Посвящается - Берену (джен)

Все было почти так же, как в тот, первый раз. Просто закрылись глаза, и раздался тихий Зов. Только теперь он был не один. Они лежали, держась за руки, и так и оказались вновь на сером — камне? — Чертогов. А впереди была распахнутая Дверь. В никуда, в пустоту. Они не взглянули друг на друга, а просто пошли вперед и шагнули в дверной проем. Пустота под ногами стала твердой и золотистой, перед ними лежало что-то, похожее на... лестницу. Они стали подниматься, ступени легко ложились под ноги, и двое шли вперед и вверх, не считая шагов. В какой-то момент подниматься стало чуть тяжелее, но это была приятная усталость... Внезапно Берен остановился, сам не зная, почему.

— Ты устал, любимый?

— Нет, родная. Я мог бы идти выше, но... мне кажется, нам нужно задержаться здесь.

Лутиэн замерла, словно прислушиваясь к чему-то.

— Да, ты прав.

Не сговариваясь, они шагнули вперед и вместо следующей ступеньки ощутили под ногами... землю? Траву? Мир вокруг стремительно обретал очертания, и вскоре они оба видели зеленую равнину, холмы, растения и невдалеке ручей... И самое главное — свет. Все цвета были такими сочными и настоящими, каких они никогда не видели, на небе не было привычного солнца, но все вокруг было залито светом, таким чистым и нежным, что даже сияние Сильмарила не могло бы сравниться с ним. Люди взглянули друг на друга. Они выглядели так, как обычно, только вот помолодели сильно, да еще у Берена вновь было две руки... Они были обнажены, и это не смущало, но стоило Лутиэн подумать о платье, как оно возникло на ней — глубокий синий цвет, дивно шедший ей. Супруг последовал ее примеру, облачившись в привычную одежду своей родины. Только теперь они внимательно огляделись по сторонам, и Берен внезапно понял...

— Дортонион!

— Что ты хочешь сказать, любимый?

— Это... это то место, где я родился... Вон ручей, где мы купались в детстве, а за холмом должен быть наш дом... Но этого не может быть, ведь мы...

— Мы умерли, это так. Но мы ведь не знали, что увидим здесь? Я думаю, муж мой, нам стоит пойти к твоему дому, я уверена, он там есть.

В самом деле, за холмом стоял небольшой деревянный дом, тот самый, в котором Берен родился и вырос... Нет, конечно же, точно такой же, а не тот самый. Во дворе молодая женщина — на вид около двадцати пяти-тридцати лет — собирала яблоки, но обернулась, когда открылась калитка. Берен охнул и кинулся к ней навстречу...

Странно, здесь даже чувства были иными, чем в жизни — более прочными, что ли, но менее острыми. Он был очень рад встретить мать, но то была спокойная, светлая радость, глубокая и чистая, словно озеро в безветрие... Такое чувство не расплескать, не утратить, оно всегда будет с тобой.

Отпустив мать, он чуть виновато обернулся назад.

— Матушка, это моя супруга. Лутиэн Тинувиэль, дочь Элу Тингола.

Титулы смешны здесь. Эмельдир приветливо улыбнулась, обнимая женщину.

— Я очень рада за вас, дети мои... Хорошо, что вы наконец добрались до нас. Но мне казалось, я слышала прежде твое имя? Ты ведь... эльдэ?

— Я была эльдэ, матушка, — звонко ответила Лутиэн, — но это долгая история.

— Что же, долгую историю захочет послушать и Барахир. Мы ждали тебя, сын, и рады, что ты пришел наконец, и не один даже... Прошу вас в дом, дети.

Они вошли вслед за Эмельдир в высокую, чистую, светлую горницу, где сидел, что-то мастеря из дерева, темноволосый мужчина, вставший при их появлении. Только одно отличало комнату от той, что помнил Берен — на стенах не было оружия.

После того, как приветствия были окончены, все сели за стол. Эмельдир разлила по кубкам сладкий мед, не пьянящий, а услаждающий вкус.

— Разве здесь можно есть? — удивился Берен.

— А вы не знали? — вскинул брови его отец, — откуда же вы?

— Прости, отец, мы только что пришли...

— Вы с Лестницы? — удивленно спросила Эмельдир.

— Да...

Хозяева переглянулись.

— И поднялись так высоко? Сразу? Поистине, это чудо едва ли не большее, чем появление здесь девы из эльдар. Расскажите же вашу историю, дети, — попросил Барахир. Берен кивнул и начал говорить — коротко, сжато, как когда-то перед троном Тингола. Только добавилась история про то, как совершилось чудо, как смогла Лутиэн изменить свою судьбу — и судьбы многих.

Родители слушали молча, если и удивляясь, то не показывая этого. И после окончания рассказа долго еще стояла тишина. Барахир положил руку на плечо сыну.

— Я... горжусь тобой, сын, но сказать могу лишь одно: ради твоей супруги стоило...

Берен закончил за отца:

— Пережить в тысячи раз больше.