Птица на ветру (гет)

Черный книззл привольно растянулся на крыше экипажа малышки Дебби, свесив вниз одну лапку, а его брат-близнец облюбовал местечко в карете Эбигейл. Кажущееся безразмерным хранилище для всевозможных видов магического транспорта это многодетное семейство захватило довольно давно и чувствовало себя здесь вполне привольно. Миллисент нередко приходила сюда, желая остаться наедине со своими мыслями: запах новеньких метел, блеск отполированных карет с многомерным пространством, в каждой из которых мог бы при желании разместиться небольшой взвод, мерцающие в темноте оранжевые, зеленые, ярко-голубые немигающие глаза, ненавязчиво наблюдающие за любым ее движением, странным образом успокаивали. Главное же преимущество этого места заключалось в его абсолютной недосягаемости для Дафны. Скорее преисподняя замерзнет, чем эта особа снизойдет до появления в служебном помещении, вдобавок кишащем книззлами.

— Отвратительные твари, — выплевывала она с непередаваемой брезгливостью. — Я бы оторвала обе руки тому, кто их прикормил. Мама не разрешает их травить. Считает, что это может накликать на дом несчастье. Суеверные глупости.

В такие моменты Миллисент отчетливо видела в сощуренных книззловых глазах мстительный блеск и с трудом удерживала себя от соблазна предложить Дафне на собственном опыте убедиться в беспочвенности опасений миссис Гринграсс. Увы, такой роскоши она позволить себе не могла — любые подробности жизни Астории держались в строжайшем секрете, прежде всего, от Дафны.

Взъерошенный комок шерсти по имени Ланселот бдительно вскинул голову при звуке шагов Милли и, на всякий случай, тут же спрятался под карету. Рассеянно улыбнувшись, девушка опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к барельефной дверце. Винсент продолжал исследовать полутемный сарай, будто ожидая в каждом уголке обнаружить по шпиону.

— Выглядишь не слишком счастливой, — проницательно заметил он, наконец. Все это время девушка безучастно водила волшебной палочкой по песку, чертя произвольные символы. — И да, на твоем месте я бы не стал этого делать. Если из этой пакости что-то материализуется, никогда не объяснишь судье, какие цели ты перед собой ставила.

Миллисент пробормотала нечто невразумительное и залила песок водой. С самого утра ее раздражал один только звук чужого голоса, не говоря уже о всевозможных замечаниях и советах.

— Неужели моей очаровательной кузине наскучила роль самой красивой девушки Англии? — язвительно протянул Винс. — Если так, возможно, настало время предпринять нечто полезное?

— Ты снова о Поттере? — утомленно прикрыла глаза Милли. — Сколько можно, я уже тысячу раз говорила, что здесь я бессильна. Скоро Гринграсс потопит Грейнджер, и это существенно осложнит жизнь всему трио. Учитывая состояние Пенелопы, всем бывшим жертвам василиска светит долгая и душещипательная история любви с Мунго в добровольно-принудительном порядке. Сам представляешь, что такое дружба для гриффиндорца.

— Нет! — призрак Винса словно потемнел от едва сдерживаемого гнева, — этого недостаточно! По-твоему, если весь магический мир кинется сдувать пылинки с несчастной Грейнджер и еще парочки голодранцев, оказавшихся в Хогвартсе только по воле случая, это окажется достойной местью Поттеру? Идиоту ясно, что Кристалл не представляет собой опасности. Она без зелья, сваренного Борджином, сейчас шага ступить не может.

— Все так плохо? — Миллисент сжала губы, старательно скрывая беспокойство. Арест Пенелопы, еще более загадочный, нежели преступление, которое ей инкриминировалось, не шел у нее из головы, а собственное участие в получении драгоценных воспоминаний ныне представлялось постыдной тайной, которую хотелось навсегда похоронить в Думосбросе. — Кто теперь о ней заботится?

Винсент уставился на нее в недоумении.

— Анна Тикнесс приставила к ней какого-то заштатного зельевара, который сам похож на результат неудачного эксперимента. Тебя действительно это волнует? Куда интереснее, что такая бестолочь ухитрилась пробиться в Отдел тайн, куда не каждого самородка возьмут без весомых рекомендаций.

— Непонятно, — кивнула Миллисент, толком не понимая, с чем она соглашается. — Сама Пенелопа утверждает, что работала в Аврорате на отца Одри Робертс. Тут же появляется Анна, которая ее опекает. А ведь на прошлой неделе она говорила мне о том, что эти ведомства ведут лютую борьбу.

— Как раз это меня не удивляет, — небрежно отмахнулся Винс. — Девочка в совершенстве овладела искусством ловли рыбы в мутной воде. В то время каждый выживал, как мог. В этом-то весь и фокус, слишком просто она сдалась. Как будто знала, что ты ее предашь, или даже стремилась к этому. Нет, Кристалл только изображает из себя беззаботную болтушку. Тебе не следовало действовать так топорно. И про Исчезательный шкаф ничего не узнала...

— А что толку от Исчезательного шкафа? — фыркнула Миллисент. — Всем и так известно, что Малфой воспользовался им, чтобы провести Кэрроу и компанию в школу. Логично, что об этом знала Нарцисса, но это едва ли перевесит факт спасения жизни национального героя в решающий момент.

— Для чего Борджину вообще понадобилось хранить сломанную рухлядь, если он не собирался его чинить? — презрительно растолковал ей Винс, очевидно, придерживаясь невысокого мнения об аналитических способностях кузины. — И какого черта авроры не изъяли немедленно улику, а позволили превратить ее в бесполезные дрова?

— Пытаешься уверить меня в существовании заговора? — иронично осведомилась Миллисент. — Ничего не выйдет. Ты должен быть справедлив, Винс, если когда-то Поттер и был уязвим, эти времена остались в далеком прошлом. Сегодня даже дочь судьи Гринграсса не в силах подорвать его позиций. Вот встреться мы с ним на седьмом курсе...

Девушка с сожалением вздохнула и взболтала новую порцию Оборотного зелья под сургучной печатью. Судья регулярно поставлял ей угольно-черные локоны дочери, и зелье в котле моментально принимало тот же цвет, словно в него одновременно выпустили десяток каракатиц.

— Ты знаешь мои условия, Милли, — холодно обронил Винсент. — Прежде, чем выполнишь мои условия, тебе не удастся избавиться от меня, даже если ты проштудируешь всю библиотеку судьи. Помощи от него ты тем более не дождешься. Слышать голоса, которые больше никто не слышит, разговаривать с давно погибшим человеком... В лучшем случае, Гринграсс решит, что ты свихнулась от Оборотного зелья чуть раньше, чем остальные...

Миллисент закашлялась, отбрасывая в сторону наполовину опустошенную бутылочку.

— Что значит «остальные»? — она изумленно воздела брови. — Что значит «остальные», Винс?

Призрак ухмыльнулся, словно паника кузины невероятно его веселила.

— То и значит, что если бы ты удосужилась немного пораскинуть мозгами, моя милая Милли, ты бы сообразила, что не было в жизни Астории никакого Бобатона.

— Ты хочешь сказать, что все эти годы она была... — Милли не договорила и зажала рот рукой. Винсент только посмеивался.

— В Стоунхендже, разумеется. Или, по-твоему, маги с древнейшей, пестуемой веками культурой, отгородившиеся даже от себе подобных таким пластом чар, что без должной подготовки не пробить ни одному идиоту из аврората, так просто допустят в свое сообщество девчонку из французской школы магии, пусть даже миллион раз внучку одной из их женщин? Ты слишком мало знаешь об их жизни, Милли. Они питаются лишь тем, что вырастили и собрали своими руками. Они носят только ту одежду, что сами трансфигурировали из подручных материалов. Они бы никогда не допустили даже мысли о браке с грязнокровкой. С ареста Пенелопы прошло три месяца, и все это время ты бездарно просидела в библиотеке, выискивая способы убить меня, в то время как куда полезнее было бы почитать о том, что собой представляют стоунхенджские колдуны. Детей туда посвящают с рождения.

— Но ведь существовал же кто-то, носивший имя Астории Гринграсс! — непонимающе воскликнула Миллисент. — Или всему Бобатону она только приснилась? На дне рождения я видела ее учителей!

— И разговаривала с ними? — вкрадчиво уточнил Винсент. — Возможно, ты так хорошо знаешь французский, чтобы понять, о чем говорила Эбигейл с этой женщиной? Ты видела много однокурсниц Астории?

— Эсти приезжала в Лондон на каникулы, — упрямо возражала Миллисент, скорее из чувства противоречия. — Дафна сама показывала мне летние колдографии.

— И в чем расхождение с действительностью? — искренне удивился Винсент. — Неужели судье с его обаянием и хитростью составит большую трудность найти сговорчивую дуру, не принимающую во внимание, как быстро организм привыкает к регулярным дозам Оборотного зелья. Да и потом, Астория ведь не в тюрьме сидела. В любой момент могла возвратиться домой, пока не проведен ритуал...

Миллисент хотела спросить, о каком ритуале речь, но именно в этот момент зелье решило напомнить о себе. По всему телу прошла волна дрожи, предшествующая преобразованию, и тут же руку пронзила острая боль. От неожиданности девушка вскрикнула, порядком напугав Винса. Кожа на запястье горела, как будто некто невидимый раскаленным лезвием вырезал на ней цифры, с той же легкостью, с которой она чертила знаки на песке.

— Что это? — Миллисент чуть не плакала. — Винсент, скажи мне, что это?

Впрочем, комбинация чисел на руке была ей прекрасно знакома. Она уже видела эту метку на руке Астории в злополучном ночном кошмаре.

— Почерк Гринделвальда, — призрака трудно было застать врасплох. — Любопытно... Перестань рыдать, к тебе это не имеет никакого отношения, — немного раздраженно добавил он. — Видимо, эту прядь Астория прислала после того, как аналогичная роспись появилась на ее руке. Интересно было бы узнать, какими окольными путями она ее заполучила.

— Это ведь невозможно, правда? — прошептала Милли, восстанавливая дыхание. В самом деле, стоило ли ей так переживать? Метка исчезнет, когда она перестанет принимать Оборотное зелье.

Если перестанет.

— Это необычно, — поправил ее Винсент. — Согласно моей информации, Гринделвальд уже много лет не занимается подобными вещами. Ни в Нурменгарде, ни на том свете обстановка не располагает к сознательному творчеству.

— Прекрати издеваться, — устало попросила Миллисент. — Это может означать, что у Астории неприятности. А с некоторых пор все беды Астории и мне не сулят ничего хорошего.

— Тебе только лучше, — фыркнул Винсент, кувыркаясь в воздухе. — Избавишься от этой странной девицы — задержишься в доме Гринграссов на неопределенно долгий срок. Ты ведь хотела стать красавицей.

— Я хотела найти гоблина и получить обратно свои деньги, — поправила его Милли. — Если я превращусь в подобие Пенелопы, неспособная и дня прожить без глотка этого наркотика, радости от кукольного личика Эсти будет немного. И ты отлично понимаешь это, Винс. Я должна поговорить с судьей.

— Ты должна избавиться от Поттера, — напомнил ей кузен. — Уничтожишь моих врагов — чем черт не шутит, попросишь себе противоядие. В мире существует крайне мало необратимых процессов.

Миллисент уже дошла до выхода из хранилища и сухо бросила, не поворачивая головы.

— Извини меня, Винс. В твою магию я больше не верю.