Ты вернул мне дом! (гет)

— Я слышала, Кейт, что вы теперь вместе, — Шоу с одобрением посмотрела на Беккетт. В кои-то минуты затишья они спустились в кафе, чтобы за чашечкой кофе непринуждённо поболтать.

— Да, это правда, но наша жизнь — совсем ничто без маленьких сложностей! — сдержанно улыбнулась Кейт. — После того, как мы пришли к сколь обоюдному, столь и непростому решению, я работаю в твоей команде. За что, собственно говоря, вам всем и благодарна.

Сказав это, Кейт явно покривила душой. Её долгожданный переезд в столицу — на самом деле приличная встряска, в особенности — для Касла, но к чести Джордан, она не стала придираться к словам. Лишь сдержанно кивнула в знак согласия.

— Отлично тебя понимаю. Пожалуй, с такими здоровыми, обоснованными амбициями ты далеко пойдёшь, но при этом как-то позабыла про то, как сложно развивались ваши отношения. Касл ждал тебя целых пять лет, и чтобы оценить степень понятного вам обоим риска, просто поставь себя на его место. Каким бы преданным, сильным и любящим человеком Рик не был, когда-нибудь он безнадёжно опустит руки, и тогда между вами, окончательно и бесповоротно, всё будет кончено.

— Не надо мрачных нот, Джордан, ведь у нас так много общего. Привычки, предпочтения, образ мыслей, традиции и всё такое разное, объединяющее нас покрепче кровных уз, — подняв глаза от изящного солнышка на кофейной пенке, Беккетт встретилась с пытливым, изучающим взглядом Шоу. Их зрительная дуэль длилась буквально доли секунды, и здраво оценив невозмутимый, благодушный вид Кейт, Джордан скептически хмыкнула.

— Серьёзно?— смахнув с жакета невидимые крошки, Шоу вольготно откинулась на спинку кресла, заложив ногу за ногу. — А ты точно в этом уверена?

Беккетт лишь упрямо поджала губы. Когда идёшь рука об руку по нелёгкому пути, да ещё и от пуль своим телом защищаешь, невольно возникает полное и безоговорочное доверие, а любые мрачные мысли отгоняешь прочь. Хотя бы потому, что между такими реалистами и доминантами, как они, просто не может быть по-другому.

— Хм, тебя уже мучают сомнения или упорствуешь по-прежнему? Тогда вот тебе мой расклад, — красивым жестом Шоу подправила отворот бежевого жакета и приветственно махнула рукой кому-то за спиной Кейт. — А я ещё два года назад тебе говорила, что совмещать в одном флаконе и маму, и крутого копа — это очень непросто. И даже больше скажу: работа и материнство — это слегка несовместимые вещи.

Тут Шоу загадочно чему-то улыбнулась. Сделав паузу, она поманила официанта мягким движением пальца, и когда тот принёс женщинам ещё пару чашек, неспеша продолжила:

— Ты и твоя кроха — это всегда неделимое целое, но твои и душа, и сердце вынуждены постоянно разрываться пополам. Пока дочка делает первые шаги, ты неистово гоняешь демонов и видишь своё чадо только в телефоне, где-то тайком, в углу, пуская слезы умиления и радости. Где бы девочку свою мороженым угостить, порадоваться её невинному лепету, да сказку на ночь рассказать, засыпая с ней в обнимку, а твой немилосердный босс, плюющий на материнские чувства, уже звонит спозаранку и требует быстрого и точного ответа. Понятно, что семья тут же задвигается на второй план, и внутренний протест просто оглушителен, но что самое поганое и самое грустное — ты не в силах это изменить. Остаются только редкие встречи, общение издалека, и радостное в трубке «Я люблю тебя, мамочка!», услышав которое, я невольно хватаюсь за грудь. Теперь моё сердце «украсил» ещё один рубец, и не думаю, что их меньше на твоём. И когда тебе всё-таки придётся выбирать, это будет одновременно и больно, и трудно и страшно. Конечно, я в курсе, что терпение и скрытность — твои отличительные черты, и что тебе мои уговоры и разубеждения, но пожалуйста, прислушайся-таки к моим словам. И к голосу разума.

— Уже всё решено, Джордан! И почему между нами должно быть всё по-другому? — быстро ответила Беккетт, но Шоу с недоверием покачала головой.

— Чем дольше живёшь на этом свете, тем чаще стремишься предостеречь друзей от фатальных ошибок, что практически неосуществимо без своевременных разговоров по душам. Вот именно поэтому, моё дружеское участие и есть одна из самых главных моих миссий. Надеюсь, тебе ещё не надоело меня слушать?

— Нет,— невозмутимо ответила Беккетт. — Ещё никто в этом деле не смог и не сможет сравниться с Каслом.

— Охотно верю, — вытянув из подставки салфетку, Джордан мягко провела ей по уголкам губ, смахивая крошки; очистила руки от жирных пятен и, скатав аккуратный шарик на свою тарелку, ободряюще улыбнулась. — И ты мне нравишься, Кейт, своим упорством, своей беззаветной преданностью нашему делу, и безразличием к лавровым венкам. Всё это так напоминает мне вылитую меня в молодости: такую же расчётливую, уравновешенную, трезво и нестандартно мыслящую; иногда упрямую, а зачастую — жёсткую и бескомпромиссную. И почти никогда — милую и домашнюю. И я тебе скажу, почему. Чтобы вложить добро в этот жестокий и непредсказуемый мир, надо выложиться на полную катушку, и уж тогда вот он — достойный результат. Это обнадёживает, закаляет и повышает самооценку, но вместе с тем — остужает сердце и огрубляет душу. И пока рядом нет любимого, а самое ласковое слово в твой адрес — это дежурное «Спасибо!» из уст твоего босса, ты — это совсем не ты. Такая, какая на самом деле есть: женственная, любящая и настоящая. И предугадывая твои мысли, я не требую от тебя сакральных жертв, — хитровато прищурив глаз, Джордан загадочно улыбнулась. — Пока ещё есть свободное время, слетай-ка ты домой. Пообщайся с друзьями, выспись, отдохни, а то стойкие круги у тебя под глазами вгоняют в уныние весь отдел. Я же постараюсь по мере возможности тебя не беспокоить. И не прячь, пожалуйста, под подушку свой телефон. Наша суровая жизнь так непредсказуема.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Беккетт и отвернувшись, легонько тронула пальцем у виска. Её сердце безумно, неописуемо ликовало, но ни Шоу, ни Гилберт, ни Эйвери и никто другой не должны видеть дикого, необузданного всплеска радости в её глазах. Никто не должен усомниться в ней, и пока агент Беккетт контролирует ситуацию, к её мнению прислушиваются, ценят работоспособность, доверяют интуиции.

* * *

Попав в очередную воздушную яму, самолёт тут же пошёл на снижение, прорезая густую пелену облаков: с обеда в Яблоке обещали дождь. Ненавязчиво загорелось табло, ему вежливо вторил предупреждающий говорок стюардессы. Пассажиры сухо защёлкали пряжками ремней, а Беккетт, устроившись поудобнее, снова посмотрела на кольцо. Искрясь десятками безупречных граней, оно сидело на пальце, как влитое. И как это только Касл угадал его размер? Неужели дотошно и по-тихому снял с неё мерку? Если только во время сна… А что, Касл как раз и мог! Представив себе эту картинку, Беккетт понимающе усмехнулась. Такой заботливый, любящий и проницательный, всегда чётко знающий, что конкретно ей нужно. И вот теперь, после четырёхмесячной разлуки, она летела к нему, на три счастливых и упоительных дня.

«Спасибо, Рик!» — довольная, мягкая улыбка скрасила её губы. Поворачивая кисть то так, то сяк, Кейт с восхищением осматривала украшение. Прекрасный подарок, что ни говори. Как символ чистоты его помыслов и знак вечной преданности. Ну и, конечно же, долгой и беззаветной любви.

Когда Касл открылся ей, то выглядел как мистер Серьёзность, что и радовало, и пугало одновременно. На миг даже показалось, что от неё, за все её многолетние выкрутасы, избавляются вот таким вот «изуверским» способом, но… искренность Рика не знала границ. Его уверенные, без суеты жесты, выражение лица и такие простые, понятные слова мигом рассеяли её опасения, но без твёрдых условностей, конечно же, не обошлось: карьера, карьера и ещё раз карьера. В столице, в федеральной службе, пусть с недолгим, но расставанием.

Ответом было глубокий и разочарованный вздох Касла, но выбор Беккетт он принял без упрёков и обид. Только лицом сильнее посерел и тоскливо сжал губы. Нежно так взяв любимую за руку, мягко перецеловал костяшки её пальцев, поглядывая в её лицо грустно, но с надеждой. Помявшись, коротко спросил:

— Мы ещё увидимся?

И обрадовался радостному блеску в её глазах. А потом был шикарный вечер с вином, свечами, и безраздельным посвящением друг другу. Внутри неё смешалось всё и сразу: сознательная покорность, неистребимое физическое желание, любовь до самозабвения, и конечно же безграничное счастье. Вот только одно единственное мучило её и тревожило: слова, которые нужно было сказать, но почему-то не получалось. Хоть и очень этого хотелось.

После безумных, приятно утомляющих ласк Касл отключился первым, держа её ладонь в своей руке, а она… С нежностью смотря в его спокойное, раскрасневшееся лицо, оглаживала, ласкала, целовала везде, где только могла, сохраняя память о нём в себе, в своих ощущениях. И жаждала от него того же, потому что по-другому и быть не могло. Вот он, Касл, рядом с ней, такой понятный, родной, любимый, с открытой, отзывчивой душой, так почему же её упорно давит ощущение, что любые слова будут звучать, как неуместное и запоздалое оправдание, а её отъезд выглядит как предательское, малодушное бегство? Ну почему же так, раз всё известно наперёд, и обратного пути уже нет?

От этих грустных, навязчивых мыслей защипало глаза, и она тихонько ускользнула в ванную. Мощные контрастные струи больно стегали обнажённые плечи и спину, но, чувствуя в себе жуткую, переполняющую её боль, Беккетт долго-долго стояла, уткнувшись лбом в скользкий матовый пластик. Такие страдания ничем нельзя залечить, их можно только приглушить и, давясь горькими слёзами, Кейт выкручивала горячую воду до тех пор, пока совсем не замерзла.

Клацая зубами, покинула кабинку, резкими, судорожными взмахами полотенца удалила влагу с тела и выскользнула из ванны. Пока добралась до спальни, покрылась мурашками с головы до пят. Подлезла с облегчением под одеяло, прильнула к горячему боку Касла, прижала коленом его бёдра и опустила щеку на грудь. От холодящих прикосновений Рик невольно заворочался, промычав что-то невнятное. Когда её дыхание коснулось его груди, приоткрыл один глаз, сонно, тягуче так улыбнулся и негромко пробормотал, обняв её за плечи:

— О, ко мне пришла миссис Клаус! Весьма странновато выглядит, но я-то уж подумал, что по уши влюбился в такую по-африкански знойную леди. Я случайно ничего не перепутал?

— Ты просто не заметил, как сменился мой имидж, — промурлыкала Беккетт, устраиваясь поудобнее под его большой мягкой рукой, — ещё скажи, что тебе не нравится!

Но Касл уже практически отключился, вымолвив напоследок:

— Нравится… Ведь я отдал тебе и душу, и тело, — затем прошептал неразборчиво, словно не хотел, чтоб его услышали, — и жизнь отдам, если надо будет. Всегда!

«Господи, Касл!» — от таких откровений чувствуешь себя распоследней сукой, и остается только с до боли закушенной губой заново скрыться в себе.

А наутро был гулкий аэропорт, и скромное прощание, и маленький лучик надежды, и гнетущая боль в его глазах. Напоследок Рик задержал руку Кейт в своей, но она кратко поцеловала его в губы, затем мягко, но непреклонно высвободилась и зашагала на посадку. Касл же так пристально, жгуче смотрел ей вслед, что по телу Кейт забегал нервный озноб, а в горле пересохло, как в заброшенном колодце. Помогла, да и то лишь ненадолго, бутылка газированной воды, взятая у стюардессы.

Во время полёта кольцо было на ней, но она сняла его перед посадкой, так как не хотела, чтобы все думали, что её связь станет для карьеры непреодолимой помехой. А дальше Кейт закрутило, завертело, словно в вихре торнадо, сокрушившего побережье — новые коллеги, новые обязанности и новая машина, новая съёмная квартира, так непохожая на её собственную, и новые, доселе невиданные, технические средства. Даже кофемашина была крупнее и круче, чем у Касла.

Она погрузилась в работу с головой, как когда-то давно, в начале полицейской карьеры, и сил едва хватало, чтобы доползти до кровати. И так повторялось изо дня в день, почти без перерывов и выходных. Подозревая сильную занятость любимой, Касл звонил не каждый день. Чаще присылал сообщения с прикольными текстами и картинками, в меру скрашивая её тяжёлые будни. Кейт старалась по-возможности отвечать, но потом стала всё реже и реже, уверяя себя, что в любом случае её поймут и не осудят. Конечно, Беккетт радовали мощные, уверенно открывавшиеся перед ней перспективы, однако за год с Каслом что-то в ней явно сдвинулось. Оно мучило короткими, но тягостными воспоминаниями, иногда являясь во сне мучительными видениями. Иногда беспричинно накатывала жуткая, непонятная, без особых на то причин тревога, понуждая спрятаться подальше ото всех. И тогда, скрепя сердце, Беккетт находила всему объяснение. Проще сказать, она волновалась, втайне ото всех и самой себя.

И вот, наконец-то, она, Беккетт стоит у дверей его лофта, даже не предупредив, и просто стучит в дверь, как когда-то тогда.

Открыла Марта. Обрадовалась несказанно, обняла крепко-крепко и крикнула сына. Тот выскочил из кабинета, заключил в объятия, зацеловал, закружил, затем потащил за стол.

Пока готовился скоротечный ужин, Рик радостно делился творческими планами и успехами Алексис, новыми постановками мамы и новейшей серией комиксов, а она, отвечая скромными кивками головы, жадно, глазами утоляла скуку по нему и его лофту. Будто в первый раз видела.

Всё вокруг было неизменно, как и после её отъезда, кроме… кроме одного. Кроме самого хозяина. Его короткие, мальчишеские вихры заметно поседели, в уголках глаз добавилось морщинок, и только неповторимая синева взгляда искрила прежним юношеским задором и неуёмной энергией.

Он был рад. Необычайно рад, стремясь преугадать каждый взлёт её бровей, неприметные жесты, и загадочные взгляды. Касл был просто «Мистер Обожание», и Беккетт снова обожгло мимолётной досадой от того, что там, за сотни километров от неподражаемого хозяина сего лофта так и не появилось того, что обычно называется коротким и ёмким словом «Дом».

Не пахло по утрам свежим, ароматным кофе и аппетитными блинчиками. Не тянулся в спальне тонкий шлейф дорогой мужской косметики, и по утрам будили её не настойчивые, жаркие поцелуи, а пронзительный писк электронного будильника. И не было его махрового халата, в который она обожала кутаться с ногами после душа, чтобы потом расположиться на диване и его коленях перед очередным киномарафоном. И не было той самой рубашки, ставшей символом их воссоединения. Как бы в неё поскорее облачиться?

Кейт просительно скосила глаза на Марту, а та, лишь пригубив вина, хитро подмигнула ей и выпорхнула в прихожую. Наступал её, Беккетт, черёд, и теперь она с Касла ни за что не слезет. Поэтому, извинившись, Кейт незаметно ускользнула и вернулась уже в образе прекрасной, полуобнажённой нимфы.

Касл ждал чего-то подобного, но слова застряли у него в горле, а серебряная лопатка для блинчиков с жалким звуком брякнулась на пол. Секунду Рик смотрел на улыбающуюся Кейт, словно не верил своим глазам, но когда протянул руки, она протянула свои.

Их долгожданное сближение наконец-то состоялось и было скоротечным, мощным, по-звериному безумным. И когда она просто захлёбывалась от счастья, не нужны были никакие слова. Но от помощи Касл никогда не отказался бы, и в четыре руки, смеясь и подтрунивая, они быстро собрали ошмётки пищи и битую посуду. Потом Беккетт перекочевала в душ, и пока Касл готовил, млела под горячими струями, подставляя под них разгоряченную спину и чувствительную к прикосновениям грудь.

Внезапно отодвинулась занавеска, и его рука мягко подала ей кружку кофе.

— Извини, но это пока всё. И никогда не ешь блинчики под рукотворным водопадом, они теряют свою форму и вгоняют в конфуз повара.

Сделав шажок из-под водяного шатра, она взяла кружку в руки и поднесла её к губам.

«Латте! С сердечком! И ванильный аромат!»

— Господи! Ты всё также невыносим, Касл!

— Наоборот, меня вполне можно вытерпеть, потому что отлично понимаю фразу «сойти на полпути».

В его словах сквозили явный намёк и укор, и она нахмурилась, потому что не хотела ворошить прошлое. Когда всё уже однозначно решено, и самое важное сейчас — это карьера, прекрасные перспективы, надо просто дать ей время. Такой шанс выпадает далеко не каждому, а ведь Рик всегда умел её ждать.

— Всегда….— Кейт произнесла это достаточно громко и совсем неожиданно для себя. Касл даже шторку удивленно отдёрнул.

— Эй, ты что-то сказала?

— Просто я хотела сказать, что твой кофе всегда вовремя, — Беккетт снова уткнулась в кружку, радуясь, что курившийся в ванной парок скрыл её смущение. — Если честно, столичный напиток отличается от местного вкусом и крепостью.

— Ха, и не только этим, — сквозь влажную пелену испарины в глазах Рика угадывалась лукавинка. Он принял пустую чашку, описав свободной рукой воздушную синусоиду.— Только местный кофе готовится эксклюзивно, а столичный — для массового потребления. Ещё чашку?

— Нет, спасибо, — Беккетт прикрыла воду и склонила голову, отжимая влагу с отяжелевших прядей. — Там нет ничего посущественнее?

— Что, ты хочешь повторить это прямо здесь? Тут столько пара, что ничего не видно!

— Для этого дела не нужны глаза, встреча состоится в другом ключе, — и потянулась рукой к его боксерам, но Касл выхватил из-за спины махровое полотенце и повесил его на её запястье. — Я жду тебя.

Рик бесшумно выскочил наружу, а ей опять овладело безудержное нетерпение, от жуткой скуки, которую не мог утолить никакой скоротечный секс. Впереди их ждало бурное, хоть и недолгое, любовное безумие, от которого мелко трепетали кончики пальцев и так тягостно, так знакомо и сладко ныло внизу живота. Спасибо прозорливой Марте, оставившей их на три целых, безумно коротких, и одновременно три долгих дня.

Беккетт накинула халат, сунула ноги в тапочки и прошмыгнула в спальную. Касл уже терпеливо ждал её, влюблённый и предусмотрительный, со свечами, шампанским и нерастраченной нежностью в глазах. Когда Кейт осторожно присела на край кровати и, осторожно приняв бокал, сделала короткий глоток, Касл чуть склонил голову, и пристально глядя глаза в глаза, негромко поинтересовался:

— Тебе и правда, дали трое суток? Это не выдумки? Я хочу быть уверен!

— У нас всё точно, Касл: трехдневный беспредел во всей своей красе! — сдержанно улыбнулась Беккетт и честно выдержала его пристальный взгляд. Ведь ей нельзя обмануть его надежды, раз это Касл, добившийся, несмотря ни на что, её руки и сердца. Заслуживший нелёгкое право подносить ей кофе, по поводу и просто так терпеть её капризы и непринятие, самоистязание и стойкое желание отгородиться, уйти от себя самой. Теперь их объединяло доверие.

Шампанское они допили в полной тишине. Не теряя зрительного контакта, отправили бокалы на тумбочку, и Рик, протянув ей руку и легонько поманив пальцами, совершенно серьёзно спросил:

— Ты обещаешь мне это, Кейт?

— Да! — уверенно ответила она, но внутри всё предательски сжалось. А вдруг она всё же ошибается?

Об этом совсем не хотелось думать, только о нём и о них. Кейт даже не заметила, как её губа сама собой очутилась между сжатыми зубами, но Касл уже мягко, но настойчиво потянул любимую на себя. Такую податливую, тёплую, вкусно пахнущую шампунем и его обожаемой вишней, нырнул рукой под халат, провел по груди и скользнул по телу к бёдрам, нащупывая сокровенное. Наступила пора утоления стойкой любовной «жажды».

— О, Господи! — Кейт с трудом разлепила веки. После бурной, продолжительной и впечатляющей встречи нелегко было проснуться, но телефон, навязчиво жужжа, так ёрзал по мебельному лаку, что, подъехав к краю, фактически плюхнулся в подставленную ладонь.

— Беккетт, — сонно ответила Кейт, но когда рядом заворочался Касл, предусмотрительно повернулась к нему спиной.

— Прости за бесцеремонность, но ублюдку, заслужившему срок ещё до рождения, как-то плевать и на день, и на ночь, — сухо промолвила Джордан. — Ты готова слушать?

— Готова, — Кейт с трудом встала на ноги, и, чтобы окончательно проснуться, стала бродить у кровати туда-сюда, ероша всклокоченные волосы и бесшумно позёвывая. Впрочем, Шоу была лаконична. Она быстро «разложила всё по полочкам» и, в два счёта обрубив её и без того короткий выходной, дала отбой.

Вернув телефон на тумбочку, Кейт прикрыла ладонями лицо, энергичными пассами разгоняя остатки снов. Мысли, и не самые радужные, тоже разбрелись куда-то далеко, но больше всего и тревожил, и беспокоил Касл. Лишь бы только он понял, лишь бы только не отдалился, а иначе любые оправдания будут бесполезны.

Беккетт вопрошающе скосила глаза на Касла. Включив ночник, Рик разлёгся на боку с недовольным, хмурым видом.

— Кто это, Кейт? — его голос был натужным и хрипловатым со сна. Когда твоя избранница — федеральный агент, не жди звонков от праздничных импресарио.

— Это Шоу. Наш парень объявится сегодня у своей бывшей жены. Мне надо быть там.

Кейт присела на кровать, обхватив колени руками, и её грустная, виноватая улыбка как бы говорила:

«А чего следовало ожидать?!»

Потом она растянулась рядом, чтобы лучше видеть его лицо. И его выражение ей не очень-то понравилось.

— Когда ты едешь? — Касл прерывисто выдохнул, и в его тяжёлом дыхании почувствовалась нарастающая обида.

— Чем быстрее, тем лучше.

Беккетт отчётливо услышала скрип его зубов, но Рик лишь плотно сжал губы, и откинув одеяло, сел спиной к ней.

— Приготовить кофе? — его голос явственно подрагивал. — Блинчики или омлет?

— Всё, как ты умеешь, — игриво и ласково, она пробежалась кончиками пальцев по костяшкам его позвонков, но нервно отстранившись, Рик пружинисто вскочил и вышел не оглядываясь.

«О, чёрт, чёрт, чёрт! Касл! Ка-а-асл!» — вытащив из-под головы подушку, Кейт прикрыла ею лицо. В горле уже прочно засел сухой, разросшийся ком, уголки глаз предательски пощипывало, дыхание стало сбивчивым, с короткими и беззвучными всхлипами. Хочешь — верь, а хочешь — не верь, но неужели всё-таки Шоу была права, и их прочная, казалось бы, связь неумолимо истончается о жёсткие ребра обстоятельств?

По щеке скатилась крупная слезинка и исчезла в её роскошных прядях, в беспорядке раскиданных по простыне. Господи, как же больно, невыносимо больно! Освободив руки, Кейт привстала, чтобы узнать на телефоне время. Без нескольких минут восемь. Последний самолёт на Вашингтон через два часа, и она должна, просто обязана на него попасть. И она обязательно успеет, но… а как же тогда Касл? Стерпит или нет? Возможно, Рик просто подуется на неё и простит, как бывало не раз, но стоило только взглянуть в его угрюмое и такое родное лицо, как её призрачная надежда развеялась в дым.

Поправляя лопаткой края скворчащего блинчика, Рик смотрел куда-то в пустоту. Совсем неопределенно и устало, губы плотно сжались, а лицо резко постарело и осунулось. Приметив краем глаза, как собранная Беккетт невозмутимо присела на край стула, Рик поставил перед ней чашку кофе.

Её сердце моментально ёкнуло и рухнуло ледяным сгустком куда-то вниз. То была чашка безразличия и обиды. Тот же чарующий, неповторимый аромат, но без привычного, трогательного сердечка из кремовой пенки. Так же молча, Рик поставил перед ней тарелку с едой, но садиться не стал, а выйдя с кухни, встал по обыкновению у самого окна.

Скрипнула створка, и тёплый, ночной ветерок ворвался в лофт. Держа большие пальцы в карманах брюк, Касл смотрел куда-то в окна соседних зданий и угрюмо молчал. Да, он был обижен и зол, и его отторжение тронуло до ужаса. Куски выпечки застревали в горле; сдавленно кашляя, Кейт давилась крошками и, в конце концов, вернула недоеденный блинчик на тарелку. Спросом пользовался только кофе. Как жаль, что чашка была маловата для её печали.

Отставив пустую кружку, Беккетт как можно осторожнее выскользнула из-за стола. Несколько лёгких шагов к окну с опущенной головой, дружеское прикосновение к его плечу с зыбкой надеждой на понимание, но Рик тут же высвободился. Он явно не горел душой к разговору.

— Касл! — осторожно, но твёрдо позвала его Беккетт. — Не надо начинать всё сначала! Ты сам дал мне время и прекрасно знаешь, как это важно для меня.

— Конечно, я дал обещание. Конечно, я дал тебе время. Конечно, это важно для ТЕБЯ, — сожаление и горечь витали в каждом его слове. — Это важно в ПЕРВУЮ очередь для тебя и всегда было, а мне в итоге достался лишь жестокий жизненный урок.

— Какой урок? — Беккетт не верила своим ушам. — О чём это сейчас ты говоришь?

— Твоя работа, — из-за душившей его обиды голос Рика неузнаваемо изменился. — Она личность мужского рода, и ты могла выйти замуж только за неё. Какой же я самонадеянный осёл, если подумал, что смогу что-то изменить! Мне следовало понять это намного раньше!

— Что тут понимать, Касл? — от растущего негодования её дыхание стало горячей и чаще. — Я взрослый, самостоятельный человек, я коп, в конце-концов, и ты сам принял мой выбор, а теперь идешь напопятную?

— Вся беда в том, Беккетт, что в твоих словах и мыслях не звучит «МЫ», там сквозит только «Я». Так обычно говорят гордые, независимые одиночки, которым не пристало советоваться с посторонними, — Касл так сильно ссутулился, что стал похож на старика. — А теперь уходи, я тебя более не держу.

«Господи! — прикрыв ладонью рот, Кейт отшатнулась так резко, словно встала под ледяной душ. — Господи! Он презирает,.. нет, он отвергает меня!»

Негодования как не бывало, только душевная пустота и стойкое отчаяние. И подтверждение наихудших предположений. Беккетт попыталась что-то сказать, но слова застревали в пересохшем горле. Отступив назад, смахнула со щеки тонкую солёную струйку. Из прикушенной губы сочилась кровь, рыданья терзали грудь, но сдержаться ещё были силы. Кажется, Касл прекрасно всё расслышал, но безразлично обронил, как отрезал:

— Тебя ждет такси. И работа.

И опять ссутулился.

Она отступила ещё на шаг. Пощёчина была незрима, но щеки пылали огнём. Терзая зубами костяшку указательного пальца, Кейт сдерживала рвущийся изнутри стон. Ноги будто приросли к полу и не желали подчиняться, кровь неровно била в виски, и к её солоноватому привкусу во рту примешивалось легкое подташнивание.

— Касл… Я клянусь… — начала было Кейт, но Касл лишь вяло повёл плечом, точно не восприняв её слова всерьёз:

— У тебя меньше двух часов до самолёта. Шоу ждёт.

Всё, стена отчуждения однозначно окрепла. Обреченно склонив голову, Беккетт побрела к выходу, ломая ногти о запасную связку ключей, и замедлила шаги только у зеркала. Да, ужасней, чем сейчас, она себя никогда не видела. Даже после смерти мамы. Бледное осунувшееся лицо и впалые щеки, сеточка мелких морщинок на лбу и потемневшие от безысходности глаза. Оболочка бывшего детектива, а теперь федерального агента Беккетт.

Она зажмурилась, потом глубоко и привычно вдохнула, как обычно делала, чтобы сосредоточиться или принять непростое решение. Сейчас, когда нет ни хладнокровия, ни трезвомыслия, ей нужно спрятаться в работе. Чтобы спастись, чтобы взять время на раздумья. Эти пять лет стали самыми знаковыми в её жизни, и таким подарком судьбы нельзя просто так разбрасываться. И сейчас, уже почти отчаявшись, где-то уголком сознания Кейт всё ещё верила в них и в непредсказуемую злодейку-судьбу, которая обязательно подкинет им ещё один шанс. Лишь бы не было потом слишком поздно…

И Беккетт бесшумно прикрыла за собой дверь.

* * *

Всего через час с небольшим Кейт прибыла в столицу. Сухие слезы душили её весь полёт, но задвинув личный выбор на потом, мыслями она уже была с командой. Шустрый таксист галантно распахнул перед ней дверь, и Кейт сразу же достала телефон.

— Приезжай к дому Симпсона, — быстро ответила Джордан. — Адрес напомнить?

— Не надо, справлюсь. Скоро буду.

Достав из сумки косметичку, Беккетт попросила таксиста включить свет. Ну ладно, с подводкой она как-нибудь справится, но что делать с красными, как у кролика глазами? Кейт опустила боковое стекло и подставила лицо набегавшему потоку, с мельчайшей, прохладной изморосью и понятными запахами большого города. Не беда, пусть обдувает, должно стать легче. Крепись, Кейт, крепись!

Через полтора часа она прибыла по нужному адресу. Безбашенные завсегдатаи клуба «Красный перец» плотно забили улицу своими тачками, но разве ж это помеха для НИХ? ФБР всегда начеку! Отпустив такси, Кейт огляделась, и ноги сами понесли её на ближайший перекрёсток, к черному фургону, улепленному рекламой пиццы с крыши до колёс.

Придерживая на боку сумочку, Беккетт горько усмехнулась. Да, насколько прав был Рик, насмехаясь над предсказуемостью федералов. Оглядевшись, Кейт уверенно потянула ручку распашной дверцы. Двое оперативников с краю моментально подскочили со своих мест, но тут же обмякли, а Джордан, сидючи за пультом, с наушниками на голове, скосила глаза на Кейт и приветственно взмахнула рукой.

— Привет. Извини, что остыл! — тонкий палец Шоу уткнулся в стаканчик кофе справа от неё. — И вряд ли это твой любимый сорт.

— Ничего, на работу это не повлияет, — Кейт опустилась на соседний поворотный стул. Отхлебнула противно-холодную жидкость, внутренне морщась, пробежалась глазами по всем мониторам и деловито поинтересовалась: — Ну, что у нас?

— Много чего. Как у тебя дела?

— Нормально, — твёрдо сказала Беккетт, но Шоу лишь недоверчиво хмыкнула:

— Интересно, и почему тебе следует меня сильнее в этом убедить?

— Всё нормально! — в Беккетт мгновенно взыграла профессиональная злость. — У меня всё в порядке! Скажи-ка лучше, где же до сих пор бродит наш парень?

— Где-то на пути в мышеловку. Ребята уже оцепили дом, и осталось только её захлопнуть.

— А если он не придёт?

— Придёт, — подтвердила Джордан со свойственной ей сдержанной улыбкой. — Ему ведь нужны документы и деньги. Даже после развода О’Джей держал свои вещи у Мередит.

— Хорошо, — Беккетт с интересом посмотрела на особняк. Камеры с инфракрасной подсветкой неплохо приближали общий план. Два этажа с широкой верандой и островерхой крышей, большой розарий слева от каменной дорожки до крыльца и обширный бассейн явно говорили о достатке. И во имя чего только Симпсону понадобилось мстить всем подряд? Когда они до него доберутся, не избежать ему психиатрической экспертизы и пристрастного суда. Только бы О’Джей не убоялся и пришёл.

Несильно покусывая нижнюю губу, Кейт внимательно посмотрела на самый большой монитор. Когда все возможные действия просчитаны наперёд, но есть такая твёрдая уверенность в обратном, то невольно вспоминается притча об обезьяне, закрытой в комнате с пятью выходами: четырьмя явными и одним тайным. Им-то и воспользовалась мартышка. И вспомнилось это не просто так. Ещё когда-то давно, ещё на заре их знакомства, они мощно схлестнулись с Каслом. Темой обсуждения стали возможные пути отхода подозреваемого, и поначалу никто не хотел уступать. И хорошо, что пикировка произошла при свидетелях, а иначе она не просто оттаскала бы Касла за ухо, а ещё и гвоздик в гроб с удовольствием заколотила бы. И Рик уступил, хитро, завуалировано, но отступил. И в самый пик её триумфа, как назло, оказался прав. Уже потом, когда бурные эмоции поутихли, а от форелевых стейков даже корочки горелой не осталось, она, с нарочитым скепсисом, но с потаённым, живым интересом выслушала его изощрённую логическую цепочку. И намотала её на ус. Касл, надо отдать ему должное, умеет и может быть прав.

Вздохнув, Беккетт с усилием огладила виски, беспричинно одёрнула блузку и недоверчиво прищурила глаз. Почти весь двор, парадные ворота и приличный кусок улицы вдоль забора неплохо освещались, но зады усадьбы густо скрывала ночная тень. И в самом доме не горело ни одного окна. Как будто никого и не ждали, но всё было не так, как кажется. Где-то там во тьме, рассыпались цепочкой, выжидая, оперативники, и их реакция, если приспичит, будет молниеносна и беспощадна. Федералы своего точно не упустят, но как-то упомянутая Каслом Мать Всех Случайностей может запросто попутать их планы и тогда… Тогда начнётся всё сначала.

— Что это за здание? — Кейт немного опустила голову, обращая внимание на ограду вокруг одной из многоэтажек. Даже в кромешной темноте строение имело жуткий, нежилой вид, и от него до дома Симпсонов было рукой подать.

— Бывшая гостиница «Чарльтон», заброшена несколько лет назад, — и Джордан вывела на дисплей план-разрез дома. В поперечном сечении его форма напоминала небольшое футбольное поле. — Здание очень ветхое, соваться в него опасно. Коммуникации замурованы, чтобы затруднить заселение сквоттерам. Несколько секций уже обрушились самостоятельно, не дожидаясь лентяев из муниципалитета, а чтобы бегать по остальным…

— …надо обладать способностями Бэтмена или хотя бы Сорвиголовы, — в духе Касла усмехнулась Кейт и тут же услышала сдержанный смешок Шоу, — конечно, без нужды туда соваться не будем.

— Надеюсь, что и не придётся, — сладко зевнула Джордан, — у наших очень цепкие лапки и большие «совиные глаза», а за гостиницей, на пустыре, выставлена вторая цепь оцепления.

— Лишь бы Симпсон на воздушном шаре не улетел, — ответила Кейт без тени улыбки и незаметно провела рукой по груди, у сердца. Воспоминания и ранили, и грели одновременно.

— А дроны наши на что? — Джордан удалилась в дальний угол фургона и вернулась с объёмным бумажным пакетом и бутылкой воды в руках. — Тебе с обсыпкой или без?

— С некоторых пор ем всё, — Кейт откинулась на спинку кресла, задумчиво мотнула на палец прядь. Пончики из рук Касла всегда вкуснее, а с продолжением — так вообще, бесподобно. Беккетт бесшумно зевнула, прикрывшись рукой, и вдруг настороженно подалась вперёд. Центральная камера показывала часть улицы, дощатый забор гостиницы и переполненные, с распахнутыми крышками мусорные контейнеры. Тьма вокруг них была практически непроницаема, но почему же тогда её глаза зацепились за едва уловимое, мягкое шевеление? И почему ей кажется, что это совсем не кошка?

— Какая-то странная тень, — тренированный палец Беккетт уткнулся в дисплей, очерчивая правый нижний угол. — Не мешало бы проверить эти мусорные….

— Я тоже что-то заметила. Семнадцатый! — дружно подхватила Шоу, и рация ответила понятным хрипом. — Проверьте контейнерную площадку с тыльной стороны дома!

— Принял! — от соседской ограды отделились двое. В отсвете фонарей блеснуло оружие; пригнув головы, как конькобежцы фристайла, оперативники заскользили парой.

За ними напряжённо следили женщины: одна — нещадно измываясь над собственной губой, другая — держа палец на тангенте рации. Всего каких-то тридцать-сорок ярдов отделяли агентов от подозрительного места, как вдруг навстречу им блеснули вспышки выстрелов. Симпсону, или кому-нибудь другому, явно изменили нервы, и пообщаться с командой Шоу он явно не желал. Обстреляв агентов, он невольно выдал себя, но результата достиг. Один из парней, переломившись пополам, полетел головой куда-то вперёд, прямо под колёса припаркованных автомобилей, другой вильнул и, держась за пробитое плёчо, отпрянул за фонарный столб. Пальнул навскидку пару раз, но без особого успеха.

— Чёрт! Зараза! — громко выругалась Кейт. Все их замыслы рушились на корню, и если не вмешаться, Симпсон опять ускользнёт. Кейт механически охлопала кобуру, схватила с пульта запасную рацию, но когда Шоу вдруг перехватила её запястье, обернулась с возгласом недовольства и возмущения.

— Ты куда? — нахмурилась Джордан самоуправству подчинённой. — Мне нужна твоя голова здесь, а не твои пули там. У нас достаточно людей, чтоб его сцапать.

Шоу вцепилась в Кейт очень больно, но когда ты на все сто уверен в своей правоте, всегда найдёшь, что ответить:

— А вдруг у Симпсона подготовлен «пятый» выход? — сдерживая волнение, огрызнулась Кейт. — Вдруг мы чего-то не предусмотрели, и всё пойдёт совсем не так?

— Пятый выход? — округлив глаза, Джордан невольно ослабила хватку. — Это из какой оперы?

— Это из жизни, — дерзковато, но зная, что сумеет объясниться, ответила Беккетт. Толкнув распашные створки кузова, она выскочила на улицу и сразу же услышала вслед:

— Тебя подстрахует Барнс!

Ветер свистел в ушах, лёгкие жадно хватали кислород, а ноги безжалостно долбили асфальт: давненько Кейт так шустро не бегала! Блёклые световые пятачки на тротуаре сменялись жутковатыми тёмными промежутками, но позади Беккетт, прикрывая, старательно пыхтел немногословный Кейси. Его совсем недавно перевели из техасского отделения, и парень очень старался понравиться. Хорошо стрелял, был исполнительным и аккуратным, умел чётко излагать мысли и добиваться результата. И силой был не обделён. Запросто вытаскивал ногтями канцелярские скобки и гнул об мощную, бычью шею стальную арматуру. Одним словом, почти торпеда, но со скромным пока боевым опытом. Когда-нибудь да вырастет.

До подстреленных оперативников они добежали в два счёта. Первый агент сидел, привалившись спиной к фонарному столбу, и громко, протяжно стонал. Второй — скрючился неподалёку, пятками к ним, головою — в тень, и не издавал ни звука. Да и самой-то тишины, как таковой уже не существовало. Квартал шумел, словно ярмарка в погожий день: где-то натужно ревели дизеля, истошно выли сирены, дробно топали многочисленные ноги и громко, слаженно отдавались команды, а к неровному свету забитых пылью фонарей примешивались красно-синие сполохи. Команда в полном составе уже спешила к ним на помощь, а пока Беккетт присела у первого агента. Звучно щёлкнула кнопка фонаря — Барнс умело светил из-за её спины.

— Сал?! — осторожно приподняв голову раненого за подбородок, Кейт узнала Сальваторе Паэльи, давнего сподвижника Шоу. — Сал, ты как?

— Пока в норме, но постепенно отключаюсь, — прохрипел тот, — не чувствую ног. Что с Арчером?

Кейт повернула голову, с надеждой глядя на Барнса. Тот уже присел на корточки у второго тела, посветил в лицо, коснулся двумя пальцами шеи и отрицательно мотнул головой:

— Ещё тёплый, но пульса уже нет! Что будем делать? — Кейси терпеливо ждал команды, но Беккетт уже однозначно всё решила:

— Вот ублюдок, скотина, мать его…— выругалась она в известно чей адрес и тут же переключилась на помощника: — Кейси, не дай Паэльи умереть! Это приказ!

— Есть, мэм! — Барнс подскочил к ним, стягивая на ходу свитер. — Держись, Сал! А как же вы, мэм?

— Это моё дело! — вскочив, Кейт перехватила из пальцев Кейси фонарь. — Это дело чести, и времени совсем нет!

— Он… он… — выдавил из себя Паэльи, силясь поднять руку, но лишь безвольно уронил её вдоль тела, — он… ушёл. Мне показалось, что… что где-то в заборе гостиницы, с… справа от мусорных ящиков, есть щель. Он… он… не смог бы пройти по улице, не... не напоровшись на нас…

«Дьявол!» — время всё ещё работало против них. Беккетт дружески хлопнула по плечу Барнса, зажавшего свитером рану Сальваторе, и вызвала Шоу по рации:

— Джордан! Паэльи срочно нужна помощь! Оскар погиб, подозреваемый скрылся на территории гостиницы. Проверьте ещё раз её подземные коммуникации, а я начинаю охоту!

— Подкрепление близко, но…

В запале Кейт не дослушала фразу. Дав отбой, она почти рванула с места, однако ловкий Барнс упредил её, уцепившись за рукав блузки:

— Возьмите запасной магазин, агент Беккетт! Ещё неизвестно, как там сложится!

— Ос… ос… осторожнее, Кейт… — силы неуклонно покидали Паэльи, — т… там, вокруг д… дома…

— Что там вокруг? — начала было Кейт, но Сал, обмякнув, бессильно повесил голову.

Теперь всё зависело от быстроты, слаженности её действий, и она клянётся ЕМУ быть осмотрительнее. Подвесив рацию к петельке наплечного ремня и поглубже затолкав в карман обойму Барнса, Беккетт помчалась к контейнерам с удвоённой скоростью. Почему-то Кейт твёрдо верила в ИХ гипотезу про «пятый» выход, и кто же ещё, кроме неё, сумеет её подтвердить?

А вот и пресловутая мусорная площадка. Наверняка тайная дыра находилась в самой неосвещённой части ограждения, и луч фонаря скользнул по горизонтали, примерно на уровне пояса. Пометался туда-сюда и застыл в одном подозрительном месте. На первый взгляд доски достаточно плотно сомкнуты, но на чёрном от влаги дереве виднеются свежие царапки. Зажав подбородком фонарь, Кейт уверенно обтыкала щель стволом пистолета и одновременно пальцами. О, есть! Вот он, «мышиный лаз»! На миг Беккетт испытала неописуемую гордость за себя, но тут же свирепо выругалсь. Чёртова федеральная самоуверенность! Только спесивцы из ФБР, тщательно облазив всё вокруг, смогли проморгать тайную тропу у себя под носом!

Выключив на время свет, Кейт уверенно раздвинула жалко скрипнувшие доски и свободно протиснулась в дыру. Бой сердца забивал слух, и только дыхательное упражнение из арсенала йоги помогло немного успокоиться. Присев на корточки, Беккетт настороженно прислушалась. Хруста зарослей или звука шагов не слышно, но Симпсон (а это наверняка был он!) вряд ли притаился где-то поблизости и с улыбочкой ждёт федералов. Скорее всего, преодолев первый испуг и виня себя за неосмотрительность, О’Джей торопится к выходу, но именем Господа, она не даст ему уйти. Понять бы ещё, как…

Перекрестившись на всякий случай, Кейт включила фонарь. Яркий луч тут же упёрся в нечто вроде небольшой норы в плотной стене полыни и оплетающего её кустарника. Пришлось, втянув голову в плечи, осторожно переваливаться с ноги на ногу, словно утка. Это сильно отнимало время, да и сами по себе разросшиеся колючки — не самое благоприятное место для гонки преследования. Не обошлось и без заноз в ладонях, ссадин на лице и распущенных петель на блузке, но когда на фоне розовеющего неба неожиданно возникли очертания мрачных стен, Беккетт вздохнула с нескрываемым облегчением. Озабоченно глянула на часы. С того момента, как погиб Оскар, не прошло и десяти минут, а ей показалось, что целая вечность. Найти бы поскорее «пятый» выход!

Выкрутив свет на минимум, Беккетт вслушалась в поредевшую мглу до звона в ушах. Напряжённый, внимательный взгляд заскользил влево, вправо и вверх. В общем и целом гостиница имела целостный вид, видимо, обрушения произошли где-то внутри. И Беккетт даже почудилось, что там вверху, разносясь эхом в жуткой пустоте, хрустит битая штукатурка и рассыпается дробью чужая поступь. Неужели Симпсон и действительно, решил улететь на воздушном шаре?

— Джордан! — убавив громкость рации до минимума, озаботилась Кейт: — Воздушное пространство у нас точно под контролем?

— Да, — терпеливо пояснила напарница. — Смотровая площадка ближайшего к гостинице небоскрёба позволяет держать её крышу в поле зрения. А что у тебя?

— Мне кажется, что он где-то наверху, но для чего, пока не знаю!

— Осторожнее там, к тебе идёт подмога!

— Пусть догоняют! — сдержанно усмехнулась Кейт и отключилась. Чертовски жутко и даже страшно бродить тут одной, без прикрытия, рискуя нарваться на пули или угодить под внезапный обвал, но как же иначе заставить Симпсона заплатить за слёзы сирот? Только «приземлив» скованным на стул, и Беккетт твёрдо выбрала себе направление. План дома стоял перед глазами, и чтобы попасть внутрь через центральный вход, надо было долго-долго забирать вправо. Гораздо проще напрямик, через окно, и пусть это будет ИХ планом «Б». Интересно, а что по этому поводу сказал бы Касл? Пошутил, предостерёг или просто одобрил бы? Грустно вздохнув, Кейт невольно склонила голову. Как же дико, до судорог в теле, до скрежета зубов, до помутнения рассудка не хватает его рядом, но даже будучи за двести миль отсюда, Рик всё равно стоял у неё за плечами. Её бессменный напарник, лучший друг и вечная любовь. КАСЛ! И Беккетт невольно оглянулась на корявый куст, из-под корней которого только что выбралась. Конечно же, пусто, но, несмотря на размолвку, она верила в НИХ и продолжает верить. Потому что они действительно близки, во всём. Потому что случайно таких встреч просто не бывает, это и есть её судьба.

— Нам с тобой обязательно надо поговорить, Касл! — Кейт невольно приложила запястье к повлажневшим ресницам, а другую руку прижала к сердцу. Досчитала до десяти, усмиряя волнение. До выбранного ею битого окна на первом этаже было примерно около пятидесяти-шестидесяти ярдов, и Беккетт уверенно, но не без осмотрительности, двинулась вперёд. Под ноги то и дело попадались кучки строительного и прочего мусора, обломки бетона с замысловато торчащими прутками, о которые она с треском распорола брючину, да внушительного обхвата пни. Соображая, что древесина всегда в цене, ловкачи из мэрии без зазрения совести выпилили целый парк. И хоть потом и разразился дикий скандал, с выталкиванием взашей одного из замов, Кейт невольно похвалила чиновников за их предусмотрительность. Ещё бы и совет Рика к раздумьям присовокупить!

— Ты одобряешь моё безрассудство, Касл? — Кейт немного ускорила шаг. Чёрный квадратный провал над кладкой из щербатых блоков, притягивая её взгляд, невольно разжигал и без того жгучее, профессиональное нетерпение. И пусть окно расположено высоковато, но вон с того бугорка, подпрыгнув, можно уцепиться за раму, а далее — дело техники. Только подойдём ближе. Ну вот…

Отправив пистолет в кобуру, а фонарь — за брючный ремень, Беккетт перенесла вес на левую ногу, собираясь оттолкнуться, как вдруг… Под каблуком что-то противно хрустнуло, ноги поехали вбок, и Кейт с испуганным криком рухнула куда-то вниз. На доли секунды, от дикого, неописуемого ужаса падения её сердце вдавилось в рёбра, но выронив фонарик, она плюхнулась от души в неприметную во тьме яму у самого фундамента. Руками и ногами — в жуткую, холодную и «ароматную» жижу, а грудью — на что-то твёрдое и острое. По ушам резанул противный хруст, в лицо пахнуло густым, тошнотворным до отрыжки смрадом, грудь, ладони и колени обожгло тупой болью, и выдохнуть получилось не сразу.

— Проклятье! — простонала Кейт, неистово чертыхаясь. Она бессильно прислонилась спиной к земляному отвалу, но Господь поместил-таки её под счастливую звезду. Ничего в местах ушибов, кроме жжения, более не чувствовалось, а как из ран течёт кровь, Кейт прекрасно усвоила. Отряхнув, как смогла, кисти рук от липковатой кашицы, Беккетт осторожно ощупала себя. Пожалуй, она ещё послужит общему делу, а вот рации пришёл полный и безоговорочный конец. А что у неё с фонарём? Задвинув подальше брезгливость, Кейт тщательно обыскала место падения и даже обрадовалась, нащупав в грязи аккуратный цилиндр.

— Жить можно, Касл! — морщась, Кейт выпрямилась и посветила вправо-влево. Кажется, об этой траншее и хотел предупредить её Сал, но попеняв на себя за неосмотрительность, Беккетт верила, что она всё ещё в теме.

* * *

Чутье увело её влево от места падения. И пусть тело ещё ноет, мокрые брюки стесняют ход, а от неё самой несёт, как от немытого оборванца, присутствие духа ей не изменило. Симпсон обязательно будет сидеть, чего бы ей этого не стоило! А вот, кстати, и конец проклятой канавы, и ещё одна пустая глазница окна, тупо уставилась на неё. Приблизившись к стене почти вплотную, Беккетт подпрыгнула и повисла на нижней перекладине рамы, но погрузившись пальцами в насквозь прогнившее дерево, сорвалась обратно. Да что с ней такое?! Сплошное невезение! Как будто ей чего-то не хватает. Или кого-то…

Горестно вздохнув, Кейт не преминула замысловато чертыхнуться, собираясь вновь подпрыгнуть, как вдруг услышала негромкое и странное жужжание. Это что, Джордан выпустила дрон? Но зачем? Кейт отошла от стены шагов на десять и запрокинула голову. Увиденное шокировало не меньше, чем откровенное предложение Касла — на фоне занимающегося утра, примерно на уровне восьмого-девятого этажа и как раз над её головой растянулся чей-то силуэт. И, не имеючи вообще ни крыльев, ни парашюта, он и не собирался падать, а наоборот, достаточно шустро двигался в заданном направлении.

«Упс, — Беккетт оторопело хлопнула ресницами, — это что, мистика или нет?» И присмотрелась внимательнее. Нет, всё как есть — так и есть, и характерный звук моторчика -явно не галлюцинация.

— Ох, ты! Вот же дьявол! Грёбаный Бэтмен! Даже альпинистскую тележку умудрился приспособить! — невольно восхитилась Кейт изобретательностью Симпсона, а кроме него, здесь так нагло «парить» больше некому. Интересно, и куда же это направляется её парень? Прикинув здраво его возможный маршрут, Беккетт даже присвистнула от озарения. В том самом направлении, за высоченной каменной стеной, находился костёл, его окружал густой, многолетний сад, и посты там выставлять никто не собирался.

— Ах, ты ж…— Кейт механически потянулась к рации, но в её арсенале осталось единственное, кроме кулаков, доступное средство. Сцепив с досады зубы, Кейт прицелилась в неумолимо удаляющуюся фигуру и крикнула что есть мочи:

— О‘Джей! Стоять, ни с места! Это ФБР!

В ответ грянули выстрелы. Из-за неудобства прицеливания и ограниченного обзора преступник палил наугад. Пули вжикали огненными трассерами, то и дело рикошетили от стен, и когда наверху загрохотало, Беккетт едва успела отскочить. Её от души осыпало пылью, выбитые из стены кирпичи с хрустом и грохотом раскрошились совсем рядом с ней.

«Вот сволочь! — задавив в себе неподдельный страх, Кейт изо всех сил напрягла зрение. — Кажется, я знаю, как тебя спустить вниз!»

И, стараясь не задеть Симпсона, она высадила в небо практически все патроны.

Её кажущееся безрассудство не прошло даром. Раздался громкий, сухой щелчок, и большая часть троса с угрожающим свистом «стрельнула» в забор гостиницы, а истошно завопивший Симпсон, качнувшись на коротком обрывке, влетел точнёхонько в окно четвёртого этажа. Тотчас же, где-то там наверху раздался глухой звук падения, что ещё только сильнее подхлестнуло Кейт. Она подпрыгнула что есть мочи, уцепившись руками подальше, за стену, подтянулась, ловко перенесла тело и спрыгнула внутрь. Дверей в комнате вообще не было, и Беккетт стремглав метнулась в дверной проём. Кажется, выход к главной лестнице — налево.

Вот и коридор, тёмный, жутковатый и пустой, но пятно фонаря немного опережает Кейт. Торчат во все стороны плети выдранной проводки, обои набухли и сползли на пол влажными языками, замшелая ковровая дорожка скрадывает шаги, но нет-нет, да и скрипнет под ногой битое стекло. Сам коридор вывел Беккетт прямо в холл первого этажа. Некогда просторный и фешенебельный зал, с пальмами, фонтанчиками и мягкой мебелью, теперь превратился в настоящее кладбище древесных и кирпичных обломков, исковерканного кровельного железа, колотого пластика и битого стекла, а вверху, в проране кровли, неохотно просыпается небо. Усугубляя общую картину разрушений, часть несущих колонн завалились крест-накрест, как в фильме про Лару Крофт. Главная лестница, а вернее — то, что от неё осталось, поднимается спирально по внутренней образующей импровизированного колодца внутри здания, а от неё невообразимыми зигзагами, через горизонтальные опоясывающие галереи, расходятся коридоры с номерами. Собственно говоря, нормального пути наверх и в помине нет, и чтобы добраться до проклятого Симпсона по жалким осколкам бетона, когда-то называемым «ступеньками», надо обладать как минимум способностями Тарзана. Или хотя бы здоровым безрассудством Касла.

— Клянусь, я возьму его, Рик! — с одержимостью маньяка, претендующего на целый мир, бормотала Кейт, без устали подтягиваясь, перепрыгивая и переползая. Ладони свезены в кровь, сердце гулко бухает прямо в уши, и катастрофически не хватает дыхания, но облизывая пересохшие губы, Беккетт совсем не думала о себе. Только справедливость, только неотвратимость наказания и возмездие — вот её движущие силы.

Наконец-то, четвертый этаж. На промежуточной площадке, у выхода на галерею, можно осмотреться и немного передохнуть. Что и говорить, вид открывается удручающий. Многие комнаты обрушены падением кровли, в проломах стен кое-где виднеются останки мебели. Более узкая, чем основная, лестница-дублёр, рассыпавшись в прах, теперь покоится в общей, слежавшейся от сырости куче. Обнажённые торцы бетонных перекрытий расколоты слепой силой тяжести, а сами плиты бессильно повисли на армирующей сетке, словно пожухлые лепестки. Конечно же, досталось и самой галерее. В её перекрытиях зияют жуткие дыры, неплохо видимые в предрассветной дымке, а для прохода к вероятному месту падения врага остались только узкие, неровные карнизы. Если сорвёшься с них, то и костей не соберешь, но Кейт даже думать себе об этом запретила. Эта мерзкая цель её визита — О’Джей — притаилась где-то там и жаждет отсюда смыться. Раз у него нет ни крыльев, ни парашюта, к аварийной лестнице Симпсон сможет пробраться только через неё. И вовсе не через её труп, потому что ничего у него не выйдет. Она клянётся всем тем дорогим, что у неё пока ещё есть, что, перекрыв наглухо его «пятый» выход, прибьет мерзавца за шиворот прямо к стенке. Только не стоит в рукопашной давать умелому каратеке Симпсону лишнюю фору, раз зная о погоне, О’Джей наверняка в курсе, что она одна. Как-то так.

Пошатываясь от усталости, Кейт пересекла проход и присела у растрескавшейся стены, в щели которой запросто пролезла бы рука. Сняла кобуру вместе с ремнями и отложила в сторону, а фонарь засунула сзади за пояс. Скорей бы глазам привыкнуть к полутьме, а рукам — покрепче держать рукоять. На то, что Симпсон расстрелял все патроны или же банально обронил «пушку» при падении, может рассчитывать только распоследний болван. А она не из таких.

Обтирая собой отсыревшую побелку, Беккетт прокралась вдоль стены к западному крылу и через десяток ярдов присела за куском бетона, уродливым ломтем свисающим с потолка. Напряжённо, до неимоверного звона в ушах, прислушалась, ожидая внезапного выстрела или шума шагов, но только лёгкий ветерок задувает в щели, да где-то далеко подвывают сирены. А Симпсон почему-то угрюмо молчит. Наверное, беззвучно матерясь, оглаживает ушибленные места и ждёт её хода. Может, О’Джей и действительно без оружия? Как бы то ни было, лучше бы ему сдаться по-хорошему, и тогда появится шанс вернуться к семье.

"Через много-много лет!" — сдержано усмехнулась про себя Беккетт, продвигаясь вперед. Ещё десятка три ярдов, на кончиках пальцев и носках туфель над безмолвной пропастью, и она уже в западном крыле. Те же мрак, тлен и стойкий запах сырости. Одиноко замер на подкосившихся ножках стол администратора. Его, как и нутряные перегородки, оплетает густая паутина и покрывает толстый, бурый слой плесени. Паркетный пол вспучился, и его гнилые плашки отлетели от основания. Теперь нужно быть особенно осторожной.

Короткими перебежками, насторожив слух, Беккетт двигалась от номера к номеру, проверяя и перепроверяясь. Большинство дверей уже не открыть: она разбухли в косяках или закисли в петлях, и даже ручки кое-где сняты. Наверное, охотниками за «бесценными» реликвиями, а попросту — мародёрами. Но не про них её негодование. Её цель — пара распахнутых дверей в конце коридора. Кейт осторожно заглянула в первую, но это оказался одноместный номер, приспособленный под кладовку. Между наваленными бесформенным штабелем, в серо— коричневых разводах матрацами крупный Симпсон ни за что бы не пролез, и Кейт на цыпочках прокралась дальше. Вот тут-то её и ждал сюрприз: отпечатки ног со следами извёстки на «пышной» плесени, да цепочка тёмных, матовых пятен, уходящая в никуда.

Переложив пистолет в левую руку, Кейт присела, провела кончиками пальцев по сырому дереву, поднесла руку к носу. Опытный глаз не подвёл: то была кровь человека, за которым она сюда пришла, а значит, первый раунд всё-таки за ней. И осторожно заглянула за косяк, выставив перед собой ствол.

Стандартный номер с крошечным тамбуром и довольно-таки большой спальней. Которая значительно «расширилась» за счёт провалившихся вниз туалета, ванной и смежной с ними комнаты, выгнув перекрытия пола с явным уклоном к провалу. В потолке пятого этажа, и как раз над ним, тоже зияет дыра, размером в треть комнаты, а лопнувшая арматура перекрытия загнута вниз и торчит врастопырку. У примыкающей к окну внутренней стены — обширное пятно сбитой побелки, такие же белёсые следы беспорядочным узором покрывают весь пол. Как будто Симпсон, петляя, заметал следы, но где же он сам?

Он обрушился на неё откуда-то сверху, всей своей массой отпихнув от входа. Заученным взмахом руки выбил оружие и чуть не взял её шею на болевой приём, но Беккетт успела врезать ему по печени и отскочить. Из груди О’Джея вырвался сдавленный хрип; прижав ладонь к ушибленному боку, Симпсон зло сощурил глаза, скрипя зубами от боли. Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, медленно выпрямился. Сжав наизготовку кулаки, подал левое плечо вперёд, слегка склонив голову. Нагловатая, самоуверенная ухмылка не сходила со смугловатых, мясистых губ, но удар об стену явно не прошёл для О’Джея бесследно: его слегка пошатывало, рваная одежда припорошена грязно-белой пылью, волосы слиплись с одного боку, а на виске густо запеклась кровь. Как-то болезненно приопустил правое плечо, и похоже, что оружия у противника и в самом деле нет. Тем более что и своё-то, отлетевшее прямо в щель, ей уже не достать.

— Сдавайся, Симпсон! Это агент Кейт Беккетт! — непреклонно потребовала она, неусыпно наблюдая за ним. — Сейчас у тебя нет другого выхода, но шанс вернуться к нормальной жизни всегда остаётся!

— Еще ни одной полицейской суке не удалось надеть на меня наручники, — тяжело дыша, О’ Джей небрежно размазал кровь по щеке, потом с насмешкой показал Беккетт испачканный средний палец, — и тебе не светит.

— Безусловно, сдача тебе зачтется, — холодно усмехнулась Кейт, попутно оценивая пространство для маневра, — а твои слова, пожалуй, я пропущу помимо ушей. Пока ты — едкий сорняк для общества, мне под силу выкорчевать тебя без остатка.

— Рискни своим здоровьем, тварь! — пригнувшись, О’ Джей рванул в атаку прямо с места. Резко, прицельно пробил ногой в грудь, и в ушах Кейт, оказавшейся недостаточно хорошей, тут же зашумело, а перед глазами заскакали, закружились хороводом оранжевые звёздочки. И не дожидаясь, пока агент оправится, Симпсон обрушил на неё всю свою взрывную мощь. Его жилистые, как витые стропы, конечности молотили от души, но тренированное тело Беккетт, слаженно и автоматически, уже отрабатывало само по себе: нырки, уклоны, полуприседы, отскоки, блоки руками и ногами, и меткие удары вразрез. Не в первой Кейт драться один на один, хоть и казалось, что на ней нет живого места, но когда О’Джей неосмотрительно раскрылся, она прицельно пнула изо всех сил. Удар пришёлся в болевую точку, Симпсон сдавленно простонал и тут же разорвал дистанцию. С трудом переведя дух, ненавидяще, гневно прошипел:

— Проклятая сука! Где уже был бы я, если бы не ты!

Ещё более кривая и безобразная, чем до, улыбка преступника явно выдавала его намерения, и он сделал бы всё, чтобы стереть Кейт в порошок. Превозмогая боль в ушибленном плече, Симпсон отвлёк внимание Беккетт лёгким боковым в голову и тут же крутнулся на опорной ноге с подскоком, но цели всё-таки не достиг. Уйдя с линии атаки, Кейт сделала ловкий, но осмотрительный кувырок через плечо, чтобы ненароком не скатиться в угол. Сознание её уже просветлело; осторожно трогая рассечённую изнутри щеку, Беккетт заняла уверенную стойку. Небрежно сплюнула кровяной сгусток и усмехнулась, чем ещё только сильнее раззадорила О’Джея. Шустро скользя на носочках и резко отрабатывая здоровой рукой, он изобретательно и умело бил ногами, в попытках достать верткую, как ящерица, женщину. С таким богатым, как у него, бойцовским арсеналом: прыжками, подсечками, атаками в разный уровень и с изменением центра тяжести, разворотами, ударами сбоку и прямо — можно запросто свалить любого, а уж эту липучую, как смола, федералку — и подавно. Какой бы «звездой каратэ первой величины» она себя не мнила — обязательно допустит просчёт. Стоит лишь к этому подвести.

Высоко подпрыгнув, Симпсон пробил ногами серию ударов, целясь прямо в голову Кейт. Она увернулась, поставив руками сдвоенный блок, затем — другой, третий, но грубая подошва ботинка всё-же чувствительно шаркнула её по уху. Кейт незамысловато чертыхнулась и вдруг, не успев опомниться, грохнулась на спину со всей силы: отвлекающие удары в корпус и умелая размашистая подсечка вдогонку достигли-таки своей цели. Подавляя «остатки» сопротивления, О’Джей добавил сверху пяткой ещё, целясь прямо в грудь, но попал в её скрещенные перед лицом запястья. От жуткой тупой боли на миг онемели руки и поплыло в глазах, но хватко уцепившись за лодыжку Симпсона, Беккетт шустро развернулась на спине и, подцепив его опорную ногу своими двумя, резко ими передёрнула.

Раздался громкий, отборный мат, и брызгая слюной, Симпсон грохнулся рядом, изумлённо выпучив глаза. Не давая противнику опомниться, Беккетт тут же перекатилась на него, целясь пальцами в крупный, выступающий кадык. Раздался натужный хрип. Лицо Симпсона побагровело от напряжения, однако О’Джей, используя предплечье, как рычаг, умело высвободился. Коротко, без замаха, охаживая ребра Беккетт, с усилием потянул её на себя за свесившуюся прядь, чтобы повалить на бок. Её стон был пронзителен и громок, но видя искажённое ненавистью лицо, слыша надсадное дыхание, да злую, отрывистую ругань, Беккетт знала, что всё делает правильно. И ни за что не отступится.

Резким движением головы Кейт добыла себе свободу, оставив О’Джея с клоком волос в руке, и тут же обработала мерзкую рожу частыми тычками, яростно помогая себе ногами. Симпсон тоже лягался в ответ, и бил одной рукой, прикрываясь предплечьем другой. У обоих соперников слезились от ударов глаза, лица покрывали синяки и ссадины, опухшие губы напоминали лиловые лепёшки, но когда массивное запястье О’Джея проскочило между полом и её щекой, Беккетт, не раздумывая, пустила в ход зубы. Симпсон дико зарычал и резко отдёрнул руку. Тут же ответно смазал Кейт по лицу, но кулак, скользнув поверх запястья, едва задел ухо. И то была битва не на жизнь, а насмерть. Их силы иссякали, но на её стороне была правда. Теперь они барахтались на осклизлом от сырости полу, стремясь подмять соперника под себя, не обращая внимание на мелкое, но острое каменное крошево, безжалостно терзающее их тела. Что значит боль перед дикой жаждой победы.

Очередной раз они перекатились с бока на бок, яростно пыхтя и матерясь, и изобретательно ловкий О’Джей вдруг очутился сверху. Злорадно, победно ухмыльнулся, налегая всем телом в попытке заблокировать её руки, но Кейт ткнув в его лицо растопыренными пальцами и попала в глаз.

Раздался истошный, дикий вой, и однобоко щурясь, Симпсон подскочил, как ужаленный. Почти вслепую нанёс прямой справа, а вот левым — уже не смог. Страхуясь за его рукав у самого локтя, Кейт легко поднырнула под летящий кулак и изо всех сил толкнула О’Джея плечом в грудь. Симпсон отшатнулся, размахивая руками, коротко переступил назад и вдруг отчаянно заорал:

— А-а-а! Дерьмо!

Его ноги соскользнули по битому, сухо хрустнувшему стеклу, весело зашуршали камешки, скатываясь вниз по импровизированному жёлобу, и чтобы не упасть, О’Джей повис на блузке Кейт. На миг глаза их встретились, но подбив предплечьями его локти, Кейт изо всех сил толкнула противника ладонями в грудь. Симпсон охнул, жалобно затрещала разрываемая одежда. Его опорная нога резко скользнула по заплесневелому пластиковому пакету, последовал мощный рывок падающего тела, и согнутый крючком Симпсон буквально сдёрнул Кейт со своего места.

Она нырнула рыбкой. Крепко стукнувшись лбами, они жёстко, до сбоя дыхания, плюхнулись на лопнувшее наискось перекрытие. Его большой фрагмент провис к провалу дальним концом, и по склизкой до отвращения, будто масляной, плоскости они заскользили вниз. До места излома оставался едва ли десяток футов, но зацепиться было абсолютно не за что. Сейчас бледный до ужаса Симпсон уже не ухмылялся, а впустую царапая узловатыми пальцами шершавую панель, лишь беззвучно разевал рот. В его чёрных, навыкате глазах бушевало безумие, но Кейт не могла покинуть этот мир, не решив для себя основного.

Чтобы хоть немного замедлить сползание, она напрягла ноги, расставив их на манер якоря, и носки туфель шепеляво скребли по бетону. Кейт даже внимания не обратила на тошнотворную вонь из глотки Симпсона, она лихорадочно искала выход. И нашла. Чувствуя, как слабнет захват повреждённой руки, Беккетт влёт отбила другую и до хруста в костях вывернула пока ещё цепкую кисть. Симпсон дико взвыл, попытался ткнуть Кейт пальцем в глаз, но Беккетт убрала голову, и её рука вслепую, но уверенно легла на его лицо. Пальцы безжалостно сжались, с усилием вдавливая белки, а потом последовал резкий толчок основанием ладони от себя. От сильной боли в сдавленном носу Симпсон заунывно взвизгнул, и изрыгая непотребные проклятия, ещё живее засучил ногами. Наверное, он уже, как никогда, был близок к помешательству, так лихорадочно и бестолково его пальцы царапали бетон. Вот уже над краем нависли его ботинки, затем — колени, и под звучные шлепки ладонями об плиту сдавленно хрюкающий Симпсон скрылся из виду. Через мгновение где-то внизу раздался сочный шлепок, и всё стихло. Теперь настала пора позаботиться и о себе.

Вдохнув поглубже, Кейт постаралась успокоиться. И если не уцепиться хоть за что-нибудь, никакого разговора между ними не получиться, а так нельзя. Нельзя ни в коем случае не год и не два молчать о своих чувствах и не высказать их в конце-концов тому, кто уже давно и сильно в этом нуждается.

Беккетт внимательно поискала глазами и заметила впереди, правее от себя какой-то одинокий завиток, загнутый полукольцом. Скорее всего, это была арматурина, обрушением вырванная со своего места, и по невольному стечению обстоятельств — как раз спасительная соломинка. Лишь бы только не промазать.

И Кейт сближалась с точкой потенциального спасения, кося глазом на зияющий пустотой край. С чудовищным, неописуемым напряжением всех мышц и до звона в ушах старалась удержать себя под контролем, и там, где ободранные, в ошмётках ногтей, кончики её пальцев касались серого бетона, оставались маслянистые алые разводы.

— Картина кровью! — вымученно улыбнулась Кейт, сплёвывая затекающий в рот солёный пот. — Я сама себе и художник, и кисть!

Ей всё-таки удалось развернуться ногами по ходу движения, и когда в липком от крови кулаке оказалась сия ненадёжная опора, Кейт позволила себе блаженную улыбку. Места для второго кулака как раз хватит, и когда она грудью ляжет на руки, то сможет хоть немного отдохнуть. Тем более, она и не собиралась звать подмогу, потому что нет ничего унизительнее собственной беспомощности. Это ведь не Касл протянет ей руку, и сама мысль о ПОДОБНОМ спасении, сильно угнетала и напрягала её. Намного вернее будет использовать все доступные ресурсы. Потому что есть, на что опереться. Потому что безвыходных ситуаций не бывает. В ТОТ раз всё развивалось гораздо хуже. Только руки не так пострадали.

Стёртые в кровь пальцы саднили до жути, но Кейт уже бродила взглядом вокруг себя. И пусть видимость ещё недостаточна, стоит поискать опору и для ног. А вдруг ей повезёт?

Чувствуя, как по обнажённой коже живота ёрзает шершавый прут, Беккетт осторожно согнула ногу, исследуя плиту носком туфли. Влево, вправо, вверх, вниз, и вот она — маленькая ямка! На сердце как-то сразу полегчало, и надежда вспыхнула с новой силой. Вот так, по-черепашьи, ногой, рукой, рукой, ногой, прямо к трещине сбоку, чтобы выбраться по ней, как по лестнице. И не нужна ничья помощь. Потому что ей самой всё по силам. И Кейт твердо верила, что выберется. Жаль, что Касл не видит её усталой улыбки. Ещё ранее, ещё до той размолвки, он обязательно взял бы в руки её лицо, усыпал бы нежными, трогательными поцелуями и, намотав на палец надушенный платок, удалил бы приставшую грязь. Оставив самое лучшее на потом. Потом? Прикрыв глаза, Кейт даже застонала от внезапных горестных воспоминаний. А будет ли вообще «потом»? И сможет ли Рик принять её объяснения? Ведь должен же он, наконец-то, понять её?

— Тебе обязательно надо меня выслушать, Касл, — беззвучно промолвила она, готовая к движению, как вдруг… Где-то под её телом раздался сухой, негромкий хруст, и Кейт вдруг с ужасом поняла, что в её руках остался лишь никчёмный кусок железа.

«Господи, Касл! Только не это!» — она распласталась по плите всем телом, расставив руки и ноги, но почувствовала, что всё равно сползает. Кейт разжала руку, и никчемный пруток с весёлым звяканьем съехал по плите до самого края панели. Когда этот звук исчез, а внизу звякнул металл о металл, тело Беккетт пробил жуткий нервный озноб. Её сердце застыло мертвым куском льда, но тут же, как бешенное, понеслось вскачь. От безумного напряжения дрожало всё тело, и разум отказывался верить в неминуемое, но она опять умирала. Без него, без его поддержки, и будучи наедине сама с собой, Беккетт неистово и безумно взмолилась:

— Спаси меня, о, Господи! Спаси меня, пожалуйста, Касл! Я не хочу так! Так примитивно и мерзко! Нет! Нет! Ну, пожалуйста! Нет!!

Теперь от её веры уже не осталось практически ничего, и всеми волосками на своей коже Беккетт почувствовала леденящий, беспощадный холод пропасти.

— Господи, нет! — со стоном грызла губы Кейт. — Нет! Нет! Касл, нет!

Иногда, неимоверными усилиями, ей удавалось приостановить сползание, но всё давало временный эффект. Своё тело было как чужое, но Кейт не привыкла сдаваться без боя. Потому что не имела на это морального права. Ведь вся её жизнь — это нелёгкая битва с обстоятельствами и с самой собой. И она практически справилась со всем этим, пусть и не совсем до конца, но ведь теперь у неё есть ОН. Ведь это так понятно и просто: не она сама для себя, а они друг для друга. И пусть Касл заслуженно обиделся на неё, пусть прогнал из своей жизни, но все равно, он остался и останется любимым, единственным и родным. Её КАСЛОМ. И даже если она выживет, то обязательно попросит у него прощения. Не по телефону, не через Лейни, а лично, глаза в глаза. За причинённую боль, за собственное упрямство и нежелание увидеть очередные вещи. За очередную постигшую её божью кару.

— Прости меня, Касл! Ради всех святых, ради нас с тобой, ради нашего будущего — прости!

Но мольбы уже были ни к чему, и совсем не осталось сил, ни кричать, ни сопротивляться. Отчаяние обреченного, страх перед неизбежностью и невозможность хоть что-то изменить давили и давили на её плечи мертвым грузом. И Беккетт знала, что падение будет быстрым, и ей не суждено даже ни в полёте умереть, ни сойти с ума. Слезы бессилия текли по её щеками, руки совсем перестали слушаться, и когда туфли нависли над молчаливой бездной, Кейт обречённо закрыла глаза. Где-то вверху над крышей кружил вертолёт, светя прожектором через прорехи, но от её непутёвой жизни осталось уже всего пара минут. Вот это был реально физический конец, и когда ссохшиеся губы Кейт тихо прошептали слова прощания, мощный пучок света упал на её голову и плечи.

— Офицер, держитесь, — чей-то басистый мужской голос вернул надежду, но этого пока ещё было мало. Особенно — сейчас.

— Всё, я скисла, Касл, — бессильно прохрипела Кейт, всё ещё не веря в своё спасение, — и совсем без сил.

От слёз её тонкие, длинные ресницы предательски склеились, и пока вверху звякала амуниция, да жужжала лебёдка, Кейт усиленно моргала, моргала и моргала. Когда наконец-то открыла глаза, спустившийся на тросе спецназовец в чёрном комбезе распластался рядом с ней.

— Ещё секунду, мэм! — сильные пальцы цепко обхватили её локоть, притягивая к себе, и избитые, без единого живого места руки Беккетт намертво приклеились к широкому форменному ремню, чтобы уже больше никогда не отпустить.

— Спасибо, Касл, — механически и безотчётно поблагодарила Кейт, опустив голову на грудь спасителя. Когда так стойко бредишь, всегда несёшь, не пойми что, но офицер, обхватив её рукой поперёк пояса, лишь понимающе улыбнулся:

— Лейтенант Седрик! Всегда к вашим услугам, мэм! Потерпите немного! Сейчас подцепим вас на спасательный трос — и всё!

К трупу Симпсона Беккетт спустилась, когда того, уже в непромокаемом мешке, утащили прочь из здания — слишком долго они с Седриком и ещё парой спецназовцев искали наиболее безопасный путь. Перед ней почтительно расступились, набросили на полуобнажённое, измученное тело форменную куртку, посветили в разрез мешка мощным фонарём. Она не проронила ни слова, лишь безразлично глянула в искажённое болью и ужасом лицо, и направилась к выходу. Незачем лишний раз испытывать свою и без того нелёгкую судьбу, когда есть куда более приятные вещи. Или могли бы быть, а для этого, как назло, опять нужно время. Это если знать, о ком идёт речь.

Миновав цепочку спецназовцев, выстроившуюся до самых ворот, Кейт медленно, с полным безразличием ко всем и всему, побрела по улице. На неё сразу же обратили внимание, и резко пахнущий лекарствами здоровяк бережно подхватил женщину под локоть. Увлекая осторожно за собой, предложил лечь на каталку, но Кейт лишь упрямо мотнула головой. Пока остались силы, она неплохо справится и сама.

— Хорошо, хорошо, — вежливо извинился парамедик, но всё-же упорно стоял на своём: — Мне нужно наложить бинты и сделать укол. Разрешите просто вам помочь, ведь у каждого свой долг.

— Валяйте, — безразлично откликнулась Беккетт, механически забираясь в «скорую». Присела на край откидного кресла, подав для осмотра изувеченные руки, и пока над ней дотошно хлопотали, Кейт неподвижно смотрела перед собой, до сих пор не веря, что она всё ещё жива, а вот Симпсон — уже нет. И Беккетт как-то было наплевать на того, кто, присев рядом и осторожно коснувшись её плеча, отправил в карман куртки некий предмет. Ведь это же всё равно не Касл…

— Беккетт, ты как? — негромко вздохнула Шоу, с сочувствием глядя на осунувшийся, нездоровый профиль Кейт. — Работать сможешь?

— Смогу, — вяло ответила она, рассеянно смотря на забинтованные кисти: кое-где из-под повязок проступала кровь. — Вот только в себя приду!

— Что думаешь делать? — и, не дожидаясь ответа, Джордан недвусмысленно заметила: — Крупно повезло тебе сегодня, но ведь случившееся повторно — это уже не просто событие, а некая дьявольская, предупредительная…

— Закономерность…— дополнила Беккетт, тихонько покачиваясь от сильной боли в ободранных до мяса пальцах. Нет, не в её духе сетовать на любые трудности и на недостаток терпения, но будь с ней рядом не парамедик или Шоу, с её искренним сочувствием, а Касл, ЕЁ КАСЛ, со своими большими и нежными руками, то мощнейший прилив сил не заставил бы себя ждать. Как и вера в себя. И чтобы ей тут потом не наговорили бы, такую поддержку, как Рик, никто бы оказать не смог. И она точно знала это. Обладая ценнейшим даром предвидеть все её скрытные потребности, Касл никогда не давил на её и не выказывал жалость. И именно поэтому, неприметно, исподволь, превратился в незаменимую и существенную часть её жизни, но почти зайдя за смертельную грань, Кэтрин Беккетт опять встала перед нелёгким выбором: или навсегда запомнить, или напрочь всё забыть. И ведь неизвестно, как потом ляжет карта. Когда второй раз подряд чудом избегаешь смерти, трезвее воспринимается действительность. И дело тут вовсе не в неверии в собственные силы. Суть зиждется в тех, кто её любит. И будет любить. Всегда.

«Они же её любят! Отец и… Касл!»

От сухих рыданий сильно перехватило горло, и Кейт крепилась из всех сил. На её губах практически не осталось живого места, а память всё крутила, крутила и крутила, страшную картинку недавнего прошлого. Вот неровный бетонный край, до которого остались считанные дюймы. Вот её тело, распласталось по плите, но уже скоро, совсем скоро падёт на острые стальные углы. И когда во все стороны брызнет кровь, захрустят переломанные кости, её окутает вечная тьма. Именно так и кончил Симпсон. Вполне примитивно, но от этого — не менее ужасно. И этот ужас передался ей.

Пропуская через себя весь этот невообразимый коктейль событий, Беккетт живо видела перед взором череду лиц. Вот одичалая рожа Симпсона с выпученными глазами. Вот застывшие черты её мамы. Вот невыразимая скорбь в глазах отца, а вот дикое отчаяние Касла у её тела. Всего несколько видений, а Кейт уже охватила смертная, жуткая тоска. Нельзя так обходиться с родными, заставляя страдать. Нельзя категорически, потому что они не виноваты в её личном выборе. Но о ком она сейчас в первую очередь говорит? О смирившемся с её рисковой работой папой или же о навечно преданном ей Касле? Господи, да о нём же, конечно же — о нём её чаяния. И за что тогда ему жестокое наказание её смертью? За бескорыстную любовь, за светлые чувства и открытое сердце? Зачем ему подавлять в себе эмоции и надежды, когда это ЕЁ и только ЕЁ шанс взобраться наверх? Увы, но ответ прост. Это же Касл, открытая и ранимая душа, и ему не выжить в одиночку.

«Господи-и-и!» — простонала про себя Беккетт. Склонив голову, она прикрыла её руками и крепко-накрепко зажмурилась. В том, что они так плохо расстались, а потом она чуть не погибла — её и только её вина. И сколько же можно испытывать терпение Касла, без зазрения совести скрываясь в работе и других, значимых только с её точки зрения отговорках? Боже мой, но, даже прожив с ним целый год, она по-прежнему осталась слепа и глуха к его чувствам. Но что же делать с сердцем, её раненым сердцем? Его нельзя, нереально обмануть. Только рядом с Каслом оно так живо и радостно бьётся. Только с ним она чувствует себя чувственной, женственной, и НАСТОЯЩЕЙ. Так зачем же упорно себя обманывать? Ведь она хочет быть с ним, хочет. И ТОЛЬКО С НИМ. Глядючи на него спящего, держаться за руку; общаться вживую, а не через телефон или интернет. Только так, сердце к сердцу, рука об руку, тело в тело. Только так она выживет в этом сложном и опасном мире, который сама же для себя и выбрала. И неужели хоть кто-то посмеет сказать, что всё безнадёжно пропало, и ничего исправить уже нельзя? Да нет же, они не знают её и её способностей! Нет им, нет, нет и ещё раз нет!

Беккетт так неожиданно и резко мотнула головой, что Джордан с изумлением отстранилась:

— Эй, ты что? Если казнишься, то зря — твои действия вполне оправданы. В такое место не каждый бы полез, а ты смогла. Видимо, есть в этом нечто знаковое и логичное. Просто наверное, какой-нибудь ангел-хранитель раскрыл над тобой широкие крылья и оберегает твой покой.

— Наверное, у него, как и у всех святых, есть имя! — с силой выдохнув, Кейт прислонилась к жёсткому борту фургона. И ей не надо лихорадочно придумывать имя этого ангела, раз оно практически не сходит с её бледных губ.

«Касл… Касл… Касл! — как мантру, повторяла про себя Беккетт. — Скажи мне! Скажи мне, пожалуйста, о, Господи! Ведь я права на все сто, и мой ангел-хранитель… это… это Касл?!»

Она чувствовала, что вот-вот — и уже не сдержится. Предательские, обильные, жгучие слёзы неумолимо подступали к горлу, безжалостно руша все её внутренние установки. Нет, нет, она не хочет и не может просто так отступить от заветной цели, но почему же, почему ей так плохо, так тоскливо и так больно?

Отстранив локтем Джордан, Кейт вдруг рванула вон из машины. Не глядя, кинулась бежать вдоль улицы, подальше ото всех, и остановилась у какого-то магазина, лишь только завернув за угол. Забинтованная кисть застревала в узкой прорези кармана, и телефон достался лишь обеими руками. Непрерывно всхлипывая, Кейт терзала, грызла до боли губы, пока трясущийся палец выискивал знакомый номер.

— Кейт? — сонно удивилась Лейни, но от таких знакомых и тревожных звуков мгновенно встрепенулась: — Кейт, что случилось? Кейт, что с тобой? Тебя что, вновь запихнули в холодильник или опять чуть-чуть не утопили? Кейт, ответь мне, пожалуйста?! Кейт, ты слышишь меня? Кейт! Кейт!

— Лейни, Лейни, я не могу тебе всё рассказать, но прошу, очень тебя прошу, — её стойкости едва ли хватило на долю секунды, но потом Беккетт как прорвало. С громкими всхлипами, злостью на себя и мольбой Кейт обессилено уселась прямо на грязный асфальт, поджав под себя ноги, и обращаясь к равнодушному небу, громко и надрывно заголосила:

— Лейни, прошу тебя! Умоляю! Один единственный звонок! Ему! Прямо здесь и сейчас! И не слушай его совсем! Просто скажи ему то, что я чувствую! То, что он сам и так знает! Я верю, что ты сможешь! Я знаю, что ты найдёшь, что ему сказать! Потому что он умеет слушать! Потому что он тебя обязательно выслушает! Обещай мне это, Лейни! Умоляю и заклинаю тебя! Пожалуйста! Ну, пожалуйста!

* * *

Чувствительный толчок вывел Кейт из задумчивого оцепенения. Лайнер сбрасывал скорость, приседая, садился на запасную полосу, и скоро в иллюминаторах замелькала ярко-белая разметка полос, разноцветные силуэты аэродромной техники и кубики вспомогательных строений. Двигатели натужно взревели, создавая реверс, самолёт нехотя свернул на стоянку и замер.

Раздался чей-то одобрительный свист, пассажиры мирно посиживали на своих местах, готовясь к высадке, но только не она. Всю дорогу грея бинтами телефон, Кейт наконец-то включила его, и в списке сообщений, сгорая от нетерпения, пробежала глазами по самому первому. Всего два слова, таких простых, но таких важных для неё!

«Он придёт!»

«Господи, спасибо! Спасибо тебе большое, Лейни!» — прикрыв глаза, Кейт с трудом дождалась разрешения подняться. Поскольку весь её багаж состоял из сумочки и мобильника, Беккетт сорвалась с места одной из первых. Торопясь к трапу, бесцеремонно расталкивала пассажиров, в реальности ничего не видя и не слыша, и вслед ей неслись громкие выкрики недовольства и возмущения. Даже доброжелательное замечание стюардессы Кейт пропустила мимо ушей и выпустила скопившийся в груди воздух, только забравшись в автобус. Треть дела было сделано, но легче ей точно не стало. Пока салон наводнялся пассажирами, она сопровождала каждого входящего злым, ненавидящим взглядом, как будто только в попутчиках и находился корень вселенского зла. Ну как так можно еле-еле перебирать ногами, когда рядом с тобой кто-то медленно, но верно погибает и молчит лишь только потому, что в умении прятаться в себе ей не было и не будет равных.

Наконец-то автобус тронулся, и до рези, до боли в глазах Беккетт всматривалась в величественное здание аэровокзала. Вот окна зала прилёта, и где-то там, в толпе встречающих мелькнуло его лицо. А так ли это? Вымаливая себе то, что хотелось бы в реальности, Беккетт явно обманывала себя, но отчаянно веря своей подруге, знала, что та сделала всё, чтобы их встреча состоялась. Всего лишь несколько десятков шагов отделяло привычно одинокое «Я» Кэтрин Беккетт от остро необходимого и выстраданного «Мы».

И вот, наконец-то, зал прилёта. Мерно бегущие ступеньки эскалатора, и громкий голос, извещающий о прибытии. Большое количество встречающих, между которыми она практически металась, выискивая единственно знакомый силуэт. Выход из зала становился всё ближе, всё медленнее были её шаги, идти с гордо поднятой головой уже не получалось, и даже решительность вдруг куда-то испарилась. До боли в сердце Беккетт спешила увидеть Касла, а когда наконец-то разглядела, то замерла в нерешительности.

Вот он. Стоит у самого выхода и держит руки в карманах. Безрадостно поджав губы, низко опустил плечи и колко, недоверчиво смотрит из-под бровей. Он, что, совсем уже ей не доверяет? Господи, пожалуйста, дай нам шанс! Прикрыв на миг глаза, Беккетт мысленно перекрестилась и также мысленно сплела пальцы перед собой. Не надо никаких слов, ни плохих, ни хороших. Только жесты и взгляды, как когда-то тогда. Как всегда было. Только бы сила его рук на её плечах, только доброта, радость и прощение в его глазах.

«Прости меня, умоляю! Прости меня, пожалуйста, Касл!» — Кейт склонила голову, пряча лицо под растрепанной челкой, и ускоряла шаг до тех пор, пока с размаху не врезалась в его грудь.

Он ожидал столкновения, но всё же слегка покачнулся, сбалансировав руками, и задержал их в воздухе, разведя в стороны, а она, обняв его за талию, плотно, сильно прижалась всем телом и крепко-накрепко зажмурилась.

— Привет, Касл, — хриплым от волнения голосом сказала Кейт, уткнувшись лицом в его грудь. Пусть и за какие-то разнесчастные сутки, но, Господи, как же безумно и страстно она по нему соскучилась! И по его родному, такому неповторимому запаху!

— Привет, Кейт! — слегка опешив от её напора, как эхо повторил Рик. — Что случилось?

Он склонился над ней, желая прочесть на усталом, с отметками побоища лице нечто скрытое от других, а она, до дрожи в коленках, боялась встретиться с ним взглядом. Боялась увидеть отторжение и горечь. Наверное, если бы он её молча бы отверг, то она бы приняла его выбор безо всяких возражений. Повернулась и ушла бы восвояси, убитая, разнесчастная и не желающая жить дальше, без него, но Касл, с сожалением вздохнув, лишь бережно опустил руки на её плечи.

— Я чего-то до сих пор не знаю? — он всё ещё не верил своим глазам и чувствам.

— Ничего, все нормально, просто я решила вернуться, — привычно начала Кейт и тут же с досадой оборвала себя. Это ложное ощущение её независимости и непогрешимости, желание лишь раз самоутвердиться чуть не сыграли с ней злую шутку, но будь она проклята, если, возвращая доверие Касла, не снимет камень со своей души. Ведь её одинокая жизнь совсем не имеет никакого смысла, и чтобы понять это, прочувствовать до самых печёнок, снова пришлось взглянуть смерти в глаза.

— Почему же ты всё-таки вернулась, Кейт? — Касл бережно пригладил её растрёпанные, мягче шёлка пряди и грустно, задумчиво улыбнулся. Его большая, тёплая рука так нежно грела её плечо, что впервые за последние сутки Беккетт позволила себе слегка расслабиться. И пусть кому-то кажется, что выглядят они немного странновато, ей, по большому счёту, было уже всё равно. Здесь, в Нью-Йорке и только рядом с ним оказалось её настоящее место, и больше с него она никогда не сойдёт.

Вобрав грудью воздух, Кейт ответила искренне и без сожаления, вкладывая в такие простые и обыденные слова всю свою израненную душу:

— Потому что ты вернул мне ДОМ!