Об истинной любви и зловредной теще (гет)

Первый тревожный звоночек она пропустила. Когда младшая дочь отказалась рассказывать о том, что увидела в верхнем мире на свой пятнадцатый день рождения, и только мечтательно смотрела вдаль, царица Афина пожала плечами — в конце концов, подросток есть подросток, в свое время она и сама была романтичной дурочкой.

Когда дочка пленилась верхним миром до такой степени, что приходила во дворец только поесть и поспать, Афина решила с ней поговорить. Пригласила на чай со взморником, приказала подать любимый дочкин мармелад. Однако Ариэль была упряма, вся в мамочку, только улыбалась и твердила, что все в порядке. Царица отступилась, пообещав себе не спускать с трудного ребенка глаз. И разумеется, не уследила. Ее любимица ушла в верхний мир, отдала за это свой чудесный голос; обменяла изящный хвостик на неуклюжие подпорки, хорошо, если хотя бы не волосатые…

Никогда в жизни Афина не была в таком бешенстве. От взмахов ее хвоста закручивались водовороты, с дороги шарахались рыбы и, кажется, даже растения. Полипы, охранявшие дом морской ведьмы, закопались в серый песок.

— Что ты сделала с моей дочерью?!

Ведьма поперхнулась морской водой, закашлялась и не успела опомниться, как царица ухватила ее за жабры. Ведьма немного струхнула, хотя и не чувствовала за собой особой вины — девчонка сама напросилась. Однако склочный характер заставил ее ответить дерзостью.

— Детей надо лучше воспитывать! Тогда они не будут удирать в верхний мир.

За это, в общем-то, справедливое замечание она едва не поплатилась жизнью — царица схватила с полки первую попавшуюся склянку и разбила ее о голову ведьмы. На ее счастье, это оказался результат неудачного эксперимента, от которого плоть всего лишь покрывалась нарывами, а не превращалась в мерзкую слизь. Увидев, что стало с ведьмой, Афина злорадно ухмыльнулась и немного остыла.

— Рассказывай. Сейчас же.

Она слушала, замирая от ужаса. Хотелось то ли рвать на себе волосы, то ли придушить ведьму. Та уже оправилась от испуга и свысока смотрела на побледневшую царицу. Наконец рассказ закончился. Вдох. Выдох. Афина попыталась взять себя в руки.

— Ты немедленно исправишь то, что натворила!

Ведьма спокойно кивнула.

— Я приготовлю зелье, которое вернет твоей дочери хвост вместо уродливых человеческих подпорок, — задумчиво проговорила она. — И от которого она забудет о своем принце. Голос, увы, вернуть не могу.

— А истинная любовь? Если Ариэль вновь станет русалкой, а принц на ком-нибудь женится, то она все равно превратится в пену?

— Да. — Ведьма заметила, как исказилось лицо царицы, и поспешно добавила: — Только дернись, и тебе несдобровать. Больше ты меня врасплох не застанешь. Так как, будешь слушать или закатывать истерики?

Афина сжала зубы и взяла себя в руки.

— Говори.

— Твоя дочь была обречена в любом случае — потому что никакой истинной любви не существует. Рецепт, который я использовала, записан в старинной книге, но ни моя наставница, ни ее предшественницы не слышали о том, чтобы кому-то удавалось обрести бессмертную душу. Насколько я знаю, было три попытки, но даже та русалка, чей избранник на ней женился, после смерти стала пеной.

— Но ведь это еще не все, — царица до боли сжала кулак. — Есть какой-то выход. Ты просто набиваешь себе цену.

— Надо же, не ожидала от красивой пустышки такой прозорливости, — язвительно ответила ведьма. — Выход есть, хоть и не идеальный. Я могу навести порчу на принца; он сохранит здоровье, но никогда и ни на ком не женится. Тогда твоя дочь проживет человеческий век — это лучше, чем умереть в ближайшее время. А в обмен ты отдашь мне лиловую жемчужину, которую морской царь подарил тебе на свадьбу… и свои волосы. Согласна?

— И ты еще смеешь торговаться? В моей власти устроить тебе такую жизнь — будешь в Марианской впадине убежища просить!

— Может, и так. Но чем это поможет твоей дочери?

Несколько мгновений они молча сверлили друг друга глазами. Ведьма была зла; кожу кололо и жгло от болезненных нарывов, и она готова была сдохнуть, но не отступить. Последней, кто разговаривал с ней в таком тоне, была ее наставница, которая уже давно превратилась в морскую пену. Больше никто не рисковал. И не рискнет, не будь она морская ведьма!

— Жемчужина. И волосы. Или можешь забыть о дочке, — процедила она.

— Я подумаю, — опустила глаза царица.

— Думай-думай. Время у тебя есть — пока.

Афине повезло, что полипы еще не выкопались из песка, иначе она навсегда осталась бы у пещеры морской ведьмы, потому что плыла прочь, ни на что не обращая внимания. Заплатить ведьме или потерять дочь… вроде бы, решение очевидно. Но как она будет смотреть в глаза Ариэль, если лишит ее единственного шанса осуществить свою мечту? И кстати, что такого ценного в лиловой жемчужине?

* * *

Когда морской царь зашел пожелать жене спокойной ночи, она перебирала драгоценности, вспоминая, как играла с блестящими камешками Ариэль. Царица не плакала, ведь русалки не умеют плакать.

Заметив мужа, она вздрогнула. Камни с глухим стуком упали в шкатулку

— Как же так вышло, Тритон? Мы ничего не заметили, а наша дочка…

— Успокойся, рыбка моя. Ариэль уже взрослая, может, в верхнем мире ей будет лучше.

— Скажи, ты веришь в истинную любовь?

— Не знаю, — царь погладил Афину по голове, пропустил между пальцев густую прядь. — Мне кажется, неправильно делить любовь на истинную и нет. Вот мы, например — поженились, потому что нас сговорили родители, никогда не испытывали каких-то особых страстей, но мы понимаем и ценим друг друга, и всегда готовы друг друга выслушать и поддержать. По-моему, между нами куда более истинные чувства, чем одержимость нашей дочери своим принцем.

— Значит, стерпится — слюбится… Что ж, это шанс, — пробормотала Афина себе под нос.

— Что?

— Я думаю о бедняжке Ариэль. Она же там совсем одна.

— А вдруг ей повезет, и сбудется ее мечта? Помнишь, когда-то ты убеждала меня, что это несправедливо — то, что у русалок нет бессмертной души.

— И ты ответил, что у нас на дне морском есть такая красота, какой не сыскать в верхнем мире, и подарил мне лиловую жемчужину, — мечтательно проговорила Афина. — Когда у меня бывает плохое настроение, я всегда держу ее в руках. Может, она волшебная?

— Волшебная? — нахмурился царь. — Возможно. Кажется, отец рассказывал мне, что ее владелец может заманивать в море людей.

— Любых? — насторожилась Афина.

— Вроде, любых. А зачем тебе люди?

— Да так, просто любопытно…

К утру царь совсем забыл об этом разговоре, уж больно насыщенной выдалась ночь.

Весь следующий месяц Афина пыталась заманить принца в море. Она слабо представляла себе, как действует жемчужина, но не спрашивать же об этом ведьму! Сначала царица подплывала к самому берегу и звала принца — нарвалий бивень, она даже имени его не знала! — но никто не пришел. Постепенно она все глубже забиралась в царство людей — вверх по реке, и дальше по протоке, к самому дворцу. Несколько раз мельком видела принца, за которым хвостиком следовала Ариэль, и тогда сжимала в руке жемчужину и твердила на разные лады: «Иди ко мне. Иди. Ну иди же, заешь тебя акула!» Бесполезно.

Царица осунулась, стала избегать мужа и дочерей и только огрызалась, когда кто-то пытался заговорить о делах.

И ей наконец-то повезло.

Неизвестно, что принцу понадобилось у моря, но он пришел туда в одиночестве, без свиты, без своей верной Ариэль, и когда Афина всплыла невдалеке от города, то сразу заметила на берегу до зубовного скрежета знакомую фигуру. Нельзя была упускать момент; она готова была хватать принца в охапку и тащить в море… и тут на жемчужину в ее руке упал солнечный луч, принц заметил блик — и кинулся в воду прямо в одежде.

А там его уже ждали.

* * *

Принц Эрик очнулся на крошечном каменистом островке. Влажный мох, лужицы — время отлива; с приливом этот клочок земли наверняка скрывался в море целиком. Где-то вдалеке виднелись городские башни; над городом всходило солнце. А из моря на него с плотоядным прищуром смотрела красивая женщина.

Он помотал головой; мокрые волосы хлестнули по лицу. Женщина ухмыльнулась.

Она сразу ему не понравилась, но принц был воспитанным юношей и умел в любых обстоятельствах вежливо беседовать с дамами — даже такими неприятными особами, как эта.

— Позвольте представиться, мадам, меня зовут Эрик. Прошу прощения, должно быть, последние события выпали у меня из памяти. Не могли бы вы поведать мне свое имя и объяснить, как я сюда попал?

— Я хотела с вами поговорить. И очень убедительно попросила составить мне компанию. — На ее лице Эрик увидел смесь злорадства и отчаянной надежды — женщина явно не привыкла скрывать свои чувства. — Я Афина, мать Ариэль и ваша будущая теща.

А вот свою невозмутимость он несколько переоценил. Несколько минут принц только хлопал глазами, глядя на непонятно откуда взявшуюся мать неизвестной ему Ариэль. Надо сказать, он всегда настороженно относился к сумасшедшим — а кем еще могла быть женщина, которая разговаривала с ним, даже не потрудившись выбраться на берег? Эрик уже собрался со всем соглашаться и ни в чем не перечить безумной «теще», когда та изогнулась в воде, и на мгновение на поверхности показался большой чешуйчатый хвост…

Женщина-рыба — русалка — рассказывала свою невероятную историю, запинаясь и перескакивая с одного на другое; солнце светило в глаза, по воде бежали блики, а в мыслях у Эрика царил сумбур. Ее дочь полюбила его — то есть, сначала спасла, а потом уже полюбила, и ради него потеряла голос и хвост; а если он на ней не женится, она умрет — точнее, не умрет, как все нормальные люди, а превратится в морскую пену. Но у девушки есть мама, и она скорее его самого превратит в пену, чем позволит погибнуть своей доченьке.

Вдруг он вскинулся.

— Бессмертная душа? А вот некоторые наши философы сомневаются, что у людей она есть.

— Философы? Кто это?

Он пустился в объяснения, но русалка махнула рукой.

— Понятно. Это те, кто исследует сложное и запутывает простое. Философов у нас нет, как и бессмертной души. Зато наша жизнь легче, приятней и дольше, — довольно сообщила русалка. Внезапно на ее лицо набежала тень, и она обиженно добавила: — Создатель испытывает вас, а до моего народа ему нет дела.

Русалка замолчала, о чем-то задумавшись; принц смотрел на нее и не представлял, что сказать. Оказывается, все это время с ним рядом жила бездушная тварь — бездушная в прямом смысле слова. В памяти встали сказки, которые читала ему в детстве няня и от которых он порой долго не мог заснуть, вздрагивая от каждого шороха. Волшебные создания из этих сказок не имели души и не знали жалости — те, что покрупнее, похищали и пожирали людей; те, что помельче, всячески людям пакостили. О русалках няня тоже рассказывала… Эрик попробовал незаметно нащупать кинжал на поясе — его не было. Собственно, этого следовало ожидать.

Наконец русалка встрепенулась, лицо ее стало по-королевски высокомерным.

— Я предлагаю вам руку своей дочери, принцессы Ариэль. Вы согласны, принц Эрик?

Все к тому шло, но Эрик почувствовал, как на мгновение перехватило дыхание и закружилась голова. Ариэль? Рыба она, а не принцесса. Говорящая рыба. Что ж, волшебных тварей можно обмануть, в сказках героям это почти всегда удается.

— Вы понимаете, леди Афина, это очень важное решение. Я должен посоветоваться с родителями.

— Нет, принц, — улыбнулась она. — Вы все решите сами. Здесь. И не уйдете с этого островка, пока не поклянетесь мне, что женитесь на моей дочери.

Эрик глубоко вздохнул и попробовал еще раз.

— Но мы с Ариэль и так прекрасно ладим. Просто нам нужно получше узнать друг друга, и честно говоря, ваше вмешательство только все портит.

Русалка заколебалась… и покачала головой.

— Не лукавьте, принц. Вы ладите с ней, как акула с любимой рыбкой-прилипалой. А прилипал не берут в жены.

— Что вы такое говорите! — возмутился он. — Я очень уважаю вашу дочь, а теперь вижу, что и мать у нее оказалась редкостной… гадюкой.

— Гадюкой? — прищурилась царица.

— Это такая птичка, очень редкая и красивая. Вы только послушайте, как звучит! Га-дю-ю-ка…

— Ну, спасибо за комплимент. Тогда вам тем более не составит труда поклясться, что вы станете мужем Ариэль. Вы ведь так высоко ее цените.

Эрик стиснул кулаки. Заговорить зубы этой рыбе не получилось.

— Подумайте, что скажет Ариэль, когда узнает, что вы бесцеремонно меня похитили и вынуждали на ней жениться?

— Полагаю, вы не станете ей рассказывать, — быстро ответила русалка. — Это не в ваших интересах. Но даже если она обо всем узнает и обидится на меня — пусть. Зато живой останется.

— И вы забыли, что бессмертную душу вашей дочке даст только поцелуй истинной любви, — горячо воскликнул принц. — Истинной! Любви! Которую нельзя получить принуждением.

— Любовь слепа, — задумчиво ответила Афина. — Если вы женитесь на Ариэль, она решит, что любима, и будет счастлива весь отпущенный ей срок. Потом она превратится в морскую пену… но так все равно лучше, чем умереть молодой и с разбитым сердцем.

Вот ведь селедка упрямая! Эрик разозлился.

— А если я скажу «нет»?

— Скоро прилив, принц. Вы, конечно, можете попытаться добраться до берега вплавь… — она ехидно ухмыльнулась, и Эрик понял, что далеко он не уплывет.

— Вы не боитесь, что я отомщу?

На берег хлестнула волна.

— Собираетесь развязать войну, оттого что я оскорбила вашу гордость? Зря. Едва ли вы сможете нам навредить, а вот ваш флот и рыбаки серьезно пострадают. — Русалка ощерилась, и Эрик поразился, как он вообще мог перепутать ее с женщиной. — А если вздумаете отыграться на моей дочери, я лично подстерегу вас и вырву вам глотку.

Принц встал и повернулся к ней спиной. По коже пробежали мурашки, но так он хотя бы не видел ее самодовольную физиономию. Если он откажется жениться на Ариэль, живым из этой переделки ему не выйти. Клятвы, данные волшебным существам, нарушать нельзя, — это он запомнил твердо. Но, в конце концов, эта русалка не к себе под воду его тащит, и не за себя сватает. Может, немая жена — не так уж и плохо? Эрик решительно обернулся.

— Раз уж вы так желаете со мной породниться, возможно, нашим королевствам стоит подумать о сотрудничестве и торговле. Вы нам… ну, например, жемчуг, а в обмен — что бы вы хотели получить?

Русалка хлестнула хвостом по воде.

— У нас ходит множество историй о том, как волшебный народ позволял людям узнать о себе, — задумчиво сказала она. — И ни разу это добром не кончалось. Так что нет, пожалуй, я откажусь. Хватит и того, что вы получили самую прекрасную из морских принцесс, — ее лицо помрачнело. — Ну что, принц, вы согласны стать мужем Ариэль?

— Хорошо, я поклянусь, что женюсь на вашей дочери. Но и вы должны поклясться, что больше никогда не будете искать встречи со мной.

Афина нахмурилась и кивнула. Встречаться с дочерью ей никто не запрещал. А если принц вздумает обидеть ее девочку, царица найдет, кого к нему послать.

* * *

Русалочка была счастлива. Ее любимый сказал, что женится на ней. А то, что он вздрогнул, коснувшись ее щеки… люди иногда такие странные.

И священник соединил их руки, и они жили долго, в мире и согласии. Вот только у принца нет-нет да и дергалась щека при виде очаровательной супруги, но он честно исполнял свой долг. Прошло несколько лет, и в королевской семье появился очаровательный малыш.

Принц и русалочка умерли в один день, и Ариэль совершенно не удивилась, когда ее бессмертная душа воспарила в небеса — она так и не узнала, что поцелуй истинной любви подарил ей ее ребенок, когда чмокнул маму в щечку на Рождество…