Запретный Лес и его обитатели, или Не все эльфы одинаковы (джен)

— Были мы вчера, того-этого, в Запретном лесу, — начал Фенрир. — Видим — там Малфой домовика из лука учит стрелять!

— О как! — восхитился Долохов. — Чего вы там пили? Я тоже такое хочу!

— Я?! — до глубины души возмутился Малфой. — Домовика?!! Не знаю, что вы там пили, — скривил он губы, — но я бы ЭТО никому не советовал.

— Да нет, не Люциус, — хмыкнул Фенрир. — Помоложе и на рожу посмазливее. А рожа и патлы — точно малфоевские. Видать, какой неучтённый родич.

— Нет у нас никаких «неучтённых» родичей! — отрезал Малфой, бросая на Грейбека красноречивый взгляд, явственно говоривший, мол, мы не животные, как некоторые, у нас все родичи учтены. И вообще, не родичи даже, а родственники.

— Ну да, ну да... — покивал Фенрир. — Маги же не волки. Это у нас свою кровь никогда не бросят, а у вас никаких родичей нет. И быть не может. Парень-то, похоже, сквиб — палочки я у него не видел. Вот его в Запретный лес и выгнали, того-этого. Чтобы, значит, породу не портил.

— Ты что-то больно разговорился, — Малфой сощурился и, достав палочку, навёл её на Грейбека. — Ты по себе не судил бы — если вы «беспородных» и изгоняете, это не значит, что нормальные люди действуют так же. И я бы на твоём месте...

— Ну вы ещё подеритесь, — вмешался вдруг Рабастан. — Люци, да оставь ты его, Мерлина ради — а хочешь поругаться, сходи сейчас к Белле, она вон весь вечер какую-то ерунду в библиотеке разыскивает. Ты расскажи лучше подробнее, — обратился он к сжимающему кулаки Грейбеку, — что ты видел? Похожего на Малфоя блондина, который... ты уверен, что он обучал стрельбе из лука... эльфа? — недоверчиво спросил он. — Такую лопоухую тварь в наволочке?

— Вот это самое и видел, — злорадно ухмыльнулся Фенрир. — И блондинчика малфоевского окраса, и лук — хороший лук, кстати, у меня один парень увлекается — так он прямо от восторга зашелся. И лопоухую тварь — только тварь эта не в наволочке ходит, а в одежде, того-этого. Добби зовут. Не слыхали?

— Добби?! — взвился было Малфой, но Рабастан его неожиданно осадил, тронув за предплечье.

— Слыхали. А можешь показать это место? — спросил он, переглянувшись с братом. — Только тихонько.

Родольфус вопросительно посмотрел на брата, и тот ему подмигнул, как делал, когда у него появлялся какой-нибудь план.

— Заодно и посмотрим, что это там у меня за родственник, — пробурчал недовольно Малфой.

— А чего же не показать, — Фенрир пожал плечами, — покажу. Там не только малфоевский родич, кстати. Они у Хагрида в доме поселились. Блондинчик и коротышка с секирой. Как он с этой секирой управляется — куда там некоторым! Не хуже, чем малфоевский родич — с луком.

— Могу я тебя попросить? — спросил Рабастан, подходя к Грейбеку и дружески ему улыбаясь. Родольфус, тем временем, тоже встал и пошёл вслед за братом, несколько демонстративно держа в руке палочку. — Ты не мог бы пока перестать шутить на тему родственников? Иначе мы все перессоримся — а дело может выйти весьма интересным. А поругаетесь вы потом. Что скажешь?

— Дак мы завсегда согласные... того-этого. Пошутковали — и будет. Чего же не понять? — Фенрир ухмыльнулся. — Да и ругаться мне ни к чему.

— Вот и славно, — Рабастан даже протянул ему руку и крепко пожал.

Идея, пришедшая ему в голову, того стоила.

* * *

Через два часа, большей частью ушедших на то, чтобы пробраться через Запретный лес, братья Лестрейнджи, Малфой, пьяный, но всё равно оказавшийся самым ловким и быстрым из них Долохов и Грейбек стояли на опушке леса возле хижины Хагрида и наблюдали совершенно фантастическую картину.

Молодой парень, действительно очень похожий на Малфоя и цветом длинных волос, и лицом, и манерами, но вместе с тем кажущийся неуловимо чуждым, обучал стрельбе из лука печально известного малфоевского же эльфа. В мишень, установленную у старого вяза, по очереди летели стрелы — но если стрелы блондина вонзались прямо в центр, то его ученик попадал куда угодно, но не туда, куда следует. Только одна из пущенных им стрел каким-то чудом вонзилась в край мишени, а остальные по воле рока исчезали где-то во тьме.

— Надо было ему гномий арбалет сделать, — прогудел вышедший из хижины кряжистый как дуб, коротышка. — Глядишь, и толку было бы больше.

— И ничего не похож, — пробурчал, наконец, Малфой.

— Не похож, — кивнул Рабастан. — Я бы сказал, он больше напоминает Лавгудов... такой же, — он задумался, — странный.

— Лук и вправду великоват, — задумчиво проговорил Родольфус. — А идея хорошая...

— Поймать бы его, — не менее задумчиво протянул Долохов.

— И Грейбеку скормить, — не удержавшись, фыркнул Малфой, тут же получив тычок в бок от Рабастана.

Блондин вдруг насторожился и безошибочно повернулся в их сторону. Магглоотталкивающие чары, наложенные Долоховым, на него, похоже, совсем не действовали.

— Кто вы? — требовательно спросил он.

— Ты чего, Леголас? — удивился коротышка. — Нет там никого.

— Ничего себе, — прошептал трезвеющий Долохов, Рабастан же вышел вперёд и, изящно и коротко поклонившись, представился:

— Меня зовут Рабастан. А кто вы?

Взгляд Родольфуса вполне можно было использовать вместо стрелы — и уж он бы безошибочно попал точно в цель.

— Моё имя Леголас, — ответил блондин. И, усмехнувшись, добавил: — Я эльфийский лучник.

— Эльфийский? — очень вежливо переспросил Рабастан. — Это... я бы сказал, необычно. Вы, вероятно, из каких-то очень... далёких мест?

— И много у вас там таких... эльфов? — спросил, не выдержав, Долохов.

— Не говорите им ничего, сэр Леголас! — Добби клещом вцепился в эльфа. — Там бывший хозяин Добби. Это плохие люди!

— Который тебя отпустил, — с некоторым раздражением напомнил ему Малфой.

— Вы служите Тому-кого-нельзя-называть! — Добби обличающее уставился на бывшего хозяина.

Леголас мгновенным движением выхватил стрелу из колчана, а Гимли схватился за секиру, деловито осведомившись:

— Это и есть ваши назгулы?

— А куда нам деваться? — тихо спросил Рабастан, выходя вперёд и демонстративно разводя в стороны пустые руки. — К нему можно только прийти — а уйти не получится. Это, — он поднял рукав, демонстрируя Метку, — может убрать только он. А ведь как раз ты должен хорошо понимать нас, — обратился он к Добби. — Ты ведь тоже когда-то служил — как и мы. И тоже был вынужден делать то, что тебе приказывали — так можно ли сказать, что ты был плохим, пока служил тому, кто служит Тому-кого-нельзя-называть?

— Эру дал нам свободу воли, — негромко проговорил Леголас, возвращая стрелу в колчан. — И каждый из нас делает свой выбор — служить Тьме или Свету. Знак на твоей руке пропитан страшным черным колдовством, но в самом тебе я не чувствую зла.

— Да, наши назгулы пострашнее будут, — согласился с ним Гимли, не торопясь, впрочем, убирать секиру. — От наших прямо холодом веет, а эти вроде обычные.

— Добби получил свободу, но Добби сам хотел освободиться, — сказал бывший малфоевский домовик. — И Добби был готов умереть.

— А смысл? — возразил ему Рабастан. — Умирать? Лучше будет, если с Тем-кого-нельзя-называть останутся только фанатики?

— Умереть? — всё-таки не удержался Малфой, заговорив, впрочем, не насмешливо, а, скорей, недоверчиво. — Умереть тебе никто не мешал... но я не помню, чтобы ты предпринимал такие попытки. И не помню, чтоб ты хоть раз просил тебя освободить. Впрочем, — добавил он философски, — никто из нас тоже не просил о подобном. Так что, — он вдруг усмехнулся, — не вижу особенной разницы.

— Ты говоришь, — заговорил, наконец, и Родольфус,обращаясь к странному малфоеподобному эльфу, — что чувствуешь здесь колдовство? Значит ли это, — спросил он, подходя к Леголасу поближе, — что ты умеешь колдовать?

— Что ты называешь колдовством? — спросил Леголас. — Я чувствую Тьму — и готовлюсь сражаться с ней. Я чувствую Свет — и отдам свою жизнь, чтобы поддержать его.

— Эк вы хватили, — проворчал Гимли. — Фанатики, ишь ты. Как по мне — так разницы и нету, кто бы ему там ни служил. Хоть фанатики, хоть нет.

— Разница есть, — возразил ему Рабастан. — Фанатики будут убивать там, где просто вынужденные служить постараются избежать смерти... да и служить можно очень по-разному.

— Колдовство, — Родольфус задумался, — это — ну вот, к примеру, — он медленно достал палочку и, продолжая двигать ей очень плавно, сделал лёгкое движение, и ближайший к нему камень превратился в белую розу. Приманив её, старший Лестрейндж с коротким поклоном протянул цветок Леголасу.

Леголас взял цветок — и тотчас же опустил его на землю.

— Какое страшное умение — вдыхать подобие жизни в то, что мертво изначально и должно оставаться мертвым! Как же страшно искажен ваш мир! Мир обмана, мир ложной сути, мир, где Свет обжигает и неотличим от Тьмы, а Тьма усердно притворяется Светом!

— Что-то тебя занесло не туда, — поскреб бороду Гимли. — Но обманка — она обманка и есть. Это как если б мы змеевик-камень за изумруд выдавали — или серебро за мифрил.

— Интересный взгляд на волшебство, — слегка улыбнулся Родольфус, возвращая камню его вид. — Ты сказал, что ты чувствуешь в этом знаке, — он тоже поднял рукав и показал метку, — страшное чёрное колдовство. Скажи, — спросил он, помедлив, — ты мог бы избавить нас от него?

— Мне это не по силам, — покачал головой Леголас. — Возможно, такое могут лишь Валар — или майары. Я не знаю, смог бы справиться с таким Митрандир, или же его отражение в вашем мире. Но я читал, что со смертью наложившего свою печать колдуна развеивается дымом по ветру и его колдовство.

— Не люблю колдунов, — проворчал Гимли. — Поганое у них занятие. То ли дело честная сталь — и честный бой! — воскликнул он и он любовно погладил свою секиру.

— Этого колдуна убить не так просто, — покачал головой Родольфус — и пристально посмотрел на Добби. — Дай слово, что никогда не расскажешь никому то, что сейчас услышишь, — сказал он очень серьёзно. Малфой открыл было рот, чтобы высказать, что он думает о честном слове эльфов вообще и данного — в частности, но под брошенным на него взглядом Долохова смолчал.

— Надо было МакНейра с собой взять, — вздохнул Рабастан. — Вы бы с ним нашли общий язык, — сказал он Гимли.

— Добби не скажет ничего, если это нужно Гарри Поттеру и сэру Леголасу, — серьёзно ответил домовик. И гордо добавил: — Эльфы всегда держат свое слово!

— О, МакНейр бы тут точно был к месту! — усмехнулся Долохов. — И секира его — тоже.

— Секира? — тотчас же заинтересовался Гимли. — Этот ваш МакНейр — воин? А то здесь одни колдуны, — добавил он с расстройством. — Только и знают палочками махать, вместо доброй битвы.

— МакНейр — воин, — сдержав улыбку, кивнул Малфой. — Действительно, надо было взять Уолли. Он бы с вами про битву и палочки, думаю, согласился, — добавил он.

— Сэр Леголас, — без малейшей насмешки сказал, тем временем, Родольфус, — попросите вашего друга сохранить тайну. Одно его неосторожное слово может стоить нам всем жизни... и я боюсь, что наша смерь быстрой не будет.

Добби посмотрел на Леголаса. Домовик, надо сказать, смертью бывшего хозяина и его спутников ничуть бы не огорчился — и Леголас это понял.

— Нет доблести в том, чтобы облекать на смерть других, иначе как в честном бою, — сказал он, и Гимли согласно кивнул головой. — Добби, я прошу тебя сохранить в тайне наш разговор — и нашу встречу.

Добби неохотно кивнул.

— Добби не скажет никому, — тихо сказал он. — Добби верит сэру Леголасу.

— Кстати, — Долохов прищурился, — клятву о неразглашении, или Непреложный обет, дадут все присутствующие. — Он пристально оглядел собравшихся, особенно долго задержав взгляд на Грейбеке. — А не то… Обливиэйт — вещь хорошая, качественная. С гарантией!

— Ладно, ладно, — проворчал Грейбек. — Поклянемся, того-этого…

— Как я уже сказал, — кивнув, снова заговорил Родольфус, — убить этого тёмного мага не так просто — потому что он очень постарался защититься от смерти. Не знаю, как называют у вас эту магию — у нас это зовётся хоркруксом...

Он рассказывал точно, подробно и обстоятельно — всё, что вообще знал о подобной магии, а знал он немало.

— Никто не знает, сколько подобных предметов он сделал, — закончил он свой рассказ. — Однако во всём этом есть одно уязвимое место, — добавил он, позволив себе слегка улыбнуться. — Известно, что после гибели физического тела остаётся душа... или дух. Та самая сущность, которая после будет возрождаться. Возможно, если бы можно было поймать и заточить её где-то... Но никому из нас это не по силам: нося этот знак, мы не сможем выступить против него.

— Но даже если попробовать, — вступил Рабастан, — он просто прочтёт наши мысли и остановит нас прежде, чем мы успеем хоть что-то сделать.

— Вот же погань-то какая, — с отвращением произнес Гимли. — Даже наш Неназываемый такого не творил. Кольца он, конечно, ковал, да. Так это кольца! А вот чтобы свою душу на части делить, — такого я даже представить не могу. Это же не умертвие даже получится!

— Кольца, — задумчиво произнес Леголас. — Кольца... возможно, вашего Неназываемого — или остатки его души — можно было бы привязать к таким же кольцам. Но мне тяжело даже подумать об этом... «И одно — всесильное, властелину Мордора. Чтоб соединить их всех, чтоб лишить их воли, и объединить их всех в их мирской юдоли — под владычеством всесильным Властелина Мордора», — тихо процитировал он отрывок какого-то сказания. — Мы пытались уничтожить одно такое кольцо — и боюсь, что это бремя теперь досталось самым слабым и младшим из нас, почти детям по нашим меркам.

— Что за кольца? — с любопытством спросил Малфой, а Родольфус добавил:

— Как странно... у нас тоже есть пророчество о том, что победить Лорда должен один... ребёнок.

— Ну, это сейчас он ребёнок, — возразил Долохов. — Может, он ещё подрасти успеет.

— Это сколько же ждать, — покачал головой Рабастан. — Он так половину Англии изведёт, Лорд наш.

— Кольца Власти, — Леголас говорил очень печально. — Три эльфийских — и только они не несут в себе зла, ибо не осквернены прикосновениями Врага, семь гномьих, девять человеческих — и носители их оказались подвластны злому колдовству...

— Гному не покорились Врагу! — гневно сказал Гимли. — Мы крепче людишек, которых Кольца сделали Назгулами, рабами Неназываемого!

— И одно — Кольцо Всевластья, которое объединяет и подчиняет все остальные, — продолжил Леголас. — Кольцо, утерянное Врагом в битве, после которой он развоплотился. Кольцо, возникшее из небытия и несущее гибель нашему миру. Нашей миссией было уничтожить это Кольцо — но волею Рока Хранители разошлись в разные стороны, и судьба Кольца теперь в руках полуросликов. И мы ничем не можем им помочь, находясь в этом мире, — горько сказал он.

Родольфусу доводилось читать кое-что о других мирах — и о ритуалах, позволяющих переходить из одного в другой. Но прежде, чем он успел сформулировать ту мысль, которая пришла к нему в голову, Рабастан вдруг спросил:

— Так вы из другого мира? А знаете... у меня есть к вам одно предложение, — он заулыбался, и от этой его улыбки Родольфус привычно потянулся к своей палочке: когда на лице его брата появлялось подобное выражение, это, как правило, оборачивалось непредвиденными, но очень большими проблемами. — Возможно, мы сможем помочь друг другу. Но сперва скажите, я правильно понимаю, что волшебства в нашем понимании в том вашем мире нет? То есть, у вас нет тех, кто может делать то же, что сделал с камнем мой брат?

— Нет, — ответил Леголас. — Мы можем договориться с растениями, или с животными — но не можем камень превратить в цветок, как это сделали вы. Причем камень остался камнем, даже имея вид цветка,— он вздохнул. — Гномы, как говорили когда-то, могли вдохнуть жизнь в камни — но и это не было тем, что сделали вы.

— И сейчас можем, — сказал Гимли. — Огранить, показать душу камня, сохранить его красоту для потомков. Можем. А не обманным цветочком его сделать.

— Так это же замечательно, — заулыбался Рабастан. — Тогда... Вы знаете, я художник, — весело заговорил он. — В детстве мне доводилось рисовать на стене своей спальни дверь в кладовку, где родители прятали от нас сладости — а сейчас, полагаю, я мог бы нарисовать для вас дверь в этот ваш мир. Но, — добавил он, ярко блеснув глазами, — в благодарность за это вы поможете нам поймать нашего... Лорда, уничтожить его нынешнее тело, заключить его дух в какой-нибудь сосуд — и заберёте его с собой. И даже если ему удастся отыскать тело в том, вашем, мире, силы у него там всё равно не будет — а может, вам удастся там уничтожить его окончательно.

— То есть нам нашего Неназываемого мало, так вы еще и своего нам хотите подкинуть? — возмутился Гимли.

— Гимли прав, — сказал Леголас. — Мы можем вам помочь — но справиться со Злом своего мира должны вы сами. Иначе это Зло обязательно вернется.

— Тогда помогите нам, — кивнул Рабастан. — Чтобы справиться с ним — нужно найти все хоркруксы.

— И уничтожить, — добавил Родольфус.

— Но вообще нас вполне бы устроил вариант временного решения проблемы, — сказал Малфой. — Выберется он из этого вашего мира или нет — вопрос дискуссионный. А уж когда это случится... к тому времени отыскать куски его души мы, полагаю, успеем.

— Вы поможете? — настойчиво спросил Рабастан.

— Найти — поможем, — кивнул головой Гимли. — Раз Леголас эту пакость чует, то отчего бы не помочь? Но вот домой к себе мы эту вашу дрянь не потащим. Я не тот горемыка, что Черную смерть на плечах к родному дому тащил. Коли так, то и дверь нам никакая не надобна. Лучше здесь останемся.

— Я согласен с моим другом, — ответил Леголас. — Я помогу вам собрать все осколки души вашего Врага — но уничтожить его не сможем ни я, ни Гимли. Думаю, это сможет сделать только тот, кто сам плоть от плоти вашего мира. И я тоже не понесу Зло в свой мир — даже на время.

— Договорились, — кивнул Рабастан. — Вы поможете нам их собрать — а потом я нарисую вам дверь. А уничтожить...

— Нет ничего, что не сгорело бы в адском пламени, — пожал плечами Родольфус. — Сожжём.

— Вместе с оригиналом, — хмыкнул Долохов.

— Договорились, — сказал Родольфус. — Вот только кто знает, где они спрятаны... скажите, что вам поможет начать поиски?

— Может, его познакомить с оригиналом? — продолжал веселиться внезапно пришедший в очень хорошее настроение Долохов. — А что — скажем, действительно, что это твой родич, — предложил он Малфою. — Допустим, француз. Правда же похожи...

— Ну, — вздохнул Люциус, покосясь на веселящегося Грейбека, — можно, в принципе. А чьим родственником будет тогда... простите, я не знаю вашего имени, — очень вежливо обратился он к Гимли.

— Уолли же! — хором сказали Долохов с Рабастаном.

* * *

Через несколько дней в Малфой-мэнор явились гости: троюродный кузен Люциуса из Нормандии, Элвин Малфуа, и родич Макнейра — Гуиллом из клана Макнейров.

Гуиллом, как выяснилось буквально в первые же часы, прекрасно ладил со своим родственником: до обеда их видели в оружейном зале, где они обстоятельно обсуждали достоинства и недостатки выставленного там оружия (о котором сам Люциус Малфой вообще позабыл, как, впрочем, и о самом зале), а после все желающие могли полюбоваться на уникальное в своём роде состязание, устроенное ими прямо на лужайке под западными окнами мэнора.

С мистером Малфуа было немного сложнее. Нарцисса, которую пришлось посвятить в план, ибо попытка просто навязать ей новоявленного родственника вызвала у неё недоумённый вопрос:

— Но Люци, у Малфруа нет никого по имени Элвин... в их роду вообще не встречается подобное имя — к тому же...

Люциус вздохнул — и рассказал обо всём слишком хорошо знающей их разветвлённую генеалогию супруге.

Так вот, Нарцисса приняла нового родственника любезно — и, протягивая ему для положенного приветствия руку, сказала искренне:

— Надеюсь, вам здесь понравится.

А вот некоторые другие обитатели Малфой-мэнора гостям не обрадовались...

— ...Настроили, — ворчал Гимли, устраиваясь на ночлег в гостевом крыле. — Кто ж так с камнем работает? Вот верно, людишки все испортят, что могут. И камень, и металл, и себя самих. Я как эту рожу вспомню — рука к секире тянется! Да наши орки рядом с ним — красавцы!

— А страшнее всего не облик, — сказал Леголас. Его ощутимо трясло — эльфу было физически тяжело находиться рядом с Волдемортом.— Это воплощенное Зло, причем Зло безумное — и заражающее своим безумием всех, кто с ним связан. Как ту несчастную женщину, весь вечер не отрывающую от него глаз.

Несчастная женщина же, тем временем, устраивала форменный допрос своей немногим более счастливой сестре.

— Я не помню никаких Элвинов у Малфоев! — говорила она, опершись руками о стол. Нарцисса, которой больше всего на свете сейчас хотелось, наконец, просто отправиться спать, вздохнула.

— Это нормандская ветвь, Белла. Боковая и младшая. И не Малфои, а Малфуа. Мы давно не поддерживали с ними никаких отношений — но сейчас Элвин оказался в Британии по делам — разве можно было не пригласить его к нам?

— Можно! — возмутилась Беллатрикс. — Тебе гостей мало, я не понимаю? Тебе нужен кто-то ещё?

— Это дело семейное, — отрезала Нарцисса, вставая. — Белла, я не лезу в ваши дела — не вмешивайся и ты в наши, пожалуйста. В конце концов, Милорд не был против, — добавила она.

— Я не лезу, — ничуть не смутилась Беллатрикс. — Но мне не нравится этот... родственник. Он... странный. И вообще, у тебя тут полдома — беглых преступников, — напомнила она. — Ты не боишься, что он нас всех выдаст?

— Я — нет, — решительно сказала Нарцисса. — И от тебя я такой трусости не ожидала, — добавила она, быстро выходя из комнаты, где осталась онемевшая от такого оскорбления Беллатрикс.

А стая Фенрира обсуждала другой вопрос — кто должен платить проигрыш в споре — тот, кто посчитал встреченного в Запретном лесу парня малфоевским родичем, или тот, кто утверждал, что у Малфоев сроду такой родни не бывало?

— Платить всем! — рассудил, наконец, спорящих адъютант Грейбека. — А потом скинуться и отметить — тоже всем вместе.

— Все бы вам отмечать, — проворчал Фенрир. — Нет бы подумать, какую бы мы с этого родича — неродича пользу могли получить.

— А какая с него может быть польза? — удивился его адъютант. — От него и пахнет так странно... и сам он тоже, — он поморщился. — Даже этот его приятель как-то понятнее.

— Ты чего, того-этого, странных мало видел? — поинтересовался Фенрир. — Тут у Лорда половина таких, что странней некуда. Не заморачивайся.

— Ну, я всё равно такое не ем, — пожал адъютант плечами.

— Тебе бы всё жрать, — хмыкнул оборотень с густой гривой нечёсаных волос. — А я бы попробовал...

— Пробовала девка, да бабой стала! — рявкнул на него Фенрир. — Завтра пойдёте мост чинить, пробовальщики!

— Ты чего? — обалдел тот, осторожно отодвигаясь от командира. — Я ж просто... того-этого... предложил...

— А какой мост? — с любопытством спросил кто-то из молодых.

— Бруклинский, — буркнул Фенрир. — Какой укажу, такой и почините! Шибко умные все стали. Предлагают невесть чего, нюхают невесть кого... Распустились вконец!

— И это хорошо, что нюхают «кого», а не «что», — кивнул адъютант. — А то, помню, тыкались носом во всякую дрянь — а потом...

Он махнул рукой и искоса глянул на Грейбека.

— Вот и я про то, — подвел итог Фенрир. — Свободны! — махнул он рукой, и оборотни испарились — все, кроме адъютанта. — А ты приглядывай за этой парочкой, — серьезно сказал ему Фенрир. — Куда они пошли, что говорили, что делали — да на глаза им не попадайся. У меня на них свои планы, — и он внимательно посмотрел на помощника.

— Понял, — кивнул тот. — Странные они... блондин точно слежку чует — вот за коренастого не поручусь. Но они, вроде, без предрассудков... я пригляжу. Девок бы наших унять, — добавил он со смешком. — А то, я гляжу, некоторые на эту парочку глаз положили — как бы не случилось... чего-нибудь.

— Уймем девок, — ответил Фенрир. — Любопытно было бы поглядеть, конечно, что из этого выйдет — но не стоит. Риск слишком большой. Иди, работай.