Золотая мера (гет)

Трудно поверить, что в тот же самый час в одном из подвалов Лютного переулка происходило весьма шумное и многолюдное собрание.

— Наш, значит, день? Настал он все-таки!

— Они, небось, ничего и не ждут!

— Покажем им, где раки зимуют.

Кто-то просто молча сплевывал на пол.

Человек в маске, из-под которой была видна только жестокая ухмылка, поднял ладонь и свистнул, чтобы его услышали.

— Все готовы? — гаркнул он громко.

Ему ответили криками, приветственными и просто неприличными. Кто-то расхохотался. Шум уже смолкал, когда парень из задних рядов вскинул вверх руку.

— Эй, мистер Тони, или как вас там. А точно, что палочки без следа?

— Их не отнимут? — спросил кто-то рядом.

— Тебя как звать? — рявкнул Тони-или-как-его-там, глядя прямо на парня.

— Джон Смит, — ответил тот, нахально сверкая коронкой. Все вокруг засмеялись.

— Вот что, мистер Смит, — Тони не смеялся, но глаза его горели. — Я свое слово держу. Как и Темный Лорд. Палочки без ограничений, регистраций, следов и всей это Министерской чуши. А самое главное, они теперь ваши. По праву. Потому что, черт побери, мы все здесь волшебники! Не какая-нибудь шваль! Каждая капля волшебной крови стоит дороже их вшивых галлеонов! И мы это докажем. Вместе. С сегодняшнего дня изменится все!

* * *

— Эрик, будь добр, полшага вправо.

— А, это ты. Не узнал.

Мистер Малфой, которому, чтобы его не узнали, маски было мало, и приходилось прятать волосы, позволил себе довольную улыбку. Впрочем, некоторые узнавали его всего лишь по осанке, как и Лестрейнджа.

Тот в месте сбора появился последним.

— Долохов сообщил, что выступает. Где Снейпа носит? Уже давно пора.

— Может, он со стариком?

Люциус поправил воротник и ничего не сказал. Северус обещал зайти после доклада, и не зашел. С другой стороны, кто знает, у него могли быть свои причины.

— Значит, появится позже.

— Ладно, господа, планы иногда меняются. Разберемся без него. Вперед!

Камин вспыхивал зеленым, перенося их по одному в недра Министерства Магии. У второго камина не ждала никакая охрана — оповещающие заклятия были остановлены, комната — пуста. Двери Отдела Тайн закрывались бесшумно и хранили много секретов.

* * *

Никто не подозревал, что в сердце магической Англии проникли посторонние лица — разве что портрет министра в потемках хмурился сильнее обычного. Благодаря ли искусству художника, или игре света, всякому, кто стоял перед ним, казалось, что мистер Крауч смотрит прямо на него, заглядывает в душу, высматривая малейшие семена измены, лжи и обыкновенной трусости. Но тех пятерых, кто в эту роковую минуту стоял перед столом главы аврората, назвать трусами было бы неправильно.

— Нам нужна небольшая, но уверенная победа. И сегодня она у нас будет. Вы отправляетесь в Кэллберн, чтобы выжечь гнездо темных магов дотла!

Глаза одного из молодых авроров азартно блеснули. Второй, его друг, отвечал нарисованному министру тяжелым, измученным взглядом.

— Вполне возможно, что и Тот-Кого-Нельзя-Называть сейчас там, — главный аврор запнулся, но продолжил все тем же металлическим, рубящим тоном. — Задание опасное. И мы выбрали лучших. Вас.

Только один из пяти лучших был седой. Искусственный зрачок замечал и то, что было обычному глазу незаметно: как, прищурившись, смотрел ему, седому, в спину главный аврор, как у молодого, выходившего первым, блестел на шее пот.

* * *

Коридоры были пусты, но риск все равно оставался. Пожиратели Смерти шли, умело минуя посты, к кабинету министра.

Дверь лифта лязгнула, впустив последнего.

— Осторожнее, Рудольф. Это не твои родовые покои, где по полдня эльфа не дозовешься.

* * *

Малфой был несправедлив. Рудольф Лестрейндж мог по праву гордиться доставшимся ему от предков наследством. Ведь его дом был настоящей твердыней. Пусть даже не всем нравились столь обожаемые Беллой пыльные мансарды со скошенным потолком, или библиотека, навевавшая дурные воспоминания: зато можно было полюбить старинные портреты, вплетенные в каждый камень защитные чары и особенно — подземелье.

Если кто-то попадал в одну из этих маленьких каморок без окон, с единственной дверью в коридор с чадящими факелами — он мог кричать там днями, и его бы никто не услышал.

Северус Снейп не кричал.

Ему удалось расстегнуть мантию, и, он, используя колено и зубы, пытался оторвать полосу ткани от брюк. Что совсем непросто, когда стараешься не шевелить руками.

* * *

Кабинет кого-то из заместителей министра гостеприимно распахнул свои двери. Люди в черных плащах заполнили комнату.

— Мы отсюда тревогу услышим?

— Ее слышно везде.

Стол и кресло из красного дерева смотрелись нелепо, как всякая роскошь перед лицом грубой силы.

— Нам повезет, если Крауч вообще клюнет.

— Терпение, господа.

После этих слов все замолчали.

* * *

В камере тоже было тихо. Даже вода проступала каплями в трещинах, а не долбила камень, падая с высоты. Северус мог бы сидеть спокойно и ждать, глядя на дверь, но зачем-то он рвал эту несчастную штанину.

По сути, перевязывать запястье было ни к чему. Глупая демонстрация пресловутой воли к жизни.

Ведь его оставили здесь вовсе не жить.

* * *

Дом над ущельем в предрассветных сумерках производил мрачное, устрашающее впечатление. Пятеро, приникшие к земле, переговаривались вполголоса. Им было не по себе.

— Это и есть «гнездо темных магов»? Не похоже, что жилой.

— Опять пустышка?

— Сейчас там никого, зуб даю, — сквозь зубы цедил Джеймс Поттер.

— Можете считать меня идиотом, если вокруг этой пустышки нет развешено каких-нибудь кровных заклятий, — Аластор Муди вглядывался во тьму. — Периметр вижу. Не расходимся, лишний раз палочками не машем. Какая-то подозрительная тишина… — он хлопнул Сириуса по плечу. — Боевую задачу все помним?

— Проникновение и обыск.

— Вот именно. Выжигать будем потом. Вперед!

* * *

В кабинете главного аврора, казалось, взорвался фейерверк. Карта на его столе запылала красными огнями, огни заговорили разными голосами. Потом кто-то стукнул в дверь, открыл, не дожидаясь разрешения.

— Руфус? Что случилось?

— Косой переулок горит! Пожиратели.

Главный аврор выразился кратко и непечатно.

— Аластора нужно срочно звать обратно.

— Пробовал. Они уже ушли за периметр, связи нет.

— Собирай остальных. Поднимай всех, кого сможешь, я доложу министру.

В красном свете лицо нарисованного министра преобразилось. Как ни странно, оно теперь напоминало не надежного государственного мужа, а некоего демона или сумасшедшего, с налитыми кровью глазами и тонким, презрительно сжатым ртом.

* * *

— Лили! Срочно!

Сообщение от Сметвика застало Лили врасплох. Она как раз колдовала своего третьего патронуса. Собираться долго не стала — в доме у Добба уже было все необходимое.

— Северус здесь? — спросила она первым делом, когда портал ее перенес.

— Нет, откуда?

— Ты что-нибудь слышала? Косой переулок горит.

— Правда? — Лили ужаснулась. — Кто-то как раз закричал, но я не успела узнать. А почему нас вызывают?

Дженни в спешке комплектовала аптечки. Сметвик выдал ей маски.

— Говорят, там какой-то погром.

* * *

Стекло зазвенело, и вывеска, похожая на пыточный инструмент, дрогнула. Ребенок в темной кухне заплакал. Мальчик постарше взъерошил ему волосы, а потом прижал палец к губам. Он пытался слушать.

Совсем неподалеку, на соседней улице, знаменитая лавка «Флориш и Блоттс» вспыхнула, как свеча, раздались крики. Искры сыпались на землю и на сбегающихся к пожару людей. Книги горели легко.

Кто-то пытался залить огонь водой и засыпать песком, но ничего не помогало. Владелец в панике рвал волосы и звал на помощь — из окон выглядывали люди. Они-то и заметили первыми толпу, выходившую, плечо к плечу, из мрака.

Это были вовсе не авроры и не отдел по улаживанию магических происшествий. Лица их были смуглы от грязи. Те, кто пытался тушить пожар, сначала не поняли, кто это. Но потом из толпы вышел человек и швырнул в соседнюю витрину камень.

Манекен из «Мантий на каждый день» покачнулся и упал.

— Вы что делаете, мистер! — возмутилась волшебница в ночном капоте. Ее не слушали. Трое разбили витрину заклятием, пролезли внутрь и рушили полки.

— Вас за это арестуют!

— Валяй, арестуй.

Мантии загорелись не хуже книг.

Ребенок в маленькой кухне тоже слышал далекие крики. Он все еще плакал.

— Сиди тихо, — серьезно прошептал ему мальчик постарше. — Мама же обещала, что вернется.