Тьма в моей душе (гет)

— Где это я? — Рон Уизли коснулся рукой своего затылка, нервно сжимая пальцы. Голова болела так, словно кто-то очень сильно ударил его по ней и бросил одного в этом непонятном, но в то же время отчего-то весьма знакомом месте.

Молодой человек, придерживаясь руками за холодную каменную стену и облокотившись на неё, с трудом поднялся с пола и попытался осмотреть место, где он находился. Большая, практически пустая комната казалась ему смутно знакомой, но на ум, как назло, так ничего и не приходило, к тому же в темноте было сложно внимательно всё осмотреть. Всё, что можно было заметить, так это большие шёлковые шторы на окнах, которые не пускали лунный свет в помещение; в дальнем углу комнаты проглядывались очертания небольшого столика, на котором, скорее всего, стояла большая ваза с цветами.

"Гермиона очень любит полевые цветы", — невольно вспомнил Рон о своей невесте и тепло улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. Сколько он боялся, всё никак не мог подойти к ней, не покраснев, пытаясь скрыть свои настоящие, искренние чувства, которые он уже давно испытывал к этой невероятной, самой замечательной девушке на свете.

Но кто бы мог подумать, что война с самым опасным злодеем за всю историю Волшебного мира поможет исправить это положение. Вот, казалось бы, всего лишь одно мгновение его жизни, но уже никогда и ничто не будет таким, как прежде. Теперь он не один, теперь с ним верная спутница, которую Рон ждал, казалось, целую вечность. И если он сейчас сможет отсюда выбраться, то у него появится шанс снова увидеть свою возлюбленную, которая наверняка уже сильно переживает и очень ждёт, когда же её жених вернётся домой.

Аккуратно, всё так же держась за стену, Уизли осторожно передвигался вперёд, туда, где, как ему казалось, должен быть выход. Не успел Рон сделать и десяти шагов, как за стеной ему послышался тихий, до боли знакомый голос:

— Тише ты, ведь он может нас услышать! — возмутилась девушка, но затем её недовольство резко сменилось радостным возгласом, перешедшим в звонкий смех. А если прислушаться, то можно было услышать ещё и тихий мужской голос.

— Гермиона, — едва слышно прошептал Рон, услышав такой знакомый и любимый для него голос. Это точно была Гермиона, молодой человек в этом не сомневался, ведь её голос он никогда и ни с кем не перепутает.

Собрав все свои силы, Рон направился в ту сторону, где, как ему показалось, он слышал голос Гермионы. Шаг за шагом, преодолевая ноющую боль во всём теле, Уизли старался как можно скорее добраться до места.

— Чуть-чуть, ещё чуть-чуть, — тихо шептал про себя Рон, тем самым подбадривая себя и медленно приближаясь к дверному проёму, который уже стал выделяться на фоне этой бесконечной темноты.

Наконец, достигнув своей цели, он повернул в ту сторону, откуда доносились голоса. Шаг, два, три... И Рон оказался в своей спальне.

В этой комнате шторы были задвинуты неплотно, поэтому без труда можно было рассмотреть почти всё, что здесь находилось. Тёмно-фиолетовые обои, большой шкаф с одеждой из дуба, две маленькие прикроватные тумбочки, мягкий ковёр на полу... Рону не составило труда узнать эту комнату, а та, откуда он пришёл, скорее всего, гостиная его нового дома, который они с Гермионой купили совсем недавно. Но как только Рон посмотрел на кровать, его сердце пропустило несколько ударов, а сам молодей человек отказывался поверить в то, что он сейчас видел. Гермиона, его Гермиона, сидела обнажённая на кровати и словно манила кого-то к себе, ждала, что кто-то должен к ней сейчас подойти. Уизли уж было подумал, что невеста позвала его, но не тут-то было. Она даже не смотрела в сторону своего жениха. Гермиона упорно следила за чьими-то движениями в глубине комнаты, там, куда не проникал даже лунный свет.

Неожиданно тени словно ожили, и из темноты, шагая вольно и свободно, словно дикий кот, к кровати стал приближаться мужчина. Рон хотел выбежать из тени, наброситься на него, заставить отойти от своей возлюбленной и сказать, чтобы тот больше никогда в жизни к ней не приближался, даже не смел смотреть в её сторону! Но неведомая сила схватила его за горло, словно в тиски, не давая даже пошевельнуться в сторону желанной для него добычи. Темнота уводила его назад, не давая возможности помешать двум влюблённым, унося его всё дальше и дальше от них. Невольно переведя дыхание, Рон смог затаиться за дверным косяком, там, где тьма оставила его в покое, позволяя наблюдать за любовью двух молодых и страстных тел, но в то же время не подпуская его ближе, словно издеваясь, не давая помешать их соитию.

И Рон только и мог делать, что наблюдать за тем, как его Гермиона отдаётся другому, как её стройное тело извивается под жадными ласками, как она жаждет большего, не думая ни о ком и ни о чём. Он видел, как мужчина схватил Гермиону за подбородок, заставляя её посмотреть ему в глаза. Но та лишь шально улыбнулась, позволив себя целовать, грубо кусать её нежные губы почти до крови. Грейнджер вцепилась в плечи любовника, не желая его отпускать, всё ближе притягивала его к себе, словно хотела как можно скорее оказаться с ним единым целым и никогда больше не вспоминать своего жениха, который с замиранием сердца наблюдал сейчас за всей этой картиной.

Мужчина грубо повалил Гермиону на кровать и, не давая ей опомниться, снова жёстко поцеловал её, руками сжимая молодое тело, исследуя его и причиняя при этом сладкую, тягучую боль вместе с удовольствием. Он оставлял на её шее жалящие поцелуи-укусы, которые вырывали из женских уст громкие стоны. Гермиона зарылась руками в растрёпанные волосы партнёра в призыве продолжать, не останавливаться. Нет, ни в коем случае! Она желала большего. Мужчина перенёс свои поцелуи дальше, начал покрывать ими ореолы её сосков, слегка посасывая их и оттягивая, осторожно прикусил нежную кожу, едва не заурчав от удовольствия.

Очередной громкий стон Гермионы привёл Рона в чувство. Как бы он хотел отвернуться, чтобы больше не видеть этого, никогда и ни за что! Но всё та же неведомая сила не позволяла ему это сделать, а вместо этого принуждала смотреть, как чужой мужчина нежно ласкал его невесту, доводя её до края блаженства. Но Рон не мог поверить, что эта девушка на постели, девушка, которая изменяла ему, это его Гермиона! Ему хотелось закричать, броситься туда, но он не мог даже сдвинуться с места, сделать лишний вдох, отвернуться, чтобы хотя бы не видеть этого. Не видеть, как чужие губы ласкали впадинку пупка, как чужие руки обхватывали грудь, нежно пощипывали соски, сжимали их и оттягивали, что приносило девушке удовольствие на грани с болью.

Гермиона пьяно улыбнулась и с нежностью посмотрела на своего любовника. Рон, не в силах это больше терпеть, попытался закрыть глаза, хотя бы моргнуть, чтобы хоть на мгновение прекратить эту чудовищную для него пытку, но, как он и боялся, ничего не вышло. Как же Гермиона смотрела на этого мужчину! Так, как на Рона она не смотрела никогда, абсолютно никогда. Но здесь она была такая страстная, дикая, живая. Да, именно живая, настоящая женщина: властвующая, удовлетворённая, наслаждающаяся своим превосходством, получающая удовольствие...

Мужчина тем временем раздвинул стройные ножки в стороны и, дико улыбнувшись, наклонился к самому сокровенному местечку в теле Гермионы. Грейнджер лишь сильнее сжала волосы любовника на голове и заставила его придвинуться к ней ещё ближе. Рон видел, как двигалась голова в такт движениям, как его любимая приоткрывала рот в немом крике удовольствия, направляя партнёра так, как ей этого больше всего хотелось.

Уизли совершенно отчаялся. Этим двоим было так хорошо, невероятно! Гермиона отдалась без задней мысли о том, что была уже помолвлена, что она несвободна, что это измена. Нельзя, так просто нельзя! Но девушка не слышала мысленных поруганий своего жениха, она полностью растворилась в той страсти и любви, что дарил ей сейчас другой мужчина, тот, что так умело её удовлетворял.

Наконец, любовник девушки поднял голову, чуть шире раздвинул её ноги и слегка приподнялся, чтобы поцеловать её, дать ей почувствовать свой собственный вкус, то, насколько она там прекрасна. Гермиона неожиданно застонала в этот поцелуй, притянув партнёра ближе к себе. Рон лишь видел, как при лунном свете их тела двигались в унисон, идеально дополняя друг друга, доставляя им обоим неземное удовольствие.

— Гермиона, — тихо прошептал мужчина, на секунду оторвавшись от губ своей любовницы.

Рон, на секунду опешив, не мог поверить в то, что знал этого человека! Но нет, как такое было возможно? Этого не могло случиться, не могло же! Нет, никак, Уизли был в этом уверен. Это была всего лишь какая-то ошибка. Это же невозможно! Человек, с которым он бок о бок прошёл через всю войну, тот человек, которого он называл своим лучшим другом, с кем вместе поступил на службу в Аврорат... Невероятно.

— Гарри, — словно в подтверждение мыслей Рона, тихо прошептала Гермиона, слегка приподнимаясь, чтобы вновь коснуться чужих губ своими.

Рон, еле сдерживая свои эмоции, медленно опустился на пол, едва опираясь о стену позади него. Тьма отступила, словно довольствуясь тем, что она получила свой желаемый результат. Уизли не мог поверить, что это правда. Такая пьянящая, затмевающая разум, ранящая правда. Его лучший друг и его любимая девушка, прямо здесь, в их спальне. В такую измену просто невозможно поверить. Словно всё это сон, чья-то дурная шутка, которая оказалась просто ужасной, что хочется удавиться прямо на этом самом месте, лишь бы только не слышать этих стонов за своей спиной, лишь бы только не осознавать, что именно в этот самый момент твоя любимая отдаётся другому, делая это по собственной воле и желанию. Она променяла его, а всё то время, что они были вместе, Гермиона лгала ему, что любит его, Рона, именно его, но на самом деле представляла другого человека.

Не выдержав, Уизли схватился за сердце, а его рот открылся в беззвучном крике, словно тьма забрала не только его чувства, но и возможность кричать, выплеснуть все свои эмоции, разорваться от этого всепоглощающего чувства печали и страданий. Здесь нельзя так просто убежать, здесь можно лишь страдать. Внезапная вспышка боли прошла через всё тело, и это заставило Рона резко распахнуть глаза. Он силился понять, где находился и что всё же только что произошло.

Проведя рукой рядом с собой, он понял, что лежал уже не на полу, а на мягкой кровати, и, судя по всему, это была их с Гермионой спальня. Резко подскочив на месте, так, что перед глазами заплясали мошки, Рон посмотрел туда, где обычно рядом с ним всегда спала его невеста. И Уизли не ошибся: Гермиона мирно спала рядом с ним, как всегда обнимая во сне свою подушку.

Тихо вздохнув, молодой человек аккуратно приподнялся и, откинув одеяло в сторону, встал со своего места. Когда же он уже сможет привыкнуть к этим снам, что преследуют его уже не первую ночь?

С тех самых пор, как они с Гарри уничтожили тот крестраж в Тёмном лесу, эти мысли не давали Рону покоя. Та магия всего лишь играла на его чувствах, однако сейчас это уже не казалось ему игрой. Каждый раз, когда Рон видел, как Гермиона и Гарри общались на работе, ему казалось, что вот она, идеальная пара, а Гермиона зачем-то выбрала его, сама того не понимая. И не важно, что они были помолвлены, а Гарри женился на Джинни почти сразу после окончания этой дурацкой войны... Всё равно Уизли чудилось, что что-то здесь было не так, словно он забрал чужую невесту, влюбился не в ту девушку, и теперь эти сны — его личное наказание за этот поступок.

Подойдя к своей прикроватной тумбочке, молодой человек аккуратно выдвинул последний ящик, достав оттуда медальон. Вернее то, что от него осталось. Тот самый крестраж, что они тогда уничтожили в лесу. Тот самый, что Рон должен был разбить мечом Гриффиндора, но еле смог это сделать, потому что тогда ему казалось, что всё это правда: отношения Гарри и Гермионы. И чего уж отнекиваться, ему и сейчас так казалось.

Сильнее сжав в руке разбитые половинки медальона, Рон словно надеялся, что это поможет ему, спасёт от того, что преследует его в тени собственных мыслей. За всем этим он и не заметил, как сзади к нему подошла Гермиона, бесшумно ступая босыми ногами по ковру.

— Тебе снова не спится? — Девушка нежно коснулась плеча своего возлюбленного, желая развернуть его к себе и заглянуть ему в глаза.

Рон от неожиданности чуть не выронил медальон, который до этого крепко держал в своей руке.

— Что это? — Гермиона медленно обошла жениха и взглянула на то, что он зажал у себя в руках. — Ты снова за своё? — Она бросила недовольный взгляд на возлюбленного, упрекая за такое поведение. Ну сколько можно повторять ему, что она только его и никогда от него не уйдёт, что он не взял что-то чужое, а лишь забрал то, что по праву принадлежит ему одному?

Гермиона взяла медальон в руки и положила его на тумбочку, не желая сейчас отвлекаться на эту безделушку. Взяв руку Рона в свою, она медленно прижала её к груди, туда, где бьётся её сердце.

— Чувствуешь? — тихо спросила она. — Это твоё. — И не давая Рону произнести и слова, Гермиона приподнялась на цыпочки и поцеловала его, чтобы он больше не смел и думать обо всей этой ерунде. В ответ на поцелуй молодой человек лишь крепко прижал девушку к себе, понимая, что больше нет никаких сомнений. Она его, а наказание за то, что он взял не своё, исчезло, потому что теперь всё стало на свои места.