Раб Божий (джен)

— Эйлин? Привет, — по широкому проходу к ним направлялся молодой парень в джинсах, свитере и теплой безрукавке. — Вот не ожидал сегодня! Только собирался уходить, а тут ты, — он повернулся к Северусу.

— Захария! — и протянул руку для пожатия.

— Северус.

— Это мой сын, я рада вас познакомить. Он… он приехал навестить меня, а я уговорила прийти сюда, — Эйлин обняла Захарию, как родного, и Северуса тут же кольнула ревность.

— Волшебник? Да не смотрите так, у меня родители оба волшебники, а вот я… Но я даже рад.

— Я так и понял, — язвительно заметил Снейп. Ему хотелось высказать этому довольному хлыщу все, что он думает о его деятельности, но мать посмотрела на него умоляюще, и он промолчал.

— Хотите чаю?

— Нет-нет, я просто показываю Северусу, где мы с Тобби смогли найти ответы на наши вопросы, я надеюсь, что если вдруг придется… я надеюсь, что однажды Северус сам придет сюда.

Северус закатил глаза.

— Если такое случится, мы будем этому рады, — очень серьезно сказал Захария.

Повисла пауза, Северус нарочно отвернулся, задрав голову, словно его очень заинтересовала архитектура собора.

— Как ты себя чувствуешь, Эйлин? — услышал он шепот Захарии. — Как Тобиас?

— За последнюю неделю ничего не изменилось, все благословенно спокойно. Бог слышит мои молитвы, я с трудом сберегла в сердце надежду увидеть сына, и вот — мы оба здесь. Разве это не счастье?

— Мама, прости… мне надо торопиться, — Северус потянул ее за руку, он не мог больше тут находиться.

— Да, да.

— Приходите! — Захария снова протянул руку. Северус поспешно пожал ее, кивнул и боком отступил к выходу. Ему было не по себе. Он мало что знал о религии и о Боге, и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке: он был здесь чужим, будто это Захария был сыном Эйлин, а он, Северус, случайно попал в их компанию.

— Ты сердишься? Давай немного пройдемся, — они вышли из церкви, мать взяла его под локоть и прижалась к плечу. — Ты стал таким взрослым, большим. Мне никак не поверить, что ты на голову выше меня.

— Я не сержусь, но у меня была тяжелая ночь и после нее церковь… Я все равно не могу понять, как ты могла променять волшебство на… на вот это! — воскликнул он.

— Я и не променяла. Если бы ты был готов услышать меня, сынок. Бог — это и есть волшебство. Только мы, волшебники, превратили его в ничто, разменяли чистое золото на ненужные стекляшки.

— Я не понимаю, — сказал он раздраженно.

— Я не очень хороший рассказчик, милый, — Эйлин погладила его по руке. — Маги и маглы раньше жили рядом, вместе. Никого это не удивляло. Кто-то в округе был лучшим певцом, кто-то умел ткать ковры, а кто-то знал травы и умел изготавливать из них чудесные зелья. Колдовство было одним из ремесел, не лучше и не хуже других. И Бог был рядом, являл себя простым людям, но чаще магам, не потому, что те были лучше, а потому что умели слышать и видеть то, что другим не под силу. Они несли слово божье своим сородичам. Они не махали палочками и не использовали свою силу для ерунды, они вели других к Богу…

— Мама, хватит, — он передернул плечами, сбрасывая руку Эйлин. — Не надо, прошу. Я знаю, чем это кончится. Ты скажешь, что мне надо сломать свою палочку, так? Надо прийти сюда и отказаться от своей жизни? От себя? От магии?

— Нет, — мать покачала головой. — Я даже не буду призывать тебя принять обряд крещения, хотя мое сердце разрывается от мысли о том, что ты не крещеный…

— Я рад, что ты здорова и что с отцом все хорошо, — перебил ее Северус. — Давай… давай аппарируем, ладно? Я действительно тороплюсь.

Он не понимал, зачем пришел к ней, зачем согласился на эту экскурсию, зачем слушал все это. Ему хотелось закричать, что все детство он слушал, каждый день слушал, что во всем виноваты маглы, что он должен стать сильным, умным и самым лучшим, должен возродить старинный род Принцев. Она, она сама день за днем накачивала его всем этим! Да он был готов видеть ее в первых рядах Пожирателей, и это было бы нормально, а вот это братание со сквибами, отказ от палочки, это…

— Это ненормально, мама. Что бы там ни было и кто бы ни были первые волшебники, — они уже стояли на крыльце дома, и Северус поддерживал мать, у которой после аппарации закружилась голова. — Это неважно, что было. Важно, что теперь. Этот Статут, он должен быть пересмотрен! Волшебники не должны жить в резервации, это мы, мы должны диктовать законы, неужели ты не понимаешь? Мы!

— И чем же мы это заслужили? Своим милосердием? Или своей мудростью?

— А чем это заслужили они? Своими атомными бомбами?

— Ты зайдешь в дом? — Эйлин открыла дверь и стояла на пороге. Она была бледна, и Северус вновь почувствовал тревогу напополам со стыдом.

— Нет, мне пора, — он поцеловал, мазанув губами по щеке, мать, и быстро спустился вниз. Он ушел, не оборачиваясь, не в силах перестать спорить с матерью, придумывая новые и новые аргументы.

Он аппарировал к поместью, прошел в дом, мечтая оказаться в своих комнатах и не выходить из них никогда. Он скорым шагом шел по коридору и чуть не столкнулся с Лордом. Северус так привык видеть Лорда только в кабинете, что ему стало казаться — тот аппарирует прямо оттуда, ему казалось, что Лорд не может как простой волшебник ходить по дому.

— Мой Лорд, — Северус склонил голову и отошел в сторону.

— Северус… — Лорд остановился. — Следуй за мной.

Снейп кивнул, хотя Лорд уже не смотрел на него, уверенный, что Северус не ослушается. И так и было, Снейп поплелся вслед за повелителем. Они прошли в другой кабинет, в котором кроме большого овального стола и стульев, расставленных вокруг него, ничего не было.

— Садись, скоро соберутся наши друзья…

Через секунду дверь отворилась. Пришедшие недоуменно косились на Снейпа.

— Друзья мои, — начал Лорд, когда за Абраксасом Малфоем закрылась дверь, — я рад видеть вас. Позвольте еще раз представить вам мистера Снейпа. Юноша хорошо показал себя в деле зельеварения, и я искренне надеюсь, что он проявит себя не только в этом. — Лорд положил руку на плечо Северуса и сжал его. Северус не знал куда смотреть, куда деть руки, что говорить и говорить ли? — Тот самый яд, — продолжал тем временем Лорд, — был изготовлен им. Надеюсь, его зелье, позволяющее получать информацию даже от тех, кто связан непреложным обетом, пройдет испытание. Я прошу вас обратить внимание на этого юношу. Он готов служить нашему общему делу.

Маги скользнули по нему равнодушными взглядами, закивали.

— Ты можешь идти, Северус, и будь готов показать себя не только как хороший ученый, но и как достойный воин.

— Я буду рад служить вам, мой Лорд, — Северус встал и склонил голову.

— Иди.

Раньше он так мечтал оказаться на собрании ближнего круга, между тех, кто действительно принимал участие в принятии решений о судьбе магической Британии, а теперь был счастлив вырваться из этой комнаты. Он как можно быстрее постарался добраться до своей комнаты, заперся и привалился к двери.

— Лили, — прошептал он. — Что же мне делать, Лили?

Ему до боли захотелось ее увидеть, хотя бы просто увидеть, а еще лучше — коснуться руки, заглянуть в глаза. Поговорить, рассказать о своих сомнениях, или нет, лучше просто лежать, как когда-то в детстве, едва соприкасаясь мизинцами и смотреть в небо. Неужели было время, когда будущее рисовалось только радужным и светлым? Тогда он видел себя лучшим учеником Хогвартса, он видел себя старостой факультета, он видел себя тем, кто сможет возвыситься и стать счастливым… И как же реальность оказалась далека от мечтаний! Как же давно он позволял себе мечтать о том, что они с Лили всегда, до самой смерти будут рядом. И страшно было признаться себе, что он до сих пор, вопреки всему, не мог смириться с тем, что этого не будет. Никогда не будет.

Он почувствовал усталость. И хоть на дворе был день, Северус разделся и лег в кровать. Надо было отдохнуть, просто отдохнуть.