я, желая прогнать от себя неприятные ощущения и разговорить Рихарда хотя бы в более-менее нужном направлении.

Он искусно вел меня, ожидая, что в бальном зале я буду такой же профанкой, как и в светском общении, но я решила пощадить свое самолюбие.

— Видите ли, мисс Энн, быть помощником одного из лордов Великих Семей — очень опасное занятие.

Я задумчиво кивнула и наморщила лоб.

— Последний, кажется, продержался около года всего лишь…

— И что с ним стало?

— Ну… я живу здесь, а не в Городе, поэтому могу ошибаться… Кажется, он утонул…

Вскоре под размытым предлогом мне удалось покинуть Рихарда, чем он не преминул воспользоваться и тут же оказался в компании других мужчин.

Музыка резала слух неумелым исполнением, пары танцевали на блестящем паркете, слуги, бледные и вовсе не выглядящие счастливыми, разносили вино, шампанское и легкие закуски. Я вслушивалась в разговоры, пока медленно шла до уборной, но услышать хотя бы часть правды даже не надеялась.

Я пробыла в Боне несколько дней, достаточно общалась с леди и лордами, насколько мне позволяло мое положение, но так и не смогла понять, откуда пошли слухи о драгоценностях.

* * *

Однажды на меня вышел невзрачный, но очень вежливый мужчина. И попросил осторожно выяснить, действительно ли украденные кое у кого драгоценности находятся в Боне. И если так — узнать, у кого они находятся.

Тогда только появились слухи об этом, очень общие и размытые. Но с каждым днем люди все больше говорили о Бароне. Что об этом думал сам Барон, я, разумеется, не знала.

А потом о том, что барон Уэрвик украл фамильные драгоценности у леди Элизабет, заговорили все — лорды, леди, а больше всего слуги. Но меня больше интересовало, кто пустил эти слухи. Одно дело, когда обвиняют Барона во всех грехах только потому, что недовольны им, но другое же — такая абсолютная всеобщая уверенность в его вине.

— Вина, миледи? — на меня серьезно смотрел Салли — такой же, как я, приемыш Мафусаила.

Устроить его на место слуги на неделю оказалось почти ювелирной работой, но связи Мафусаила всегда потрясали мое воображение. Я краем глаза наблюдала, как мимо нас проходит тучный лорд Ренфилд, подхватывая с подноса изящный бокал и, даже не удостоив нас взглядом, удаляется к одному из балконов.

— Не покажешь, где здесь сад? — невинная просьба, даже если бы ее услышали, ни у кого бы не вызвала вопросов.

Сад встретил нас вечерней свежестью и запахом астр — баронесса Уэрвик их особенно любила, и я не могла не разделять ее пристрастий.

— Что говорят слуги?

Салли опустил поднос на лавку и сел, блаженно вытянув ноги.

— Много чего, но все уверены, что драгоценности в доме. Кто-то умный даже пытался искать их по ночам, но стража здесь бдит.

— А откуда идут слухи, ты смог выяснить?

Он безнадежно покачал головой, и я поняла, что мне больше нечего здесь делать. Никто не просил меня найти драгоценности и привезти их в Город. Я выяснила уже достаточно, чтобы дать ответ заказчику. Нерешенным оставался только один вопрос, но он был не настолько уж и важен.

— Хочу остаться еще на пару дней, — сказал Салли, лениво вглядываясь в испещренный прожилками ствол дерева. — Может быть, смогу выяснить еще что-то. Дельце, честно говоря, страшно интересное.

— Какая странная идея, Салли. Не чуешь, как здесь пахнет интригами?

Он усмехнулся — совсем незаметно.

— Никому не интересен официант, их сюда нанимают на каждый прием разных. Езжай домой, Энни, и передай заказчику, что драгоценности где-то в доме Уэрвика. Я в этом почти уверен…

— Только не ищи их, ладно?

— Как скажешь, дорогая.

* * *

Прием закончился с уходом хозяйки особняка, и лорды, среди которых я углядела Артемуса, собрались в саду. Нам туда теперь хода не было, да и услышать что-то важное при таком разнообразии я не надеялась. На Бон давно упала бархатная, теплая ночь, и я приняла предложение Рихарда проводить меня до постоялого двора. Я в очередной раз одарила его счастливой улыбкой, а он долго предлагал мне переехать к нему в огромный, роскошный дом, но вспоминая его руки на своей талии, я отказывалась, делая перепуганное лицо.

Широкие улицы и запах фруктов будоражили кровь и голову — хотелось гулять до одури и приятного нытья ног, и я даже подумала, что так и поступлю — как только избавлюсь от провожатого.

Мы распрощались с Рихардом совершенно довольные друг другом — я получила от него возможность легально побывать в доме Барона, а он — внимание молодой провинциалки. На большее рассчитывать не решились ни он, ни я, поэтому Рихард легко покинул меня у двери постоялого двора.

И пока я доставала ключ, за мной спиной, словно сотканный из ночной тьмы, появился Артемус — бесшумно, но предсказуемо. Я улыбнулась, когда он легко коснулся моего плеча, и обернулась.

— Здешние вечера приносят слишком много сюрпризов, — он осмотрел меня, словно не сделал этого в зале, где я была вынуждена танцевать.

— Но ты вовсе не выглядишь удивленным. Скорее недовольным.

Но несмотря ни на что, видеть его я была рада. Мы расстались с месяц назад, еще в начале лета, в его квартире. И с тех пор времени навестить друг друга не было то у него, то у меня. Дни сменялись чередой лиц, событий и проливных дождей, и образ Артемуса за ними немного потускнел.

И теперь я смотрела на него, пытаясь найти его заново, и когда Артемус поморщился и прислонился к стене, а потом взглянул на меня слишком виновато, все встало на свои места.

— Я не ожидала тебя здесь встретить, — мягко сказала я и легко пожала его ладонь. — Где угодно, но не на великосветском приеме.

— Тогда ты можешь понять мое удивление, — отозвался он с досадой. — Энни, — Артемус поднес к губам мою руку, все еще затянутую в кружевную перчатку, и легко поцеловал. — У меня совсем немного времени. Я лишь хотел попросить позвать меня, когда ты отправишься обратно.

— Завтра, я еду завтра. Повозчик должен подъехать совсем рано, около пяти утра. Все места выкуплены мной, так что… ты успеешь?

Он серьезно кивнул, сделал шаг ко мне, и тяжелые руки опустились на плечи.

— Артемус, это лишнее…

Обниматься на людях могли себе позволить лишь женатые пары. Но я, только что распрощавшаяся с одним мужчиной, а теперь позволяющая прикасаться дольше положенного другому, выглядела неприлично даже среди местных вольностей…

— Знаю. Подожди меня у третьего перекрестка на тракте, хорошо? А теперь можешь смело дать мне пощечину, но уверяю, нас никто не видит.

* * *

Проснулась я от громких криков, тяжелого удара двери о косяк, и не успела ничего сообразить, как чужие, сильные руки выволокли меня из повозки и тут же скрутили так, что сообрази я воспользоваться магией, ничего бы не вышло.

Руки невыносимо больно выворачивали, рот зажимали, и я изо всех сил пыталась вырваться из враждебного захвата, но в итоге только получила сильный удар по голове и тут же прекратила сопротивление.

Меня с силой приложили лицом о ствол дерева, и я вскрикнула от обжигающей боли.

— Будешь открывать рот, когда велят — тебя не тронут, — пригрозил-пообещал мне мой похититель, резко развернул к себе и в нос ударил запах старого перегара. — Поняла?

Я кивнула и снова получила удар, на этот раз слабее. Но все равно согнулась в его руках, жадно глотая воздух.

— Где драгоценности?

Его говор был правильным, без обычных речевых ошибок неграмотных крестьян или бездомных.

— Откуда я знаю? — прохрипела я. — Там, где до этого лежали, видимо.

Мне не поверились и схватили за волосы.

— Будешь ломаться — долго не проживешь. Я три раза спрашиваю тебя, где драгоценности. И если после последнего не узнаю, то мы с тобой прощаемся. Договорились?

Слишком правильная и слишком вежливая речь. Я никогда не слышала, чтобы обыкновенные разбойники так разговаривали.

— Где драгоценности?

Я вдруг осознала, что мои руки свободны, а значит, свободна и я.

Взвыл ветер, и вместе со щелчком в руках появилась сила, а он разжал руки, разинув рот в беззвучном крике. Заросшее лицо покраснело, тело, словно изломанное, опустилось на землю, руки судорожно обхватили живот, и разбойник повалился на землю, страшно дергаясь, но по-прежнему не издавая ни звука.

Заклинание в моей руке — достаточное для того, чтобы отбросить от себя человека, осталось неиспользованным. А напротив меня стоял Артемус.

Только взглянув на него, я отшатнулась и спиной наткнулась на дерево. Ненависть, злоба и холодная, но слепая в своей безнаказанности ярость исказили его лицо так, что сквозь человеческие черты стало проглядывать что-то другое.

Никогда раньше я не видела у Артемуса такого выражения лица, и никогда раньше он не пытал людей на моих глазах. Разбойник корчился на ковре из старых листьев, бессознательно разгребая их руками, сжимал пальцами горсти земли и выл, выл, выл. Беззвучно и оттого страшно.

Медленно темнеющий лес замер, сомкнул богатую зеленую крону на над нами, придавил к земле оглушающей тишиной, и я заткнула уши в тщетной попытке заглушить ее.

Заклинание все еще теплилось в моей руке, бессмысленно выцеживая из меня силы, но и бросить его в Артемуса я не могла.

— Энни! — голос донесся через закрытые уши, и я вздрогнула. — Прекрати стоять столбом! Я не знаю, сколько их тут!

Разбойника рвало и трясло, но проклятие Артемус снял и теперь смотрел на меня с раздражением и нетерпением.

Заклинание угасло, и лес вдруг вновь ожил — задышал жизнью и стрекотней сверчков.

Я развернулась и сделала несколько шагов, с облегчением скрываясь с глаз Артемуса. Мне не было жаль разбойника, ведь он сам выбрал себе такую судьбу, но бессмысленное насилие повергало в шок.

Я ничего уже не видела в стремительно темнеющем воздухе, но слух, пусть даже не обостренный, когда луна находилась всего в начале пути, позволял различать шорохи леса и чужие шаги. Замерев у дерева, слившись с его тенью и тенью других, я закрыла глаза и сосредоточилась. Я растворилась в звуках леса, щебете ночных пташек, треске веток, порывах ветра в листве.

— Не нужно делать глупостей, — слова Артемуса долетели до меня с порывом ветра. — Ты уже знаешь, на что я способен.

Надо мной вспорхнула мелкая пташка и скрылась в кроне дерева в северной стороне. Она что-то потревожила, и вскоре послышался мягкий стук.

— Кто тебя послал?

Ответ был слишком шипящими и хрипящим, чтобы разобрать его с такого расстояния. Затем последовал удар, вскрик и снова шипение сквозь зубы.

— Я дам тебе возможность уйти еще дальше. Или повторю. Выбор за тобой.

Ложь, Артемус лгал, и разбойник это наверняка знал. Живым ему отсюда не выбраться, ведь Артемус был чем-то разъярен. Чем?

Год назад я подумала бы, что он испугался за мою жизнь. Но это тоже было ложью.

— К нему кто-то приходил? Откуда он узнал о драгоценностях?

— Приходил. Я его не знаю.

— Он заказал нас найти?

— Не знаю…

Единственное, в чем я была уверена — любой Хранитель пойдет на все, чтобы достигнуть цели. Чем же могли помешать несколько разбойников Артемусу?

Вдалеке — где-то на грани между слухом и ощущением — призывно закричали, и я сосредоточилась, пытаясь услышать ответ и определить сторону света. Ответный вскрик долетел до меня быстро — видимо, он был рядом, в паре-тройке милях на юг от нас.

Потом с огромным удивлением для себя я услышала удаляющиеся шаги, как раз с того места, где разбойник собирался меня допрашивать. Другие шаги размеренно и спокойно приближались под стук моего сердца, все учащающийся.

— Ты его отпустил, — заключила я, не оборачиваюсь, но видя, как он подходит ко мне, как смотрит.

Словно чужой.

— Ты бы предпочла его смерть?

— Нет. Но я удивлена. Остальные сбежали, я слышала двоих — далеко на юге. Видимо, возвращаются в Бон.

Я повернула голову и с наслаждением увидела, как отшатнулся — всего на миг показал свой страх: мои глаза наверняка горели желтым, как у оборотня в полнолуние, а лицо казалось восковой, неживой маской. Это была месть за мой страх, за тщательно подавляемые порывы сбежать от Артемуса.

— Идем, — ровно сказал он. — Твой повозчик любезно покинул нас, и нам придется добираться до Города пешком. А пока найдем небольшую поляну и заночуем.