Неизвестный фактор (джен)

Похороны прошли в тягостном молчании. Ну или ему так показалось. Оглушённый смертью Дамблдора, Гарри плохо соображал, что следует предпринять в первую очередь, поэтому позволял событиям течь своим чередом.

Общаться не было желания; Гарри боялся, что обидит друзей молчаливостью, но, к счастью, многие разделяли его настроение, и в замке царила тишина. Иногда он ловил себя на мысли, что Дамблдор слишком часто ошибался, чтобы следовать его непонятному плану, но Гарри старался не думать об этом — было больно. Умом он понимал, что в смерти директора нет его вины — что бы парализованный заклинанием шестикурсник мог противопоставить Пожирателям смерти? — но сердце не соглашалось. Под влиянием душевной боли Гарри проклинал всех, хотя бы косвенно замешанных в событиях того дня, клялся отомстить, продолжить дело Дамблдора, вот только в периоды просветления понимал всю глупость собственных обещаний и расстраивался ещё сильнее.

Он знал, что не может сдаться, как бы тяжело ему ни было — просто не имеет на это права, — но что делать — не имел понятия. Единственное, что было совершенно очевидно: на седьмой курс в Хогвартс он не вернётся.

Гермиона, заплаканная, непричёсанная, не сдавалась — искала информацию о загадочном Р.А.Б. в библиотеке, но Гарри не ждал, что это к чему-то приведёт. Каждый справлялся с горем как мог, и он не хотел в очередной раз расстраивать подругу, говоря, что в книгах нет ответов на все вопросы.

Где искать оставшиеся крестражи, что они собой представляют, как уничтожить их, как не допустить гибели близких, пока он будет следовать указания директора — ничего этого Гарри не знал, и от первоначальной решимости во что бы то ни стало победить, оставалось с каждым днём меньше и меньше.

— Гарри! Как ты?

По его губам скользнула лёгкая улыбка — присутствие Джинни всегда поднимало ему настроение, — но тотчас же пропала: рисковать ею он не мог, а Волдеморт любит действовать через близких.

Нелёгкий разговор оставил после себя неприятный осадок. Да, Джинни с пониманием отнеслась к его словам о необходимости расстаться, но ни одному из них не стало легче. Гарри с ужасом представлял себе такой же разговор с Роном и Гермионой. Понимая, что тянуть глупо, он так и не смог набраться решимости.

— Пойду прогуляюсь, — бросил он и, не давая друзьям возможности возразить, выскочил из гриффиндорской башни.

Прогулка по берегу озера его немного успокоила. Идей по-прежнему не было, но…

— Сангвинария, — вслух произнёс Гарри, остановившись перед белоснежными цветами, о которых не так давно рассказывала профессор Спраут.

Мысли закружились бешеным хороводом.

Кто обладал силой, выносливостью, высокой регенерацией и почти бессмертием? Что станет полнейшей неожиданностью для Волдеморта? Как, не будучи искушённым в магии, можно стать опаснее самого сильного волшебника?..

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Гарри рванул в совятню.

Торопливо выводя пером слова, Гарри отмахивался от мысли, что посетившая его идея безумна, что Гермиона пришла бы в ужас, узнай о его плане, что Дамблдор не одобрил бы это — наконец-то он знал, что делать, и, каким бы диким не казалось намерение, он собирался его осуществить. Ему нужна была сила, о которой не знает Тёмный Лорд!

Привязав письмо к лапке Хэдвиг, Гарри, боясь передумать, отослал сову, а сам медленно пошёл обратно в замок. Разумеется, друзья заметили, что с ним не всё в порядке, но на вопрос что случилось, он смог почти честно ответить:

— Ничего. Я кое-что обдумываю.

Ничего ведь ещё не случилось, он ждал ответа на письмо.

Следующий день он провёл в библиотеке. Пусть принятое под влиянием момента решение было необдуманным, несмотря на импульсивность, Гарри не собирался бросаться в омут с головой и занялся изучением вопроса.

Друзья старались не беспокоить Гарри, зная, насколько тяжело ему смириться со смертью директора; а он, когда не читал, проводил много времени у белоснежной гробницы. Говорить с надгробной плитой было глупо, но произнося мысли вслух Гарри становилось легче…

Там его и нашла сова.

Сердце колотилось как сумасшедшее, когда он отвязывал свиток от птичьей лапы. В горле внезапно пересохло. Он не знал, что хотел увидеть, и распечатывал письмо медленно, словно пытаясь решить это.

«Ты уверен?», плюс время и адрес в Хогсмиде — вот и всё, что было написано на пергаменте.

Уверен он не как раз не был, но отступать не собирался. До встречи оставалось два часа.

Его ждали. Вместо того чтобы зайти в какой-нибудь бар, Гарри было предложено прогуляться. Глупо было трястись от страха, раз уж сам назначил встречу, так что он согласился.

Разговор выдался непростым. Гарри отчаянно робел, в одно мгновение осознав, насколько рискованной была затеянная авантюра, но его собеседник не проявлял агрессии, напротив, подробно отвечал на вопросы, не стремясь отговорить, но и не агитируя.

— Да поймите же, против Волдеморта у меня нет шансов! Вы — моё единственное спасение, — в конце концов признался он.

— Что ж, я предупредил, — в лунном свете блеснули белоснежные зубы. — Ты знаешь, на что соглашаешься.

Больно почти не было. Просто стоявший в нескольких ярдах мужчина внезапно оказался слишком близко, его дыхание опалило шею… вспышка боли, и…

— О боги! Гарри! Где ты был?! Мы извелись, разыскивая тебя по всему Хогвартсу! — Гермиона налетела на него, как ураган, крепко обняла и тут же отступила. — Как ты мог уйти, не предупредив?!

— Дружище, ты так не делай больше, ладно? А то мы уже чего только не надумали, — более спокойно вставил Рон, но в его улыбке виделся укор.

— Ребят, вы извините, но…

Первой о том, что произошло что-то, догадалась конечно же Гермиона.

— Что ты сделал? — прошептала она, медленно опускаясь в кресло и не сводя с него напряжённого взгляда.

Мимолётно подивившись тому, как хорошо подруга его знает, Гарри сел напротив и, глубоко вздохнув, приступил к повествованию.

После того, как он закончил, в гриффиндорской гостиной наступила тишина. Гермиона с Роном даже не переглядывались — неотрывно смотрели на него, и Гарри не знал, чего в их глазах было больше: осуждения и ужаса.

— Ты — идиот, — спустя бесконечно долгое время произнёс Уизли.

— Я не нашёл другого способа, — упрямо заявил Гарри, с обидой смотря на друга.

— Я редко соглашаюсь с Роном, но… ты и вправду идиот, — со вздохом констатировала Гермиона. — Ты хоть понимаешь?..

— Стоп! — выставив перед собой ладони, перебил Гарри. — Не надо лекций, я знаю, что и почему я сделал, и знаю, что у вас всего два пути: принять случившееся или отвернуться от меня. В любом случае, я надеюсь, что шесть лет дружбы стоят того, чтобы это осталось между нами.

— Ты что, Гарри?! Конечно, мы с тобой! — возмутился Рон и тут же неуверенно добавил: — Но к твоей новой… э-э-э… сущности, нужно привыкнуть.

— Я понимаю, дружище, — с нескрываемым облегчением улыбнулся он, но, когда взгляд перешёл на Гермиону, все следы весёлости исчезли: — Гермиона?..

— Прости, но… Гарри, я… — в её глазах появились слёзы, Гермиона со злостью их смахнула, — ты понимаешь, что…

— Гермиона? — внутренне холодея, испуганно прошептал Гарри.

— Я не могу! Прости! — воскликнула она и, резко вскочив на ноги, бросилась к лестнице в женские спальни.

Плечи Поттера поникли.

— Э-э-э… — протянул Рон, глядя вслед подруге. — Гарри, я уверен, она одумается…

— Нет, Рон, — тяжко вздохнул тот, — для Гермионы я больше не человек. Ты всегда знал, что вампиры существуют, а для Гермионы…

Они замолчали, думая, каждый о своём.

— Гарри…

— Что?

Рон замялся, но, предупреждённый о подобной реакции заранее, Гарри смог угадать, что беспокоит Уизли.

— Никаких кровавых завтраков, обещаю.

Рон вздохнул с облегчением.

— Тогда я с тобой, дружище!

В глазах защипало:

— Спасибо, друг.

В поезд они садиться не стали, посчитав, что лучше исчезнуть на рассвете. Несмотря на заверения в безопасности дневного светила для таких, как он, Гарри боялся, что солнце ему навредит.

— Куда мы? — рискуя вывихнуть челюсть, зевая, поинтересовался Рон, шагая по направлению к Хогсмиду рядом с Гарри. — В Нору нельзя: мама нас не выпустит.

— На Гриммо, — решил Гарри. Некоторое время они шли молча, а потом он достал мантию-невидимку: — Лучше, чтобы нас не видели.

Рон согласился, и до «Трёх мётел» они добрались никем не замеченными. Заведение было открыто, но по случаю раннего времени пустовало, что позволило Гарри с Роном воспользоваться камином, так и не попавшись никому на глаза.

— Кричер!

Домовик не спешил на зов, явившись лишь после повторного окрика. Эльф привычно скривился, демонстрируя презрение, но буквально через секунду его сморщенное лицо преобразилось, а в глазах появилось обожание:

— Хозяин! — завопил Кричер, бросаясь к Гарри и обнимая его за колени.

Гарри отшатнулся, но домовик уже повис на нём. Почему-то эта искренняя реакция охладила его гнев, и убить Кричера больше не хотелось.

Письмо домой Рон написал сразу после скудного завтрака. Всего пара фраз — извинения и предупреждение, что искать их не нужно. Что делать дальше, они не знали.

— Гарри, нам не справиться вдвоём, — смущённо произнёс Рон, смотря на то, как лучший друг лихорадочно листает книгу из библиотеки Блэков. — Искать крестражи Того-Кого-Нельзя-Называть можно бесконечно. Нам нужна помощь.

— И к кому ты предлагаешь обратиться? — огрызнулся тот.

— Кричер может помочь.

Гарри с Роном синхронно вздрогнули, резко оборачиваясь к домовику.

— Ты?!

Рассказ эльфа о посещении пещеры, полной мертвецов, гибели «хозяина Регулуса» и предоставленный в качестве доказательства настоящий медальон Слизерина, надолго лишили гриффиндорцев дара речи.

— Р.А.Б. — Регулус Арктурус Блэк, — хрипло протянул Поттер спустя минут десять. — Мне бы и в голову не пришло… Кричер! А ты можешь помочь нам с поисками других крестражей?

— Кричер может попытаться, — осторожно согласился тот, принявшись объяснять, как именно он чувствует магию «злых» вещей.

Для Гарри с Роном началась спокойная счастливая жизнь. Как Кричер умудрялся её обеспечивать, они не знали, но принимали всё с радостью. Всегда готовый завтрак, ожидавший на немного отмытой от грязи и пыли кухне. Чистые вещи, заботливо развешанные в шкафу. И крестражи, находимые эльфом.

— Нужно придумать, как их уничтожить, — вертя в руках волшебную палочку, резюмировал Рон в конце июня, когда помимо медальона, у них оказалась чаша и диадема.

— Дамблдор говорил, что меч Гриффиндора…

— Гарри, нам не добраться до меча.

— Я знаю. Но мы могли бы добраться до василиска! Кричер!

— Чем Кричер может быть полезен хозяину?

К концу июля Гарри с Роном настолько привыкли к безотказности домовика, что его признание в бессилии напугало.

— Как это ты не можешь принести крестраж?

— Он живой! Это змея, хозяин!

— Нагайна! — воскликнул Гарри. — Последний крестраж — Нагайна!

— Что будем делать?

— У нас остался яд василиска, — задумчиво протянул тот и улыбнулся. — Кричер, ты можешь подложить змее отраву в еду?

— Кричер может.

Эльф исчез, а Рон заёрзал на кресле.

— Гарри, а ты уже думал, как ты уничтожишь Того-Кого… Волдеморта?

— Да.

— И как?

— Сначала хотел отрубить ему голову… — Рон закашлялся. — Ну да, знаю, что слишком самоуверенно. Так вот теперь я думаю, а не приказать ли Кричеру отравить ядом василиска и Волдеморта тоже?

— Думаешь, сработает?

— Мы ничем не рискуем, — пожал плечами Гарри.

«Ежедневный пророк» больше не печатал пугающие статьи, в которых описывались кровавые драмы, а на последней странице, в разделе некрологов, теперь не нужно было уменьшать шрифт, чтобы вместить имена погибших. В магической Британии всё было спокойно.

— Почему ты не хочешь всё рассказать Кингсли? — поинтересовался Рон, глядя на лучшего друга через пузырящийся в бокале лимонад. — Это ведь наша заслуга. Мы уничтожили Волдеморта.

— Тогда придётся объяснять, — пожал плечами Гарри.

— Что объяснять?

— Почему Кричер вдруг стал меня слушаться, — он вздохнул и честно признался: — Всё дело в Гермионе.

— Она же вернулась!

— Ты же помнишь её первую реакцию? Гермиона испугалась. Она почти на месяц исчезла, опасаясь, что я захочу её переубедить. И это несмотря на то, что она прекрасно знала, что я ни за что не стану ей вредить. А представь, как отреагируют те, кто меня не знает?

— Но ведь необязательно рассказывать…

— Рон, если бы к тебе кто-нибудь подошёл и сказал: «Я — вампир, по моему приказу Волдеморта убил домовой эльф», у тебя бы не возникло вопросов?

— Но ведь никто не знает, что вампиризм так влияет на домовиков!

— Это мы с тобой ничего не знали, случайно наткнувшись на информацию в библиотеке Блэков, а Кингсли может знать.

— И что же нам делать?

— Ни-че-го, — с широкой улыбкой ответил Гарри. — Мы победили и можем просто наслаждаться жизнью.