Храбрая семейка (джен)

Хм, чего я боюсь… Даже не знаю. Наверное, ничего, я смелый парень.

Вот в детстве… В детстве я больше всего боялся, что окажусь сквибом. Ничего страшного в этом нет, и мама как раз сейчас работает над законом, чтобы это слово перестали употреблять, потому что оно прищемляет права слабых.

Сейчас мне уже десять. И я точно знаю, что получу письмо из Хогвартса. В этом нет сомнений! Но сто лет назад, когда мне было пять, моя магия не хотела просыпаться. Как-то я пролил варенье на платье Рози, и она сказала, что я позор семьи и меня сдадут в маггловский детский дом. Сейчас я понимаю, что это была шутка — моя сестра вообще любит шутить, да. Но тогда…

Лет в семь я боялся, что мои родители на самом деле окажутся не моими — ну, вы понимаете. Я очень не любил, когда дядя Джордж в шутку говорил папе, что я не пошёл ни в Грейнджеров, ни в Уизли. Папу это тоже бесило, а потом тётя Джинни огрела дядю Джорджа своим фирменным сглазом, и он переключился на Перси. Я боялся, что мои родители окажутся приёмными, как у дяди Гарри, хоть мама и папа меня любят как родного — то есть я и есть родной. Но если бы я узнал, что они меня усыновили, то расстроился бы. Но не сильно. Потому что они меня никогда не бросят, не поселят в чулане, не оставят без подарков на день рождения, не запретят есть торт.

Ещё я боялся, что однажды утром проснусь в незнакомой комнате и в незнакомой семье — и она вдруг окажется моей. И мне там будет плохо. Я боялся таких глупостей, потому что у меня хорошие родители. Нет, конечно, иногда они нас с Рози наказывают, но с ними можно жить. Они не ругают меня, если я стараюсь, но у меня что-то не получается. Например, я не хожу в маггловскую школу, потому что у меня постоянно вырывается магия. Сначала не хотела просыпаться, а потом стала бить фонтаном. Учительнице это очень не понравилось, мама немного расстроилась, потому что Рози была первой ученицей в этой школе, а папа сказал, что домашнее обучение — это тоже неплохо. Только его учила бабушка Молли, а меня мама, папа, сразу две бабушки и два дедушки. Да ещё Рози поучает. Ох…

Родители бывают ужасные. Когда Рози ходила в маггловскую школу, она рассказывала, что её одноклассника била мама, и её за это чуть не посадили в тюрьму! У магглов за это могут посадить в тюрьму. У них строгие законы. Если взрослый шлёпнет ребенка на улице и посторонний человек это увидит, он может потом всё рассказать специальной службе, и этому взрослому придется заплатить штраф. Или ещё что похуже. Странно, что приёмные родители дяди Гарри до сих пор на свободе…

Ещё Рози рассказывала, что у её школьной подружки Джулии родители так ругались, что перебили в доме всю посуду. А потом развелись и отправили её жить к бабушке. Рози очень переживала, потому что Джулия была её лучшей подругой — даже мама с папой не знают, что Рози немного показывала ей магию, а я знаю, но никому не скажу. Потому что я умею держать слово, а вовсе не потому, что Рози тоже знает мои секреты.

Так вот… Родители. Мама с папой тоже иногда ругаются, но посуду не бьют и никогда нас не бьют. Такое даже представить смешно! Правда, у них есть палочки, но самое страшное, что может сделать папа, если мы с Рози кричим друг на друга — это наложить заглушающее. Мама говорит, что это не педантично, то есть так нас нельзя воспитывать, что нужно успокоиться и во всем разобраться, но иногда мы с Рози не хотим разбираться, а хотим высказать друг другу всё, что думаем. И поэтому кричим. После этого нам становится легче. Так что, возможно, папа в чём-то прав.

Чего я боюсь сейчас? По-настоящему — ничего. Если не считать клоунов и драконов дяди Чарли. Так что я наверняка попаду в Гриффиндор.

Клоуны и драконы не считаются, потому что, как говорит мама, я это перерасту.

Когда мне было три года, мы ходили на карусель на пирсе, и ко мне пристал ужасный клоун. Потом оказалось, что он просто выпил слишком много огневиски, но тогда… У него размазались краски на лице, а когда он из кармана достал дохлую ящерицу и решил оживить её, а вместо этого у ящерицы отлетели… Бр-р.

Раз-два-три, вдох, забыли… Это меня мама научила.

Драконы? Я любил драконов, пока дядя Чарли не пригласил нас в свой заповедник. Там я случайно увидел, как на его друга напал румынский длиннорог. Обжёг лицо, ударил хвостом… Этот друг потом поправился, но дядя Чарли сильно переживал. Я рад, что он бросился спасать меня, а не своего друга, и папа тоже был этому очень рад, но я понимаю, почему дядя Чарли очень грустил. Я боюсь не всех драконов, а только длиннорогов, но с ними почти невозможно встретиться в обычной жизни — не будут же они летать по Косому переулку, ха-ха… Так что этот страх не считается.

Я смелый, и я защитник Рози. Пока что мне не от кого её защищать, кроме гномов, а они не опасные, и кроме мамы с папой, когда они сердятся. Мама с папой тоже не опасные, ха-ха, но иногда мама злится, если Рози разбрасывает или портит вещи, потому что мама любит порядок. Если я скажу, что это моя магия случайно уронила цветочный горшок или сломала полку в шкафу, то мама престанет ругать Рози и не станет ругать меня. Она подумает, что Рози взяла вину на себя, чтобы меня прикрыть, а я признался во всём, то есть сказал правду, хотя мог соврать, а это её всегда очень радует. А Рози потом скажет мне «молодец, малой», потому что она не любит сюсюкать, но в нужный момент тоже мне поможет. Папа любит говорить, что они с мамой «один отряд», так вот, и мы с Рози заодно. Даже когда ругаемся.

Как я могу быть защитником старшей сестры? Очень просто. Она не всегда будет старшей. Точнее, когда мы станем взрослыми, это уже не будет заметно, и я смогу отваживать от неё ненужных кавалеров, как это делали для тёти Джинни папа и другие братья. Или смогу наколдовать щит от падающего в бурю дерева. Спасу, если её расщепит при аппарации. Остановлю единорога, если тот вздумает её обжечь. Прогоню любого клоуна — хотя это вряд ли понадобится. Засуну ей в рот безоар, если кто-нибудь захочет её отравить. Я уже много чего знаю и умею, а после Хогвартса буду вообще…

Если честно, я немного боюсь за Рози. Ей четырнадцать, а это, как говорит бабушка Джейн, опасный возраст, в котором случаются гармоничные взрывы. А в этом году у Рози появился парень. Почему я боюсь за неё? Потому что она стала какая-то странная. И потому что это тревожит папу. Ему очень не нравится, что Рози дружит со Скорпиусом. Папа как-то сказал маме «я рот ему зашью» и «я заморожу все его причиндалы». Мама смеялась и немножко сердилась — она почему-то не так уж и волнуется за Рози. Она ей доверяет. Но когда папа кричит, а потом долго ходит один по комнате, значит, есть повод для беспокойства. Проблема с тыкву, как говорит дедушка Артур. Потому что, когда проблема с горошину, папа просто шутит.

Рози? Она больше всего боится поссориться со Скорпиусом. А ещё она боится, что папа сделает, как обещал — отморозит ему «причиндалы». Не знаю, что это — наверняка что-то, что нельзя держать в холоде. Есть много вещей, которые нельзя держать в холоде, особенно уши — так говорит тётя Луна. От этого через них в голову могут попасть всякие мелкие, но вредные создания. Мама не очень-то верит тёте Луне и говорит, что у неё в голове одни летафоры, зато дядя Гарри всегда внимательно её слушает. А вообще я люблю тётю Луну. Она приносит сладкие пастилки от этих… мозгопрыгов, рассказывает смешные истории, и у неё весёлая одежда. И серёжки — в детстве я любил за них дёргать…

Рози… Чего ещё боится Рози? Она на Гриффиндоре, значит, ей не положено ничего бояться, но мама говорит, что не боятся только дураки, а мама очень умная и всегда говорит правду. Если бы я пошёл в неё, то тоже всегда бы говорил правду, и научился бы контролировать магию, и любил книжки, и уже заканчивал бы младшую школу... Не знаю, в кого я пошёл, но тётя Луна говорит, что я пошёл сам в себя и что это чудесно. Мне нравится тётя Луна.

В детстве Рози боялась всякой ерунды. Девчонки, даже большие, даже такие умные, как мама, всегда боятся не того, что мы, мужчины. Рози боялась визга мандрагор, слюней упыря и даже гномов. А гномы — они хитрые, если узнают, что ты их боишься, могут и подшутить. Однажды дядя Джордж рассказал нам сказку про гномов, которые уменьшают детей, утаскивают их в свои норы и заставляют работать, как домовиков — я смеялся, потому что это же сказка, а гномы смешные, а вот Рози… Рози с тех пор их недолюбливает.

Гномы — совсем не то, что клоуны! Клоуны гораздо страшнее.

Страхи Рози реальные, а у меня… бобия, вот. Это не страх, а барьер. И он со временем ломается, как старый забор. Так говорит мама. Она всегда объясняет так, что всё становится понятно.

Трудно сказать, чего ещё боится Рози. Сейчас мы с ней мало видимся, письма из школы она пишет только родителям, но в них всё равно нет ничего интересного. Вечно что-то про уроки, про новые учебники, про учителей — мама любит по сто раз перечитывать эту скукоту. На каникулах Рози встречается с друзьями из старой маггловской школы, меня с собой не берёт, но одно я знаю точно — Рози боится, что родители могут узнать её секреты. Папа — про Скорпиуса, мама — про магглов.

Я сам не в курсе, что это за секреты, но они точно есть. Думаю, про Скорпиуса это какая-нибудь глупость, вроде поцелуйчиков, фу. А про магглов… мне кажется, Рози учит своих маггловских подружек магии.

А вообще она тоже смелая и играет в квиддич. Мама не любит квиддич, хоть и ходит с нами на матчи, но это скорее по привычке, или за компанию, или чтобы встретиться со старыми друзьями — они часто ходят на матчи, садятся рядом, даже если болеют за разные команды, а потом идут в паб или к кому-нибудь в гости. Например, к тёте Луне. К ней можно прийти в гости в любое время дня и ночи, и она всегда будет рада. Она считает, что настоящие друзья не должны предупреждать о том, что придут, на то они и друзья, и я с ней согласен.

Так вот, Рози играет в квиддич. В школе папа был в сборной и выиграл кубок! А мама никогда не играла, до сих пор путается в лигах и считает квиддич опасным. Так что папа ужасно гордится Рози и любит повторять, что она его девочка. А чья же ещё? Всё-таки родители странные.

Папа? Многие думают, что папа боится пауков. Это смешно! Он давно перестал их бояться, просто ему нравится, когда мама об этом шутит. Мама не так уж часто шутит, так что он делает вид, что готов хвататься за палочку даже при виде домашних мухоловок. Однажды мы с ним вместе следили за тем, как мухоловка ловит комара, папа смеялся, хвалил её и ни капельки не боялся.

Когда-то давно мама читала нам книгу о насекомых. Любой дурак может насчитать у пауков восемь ног, но кто бы мог подумать, что глаз у них тоже бывает восемь? Она читала, поглядывала на папу и смеялась, потому что он фыркал и закатывал глаза. Рози показала ему большую колдографию с агромантулами, и папа скорчил ужасную рожу… Но ему не было страшно, это точно.

Мама считает, что у папы это тоже бобия, как у меня с клоунами. Бобия сидит в голове, потому что кто-то её туда посадил. В случае с папой я даже знаю кто — дядя Джордж и дядя Фред.

Дяди Фреда я никогда не видел, потому что он умер во время Битвы. Но когда папа был маленький, дядя Джордж и дядя Фред тоже были маленькими и постоянно что-то затевали. Бабушка Молли говорит, что с ними не было сладу, но вообще при ней лучше не вспоминать дядю Фреда, потому что она расстраивается. Так вот, дядя Джордж и дядя Фред однажды превратили папиного любимого мишку в паука, а перед этим рассказали ему о страшных ядах и липких щупальцах… И у него в голове поселилась бобия. Но папа её давно перерос.

Папа такой же смелый, как я. Чего он боится? Никто, кроме меня, не знает, что папа боится маминых слёз. Когда ревели мы с Рози — сейчас мы почти не ревём, особенно я — то папа придумывал какую-нибудь шутку: или оживлял игрушку, или делал вид, будто плачет сам, или говорил «ну пожалуйста, поплачь ещё немного, выдави ради меня ещё пару слезинок — мы с дядей Джорджем возьмём их для зелья». Вы когда-нибудь пробовали реветь после такого? Слезы не текут, как ни дави.

Короче, папа почему-то не боится наших слёз, но когда плачет мама… На самом деле это совсем не страшно, потому что она плачет очень тихо и обычно куда-нибудь уходит, а потом говорит, что у неё устали глаза и всё в порядке, но папа почему-то пугается.

Однажды, когда Рози только уехала в Хогвартс, у нас был ужасный день.

Родители отправили меня играть во двор, а сами долго спорили в доме, так что я немного заволновался — мне не хотелось, чтобы они разбили всю посуду. Сначала долго говорил папа, потом мама ему отвечала, а потом она расплакалась и куда-то ушла через камин. Папа весь красный вышел на крыльцо и не заметил, что я сижу за кустом барбариса. Если бы он меня увидел, то не стал бы так сильно ругаться на Мерлина: бородой, панталонами и много чем ещё. Он назвал себя идиотом и… другими словами, за которые бабушка Молли может даже дядю Билла стукнуть полотенцем, а потом папа сел на крыльцо и схватился за голову. Я вылез из кустов, он увидел меня и обнял так, что у меня плечи заболели.

Потом мы пошли к тёте Джинни, они с папой долго шептались, а потом он аппарировал и вернулся только назавтра к обеду, с мамой, и мы пошли домой.

С тех пор я стал замечать, что папа боится маминых слёз. Он любит мне повторять «без паники, чемпион», а сам паникует. Хорошо, что мама плачет редко и папе почти нечего бояться, так что я считаю его очень смелым.

Мама? Мама боится странных вещей, например, опоздать на работу или не успеть закончить проект. Она нервничает, если нажимают сроки или её помощница мисс Пиперидж что-то путает. Папа повторяет, что это ерунда, проблемы с горошину, но для мамы это проблемы с тыкву.

А ещё они с тетей Джинни вместе боятся за дядю Гарри, потому что у него опасная работа. Если он долго не возвращается с миссии — у авроров бывают миссии, а вообще, я люблю это слово, оно красивое — тётя Джинни иногда приходит к нам и советуется с мамой и папой.

Один раз тётя Джинни была в панике, потому что дядя Гарри пропал во время миссии, но мама поняла, что с ним могло случиться, потому что она очень умная, я уже говорил. И много читает. Она нашла ответ в какой-то старой книге. Но отправился спасать дядю Гарри всё равно папа, потому что раньше он тоже работал в Аврорате, а маму и тётю Джинни он с собой не взял, хоть это было трудно. С тётей Джинни вообще трудно спорить. Папа говорит, что она слушается только дядю Гарри, и то не всегда.

Когда папа был аврором, нас с Рози ещё на свете не было. Наверняка тогда мама и тётя Джинни дружно боялись за них двоих, ха-ха! А теперь папа работает во «Вредилках». Честно говоря, я не знаю, что круче.

Быть аврором здорово, потому что авроры — защитники магического мира. Они спасают всех от пришельцев, маньяков, вампиров, воров, насильников, убийц, похитителей детей, грабителей… И мордодёров — эти гады тащат всё из магазинов и домов во время землетрясения или цунами. Да, и от продавцов дурманящих зелий — от них маги сначала кайфуют, а потом бросаются с крыш, у папы было такое дело, он мне рассказывал. Ну и, конечно, от враконьеров — они убивают животных, чтобы потом продать рога или кровь, и дядя Гарри однажды спас от них драконов дяди Чарли.

Ещё авроры защищают природу от вредителей и дома от поджигателей — папа как-то рассказывал, что поймал волшебника, который пустил адский огонь на дом магглы, потому что эта маггла с кем-то не тем дружила, или что-то вроде того... Они защищают даже от больших начальников, которые за большие деньги разрешают кому-нибудь делать что-нибудь незаконное, например, продавать ненастоящий огневиски. Да, ещё от контрабандитов — эти привозят животных, которым у нас жить не положено, потому что они могут умереть в английской погоде или съесть всех полезных нюхнявок, которых нашла тётя Луна.

А раньше они ещё ловили Пожирателей Смерти! И всех переловили. А вот остальные преступники не переводятся. И откуда они только берутся?

Так вот, аврором быть круто. Но придумывать новые игрушки тоже ужасно интересно. Сам-то я точно стану чемпионом по квиддичу — это и опасно, и интересно. Я уже сейчас папу обыгрываю! И пусть Рози не врёт, что он мне поддаётся. Тётя Джинни говорит, что квиддич это моё, потому что я юркий и проворный.

Мама… Ещё мама боится за нас с Рози, но это тоже не считается, как мои клоуны и папины пауки, потому что все мамы боятся за своих детей.

Правда, бабушки боятся за нас ещё больше, особенно бабушка Джейн. Она не волшебница и не очень-то любит магию. Бабушке Джейн кажется, что в магии много опасностей, хотя мама ей твердит, что все опасности в прошлом и бояться нечего. Они с дедушкой Марком часто берут меня и Рози к себе, возят нас летом во Францию, на море и в горы, и мне кажется, что в мире магглов опасностей гораздо больше, чем у магов. У них бывают дуракты, у них тоже есть войны и падают самолёты.

Да, кстати! Ха-ха, папа наверняка боится самолётов, потому что никогда не соглашается на них лететь. Он ждёт портключа или, как говорит мама, отлынивает от полёта. В чём-то папа прав. Магглам неудобно путешествовать. Но зато у них есть компьютеры.

Короче, у нас смелая семейка. О страхах и рассказать-то нечего!

Какой интересный избавитель от страхов… Хм, на зеркальный шар похож. Интересно, есть ли у тебя интеллект? Знаю, что ты не сможешь ответить — но и потешаться не станешь. И да, я хочу избавиться от страхов и помочь своим близким сделать то же самое. Так что ничего, кроме правды.

Начну с главного.

Больше всего я боюсь… вырасти и стать умной уродиной.

Сколько бы мама ни говорила, что мои зубы можно исправить, она уже сделала три попытки, а эффект почти не заметен. А до этого над ними колдовал дедушка Марк. «Колдовал» здесь фигура речи, потому что дедушка Марк маггл, в отличие от дедушки Артура.

Да, я боюсь вырасти и остаться неуклюжей, длиннорукой, плоской дылдой. Мама уверена, что я «скоро оформлюсь», что для тринадцати лет у меня нормальная комплекция, что она сама долго считала себя некрасивой, но потом папа её в этом разуверил, бла-бла-бла… Такое впечатление, что она не провожала в этом году меня в школу и не видела на платформе ни Бонни Финниган, ни Кэти Вуд, ни остальных девочек.

Маме легко говорить — она не дылда с морковными волосами!

С папой лучше вообще не обсуждать эту тему. Я до старости буду его «прекрасной милой дочуркой». Такое впечатление, что он будет только рад, если я останусь страхолюдиной и ко мне не подойдёт ни один парень. То есть… ко мне уже подошёл один парень, но не настолько близко, как думает папа. «Какое счастье, что у тебя моя внешность, но мамины мозги…» Но я-то знаю, что папе нравятся такие женщины, как мама — хрупкие, темноволосые, кудрявые. А я совсем другая.

«Зато ты умная», — говорит мне Джеймс. Зато. Если бы он не был моим двоюродным братом, ему бы не поздоровилось. Хотя кто ещё скажет мне правду?

Ум, мозги… Кажется, больше мне нечем гордиться. Ум — это вовсе не плохо, и мы со Скорпом уже раскрыли целое преступление, хоть это и было всего лишь похищение нескольких магических растений из теплицы, но зато каких! Невилл, точнее, мистер Лонгботтом, их очень ценит, потому что они способствуют восстановлению памяти и, возможно, даже магических способностей — собственно, поэтому их и украли, несмотря на то, что медицинские испытания ещё не были закончены. Зато родители Нев… мистера Лонгботтома стали поправляться. А виновные наказаны. Ими оказались вовсе не ученики, как думали изначально, а посторонние, проникшие на территорию теплиц.

Ум — это прекрасно. Скорп уважает меня за сообразительность. Но когда он в начале третьего курса спросил, что с моими зубами (летом мама снова их подправляла), я чуть не провалилась сквозь землю. Он спросил, почему я покраснела, и я сдуру ответила, что ненавижу свою внешность. Тогда он странно на меня посмотрел (как будто увидел в первый раз) и сказал, что вообще-то мои зубы норм, что мои волосы норм, и всё остальное тоже норм. При этом он тёр нос кулаком и шаркал ногой, а это невербальные признаки неискренности. Я знаю, мальчишки в его возрасте не умеют гладко выражать свои мысли, но… я не хочу быть норм! И, кажется, я боюсь быть норм. Нет ничего ужаснее, чем быть норм в глазах того… с кем ты дружишь. Что значит «норм»? Что-то невразумительное, незаметное, стандартное, как униформа. И я бы не злилась на Скорпа, если бы случайно не услышала в библиотеке, как они с Джеймсом обсуждают Бонни и её сиськи... Своих у меня пока нет — и да, я боюсь, что они могут никогда не вырасти. Кто-то скажет, что для лучшей ученицы курса, принесшей больше всех баллов в копилку Гриффиндора, такие страхи смешны, но…

Я боюсь, когда тётя Луна буравит меня своими светлыми глазами и говорит, что внутренняя красота гораздо важнее внешней. Может, она смотрит не на меня, а мимо, с ней не всегда поймёшь, но всё равно это ужасно — неужели она не понимает? Это всё равно что сказать «продолжай быть уродиной, мы тебя ценим не за это».

Миссис МакГонагалл считает меня ответственной и прилежной. И никто, абсолютно никто не считает меня красивой. Кроме папы.

Это во-первых. А во-вторых, я боюсь гномов.

Гномы — это хитрые, коварные создания, которые с детства меня ненавидят. Никто мне не верит, но однажды я случайно попала ногой в гномью нору, и кто-то потянул меня внутрь, и держал, и тащил, так что я еле оттуда выбралась! У гномов ужасный взгляд — жестокий и холодный, у них своя система подземных ходов и они умеют колдовать не хуже волшебников. Если я кричу во сне — значит, мне приснились гномы. Мне кажется, они ещё себя покажут. Маги должны держать ухо востро с гномами. Не зря про них придумано столько сказок.

В-третьих, я очень боюсь не найти себя в жизни.

Многие из моих однокурсников уже знают, что хотели бы делать после школы, и даже Хью готовит себя к спортивной карьере. Замуж я вряд ли выйду — значит, мне нужно делать упор на работу. Пока мне не нравится ничего, кроме написания книг, но я не уверена, что смогу стать хорошим писателем. Хотя у меня есть план… Если в магическом мире я не получу признания, стану писать книжки для магглов — главное, чтобы меня не обвинили в нарушении Статута.

Сейчас я пишу «ХХ — Хроники Хогвартса» — истории из жизни замка в разные века. Сначала читаю всякие скучные исторические книги в библиотеке, потом придумываю, кто ещё мог бы жить в то время, как бы они говорили и одевались, учились, дружили и всё остальное… Мои истории пока никто не читал — мне кажется, это никому не будет интересно. Мама предпочитает книги о реальных событиях, а не детские выдумки. Папа скажет, что мои истории великолепны (только вряд ли это правда), и расскажет о них всем — всем, а этого я не могу допустить. Друзьям я не хочу их показывать — засмеют. Особенно мои «Современные заметки» о расследованиях со Скорпом. Они слишком личные. Скоро у нас в школе появится своя газета, и я точно опубликую в ней несколько рассказов, анонимно. А пока я пишу их тайным пером, которое мне подарил дядя Джордж.

Я могла бы стать писательницей или журналисткой, но боюсь, что у меня нет таланта. Вдруг я пишу ужасно? Когда пишешь, то выплёскиваешь все эмоции на пергамент, а вдруг эти эмоции больше никому не интересны? Я хочу писать, но я боюсь выворачивать душу перед публикой, которая может надо мной посмеяться. И поэтому я не могу назвать себя смелой. Многим наплевать, что про них подумают другие, а мне нет. Наверное, я трусиха.

Хьюго. Чего боится Хью? Того, что я расскажу маме, сколько оберток от шоколадных лягушек он спрятал в бабушкином саду под кадушкой. Или что он брал без спроса папину палочку и чуть не спалил весь дом. Хью боится, что Джеймс и Альбус будут обзывать его мальком и не захотят играть с ним в плюй-камни… Хьюго нечего бояться, потому что у него нет настоящих проблем. Так что тут и говорить особо не о чем.

Чего боится папа? Кроме мамы (не своей, а моей, хотя бабушка Молли тоже с характером), он боится, что я в ближайшее время забеременею от Скорпа, и тогда он породнится с Малфоями. Неважно, что это совершенно исключено, потому что интимные отношения однозначно не входят в мои планы на ближайшие лет сто — папу не переубедить. Если он что-то вобьёт себе в голову, жди беды. Я прекрасно знаю, за что он так ненавидит Малфоев-старших, но Скорпиус… Он совсем не такой, как его отец. И у него прекрасная мама. В любом случае, папины инсинуации неуместны, но раз он мне настолько не доверяет, я не стану его ни в чём разубеждать. Пусть думает, что хочет!

Он не в курсе, что для Скорпа я — норм. Умный и сообразительный норм. И абсолютно бесполый.

Сказать, что папа боится мамы, не совсем правильно. Мне кажется, он боится, что она его разлюбит. Однажды папа вообразил, будто у мамы что-то там с дядей Гарри, и устроил жуткий скандал… С дядей Гарри, пфф! Я много раз видела дядю Гарри наедине с мамой (и дома, и когда навещала её в Министерстве), но они все время говорят о работе, о детях или вспоминают прошлые дела. Если бы у них что-то было, они не сидели бы по разные стороны стола, а сели бы на диван, и пили бы не чай, а вино, и вообще, дядя Гарри смотрит на тётю Джинни, как наш Тоби на мясную кость — как можно этого не замечать? Но папа, он… Я его люблю — и всё-таки я рада, что пошла в него только внешностью. Прежде чем устраивать маме головомойку, он мог бы посоветоваться со мной. Я знаю, как мама к нему относится. Она сама мне сказала, а мама никогда не лжёт.

У взрослых бывают глупые страхи. Например, папа боится, что нам может чего-то не хватать, что у нас не самый удобный дом, у мамы не самый лучший автомобиль, что метла Хьюго хуже, чем у других мальчишек… Мама ругается, когда он балует нас. А в детстве было еще хуже. Он покупал нам столько ненужных вещей, магических и маггловских, что даже бабушка Молли закатывала глаза. Правда, дедушка Артур любил вместе с нами играть в маггловские игры, особенно технические или электронные. Недавно мы с Хьюго забрались на чердак и нашли несколько старых коробок с детскими игрушками. Одни я помнила, другие нет — они провалялись там лет десять. Папа сказал, что сам забыл о них, и в итоге отправил их в центр для нуждающихся семей, но нужно было видеть эти коробки! Игрушек хватило бы на целый волшебный детский сад, открытием которого как раз занимается мама.

Впрочем, папа работает во Вредилках, и этим многое сказано.

Раньше папа боялся прогореть, но теперь это маловероятно. «Волшебные Вредилки Уизли» процветают, и папа с дядей Джорджем в некотором роде знаменитости. Наша фамилия знаменита, но иногда мне хочется перестать быть «дочкой продавца игрушек» и стать просто Розой.

Мама? Ох… Мама боится, что мы с Хьюго не оправдаем её надежд. Она постоянно интересуется моими оценками, обсуждает мои жизненные цели и мою будущую карьеру и иногда перегибает палку. Она просит привозить домой мои школьные сочинения, чтобы перечитать их вместе и обсудить. Она расспрашивает, на каком уроке меня вызвали, на какой вопрос и что именно я отвечала... Папа говорит, что мама скучает по школе и в ней погиб педагог, и тем не менее — разве это не перебор? Даже на каникулах мы должны говорить о школе? Мама так переживает из-за моих неудач, что я стала их от неё скрывать. Если бы она так же переживала из-за моей внешности, мне было бы проще с ней общаться. Мне нравится Хогвартс, но учиться там очень просто. Маме было намного сложнее, потому что родители не могли научить её в детстве тому, что я узнала от всех Уизли и Поттеров вместе взятых.

У мамы появится реальный повод бояться позора, когда Хью дорастёт до Хогвартса. Я жду этого момента с нетерпением, потому что тогда её внимание полностью переключится на него. Я не хочу сказать, что он глупый, но… Хью это Хью. Он невнимательный, рассеянный, неусердный, неусидчивый, он забывает и путает слова, и его пришлось забрать из маггловской школы, потому что он не мог контролировать выбросы магии, которая у него, слава Мерлину, всё-таки проснулась, хоть и на три года позже, чем у меня. Папа ужасно переживал, что Хью может оказаться сквибом, но всё обошлось.

Я прекрасно помню, как несколько лет назад папа с мамой обсуждали это ночью на кухне. Мама сказала, что даже если Хьюго не будет волшебником, он сможет прекрасно жить в магическом мире, потому что мир уже изменился и со временем изменится ещё больше, в лучшую сторону. Сквибы перестают чувствовать себя изгоями, для этого существуют программы, помогающие им найти достойную работу в магическом мире или среди магглов. А папа сказал, что это чушь, что старые предрассудки не убить, что бывшие враги будут злословить и зубоскалить, и что он с рожденья Хьюго мечтал поиграть с ним в квиддич и уже купил ему метлу… Мама печётся о проблемах мирового масштаба, а папа переживает из-за квиддича — в этом все мои родители! Потом они стали обсуждать предложение бабушки Джейн забрать Хью к себе на воспитание, сошлись на том, что этому ни за что не бывать, ещё немного поспорили и стали мириться прямо на кухне. Это было очень некстати, потому что я вообще-то спустилась за водой и в итоге легла спать, так и не напившись.

Я боюсь за маму, и поэтому не люблю, когда они с папой занимаются сексом. Конечно, я рада, что мои родители любят друг друга, и кто-то может подумать, что я ханжа или эгоистка, но это не так. Просто я знаю, что у мамы были большие проблемы со здоровьем (хоть это большой семейный секрет) и она чуть не умерла, поэтому я очень надеюсь, что они с папой оставили затею увеличить и без того большое семейство Уизли. Судя по зелью, стоящему у мамы в шкафу, так оно и есть. Но каждый раз, когда я слышу что-то такое в их спальне, мне хочется ворваться и спросить: «Вы случайно не забыли про зелье?»

Ещё мама боится, что страшные, неприятные, тяжёлые моменты из её юности станут известны нам с Хьюго. Точнее, она опасается, что мы что-то неправильно поймём или станем предосудительно относиться к чистокровным волшебникам, среди которых было немало Пожирателей Смерти. Но я давно всё знаю — из книг, газет и школьных рассказов. И когда-нибудь непременно напишу об этом книгу.

Знаю, что у бабушки Теда была сестра, которая пытала маму непростительным, и из-за этого маме до сих пор снятся кошмары. Знаю, что дедушка Скорпа помогал Волдеморту. Как-то папа проговорился, что самый страшный день его жизни связан с опасностью для мамы, и я поняла, что он имел в виду. Не случай со школьным троллем, который давно стал популярным комиксом, а другое. Джеймс мне всё рассказал, и я знаю, что это происходило в поместье Малфоев. Возможно, поэтому папа так ненавидит Малфоев.

Я боюсь, что Скорп тоже узнает об этом и это повлияет на нашу дружбу. Но дети ведь не отвечают за проступки своих родителей, разве не так?

Говорят, избавиться от страха можно только осознав его. Но на смену старым страхам всегда приходят новые. Наверное, мы должны чего-то бояться, так я думаю.

Проверка страхоудалительного шара — или как там его — это прикольная идея. Правда, не моя. Но я… Так, я должен говорить с шаром. Шар, привет! О, Мерлиновы блохи, ты ещё и горишь — того и гляди ответишь!

Так, чего я боюсь?

Время идёт, а страхи не меняются. Я боюсь, что Найтингейл слажает на последней игре, проспит снитч, и «Пушки» в этом сезоне опять упадут в низ таблицы. После победы в две тысячи пятом это будет полный провал. Джинни утрёт мне нос и скажет, что они лузеры, и мне опять придется покупать всем в подарок на Рождество оранжевые майки! А что, пусть знают.

Шарик, шарик! Ого, ты освежаешь мозги. Как там ещё тебя зовут — шар, вызывающий искренность. Шар, хранящий тайны. Семейный психолог… Да.

Страхи всё те же. Я до сих пор боюсь, что однажды Гермиона мне скажет, что я не доучил теорию, слажал с практикой и теперь получаю «ниже ожидаемого» за семейные отношения. Впрочем, она из тех женщин, которые стремятся всё и всех исправить, а я согласен на любые отработки, даже на беседы с шаром. Главное, чтобы никто другой и не мечтал получить у неё за тот же предмет «отлично». Да, я обещал больше не пускать кулаки в ход, но это очень непросто. Сейчас я не боюсь никого прибить, потому что Гермиона старается не давать мне повода для ревности.

Чего я боюсь? Что она меня разлюбит?

Нет.

Больше нет. Кажется.

Не сейчас.

Точно, не сейчас. Сейчас мы в ладах.

Надеюсь, все наши драмы в прошлом. И вот чего я боюсь больше всего — их возвращения. Своей ревности, её слёз, споров ни о чём, воспоминаний о потерянном ребенке…

Гермиона любит повторять, что со мной не соскучишься, а это главное в любых отношениях, особенно в семейных. И всё равно я опасаюсь, что когда-нибудь она наконец поймёт, какой я по сравнению с ней идиот — она могла бы стать министром, если бы захотела, она разрулила кучу конфликтов, в том числе международных, хотя о том америкашке лучше даже не вспоминать, да… Пусть скажет спасибо, что вернулся на родину живой!

Что значит стабильная семья? Мы с Гермионой договорились — я никого не убиваю, она на меня не злится. Как-то так. Главное — это договориться.

Гермиона поклялась, что я первым узнаю, если ей кто-то понравится — но разве это не подозрительно, что за столько лет этого не произошло? Так не бывает! Даже мне когда-то нравилась Тина из транспортного. А Габриель, а Марта из Фортескью? Нет, ничего серьёзного, они Гермионе в подметки не годятся, но это я к чему: не может быть такого, чтобы ей за столько лет не понравился ни один мужчина. Значит, она не совсем со мной откровенна. Или она собирается мне сообщить правду, если случится непоправимое?

Я почти не боюсь, что с ней что-нибудь случится. Не сейчас. И это просто чудесно! Хотя этот её автомобиль… Гермиона, естественно, соблюдает все правила, и Гарри жалуется, что даже по М1 она ползёт, как черепаха, но на дороге среди магглов больше кретинов, чем блох у нашего Пирата. Сначала водить было весело, но потом её стукнули и увезли в идиотскую маггловскую больницу! Хорошо хоть Грейнджеры в своём уме, хоть и медики — связались со мной. В Мунго сказали, ещё немного и было бы… плохо.

Короче, я ненавижу, когда она одна в машине среди магглов. Слава Мерлину, это бывает редко.

Я боюсь, я боюсь… Чего я боюсь? Джинни всегда подкалывала меня из-за того, что я боюсь мамы, но сейчас я боюсь за маму — она ещё не старая, а спина ни к черту. Хью говорит, что она иногда хватается за сердце, и нога у неё болит, и глаза не те… Только мама никогда не признается, что у неё проблемы. Зато память у неё — ого-го! Помнит всё. Все наши косяки. И успехи, конечно, тоже.

Хью и Рози…

Хью просто молодец, но я боюсь одного — что ему не хватит уверенности в себе, чтобы добиться успеха. Я его хвалю, когда надо и когда не надо, и из-за этого мы часто спорим с Гермионой. Она добилась одного — теперь я хвалю его наедине, чтобы он знал: младший, не значит второй или менее любимый. Хью летает на метле, как стриж, он будет гениальным игроком! Это не значит, что ему не нужны науки, но пусть этим занимаются другие: Гермиона, мама, Грейнджеры… Я люблю с ним летать. За прошлое лето он столько раз поймал тренировочный снитч раньше меня, что я уже вижу его капитаном, причём не только гриффиндорской сборной. Бабушки подняли вой из-за того, что Хью стал поздно говорить и читать, что у него проблемы с вниманием — они не знают, какой он в игре! Все эти стоны — ерунда. Хью будет отличным спортсменом. Девчонки любят спортсменов. Хотя ему, конечно, ещё рано об этом думать.

А вот Рози… Ей уже не рано. И, дракклова задница, если этот мелкий хорек хоть раз к ней прикоснётся… Я реально боюсь, что могу не сдержаться.

Не может яблоко укатиться далеко от яблони. Так не бывает. Нет, достаточно посмотреть на его папашу и деда.

Я боюсь, что этот паук собьет мою Розу с толку, задурит ей голову. А ей лишь бы сделать наоборот. По просьбе Гермионы я теперь сама деликатность, но трудно держать себя в руках, зная, что моя девочка может угодить в Малфоеву паутину. Иногда мне кажется, что хорёк хочет мне таким образом отомстить. Получай, Уизли, внука — Малфоя…

Гермиона говорит, что все это глупости, но любому понятно, что Роза и скорпион вместе — это полная чушь.

Конечно же, я не хочу, чтобы она от меня отвернулась, моя рыжая красавица. За последний год она так изменилась и повзрослела, она просто расцвела! Недавно они с Гермионой ходили в Косой покупать ей лифчики… Не знаю, почему это меня так беспокоит. Это нормально и естественно, но… Кажется, я не умею быть отцом взрослой девушки. Я боюсь стать плохим отцом.

Чёрт возьми, когда-то я научил Рози ходить на горшок, а она научила меня заплетать косички, а теперь мы почти не разговариваем. И я совершенно не представляю, что происходит у неё в голове. Раньше по одному взгляду я понимал: моя девочка хочет гулять, или спать, или конфету. А уж что на уме у этого хорькового отпрыска… Гермиона говорит, что я должен успокоиться, что Рози разумная и ответственная, что увлечения в тринадцать лет — это нормально, они быстро проходят, мне не о чем беспокоиться. Я понимаю, но всё равно беспокоюсь.

Я доверяю Рози, но не Малфою. Никогда, хоть режьте меня. И теперь, когда она постоянно в школе, может случиться, что угодно. Поэтому я поговорил с МакГонагалл, и Невиллом, и Смитсоном, и миссис Карсон, и… Надеюсь, Рози ничего об этом не узнает и не будет меня ненавидеть. Чем реже они будут встречаться с Малфоем на уроках, тем лучше. Гостиные у них, слава Мерлину, разные, а если её хорошенько загрузить учебой, то времени на глупости не останется. Гермиона должна быть мною довольна — Рози получит двойную учебную нагрузку, Малфою тоже мало не покажется. Пусть думают об учёбе — дополнительные задания, сочинения, проекты… Главное, чтобы… Мерлинова борода! Главное, чтобы они не вздумали вместе заниматься!

Я боюсь, что мою Рози кто-нибудь обидит и она будет несчастна, но я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Осталось понять, как.

Что касается остальных… Я не переживаю за Джорджа, знаю, что Билл в порядке, и тем более не волнуюсь за Перси. У них у всех прикрыты тылы. Но вот Чарли со своими драконами…

Мне кажется, он немного одичал. Он словно прячется от мира в своём заповеднике, хотя мы давно сказали, что его ориентация никакая не проблема и никто не собирается её обсуждать. Но после того, как усатая тварь Скитер сунула свой нос куда не следует и намекнула в своей колонке на его «необычность», Чарли взбесился. Откуда только она всё узнает, тараканиха хренова… Гермиона сказала, что у магглов однополые отношения — обычное дело, но в магическом мире всё по-другому.

Я переживаю за Чарли. Он точно не пойдёт искать друзей в маггловском гей-баре! Мне кажется, у него вообще нет друзей, и он только притворяется, что доволен жизнью. В последний приезд Чарли сказал, что привык быть один, что ему нравится жить в лесу подальше от людей. Но самое ужасное, что куда-то пропали его шуточки. И поэтому я боюсь за него.

А ещё я немного переживаю за Гарри.

Главный Аврор — это круто, но мне кажется, это не лучшее место для Гарри. Он не хотел становиться Главным Аврором, но у него не было выбора. Просто на эту должность не нашлось подходящих кандидатов, а Гарри, как всегда, грудью на Аваду! У него опыт, он ответственный, он полон сил… Я знаю, что ему эта должность в тягость, что его бесят бесконечные бумажки и министерские интриги, которые никогда никуда не деваются. Гарри в работе чем-то похож на Гермиону: слишком правильный, принципиальный и дотошный. А ещё он спонтанный и рисковый. И я, конечно, боюсь за Джинни, потому что только я знаю, сколько раз ему пришлось рисковать не только собой, но и своей семьей. На него всё время кто-то давит, иногда ему угрожают. Гарри не воспринимает это всерьез. Это неправильно и правильно одновременно.

Даже Гермиона не смогла разобраться с этой проблемой — она просто сказала, что Гарри знает, что делает. Хорошо, что она ему помогает. Раньше меня бесила эта её опека, но теперь… Это же Гермиона. Иногда мне кажется, мы все ещё остались её бестолковыми мальчишками, за которыми она считает нужным присматривать. И с этим ничего не поделаешь.

Смешно вспомнить, что когда-то моим боггартом был паук! Я больше не боюсь ни пауков, ни безденежья, ни воспоминаний о войне. Но есть вещи, которыми я горжусь и которые боюсь потерять.

У меня есть дом, семья и любимая работа.

Наши с Джорджем «Вредилки» в третий раз выиграли конкурс на «Лучший волшебный товар года».

Мой лучший друг — знаменитость и Главный Аврор.

Моя физиономия красуется на обертках от шоколадных лягушек.

Вчера ночью я занимался любовью с самой лучшей в мире женщиной.

На Рождество наше дружное семейство Поттеров-Уизли перевалило за двадцать человек.

Мой портрет висит в галерее славы Хогвартса. Когда я умру, то смогу на нём появляться, чтобы подкалывать нерадивых учеников и навещать друзей на соседних портретах. Хорошо, что я на нём не старый — а Гермиона на своём ужас как хороша!

Прости, шар, мне больше нечего сказать. Ой… Ничего себе. Ты погас? Ты правда что-то понимаешь? Молодец, потому что время ужинать.