Худший вид шутовства (джен)

Легко было взять, да сказать — устроим засаду, но в реальности все оказалось куда сложнее. Я стоял в пустой комнате, опираясь руками о края умывальника и не моргая смотрел на себя в зеркало. Темные круги стали еще заметнее, щеки опали до максимума. Непослушные волосы торчали в разные стороны. Я судорожно соображал, что же делать дальше. Слишком большая ответственность разом свалилась на мои еще неокрепшие плечи.

Я прекрасно понимал, что монстр, кем бы тот ни был, вернется за добычей. Этот яд походил на вещество, выделяемое пауками. Он растворял внутренности, и хитроумному охотнику ничего не оставалось, только выпить все содержимое несчастной жертвы. Если поведение нападающего действительно совпадает с повадками арахнидов, я был на правильном пути. Вот только несчастный мальчик лежал полумертвый, возможно, делая последние вдохи в своей жизни. Соображать нужно было живее, время неумолимо песком убегало сквозь пальцы.

— Уилл, — Рыжий со всей скорости влетел в комнату, останавливаясь на ходу, цепляясь за дверной косяк, — вот ты где! Мы ждем дальнейших указаний!

Марко явно волновался, он не представлял, что делать, и его позиция главаря заметно пошатнулась.

— В любом случае его нужно отнести в лазарет, — я открыл кран с холодной водой, умываясь. Чувства ненадолго пришли в норму.

— Тогда понесли, но я сомневаюсь, что эта выдра ему поможет, — фыркнул Рыжий, бегом направляясь в сторону нужной комнаты.

Трое ребят, самых крепких из всех, что были на тот момент рядом, аккуратно подхватили мальчика на руки, стараясь сильно не шевелить его. Тот тихо постанывал, закатывая глаза. Я медленно плелся позади, заламывая пальцы. Если бы здесь был Доктор, то непременно подсказал бы, что за чертовщина происходит в приюте, дал бы четкие инструкции, как действовать и чего делать нельзя. Но я сейчас находился далеко от Харрингтон Лейн, 425, в одиночестве. И вся ответственность лежала исключительно на мне. Пока я размышлял над трудностью своего положения, ребята аккуратно спускали мальчика по лестнице, неся к обшарпанным дверям лазарета. Сквозь дверную решетку лился противно-желтый свет, падая на каменный пол. Я медленно ухватился за ручку и аккуратным движением повернул ее по часовой стрелке. Дверь со скрипом поддалась, пропуская ночных гостей внутрь. Женщина весьма преклонных лет сидела, сгорбившись, над какими-то бумагами. Рыжий кашлянул в кулак, привлекая к себе ее внимание. Та подпрыгнула на месте от испуга и резко повернула голову в сторону нарушителей тишины.

— Что вы здесь делаете? — ее противный высокий голос потонул в шуршании закрываемых бумаг.

— Густав болен, ему нужна помощь, — рыжий решительно вышел вперед, доказывая всем, и, прежде всего, себе свою позицию лидера.

Женщина жестом указала на потертую кушетку, и мальчика бережено положили на нее. Она с неким безразличием на потрепанном морщинами лице подошла к нему, садясь на стул рядом. Легкими движениями прикоснувшись к животу, она пару раз провела пальцами по эпигастрию, поморщилась и направилась к умывальнику вымывать руки. А после вынула ключ из потайного кармана халата, отворяя стеклянную дверцу шкафа и доставая оттуда пару небольших пакетиков с шуршащим содержимым.

«И это все?» — даже не будучи доктором, я понимал — женщина не сделала ничего из того, что должна была, а показное поглаживание по животу явно не дало результатов.

— И что с ним? — ребятам не терпелось услышать ее мнение. В лазарете воцарилась тишина.

— Банальная кишечная инфекция, — в ответ высоким голосом проговорила та, снова садясь за стол и возвращаясь к бумагам. — Дайте ему больше воды и вот этого порошка. Через пару дней поправится.

Я чувствовал, как ярость из маленького очага длинными щупальцами растекается по телу, проникая в каждую клеточку. Она ничего не сделала, она даже понятия не имеет, что происходит с бедным мальчиком. А самое ужасное, что ей абсолютно все равно, чем все закончится.

— Но он отказывается пить! — все-таки решил воззвать к остаткам ее совести.

— Тогда вливайте насильно, — пожала плечами в ответ женщина.

— Вы что, не видите, что он умирает? — Марко сжал пальцы в кулаки, кусая нижнюю губу. — Помогите же ему!

Женщина даже не повернула голову в нашу сторону, продолжая что-то писать корявым почерком на пожелтевшей бумаге. Марко скрипел зубами, казалось, из ушей его вот-вот повалит пар. Такое отношение злило всех, но юноша, по всей вероятности, чувствовал себя обязанным защитить маленьких. Все произошло в одно мгновение. Рыжий шустрой тенью проскочил мимо, хватая со стола многоразовый шприц и подходя к доктору. Резкий удар ноги по ножке стула, и та с противным визгом и хрустом ломающегося дерева упала на пол. Длинная юбка открыла не особо ровные ноги. Рыжий фыркнул, приближаясь. Повисла гробовая тишина. Никто из присутствующих не смел издать и звука, настолько пугающим был вид Рыжего. Его рука мелькнула в воздухе, и тонкое острие шприца угрожающе сверкнуло над головой женщины. Та закричала, отползая назад.

— Марко, остановись! — краем сознания я понимал, что если он сейчас выполнит задуманное, все станет еще хуже. Я резко метнулся в его сторону, хватая руку, занесенную для удара. Марко рыкнул, вполне успешно пытаясь вырваться из моей не такой уж и мертвой хватки. — Стой же ты!

А женщина тем временем продолжала пищать, переходя почти на ультразвук. Еще немного времени, и на ее истошные вопли сбежится весь приют. В этой суматохе я краем глаза заметил кусок марлевой ткани, лежащий на металлическом подносе, а дальше тело само руководило движениями, отослав мозг подальше. Шаг, и я резко сжимаю ей углы нижней челюсти, заставляя открыть рот, и пихаю туда ткань, наконец, перекрывая поток криков и нецензурных ругательств. Все облегченно выдохнули, а я ошарашенно сделал шаг назад. Нужно было что-то срочно предпринять.

В коридоре послышались торопливые шаги, и они неумолимо приближались. Женщина заерзала по полу, силясь выплюнуть кляп. Благо, Рыжий вовремя догадался зафиксировать ей руки, перетянув их рукавами халата. Марко выглядел ошарашенно, даже забывал, что нужно дышать. Когда эмоции берут верх, разум отдыхает. Я прекрасно понимал, что ничем хорошим для Рыжего это не закончится. Медленно огляделся вокруг, смотря на встревоженные лица парней.

Шаги были совсем рядом, и буквально через пару ударов сердца дверь в лазарет скрипнула, и в помещение влетел маленький лысый мужчина, судорожно оглядываясь.

— Что здесь происходит? — его голос подрагивал.

— Сэр, — начал один из парней, отвлекая на себя внимание, хотя тяжело не заметить валяющуюся на полу женщину с кляпом во рту.

Я, неожиданно для себя самого, шикнул, хватая Марко за предплечье и отбирая у него шприц. Может, это было и слишком смелое решение с моей стороны, но я не собирался надолго задерживаться в этом приюте, а вот Рыжему здесь еще предстояло пожить. А посему лучше, если наказание достанется мне.

— Уильям Джеймс Генри, ты здесь только пару дней, и уже нападешь на персонал? — его голос взлетел вверх.

Я понуро опустил голову, устремляя взгляд в пол. Мне нечего было сказать.

— В карцер его!

Широкоплечий мужчина грубо схватил мои руки, скручивая их и фиксируя за спиной. Мощный толчок в спину, и я медленно пошел по коридору в сторону карцера. Массивная дверь хлопнула за спиной, и я оказался в полном одиночестве. Темнота медленно заползала в каждый уголок разума, холодными щупальцами проникая в каждую извилину. Я сполз спиной по стенке, садясь на холодный пол и вытягивая ноги. Тело болело при каждом движении, нервное напряжение сказывалось на общем состоянии. Голова гудела и жутко хотелось есть. Я даже не знал, сколько времени придется пробыть здесь.

Сначала пытался отвлечь себя от печальных мыслей, но они то и дело стекались то в сторону Доктора, то в сторону маленькой невинной жертвы. Сделал глубокий вдох, задерживая дыхание до тех пор, пока артерия у виска не начала пульсировать, и шумно выдохнул, пропуская воздух сквозь сомкнутые зубы.

Время здесь тянулось крайне медленно, словно загустевший мед, капающий с ложки. Я уже не понимал, который сейчас час. Желудок сводило от голода. Неожиданно за дверью началось странное шевеление. Кто-то медленно, почти бесшумно приближался к карцеру. Послышался громкий стук, будто на пол упало нечто металлическое, а за ним — грозное шипение.

— Эй, Уилл, ты здесь? — голос Рыжего звучал по ту сторону двери.

— А где мне еще быть? — я вскочил на ноги, подходя как можно ближе и хватаясь за прутья решетки.

— Густав умер, — Марко явно был подавлен.

— Где тело? — мой внутренний монстролог напрягся, неожиданно понимая, что охотник явится именно сегодня. Все сходилось, видимо, ферменты, выброшенные в тело несчастного, закончили свое действие, и еда уже остывала в ожидании гурмана, желающего поглотить ее.

— В лазарете, — голос принадлежал Джеймсу, — его оттуда и не уносили, просто бросили там.

— Нужно проследить за ним, — как искренне я жалел, что не мог выйти из карцера. Или, этой ночью это было единственное безопасное место во всем приюте?

— Тогда тебя нужно выпускать, — связка ключей тихо позвякивала, пока Рыжий отпирал замок. Дверь со скрипом отворилась, и я с большим удовольствием покинул место своего временного заключения.

— Вперед, пока не поздно, — мы максимально быстрым шагом крались по длинным коридорам, искренне надеясь, что никто из администрации не страдает бессонницей. За дверью царила мертвая тишина. Оставленная на столе свеча освещала тусклым подрагивающим светом небольшой участок помещения. На кушетке, похоже, все в той же позе лежало тело маленького мальчика, оставленного там безо всякой помощи. Я затаил дыхание. Если не ошибался, все могло произойти с минуты на минуту. Но секунды сменялись часами, ребята уже успели выдохнуться, а ничего не происходило. Тишина гнетущим грузом давила на уши, волнение комом подкатывало к горлу.

— Уилл, ты уверен, что оно появится? — Джеймс тихо прошептал, отчего мы трусливо подпрыгнули.

— Нет, но…

Шорох множества лапок по каменному полу разорвал напряжение. Все, как по команде, прислушались, забывая, как дышать. Маленькая тень промелькнула по стене и нырнула в полную темноту. "Уилл Генри" сглотнул слюну, аккуратно заглядывая в приоткрытую дверь. Нечто небольшое, с округлым телом, скользнуло по полу, направляясь в сторону кушетки. Маленькие лапки царапали каменный пол, звук противно резал по ушам. Кровь застывала в жилах, пульсировала у виска. Движения становились неловкими. Рыжий достал из кармана брюк фонарик, но вовремя одумался, решив пока не привлекать внимание таинственного ночного гостя.

Нечто с шестью или, может, восьмью лапками, сосчитать в полумраке было невероятно сложно, подползло к телу мальчика, взбираясь на него сверху. Оно затрещало, словно сотни маленьких пил терлись лезвиями друг о друга. Я напрягся: изо всех сил старался различить как можно больше. Существо прекратило жужжать, застывая неподвижной статуей, а после нечто сверкнуло в воздухе. Послышался хруст разрываемой кожи, а дальше — хлюпающий звук, словно некую вязкую жидкость переливали из одной емкости в другую с помощью тонкой трубки. Через пару длинных минут все стихло. Существо снова затрещало сотней маленьких челюстей, а после с невероятной скоростью скрылось во мраке.

— Что это было? — Джеймс вжался спиной в стену, его руки крупно дрожали.

— Не хотел бы я знать, — еле слышно прошептал Марко, в противоположность своим словам доставая фонарик и включая его, направив через окошко в помещение лазарета. Конус света бродил по полу, беззастенчиво вырывал из мрака стол с кучей бумаг, стеллажи со странными склянками и упаковками, шприцы, запасы тканей, и вскоре добрался до кушетки. Светловолосый взвизгнул, прикрыв рот ладонью.

— Нужно посмотреть поближе, — прошептал я. Существо, кем бы оно ни было, уже ушло, наевшись досыта. Теперь у нас в запасе было несколько дней, пока монстр будет переваривать свой поздний ужин. По крайней мере, я искренне на это надеялся.

Я потянул дверь на себя и проскользнул в помещение. Все знали, куда смотреть. Там, где еще в обед лежал живой человек, сейчас находилось безжизненное иссушенное тело. Если раньше мальчик напоминал мумию, то теперь перед нами лежал просто скелет, обтянутый сухой, потрескавшейся кожей. Там, где раньше был слишком податливый живот, падала пропасть аккурат после ребер. Через тонкий слой кожи отчетливо прощупывался позвоночник.

Ребята молчали. Сердца пропускали удары. Это было уже слишком для заурядного детского приюта.

— Возможно, он уколол Густава вчера ночью, — я говорил сам с собой. — Значит, протеолитические ферменты действуют крайне быстро. Прошли всего сутки, а внутренности уже переварились. Чтобы сказать точнее, стоит провести аутопсию…

— Эй, чувак, притормози! — Рыжий тряхнул головой. — Ты говоришь не о ничейном теле, а о нашем друге.

— Прости, — примирительно поднял руки, делая шаг назад.

— Может, он прав, Марко? — Джеймс шептал, и его слова эхом шуршали по помещению. — Чем или кем бы это существо не было, его стоит остановить, пока не умер еще кто-то.

— У нас не так много времени. Пока он сыт, мы в относительной безопасности…

— Тебе стоит вернуться, — неожиданно выдал Рыжий, его голос ясно показывал: споров юноша не потерпит, — дежурный обходит коридоры несколько раз за ночь, если тебя не застанут на месте, проблем не оберешься.

Я хотел было возразить, но осознание того, что ребята просто до жути напуганы (не каждый же раз в их жизни происходят подобные вещи) заставило промолчать, кивая и направляясь в сторону карцера. Второй раз за сегодняшний день тяжелая дверь с решеткой вместо окна захлопнулась за моей спиной.

Усталость невыносимым грузом падала на плечи. Я тяжело опустился на твердую кровать, забираясь под пропахшее сыростью одеяло и проваливаясь в сон безо всяких сновидений.

* * *

Я с усилием разлепил глаза. Казалось, что проспал целую вечность. Слабость растекалась по телу, даже попытки пошевелиться вызывали болезненные отклики по всему телу. Я попытался сесть, но перед глазами все поплыло и закружилось, заставив упасть обратно головой на подушку.

Сегодня, если верить моим внутренним часам, воскресенье, время, когда обитателей приюта отпускали в город до вечера. Я даже не думал о завтраке, все, что интересовало меня в данный момент, — дом на Харрингтон Лейн, 425. Собрав все силы, вскочил с постели, умылся ледяной, отдающей ржавчиной водой и стал ждать. Но время шло, а ко мне так никто и не приходил. Мне ведь так и не сказали, как долго будет длиться наказание, что будет потом. Никто не приходил, словно приют резко опустел, и только редкие веселые голоса где-то вдали доказывали абсурдность этой мысли.

Так прошло несколько часов. Я затруднялся точно определить время, да и это фактически казалось невозможным. После долгих и мучительных раздумий замок щелкнул, и в маленькую комнату зашел лысый мужчина, странно морщась.

— Я хочу выйти в город, — не стал тянуть и прямо высказал свои мысли.

— Город не светит тебе еще месяц, — злобно усмехнулся «крыс», — скажи спасибо, что мы отговорили миссис Гамильтон писать заявление в полицию, хотя после зверского нападения и угроз, стоило бы.

— Но как же так! — негодованию не было предела, в приюте творилось черти что, а меня заперли в четырех стенах из-за преступления, которое я даже не совершал. Переполняемый праведным гневом, я начал жалеть о попытке спасти Марко. — Это нечестно, мне очень нужно в город.

— Через месяц, при условии хорошего поведения, этот вопрос будет рассмотрен, — мужчина потер переносицу, продолжая, — а пока на следующие два дня ты останешься здесь. Обед принесут через полчаса.

Он развернулся на каблуках и покинул помещение.

Разочарованию не было предела. Вот так и помогай людям. Делаешь добро, а в ответ — сплошное зло. Я изо всех сил стукнул кулаком по стене, морщась от боли.

— Уилл! — тихий шепот прервал поток гневных мыслей. — Ответь нам.

— Марко? — моему удивлению не было предела. — Что стряслось?

— Тебе же надо в город, так? — голос принадлежал светловолосому пареньку. — Мы поможем тебе туда попасть.

— Ты спас мою шкуру, — чуть тише проговорил Рыжий, — мы хотим отплатить тебе тем же. После того, как принесут обед, мы придем за тобой.

Голоса стихли, и снова воцарилось гнетущее молчание.

* * *

Я, не моргая смотрел в стенку. Обед принесли примерно час назад, а ребята все еще не появились, и это тревожило сильнее всего. Может, их поймали? Или они передумали? Из плена собственных страхов меня вырвал щелчок замка. Дверь со скрипом поддалась.

— Пошли, быстрее, — Марко махнул рукой, прося следовать за ним.

Короткими перебежками мы преодолели коридоры, стараясь никому не попадаться на глаза, — мало ли, и у стен есть уши. Свернув в сторону библиотеки, пробрались в небольшую кладовую, запирая за собой дверь.

Комнатка была крайне маленькой, трое парней, мы чувствовали себя в ней крайне дискомфортно, еле помещаясь между стеллажами с различным инструментарием и потрепанными тряпками. Самым большим достоинством этой коморки, несомненно, являлось окно, лишенное решеток после одной из потасовок. Оно-то и было конечной целью.

— Тебе стоит вернуться до ужина, Уилл Генри, — Марко протянул руку, лучисто улыбаясь, и я крепко пожал ее, отвечая тем же. — Удачи.

После вскарабкался на подоконник, последний раз окидывая комнату взглядом, и осторожно вылез в окно, цепляясь за старую, потрепанную временем раму. Темно-синяя краска кусками слазила с дерева, прилипая к ладоням. Хотя высота была и небольшой, всего два этажа, срываться вниз желания не возникало. Я почти полностью оказался за стеклом и оттолкнулся ногами от каменной стены, хватаясь за влажную после дождя ржавую пожарную лестницу. Та заскрипела под моим весом, дергаясь при каждом движении. Лишь чудом внутренний двор пустовал. Когда лестница закончилась, в метре от земли, я спрыгнул вниз, неловко падая на траву. Пол дела сделано, теперь главная задача, — незаметно пробежать через территорию.

Я тряхнул головой, потирая ноющие запястья, и двинулся вперед, благодаря всех за то, что на дворе стояло лето. Высокие, пушистые кусты стелились вдоль кованого забора, скрывая все передвижения. Сочно-зеленые листья поблескивали на солнце, отражающемся в каплях недавнего дождя. Полной грудью я вдыхал наполненный озоном воздух, освобождая рецепторы от жутких зловоний карцера, ступал по влажной траве, что приятно щекотала щиколотки.

Спустя несколько минут в заборе показалась искомая дыра. Скрытая за раскидистыми ветвями деревьев и контейнерами с мусором, она не привлекала к себе внимания, если, конечно, не знать, что искать. Я аккуратным движением отодвинул один из прутьев, протискиваясь в открывшийся проход. Вот она, свобода. Сбежал, и, если захочу, могу даже не возвращаться в приют, — вряд ли меня станут долго искать. Вот только там, за кованым забором, по мрачным кишкам коридоров бродило нечто, убивающее невинных весьма изощрённым и жестоким способом. И там были те, кто помог мне, несмотря на опасность и риск. Я просто не мог подвести их, я же ученик монстролога, в конце концов, возможно, лучшего в мире.

"Уилл Генри" шагал по вымощенной камнями улице, наслаждаясь теплыми лучами послеобеденного солнца, заливистым пением птиц, улыбками случайных прохожих. После времени, проведенного в темном, душном карцере, мир вокруг заиграл иными красками. Хотелось жить и радоваться жизни. Я юрко прошмыгнул мимо уличных торговцев, жалея, что денег с собой не было, иначе непременно купил бы пару ватрушек с малиной, себе и Доктору.

Свернув на Харрингтон Лейн, ускорил шаг, сгорая от нетерпения. Я не одну сотню раз представлял, как влечу в дом, шокируя неожидавшего подобного Уортропа, как отчитаю его за то, что позволил отдать себя в приют, за грязную посуду и пустую кухню. А после мы вместе, как и в былые времена, начали бы свое расследование, погружаясь в самые глубокие бездны монстрологии.

Подойдя к двери, я усмехнулся, наблюдая в почтовом ящике кучу писем и газет, — хоть что-то в этом мире остается неизменным, Уортроп никогда не любил разбирать свою корреспонденцию. Подобрав все, громко постучал, надеясь, что монстролог услышит. Но ответом служила лишь тишина. Постучал еще раз, уже настойчивее. Потом еще раз. Ничего.

Следуя неведомому порыву, я схватился за ручку, толкая дверь, — та оказалась не заперта. Сетуя на рассеянность монстролога, я осторожно шагнул в дом. Там царил мрак, развеваемый лишь светом, падающим из незашторенных окон. Попадая в солнечные лучи, в воздухе конусом кружилась пыль. Вещи лежали практически нетронутыми, все оставалось ровно на тех же местах, где и было в день моего ухода. Толстый слой пыли покрывал мебель. Я зашел на кухню, но встретил меня лишь поржавевший чайник, стоявший на плите. Гостиная, кабинет, спальня. Альков. Везде было пусто. Но не мог же он неожиданно съехать? Нет, глупости. Все книги, карты, все оставалось на месте.

Я сжал пальцы в кулаки, с громким топотом идя к двери в подвал. Свет скатился по лестнице, вырывая из мрака секционный стол, банки с формалином, хирургические инструменты. Но Доктора здесь не было. Я выбежал в холл, стараясь не поддаваться панике.

— Доктор? — голос заметно дрожал. Неужели он бросил меня во второй раз?

— Доктор… — вторил мне пустой дом на Харрингтон Лейн, 425.

— Уортроп, черт вас дери! — я злился на себя, на него, на всех вокруг. Да как он посмел уйти? А главное, куда? Я сбежал из приюта не для того, чтобы меня встретил пустующий дом. — Пеллинор!

"Уилл Генри" бесцельно бродил из комнаты в комнату, практически выпав из реальности. Я зашел в гостиную, продолжая свой забег. Под ногами что-то хрустнуло, аккурат рядом с креслом Доктора. Я напрягся, наклоняясь и вглядываясь. Пол был усеян множеством мелких осколков. Я сразу же узнал, чем они раньше были, — та самая ваза, которую мы привезли из очередного безумного монстрологического приключения. Подняв пару из них, попытался воссоздать утерянный предмет. Несколько осколков были слишком непонятной формы, некоторые — совсем мелкие, чтобы что-то заметить, однако один имел небольшое, идеально круглое отверстие. Упав на колени, я тщательно обшаривал каждый сантиметр дорогого ковра, пока, наконец, не наткнулся на гильзу. Здесь была стрельба, но вот в кого стреляли? В Доктора или Доктор?

Я со всех ног взлетел вверх по лестнице, вбегая в комнату монстролога. Пистолет лежал все там же, где и обычно, в верхнем ящике прикроватной тумбочки, все пули были в барабане.

— Значит, кто-то стрелял в Доктора…

Метнулся вниз, еще раз осматривая место преступления, если оно таковым было. Мысли противным роем жужжали в черепной коробке. Приподняв угол ковра, я обнаружил засохшее красное пятно, кляксой впитавшееся в пол. Доставая из памяти мельчайшие детали обстановки, я, к своему ужасу, начал подозревать, что некто наспех прикрыл его, сдвигая ковер вместе с креслом.

— Да что здесь произошло?

Сердце бешено стучало о ребра, ломая их изнутри. Виски болели. Возможно, Доктор вовсе не бросал меня, возможно, на него напали, вынудили исчезнуть. Но куда? Мысли продолжали разбегаться. Тревога комком подступала к горлу, ладони потели. Все чувства притупились, поэтому я не услышал, как отворилась входная дверь и кто-то вошел в дом.

— Бдительные соседи видели, как кто-то проник в дом, — высокий тощий человек в очках, с кустистыми усами подкрался незаметно. Я подпрыгнул от неожиданности. Сердце глухо провалилось в пятки.

— Констебль…

— Разве ты не должен быть сейчас в приюте, мистер Генри? — мужчина как-то странно осматривал меня.

— Я… — замялся, не зная, что сказать. — Что с Доктором?

— Доктор тебе не говорил? — мужчина будто не понимал, с чего вообще начать, и стоит ли хоть что-то говорить.

— Что с Доктором? — я повторил вопрос громче, по слогам проговаривая каждое слово.

— Пару недель назад ему пришло странное письмо..

Письмо? Уортроп сам разобрал свою почту? Да и откуда констебль знает про то, что меня отправили в приют?

— Что с Доктором? — голос непроизвольно срывался на крик.

— Ему угрожали расправой, если он не поможет в неком весьма грязном деле, — констебль Роберт тщательно подбирал слова.

— Что с Доктором? — собственный истерический крик резанул по ушам.

— Он жив, — констебль положил руку на мое плечо. — Состояние стабильно тяжелое, как говорят доктора.

Я ошарашенно осел в кресло. Пока меня не было, кто-то пытался убить Доктора.

— Зачем? — я закрыл лицо ладонями, из последних сил сдерживая бурю, что рвалась наружу. — Зачем он отослал меня в приют?

— Чтобы защитить?

— Доктор? — я недоверчиво хмыкнул. — Сомневаюсь. Должна быть причина.

Повисла гнетущая тишина. Часы противно тикали на стене, давя на сознание. Я сидел молча, раскачиваясь вперед-назад, а после вскочил, выбегая из комнаты.

— Я должен его увидеть, — видимо, в тот момент я смотрел так, что констебль невольно испугался. — Немедленно!