Волшебники бывают (джен)

Ян ворвался к нему в кабинет, чем-то взбудораженный, но явно довольный.

— Есть! — с порога заорал он вместо приветствия. — Сработало! Второй найден!

Кевин вздохнул. Сразу по двум причинам. Бесцеремонность приятеля его всегда удручала, но бороться с ней было бесполезно — Ян искренне не понимал, что здесь такого. И было жаль погибшего ребенка, кем бы он не был — первого потеряшку они нашли три года назад, когда сработал сигнальный артефакт Гермеса. Мир праху твоему, Роберт Элиас Браун, он же Августус Руквуд, погибший вместе с приемными родителями при теракте в лондонском метро.

— Кто погиб? — тихо спросил он.

— Почему сразу погиб? Жив и здоров, что ему сделается. Магический выброс был, да такой силы, что у шефа поисковый артефакт со стены слетел. Вот прямо сейчас, с утра пораньше. Давай собирайся, посмотрим на это юное дарование. И сразу маячок ему подвесим, чтобы не искать его, паразита, по городам и весям. А то из этого вашего Хогвартса потом выцепить его будет проблематично, сам знаешь.

— Ян, — укоризненно сказал Кевин, — ты вообще-то о ребенке сейчас говоришь, а не о матёром преступнике. Выбирай выражения, пожалуйста.

— Если это тот, о ком я думаю, то матерый преступник рядом с ним — кроткий ангел небесный.

— Ему — кто бы это ни был — сейчас одиннадцать лет, не больше. И себя прошлого он не помнит. Не надо делать из мальчишки исчадие ада.

— Или из девчонки. Ты про Беллатрикс Лестрейндж не забыл? А она в списке наших потеряшек есть!

— Не забыл, — мрачно ответил Кевин. — Я искренне надеюсь, что новая жизнь для нее сложится удачнее прошлой.

— А прошлая жизнь у нее, бедняжки, была — не приведи господи какая страшная. Родилась в богатой и знатной семье, где ее любили и баловали, получила прекрасное образование, вышла замуж за того, кто готов был сдувать с нее пылинки — хотя, между нами, лучше бы он ее розгами порол каждую неделю для профилактики и пятью детьми обеспечил, чтобы на дурость времени не было. Кстати, судя по всему, она была безумной — в прямом смысле. Так что сейчас наверняка или в психиатрической клинике лечится, или на учете у психиатра стоит. Да черт с ней, собирайся.

— Куда?

— В Ковентри. Вернее, в один из его пригородов. Источник сигнала там, артефакт с точностью до метра работает.

Кевин почувствовал, что его сердце пропустило удар. В Ковентри был дом его семьи, погибшей при обстреле. Он никогда туда не возвращался. Не мог. Знал, что его младший брат выжил — но, по негласным правилам Отдела Потерянных душ, никогда не пытался его увидеть. И вот теперь, спустя почти семьдесят лет он окажется в родном городе…

— Ян, — глухо сказал он, — давай на пять минут заглянем в Ковентри.

— Все-таки решился? Давай. Время терпит.

Город за прошедшие десятилетия сильно изменился, чему Кевин втайне даже обрадовался. Квартал, где стоял когда-то дом его семьи, был полностью перестроен, и Кевин решил дойти до церкви Святого Михаила. Она была видна издалека — и Кевин с замиранием сердца обнаружил, что часть ее так и осталась полуразрушенной, как в ту страшную ночь. «Прости нас, господи!» — прочитал он надпись на стене. И вдруг услышал дребезжащий старческий голос:

— Брат! Кевин!

Он резко обернулся. На него смотрел старик, сидящий в кресле на колесиках. Не инвалидном — просто похожем на больничную каталку. Рядом со стариком, держа его за руку, стояла светловолосая девушка со смутно знакомым лицом.

— Простите, пожалуйста, — обратилась к нему девушка. — Дедушка не хотел вас обидеть. Он просто перепутал вас с одним человеком.

— Ничего страшного, мисс, — произнес Кевин. Старик в кресле смотрел на него, не отводя взгляд выцветших почти до белизны серых глаз и не мигая. Да он же слепой, вдруг понял Кевин. Слова девушки только подтвердили его догадку:

— Дедушка почти ничего не видит. И с памятью у него нелады. Он последнее время все твердит, что должен встретить своего брата. А тот погиб еще в 1940 году, вместе со всей дедушкиной семьей. Простите, пожалуйста.

— Ну что вы, мисс, — непослушными губами произнес Кевин. — Вам не за что просить прощения. Всего вам доброго.

— Прощай, Кевин, — произнес старик.

— Ну что ты, дедушка, это же просто прохожий, — наклонилась к нему внучка, поправляя наброшенный на ноги старика клетчатый плед. Теперь Кевин понял, почему её лицо показалось знакомым — девушка словно сошла со старой маминой фотографии. Ян потянул его за рукав.

— Нам пора, — тихо произнес он.

* * *

Мэтью проснулся от острого чувства тревоги. Чувство это заставило его буквально подскочить с лежанки, на которой он устроился отдохнуть. Судя по недовольному шипению котов, эта лежанка на заднем дворе под навесом, замаскированная какими-то вьющимися растениями, была их любимым местом отдыха. Но Старшая бросила на своих подопечных строгий взгляд — и они, возмущенно дергая хвостами, были вынуждены отступить. Мэтью лег — и провалился в глубокий сон. Бессонная прошлая ночь не прошла даром. Оказавшись в относительной безопасности, утолив голод и жажду, усталый мальчик уже не обращал внимания ни на что. Во сне он видел какой-то огромный замок, возле которого метались странные люди в балахонах, гигантские пауки, великаны, невиданные диковинные чудовища… Все они яростно сражались друг с другом. Вот рухнул кусок стены, обрушившись на нескольких человек, вот великан подхватил человека и швырнул его вниз — и человек сломанной куклой упал ему под ноги. Небо озарялось красными и зелеными вспышками — как в фильме про джедаев. Только вот у этих людей вместо мечей были какие-то палки. И из этих палок и вырывались цветные лучи. Странно, но замок показался ему смутно знакомым. Будто он видел его когда-то — в кино, во сне, в книге… А затем все внезапно закончилось.

Вот сколько раз он себе говорил, что нельзя расслабляться — а все зря. Плохо, когда тебя спящего застанут. Отбиться не успеешь. Мэтью слегка приоткрыл один глаз, глядя сквозь ресницы. Этому фокусу он давно научился. Вроде бы все нормально, вокруг никого постороннего нет — только спавшая у него в ногах Старшая вдруг открыла глаза и нервно дернула ухом, словно услышала что-то. А затем появились они. Мэтью увидел, как в тени у дома появились две человеческие фигуры — словно изображение на фотопленке, Саймон ему как-то показывал свой старый фотоаппарат. Нашли, с усталой обреченностью понял Мэтью. Те самые твари, которые убили Саймона и Лиз. А теперь добрались и до него. Все, бегал — и добегался… Правду кошка говорила, волшебники бывают. Вот и сказочке конец.

— Так и будешь притворяться, что спишь? — раздался насмешливый голос. — У тебя дыхание не сонное. И ресницы дрожат. Поднимайся, разговор есть.

Мэтью неохотно встал. Убегать и плакать он не будет, не дождутся, гады. Старшая, спрыгнув с лежанки, вдруг встала между ним и этими, которые пришли его убивать.

— Прочь! — зашипела она. — Его время еще не пришло. Не троньте детеныша, он не ваш!

— Ого! — удивился тот, кто говорил с ним. — Какая у тебя защита отыскалась!

Второй, который молча стоял рядом, негромко сказал, обращаясь к кошке:

— Не беспокойтесь, госпожа. Мы не причиним ему вреда — только зададим несколько вопросов.

И, обращаясь уже к Мэтью, добавил:

— Не бойся, мальчик. Мы тебе не враги.

Мэтью внимательного посмотрел на него. Высокий, рыжеватый, с простым и честным лицом… Этот, может, и не враг. А вот тот, который рядом с ним… смотрит, будто прицеливается. И глаза нехорошие. Такой убьет за милую душу. А какая ему теперь разница? Что будет, того не миновать.

— Я вас не боюсь, — неохотно сказал он. — Чего вам от меня надо?

— Посмотреть на тебя хотелось, — с издёвкой сказал первый. Мэтью про себя решил звать его «черным человеком»— из-за глаз. А второго — просто рыжим.

— Посмотрели? — буркнул Мэтью. — Ну и валите отсюда.

— Не так быстро, — усмехнулся черный человек. — Тебя здороваться не учили?

— Меня учили не разговаривать с незнакомыми людьми, — сердито ответил Мэтью. — А здороваться первыми должны те, кто пришел.

— Какой воспитанный мальчик, браво! — и рыжий несколько раз похлопал в ладони. Хлопки прозвучали, как выстрелы из пистолета с глушителем — Мэтью такое в кино видел. А черный, усмехнувшись еще раз, небрежно склонил голову и сказал:

— Ну здравствуй, Антонин Долохов. Пришлось же за тобой побегать.

У Мэтью в голове словно взорвалось что-то — и весь мир исчез.