Кому, как не Алеку (джен)

— ...Это же просто невероятной глубины эгоизм! Разве я не права? — раздраженная Клэри прекращает свои метания по тренировачному залу и пытливо смотрит на Алека.

Он проводит светящимся мечом еше несколько выпадов, потом аккуратно убирает его, тянется к полотенцу, промокает вспотевшее лицо и лишь коротко бросает:

— Терпи.

— Терпеть? Ты с ума сошел? Алек, это ненормально — запирать меня в институте!

— Он защищает тебя...

— ...от демонов снаружи, я в курсе. А от твоих тренировок меня защищать не надо? — Клэри потирает плечо, которым буквально полчаса назад Алек довольно болезненно припечатал ее о стену. — И вообще, как я стану настоящим охотником без практики?

— Ее будет предостаточно, — Алек снимает со стены два шеста, один из которых швыряет Клэри. Та не успевает среагировать, и дерево с глухим стуком встречается с ее лбом. — Если ты, конечно, что нибудь сделаешь со своей заторможенной реакцией.

Клэри недовольно трет покрасневшую кожу, ни капли не злясь на Лайтвуда, и внезапно очень тихо говорит:

— Да не в этом дело, понимаешь... — она закусывает губу, и Алек почему то не спешит бросаться на нее. — Я очень боюсь.

— Этот страх, возможно, поможет тебе выжить.

— Не страх перед демонами. И даже не перед Валентином. Я просто очень боюсь за Джейса, боюсь, что однажды он, как всегда, полезет в самое пекло... И уже не выберется. Понимаешь?

Алек незаметно усмехается, перекручивает в руках шест и становится в боевую стойку, которую Клэри торопливо копирует.

— Куда мне понять... — бросает он, прежде чем резким ударом сбить Фейрчайлд с ног.

Как будто не он вечно влезал в это самое пекло за Джейсом, не тащил потерявшего созание блондина на плече, не выгораживал его перед родителями и Конклавом в ущерб собственной репутации.

Как будто Алек не знает, каково это — до удушья бояться за чужую — Джейса — жизнь.

Кому, как не Алеку знать, каково это — отчаянно любить Джейса Вейланда.

* * *

— Я серьезно, Алек. Если этот ушастый еще раз косо посмотрит на Иззи — я укорочу его примерно на высоту одной головы, — ревниво ворчит Джейс, которого едва слышно за ревом беснующейся в клубе толпы.

Алек следит за его взлядом и видит, как какой-то фейри приобнимает смеющуюся Иззи — и тут же чувствует тот же праведный гнев, что и Джейс.

Фейри, увидев недобрые взгляды охотников, как то резко теряется, что то извиняющееся лопочет Иззи и растворяется в толпе. Изабель недоуменно смотрит ему вслед, и тут же резко переводит взгляд на ребят, которые со страшным интересом изучают несущую стенку.

— Еще раз спугнете моего потенциально парня, я вам глаза повыковыриваю, — нежно улыбается она, протискиваясь между ребятами к выходу.

— Против парня я ничего не имею, правда. При условии, что он не будет выглядеть так, будто сам собирается рожать ваших детей, — зло фыркает Джейс, отпихивая от Иззи пьяного примитивного.

— А ты расист, братец.

— Я реалист. Сколько раз мне еще прикрывать тебя перед Маризой? Если она узнает, что ты тусуешься с жителями Нижнего мира...

— Тусуешься? Я думала, так говорят только старики. Ну и Алек. Правда, Алек? — дразнит брата Иззабель, стараясь сменить тему.

Алек лишь глубоко выдыхает, сохраняя спокойствие и выкручивая руку немного пьяному вампиру, пытающемуся ненароком коснуться Иззи незаметно для ее братьев.

Так было почти всю их сознательную жизнь — Иззи в силу своей врожденной влюбчивости вечно влипала в неприятности из-за парней из Нижнего мира, а Алек, которому выпала нелегкая доля старшего брата самой прекрасной сумеречной охотницы, прикрывал ее от праведного гнева родителей: то незаментно открывая двери института по ночам, впуская загулявшую Иззи, то выискивая ее в три часа ночи в различных смешанных клубах, то методично выбивая зубы или клыки слишком уж завравшегося поклонника. Но чего он точно не делал, так это не пытался погасить в сестре ту жажду жизни, ту искру, которой в нем самом никогда не было. И Алек никогда не читал сестре нотаций — она, хоть была и легкомысленна, но не дура.

И сейчас, когда Джейс, сидя за рулем, в ярости расписывает Иззи, что он сделает с ней и ее длинноухим парнем, если заметит их на расстоянии ближе километра друг от друга, Изабель устало опускает голову на плечо Алека и незаметно даже для себя засыпает. Алек дает все не замолкающему Джейсу легкий подзатыльник, и когда тот возмущенно оборачивается, прижимает палец к губам, веля тому замолчать.

Кому, как не Алеку знать, каково это — быть старшим братом Изабель Лайтвуд.

* * *

— Она ходячая катастрофа, серьезно. Как она вообще до семнадцати дожила, не став калекой? — возмущенный Алек врывается в комнату и швыряет в огонь камина окровавленные бинты.

— Поверь мне, она старалась, — монотонно ворчит сидящий прямо на полу Люк, переворачивая страницу книги. — Помню, когда Клэри было пять, мы повели ее в зоопарк, где она потерялась. Джослин едва не поседела от ужаса, пока мы не нашли ее через двадцать минут у вольера со львом. Она пыталась заколкой открыть дверь клетки.

— И зачем она это делала? — стараясь звучать как можно более безучастно спрашивает Алек, ковыряясь в ящике с лекарствами.

Люк коротко усмехается:

— Ей показалось, что ему там тесно. А что произошло в этот раз? Я так и не понял...

— Она полезла спасать котенка с дерева.

— И упала?

— И наткнулась на перевертыша в облике котенка. Все руки ей перекусал, — выхватив из ящика несколько сосудов, Алек бегом исчезает в комнате, где сидит покусанная Клэри.

Люк слышит почти дружелюбное ворчание Алека, которое мгновенно затихает, как только в комнату Клэри заходит Джейс. Люк сочувственно качает головой, когда Лайтвуд с абсолютно каменным лицом спешно покидает помещение.

Кому, как не Люку знать, каково это — неосознанно привязываться к девушке своего парабатая.

Слова Джейса бьют током по оголенным нервным клеткам.

«Это все из-за твоих чувств ко мне».

Серьезно, Джейс? Ты только сейчас перестал делать вид, что ничего не понимаешь?

Алек размахивается и изо всех сил впечатывает кулак в челюсть Джейса. Будь ты проклят, Вейланд.

Сотни, тысячи раз они сходились в битве на тренировках. Воспринимай это как разминку, Алек. Разорви парабатая на части.

Вранье, предательство, Клэри... Ножей, которых Джейс метнул в вольфрамовую броню Алека, было предостаточно. Правда — последний выстрел.

Алек избивает Джейса, вбивает в бетон, крошит кости. Лезвие кинжала едва тормозит в паре миллиметров от кожи. Джейсу словно наплевать.

«Убей меня. Я лучше умру, чем буду с тобой по разные стороны баррикад».

Баррикады эти в голове, Джейс, в твоей, в моей. Мы сами очень старательно их построили.

Покорность в глазах Джейса вышибает из Алека дух. Он медленно отводит руку с кинжалом и тяжело падает на землю.

Господи, если ты есть, спаси сына своего, нефелима. Закатай его прямо сейчас под бетон.

Джейс встает, и Джейс молит. «Идем с нами. Идем со мной».

Попроси меня еще раз, кричит сердце. Умоляю, разве ты не видишь — я почти согласен. Уговори меня, кричит душа.

«Нет» шепчут будто чужие губы.

Джейс недоверчиво смотрит на Алека, и тот мысленно стреляет себе в висок, чувствуя, как тонет в расширенных зрачках парабатая.

Глухие шаги Джейса звучат в унисон с яростно колочущимся сердцем.

Алек захлебывается кислородом.

Алек не выплывает.

У Алека внутри — буря.

Он идет, почти не разбирая дороги, слепо натыкаясь на стены. Перед глазами — черный туман и солнечно-рыжие всполохи. В голове — сумбур и лихорадочный блеск пары сине-черных глаз.

У Алека внутри — демон.

Джослин открывает дверь после первого же стука, и ее зеленые — как у Клэри — глаза широко распахнуты в удивлении.

— Александр? Что ты…

Алек не дает ей договорить и стискивает пальцы вокруг её шеи.

— Это твоя вина.

Джослин в ужасе хватается за его запястья тонкими — как у Джейса — пальцами, пытаясь оторвать руки Алека от горла. Но Лайтвуд сильнее. Внутри него бушует море ненависти.

И демон.

— Это твоя вина! — еще неистовее шепчет Алек, приложив женщину затылком к стене. — Это разрушает меня, я не могу ни есть, ни спать, черт возьми, я дышать не могу…

Слабый стон Джослин понемногу переходит в хрип.

— Как ты это сделала, Джослин? — отчаянно цедит Алек — демон. — Как ты умудрилась? Ты сделала это, чтобы уничтожить меня?

Ненависть почти перекрывает кислород Алеку, и ему кажется, что он тонет, отчаянно задыхается, так же, как и та, что стала виновной во всех его бедах, во всей той боли, что разрывает его.

— Как ты умудрилась породить двух существ, которых я так нелепо полюбил, Джослин Фейрчайлд? Двух существ, которые по очереди вырвали мне сердце? — Лайтвуд немного отводит назад левую руку. — Знаешь, как это больно, Джослин?

Ладонь Алека в мгновение она разрывает грудную клетку женщины, и он чувствует в своих пальцах ее трепещущее сердце.

— Вот так… — шепчет демон — Алек -, наблюдая, как в зеленых глазах угасает жизнь.

* * *

У Алека внутри — буря.

Он стоит рядом с Клэри и наблюдает, как своими руками убивает ее мать. И Лайтвуд почти счастлив, понимая, что камера не разбирает слов, которые демон шепчет Джослин.