Тени цепи (гет)

Ночь звенела от криков и треска. Полы, стены, одежда — все окрашено в багровый цвет, который она никогда не любила. Хотелось выцарапать глаза, нещадно горевшие от дыма, слез и слепящего алого цвета. Лишь бы не видеть этот ад, в который превратился ее дом.

Босые ноги шлепали по скользкому полу. Руки цеплялись за стены, из горла вырвались крики пополам с хрипом и кровью. Страх. Паника, которая срывает предел возможностей человеческого тела, разгоняя сердце до невероятной скорости, как будто оно взрывается внутри.

Бежать.

Как можно дальше. Быстрее. Спотыкаясь об балки. Не замечая ничего. Только багровые отблески на лезвии меча плясали перед глазами. И болела пустота в груди.

Она выскользнула в длинный пустой холл. Темно. Тихо. Огонь еще не добрался до этой части здания. Сколько у нее времени? Минута? Две?

Бежать!

Почему вниз? Неважно. Она не думала. Не сейчас. Перемахнула через перила, в коридор. Сквозь треск пробивался отчаянный крик. У главного зала. Она взлетела по лестнице и упала на колени, цепляясь ослабевшими пальцами за перила. Спазм сдавил горло. Весь коридор завален трупами, валяющимися в темно-багровых лужах. Пустые глаза мертвецов сверлили пространство. Запах смерти и дыма заполнил легкие. Слезы застилали глаза.

Нельзя здесь оставаться. Она попыталась подняться на дрожащие ноги, но ее вновь скрутило, и девочка рухнула на скользкий пол. Крики доносились из главного зала. Там кто-то есть...

Живой.

Цепляясь за стену, она двинулась вперед. Стараясь не смотреть на трупы.

Раздался треск, и пол ушел из-под ног. Гул нарастал и казалось, сами стены дрожат. Внизу полыхало пламя. Ничего не разглядеть. Здание рушилось. За спиной грохнулась балка, отрезая все пути к отступлению. Она бросилась вперед — к темнеющей арке. Дыхание сбилось. Она звала кого-то. Но был ли в этом смысл? Сквозь гудение пламени она не слышала свой голос. Мама! Перед глазами воскрес образ женщины с заплаканными синими глазами. Горечь сжала бешено стучащее сердце в ледяные тиски.

Она захлебывалась рыданиями. Кто-нибудь! Заберите ее отсюда! Пожалуйста! Ей страшно. Девочка выскочила в галерею и вновь упала. Мимо пронеслись люди в алых плащах. Стойте! Заберите! Пожалуйста…

Она пронзительно визжала. Но голос сорвался, и рот моментально наполнился кровью. Где-то слышался глухой шум. Гул, звон и крики. Зрение не фокусировалось. Только какие-то пятна… Рукав рубашки тлел, кожа покрывалась болезненными ожогами. Она сгорала заживо! Воздух резко закончился, забивая нос и глотку горячим дымом.

А потом грянул взрыв. Она слышала это как сквозь подушку. Все озарил яркий, режущий глаза свет. Словно просвечивая мир насквозь. Границы пространства смазались, позволяя увидеть людей, застывших в страхе на улицах. Пылающий особняк, горящие скелеты деревьев. Черный дым, закрывший город. Все так четко… И все опутывала тьма.

Значит, вот каково это. Умирать.

Она бессильно царапала пальцами мраморный пол, под корень ломая ногти. Темнота стремительно окутывала, но не приносила облегчения. Тяжелеющие веки опускались. Жизнь покидала тело медленно, тоненькой струйкой крови в уголке губ. Нет… Она не хочет. Тьма нашептывала что-то, заливая раскаленный воздух в легкие, впитывая и растворяя все отблески света. Картина умирающего города таяла, теряла краски и растворялась во мраке. Жаль… Она опустила отяжелевшие веки и наконец-то потеряла сознание.

Просторная комната, ужасно душная и слишком уютная. Над головой складки ткани цвета летнего рассвета. Все вокруг такое светлое...

Девушка выдохнула и прикрыла глаза. Какая приятная тишина. Спокойствие. Оно обволакивало мягким одеялом, позволяя расслабиться и не думать больше ни о чем. Звуки совершенно не имеют значения. Голоса, шорохи, звон… Зачем? Но они пробивались сквозь темноту. Заставляли вновь открыть глаза.

Нет. Лучше не стоит. Скорее всего, ей это просто кажется. Пусть они затихнут. Но звуки не желали утихать. Они становились лишь настойчивее. Раздражали.

На счет три нужно открыть глаза. Медленный вдох.

Один.

Два…

- Эй! — кто-то коснулся руки, и тело словно пробил разряд. Она распахнула глаза и тупо уставилась в лицо склонившегося к ней человека.

Три.

Одним размытым движением девушка дернулась в сторону, но резкая боль сковала все тело, заставляя вновь рухнуть на место. Виски налились тяжестью, взгляд пытался сфокусироваться на чем-то одном, но не получилось. Перед глазами замелькали цветные пятна.

Что происходит? Откуда острая боль в плече? Кто-то снова приближается к ней и что-то говорит. Ничего не расслышать из-за звона, стоящего в голове. Лезут какие-то скомканные и ненужные мысли, за которые нельзя ухватиться. Тело парализовано. Перед глазами только белая стена. Совершенно белая стена.

И чей-то голос совсем близко.

- Она очнулась!

Пятна заметались, и одно из них начало приближаться к ней. Постепенно пятно принимало очертания человека. Девушка в платье цвета фуксии. Кошмарный цвет. И фасон смешной. Столько глупых розочек-ленточек, совершенно неуместно.

Нет. Что за глупости? Она моргнула. Черт… Кто эта девушка? Лицо незнакомки проступало сквозь туман, и ее губы двигались.

— Как ты себя чувствуешь?

Она никак не могла понять смысл вопроса. Смысл всего происходящего. Просто наблюдала, как девушка аккуратно протянула к ней руку.

— Ты меня слышишь?

Она отстранилась от протянутой руки, инстинктивно зашипев. Переведя взгляд, она попыталась разглядеть других людей, чьи смутные силуэты постепенно обретали четкость. На подоконнике, обиженно скрестив руки на груди, сидела темноволосая девочка. Ярко-алый плащ. Белый бант на шее... Осколки памяти резко вонзились в мозг, стремясь собраться в единую картинку.

* * *

Яркий свет после мрака ужасно режет глаза. Взгляд мечется из стороны в сторону, не зная, на чем остановиться. Паника.

Люди. Они рядом. Они что-то кричат. Кому? Что здесь происходит? Одуматься не позволяет еле слышимый свист. Тело действует само, уклоняясь в сторону. Там, где она была мгновенье назад, возвышается жуткая черная фигура.

Свет наконец начинает меркнуть, и она вглядывается в своего врага. Огромный. Злобный. Кролик. С огромной кроваво-красной косой, поблескивающей в тусклом свете. И этот кролик уже несется к ней, а за его спиной появляются жуткие стальные цепи.

Она отпрыгивает в сторону, и коса вонзается в пол. С глухим треском осколки паркета разлетаются в стороны. «Пора срочно выбираться отсюда». Громкий рев застает противника врасплох. Этого хватает, чтобы поискать глазами путь к отступлению. За стеклом небо. Выход, но слишком далеко. И все же нужно попробовать!

Она бросается туда, царапая когтями паркет. Противник остался сзади. И это стало роковой ошибкой. Еще один рев оглушает всех в зале, находя свои отголоски в эхе. Гортанный и отчаянный, он резко обрывается. Тяжелая цепь сдавливает шею белого зверя, заставив его захлебнуться рычанием.

Рывок, но цепь лишь сильнее сдавливает горло. Она чувствует, как за спиной кролик заносит свою косу, торжествующе ухмыляясь. Это будет последний удар. И вдруг что-то происходит.

Где-то внутри щелкает. В груди нарастает волна ярости. Слепящей ярости. И одновременно остатки страха исчезают. Слетают, как шелуха. Уступая место ледяному злому спокойствию. Она знает, что делать. Точнее, это знает зверь, захвативший сознание.

Цепь, стягивающая шею, покрывается изморозью. Колкой, как стекло. Стоит только зарычать, и она распадается сверкающей белой пылью. Головокружительный прыжок вправо. Люди отскакивают в стороны, а кролик за спиной яростно выкрикивает проклятья.

Она резко разворачивается, сталкиваясь с Кроликом лицом к лицу. Миг, и она уже бросается на ушастого. Видимо, тот такого не ожидал, стремительно уходя от удара вверх. Она торжествующе рычит и бросается следом, следя за движениями косы. В крови закипает бешеный азарт.

Удар лапой, и когти сталкиваются с алым лезвием, издавая жуткий скрежет. Она прижимает уши, пытаясь дотянуться до шеи кролика. Но тот резко поднимается еще выше. Ей так высоко не прыгнуть.

Рядом лестница! Оказавшись на одном уровне с Кроликом, Барс бросается на противника, но вновь когти сталкиваются с лезвием косы, разбрасывая искры.

Стремительный полет вниз. Зверь приземляется на лапы. A Кролику повезло меньше, он едва не потерял равновесие. Редкий шанс.

Быстрее! От стены к стене. Слева. Справа. Снова слева. Кролик уже не успевает следить за ее перемещениями. Он видит только белые тени, мельтешащие перед глазами. Со спины! Она вновь прыгает, впиваясь когтями в заднюю лапу врага. Рывок. И ее клыки щелкают в паре дюймов от шеи кролика, и разочарованный рык вырывается из глотки.

Противник пускает в ход железные цепи, сжимающие ее тело. Не выйдет! Вновь бесполезные железки разлетаются острой пылью. Словно в комнате снегопад. Но это дает Кролику передышку. Он резко отбрасывает ее. Она приземляется на все четыре лапы. Хвост бешено мечется из стороны в сторону. Кролик бросается в атаку, вложив всю силу в оружие.

План прост. Лапой блокировать косу. Второй вцепиться в плечо Кролику. Зубами разорвать горло. Удар. Кролик пронзительно взревел, когда острые когти впились в его тело. Еще немного!

И вдруг от левого плеча по всему телу пробегает волна боли. У кроликов тоже есть когти. По белоснежной шерсти Барса расплывается алое пятно. Когти бессильно царапают лезвие. Но исход ясен. Она всеми силами бьется в руках у Кролика. Лапа горит огнем. И Кролик швыряет ее об пол. С чудовищной силой. Паркет проседает от удара. По нему бегут трещины…

Кролик слишком близко. Лапа не слушается. Она не успевает уйти от смертоносного лезвия. Кролик не промахнется. Знакомая паника прорывается сквозь ледяное спокойствие мыслей.

И вдруг все исчезает. Перед глазами носятся беспорядочные образы. В которых невозможно ничего разобрать. Что-то ужасно знакомое… Еще мгновение и она поймет… Но все растворяется. Так же неожиданно, как и появилось.

Тело становится таким легким. И только плечо пульсирует горячей болью. У нее нет сил. Голова тяжелеет, и сознание совсем оставляет ее.

* * *

Вот кто эти люди! Они пытались ее убить, натравив Кролика! Рука автоматически потянулась к ножнам на поясе, но пальцы сжали пустоту. Страх вновь принялся покалывать кожу, пробираясь по венам. Где ее оружие? Где шпага?

— Что-то потеряла? — послышался рядом вкрадчивый голос. Она резко обернулась, готовая дать отпор любому, несмотря на горевшую руку. На темном комоде у стены сидел молодой мужчина, крививший губы в противной усмешке. Она быстро скользнула по нему взглядом. В левой руке небрежно держит трость, а на плече у него… Кукла? Ладно. Пепельные волосы бросали тень на его лицо. Жуть. Но хуже всего взгляд. Жалящий. Кроваво-красный. Ужасно ненавистный цвет. Руки предательски задрожали. Она поспешно отвернулась и обнаружила еще одного человека рядом с девочкой у окна.

Мальчишка. Не многим младше ее. Светлый и растрепанный. Поймав ее взгляд, юноша ободряюще ей подмигнул. По позвоночнику пробежал холодок. Ногти впились в ладонь так, что побелели костяшки.

Девушка скосила глаза в поисках двери. Может быть, получится быстро выскользнуть из комнаты… Но все надежды рушились карточным домиком. На дверной косяк опирался высокий молодой человек в черном. Она попыталась хоть что-то прочесть по его лицу, но в янтарных глазах сквозило абсолютное безразличие. Поймав ее взгляд он вздрогнул и нахмурился.

Девушке стало страшно. Она в ловушке. И все пути к отступлению отрезаны. Тело колотила мелкая дрожь. Она боялась пошевелиться, разрушить хрупкую тишину. Пять пар глаз сверлили ее. Интересом. Фальшивым сочувствием. Безразличием. Ненавистью. Как же хотелось спрятаться от них. Забиться в угол, и выть, выть, пока не сорвется голос. Но в светлой комнате нет темных углов. И прятаться негде.

Они даже не боятся, что она попытается сбежать. Или самонадеянно решили, что после вчерашнего… Или когда это было? Она не осмелится и пальцем пошевелить? Это зря. Несмотря на панику, она думала. Напряженно думала, потому что только мысли могли притупить страх. Что же легче, оглушить девицу рядом и по-быстрому спрыгнуть в окно? Нет. Она не знает, на какой высоте находится. Остается ждать, пока Кролик или хотя бы тот темный, у дверей, уйдут подальше, чтобы улучить момент и попробовать выбежать.

— Мда… Алиса перестаралась, — протянул странный мужчина, спрыгивая с комода.

Девочка презрительно фыркнула и уже открыла рот, чтобы высказаться, но девушка на постели резко подняла голову.

— Что вам от меня надо? — вдруг тихо произнесла пленница и схватилась здоровой рукой за горло, закашлявшись. Она слишком долго была без воды. Девушка в лиловом платье охнула и протянула ей стакан с прохладным напитком.

— Ты цепь? — она так и не поняла, был ли это вопрос или утверждение. Но на всякий случай кивнула. А какой смысл отрицать очевидное?

— И ты… — продолжил мужчина, медленно подходя к ней. Но девушка отстранилась, вжавшись спиной в прохладную спинку кровати.

— Я больше ничего не скажу, — твердо произнесла она, подтянув колени к груди и положив на них голову. В комнате воцарилась тишина.

Кажется, его не удивил такой поворот событий. Мужчина удовлетворенно улыбнулся. Цепь смотрела на него совершенно спокойным взглядом, но он-то ясно видел в светло-карих глазах страх. Вся ее поза выдавала страх. Но цепь упрямо поджала губы и ссутулившись смотрела прямо ему в глаза, убеждая его или себя в том, что ей совершенно не страшно.

— Какой кошмар, — улыбнулся мужчина, с легкостью выдержав ее взгляд, — Тогда нет смысла тратить на тебя время, — пожав плечами, он отвернулся и направился к двери. Девушка в лиловом обеспокоенно переводила взгляд с цепи на говорившего. Поравнявшись с юношей в дверях, мужчина хмыкнул и ловким движением выхватил у него револьвер.

— Брейк! Нет!

Она так и не поняла, кто это воскликнул — девушка, сидящая рядом, или светлый мальчишка у окна. Цепь просто уставилась на черное дуло, направленное ей в лоб. Против ожидания, паника не проснулась. Даже страх как-то замерз, превратив кровь в ледяные кристаллики, которые покалывали кожу изнутри. Минуту никто и не думал шевелится. «Значит, его зовут Брейк», — отвлечено подумала цепь и нервно сглотнула. Она не могла шевелится. Странное оцепенение легло на плечи.

- Оз, не двигайся. Хватит на сегодня фокусов, — даже не поворачиваясь к мальчику, произнес Брейк. — Занятно, — усмехнулся он, — в один день мы находим пропавшего наследника, Черного Кролика и Белого Барса. Две неизвестные цепи. И обе имеют свою личность и человеческий облик. Какое чудное совпадение, — он хихикнул. И от этого смешка по коже пробежал мороз.

— Только Алиса спасла нашего дорого друга Оза. А ты появилась совсем не вовремя и без приглашения. И беседовать тоже не хочешь, так что не обижайся, когда я выстрелю, — он виновато улыбнулся. — Хотелось только кое-что прояснить.

Цепь похолодела.

— Зачем ты появилась в этом мире?

Девушка не могла ничего ответить. Оцепенение превратило ее в статую. Угловатую и сжавшуюся. Она поняла вопрос. А ответа не знала. Она просто вырвалась из темноты. Как это произошло? Она не понимает! Это просто произошло! Она хотела выкрикнуть им это в лицо. Но цепь продолжала сидеть, поджав ноги и сцепив пальцы рук, глядя на дуло аккуратного револьвера. Секунды растянулись в вечность. Тишину нарушало лишь мерное тиканье часов.

— Хватит! — вдруг девушка в лиловом резко вскочила, ее светлые глаза метали молнии, — Брейк! Ты не видишь, что она не может говорить!

Брейк удивленно изогнул бровь, но подчинился и вернул револьвер черноволосому юноше.

— Пожалуйста, прости, — она повернулась к цепи, которая, все еще в оцепенении, перевела на нее взгляд. — Мы не сделаем тебе ничего плохого. Правда.

Цепь опустила веки, тихо выдохнув. Оказывается, ресницы были мокрыми. Надо же…

— Вот видишь, что ты наделал, — осуждающе обратилась девушка к Брейку. На что тот лишь пожал плечами.

— Прости нас… — в голосе девушки сквозила искренняя забота. Цепь приподняла ресницы, внимательно вглядываясь в собеседницу. Красивая девушка, с высоким хвостом густых русых волос, большими светлыми глазами, в которых сквозила неподдельная жалость. Неужели можно быть настолько лицемерной? Или она действительно пытается ободрить? Цепь слабо кивнула. Она устала. Слишком многое успело произойти.

Где-то внизу раздался гулкий бой часов. Один. Два. Три. Четыре. Девочка, сидящая на подоконнике, звучно зевнула. Как будто не хрупкая девочка, а свора бродячих псов завыла. Мальчишка встрепенулся.

— Уже так поздно! — воскликнула девушка и еще раз с беспокойством взглянула на цепь, у которой слипались глаза. — Всем пора!

- Но, госпожа Шерон, мы не можем просто так ее оставить, — вмешался Брейк. Он всерьез был обеспокоен этой внеплановой гостьей. — Она может выкинуть какой-нибудь… — он выразительно закатил глаза, — а мы даже ее имени не знаем.

— Я не думаю, что она что-нибудь сделает. Мы все уже устали. Все остальное может подождать до утра, — вмешался мальчик, выходя из комнаты, таща за собой Алису. На секунду та остановилась, встречаясь с глазами цепи. И пальцы девушки сжали простынь. В темных глазах этой девочки блестела смесь интереса и ненависти. Но это длилось лишь секунду.

Ледяной змейкой дрожь скользнула вдоль позвоночника.

— Н… Ника. Моё имя Ника, — тихо, но четко произнесла она.

* * *

Легкий ветерок едва шевелил бахрому тяжелых изумрудных штор и шелестел страницами большой книги, лежавшей на круглом столе. По комнате тихими шорохами бродил полумрак, который скрывался в углах, протягивая длинные тени вдоль стен. Рыжие лучи почти севшего солнца растекались по светло-зеленым стенам и по белоснежным волосам молодой женщины, сидящей за столом, изящно подпирающей рукой голову. Ее лицо было почти скрыто за длинными легким рукавом нежно-сиреневого шелка. Она так увлеченно читала книгу, что даже не замечала стоящего у самых дверей гостя. Казалось, что она сейчас находится где-то далеко от этой комнаты. Вся эта картинка была весьма очаровательна, но на вошедшего мужчину это очарование не действовало, и, выждав для вежливости секунд пять, он постучал тростью о паркет. Женщина вздрогнула. Резко подняв голову, она удивленно уставилась на нежданного гостя. Тот слегка склонил голову.

Удивление в ее прозрачно-голубых глазах сменилось недовольством. Женщина высокомерно вскинула брови.

— Глазам не верю, великий Зарксис Брейк изволил вспомнить о моем существовании? — она скривила губы. — И что же на этот раз?

Брейк пропустил ее сарказм мимо ушей, неторопливо подходя к высокому шкафу с книгами, вынуждая ее обернуться.

— Я тоже рад нашей встрече, — мужчина спиной почувствовал, как она закатила глаза, и, усмехнувшись, взял с полки книгу в красно-золотом переплете.

— Все еще пытаетесь найти ваши ответы, а, леди Амберс? — спросил он, разглядывая пометки на полях.

Она не ответила, отвернувшись к столу, не обращая внимание на тонкие уколы Брейка. Но он-то хорошо знал, что она и не думает вчитываться в свои бумажки. Потому что в них нет того, что она ищет.

— Вообще-то я пришел не просто так, — продолжил он, присаживаясь напротив леди, которая демонстративно его не замечала, увлеченно делая пометки на полях книги. Но он точно знал, что она внимательно слушает.

— Думаю, вам будет интересно, — Брейк сделал паузу.

— Сомневаюсь, — довольно резко ответила женщина, не поднимая глаз от книги.

Он тяжело вздохнул и, порывшись в рукаве, достал небольшой леденец. Нужно подождать, пока Амберс заинтересуется.

— Не хрусти так громко, — спустя пару минут сказала женщина, — или за это одолжение мне снова придется выполнять твои просьбы? — иронично прибавила она.

- Нет, — он ловко забросил недогрызенную конфету обратно в рукав. — Вы все еще в обиде на бедного Брейка за прошлый раз?

Амберс подняла голову и гневно взглянула на него.

— Это был гнусный обман! — она встала с места, быстрым шагом подойдя к огромному окну, за которым уже клубилась темнота.

Брейк тоже поднялся и покачал головой:

— Это было честное исполнение договора, — с видом оскорбленной справедливости произнес он, подходя к холодному белому камину.

Женщина лишь закатила глаза. Спорить было бесполезно. Она закрыла окно и, скрестив руки на груди, серьезным тоном произнесла:

— Что на этот раз?

Зарксис довольно улыбнулся, рассматривая исписанные каллиграфическим почерком листочки бумаги, лежащие на каминной полке.

— Цепь. Имеющая личность и человеческую форму, — четко произнёс он, поворачиваясь лицом к собеседнице.

Она ничем не выдала своего интереса. Даже не разомкнула рук. Только глаза сверкнули любопытством.

— И что же это за цепь? Дайка-ка угадаю… Кровавый Кролик? — она подошла к книжному шкафу, на нижней полке которого стояли коробки с кучей кое-как уложенных папок, свитков и книг.

— Если бы это был Кролик, я бы не стал обращаться к вам, леди, — с нарочитой вежливостью ответил он. — Это совершенно неизвестная цепь. В истинном облике это Ирбис. В человеческом — обычная девчонка.

- Имя? — деловито осведомилась женщина, вытаскивая из коробки какие-то бумаги, бегло просматривая их и бросая обратно.

— Она назвалась Никой, — он подошел и выхватил у нее одну из папок. Открыв ее, Брейк тихо присвистнул.

— Документы из закрытого архива? — как-то кисло поинтересовался Зарксис.

Амберс кивнула и задумалась. Пока она отсутствующим взглядом изучала картину на стене, Брейк копался в вазочке с фруктами. Но ничего кроме зелёных яблок, к своему сожалению, не нашел.

— Как ты обнаружил цепь? 

— А вот это уже неважно, — он заговорчески подмигнул и направился обратно к камину.

— И кстати, если вы что-то найдете, я должен узнать об этом первым, — не оборачиваясь, бросил мужчина.

Женщина гордо вскинула подбородок и захлопнула шкаф.

— Я ничего тебе не должна, — тоном императрицы произнесла она.

— А я ведь так хотел помочь вам избавиться от… вашей маленькой проблемы. — он подмигнул, и не дожидаясь ответа, исчез в темноте дымохода.

Амберс торопливо подошла к камину, который был уже пуст. Видимо, она никогда не привыкнет к выходкам Шляпника.

С раннего утра в главном здании Пандоры было неспокойно. То ли двери хлопали слишком громко, то ли лица старших сотрудников были мрачнее обычного. Но даже пыль в архивах клубилась с каким-то напряжением.

- Нет, в такой атмосфере невозможно работать! — мужчина закрыл ящик секретера и тяжело вздохнул. — Вас это не доконало, сэр Винсент?

Молодой человек удивленно приподнял бровь и улыбнулся, скрывая за доброжелательностью зевок. Доконало… Эта однообразность кого хочешь доконает.

— Ганс, вы как всегда преувеличиваете, — с ленцой откликнулся Винсент, возвращая на полку тяжелый том.

Ганс лишь тяжело вздохнул и плюхнулся на стул, который предательски скрипнул под его весом. Он поморщился, но, как оказалось, причиной скрипа была дверь. В обитель книжной пыли вошел Зарксис Брейк. Ганс удивленно крякнул. Он прослужил хранителем архива двадцать пять лет, но этот человек никогда сюда не входил. Только бедняжка Луннет забегал, полночи просиживал здесь, строча отчеты и заполняя документы, которые сдавал, подписывая именем Шляпника. Сотрудник архива искоса взглянул на Найтрея, который неспеша взял одну из книг и так же неторопливо развернулся к вошедшему, растягивая губы в одной из своих самых ослепительных улыбок.

— Какая неожиданная встреча, — слишком воодушевленно произнес Винсент, прожигая вошедшего своей доброжелательностью.

По лицу Брейка скользнула тень, которая тут же исчезла, сменяясь выражением искреннего счастья от столь неожиданной и приятной встречи.

— Доброе утро, господин Винсент. Надеюсь, вы хорошо выспались? — ответил он, не снимая с лица широкую улыбку. Шляпник проследовал мимо стола Ганса, лишь задев его своим жутким взглядом. Архивариус содрогнулся. Висевшее напряжение явно превышало все допустимые границы. «Между этими двумя разве что молнии не трещат», — подумал он.

- О, благодарю за заботу, — Винсент присел за один из столов, положив рядом книгу. — А вы, я вижу, решили сегодня особенно поработать. Неужели случилось что-то неординарное?

Зарксис мысленно скривился от омерзения. Весь день под хвост помойной крысе, а ведь как все неплохо начиналось! Вернувшийся Безариус согласился сотрудничать, Кролик оказался полностью под контролем, а Ворон отправлен вместе с ними подальше от любопытных глаз и ушей. Заодно и избавят его от беготни за очередным незаконным контрактором. И даже эта цепь — Ника — вела себя спокойно.

- Ох, совершенно ничего. Жизнь стала такой скучной, что даже работа радует, — Брейк говорил совершенно непринужденно, удаляясь вглубь стеллажей. Он не желал находиться на одном пространстве с этим выродком. Который теперь непременно что-то заподозрит. Мужчина скривился, шаря взглядом по полкам.

Как только спина Шляпника пропала за одним из стеллажей, с лица Винсента сползла вся любезность. Его разномастные глаза полыхали неподдельным интересом. Он взглянул на книгу, которую взял. Надо же… Подшивки газет десятилетней давности. «Погиб юный наследник благородного дома Безариус…» — только этим и были примечательны старые бумажки. Десять лет уже прошло. Винсент усмехнулся и встал из-за стола. Бумаги вполне могут подождать.

— Удачного дня, господин Винсент! — у самых дверей услышал юноша голос архивариуса, о существовании которого уже успел позабыть.

— Благодарю, — улыбнулся он и быстрым шагом вышел из комнаты.

Он направлялся прямиком в свой просторный кабинет, не забывая доброжелательно отвечать сотрудникам, то и дело шныряющим из коридора в коридор. И что-то в этом обыденном ритуале было непривычным. Да, Ганс был прав, атмосфера изменилась.

Винсент быстро закрыл кабинет на ключ. Кому бы он ни понадобился — он занят. Разве что Гил вернется, но тот в очередной раз испарился из дома, не считая нужным объяснять причины своих поступков. Найтрей подошел к окну, которое выходило на площадь перед зданием. Экипажи носились по брусчатке, едва не сбивая прохожих, спешащих в спасительную тень переулков.

Какая мирная и спокойная жизнь, подумать только.

- Эхо, — тихо позвал юноша в пустоту, — мне нужно знать, что Шляпник искал в архиве, — он не обернулся, зная, что молчаливая девочка, похожая на фарфоровую куклу, смирно стоит у него за спиной с того самого момента, как он вошел. Бесконечно послушная Эхо.

- Да, господин Винсент.

Даже голос ее был фарфоровый. Если бы куклы умели говорить, они говорили бы голосом Эхо. Когда он полуобернулся, кабинет был пуст. Он приоткрыл окно, позволяя свежему воздуху пробежаться по бумагам на широком письменном столе и наполнить комнату гомоном улицы. Пока Эхо нет, нужен любой шум, чтобы случайно не уснуть. И кажется, в скором времени, спать ему придется гораздо меньше.

* * *

В поместье Рейнсворт было тихо. Жаркий июльский полдень располагал разве что ко сну. Прислуга лениво исполняла свои обязанности, а юная герцогиня пряталась от духоты в тени увитой плющом беседки в саду, изредка поглядывая на темное окно второго этажа. Вздохнув, Шерон закрыла книгу, которую до этого читала. Сосредоточиться никак не получалось, в голову постоянно лезли детали вчерашнего дня. Все прошло почти идеально. И вся загвоздка была в этом самом почти. Почти сами спасли Оза. Почти без происшествий. Девушка вздохнула, вновь взглянув на окно. Уже полдень, а цепь никак не напомнила о себе.

И в этот миг створки распахнулись. Шерон увидела Нику, которая напряженно застыла, опираясь руками о подоконник. Ее лицо было трудно разглядеть, но Шерон показалось, что она улыбается. Юная герцогиня Рейнсворт поспешила в особняк. Но у дверей комнаты, в которой была заперта Ника, она замерла, в нерешительности сжимая маленький ключ.

А стоит ли входить? Пусть внешне Ника и выглядит как человек, но в памяти Шерон на всю жизнь отпечатался силуэт огромного белоснежного ирбиса, который появился в холле, скаля клыки, каждый из которых был с ее ладонь. Герцогиня содрогнулась, припомнив сражение двух цепей, которое поразило ее жестокой яростью и ужасной разрушительной силой. Битва, следы которой сейчас спешно пытались починить слуги. Кровавый Кролик, то есть Алиса, тоже была такой. Но Алиса связана контрактом и силой Ворона. А Ника не связана ничем, и это делает ее опасной. Так может не стоит заходить в клетку дикого зверя? Но Шерон так же ясно помнила тот испуг и слезы в глазах Ники, когда Брейк направил на нее револьвер. И ее потерянность, когда она очнулась. Нет, Ника просто еще одна необычная цепь, которая вполне может им помочь. Она не будет нападать. Во всяком случае, Шерон хотела в это верить.

Ника удивленно разглядывала огромный зеленый сад, раскинувшийся за окном спальни. Как много цвета… От обилия цветов внизу рябило в глазах. Синие, фиолетовые, лиловые, ярко-желтые. Как будто какой-то художник пролил свои краски. Ника с наслаждением вдыхала жаркий воздух, вглядываясь в каждую — даже самую малейшую — деталь мира, раскинувшегося перед ней, не смея поверить в реальность происходящего. В теплую древесину подоконника, которую сжимала пальцами, в солнце, бьющее в глаза, в стаю птиц, пролетающих над крышей особняка и в легкий ветерок, растрепавший волосы.

За спиной тихо щелкнул замок, и очарование утра разлетелось, столкнувшись с суровой реальностью. Ника резко обернулась и немного расслабилась, увидев, что в комнату вошла та девушка в лиловом платье, которая не позволила застрелить ее вчера. Только сегодня платье на леди было голубым, с темно-синей отстрочкой. Девушка приветливо ей улыбнулась и присела за письменный стол в противоположном углу комнаты.

— Доброе утро, Ника.

Ника кивнула, немного растерявшись. Она не знала как вести себя рядом с этой прекрасной леди. Она могла быть кем угодно, возможно, ее врагом, но все-таки цепь чувствовала благодарность к незнакомке. А та как раз собиралась что-то добавить, но в дверь постучали.

— Госпожа Шерон, ваша бабушка приглашает вас и вашу гостью к обеду на террасу, — произнесли за дверью.

Ника удивленно взглянула на Шерон, которая слегка побледнела. Запнувшись, та ответила служанке, что они непременно будут, и оценивающе взглянула на Нику. По коже цепи пробежал озноб. Снова люди, снова будет допрос…

— Тебе нужно срочно переодеться! — голос леди Рейнсворт вырвал девушку из задумчивости. — Я принесу тебе платья! — и не дожидаясь ответа Ники, герцогиня скрылась за дверью.

Она вернулась спустя добрые минут двадцать, в сопровождении горничной, тащившей целый ворох каких-то тканей. Леди Шерон выглядела вполне довольной.

- Вот! Совсем другое дело, — удовлетворенно произнесла она, разглядывая Нику, которой наконец-то подошло одно из многочисленных платьев.

Ника пожалела о том, что в комнате нет большого зеркала. В руках Шерон платье выглядело очень красивым. Легкое, лазурное, с забавными рукавами-фонариками и расшитым белым кружевом корсетом, который еле-еле удалось подогнать по размеру.

— Тебе нравится? — Шерон порхала вокруг, как веселая бабочка, то поправляя заколку в непослушных волосах цепи, то стряхивая невидимые пылинки с легкого шелка.

Ника не успела ответить, за дверью вновь появилась горничная, которая напомнила об обеде. И Шерон повела горстью на трассу. Нике оставалось только удивляться размерам и красоте особняка, в котором все было идеальным. Стены, ковры, картины, светильники — все было подобрано с большим вкусом с изрядной долей роскоши.

Из особняка они вышли неожиданно. Просто коридор вдруг закончился, и девушки оказались на просторной открытой террасе, выходящей в сад. Здесь было уютно и прохладно. Посредине стоял круглый стол, убранный бежевой скатертью. На столе были заготовлены три прибора. Дворецкий галантно отодвинул для девушек стулья. Ника осторожно присела на край, и в этот миг на дорожке, ведущей в сад, появилась пожилая женщина в коляске, которую толкала одна из служанок. Женщина в коляске была удивительно красива для своих лет. Светлое лицо, обрамленное серебряной сединой волос, излучало доброту. В изящных руках женщина держала нежно-сиреневый веер, идеально подходящий к ее платью, и оставалось только удивиться, как ей не жарко в таких роскошных одеждах. И несмотря на то, что она была в коляске, ее фигура, ее осанка, ее взгляд — все в ней было исполнено королевской стати и благородства. Вот она, истинная хозяйка этого поместья.

Служанка подкатила коляску к столу и, сделав изящный реверанс, исчезла в особняке. А великолепная дама внимательно разглядывала Нику. Цепь внутренне сжалась под столь внимательным взглядом удивительно лучистых и светлых глаз.

— Добрый день, — наконец прервала молчание женщина.

Единственное, что получилось у цепи, — кивнуть в ответ.

— Шерон, дорогая, представь нас, — попросила женщина. Голос у нее был тихий и мелодичный. Такому голосу хотелось доверять, и одновременно эта интонация заставляла держаться настороже.

- Кхм, Ника, позволь представить тебе мою бабушку — Шерил Рейнсворт, — Шерон выдохнула, тепло улыбаясь бабушке. Ника отметила про себя, что бабушка и внучка очень похожи. — Бабушка, это Ника… Она, — Шерон слегка запнулась.

— Цепь, — легко произнесла Шерил, приступая к трапезе. — Я знаю, что происходит в моем доме, хо-хо, — улыбнулась она, лукаво взглянув на внучку.

Шерон немного потупилась и молча принялась за изысканный обед. Нике же даже смотреть на еду не хотелось. Заметив, что гостья так и не прикоснулась к блюдам, Шерил отложила салфетку и, обмахиваясь веером, непринужденно заговорила.

— Ника, ты же понимаешь, что твое положение весьма шаткое, — начала она, взглядом давая понять внучке, чтобы та пока молчала. — Поэтому для тебя же надежнее рассказать все.

— Мне нечего рассказывать, — отрешенно пожала плечами девушка, избегая смотреть в глаза Шерил.

— Ника, ты можешь нам доверять, — вмешалась Шерон, но, получив предупреждающую улыбку бабушки, взяла пирожное и позвала служанку, чтобы та налила чай.

— Совершенно нечего? Дорогая, у каждого есть какие-то маленькие тайны. Даже у созданий бездны, — Шерил перестала улыбаться.

Ника выдохнула, продолжая смотреть куда-то мимо женщины, цепляясь взглядом за светлые стены особняка, по которым скользили солнечные зайчики.

— Мне нечего рассказывать, — повторила она.

Шерил покачала головой и отпила ароматного чая. Ника недоверчиво взглянула ей в лицо, не веря в то, что допроса так и не последовало. И женщина моментально поймала ее взгляд. Нике стало жутко.

— Дорогая, я не буду настаивать, и пытать я тебя тоже не собираюсь, — герцогиня усмехнулась. — Ты удивлена? Хо-хо, я вижу, ты хочешь что-то спросить?

Ника кивнула. Ей и правда хотелось узнать… Но как в двух словах спросить обо всем? Что происходит в мире? Сколько времени прошло и почему случилось то, что случилось?

- Да, — Ника старательно подбирала слова, но в голову упорно не шло ничего стоящего. Пауза неприлично затягивалась, и Ника чувствовала, как сгущается атмосфера.

— Да… Пожалуйста, — выдохнула она, сжимая мокрыми ладонями подол лазурного платья. — Расскажите мне, что происходит, - и, собравшись с духом, она посмотрела в глаза Герцогини, — что происходит в этом мире.

Госпожа Рейнсворт серьезно взглянула на нее. Без лукавых искорок в светлых глазах. Ника не опускала взгляда, потому что ей было страшно. Потому что она должна узнать все, иначе ее существование бессмысленно. Наверное, Шерил уловила что-то в ее взгляде и серьезно кивнула ей.

— Хорошо, Ника. Я расскажу тебе то, что ты хочешь, при условии если ты скажешь, кто ты и что ты помнишь, — твердо произнесла герцогиня.

Ника на секунду задумалась, но, быстро оценив свои возможности, кивнула.

— Я уже сказала, что мне нечего рассказать. Я — цепь, Белый Ирбис, Создание Бездны — как вам угодно. И вся моя жизнь — это бездна, — твердо произнесла Ника.

По лицу Шерил нельзя было понять, устроил ли ее такой ответ. Но она вернула на лицо добродушную улыбку и, кивнув, позвала служанку, чтобы та принесла еще чаю.

— Длинные истории лучше слушать за чашечкой чая, не правда ли?

Нику передернуло от тихого «хо-хо», но девушка покорно взяла свою чашку и приготовилась слушать.

* * *

На поместье опускалась ночь, когда Ника вышла из оцепенения. Она словно выпала из времени, сидя за столом в своей новой комнате и глядя в окно, за которым рваной раной горело небо. Девушка удивленно моргнула, возвращаясь в реальность, к которой пока не могла привыкнуть.

Шерил Рейнсворт рассказала ей так много… Про трагедию, которая произошла сто лет назад. Про герцогские дома, которые пришли к власти. О загадочной организации «Пандора», с которой связана вся знать, и о том, что произошло десять лет назад. Оказывается, золотоволосый мальчик — это наследник дома Безариус, а теперь — незаконный контрактор Алисы. Как же время умеет путать все! Мир словно перевернулся.

Девушка поднялась из-за стола. И с удивлением поняла, что она проголодалась. Когда она последний раз ела? В прошлой жизни? За обедом она даже не прикоснулась к пище, о чем сейчас и пожалела. Интересно, где здесь кухня?

Ника вышла в коридор, благо после разговора с Шерил Рейнсворт ее не стали больше запирать, и, доверяясь своей интуиции, двинулась вниз, разглядывая картины, с которых смотрели лица поколений семьи Рейнсворт. В конце коридора на стене висели пустые ножны, и Ника вспомнила! Ее шпага! Куда эти люди спрятали ее? Это надо был узнать в первую очередь, а не чаи распивать. Хм… Шерон сказала, что она может обращаться к ней когда пожелает. Кажется, момент настал. Но где найти Шерон? Ника вздохнула. Она чувствовала себя совершенно потерянной.

Девушка двинулась вниз по лестнице, размышляя о своем оружии и о еде. Она и не заметила, как оказалась в холле. Часть помещения была закрыта массивной нишей. Из любопытства, Ника заглянула в закрытую часть. Паркет был выворочен и разбит в нескольких местах. Повсюду были борозды от огромных когтей… Девушка содрогнулась. Здесь боролись настоящие чудовища. И одним из них была она. В углу лежали инструменты и какой-то мусор, из-под которого виднелись черные ножны, отделанные серебром. Не помня себя от радости, Ника бросилась разгребать кучу барахла и сломанных досок. Ножны были в пыли, но главное, что шпага была в них! Ника воровато оглянулась и поспешила уйти из холла.

Солнце уже село, и Ника с удовольствием свесила ноги с карниза. С крыши особняка Рейнсворт открывался прекрасный вид на окрестные холмы, между которыми петляла дорога. А вдалеке, на фоне белесой полоски горизонта, острыми шпилями упиралась в темнеющее небо какая-то башня. Наверное там находится Ливерра, столица о которой рассказывала Шерил. Ника с наслаждением вдохнула прохладный ветер, наполненный стрекотом и запахом ночных цветов. Как хорошо…

И вдруг рядом раздался шорох. Девушка резко вскочила, выхватив шпагу. Шаткая тень застыла на стыке крыш. Ника осторожно двинулась туда, но тень исчезла. Ника покачала головой. «Мало мне проблем, так еще и паранойя…» — подумала она, отворачиваясь.

И тут чья-то рука охватила ее запястье, резко дергая назад. Ника и моргнуть не успела, как оказалась в ловушке. Кто-то пережал ей горло чем-то длинным, похожим на палку. И к тому же, от злоумышленника пахло зефиром. Желудок заурчал, предательски не к месту. Над ухом раздалось хихиканье.

— Проголодалась? — услышав этот голос, девушка содрогнулась. Спокойный и чертовски ироничный, насквозь прошитый угрозой.

— Что тебе нужно, Зарксис Брейк? — спокойно произнесла Ника, незаметно стараясь поудобнее перехватить шпагу.

— А вот это лишнее, — заметив ее попытки, протянул Брейк. — Сейчас мы тихо спустимся вниз и прогуляемся в одно занимательное местечко, — продолжил он, высвобождая девушку из захвата, и Ника наконец-то смогла получше оглядеть этого странного человека.

В блеклом свете догорающего неба Брейк был похож на призрака. Жуткого призрака, который прожигал ее пытливым алым взглядом. Он стоял, опираясь на длинную деревянную трость, а его кукла сверлила переносицу пустым взглядом. Ника выставила шпагу вперед. С этим типом лучше быть настороже.

— Что тебе нужно? — Ника отступила к краю карниза.

Мужчина лишь усмехнулся и двинулся к лестнице ведущей на чердак, приглашая следовать за ним. Прислушавшись к голосу разума, или точнее желудка, Ника пошла следом. На самом деле она надеялась попасть на кухню, потому что ее мучил зверский голод, а от впереди идущего мужчины за метр пахло зефиром и какими-то другими сладостями. Видимо, прекрасно понимая чувства девушки, Зарксис решил поиздеваться. Неторопливо достав из рукава большой розовый леденец и шумно развернув его, он принялся с аппетитом хрустеть. Ника сжала зубы, подавляя желание вогнать ему шпагу в спину. Ее положение было весьма шатким, как мягко намекнула ей Шерил, поэтому пока что лучше вести себя тихо. Но зов желудка был силен.

— Где здесь кухня? — не выдержала она.

— Потерпишь до завтрака, — отозвался Брейк не оборачиваясь.

Ника остановилась посреди коридора. До утра она терпеть не будет, уж это точно!

— Боюсь, моим завтраком может стать кто-нибудь из особняка. Например, один противный тип с тростью, — для пущей убедительности цепь оскалилась.

— Подавишься, — хмыкнул Брейк и свернул на неприметную лестницу.

Кухня особняка была просторной и уютной. По большой светлой комнате скользили тени и пряные ароматы. Ника ясно различала запахи корицы и лимона, свежего хлеба, жареного мяса и душистых специй. Покопавшись в шкафах, Ника нашла несколько вкуснейших булочек с джемом и с наслаждением принялась уплетать их, забыв про насмешливо наблюдающего за ней Брейка.

* * *

— Тебе разве мало? — поинтересовался Зарксис, устраиваясь в экипаже напротив нее.

Ника пожала плечами и укусила огромное красное яблоко, которое прихватила с кухни. Девушка отвернулась к окну, за которым проносились темные холмы. Экипаж ждал их неподалеку от вторых ворот, и только они сели, как карету буквально сорвало с места. Нике не хотелось думать ни о том, куда ее везет этот странный тип, ни о том, зачем они куда-то едут. Если мир перевернулся с ног на голову, задавать вопросы бессмысленно. Нужно осмыслить ситуацию, а потом уже действовать. Хорошо, что Зарксис молчал, погрузившись в ему одному понятные мысли. Ника высунулась из окна, наслаждаясь бьющим в лицо ветром. Как же ей не хватало всего этого! Запахов, звуков, света… Всего, что напоминает ей о том, что она жива. Вдруг, экипаж подскочил на кочке, и девушка треснулась головой о деревянную раму. Получив в утешение издевательские смешки Брейка.

— На черта мы вообще ночью куда-то едем? — не выдержала Ника.

— Это сюрпри-и-и-из, — Брейк расплылся в улыбочке, от которой Нику передернуло, — хочу тебя кое-кому представить, — и мужчина выглянул в окно. — Ох ты, как быстро приехали.

Цепь выглянула в окошко. Экипаж въехал в узкие черные ворота, выкованные в виде переплетающихся побегов роз. Когда экипаж остановился, Ника выскочила раньше Брейка, получив снова издевательское замечание об этикете.

Ника настороженно оглядывалась. Ее не отпускало чувство тревоги, проснувшееся в миг, когда экипаж въехал за ворота. В этом месте было что-то ужасно неправильное, хотя особняк, к которому они прибыли, выглядел более чем шикарно. Небольшой белоснежный дом с фонтаном у главного входа и множеством клумб с белыми розами. Видимо, у хозяев страсть к этим цветам.

Внутри особняк был совершенно не похож на дом Рейнсворт, хотя все было обставлено с невероятной изысканностью и лоском, дом был словно лишен уюта. Стены были холодно-белых или зеленых оттенков, с картин высокомерно взирали люди с тонкими аристократическими лицами. И вся атмосфера дома казалась Нике враждебной, поэтому она робко шагала за Брейком, держа ладонь на рукояти верной шпаги.

Наконец они остановились у массивной двери, которая распахнулась, едва Брейк коснулся витой ручки. Ника вздрогнула и вошла. Они оказались в огромной комнате, тускло освещенной высокими старинными канделябрами. От неровного света по комнате прыгали тени. В центре на возвышении стоял прекрасный белоснежный рояль. За роялем сидела красивая молодая женщина с удивительно светлой кожей и волосами. Словно фарфоровая кукла. Услышав тихий скрип паркета, она резко повернулась к гостям, скользнув по ним усталым взглядом больших синих глаз.

— Вы опоздали, — холодно произнесла она, обращаясь к Зарксису, ясно давая тому понять, что любая шутка будет неуместна. — Добрый вечер, Ника, — теперь она смотрела прямо на цепь, отчего по коже девушки пробежал холодок. Взгляд незнакомки был холодным и цепким, хотя в нем и сквозила какая-то усталость.

- Ох, извиняюсь-извиняюсь, — Брейк не мог удержаться от клоунады. — Ника, позволь представить тебе Мирану Ам… — начал Брейк, но женщина резко остановила его взмахом руки.

— Мое имя не имеет для тебя никакого значения, — спокойно произнесла она, не отрывая взгляда от Ники. — Скажу сразу, церемониться с тобой я не намерена, ровно как и выслушивать сказки о том, что ничего не помнишь.

Ника непонимающе взглянула на Брейка, но тот, ни на кого не обращая внимания, уселся на крышку рояля и наблюдал за происходящим.

— Ну так что же ты молчишь, — Мирана подошла к цепи, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Решил сдать меня Пандоре? — отстранено произнесла Ника, обращаясь к мужчине.

— Запомни, цепь, с Пандорой я не имею никаких дел. И не желаю их заводить, — отрезала Мирана и развернулась к Брейку. — А ты, Шляпник, в своем репертуаре, — она передернула плечами. — Снова ничего стоящего.

— Значит ты отказываешься от моего предложения? — Брейк качнул головой, лукаво взглянув на женщину.

- Нет, — Мирана присела на банкетку за роялем. — Я хочу посмотреть, на что она способна.

Ника позволила себе полуулыбку. Потому что она почти ничего не поняла из этого разговора. Потому что ее порядочно достала вся эта ситуация. Потому что она не цирковой лев, чтобы перед каждой встречной через пламя прыгать. Ей просто захотелось уйти. Где-то внутри нарастало раздражение, незнакомое ей, холодное и злое.

- Нет, — сказала она.

Мирана демонстративно закатила глаза и выразительно посмотрела на Брейка. Мужчина хмыкнул и спрыгнул с насиженного места. Вертя в руках свою трость, он быстро оказался на расстоянии пяти шагов от Ники. Его взгляд был насмешлив, и цепь поняла, что церемониться Брейк не собирается. Нике стало смешно. Ловким движением она выхватила шпагу. Конечно, он быстрый, и он гораздо сильнее… Но Ника примерно представляла то, как он будет действовать.

— Дай мне уйти, — тихо произнесла Ника.

— Просто так? — мужчина улыбнулся. — Ни за что.

Девушка кивнула. Дальнейший диалог не имел смысла. Она бросилась вперед, сделав обманный выпад справа и резко отскочив назад.

Как она и ожидала, Брейк не купился на такой простой трюк. Он невероятно ловко ушел в сторону. Щелкнула трость, и Ника удивленно моргнула. Прятать меч в обычной трости? Неплохо… Но размышлять было некогда, она вновь бросилась в атаку, метя в сухожилия ног.

Раздался звон скрестившихся лезвий. Ника ловко отскочила назад. Мужчина оказался быстрее, чем она рассчитывала. И действовал он слишком четко. Цепь зарычала и осторожно двинулась по кругу, выбирая момент. Видимо, он решил ей подыграть.

— Думаешь сдаться? — поинтересовался он, следя за каждым ее движением.

— Ни за что, — скопировав его интонацию, бросила Ника, продолжая свой круг.

Он усмехнулся, смерив ее снисходительным взглядом. И это было почти последней каплей, но… Еще рано. Шаг. Пять. Четыре.

— Недооценивать своего противника — это главная ошибка, — бросила она и молниеносно бросилась на мужчину из слепой зоны.

— И ты ее уже совершила, — его голос прошелестел дьявольски близко. Она опоздала! На чертову долю секунды! Удар по спине отбросил ее почти к ногам Мираны. Ника вскочила, готовая мстить. А мужчина спокойно стоял там же, где и раньше. Только в его взгляде сквозила насмешка.

Она вновь бросилась на него, нанося удары. Яростно и беспорядочно. Чередуя оборону с нападением. Бросок — отступление. Укол справа — и тут же финт снизу. Но как бы она ни старалась, ей ни разу не удалось даже задеть его. А вот ее тело уже болезненно ныло. Черт!

Она пыталась отражать его действия, но это привело к секундной слабине в обороне, и ее вновь отшвырнули на пол. Она приложилась затылком об пол. И было скорее обидно, чем больно.

А Брейк, видимо, только распалился. Скорость его атак возросла, и теперь уже он задавал темп боя. Нике пришлось забыть об атаке. Конечно, у нее есть неопровержимый козырь, но доставать его не хотелось. Девушка раз за разом уворачивалась, спасая тело от новых синяков, и с удивлением почувствовала, что устает. Чего не скажешь о мужчине. Она поняла: еще пара минут этой бешеной схватки, и она точно проиграет. Ошибется, и тогда исход решен.

Клинки скрестились в паре дюймов от кожи. Еще бы миг… И вдруг адская боль пронзила левую ключицу. Холодное лезвие катаны упиралось в кость, причиняя невыносимую боль. Дыхание сбилось. На голубой рубашке расплывалась алая клякса.

— Прошу прощения, — жутко усмехнулся Брейк, нарочито медленно выдергивая меч. Нике хотелось взвыть от боли и ярости. Холодная злость, которая дышала в ней до поединка, переросла в лавину гнева. Теперь ей хотелось причинить ему такую же боль. И даже сильнее. Ника сжала шпагу правой рукой, стараясь не думать о левой, которая повисла как плеть.

Кажется, Зарксис ожидал такого. Она принялась наносить удары с дикой яростью, не имея какой-то определенной цели. Просто задеть, ранить… Убить. Навсегда стереть с этой самодовольной рожи глупую улыбку. И он это понял. Резко отступив, он обманным финтом уколол ее в лопатку. Девушка взвыла.

Она вывернула здоровую руку и молниеносно ударила мужчину по запястью. Удар был смазанным, но это дало ей секундное преимущество. Оказаться достаточно близко для удара. У нее один шанс.

Ника вложила в этот удар всю свою ярость, боль, обиду. Страх. Но слишком медленно. Брейк легко отклонился вправо, и лезвие шпаги, метящее ему в грудь, едва задело мужчину. Ника услышала тихий треск ткани и, упав, успела перекатиться и вскочить.

Белая ткань его плаща была порвана возле руки. Ника сжала зубы. Все тело болело, а левая рука не подчинялась ей. Плохо. Очень плохо. Но отступать и признавать поражения она не желает. Ни за что.

— Хватит! — вдруг раздался властный голос Мираны. — Продолжим беседу в следующий раз.

Ника удивленно оглянулась на женщину. Она с недовольным видом разглядывала капли крови на полу. Брейк, пожав плечами, вновь превратил катану в трость. Ника растерялась. Все происходящее напоминало дешевый цирк, спектакль, смысла которого она не понимала.

— Я подумаю над твоим предложением, — сказала Мирана, обращаясь к Брейку. — А теперь уходите! — властно повысила голос она.

Сверкнув глазами, Ника бросилась вон из комнаты, открыв дверь пинком.

* * *

Ника хмуро смотрела в окно экипажа. Сидевший напротив Зарксис бесцеремонно ее разглядывал. Это бесило. И опять жутко захотелось есть. Ника тяжело вздохнула и сморщилась, когда экипаж подскочил на очередной кочке. Боль в ключице не ослабевала, ткань рубашки прилипла к телу, и ей оставалось только беззвучно шипеть. И так уже больше часа. Брейк пытался болтать, но девушка его упорно игнорировала, прокручивая в голове уже надоевшие вопросы.

Как и по пути к Миране, она разглядывала происходящее за окном, когда вдруг поняла, что карета свернула куда-то не туда, дорога стала более неровной, экипаж то и дело подскакивал на кочках, лес вокруг становился гуще. Ника с удивлением взглянула на Брейка, который теперь в свою очередь делал вид, что не замечает ее удивленных глаз. Поняв, что ответа не дождется, а тратить силы на споры не хотелось совершенно, девушка повернулась к окну.

Вдруг экипаж помчался по настоящим ухабам. Ника вцепилась в бархатное сиденье, шипя от боли. И вдруг карета так же резко затормозила.

Брейк ловко выскочил из экипажа и подал ей руку. Ника фыркнула, тоже нашелся сэр Галантность, и кое-как выбралась сама.

Девушка огляделась, не торопясь следовать за мужчиной. В лунном свете шелестели кусты, между которыми вилась заросшая тропинка, по которой Брейк направился к высокому зданию. Ника неторопливо пошла следом, разглядывая запущенные кусты, дом, показавшийся из-за тени высоких деревьев. И вдруг тропинка закончилась. Девушка остолбенела, разглядывая невероятно высокий особняк. Покосившиеся двери парадного входа, частично забитые окна и осыпавшуюся штукатурку стен. Цепь поспешила за Брейком, который уже вошел внутрь.

Петли противно заскрипели, когда она захлопнула дверь и содрогнулась, увидев огромный холл. На мраморном полу лежали осколки стекол, а на второй этаж вела длинная белая лестница, устланная когда-то алым ковром. Теперь же ковер больше напоминал стоптанную тряпку.

— Ну и где мы?

Брейк, ждавший ее наверху лестницы, обернулся.

— Старое поместье Баскервилей, — откликнулся он, — добро пожаловать.

— И зачем?

Мужчина только загадочно улыбнулся, приглашая следовать за ним. Нике было жутко. Такие запустелые дома наводят ужас и тоску. Наконец, они вошли в одну из комнат. Первое, что заметила Ника, — это небольшой круглый столик с единственным стулом у окна. Совершенно новый, который никак не вписывался в атмосферу запустения.

— Так что? — вновь поинтересовалась цепь.

— Скоро начнется представление, — Брейк уселся на подоконнике и достал из кармана конфеты. — Я не могу его пропустить.

Вздохнув, Ника села в углу, наблюдая, как за окном светлеет полоска горизонта. Скоро что-то произойдет. Отлично. Пусть. Но сначала ей нужно поспать. Совсем немного поспать…

Когда второй час подряд ничто не нарушило тишину, Брейк с удивлением взглянул на цепь, привалившуюся спиной к стене. Ей серьезно удобно так спать? Мужчина хмыкнул и подошел ближе.

— По-а-а-дъем!

Ника моментально подскочила, но затекшие и замерзшие конечности не желали слушаться. Колени подогнулись, и девушка едва успела схватиться рукой за стену.

А перед ней стоял все тот же Зарксис Брейк, все с той же сладенькой улыбочкой и все с тем же отсутствием совести. И его физиономия изучала такую честность, что сразу становилось ясно, кто орал ей в ухо.

— Доброе утречко, — проворковал он, запрыгивая обратно на свой подоконник и выглядывая куда-то вниз.

Уже было светло, и Ника с удивлением огляделась. Комната, в которой они находились, когда-то была небольшой полукруглой гостиной. И наверняка очень уютной. Но сейчас штукатурка осыпалась, обнажая каменную кладку. Пол и стены изрядно заросли мхом и вьюном. Кое-где даже пробивались маленькие цветы и трава. Из окна, на котором еще сохранились лохмотья тяжелых штор, лился поток теплого солнечного света.

И в этом светлом прямоугольнике стоял небольшой круглый столик, уставленный всевозможными десертами. Тортики, конфеты, пирожные... Их приторный запах смешивался с запахом пыли и неприятно щекотал чувствительный нюх Ники. Когда эта еда успела появиться? Хотя... Неважно. Ника потянулась к вазе с фруктами.

— Фу! Нельзя! — тут же отозвался Брейк.

Бросив на мужчину уничтожающий взгляд, которым при желании можно было бы и убить, Ника протянула руку и быстро выхватила из вазы большое красное яблоко.

Брейк хотел что-то добавить, но в комнату влетел крупный мужчина, на ходу поправляя очки.

— Брейк! Зараза! — дружелюбно воскликнул он, подходя к Брейку. — Когда ты успел? А где же леди Шерон?

— Она скоро прибудет, — ответил Зарксис, но мужчина его уже не слушал, во все глаза уставившись на Нику.

— Какая очаровательная юная леди! — воскликнул он, не дав паузе затянуться. — Позвольте узнать ваше имя, — с обворожительной улыбкой произнес он, норовя поцеловать ей руку.

Ника ойкнула и отскочила, выронив надкусанное яблоко, с испугом уставившись на незнакомца. Тот слегка опешил от столь бурной реакции и непонимающе моргнул. А вот Брейка это позабавило, и он решил поучаствовать в спектакле. Он слез с насиженного места, щелкая тростью по полу, подошел к мужчине и что-то ему сказал. Настолько тихо, что Ника ничего не услышала, зато лицо незнакомца посуровело, и он только качал головой, с сочувствием поглядывая на девушку.

— Так что прошу простить ее нелюдимость, — добавил Брейк и, оглянувшись на Нику, хитро подмигнул ей.

— Какие вопросы! — воскликнул тот. — Миледи, прошу простить мою бестактность. Сочувствую вашей утрате.

Ника потрясенно кивнула, искоса взглянув на Брейка, который беззастенчиво таскал пирожные со стола. И что же он наплел?

— Ника, это герцог Оскар Безариус, — продолжил Зарксис, указывая на незнакомца. — Ох ты, а вот и госпожа! — Брейк отряхнул руки и поднялся.

Цепь выглянула в окно. Они были где-то на втором этаже правого крыла особняка. Чуть правее была длинная галерея с выходом в заросший сад, где среди аллей зияла яма, из которой рос высокий дуб. А слева был парадный подъезд, возле которого суетились какие-то люди в черно-белых плащах. И как раз в эту минуту черная карета остановилась у лестницы. Дверца распахнулась, и Брейк подал руку своей госпоже. Ника вздрогнула и оглянулась. Только что. Только что Зарксис стоял в этой комнате. Как он оказался там? Ну не ходит же он сквозь стены, в самом деле!

— Непросто привыкнуть к его выходкам, — добродушно улыбнулся Оскар, кивая вниз. — Сколько лет знаю, а привыкнуть не могу.

Ника медленно кивнула, искоса разглядывая мужчину. Высокий светловолосый, лет эдак под сорок, с невероятно светлыми глазами.

— А что это за люди? — она указала на группу мужчин, стоявших неподалеку от экипажа леди Рейнсворт.

— Это сотрудники Пандоры, — заметив удивление девушки, Оскар поспешил успокоить ее. — Они здесь, чтобы обеспечивать безопасность.

Девушка обхватила себя руками, словно ей резко стало холодно. Пандора обеспечивает безопасность. Скорее наоборот. Для нее Пандора — самый короткий путь обратно в Бездну. Шерил рассказала ей достаточно, чтобы Ника могла серьезно опасаться за свою шкуру.

Кажется, Оскар что-то спрашивал у нее, в глазах герцога застыл вопрос. Нике стало неловко, и вдруг в комнате появилась леди Шерон, за которой тенью маячил Брейк.

— Доброе утро, — юная герцогиня Рейнсворт вошла в комнату, очаровательно улыбаясь и изящно поздоровавшись с Оскаром, который не преминул сделать ей пару комплиментов.

Когда с приветствиями было покончено, Оскар галантно отодвинул высокий стул, чтобы Шерон могла сесть, а сам остановился у окна. Брейк же поудобнее устроился на своем подоконнике и принялся с увлечением разворачивать леденец.

Гнетущую тишину комнаты нарушало лишь шуршание фантиков и голоса откуда-то снизу. Если бы не эти звуки, Ника подумала бы, что оглохла. Все напряженно молчали, словно ожидая чего-то. Нике стало совсем не уютно, но ей оставалось только прикусывать губу, молчать и ждать.

Минут через десять с улицы донесся скрип подъехавшего экипажа и ржание лошадей. Ника встрепенулась и подошла ближе к окну.

— Так-так... — услышала она довольное бормотание Шляпника.

К парадному входу подъехала небольшая карета, из которой выбрался молодой человек в черном плаще и шляпе, а следом высунулся и златовласый мальчик. Оз Безариус. Они о чем-то заговорили, но вот услышать их было просто невозможно.

— Ясно, — вдруг послышался спокойный голос. — Не думай об этом.

Ника дернулась и испуганно оглянулась. Этот голос не мог принадлежать никому из комнаты. Шерон бесстрастно пила чай, Оскар напряженно вглядывался в лицо Оза, а Брейк с интересом наблюдал за черноволосым юношей, который двинулся к огромному флигелю поместья.

Неужели это был его голос? Но как? И вдруг девушка почувствовала что-то. Неприятный холодок пробежал по нервам и замер покалыванием на кончиках пальцев. Она чувствовала близость тьмы. Кто-то использует цепь. Ника пригляделась к Шерон. Леди спокойно допивала свой чай и выглядела вполне обыкновенно, если бы не маленькое "но". Леди Шерон не отбрасывала тени. Ника облегченно выдохнула, хотя неприятное покалывание так и не исчезло. Наоборот, с каждой минутой оно лишь усиливалось.

Секунды тянулись ужасно медленно. И вдруг напряженную тишину прорезал выстрел. Один. Пять. Восемь. Оскар побледнел, но больше ничем не выдал своего волнения, а Шерон и Брейк обменялись странными взглядами.

— Это же были твои напарники, — раздался высокий голос, целиком пропитанный насмешкой. — Суровым парнем ты вырос...

— Заткнись, Цвай.

В ответ послышалось противное хихиканье.

— Как плохо-то, — воскликнула Цвай. — Кстати, я ненавижу, когда подслушивают мои разговоры со старыми друзьями, — она открыто засмеялась и резко замолкла. — Долдем, отучи их подслушивать!

И вдруг комнату наполнил ужасный крик. Или вой. Ника не поняла. Она руками зажала уши, но это не спасало от дикого вопля. Словно голову изнутри царапают металлические ножи. Медленно и глубоко. Это сводило с ума. Кажется, Ника сама закричала. Ноги подогнулись, и цепь упала на колени. Остальным тоже приходилось туго.

Шерон, едва сдерживая слезы, хваталась за рукав Брейка, который пытался что-то ей сказать, а она только мотала головой. Оскар прижался спиной к стене, сжав зубы, пытался удержаться на ногах.

Это была дикая боль, прошивающая сознание. Подчиняющая. Сводящая с ума. Проще сдохнуть, чем выдержать такое! И вдруг все резко оборвалось. На поместье опустилась тишина. Ника поднялась, пытаясь унять дрожь, колотившую ее. В ушах стоял звон, но боль понемногу проходила. Девушка оглянулась. Шерон сидела, опустив голову, все еще вцепившись в рукав Брейка, взгляд которого пылал неподдельной злостью и... Интересом? Оскар все еще стоял привалившись к стене.

— Что? — прошипела Ника, к своему ужасу едва слыша свой голос.

— На них напали! — ответил мертвенно-бледный Оскар, расширившимися глазами вглядываясь в темное здание флигеля, к которому спешили Оз со своей цепью.

— Как мы и предполагали, — Брейк подошел к окну, достав из кармана небольшой театральный бинокль. Из всех четверых, он быстрее всех оправился от этого. — Они вернулись.

Ника почти с ужасом смотрела на мужчину. На Шерон, которая наконец-то подняла голову и вернула лицу спокойное выражение. На Безариуса, стоявшего в стороне. Они только что едва не сошли с ума. То, что находится во флигеле, обладает огромной силой, так почему они бездействуют? Мальчишка с Кроликом скрылся во флигеле. И вновь раздались глухие выстрелы. Да что, черт подери, происходит?!

— Их всех убьют! — почувствовав на себе удивленные взгляды, Ника поняла, что сказала это громче, чем следовало. — И вы будете смотреть на это как в театре?

Она переводила взгляд с одного лица на другое. Никто не торопился отвечать.

— Мы вмешаемся. Если это будет действительно необходимо, — неторопливо произнесла Шерон.

— Необходимо... — в голосе цепи мелькнули нотки злости. Она развернулась и решительным шагом двинулась к двери.

— Ника, стойте! В такой опасности девушкам не место! — всполошился Оскар, пытаясь преградить девушке путь.

Но Ника, ловко увернувшись, проскользнула в коридор и бросилась к лестнице.

— Брейк! — голос герцога дрожал от негодования.

— Эта девушка сильнее, чем вы думаете, — Шерон обезоруживающе улыбнулась, отодвигая от себя блюдце.

— Просто наслаждайтесь представлением, — усмехнулся Брейк, не отрываясь от наблюдения за флигелем, из которого выскочил Ворон. Потрепанный, но вполне живой.

* * *

Ника шла к западному крылу особняка, стараясь не смотреть на обшарпанные стены, но взгляд то и дело цеплялся за кривые линии трещин. Куски штукатурки лежали на полу. Вся немногочисленная мебель завешана грязными белыми тканями, а под ногами хрустело битое стекло и скрипел паркет. Сколько лет этот особняк заброшен? Запустение давило на Нику, заставляя ускорять шаг.

Она вышла через черный вход прямо к флигелю. Но там уже все затихло. Девушка увидела, как приоткрылась высокая дверь и светловолосый мальчишка побежал в сторону сада. Ника выдохнула с каким-то облегчением. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то погиб, даже люди, которые ничего для нее не значат.

Значит, можно вернуться обратно. А можно сбежать... Ника хмыкнула, представив лицо этого клоуна, если она ускользнет прямо у него из-под носа.

"Если бы мне еще было куда бежать" — мрачно добавила она, разворачиваясь к особняку.

Она вернется к этим людям. Но позже. Сначала ей хотелось побродить по особняку. Девушка поднялась на второй этаж и свернула в один из коридоров. Алые стены, белая потрескавшаяся лепнина, пол, покрытый слоем пыли настолько, что был виден каждый ее шаг. Ника остановилась у двери в самом конце коридора, в нескольких шагах от высокого витражного окна. Девушка дернула ручку, и неожиданно та поддалась. Девушка вошла в небольшую комнату.

Синяя спальня. Слева у стены пылилась кровать с облезшим голубым балдахином, а рядом покрытая пылью тумбочка с подсвечником. У окна стол-бюро красного дерева, на котором балансировала маленькая вазочка с цветами. С уже увядшим букетиком фиолетовых фрезий. Ника подошла к столу удивленно касаясь мягких лепестков. Эти цветы здесь недавно. Может быть, неделю, дней пять... Но если особняк давно заброшен, кто будет приносить сюда цветы? Именно в эту комнату? Девушка похолодела от внезапной догадки и выскочила в коридор, захлопнув дверь.

Когда Ника вернулась, Брейк с довольной улыбкой протирал свой бинокль, Шерон пила, наверное, сотую чашку чая, а Оскар обеспокоенно смотрел в окно.

— Жалость какая, что твоя благородная помощь не понадобилась, — заметив Нику, хмыкнул Брейк. — Ты, кстати, пропустила отличную сцену.

Шерон улыбнулась и отодвинула чашечку.

— Не думал, что она так быстро вмешается, — задумчиво произнёс герцог Безариус, словно говоря с самим собой. — Что нам теперь предпринять?

— Пока что мы будем следовать плану, — мягко произнесла леди Шерон, вставая из-за стола.

— Да, — кивнул Брейк, — А теперь пора возвращаться домой. В Пандору, — он соскользнул с подоконника и направился к выходу, незаметно показав цепи следовать за ним. Они вышли на воздух, у выхода стоял тот самый экипаж, в котором приехала Шерон.

— Я вот тут думаю, что с тобой делать, — начал Брейк, разглядывая цепь. — Отпускать тебя нельзя, а отдавать Пандоре...

— Жалко? — с сомнением произнесла Ника.

— Неинтересно, — поправил мужчина.

В этот момент из особняка вышла Шерон в сопровождении Оскара, вся утренняя улыбчивость которого испарилась, уступив место хмурой серьезности.

— Готовься к приятному сюрпризу, — лукаво улыбнулся Брейк, помогая своей госпоже забраться в экипаж. И по этой улыбке Ника поняла, что готовиться ей действительно пора. К самому худшему.

Экипаж неспешно подъезжал к городу, и только это удерживало Нику от того, чтобы уснуть под тихий скрип колес. Рядом сопела Алиса, изредка дергая ногой, и Нике пришлось буквально вжаться в стенку кареты, иначе Крольчиха точно заехала бы по ее больной руке. Напротив, все еще в отключке, развалился Оз Безариус, рядом с Вороном, который находился где-то на грани сна и реальности. И избегая смотреть на Нику, молчал всю дорогу. Как казалось девушке, он ее тихо ненавидел. А ведь им, как выразился Брейк, предстоит "работать вместе", и, как поняла цепь, — жить тоже.

Ника разглядывала проносящиеся за окном холмы и жалкие одинокие домики или маленькие деревни. Скоро... Скоро она увидит Ливерру... Ника зевнула, стараясь не уснуть и прогнать из головы бело-фиолетовый букет фрезий. Девушка почти не сомневались в том, кто мог приносить в голубую комнату эти цветы. Потому что это не могло быть совпадением. Да и она разучилась верить в случайности.

* * *

Тихо шелестела тяжелая от росы холодная трава. Туфли были брошены на ступенях длинной галереи, а ноги уже успели замерзнуть, и девушка бежала быстрее. Ночной сумрак отступал и среди деревьев висели паутинки тумана. На востоке уже светлела полоска горизонта.

Какое утро... Девочка побежала, тихонько смеясь, сквозь кусты, оставив в сплетении веток тонкий лоскут белых кружев, испугав едва проснувшихся птиц. Но вдруг трава ушла из-под ног, и она едва успела выставить вперед руки, чтобы не приложиться головой о темные замшелые камни.

— Не ушиблась? — чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги. Девочка оглянулась. В тени деревьев стоял человек, облокотившись спиной о дерево. Она приветливо улыбнулась ему и огляделась, с каждой секундой замирая от восторга. Перед ней раскрылся небольшой уголок сада, со всех сторон окруженный деревьями и неухоженными кустами. Она стояла на старой выложенной желтым камнем дорожке, которая вела в маленькую беседку с полуобвалившейся крышей. А вокруг... Все — от тропинки и до беседки — пестрело маленькими цветами от белого до темно-фиолетового оттенков. В воздухе, кроме пряного запаха утра, вился тонкий аромат свежести.

"Если весна имеет запах, то она пахнет именно так", — подумала девочка, аккуратно проходя к беседке и присаживаясь на ступени.

— Выходи, — позвала она, похлопав по ступеньке рядом с собой.

Но тень едва заметно качнула головой.

— Это ведь сон, — сказала она, касаясь белых лепестков кончиками пальцев. — Твой или мой?

— Какая разница?

— Значит твой, — она сорвала один из бело-лиловых цветков и аккуратно вплела его в свои темные волосы, которые едва скрывали замерзшие белые плечи. — В моем сне ты бы не стоял в тени, — она по-детски надула губы.

Тень тихо засмеялась.

— Ну хватит! — она бросилась к деревьям, но тень пропала. — Вернись!

— Я здесь, — голос был удивительно близко, но она не могла понять откуда он доносится. Словно эхо в горах. Оно отовсюду и нигде.

— Я же все равно тебя достану!

Ответом ей снова был тихий смех тени, растаявший в утреннем тумане.

Ника плотнее закуталась в одеяло, не открывая глаз, пытаясь ухватиться за этот сон и не возвращаться в реальность, которая напоминала о себе скрипом паркета где-то за стеной и приглушенными голосами. Девушка натянула одеяло до самого носа и перевернулась.

И тут же яркий свет ударил в глаза, прогоняя остатки чудесного сна.

Ника села на маленьком диване, оглядывая комнату из-под полуопущенных ресниц. Да, уютом здесь даже и не пахло. Грустные серо-голубые стены, высокий комод у дальней стены, письменный стол у окна, на которое никто не додумался повесить шторы... В прямоугольнике солнечного света неторопливо кружилась пыль.

Девушка поднялась с дивана, накинув тонкий плед как плащ, и подняла деревянную раму окна, впуская в комнату летний ветер и гомон маленького переулка, на который выходило окно. Подскочив к комоду, девушка нашла свою белую блузку, узкие черные брюки и короткую темно-синюю куртку с серебристой отделкой, которая едва доставала до талии.

Выйдя из комнаты, Ника услышала голоса. Квартира Ворона была небольшая, коридор в котором она стояла выходил в гостиную, откуда доносились голоса. Нике стало любопытно, и она направилась туда. Все те же скучные стены, маленький деревянный столик, под которым сидела и тряслась Алиса, и зеленый диван... На котором вальяжно сидел Зарксис Брейк со скучающей миной на лице.

У окна торчал хозяин квартиры, роняя пепел с сигареты на подоконник, и Оз Безариус, который смеялся непонятно над чем, но, услышав шаги, он обернулся и приветливо улыбнулся девушке.

— Доброе утро, Ника, — цепь недовольно дернула головой, чувствуя, как четыре пары глаз уставились на нее. И только изумрудные глаза Безариуса казались по-настоящему доброжелательными.

— Какого черта ты здесь делаешь!!!

Потолок совсем неожиданно оказался прямо перед глазами Ники, а в грудь ей уперся белый шнурованный сапог. Да, жизнь полна мелких гадостей. Одну из них зовут Черный Кролик, который сейчас и смотрит на нее сверху вниз с нескрываемой злостью.

— Алиса! — Оз тут же бросился оттаскивать свою цепь от Ники. — Она теперь с нами!

Ника поднялась, отряхивая рубашку, стараясь не обращать внимание на шипение Алисы, на хмурый взгляд Ворона и на фальшивую улыбку Брейка.

— Брейк, ты говорил, что должен еще кое-что сделать. Это что-то — заполучить Волю Бездны? — вдруг вспомнил Оз, оборачиваясь и продолжая прерванный разговор. — Гил сказал мне, что этого добиваются и Баскервили, и Пандора, — произнес юноша, присаживаясь на диван.

Брейк не успел ответить.

— Серьезно?

И снова четыре пары глаз вперились в Нику.

— Что тебя так удивляет? — поинтересовался Брейк, закидывая вторую ногу на столик.

— Бред, который вы несете, — огрызнулась цепь. — Воля — это то, что создало саму Бездну — всю, до последнего искажения! Никто не сможет выдержать такую мощь, даже Баскервили, — Ника отбросила с лица непослушную прядь.

— Даже имея ключик? — протянул Зарксис, с каким-то странным выражением взглянув на девушку.

— Ключик? — вмешался озадаченный Оз, непонимающе переводя взгляд с цепи на Шляпника.

— Агась, — Брейк перевел взгляд на юношу, — и этот ключик — ты, Оз.

Ника издевательски усмехнулась и пошла в кухню, не желая слушать дальнейший разговор. Заполучить Волю Бездны, ага... Больше они ничего не хотят? Нику злила их тупость.

— И чайку мне сделай, — донесся до нее голос Шляпника.

Девушка не ответила, мысленно послав его в Бездну.

Следующие минут двадцать девушка сидела на кухне, с остывающим чаем, напряженно прислушиваясь к голосам за стеной. И каждое слово казалось ей полным абсурдом. Хотя последние два дня казались бредом, который больше похож на сон. Интересный, страшный сон, от которого не получается проснуться. Девушка вздохнула, залпом допивая остывший чай. Судя по наступившей тишине, Шляпник уже ушел и в квартире стало на одну неприятную рожу меньше. Ника запустила пальцы в волосы, напряженно вспоминая. Все, что произошло за два дня. Все слова, люди, знаки... Все, в чем она запуталась.

Девушка выдохнула, решая, что делать дальше. У нее была нить. Тонкая красная нить, которая ведет к ответу на мучающий ее вопрос "почему". Ника поднялась, стряхивая со стола крошки и прислушиваясь к тихим голосам и скрипу шагов за стеной.

Сполоснув чашку, девушка подошла к окну. И на секунду мир дрогнул. Опять! Чертовы искажения... Ника выскочила в длинный коридор и едва не врезалась в Ворона, который от неожиданности выронил какую-то бумажку и исчез в глубине квартиры.

На полу под окном сидел растерянный Оз и Алиса, которая с увлечением нюхала огромный букет алых роз.

— У тебя мозги есть? — спросила Ника, наблюдая, как Крольчиха собирается укусить бутон, и тут же уворачиваясь от полетевшего в нее букета.

— Мы с тобой еще не закончили! — Алиса подскочила и оказалась нос к носу с Никой, которую была ниже на добрые полголовы.

— Мы и не начинали, — огрызнулась Ника, в которой от одного присутствия Алисы поднималась волна раздражения. — Так что цыц.

— Я тебя уничтожу! — такого обращения с собой Алиса не собиралась терпеть. К тому же от кого? От этой ничтожной цепи, которую она едва не разорвала в первый же день? Да кто она такая, чтобы так разговаривать с Алисой? Кровавым кроликом — сильнейшей цепью!

— Попробуй, — Ника хмыкнула. — Ах да, ты же у Ворона на поводке, — Ника пожала плечами, уворачиваясь от кулака Алисы. — Мы с тобой еще сразимся, только у Гилберта разрешения спроси, — закончила Ника, собираясь уходить, и тут же тяжелый каблучок Кролика прилетел ей в спину.

Ника резко развернулась, готовая дать сдачи, но между девушками вклинился Оз. Рука Ники замерла почти у самого носа мальчика.

— Отойди, — прошипела Ника, но мальчик продолжал так же смотреть на нее своими огромными зелеными глазами, не обращая внимания на злую Алису, которая рвалась из-за его спины.

Оз хитро улыбнулся и одними губами прошептал... Ника потом тщетно пыталась вспомнить его слова, которые заставили ее опустить руку.

— Хорошо, тупая Крольчиха, но теперь мы действительно не закончили.

Алиса зарычала, вздернув подбородок, но Ника уже отвернулась и, схватив с пола бумажку, оброненную Гилбертом, скрылась в одной из комнат.

Как только она оказалась в полумраке маленькой комнаты, всю злость на Алису как рукой сняло. Нике даже стало немного неприятно от этой стычки. Сейчас она совершенно не чувствовала к Алисе неприязни, даже наоборот, Ника была рада, что Алиса здесь.

Погодите! Рада? Эта тупая Крольчиха ничего не помнит, да и к тому же из-за нее сплошные синяки! Ладно, с отношением к Алисе Ника решила разобраться немного позже. Подойдя к окну, девушка развернула бумажку, которая оказалась запечатанным письмом, скорее даже запиской, которую должны передать лично в руки. Взглянув на имя отправителя, Ника похолодела. "Винсент", — значилось в уголке.

Ника выдохнула, внутренне надеясь на ошибку, но понимая, что ошибки быть не может. Как и совпадения. Она направилась в гостиную, где застала Гилберта, ронявшего пепел на головы случайных прохожих.

— Кхм, Ворон, — юноша вздрогнул и обернулся. — Ты уронил в коридоре, — девушка протянула ему конверт, который он выхватил у нее из рук со странной поспешностью.

— Да, спасибо, — юноша отвернулся к окну, не спеша разворачивать письмо.

— Даже не вскроешь? — Ника присела на диван, спиной к окну. — От кого это?

За спиной послышалось тихое шуршание и скрип сургуча. Все-таки вскрыл конверт. Ника развернулась, успев заметить удивленно расширившиеся глаза Ворона, но, поймав взгляд девушки, он вернул лицу спокойное выражение и спрятал записку в карман.

— Так, — он взял свой плащ со стула, — ни от кого.

Когда шаги затихли в коридоре, Ника закинула ноги на столик, подражая манере Шляпника, и прикрыла глаза.

"Ни от кого", — надо же, как ты стал о нем отзываться..." — задумавшись, она не заметила, как Оз просунул голову в комнату.

— Мы собираемся купить что-нибудь к ужину, — сказал он, — ты с нами?

— Конечно!

* * *

— Господин Винсент! Господин Винсент, подождите! — Ганс едва-едва успел нагнать Найтрея у самых дверей. — Мы... — мужчина пытался отдышаться, — мы вышли на след Грима!

— Прекрасно, — улыбнулся юноша.

— Да, но я не только по этому поводу, — Ганс поправил пенсне и заговорщически понизил голос. — Нам известно, что он сбежал не сам.

Глаза юноши сверкнули в полумраке коридора.

— Это достоверно?

— Совершенно! — архивариус направился к выходу, на ходу забивая старомодную трубку терпким табаком. — И знаете, господин Винсент, мне от этого не по себе.

Юноша вышел следом за ним. На улице стало гораздо прохладнее, чем днем. Тени удлинились, а спешащие прохожие поумерили свой пыл и теперь неспешно двигались по своим неторопливым делам. Ганс отошел от дверей и закурил, пуская дым в рыжие с сединой усы.

— Мне не по себе, — повторил он. — Не думал, что доживу до дня, когда в Пандоре появятся предатели.

— Вы так уверены, что Гриму помог кто-то из наших людей? — Винсент остановился с подветренной стороны, чтобы не чувствовать запах табака.

— И я даже догадываюсь, кто это может быть, — Ганс прищурил глаза.

Легкий ветерок взъерошил листву над головами мужчин. Винсент скрестил руки на груди, с интересом ожидая продолжения, но собеседник молчал, выпуская кольца дыма, которые терялись в листве над их головами.

— Допустим, — заинтересованно произнес Найтрей. — И... С кем стоит быть повнимательнее? — юноша тщательно выбирал слова, зная, что старик чертовски проницателен, пусть внешне и похож на кабинетного червя.

— С каждым, — Ганс вытряхнул пепел из трубки и проницательно взглянул Винсенту в глаза.

В юноше вскипало раздражение, которое проступало на лице наивной улыбкой. Он уже понял, что Ганс хотел сказать.

— Я понимаю вас, — произнес Винсент, незаметно сверля архивариуса взглядом. — Пожалуй, я поделюсь вашими соображениями с отцом, — добавил он, наблюдая за реакцией Ганса.

— В Пандоре нет случайных людей, — совершенно спокойно произнес мужчина и умолк, наблюдая за серой птицей, взмывшей с крыши здания. — Странно, что такая птица делает в городе...

Винсент пожал плечами. Пауза снова затягивалась. Ганс вытащил из кармана новенькие бронзовые часы и сверил их с часами на городской башне.

— Рабочий день окончен, — вздохнул он и направился в сторону главной улицы. Отойдя на несколько шагов он обернулся. — Я предупредил вас, господин Винсент. Прощайте, — и Ганс нырнул в поток людей, но его полная фигура еще долго маячила на фоне аллей, пока не исчезла за одним из зданий.

— Я тебя тоже, — процедил юноша, сверля разномастными глазами переулок, в котором скрылся архивариус.

Винсент вышел к парадной, где его уже ждал экипаж. В карете было душно, на диванчике лежала маленькая записка без подписи и адресата, в которой ровным почерком значился список документов и книг. Как обычно — четко и верно. Эхо безупречная шпионка. С такой талантливой девчонкой невозможно испачкать рук. Юноша усмехнулся, складывая бумажку в карман плаща. Он ослабил ворот рубашки, слегка отодвинув занавески, наблюдая за проносившимися мимо домами и вечерними, почти безлюдными улицами.

Винсент задумался. Второй день подряд происходит что-то странное. Чего стоит один Шляпник, впервые за всю жизнь заглянувший в архив. И это нельзя объяснить внезапной страстью к книгам. Нет. Интереснее всего, что Брейк затрагивал либо особо секретные документы, либо давно известные и забытые факты. И, судя по тому, что сегодня он не появлялся в Пандоре, он не удовлетворил свое любопытство. Найтрею это не нравилось. Он понимал: Шляпник нашел что-то. Что-то важное, и теперь он не успокоится, пока не докопается до истины любым путем. Винсент скрипнул зубами. Проклятый Брейк может докопаться до чего угодно. В особенности до того, чего ему знать не следует. Это в манере Шляпника — лезть не в свои дела.

Вдруг карету резко встряхнуло. Послышался вскрик, утонувший в ржании лошадей и брани возницы. Винсент, не успевший схватиться за что-нибудь, не удержал равновесия и приложился об противоположную стенку. Это совсем его взбесило. Потирая ушибленный лоб, он высунулся из кареты, но единственное, что успел увидеть — это темную фигурку, вскочившую с брусчатки и скрывшуюся в толпе.

— Что это было? — раздраженно спросил Найтрей.

— Простите господин! — отозвался возница. — Какая-то ненормальная сама под лошадей бросилась! Еще и уронила...

Со стороны моста вдруг появилась группа запыхавшихся людей, которые вопили что-то вроде: "Держи воровку!". Один из них остановился возле экипажа, спрашивая, не видел ли возница темноволосую девчонку с дорогой шпагой и яблоками. Возница указал на переулок и тронул коней. А Найтрей задумчиво проследил взглядом за ярко-алым яблоком, которое одиноко катилось по брусчатке.

* * *

Не вечер — а игра в "догони меня закон".

И несмотря на это, девушку распирало со смеху. Кому расскажешь — так не поверят. Смертоносное оружие Бездны, беспощадная цепь... Улепетывает от рыночных торгашей по незнакомому городу, спотыкаясь об собственное оружие.

Ника всегда гордилась своей прекрасной шпагой и скорее согласилась бы расстаться с рукой, чем с ней, но только не сейчас, когда за ней бежала куча здоровых кричащих мужчин, и за спиной то и дело слышались вопли: "Держи воровку!", а шпага с завидным упорством колотила ее под коленям, мешая бежать. Из-за настырных преследователей девушка чуть не попала под экипаж на мостовой и, едва успев отпрыгнуть, бросилась в лабиринт переулков, под витиеватые ругательства.

Ника неслась мимо прохожих прижимая к груди небольшую сумку с ярко-алыми яблоками. Из-за которых ее и преследовали. И эта гонка по запутанным улочкам Ливерры доставляла девушке настоящее удовольствие. Им никогда не догнать ее! Пробежав еще пару переулков, девушка остановилась в маленькой арке между домов, наблюдая, как уже изрядно запыхавшиеся горе-преследователи свернули в противоположную сторону аллеи. Ника шумно выдохнула, и огляделась.

Ее занесло в маленький переулок, и девушка с облегчением поняла, что они проходили здесь, когда шли к рынку, а значит, дорогу обратно она найдет, а теперь можно и поужинать. К счастью, в арке стояла целая конструкция каких-то ящиков, на которые девушка и забралась. Усевшись поудобнее, Ника вытащила из сумки вожделенный фрукт. Ярко-красный.

"Как плащи Баскервилей", — мысленно добавила она и вонзила зубы в яблоко. Солнце потихоньку садилось, но ни Оза, ни Ворона так она и не увидела. Выбросив третий огрызок, Ника слезла с ящиков и решила немного прогуляться по городу.

Да, Ливерра — потрясающий город, хотя и не такой потрясающий, как Сабрие. Ника поймала себя на мысли, что сравнивает все, что попадалось ей на пути. Улицы Ливерры были гораздо прямее, и все улицы так или иначе вели к набережной, а если долго идти вдоль набережной в сторону часовой башни, то рано или поздно придешь на главную площадь. Ника решила прогуляться по набережной, наблюдая, как по реке проплывают лодки, нагруженные ящиками, как медленно гуляют по улицам нарядные дамы с кавалерами, как проносятся экипажи, за задернутыми занавесками которых скрываются важные персоны. Вот она — жизнь. Протяни руку — и начнешь все сначала. Только хочет ли она начинать сначала? Нет. Прошлое слишком сильно тянет обратно. И Ливерра никогда не станет такой, как Сабрие. Весь этот прекрасный вечер — всего лишь красивая фальшь по сравнению с теми вечерами, которые были вечность назад.

Поднялся легкий ветер, и Ника улыбнулась, поправляя волосы, как вдруг тонкая шелковая лента скользнула между пальцев и слетела куда-то назад. Ника бросилась догонять голубую полоску ткани, которую ветер бросил почти в лицо невысокому тучному мужчине со смешно топорщащимися рыжими усами, тронутыми сединой.

— Спасибо, — Ника подошла к мужчине и, забрав свою ленточку, быстро подвязала свои темно-шоколадные волосы.

— Не благодарите, — добродушно улыбнулся мужчина. — Это была чистая случайность.

— Я не верю в случайности, — ответила девушка, собираясь продолжить прогулку.

— Я тоже, — мужчина поравнялся с ней. — Собираетесь на площадь?

Ника кивнула.

— Вы, наверное, не из местных, — улыбнулся он.

— Почему? — девушку слегка обеспокоили его слова.

— В такой час юные леди уже возвращаются домой, — он кивнул на часы, — скоро совсем стемнеет, а после заката на улицах неспокойно.

Шестое чувство подсказывало Нике, что пора как-то отделаться от этого человека. Она не могла сказать, что именно ее настораживало, но что-то в этой случайной встрече ей не нравилось. Ника уже собиралась как-нибудь распрощаться, но мужчина ее опередил. Когда они поравнялись с длинным высоким зданием, стены которого были глухо-изумрудного цвета, мужчина решил откланяться.

— Благодарю за неожиданную прогулку, — сказал он, — но мне пора работать.

Работать ночью? Ника с удивлением взглянула на здание, во многих окнах которого зажигались огни.

— А что это? — заинтересованно спросила девушка и улыбнулась самой невинной улыбкой, на которую только была способна. — Вы правы, я нездешняя, — добавила она.

— Это Пандора, — с гордостью в голосе произнес мужчина. — Мы защищаем людей. Ну, прощайте, юная леди. И мой вам совет, возвращайтесь в гостиницу, — мужчина набросил на плечи черно-белый плащ, который до этого нес в руках.

Вдруг беспокойство стало сильнее и в нос ударил неприятно-знакомый запах. Это было невозможно описать, но девушку скрутило от отвращения. Она не спутала бы этот "аромат" ни с чем. Так пахнет Бездна.

— С вами все в порядке?

Ника уставилась на мужчину.

— Вы дрожите, — вдруг в глазах мужчины мелькнуло изумление. Он схватил девушку за плечи — Пройдемте со мной, — его голос стал мягким и успокаивающим — Вам помогут.

И тут ей стало по-настоящему страшно. Незнакомец почти тащил ее в здание Пандоры. Понял значит. Проницательный старик. Девушка резко вырвалась и бросилась бежать, проклиная себя, его, Пандору и весь этот день в целом.

Она чувствовала цепь. Где-то в паре улиц от площади и поэтому бежала в противоположную сторону. Ей должно сыграть это на руку. Тот мужчина наверняка понял, кто она. Ника не удивилась, что за ней могут выслать погоню. Девушка надеялась, что та — другая — цепь устроит хорошую заварушку. Возможно, завтра все газеты заполнятся новостями о нападении и жестоком убийстве невинного человека, но ее это не касается. Пусть этим занимается Пандора, а она играть в героя не желает. И, запихнув голос совести как можно глубже, Ника свернула в уже знакомый переулок.

С бешено стучащим сердцем Ника добежала до дома Гилберта. Взлетев по ступеням, она дернула кнопку звонка. Ничего. С досады пнув дверь ногой, девушка запрыгнула на подоконник, вглядываясь в темный город. Солнце уже давно село, и теперь там, среди темных крыш, блуждает цепь. Там где-то еще не вернувшийся Ворон с этими детьми. И если они встретятся... По стеклу начали барабанить капли, и город превратился в размытое темное пятно с линиями огоньков. Эта ночь не кончится ничем хорошим. Но вмешиваться и снова бросаться в переплетение улиц — глупо.

— Мне плевать, — произнесла она в пустоту, — я туда. не. пойду.

* * *

Ганс, пыхтя, летел в архив. Ему срочно нужно связаться с кем-то из начальников. В городе объявился еще один контрактор, у него почти появились доказательства против предателя, а в штабе никого, кто бы мог немедленно этим заняться. Архивариус плюхнулся в свое кресло и выхватил лист бумаги.

И все-таки Гансу было жаль. Жаль девчонку, которую он встретил на площади. Ее глаза. Блестящие желтоватые, яркие... Похожа на его дочь, которая осталась где-то далеко. Наверное, они с этой девчонкой ровесницы. Он тяжело вздохнул, достав из ящика ручку и печать.

И зачем такой юной девушке связываться с Бездной? Ганс не понимал. Но, возможно, ее контракт еще не так силен, и ее можно спасти... Внезапно свеча погасла, и огромный зал погрузился в темноту. Ганс поднялся, нащупывая в кармане зеркальный медальон. Он услышал, как скрипнула дверь и как легкие, едва слышные шаги направились в его сторону.

* * *

Ливерру буквально размыло дождем, и грязные брызги луж разлетались из-под колес экипажа. Брейк предпочел бы более быстрый способ добраться до Пандоры, но сегодня выбирать не приходилось. Когда экипаж подъехал к зданию, кучер едва нашел место, чтобы высадить пассажира. У штаба яблоку негде было упасть. Во всех окнах ярко горел свет, и в этих желтых пятнах мелькали люди-тени. Зарксису это не понравилось.

Едва он вошел в холл, как тут же заметил высокого юношу, который спешно спускался по лестнице, поправляя очки.

— Брейк! — воскликнул он, заметив Шляпника. — Пойдём, срочно!

От проницательного взгляда Брейка не укрылось беспокойство Рейма. То, как он нервно поправлял очки, как то доставал, то вновь прятал в карман блокнот. Он был обеспокоен, нет, он был даже испуган. Этот страх делал взгляд юноши таким затравленным.

— Что стряслось?

— Сейчас сам все увидишь.

Они свернули в узкий коридор, ведущий к архиву, у дверей которого стояли двое сотрудников с каменными лицами. Один из них мрачно кивнул Рейму и открыл дверь.

В архиве был слишком яркий свет. И слишком много людей. Все были старшими сотрудниками, и все были не на шутку встревожены. Рейм нервно сглотнул.

Один из мужчин повернулся и, увидев Зарксиса, сдержанно кивнул в знак приветствия.

— О, господин Шляпник, — произнес он. — Вы дьявольски вовремя. Полюбуйтесь, — глухо добавил он, отходя в сторону.

За столом, залитым чернилами сидел Ганс, замотанный по самые глаза в бурый шарф, с которого стекали темные капли, пачкая белые плечи форменного плаща.

Брейк подошел к архивариусу и тростью сбросил тяжелый от крови шарф с шеи мертвеца. Кто-то глухо охнул. И было от чего. Шея Ганса была одной рваной раной. Шляпник цокнул языком и отстранился.

— Вы понимаете, господин Шляпник, — произнёс мужчина, — среди нас появился предатель.

— Если такой человек действительно среди нас, — Брейк остановился в дверях, медленно и четко произнося слова, — кем бы он ни был...

В комнате повисла тишина. Только затихающий дождь щелкал по карнизу.

— Я обязательно найду его, — Брейк полу-обернулся, и от его безумного взгляда и жуткой улыбки все поспешили отвести глаза.

А Брейк стремительно вышел из здания, направляясь к месту, где погиб контактор Грима. В грязном переулке с обрушенной аркой суетились люди, ликвидирующие последствия боя. Мужчина остановился у одной из стен, наблюдая за мельтешащими пандоровцами.

За спиной послышались шаги.

— И как тебе представление? — спросил он, скосив глаз на темную нишу в стене.

— Я опоздала, — отозвался тихий голос за спиной, и Ника шагнула на свет.

— Как жаль, — он лукаво подмигнул ей, — что ты снова бесполезна.

Ника в ответ лишь злобно сверкнула глазами.

Мужчина довольно улыбнулся и направился к экипажу, почти физически чувствуя ненависть девушки, идущей за спиной.

Когда второй час подряд ничто не нарушило тишину, Брейк с удивлением взглянул на цепь, привалившуюся спиной к стене. Ей серьезно удобно так спать? Мужчина хмыкнул и подошел ближе.

— По-а-а-дъем!

Ника моментально подскочила, но затекшие и замерзшие конечности не желали слушаться. Колени подогнулись, и девушка едва успела схватиться рукой за стену.

А перед ней стоял все тот же Зарксис Брейк, все с той же сладенькой улыбочкой и все с тем же отсутствием совести. И его физиономия изучала такую честность, что сразу становилось ясно, кто орал ей в ухо.

— Доброе утречко, — проворковал он, запрыгивая обратно на свой подоконник и выглядывая куда-то вниз.

Уже было светло, и Ника с удивлением огляделась. Комната, в которой они находились, когда-то была небольшой полукруглой гостиной. И наверняка очень уютной. Но сейчас штукатурка осыпалась, обнажая каменную кладку. Пол и стены изрядно заросли мхом и вьюном. Кое-где даже пробивались маленькие цветы и трава. Из окна, на котором еще сохранились лохмотья тяжелых штор, лился поток теплого солнечного света.

И в этом светлом прямоугольнике стоял небольшой круглый столик, уставленный всевозможными десертами. Тортики, конфеты, пирожные... Их приторный запах смешивался с запахом пыли и неприятно щекотал чувствительный нюх Ники. Когда эта еда успела появиться? Хотя... Неважно. Ника потянулась к вазе с фруктами.

— Фу! Нельзя! — тут же отозвался Брейк.

Бросив на мужчину уничтожающий взгляд, которым при желании можно было бы и убить, Ника протянула руку и быстро выхватила из вазы большое красное яблоко.

Брейк хотел что-то добавить, но в комнату влетел крупный мужчина, на ходу поправляя очки.

— Брейк! Зараза! — дружелюбно воскликнул он, подходя к Брейку. — Когда ты успел? А где же леди Шерон?

— Она скоро прибудет, — ответил Зарксис, но мужчина его уже не слушал, во все глаза уставившись на Нику.

— Какая очаровательная юная леди! — воскликнул он, не дав паузе затянуться. — Позвольте узнать ваше имя, — с обворожительной улыбкой произнес он, норовя поцеловать ей руку.

Ника ойкнула и отскочила, выронив надкусанное яблоко, с испугом уставившись на незнакомца. Тот слегка опешил от столь бурной реакции и непонимающе моргнул. А вот Брейка это позабавило, и он решил поучаствовать в спектакле. Он слез с насиженного места, щелкая тростью по полу, подошел к мужчине и что-то ему сказал. Настолько тихо, что Ника ничего не услышала, зато лицо незнакомца посуровело, и он только качал головой, с сочувствием поглядывая на девушку.

— Так что прошу простить ее нелюдимость, — добавил Брейк и, оглянувшись на Нику, хитро подмигнул ей.

— Какие вопросы! — воскликнул тот. — Миледи, прошу простить мою бестактность. Сочувствую вашей утрате.

Ника потрясенно кивнула, искоса взглянув на Брейка, который беззастенчиво таскал пирожные со стола. И что же он наплел?

— Ника, это герцог Оскар Безариус, — продолжил Зарксис, указывая на незнакомца. — Ох ты, а вот и госпожа! — Брейк отряхнул руки и поднялся.

Цепь выглянула в окно. Они были где-то на втором этаже правого крыла особняка. Чуть правее была длинная галерея с выходом в заросший сад, где среди аллей зияла яма, из которой рос высокий дуб. А слева был парадный подъезд, возле которого суетились какие-то люди в черно-белых плащах. И как раз в эту минуту черная карета остановилась у лестницы. Дверца распахнулась, и Брейк подал руку своей госпоже. Ника вздрогнула и оглянулась. Только что. Только что Зарксис стоял в этой комнате. Как он оказался там? Ну не ходит же он сквозь стены, в самом деле!

— Непросто привыкнуть к его выходкам, — добродушно улыбнулся Оскар, кивая вниз. — Сколько лет знаю, а привыкнуть не могу.

Ника медленно кивнула, искоса разглядывая мужчину. Высокий светловолосый, лет эдак под сорок, с невероятно светлыми глазами.

— А что это за люди? — она указала на группу мужчин, стоявших неподалеку от экипажа леди Рейнсворт.

— Это сотрудники Пандоры, — заметив удивление девушки, Оскар поспешил успокоить ее. — Они здесь, чтобы обеспечивать безопасность.

Девушка обхватила себя руками, словно ей резко стало холодно. Пандора обеспечивает безопасность. Скорее наоборот. Для нее Пандора — самый короткий путь обратно в Бездну. Шерил рассказала ей достаточно, чтобы Ника могла серьезно опасаться за свою шкуру.

Кажется, Оскар что-то спрашивал у нее, в глазах герцога застыл вопрос. Нике стало неловко, и вдруг в комнате появилась леди Шерон, за которой тенью маячил Брейк.

— Доброе утро, — юная герцогиня Рейнсворт вошла в комнату, очаровательно улыбаясь и изящно поздоровавшись с Оскаром, который не преминул сделать ей пару комплиментов.

Когда с приветствиями было покончено, Оскар галантно отодвинул высокий стул, чтобы Шерон могла сесть, а сам остановился у окна. Брейк же поудобнее устроился на своем подоконнике и принялся с увлечением разворачивать леденец.

Гнетущую тишину комнаты нарушало лишь шуршание фантиков и голоса откуда-то снизу. Если бы не эти звуки, Ника подумала бы, что оглохла. Все напряженно молчали, словно ожидая чего-то. Нике стало совсем не уютно, но ей оставалось только прикусывать губу, молчать и ждать.

Минут через десять с улицы донесся скрип подъехавшего экипажа и ржание лошадей. Ника встрепенулась и подошла ближе к окну.

— Так-так... — услышала она довольное бормотание Шляпника.

К парадному входу подъехала небольшая карета, из которой выбрался молодой человек в черном плаще и шляпе, а следом высунулся и златовласый мальчик. Оз Безариус. Они о чем-то заговорили, но вот услышать их было просто невозможно.

— Ясно, — вдруг послышался спокойный голос. — Не думай об этом.

Ника дернулась и испуганно оглянулась. Этот голос не мог принадлежать никому из комнаты. Шерон бесстрастно пила чай, Оскар напряженно вглядывался в лицо Оза, а Брейк с интересом наблюдал за черноволосым юношей, который двинулся к огромному флигелю поместья.

Неужели это был его голос? Но как? И вдруг девушка почувствовала что-то. Неприятный холодок пробежал по нервам и замер покалыванием на кончиках пальцев. Она чувствовала близость тьмы. Кто-то использует цепь. Ника пригляделась к Шерон. Леди спокойно допивала свой чай и выглядела вполне обыкновенно, если бы не маленькое "но". Леди Шерон не отбрасывала тени. Ника облегченно выдохнула, хотя неприятное покалывание так и не исчезло. Наоборот, с каждой минутой оно лишь усиливалось.

Секунды тянулись ужасно медленно. И вдруг напряженную тишину прорезал выстрел. Один. Пять. Восемь. Оскар побледнел, но больше ничем не выдал своего волнения, а Шерон и Брейк обменялись странными взглядами.

— Это же были твои напарники, — раздался высокий голос, целиком пропитанный насмешкой. — Суровым парнем ты вырос...

— Заткнись, Цвай.

В ответ послышалось противное хихиканье.

— Как плохо-то, — воскликнула Цвай. — Кстати, я ненавижу, когда подслушивают мои разговоры со старыми друзьями, — она открыто засмеялась и резко замолкла. — Долдем, отучи их подслушивать!

И вдруг комнату наполнил ужасный крик. Или вой. Ника не поняла. Она руками зажала уши, но это не спасало от дикого вопля. Словно голову изнутри царапают металлические ножи. Медленно и глубоко. Это сводило с ума. Кажется, Ника сама закричала. Ноги подогнулись, и цепь упала на колени. Остальным тоже приходилось туго.

Шерон, едва сдерживая слезы, хваталась за рукав Брейка, который пытался что-то ей сказать, а она только мотала головой. Оскар прижался спиной к стене, сжав зубы, пытался удержаться на ногах.

Это была дикая боль, прошивающая сознание. Подчиняющая. Сводящая с ума. Проще сдохнуть, чем выдержать такое! И вдруг все резко оборвалось. На поместье опустилась тишина. Ника поднялась, пытаясь унять дрожь, колотившую ее. В ушах стоял звон, но боль понемногу проходила. Девушка оглянулась. Шерон сидела, опустив голову, все еще вцепившись в рукав Брейка, взгляд которого пылал неподдельной злостью и... Интересом? Оскар все еще стоял привалившись к стене.

— Что? — прошипела Ника, к своему ужасу едва слыша свой голос.

— На них напали! — ответил мертвенно-бледный Оскар, расширившимися глазами вглядываясь в темное здание флигеля, к которому спешили Оз со своей цепью.

— Как мы и предполагали, — Брейк подошел к окну, достав из кармана небольшой театральный бинокль. Из всех четверых, он быстрее всех оправился от этого. — Они вернулись.

Ника почти с ужасом смотрела на мужчину. На Шерон, которая наконец-то подняла голову и вернула лицу спокойное выражение. На Безариуса, стоявшего в стороне. Они только что едва не сошли с ума. То, что находится во флигеле, обладает огромной силой, так почему они бездействуют? Мальчишка с Кроликом скрылся во флигеле. И вновь раздались глухие выстрелы. Да что, черт подери, происходит?!

— Их всех убьют! — почувствовав на себе удивленные взгляды, Ника поняла, что сказала это громче, чем следовало. — И вы будете смотреть на это как в театре?

Она переводила взгляд с одного лица на другое. Никто не торопился отвечать.

— Мы вмешаемся. Если это будет действительно необходимо, — неторопливо произнесла Шерон.

— Необходимо... — в голосе цепи мелькнули нотки злости. Она развернулась и решительным шагом двинулась к двери.

— Ника, стойте! В такой опасности девушкам не место! — всполошился Оскар, пытаясь преградить девушке путь.

Но Ника, ловко увернувшись, проскользнула в коридор и бросилась к лестнице.

— Брейк! — голос герцога дрожал от негодования.

— Эта девушка сильнее, чем вы думаете, — Шерон обезоруживающе улыбнулась, отодвигая от себя блюдце.

— Просто наслаждайтесь представлением, — усмехнулся Брейк, не отрываясь от наблюдения за флигелем, из которого выскочил Ворон. Потрепанный, но вполне живой.

* * *

Ника шла к западному крылу особняка, стараясь не смотреть на обшарпанные стены, но взгляд то и дело цеплялся за кривые линии трещин. Куски штукатурки лежали на полу. Вся немногочисленная мебель завешана грязными белыми тканями, а под ногами хрустело битое стекло и скрипел паркет. Сколько лет этот особняк заброшен? Запустение давило на Нику, заставляя ускорять шаг.

Она вышла через черный вход прямо к флигелю. Но там уже все затихло. Девушка увидела, как приоткрылась высокая дверь и светловолосый мальчишка побежал в сторону сада. Ника выдохнула с каким-то облегчением. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то погиб, даже люди, которые ничего для нее не значат.

Значит, можно вернуться обратно. А можно сбежать... Ника хмыкнула, представив лицо этого клоуна, если она ускользнет прямо у него из-под носа.

"Если бы мне еще было куда бежать" — мрачно добавила она, разворачиваясь к особняку.

Она вернется к этим людям. Но позже. Сначала ей хотелось побродить по особняку. Девушка поднялась на второй этаж и свернула в один из коридоров. Алые стены, белая потрескавшаяся лепнина, пол, покрытый слоем пыли настолько, что был виден каждый ее шаг. Ника остановилась у двери в самом конце коридора, в нескольких шагах от высокого витражного окна. Девушка дернула ручку, и неожиданно та поддалась. Девушка вошла в небольшую комнату.

Синяя спальня. Слева у стены пылилась кровать с облезшим голубым балдахином, а рядом покрытая пылью тумбочка с подсвечником. У окна стол-бюро красного дерева, на котором балансировала маленькая вазочка с цветами. С уже увядшим букетиком фиолетовых фрезий. Ника подошла к столу удивленно касаясь мягких лепестков. Эти цветы здесь недавно. Может быть, неделю, дней пять... Но если особняк давно заброшен, кто будет приносить сюда цветы? Именно в эту комнату? Девушка похолодела от внезапной догадки и выскочила в коридор, захлопнув дверь.

Когда Ника вернулась, Брейк с довольной улыбкой протирал свой бинокль, Шерон пила, наверное, сотую чашку чая, а Оскар обеспокоенно смотрел в окно.

— Жалость какая, что твоя благородная помощь не понадобилась, — заметив Нику, хмыкнул Брейк. — Ты, кстати, пропустила отличную сцену.

Шерон улыбнулась и отодвинула чашечку.

— Не думал, что она так быстро вмешается, — задумчиво произнёс герцог Безариус, словно говоря с самим собой. — Что нам теперь предпринять?

— Пока что мы будем следовать плану, — мягко произнесла леди Шерон, вставая из-за стола.

— Да, — кивнул Брейк, — А теперь пора возвращаться домой. В Пандору, — он соскользнул с подоконника и направился к выходу, незаметно показав цепи следовать за ним. Они вышли на воздух, у выхода стоял тот самый экипаж, в котором приехала Шерон.

— Я вот тут думаю, что с тобой делать, — начал Брейк, разглядывая цепь. — Отпускать тебя нельзя, а отдавать Пандоре...

— Жалко? — с сомнением произнесла Ника.

— Неинтересно, — поправил мужчина.

В этот момент из особняка вышла Шерон в сопровождении Оскара, вся утренняя улыбчивость которого испарилась, уступив место хмурой серьезности.

— Готовься к приятному сюрпризу, — лукаво улыбнулся Брейк, помогая своей госпоже забраться в экипаж. И по этой улыбке Ника поняла, что готовиться ей действительно пора. К самому худшему.

Экипаж неспешно подъезжал к городу, и только это удерживало Нику от того, чтобы уснуть под тихий скрип колес. Рядом сопела Алиса, изредка дергая ногой, и Нике пришлось буквально вжаться в стенку кареты, иначе Крольчиха точно заехала бы по ее больной руке. Напротив, все еще в отключке, развалился Оз Безариус, рядом с Вороном, который находился где-то на грани сна и реальности. И избегая смотреть на Нику, молчал всю дорогу. Как казалось девушке, он ее тихо ненавидел. А ведь им, как выразился Брейк, предстоит "работать вместе", и, как поняла цепь, — жить тоже.

Ника разглядывала проносящиеся за окном холмы и жалкие одинокие домики или маленькие деревни. Скоро... Скоро она увидит Ливерру... Ника зевнула, стараясь не уснуть и прогнать из головы бело-фиолетовый букет фрезий. Девушка почти не сомневались в том, кто мог приносить в голубую комнату эти цветы. Потому что это не могло быть совпадением. Да и она разучилась верить в случайности.

* * *

Тихо шелестела тяжелая от росы холодная трава. Туфли были брошены на ступенях длинной галереи, а ноги уже успели замерзнуть, и девушка бежала быстрее. Ночной сумрак отступал и среди деревьев висели паутинки тумана. На востоке уже светлела полоска горизонта.

Какое утро... Девочка побежала, тихонько смеясь, сквозь кусты, оставив в сплетении веток тонкий лоскут белых кружев, испугав едва проснувшихся птиц. Но вдруг трава ушла из-под ног, и она едва успела выставить вперед руки, чтобы не приложиться головой о темные замшелые камни.

— Не ушиблась? — чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги. Девочка оглянулась. В тени деревьев стоял человек, облокотившись спиной о дерево. Она приветливо улыбнулась ему и огляделась, с каждой секундой замирая от восторга. Перед ней раскрылся небольшой уголок сада, со всех сторон окруженный деревьями и неухоженными кустами. Она стояла на старой выложенной желтым камнем дорожке, которая вела в маленькую беседку с полуобвалившейся крышей. А вокруг... Все — от тропинки и до беседки — пестрело маленькими цветами от белого до темно-фиолетового оттенков. В воздухе, кроме пряного запаха утра, вился тонкий аромат свежести.

"Если весна имеет запах, то она пахнет именно так", — подумала девочка, аккуратно проходя к беседке и присаживаясь на ступени.

— Выходи, — позвала она, похлопав по ступеньке рядом с собой.

Но тень едва заметно качнула головой.

— Это ведь сон, — сказала она, касаясь белых лепестков кончиками пальцев. — Твой или мой?

— Какая разница?

— Значит твой, — она сорвала один из бело-лиловых цветков и аккуратно вплела его в свои темные волосы, которые едва скрывали замерзшие белые плечи. — В моем сне ты бы не стоял в тени, — она по-детски надула губы.

Тень тихо засмеялась.

— Ну хватит! — она бросилась к деревьям, но тень пропала. — Вернись!

— Я здесь, — голос был удивительно близко, но она не могла понять откуда он доносится. Словно эхо в горах. Оно отовсюду и нигде.

— Я же все равно тебя достану!

Ответом ей снова был тихий смех тени, растаявший в утреннем тумане.

Ника плотнее закуталась в одеяло, не открывая глаз, пытаясь ухватиться за этот сон и не возвращаться в реальность, которая напоминала о себе скрипом паркета где-то за стеной и приглушенными голосами. Девушка натянула одеяло до самого носа и перевернулась.

И тут же яркий свет ударил в глаза, прогоняя остатки чудесного сна.

Ника села на маленьком диване, оглядывая комнату из-под полуопущенных ресниц. Да, уютом здесь даже и не пахло. Грустные серо-голубые стены, высокий комод у дальней стены, письменный стол у окна, на которое никто не додумался повесить шторы... В прямоугольнике солнечного света неторопливо кружилась пыль.

Девушка поднялась с дивана, накинув тонкий плед как плащ, и подняла деревянную раму окна, впуская в комнату летний ветер и гомон маленького переулка, на который выходило окно. Подскочив к комоду, девушка нашла свою белую блузку, узкие черные брюки и короткую темно-синюю куртку с серебристой отделкой, которая едва доставала до талии.

Выйдя из комнаты, Ника услышала голоса. Квартира Ворона была небольшая, коридор в котором она стояла выходил в гостиную, откуда доносились голоса. Нике стало любопытно, и она направилась туда. Все те же скучные стены, маленький деревянный столик, под которым сидела и тряслась Алиса, и зеленый диван... На котором вальяжно сидел Зарксис Брейк со скучающей миной на лице.

У окна торчал хозяин квартиры, роняя пепел с сигареты на подоконник, и Оз Безариус, который смеялся непонятно над чем, но, услышав шаги, он обернулся и приветливо улыбнулся девушке.

— Доброе утро, Ника, — цепь недовольно дернула головой, чувствуя, как четыре пары глаз уставились на нее. И только изумрудные глаза Безариуса казались по-настоящему доброжелательными.

— Какого черта ты здесь делаешь!!!

Потолок совсем неожиданно оказался прямо перед глазами Ники, а в грудь ей уперся белый шнурованный сапог. Да, жизнь полна мелких гадостей. Одну из них зовут Черный Кролик, который сейчас и смотрит на нее сверху вниз с нескрываемой злостью.

— Алиса! — Оз тут же бросился оттаскивать свою цепь от Ники. — Она теперь с нами!

Ника поднялась, отряхивая рубашку, стараясь не обращать внимание на шипение Алисы, на хмурый взгляд Ворона и на фальшивую улыбку Брейка.

— Брейк, ты говорил, что должен еще кое-что сделать. Это что-то — заполучить Волю Бездны? — вдруг вспомнил Оз, оборачиваясь и продолжая прерванный разговор. — Гил сказал мне, что этого добиваются и Баскервили, и Пандора, — произнес юноша, присаживаясь на диван.

Брейк не успел ответить.

— Серьезно?

И снова четыре пары глаз вперились в Нику.

— Что тебя так удивляет? — поинтересовался Брейк, закидывая вторую ногу на столик.

— Бред, который вы несете, — огрызнулась цепь. — Воля — это то, что создало саму Бездну — всю, до последнего искажения! Никто не сможет выдержать такую мощь, даже Баскервили, — Ника отбросила с лица непослушную прядь.

— Даже имея ключик? — протянул Зарксис, с каким-то странным выражением взглянув на девушку.

— Ключик? — вмешался озадаченный Оз, непонимающе переводя взгляд с цепи на Шляпника.

— Агась, — Брейк перевел взгляд на юношу, — и этот ключик — ты, Оз.

Ника издевательски усмехнулась и пошла в кухню, не желая слушать дальнейший разговор. Заполучить Волю Бездны, ага... Больше они ничего не хотят? Нику злила их тупость.

— И чайку мне сделай, — донесся до нее голос Шляпника.

Девушка не ответила, мысленно послав его в Бездну.

Следующие минут двадцать девушка сидела на кухне, с остывающим чаем, напряженно прислушиваясь к голосам за стеной. И каждое слово казалось ей полным абсурдом. Хотя последние два дня казались бредом, который больше похож на сон. Интересный, страшный сон, от которого не получается проснуться. Девушка вздохнула, залпом допивая остывший чай. Судя по наступившей тишине, Шляпник уже ушел и в квартире стало на одну неприятную рожу меньше. Ника запустила пальцы в волосы, напряженно вспоминая. Все, что произошло за два дня. Все слова, люди, знаки... Все, в чем она запуталась.

Девушка выдохнула, решая, что делать дальше. У нее была нить. Тонкая красная нить, которая ведет к ответу на мучающий ее вопрос "почему". Ника поднялась, стряхивая со стола крошки и прислушиваясь к тихим голосам и скрипу шагов за стеной.

Сполоснув чашку, девушка подошла к окну. И на секунду мир дрогнул. Опять! Чертовы искажения... Ника выскочила в длинный коридор и едва не врезалась в Ворона, который от неожиданности выронил какую-то бумажку и исчез в глубине квартиры.

На полу под окном сидел растерянный Оз и Алиса, которая с увлечением нюхала огромный букет алых роз.

— У тебя мозги есть? — спросила Ника, наблюдая, как Крольчиха собирается укусить бутон, и тут же уворачиваясь от полетевшего в нее букета.

— Мы с тобой еще не закончили! — Алиса подскочила и оказалась нос к носу с Никой, которую была ниже на добрые полголовы.

— Мы и не начинали, — огрызнулась Ника, в которой от одного присутствия Алисы поднималась волна раздражения. — Так что цыц.

— Я тебя уничтожу! — такого обращения с собой Алиса не собиралась терпеть. К тому же от кого? От этой ничтожной цепи, которую она едва не разорвала в первый же день? Да кто она такая, чтобы так разговаривать с Алисой? Кровавым кроликом — сильнейшей цепью!

— Попробуй, — Ника хмыкнула. — Ах да, ты же у Ворона на поводке, — Ника пожала плечами, уворачиваясь от кулака Алисы. — Мы с тобой еще сразимся, только у Гилберта разрешения спроси, — закончила Ника, собираясь уходить, и тут же тяжелый каблучок Кролика прилетел ей в спину.

Ника резко развернулась, готовая дать сдачи, но между девушками вклинился Оз. Рука Ники замерла почти у самого носа мальчика.

— Отойди, — прошипела Ника, но мальчик продолжал так же смотреть на нее своими огромными зелеными глазами, не обращая внимания на злую Алису, которая рвалась из-за его спины.

Оз хитро улыбнулся и одними губами прошептал... Ника потом тщетно пыталась вспомнить его слова, которые заставили ее опустить руку.

— Хорошо, тупая Крольчиха, но теперь мы действительно не закончили.

Алиса зарычала, вздернув подбородок, но Ника уже отвернулась и, схватив с пола бумажку, оброненную Гилбертом, скрылась в одной из комнат.

Как только она оказалась в полумраке маленькой комнаты, всю злость на Алису как рукой сняло. Нике даже стало немного неприятно от этой стычки. Сейчас она совершенно не чувствовала к Алисе неприязни, даже наоборот, Ника была рада, что Алиса здесь.

Погодите! Рада? Эта тупая Крольчиха ничего не помнит, да и к тому же из-за нее сплошные синяки! Ладно, с отношением к Алисе Ника решила разобраться немного позже. Подойдя к окну, девушка развернула бумажку, которая оказалась запечатанным письмом, скорее даже запиской, которую должны передать лично в руки. Взглянув на имя отправителя, Ника похолодела. "Винсент", — значилось в уголке.

Ника выдохнула, внутренне надеясь на ошибку, но понимая, что ошибки быть не может. Как и совпадения. Она направилась в гостиную, где застала Гилберта, ронявшего пепел на головы случайных прохожих.

— Кхм, Ворон, — юноша вздрогнул и обернулся. — Ты уронил в коридоре, — девушка протянула ему конверт, который он выхватил у нее из рук со странной поспешностью.

— Да, спасибо, — юноша отвернулся к окну, не спеша разворачивать письмо.

— Даже не вскроешь? — Ника присела на диван, спиной к окну. — От кого это?

За спиной послышалось тихое шуршание и скрип сургуча. Все-таки вскрыл конверт. Ника развернулась, успев заметить удивленно расширившиеся глаза Ворона, но, поймав взгляд девушки, он вернул лицу спокойное выражение и спрятал записку в карман.

— Так, — он взял свой плащ со стула, — ни от кого.

Когда шаги затихли в коридоре, Ника закинула ноги на столик, подражая манере Шляпника, и прикрыла глаза.

"Ни от кого", — надо же, как ты стал о нем отзываться..." — задумавшись, она не заметила, как Оз просунул голову в комнату.

— Мы собираемся купить что-нибудь к ужину, — сказал он, — ты с нами?

— Конечно!

* * *

— Господин Винсент! Господин Винсент, подождите! — Ганс едва-едва успел нагнать Найтрея у самых дверей. — Мы... — мужчина пытался отдышаться, — мы вышли на след Грима!

— Прекрасно, — улыбнулся юноша.

— Да, но я не только по этому поводу, — Ганс поправил пенсне и заговорщически понизил голос. — Нам известно, что он сбежал не сам.

Глаза юноши сверкнули в полумраке коридора.

— Это достоверно?

— Совершенно! — архивариус направился к выходу, на ходу забивая старомодную трубку терпким табаком. — И знаете, господин Винсент, мне от этого не по себе.

Юноша вышел следом за ним. На улице стало гораздо прохладнее, чем днем. Тени удлинились, а спешащие прохожие поумерили свой пыл и теперь неспешно двигались по своим неторопливым делам. Ганс отошел от дверей и закурил, пуская дым в рыжие с сединой усы.

— Мне не по себе, — повторил он. — Не думал, что доживу до дня, когда в Пандоре появятся предатели.

— Вы так уверены, что Гриму помог кто-то из наших людей? — Винсент остановился с подветренной стороны, чтобы не чувствовать запах табака.

— И я даже догадываюсь, кто это может быть, — Ганс прищурил глаза.

Легкий ветерок взъерошил листву над головами мужчин. Винсент скрестил руки на груди, с интересом ожидая продолжения, но собеседник молчал, выпуская кольца дыма, которые терялись в листве над их головами.

— Допустим, — заинтересованно произнес Найтрей. — И... С кем стоит быть повнимательнее? — юноша тщательно выбирал слова, зная, что старик чертовски проницателен, пусть внешне и похож на кабинетного червя.

— С каждым, — Ганс вытряхнул пепел из трубки и проницательно взглянул Винсенту в глаза.

В юноше вскипало раздражение, которое проступало на лице наивной улыбкой. Он уже понял, что Ганс хотел сказать.

— Я понимаю вас, — произнес Винсент, незаметно сверля архивариуса взглядом. — Пожалуй, я поделюсь вашими соображениями с отцом, — добавил он, наблюдая за реакцией Ганса.

— В Пандоре нет случайных людей, — совершенно спокойно произнес мужчина и умолк, наблюдая за серой птицей, взмывшей с крыши здания. — Странно, что такая птица делает в городе...

Винсент пожал плечами. Пауза снова затягивалась. Ганс вытащил из кармана новенькие бронзовые часы и сверил их с часами на городской башне.

— Рабочий день окончен, — вздохнул он и направился в сторону главной улицы. Отойдя на несколько шагов он обернулся. — Я предупредил вас, господин Винсент. Прощайте, — и Ганс нырнул в поток людей, но его полная фигура еще долго маячила на фоне аллей, пока не исчезла за одним из зданий.

— Я тебя тоже, — процедил юноша, сверля разномастными глазами переулок, в котором скрылся архивариус.

Винсент вышел к парадной, где его уже ждал экипаж. В карете было душно, на диванчике лежала маленькая записка без подписи и адресата, в которой ровным почерком значился список документов и книг. Как обычно — четко и верно. Эхо безупречная шпионка. С такой талантливой девчонкой невозможно испачкать рук. Юноша усмехнулся, складывая бумажку в карман плаща. Он ослабил ворот рубашки, слегка отодвинув занавески, наблюдая за проносившимися мимо домами и вечерними, почти безлюдными улицами.

Винсент задумался. Второй день подряд происходит что-то странное. Чего стоит один Шляпник, впервые за всю жизнь заглянувший в архив. И это нельзя объяснить внезапной страстью к книгам. Нет. Интереснее всего, что Брейк затрагивал либо особо секретные документы, либо давно известные и забытые факты. И, судя по тому, что сегодня он не появлялся в Пандоре, он не удовлетворил свое любопытство. Найтрею это не нравилось. Он понимал: Шляпник нашел что-то. Что-то важное, и теперь он не успокоится, пока не докопается до истины любым путем. Винсент скрипнул зубами. Проклятый Брейк может докопаться до чего угодно. В особенности до того, чего ему знать не следует. Это в манере Шляпника — лезть не в свои дела.

Вдруг карету резко встряхнуло. Послышался вскрик, утонувший в ржании лошадей и брани возницы. Винсент, не успевший схватиться за что-нибудь, не удержал равновесия и приложился об противоположную стенку. Это совсем его взбесило. Потирая ушибленный лоб, он высунулся из кареты, но единственное, что успел увидеть — это темную фигурку, вскочившую с брусчатки и скрывшуюся в толпе.

— Что это было? — раздраженно спросил Найтрей.

— Простите господин! — отозвался возница. — Какая-то ненормальная сама под лошадей бросилась! Еще и уронила...

Со стороны моста вдруг появилась группа запыхавшихся людей, которые вопили что-то вроде: "Держи воровку!". Один из них остановился возле экипажа, спрашивая, не видел ли возница темноволосую девчонку с дорогой шпагой и яблоками. Возница указал на переулок и тронул коней. А Найтрей задумчиво проследил взглядом за ярко-алым яблоком, которое одиноко катилось по брусчатке.

* * *

Не вечер — а игра в "догони меня закон".

И несмотря на это, девушку распирало со смеху. Кому расскажешь — так не поверят. Смертоносное оружие Бездны, беспощадная цепь... Улепетывает от рыночных торгашей по незнакомому городу, спотыкаясь об собственное оружие.

Ника всегда гордилась своей прекрасной шпагой и скорее согласилась бы расстаться с рукой, чем с ней, но только не сейчас, когда за ней бежала куча здоровых кричащих мужчин, и за спиной то и дело слышались вопли: "Держи воровку!", а шпага с завидным упорством колотила ее под коленям, мешая бежать. Из-за настырных преследователей девушка чуть не попала под экипаж на мостовой и, едва успев отпрыгнуть, бросилась в лабиринт переулков, под витиеватые ругательства.

Ника неслась мимо прохожих прижимая к груди небольшую сумку с ярко-алыми яблоками. Из-за которых ее и преследовали. И эта гонка по запутанным улочкам Ливерры доставляла девушке настоящее удовольствие. Им никогда не догнать ее! Пробежав еще пару переулков, девушка остановилась в маленькой арке между домов, наблюдая, как уже изрядно запыхавшиеся горе-преследователи свернули в противоположную сторону аллеи. Ника шумно выдохнула, и огляделась.

Ее занесло в маленький переулок, и девушка с облегчением поняла, что они проходили здесь, когда шли к рынку, а значит, дорогу обратно она найдет, а теперь можно и поужинать. К счастью, в арке стояла целая конструкция каких-то ящиков, на которые девушка и забралась. Усевшись поудобнее, Ника вытащила из сумки вожделенный фрукт. Ярко-красный.

"Как плащи Баскервилей", — мысленно добавила она и вонзила зубы в яблоко. Солнце потихоньку садилось, но ни Оза, ни Ворона так она и не увидела. Выбросив третий огрызок, Ника слезла с ящиков и решила немного прогуляться по городу.

Да, Ливерра — потрясающий город, хотя и не такой потрясающий, как Сабрие. Ника поймала себя на мысли, что сравнивает все, что попадалось ей на пути. Улицы Ливерры были гораздо прямее, и все улицы так или иначе вели к набережной, а если долго идти вдоль набережной в сторону часовой башни, то рано или поздно придешь на главную площадь. Ника решила прогуляться по набережной, наблюдая, как по реке проплывают лодки, нагруженные ящиками, как медленно гуляют по улицам нарядные дамы с кавалерами, как проносятся экипажи, за задернутыми занавесками которых скрываются важные персоны. Вот она — жизнь. Протяни руку — и начнешь все сначала. Только хочет ли она начинать сначала? Нет. Прошлое слишком сильно тянет обратно. И Ливерра никогда не станет такой, как Сабрие. Весь этот прекрасный вечер — всего лишь красивая фальшь по сравнению с теми вечерами, которые были вечность назад.

Поднялся легкий ветер, и Ника улыбнулась, поправляя волосы, как вдруг тонкая шелковая лента скользнула между пальцев и слетела куда-то назад. Ника бросилась догонять голубую полоску ткани, которую ветер бросил почти в лицо невысокому тучному мужчине со смешно топорщащимися рыжими усами, тронутыми сединой.

— Спасибо, — Ника подошла к мужчине и, забрав свою ленточку, быстро подвязала свои темно-шоколадные волосы.

— Не благодарите, — добродушно улыбнулся мужчина. — Это была чистая случайность.

— Я не верю в случайности, — ответила девушка, собираясь продолжить прогулку.

— Я тоже, — мужчина поравнялся с ней. — Собираетесь на площадь?

Ника кивнула.

— Вы, наверное, не из местных, — улыбнулся он.

— Почему? — девушку слегка обеспокоили его слова.

— В такой час юные леди уже возвращаются домой, — он кивнул на часы, — скоро совсем стемнеет, а после заката на улицах неспокойно.

Шестое чувство подсказывало Нике, что пора как-то отделаться от этого человека. Она не могла сказать, что именно ее настораживало, но что-то в этой случайной встрече ей не нравилось. Ника уже собиралась как-нибудь распрощаться, но мужчина ее опередил. Когда они поравнялись с длинным высоким зданием, стены которого были глухо-изумрудного цвета, мужчина решил откланяться.

— Благодарю за неожиданную прогулку, — сказал он, — но мне пора работать.

Работать ночью? Ника с удивлением взглянула на здание, во многих окнах которого зажигались огни.

— А что это? — заинтересованно спросила девушка и улыбнулась самой невинной улыбкой, на которую только была способна. — Вы правы, я нездешняя, — добавила она.

— Это Пандора, — с гордостью в голосе произнес мужчина. — Мы защищаем людей. Ну, прощайте, юная леди. И мой вам совет, возвращайтесь в гостиницу, — мужчина набросил на плечи черно-белый плащ, который до этого нес в руках.

Вдруг беспокойство стало сильнее и в нос ударил неприятно-знакомый запах. Это было невозможно описать, но девушку скрутило от отвращения. Она не спутала бы этот "аромат" ни с чем. Так пахнет Бездна.

— С вами все в порядке?

Ника уставилась на мужчину.

— Вы дрожите, — вдруг в глазах мужчины мелькнуло изумление. Он схватил девушку за плечи — Пройдемте со мной, — его голос стал мягким и успокаивающим — Вам помогут.

И тут ей стало по-настоящему страшно. Незнакомец почти тащил ее в здание Пандоры. Понял значит. Проницательный старик. Девушка резко вырвалась и бросилась бежать, проклиная себя, его, Пандору и весь этот день в целом.

Она чувствовала цепь. Где-то в паре улиц от площади и поэтому бежала в противоположную сторону. Ей должно сыграть это на руку. Тот мужчина наверняка понял, кто она. Ника не удивилась, что за ней могут выслать погоню. Девушка надеялась, что та — другая — цепь устроит хорошую заварушку. Возможно, завтра все газеты заполнятся новостями о нападении и жестоком убийстве невинного человека, но ее это не касается. Пусть этим занимается Пандора, а она играть в героя не желает. И, запихнув голос совести как можно глубже, Ника свернула в уже знакомый переулок.

С бешено стучащим сердцем Ника добежала до дома Гилберта. Взлетев по ступеням, она дернула кнопку звонка. Ничего. С досады пнув дверь ногой, девушка запрыгнула на подоконник, вглядываясь в темный город. Солнце уже давно село, и теперь там, среди темных крыш, блуждает цепь. Там где-то еще не вернувшийся Ворон с этими детьми. И если они встретятся... По стеклу начали барабанить капли, и город превратился в размытое темное пятно с линиями огоньков. Эта ночь не кончится ничем хорошим. Но вмешиваться и снова бросаться в переплетение улиц — глупо.

— Мне плевать, — произнесла она в пустоту, — я туда. не. пойду.

* * *

Ганс, пыхтя, летел в архив. Ему срочно нужно связаться с кем-то из начальников. В городе объявился еще один контрактор, у него почти появились доказательства против предателя, а в штабе никого, кто бы мог немедленно этим заняться. Архивариус плюхнулся в свое кресло и выхватил лист бумаги.

И все-таки Гансу было жаль. Жаль девчонку, которую он встретил на площади. Ее глаза. Блестящие желтоватые, яркие... Похожа на его дочь, которая осталась где-то далеко. Наверное, они с этой девчонкой ровесницы. Он тяжело вздохнул, достав из ящика ручку и печать.

И зачем такой юной девушке связываться с Бездной? Ганс не понимал. Но, возможно, ее контракт еще не так силен, и ее можно спасти... Внезапно свеча погасла, и огромный зал погрузился в темноту. Ганс поднялся, нащупывая в кармане зеркальный медальон. Он услышал, как скрипнула дверь и как легкие, едва слышные шаги направились в его сторону.

* * *

Ливерру буквально размыло дождем, и грязные брызги луж разлетались из-под колес экипажа. Брейк предпочел бы более быстрый способ добраться до Пандоры, но сегодня выбирать не приходилось. Когда экипаж подъехал к зданию, кучер едва нашел место, чтобы высадить пассажира. У штаба яблоку негде было упасть. Во всех окнах ярко горел свет, и в этих желтых пятнах мелькали люди-тени. Зарксису это не понравилось.

Едва он вошел в холл, как тут же заметил высокого юношу, который спешно спускался по лестнице, поправляя очки.

— Брейк! — воскликнул он, заметив Шляпника. — Пойдём, срочно!

От проницательного взгляда Брейка не укрылось беспокойство Рейма. То, как он нервно поправлял очки, как то доставал, то вновь прятал в карман блокнот. Он был обеспокоен, нет, он был даже испуган. Этот страх делал взгляд юноши таким затравленным.

— Что стряслось?

— Сейчас сам все увидишь.

Они свернули в узкий коридор, ведущий к архиву, у дверей которого стояли двое сотрудников с каменными лицами. Один из них мрачно кивнул Рейму и открыл дверь.

В архиве был слишком яркий свет. И слишком много людей. Все были старшими сотрудниками, и все были не на шутку встревожены. Рейм нервно сглотнул.

Один из мужчин повернулся и, увидев Зарксиса, сдержанно кивнул в знак приветствия.

— О, господин Шляпник, — произнес он. — Вы дьявольски вовремя. Полюбуйтесь, — глухо добавил он, отходя в сторону.

За столом, залитым чернилами сидел Ганс, замотанный по самые глаза в бурый шарф, с которого стекали темные капли, пачкая белые плечи форменного плаща.

Брейк подошел к архивариусу и тростью сбросил тяжелый от крови шарф с шеи мертвеца. Кто-то глухо охнул. И было от чего. Шея Ганса была одной рваной раной. Шляпник цокнул языком и отстранился.

— Вы понимаете, господин Шляпник, — произнёс мужчина, — среди нас появился предатель.

— Если такой человек действительно среди нас, — Брейк остановился в дверях, медленно и четко произнося слова, — кем бы он ни был...

В комнате повисла тишина. Только затихающий дождь щелкал по карнизу.

— Я обязательно найду его, — Брейк полу-обернулся, и от его безумного взгляда и жуткой улыбки все поспешили отвести глаза.

А Брейк стремительно вышел из здания, направляясь к месту, где погиб контактор Грима. В грязном переулке с обрушенной аркой суетились люди, ликвидирующие последствия боя. Мужчина остановился у одной из стен, наблюдая за мельтешащими пандоровцами.

За спиной послышались шаги.

— И как тебе представление? — спросил он, скосив глаз на темную нишу в стене.

— Я опоздала, — отозвался тихий голос за спиной, и Ника шагнула на свет.

— Как жаль, — он лукаво подмигнул ей, — что ты снова бесполезна.

Ника в ответ лишь злобно сверкнула глазами.

Мужчина довольно улыбнулся и направился к экипажу, почти физически чувствуя ненависть девушки, идущей за спиной.

Лампа противно трещала, а из-за бог весть как залетевших мотыльков по стене и плотно задернутым шторам прыгали нервные желтые тени. Такие же нервные, как и молодой мужчина, постоянно постукивающий пальцами по столу и щурившийся. Каштановые волосы падали на глаза, и он то и дело их поправлял. В руках мужчина мял конверт.

Сургуч треснул с резким звуком, отчего мужчина вздрогнул, еще раз перечитав имя отправителя, в который раз не веря своим глазам и порываясь разорвать дорогую бумагу. И плевать, что письмо адресовано отцу.

А не ему. Конечно, зачем же писать родному брату.

За окнами раздался бой городских часов. Мозг машинально сосчитал удары. Ровно полдень. Он фыркнул и, еще раз взглянув на конверт, с внезапной злостью схватил его и небрежно сунул во внутренний карман пальто.

Как же все раздражает.

Внизу послышались тихие осторожные шаги. Он напрягся и быстро открыл верхний ящик стола, под кипой бумаг нашаривая револьвер. Никто не приходит сюда просто так. Мужчина бесшумно поднялся и аккуратно двинулся к двери, держа оружие наготове.

Шаги теперь звучали совсем близко. Почти неслышные. Опасные.

По спине пробежал холодок. Рука потянулась к шпингалету, но он тут же одернул себя. Один звук — и его обнаружат. На лбу выступил холодный пот, руки дрогнули. Он сам не понимал, что его так пугало, но тихие мерные шаги, приближаясь, внушали первобытный ужас.

Шаги замерли у двери. Мужчина затаил дыхание, но сердце колотилось так бешено, что его невозможно было не услышать. Мышцы звенели от напряжения.

За дверью шевельнулись. Он чувствовал скрип паркета под ногами неизвестного. И странный клацающий звук. Некто стоял прямо у дверей. Он прижался мокрой спиной к прохладной стене, до боли в пальцах сжав револьвер.

Неизвестный недолго потоптался на пороге и, как-то странно фыркнув, направился дальше. Мужчина тихо выдохнул, слушая, как отдаляются шаги. Когда скрип паркета растаял где-то на лестнице, он подошел к двери и осторожно заглянул в замочную скважину. В конце коридора сияло окно. Никого. Но почему-то все еще дрожали руки. Сердце то стучало бешеным барабанщиком, то вовсе останавливалось. Он выпрямился и стер пот со лба, возвращаясь к столу, заставленному склянками и тетрадями.

Нужно убираться отсюда.

Полную тишину кабинета прорезал скрип и треск. Он резко обернулся, дергая курок. Громкий хлопок выстрела пронесся по коридору и там же умер. Где-то на улице тревожно заржал конь. По зданию пронесся вопль.

Оборвавшийся. Резко.

Изуродованное тело упало на выломанную дверь. По белому крашеному дереву растекалась багровая лужа, блестящая в свете старой трещавшей лампы, над которой кружились мотыльки.

* * *

В мрачной гостиной прохладно и тихо. Девушка закинула ногу на ногу, скучающим взглядом разглядывая темные пилястры. Тень тут же повторила ее движение, и Лотти поудобнее уселась на подоконнике. Дверь резко отворилась, и в комнату развязанной походкой вошел хозяин дома, но прежде чем щелкнул замок, в проеме мелькнула тонкая фигурка в нижнем светлом платье.

Она закатила глаза. Он как всегда в своем репертуаре. Мальчик вырос, ничего не поделаешь.

— О, Лотти, — мягко протянул юноша, подходя к девушке, пронизывающей его колючим взглядом своих огромных глаз.

— И чем ты только занимаешься... — она хмыкнула, наблюдая, как Винсент хищно прищурился.

— Что это, неужели ревность? — насмешливо протянул он.

Шарлотта с усмешкой поправила волосы. Не дождется. Для нее это навсегда маленький гадкий Винсент. Ничего не меняется.

— Чести много.

Винсент склонил голову, неторопливо приближаясь к ней. Скрывая напряжение и пытаясь понять, что взбрело в голову этой бестии.

— А разве ты должна быть здесь? — поинтересовался он. — По-моему вы заняты поисками.

— Еще слишком рано туда отправляться, — она легко спустила плащ с плеч. — Пока мы ничего не нашли.

Винсент приблизился к ней почти вплотную. Но девушка лишь невинно моргнула и принялась изучать свои идеально ухоженные ногти. По ее тонкому запястью скользнул солнечный луч.

— Как это непохоже на тебя, — он взял прядь ее коралловых волос, на что девушка недовольно закатила глаза. — Ты же должна отдавать все свои силы ради этого... — юноша приблизился, обжигая ее шею дыханием. — Ради твоего любимого господина.

Он почувствовал, как она напряглась и застыла. Винсент коснулся губами кораллового локона и заправил его за ухо Лотти, намеренно скользнув по светлой коже шеи, замирая у края блузки. У нее терпкий парфюм. И волосы пахнут корицей. Он легко сжал ее подбородок, заглядывая в глаза. Чувствуя, как бешено стучит кровь под фарфоровой кожей.

Нужно успеть насладиться ее минутной растерянностью. Потому что она быстро берет себя в руки. Потому что его чары ей безразличны. Это тянет. И дико бесит.

Растерянность быстро исчезает с ее лица. Она томно прикрыла глаза пушистыми ресницами и загадочно улыбнулась.

— А ты как обычно уверен, что тебе ничего не грозит, — понизив голос, произнесла Лотти.

Он непонимающе прищурился. Это было похоже на ее очередную игру. Или же нет. Ее прохладная рука сжала его запястье, впиваясь ноготками в кожу.

— Я с удовольствием покажу тебе, — она наклонилась к его лицу, позволяя заглянуть в глаза. Безумные коралловые глаза, — твоё заблуждение.

Последние слова она добавила тихим шепотом и, улыбнувшись, резко отстранилась, спрыгивая на пол, звонко щелкнув каблуками. Он на секунду замер, задумчиво наблюдая за алым плащом, тянущимся за ней. Смутное чувство кольнуло его. Но Винсент лишь зевнул.

— И что же это должно значить?

Шарлотта неопределенно передернула плечами и положила ладонь на ручку двери. Он смотрел на нее из-под полуприкрытых век, по привычке оценивая степень неприличности ее нового наряда. И пытаясь понять правила ее новой игры.

Лотти резко обернулась, и он удивленно вскинул брови.

— Поосторожнее, Винсент — протянула она, игриво подмигнув. — Мало ли, что может случиться.

Неприятное чувство вновь кольнуло под ребра. Винсент непонимающе проводил ее взглядом. Когда за ней захлопнулась дверь, он почувствовал тупую боль в висках.

Юноша выдвинул ящик стола, достав одну из папок, которые взял накануне в Пандоре. Одна из копий дела Ганса. Улики, отчеты, допросы — все собрано в одну папку. И все вело в тупик. Винсент принялся изучать результаты допросов. В ту ночь дознание устроили абсолютно всем. Он поморщился, вспомнив ярко освещенный кабинет, пропахший тяжелым табаком и кожей. И мерзкие лица глав, задающих одни и те же вопросы. Винсента передернуло от отвращения.

Тихий и резкий щелчок дверной ручки заставил его обернуться. В комнату неслышными шагами вошла Эхо. Она положила на край стола несколько конвертов и собиралась уйти, не подняв головы. Он быстро схватил ее за рукав и усадил себе на колени. Девушка молчала.

Как же это иногда бесило. И как же иногда нравилось. Он опустил голову ей на плечо, уткнувшись носом в ее шею. Такая ледяная. В отличие от бестии Лотти. В отличие от Цвай. Совсем безжизненная Эхо. Он не чувствовал ее. Совершенно.

Зевок свел ему челюсть, и он бросил отчет на стол, так и не дочитав. Буквы плыли перед глазами, и его клонило в сон. То ли сказывалась бессонная ночь, то ли воздействие Сони. Взгляд зацепился за один из конвертов, которые принесла Эхо. Винсент аккуратно вскрыл его. Оказалось — очередное приглашение, прочитав которое, юноша не смог сдержать презрительного смешка.

— Разбуди меня в восемь, — произнес Винсент, освобождая девушку из объятий, показывая, что она больше не нужна.

Эхо неслышно вышла. Винсент улегся на мягкий диван и еще раз перечитал приглашение, от которого разило дорогим безвкусным парфюмом. Значит, эта мадам Коэль лично писала эту бумажку. Юноша усмехнулся, пытаясь вспомнить, кто такая хозяйка вечера, на котором, как сказано в приглашении, соберутся "только самые близкие друзья". Вроде бы кто-то из приближенных монарху.

Юноша устало прикрыл глаза. Нужно выспаться, иначе он грохнется прямо на вечере, а это может огорчить "самых близких друзей". За дверью послышался голос Шарлотты, что-то настойчиво втолковывающий Эхо.

Что-то неважное.

"Поосторожнее, Винсент".

Снова кольнуло. Неприятно. Тревожно. Что-то подсказывало, что слова имели двойное дно. Но это потом. Конверт выскользнул из ослабевших рук, и Винсент мирно засопел.

* * *

В дверь упорно стучали, хотя Нике казалось, что стучат ей прямо в голову, до того каждый звук отзывался в голове болью и раздражением. Но она продолжала смотреть в белый потолок и скрежетать зубами. За дверью торчал беспокойный Оз. А с ним наверняка и вся компания. Еще бы им не прибежать, после ее выходки за завтраком.

А ведь сколько раз ей говорили держать свои эмоции под контролем... Так и не научилась.

Она повернула голову, чувствуя под щекой колючий ворс ковра. На полу перед дверью валялись осколки вазы, которую она в бешенстве швырнула об стену. Злость уже прошла, оставив после себя только мерзкий привкус в пересохшем горле.

Стук в дверь наконец-то прекратился, но посетители и не думали уходить. Во всяком случае Оз — точно. Девушка слышала его голос за дверью.

И как им все это объяснять... Ника представила их лица, если она откроет дверь, и не смогла сдержать смешок. Девушка приподнялась на локтях, пытаясь трезво оценить свою несдержанность.

Кровать истерзана шпагой. Само оружие красноречиво торчало из двери, тоже немало подбитой и поцарапанной. Разбитая ваза... Ну это цветочки. Валяются в огромной луже. Ника прикусила губу. Легкие бежевые шторы остались целы. Наполовину сорваны, зато целы.

Уже неплохо.

Ника поднялась с тихим стоном. Ноги и руки горели. Девушка подошла к трюмо, которое казалось целым. Но огромное зеркало покрывала сеть трещин. Она с досады хлопнула кулаком по столику и тут же взвыла. Острая боль пронзила поцарапанную руку. И Нике стало так паршиво. Ярость, бушевавшая в ней и разрывавшая изнутри душу пять минут назад, ушла, надев на шею тугую петлю тоски и завязав ее красивым бантиком.

За стеной слышались приглушенные и взволнованные голоса. Девушка рассеяно слушала их, упорно игнорируя смысл. Ника обессилено опустилась за столик, уставившись на свое отражение.

Как же это бесит.

Боже, какой загнанный взгляд... Бесит. Ника коснулась трещины на стекле, которая перечеркивала ее отраженное лицо от правого виска до скулы, и провела по ней пальцем, нажимая как можно сильнее. Так, чтобы порез был глубоким. Чтобы на зеркале остались алые разводы. Когда болят руки, на сердце внимание не обращаешь. Наверное.

За дверью послышался вздох.

— Никого нет дома, — протянула Ника, шипя от боли и зализывая порез. И чего Озу неймется. Кажется, она ясно дала понять, что не хочет никого видеть. А Оза — вдвойне.

Ответом ей снова был вздох и тихие удаляющиеся шаги. Ушел наконец-таки. Ника еще раз взглянула в разбитое зеркало. Ее отражение, перечеркнутое линиями трещин, взирало на нее с затравленным укором. Хватит уже! Она пнула ногой трюмо. Осколки осыпались с веселым звоном. Она отвернулась, еще раз критически оглядывая комнату. Нужно срочно все убрать. Но для начала, найти пару перчаток, чтобы не привлекать внимания к ссадинам и порезам на руках.

Когда с уборкой было более-менее закончено, а ее внешний вид не выдавал недавней бури, Ника пристегнула шпагу и открыла дверь. На пороге, положив голову на колени, сидел Оз, который никак не отреагировал на ее появление.

Черт его дери! Опасаясь неизвестно чего, она наклонилась к нему, толкнув в плечо. Он открыл глаза и секунды три не мог понять, что происходит. Ника была, мягко говоря, удивлена. Этот парень умудрился уснуть, сидя у нее под дверью!

— И надо ж было тебе тут торчать, — выдавила наконец Ника, поднимаясь.

— О, Ника, — Оз вскочил и потянулся. — А я тебя ждал.

— Я заметила, — кивнула девушка. — Долго, наверное, ждал?

— Ага, — юноша замолчал. Повисла напряженная пауза. Ника отстранено разглядывала Оза, и тому было неуютно от этого взгляда. Точно так же на него смотрели в Пандоре. После того, как узнавали, что в его теле отголосок души Джека Безариуса. Точно так же. Недоверчиво, отстранено. Сквозь него. Только во взгляде Ники было еще что-то. Что-то такое, что мешало ему заговорить о том, зачем он пришел. А сама Ника молчала. Потому что любые слова грозили обрести новый смысл.

Обстановку разрядил громкий гневный вопль. Они синхронно повернулись и тут же переглянулись, узнав эту интонацию.

— Кролик, — закатив глаза протянула Ника.

Оз улыбнулся и бросился на звук. Ника последовала за ним.

— Кстати, почему вы с Алисой друг друга так...— начал Оз, когда девушка догнала его.

— Ненавидим? — Ника фыркнула. — Потому что она вредная Крольчиха.

Оз засмеялся, останавливаясь у одного из коридоров.

— Чего?

— Ты говоришь точно так же, как Гилберт, — юноша прислушался и пошел дальше. Ника удивленно хмыкнула и пошла следом. Вопли уже прекратились, перейдя в далекие отзвуки перепалки, так что можно было не спешить.

В небольшом уютном кабинете друг напротив друга сидели немного потрепанные Алиса, закинувшая ноги на столик, и Гилберт, запрокинувший голову и недовольно морщащийся на голос Кролика.

— Водоросль, — фыркнула Алиса, когда Ника распахнулась дверь.

— Тупая Крольчиха, — отозвался Гил, повернувшись на звук открывшейся двери, и обеспокоенно взглянул на Оза.

Алиса перевела взгляд на вошедших, и глаза ее сверкнули недобрым огоньком.

— Оз! — завопила она, вскакивая с кресла. — Где тебя носит, никчемный ты слуга!

— А что вы делаете? — спросила Ника, плюхаясь на место Крольчихи и так же, как она, закидывая ноги на столик.

— Брейк сказал, что у него к нам секретное поручение, — после короткой паузы произнес Гилберт.

— Секретное? — Ника фыркнула. — Опять цену набивает. Отправит куда подальше, лишь бы самому не работать.

— Фу, как плохо ты обо мне думаешь, — послышался совсем рядом хриплый голос Брейка. Ника быстро взглянула на Гилберта, который, поджав губы, с суеверным ужасом смотрел на нее. Нет, за нее. Девушка и сама уже почувствовала на своем затылке чье-то дыхание и запах карамели, но оборачиваться не торопилась. Сталкиваться с жуткой рожей Брейка хотелось меньше всего.

— Чертов клоун! — фыркнула Алиса, на которую весь цирк не произвел впечатления.

— Так что за задание? — глаза Оза загорелись неподдельным интересом. Нику передернуло.

Зарксис, довольный тем, что навел интригу, загадочно промолчал, обмахиваясь папкой. Ника приподнялась, надеясь выхватить задание у него из рук, но только неуклюже промахнулась и едва не завалилась вместе с креслом под презрительный смешок Алисы.

А Брейк, словно и не заметив ее попытки, неторопливо присел на подлокотник дивана и, подмигивая как можно загадочнее, открыл первую страницу.

— Все знают, что снова объявился Охотник за головами... — многообещающе начал мужчина.

Внезапно Гилберт резко вскочил. Так, что пошатнулся столик. Руки его сжались в кулаки, а глаза метали янтарные молнии.

— Ты совсем с ума сошел! — воскликнул он.

Оз с Алисой непонимающе переглянулись, а Ника с интересом подсела поближе. Брейк довольно улыбнулся, но скрыл улыбку папкой.

— Кто такой Охотник за головами? — подал голос Оз.

— Тот, с кем лучше не встречаться, — процедил Гил, сверля взглядом Брейка.

— И ты абсолютно прав, мистер Бесполезие, — Брейк отложил папку. — Охотник всей Пандоре попортил много крови. Особенно Найтреям, — он слегка опустил голову, наблюдая за реакцией Ворона. Тот поджал губы и молчал, но Ника видела, что он в шаге от взрыва.

— Никто никогда охотника не видел, — продолжил Брейк. — А те, кто видел, с нами, увы, — он развел руки, — не поделились.

— Почему? — непонимающе спросила Алиса.

— Потому что трудно говорить без головы, — ласково улыбнулся Шляпник, доставая из рукава гирлянду конфет.

— Значит, нам нужно найти и устранить этого охотника? Как-то просто для секретного задания, — буркнула Ника, подозревая подвох.

— Это не Охотник, — мрачно сказал Гил.

— Почему? — Оз уселся на широкий подлокотник свободного кресла, в которое плюхнулась Алиса.

— Потому что в Пандоре тебе самому голову оторвут, если узнают, что ты послал Оза, — Ника с интересом наблюдала за Гилбертом, который стоял мрачнее тучи, просверливая взглядом Зарксиса.

— А вот и не угадал, — ребячась, хихикнул Брейк. — А может и угадал, — тут же добавил он.

Ника вопросительно изогнула бровь. Оз с Алисой непонимающе переглянулись. Алиса явно была чем-то недовольна и мотала головой на тихий шепот Оза. Но в этой ситуации Нику занимал Шляпник. К чему он устраивает этот спектакль? Он что-то задумал, и если б только понять, что именно. Какой подвох в этом задании? Ника напряженно думала, постукивая пальцами по эфесу шпаги и бесцеремонно разглядывая Брейка, поедающего карамель. Ответ вертелся близко. И тут ее осенило. Папка! Мужчина снова ее закрыл и обмахивался ею как веером. Ника медленно поднялась и сделала вид, будто бы хочет подойти к окну. Брейк не обратил на это внимания отпуская шуточки в адрес нахохлившегося Ворона. Ника остановилась за спиной Шляпника и поймала непонимающий и мрачный взгляд Гила. Не удержавшись, девушка подмигнула ему и резко подскочила к дивану, вырвав у Брейка папку.

Наверное, вид у Брейка был крайне пораженный, судя по довольному смеху Алисы и Оза. Шляпник тут же вскочил, но хитрая цепь отскочила к окну и открыла папку, догадываясь, что увидит. Так и есть! Девушка хмыкнула, довольная своей сообразительностью.

— Что там? — подскочил Оз.

— Сам посмотри, — Ника протянула ему папку, любуясь, как на лице юноши расцветает искреннее недоумение.

— Тут же ничего нет, — непонимающе протянул он, демонстрируя почти пустую папку с одним-единственным прикрепленным листом.

* * *

Экипаж мягко ехал по мостовой сквозь шумную толпу людей, которых так много с утра на улице. Они ехали достаточно долго и Алиса наконец-то задремала, устав от ленивой перепалки с Никой. Гил поглядывал в окно из-под широких полей шляпы, а Оз тупо смотрел в стенку экипажа, думая о чем-то не очень радостном. Девушка разглядывала его из-под полуопущенных ресниц, отыскивая в нем те самые черты, которым раньше не придавала значения. Черты, принадлежащие не Озу. Почти пустой, безразличный взгляд, в котором из ниоткуда зажигались любые чувства. И теперь приходилось постоянно думать, а его ли это чувства? Ника вздохнула и взяла в руки папку, чтобы хоть как-то отвлечься.

— И все-таки Брейк сволочь, — зевнула она, перечитав адрес и имя на бумажке. — Мы еще от прошлого дня не отошли. Ну, я от Чешира еще точно не отошла.

Оз вздрогнул и переглянулся с Гилом. Ника мысленно вздохнула.

— Да, кстати, спасибо тебе, — произнес Оз, оживляясь. Девушка ответила ему непонимающим взглядом.

— Ну, ты тогда осталась драться с Чеширом, — продолжил юноша, чувствуя неловкость положения и пытаясь найти подходящие слова.

— Брось. Все равно я его не победила, — отмахнулась Ника, отворачиваясь. Тема ее утренней выходки не затрагивалась. И эта мрачная недосказанность теперь висела между ними. Ей необходимо разрешить это сейчас. Ей нужно показать, что они могут ей доверять. Нужно. Она выдохнула.

— Раз уж пошел обмен любезностями, — начала девушка, смутно понимая, что это далеко не лучшее начало. — Извините за утро. Я была немного не в себе, — скороговоркой произнесла она.

Минуту Оз непонимающе смотрел на нее и вдруг радостно улыбнулся, протянув руку. И, наверное, искренне. Черт! Хватит! Если и дальше быть такой мнительной, можно свихнуться. Ника улыбнулась и пожала его руку. Гил не участвовал в этом разговоре, но по его взгляду Ника поняла, что его терзают какие-то сомнения. Но с Вороном она разберется потом. Главное — Оз доверяет ей.

— Итак, — девушка сменила тон на деловой. — Мы должны проверить этого человека, — она указала на папку. Из всего дела у них было имя подозреваемого и его адрес. — Только с чего Брейк решил, что он Охотник?

Гилберт задумчиво вертел в руках сигарету, но, поймав осуждающий взгляд Ники, нехотя спрятал ее в карман.

— Потому что лет семь назад герцог Найтрей сделал так, что этого человека выставили из Пандоры и едва не лишили дворянского титула.

— Ого, — Оз откинулся на спинку сидения. — За что?

— Не знаю, — ответил Гил. — Тогда нас это не касалось.

— И это все основания? — спросила Ника.

— Нет, после того скандала этот человек исчез. А потом он вновь вернулся, пошли странные слухи и вдруг погибли Эрнест и Клод, — продолжил Гилберт. Нике было странно слышать ледяное спокойствие в его словах. — А теперь он снова объявился.

Ника задумчиво пожевала кончик косы, отдав должное сообразительности Шляпника. Он отправляет их проверить человека, которого нельзя прямо арестовать из-за отсутствия улик и его высокого положения. Скрытно следить за ним никто из Пандоры не может, потому что он, как бывший сотрудник, непременно это заметит. Отличный расчет, господин Шляпник. Браво.

Ника смотрела на проносящиеся мимо дома, которые становились все выше и все богаче. Они подъезжали к центру города.

Возница высадил их в паре улиц от нужного дома. Перед ними лежала прямая улица, по обе стороны которой высились двух-трехэтажные аккуратные дома. Все первые этажи были отданы под лавки, ателье, пивнушки и прочие заведения. Заканчивалась аллея высоким кремовым зданием с закрытыми окнами и колоннадой. У самого здания улица сворачивала в небольшой зеленый парк справа и в каменный лабиринт слева.

Они неторопливо шли вдоль торговых навесов, то и дело останавливаясь то у одной лавки, то у другой. Нику заинтересовала антикварная лавка, и, крикнув, чтобы они подождали ее на углу, она нырнула в магазин. В большой комнате царил хаос и бардак. Вдоль стен возвышались разномастные шкафы, украшенные старинной резьбой, которую нельзя было увидеть под слоем пыли и хлама на полках. За огромным бюро дремал немолодой лысеющий мужчина, лет эдак за пятьдесят со смешными залысинами. Несмотря на его моложавость, он сам был похож на антиквариат. Его костюму было не меньше десятка лет, а пенсне... Такое даже сто лет назад считалось раритетным. Ника тихо направилась к полкам с оружием, которое быстро разочаровало ее своей помпезностью и бесполезностью ржавых лезвий. Девушка уже собралась уходить, как вдруг хозяин лавки проснулся.

— О, доброе утро, миледи! — голос у него оказался на удивление бодрым и приятным. — Желаете приобрести что-нибудь эдакое?

— О, нет, благодарю, — она улыбнулась и направилась к двери. Уже выскочив на улицу, она заметила огромную очередь в лавку напротив, из которой сильно пахло специями. Возле лавки как раз торчал Ворон с заветной сигаретой. Заметив Нику, он кивнул ей и закатил глаза. Девушка все поняла без слов. Крольчиха учуяла мясо и теперь не двинется с места, пока не набьет брюхо. Ну, теперь минут сорок у Ники явно есть, и поэтому девушка нырнула обратно в лавку. Продавец сидел за столом и любовно настраивал карманные часы.

— Знаете, я пожалуй, еще посмотрю, — сказала цепь, игриво хихикнув, подражая манере Лотти.

— Прылестно! — мужчина вскочил, словно был на пружинах. — Тогда позвольте показать вам жемчужину моей коллекции!

Заинтересованная Ника прошла за ним в следующий зал. Гораздо меньше первого. И гораздо уютнее. Стены были заделаны перламутровой бархатной драпировкой и увешаны картинами. А у дальней стены стояли манекены с платьями.

— Вы только посмотрите, — он подтолкнул девушку к манекенам, — настоящие шедевры! Подлинные платья прошлого столетия. Эпоха Сабрие!

Эти слова неприятно резанули слух. В комнате резко похолодало, и девушка внимательнее присмотрелась к платьям. Их было три. Огромное, воздушное фиолетовое, украшенное тонкой вышивкой и крупными опалами. Второе, менее пышное, песочного цвета. С простой юбкой и тугим корсетом. Только белоснежная тяжелая сборка и кружева высокого воротника Нике совершенно не понравились. А вот третье... Девушка отшатнулась. Светло-зеленое платье с простыми шелковыми рукавами и лиловой отстрочкой, украшенное лентами на корсаже и изумрудной брошью в виде павлина. Комната расплылась перед глазами девушки. Краски потускнели. Сознание бешено пролистывало страницы памяти.

Тусклая комната. Грязные стены. Прогнивший пол и жуткий запах плесени. И человек сидящий за столом. Света не хватает. Невозможно разглядеть лицо. Только длинный белоснежный водопад волос на зеленом велюре платья и белые фарфоровые пальцы, скользящие по граням драгоценной броши.

— Миледи?

Комната встала на место. В запыленные окна пробивалось полуденное солнце, а на манекенах красовались полинялые платья.

Ника судорожно сжала столешницу и отпрянула от взволнованного мужчины, но, споткнувшись о какой-то сундук, полетела прямо на пол, потянув за собой кипу бумаг со стола. Поднялся невероятный столб пыли, и девушка отчаянно расчихалась, пытаясь подняться. Когда пыль немного рассеялась, она растерянно взглянула на антиквара, задумчиво почесывающего затылок. На полу валялись блокноты, журналы, какие-то сшитые бумаги и книги. Вот черт...

— Простите, — сконфузилась цепь, бросаясь помогать антиквару в уборке.

— Ничего-ничего, — как-то странно произнес мужчина, поднимая какие-то исписанные альбомы. Ника поджала губы, чувствуя неприятный осадок. Захотелось поскорее все закончить и уйти из этой лавчонки. Вдруг на глаза ей попался небольшой альбом в тусклой синей обложке с растрепанными краями и почти стершимся серебристым вензелем. Девушка отложила стопку бумаг и открыла альбом. Часть листов почти развалилась, а остальные стали почти коричневыми от старости. И все же на них отчетливо выделялись легкие линии. Наброски. Изящный черный кот на ветке клена. Девушка с закрытым волосами лицом. На другой странице намечены здания.

Кровь ударила в голову. Пальцы невесомо скользили по тонким линиям карандаша и чернил. Запах пыли и старой бумаги пробивался в нос, опьяняя. Напоминая о чем-то дьявольски важном. Необходимом.

— Заинтересованы? — отвлек ее продавец.

Ника улыбнулась, не отрываясь от альбома, словно не слыша голоса мужчины, и тот позволил себе легко коснуться ее плеча.

— Что? — резко воскликнула она, поднимая глаза. Он отступил, не понимая перемены в ней. Лицо ее стало совсем белым, и только глаза горели лихорадочным огнем. Она сжала в руках альбом.

— Вы знаете, кто художник?

— Увы-увы, — мужчина пожал плечами. — Ни подписи, ни имени, ни автопортрета. Все, что мне известно, что этот человек — современник Баскервилей.

Ника тихо выдохнула, сдерживая дрожь в руках. С ней творилось что-то странное. Сознание то вспыхивало ярким жгущим светом, то внезапно угасало, словно она падала в бездонную пропасть.

— С чего вы взяли? — хватаясь за разговор, произнесла она сквозь зубы.

— Последняя страница, — кивнул мужчина.

Ника заторможено перелистала альбом. И тут сознание вновь вспыхнуло, обожгло и угасло. Два лица улыбались с последней страницы. И маленькая выцветшая чернильная подпись сообщала дату. Почти роковую дату.

Ника болезненно сжала альбом и, опираясь о стол или о шкаф, резко поднялась. И голова закружилась. В первое мгновенье ей показалось, что она теряет сознание, но тело охватил лихорадочный озноб.

— Я беру это, — произнесла девушка пересохшими губами и достала из кармана несколько монет. Мужчина взглянул на нее из-под пенсне, как-то криво ухмыльнулся и направился к своему бюро. Ника, прижав к груди альбом, почти на ощупь нашла дверь. Голова кружилась, и в висках сверлило раздражение.

— Миледи, вам нехорошо! Куда же вы пойдете? Вы же больны! — произнес вдогонку антиквар, но ей послышалась в его словах откровенная издевка. И это взбесило цепь. Дыхание перехватило, и она, схватившись за ручку двери, дернула ее на себя, но та не поддалась. Девушка пронзила продавца яростным взглядом.

— От себя, — снисходительно поднял брови мужчина. — И не шумите сильно.

Но этого она не услышала. Скрипнули петли, и дверь за девушкой захлопнулась с тихим лязгом.

А буквально двадцать минут спустя в лавку проснулась белобрысая голова Оза, с удивлением разглядывающая захламленную комнату без единой живой души.

— У меня сегодня определенно удачный день, — вдруг послышалось откуда-то сверху. Безариус вошел внутрь и поднял глаза. На хлипкой лестнице-стремянке восседал седой мужчина в пенсне и чистил какую-то бронзовую чашу. — Второй покупатель за день! Добрый день, молодой человек, добрый день.

И не успел он договорить, как в лавку вошла молодая девушка, а за ней мрачный парень в черном плаще и шляпе, несмотря на ужасную жару. От такого наплыва посетителей глаза антиквара поползли на лоб.

— Извините, — вежливо начал юноша. — К вам заходила девушка...

— Темненькая со шпагой? — осведомился продавец. — Ваша подруга?

На этих словах Алиса презрительно фыркнула, а Оз закивал.

— Была такая. Свалила мне коллекцию редчайших бумаг, — антиквар прищелкнул языком, — приятная девушка, только больна, наверное.

— Больна? — непонимающе переспросил Ворон, взволновано переглянувшись с Озом.

— Лихорадило ее, — продавец пожал плечами, — купила какой-то альбомчик и убежала. А я не слепой. Я-то видел, что ей дурно, — с напускной важностью произнес он. — Хотел помочь, а она убежала. И даже сдачу не забрала. Ну вы же друзья, вы и отдадите, — и он спустился с лестницы, бодренько подошел к бюро и, вынув из ящика деньги, передал их Озу. Мальчик растерянно бросил деньги в карман.

— Спасибо, — улыбнулся он. — До свидания!

И вся компания бросилась к выходу, о чем-то взволнованно перешептываясь. Мужчина подождал, пока за ними закроется дверь и запер бюро. С улицы донесся далекий бой часов. Отсчитав двенадцать ударов, антиквар хмыкнул и скрылся за неприметной дверкой.

Алиса поморщилась, услышав далекий гул часов, и звучно зевнула. Обед был славным, в этом районе прекрасно готовят мясо. Особенно баранину с острыми специями. Такое нежное мясо она не ела даже у Рейнсворт. И теперь, после сытного обеда, ее клонило в сон, но глупый слуга с Водорослью как парочка идиотов носились по переулку, заглядывая в каждую лавку. Искали эту никчемную цепь. Девушка недовольно скрестила руки на груди и уселась на какой-то ящик у стены. Из пивнушки напротив вышли оба юноши. Вид у них был растерянный. Оз отчего-то был расстроен, а у Гила было такое глупое выражение лица, что Алиса хмыкнула.

— Я так не играю, — вздохнул Оз, подсаживаясь к Алисе. — Она как в воздухе растворилась!

Гилберт неопределенно повёл плечами, выискивая в кармане заветный портсигар.

— Мы обошли все магазины, — продолжил Оз, оглядывая улицу. — Нигде нет.

— Опять, — поморщился Гил, прикурив. — Не нравится мне это.

— Ну и ладно! — воскликнула Алиса, вскакивая со своего места. Девушку уже прилично достало это беспокойство Оза за эту... В конце концов, Оз — ее слуга! Так почему он постоянно ищет эту Нику? Стоит ей только исчезнуть или выкинуть какой-нибудь фокус, Оз сразу становится грустным и бежит искать ее.

Как же бесит!

— Пускай она сама нас ищет! — продолжила Алиса, под недоумевающими взглядами юношей.

— Успокойся, тупой Кролик, — закатил глаза Гил.

— Захлопнись! — девушка пнула подвернувшийся под ногу камень. — Можешь бегать за ней сколько хочешь. А я устала! — Алиса резко развернулась и пошла вдоль улицы к зданию с колоннадой.

— Алиса, погоди! — Оз сорвался с места и побежал вслед за девочкой. Но та быстро шла, звонко стуча каблучками по брусчатке, и только волосы колыхались в такт шагам. Когда она была в паре шагов от здания с колоннадой, рука Оза схватила ее запястье. Алиса попыталась выдернуть руку, но юноша держал крепко. Цепь остановилась и развернулась к нему лицом, надменно вздернув подбородок, ожидая, что он скажет. Но Оз только смотрел на нее и улыбался, как последний дурак.

— Ты никчемный слуга, — наконец не вытерпела Алиса.

— Ага,— он улыбнулся еще шире и даже кивнул. — Прости.

Девушка слегка опешила от такой простоты и подозрительно прищурилась. Отчего-то злиться на него становилось сложно. Это ей решительно не понравилось.

— Алиса, мы не можем бросить Нику, — мягко начал Оз, отступая в тень, чтобы солнце не било ему в глаза.

— Почему?

— Она наш друг, — просто ответил юноша.

По улице пролетел ветер, взметнув обрывок какой-то газеты и бросив его в одну из колонн здания. Девушка тоже вошла в тень, опершись спиной о прохладную колонну.

— Друг?

Это слово всколыхнуло что-то внутри. Ведь у нее тоже был друг. Может быть. В голову девочки постучались воспоминания, которые она уже обрела. Черный кот. Она называла его другом. И тот человек из воспоминаний — Джек. Он тоже ее друг? А что такое друг?

Оз понял ее и ласково улыбнулся. Алиса стояла в тени колонны, скрестив руки на груди и задумчиво уставившись в пол. Ее лицо отчего-то вдруг погрустнело.

— Да. Ника наш друг, — нарушил он молчание, — а друзья никогда не бросают друг друга.

— Чушь, — фыркнула девушка, поправляя волосы, избегая смотреть на Оза.

Снова поднялся ветер, поднимая пыль. Улица резко потемнела, приобретая мрачноватые оттенки. Люди давно куда-то исчезли, и только в окнах мелькали смутные тени. Из-за угла появился Гилберт, придерживающий свою шляпу. На вопросительный взгляд Оза юноша покачал головой и остановился рядом с ними.

— Начинается буря, — произнес Гил. — Нужно где-нибудь переждать.

Словно в подтверждение его слов, ветер отчаянно взвыл. С неба посыпались мелкие капли. Алиса поежилась от холода. Оз подошел к двери и позвонил. За дверью послышалось дребезжащее эхо звонка и больше ничего. Он дернул дверь, и та легко подалась, противно заскрипев петлями.

В небольшом холле было темно и пусто. В конце коридора темнела лестница наверх. Но на втором этаже стояла закрытая решетка с маленьким, но надежным замком. Вдоль стен стояли жесткие коричневые стулья потрепанного вида, над которыми висели невзрачные пейзажи. И в нос ударял резкий запах плесени и пыли.

Алиса замерла на пороге, недовольно принюхиваясь.

— Переждем здесь, — сказал Оз, усаживаясь на один из стульев.

Алиса передернула плечами и плюхнулась рядом, закинув ногу на ногу. Гил остался возле пыльных окон, за которыми нельзя было ничего разглядеть, вода гремела по крыше, водопадом заливая окна. С подоконника уже капало.

Гил задумчиво повертел в руке сигарету и положил ее обратно, наблюдая за бегущей водой. Он тихо злился. На Брейка с его чертовыми заданиями. На Нику, которая вечно пропадает. То яблоки эти... То цепи. Теперь что? Но эти мысли надолго не задерживались в голове, словно их тоже смывал ливень. Снова пронзительно завыл ветер. И Алиса резко вскочила.

— Я чую цепь! — воскликнула она.

— Может, это Ника? — с надеждой спросил Оз, но девочка замотала головой.

— Нет.

Все напряженно вслушивались в грохот ливня. Гилберт быстро достал револьвер и встал рядом с Озом. Хотя если это настоящий Охотник, то револьвер ему не поможет. Он нервно сглотнул. Юноше не было страшно за себя. Страшно было за господина и даже за эту Крольчиху. Без него они — беззащитные дети. Он вздрогнул, прогоняя лишние мысли. Он справится. Что бы там ни было.

— Эй, Гил, все хорошо, — ободряюще произнес Оз.

Ворон только кивнул и сжал револьвер. Все хорошо. Пока он спокоен. Алиса резко развернулась и уставилась на неприметную дверь у дальней стены.

— Эй, Водоросль, — отрешенно произнесла она. — Печать.

В голосе девочки звенела какая-то решительность. Не такая, как обычно. Не желание показать всем, какая она непобедимая. Что-то совершенно другое. Но к печати нельзя прибегать. Слишком рискованно для Оза.

— Нет, — резко ответил он.

— Тупая Водоросль! — злобно обернулась она. — Я быстро разорву это ничтожество!

— Нет, — повторил он. Алиса была готова броситься на него с кулаками, но Оз схватил ее за руку, успокаивающее посмотрев ей в лицо.

— Ка-а-акая са-а-амонаде-е-янность! — дребезжащий голос слился с шумом ливня. Все резко обернулись и непонимающе уставились на темный силуэт, медленно выходящий из темноты.

Оз непонимающе моргнул. Этот человек не был похож на контрактора. Все нелегальные контракторы, которых он видел, были отчаявшимися безумцами — люди, потерявшие все: дом, семью, жизнь... Но этот человек был совершенно иным. Высокий крепкий мужчина молодецкой походкой вышел в центр холла. Его бархатный жилет тускло переливался в тусклом сером свете. Едва тронутые сединой каштановые волосы были идеально вычесаны и спускались к плечам, контрастируя с белоснежной рубашкой. Он выглядел щегольски, и на его приятном лице расцветала широкая улыбка.

— Вот зна-а-чит как, — весело глядел он компанию. — Это вас зна-ачит за мной отправили.

— Значит, Брейк был прав, — процедил Гилберт, направляя револьвер ему в грудь. В нем закипела холодная решительная злость. Этот человек убил Эрнеста и Клода — старших наследников Найтреев. И еще черт знает сколько людей.

— Брейк? — мужчина скривился. — Вот проницательная сволочь, а где он сам? Мы были так дружны, — доверительно понизил голос контрактор и игриво подмигнул сжавшей кулачки Алисе.

— Дружны? — невольно вырвалось у Оза.

— Ага, — кивнул мужчина, присаживаясь на стул. — Мне так и не удалось его подставить. Жа-а-а-ль. Ну, может еще свидимся, — он не переставал улыбаться. — Ну и что делать будем, дорогие гости? Арестуем меня? Или тут убивать будете? Я готов, — он говорил это серьезным голосом, но с его лица не сходила радостная улыбка. — Давай, темненький, стреляй, если голова надоела.

— Ты! — прорычал Гил, не сводя горящего взгляда с контрактора. — Ты убил Эрнеста и Клода!

Брови мужчины выгнулись и поползли на лоб. От переизбытка чувств он даже всплеснул руками.

— Невиданная наглость! — противным фальцетом воскликнул он. — Твоих, так называемых, братьев убил Охотник за головам!

— А разве ты не Охотник? — непонимающе произнес Оз, чувствуя, как ладонь Алисы сжимает ему запястье.

Контрактор с минуту непонимающе смотрел на них, а потом звучно рассмеялся.

— Я-а-а-сненько... Так значит меня в охотники записали? Прекрасная идея, скажите, что я оценил, — он звучно выдохнул и продолжил, откинувшись на спинку стула: — Увы-увы, но я не Охотник, если в этом все дело.

— Если ты не Охотник, то... — начал Оз, но мужчина остановил его взмахом руки.

— Давайте проясним все недоразумения, — в его голосе появилось раздражение. — Охотник — это не я. Но у меня есть точное предположение на этот счет. А зная дела Пандоры и фиаско с Гриммом, — он злорадно усмехнулся, — я остался единственной ниточкой к Охотнику. Следовательно, убивать меня вам запретили.

Гилберт скрипнул зубами, но револьвер так и не опустил.

— А вот мне никто ничего не запрещал, — продолжил рассуждать он. — Ваша смерть, конечно, станет уликой против меня... Но! — он аж подскочил от радости. — Но кто будет знать, что это я? Фактов-то у самодура-Брейка, — он сложил пальцы подзорной трубой и подул в нее, — тю-тю. Вот и порешили, — он потер ладони и с деловитым видом уселся обратно. — Вас как убивать? — добродушно осведомился он.

— Ах ты ничтожество! — вдруг взорвалась Алиса, выскакивая вперед, — Я тебя разорву! Думаешь, твоя непонятная болтовня что-то значит? Тю-тю! — повторила она его жест. Мужчина с округлившимися глазами смотрел на яростно кричащую девушку.

— Великолепно! — восхищенно протянул он, разглядывая Алису. — Какая страсть! Жаль убивать таких хорошеньких и дерзких. Честно, жаль, но такова жизнь, — он вздохнул и глянул куда-то за спины юношей. — Выходи уже.

Тело Гилберта сковал могильный холод. Он чувствовал движение за спиной, но не мог повернуться. Не мог спустить курок. Даже моргать получалось через силу. Что-то ледяное пронеслось мимо, задев его плечо, и серой тенью метнулось к контрактору. Тот криво улыбнулся, чувствуя, как за его спиной просыпается сила.

Алиса отступила на шаг, ее лицо пылало. А Гилберт панически перевел дуло на цепь, выросшую за спиной довольного контрактора.

Оз был в Бездне. Он знал, как выглядят цепи. Или как они могут выглядеть. Но это было чем-то невероятным. Костлявая человеческая фигура, с непропорционально длинными когтистыми пальцами, одетая в свободную рубашку. На длинной шее качалась голова с темной грязной гривой волос, похожих на веревки. Там, где у людей находятся уши, торчали острые шипы. Но лицо... Острое, носатое, тощее. Изрезанное. С широким шрамом на месте рта. И глубокими кровоточащими порезами на щеках.

Резко щелкнул затвор. Тонкая струйка дыма взметнулась от револьвера в руках Ворона. Он попал точно в лоб ужасному созданию. И... ничего.

Контрактор хмыкнул.

— Такому безобразному созданию дано такое прекрасное имя — Аментия, — каким-то озлобленным голосом произнес контактор. — Какой парадокс.

Цепь резко подняла голову, услышав свое имя, и жуткий рот распахнулся в улыбке, которая смотрелась словно еще один порез. Только в нем поблескивали зубы-шипы.

Гилберт опустил пистолет. Против этого монстра пули не помогут. Стрелять в контрактора тоже бессмысленно, он еще не чувствует боль цепи и его смерть лишь разорвет контракт, оставив Аментию неконтролируемой. Придется снять печать, подвергая господина опасности. Вдруг резкая, навязчивая мысль пронзила сознание, но он тут же отбросил ее, стягивая перчатку.

— Черный Кролик, — голова Аментии резко упала набок. Оз удивленно выдохнул. У этого монстра был прекрасный голос. Не мужской и не женский, но ужасно прекрасный. — Я убью Черного Кролика, — зачарованно продолжал монстр. — И Воля Бездны будет довольна. Я убью Черного Кролика, — ее слова превращались в напев. Оз вздрогнул. По холлу разлетелся вызывающий смех Алисы.

— Давай, Ворон! Освободить мою силу. Я размажу этот отброс по стене!

— Только думай, что творишь, — озабоченно ответил Гил, снимая печать.

Его слова захлебнулись в диком крике и вспышке света. Теперь в комнате их было двое. Двое цепей.

— Прочь с глаз моих, ничтожество! — взревел Кролик, обрушивая косу на врага. Но тот схватил лезвие заскорузлыми пальцами, сжимая до крови и мерзко улыбаясь. Цепи появились из-за спины Алисы, обвивая Аментию, впиваясь ей в спину. Но цепь не обратила на это внимания. Она резко схватила Кролика за запястье, дернув на себя. Алиса потеряла равновесие. Но выдернула руку, порвав рукав плаща и отлетев назад. Аментия кинулась за ней, скаля клыки.

— Прекрасное зрелище, — довольно протянул контактор.

Алиса выбросила косу вперед, взлетая выше. И резко обрушилась вниз. Аментия выбросила вперед обе руки для блока лезвия. Но Кролик был хитрее. Алиса скользнула вниз и нанесла удар снизу. В спину.

Алое лезвие прошло точно между лопатками, и его кончик появился из груди. Аментия взревела, перекрывая бушующий ветер и грохот воды по крыше. Треснули и разбились стекла. В холле похолодало. Струи воды заливали пол, а Аментия продолжала кричать. И рев восторга Кролика вторил ей.

— Моли о пощаде, тварь! — Кролик выдернул косу, и тело Аментии рухнуло вниз.

Гил облегченно вздохнул и коснулся горячего лба друга, запечатывая силу Кролика. Алиса мягко опустилась вниз, поправляя волосы.

— Ничтожество, — высокомерно бросила она, не оборачиваясь на поверженного врага.

Оз взглянул на контрактора, который совершенно не выглядел расстроенным. Гил вновь поднял револьвер.

— Собирайся, — устало произнес он.

— Пра-а-авда? — контактор улыбнулся, ему пришлось повысить голос. Грохот воды и ветра заглушал все звуки. Вдруг ледяные тиски схватили Гилберта и подбросили его вверх.

— Ги-и-л! — как безумный заорал Оз. И его вопль слился с бушующим ветром.

— Зря вы все карты раскрыли, — продолжил контрактор. — Вот кто теперь Кролика выпустит? А? — он говорил это с искренним укором.

Его цепь сжала Гилберта в руке, грозя пронзить его тело огромными когтями. В груди Аментии зияла дыра, из которой хлестала зловонная кровь.

Яростный выстрел разбил гул стоящий в холле. В руках Оза дымился выпавший у Ворона пистолет. Его глаза полыхали в полумраке. Рот Аментии скривился в усмешке, и она разжала костлявые пальцы, отшвырнув юношу в сторону. С коротким вскриком Ворон ударился о стену и рухнул вниз. Оз с Алисой бросились к нему. А контактор неторопливо поднялся со стула. Гилберт лежал без сознания. Его лицо побелело. На полу появились алые кляксы. Алиса и Оз переглянулись. В одних глазах пылал злость, в других — отчаянный огонь.

Что теперь?

— Джек, — бледными губами прошептал Оз. В прошлый раз Джек смог управлять Кроликом. Вдруг и сейчас получится? Алиса коротко кивнула, сжимая запястье парня. Контактор Аментии стоял, словно наслаждаясь их отчаянием.

Джек! Джек Безариус!

Оз до крови закусил губу. Как же нужен этот странный человек. Здесь. Сейчас. Им нужен герой. Но внутри только пустота и никакой надежды.

— Прости Оз.

Во тьме спиной к нему стоял Джек.

— Я не могу ничего сделать. У меня нет сил, — его голос звучал глухо.

Оз чувствовал волну отчаяния, нависшую над ним ним. Готовую обрушиться. Сломать. Уничтожить.

— Что нам делать?

Джек повернул голову, глядя куда-то в сторону.

— Надеяться, — просто сказал он.

На что? На что, черт возьми надеяться?

— Ты нам нужен. Ты же смог остановить Алису! — почти закричал Оз, пытаясь схватить Джека. Заглянуть ему в лицо. Чтобы понять, что есть надежда. — Джек!

— Я ничего не могу сделать, — повторил Джек.

И тишина била больнее. Не может быть, что это конец.

— Она может помочь.

Оз непонимающе посмотрел на Джека, который остановился перед ним. Его лицо не выражало ничего, кроме надломленной печали.

— Я позову ее, — он грустно улыбнулся.

— Кого?

— Нику.

Точно. Он совершенно забыл о ней. Пропавшая цепь. Но Ника не знает, где они. Разве она придет?

Словно прочитав его мысли, Джек взял его за руку, и Оз вновь ощутил это странное колющее чувство, когда Джек овладевал его телом.

— Ника придет. Если я позову.

Последние слова Джек произнес так, словно они причиняли боль. Но Оз не успел об этом подумать. На миг он потерял сознание, а когда вновь открыл глаза, увидел Алису. Мокрую и дрожащую. Он и сам чувствовал сырой холод. И страх.

— Я надеюсь вы успели па-а-прощаться, — произнес контактор, кивнув своему демону. По залу пронесся прекрасный и леденящий душу смех монстра. Аментия неторопливо приближалась.

— Джек...

Алиса кивнула, до боли, до хруста сжимая руку Оза.

Нельзя. Нельзя так спокойно смотреть в глаза приближающейся смерти. Но он только и мог держать Алису. Говорить, что все нормально. Успокаивая себя или ее. Он не знал. Не верил, что все закончится здесь. Сейчас.

— Все в порядке.

Гилберт без сознания.

Все в порядке.

Алиса, отчаянно кусающая губы и дрожащая от холода. Не Черный Кролик. Обычная девочка. Которой тоже страшно.

Аментия занесла когтистую руку, протянувшись за Алисой.

— Воля Бездны будет так рада...

Нет! Алиса пронзительно завизжала, когда костлявая рука схватила ее за талию, увлекая вверх, к распахнутой, сочащейся зловонной кровью пасти.

— АЛИСА!

Кто закричал? Оз, не успевший схватить ее руку? Или Джек, чью боль он почувствовал, как свою?

Чуда не произошло.

Нет! Алиса! Остановите это. Пожалуйста... Рука схватила револьвер Ворона. Но порох отсырел. И вместо выстрела только щелчки. Бесполезные щелчки!

Внезапно в холл ворвался ветер, срывая картины со стен. Провалив стулья. Аментия дико заорала. Так, что едва не рвались барабанные перепонки. Ее тело согнулось, и она отбросила Алису, которая подобно кукле рухнула в одну из луж. Оз хотел броситься к ней, но рука контактора легла ему на плечо.

— Что это? — он указал на метавшуюся Аментию, яростно ревущую. И пытавшуюся схватить что-то.

В полутьме сверкнул серебряный блик. И на шее Аментии появилась новая рана. Цепь взревела. А Оз понял. Что-то невозможное произошло.

Аментия резко окинула голову назад. С диким рычанием на пол опустился Барс. Мокрая шерсть прилипла к телу, обтягивая сильное тело. Как серебряный доспех. Хвост метался из стороны в сторону. Клыки оскалены. Когти и лапы в багровых разводах.

Барс взревел, вновь бросаясь на Аментию. Прямо на грудь. Яростно полосуя кожу. И отскакивая назад. Аментия бросилась на зверя. Из белесых глаз текла кровь. Оз искал глазами Алису. Девочка сжалась в противоположном углу комнаты. Оз облегченно вдохнул, следя за боем.

Он почувствовал, как Джек уходит из его сознания. Невесомое чувство, от которого зашевелились волосы.

— Почему она откликнулась?

Джек опустил голову.

— Когда-нибудь я все тебе расскажу.

Барс резко развернулся к нему. Оз через силу улыбнулся. И вдруг цепь сорвалась. К нему. Оскалив клыки. Оз непонимающе смотрел на ужасного зверя. Который несся на него. Он слышал голос Алисы, перекрывающий шум дождя. И слышал рычание Барса. Видел бешенство. Слепую ярость в черных глазах.

Когда между ними оставались считанные метры, что-то произошло. Барс резко бросился вправо. Раздраженно сверкнув глазами. Мощный порыв ветра заставил Оза зажмуриться. А в следующий миг в центре зала падает Аментия. Там, где грудь пронзила коса Кролика, хлещет черно-багровый фонтан. И сверху падает Барс. Мощные клыки смыкаются на тощей шее Аментии.

И все звуки стираются. Оз слышит крик контрактора. Слышит вой стихии. Слышит жуткий булькающий звук и хруст. Но так глухо. Словно сквозь стены. Все заглушает стук собственной крови в висках.

Барс вгрызается в шею цепи. Переламывая позвонки. Резким рывком Барс отдирает голову от тела и отбрасывает ее в сторону. Победный рев оглашает холл, отражаясь эхом. Сливаясь с отчаянным воплем контрактора, упавшего на колени и что-то рвано кричащего.

И Барс повернулся к Озу. Медленно двинувшись к нему. Когти защелкали по паркету, оставляя борозды и мокрые следы. Он смотрел на зверя. И кровь медленно застывала от этого взгляда черных глаз. В них ожила сама Бездна.

— Ника, — во рту пересохло. Глухо, хрипло. Он позвал ее. Но зверь так же медленно приближался. Страх обвил позвоночник. Мокрыми ледяными щупальцами обвивая тело. Это не Ника, которую он знает. Это беспощадный зверь. Который хочет крови.

Вдруг он резко обернулся. По мокрому полу стучали каблучки. Алиса остановилась в нескольких метрах от Барса.

— Ты! — звонкий голос разнесся по холлу. — Да как ты... Никчемная цепь! — у девочки перехватило дыхание. Барс смерил ее презрительным взглядом и развернулся к Озу.

С потолка сорвалась капля. Глухо звякнув о железо.

Оз слышал, как закричала Алиса. Слышал, как застучали ее каблучки по лужам. Но это неважно. Все заслонила серая тень зверя, несущаяся на него. И за миг до падения он успел увидеть эти глаза. Черные. Безумные. Пустые.

Внезапный выстрел оглушил всех. Барс упал в шаге от Оза, оцарапав ногу стальным когтем. Юноша и Алиса оглянулись. Опираясь дрожащей рукой о стену, напротив стоял Ворон. В другой руке он держал маленький дымящийся револьвер. Направленный на Барса.

Тело зверя задрожало. И, жалко заскулив, он исчез. На мокром полу лежала дрожащая Ника. Бессмысленным взором обводя холл.

Оз выдохнул и опустился рядом с ней. Девушка с испугом смотрела на него. На ее лице дрожали капли прошедшего дождя.

Он плохо понимал, что происходило минуту назад. Почему Гил все еще целился в Нику. Почему Алиса бросилась ему на шею, прижав к мокрому полу.

— Оз, как ты?

Он не понял, кто это спрашивал. Он уже ничего не понимал. Кроме одного — все обошлось. Они живы. Снова живы. И это было таким облегчением, что все остальное отошло на второй план. Остались только напряженные лица и капающая вода.

— Все хорошо.

* * *

К вечеру небо так и не расчистилось, и город, умытый дождем, зажег свои огни. Они растеклись по лужам и летели брызгами из-под колес дорогих экипажей. В Ливерре начинались сезоны, и вся знать организовывала балы и вечера. В самые значимые дома приглашения носили пачками. Но великие герцоги редко посещали чьи-либо салоны. Зато молодежь никто не ограничивал. Чем знатнее твой отец, тем больше выбор дверей, которые распахнуты перед тобой. И мелкая знать, по сути, играет в рулетку, делая ставки, собирая самых избранных. Чем знатнее гости, тем выше престиж салона и его хозяина. Какая мерзость.

Молодая девушка отвернулась от окна, тряхнув гривой медно-рыжих волос и недовольно скривила тонкие губы, когда невысокая болезненная женщина тронула ее за плечо.

— Леди Маргарет! Только что видела вашу матушку, — она восторженно вздохнула. — Вы так выросли с нашей последней встречи. Стали такой прелестной, — женщина так расчувствовалась, что едва не всплакнула. Девушка сдержанно улыбнулась.

— Я тоже рада вас видеть, мадам Коэль. Ваш вечер чудесен.

— Благодарю, — хозяйка салона доверительно понизила голос. — Вы даже не представляете, кто посетил нас сегодня, — она скосила взгляд на молодого блондина, вальяжно раскинувшемся на бордовом диване и потягивающим вино. Маргарет оценивающе оглядела его.

— Знакомое лицо, — протянула девушка.

— Ах, вы так давно не посещали приемы, что не узнали его, — спохватилась мадам Коэль. — Это сам Винсент Найтрей! 

Маргарет удивленно ахнула и уже с большим вниманием присмотрелась к молодому человеку, который очаровательно улыбался одной из девушек, в избытке окружавших его. Видимо, почувствовав, что говорят о нем, он поднял голову, встречаясь глазами с Маргарет. И девушка обомлела. Она никогда не встречала такого взгляда. Таких проницательных и одновременно мягких глаз. Янтарный левый и алый правый, как вино, что плескалось в его бокале. 

Девушка судорожно вздохнула, усилием воли заставила себя отвернуться и подойти к большому столу, возле которого разгорался настоящий спор. Быстро оправив платье, она остановилась неподалеку от дивана, где расположился Найтрей, сделав вид, что увлечена беседой.

— А я вам говорю, что никакой войны не будет! Наше правительство никогда не допустит подобного, — яростно жестикулируя пухлыми ручками, вещал лысеющий граф. — Мы живем в век дипломатии, господа, и все недоразумения можно решить переговорами.

— Позвольте не согласиться, — возразил оппонент, не размыкая скрещенных на узкой груди рук. — Монархия уже доживает свой век, а ваша хваленая дипломатия... Никуда не годится, — он предостерегающе вздернул острый подбородок, не позволяя перебивать себя, — потому что эти прохвосты, — он неопределенно дернул головой, — не оставят и шанса в переговорах. Вспомните герцога Барму или леди Амберс. 

Пока его оппонент собирался с мыслями, в салоне стало значительно тише. Тема недопонимания двух государств всегда привлекала внимание, а, уж тем более, когда в разговоре звучат такие фамилии, любой навострит уши. И вдруг все резко стихло.

— Помянешь черта, — послышался сдавленный шепот.

В зал, гордо вскинув голову, вошла высокая женщина, разом приковавшая к себе все взгляды. Один ее наряд заставил многих женщин презрительно отворачиваться и кривить губы, а мужчин жадно изучать ее взглядами. 

— Ничего себе, — одними губами прошептала леди Маргарет, изучая платье вошедшей. От ее правого плеча спускалось белоснежное кружево в виде роз, оплетающих тонкую фигуру до талии. Лиф, скромно расшитый жемчужинами, переливался в ярком свете ламп, плавно переходя в легкие складки юбки от белоснежного на поясе до темно-изумрудного у туфель. И несмотря на скромные краски, это был вызов. В ее движениях, немного резких, в ее вздернутом подбородке, в холодном взгляде сквозил вызов.

Из полукруга гостей выскочила мадам Коэль, вычурное багровое платье которой как-то резко принизило ее, выделив болезненный оттенок кожи, морщинистое лицо и... Рядом с сияющей леди хозяйка салона смотрелась как-то жалко.

— Добрый вечер, леди Амберс, — слишком весело затараторила мадам Коэль. — Я так... Так рада, что вы все-таки приняли мое приглашение. Я, право, не ожидала и...

— Я тоже рада вас видеть, — холодно улыбнулась леди и прошла к столу спорщиков, у которых разом пропал дар речи. Мадам Коэль недовольно фыркнула, неприязненно разглядывая излишне открытую спину Мираны.

— Простите, я немного опоздала, — уже мягче леди Амберс улыбнулась гостям и приняла бокал вина из рук одного из спорщиков, который доказывал правоту дипломатии.

— Что вы, — воодушевленно воскликнул он. — Вы очень вовремя! Кстати, как проживает ваш муж?

— Очень хорошо, благодарю, — она сделала глоток.

— Ну я надеюсь, мы увидим его в этом году, — протянул какой-то пожилой мужчина с седыми волосами, собранными на затылке. — Не пропустит же он осенний бал.

Мирана вздохнула, грустно покачав головой.

— Боюсь, что и в этом году он не приедет, — она взглянула в окно, за которым ярко вспыхивал горизонт. — Слишком много дел дома, да и климат здесь неблагоприятный для его здоровья. Слишком много дождей.

Маргарет удивленно моргнула и повернулась к подошедшей женщине в закрытом коричневом платье.

— Кто же она такая, мама?

— Она?

Маргарет удивленно обернулась, встречаясь глазами с тем самым блондином, чей взгляд пронизывал до костей и тянул в дьявольски глубокую пропасть. 

— Простите, что вмешиваюсь, — продолжил он. — моё имя Винсент Найтрей, а это, я полагаю, ваша дочь, мадам Буше?

И он вопросительно взглянул на застывшую женщину.

— Д-да, — отрешенно кивнула она и тут же спохватилась. — Позвольте представить вам мою дочь — Маргарет. Буше, — запинаясь проговорила она. Маргарет сделала изящный реверанс, стараясь избегать взгляда юноши.

— Вы слышали о традиционном осеннем маскараде? — как ни в чем не бывало продолжил Найтрей, изучающе вглядываясь в лицо девушки.

— Да, — наконец-то кивнула она. — Это самый большой прием в году, и быть приглашенным туда — настоящая честь.

— Хозяйка этого бала — леди Амберс, — Винсент кивнул на женщину, оживленно обсуждающую что-то с одним из графов и кивающую какой-то женщине.

— Невероятно, — прошептала Маргарет, по-новому взглянув на женщину. — Она так богата?

Найтрей неопределенно кивнул.

— Богат ее муж, которого никто не видел, — с долей яда добавил он.

— Почему?

Винсент мысленно скривился. Надо же, какая глупая эта Буше. Но ее мордашка, надо признать, оправдывает этот недостаток.

— Ее муж один из политиков соседнего государства, — ответил он, — леди Амберс приехала сюда лет семь назад и неплохо устроилась.

— Зачем же ей приезжать сюда, если у нее такой богатый муж? — наивно захлопала пушистыми ресницами Маргарет.

Винсент только пожал плечами.

— Она весьма интересная женщина.

Словно почувствовав, что говорят о ней, Мирана повернула голову в их сторону и как-то странно полуулыбнулась Винсенту.

— А чем же она занимается здесь? — не умолкала Маргарет, теребя медную прядь.

— Красивой жизнью, — усмехнулся Винсент, — и владеет ателье. Ее платья имеют большой успех. У тех, кто может себе это позволить.

Разговор о Миране ему уже наскучил.

— Миледи, — он немного резко повернулся к ней лицом, заглядывая в бесцветно-серые глаза. — Вы хотели бы попасть на осенний бал?

Девушка вздрогнула, силясь отвести взгляд, но дрогнувшие руки и сбившийся вдох выдали ее. Птичка попала в золотую клетку. Ее сил хватило только на слабый кивок.

— Вы будете самой очаровательной, миледи, — он быстро взял ее руку в золотистой перчатке и поднес к губам. — Я уверен.

Щелк. Дверца клетки захлопнулась. На щеках девушки появились розовые пятна.

— Прошу меня извинить, — тихо произнес Найтрей. — До встречи, миледи.

И после этих слов он, медленно отпустив ее руку, исчез среди гостей, оставив девушку у стены, самой усмирять бешено грохочущее сердце.

Винсент двигался нарочито медленно, искоса поглядывая на смеющуюся Мирану. Одним своим появлением эта женщина прекратила спор, сведя его до непринужденной беседы. Заметив его взгляд, леди Амберс чуть склонила подбородок, приглашая присоединиться.

— Леди Амберс, вы как жена дипломата должны это понимать, — донесся до Винсента низкий голос.

Мирана легко усмехнулась, бросив смеющийся взгляд на подошедшего Винсента.

— Политика... — она театрального вздохнула. — Это слишком тонкая материя, не правда ли, господин Найтрей?

Три пары глаз уставившись на него, выжидающе. С интересом. И с лукавым огоньком. Он улыбнулся, принимая бокал.

— Совершенно верно, — выдавил он.

— Вот поэтому нам стоит положиться на мудрость нашего правителя, — седой граф поднял бокал.

Винсент мысленно засмеялся. Тихим ироничным смехом. Поймав отражение своих мыслей в глазах Мираны.

Мудрость правителя. Старое ничтожество, сидящее на троне. Марионетка в руках четырех герцогов. Перед которой пляшут все эти мелкие графы с их дешевками-женами. Им же так проще. Ничего не знать о настоящем положении вещей. А иначе им пришлось бы думать. Метаться. Выбирать. Это слишком сложно.

Кисловатый вкус вина обжег горло. Где-то в отдалении пронеслись раскаты грома.

— Неужели буря закончилась?

— Все должно когда-нибудь закончиться, — произнес немного хмельной граф.

— А вы, однако, философ! — хмыкнула Мирана.

— Немного, — смущенно потупился граф, а после тут же спохватился: — Прошу меня простить, но мне уже пора.

И он направился к дверям, едва попрощавшись с хозяйкой салона.

Мирана проводила его взглядом и тут же развернулась к Винсенту. Людей становилось все меньше. Гроза закончилась, и многие спешили разъехаться по домам.

— Как же вас сюда занесло, господин Винсент? — в голосе Мираны зазвучали ироничные нотки.

Найтрей прищурился. С этой женщиной нужно быть очень осторожным в словах.

— Так же, как и вас, полагаю, — подчеркнуто холодно ответил он.

— И что вы думаете, — она понизила голос, — о происходящем?

Конечно, она спрашивала не о политике. Этой женщине интересно совершенно другое. Убийства, происходящие среди знати. И Пандора, которая металась в догадках, не имея ни одной зацепки.

— Вам ведь больше всех стоит опасаться, — продолжила она тихо, хоть рядом никого не было. — Возможно, вернулись ваши неприятности.

Он передернул плечами. Да, Охотник вернулся. Да, над домом Найтрей снова нависла тень. Но говорить об этом не здесь. Не с этой женщиной.

— Вы сегодня ужасно молчаливы, — продолжила Мирана.

— А вы ужасно очаровательны, — комплимент сорвался с губ по привычке.

Мирана поджала губы. Винсент ухмыльнулся. На его комплименты ей наплевать. Ей нужна информация. Она читала его лицо своими пронзительно-синими глазищами. Искала любую слабину. Хотя бы тень беспокойства. Но он расслабленно улыбнулся и пригубил вино.

— Странно, что вы так спокойны, — прищурилась женщина.

В ее голосе прозвучало что-то... Что-то, зацепившее его.

— А разве вам не стоит волноваться? — заметил Винсент. — Проблемы пока затрагивают не Найтреев. Возможно, эта новая проблема касается всех.

Он удовлетворено заметил, как женщина закусила губу, с сомнением вглядываясь в его лицо. И вдруг... Чертовски вдруг ее губы сложились в лукавую улыбку.

— Так вы об этом, — она закатила глаза, отстраняясь от стены.

Настала его очередь удивляться. И его секундная растерянность отразилась в разномастных глазах. Мирана оправила платье.

— Я имела ввиду лично ваши проблемы.

Мысли бешеным вихрем закрутились в голове. Сметая все сомнения. Амберс. Заносчивая Амберс знает что-то. Что-то дьявольски важное.

— Вы говорите так туманно. Я вас не понимаю, — улыбнулся он, надеясь, что она захлебнется в яде, которым сочились его слова.

— Поймете, не беспокойтесь, — довольно усмехнулась она.

Он лукаво прищурился.

— В какое беспокойное время мы живем, — продолжила женщина, присаживаясь на диван. Винсент опустился рядом. Неприлично ближе положенного. Женщина сделала вид, что не заметила этой его вольности.

— И вы не откажетесь от бала в этом году?

Мирана взглянула на него с искренним удивлением.

— Ни за что, — она склонила голову, отчего белоснежные пряди на миг скрыли ее улыбку. — Мой бал всегда приносит массу сюрпризов.

Ему нравился парфюм Амберс. Невесомый, холодный. Почему-то вспоминались белые розы.

— Ненавижу сюрпризы, — процедил он, пытаясь заглянуть в ее глаза. Найти там хотя бы намек на ее мотивы. Но холодные синие глаза были покрыты извечной изморозью.

— Какая жалость, — она резко поднялась, оставляя пустой бокал. — Мне уже пора.

— Ночь только начинается. Я надеялся вы составите мне компанию, — иронично улыбнулся юноша, вставая.

Улыбка Амберс была такая же переигранная, как и у него.

— Буду ждать, — он поднес тонкую руку в изумрудной перчатке к губам.

— Будьте осторожны, Винсент Найтрей, — тихий шепот напоминал шипение змеи. — В отличие от вас, я обожаю сюрпризы.

Словно столкнув камешек с обрыва. Он чувствовал, как эти слова эхом отзывались в голове. Перед глазами возникли дикие коралловые глаза и игривая улыбка.

Поосторожнее, Винсент.

Щелк.

Мало ли, что может случиться

Что-то уже случилось. Что-то ужасно непоправимое.

* * *

Оконные рамы скрипнули, когда Ника рывком распахнула их, впуская в комнату холодный сырой воздух и косые выстрелы дождя. Она вдохнула до боли в легких. Подставляя руки струям воды. В квартире было тихо. Только за стеной слышалось сопение и бормотание Алисы.

В коридоре скрипел пол. Словно невесомый дух пробирался в кухню, чтобы украсть остатки ужина. Который прошел в напряженной тишине и попытках завязать беседу. Оз... Оз постоянно пытался что-нибудь сказать, искоса поглядывая на Нику, размазывающую рагу по тарелке. Аппетита совершенно не было. Желания поднять глаза — тоже. Она физически чувствовала их взгляды. Впервые не споривших Алисы И Гила. У них был совершенно одинаковый взгляд. Холодный. Недоверчивый. Прокалывающий кожу, словно желая посмотреть, что у нее внутри.

А на Оза поднять глаза было еще страшнее. Поэтому, едва притронувшись к еде, она быстро поблагодарила за ужин и ушла к себе, впервые не запирая комнату.

Тяжелая капля упала на ладонь и брызги попали в глаза. Сморгнув влагу, девушка опустила голову, зарываясь руками в сырые спутанные волосы.

Она слабо помнила начало сегодняшнего дня. Разгром в комнате поместья Рейнсворт казался теперь таким далеким. Таким ничего не значащим. Была только буря за окнами. И под веками.

Навсегда отпечатавшийся в голове взгляд Ворона и направленный на нее револьвер. Одно-движение-и-я-выстрелю взгляд. Почему? Почему он целился в нее? А потом — одежда. Прилипшая к телу, холодная и грязная. В кровавых разводах. И никаких ран на теле. Только боль в каждой клетке. И дрожащие руки. И страх под кожей. И Оз, говорящий что-то. Спрашивающий. Беспокойный.

Дождь ливанул со всей яростью. Где-то над главной площадью сверкнули молнии. Прямо над иглой часовой башни. Холодно. Черт возьми, как же холодно.

Они ничего не говорили. Всю дорогу. Только сели в экипаже рядом с Озом. Справа — Алиса, слева — Ворон. Она не поднимала глаз. Потому что их взгляды вспарывали кожу. И Ника могла поклясться, почти ощущала это. Что-то сломалось в этом хрупком доверии к ней. Даже не сломалось. Разлетелось. Вдребезги.

И все началось сначала. Косые взгляды. Молчание. И одиночество. Чертово одиночество, стягивающее петлю на шее. Как же ей хотелось исчезнуть отсюда. Из маленькой душной квартиры со скрипучим полом. С бормотанием Крольчихи за стеной. Со стенами, которые не дают вдохнуть.

Заберите. Кто-нибудь. Пожалуйста.

Дверь глухо захлопнулась от ледяного порыва ветра. Ника сжала плечи руками. Кожа покрылась мурашками. От холода. Только ей все равно нестерпимо душно.

За дверью послышались шаги. Тихие и шаркающие. Ворон. Поздний ужин? Да какая разница? Еще вчера она бы вышла к нему. Сказать что-нибудь колкое в духе Брейка. Или мирно попить чаю в тишине. С Вороном можно не разговаривать. С ним уютно молчать.

Было.

Она вздохнула и подошла к приоткрытой двери. На полу лежала тонкая полоска света из кухни, которая тут же погасла. Нет. Она никуда не выйдет. Ни на какую кухню. Ни к какому, черт побери, Ворону.

Но вот дверь тихо захлопнулась за ее спиной. По голым пяткам тут же пронесся сквозняк, словно подталкивая ее. Сама не понимая, зачем, Ника на цыпочках прошмыгнула в кухню.

Гилберт стоял у приоткрытого окна. С козырька слетали капли и разбивались о подоконник. В кухне пахло табаком. В темноте только горели фонари Ливерры и тлела сигарета Ворона. Он обернулся, услышав ее шаги.

— Что ты здесь делаешь?

Этот холодный тон пришелся как хлесткий удар. Захотелось отступить. Развернуться и убраться в свою комнату. Но Ника шагнула вперед, стараясь игнорировать его взгляд.

— Не спится, — она и сама не поняла, то ли ответила на вопрос, то ли задала его.

Он промолчал, выпуская дым в ночное небо. Где-то в отдалении прокатился гром.

— Ворон...

И что говорить дальше, Ника не знала. Он вопросительно поднял голову, пронизывая ее все тем же я-тебе-не-доверяю взглядом. Черт. Она сжала руки и опустилась за стол.

— Что случилось?

Каждое слово приходилось выжимать из глотки.

— Ты сама знаешь, — выдохнул он вместе с дымом.

Ни-чер-та. Ни черта она не знает.

Пальцы крошили кубик сахара.

— Не знаю.

Не поверил. Черт побери! Гилберт! Она быстро бросила на него взгляд, цепляясь за тлеющий уголек сигареты.

— Я правда не знаю, — Ника уже ненавидела себя за эти слова, звучащие как оправдание.

Он вздохнул. Девушка сжала руки. С пальцев посыпался песок.

— Ты чуть не убила Оза.

Бум. Ника резко повернула голову, так что хрустнули позвонки и боль эхом пронеслась в голове.

Ты. Чуть. Не. Убила. Оза. Руки задрожали. Губы сжались в тонкую линию, а взгляд вперился в этот чертов красный огонек.

Невозможно. Невозможно. Нет. Нет!

Захотелось заплакать. Закричать. Что это ошибка, что они все не так поняли, что это была не она. Но глаза были предательски сухими. Губы остались сжаты. Это не ошибка. Это она.

— Прости.

Зачем. Какое глупое слово повисло в темной кухне между ними. Ника быстро взглянула на застывшего Гила. Он стоял к ней спиной.

Ника уронила голову на руки.

Он никогда тебе не поверит.

Как будто новый удар в ребра. Ну и к черту. Она резко поднялась и, не глядя на него, пошла к себе. Никому не нужное "прости" висело в холодном воздухе, пропитываясь запахом сигареты.

Когда тихие шаги затихли, он прислонился лбом к холодному стеклу, затушив сигарету. Нужно все обдумать. Но думать не о чем. Нельзя оставлять все как есть. Под веками вспыхнули черные глаза зверя и оскаленные клыки, несущиеся к господину. Рука дрогнула в порыве выстрелить. По телу вновь пробежал разряд страха. Ника опасна. Опасна. Опасна.

Но какая-то темная его часть отвела его руку тогда. Он промахнулся.

Специально.

— Кхе-кхе.

Гилберт подскочил, приложившись лбом о стекло. За столом с чашечкой чая сидел Брейк в черно-белом плаще.

— Не хотел прерывать ваш романтический вечер, — пояснил он, закладывая в чашку сахар.

— Брейк! — слишком громко. — Какого? И это... — он замялся, не зная, на что отвечать.

— Ага, я так и понял, — Шляпник понимающе замахал руками. — Но я вообще-то по делу, — его лицо мигом стало серьезным. — Вы справились с моим маленьким поручением? Трудностей не возникло?

Гилберт скрипнул зубами.

Их чуть не убили из-за его неосторожности. Контактор сбежал. А Ника, вроде-как-спасавшая-положение, чуть не вцепилась Озу в горло.

— Нет.

— Чудненько, — мрачно произнес Брейк. — Тогда топай спать, дитя мое, потому что завтра срочный вызов в Пандору. Всем вам. Кроме кис-киса.

— Почему?

— В здании нашли тело.

Час от часу не легче.

— Кто?

Сил Ворона хватало только на односложные вопросы.

— Лунетт.

Черт побери. Гилберт рухнул на стул, вглядываясь в лицо Брейка, тайно надеясь, что это очередной глупый розыгрыш.

— Рейм?

Голос звучал слишком глухо.

Брейк отрицательно покачал головой.

— Его брат.

В кухне повисло молчание. Тишина, злорадно усмехаясь, сдавливала шею. Захватив с собой чашку с сахаром, Брейк растворился в темноте коридора. Холодный воздух не помещался в легких. Гил запрокинул голову на спинку стула. Ни о чем не думать. Иначе голова просто взорвется.

Он встал и подошел к окну, вновь опираясь горячим лбом о стекло. Хотя б немного осудить голову. На улицах горели фонари, отражаясь в бессчетных лужах. И прохладная мысль скользнула в голове, осторожно остудив пылающие мысли. Совершенно отвлечено. Необходимо отвлеченно.

Гроза закончилась.

В глубине души она знала, что ничего ужасного с ней не случится. Она не сойдет с ума и не покончит с собой. Однажды наступит день, когда она снова почувствует себя счастливой. Необходимо было только дожить до этого дня.

Сесилия Ахерн.

Дверь кабинета открылась почти бесшумно, но даже если бы она скрипела тысячью ржавых петель, юноша не поднял бы голову от бумаг. Бессмысленных белых листов. С бессмысленно пустыми словами. Нужно заставить себя увлечься этим снова. Как обычно, вспомнить, что ты должен делать. А не перечитывать одну и ту же строчку. В сотый, сто первый и в сто двадцать восьмой раз.

Он отрешенно отметил легкий аромат цветов. Шорох осторожных шагов и мелодичный встревоженный голос.

— Рейм, можно?

Кажется, он кивнул. Хотя, он ни в чем не был уверен.

Шелест платья. Тихий скрип паркета. И такой же немного робкий стук каблучков.

— У тебя душно, — продолжала она, — я открою окно.

Он опять кивнул. Наверное. Лица небрежно коснулась волна теплого воздуха. И сразу стало как-то шумно. Юноша поднял глаза. Тонкие пальцы были сцеплены в замок, слишком светлые на темно-багровом бархате платья. И ее взгляд. Такой слишком взволнованный.

— Как ты?

Голос Шерон тихий. Она понимала, что вопрос не требует ответа. Она сама видела, что он разбит. Но ему необходима поддержка. Любые слова, любые звуки. Что угодно, только не тишина. Тишина еще больше ломает. Она помнит, как он поддержал ее тогда. В такой же солнечный день, когда гувернантка сообщила, что госпожи Шелли больше нет.

— Ничего.

Голос Рейма был сухим. Шерон поднялась, быстро наливая воду из хрустального графина на секретере. Стакан он принял с молчаливой благодарностью. За окном слышались крики главной площади.

— Если ты хочешь что-нибудь сказать, я всегда здесь, — Шерон говорила осторожно. И Лунетт был благодарен за это. За то, что пришла. Послушать то, что он ни за что не скажет сейчас. Не нужно взваливать груз своих угрызений и на нее. Принцесса должна всегда улыбаться и быть беспечной.

— Ничего, — юноша поднял глаза. — Все нормально.

Девушка чуть склонила голову, прекрасно понимая, что он лжет. Но настаивать не стала.

— Как прошло совещание? — выдавил он, чтобы развеять тишину. И показать, что его не так просто сломать. Надломить — возможно. Сломать — нет.

Шерон вздохнула, поправляя складки юбки.

— Они уверены, что Охотник ни при чем.

Он задумался, следя взглядом за катящимся к краю стола карандашом. Рейм уже думал над этим. Последние убийства были слишком непохожи на то, как действует Охотник. И если это так, то у них еще большие проблемы.

— Значит, это новый контактор, — задумчиво протянул Рейм. Шерон вздохнула и подошла к его столу. Он удивленно моргнул, когда ее рука подхватила почти сорвавшийся карандаш.

— Мы разберемся в этом, — уверенно сказала она, опуская карандаш рядом с папками.

— О нет, госпожа Шерон, — воскликнул он, едва не вскакивая с места, — вы не должны в это ввязываться!

Этот новый убийца нападает на аристократов. И кто угодно может стать следующей жертвой. Этот новый убийца страшнее Охотника. Он безжалостен. Охотник убивал быстро. Этот же превращает своих жертв в растерзанные игрушки. Этим должны заниматься специалисты, а не юная Рейнсворт. Нет. Не она.

Девушка удивленно смотрела на разом вернувшее краски лицо Рейма. И на ее губах расцвела теплая улыбка.

— Не волнуйся, Лиам, — ее глаза лукаво сверкнули, — я не такая беззащитная, как вы все думаете.

— И все равно, вы не должны в это ввязываться, — уже спокойнее повторил юноша, поправляя очки. Шерон прикрыла глаза.

— Рейм, приходи завтра на чай, — тихо произнесла она. — Только не опаздывай. А то пирожные не застанешь.

Рейм моргнул, удивляясь спокойной твердости ее голоса. И все, что он смог — это кивнуть. Спорить было бесполезно. На все его доводы у нее найдется мягкий, но непреклонный ответ.

— Только обещайте не действовать бездумно, — попросил он, не сумев скрыть горечь в голосе. Взгляд девушки смягчился, и на его плечо опустилась тонкая рука.

— Обещаю.

Он облегченно вздохнул. В дверь постучали, и чей-то незнакомый голос сообщил, что герцогиня Рейнсворт хочет видеть внучку. Девушка кивнула и, улыбнувшись Рейму на прощание, вышла из кабинета.

Лиам опустил голову на руки. Стало спокойнее. Червь вины если и не перестал точить его изнутри, то на время успокоился.

А леди Шерон неспешно направилась к кабинету бабушки. Когда за ее спиной щелкнула ручка, герцогиня Рейнсворт подняла голову.

— Шерон, дорогая, я хочу с тобой поговорить. Очень серьезно.

Девушка кивнула, хотя от голоса Шерил по спине пронеслась волна мурашек.

— Дорогая, ты сама понимаешь, что дело приняло серьезный оборот. Ты была у Рейма?

— Да.

— И как он? — Шерил внимательно смотрела на внучку.

— Он справляется. Я пригласила его на чай завтра.

Шерил облегченно выдохнула, кивком давая понять, что чаепитие — отличная идея. Для герцогини Рейм навсегда останется робким слугой настырного Ру. И почти членом семьи. То, что произошло с его братом... Но тут же мысли вернулись в нужное русло. Герцогиня прокашлялась и строго взглянула на Шерон, показывая, что теперь начинается по-настоящему серьезный разговор.

— Дорогая, отныне я хочу быть абсолютно уверена, что тебе ничего не угрожает. Поэтому, никаких поездок без охраны, — тоном, не терпящим возражений, произнесла герцогиня. Шерон едва заметно кивнула. Она ожидала такого от бабушки тем более, что Брейк и так сопровождал ее почти всегда. — Во-вторых, ты немедленно уезжаешь в поместье.

— Но...

— Нет. Все нападения происходят в городе. Поэтому я настаиваю, чтобы ты вернулась в поместье и не возвращалась в город, пока... пока ситуация не прояснится, — Шерил нервно постукивала пальцем по светлой полировке стола.

— Но я могу помочь! Кто знает, когда она прояснится, — возразила Шерон, закусив губу. — К тому же, я не беззащитный ребенок! У меня есть своя цепь.

На секунду в светлом кабинете повисла тишина. Она закручивалась в спираль и опадала на пол вместе с лучами солнца. Шерил не ожидала от внучки такого отпора. Шерон сама не ожидала от себя такой решительности в голосе. Но слова уже сорвались, и отступать было поздно.

— Шерон, — твердо произнесла герцогиня, — мы не должны во всем полагаться на цепи. Мы должны использовать их разумно, иначе будут последствия. К тому же, мы не знаем, насколько силен наш враг.

Шерон не знала, что ответить. Она просто комкала в руках тяжелые оборки юбки. Она хочет остаться в Пандоре. Она хочет помочь. Она может помочь. Но взглянув на бабушку, Шерон поняла, что уехать в поместье все же придется. Хотя бы на время.

— Ты же понимаешь, дорогая. Это вынужденные меры.

— Я понимаю, — кивнула Шерон, разглядывая уходящие вверх полки с книгами. Конечно. Все понятно. Кроме одного: почему она должна отсиживаться в поместье, пока дорогие ей люди рискуют собой? Но спорить с Шерил было бесполезно.

— Я рада. А теперь иди, обними бабушку.

Когда за Шерон захлопнулась дверь, герцогиня облегченно вздохнула.

— Может, стоило послушать ее?

Женщина подняла голову на голос. Рядом с ее столом, скрестив руки на трости, стоял Брейк.

— Я просила тебя не появляться так внезапно, — с нажимом сказала она, опираясь на стол локтями и переплетая пальцы между собой. — Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось, — сухо добавила Шерил.

— Я тоже, — немного резко ответил мужчина. — Но ссылать принцессу в дальний замок — не самая лучшая идея.

Ее суровый взгляд вперился в его переносицу, но Брейк решительно продолжил.

— Мы не знаем точно, что контактор убивает только в городе. Тем более оставаться в одиночестве гораздо опаснее. Сейчас проходят сезоны, поэтому более многолюдного места, чем Ливерра, не найти.

Шерил резко подняла голову.

— К чему ты клонишь, Зарксис Брейк?

Он улыбнулся, слегка прищурив глаз.

— К тому, что разумнее будет, если принцесса всегда будет в поле зрения. А не сидеть одна в поместье. Если контактор захочет напасть на нее, он нападет. Но здесь я смогу защитить ее.

Шерил задумалась. Доводы Брейка как всегда были убедительными. Но в груди отчаянно звенел колокольчик. Женщина не хотела оставлять внучку здесь. Была б ее воля, Шерон никогда бы не впутывалась во все это.

— Хорошо. Но знай, если с ее головы упадет хоть волос, — скрепя сердце, произнесла герцогиня, сверля мужчину суровым взглядом.

— Отвечаю головой, — голос Брейка повеселел.

— Именно, — женщина едва заметно улыбнулась. На душе стало немного спокойнее. Она взяла в руки бумаги, которые забрала с совещания. Она слышала, как щелкнула трость по паркету. Брейк собирался уходить.

— Погоди, — Шерил поджала губы. — Что с этой цепью, Никой?

Брейк полуобернулся.

— Жалоб не поступало, — он пожал плечами. — Вы думаете, она связана со всем этим?

— Пока я ничего не думаю, — герцогиня задумчиво взглянула на Брейка, — Просто держи ее в поле зрения. И если что-то пойдет не так... — она вздохнула и взгляд ее стал жестким. Брейк понял, что она хотела сказать своим молчанием.

— Да, госпожа Шерил.

Он поклонился и вышел. Рейнсворт отпустила голову на сцепленные руки.

* * *

Ника слушала суетливую беготню за дверью. Гила, Алису и Оза вызвали в Пандору ни свет ни заря. Ее это дело, естественно, не касалось, поэтому девушка нахлобучила подушку на голову, надеясь проспать еще несколько часов. Потому что ночью она так и не смогла спокойно спать. Какие-то жуткие сны, которые она не могла запомнить, терзали ее, как стая волков. Может хоть сейчас, когда медные солнечные блики падали на одеяло, а за окном начинала шуметь улица, у нее получится поспать.

Из коридора донесся грохот падения. Ругань. Снова падение. Градус доброжелательности в квартире понижался с каждой секундой.

— Да когда ж вы уйдете... — процедила Ника.

За дверью снова раздались торопливые шаги. И после короткой перепалки голоса стихли. Хлопнула входная дверь. Подождав, когда дважды щелкнет замок, Ника, закинув одеяло на плечи подобно плащу, поплелась на кухню. В ближайшие полдня квартира в полном ее распоряжении. Первым делом Ника полезла с ревизией по кухонным шкафам. Позавчерашнее печенье, какие-то овощи и десяток яблок быстро украсили кухонный стол. В кастрюле печально плавали остатки вчерашнего рагу. Оглядев все это, Ника взяла яблоки и печенье.

В гостиной на зеленом диване валялся неубранный плед Ворона и почти пустой портсигар. Шальная мысль пролетела в голове и не успела превратиться в идею, потому что руки уже потянулись к сигаретам.

— Ну от одной штуки хуже не станет, — убедительно сказала девушка и побежала на кухню за спичками.

Вдохнув едкий дым, она выронила сигарету в окно, надсадно закашлявшись. Во рту смешались горечь и какой-то неприятный осадок. Как Ворон мог затягиваться постоянно?

— Ай-яй-яй, а взрослые дяди знают, куда их сигареты пропадают?

Ника резко обернулась, встречаясь взглядом с Брейком, гордо восседающем на диване и нагло таскающим ее печенье.

Девушка поперхнулась и бескультурно сплюнула в окно. Брейк погрозил пальцем.

— Леди так себя не ведут, — назидательно прогундосил он.

— А ты здесь видишь леди? — для правдоподобности Ника огляделась. В комнате леди не нашлось.

— Самокритично, — Зарксис встряхнул пустую коробку и с сожалением убрал ее под стол. Ника мысленно попрощалась с печеньем и села напротив него в жесткое кресло.

— Но я с тобой не об этикете пришел болтать.

Ника удивленно вскинула брови, забрасывая ноги на стол. Чтобы окончательно убить все понятия об этикете.

— Я хочу послушать твой доклад о вашем последнем задании, — он откинулся на спинку дивана, весь обращаясь в слух.

— А разве не Ворон должен был отчитываться?

— Неа, — легкомысленно откликнулся Зарксис. — Он зануда.

Ника поджала губы, пытаясь найти подвох в этом разговоре. Она подозрительно оглядела Брейка, развалившегося на диване. Ей слабо верилось, что Гилберт ничего не рассказал Пандоре. В конце концов, их не просто так вызывали на утреннее совещание. Значит, есть два варианта дальнейшего развития событий. Первый — если Гилберт рассказал все как есть. Стоит ей соврать, и у нее появится серьезный шанс на обратный билет в Бездну. Второй вариант — если Ворон о ней умолчал... Тогда можно... Нет. Как ни крути, а вариант "сказать правду" выходил благонадежнее.

Молчание затягивалось. Ника чувствовала живой интерес Шляпника. Его кроваво-красный взгляд скользил по ее лицу. И Ника решилась. Рассказать всю правду. Ну, или почти всю. О том, почему она появилась так вовремя, девушка умолчала. Повествование вышло сухим и быстрым. Когда она замолчала, Брейк был, мягко говоря, удивлен.

— Ты набросилась на Оза? — брови Брейка поползли вверх и затерялись где-то на лбу.

— Это было жутко, — Ника понизила голос. — Я даже не знаю... Это все Барс. Я, то есть он, хотел убивать. Я даже не могу вспомнить, что я делала... — девушка говорила как можно сбивчивей, изредка поднимая глаза от пола и бросая на Брейка я-так-запуталась взгляд.

Брейк разглядывал ее с нескрываемым интересом. Колокольчик его интуиции звенел не переставая. Цепь смотрела на него таким искренним и напуганным взглядом, что хотелось либо поверить каждому ее слову да еще и пожалеть, либо прижать катану к ее шее и спросить еще раз. Но он выбрал третий вариант.

— Странное дело, — медленно произнес Брейк, — Гил ни слова не упоминал о твоем помутнении. С чего бы это?

Ника сжала руки так, что ногти впились в ладонь. Чувства смешались. Почему Гил не сказал Брейку правду? Цепь на секунду испытала прилив благодарности к Ворону, но тут же переключилась на мужчину, сидящего перед ней, и пожала плечами. Брейк смерил ее оценивающим взглядом и, ловко вскочив, собрался откланяться. Он узнал все, что хотел.

— Погоди, — Ника схватила его за рукав. — Почему их вызвали в Пандору? — видя, что Брейк сомневается, она сильнее сжала пальцами его широкие рукава. — Брейк, пожалуйста.

— Какая любопытная, — он подмигнул. — Только давай сделаем вид, что я не говорил тебе, что в здании найдено тело, — зловеще понизил он голос, отмечая, как Ника побледнела, сжав до боли его руку. Она смотрела в упор. Так, что Брейк видел зеленые вкрапления в карих глазах, которые становились все темнее. Как омут, на дне которого водятся пресловутые черти. Ника хотела что-то сказать, но сухие губы не желали разомкнуться.

— Ты же ничего об этом не знаешь? — невзначай поинтересовался он. Девушка отрешенно качнула головой. Он усмехнулся и аккуратно взял ее запястье, отцепляя от себя, поражаясь, насколько у нее ледяные руки.

— А вот теперь я удаляюсь.

— Куда? — отрешенно спросила она, почти не ощущая его прикосновения.

Мужчина загадочно улыбнулся и склонил голову. С его воротника упала конфета и завалилась под стол.

— Дела, — загадочно хмыкнул он. — Адью, — Брейк махнул рукой и полез за конфетой. Лишь спустя несколько минут Ника поняла, что осталась в комнате совершенно одна.

И тут он вернулся. Страх. Ее вечная, неотделимая часть. Ему надоело прятаться в ее снах. Он желал захватить ее. Подчинить.

Чувствуешь? Он просыпается. Он хочет воли.

Девушка сжала кулаки и боком упала на диван. Голова разрывалась от боли. Сущность цепи рвалась, металась. Требовала немедленно бежать.

Куда?

Куда бежать, когда все глаза смотрят на тебя отчужденно, а все слова пропитаны недоверием. Взгляд остановился на портсигаре.

Гилберт, какого же черта ты вытворяешь?

Может, он помнит? Нет. Тогда бы все было совсем иначе. Смирись, Ника, что мальчик из твоего прошлого исчез навсегда.

Не в силах лежать, она стала мерить шагами комнату. Брейк дал понять, что она под подозрением. Оставаться здесь больше нельзя. Скоро вернутся они, и ей придется снова столкнуться с Озом. Нет. Она еще не готова к объяснениям. И никогда готова к ним не будет. Быстро метнувшись в свою комнату, она запихнула в сумку альбом с рисунками. Шпага звякнула, когда она застегнула ножны на поясе. И Ника открыла раму. Карниз был достаточно широким, к тому же прямо за углом росло чудное дерево.

— Мда уж... — пробурчала цепь, осторожно ступая на карниз. — Здравствуй, детство.

Хорошо, что улица была пуста, потому что девушка, ползущая по карнизу к дереву и неуклюже спускающаяся по веткам, — зрелище редкое и довольно удивительное. Хотя чего порой не случается?

Ника шла по переулку, нашаривая глазами экипаж. Денег у нее было не много, а путь не близкий. Давать волю Барсу было страшно. Она не солгала Брейку — того, что делал Барс, она не помнила. Только зов. Его зов.

Экипаж она поймала сравнительно легко, и последние деньги ушли в карман извозчика. Но какая разница, если возвращаться она не собиралась. Мимо летели улицы, дома, смазывались люди. И Нике все равно казалось, что они едут медленно. Чертовски медленно.

Она не помнила, как выскочила из экипажа и как добралась до нужного дома. Небольшой особняк с некоторой долей мрачности, она быстро отыскала глазами третье окно и негромко присвистнула. Нет, снова через окно она не полезет. Хватит с нее форточек. Ника прокралась к черному входу, но дверь была заперта. Уныло подумав, что день не удался, она вернулась к окну, прикидывая количество сломанных ногтей, если получится забраться, или количество сломанных костей, если она сорвется, что было гораздо вероятнее. Но отступать было некуда.

Хорошо, что хотя бы рама была не захлопнута, а слегка прикрыта. Тяжело дыша, цепь буквально свалилась в комнату, с любопытством оглядываясь. Обычная комната наподобие гостиной, правда в глаза бросалась бестолковое расположение мебели. Пара диванов, стол, кресло и холодный камин. Вдоль стен стояли полупустые шкафы. Комната казалась почти заброшенной, часть мебели была скрыта под белыми полотнами. В коридоре послышались шаги, и Ника юркнула под ткань, скрывающую рояль. Девушка сжалась, когда дверь тихо открылась и в комнате прошелестели шаги.

Сердце глухо отбивало удары, готовое остановиться в любой момент. Руки стали противно-влажными, сжимая рукоять верной шпаги. Шаги остановились у окна. Громко щелкнула рама, отрезая комнату от всего остального мира. Сразу стало нестерпимо душно. Сквозь ткань не проходили даже тени. Нос чесался от желания чихнуть, но девушка сжала губы, считая до пяти. Нужно успокоиться.

— Хм... Я же закрывал окно, — задумчиво сказал мужчина, и облегчение свалилось на Нику каменной лавиной. Она еле слышно вытащила шпагу и выползла из укрытия. Высокая широкоплечая фигура направлялась к двери, и цепь, резко подскочив, хотела приставить лезвие к горлу. Но сталь звякнула о сталь, едва не высекая искры.

Взметнулся алый плащ, и Ника столкнулась с мужчиной лицом к лицу. Сосредоточенно прищуренные глаза впились в ее лицо. Потом в ее руку, сжимающую рукоять. Ладонь начинала дрожать, потому что долго выдерживать натиск огромного меча у нее не хватало сил.

— Самая прочная шпага, — вдруг произнес он. — Я не ошибся.

Ника удивленно моргнула. Эта фраза была так... Неуместна. Она ожидала удивления, восторга, шока, хотя бы простое "здравствуй".

Девушка усмехнулась и опустила руку, чувствуя, как уходит напряжение в пальцах. Глаза мужчины чуть приоткрылись, сверкнув прозрачно-зеленым огоньком. Он молчал. Ника тоже молчала.

Невыносимо.

Где-то пронзительно вскрикнула птица, напоминая, что время не остановилось.

— Дурак! — воскликнула Ника, бросаясь к нему на шею. — Фанг, какой же ты дурак!

Он хотел что-то ответить, но девушка ткнула его кулаком в плечо, призывая не портить момент. Потом. Все вопросы позже. Когда тихий радостный смех иссякнет. И станет спокойно и надежно. Правильно. Сейчас все было правильно.

Ей нужно было столько объяснить. Рассказать. Мысли летели сплошным потоком. То сливаясь, то делая круг, то вновь возвращаясь в нормальное русло.

— Как-то так, — произнесла Ника, когда слова закончились и она взглянула на Фанга.

Мужчина только качал головой. Он до сих пор не мог до конца принять, что Никки, которую они считали погибшей сто лет назад, сидит перед ним. И как ни в чем не бывало заявляет, что она — цепь.

— Ну и дела.

Девушка пожала плечами, поглядывая в окно. Солнце лениво переползало по крышам, собираясь в скором времени провалиться спать. Скорее всего, ее уже хватились. Ну и к черту.

— И что ты собираешься делать? — спросил мужчина.

Она пожала плечами и повернулась к нему лицом.

— Я не знаю, — Ника вздохнула, — но туда я больше не вернусь. После моего... помутнения они не будут мне доверять. Да и я им тоже. На самом деле, я хочу остаться с вами.

— Ты же понимаешь что это невозможно, — мягко оборвал ее Фанг.

— Да почему?!

Ника вскочила, но поймав предупреждающий взгляд Фанга, понизила голос.

— Почему, черт побери? Что изменилось? Почему вы перестали мне доверять?

Голос едва не сорвался. Ника прикладывала все усилия, чтобы не разрыдаться, весь вечер. Потому что она бежала сюда. К людям, которые были ее семьей. Потому что когда тебе трудно, ты идешь домой, надеешься отогреть замерзшие руки. Довериться. Она же натыкается на прохладную стену. Прозрачную, тонкую, и тем ужаснее эта стена. Что Лотти, что Фанг... Они рады ее видеть. Они любят ее. Но почему-то не доверяют ей. Ну и что с того, что прошло сто лет? Они же семья. Навеки. Так в чем же дело? В чем?

— Мы не перестали.

Ника с Фангом резко обернулись в сторону двери. В комнате стояла Шарлотта с красными, как от быстрого бега, щеками. Плащ струился по ее плечам пронзительно-алыми волнами. Нике стало жутко. Такой алый. Ненавистный цвет.

— Мы верим тебе. Поэтому тебе нельзя остаться, — произнесла Лотти на выдохе.

— Я хочу знать. По-че-му.

Баскервили переглянулись, словно спрашивая друг друга. Наконец Лотти кивнула.

— Мы ищем господина Глена, — произнес Фанг. И в комнате повисла тишина. Такая, что захотелось разорвать себе уши, лишь бы услышать хоть звук.

Господина Глена

Плащ на плечах Лотти стал еще алее. Дурная служанка-память услужливо вытаскивала воспоминания той самой ночи. Черный дым. Крики. И ярко-алое лезвие. Ужасно душно. Непослушным пальцами Ника открыла окно, жадно втягивая воздух. И всего на миг ей показалось, что он пахнет кровью.

— Господина Глена... — протянула она. — Разве он... Он жив?

Шарлотта присела на стол, не удосужившись снять с него полотно, и закинула ногу на ногу.

— Не совсем, — девушка тщательно подбирала слова. — Он... спит.

Перед глазами еще плясали блики пламени на алом лезвии.

— Я же видела. Он погиб, — в горле у Ники пересохло.

Лотти покачала головой и принялась объяснять. Ника слушала, не доверяя собственным ушам. Дух господина Глена запечатан. Поверить в такое сразу было непросто.

— И сколько печатей вы нашли?

— Пока ни одной. Но мы догадываемся, где искать, — произнес Фанг, закрывая окно.

— А Пандора? Они знают? — волнение охватывало Нику, поселяясь в каждой клеточке тела. Господин Глен жив! Если это, конечно, можно назвать жизнью. Кусочек пазла встал на место, и вся картина преобразилась. В груди защемило.

— Скорее всего кто-нибудь из старейших, у кого есть доступ к архивам, — сказала Лотти, опуская голову на руки.

— Что мне делать? — Ника нервно сглотнула. — Как мне вам помогать?

Фанг и Шарлотта переглянулись. Девушка явно сомневалась, теребя край плаща. Но Фанг, взглянув на Нику, застывшую посреди комнаты, решительно сжавшую рукоять шпаги, кивнул, разом обрубая все сомнения.

— Будет неплохо, если ты продолжишь приглядывать за Безариусом. Если в его теле скрывается Джек, мы должны любой ценой добраться до него, — решительно произнесла Лотти.

Ника похолодела. Что угодно, лишь бы не возвращаться к мальчишке. Лишь бы никогда больше не видеть ни его, ни Ворона.

— Я не уверена, — начала Ника. — Но, мне кажется, что Джек появляется тогда, когда жизни Оза что-то угрожает.

В коралловых глазах Лотти мелькнуло любопытство. Внезапно за дверью послышался мужской голос. Лотти спрыгнула со стола и схватила Нику за руку, отпихивая к окну.

— Все, Никки, тебе пора, — шепнула она. — Фанг... Идите, я его отвлеку.

Мужчина кивнул и первым выскользнул в окно. Удивительно бесшумно. Только тихий шорох внизу, который можно было принять за шелест ветра.

— Что происходит? — Ника не торопилась следовать за ним, хотя колокольчик интуиции не просто звенел, а гремел набатом, призывая бежать.

— Потом, — Лотти едва ли не за шиворот подтащила Нику к окну. — Пока вам с Винсом лучше не встречаться, — она хихикнула. — Он морально не готов к такому счастью.

И подмигнув на прощание, она закрыла окно. Ника скользнула вниз. Фанг ждал ее у стены и, не говоря ни слова, набросил ей на плечи алый плащ. Правильно поняв намек, Ника надвинула капюшон.

— Винсент не в курсе, что я вернулась?

— Нет, и чем дольше, тем лучше, — серьезно подметил Фанг, сворачивая в сад, пестревший кустами алых роз. Их аромат пропитал воздух, и цепи хотелось расчихаться. К розам она всегда относилась без восторга.

— Так вот почему мне нельзя вернуться, — Ника вздохнула с облегчением. — Потому что Винсент будет мне не рад.

Всего лишь Винсент, волей случая ставший большой шишкой. Всего лишь. Она услышала, как Фанг шумно вдохнул. Видимо, эта неопределенность, висевшая между ними, напрягала не только ее. Нике захотелось смеяться. Глупая. Глупая Никки, нафантазировала себе, что семья отказалась от нее. Даже стало стыдно за свои мысли. Как она могла забыть, что они никогда не передадут ее. Ни-ког-да.

— Прости, — Ника сама удивилась, насколько легко ей далось это слово. — Я такого успела надумать.

Тяжелая ладонь легла ей на плечо. И эта молчаливая благодарность за понимание была лучше всяких фраз. Нике стало так легко, что казалось, еще шаг — и она просто взлетит. Они молча дошли до ограды. Слова были не нужны. На город уже опустился вечер, и солнце почти исчезло. С неохотой девушка стянула плащ, возвращая его Фангу.

— Спасибо.

— Ерунда. Главное, глупостей не натвори, — он улыбнулся, потрепав ее по макушке. Ника фыркнула, но не отстранилась. Еще раз взглянув на мужчину, она сверкнула глазами.

— Тебе спасибо.

Он непонимающе склонил голову.

— Думаешь, я не догадалась, чья идея с цветами была? Кто еще знал о той поляне с фрезиями?

Он усмехнулся и слегка приоткрыл глаза. Но Ника уже перемахнула через ограду и не оглядываясь шла, стуча каблучками по брусчатке. Лишь ветер запоздало донес ее слова.

— До встречи.

Мужчина кивнул и направился к дому.

— До встречи, Никки.

И видят боги, как он хотел, чтобы эта встреча состоялась. Не одна Ника мечтала, чтобы все вернулось на круги своя. Но у прошлого нет привычки возвращаться. И все как раньше уже точно не будет. Но пока Никки лучше об этом не знать. Слишком жестоко вновь разбивать ее мечты о реальность. Возможно, все еще измениться к лучшему. Хотя он слабо в это верил.

* * *

В архиве Пандоры было пусто. Иногда дверь тихо скрипела, впуская кого-нибудь из служащих, и тут же закрывалась за чьей-нибудь спиной. Пустота архивов давила на каждого. Эпицентр этой пустоты, затягивающий в себя все хорошее настроение и даже солнечный свет из запыленных окон, был за совершенно пустым столом архивариуса. Нового человека пока не назначали. То ли из-за нехватки времени. То ли из-за нехватки людей.

Многие ушли. Отказались от контрактов и попросту стерлись из жизни организации. В основном — молодые сотрудники, хотя были и уже закаленные. Их ни в чем не обвиняли. Страх за себя и за свои семьи — это совершенно нормально. Порою лучше быть счастливым трусом, чем мертвым героем. Первые теряют только честь. Вторые теряют все. И не всегда цель того стоит.

Рейм вздохнул, возвращаясь из лабиринта невеселых мыслей к не менее "радостной" реальности. А реальность требовала холодной головы и желания усердно работать. И юноша продолжил разбирать новые бумаги. Внезапно дверь тихо скрипнула. Он поднял глаза, и градус его настроения упал на самый низ шкалы.

— Добрый день, леди Амберс, — бесцветным голосом произнес Рейм. Женщина оценивающе взглянула на него из-под легкой багровой вуали.

— Здравствуй, Лиам. Я знаю, что произошло, прими мои соболезнования, — произнесла она холодно, хотя в ее голосе сквозило искреннее сочувствие.

— Благодарю, — больше всего Рейму хотелось, чтобы эта женщина ушла. Но Мирана прошла в зал и села за один из столов.

— Ты передал ему? — сухо спросила она.

— Да, — папка захлопнулась. — Господин отказал вам в аудиенции в ближайшее время.

Мирана кивнула, будто бы предвидела этот ответ. А что еще можно было ожидать от Бармы... Но неужели последние события его настолько мало волнуют, что он не удосуживается уделить ей пару минут?

— Значит, окончательно нет?

— В ближайшее время — нет, — поправил Рейм, расставляя папки по полкам и ящикам.

— Прекрасно. Скажи мне, какие планы у него на сегодняшний вечер, — приказным тоном сказала Мирана. Лиам едва не выронил отчеты.

— Леди Амберс, я не могу... Не имею права вам это сообщать.

— Правда? — Мирана изогнула брови. — Рейм, знаешь, почему ты никогда не сможешь стать героем? — Лиам не ответил. Он просто хотел, чтобы она ушла. Юноша вдруг почувствовал себя настолько измотанным, что он готов был отправиться в Бездну. Лишь бы там была тишина и все оставили его в покое. А уж разговор с Мираной — последнее дело, которым он хотел заниматься. Но он ответил, наверное, по привычке.

— Я не хочу становиться героем.

— Так и подумала, — отозвалась Мирана. — Ты не умеешь нарушать правила. Для героев закон — маленькое препятствие. Оговорка, на которую можно закрыть глаза ради высокой цели. Для остальных же — непреодолимая стена.

Рейм не ответил. Он просто хотел, чтобы этот разговор поскорее закончился. И Мирана понял его настроение.

— Ладно, отложим философию до лучших времен. Скажи мне планы своего господина на сегодняшний вечер, и я уйду.

— Нет, — тихо, но твердо ответил Рейм.

— Неужели тебе все равно, кто убил твоего брата? — эти слова подействовали на него как оплеуха. Мирана всегда знала, кого и куда колоть. — Ты же не глупый, Лунетт. Ты знаешь, что я могу дать тебе ответы. И взамен я прошу такую малость.

Рейм ощутил, какой густой воздух в архивах. И как мало место для вдоха. Мирана пронизывала его взглядом, и он был готов согласиться. Эта женщина способна помочь. Добрую половину бесценной информации герцог Барма получает от нее. Юноша зажмурился и слегка встряхнул головой.

— Нет, — он постарался, чтобы его голос звучал твердо. И как же он удивился, когда Амберс довольно хмыкнула.

— Знаешь, Рейм. Теперь мне многое понятно, — задумчиво сказала она и направилась к дверям.

— Что?

— Герцогу повезло иметь такого верного слугу, как ты. До свидания... Лунетт.

Мирана быстро миновала несколько коридоров и направилась к выходу. Экипаж ждал ее у ворот, отдав приказ кучеру, женщина закрыла окна занавеской. Городские пейзажи ее мало интересовали. Рейм не удивил ее своим отказом, хотя его упрямство раздражало.

До особняка герцога Бармы она добралась довольно быстро. Не слушая дворецкого, который торопливо бубнил, что господина нет, Мирана решительным шагом направилась к его кабинету. Дверь была не заперта, но влетевшая как ураган женщина застыла на пороге. Кабинет пустовал. Она подошла к столу, все так же игнорируя дворецкого, который не переставая трещал, что ей сюда нельзя. Поверх нескольких талмудов и наполовину исписаных каллиграфическим подчерком герцога Бармы листов лежало письмо с пометкой "для М.А". Мирана быстрым движением вскрыла конверт.

"Леди Амберс, вы разочаровали меня. Ваши действия стали чрезмерно предсказуемыми. А ваша нетерпеливость порядком наскучила. Я не имею желания тратить время на вас, зная, что ничего интересного вы мне предложить не можете. Но, признаться, избегать вас также не имеет смысла, поэтому встреча состоится. Хотя бы ради того, что бы вы прекратили надоедать мне и моим подчиненным".

Мирана скрипнула зубами. Проклятый Руфус знал каждый ее шаг! И эта снисходительно-скучающая манера. Прорвались ты в Бездну, книжная гусеница! Сгорая от досады, она резким движением разорвала письмо. Бумага рвалась с противным треском, зато помогала выпустить пар.

— Женщины — довольно интересные существа, — раздался знакомый голос. — Никакая информация о них не бывает полной, это раздражает.

Мирана медленно развернулась. Опираясь плечом о дверной косяк, перед ней стоял Руфус Барма, изучая ее скучающим взглядом.

— Зато информация о некоторых мужчинах содержится в одном предложении. Причем лаконично отражает истину, — ядовито ответила Мирана, мысленно соглашаясь с каждым словом Шляпника, который однажды выдал прекрасную характеристику Бармы. И далеко не лестную.

— Истина — это абсолютное знание, и оно от вас скрыто, — парировал герцог, щелкнув веером.

— Абсолютное знание недостижимо, смиритесь. Пока мы разговариваем, вершиться слишком многое, и вам неизвестна даже половина, — гнев Мираны постепенно уходил. Смывался течением давнего и бесконечного спора.

— Ошибаешься. Мне известно достаточно. И более того, я знаю, что ты пришла с пустыми руками. Я знаю, что ты снова попросишь это, — он ухмыльнулся, достав из складок своей мантии старую потрепанную книжку. Удовлетворено отметив, как хищно вспыхнул взгляд Мираны.

— И я знаю, что уйдешь ты отсюда с пустыми руками. Нет ничего такого, что было бы мне неизвестно, — закончил он.

"А вот это мы еще проверим", — подумала Мирана, кривя рот в доброжелательной улыбке.

— Неужели мой последний отчет был таким скучным? Разве Черный Кролик — недостаточная плата за жалкую книжку? — произнесла она.

— Книжка действительно жалкая. Там нет ничего такого, что тебе поможет, — бесстрастно отозвался герцог, отрываясь от стены. — Но твой интерес... Это забавно. Ты готова дать гораздо больше, чем это, — он взглядом указал на книжку, — стоит.

— Вы поступаете нечестно, — возразила Мирана, продолжая фальшиво улыбаться. — К тому же, вы забываете, что у нас разный подход к делам. Следовательно — разный результат. Иначе я была бы вам не нужна.

Барма ничего не ответил. Мирана попыталась прочесть хоть что-нибудь по его глазам. Но взгляд герцога был непроницаемо-черным. Такими глазами можно гипнотизировать. Абсолютная, непроглядная тьма. На секунду женщине стало жутко. И одновременно азарт пробежал по венам.

Дерзость с герцогом Бармой могли позволить себе только она и Шляпник. И то, Брейк предпочитал как можно реже пересекаться с Руфусом. Герцог был тьмой. Непредсказуемый. Хладнокровный и даже жестокий человек с черной пропастью в глазах. Возможно, до Мираны только сейчас дошло, с каким опасным противником она играет. Но первый ход уже сделан. И сделан слишком давно, чтобы можно было отступить. А значит, нужно идти до конца. Только так можно получить свободу.

— Неужели вам неинтересно узнать? Цепь, похожая на Кролика. Почти равная по силе. Обладающая собственной личностью. Весьма своенравной, к слову сказать, — голос Мираны становился то тише, то громче.

— В Бездне происходят интересные метаморфозы. Тело контрактора распадается и становится цепью, но не значит ли это, что возможен обратный процесс или его искажение? Если внимательно изучить некоторые дела, можно найти много довольно убедительных теорий, — Барма с насмешкой взглянул на Амберс и с тоской — на тяжелый маятник часов. — Вы обманываете себя. Вам интересна не цепь Белого Барса. Вам интересна ее "своенравная личность". Ника. Могу вас разочаровать, эта фигура мне совершенно не интересна.

— Так может вы поделитесь этой информацией? Раз она настолько неинтересна, значит ничего не стоит, — Мирана чувствовала, что с ней играют. Как хитрый и довольно опытный кот играет с мышью. И эта роль ее не устраивала. Но как поменять расстановку сил, она пока не знала. Герцог усмехнулся.

— Эта информация неинтересна лишь мне. Ника — довольно забавная фигура. Сама по себе она ничего не значит, но в правильной комбинации она может переломить ход партии, — герцог говорил это совершенно будничным тоном, изредка щелкая веером.

— Но это не ваша комбинация, — Мирана смутно понимала истинный смысл его слов, но какие-то мысли позволяли сделать определенные выводы.

— К счастью.

— Тогда какой в этом смысл? Имея на руках столь сильный козырь, вы не собираетесь пускать его в игру. Зачем? Чтобы им не могли воспользоваться другие? — Мирана вздохнул и опустилась в кресло. Она почти готова была признать поражение. Она запуталась в паутине, которую сама помогала плести. И тут герцог засмеялся. Тихо и цинично.

— Я не участвую в этой игре. Наблюдаю, делаю ставки. Это гораздо увлекательнее, — он откинулся на спинку своего кресла и кончиком пальца щелкнул по потрепанной обложке книги. — Следить за игрой, в которой тебе известны все фигуры, и иногда подталкивать их на комбинации.

Ничего другого она и не ожидала от него услышать. Герцог Барма тонкой душевной организацией не отличался. Хотя его цинизм порой давал фору кому угодно. Хотя в том, как он произнес последнюю фразу, мелькнуло что-то, подобное раздражению. И внезапно Мирану осенило.

— Вам известны не все фигуры, — уверенно произнесла она. — На доске есть темная лошадка, и это вас раздражает.

Когда взгляд черных глаз недовольно вспыхнул, Мирана почувствовала, как липкая паутина, в которой она запуталась, начинает таять.

— Который год Шляпник не дает вам покоя? — в голос Мираны вернулись ироничные нотки.

— С ним я разберусь сам, — буркнул Руфус. — Раз уж ты не справилась.

Мирана довольно прищурилась. Кажется, она подобрала если не ключик, то хотя бы отмычку к благосклонности герцога.

— Но возможно вы дадите мне последний шанс. Я знаю, что интересует Шляпника. И за эти сведения он вполне может... — герцог недовольно фыркнул и резко поднялся со своего места.

— Хватит. Я уделил тебе гораздо больше времени, чем следует. Шляпник никогда тебе не откроется. Уж поверь, эта цепь, Ника, значит для него гораздо меньше, чем то, что я хочу узнать. К тому же, я предпочту увидеть все своими глазами. И услышать все от него лично, — лицо герцога стало непроницаемой маской.

— Тогда зачем я вам нужна? — воскликнула Мирана, резко поднявшись. Так резко, что закружилась голова, а волосы герцога не секунду показались ей медными змеями. Он остановился и повернулся к ней. Тонкие губы скривились в усмешке.

— Кое-что о женщинах известно мне достоверно. Женщины любят самообман. Иногда сами того не понимая, — он говорил тихо, но каждое слово, словно клеймо, отпечатывалось в сознании Мираны. — Понимаешь? Не ты мне нужна. А я тебе.

Мирана сглотнула. В комнате стало нестерпимо душно. Алые пятна заката падали на мантию герцога, вызывая нездоровые ассоциации. В воздухе появился запах каких-то благовоний.

— И не думай, что я не знаю о вашем договоре со Шляпником. Ты перестраховалась и решила сыграть на две стороны, — Мирана с ужасом поняла, что просчиталась. Глупо. Изначально, — Помнишь нашу первую встречу?

Она помнила. Еще как помнила. Серый день поздней осени. Восемь лет назад. Зима, едва вступающая в свои права. Сырой снег и забрызганный подол платья. Распахнувшаяся дверь. Просторный кабинет, заваленный бумагами и здоровенными талмудами. И сам герцог. Совершенно не изменившийся ни внешне, ни внутренне.

— Вы сказали, что нет ничего, что было бы вам неизвестно, — произнесла Мирана устало. Ей стало все равно. Что будет дальше, она понимала. Вариант, что герцог все знает, казался ей маловероятным, но возможным. Выход все равно есть. Только день потрачен зря. Или нет?

— Именно,— самодовольно произнес Барма.

— И что же? — вопрос смысла не имел, но Мирана хотела услышать его ответ. Руфус слишком неоднозначен. И слишком интересен.

— Ничего, — он ждал ее вопроса. — Можешь взять свою книжонку. Только не забудь, что это не подарок.

Она подошла к столу. Переплет книги был приятно-теплым. Она могла бы удивиться такому неожиданному решению герцога. А с другой стороны... Сил на удивление просто не было. Да и сам жест доброй воли вызвал скорее злость. Руфус делает ей одолжение. Хитрец.

— Вы хотите ставить на всех и сразу, — Мирана на миг остановилась у двери, спокойно поднимая на мужчину взгляд. — Я тоже для вас "интересная фигура". Вам интересно посмотреть, чью сторону я выберу.

Герцог слегка склонил голову, прикрыв веером губы. Но Миране казалось, что он улыбается.

— Я и так вам скажу. Ничью. Если я ввязываюсь в это, то только ради себя, — и она сделала шаг в пустой мрачный коридор. Оставляя в прошлом широкий кабинет, залитый алым маревом заката и душным запахом благовоний.

— Впервые за восемь лет ты показала настоящую себя, — довольно кивнул герцог. — Возможно я поставлю на тех, чью сторону ты примешь, — эти слова она уже не услышала. Светлый силуэт растаял в полумраке, на прощание оставив запах белых роз.

* * *

На Ливерру уже опускалась ночь. Где-то на западе небо прощально горело алым костром, но над головой зажигались звезды и фонари. Ника нарочито медленно шла меж домов, наслаждаясь красотой ночных улиц. Хотя ночь — слишком громкое слово. Скорее поздний вечер. Около десяти часов. Нырнув в знакомый переулок, Ника шла вдоль канала, от нечего делать считая лодки с грузами, пришвартованные к берегу. Остановившись у нужного дома, девушка подняла глаза. В окне третьего этажа горел свет. Еще бы. Все уже дома. Только она пристрастилась к поздним прогулкам.

О том, что она им скажет, Ника не думала. Чистый экспромт всегда звучит убедительнее продуманных заранее фраз. И все-таки цепь настроилась на долгий, нужный и неприятный разговор. И, не раздумывая ни секунды, она позвонила. Звонкая трель пронеслась по квартире, и в коридоре раздались быстрые шаги. Дверь распахнулась, едва не приложив Нику в лоб. На пороге стоял Оз и удивленно смотрел на нее.

— Ника? — мальчик удивленно хлопнул глазами. Девушка почувствовала, как со звоном разлетелись все иллюзии о том, что они ее искали, подозревали в побеге... Да даже просто волновались! Больше похоже, что о ней просто забыли.

— Да, вроде, — цепь обиженно фыркнула. — Пройти можно?

Оз посторонился, пропуская девушку. Именно в этот миг из кухни шипя вылетела Алиса, что-то сжимая в руках. За ней выскочила какая-то длинная кухарка в дурацком фартуке с разделочным ножом в руках. Алиса нырнула в комнату, заперев щеколду.

— Вылезай, Тупой Кролик! — орала кухарка, потрясая ножом и колотя в дверь, из-за которой доносился довольный смех и чавканье.

Оз согнулся пополам от смеха. Ника корчилась рядом. До нее только дошло, что взбешенная кухарка — это Гилберт. И выглядел он довольно комично.

— Я смотрю... Весело тут у вас... — сквозь смех сказала Ника. Оз ничего не ответил. Он сполз по стене и сидел, пытаясь отдышаться. Гил наконец-то изволил заметить Нику.

— А... Это ты, — буркнул он и, еще раз покосившись на дверь, направился в кухню.

Смех наконец-то отпустил.

— Пойдем, — поднялся Оз. — Сейчас будет ужин.

Ника с сомнением покосилась на дверь. Оз хихикнул.

— А где ты была? — спросил Оз, когда они прошли в кухню. Желудок Ники предательски заурчал, когда они вошли. В кухне было дымно и жарко, но при этом пахло так вкусно, что становилось понятно, почему Алиса не удержалась.

— Я... А, ну я гуляла, — спокойно ответила Ника, пытаясь разглядеть, что готовит Ворон. — Вас так долго не было, а мне стало скучно. Кстати, что случилось в Пандоре?

Краем глаза Ника заметила, как напряглась спина Гилберта. Улыбка Оза погасла.

— В том здании нашли труп, — холодно отчеканил Ворон.

— А, это я знаю, — отозвалась Ника прежде, чем поняла, что нужно было прикусить язык. Две пары глаз тут же внимательно уставились ей в переносицу.

— Откуда? — удивился Оз.

— Брейк заходил, — нахмурилась девушка. Упоминать об этом ей не хотелось, но в ее положении нужно быть максимально честной.

— Зачем? — Ворон резал овощи с таким усердием, что Нике стало страшно за стол.

— А черт его знает, — отмахнулась она. — Спрашивал меня про наше задание.

Оз пожал плечами, не зная, что сказать. Ника быстро взглянула на Гилберта, но тот продолжал кромсать несчастные помидоры.

— А скоро ужин? — поинтересовалась Ника, однако, получив в ответ неопределенное бурчание, как ни в чем не бывало легкомысленно добавила: — Ясненько. Оз, может вытащишь Алису из комнаты?

— А? — он непонимающе моргнул. — Да! Сейчас, — и юноша скрылся в коридоре. Спустя пару секунд послышался голос Оза и тихий стук в дверь. Ника быстро собралась с мыслями.

— Почему ты ничего не сказал Брейку? — этот вопрос мучил ее целый день. — Про... меня.

Ворон неопределенно повел плечом. Нет уж.

— Почему? — с нажимом повторила она.

— В этом не было необходимости, — буркнул Гилберт, проводя какие-то махинации со сковородкой.

— Значит, ты и Озу не сказал, — Ника быстро отвернулась, чтобы он не увидел предательски расползающиеся в улыбке губы. Гил промолчал. Из коридора донесся голос Алисы.

— Нет.

— Спасибо, Ворон, — Ника быстро поднялась, ухватывая у него из-под руки тонкий ломтик бекона. — Я не подведу.

Обещаю.

— Эй! — в кухню вошли Оз и Алиса. Увидев Нику, Крольчиха скривилась.

— Опять ты? — презрительно скривила она губы. Ника почувствовала привычное раздражение и достала кусок мяса из-за спины.

— Опять я. Причем с твоим ужином, — Ника ехидно улыбнулась. — Попробуй отними!

— Пфф... Ты пикнуть не успеешь, — уши Алисы зарделись. Она заводилась. Ника хмыкнула и, еще раз помотав мясом в воздухе, щелкнула Алису по носу. Оз хотел было вмешаться, но Ника быстро подмигнула ему и отпрыгнула от Алисы. А она рассвирепела. Ей только пара из ушей не доставало.

— Ну все! Моим ужином станешь ты! — и Алиса набросилась на Нику. Надвигалась она очень решительно. До Ники запоздало дошло, что она выбрала неудачную позицию. Девушка была зажата в углу кухни, между столом и стеной. И Ника сделала первое, что пришло в голову.

Шмякс!

Тонкий кусочек бекона приземлился ровно на макушку Алисы. Оз захохотал и тут же получил томатом в нос. Ника, отгородившись стульями, вооружилась овощами и готова была держать оборону до конца.

— Хватит! — воскликнул Гилберт, с ужасом взирая на творившийся бардак.

— А ты заткнись, Водоросль! — половинка яблока описала красивую дугу. Ворон резко перехватил ее, но тут в него полетела морковь. Все что-то кричали. Оз хохотал. Ворон пытался спасти продукты. Алиса кипела. Но кипела как-то по-доброму. А зачинщица Ника, спрятавшись за баррикадой из стульев, уже грызла яблоко.

— Алиса! Ло-о-о-ви! — закричала Ника. — Кролики должны есть морковь! — и вдруг еще одно яблоко просвистело в паре дюймов от носа. Ника отпрянула и, не удержавшись, рухнула спиной на свои баррикады.

— Вот тебе конец! — завопила Крольчиха, бросаясь сверху и мутузя яростно отбивающуюся Нику.

— Спаси-и-и-те! Бешеные кролики! — хохотала Ника, отбиваясь недогрызенным яблоком. Где-то отдаленно слышался голос Ворона и Оза. Метко двинув коленом, Ника освободилась и вскочила, готовая дать отпор. И тут начался настоящий бой. Девушка уже не понимала, кто, что и в кого кидал. Каково же было ее удивление, когда она увидела Ворона в забрызганном фартуке с помидором в руке. И в следующий миг помидор явно полетел в нее. Ника не успела уклонится, и мягкий овощ впечатался в щеку. Алиса захохотала.

Дикое веселье захватило всех, но внезапно яростная трель звонка заставила всех замереть. Все четверо настороженно повернулись в сторону двери.

— Поздновато для гостей, — протянула Ника.

Быстро сняв фартук, Гил пошел открывать. Оз потащил Алису отмываться, а Ника, немного замешкавшись, отправилась в коридор за Вороном.

Но в прихожей был только Гил с небольшим свитком, перевязанным алой лентой.

— Что это? Приглашение? Куда?

Он поднял на нее глаза и подтянул за край ленты. Нике пришлось привстать на носочки, чтобы увидеть несколько строчек, аккуратно выведенных кокетливым почерком с множеством завитков.

Ника удивленно взглянула на юношу. Лицо Ворона выражало минимум удовольствия. Нике показалось, что сейчас он взглядом прожжет бумагу.

— Кто приходил? — из ванной высунулся Оз, его мокрые волосы торчали в разные стороны и заставляли вспомнить сырую солому.

— Принесли приглашение, — пожала плечами Ника.

— Приглашение? Куда?

Ника выхватила у Ворона свиток. Тот запоздало махнул рукой и закатил глаза, а Ника уже читала короткий текст приглашения.

— Традиционный осенний бал? — непонимающе спросил Оз. Алиса, без интереса скользнув по ним взглядом, ушла на кухню. Желудок цепи требовал восполнить утраченные силы.

— Да, — без воодушевления произнес Ворон. — Последние восемь лет каждый год леди Амберс дает маскарад, — две пары глаз непонимающе смотрели на него, и Гилберт вздохнул. — Это самый грандиозный прием в году, и отказать почти невозможно.

— Почему? — моргнул Оз. Гилберт сделал страшное лицо, но от пояснений воздержался.

— Маскарад через две недели, — задумчиво сказала Ника. Но мысли девушки были далеко. Леди Амберс... Эта фамилия была определенно ей знакома. И очень давно. Но вспомнить того, кому она принадлежала, цепь не могла. Память насмехалась над ней. Ответ маячил совсем близко, но не позволял зацепиться.

— Маскарад — это наверное здорово, — задумчиво сказал Оз.

— Не очень, — Гил пошел в гостиную. Оз задумчиво пожевал губами и последовал за Алисой, пока та не съела все на своем пути.

Ника хотела пойти следом, но еще одной продуктовой битвы... Нет. Поест позже. Странное волнение сверлило в висках.

— Леди Амберс... — Ника закрыла дверь своей комнаты и подошла к столу. На глаза ей попался альбом, купленный в антикварной лавке. Да уж. Хранитель воспоминаний... Лучше бы ты сгорел. Художник неизвестен, как сказал торговец. Ника хмыкнула и открыла перед последнюю страницу, с которой на нее смотрела девчонка с чуть вздернутым носом и выбившейся из прически прядью, едва достававшей до плеч. В нижнем углу был маленький росчерк пера. Н.и.Б. Короткая подпись. Ее подпись.

Вздохнув, Ника пролистнула несколько страниц назад. Вот незаконченный эскиз. Длинная галерея, по которой следуют два человека. В одном силуэте угадывался господин Глен. И чуть ближе — молодая леди в пышном платье с множеством кружев. Ника удивленно моргнула. Этой девушки, чье лицо было едва намеченным тонкими линиями, она не могла никого узнать. Взгляд придирчиво искал хоть что-нибудь. И вдруг...

Осознание ударило под дых и заставило резко отстраниться от стола. Она вспомнила этот странный день.

Осень. В саду уже холодно. Или это потому, что она сидит почти без движения. Серый плащ едва согревает, а пальцы так и вовсе сливаются с бумагой. Но она хочет закончить сегодня. По галерее неторопливо шагает господин, привычно не обращая на нее внимания. А за ним тенью идет миловидная девушка. Она не то чтобы красивая, но в ее лице постоянно происходит движение, и это заставляет не отрывать от нее взгляда. По спине девушки свободной волной ниспадает тяжелая копна пепельных волос, отливающих осенним серым небом. На секунду незнакомка оборачивается, и ее взгляд скользит по Нике. Той кажется, будто бы ее лицо на секунду побледнело, но она уже отворачивается и, что-то говоря, идет за господином. И они исчезают в тени.

— Никки? Я тебя везде ищу! — рядом раздался гневный голос Шарлотты. — Пойдем. Ты что? — ее глаза полыхают, когда она видит болезненно-бледную Нику с пунцовеющим носом. — Решила заболеть?!

— Уже-уже, — Ника с сомнением смотрит на незаконченный эскиз. — А кто была та женщина?

Лотти поджимает губы и недовольно передергивает плечами.

— Гостья, — сквозь зубы шипит она. — Пойдем!

— А что за гостья? — Ника встает со скамейки и идет к тропинке. Под сапогами приятно шуршат опавшие листья, покрытые инеем. Лотти хватает ее за руку, быстро трогает лоб и тащит в особняк.

— Точно заболеть хочешь. Имей ввиду, я тебя выхаживать не стану.

Станешь-станешь. Больше всех волноваться будешь.

— Так что за гостья? — немного погодя снова спрашивает Ника.

— Мария. Амберс.

Ника плюхнулась на кровать, изучая взглядом потолок. Во что бы то ни стало. Во что бы то ни стало ей нужно попасть на маскарад.

Зачем?

Она не знала. Интуиция подсказывала ей, что это необходимо. Мирана Амберс... Удивительно похожая на девушку из воспоминаний. Как дочь или, вероятнее всего, внучка. Конечно, то, что Мирана появилась в ее жизни случайно, Ника не верила. Нужно узнать о ней побольше. И о их связи со Шляпником тоже. Внезапно в дверь постучали.

— Войдите.

На пороге появился Оз.

— Еще не спишь? — спросил он.

— Как видишь. Слушай, Оз, я, наверное, сильно тебя напугала. Ну... Когда набросилась, — Ника пожала губы, вставая с постели. Юноша пожал плечами.

— Не особо.

Ника удивленно вскинула брови.

— Я знал, что ты не нападешь, — Оз улыбнулся. — Мы же друзья.

Черт. Черт. Черт побери, Безариус! Нику почти затрясло. Она даже встряхнула головой, прогоняя память, подсовывающую ей дурацкие воспоминания. И посмотрела на Оза. Пронзительно.

Да. Оз. Я хочу быть твоим другом. Но как я могу быть уверена, что это говоришь ты, а не Он?

— Конечно, — она выдавила улыбку. — Кстати, ты не знаешь, что это за леди Амберс?

Юноша покачал головой.

— Нет. За десять лет успело столько произойти... А было бы интересно попасть на маскарад, — он вздохнул.

— А разве ты не пойдешь? Ну, ты же вроде наследник. Безариус. Все такое, — Ника села на подоконник. Оз печально вздохнул.

— Неа. Я официально умер десять лет назад.

Ника отвернулась, разглядывая Ливерру. Поразительно, но из окна третьего этажа открывался прекрасный вид. А Оз... Да, она понимала его.

— А ты бы хотела на маскарад? — вдруг спросил Оз. Девушка повернулась к нему и повела плечами.

— Да. Наверное, это здорово. Только мне приглашение светит еще меньше, чем тебе. Если, конечно, леди Амберс не желает представление с диким зверем, — невесело усмехнулась Ника, прислушиваясь к себе. Сущность цепи молчала, и она успокоилась.

— А-а-шиба-аешься, — вдруг чья-то рука легла ей на плечо. Ника завизжала, двинув локтем назад, и отскочила. На подоконнике сидел Брейк схватившись за бок.

— О, привет, — улыбнулся Оз. Ника его дружелюбия не разделяла.

— Хоть раз ты можешь войти нормально! — девушку трясло. — В следующий раз я врежу тебе шпагой!

Брейк скорчил обиженное лицо и театрального вздохнул.

— Я к вам со всей душой... — заметив недовольный взгляд Ники, мужчина поднял руки. — Я от госпожи. Шерон приглашает всех завтра на чаепитие.

— О! Здорово! — глаза Оза сверкнули довольным огоньком.

— Ну раз все счастливы, я пошел. Да, кстати, — он свесил ноги на улицу и сел вполоборота. — Про представление с диким зверем — отличная идея.

— Ты это к чему? — нахмурилась Ника.

— К тому. Ты можешь попасть на маскарад, и леди Амберс не будет против, — Брейк ухмыльнулся. — Она любит сюрпризы.

И не дожидаясь новых вопросов, он просто растворился воздухе. Ника закрыла окно.

— Что он хотел сказать? — непонимающе моргал Оз.

Ника пожала плечами. Слова Брейка никогда не бывают однозначным. Не человек, а сплошная таинственность. Загадка. И, черт побери, она хочет ее разгадать.

Удар по запястью был совершенно нежданным и болезненным. Тяжелый меч, печально звякнув, упал на землю. Спустя пару секунд к нему присоединился незадачливый хозяин.

- Пуф! Убит.

— Давай еще раз! — Оз мгновенно вскочил, поднимая меч, который после каждого поражения казался все тяжелее и тяжелее. Но парень не терял энтузиазма. Брейк поморщился.

— Какой ты надоедливый, шкет.

— Какой есть, — Безариус вновь встал в стойку. Шляпник только вздохнул, сетуя на усталость, радикулит и надоедливых детишек. Хотя ни первое, ни второе, ни третье не мешало ему уделывать Оза раз за разом.

— Он собой уже всю поляну вытер, — критически заметила Ника, ни к кому конкретно не обращаясь и осторожно пробуя чай. — Что с ним произошло в Латвидже?

— А ты не знаешь? На них напали Баскервили, — начала Шерон, но цепь нетерпеливо булькнула.

— Про Баскервилей знаю, — отмахнулась Ника.

Они там по моей вине и оказались.

— И после этого Оз хочет научиться сражаться, чтобы защищать себя и своих друзей, — глаза Шерон блестели, а на щеках играл румянец.

— Это не из-за Баскервилей, — на террасу вышел немного помятый Гилберт. — Это из-за Элиота.

Ника склонила голову. Про Элиота Найтрея она тоже наслушалась порядочно. Хоть вчерашний день и выплывал из тумана очень медленно.

Она помнила, как в квартиру ворвались люди в форме Пандоры, возглавляемые Оскаром Безариусом, и уволокли Оза, Алису и Гила на «сверхважное и архисекретное задание». Ника же успела вовремя ретироваться и избежать работы. Кто ж знал, что этим самым «заданием» окажется поездка в академию Латвидж к сестре Оза. Дальше в голове клубился туман, и то, как она попала в дом к Рейнсворт, Ника помнила смутно. Кажется, вечером приехал экипаж от Шерон, приглашающей их на вечерние чаепитие. Ника помнила кислые мины Оза и Гилберта и недовольно жующую Алису. Пока Шерон куда-то уволокла Крольчиху, Брейк вкратце поведал Нике о приключениях в Латвидже. Причем так красочно, будто сам там был.

Потом появился Оскар с его «соком». А дальше память насмешливо выбрасывала какие-то обрывки событий. Судя по трещавшей голове, посидели они замечательно, потому что Ника проснулась в камине.

— И что там с Элиотом? Он прекрасный фехтовальщик? — Ника отпила чай, стараясь не обжечься и краем глаза следя за поединком.

— Очень, — Гил благодарно принял чашку. — Но когда он узнал, что Оз работает с Брейком…

Найтрей закатил глаза. Вспоминать встречу с младшим братом ему не очень хотелось. Неприятный осадок не смылся даже «соком» Оскара. Элиот был в ярости. А когда услышал, что Безариус работает с Брейком, едва не взлетел.

— Элиот мечтает победить Брейка. Как-то раз они встретились в Пандоре, а Брейк был немного не в духе… — пояснила Шерон.

— Ага, а еще Элиот намекнул Озу, что тот дерется как убитый кролик, — фыркнула Ника.

— У господина не было возможности учиться! — возразил Гилберт, но как-то неуверенно.

Ника закатила глаза, но промолчала. Хотя была уверена, что Оза должны были учить владеть клинком едва ли не с раннего детства. Другое дело, что, скорее всего, он учился вполсилы.

— Ну поня-я-я-тно. Теперь возможность есть. Только он все равно не учится, — Ника поднялась и встала рядом с Вороном. — Они сражаются в восьмой раз, а Оз всегда делает одно и то же. Там, где нужно защищаться, он открывается, а за ногами не следит вообще.

— О-о-о! Я слышу голос великого мастера! — задорно крикнул Брейк, вновь отправляя ученика подметать собой полянку. — Жаль, что излишки мастерства не позволяют ей обучать нашего дорогого друга.

Ника вспыхнула. Ключица вновь заныла, напоминая о холоде катаны, но гордость взяла вверх над осторожностью. Шпага рассекла воздух с тихим свистом, а Ника решительно двинулась к поляне.

— Куда уж мне тягаться с великим клоуном, — Ника не стала принимать никаких поз, останавливаясь в пяти шагах от Брейка и сверля его взглядом.

— О нет, я не подписывался бить детей! — Брейк опустил оружие.

Цепь фыркнула и, не тратя времени на разговоры, бросилась вперед. Обманный выпад заставил Шляпника уйти вправо, позволяя Нике попасть в «слепую» зону. Одним размытым движением она оказалась за его спиной.

Шпага столкнулась с узким лезвием катаны. Краем уха Ника услышала восторженный выдох Оза. Да, скорость Шляпника впечатляла. Но она все равно быстрее! Девушка отскочила. У нее преимущество. Она успела изучить его манеру боя. И намеревалась взять реванш.

— Бить в спину! Вам не стыдно, миледи?

Ника не реагировала, неторопливо кружа вокруг Шляпника, раздражая его быстрыми выпадами. С каждым новым кругом она немного ускорялась. Короткие уколы вылетали из самых неожиданных позиций. Вреда они не наносили, но внимание противника рассеивали. Она не надеялась обмануть его таким простым трюком. Цепь искала брешь. Хотя бы одну маленькую щель в обороне.

Брейк мысленно хихикал, небрежно уходя от уколов и театрально зевая. Изредка он поглядывал на блюдо с пирожными, стоявшее на столе. Одно из них так и манило воздушным кремом…

Бумс! Отразить прямой удар по ногам было легко. Но кулак девушки прилетел почти в ухо. От удивления он даже пошатнулся, но Ника уже отступила. Ее лицо пылало гневом.

- Ты! Тупой! Кусок! Сахара!

Вспышка гнева была столь неожиданной, что Шерон выронила ложечку, Гил смотрел на цепь с суеверным ужасом, а Оз только хлопал глазами.

— Фи-фи, как невежливо, — клацнула кукла Эмили и замолчала, потому что Ника метнула на нее испепеляющий взгляд. Сам Брейк, не до конца понимая, чем вызвана такая бурная реакция, смотрел с вежливым интересом. А цепь наступала, угрожающе перехватывая шпагу.

— Я тоже кое-чего стою, — прорычала она.

— Ой ли, — Брейк прищурился, спокойно выдерживая обжигающий взгляд Ники.

— Не смей драться со мной вполноги!

Шпага блеснул в опасной близости от шеи Шляпника, сталкиваясь с ловко подставленным лезвием катаны. Брейк склонил голову и резко оттолкнул ее. Прежде чем Ника успела моргнуть, она была атакована.

Бой был стремительным. К удивлению Ники, Шляпник совершенно не уступал ей в скорости. К тому же он был сильнее и выше. Зато ее клинок имел преимущество в длине, и она активно пользовалась этим, нанося удар и отступая, заставляя противника тратить драгоценные секунды на то, чтобы достать ее. За несколько мгновений Ника успевала менять десятку тактик. Совершать самые невообразимые комбинации, то уходя в глухую оборону, то начиная серию мгновенных атак. Клинки звенели. Сталкивались, едва ли не высекая искры.

Брейк оставался верен принципу «лучшая защита — нападение». Он не разменивался на лишние жесты. Каждый удар был совершенен, но Ника ухитрялась уворачиваться от самых точных и быстрых атак. Отступала и набрасывалась со спины. И куда делась ее обычная неуклюжесть — оставалось только гадать. В бою ее ловкости не было равных, а предугадать ее действия было почти невозможно.

Брейк впервые почувствовал, как его преимущества обращают против него же. На сильный удар нужно время, но цепь ускользала за миг до того, как клинок достигал цели. Все финты она парировала, а если отразить удар было невозможно, она бросалась в атаку, как самоубийца.

Ника отдавалась бою до конца. Упивалась, как зависимый опиумом. Уклон. Поворот. Финт. И тут же шаг назад и в сторону, словно танцуя вальс. Да и кто сказал, что бой — это не танец?

Ритм драки был поистине бешеным. Окружающий мир утратил четкость, превратившись в цветные пятна. Были только она и ее дьявольски сильный противник. Девушка вновь и вновь бросалась на отчаянные попытки достать его.

Бой кончился спустя семь минут. Хотя сражавшимся казалось, что прошла вечность. Шпага выпала из руки, а сама Ника бесславно грохнулась в пожухлую траву. Лезвие катаны застыло над правым плечом девушки.

— Итак, что мы имеем? Рана на спине, укол в живот и чья-то очаровательная голова во-о-н там, — Брейк был доволен как черт и не торопился убрать меч. Моментом триумфа нужно насладиться в полной мере. Он снисходительно взглянул ей в глаза, ожидая увидеть досаду и посмеяться над уязвленным самолюбием, но, к его удивлению, Ника сидела и улыбалась, щуря желтоватые глаза.

- Угу, — она кивнула. — А рядом с головой чья-то левая рука, а еще кто-то не смог бы ходить.

Брейк фыркнул, отмахиваясь и заявляя, что такие мелочи никому не интересны. И вообще, ее грубые слова ранили его бедного в самое сердце.

Ника скользнула взглядом по валявшейся в листве шпаге и подняла голову.

— Ладно. Признаю, ты крутой.

Брейк удивленно моргнул, ожидая очередной вспышки гнева и обещания расквитаться. Но Ника только тряхнула головой и улыбнулась.

— Спасибо за урок, Брейк.

Он удивленно посмотрел на ее протянутую руку. На лицо девушки, которое лучилось таким теплом и радостью, что не поверить ей было невозможно. Не могут лгать такие чистые глаза.

— Пожалуйста, — он подал руку, помогая ей подняться, запоздало замечая, как черти в глазах цепи пустились в пляс. Ника резко дернула руку на себя. Шляпник не удержал равновесия и плюхнулся на землю.

— Маленькая месть, — хихикая, крикнула девушка, быстро убегая к террасе, где ее ждал недопитый чай и три пары удивленных глаз.

- Где?! Где ты научилась так драться? — Оз накинулся на нее, едва не сшибая с ног.

Ника задумчиво нахмурила брови и задумалась.

— Нууу… Сама научилась. Нельзя же во всем полагаться на силу цепи, — очаровательно улыбнулась Ника, чувствуя, как эта ложь шита белыми нитками. Отчего-то стало противно. А вот самооценка Безариуса упала на пол и пробила землю до самой Бездны. Он страдальчески опустился в кресло.

— Я ничтожество по сравнению с вами, — произнес Оз тоскливо.

Гилберт заговорил что-то утешающее, но это не особо помогало. Скорее наоборот, чем больше тебе говорят, что все хорошо, тем меньше ты в это веришь.

— «Ты не ничтожество, ты дурак!» — сказала бы Алиса, — Ника откинулась на спинку кресла. — Но Алиса еще дрыхнет, поэтому говорю я.

Оз удивленно посмотрел на нее, а Шерон одобрительно улыбнулась.

— Ты дурак, Оз. Вместо того, чтобы ныть, иди и наваляй этому клоуну! Мне кажется, так сказала бы Алиса, — Ника щелкнула ногтем по чашке, прислушиваясь к звону.

Вдруг на террасу заглянула горничная.

— Госпожа Шерон, прибыла мадам Сендин… Она ждет вас.

Шерон вздохнула и собралась уходить, пояснив, что мадам Сендин — модистка, прибывшая по поводу платья на осенний бал.

— Да уж, ну и суета с этим маскарадом. В Ливере только о нем и говорят, — Ника задумчиво смотрела вслед Шерон.

— Неудивительно. Маскарад леди Амберс — это самый грандиозный прием. Даже герцогские дома с ней не сравнятся, — со знанием дела пояснил Брейк, плюхаясь на место Шерон.

— Расскажи, — попросил Оз, отмахиваясь от летящего в его сторону табачного дыма. Гилберт поспешно отодвинулся. Нике на миг показалось, что это не только из-за дыма.

- Да, расскажи! — поддержала цепь.

— Пф… Вот еще, — Брейк демонстративно отвернулся. — Ты мне надоел, — он кивнул на Оза, — а с тобой, — он перевел укоряющий перст на Нику, — я в обиде до конца жизни.

Ника посмотрела на Оза. Безариус посмотрел на цепь.

У кого там мысли сходятся?

Через несколько минут беззастенчивой лести и поиска новых пирожных Зарксис сменил гнев на милость.

— Маскарад Амберс — это грандиозное шоу. Похоже на фестивали, проходящие в Ливерре. Она приглашает лучших музыкантов, артистов и гостей. Веселье тянется до рассвета, а столы ломятся от угощений, — Брейк удивленно посмотрел на одинаково мечтательные лица Оза и Ники. Настолько радостные, что пора было спустить их на землю. — Но попасть туда можно только по приглашению самой Амберс.

Шляпник с удовольствием отметил, как улыбки сползли с лиц этой парочки, и добавил, покосившись на курившего Гилберта, который усердно делал вид, что разговор ему до лампочки:

— А еще это один из редких балов, куда обязательно идти с парой, — Брейк был собой доволен. Теперь у всех троих были до забавного одинаковые кислые лица.

Зарксис с удовольствием проглотил последнее пирожное с тарелки Ники и вскочил, собираясь уходить. В Пандоре еще куча дел, которые нужно на кого-нибудь спихнуть, чтобы заняться расследованием. То, что убийства прекратились, еще не повод расслабляться.

Но из кармана плаща выпало несколько бумаг. Одна из них подлетела к ногам Оза. Юноша подхватил листок, собираясь отдать его Брейку, но взгляд скользнул по строчкам и Оз оцепенел.

— Герцог Барма?

Гилберт встрепенулся, а Брейк досадливо поморщился.

— Да… Это трепло приглашает в оперу, — на лице Шляпника отразилась вымученная гримаса.

— Он приглашает меня! Брейк, и ты молчал?

По лицу Зарксиса Ника видела, как он жалеет, что не вырубил Оза, пока была возможность.

— Хотел сначала отдать госпоже, — процедил он.

— Барма? А что ему вообще от вас нужно? — Ника с подозрением смотрела на Шляпника.

По террасе пронесся холодный ветер, бросив на ступени талые листья. Брейк неторопливо развернулся к Нике.

— Не только от «нас», — голос его показался зловещим. — Ты тоже приглашена.

— Что?

Мысли заметались в голове, стуча по вискам. Барма. Герцог Барма. Он что-то знает о ней. Черт! Вот же черт!

— Вот и мне хотелось бы знать, что он задумал, — Брейк перевел взгляд на серое октябрьское небо.

* * *

— Ника, ты идешь?

— Да… Сейчас приду.

Оз скрылся в светлом холле особняка. Опера закончена. Артисты возвращаются по домам. Можно вздохнуть с облегчением, не так ли? Ника осталась у перил, на которых тончайшим слоем поблескивал снег. Ничего страшного не случилось, но она чувствовала себя ужасно разбитой. Как же отвратительно, когда на твоих глазах вспарывают чужие тайны.

Как все запутанно… Ника честно пыталась разобрать по ниточкам клубок мыслей в голове. Но что-то не очень получалось. Вроде бы она должна быть довольна. Загадка по имени «Зарксис Брейк» разгадана, а больше ничего не произошло. Хотя нет. Еще кое-что заставляло Нику нервно кусать губы.

Когда все закончилось, Нику задержал герцог Барма. Сердце тревожно стукнуло и притаилось. На протяжении тех бесконечных часов герцог обращал на нее внимания не больше, чем на сцену. Сначала это настораживало. А потом было уже не до того.

Потом… когда герцог говорил о Джеке. Ника до боли сжимала подлокотник кресла, чтобы не закричать от бессильной, душащей злобы. И только страх, что Барс проснется, заставлял сидеть неподвижно и отводить взгляд.

Ника вздохнула, ногтем рисуя на перилах линии. Тогда, в самом конце, герцог задержал ее и смерил заинтересованным взглядом.

— Будет интересно посмотреть, как ты себя проявишь теперь.

И все. Одна фраза — сотни смыслов, подтекста и недомолвок. Что он хотел сказать? Почему он сказал именно тогда? На какую реакцию рассчитывал? А она просто кивнула и ушла, не пытаясь уловить смысл фразы. Слишком много вышло событий для одного дня.

— Черт возьми… — девушка подняла голову к сиреневому холодному небу. Снежинки падали так осторожно, замирая у самой земли. И почти не холодно. А мысли все равно возвращались к Брейку. И так же пугливо замирали.

Тонкая черта света и тени легла у ног. Кто-то вышел и закрыл дверь. Снова стало сумрачно.

— Простужаемся?

Ника вздрогнула, не обернувшись. У него был такой голос, словно ничего не произошло. Ей не хотелось оборачиваться, хотя темнота стирает черты. И который час? Наверное, за полночь перевалило давно.

— Я скоро приду, — выдавила Ника.

— Что-то случилось?

Девушка сжала перчатку, продолжая ногтем выводить линии. Брейк. Черт возьми, почему у тебя такой обычный голос?

— Даже не знаю, — колкие слова резанули горло, но вырвались. Ника сама удивилась, насколько злорадно это прозвучало. Она же собиралась сказать что-то другое. Ответом ей был тихий смешок, и она не выдержала. Обернулась. Тусклый свет из огромных окон особняка падал на мраморную площадку, на уходящие вниз ступени. Брейк стоял, опираясь спиной о дверь, положив руку на трость. Она не могла разглядеть его лица, но ей казалось, что он улыбается.

— Несмешно, — буркнула она, морщась от севшей на нос снежинки. — Совершенно не смешно.

— О да, это очень печально. Давай позовем всех и будем плакать, — Брейк поморщился, — а вообще можно и помягче. Или трепло-герцог узнал и твою страшную тайну?

Ника на время замолчала, разглядывая тающий снег.

— И как его еще никто не отравил?

— Барму-то? Это только кажется, что к нему легко подобраться. Он сам твой яд тебе же в чашку подмешает.

В голосе Шляпника прозвучала досада, и Ника пожалела, что в полумраке почти не видно его лица. Она вздохнула, натягивая перчатку. Руки замерзли, но уходить еще не хотелось. Брейк молчал, погруженный в свои мысли. На секунду Нике захотелось понять, что творится в его голове. Спросить что-то абсолютно неважное и невероятно необходимое. Но тишина была такой завораживающей. Не хотелось никаких слов. Просто стоять и ловить губами снежинки. Вся площадка уже покрылась тонким серебрящимся полотном, и девушка не смела сделать шага, чтобы не нарушить эту волшебную тишину.

— Что тебе сказал Барма?

Девушка недовольно оглянулась на Шляпника, жалея о потерянном наваждении, и поморщилась. Вспоминать не требовалось. Его слова прочно отпечатались в памяти.

— "Будет интересно посмотреть, как ты себя проявишь теперь", — Ника настолько похоже передразнила интонацию герцога, что Брейк усмехнулся.

Вдруг тихо скрипнула дверь, и Брейк едва не споткнулся. В сияющем проеме появился маленький дворецкий. Блестя моноклем, он щурился, оглядывая площадку.

— Леди Ника? — его взгляд остановился на девушке. — Вам только что доставили, — он протянул небольшую прямоугольную коробочку, перетянутую серебристой лентой. Ника непонимающе оглянулась на Брейка, но тот пожал плечами. Ничего не понимая, девушка потянула тонкий атлас и разорвала бумагу.

Ника почувствовала, что мужчина остановился у нее за спиной, заглядывая через плечо. «Что бы там ни было…» — подумала Ника и, не позволяя себе медлить, открыла коробку. Брейк тихо присвистнул, но она уже не слышала.

На темном бархате лежала маска. Изящная серебристая маска, отделанная темно-синим и расшитая тончайшим нитями. Справа спускалась тонкая узорчатая вязь. Ника заворожено смотрела игру света на бархате. Она казалась ей невероятной. И девушка не решалась коснуться ее.

К реальности ее вернул голос Брейка и его рука, подтолкнувшая ее в холл. Упругая волна тепла приятно коснулась кожи.

— Это же то, о чем я думаю, — Ника кивнула на коробку в руках, жадно глядя на мужчину.

- Ага, — он кивнул и направился к лестнице. — Но радоваться я бы не спешил.

Ника серьезно кивнула, но губы предательски растягивались в улыбку. Леди Амберс желает видеть ее на маскараде. Конечно, не просто так. Конечно, это приглашение с двойным дном. И еще сотня этих «конечно». Но сердце сбивало ритм в предвкушении бала.

Брейк внимательно посмотрел на нее и тяжело вздохнул. Глупая девчонка не понимает, что ничего хорошего ей этот бал не принесет. Даже наоборот. Нехорошее предчувствие кольнуло Шляпника, поднимая неприятные мысли, как ил со дна реки. Хотя какая ему разница? Пусть делает что хочет.

— Но это же не официальное приглашение, — вдруг сказала Ника, догоняя его на лестнице. — Не в окно же мне лезть.

— Отличная идея, — одобрил Шляпник и натянуто рассмеялся, глядя на серьезное лицо Ники, — но лучше пойти с тем, у кого приглашение есть.

Ника остановилась на предпоследней ступеньке, нервно постучав пальцами по перилам.

— Имеешь в виду…

- Угу, Гилберт — заклинатель женских сердец, так что удачи, — Брейк зевнул и пошел. — Но с окном и правда отличная идея.

— Погоди, — он обернулся, смерив ее ну-чего-тебе-еще взглядом.

А Ника сама не понимала, что хотела сказать. Просто знала, что какие-то слова необходимы. Но все правильные фразы ускользнули. Он смотрел прямо ей в глаза и собирался уйти. Совсем отвлечено она увидела на дне его взгляда усталость. И мороз пробежал по коже.

Он… Сдался?

Ника тряхнула волосами и резко выдохнула. Нет. Ни за что. Не он.

— Брейк… — вот сейчас самые правильные слова должны быть сказаны, но ничего, только глупое. — Спокойной ночи...

- Да. Спокойной.

Ника почти бегом бросилась по лестнице. В коридорах давно погасили свет, и девушка не поняла, как оказалась у себя. Не раздеваясь, она упала на кровать. Душно. Душно. Душно! Корсет — к черту! Платье — туда же. И все равно душно. Она метнулась к окну и распахнула скрипнувшие створки. Вдыхала морозный ветер до боли в легких.

Не-думать-не-думать-не-думать. Не превращать свою глупость в идею фикс. Ушедший вечер навалился и душил. Она ненавидела Шляпника за эту чертову искренность. За эту усталость в алом взгляде. За то, что сегодня она видела его слабость. И ненавидела. Взгляд зацепился за брошенную маску. Ника быстро прислонила ее к лицу. Так ведь намного лучше.

Ни-чер-та.

Она злилась на себя. За весь этот вечер. За то, что единственный раз не смогла сказать правильные слова.

* * *

Две недели до маскарада прошли в радостно-суетливом возбуждении. Отчасти потому, что Брейка Ника почти не видела, как, впрочем и Гила с Озом. А Шерон организовала бурную деятельность по подготовке к балу, и счастью ее не было предела. У «сестренки Шерон» появились сразу две сестры, которых можно было опекать. Она вслух читала Алисе романы и помогала Нике с выбором платья. По поводу последнего забот было навалом. Шерон поставила на уши модистку, и бедная женщина сбивалась с ног и постоянно ворчала, что только сумасшедшие заказывают платье за такой короткий срок, и вообще можно пойти в прошлогоднем.

Но Шерон была непреклонна, заявляя, что на этот бал Ника должна пойти в лучшем платье, сшитым только на нее. Цепь пыталась сопротивляться, но вскоре девичий азарт взял свое. Ника стоически терпела пять примерок на дню и огрызалась на подколы Алисы.

За эти две недели Шерон успела поразить Нику. Если не брать во внимание излишний романтизм, то Рейнсворт оказалась милой и приятной девушкой без толики лицемерия. Цепи стало совестно, что она думала о Шерон как о легкомысленной девочке. Шерон оказалась полной противоположностью Ники, но темы для разговоров находились постоянно. Дни пролетали мирно и незаметно.

На известие о том, что Ника едет с ним, Гилберт отреагировал вполне спокойно. Позже Шерон рассказала Нике, что Гил пользуется огромным вниманием девушек, а Брейк ехидно добавил, что вот беда — девушки не пользуются успехом у него. А проще говоря — он их боится. Задача Ники — отпугивать слишком решительных девиц. Гилберт возмущенно краснел, бледнел и отнекивался, а Оз с Алисой хохотали в голос.

Эти двое были вынуждены остаться дома. Хоть это и маскарад, но в Пандоре ясно дали понять, чтобы Оз не светился на больших приемах, а Черный Кролик — тем более.

И вот час "икс" настал. Ника едва смогла уснуть ночью, предвкушая бал. Но у ночи было не лучшее свойство. Ночь хотела рыться в памяти и портить настроение. Как Ника ни прогоняла воспоминания, назойливые картинки вставали перед глазами.

— Ты не идешь! Замечу — скормлю Леону.

Шарлотта была непреклонна.

— Значит, нет? — голос опустился до свистящего шепота.

- Нет, — Лотти отвернулась. Громко зашелестело платье.

— Ну и ладно! Напишу господину Глену любовное письмо от твоего имени, — крикнула она удаляющейся Лотти. И поняла, как сильно перегнула. Спина девушки окаменела. И Ника поняла, как важен план "Б" — бежать.

Она спряталась в темном чулане. Единственный свет пробивался из-под двери. И ничего не оставалось, кроме как сидеть здесь до позднего вечера. А потом еще неделю не попадаться Шарлоте на глаза.

Ника вздохнула. Последний месяц выдался ужасным. После странного исчезновения Леви, о котором никто ничего не говорил, ее положение висело на волоске от пропасти. И если бы Глену не было наплевать на такие мелочи, то, может быть, ее здесь уже не было бы.

Внезапно дверь открылась и Ника подскочила, схватив что-то холодное и длинное. Если это Лотти — ей конец. Леону, может, и не скормит… это слишком гуманно.

Но в чулан вошел крупный мужчина и удивленно посмотрел на нее. Ника опустила руку, вздыхая с облегчением, но подозрительно приглядываясь к нему. Она часто видела его. Даже вспомнила, что его зовут Фанг. Хотя в последнее время в замке столько Баскервилей. Ника не пыталась ни с кем из них сближаться. Даже заговорить. Ей хватало Лотти.

— Вы поранитесь, — вдруг произнес мужчина, аккуратно забирая у нее из рук длинный шест. — Как вас зовут?

— Никки, — зачем-то она попыталась сделать реверанс и почти уронила полку. Полка скрипнула, но устояла. Мужчина улыбнулся, еще больше прищурив глаза. Ника недоверчиво его оглядела.

— Та самая, значит? — он подошел к одной из полок, придирчиво оглядывая разложенные на них кинжалы.

— Вы меня знаете?

— Шарлотта вас ищет, — Фанг добродушно усмехнулся. — Чем же вы ее так разозлили?

Ника присела на здоровенный сундук, оглядывая комнату, уставленную оружием всех мастей. Отвечать не хотелось. Отчасти потому, что легкое чувство вины настойчиво пихалось в ребра.

— Она сама виновата, — буркнула Ника, осторожно взяв в руки тонкий стилет. — Запретила мне приходить на бал. Ну я и вспылила.

Фанг промолчал, сосредоточенно сравнивая пару широких мечей.

— И даже не объяснила — почему, — продолжала Ника. Впервые за два месяца, которые она торчит здесь, появился человек, который смотрел на нее, а не сквозь. Лотти была не в счет.

— Потому что этот бал, — он замолчал, подбирая слова. — Для высоких гостей и для нас, а вы…

— Ясно, — Ника спрыгнул с сундука. — Благодарю за объяснение.

Она резко отбросила стилет и направилась к двери. Ну а что еще следовало ожидать? Глупо было рассчитывать попасть на бал, когда ты на-правах-не-пойми-кого. Но червячок обиды подтачивал яблоко хладнокровия.

— А бал будет ужасно скучным, — продолжил Фанг. — Я вам даже завидую. Можно целую ночь бродить по замку, не думая, что попадешься охране. А представьте, кто-нибудь забудет запереть северную башню? — Ника резко обернулась, недоуменно глядя на мужчину, готовящегося точить широченный двуручник.

Откуда он знает про северную башню, про комнату под самой крышей, которая всегда закрыта? Комнату, куда недавно переносили старинный телескоп…

— Зачем ее откроют? — подозрительно спросила она.

— Шарлотта просила сделать новый замок, а ключ пока только один. Знаете, я такой рассеянный, — доверительно сообщил Фанг и одобряюще улыбнулся.

* * *

Экипаж трясло и подбрасывало. Ника смутно жалела, что не обернулась Барсом. Так было бы быстрее и комфортнее. Гилберт упорно молчал, глядя в окно, где тонкий серп луны прыгал по верхушкам деревьев и блестел в отражении реки. Его маска лежала рядом, до банальности черная, как и весь его костюм. Немного нервно девушка оправила платье.

От платья Шерон была в восторге, возбуждено оглядывая манекен со всех сторон. А Ника стояла не в силах отвести взгляд от переливов ткани. Темно-синие острые складки верхней юбки несимметрично спускались к полу. Нижняя юбка переливалась серебристым, заставляя вспомнить о снеге. На плечах был закреплен черно-синий плащ, отделанный серебристо-белым мехом. Ника, не удержавшись, поставила на мех несколько чернильных клякс. Подаренная Мираной маска идеально подходило к платью.

В зеркало Ника так и не посмотрела. Поэтому о своей прическе имела весьма смутное представление. Служанка долго собирала волосы наверх и хитроумно заплетала, но длинные пряди лежали на плечах. Когда Ника предстала перед Шерон, та долго не могла подобрать слов, но все эмоции отразились в одном: «Великолепно!». А вкусу Шерон Ника доверяла полностью. Гилберт же быстро отвел глаза, ограничившись дежурным и размытым комплиментом.

Ника вздохнула и тоже повернулась к окну. Молчание было правильным. Успокаивающим. Девушка скосила взгляд на Гилберта. Его лицо было как книга, открытая на странице беспокойства.

— Волнуешься? — он вздрогнул и обернулся.

- Нет.

Ника улыбнулась, и Гилберт опустил голову, понимая, что соврать не получилось.

— Я тоже, — доверительно произнесла девушка, — вообще на балах никогда не была.

Гилберт собирался ответить, но карету тряхнуло особенно сильно и оба приложились головами о стенку. Ника рассмеялась, потирая ушибленный лоб. Гил улыбнулся, нашаривая упавшую маску.

— Смотри! Что там? — Ника высунулась в окно экипажа, не думая о ветре, трепавшем волосы. Там, где дорога уходила выше, переливалось море огней.

— Это особняк леди Амберс. Бал уже начинается, — она повернулась к Гилберту, завязавшему свою маску. Ника последовала его примеру. Сердце заметалось. Уже. Сейчас. Первый в жизни бал. И никто не скажет ей «нет».

Экипаж медленно въехал в распахнутые парадные ворота. Ника с восторгом оглядывалась. Всюду горели разноцветные фонари. Облетевшие деревья пестрели изящными гирляндами. А к парадному выстроилась очередь самых невероятных карет. Как только один экипаж отъезжал от начала длинной мраморной лестницы, его место занимал новый. Кучер распахивал двери. Из кареты выходил мужчина, подавая руку своей спутнице, и они неторопливо поднимались к распахнутым дверям, у которых замерли лакеи в белоснежных костюмах и масках.

Окна во всем особняке горели теплым золотым светом. В воздухе струилась музыка, взлетающая к темно-синему, кристально-ясному небу. Ника недоверчиво оглянулась на Гилберта, словно боясь, что это волшебный сон. Но Гил был вполне реален. Как и хрустальный звон музыки. Как и теплый свет. И тени, мелькающие в окнах.

Экипаж тронулся, мягко скользнув мимо резных статуй, и остановился. Дверь распахнулась, и Ворон неслышно скользнул вниз. На миг душой овладел страх. Захотелось захлопнуть дверь и умчаться обратно. Все здесь казалось таким невероятно-прекрасным. Слишком прекрасным. Как будто она этого не достойна. Ника выдохнула, загоняя волнение подальше. Нет. Сейчас или никогда. И подала руку Гилберту, придерживая платье.

Подъем по лестнице хотелось растянуть в вечность и тут же сжать до секунды. Каждый шаг по белым ступеням. Ника оглянулась на длинную очередь карет, тянувшуюся от самых ворот. Там, за ночным сумраком, прекрасные дамы и кавалеры. Ждут. Смотрят.

На нее.

Смотрите. Да. Смотрите, больше вы никогда не увидите эту девушку. Девушку, знай вы о которой хоть что-нибудь, скривились бы. Знай вы правду, поставили бы клеймо «недостойной». Только вы не знаете. И не узнаете никогда. Ника расправила плечи, неосторожно двинув локтем.

— Прости, — шепнула она на удивленный «ох» Гилберта, оставляя последнюю ступеньку за спиной.

Ворон подал лакею приглашение. Юноша быстро скользнул взглядом по строчкам и бегло взглянул на Нику. Поддаваясь игривому прорыву, она слегка улыбнулась ему.

— Добро пожаловать, — лакей быстро опустил голову.

Внутри ярко горел свет. Ника вертела головой, взгляд терялся в полумраке коридоров. Лестница вела наверх алым ковром. Сердце стучало, готовое разорваться, и девушка сжала руку Гилберта. Еще поворот. Мимо картин. Мимо резных перил. И она замерла перед огромными двустворчатыми дверями, у которых замерли лакеи в белоснежных костюмах с золотистой отделкой и в масках с длинными птичьими клювами.

Они склонили головы и распахнули двери. И Нике показалось, что она ослепла.

Огромный зал сиял золотым светом. Колонны взметались вверх к высокому потолку с огромной хрустальной люстрой. Свет трепетал в такт оглушающей музыке. Ника застыла. Сердце пропустило удар и остановилась.

Она взглянула на Гилберта. И он кивнул.

Не сон. Девушка быстро коснулась рукой своей маски. Страх и восторг сплелись в двух яростных змей, оплетая ребра. Внизу кружились пары. Самые невероятные костюмы. Самые яркие платья. И маски. Маски. Всюду маски. Смеющиеся. Печальные. Злые. Сменяли друг-друга с тихим шелестом. В такт. И никто не сбился с шага. Ника опустила взгляд, цепляясь за руку своего кавалера и шагая вперёд.

Спрячь лицо, так мир никогда не отыщет тебя.

Горящие взгляды. Ника чувствовала их. Там — за масками — живые глаза. Смеющиеся губы. Кровь закипала, и девушка в пику страху подняла голову, отвечая им всем и сразу ровной улыбкой. Всем лицам. Она готова шагнуть на карнавальное колесо. И стать такой же, как они.

Лестница кончилась, и они оказались в вихре масок. Гилберт быстро потянул ее в сторону от танцующих, туда, где у колон собирались пестрые стайки.

От одной из групп отделилась высокая девушка, с копной медно-рыжих волос. Ее кавалер, высокий блондин, беседовал с каким-то мужчиной в золотом тюрбане и не заметил ухода партнерши.

А девушка, чье лицо скрывала багровая маска, направилась прямиком к ним. Ника удивленно взглянула на Гилберта, который замер столбом.

— Добрый вечер, — голос у рыжей был удивительно низким. Ника отметила, что обращалась она непосредственно к Ворону. Ника же удостоилась неприязненного взгляда на три секунды.

— Кажется, вы разгаданы, господин Найтрей, — продолжила она, стреляя глазами на поражение. Ника поймала взгляд Ворона. Спасите-меня-взгляд. Вспомнился Брейк, с его напутствием "оберегать мистера Бесполезность". Да, клоун не преувеличивал. У Гилберта было два страха: кошки и женщины. Очень похожие страхи, если подумать. А рыжая пододвинулась еще ближе. Так, что при желании Ника могла наступить ей на подол. А желание было.

— Но я сохраню вашу тайну, — продолжила рыжая. — Если вы подарите мне танец.

Нику она в упор отказывалась видеть, и это гордая цепь проглотить не могла. Гилберт не успел набрать воздух для ответа, а Ника обворожительно улыбнулась:

— Какая жалость, первый танец уже обещан, — цепь с наслаждением наблюдала, как улыбка на лице рыжей становится натянутой. — А джентльмены никогда не нарушают слов.

И не оставляя возможности парировать, Ника незаметно подтолкнула Гила в сторону танцующих.

— Спасибо, — облегченно выдохнул юноша. Все-таки рыжая перегнула в своем желании пофлиртовать. Ника довольно хмыкнула.

— Спасибом не отделаешься, — коварно заявила она, — как истинный джентльмен ты должен мне танец.

Не то чтобы это заявление сильно обрадовало Ворона. Скорее совсем не обрадовало. Но Ника была настроена не менее серьезно, чем рыжая. Ее испуг выветрился, а волнение на время замолкло. Ника отбросила прядь с лица и с вызовом взглянула на него. И Гил сдался.

— Позвольте пригласить вас, — немного официально произнес он, сам смутившись своего тона. Ника мягко присела в реверансе, принимая приглашение, и потянула его в центр карнавала. Туда, где под хрустальной люстрой порхали пары.

Masquerade!

Grinning yellows,

Spinning reds...

Masquerade!

Take your fill —

Let the spectacle

Astound you!*

На балконе было холодно. Октябрь уходил с фанфарами и музыкой, отмечая свой уход вином, звоном бокалов и смеющимися масками в зале.

— Опять ты пропускаешь весь праздник, а, Брейк? — раздался рядом звонкий голос Шерон.

Он хмыкнул, допивая вино. За столько лет Шерон так и не смирилась с тем, что у него другое понятие о веселье.

— Госпожа, вы знаете, я не люблю балы.

— Потому что надо было тебя заставить учиться, — ответила девушка, останавливаясь рядом. — Слуге герцогского дома стыдно не уметь танцевать.

— Повторяетесь, госпожа, — усмехнулся он, обернувшись. — Каждый раз так говорите. А заканчивается все тем же.

— Потому что ты упрямый баран, — беззлобно произнесла Шерон, раскрывая веер. Брейк быстро прикинул, что она может сделать и не пора ли искать другое спокойное местечко. Но девушка лишь принялась им обмахиваться. Ей было душно несмотря на холодную ночь. Шеки Шерон раскраснелись от танцев. Брейк облегченно фыркнул, тут же незаметно получив по затылку. Хорошо, что веер легкий. Он обиженно ойкнул и снова взглянул на танцующих. Музыка сменилась на плавный торжественный тон. Кажется, что-то из любимых королевских танцев. И тут же взгляд нашел спину Гила, делавшего поклон Нике, которая в ответ сдела неловкий книксен и едва устояла на ногах. Брейк усмехнулся, а Ника, широко улыбнувшись, уже протянула руку Гилберту, готовясь начать танец. Взлетела музыка, звеня хрусталем и серебряными переливами.

Шерон проследила его взгляд и довольно качнула головой.

— Она изменилась, — сказала девушка, сложив веер.

Брейк непонимающе взглянул на свою госпожу, не понимая золотых искр в ее глазах. Но она только загадочно улыбнулась и направилась в зал. Он проводил госпожу взглядом и взял еще бокал. Какая разница, сколько выпить, если опьянеть не можешь. Он зажмурился, прикидывая, сколько еще будет длиться бал. Но маскарады Мираны не заканчиваются до рассвета, так что глохнуть от музыки ему еще долго. Как же это надоело... Музыка замерла, словно делая паузу на вдох. И вновь взметнулась вихрем. Не глядя он протянулся за своим бокалом, но наткнулся на пустоту. Мужчина недовольно оглянулся. Рядом, опираясь локтями о ледяные перила стояла Ника, с интересом нюхая вино и не решаясь пригубить.

— Я все видел.

Ника закусила губу, но бокал не поставила. К нему она стояла в профиль, мастерски спрятав глаза.

— Хотя... — продолжил Зарксис, — пей лучше из моего. Отравы там точно меньше.

Ника фыркнула, перекручивая в руке хрустальную ножку:

— Это почему же?

— Потому что ненависть половины женщин ты уже получила, поздравляю, — Ника скривилась от яда в его словах и передернула плечами.

— Ты всегда такой противный или это специально для меня?

Мужчина удивленно открыл и закрыл рот. Ника упорно стояла к нему в профиль и избегала смотреть в глаза. Отрешенно Зарксис понял, что после оперы они почти не разговаривали. Надо же. А он и не заметил. Ника заметно нервничала, крутя бедный фужер.

— Отдай бокал, ты его в пыль сотрешь, а мне до конца жизни не расплатиться, — но Ника молчала.

Девушка упорно разглядывала танцующих. Вот леди Шерон в бежевом платье, с пурпурной отделкой, пронеслась мимо балкона, с каким-то юношей в огромной шляпе. У колонн мелькнул Гилберт, танец которого все-таки украла рыжая девица.

Чуть дальше, за колоннами, устроились те, кто не танцует. Особенно занимательна была пестрая стайка девушек, порхающих в своих пышных платьях и "невзначай" оказывающихся рядом с высоким блондином. Вот от стайки отделилась совсем юная девушка в маленькой аккуратной маске. Ее желтое платье делало ее похожей на маленькое солнце.

— Не знаю, найду ли когда-нибудь подходящие слова, — голос цепи отчего-то стал грустным. И Ника отвернулась, разглядывая увешанный фонариками сад. — Все время кажется, что я говорю что-то не то.

Брейк прищурился, вглядываясь в Нику. Казалось, что она говорит сама с собой. Пальцем она выводила узоры на перилах. На серебристых перчатках уже появилось темное пятно.

— Тогда зачем ты это говоришь?

Странный разговор.

— Ну может быть я хоть в чем-то смогу быть полезной. Даже неправильные слова лучше, чем ничего, не находишь? — она закусила губу.

Брейк задумался. Можно завершить этот разговор шуткой. Но почему-то шутить ему сейчас расхотелось. Брейк отчетливо понял, что если прозвучит шутка, она развернется и уйдет. Пауза повисла в холодном воздухе.

— Нет, — наконец-то ответил он.

Ника усмехнулась и выразительно скосила взгляд.

— А я все равно скажу, — решительно отозвалась она и резко обернулась к нему. — Ты идиот, Зарксис Брейк.

"Может, Шерон права, и Ника действительно изменилась", — подумалось ему.

— От умной слышу, — парировал Брейк.

— Хватит уже, — Ника тряхнула волосами. — Я тут пытаюсь стать твоим другом. Вроде как.

Зарксис чуть не уронил свой бокал. Вот это заявочка. У этих детишек новая простуда, или ее просто Алиса покусала?

— Ну да. Назвать меня идиотом — отличное начало для дружбы, — фыркнул мужчина, похлопывая карманы в поисках ирисок. Правда раздражения в голосе было меньше, чем ему хотелось бы.

— Возвращаю твою доброжелательность, — хмыкнула Ника, поправляя съехавшую на нос маску. Бросив быстрый взгляд на Брейка, девушка улыбнулась. Шляпнику не шла роль обиженного, и он фальшивил, копаясь в карманах.

— Потерял? — Ника достала из ридикюля маленькую конфету. И тут Брейк удивился по-настоящему. Это его конфета, несомненно. Но как она смогла украсть ее так незаметно? Когда?

— Как?

— Это фокусы, — загадочно подмигнула Ника. — Ну так что, мир-дружба-конфеты?

— Только ради конфет.

Ника улыбнулась и вернула ему ириски. Зарксис отметил, что раньше их было больше. Но посмотрев на довольное лицо цепи, искрящееся честностью, махнул рукой. Вновь грянул оркестр, и на лестнице появились люди в одинаковых черно-золотых масках. Они исполняли забавный танец так синхронно, что казалось, танцует только один. А все остальные — его отражения. Ника заворожено следила за их танцем. Мимо прошли несколько девушек. Одна из них взглянула на Нику и демонстративно вскинула подбородок. Остальные зашептались.

— Что это было? — удивленно моргнула Ника.

— Они тебя ненавидят, — откликнулся Брейк, повеселев. — Ну и еще ползала женщин.

— Потому что я танцевала с Гилбертом?

— Угу.

Ника довольно закусила губу и оправила плащ. Ей это польстило.

— И с кем мне нужно потанцевать, чтобы меня ненавидели все? — заинтересовано спросила она, оглядывая мужчин в зале.

— О, всего лишь с одной помойной крысой, — съязвил Брейк, кивая в сторону. Ника проследила его взгляд и увидела того самого высокого блондина, рядом с которым стояла "солнечная" девушка. Вдруг юноша повернулся, и Нике показалось, что смотрит он на нее. Но это длилось лишь мгновение.

— Прекрасно, — Ника отстранилась от перил. Юноша ее заинтересовал, и хоть он больше не оборачивался, Ника была уверена, что он ее заметил. К нему подошла еще одна женщина, в костюме, напоминающем белую птицу. По пепельным волосам, Ника узнала в ней Мирану.

— Интересно, — процедил Брейк, тоже наблюдающий за ними.

Ника отбросила волосы за спину и залпом выпила вино. Брейк смерил ее скептически взглядом, но оценить колкость было уже некому. Ника сунула бокал ему в руку и направилась в зал. Танцоры на лестнице заканчивали свое выступление, и скоро должен был начаться новый танец.

Masquerade!

Seething shadows,

Breathing lies...

Masquerade!

You can fool

Any friend who

Ever knew you!**

— Вы разгаданы, госпожа Эйда. И вы, господин Винсент, — женщина в белом платье обворожительно улыбнулась.

— Вы тоже, леди Амберс, — отозвался Найтрей и быстро кивнул девушке. Юная Безариус доверчиво улыбнулась и, поприветствовав Мирану, скрылась за колоннами.

— Бедная девочка, — без тени сожаления произнесла Мирана, провожая Эйду взглядом. — Беззащитный мотылек. Зачем она тебе?

Винсент только улыбнулся и промолчал. Есть вещи, о которых должен знать только один человек.

— Прекрасный бал, леди Амберс. Под стать хозяйке вечера.

Мирана скривила уголки губ. Она-то знает, что ни грамма искренности в этих словах нет. Тонкий шелк платья задрожал от ветра. Мирана поймала быстрый взгляд Винсента, брошенный на балкон. Сначала она заметила только Шляпника, но рядом, почти сливаясь с темнотой, стояла девушка в темно-синем платье. Мирана скрыла довольную улыбку.

— Не подарите ли вы мне этот танец? — вдруг Найтрей протянул ей руку. Амберс вновь взглянула на балкон. Шляпник стоял в одиночестве.

— С удовольствием, — тихо ответила Мирана, позволяя Винсенту вести ее в центр зала.

Музыка взлетела к хрустальной люстре. Скрипки вступили резко. Быстро. Их цель — сводить с ума. Заставить утонуть, захлебнуться в этом безумии вальса. Где на дрожащем, срывающемся аккорде партнеры меняются, замирают на миг и снова кружатся, еще быстрее.

Рядом пронеслась девушка в половинчатой серебристо-синей маске. Мирана быстро кивнула ей, и она, как тень, исчезла в водовороте танца.

— Кто это? — с наиграно-дежурным интересом спросил Винсент, провожая девушку взглядом.

— О, господин Винсент, — Мирана быстро отстранилась и вновь приблизилась, как требовал танец. — Эта девушка... Как раз в вашем вкусе.

Разномастные глаза заинтересованно сверкнули.

— Кажется, она пришла с вашим братом, разве вы не заметили?

Но вновь грянули скрипки, заглушая все голоса.

Faces...

Drink it in, drink it up,

Till you've drowned

In the light...

In the sound...* * *

Ника тонула и не звала на помощь. Идти ко дну в водовороте смеха, голосов и шелеста тканей. Упиваясь танцем, как упивалась сражением. Легко, играючи. Гилберт танцевал превосходно, и ей приходилось стараться не хуже. Она знала, что ее ненавидят эти взгляды, она чувствовала, что ей завидуют. И наслаждалась этим. Сегодня. Сейчас. Без имен и лиц. Здесь нет Ники. Есть незнакомка, укравшая завидного партнера. И судя по украдким взглядам мужчин — далеко не в последний раз. Так легко поддаться этому очарованию. Дикому блеску темных глаз, шелесту платья и мельканию серебряных лент.

И вновь тонуть, не замечая, как быстро идешь ко дну. Иллюзия полета, когда на миг отрываешься от пола. И кружишься. Снова. И с каждым шагом все быстрее. Отчаянно, сбивая дыхание. Мелькнуло знакомое платье Шерон. И призрачной тенью скользнула белоснежная Мирана. Нике хотелось смеяться, а может она и так смеялась. Сознание опьянело и не разделяло реальность и фантазии. Быстрее. И еще. Поворот. Шаг и быстрый полет.

Музыка вновь взлетела, застыла на пронзительной ноте.

И сорвалась.

Рука Ники выскользнула из ладони Ворона. И чьи-то чужие руки уже легли на талию, унося дальше. Тонуть. Девушка вскинула голову, ловя взгляд нового партнера. Улыбка застыла на губах. Тот самый высокий блондин.

Ледяной стилет пробил сердце. Она на секунду споткнулась, но ее кавалер не позволил ей упасть, почти до боли сжав ее ладонь.

Эти глаза нельзя спутать. Ни с чем и никогда. Ярко-алый и янтарный.

Девушку бросило в жар. Ноги стали слабыми, но бешеный темп не позволял упасть. И отвести взгляд.

Они пронеслись мимо балкона, взгляд Ники скользнул по Брейку, стоявшему в полосе света. И от его взгляда по коже пробежал мороз.

Музыка нарастала. Как и напряжение. Ника чувствовала, что еще немного и она просто упадет. Если только он не отведет взгляд. Потому что у нее не хватало сил это сделать. Отрешенно она понимала, что губы все еще улыбаются. И то, что он не узнает ее.

Порой мелькало что-то в его взгляде. Отчего из жара бросало в холод. Что-то похожее на огонек. Словно он узнавал... Но огонек узнавания тут же гас, и Ника чувствовала волны облегчения.

Винсент вглядывался в лицо, закрытое серебристо-синей маской. Незнакомка улыбалась уголками губ и пронзительно смотрела ему в глаза. Он знал, кто она. Но не узнавал.

Имя. Ее имя.

Не вспомнить.

А она смотрела, и на дне желтоватых глаз горел огонь. Обжигающе-ледяное пламя. Он проклинал эту маску на ее лице. Память выла, билась и кричала. Но не вспомнить. Где и когда он видел ее.

Музыка взметнулась и опала. Они остановились, и девушка попыталась нырнуть в толпу. Но Винсент лишь крепче сжал руки.

— Вы прекрасно танцуете, миледи, — прошептал он, чувствуя как девушка вздрогнула, — подарите мне еще один вальс.

Незнакомка рванулась и тряхнула головой. Винсент стиснул зубы. Этот жест был знаком до боли. Ответ вертелся ускользающе-близко.

But who can name the face?

Мирана появилась внезапно. Словно призрак в белоснежном платье с юбкой, похожей на хвост павлина. На ее губах играла двусмысленная улыбка. Она с интересом взглянула на Винсента и подмигнула, поймав умоляюще-испуганный взгляд девушки.

— Какая прекрасная ночь, — произнесла она. — Я угадываю всех своих гостей... А может, это они не умеют скрывать свои лица? — женщина обращалась к девушке, но взгляд голубых льдинок насмешливо изучал лицо Винсента.

— Я рада, что вы пришли, Ника.

Музыка взвилась. Гул заполнил огромный зал. Нарастая и нарастая, до пронзительной ноты.

И оборвался.

________________________________________________________________________________________________

*Маскарад!

Усмешка желтых,

Кружение алых...

Маскарад!

Впитай это,

Позволь зрелищу

Захватить тебя!

**Маскарад!

Вихрь теней,

Дыхание лжи...

Маскарад!

Ты можешь одурачить

Любого дружка, что

Когда-либо знал тебя!

* * *

Лица....

Впитай это, напейся этим,

Пока не утонешь

В огнях...

В звуках...

©Призрак оперы

Эхо гула еще дрожало под сводом зала. Янтарно-алый взгляд вперился в её лицо. Удивленно и непонимающе. Но это лишь на мгновение. Ника не стала ждать и рванулась в толпу. Вновь грянула музыка и резко приглушили свет. Часть канделябров погасла. С верхней площадки лестницы сорвалась тонкая фигура в золотом костюме и перекувыркнулась в воздухе, хватаясь за едва различимые трапеции, которые снизу казались украшением потолков.

Публика застыла, завороженная танцем в воздухе. Ника огляделась, пытаясь найти Винсента, но из-за тусклого освещения все маски казались похожими друг на друга и понять, где он, девушка не смогла. Сердце бешено отбивало ритм, вторя невидимым альтам.

Нужно выбраться из зала. И Ника осторожно двинулась сквозь толпу. Створка дверей была спасительно приоткрыта и слишком далека. Ника нырнула за колонны.

— Неужели он так плохо танцует, что ты как слон несешься через весь зал? — раздался за спиной насмешливый голос Брейка. Ника вздрогнула и попыталась улыбнуться.

— Танцует он прекрасно. И вообще, ужасно приятный молодой человек, — ответила она. — Правда, я отдавила ему все туфли.

Вранье было унизительным, но, как показалось Нике, убедительным. Брейк хмыкнул и от дальнейших вопросов воздержался. Постояв еще минуту, наблюдая за акробатами, Ника заявила, что ей невыносимо душно, и решительно направилась к дверям. А Брейк поежился и задумчиво посмотрел на распахнутое окно, возле которого Ника только что стояла.

Коридор встретил девушку прохладой и полумраком. Ника осторожно заглянула в зал, но не заметила никого, похожего на Винсента. Что ж, хорошо. Возможно, он потерял ее в толпе или его задержали обожательницы. Девушка выдохнула и поймала удивленный взгляд лакея. Смущенно кашлянув, Ника поинтересовалась, как выйти в сад. Юноша понимающе улыбнулся и объяснил.

Сад оказался огромным и похожим на лабиринт. Деревья вдоль широких аллей были увешаны гирляндами фонариков. Ника неторопливо шла, наслаждаясь похрустываем тонкого снежного покрывала под ногами. Впереди показалась беседка. Ника хотела подойти, но из тени показался силуэт, и цепь быстро нырнула за деревья. Силуэт дернулся, и Ника поняла, что это та самая девушка в солнечном платье.

Решив не выяснять, что она забыла в саду, Ника двинулась дальше, прислушиваясь к себе. Страха не было. Скорее, тяжелое волнение. В памяти всплывали не самые приятные воспоминания, а внутренний голос назойливо жужжал, что глупо было ехать сюда. И тут же противоречил сам себе.

Ника остановилась у витой ограды. Фонарей здесь не было, только огни особняка разгоняли вязкий сумрак. Девушка вздохнула, цепляясь пальцами за ледяные прутья. Внутри вскипала досада на саму себя и на свой трусливый побег. Ну и что, что он ее узнал? Рано или поздно это должно было случиться, так нечего теперь жалеть.

За спиной послышался шорох, но оглянуться она не успела. Горячее дыхание обожгло шею, и Ника дернулась, пытаясь попасть локтем в живот неизвестному. Но рука была до боли стиснута и прижата к телу, не давая шевельнуться.

— Не ожидал тебя увидеть, — прошипел Винсент, почти до хруста сжимая ее запястье.

Ника сглотнула, стараясь не шевелиться.

— Я тоже по тебе скучала, — съязвила она, — малыш Винс.

И тут же прикусила язык. Запястье пронзила боль, и девушке послышался хруст. Но внутри шевельнулось гадкое чувство удовлетворения. Называть его "малыш", когда она едва достает ему до плеча, было забавно.

— Заткнись, — процедил Винсент.

Девушка фыркнула:

— Привык приказывать, Винс? Так отвыкай, — она резко ударила каблучком, надеясь попасть ему в ногу. Судя по сдавленному ругательству — попала. И тут же поплатилась. Его рука легла ей на шею, ненавязчиво сжимая. Одно резкое движение — и он сломает позвонки.

— А ты не изменилась, — произнес юноша вкрадчиво и отпустил запястье. Ника пошевелила пальцами и облегченно вздохнула. Кости были целы, а вот синяк точно обеспечен. — Как же так?

Ника вздрогнула, когда юноша почти ласково коснулся ее волос, и вдруг маска слетела вниз тихим шорохом. Винс резко развернул ее лицом к себе и тут же прижал затылком к холодным прутьям. Его пальцы вновь сжались на шее, и Ника задохнулась.

— Зато ты наконец-то подрос, — сдавленно прохрипела девушка, впиваясь в его запястье. Воздуха мало. Слишком мало. Он пропустил эти слова мимо ушей.

— Повторю вопрос, — его голос был мягким. Обманчиво-мягким, а пальцы на шее девушки чуть сжались. — Что тебе здесь надо?

— Ничего, — по его взгляду Ника понимала, что такой ответ его не устраивает. — А ты боишься, что я расскажу твой маленький секрет?

— Заткнись!

Ника вскрикнула. Голова дернулась, и затылок пронзила боль. На секунду в глазах потемнело.

Ника подняла глаза и ужаснулась. Столько ненависти не могло вмещать одно лицо. Руки предательски задрожали. А он стоял, пригвоздив ее к стальным прутьями, и сверлил взглядом. Пылающим бешенством взглядом. И Нике впервые стало страшно. Даже тогда, в умирающем замке, в огне, вырвавшемся из самого ада, было иначе. Была неизбежность. Трагедия. И желание прекратить эту пытку. Ухмылка смерти была желанным избавлением и больше не пугала.

Сейчас все иначе. Ее новообретенная жизнь была в руках у человека, который ее ненавидит. Нет. Нет! Нет! Нет! Терять эту сумасшедшую жизнь снова она не желает. Но, как назло, Барс не просыпался. Словно исчез.

Исчез.

Паника подступила к горлу. Единственная защита исчезла. Без сил цепи она безоружна.

Ты ничего не значишь, разве нет?

В венах бушевал шторм. Ника запрокинула голову, вырывая новый вдох и сморгнув слезы.

— И все же, — голос Винсента был ласковым и тихим, но Ника предпочла бы, чтобы он орал, злился и ударил снова. Такой ледяной ненависти она боялась гораздо больше. — Как же ты выжила?

Хватка на шее слегка ослабла, позволяя вдохнуть. Ника закашлялась.

— Ты же теперь Найтрей, ты должен знать, — прошипела она.

Он замолчал, с любопытством всматриваясь в ее лицо и отмечая, что она совсем не изменилась. Те же нахальные желтые огни в глазах, те же плотно сжатые губы и та же неприязнь к нему. Ничего не изменилось с их последней встречи. Ну, с оговоркой, что в ту ночь она умерла. Должна была умереть. Но даже здесь она нарушила все приказы!

— Никки, — это прозвучало почти ласково. — О чем ты думаешь?

— Ты меня не тронешь.

Все намеки Лотти, все ухмылки Мираны и интерес Шляпника к природе цепей резко стал понятен. Чертова девчонка снова влезла в его жизнь. Она хмурила брови и нервно кусала губы. Винсент готов был поспорить, что сейчас она уверена, что он может ее убить. Никки вечно была трусишкой.

— Лотти и Фанг знают, что я вернулась, — быстро зашипела девушка. — И Шляпник видел, что ты ушел за мной... — она нервно сглотнула, готовясь нести чушь, лишь бы он ее не тронул.

И вдруг Винс рассмеялся! Ника удивленно распахнула глаза, пытаясь понять, кто из них сошел с ума.

— Никки, — его смех стих так же резко, как и начался. — Ты думаешь, что кому-то нужна твоя жизнь... Наивная девочка, — ее шею он больше не сжимал, но не спешил убирать руку. — Пойми уже, Никки, — он наклонился к ее лицу. Она попыталась отстраниться, но ледяные прутья врезались в голову. — Ты не нужна. Ни-ко-му. И уж особенно Баскервилям.

— Нет!

Злость поднялась в ней, болью ввинчиваясь в виски.

— Неправда!

— Что же ты кричишь, — он аккуратно приподнял ее за подбородок, вглядываясь в глаза. — Ты выжила, но разве это что-то меняет?

Лучше бы ударил. Все оскорбления, все безупречно-ироничные слова остались на губах. И ничего не осталось. Только его глаза. Насмешливый, снисходительный взгляд. Янтарь, смешанный с кровью. Так победитель смотрит на поверженного перед добивающим ударом.

— Я бы мог сказать, что мне жаль. Но не хочу врать.

— Убери руки, — прорычала Ника.

Винсент усмехнулся, сжимая ее запястья, словно желая продолжить танец. Ника отчаянно оттолкнула его, и он отступил.

— Ты такая жалкая, — продолжил он, — приносишь проблемы даже тем, кто тебе дорог.

Ника резко вскинула голову и шагнула. Навстречу. Сократив расстояние до невозможно-близкого. Так, что можно было услышать дыхание.

— Так тебя бесит то, как мы похожи, правда, Винсент? — она произнесла это одними губами, но слова облаком невесомого пара повисли в густом полумраке. — Тебе просто повезло, что твой брат этого не помнит. А что же случится, если память вдруг вернется? — Ника резко отстранилась. Лицо Найтрея стало бледнее снега.

Снова перешла грань, которую нельзя переходить.

— Заткнись!

Нельзя лезть в чужие раны. На них даже смотреть нельзя. Почему до нее никто не донес эту истину? Винсент потерял самообладание.

Теперь он правда хотел ее убить, чтобы она заткнулась. Да ему наплевать на то, что наглая девчонка выжила. Она никто. Что бы она ни сказала — ей не поверят. Пустое место не имеет право голоса. А Брейку она может лить в уши что угодно, хотя ее связь с Шляпником и заслуживает внимания, но с этим можно разобраться в любой момент.

Но если она хоть слово скажет Гилберту... Или уже сказала... На лицо Ники вернулся страх, но его ли она испугалась? Яркая вспышка света заставила его яростно тереть глаза, а когда зрение вернулось, никого уже не было. В кустах послышался шорох и что-то мелькнуло за деревьями. Винсент скрипнул зубами.

— Черт, — процедил Винсент. Ответ на вопрос, как она выжила, вышел гораздо красноречивее, чем он ожидал. Девчонка стала цепью. Прекрасно. Под ногами что-то хрустнуло. Он криво усмехнулся, глядя на надломленную серебристую маску и прожигая взглядом ненавистный бархат.

Хруст.

Маска втоптана в снег, а Винсент быстро развернулся и пошел к особняку.

В зале играл медленный вальс. На перилах лестницы балансировали тонкие силуэты в черно-белых плащах, изображая шахматные фигуры. На ступенях танцевали безликие пешки. Черный ферзь равнодушно "убивал" белого слона. Фигура падала и исчезала. На глазах сотен людей шла виртуозная партия живых фигур. Мирана всегда знала, как следует развлекать гостей.

Сама хозяйка вечера стояла на верхних ступенях. Белая Королева. Наверняка она в конце поставит мат королю. Тщеславие леди Амберс поистине ненасытно. Винсент облокотился на прохладный мрамор колонны, поглядывая в окно.

Найтрей оглядел зал, пытаясь различить темную фигуру брата среди масок. Но все маски поразительно безлики. Он скосил взгляд к соседнему окну. Шляпник делал вид, что увлечен живой партией. Но Винс мог поспорить, что Зарксис Брейк наблюдает за ним с тех пор, как он вошел. Или даже раньше. С тех пор, как Ника подала ему руку для танца.

Конечно, Найтрей видел их на балконе. Еще успел удивиться, с какой же девушкой г-н Шляпник общается так долго. Теперь все встало на места. Цепь по имени Ника. Девчонка-которая-все-портит.

Так пусть попортит жизнь и тебе, Брейк.

Винсент знал, о чем может думать Шляпник. Он же видел всю картину. Он знал, за кем Винсент вышел из зала. И только идиот не сложит два и три. Правильно, Шляпник, понервничай. Подумай. Где эта цепь теперь. И что случится, если ее поймают. Или кого-то поймает она.

— Винс?

Юноша оглянулся, и злость на секунду затихла.

— О, Гил! Рад тебя видеть. Не думал, что ты придешь.

Он улыбнулся самой чистой улыбкой. Только лжец улыбается так искренне.

— Ты не видел девушку, — юноша на секунду запнулся. — В синем?

Винсент оглянулся в зал, но затем вновь посмотрел на брата.

— Здесь множество девушек в синем, — мягко ответил он, следя за малейшим движением, дыханием брата. Гилберт на миг зажмурился и привычно протянулся к карману с портсигаром. Но в последний момент сморщился и поднял руку к виску. Винсент похолодел. Так возвращаются воспоминания. Сначала боль. Потом осколок памяти и... побери бездна эту память! Винсенту всегда страшно, когда брат вспоминает.

Не вспоминай! Брат, пожалуйста!

— Девушка, — повторил Гил, — она пришла со мной... — и поджал губы.

Гилберт, не вспоминай! Я могу помнить за нас двоих.

— Нет, — Винсент улыбнулся. — Не видел. Может, она в толпе.

— Может быть.

Гилберт шумно втянул воздух, пропахший духами и холодом. Винсент прожигал его взглядом без тени улыбки, хотя губы сохраняли привычную гримасу.

— Опять голова болит? — заботливо спросил он. — Может, вернешься домой?

Гилберт удивленно поднял взгляд. Воспоминания пытались пробиться в сознание. Вернуться и ранить. Одна реальность накладывалась на другую и смазывала образы. Где-то там, в осколках памяти, смеялась девочка. Она говорила что-то про бал и звезды. Но ничего не разобрать.

— Домой? — Гилберт встряхнул головой, отгоняя назойливые миражи и тупую боль в висках.

— Нет. В поместье я не вернусь.

Он ненавидел стены поместья Найтрей. Сами стены. Потолки и колоннаду на втором этаже. Винсент удивленно замолчал, но через секунду усмехнулся.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Я имел ввиду твой дом.

Полупустая квартира в переулке над каналом. Не самое пригодное жилье для герцогского "сына". Зато там нет этой ненавистной колоннады и лестницы в подвал. Там нет косых взглядов Ванессы и печально-тревожного фортепиано. Там нет ворот в черную безнадежную пустоту. Зато там есть господин Оз, маленькая кухня и Крольчиха. Сквозняки и Алиса, которая громко ест и бросается едой в Нику. А Ника смеется и подшучивает над ней. И там есть покой.

Гилберт промолчал, вновь оглядывая толпу. Девушек в синем было много, но ни одна не была девушкой-в-половинчатой-маске. Винсент слегка наклонил голову, разглядывая брата. Слишком серьезного Гилберта. Который почти не улыбался при нем. Последнее время точно.

— Господин Винсент!

Юноша раздраженно обернулся. Леди Маргарет Буше, бледная как мрамор, отчаянно хваталась за его руку. Медные волосы растрепались, а маска съехала на нос.

— Господин Винсент! — она судорожно дышала, сбиваясь с хриплого шепота на пронзительный вскрик, словно сорвала голос. Девушку трясло.

— Вы напуганы, миледи, — и почему-то Винсент был не удивлен. Быстро же нашли цепь-по-имени-Никки.

Буше закивала головой, в поисках дополнительной поддержки глядя на Гилберта.

— В саду, — она затряслась сильнее. — В беседке... Там... — бокал эмоций переполнился и девушка едва не лишилась чувств. Винсенту пришлось подхватить ее и довести до ближайших банкеток.

— Никому ничего не говорите, миледи, — Винсент наклонился к ее бледному лицу, отмечая влажные дорожки на пунцовеющих щеках. — Я помогу вам, и все будет хорошо.

Девушка закивала и опустила голову. Говорить она была не в состоянии и едва держалась, находясь в шаге от истерики. Винсент быстро коснулся рукой ее головы, и Маргарет обмякла, забываясь нервным сном. Но это ненадолго.

Гилберт вопросительно взглянул на брата. Винсент только пожал плечами, и оба Найтрея быстрым шагом направились к дверям.

— Что могло случиться? — спросил Винсент. Слишком легко и немного переиграно. Но брат бросился к лестнице в холл и не заметил фальши. — Переживаешь за свою девушку?

Гилберт притормозил у самых дверей. Оглянулся. Как потерянный мальчишка, не поняв, что вопрос был адресован ему, и распахнул двери в снежную ночь.

Винсенту это не понравилось.

— Брат, расскажи, — не отставал Винсент. — Кто она?

И почему ты за нее переживаешь?

Гил оглянулся на особняк и ускорил шаг. Вопрос Винсента застал его врасплох. Врать не хотелось, но правду сказать тоже было невозможно. К тому же, предчувствие чего-то ужасного уже терзало его.

— Я не знаю, — бросил он, сворачивая на залитую нежно-розовым светом аллею к беседке.

— Вот как.

Воздух пахнет морозом. Страхом. И чем-то едва уловимым. Нежно-розовая аллея слишком безмятежна. К беседке ведут следы. Треугольник — маленький квадрат. И снова. И снова. На тонком снегу видно все.

Гилберт сорвался на бег. Но у беседки братья оказались одновременно.

Воздух пахнет морозом и смертью. Замерзает все. Даже мысли. Гил схватился за голову. На его лице отразилось слишком много эмоций. А Винсент так и замер, сжимая руки в кулаки и не смея оторвать взгляд.

Кто-то нашел цепь. Или точнее — цепь кого-то нашла.

Золотые волосы. Золотое платье. И багровая накидка.

— Нет, — задушено выдохнул Гилберт. Он тоже не мог оторвать от этого взгляд.

Нет... Не смотри, Гилберт. Отвернись! Забудь это как страшный сон. Тебе не нужна эта боль.

Винсент первым пришел в себя, присаживаясь рядом с бледной рукой. У нее идеальные ногти. И маленькая родинка рядом с указательным пальчиком. Из-за этой цепи Винсент совершенно забыл о ней.

Простите, мисс Эйда.

Золотые волосы. Золотое платье. Девушка, похожая на солнце.

Нет. Не она сейчас лежала с разорванным горлом. Не ее лицо рассекает безобразный порез. И не ее накидка залита кровью. В это же ты хочешь поверить?

Время замирало, снимая шляпу перед мертвой девушкой. А Винсент не мог оторвать взгляд от тонкой белой руки. Как у статуи. Идеально выточенное запястье. Абсолютное совершенство. Он сам просил ее подождать в саду.

Кровь заливает весь пол беседки. Холодная, почти черная кровь. На платье. На коже. И запах крови душит. Винсент поднял глаза на брата. Гилберт опирался руками о перила беседки и стоял спиной. Но Винсент знал, какое выражение на его лице, и если бы можно было забрать эту боль — он забрал бы. С улыбкой. Потому что он сам не чувствовал ничего, что нужно чувствовать.

* * *

— Брейк! Заканчивай пить! — возмущенно начала Шерон, появляясь из ниоткуда.

— Ну госпожа, я же все равно не пьянею.

— Не хватало еще, чтобы ты пьянел, — недовольно отозвалась девушка, но перестала отбирать бокал. Мужчина кивнул, принимая маленькую уступку госпожи.

— Я беспокоюсь, — озабоченно сказала она.

— Хорошо, это последний бокал.

Шерон отработанным движением треснула его веером. Второй раз за вечер Брейк порадовался его легкости.

— Эгоист! Можешь хотя бы немного побыть серьезным?

Брейк скривился, выражая свое отношение к такой характеристике и к серьезности в целом. Но покорно кивнул.

— Что-то случилось, — уверенно произнесла девушка, оглядывая зал. На лестнице чёрный конь убил белую ладью. Зрители зааплодировали. Шерон прищурилась.

Брейк полностью разделял ее беспокойство. С тех пор, как Ника столкнулась с помойной крысой, что-то пошло не так. Завертелся какой-то механизм.

— Я не сказала тебе, но... — Шерон на секунду отпустила глаза, чтобы не встречаться с его удивленно-непонимающим взглядом. — Я привязала Эквейса к тени Ники, когда она танцевала с Винсентом.

Брейк удивленно открыл и закрыл рот. Он не ожидал, что Шерон пойдет на это. Да и самолюбие было слегка задето. Но это уже не имеет значения.

— И она не заметила? — сложно поверить, что цепь не почувствовала присутствие Эквейса. Шерон отрицательно качнула головой.

— Я правда не могла ничего услышать, — продолжила она. — Барс подавлял мою цепь. Но что-то случилось. Минут двадцать назад Эквайса как будто выбросило из ее тени.

Брейк поставил бокал на перила и задумчиво взглянул на Шерон. Она умница. Но почему было не сказать ему сразу.

— Я беспокоюсь, — повторила Шерон, — и никого не могу найти.

Брейк еще раз окинул взглядом зал, понимая, что ни цепи, ни братьев Найтрей здесь нет.

Стоп.

Брейк наблюдал за помойной крысой с самого начала, и от него не укрылось то, как Винсент с Гилбертом бросились из зала после разговора с одной девушкой. Почему он сразу не придал этому значения?!

Брейк сорвался с места. Девушка сидела на одной из банкеток, опустив голову на грудь.

— Она спит? — Шерон присела рядом, пытаясь привести девушку в чувство. — Мисс Маргарет, вам плохо?

Девушка резко подняла голову и несколько тягучих секунд рассеяно смотрела на Шерон. И вдруг истошно завизжала.

— В саду! Она в саду! — Буше затряслась. — О господи... Ее убили! Убили! — она подавилась всхлипами и уронила голову в ладони.

Брейк оглянулся. Музыка еще играла, но танцующие останавливались, с интересом подходя поближе. Шепот прокатывался волнами, и сплетни, рождаясь на ходу, обрастали новыми подробностями.

Толпа расступилась, освобождая дорогу Миране. На рыдающую Маргарет она даже не взглянула.

— Госпожа Рейнсворт, — она говорила тихо, так, что слышал ее только тот, к кому ее слова обращались. — Мне нужна ваша помощь.

Брейк обернулся к Шерон, ловя ее взгляд. Испуганный. И полный решимости. Она поняла все без слов, только едва заметно побледнела.

— Побудьте с мисс Маргарет и не допустите, чтобы гости что-то узнали. Паника нам сейчас не нужна, — Мирана говорила спокойно и убедительно, апеллируя словами как скальпелем. — Я буду вам очень признательна. И позвольте мистеру Шляпнику пойти со мной.

— Если в поместье убийца, я не имею права оставить госпожу, — сухо огрызнулся Зарксис. Мирана метнула на него недовольный взгляд.

— Хорошо, — вдруг сказала Шерон. Брейк на секунду замолк. — Идите.

Мирана улыбнулась, благодарно кивнув. Буше постепенно прекращала плакать. Шерон уверенно кивнула ему, бросив быстрый взгляд на толпу масок.

Делай, что должен.

И Брейк уступил. Здесь больше сотни гостей и половина из них — члены Пандоры. Принцесса в относительной безопасности. Он кивнул и пошел следом за Мираной.

Принцесса напугана, но это может никто не заметить. Принцесса давно научилась казаться уверенной. Она боится не убийцы. Она боится оправдания подозрений, и он, признаться, тоже.

В коридоре темно, слуги суетливо носили какие-то огромные коробки.

— Что вы думаете об этом, господин Шляпник?

Зарксис промолчал. Эта женщина не требовала ответа на свой вопрос. Она и так прекрасно обо всем догадывалась. Брейк злился. На Мирану. На помойную крысу. На Гилберта. На идиотку-Нику. И больше всего — на себя. За то, что позволил этой глупой цепи поехать на бал. Нужно было оставить ее в поместье Рейнсворт вместе с Алисой и Озом. Стоило ему тогда просто сказать ей, и она бы послушалась. Почему-то он был уверен, что запрети он ей тогда поехать, Ника бы послушалась. Спорила, ругалась, канючила, но в итоге послушалась бы. И скольких проблем удалось бы избежать. А теперь получи, Шляпник. Никаких "а если бы". Сразу нужно было думать, а не делать вид, что держишь все под контролем.

— Вы знали, что так выйдет, — ответил он, не скрывая злобы в голосе.

— Обвиняешь меня, Брейк? — Мирана быстро набросила на плечи пальто, и они вместе вышли из особняка.

Вдоль аллеи горели пастельно-розовые фонари. Воздух пах морозом и чем-то едва уловимым. В беседке кто-то был, и пальцы Брейка сжали трость. Треть секунды уйдет на щелчок и две трети на то, чтобы вынуть меч.

— А, леди Амберс! — одна из фигур вышла из беседки на аллею, и у Брейка свело зубы от отвращения.

Винсент искривил губы в подобии усмешки. Мирана быстро подошла к беседке и не смогла сдержать вскрик. Брейк остановился за ее спиной.

— Кто мог такое сотворить? — пытаясь взять себя в руки, произнесла Мирана, но это получалось плохо. Руки женщины дрожали.

Брейк внимательно оглядел тело лежащей девушки. Жуткая картина. Невозможно узнать в нем Эйду Безариус. Сплошная рваная рана на шее и лице.

— Похоже на нападение дикого зверя, — протянул Винсент, — не правда ли, господин Шляпник?

Брейк скрипнул зубами.

— Точно так же убивал потрошитель, — процедил он.

Мирана взяла себя в руки и огляделась.

— Нужно убрать ее. И как можно скорее, — с расстановкой произнесла она, — паника среди гостей нам нужна меньше всего.

Брейк вышел из беседки, вглядываясь в истоптанный снег. Кто-то стоял привалившись к дереву. Мужчина хотел выхватить меч, но узнал Гилберта.

— Кто нашел... ее? — слово "труп" сейчас было бы слишком жестоким и канцелярским. Особенно применимо к девушке, так много значившей для Гила и для его господина. Найтрей молчал. Слова доходили до него медленно, толчками в висок. И снова возвращалась боль.

— Мисс Эйда... — рука автоматически протянулась к карману, но портсигар был пуст. Ворона трясло. Надо же, человек, сам не раз стрелявший в лоб, так сломался от одной смерти. Жизнь близких всегда ценишь выше других. Даже выше своей собственной.

— Соберись уже! — раздраженно рыкнул Брейк. Гил вздрогнул и поднял глаза. Брейк смерил его холодным взглядом и скрестил руки на груди. — Ей уже ничего не грозит.

Холод пробирался по рукам, замедляя мысли. Сознание покрывались тонкой корочкой льда, а внутри было пусто.

— Ты искал ее? — сухо поинтересовался Брейк, оглядываясь на беседку, где Мирана что-то оживленно говорила Винсенту.

Лед треснул. Трещинки побежали по венам, позволяя заполнить пустоту страшными догадками.

— Думаешь, это Ника? — в глазах Ворона читались вопрос, сомнение и страх.

Зарксис промолчал, еще раз взглянув на темный силуэт Винсента.

— Эйду Безариус убили так же, как Ганса и Луннетта. Это Потрошитель, — процедил Шляпник после растянувшейся паузы. Гилберт тихо выдохнул, но Брейк не закончил: — Возможно, это она.

Мысли. Тяжелые мысли стучали в виски, сливаясь с пустотой и морозом. Ника... Девушка, которая смеялась и бросала помидорами в Алису. Девушка, которая так волновалась перед балом. Могла ли совершить такое? Нет.

Но...

Завывающий ветер и потоки воды. Кровь цепи. Шерсть, прилипшая к телу и ставшая грязно-серой. Зверь. Дикий зверь, жаждущий крови и бросившийся на Оза.

Это тоже была Ника. Белый барс. Цепь-о-которой-никто-не-знает. Она могла убивать.

Все складывалось. Так легко и до банальности просто! Каждый раз, после того, как Ника исчезала из поля зрения, находился труп. Она никогда не говорила о том, что ей нужен контракт или кровь, чтобы держаться в этом мире. Но она же цепь. Когда он успел об этом забыть? Он пытался об этом не вспоминать. И вот результат. Эйда убита.

Единственный лучик света, который был с ним последние десять лет. Единственная, кто по-настоящему верил в то, что Оз вернется. Он видел как наяву ее смеющиеся зеленые глаза и руки, протягивающие черную шляпу.

— С днем рождения, Гил!

В голове разрывались пули. Бах! Раз за разом. Он зажмурился.

Брейк, говоривший что-то еще неожиданно замолчал, вглядываясь в его лицо с неким подобием беспокойства. В тусклом отсвете фонарей его глаз сверкнул рубиновым пламенем.

Найтрей ничего не понял. Просто что-то мелькнуло, и ребра пронзила тупая боль, разом вышибая все чужие мысли. Жадно хватая ртом воздух, он согнулся.

— Гилберт! Я сказал: "Соберись", — ледяным тоном произнес Брейк, отводя руку с тростью. Найтрей хрипло кашлянул, приходя в себя.

— Возвращайся в зал к Шерон, и постарайтесь найти мисс Потеряшку,— убедившись, что его слушают, продолжил Брейк.

— А... — Гил бросил взгляд на беседку, от одного вида которой страшная картина вставала перед глазами.

— Без тебя справятся.

Гилберт покорно опустил голову. Зарксис прав. Здесь от него пользы никакой. У него не хватит сил вновь увидеть это.

— Это сделала Ника? — вопрос снова повис в морозном воздухе и больше походил на утверждение. Брейк взглянул ему прямо в глаза.

— Я не знаю, — честно ответил он.

Гил кивнул и направился к особняку. Нужно было держать себя в руках с самого начала, а не ждать, пока Брейк протрезвит его в своей жесткой манере. Эмоции — далеко не лучший друг. Усвой уже этот урок, Ворон.

Брейк дождался, пока спина Гилберта растворится в сумраке. Поведение Гила ему не нравилось, в нем было что-то неправильное, но об этом он решил подумать позже. Сейчас нужно связаться с Пандорой и разобраться с телом.

Когда он вернулся в беседку, Мирана с Винсентом резко замолчали.

— Пытались найти убийцу по следам, господин Шляпник? — кисло поинтересовался Найтрей, просверливая его взглядом. Мирана поежилась.

— В этом был смысл, если бы вокруг не натоптали грызуны, — ядовито откликнулся Брейк.

— А что вы об этом думаете, Брейк? — спросила Мирана, с отвращением взглянув на тело.

Брейк присел рядом с мертвой, внимательно оглядывая ее одежду.

— Интересно, кого же она ждала здесь в такой холод? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Зарксис. Винсент едва заметно скривился.

* * *

В зале царило лихорадочное оживление. Шутливый спектакль закончился, и вновь начались танцы. Гости то и дело вертели головами и перешептывались. Всем было ясно: что-то случилось. И зритель хотел сенсации. Поэтому, когда Гил вошел в зал, к нему приклеились сотни глаз, скрытые масками.

Шерон он нашел не сразу. Девушка стояла на балконе и провожала взглядом экипаж, в котором уехала Маргарет Буше. Она больше не плакала и не всхлипывала. Только отрешенно кивала, когда ее сажали в экипаж. Гилберт остановился в нерешительности. Невозможно было подобрать слов, чтобы сказать ей о произошедшем. Почему-то пришло в голову, что Шерон не намного старше Эйды.

Черт, ну почему?! Эйда, не имевшая контракта и никак не связанная с бездной. Почему она стала жертвой? И как... Что сказать... Не хватало слов.

— Я знаю.

В глазах Шерон блестели слезы, но маска скрывала все. Гилберт вдохнул. Стало не легче, но хотя бы не пришлось произносить это вслух. Словно случившееся — не факт. Но, казалось, произнеси он это, и весь ужас новости обрушится двойным грузом.

— Нужно оцепить зал, — произнесла Шерон. — И не допустить паники. До конца вечера осталось совсем немного.

Он смотрел на леди Рейнсворт и не мог понять, откуда в таком нежном создании такая выдержка. Гилберт кивнул, собираясь с мыслями и загоняя боль как можно глубже. Сейчас нужно мыслить здраво и держаться. Даже Шерон держит себя в руках.

— Проследить, чтобы никто из гостей не покинул зал, — добавил Гилберт, проверяя, легко ли вынимается револьвер. — И еще... Брейк просил меня найти Нику.

Шерон кивнула, показывая, что готова сделать все, что в ее силах. Гилберт оглянулся, пытаясь найти взглядом кого-нибудь из сотрудников Пандоры, но маски и костюмы очень усложняли задачу.

— Ника здесь, — вдруг воскликнула Шерон, вглядываясь куда-то в другой конец зала. Гилберт обернулся. У лестницы стояла Ника и нервно крутила головой. Рядом ошивался полный юноша в белом костюме с эполетами.

Найтрей переглянулся с Шерон. В голове вновь поднялись подозрения. И боль. Снова боль и злость.

— Гилберт, — он оглянулся. Шерон обеспокоенно смотрела ему в глаза. — Мы ни в чем не можем быть уверены.

Она права. Возможно, Ника не при чем. Просто совпадение.

Не слишком ли много совпадений?

Нет. Усилием воли он отогнал чужеродные мысли и кивнул Шерон. Все хорошо. Никто ни в чем никого не обвиняет. Пока что.

Заметив Гилберта, Ника что-то быстро сказала назойливому юноше, и тот, понурив голову, исчез в толпе, а девушка бросилась к Найтрею, но, подойдя ближе, резко замерла и озабоченно вгляделась в его лицо.

— Что происходит?

Гилберт заметил, что маска на ее лице треснула.

— Где ты была? — Ника отшатнулась, в глазах мелькнул испуг. Черт, он сказал это слишком зло. Девушка непонимающе посмотрела поверх его плеча. Проследив за ее взглядом, Гилберт заметил двух мужчин, ставших по обеим сторонам дверей. Они остановились в нескольких шагах и о чем-то переговаривались. Значит, Шерон удалось найти сотрудников Пандоры. Теперь никто не покинет зал.

— Гил, да что происходит?

— Новое покушение, — пересилив себя, сказал Гил. И без того бледное лицо Ники побелело. Она прикрыта рот ладонью и отвернулась.

— Кто?

Гилберт растерялся. Язык замерз, а логика зашла в тупик. Голос в голове, подозревающий Нику заткнулся. Что-то другое и давно забытое всколыхнулось в памяти и на этот раз без боли.

— Кто убит? — Ника не оборачивалась, упорно разглядывая стену. Он замер. Нужно это произнести. Все слова материальны, но Брейк прав. Эйде все равно, скажет он это сейчас или смалодушничает перед Никой и самим собой. Но слова слишком тяжелые и слишком горькие.

А как сказать об этом господину?

Не сейчас. Отодвинь эту боль и скажи. Ты же сильный, Ворон.

— Эйда Безариус, — собственный голос прозвучал где-то далеко. Ника резко обернулась, впиваясь в него полными ужаса глазами. Губы девушки дрогнули.

— Безариус? — Ника испуганно оглянулась. Гилберту тоже было не по себе. Мимо проносились пары, но ему казалось, что все взгляды устремлены на него. То и дело сквозь музыку доносились голоса.

Стервятники хотят сенсации.

Вдруг Ника рванулась к нему, замирая в полушаге, и заглянула ему в глаза. По коже пробежал мороз. Он увидел в них отражение собственного страха и боли.

— Увези меня отсюда, Гил, — тихо прошептала девушка.

Мне страшно.

Он не знал, что делать. Можно ли верить ей, или подозрения верны? Тогда все будет ложью. Каждое ее слово будет ложью. И все ее слова — умелый маскарад.

А если нет? Ошибаться сейчас нельзя, да и покинуть зал не получится. Все должно быть легко и непринужденно. Каждый доигрывает свою роль, чтобы зрители не узнали, что артист умер по-настоящему.

— Нельзя, — процедил он. — Здание оцеплено Пандорой. Мы уйдем, как только кончится бал.

Ника тяжело вздохнула, пытаясь унять дрожь. И неожиданно взяла его за руку. На тыльной стороне ее ладони он заметил длинную царапину.

— Тогда станцуй со мной еще раз, — ее голос прозвучал устало. — Пожалуйста.

И снова ему показалось, что все смотрят на них. Подозревают. Нужно убедить их, что все в порядке. И танец хорошая идея. Пусть думают, что все хорошо.

Ника больше не смотрела ему в глаза, не ловила улыбки. На губах застыла нервная гримаса вымученного веселья. Они кружились в вихре остальных пар, не обращая внимания на завистливые и восхищенные взгляды. На тихие шуршащие слова. Ника почти закрыла глаза. Оркестр играл что-то веселое и торжественное. А Гилберту все казалось реквиемом.

И каждый был одинок в своих мыслях.

* * *

Снег ложился на обнаженные руки, сырые волосы. И ничего не осталось кроме снега.

Ника не запомнила конца бала. Только оглушающие выстрелы фейерверков, от которых вздрагивало тело. Небо, горящее алыми огнями. Шум, крики... И хлопнувшая дверца экипажа, уносящего ее и Ворона в морозную ночь.

По негласному согласию они не вернулись в поместье Рейнсворт. Экипаж остановился у дома Гилберта, но сам Найтрей не вошел в квартиру. Он не объяснял причины, просто сказал, что должен уехать. А Нике хотелось кричать и просить его остаться. Не оставлять ее совсем одну в пустой квартире. Но она молча взяла ключи и смотрела, как уезжает экипаж.

В квартире было холодно и пахло пылью. Ника нараспашку открыла окно и долго стояла глядя в одну точку. Пока не пошел снег. Сырой крупный снег. И так глухо и паршиво было на душе. Нике очень хотелось заплакать, как в детстве. Закрыться в чулане и плакать, пока не придут, не откроют двери и не скажут, что "все пройдет".

Ничего не пройдет.

Нике было страшно. Нике хотелось исчезнуть. Она взглянула на свои руки. Пара старых царапин и сломанные ногти. Вдруг девушка вскрикнула.

На секунду показалось, что руки выпчканы чем-то липким и багровым. Нику затрясло. Она судорожно глотала воздух, сопротивляясь своим воспоминаниям. Самым свежим воспоминаниям.

Воздух пахнет морозом и чем-то еще.

Не она управляет Барсом, а он ею. Зверь решает, когда появиться и когда исчезнуть. Девочку можно поздравить с крахом иллюзий. Барс всегда забирает с собой все поступки. Барс уходит — она просыпается. Она не знает, что происходило с ней, пока свободен зверь.

Так было всегда. Так вышло и теперь.

Первое, что заставило вскочить — холод. Мрамор ужасно холодный. Нике страшно обернуться. Перчатки сырые и теплые. В ушах стоит звон. С губ срываются розовые облачка пара. Алые фонарики качаются на ветвях.

И рядом кто-то есть. Ника резко отрывает взгляд от гипнотических фонарей. И задушенный крик застревает в горле горьким комом.

Девушка в солнечном платье. Изумрудно-зеленые глаза застилает дымка. Она дышит. Пытается дышать. Но из разорванной шеи течет темная, вязкая кровь. Личико рассекает рана.

Нике страшно. Но в голове только ледяная пустота. В замерзающих изумрудных глазах умирающей только ужас, пронзающий Нику.

Цепям нужны контракторы и кровь. Правило с несколькими исключениями.

Девушка в солнечном платье мертва. А на серебристых перчатках Ники безобразные багровые кляксы. И как в тумане Ника бросилась прочь. Ей нужно вернуться в зал. Нужно стереть все следы.

Найти маску. И спрятать перчатки в ридикюль. Тогда они не докажут. Не докажут, что она убийца.

Ника опустилась на пол. Ничего не осталось. Ничего не хотелось. Пустота разрывала ее изнутри. Выедала до конца. Ридикюль валялся на кресле. Нужно избавиться от крови на перчатках, проверить платье.

Убийца.

Но девушку уже накрыла апатия, и ужас этих мыслей не доходил до обессилевшего мозга.

Через несколько часов наступит рассвет, и тогда придется решать, что делать дальше. Сдаваться, молчать, бежать... Но это потом. А сейчас ей просто хотелось, чтобы стало тихо.

* * *

В поместье Найтрей хрустальная тишина. Давно погашены все светильники. Он ненавидел это место. Ненавидел до последнего изгиба перил. Но в эту ночь он все равно приехал сюда.

Гилберт опустился на диван, закрывая глаза рукой. Никуда больше он не смог бы сейчас поехать. Ему нужно время, чтобы собраться. Найти силы сказать Озу, что его любимая сестра мертва. Что его вновь обретенная Эйда осталась там... Глаза жгло, но слез не было. Он слишком устал даже для скорби.

Темнота. Тишина. Он не сможет уснуть, но даже отрешенное забытье до рассвета сойдет. Перед глазами расплывчато скользили образы. Сны ли... Воспоминания... Что-то безумно далекое.

— Эй!

Винтовая лестница бесконечна, и девочка вновь исчезает из виду. Он слышит только ее смех. И снова карабкается по высоким ступеням. Где-то позади остался еще кто-то.

Кто ты?

Девочка сидит на ступеньках одной из площадок. Вниз убегает лестница. Вверх убегает лестница. Она смеется и говорит что-то про бал и звездную ночь. Заметив его, легко вскакивает и светлым призраком ускользает по лестнице. Только пятном мелькает бело-желтое платье.

— Не догонишь!

Она снова смеется, но смех все дальше. Выше. На самой вершине башни.

— Братик!

— Брат?

Гилберт медленно приоткрыл глаза. Винсент тихо закрыл дверь за спиной и обеспокоенно опустился рядом.

— Не думал, что ты вернешься сюда, — сказал он.

— Что... там?

Винсент тяжело вздохнул, и в темноте нельзя было увидеть его слабую улыбку. Упрямый старший братик никогда не позволит себе сломаться.

— Утром собирается высший совет. А тело Эйды пока останется в Пандоре.

Гилберт вновь закрыл глаза. Как же он устал. Ему нужно забыться. Ненадолго. Пожалуйста. Он услышал, как встал Винсент, собираясь уйти. Младший брат все понимал без слов.

— Спокойной ночи, Гилберт.

— Подожди.

Найтрей-младший с готовностью обернулся. Гилберт оторвал ладонь от лица, осторожно разделяя реальность и сны.

— Винсент, ты так ничего не вспомнил?

Он напрягся. Гилберт задавал этот вопрос все чаще, заставляя его изворачиваться в собственной лжи. Но так спокойнее. Знать бы, что вспоминает старший брат, да стереть все к чертовой матери. Уничтожить. Своими, чужими руками — неважно. Что он снова мог вспомнить? Сабрие? Детство? Глена?

— Нет, — Винсент привычно улыбнулся, — ничего.

Винсента всегда сковывывал страх, когда янтарные глаза Гилберта становились холодными. Он ничем не делился. Никогда. Он не доверял своему младшему брату. Винсент все понимал. И знал, как можно все исправить. Но пока цель слишком далека, а воспоминания возвращаются.

— А ты?

Гилберт никогда не отвечал на этот вопрос, но Винс задавал его раз за разом. Как и "Нет. Ничего не помню", это было частью обязательной многолетней пытки. Ведь он помнил все. А Гилберт мрачнел, замыкался в себе и отдалялся. Бесконечно отдалялся. Но сегодня что-то пошло не так.

— Не знаю, — произнес Ворон. — Я не уверен, что это именно воспоминания.

— Просто сны?

И Винсент тихо расслабился. В этот раз ничего ужасного.

— Да. Наверное.

И снова его голос стал холодным. Винсент понял, что больше откровений не будет. И все равно ему стало немного легче. Всего минуту, но брат доверял ему. Хоть немного. И это все равно больше, чем он достоин.

— Спокойной ночи, брат.

Гилберт устало кивнул и вновь закрыл глаза, цепляясь за светлый, легкий сон. Лишь бы на несколько часов уйти от слишком больной реальности.

Ступени убегают вверх, а девочка смеется и говорит что-то про бал и звезды...

Главный зал Пандоры. Высокие мрачные своды. Гулкое эхо и огромный стол. Четыре мраморные колонны. Четыре герцога. Четыре великих дома. Высший совет. Но сегодня в зале гораздо больше людей. Кроме самих герцогов и глав отделов здесь все старшие сотрудники. Около пятидесяти человек в чёрно-белых камзолах, с серыми сосредоточенными лицами.

Четыре колонны. Четыре герцогских дома. Бернард Найтрей мрачнее тучи как всегда. Герцогиня Рейнсворт — маленькая женщина с железным стержнем, Руфус Барма — на удивление в своём обличье. И Оскар Безариус, за спиной которого угадывался его старший брат.

Зай Безариус казался тенью. За все три часа совета он не произнес ни слова, а его лицо было таким же спокойным, как и обычно. Словно не его дочь хоронят сегодня в полдень.

Странно, что он вообще явился на совет. Обычно Зай Безариус не появляется в Пандоре. Хотя сегодня особый случай.

— В городе введён комендантский час.

— Значит стоит отменить и фестивали.

— Невозможно, — резко обрубил глава дома Найтрей. — Тогда люди решат, что мы потеряли контроль над ситуацией.

— А, по-вашему, мы его не потеряли? — все присутствующие замолчали. Только эхо вторило призрачное «потеряли».

Брейк с удивлением взглянул на Оскара. Бледный, с запавшими глазами, он казался постаревшим лет на десять. Стоял, опираясь ладонями о стол и обращался к Бернарду.

— По-вашему, у нас все под контролем? — угрожающе спрашивал он. — Сколько наших детей должно погибнуть, чтобы вы наконец-то признали, что никакого контроля у нас нет?

Под тёмными сводами зала стало тихо, как в склепе. Оскар ненавидящим взглядом сверлил главу Найтреев. Некстати вспомнились все старые разногласия двух великих домов. Как будто мало сегодняшних проблем...

— Успокойтесь, — внезапно громко произнесла герцогиня Рейнсворт. — Прошу вас. Мы все понимаем и сочувствуем вашей утрате, мистер Безариус, — голос Шерил на секунду потеплел, — Но мы не должны поддаваться эмоциям. Особенно теперь.

Она перевела взгляд с одного на другого, и мужчины нехотя отвернулись друг от друга.

— И что вы предлагаете? — устало спросил Оскар.

— Отдать приоритет безопасности города, — спокойно ответила Шерил.

— Но позвольте! У нас и так не хватает людей, — возразил глава исследовательского совета. — А те, кто ещё с нами, выбиваются из сил.

По толпе прошёл одобрительный шепот. Бернард скривился. Стоит ли сообщать очевидное? Пандора потеряла больше половины сотрудников. Каждый день на стол главы ложатся новые заявления. У каждого есть причины бояться за себя и свои семьи. Если раньше положение в Пандоре было гарантом безопасности, то теперь люди спешно оставляли свои должности. Пандора выбивалась из сил. Противостояние Баскервилям, тяжелые исследования, защита страны... Потрошитель стал последней каплей.

— А как насчет Сабрие?

Все удивленно замолчали, обернувшись к до сих пор молчавшему Заю. Безариус обвел всех холодным взглядом и остановился на главе совета.

— Пандора ведёт круглосуточный надзор за руинами, — он едва заметно поморщился. — И в Сабрие сейчас находятся больше сотни наших сотрудников. Не слишком много для одного оврага?

Шерил приподняла тонкие брови и переглянулась с Руфусом. Но Барма отнесся к заявлению Зая с обычным безразличием, словно ждал этих слов. Хотя чему удивляться? Барма всегда все знает. И всегда чего-то ждёт.

— Вам известно, зачем там находится столько людей, — холодно отрезала женщина, мысленно ограждаясь от пронзительно-горящих глаз Безариуса.

— Более чем, — так же холодно ответил он. — Поэтому я и хочу, чтобы часть сотрудников вернулась в Ливерру.

— Исключено! — никто не догадался, что Рейнсворт раздражена. Она мастерски умела держать себя в руках. Только Руфус бросил быстрый заинтересованный взгляд в её сторону.

Зай выводил Шерил из равновесия. Все, начиная от его появления на совете, противоречило тому, что она ценила. Зай был спокоен. Непоколебим. Холоден. Даже когда разговор коснулся смерти его дочери, он и бровью не повёл, словно речь шла о совершенно постороннем человеке. А со своим братом он не перекинулся даже взглядом. Вся его холодность претила Шерил. А теперь он предлагал ослабить контроль над Сабрие! Словно не понимал, чем это грозит. Словно забыл о Баскервилях, которые и так опережают их. Или наоборот, очень хорошо помнил.

— Мне кажется, слова герцога не лишены смысла.

Рейнсворт удивленно приоткрыла глаза, всматриваясь в меланхолически сидящего Руфуса. Но тот не обратил на её взгляд никакого внимания и продолжил:

— В Сабрие достаточно спокойно последнее время.

«Что он такое несёт? — думалось герцогине. — Какую игру снова ведёт этот несносный мужчина?» Он же лучше всех остальных осведомлен, что Баскервили что-то ищут, а возможно, уже нашли. И он прекрасно знает о волнениях бездны.

Что ты задумал, Ру?

— Значит, ослабить Сабрие... — Бернард Найтрей исподлобья посмотрел на Барму. — Не самый худший ход.

Шерил перевела взволнованный взгляд на Оскара. Впервые герцог Безариус выглядел таким потерянным. По его лицу скользили тени сомнений. Он хотел, правда хотел сделать все, чтобы обезопасить свою семью и Ливерру. Но здравый смысл упорно твердил, что нельзя касаться Сабрие. Ни в коем случае. Достаточно лишь на секунду ослабить контроль, чтобы потерять все достигнутые позиции. А позиции таковы: пока Сабрие контролируется Пандорой, Баскервили вынуждены находиться в тени. Они прячутся не потому что боятся. Все достаточно умны, чтобы понимать, что Баскервили и страх — это оксюморон. Но, тем не менее, они избегают открытых стычек. К тому же, в Сабрие постоянно кто-то исчезает и последствия каждого исчезновения непредсказуемы. Нет. Ослаблять Сабрие нельзя. Но и оставить Ливерру без защиты — тоже.

— Я не знаю, — просто ответил Оскар. Зай недовольно скривил сухие губы.

Шерил тихо выдохнула, собираясь с мыслями. Так или иначе, её слово может существенно изменить положение. Все в ней требовало немедленно отказать герцогам в ослаблении Сабрие. Но...

Она знала, что Руфус смотрит на неё. Даже если он отвернулся в другую сторону. Даже если она отвернется. Он всегда смотрит на нее. И он ждёт её решения.

Я не хочу этого, Ру.

— Это не ответ, мистер Оскар, — резонно подметил Бернард. — Каждый должен решить. Я своё решение принял.

Шерил вздрогнула.

— И что же вы решили? — собственный голос показался женщине сухим и незнакомым. Руфус приподнял бровь.

— От имени дома Найтрей, предлагаю отозвать часть людей из Сабрие.

Барма тихо усмехнулся и взглянул на неё. Господи, она за всю жизнь так и не научилась понимать значение этого взгляда. И за всю жизнь она впервые не знала, что сказать.

— Дом Безариус поддерживает предложение.

Это безумие, Ру.

Оскар не мог этого не понимать. Но за его спиной маячила тень Зая, а на плечах лежало слишком большое горе и ответственность.

Теперь они остались вдвоём. Но герцог Барма молчал, деликатно пропуская даму вперёд. Все взгляды устремились на неё. Испытующие. Ожидающие. Одно её слово может изменить расклад. И если она выступит против — право решать получит Барма. Если она согласиться — слова Руфуса не изменят ничего.

Что мне делать, Ру?

Чёрные глаза герцога Бармы напоминали бездну. Ни отблеска, ни понимания. Из всех взглядов, устремлённых на неё, непонятен был лишь один.

Доверься мне, Шерил.

Она вздохнула. Если бы ты знал, Ру, какой ты невозможный человек. Всегда им был. Но...

— Хорошо. Дом Рейнсворт принимает предложение, — её голос звучал твёрдо, и никто не догадался, что эти слова были для герцогини равносильны поражению. Руфус едва заметно улыбнулся и промолчал.

— Полагаю, на сегодня это все? — глава совета оглядел присутствующих, — тогда...

— Не совсем, — недовольно буркнул герцог Найтрей. Все с удивлением взглянули на мужчину, но тот отвел глаза, — это касательно убийцы.

Шерил быстро взглянула на Зарксиса. Тот ничем не выдал своего волнения, продолжая внимательно следить за Бернардом.

— Вам что-то известно? — убийственным тоном поинтересовался герцог Барма.

— Да. Мы постоянно ищем контрактора Потрошителя, — Бернард говорил странно-быстро. — Но никто не предполагал, что у него нет контрактора.

Под темными сводами повисла тишина. Все непонимающе уставились на Бернарда. Все, кроме Заркиса Брейка. Он вцепился взглядом в герцога Барму, но Руфус выглядел таким же удивленным, как и остальные. Шерил побледнела.

— Но цепь не может существовать здесь без контрактора! — возразил Оскар.

— Откуда такая уверенность? — внезапно подал голос Винсент Найтрей.

У Зарксиса челюсть свело от злости, и он до боли вцепился в полированную рукоять трости. Помойная крыса! Несложно было догадаться, откуда ноги растут. Только чего он хочет добиться? Что ему даст заключение Барса?

Найтрей-младший скромно опустил голову, но тут же продолжил:

— У цепей не может существовать и человеческой личности, но тем не менее, Кровавый Кролик есть. У всех правил бывают исключения, так почему мы не можем предположить, что Потрошитель — цепь без контрактора?

По залу прокатывались волны шепота. Брейк чувствовал это море шума, но интересовал его только мерзкий выродок, который довольно оглядывал присутствующих.

— И все же, откуда такое предположение? — нерешительно спросил глава совета.

Винсент довольно прищурился.

— Убийства. Они очень занятны, начиная от способа, заканчивая выбором жертвы.

— Бред, — выкрикнул кто-то. — Господин Винсент, ваша теория кажется слишком натянутой. Если бы это была обычная цепь без контрактора, тел было бы в разы больше. И вряд ли цепь стала усложнять себе жизнь, выбирая жертв из благородных семей или сотрудников Пандоры.

Зал наполнил одобрительный гул. Теория Винсента многим казалась протянутой за уши, и Брейк не смог сдержать довольной ухмылки.

— Все возможно, — неожиданно легко согласился Винсент, — но в нашем случае это может быть цепь, подобная Кролику.

— Хотите сказать, ещё одна цепь с человеческим обликом?

Голоса слегка поутихли, и открытых возражений не последовало.

— Вполне возможно.

— Тогда понятно, почему мы не можем ее поймать.

Брейк физически ощутил желание придушить крысу на месте, но все, что он мог, это сидеть и бессильно скрипеть зубами. Пока зал оценивал теорию Найтрея. Многое объясняющую теорию.

— Тогда нам следует принять какие-то меры.

Голоса сливались в общий гул, и отличить, кто и что сказал, было невозможно.

— Этим займется наш отдел.

Голоса смолкли.

— Ну... Гхм. Если возражений нет, полагаю, дискуссия окончена, — глава поднялся со своего места и с лёгким поклоном закрыл заседание. Взволнованно переговариваясь сотрудники покинули зал советов.

* * *

Кабинет Бернарда Найтрея был больше похож на склеп, чем на рабочее место. Вечно задернутые шторы и спертый воздух. И жуткий холод. Герцог опустился в широкое кресло за огромным столом. Зай остановился у стола, опираясь на трость. Винсент, скользнувший в кабинет последним, остановился у книжных полок.

— И что ты пытался этим сказать? — голос Безариуса звенел от сдерживаемого гнева.

— Я сказал то, что хотел, — жёстко ответил Бернард. — Твою дочь убила беспризорная цепь. А нам нужно переходить к делам.

Зай побледнел. Винсент отметил, что глаза герцога запали, а шрам, пересекающий лицо, стал гораздо чётче.

— Я настоятельно прошу тебя отправиться в Сабрие первым поездом, — Бернард откинулся на широкую спинку кресла. — Встретить Элиота и проводить его домой.

Винсент с опаской взглянул на Безариуса. Но герцог отвернулся, спрятав глаза. Только плотно сжатые губы выдавали его раздражение.

— Элиот снова в Сабрие? — словно невзначай поинтересовался Винсент.

Бернард бросил на него хмурый взгляд, и Винсент вспомнил, что Элиот собирался сегодня утром поехать в дом Фионы. Как обычно, с Лео. Как обычно, никого не спрашивая.

В кабинете сгущался воздух.

— Винсент, идея о цепи твоя? — вдруг спросил Зай.

Найтрей-младший кивнул и понимающе улыбнулся.

В кабинете запахло тяжёлым табаком. Бернард затянулся сигарой.

— Чего ты хотел добиться этой байкой? — поинтересовался он, глядя на «сына».

Зай едва заметно скривился. Запах табака ему претил. А Винсент нахально хмыкнул.

— О, я удивлён вашему недоверию, — в голосе Винса скользнула неприкрытая ирония. — Вы-то как Найтрей должны знать, что цепь без контрактора — это не «байка».

Атмосфера в кабинете сгустилась до консистенции масла. Скользкого, холодного и густого. Бернард сверлил «сына» черным ненавидящим взглядом.

— Ты можешь доказать свои слова? — прорычал Бернард. Винсент усмехнулся, мысленно поражаясь дерзости Найтрея, обычно такого заискивающего перед Баскервилями.

— Дайте мне время.

— Хорошо, — внезапно Зай развернулся и, щелкнув тростью о паркет, направился к дверям.

— Куда ты? — встрепенулся Бернард.

Зай кивнул в сторону огромных часов с маятником.

— Ты сам просил ехать в Сабрие первым поездом, а у меня есть еще дела.

Дверь не успела хлопнуть за его спиной, как Бернард затушил сигару и с тревогой взглянул на Винса.

— Зачем тебе нужно убрать людей из Сабрие?

Винсент поднялся со своего места. Глаза юноши свернули недобрым огоньком.

— Вас это не касается.

Он видел, как покраснел герцог. Как возмущенно сдвинулись широкие чёрные брови. Но он промолчал.

— Мне нужен доступ в закрытый архив, — сухо продолжил Винсент. — Вы же хотите доказательств моей, как вы там выразились... Байке.

Найтрей скривился, с неохотой подписывая бумагу и закрепляя ее личной печатью. Получив все, что желал, Винсент вышел из кабинета. В коридорах было пустынно. Все разбрелись по кабинетам, обсуждая совет и последние происшествие. В окна пробивалось солнце и сквозняк.

— Винсент.

Зай стоял в тени портьер, опираясь спиной о стену. Найтрей не мог разглядеть его глаз, скрытых тенью шляпы.

— Я хочу первым узнать о Потрошителе.

— Я понимаю.

— Хорошо.

Неслышным мрачным призраком Безариус вышел на лестнице. В пустом коридоре эхом отзвучали его быстрые шаги. Винсент оглянулся на часы. Минутная стрелка сравнялись с часовой на цифре одиннадцать. Что ж, значит с архивом придётся повременить. Ещё нужно успеть заехать домой. Форма Пандоры мало подходит для мероприятия, которое он не может пропустить.

* * *

Воздух потрескивал от легкого мороза и холодил лица. Зима была близко, зима была везде. В тонком слое снега на дорогах, в прозрачно-голубом небе, на которое было больно смотреть. Зима была в глазах.

Экипаж остановился в стороне от других. Гилберт обеспокоенно взглянул на господина, но Оз не оторвался от созерцания занавесок.

Ему нельзя даже попрощаться с ней. Ему нельзя даже увидеть ее в последний раз. Как будто он мало терял. Как будто боли недостаточно.

Как будто существуют слова, которые могут утешить.

Если бы такие слова существовали, Гилберт сказал бы. И не один раз. Повторял бы как молитву, лишь бы хоть немного стало легче. Но если где-то и были такие слова, то он их не знал. А Оз смотрел сквозь багровые занавески и не понимал, почему в глазах колючая изморозь и не осталось сил. Ни на что. Даже на самоедство. Даже на боль. Даже на желание провалиться и исчезнуть.

— Мне пора, — выдавил из себя Ворон.

Оз вздрогнул и кивнул.

Гил хотел сказать ещё что-нибудь, но промолчал и быстро выскочил из экипажа, с глухим хлопком закрыв дверцу.

Гилберт не хотел оставлять его одного, но Оз сам попросил его.

— Попрощайся за меня.

Это были едва не первые его слова за все утро. С тех самых ужасных минут, когда Гилу пришлось рассказать о смерти Эйды. Оз почти не плакал. Почти...

Гилберт застыл в дверях церкви, не решаясь идти дальше. Алтарь был весь в цветах. Ангелы печально смотрели с витражных стекол, и тёплое солнце дробилось на сотни оттенков. Нежно-зеленые, золотые... Люди казались такими незначительными, не важными в одинаково чёрных платьях и пальто. Сильно пахло цветами. Каким-то свежим и чуть горьковатым запахом.

Своды были такими высокими, такими светлыми. И всюду были цветы. И откуда-то донеслось тихое стройное пение. Воздух стал прозрачным, а голоса постепенно набирали силу, взлетая под своды зала.

Гил неотрывно смотрел на алтарь, на белоснежные цветы у гроба. На лица ангелов с витражей. И не верил. Не верил, что Эйда Безариус сейчас там, в закрытом ящике, в цветах. Это было невозможно. Он видел ее. Казалось, совсем недавно, маленькую девочку, с забавной серьёзностью, водружающую на голову Оза венок из пушистых желтых одуванчиков. И точно такой же неожиданной для него. Тогда ещё растерянного ребёнка, не знающего, кто он сам. И почему его приняли так тепло.

Зелёные стёкла витража. Сквозь них можно увидеть такое живое солнце. Такое же, как в глазах Эйды. Когда он увидел ее. Спустя несколько лет после падения Оза. Как страшно было встретить ее глаза. Он ожидал увидеть в них осуждение, обиду. Даже ненависть за свой подлый побег. Практически предательство. А в них только радость. Искренняя радость.

— Ты теперь совсем взрослый, Гилберт!

Он даже не помнил, что тогда лепетал. То ли приветствия, то ли извинения. Она только улыбалась и говорила, что все в порядке. Что если братик не вернётся, она сама найдёт способ его вытащить.

— Мы же не сдадимся, правда, Гил?

Такая же, как все Безариусы. Такая же, как Оз. Всегда улыбалась. Даже если все летело в тартарары, она улыбалась и говорила, что «все хорошо». И она верила в эти слова. Все хорошо. И он сам начинал ей верить.

Музыка мягко взлетала под своды, сплетаясь с солнечными лучами. И с каждым вздохом все больше в ней было надежды. Картинка давно плыла перед глазами, но сейчас он не осознавал, что плачет. Он не хотел прощаться с ней. Не мог.

Кто-то остановился рядом с ним. Плевать. Гилберт сморгнул слёзы, быстро стирая их рукавом. И кто-то быстро ткнул его в плечо. Он обернулся, встречаясь с колючими голубыми глазами. И на миг удивление пересилило в нем скорбь.

— Элиот?

Юноша быстро убрал руку и отвел глаза, хмуро уставившись на алтарь.

— Спасибо.

Младший Найтрей нервно дернул бровью, словно злясь на сводного брата за то, что тот распускает сопли на глазах у всех. И все равно Гил был ему благодарен. За то, что пришёл, несмотря на всю свою неприязнь к Безариусам. Несмотря на недавнюю сцену в Латвидже. Несмотря на то, что герцог Найтрей будет недоволен.

Элиот был здесь. Потому что сам не до конца верил в случившееся. Потому что... Сам не понимал.

Ангелы печально смотрели с витражей, а скорбная песня надежды возносилась под своды и выше. К сияющему голубому небу.

Леди Амберс поправила темную вуаль. В церкви ей было невыносимо душно, хотя пальцы замерзали даже в перчатках. С тех минут, когда она вошла в эти огромные двустворчатые двери, женщина непрерывно чувствовала на себе чужие взгляды. Только сегодня в них не осталось, ни грамма того восхищения или почтения, к которым она привыкла. Теперь на нее смотрели с любопытством, страхом или осуждением. Словно это она виновата в смерти юной Безариус.

Но Мирана ни разу не опустила взгляд, лишь упрямо поджимала губы. К алтарю подходили люди для последнего прощания. Кто-то едва сдерживал слёзы. Кто-то был равнодушно холоден, как отец погибшей. Мирану даже пугало его отчужденное бледное лицо, перечеркнутое шрамом.

Больнее всего было смотреть на Оскара. Мирана нечасто сталкивалась с ним, но ей всегда казалось: ничто не может сломить его. Непрошибаемый оптимист с порою раздражающей вечной ребячливой улыбкой. Оказывается — может. От Оскара сейчас остался один лишь усталый мужчина, потерявший ребёнка. Потерявший все.

— Не лучшее место встречи, — Мирана вздрогнула и обернулась. Рядом с ней остановился Винсент Найтрей.

— Вы уже простились с мисс Эйдой? Я вас не заметила, — холодно отозвалась женщина.

— Я подойду позже.

Мирана отвернулась, провожая взглядом Зая, который незаметно покидал церковь. Он спешил. Интересно, что может быть важнее похорон дочери? Она вновь взглянула на Винсента. Его красивое лицо выражало дежурную скорбь, но не больше, чем нужно по случаю.

— Я думала, вы будете в числе первых, — она подняла бровь.

— С чего вы взяли?

Женщина тихо усмехнулась.

— Ну не меня же бедняжка ждала в саду, — ответила она.

На миг Винсент скривился, словно проглотил лимон. Но быстро взял себя в руки, возвращая свою мне-так-жаль мину.

Несколько минут они молчали. Мирана видела, как юная герцогиня Рейнсворт отошла от гроба. Видела сосредоточенное лицо Шляпника. По коже женщины пробежал холодок. Даже здесь она чувствовала темную злость Брейка.

— Вам страшно, леди Амберс? — тихо шепнул Винсент, непозволительно близко наклоняясь к ней. Женщина нервно одернула черную оборку платья.

— Мне нечего бояться.

Винсент довольно хмыкнул. Надменная Амберс была напугана и злилась. Сквозь чёрную вуаль ее лицо казалось ещё белее, чем обычно, она нервно кусала губы. Ее план провалился в любом случае, каким бы он ни был. Винсент неторопливо повернулся.

— Пора и мне попрощаться.

Мирана не дрогнула. Даже не взглянула в его сторону.

— Мне правда жаль, леди Амберс.

* * *

Шерон обеспокоенно смотрела на Зарксиса, который угрюмо захлопнул дверцу экипажа. Брейк был зол, и девушку это пугало. Она слишком хорошо знала его и понимала его состояние с полувзгляда, и состояний она тоже видела достаточно, но сегодня... Такую злость она видела очень редко. Точнее — никогда.

Самое худшее состояние — молчаливая, усталая злость.

И самое жуткое — Шерон знала, на кого обрушится эта злоба.

— Брейк...

— Я доставлю вас в поместье, — он быстро выглянул в окно, где мелькнул Гилберт, скрывшийся в своём экипаже.

— Я не это хотела сказать, — экипаж тронулся.

— Знаю.

Поэтому лучше молчи.

Шерон не собиралась молчать. Шерон надоело молчать, пока убивают ее друзей. Шерон не могла молчать. Больше не могла.

— Я знаю, что ты собираешься делать, и очень тебя прошу — подумай. Возможно, мы что-то упустили.

В его взгляде вспыхнуло раздражение. Девушка нервно сглотнула, борясь с желанием втянуть голову в плечи. Как в детстве.

— Прямых доказательств нет, — продолжила она. — Мы не можем...

— Я еду в Пандору, — процедил Зарксис.

Шерон покачала головой, быстро взглянув на его руки, то сжимающие, то разжимающие трость.

— Лжец, — тихо произнесла девушка.

Он удивленно вздрогнул и промолчал. А Шерон отвернулась к окну. Колёса мерно скрипели. Раздражающе скрипели. И тихие слова вырвались сами:

— Я просто не хочу, чтобы кто-то ещё умирал.

Она надеялась, что голос дрожал от тряски. Она верила, что слёзы на глазах — от слишком яркого солнца.

Брейк молчал, но его обеспокоенный взгляд прожигал чёрную материю траурного платья. Ещё одна из тех самых ненавистных минут его жизни, когда он не знал, что сказать.

И минуты, как назло, слишком долгие.

— Брейк, пообещай мне... Пообещай, что больше такого не случится.

Шерон резко стерла слёзы и скомкала перчатку. Она так устала. Устала от смертей, от постоянного ожидания чего-то ужасного. Устала от собственной беспомощности и страха за всех.

Зарксис горько усмехнулся и отвел взгляд.

Девушка вздернула подбородок, и в светлых глазах вспыхнули возмущённые огоньки. Но Брейк смотрел в окно, и она могла сколько угодно сверлить глазами его затылок. Она могла обижаться или злиться, или приказать ему... Но не стала.

И Зарксис был ей благодарен. Хотя бы за то, что не заставила дать слово, которое он не сможет сдержать. С него и так достаточно обещаний.

У поместья Рейнсворт их уже ждали. Гилберт нервно курил рядом с экипажем. Шерон попыталась ободряюще улыбнуться, но получилось как-то фальшиво. Юноша кивнул в ответ. Все уже всё друг другу сказали. Слов больше не оставалось, но и тишина была неуместной.

— Как Оз? — Шерон остановилась рядом с Найтреем. Гилберт неопределенно передернул плечами и вдохнул дым.

— Ужасно, — честно ответил он после паузы.

Девушка вздохнула, оглядываясь на окна второго этажа. Сегодняшнее утро было одним из самых ужасных. И самых невыносимо-долгих.

Оз с Алисой ждали за завтраком рассказ о маскараде. Безариус хотел услышать забавные истории, ждал шутки Брейка, впечатлений Ники и улыбок Шерон.

А получил известие о смерти сестры.

Исчезновение Ники.

Надломленного друга.

Мрачного Брейка и расстроенную Шерон.

— Почему?

Отличный вопрос. Все хотели бы знать, почему. Но кроме догадок, подозрений и ужасных фактов ничего не было. Оз не верил. Долго сидел, сжимая фарфоровую чашку дрожащими руками. И качал головой.

Алиса хотела что-то сказать, но впервые промолчала. Только глаза вспыхивали тревогой. Цепь даже попыталась укусить юношу, но Оз даже не повернулся в её сторону.

В тот момент Шерон хотелось провалиться сквозь пол. Она никогда не думала, что в зелёной гостиной может быть так неуютно и холодно.

Девушка поежилась и вновь взглянула на Гилберта. У неё сжималось сердце от одного взгляда на него. Она хорошо знала, что его лицо — открытая книга. И сейчас ему очень больно. Не только из-за смерти Эйды. Здесь примешалась старая горечь. И чувство вины, которое он сам на себя повесил.

Даже сейчас он не может быть с Озом. Потому что юный Безариус не хочет никого видеть. Даже Алису. Даже Гилберта. Конечно, он не говорил этого. Но его застывшие изумрудные глаза словно покрылись изморозью. Мальчик пережил слишком много. Слишком.

— Как ты думаешь, мы справимся?

Шерон неопределенно покачала головой и прикрыла глаза.

— Мы должны.

Должны. Обязаны. Это наш долг. Разве нет? Мы должны быть сильными несмотря ни на что.

Гилберт вздохнул и притушил сигарету. Из особняка вышел Зарксис, уже в обычном костюме.

— Госпожа, на улице холодно, — заметил он, и его голос был не намного теплее воздуха. — Вам лучше всё-таки войти в дом.

Шерон покорно кивнула. Брейк быстро направился к экипажу, кивнув Ворону. Гил вздохнул, зажмурился и вздрогнул, когда девушка легко коснулась его плеча.

— Не волнуйся, я побуду с ним,— он на секунду замер и с благодарностью кивнул. Но Рейнсворт ещё не закончила. — Гилберт, пожалуйста, не дай Брейку натворить глупостей.

— Я постараюсь.

Девушка кивнула, как показалось Ворону, с видимым облегчением.

— Хорошо. И будьте осторожнее, — у неё все же получилась слабо улыбнуться. Отвернувшись, Шерон вошла в дом. Волна тепла, накрывшая девушку, показалась такой невероятно живой, что по телу прошла дрожь. Все же Брейк был прав, на улице очень холодно.

Больше всего на свете Шерон сейчас хотелось уснуть. Но через час подадут обед, а до этого нужно переодеться и подняться к Озу. Она не имеет права расслабляться.

Оз занимал комнату на втором этаже западного крыла. Шерон вздохнула, собирая непрочное спокойствие внутри, и тактично постучала в дверь.

Ти-ши-на.

— Оз... — и вновь к горлу подступил комок. Она не знала, что сказать. — Я понимаю. Мне очень жаль...

Тишина. Жуткая. Мертвая тишина.

Не стараясь унять дрожь в руке, Шерон слегка приоткрыла дверь, и сердце болезненно сжалось. Оз сидел на полу под окном. Перед ним, в ярком прямоугольнике солнечного света, кружились пылинки. Вся спальня тонула в золотистых лучах.

А Оз смотрел в стену, обняв колени. Совершенно пустым взглядом. Алиса сидела рядом, привалившись спиной к его плечу. Услышав щелчок ручки, Алиса вскинула голову и быстро пихнула Оза в бок. Юноша вздрогнул и резко отстранился.

— Алиса?

Словно он только что ее заметил. Девочка кивнула на Шерон, смущенно замершую в дверях.

— Шерон... Я в порядке, — он пытался выдавить улыбку, но она была настолько больной, что девушке захотелось разрыдаться в голос.

— Меня бесит его улыбка, — однажды сказала Ника, за чаепитием. — Особенно когда ему паршиво, а он все равно улыбается. Как будто не понимает, что этим может кого-то ранить.

Он совершенно не в порядке. Уж ей-то точно известно. А ещё ей известно, что как только все разойдутся, от этой улыбки не останется даже тени. Только бесконечная, затягивающая пустота. Но больнее всего то, что Шерон отчётливо понимала — она не может ему помочь. Она знала правильные слова. Правильные ровно настолько, насколько бесполезные. Он все равно будет выдавливать жалкое подобие улыбки и лгать: «все в порядке».

— Надеюсь, — ей оставалось так же фальшиво улыбнуться в ответ. — Скоро подадут обед, и...

Алиса встрепенулась, хватая юношу за локоть. Но Оз резко выдернул руку. Слишком резко.

И замер. Алиса непонимающше уставилась на друга, а Шерон замолчала, не договорив.

— Я не хочу.

Алиса непонимающе открыла рот, но Оз снова отвернулся к стене.

— Иди без меня.

В комнате тихо потрескивали часы.

— Может лучше... — тишина была страшнее этого дрожащего неестесвенного голоса, но Шерон не хотела уходить вот так. Она хотела предложить принести обед сюда.

— Не нужно, — слишком резко ответил Оз, рывком вставая с места и сжимая руки в кулаках, из последних сил заставляя голос не дрожать.

Шерон кивнула, ни слова больше не говоря, хотя взгляд, затуманенный собиравшимися слезами, против воли упирался куда-то в Оза.

Алиса ещё раз с сомнением взглянула на друга, но тот отвернулся к окну. Шумно выдохнув, девочка вышла следом за Шерон. Рейнсворт остановилась у окна, быстро вытирая глаза. Алиса запрыгнула на подоконник и уткнулась носом в стекло.

Алиса была расстроена. Даже ее торчащие волосы казались бессильно повисшими.

— Почему так?

Шерон вздрогнула. Алиса продолжала сидеть на месте и вглядываться в запотевшее окно.

— Что?

Но девочка молчала, думая о своем.

— Он теперь всегда будет таким?

Шерон сглотнула, подбирая правильные слова.

— Нет. Он должен справиться, — мы все должны. — Понимаешь, Алиса, когда теряешь близкого человека, это очень больно. Кажется, словно оторвали часть тебя самого, — Шерон замолчала, пытаясь справиться с комком в горле. Алиса задумчиво поджала губы, словно пробуя сказанное на вкус.

— Я понимаю.

Она спрыгнула с подоконника.

— Это чувство похоже на мои воспоминания. Также болит, — и она ткнула пальчиком куда-то в левую ключицу.

— Да, — Рейнсворт выдавила грустную улыбку снова. — Я понимаю, ты хочешь, чтобы Оз был рядом...

Но Алиса уже ничего не слушала, вновь думая о чем-то своем, но тут же встряхнула головой, прогоняя неприятные мысли и загоняя их далеко в сознание. Еще не хватало поддаться всеобщему горю.

— Ничего я не хочу, — буркнула она, отряхивая плащ и собираясь уходить. И вдруг резко замерла.

— А куда делась Ника? — подозрительно спросила девочка.

— Она... У Гилберта, — не очень уверенно ответила Шерон.

Алиса кивнула и пошла в свою комнату, но у дверей Оза невольно замерла, с напряжением вслушиваясь в тишину. И резко сорвалась на шаг. Только быстрый стук каблучков разнесся по коридору.

Горло сдавил комок, Шерон прижала ко рту руку, не позволяя полувсхлипу-полувскрику вырваться наружу.

— Госпожа! Госпожа Шерон! Я Вас везде ищу, — на лестнице появилась широкая фигура горничной. — Госпожа Шерил желает Вас срочно видеть.

Герцогиня Рейнсворт сидела за столом, но так и не притронулась к чаю. Она напряженно ждала, когда внучка переступит порог кабинета, но все равно вздрогнула, когда в дверь постучали.

— Бабушка, ты звала меня? — несколько неуверенно спросила Шерон.

— Да, дорогая, входи, — герцогиня внимательно оглядела внучку. — Мы с тобой уже говорили об этом, но ввиду новых обстоятельств, — Шерил напряженно замолчала, — я полагаю, больше этот вопрос не может и обсуждаться.

Шерон вздрогнула. Она ожидала, что бабушка вновь будет требовать её скрываться. Конечно же, Шерил боиться за неё. Девушке и самой, признаться, было страшно. После того, что случилось с Эйдой... Но юная Рейнсворт не имеет права убегать.

— Я могу остаться под защитой Брейка, я могу не участвовать в чем-то опасном... — девушка осеклась, когда встретилась с суровым взглядом бабушки. Но та неожиданно протянула к ней руки, подзывая поближе к себе.

— Думаю, ты и сама понимаешь, что Брейк не может только заботиться о тебе.

Шерон села на подлокотник кресла Шерил и порывисто обняла ее, пряча глаза, на которых уже начали появляться слезы. Конечно, она понимает. Она уже не ребёнок, которого нужно круглосуточно опекать. Конечно, слишком эгоистично требовать от Зарксиса вечно ходить за ней и защищать от каждой тени. Но просто сбегать, когда все, кто ей так дорог, рискуют собой? Собственное бессилие злило ее.

С минуту они так и просидели, обнявшись, пока Шерил не отпрянула, внимательно разглядывая внучку. В её добрых глазах отражалось понимание.

— Ты не сбегаешь. И в этом нет ничего предосудительного, — мягко, но решительно произнесла Шерил, заставляя внучку вновь отвести взгляд и закусить губу, — ты наследница рода Рейнсворт, это твое бремя, как бремя твоих друзей остаться здесь и продолжить сражаться. Это всего на несколько дней.

— Я понимаю, бабушка.

Уголки губ Шерил дрогнули. Но больше ничем она не выдала своего сожаления. Сегодня ужасный день. Обе Рейнсворт вынуждены сдаться.

— Вот и славно.

Шерон кивнула, окинув взглядом до мелочей знакомый кабинет. На языке вертелся вопрос, тревоживший девушку со вчерашнего вечера.

— Бабушка, — Шерон вдохнула, пытаясь справиться с волнением. Шерил ободряюще кивнула. — Что теперь будет с Никой?

Женщина поджала губы, пододвигая к себе остывший чай. Но так и не притронулась к нему. И вновь подняла глаза на внучку. Словно извиняясь.

— Ты сама понимаешь, как все непросто, — женщина вздохнула. — Пандоре известно слишком много, и если они поймают её, это не кончится ничем хорошим.

В глазах Шерон отразился страх. Она понимала. Она очень хорошо понимала, что тогда случится. Дом Рейнсворт ожидает скандал. Сокрытие цепи — страшнейшее преступление. Скрывать от Пандоры цепь, подобную Барсу — безумство и преступление. Конечно, каждый дом поступил бы так же. Но никто этого не признает.

Дом Рейнсворт заклеймят. Никой займется отдел исследований. А когда все ответы будут получены — её уничтожат.

Шерон содрогнулась.

— А если Брейк найдёт её?

Герцогиня покачала головой и отпустила голову на сцепленные руки.

— Она должна ответить за свои поступки. И быть честной, это в её же интересах.

— А если это не она?

Шерон напряженно смотрела на бабушку. Герцогиня удивленно подняла тонкие брови.

— Что ты хочешь этим сказать?

Девушка поправила бежевый бант на шее и спокойно ответила:

— Я не думаю, что Ника — Потрошитель, — не обращая внимания на удивленный взгляд бабушки, она продолжила: — Я не знаю, как это объяснить, но слишком много случайностей в этом деле.

В кабинет постучали. Шерон резко осеклась.

— Госпожа, ваш экипаж готов.

Шерил кивнула горничной и обратилась к внучке.

— Я понимаю, тебя, дорогая. Но так или иначе, сперва мы должны её найти. А теперь, поторопись. И не забудь обнять бабушку на прощание.

* * *

Экипаж остановился, в паре улиц от места назначения. Брейк лениво приподнял шторку, но так и не смог ничего разглядеть. До мужчин донесся истошный вопль, переходящий в визг. Внезапно дверца кареты распахнулась, и Гилберт увидел кучера, принявшегося объяснять что-то про выбежавшего на дорогу человека и почти столкнувшиеся экипажи.

Брейк тихо выругался. Только этого еще не хватало.

Внезапно к кучеру подбежал человек, лицо которого показалось Ворону смутно знакомым. В руках мужчина держал какую-то коробку. От негодования он встряхивал её, и в коробке что-то звенело.

— Да вы... — с предыханием кричал старик, — да вы знаете сколько она стоит? Это ваза прошлого столетия!

— Когда уже поедем? — Брейку было глубоко плевать на сувениры.

Кучер неуверенно пожал плечами и попытался что-то объяснить пострадавшему. Гилберт удрученно вздохнул. Всю дорогу оба молчали. Хотя Гила едва не бросало в дрожь от одного взгляда на Зарксиса.

Гилберту до боли хотелось курить, но последнюю сигарету он выкурил еще утром. А ещё ему хотелось, чтобы прошла тупая боль в висках и навязчивые образы больше не врывались в сознание.

И чтобы Ника оказалась в его квартире. Пусть напуганная, опустошившая полки с едой, но открыла бы дверь и развеяла все подозрения.

Разрешила бы хоть одну загадку из тысячи стоящих перед ним. И ему хотелось, чтобы разгадка не была связана с Сабрие. Чтобы хоть что-то в его жизни не было с ним связано.

Дверь экипажа резко хлопнула, заставив Гила открыть глаза и осмотреться. Брейк вышел из кареты. Гилберт поспешил за ним.

— Вам за всю жизнь не расплатиться за нее! Леди Амберс так ждала этот заказ! — продолжал восклицать старик, привлекая к себе внимание всех прохожих. Брейк уже был на другой стороне улицы, и Гилберту пришлось перейти на бег, чтобы обойти экипажи и собравшуюся толпу.

— Совсем, что ли? Сказать нельзя было?

— Мы и так задержались, так что, будь добр, поторопись, если не хочешь, чтобы я вломился к тебе в квартиру.

Чертыхнувшись, Гилберт даже обогнал Брейка, заслужив от того лишь снисходительную усмешку.

Ключи нашлись не сразу, и это ничуть не ослабило напряжения. Гил зажмурился, когда на третьем обороте щелкнул замок. Ника должна быть за дверью. Он знал это. Он почти слышал её шаги. И, он готов поклясться, Брейк тоже.

Но квартира была пуста.

— Что и требовалось доказать, — растянуто произнес Брейк, прохаживаясь из комнаты в комнату.

— Мы могли разминуться, — по выражению лица Шляпника Гилберт понял, какую глупость сморозил.

— Она сбежала, причём недавно, — задумчиво произнёс Брейк, заглядывая в комнату Ники. На застеленой кровати лежало аккуратно сложенное платье, и это единственное, что осталось от девушки. Все изрисованые листы, грифели и уголь исчезли вместе с ней. Только со стола капали разлитые чернила. Видно, она в спешке опрокинула чернильницу.

— Надо же, как основательно собралась, — Брейк говорил с лёгкой усмешкой, но в его взгляде горело адское пламя.

— Что будем делать? — глухо спросил Ворон.

Брейк усмехнулся.

— Есть у меня одна мысль. Ты пока осмотри все. Вдруг наша дорогая Ника оставила прощальную записку.

— Что ты намерен делать?

Зарксис элегантно развернулся и направился к дверям.

— Хочу узнать, по какому адресу ей слать открытки.

Не дожидаясь новых вопросов, мужчина исчез в шкафу. И в этот миг виски Ворона вновь пронзила боль. Навязчивый образ лестницы, убегающей в дурную высоту. И смех. Смех. Смеющийся призрак. Но боль прошла так же резко, как и началась.

— Это все нервы, — пробурчал он, открывая один за одним ящики секретера. Естественно, никаких прощальных записок девушка не оставляла. И все равно Ворон не мог смириться. С самим фактом того, что все это время Потрошитель был у них под носом. Что он, Ворон, мог пристрелить убийцу еще тогда...

Но намеренно промахнулся.

Почему не выстрелил? Почему верил ей? Почему он не может поверить, что она — убийца?

Слишком резко он дернул последний ящик. Надсадно скрипнула старая древесина, и ручка отвалилась. В дне валялись оплывшие огарки свечей и толстый альбом.

Альбом рисунков.

Из переплёта выскользнуло несколько совершенно новых листов. Все они были исчерканы бледными набросками, но один рисунок больше походил на фотографию. В центре надменно стояла Алиса, плечом к плечу с Озом, который решительно смотрел вперед и смеялся. За их спинами Гилберт узнал улыбающегося себя и саму Нику, опирающуюся на шпагу.

У Ники талант. Определённый талант. Он прекрасно помнил, как она рисовала их портреты. Алиса тогда весь вечер провела у зеркала, сравнивая себя нарисованную и себя настоящую, и только одобрительно хмыкала.

Ворон выдохнул. К вискам вновь подступили боль, когда он открыл старый альбом. Эти рисунки принадлежали Нике. Но то, что было нарисовано...

Длинная галерея, в конце которой угадывались силуэты людей, страница за страницей... Девушка с огромными глазами, сурово нахмурившая брови. Мужчина с широким мечом...

В висках стучала кровь. Воспоминания настойчиво рвались из темноты. Он знал. Он знал эти лица, но не мог вспомнить.

Новая страница. Чёрный кот. Дальше. Джек Безариус. Дальше. Мужчина, с забинтованными руками. Дальше... Память скреблась, перед глазами вновь закружились ступени бесконечной лестницы.

— Бал? Ха-ха-ха, это же так скучно!

Призрак в светлом платье.

— Не догонишь! Не догонишь!

Кто ты?

Гил чуть не выронил альбом. Со страниц смотрели два мальчика. Он не мог не узнать.

— Винсент, — в горле пересохло. Ворон вглядывался в поблекшие линии рисунка. Сомнений не могло быть. Художник мастерски передавал сходство. Но, словно разбивая все сомнения, внизу аккуратно выведеными буквами значилось

Г.и.В. Гилберт и Винсент.

Дрожащей рукой юноша перевернул последнюю страницу.

— Эй!

Девочка сидит на ступеньках одной из площадок. Вниз убегает лестница. Вверх убегает лестница. Она смеется и говорит что-то про бал и звездную ночь. Заметив его, легко вскакивает и светлым призраком ускользает по лестнице. Только пятном мелькает бело-желтое платье.

Бах!

Воспоминания-пули. Один выстрел по вискам. Десятки прозрачных воспомниний, голосов и бессвязных слов наконец-то сложились.

Девочка, чье лицо смотрело с пожелтевшего листа. Девочка из его воспоминаний.

Он вспомнил.

Её звали Ника.