Sub rosa (джен)

Осенние рассветы холодны, и нарождающееся утро не было исключением, но все же полное отсутствие ветра и совершенно чистое небо, как последний привет ушедшего лета, сделали это утро мягким и ласковым. Дворцовая веранда, созданная специально для любования окрестностями, предсказуемо пустовала, и леди Оленна, отослав заспанную служанку прочь, устроилась в кресле и надежнее укуталась в плащ и меховой плед.

Сады Хайгардена еще не утратили своего летнего великолепия и радовали глаз красками, хоть и не такими яркими, как это бывает в конце весны и добрую часть лета. Созерцание в одиночестве садов замка всегда приносило леди Оленне покой и умиротворение.

«Старики, жалующиеся на бессонницу, либо дураки, либо несчастны, — глядя вдаль, размышляла она, — Спать им не можется! Жизнь скоротечна, а вечного сна всем хватит. В пекло сон, к Иным сон! По молодости ночью надо любить, а в старости тратить время на сон — расточительство. Да и поутру хорошо размышлять — все спят, а прислуга пусть себе копошится».

Пищи же для размышлений было достаточно. Посланник короны принес в Хайгарден щедрое предложение, и это после того, как Тиреллы открыто выступили под знаменами изменника. Теперь уже мертвого.

«Только Семерым известно, как это Мейсу хватило терпения не принять предложение сразу. Экий болван, мой сынок, да и все мои дети… В отца пошли, чего уж тут. Зато внуки — моя кровь, даже Лорас с его горячностью имеет побольше мозгов, чем мой старший олух. Но и он все-таки сообразил, что отдавать руку Маргери сразу не стоит — Тиреллы не псы и не голодны, чтобы бросаться на кость, пусть даже на ней вдоволь мяса.

Если верить слухам, то в королевском лесу остался один олень, а вот львов стало слишком уж много. Когти их остры, но волки тоже не дремлют. Их молодой вожак не забудет, как помнит и его стая, весь Север. Стоит ли розе лезть в драку между львом и лютоволком?..

Мизинец заливается соловьем, но на гербе его пересмешники, и кто знает, что спел бы он собственным голосом. А уж песни о Джоффри и его достоинствах в последнее время льются отовсюду. По всему видать, Мизинец не скупится на музыку: только на рассвете и посидишь в тишине, — невесело усмехнулась леди Оленна, — Хитрец, он скупил музыкантов, но вместе с их руладами появились и слухи. Тревожные слухи. Тонкая работа, нечего сказать, но пока его не было в Хайгардене, о короле Джоффри иначе как о мелкой сошке никто не вспоминал. Ланнистеры, Станнис, Старки, но только не этот мальчишка. С чего бы Мизинцу сватать и отталкивать одновременно?»

Солнце уже почти полностью открыло свой лик и стало немного теплее, однако отбрасывать меха еще совершенно не хотелось. Перед мысленным взором леди Оленны, словно на игральном столе, располагались фигуры.

«Если верить Станнису, то король Джоффри — и не король вовсе, а ублюдок королевы и ее братца-близнеца. Правда это или нет, узнать пока невозможно, однако запомнить все же стоит: так или иначе, но Железный трон сейчас принадлежит ему, а корону может на себя напялить любой дурак.

Что мы имеем? Есть Уиллас и есть Маргери.

Мы могли бы принять сторону Станниса, но этот святоша, поди, считает, что предложение должны сделать мы сами. Да и чем скрепить такой союз? Женить Уилласа на Ширен? Калека и девочка, пораженная каменной болезнью? Так ли уж нужен нам желчный, вечно обиженный король, будь он хоть трижды справедливый? Особенно по меркам самого Станниса? Нет и нет.

О Грейджоях, хоть они и доставляют немало хлопот, не стоит и говорить, — союзов они не признают и проку от них никакого. Разве что флот.

Робб Старк, молодой король Севера, неглуп и признан знаменосцами его отца. Он ровесник Маргери и в иные времена был бы неплохой партией, но сейчас… Север далеко и Хайгардену не опасен. Этот союз не даст нам ничего, кроме обиды короны и Ланнистеров. Нет, снова нет.

Его сестра, леди Санса, кажется, пока еще невеста короля, но Мизинец обещает, что помолвка будет расторгнута без труда, и этот брак для Уилласа был бы неплохим вариантом. Все же, со слов Мизинца, корона не считает девицу изменницей. К тому же, если Старки проиграют, в приданое ей перейдет Винтерфелл, а если выиграют, то у нас под рукой окажется козырь. Но согласятся ли на этот союз Ланнистеры? Сомнительно… Надо думать, Север они хотели бы держать под собственным контролем.

Эдмур Талли? Этот явно не хочет жениться, и нужды у него в союзе нет. Опять же Риверран принял сторону Старков, стало быть, тоже нет.

Лиза Аррен слишком стара для Уилласа, к тому же глупая и ее плодовитость очень сомнительна. О наследнике Арренов и вовсе поговаривают, что он не слишком развит даже для своего возраста. Впрочем, Лизе все-таки хватает ума не принимать ничью сторону, во всяком случае пока, но кто знает? Все-таки Робб Старк приходится ей племянником.

Мартеллы? Старший сын Дорана чуть старше Маргери, и, по слухам, он славный малый. Союз с Дорном мог бы положить конец вражде между нашими домами, вот и Уиллас уже послал свое прощение Красному Змею, но Мейс… Он ни за что не даст согласие на этот брак, ни за что. Он уже видит Маргери королевой. Экий индюк!

Говорить же о браке Уилласа и Арианны Мартелл и вовсе не приходится — оба наследники своих домов и могли бы объединить земли, но такой расклад слишком опасен для всех.

Остаются только Ланнистеры, и тогда либо Уиллас и Серсея, а этого брака не допущу я, или Маргери и король Джоффри, о котором мы ничего не знаем, кроме песен и слухов, привезенных Мизинцем. В песни вверят только болваны да безмозглые девицы, а по слухам мальчишка жесток и глуп, не слушает ни советов, ни приказов. Поговаривают еще, что со своей нынешней невестой мальчишка обходится не лучшим образом. Тогда, если слухи хоть немного правдивы, отдать Маргери мерзавцу я не позволю, и пусть Мейс хоть лопнет. Ему это только на пользу, честное слово».

Скрип дверей нарушил тишину, и леди Оленна обернулась: «Легок на помине».

— Леди Оленна, прошу прощения, что невольно нарушил ваше уединение, но сир Лорас и сир Гарлан так нахваливали здешние красоты, что я не мог отказать себе в удовольствии увидеть все собственными глазами.

— И поэтому вы вскочили ни свет ни заря, лорд Бейлиш?

— Также как и вы, леди Оленна, к тому же боюсь, что после у меня не будет времени, да и проснулся я рано.

— Бессонница присуща старикам и людям с нечистой совестью.

— Не так уж я и молод, — небрежно указав на седеющие виски, улыбнулся Петир.

— Оставим обмен любезностями, лорд Бейлиш, я слишком стара, чтобы тратить время на пустяки. Садитесь, — леди Оленна указала на кресло подле себя, — Что привело вас ко мне? Песни о красотах Хайгардена можете спеть кому-нибудь еще.

— Я хотел бы узнать, будет ли принято предложение короля Джоффри.

— Спросите моего сына — Маргери его дочь.

— И ваша обожаемая внучка, не так ли? Потому я и хотел бы поговорить с вами без лишних глаз и ушей.

Леди Оленна пристально взглянула в глаза посланника.

— Ходят слухи, лорд Бейлиш, упорные слухи, и самые разные.

— Слава всегда идет впереди героя.

— И дурная в том числе.

— Его величество прекрасен и доблестен, как и его отец.

«О каком отце ты говоришь, Мизинец?»

— Эту песню я уже слышала, лорд Бейлиш.

— О королевских детях стоит складывать песни, миледи! Все они образованы и прекрасно воспитаны. Младшая сестра короля — прелестная девочка, и ее рука уже обещана Тристану Мартеллу, а его младший брат со временем вырастет в достойнейшего молодого человека и тоже станет завидной партией. Он и сейчас выше всяческих похвал, хотя еще совсем ребенок. Принц Томмен послушен, но характер его тверд: на турнире в честь дня рождения короля, он бился с китаной и не ушел, пока не одержал победу. Счастлива будет леди, которую он возьмет под свою защиту.

«Что ты хочешь сказать мне, Мизинец, что младший брат превосходит старшего?»

— А что станет с девицей Старк? Помолвка, ведь еще не расторгнута.

— Королю не престало жениться на дочери и сестре изменников, однако об ее счастливом замужестве он непременно позаботится. Его величество грозен к изменникам, но справедлив к их детям. В нужный час рука его тверда и всякий грозящий короне будет наказан, однако дети не должны расплачиваться за грехи отцов.

— И братьев.

— И братьев. В конце концов, измена Робба Старка не делает изменницей и леди Сансу. Они дети одних родителей, но в Сансе больше от Талли, чем от Старков.

— Вам ли не знать, лорд Бейлиш, — не без ехидства отметила леди Оленна, — Однако что на счет помолвки?

— Она будет расторгнута, как только мы получим согласие на брак. Взаимовыгодный брак, смею заметить.

«Готова поспорить, что не только для нас и короны».

— Лорд Бейлиш, позвольте узнать, что вам обещано в обмен на наше согласие?

— Моя верность короне не может быть измерена, — рассмеявшись ответил Мизинец, — но Ланнистеры всегда платят свои долги.

— Я стара, но точно помню, что король носит другое имя, — сощурившись ответила леди Оленна.

— Зато королевский десница — Ланнистер.

— И как вам Бес, справляется?

— Королевский совет обрел в лице лорда Тириона достойнейшего мужа.

— Полумужа, вы хотите сказать.

— Мой рост тоже невелик…

— Однако это не помешало вам высоко подняться, лорд Бейлиш. Быстрее, чем плющ овивает деревья.

— Возможно. Но этот союз выгоден обоим: дерево получает защиту и заботу, а плющ — место под солнцем. Потому-то плющ, хоть и неразумен, никогда не задушит дерево, на котором растет.

— Вы и вправду так думаете?

— А как же иначе!

Леди Оленна усмехнулась:

— Лорд Бейлиш, я много лет живу в Хайгардене, где нет недостатка в садах, и доподлинно знаю, что плющ не причинит вреда здоровому дереву, но если ствол поврежден, его путы со временем высосут из дерева все соки, и оно погибнет. Потому-то наши садовники уделяют плющу особое внимание.

— Сады и цветники Хайгардена знамениты по всему королевству, леди Оленна. Поговаривают, что даже уколы шипов произрастающих здесь роз — чистое удовольствие.

«Льстец и хитрец. И ловкий делец», — усмехнулась леди Оленна, поднимаясь из кресла.

— Солнце уже высоко, лорд Бейлиш. Боюсь, что даже мой сын проснулся, и мне следует поговорить с ним.

— Смею ли я надеяться, что розы Хайгардена увенчают королевского оленя? — тоже поднимаясь спросил Мизинец.

«А ведь мы с ним одного роста», — отметила леди Оленна, но вслух произнесла лишь:

— Кто же вам запретит? — и решительной, совсем не старческой поступью направилась к дверям.