О людях, тварях и существах (джен)

— Ну и что пишет Драко? — полюбопытствовал Мальсибер, наблюдая за тем, как Люциус откладывает в сторону пергамент из Хогвартса.

— Как всегда, — вздохнул старший Малфой. — Половина письма — рассказы о том, какой гад Поттер.

— Поттергад, — хмыкнул Мальсибер. — Северус, ты же его учишь — он действительно бывает таким гадом?

— Поттер — кретин, — мрачно заявил Снейп. — И кретином он не бывает, а является.

— Поттер-кретин не отменяет Поттера-гада, — наставительно заметил Мальсибер. — Ведь не отменяет же? — добавил он уже с некоторым сомнением.

— Для гада нужны хоть какие-то мозги, — фыркнул Снейп. — А у Поттера с Уизли мозг один на двоих. И тот у Грейнджер.

— Триогад? — обрадовался Мальсибер. — А почему, собственно, для гада нужны мозги?

— Да, Северус, а как же твоя очаровательная бывшая коллега, она же бывшая заместитель министра? Мы же, кажется, уже сходились во мнениях, что она не отличается ни добрым нравом, ни остротою ума? Значит, одно другому все-таки не мешает? — влез в разговор Люциус.

Ответить Северус Снейп не успел, потому что в этот момент перед его глазами возникло изображение, напоминающее маггловское кино. И с каким сюжетом!

«...Победитель Волдеморта перекрасил в ало-золотой цвет малфоевских павлинов, написал несмываемой краской на стене в Малфой-мэноре «Здесь был Гарри» и «Драко — казёл!», обрядил кланяющихся домовиков в рыцарские доспехи и, довольный, отбыл обратно на Гриммо.

— Поттер, гад! — прошипел младший Малфой.»

— Да шучу я, — засмеялся Рабастан, глядя на потрясённые лица соратников, разглядывающих его рисунок. — Просто визуализировал «поттергада». Северус, выскажи своё экспертное мнение, — попросил он. — Подходит? И поттергад — и мозгов не надо...

— Как с натуры писал, — хмыкнул Снейп, разглядывая рисунок. — Безмозглый, безграмотный, наглый — весь в отца!

— Хочешь — могу и отца пририсовать, — великодушно предложил Рабастан. — Могу живым, могу в виде призрака... как тебе больше понравится.

— Не надо сюда ещё и Джеймса! — смеясь, возразил Мальсибер. — Одного-то Поттера многовато... куда их вдвоём. Разнесут же тут всё.

— Разнесут, — мрачно кивнул Снейп. — Ибо ничего другого просто не умеют.

— Так они нарисованные же, — удивился Рабастан. — Что они тут разнести могут?

— Ну как тебе сказать, — задумчиво проговорил Родольфус. — Помнится мне одна странная тварь, что ты как-то нарисовал... Люци, скажи, вы поймали её... или его, наконец?

— Какое там! — махнул рукой раздосадованный Люциус. — Прячется в подземельях, выжрала половину винного погреба и воет каждую ночь.

— Вот видишь? — назидательно проговорил Родольфус. — Второй месяц поймать не могут. Даже Нагини натравить пытались — не вышло ничего. Мы разоримся Малфою его запасы в погребе восполнять. А ты говоришь... — он вздохнул.

— Слу-ушай, — протянул вдруг Мальсибер. — А это идея... это отличная же идея! Басти, а правда — нарисуй! Вот нарисуй двоих Поттеров — и отправь их ловить эту тварь! Поттер же ловец, да? — азартно спросил он у Снейпа. — Младший который. А старший, помнится, был охотником... вот пускай они вдвоём её и загонят!

— А потом у Люциуса в подземельях громить винный погреб и выть будут уже на троих, — покивал Снейп. — Тварь и оба Поттера.

— Не надо! — торопливо сказал Люциус. — Мне и одной твари хватит.

— Ничего вы не понимаете в настоящей охоте, — расстроился и Мальсибер. — Ну, весело же... а то сидим тут, скучаем...

— А вообще, — медленно проговорил Родольфус, — в этом что-то есть... и даже больше, чем что-то. Басти, — немного напряжённо спросил он брата, — а ты знаешь, как ты ту тварь оживил? До такой степени, что она способна употреблять внутрь пищу и как-то её усваивать? Она же усваивает? — уточнил он у Малфоя. — Или нет?

— Ну, если она вино пьет — видимо, усваивает, — вздохнул Люциус. — И какое вино!

— Призраки тоже пьют, — возразил Родольфус. — Но жидкость проливается на пол. Ты не обращал внимания — нет на полу характерных луж? И не обращал ли бы внимание, закусывает ли она чем-то?

— Тебе зачем? — удивился Рабастан, но Родольфус, слегка отмахнувшись от брата, продолжал требовательно и вопросительно смотреть на Малфоя.

— Если она еще и закусывать начнет, — снова вздохнул Малфой, — я просто разорюсь.

— То есть нет, — констатировал Родольфус. — И луж, как я понимаю, нет тоже... а зови-ка сюда домовиков — надо этот вопрос выяснить наверняка.

— Да зачем тебе?! — нетерпеливо воскликнул Рабастан.

— Северус, — любезно обратился к Снейпу Родольфус, по прежнему игнорируя брата, — ты не проверишь, нет ли тут где поблизости Петтигрю... или ещё кого-то чужого? Есть у меня одна мысль... но сначала проверь, пожалуйста.

— Никого нет, — отчитался Снейп. — Кроме нарисованной зверюги. Там, этажом ниже.

Малфой, тем временем, созвал эльфов, которых Родольфус после краткого, но строгого допроса отпустил. А затем, тщательно наложив на окна и двери заглушающие заклинания, заговорил снова:

— Я всё думаю об этом пророчестве. Если у тебя, Басти, получилось оживить рисованную, неведомую никому нечисть — то, может быть, ты смог бы нарисовать и оживить Поттера? Скажи мне, что будет с оригиналом, если убить портрет... или изображение на портрете?

— Да ничего с ним не будет, — пожал Рабастан плечами. — Мне будет грустно... но я потерплю, пожалуй, если для дела. Но зачем это? Лорд же распознает подделку.

— Распознает, — задумчиво протянул Родольфус. — А ты можешь нарисовать так, чтобы не отличил?

— То есть ты хочешь оживить портрет Поттера, чтобы Лорд мог его убить? — изумился Малфой.

— Именно так, — кивнул с улыбкой Родольфус.

— А потом? — удивлённо спросил Мальсибер. — Он узнает же, в конце концов. Да и куда девать настоящего?

— А настоящего спрятать пока, — спокойно сказал Родольфус. — Куда-нибудь в надёжное место — да вон хоть в подвал какой-нибудь — и научить его там драться по-человечески. А то ты говорил, что он ничего не умеет, — добавил он, глянув на Снейпа.

— Ну и кто возьмется обучать это сокровище? — саркастически осведомился Снейп. — Я за столько лет успел убедиться, что Поттер не обучаем. Гриффиндор головного мозга в особо тяжелой форме.

— Тони, конечно, — почти весело улыбнулся Родольфус. — Только нужен какой-то стимул — для Поттера. Чтобы работал, а не сидел возмущённо в углу.

— Надо Тони напоить обороткой, — тут же предложил Мальсибер. — Чьей-нибудь достаточно для Поттера авторитетной... в смысле, — покраснел он под взглядом Снейпа, — с добавлением туда частицы кого-то авторитетного.

— Есть у него такой авторитет, Северус? — уточнил Родольфус.

— Дамблдор, — ухмыльнулся Снейп, представив реакцию Долохова. И Поттера тоже.

— Не пойдёт, — разрушил нарисовавшуюся у него картинку Родольфус. — Нужен кто-то, подходящий по, — он запнулся, подыскивая слово, — темпераменту и по методам обучения. Ты представь Тони в образе Дамблдора — мальчишка решит, что тот под Империо, и это в лучшем случае.

— Моуди, — рассмеялся МакНейр. — Идеально подходит.

— И как вы себе представляете охоту на Шизоглаза в поисках ингредиентов для оборотки? — кротко поинтересовался Люциус. — Для этого надо быть неадекватным, наподобие несчастного Барти Крауча-Младшего.

— А зачем на него охотиться? — удивился МакНейр. — Он же в Ордене этом. Северус наверняка найдёт способ раздобыть его волосы.

— Северус? — спросил у него Родольфус.

— Пикси на него напустить, — тут же предложил Малфой. — Драко мне рассказал, как у них на первом уроке второго курса ЗОТИ Локхарт такое проделал. Вот пусть пикси его за волосы таскают — а Северус эти волосы и соберет.

— А зачем нам подставлять под Аваду Лорда нарисованного Поттера? — вдруг спросил МакНейр. — Пока Лорд его не заполучил, у него все мысли только о Поттере. А когда убьет — кто знает, что тогда придет ему в голову? А так — хоть какая-то стабильность. Так что пусть нарисованный Поттер учится в Хогвартсе, а настоящего будет учить Тони.

— Тони выучит, — поежился Люциус. — Определённо.

— С пикси отличная идея, — кивнул Родольфус. — А зачем подставлять Поттера под Аваду — вопрос хороший... и у меня есть на него ответ — но мне нравится идея с подменой. Действительно — давайте отправим нарисованного Поттера в Хогвартс. А настоящего пока Тони выучит. А когда придёт время — отдадим нарисованного под Аваду, а там и настоящий появится. Будет эффект неожиданности.

* * *

— Кого я должен учить? — Долохов был изумлен настолько, что в первое мгновение потерял дар речи. — Руди, это шутка такая?

— Да некому больше, — вздохнул Родольфус. — Снейп говорит, что Поттер не обучаем. Если ты даже Крэбба с Гойлом сумел выдрессировать, с Поттером ты точно должен справиться. В крайнем случае просто время потеряем — а ему я потом память сотру.

— Ну, сам подумай, — подхватил Рабастан. — Ему же с Лордом предстоит драться. С Лордом! А он ни драккла не умеет — мы видели же его в Отделе Тайн. Даже я в его возрасте лучше дрался!

— Крэбб с Гойлом, при всей их дурости, умеют выполнять команды, — сердито сказал Долохов. — И вперед батьки в пекло не лезут.

— Ну, так они же не сразу были такие, — примирительно проговорил Родольфус. — Да ты даже Мальсибера кое-чему научил — вот уж кто и лезет, и с командами у него беда просто... впрочем, — добавил он с глубоким вздохом, — если ты полагаешь, что тебе это не по силам, рисковать мы, конечно, не будем. Нельзя требовать от людей невозможного.

— Я тебе что — младший Малфой, на «слабо» меня брать? — возмутился Долохов. — Да и как ты это себе представляешь — посадить мальчишку в подвал и натаскивать на боевика? Ты его еще в рейды своди, для полного счастья!

— Да какое «слабо»? — снова вздохнул Родольфус. — У нас положение безвыходное, Тони. Сколько, по-твоему, мальчишка против Лорда продержится? Скажи — ты правда хочешь прожить так, как сейчас, ещё лет пятьдесят? Если не все сто?

— И ты же его не как ты учить будешь, — вкрадчиво проговорил Рабастан. — И в рейды никакие не надо... согласись, ну, пожалуйста!

— Мальчишка против Лорда продержится до первой Авады, — неохотно кивнул Долохов. — Ну, хорошо, заявляюсь я к нему в обличье Шизоглаза, и что? Скажу, что раз Дамблдор тебя толком драться не выучил, так теперь я этим займусь? И он мне поверит? Тогда Поттер еще дурнее Крэбба с Гойлом. Даже они бы не поверили.

— А у него выбора не будет, — заулыбался Рабастан. — Мы же его в подвале запрём. Он посидит-поскучает... а тут ты. Он обрадуется...

— И легенду мы сочиним, — пообещал Родольфус. — Скажем, что пришлось его срочно из школы эвакуировать, ибо выяснилось, что профессор Снейп всё-таки на другой стороне и должен доставить его прямо к Лорду. Он его так ненавидит, что тут же поверит.

— А если он из этого подвала удерёт? — безнадежно вздохнул Долохов. — Я бы на его месте точно удрал — из принципа. И нарвется на кого-нибудь — Лорда, змеищу его, да хоть на Беллу!

— Не удерёт, — пообещал Родольфус. — Я ему лично угол отгорожу. Оттуда не то что Поттер — вообще ничто органическое не выберется. А тебя на занятия и с занятия страховать буду — чтоб если что, оглушить мальчишку.

— Да и с чего ему убегать? — удивился Рабастан. — Он же будет думать, что ты — Моуди...

* * *

— У-у! — послышался жалобный вой. Гарри присмотрелся. За решетчатой дверью камеры сидела кошмарная зверюга (Хагрид бы умилился!) и печально смотрела на него.

— Тебя тоже тут заперли? — сочувственно спросил Гарри.

— У-у! — зверюга помотала косматой башкой.

Понять, как он попал сюда, Гарри не смог. Как, впрочем, не смог и определить, где вообще он находится. Это явно был какой-то подвал — старинный. Но ничего больше сказать об этом месте Гарри не мог. Выбраться отсюда тоже не вышло — зато появление Моуди Гарри поначалу порадовало... но лишь поначалу.

— Ваш Поттер вообще ненормальный! — после первого же занятия заявил Долохов. — Прихожу я к нему — а он сидит с этой страховидлой, которую Рабастан нарисовал, чуть не в обнимку — благо, решетка не позволяет — и о квиддиче ей рассказывает. А та башкой кивает, будто и впрямь понимает что.

— Он поймал мою тварь? — восхитился Рабастан. — Только Люциусу не рассказывай! — попросил он. — Он её уничтожит — а мне, — он вздохнул, — будет неприятно. Хотя она и странная получилась, конечно — а всё-таки... и вообще — может, она нам ещё пригодится!

— Как занятие-то? — спросил Родольфус. — Поверил он?

— Поверил, — махнул рукой Долохов. — И чего Снейп говорил, что Поттер необучаемый? По сравнению с Эйвери — так просто гений.

— Ты только Снейпу этого не говори, — попросил Родольфус. — Ему сейчас и так трудно. Ну что же — будем считать, что, в целом, всё прошло просто отлично.

— А с тварью этой что делать? — поинтересовался Долохов.

— Я хочу на неё посмотреть, — тихо проговорил Рабастан. — Под дезиллюминационными чарами.

— Ну пойдём, — кивнул Родольфус. — Только поаккуратнее...

...— А профессор Моуди мне вчера показывал, как от атакующих заклятий уходить, — рассказывал Гарри внимательно слушающей его зверюге. — И как палочку боевым хватом держать. А в Хогвартсе нам этого не говорили. И вообще — из всех наших преподавателей ЗОТИ нормальные были только два — профессор Люпин и профессор Моуди. Ну, то есть не Моуди, а Барти Крауч-младший. Но изображал-то он Моуди!

— У-у, — согласилась зверюга.

— А давай я тебе имя придумаю! — загорелся Гарри. — Только вот какое? Пушок? — он засмеялся, вспомнив цербера. — Нет, не подходит. Бродишь ты везде... нет, Бродягой я тебя называть не хочу, — он тихо вздохнул. Зверюга сочувственно заскулила. — Может, Призрак? Опять не подходит...

— Давай её заберём, — зачем-то, невзирая на заглушающие чары, прошептал Рабастан. — Смотри, какая она необычная...

— Куда заберём? — бесшумно рассмеялся Родольфус.

— Домой, — сказал Рабастан. — У нас тоже подвалы есть...

— Если б её можно было где-нибудь запереть — я бы и не возражал даже, — ответил Родольфус. — Но она же все портреты попортит — как у Малфоя. Намучались же зачаровывать их.

— Так мы наши заранее зачаруем, — предложил Рабастан. — Давай заберём? А с Люциуса за это возьмём... что-нибудь.

— Да как ты её заберёшь-то? — с досадой спросил Родольфус. — Второй месяц поймать все вместе не можем. Или, — он сощурился и нехорошо воззрился на брата, — или ты знаешь, как ей управлять?

— Не говори Люциусу! — взмолился тот. — Он её уничтожит — а мне жалко!

— Ты... ты просто... Мерлин, — вздохнул Родольфус. — Ты знаешь, во что нам уже обошлось потреблённое ею малфоевское вино?

— Ну, вот и давай заберём её отсюда, — кивнул Рабастан. — Когда Тони с Поттером закончат — а то смотри, кажется, они подружились...

— Попозже, — сдался Родольфус. — Пусть посидит пока. С Поттером.

* * *

— Мать!!!— сказал Долохов, когда из головы упавшего без сознания Поттера начал выплывать черный дым, оформляясь в до отвращения знакомую фигуру Лорда.

Наверное, не стоило являться сюда в таком состоянии... Долохов протрезвел мгновенно — но это почему-то не помогло: выражение лица дымной фигуры вдруг исказилось, она беззвучно и страшно закричала — и ринулась прямо на него. Выхватив старинный кинжал, единственную память об отце, Долохов крест-накрест полоснул закаленным в крови василиска клинком жуткую фигуру — и с огромным облегчением увидел, как та с дымным воем распадается на мгновенно исчезающие клочья.

— Твою же мать! — с чувством повторил он. — Это что за угрёбище в мальчишке сидело?

Разумеется, никто ему не ответил — впрочем, ему стало не до того: метка обожгла болью, но не такой, как при вызове, а такой, какая бывала, когда Тёмный Лорд на кого-то по-настоящему гневался. Скрипнув зубами, Долохов торопливо проверил замки и, оставив мальчишку лежать на полу без сознания, принял антидот и уже в своём нормальном обличье вернулся наверх — на всякий случай. Кто его, Лорда, знает — когда он был в ярости, мог и вызвать...

Но вызова, к счастью, не последовало.

— И что это было? — спросил Долохов у дорогих соратников. Как оказалось, боль в Метке испытали все — а Эйвери до сих пор дрожал, с трудом глотая протянутое Снейпом зелье. — Что так взбесило нашего обожаемого Повелителя, если он нам тут всем устроил «сеанс массового Круцио»? А перед этим, кстати, с мальчишкой было что-то непонятное. Малфой, давай Омут Памяти — посмотрим все вместе. Я такого никогда не видел.

Просмотр Омута памяти озадачил всех. Родольфус Лестрейндж выглядел, пожалуй, наиболее впечатлённым — вынырнул он оттуда мрачным и практически приказал:

— Эйв, иди посмотри.

— Да я не...

— Посмотри — и со мной в библиотеку, — отрезал Родольфус. Рабастан, лучше всех знающий своего брата, подошёл к Эйвери и, мягко взяв его под локоть, повёл к Омуту Памяти, шепнув:

— Не спорь с ним сейчас. А то он тебя туда силой макнёт.

Побледневший до синевы Эйвери, вынырнув из Омута памяти, тихо прошептал:

— Не может быть! Этого просто не может быть!

— Да что там такое? — изумился Мальсибер, но Рабастан, не давая Эйвери ответить, потащил того в библиотеку, отмахнувшись от любопытствующих:

— Потом! Всё потом!

Рабастана, впрочем, в библиотеку никто не пустил — Родольфус, забрав с собой Эйвери, буквально захлопнул двери перед носом у брата.

Вышли они оттуда только на следующий день — оба бледные и очень серьёзные. Впрочем, едва услышав их короткий рассказ, такими же стали и остальные — и в маленькой комнате в задней части Малфой-мэнора, что они избрали для подобных собраний, повисла тяжёлая тишина.

— Ну, — проговорил, наконец, Мальсибер, меньше всех остальных склонный к трагизму, — по крайней мере, это всё объясняет.

— У меня два вопроса. Пока два, — поправился Родольфус. — Тони, чем ты приложил Поттера и что у тебя за нож?

— Да Оглушающим я его приложил! — Долохов почесал палочкой в затылке. — Модифицированным. Он вроде раньше его неплохо отбивал — а тут отвлекся. А кинжал — фамильный. По легенде, пращур мой его в крови василиска закалял. Давно, до монгольского нашествия.

— Покажи, — потребовал Родольфус.

— Представить боюсь, что это за модицифированное оглушающее, — пробормотал Малфой. — Что хоркрукс из человека выбило. Покажешь? — попросил он.

— Покажу, — буркнул Долохов, доставая кинжал и неохотно протягивая его старшему Лестрейнджу. — И Оглушающее покажу, — многообещающе усмехнулся он, глядя на Мальсибера. — А то некоторые обленились вконец, пятнадцатилетние сопляки лучше удары держат!

— Да не до того сейчас, — нахмурился Родольфус, внимательно осматривая кинжал. Затем достал палочку и принялся водить ей вдоль клинка, время от времени что-то беззвучно шепча. Лезвие порой вспыхивало то синим, то красным, то белым, и Лестрейндж-старший каждый раз морщился, словно бы получая не тот результат, и продолжал исследование. И лишь когда лезвие вспыхнуло золотом, в котором отчётливо просматривались зеленоватые сполохи, он удовлетворённо кивнул и, возвращая кинжал Долохову, пояснил: — Не врал твой предок. Кровь василиска. Старая работа... а вещь изумительная. Кровь василиска — одно из средств уничтожения хоркруксов. Кроме адского пламени, пожалуй, единственно нам доступная — с остальным я связываться никому не советую. Давай теперь твоё Оглушающее, — сказал он, потирая уставшее лицо ладонями. — Просто так выбить хоркрукс невозможно — что-то ты там такое особенное... намодифицировал. Давай вот на нём, — сказал он, трансфигурируя стул в большого удава.

Долохов спрятал кинжал и, подняв палочку, бросил в зашипевшего удава не одно Оглушающее, а целую связку. Удав отлетел в сторону и безвольно растекся по полу, превращаясь в поломанный стул.

— Этим по мальчишке? — в ужасе прошептал Эйвери. — И он сейчас там валяется — вот таким же?

— А кстати да, — встрепенулся Мальсибер, покуда Родольфус с удивительным хладнокровием восстанавливал удава. — Надо же проведать его... он жив, вообще?

— Жив, конечно! — возмущённо ответил Малфой. — Сутки прошли — ты думаешь, я за это время не поинтересовался, что там у меня в подвалах происходит? Жив — поел даже и спит себе. Бледноват, правда — ну так второй месяц в подвале сидит. Не курорт же.

— Покажи-ка ещё раз, — попросил Долохова, тем временем, Родольфус. — Никогда такого не видел.

Долохов охотно продемонстрировал связку заклинаний еще раз.

— Тоже фамильное, — с ноткой гордости сказал он. — Прадед ими вампиров глушил, в русско-турецкую.

— Я понимаю, что тебе надоело — но давай ещё раз, — попросил Родольфус, приманивая пергамент, перо и чернильницу. — Мне кажется, твой прадед изобрёл что-то очень... полезное. Нам всем сейчас. Давай.

Мучил он Долохова ещё долго — а когда они, наконец-то, закончили, Рабастан жалобно попросил:

— Давайте прервёмся! Мне уже даже не то что этого трансфигурированного удава — стул жалко. Нам от этого толк какой?

— А такой, — назидательно проговорил Родольфус. — Никто не знает, сколько ещё наш Лорд сделал этих хоркруксов — но я крайне удивлюсь, если Поттер — единственный. Нам предстоят поиски — а это заклятье, насколько я сумел понять, позволяет, как это ни удивительно, извлечь кусочек души, не разрушив и даже не повредив носителя. Учитывая, что мы понятия не имеем, что — или кто — это ещё может быть, заклинание это может оказаться для нас огромным подспорьем. Научишь нас всех? — попросил он Долохова — и тут же поправился: — Ну, почти всех. Эйву, я думаю, это не обязательно. Да и Мальсиберу...

— Нет уж, — с совершенно несвойственным ему мстительно-мрачным выражением лица отрезал Мальсибер. — Это я хочу знать. И, надеюсь, что мне доведётся его использовать.

* * *

Искали хоркркуксы Лорда всей компанией. Кольцо Слизерина доставил злобно шипящий о чокнутых экспериментаторах и старческом маразме Снейп, медальон — Малфой, вызвавший через Нарциссу Кричера и расспросивший его о загадочном исчезновении Регулуса Блэка, чашу — Родольфус, а диадему догадался поискать в Выручай-комнате тихоня Эйвери.

И тут события понеслись, как снежный ком с горы — тренировку Поттера и Долохова обнаружил Петтигрю, сразу же бросившийся к Лорду. К несчастью, крысу ни Гарри, ни Долохов не заметили — и появление самого Лорда стало для последнего абсолютным сюрпризом.

— Поттер! — в голосе Лорда плескалось неприкрытое удовольствие. — Наконец-то мы встретились! Прими же свою смерть от руки Лорда Волдеморта, жалкий мальчишка!

Вокруг стали одна за другой появляться фигуры в черных пожирательских плащах и масках — и первой возле Лорда оказалась Беллатрикс.

— Ага, разбежался! — непочтительно ответил Гарри Поттер, готовясь атаковать выученными за последний месяц заклятьями.

— Авада... Кедавра! — провозгласил Волдеморт, наводя палочку на стоявшего у стены Гарри. Тот вскинул руку и, как учил его Моуди-Долохов, трансфигурировал прямо перед собой зеркальный щит. Зелёный луч ударился о него — и, отразившись, отрикошетил назад... И в тот же момент МакНейр отрубил голову рванувшейся к Поттеру Нагини.

Гарри смотрел на упавшего от собственной, отраженной Авады Лорда и не мог поверить, что все кончено. И не зря.

— Мой Лорд! — черной тенью метнулась к Повелителю Беллатрикс. — Мой Лорд!

Она, с искаженным отчаянием лицом, повернулась к Гарри.

— Экспеллиармус! Авада Кедавра! — и тут под смертельный зеленый луч бросилась косматая зверюга, принимая предназначенную Гарри смерть.

Беллатрикс обезоружил кто-то из Пожирателей, а Гарри упал на колени рядом со своей спасительницей.

— Я даже имя тебе не придумал, — потерянно прошептал он, гладя уродливую голову неведомой твари.

* * *

Объясняться с Поттером выпало на долю Рабастана и Мальсибера — Снейп это делать категорически отказался, равно как и Долохов. Впрочем, Снейп, на пару с Родольфусом, согласился их обоих подстраховать — ибо не хватало ещё, чтобы Поттер выкинул что-нибудь... креативное.

Рассказ занял несколько минут — и привел мальчишку в состояние какой-то усталой обреченности.

— То есть там вместо меня был мой двойник? — тихо спросил Гарри. — Нарисованный? Как и ... — он помолчал. — Но ведь он же тоже живой! И настоящий!

— Он не совсем настоящий, — заговорил Рабастан, подходя к Гарри. — Он — это вы. Ваша... копия, можно сказать. Двойник. Отражение. Вот она, — он вздохнул, — та тварь, что спасла вам жизнь — была настоящей, потому что я её выдумал. А того я рисовал с вас — и он... не совсем жив. И он не может оставаться живым вечно — потому что вы связаны, и я не представляю, что может выйти из этой связи. Я просто верну его туда, где ему самое место — на картину. И отдам её вам, — он слегка улыбнулся. — Это ведь ваш портрет — пусть будет у вас.

— Она не тварь, — упрямо склонив голову, прошептал Гарри. — Я её заберу. И похороню. А за портрет — спасибо.

— Она, — Рабастан задумался. — Тварь — в том смысле, что я её сотворил. И, боюсь, — качнул он головой, — что не готов отдать вам её. Хотите — похороним её вместе, — предложил он. — Но это я её создал — и я хочу попрощаться.

— И поставить ей памятник, — не удержавшись, прошептал Снейп, впрочем, предусмотрительно наложивший на себя и на отступившего было назад Мальсибера заглушающие чары. — В натуральную величину. Никаких отпугивающих чар будет не надо: достаточно будет установить статую перед домом, и ни один вор туда не полезет.

— А мне её жаль, — тоже шёпотом ответил ему Мальсибер. — Она защитила его — значит...

— Тогда присоединяйся к скорбящим, — хмыкнул Снейп, подталкивая его к Поттеру и Рабастану.

* * *

Солнечным и очень ветреным днём по берегу белых дуврских скал шла странная маленькая процессия. Двое мужчин и юноша — все трое черноволосые и лохматые, возможно, просто от ветра, казалось, стремившегося сорвать с них всё, что только возможно — медленно шли вдоль обрыва к небольшому, слегка выступающему в море выступу. Один из мужчин нёс лопату, другой — лом, а юноша держал на руках что-то крупное и бесформенное, завёрнутое в светлую ткань.

— Ну вот, — остановившись, сказал идущий впереди мужчина с ломом. — Место хорошее, море видно, простор, — он огляделся по сторонам. — Я бы сам от такого не отказался. Ты согласен, Басти? И вы, мистер Поттер?

Он взмахнул палочкой — и с силой ударил ломом о землю.

Меловые скалы — не базальтовые, и всё же, какой бы мягкой ни была порода, на то, чтобы выдолбить в них подходящую по объёму могилу, ушло достаточно много времени. Солнце уже начало склоняться к закату, когда работа была, наконец, закончена. Мальсибер, отложив в сторону лом, отряхнул руки замер, склонив голову, на краю ямы.

— Может, прочитать молитву? — неуверенно спросил Гарри. — Я, правда, не знаю ни одной...

— Давайте просто попрощаемся, — мягко предложил Рабастан, когда Гарри осторожно опустил свою ношу в могилу. — Я, пожалуй, до сих пор не до конца понял, как это вышло... но...

Он сотворил веточку асфоделя и, бросив её сверху на завернутое в ткань тело, проговорил что-то нараспев на странном, незнакомом никому из присутствующих языке.

— Это бретонский, — пояснил он, стирая навернувшиеся на глаза слёзы. — Мы так прощаемся, — тихо договорил Рабастан.

— Прах к праху, свет к свету, пепел к пеплу, — негромко проговорил на латыни Мальсибер, — смерть к смерти, жизнь к жизни, земля к земле. Богам — богово, а нам, живым — человечье, — он сотворил ветку кипариса и бросил её рядом с асфоделем.

— Прощай, — тихо сказал Гарри. — Я не знаю, что там нас всех ждет — но пусть у тебя там все будет хорошо.

Он достал палочку и наколдовал крохотный снитч. — Я тебе рассказывал — помнишь? — прошептал он, бережно положив снитч на сверток. — Снитч... символ свободы. И полета. Может, там все это у тебя будет. Если уж здесь не было.

— Пусть будет, — хором повторили за ним Лестрейндж и Мальсибер — и Рабастан коснулся лопаты палочкой.

А когда всё было закончено, и на месте захоронения остался невысокий холмик, он присел на колени и дотронулся до него кончиком своей палочки — и сквозь землю и мелкие камни на удивление быстро начала прорастать трава.

На пустынном берегу остался небольшой холмик, поросший вереском, а где-то высоко в небе в лучах заходящего солнца беспечно парил крошечный, с ладонь, новорожденный золотой дракончик.